Никольский Александр Михайлович
Иван Сергеевич Аксаков

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

СБОРНИКЪ
СТАТЕЙ,
НАПЕЧАТАННЫХЪ ВЪ РАЗНЫХЪ ПЕРІОДИЧЕСКИХЪ ИЗДАНІЯХЪ

ПО СЛУЧАЮ КОНЧИНЫ
И. С. АКСАКОВА

(ум. 27-го Января 1886 года.)

МОСКВА.
Типографія Л. Ѳ. Снегирева, Остоженка, Савеловскій, пер., д. Снегиревой.
1886.

   

Иванъ Сергѣевичъ Аксаковъ. *)

Некрологъ.

*) Изъ No 3 "Историческаго Вѣстника".

   27-го, въ 7 часовъ вечера, скончался въ Москвѣ И. С. Аксаковъ, одинъ изъ замѣчательнѣйшихъ русскихъ людей настоящаго столѣтія. Смерть подкралась къ нему почти незамѣтно и застигла его на томъ же боевомъ посту, на которомъ создалось его громкое имя и завидная слава.
   Самъ И. С. не собирался такъ скоро покончить земные счеты, хотя и не забывалъ о бремени лѣтъ, надъ нимъ тяготѣвшихъ и подтачивавшихъ его крѣпкое здоровье. Но не въ его правилахъ было слагать оружіе, пока оставались силы для работы, т. е. для борьбы, потому что работа была для него борьбой -- неустанной, кипучей, полной одушевленія и отваги, а эта борьба -- работой, призваніемъ жизни, нравственнымъ долгомъ передъ родиной. Подкрѣпившись кратковременнымъ отдыхомъ въ Крыму, втеченіе весны и лѣта прошлаго года, И. С. по возвращеніи въ Москву съ обычною бодростью принялся за свое дѣло. Всѣмъ еще памятны его блестящія статьи о событіяхъ въ Славянскомъ мірѣ, его филиппики противъ нашихъ дипломатовъ, его исполненное достоинства объясненіе съ цензурнымъ вѣдомствомъ... Все это было недавно, и все это было живымъ свидѣтельствомъ, что И. С. остается тотъ же, какимъ былъ до болѣзни -- съ своимъ неувядающимъ талантомъ, съ своею пламенною рѣчью, съ своимъ даромъ страшно увлекаться и увлекать.
   Есть извѣстіе, что съ весны нынѣшняго года И. С. намѣревался поставить свое изданіе иначе, чтобы обезпечить себѣ большій досугъ для приведенія въ порядокъ своего обширнаго семейнаго архива (почти за 75 лѣтъ) и для изложенія своихъ воспоминаній. Въ письмѣ къ одному изъ старыхъ друзей, харьковскому профессору Безсонову, незадолго до смерти, И. С., сообщая объ этихъ планахъ своихъ, прибавилъ: "если не будетъ войны" -- до такой степени была ему чужда мысль, что вотъ онъ можетъ преспокойно снять съ себя боевые доспѣхи и отдаться дѣлу, хотя и не чисто личному, даже очень нужному, но въ сторонѣ отъ текущихъ злобъ дня.
   Судьба рѣшила иначе. Не прошло и полугода послѣ крымскаго отдыха, какъ недуги Аксакова возобновились. Надломленное здоровье настоятельно требовало устраненія отъ срочной утомительной работы, требовало душевнаго покоя, а тутъ какъ разъ подоспѣли событія, глубоко взволновавшія весь Славянскій міръ. И. С. не могъ въ такую минуту оставаться спокойнымъ зрителемъ, тѣмъ болѣе не могъ оставить дѣла, которое лежало на немъ одномъ. И этотъ яркій свѣточъ русской мысли догорѣлъ и погасъ почти внезапно, къ великой скорби всѣхъ мыслящихъ патріотовъ Русской и другихъ Славянскихъ земель...

-----

   И. С. Аксаковъ, второй сынъ извѣстнаго писателя Сергѣя Тимоѳеевича Аксакова, родился въ селѣ Надежинѣ, Куроѣдовѣ тожь, Белебеевскаго уѣзда Уфимской губ., 26-го сентября 1823 г. Черезъ три года послѣ того, семья Аксаковыхъ перебралась въ Москву, гдѣ Сергѣй Тимоѳеевичъ нѣкоторое время служилъ сперва въ должности цензора, а потомъ -- инспектора Межеваго училища, преобразованнаго при его ближайшемъ содѣйствіи въ Константиновскій межевой институтъ. Какъ въ эти, такъ и въ послѣдующіе годы, семья Аксаковыхъ жила по преимуществу интересны и литературы и искусства. Переводчикъ Мольера, знатокъ и любитель театра, отецъ Ивана Сергѣевича былъ въ тѣсной дружбѣ съ корифеями тогдашней московской сцены, начиная Щепкинымъ. Въ то же время сотрудничество въ тогдашнихъ московскихъ изданіяхъ ("Московскій Вѣстникъ" Погодина, "Атеней" -- Павлова, "Галатея" -- Раича, "Молва" -- Надеждина и "Труды Общества любителей россійской словесности") сблизило его со многими выдающимися писателями. Гоголь питалъ къ семьѣ Аксаковыхъ, можно сказать, родственныя чувства и былъ не рѣдкимъ гостемъ Сергѣя Тимоѳеевича. При чисто-русскомъ благодушіи и хлѣбосольствѣ просвѣщеннаго хозяина, домъ Аксаковыхъ сталъ въ Москвѣ оживленнымъ центромъ образованности, ума, даровитости и изящнаго вкуса.
   Таковы были особенности этой русской семьи, въ атмосферѣ которой слагались первыя мысли и первыя сознательныя стремленія дѣтей Сергѣя Тимоѳеевича Аксакова. Съ другой стороны, въ семьѣ Аксаковыхъ крѣпко держались патріотическія преданія Суворовскаго времени (мать И. С., Ольга Семеновна, была дочь Суворовскаго генерала Заплатина) и воспоминанія Двѣнадцатаго года. Эти счастливыя условія первоначальнаго воспитанія, безъ сомнѣнія, играли важную роль въ послѣдующемъ направленіи дѣятельности Ивана Сергѣевича, какъ и его старшаго брата Константина. Богато юдаренный природою, отъ младыхъ лѣтъ вращаясь среди писателей, артистовъ и художниковъ, съ молокомъ матери всосавши возвышенныя патріотическія чувства, И. С. очень рано угадалъ свое призваніе. Уже на 21 году своей жизни, онъ, какъ бы провидя будущее, въ энергическихъ строфахъ высказалъ (стихотвореніе "Колумбъ", 1-го ноября 1844 г.):
   
   Пойду впередъ съ своимъ стремленьемъ.
   Исторгну помыслъ изъ глуши,
   Съ неколебимыхъ убѣжденьемъ,
   Залогомъ искреннимъ души!
   И вѣрю я: наступитъ время,--
   Хоть громъ греми и вѣтеръ вѣй,--
   Но долетитъ святое сѣмя
   До почвы избранной своей!..
   Я не страшусь суда людскаго,
   Я двину смѣло мысль впередъ,
   И далеко отгрянетъ слово
   И слухъ внимательный найдетъ!
   Крикъ близорукаго участья
   Меня не тронетъ, не смутитъ...
   Я равнодушно жду несчастья,
   Мнѣ тайный голосъ говоритъ:
   Терпи, Колумбъ, терпи и вѣдай:
   На зло сомнѣнью и врагамъ,
   Ты увѣнчаешься побѣдой...
   Но быть грозѣ, гремѣть бѣдамъ!
   
   Образованіе Иванъ Сергѣевичъ получилъ въ Училищѣ правовѣдѣнія, которое тогда только-что было учреждено. Первоначальныя цѣли этого училища и идеи, смутно бродившія въ его преподавателяхъ и воспитателяхъ,-- идеи суда справедливаго, неподкупнаго, о чемъ тогда можно было только мечтать,-- тоже не остались безъ вліянія на впечатлительную душу И. С. По окончаніи курса въ Училищѣ, онъ поступилъ на службу (въ 1842 г.) въ одинъ изъ московскихъ департатентовъ Сената. Эта судебная служба была своего рода чистилищемъ для будущаго писателя: здѣсь онъ впервые лицомъ къ лицу встрѣтился съ неказистою дѣйствительностью тогдашней Руси, и уже никогда не могъ излѣчиться отъ первыхъ впечатлѣній дореформеннаго суда. Въ послѣдній годъ своей жизни, какъ и при началѣ писательской карьеры, И. С. не могъ безъ содроганія вспоминать видѣнное на судебной службѣ и не могъ безъ негодованія слушать или читать хвалебные диѳирамбы судебнымъ порядкамъ по образу и подобію суда дореформеннаго, предлагаемымъ въ отмѣну и замѣну суда новаго.
   Изъ Сената, въ сентябрѣ 1848 года, И. С. перешелъ въ Министерство внутреннихъ дѣлъ и былъ командированъ въ Бессарабію по нѣкоторымъ раскольничьимъ дѣламъ, причемъ имѣлъ случай основательно ознакомиться какъ съ положеніемъ раскольниковъ, со складомъ ихъ отношеній между собой и ко внѣшнему міру, такъ и съ общимъ смысломъ раскола въ русской жизни. Вскорѣ затѣмъ, И. С. былъ командированъ въ Ярославскую губернію для ревизіи городскаго управленія, для обсужденія на мѣстѣ вопроса объ единовѣріи, введенію котораго противился Ярославскій архіепископъ, а также для изученія, въ составѣ особой коммиссіи, секты бѣгуновъ или странниковъ. Эта командировка дала Аксакову случай близко ознакомиться съ условіями народной жизни въ Великороссіи. Едва ли не впервые И. С. съ поразительною ясностью увидалъ тогда жизненную антитезу, раскрытіе которой составляло потомъ одну изъ главнѣйшихъ заботъ и вмѣстѣ важнѣйшую заслугу его публицистической дѣятельности. Эта антитеза: самобытное и самородное, или земское, въ русской жизни, и казенное, или "казенщина", какъ онъ выражался. Вотъ любопытный фактъ, съ которымъ, встрѣтился И. С. при ревизіи городскихъ управленій Ярославской губерніи и который онъ любилъ вспоминать какъ въ своихъ статьяхъ, такъ и въ устныхъ бесѣдахъ: по полученіи въ городѣ Мологѣ, Ярославской губерніи, Екатерининской жалованной грамоты городамъ и по торжественномъ, какъ слѣдуетъ, открытіи Городской Думы съ городскимъ головой и гласными, жители постановили секретный общественный приговоръ такого содержанія: такъ какъ вновь учреждаемая Дума имѣетъ распоряжаться лишь доходами, указанными въ законѣ, расходовать на предметы, также указанные, вообще дѣйствовать на точномъ основаніи закона, подъ контролемъ начальства, то рядомъ и одновременно съ нею имѣть негласно прежнее общественное управленіе подъ завѣдываніемъ того же городскаго головы и тѣхъ же гласныхъ, и въ распоряженіе этого негласнаго управленія предоставить небольшой капиталъ, нарочно для сего и составленный по общей раскладкѣ. Такимъ образомъ съ 1786 по 1847 г., втеченіе 61 года, существовало два городскихъ самоуправленія: одно Оффиціальное, казенное, съ 4 тысячами руб. дохода; другое тайное, но въ сущности настоящее, достигшее 20 тысячъ руб. дохода; по одному велись смѣты, отчеты представлялись Губернскому Правленію и Казенной Палатѣ, по другому велись особыя книги, въ которыхъ отчетъ отдавался самому обществу. Городъ процвѣталъ, къ удивленію всѣхъ губернаторовъ, пока, наконецъ, начальство не узнало случайно причины процвѣтанія. Узнавъ, оно предало голову суду, прекратило неказенное самоуправленіе и отдало капиталы казенному. "Городъ пришелъ въ упадокъ, и довольно скоро",-- прибавлялъ обыкновенно И. С. вмѣсто всякихъ выводовъ...
   Изученіе секты бѣгуновъ дало матеріалъ для солиднаго труда "О бѣгунахъ". Въ печати появилась только заключительная глава этого сочиненія, замѣчательнаго въ особенности характеристикой причинъ, вслѣдствіе которыхъ возникла секта.
   Въ 1852 году, И. С. вышелъ въ отставку и возвратился въ Москву, къ отцу и брату, которые около того времени усердно занимались литературой {С. Т. Аксаковъ издавалъ (1847 г.) "Записки объ уженьѣ рыбы", а K. С. печаталъ диссертацію свою о Ломоносовѣ (тоже 1847 г.).}. Литературная дѣятельность И. С* началась, какъ упомянуто, значительно раньше, а именно его первое напечатанное стихотвореніе ("Колумбъ") появилось въ No 1 "Москвитянина" за 1845 г. Кромѣ другихъ стихотвореній, къ этому же времени относится и поэма "Бродяга", по поводу которой автору, ранѣе появленія ея въ печати, именно въ 1849, году, пришлось держать отвѣтъ передъ III Отдѣленіемъ Собственной Его Величества Канцеляріи, на письменно предложенный вопросъ: "почему онъ, Аксаковъ, безпаспортнаго человѣка выбралъ себѣ въ герои"... Эти непріятности въ связи съ литературными занятіями (напримѣръ, въ 1848 г. И. С. неизвѣстно за что былъ арестованъ на нѣкоторое время), вѣроятно, ускорили рѣшимость его оставить службу, такъ какъ выбора между службой и литературой для него не представлялось по существу его стремленій и убѣжденій.
   Въ самомъ началѣ пятидесятыхъ годовъ, именно около времени возвращенія И. С. къ отцу, въ Москвѣ сплотился литературный кружокъ такъ-называемой славянофильской окраски. Кружокъ имѣлъ въ виду, пропагандировать свои идеи путемъ печатнаго слова. Первымъ опытомъ изданій кружка былъ "Московскій Сборникъ", предпринятый въ 1852 году. И. С. былъ редакторомъ I тома, гдѣ, между прочимъ, появилась въ отрывкахъ и упомянутая поэма "Бродяга", но на томъ и остановилось предпріятіе кружка, впрочемъ, для "Сборника", а не для И. С. Аксакова: послѣднему, по выходѣ I тома "Московскаго Сборника", дальнѣйшее продолженіе этого изданія было запрещено, съ лишеніемъ права быть и впредь редакторомъ какого бы то ни было изданія.
   Послѣ этого въ литературной дѣятельности И. С. послѣдовалъ значительный перерывъ, которымъ онъ воспользовался для ознакомленія съ народнымъ бытомъ въ различныхъ его формахъ и проявленіяхъ. Такъ, въ 1853 году, И. С. принялъ предложеніе Русскаго Географическаго Общества -- описать торговлю на Украинскихъ ярмаркахъ. Въ концѣ 1853 года, И. С. отправился въ Малороссію и провелъ въ разъѣздахъ по ней весь слѣдующій годъ. Результатомъ этой поѣздки явилось обширное "Изслѣдованіе о торговлѣ на Украинскихъ ярмаркахъ", изданное впослѣдствіи Географическимъ Обществомъ (въ 1859 году). Автору Географическое Общество присудило за его изслѣдованіе большую Константиновскую медаль. Академія наукъ за то же изслѣдованіе удостоила И. С. половинной Демидовской преміи. Изслѣдованіе это основывалось на фактахъ, собранныхъ, большею частью, самимъ авторомъ, такъ какъ статистическіе матеріалы, имѣвшіеся въ то время, были ниже всякой критики. По свойству задачи И. С. не могъ ограничиться однѣми малороссійскими ярмарками, но долженъ былъ обнять почти все торговое и промышленное движеніе въ тогдашнихъ главныхъ центрахъ его, такъ какъ малороссійскія ярмарки имѣли важное значеніе не только для юга, но и для сѣвера Россіи Изслѣдованіе это познакомило И. С. съ нашимъ торговымъ сословіемъ, съ характеромъ и нуждами русской торговли. Установленное имъ различіе Великоруса и Малоруса, по скольку тотъ и другой со своими особенностями проявляются въ торговлѣ и въ частности на ярмаркахъ, до сихъ поръ не утратило своего интереса и значенія.
   Когда на Славянскомъ Юго-Востокѣ, въ первой половинѣ семидесятыхъ годовъ, появилось движеніе, перешедшее сперва въ, Герцеговинское возстаніе (1875 г.), а потомъ въ Сербско-Турецкую (1876 г.) и Русско-Турецкую или вторую Восточную войну (1877--1878 гг.), И. С. Аксаковъ выступилъ естественнымъ руководителемъ русскихъ общественныхъ симпатій. Московскій Славянскій Комитетъ, имъ предсѣдательствуемый, превратился въ самое оживленное коммиссіонерское бюро, куда со всѣхъ концовъ Россіи стекались пожертвованія на славянское дѣло, распредѣлявшіяся Комитетомъ, т. е. въ сущности его предсѣдателемъ, черезъ особо довѣренныхъ людей. Наконецъ, потекли въ Славянскія земли уже не рубли только, а и люди русскіе для помощи Славянамъ личнымъ трудомъ и, если нужно, личнымъ пожертвованіемъ на полѣ брани... Объ этомъ времени И. С. вспоминалъ въ послѣдней статьѣ, вышедшей изъ-подъ его пера: "Пишущему эти строки привелось въ 1876 и 1877 годахъ быть не только свидѣтелемъ, но отчасти и практическимъ посредникомъ высокаго народнаго одушевленія, охватившаго Русскую землю; непосредственно изъ народныхъ рукъ (онъ) принималъ народныя лепты, не святѣе коихъ была лепта евангельской вдовицы; (передъ нимъ) живы до сихъ поръ образы мужиковъ заволжскихъ, новохоперскихъ и иныхъ отдаленныхъ мѣстностей Россіи, на колѣнахъ упрашивавшихъ, какъ о "Божеской милости", дарованія имъ способовъ "помереть", мученическій вѣнецъ пріять за освобожденіе братій-христіанъ, Сербовъ, Черногорцевъ, Болгаръ отъ бусурманскаго ига или нашествія". Нельзя не прибавить къ этимъ строкамъ, что тогдашнія рѣчи Ивана Сергѣевича въ Славянскомъ Комитетѣ передавались изъ устъ въ уста, облетали всю Россію, электризуя русскихъ людей своимъ энтузіазмомъ, зажигая одушевленіе высокой идеей "мученическаго вѣнца" за освобожденіе братьевъ по вѣрѣ и племени...
   Отвѣтомъ народному движенію въ той же Москвѣ явились приснопамятныя слова покойнаго Императора въ Кремлѣ къ представителямъ дворянства и купечества,-- слова, говорятъ, неожиданныя для нашихъ дипломатовъ и не входившія въ ихъ планы, но которыя рѣшили дальнѣйшую судьбу славяно-турецкой распри. Впрочемъ, и послѣ того Славянскому Комитету еще не была дана отставка. Преобразованный правительствомъ, въ началѣ 1876 г., въ "Московское Славянское Общество", онъ оставался у дѣлъ, и дѣла эти были посеріознѣй обычнаго благотворенія. Между прочимъ Славянское Общество, т. е о пяти-таки главнымъ образомъ И. С. Аксаковъ, заготовило въ Германіи оружіе для Болгарскихъ дружинъ, которыя первоначально предполагалось сформировать на сербской территоріи,-- что-то около 20 тысячъ ружей, съ соотвѣтственнымъ количествомъ патроновъ, и 12 крупповскихъ орудій съ необходимыми къ нимъ снарядами... Всѣ эти запасы оружія, дѣйствительно, пошли на вооруженіе Болгарскихъ дружинъ, хотя и не тѣмъ путемъ, какой предполагался въ началѣ. И донынѣ подарокъ Московскаго Славянскаго Общества не потерялъ цѣны для освобожденной Болгаріи...
   Берлинскій трактатъ послѣ богатырскихъ подвиговъ русскаго солдата и въ награду за великія жертвы, понесенныя Россіей,-- былъ для русскаго чувства нѣчто невмѣстимое, невозможное, и русское чувство прорвалось громовою рѣчью И. С. Аксакова въ въ томъ же Славянскомъ Обществѣ... Эта рѣчь сдѣлалась цѣлымъ политическимъ событіемъ... И она, дѣйствительно, была именно событіемъ: она показала Европѣ, что за русскими дипломатами, умѣющими такъ очаровательно улыбаться, стоятъ русскіе люди, у которыхъ въ груди -- не полированная фраза, а настоящее сердце, горячее, дерзновенное, живо чувствующее обиду и позоръ... И хотя Славянское Общество было тотчасъ закрыто, даже безъ соблюденія установленныхъ на такіе случаи формальностей (капиталами, напримѣръ, распорядились даже безъ вѣдома жертвователей и т. п., словомъ: "съ отмѣннымъ упрощеніемъ формъ", какъ выразился И. С. незадолго до своей смерти...), а самъ И. С. былъ высланъ изъ Москвы въ деревню, но Берлинскій трактатъ былъ принятъ Россіей не въ той оцѣнкѣ, какую дѣлали ему наши дипломаты, а въ той, какое дало ему патріотическое проклятіе Аксакова на собраніи Славянскаго Общества...
   Въ 1880 году, благодаря графу М. Т. Лорисъ-Меликову, И. С. Аксаковъ получилъ, наконецъ, разрѣшеніе издавать въ Москвѣ еженедѣльную газету "Русь", которой и посвятилъ остатокъ своей жизни, казалось, еще крѣпкой, бодрой не однѣми надеждами, но и силами. Пишущій эти строки имѣлъ случай познакомиться съ И. С. какъ разъ передъ выпускомъ первыхъ нумеровъ "Руси". Нужно было видѣть, съ какой свѣжестью чувства трактовалъ И. С. задачи своего новаго изданія; какъ вѣрилъ онъ въ силу твердаго, искренняго слова, съ какой отвагой смотрѣлъ впередъ. Онъ не ошибался на счетъ того, что "Русь" встрѣтятъ въ печати недружелюбно, онъ неособенно расчитывалъ и на сочувствіе къ ней со стороны тогдашней правящей среды. Но онъ все-таки надулся имѣть вѣсъ въ рѣшеніи самоважнѣйшихъ вопросовъ русской жизни, которые были тогда поставлены на очередь. И. С. хорошо зналъ, что ему придется идти противъ теченія, но это не обезкураживало его,-- напротивъ...
   Когда черезъ три съ половиной мѣсяца по выходѣ "Руси" случилось позорное злодѣяніе 1-го марта, И. С., потрясенный вмѣстѣ съ всѣми русскими людьми, почувствовалъ тѣсноту въ газетѣ и выступилъ съ торжественнымъ исповѣданіемъ "гражданскихъ и нравственныхъ задачъ и идеаловъ Русскаго народа* въ собраніи С.-Петербургскаго Славянскаго Благотворительнаго Общества, 22-го марта. Его блестящая рѣчь произвела огромное впечатлѣніе; то былъ страстный протестъ противъ увлеченія чужеземщиной и грозное предостереженіе, выраженное съ необычайною силою. "Не обольщайтесь тѣмъ,-- говорилъ И. С., -- что великій народъ нашъ безмолвствуетъ. Онъ недоумѣваетъ. А понимаете ли, что значить недоумѣніе многомилліоннаго народа? Точно Океанъ вздымается теперь его грудь, удрученная мрачнымъ раздумьемъ.... Заныла вся душа его, изъязвлена совѣсть".
   ..."Это и скорбь, и горесть, и стыдъ, и ужасъ, какой-то торжественный, вѣщій ужасъ. Это судъ Божій творится надъ нами"...
   Очертивъ затѣмъ вожделѣнія, которыми жила значительная часть нашей интеллигенціи, Аксаковъ съ полною прямотою и откровенностью заявилъ: "Нѣтъ, этому не бывать! отъ духа лестча, враждебенъ нашему народу и преуспѣнію его въ доброй христіанской нравственности тотъ либерализмъ, который сулитъ намъ политическія и соціальныя блага, проповѣдуя въ то же время презрѣніе къ политическому и духовному исповѣданію Русской земли!"
   Эта пламенная рѣчь заканчивалась "исповѣданіемъ" положительной программы въ слѣдующихъ словахъ: "Нужно, необходимо, до крайности нужно припасть въ стопамъ Богомъ даннаго намъ Царя и молить его, молить неотступно... да обновится вновь въ животворной силѣ и дѣйствіи старый союзъ Царя съ народомъ, въ началахъ любви, довѣрія, единенія духа и взаимнаго искренняго общенія"...
   Мы съ подробностью остановились на этой замѣчательной рѣчи не только потому, что она обнимаетъ сущность всего, что проповѣдывалъ Аксаковъ въ своей долголѣтней публицистической дѣятельности, но и потому еще, что эта рѣчь была первымъ всенароднымъ исповѣданіемъ началъ, долгое время бывшихъ, такъ сказать, подъ опалой у "общественнаго мнѣнія". Аксаковъ лицомъ къ лицу предсталъ передъ обществомъ и имѣлъ мужество рѣзко высказать ему въ глаза то самое, за что общество будто бы отвернулось отъ людей Аксаковскаго направленія... И что же?-- петербургское избранное общество проводило Аксакова, послѣ его рѣчи, съ настоящимъ тріумфомъ!...
   "Русь" начала выходить 15-го ноября 1880 года и продолжала выходить по день смерти И. С., съ полугодовымъ перерывомъ въ 1885 году, по случаю болѣзни редактора. Въ 1883 году, "Русь" была преобразована въ двухнедѣльное изданіе, и два года выходила въ этомъ преобразованномъ видѣ. Но въ 1885 И. С. вернулся къ первоначальной формѣ еженедѣльника. Газета эта, какъ и объяснялъ И. С., была его личнымъ органомъ, и значеніе ей давали главнымъ образомъ статьи самого редактора, имѣвшія несомнѣнно "громкій резонансъ", по любимому его выраженію, хотя матеріальнаго успѣха въ тѣсномъ смыслѣ "Русь" не имѣла, да Иванъ Сергѣевичъ и не искалъ такъ-называемой популярности. У него былъ совершенно особый взглядъ на задачи журналиста, къ сожалѣнію, очень рѣдкій въ наше время. Вслѣдствіе этого взгляда онъ, напримѣръ, печаталъ нѣкоторыя статьи завѣдомо "для немногихъ читателей", но для такихъ, которые сами имѣютъ около себя значительную аудиторію или которые могутъ оказать, гдѣ нужно, давленіе въ желаемомъ направленіи. Къ печатному слову И. С. относился какъ къ дѣлу самому серіозному, которое несомнѣнно даетъ человѣку въ руки могучее орудіе воздѣйствовать на общество и даже на ходъ событій, но съ которымъ связаны не одни права, а еще больше обязанностей. Иногда, подъ живымъ впечатлѣніемъ дѣйствительности, И. С. бросалъ слово сомнѣнія въ пользѣ этого особаго служенія родинѣ путемъ печатнаго слова, но то были скоропреходящія минуты дурнаго настроенія, ибо служеніе Аксакова тѣмъ основнымъ началамъ, органомъ которыхъ была его газета, столько же вытекало изъ глубокаго проникновенія этими началами съ молодыхъ лѣтъ, сколько изъ свѣтлаго взгляда на даровитость русскаго племени, изъ непоколебимой вѣры въ его высокое призваніе на міровой аренѣ.
   Въ дополненіе этого бѣглаго очерка общественной дѣятельности Аксакова, нелишне упомянуть, что среди своихъ главныхъ занятій онъ находилъ досугъ и силы служить обществу и иными путями. Такъ, онъ былъ втеченіе нѣсколькихъ лѣтъ товарищемъ предсѣдателя въ Русскомъ Миссіонерскомъ Обществѣ, предсѣдателемъ въ московскомъ Обществѣ любителей россійской словесности и гласнымъ Московской Думы.

-----

   Значеніе И. С. Аксакова во всемъ объемѣ опредѣлилось лишь по случаю его кончины, и опредѣлилось не какой-либо мѣткой формулой, обнимающей его заслуги передъ Россіей и Славянствомъ, а самымъ фактомъ общественныхъ заявленій, вызванныхъ этою кончиною и сразу показавшихъ, что смерть Аксакова не что-нибудь заурядное въ жизни стомилліоннаго народа Русскаго, а цѣлое событіе -- столько же горестное, сколько важное въ политическомъ и общественномъ смыслѣ. Не только въ Россіи, но и заграницей именно такъ понята и оцѣнена утрата, понесенная нами въ лицѣ И. С. Аксакова.
   Государь Императоръ соизволилъ почтить память покойнаго телеграммой, на имя его вдовы Анны Ѳедоровны, и съ трогательною сердечностью выразилъ общую русскую скорбь передъ этой тяжкой утратой въ слѣдующихъ выраженіяхъ:
   "Императрица и Я съ душевнымъ прискорбіемъ узнали о внезапной смерти вашего мужа, котораго уважали, какъ честнаго человѣка и преданнаго русскимъ интересамъ. Дай Богъ вамъ силъ перенести эту тяжелую сердечную потерю.

"АЛЕКСАНДРЪ".

   Выраженіемъ соболѣзнованія почтили память И. С. Аксакокова: князь Николай Черногорскій, Великая Княгиня Александра Петровна, Сербскій митрополитъ Михаилъ, Болгарскіе митрополиты Климентъ и Герасимъ со всѣмъ болгарскимъ духовенствомъ, общественныя учрежденія многихъ болгарскихъ городовъ, выдающіеся политическіе кружки Болгаріи, Сербскій посланникъ Груичъ, Бѣлградское ученое общество, Славянская учащаяся молодежь Вѣнскаго университета, Хорваты, Галичане, галицко-русская печать,-- вотъ кто откликнулся на русско-славянскую утрату изъ заграничныхъ Славянъ. Что же касается Россіи, то кончина Аксакова оплакивается всюду, гдѣ есть просвѣщенные патріоты, способные цѣнить истинныя заслуги передъ отечествомъ. Достаточно сказать, что однѣхъ телеграммъ съ выраженіемъ соболѣзнованія по случаю этой кончины доставлено на имя вдовы покойнаго свыше 130, изъ того числа едва ли не большая часть коллективныя -- отъ правительственныхъ и общественныхъ учрежденій, отъ сословій, городовъ, ученыхъ корпорацій, учащейся молодежи, органовъ печати и т. д., и т. д. Здѣсь, въ Петербургѣ, высшіе чины государства -- военные и гражданскіе -- присутствовали на торжественныхъ паннихидахъ по скончавшемся русскомъ гражданинѣ; Петербургская Городская Дума особымъ постановленіемъ выразила уваженіе къ памяти И. С.; Московская Дума рѣшила поставить въ своей залѣ портретъ И. С., учредить стипендію его имени въ университетѣ и присутствовать въ полномъ составѣ на его похоронахъ. Почти всѣ органы печати столичной и провинціальной, независимо отъ направленій, посвятили памяти И. С. статьи, проникнутыя сознаніемъ, что смерть его -- огромная потеря для Россіи. Московскія и нѣкоторыя петербургскія изданія, различныя общества и учрежденія возложили на гробъ И. С. вѣнки. Редакціи петербургскихъ изданій послали на похороны И. С. особую депутацію съ хоругвью, нарочно изготовленною для этого печальнаго торжества. Было много другихъ депутацій на похоронахъ отъ общественныхъ учрежденій и кружковъ. Похоронная процессія сама собой превратилась въ величайшую общественную манифестацію; за гробомъ Аксакова шла вся Москва, въ лицѣ представителей всѣхъ классовъ московскаго населенія, а самый гробъ отъ университетской церкви до Ярославскаго вокзала несла на рукахъ университетская молодежь.
   Тѣло И. С. Аксакова погребено въ Троице-Сергіевской Лаврѣ.

А. Никольскій.

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru