Немирович-Данченко Василий Иванович
Как любовь побудила злобу

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Кастильская легенда).

   

Какъ любовь побудила злобу.

(Кастильская легенда *).

   *) Близь Бургоса въ Санъ-Педро де-Корденья авторъ отъ немногихъ оставшихся тамъ монаховъ (иночество въ Испаніи уничтожено) слышалъ трогательное преданіе о королѣ Рамиро, предлагаемое теперь читателямъ въ формѣ поэмы.

I.

             Жилъ да былъ король когда-то
             Донъ Рамиро: лютъ и смѣлъ,
             Онъ въ Кастиліи не мало
             Совершилъ неправыхъ дѣлъ.
   
             Онъ не вѣдалъ состраданья,
             Не умѣлъ прощать обидъ,--
             Былъ при немъ невинной кровью
             Напоенъ Вальядолидъ.
   
             Въ королевскомъ замкѣ мрачному,
             Подъ тяжелою плитой,
             Десять лѣтъ уже томился
             Донъ Рамиро братъ родной.
   
             Бѣдный принцъ не видѣлъ свѣта,
             Но порою въ эту тьму
             Чей-то кроткій, чей-то тихій
             Голосъ слышался ему,--
   
             Словно вѣтеръ чуть касался
             Нѣжныхъ струнъ своимъ крыломъ...
             И, внимая, донъ Алонсо
             Ихъ не могъ забыть потомъ.
   
             Говорилъ тотъ голосъ чудный:
             "Зло ликуетъ, міръ въ крови;
             Но терпи и вѣрь, страдалецъ,
             Всемогуществу любви.
   
             "Какъ горятъ въ туманѣ звѣзды,
             Такъ сіяютъ небесамъ
             Слезы чистыя печали
             Сквозь душистый фиміамъ.
   
             "Тамъ давно твои страданья
             Сочтены и зачтены.
             Если Богъ ихъ терпитъ, значитъ --
             И онѣ ему нужны".
   
             Плавалъ узникъ и молился
             И мучителю прощалъ
             И какихъ-то крыльевъ легкихъ
             Нѣжный шелестъ различалъ...
   

II.

             Шли года и донъ Алонсо
             Исхудалъ и изнемогъ
             Такъ, что падали оковы
             Сами съ рукъ его и ногъ.
   
             На плечахъ его истлѣли
             Старый бархатъ и атласъ,--
             Словно уголь подъ золою,
             Королевскій узникъ гасъ.
   
             Разъ онъ слышитъ голосъ чудный:
             "Встань!" -- божественно-чиста
             Передъ нимъ сама Марія,
             Мать распятаго Христа.
   
             Кроткій ликъ исполненъ скорби,
             Состраданіемъ горитъ,
             И, склонясь къ нему, Святая
             Сердцемъ сердцу говоритъ:
   
             "Отъ пастушьихъ жалкихъ хижинъ
             До золоченыхъ палатъ
             Злодѣяніемъ наполнилъ
             Цѣлый край твой старшій братъ.
   
             "Близокъ часъ небесной кары,
             Хоть изъ тысячи капеллъ
             Молятъ сытые прелаты
             Королю смягчить удѣлъ.
   
             "Сынъ мой кротостью, любовью
             Побѣдить его не могъ --
             И на вѣки донъ Рамиро
             Осудилъ отнынѣ Богъ.
   
             "Я пришла къ тебѣ услышать
             Мысль завѣтную твою
             И ее исполнить прежде,
             Чѣмъ найду тебя въ раю.
   
             "Знай, Господь всесильный долго
             Въ небесахъ тебѣ внималъ,--
             Все свершится, что бы только
             Ты теперь ни пожелалъ!
   
             "Хочешь власти и свободы,--
             Для тебя предѣла нѣтъ:
             Будетъ славою твоею
             Преисполненъ цѣлый свѣтъ!"
   
             Но, склонясь передъ Мадонной,
             "Если такъ,-- промолвилъ онъ,--
             Пусть, Святая, будетъ братъ мой
             И прощенъ, и обращенъ.
   
             "Я же здѣсь, во искупленье,
             Остаюся!" -- "Ты великъ! "--
             И улыбкой кроткой, нѣжной
             Просіялъ Мадонны ликъ.
   

III.

             Шли года... Въ молчаньи вѣчной
             Нерушимой темноты
             Донъ Алонсо вдругъ услышалъ
             Чей-то голосъ съ высоты:
   
             "Встань!" Онъ видитъ -- ангелъ Божій
             Свѣтелъ весь. Безстрастенъ взглядъ,
             Надъ челомъ звѣзда сіяетъ,
             Крылья полымемъ дрожатъ.
   
             "Не могу, прости, подняться,--
             Я исчахъ и изнемогъ.
             Эти плиты, мракѣ и холодъ
             Силы отняли у ногъ".
   
             Чудный гость его коснулся.
             Узникъ всталъ- его тюрьмы
             Пали каменныя стѣны,
             Льется свѣтъ въ обитель тьмы.
   
             Донъ Алонсо снова молодъ,
             Въ сердцѣ -- пламя, блескъ -- въ очахъ,
             И крушатся звенья цѣпи,
             Какъ стекло, въ его рукахъ.
   
             "Въ слѣдъ иди! "-- и ангелъ тихо
             За собой его ведетъ.
             Принцъ отцовскія палаты,
             Проходя, не узнаетъ.
   

IV.

             Подъ гренадскою парчею
             Незамѣтно стѣнъ простыхъ;
             Вмѣсто факеловъ смолистыхъ,
             Свѣтъ въ лампадахъ золотыхъ.
   
             Кордуанскими коврами
             Плиты устланы подъ нимъ,
             Изъ брасеро *) чуть струится
             Благовоній цѣнныхъ дымъ.
   *) Брасеро -- нѣчто вродѣ нашихъ кавказскихъ мангаловъ, ажурныя мѣдныя жаровни съ угольями, единственное средство отопленія въ кастильскихъ городахъ и деревняхъ. Даже въ наиболѣе посѣщаемыхъ иностранцами центрахъ, старыхъ провинцій камины, гдѣ они есть, существуютъ только для украшенія комнатъ.
   
             По рѣзьбѣ колоннъ восточныхъ
             Золоченые цвѣты,
             Съ горделивыми гербами
             На дверяхъ блестятъ щиты.
   
             Гдѣ отецъ его по-братски
             Принималъ народъ простой,
             Весь въ алмазахъ и сапфирахъ
             Тронъ сіяетъ золотой.
   
             Сквозь желѣзныя рѣшетки
             Видѣнъ толстыхъ стѣнъ вѣнецъ,
             Чтобы самый голосъ правды
             Не проникнулъ во дворецъ.
   
             Надъ громадой грозныхъ башенъ
             Раздвоенные зубцы,
             Сторожатъ за ними зорко
             Молчаливые бойцы.
   
             Старыхъ рыцарей не видно,
             Трубадуровъ смѣлыхъ нѣтъ,
             Не слыхать веселыхъ пѣсенъ
             Въ этихъ залахъ много лѣтъ.
   
             Вотъ и въ спальню Донъ Рамиро
             Входъ, окованный броней.
             Чуть его коснулся ангелъ
             Бѣлоснѣжною рукой --
   
             Пали крѣпкіе затворы
             Кипарисовыхъ дверей,
             Словно капли дождевыя
             Съ колыхнувшихся вѣтвей.
   

V.

             Стѣны толсты, низки своды,
             Посрединѣ спитъ одинъ
             Двухъ Кастилій и Леона
             Кровожадный властелинъ.
   
             И во снѣ его волнуютъ
             Безпокойныя мечты,
             Мрачной твердостію дышатъ
             Королевскія черты,
   
             Гордо сдвинутыя брови...
             Брату чудится: вотъ-вотъ
             Изъ-подъ дрогнувшей рѣсницы
             Ястребиный взглядъ блеснетъ.
   
             Просыпайся, донъ Рамиро,
             Посмотри, властитель злой:
             Братъ, замученный тобою,--
             Твой судья передъ тобой.
   
             Потревоженный, съ утеса
             Такъ срывается орелъ,
             Какъ король вскочилъ и къ брату,
             Не смущаяся, пошелъ...
   
             "Какъ? ты живъ еще, презрѣнный?"
             Онъ глядитъ и хмуритъ бровь,
             Лишь на мигъ къ ланитамъ блѣднымъ
             Прилила волною кровь.
   
             "Живъ! Когда, тому три года,
             Сторожамъ, въ недобрый часъ,
             Я тебя голодной смертью
             Заморить отдалъ приказъ?
   
             "Значитъ, есть еще измѣна...
             Эту подлую змѣю
             Я пятой своей не въ силахъ
             Раздавить въ моемъ краю!
   
             "Помню я еще ребенкомъ
             Твой коварно-кроткій взглядъ,
             Ты всегда мнѣ былъ укоромъ,--
             Ты палачъ мнѣ, а не братъ.
   
             "Позабыть тебя заставить
             Не могу я свой народъ,--
             Онъ тебя благословляетъ,
             А меня въ душѣ клянетъ!
   
             "Будетъ месть моя жестока...
             Я невѣрныхъ сторожей
             И тебя въ одну темницу
             Затворю и у дверей
   
             "Стану самъ и буду слушать
             Ваши стоны день за днемъ.
             Не скую тебя цѣпями,--
             Чтобы жаднымъ, лютымъ псомъ
   
             "Ты отъ голода, несчастный,
             Рвалъ бы тѣло сторожей
             Въ вѣчномъ мракѣ заточенья --
             Кельѣ проклятой своей"...
   

VI.

             "Замолчи!-- и ангелъ свѣтлый
             Предстаетъ ему.-- Пора!
             Часъ пришелъ и адъ кромѣшный
             Ждетъ гонителя добра.
   
             "Посмотри: безлюдны села,
             Жатвы нѣтъ, мертвы, поля,
             Вопіетъ о мести къ небу
             Одичалая земля,
   
             "Все молчитъ, что только дышетъ,--
             Палачи въ твоихъ гербахъ
             Бродятъ злобно, словно волки,
             Въ опустѣлыхъ городахъ.
   
             "Все, чего король коснулся,
             Заразилъ ты, какъ чума:
             Нѣтъ стыдливости дѣвичьей,
             Неподкупнаго ума.
   
             "Позабылъ монахъ обѣты,
             Паладинъ -- законъ и честь,
             Проповѣдники безмолвны,
             Въ каждомъ сердцѣ -- смерть и месть.
   
             "Кровь твоя угодна небу,
             Пусть тебѣ твой братъ родной
             Въ часъ послѣдній, донъ Рамиро,
             Будетъ праведнымъ судьей".
   

VII.

             Но Алонсо вдругъ склонился
             На колѣна и въ слезахъ
             Молитъ: "Кроткая Марія,
             Ты одна на небесахъ
   
             "Знаешь то, о чемъ молился
             Я въ могильной тишинѣ.
             О, услышь меня, Святая,
             Будь со мною и во мнѣ...
   
             "Нѣтъ, меня для донъ Рамиро
             Быть судьею не неволь,--
             Онъ не только братъ мой старшій,
             Онъ -- вѣнчанный мой король.
   
             "Насъ одна рука ласкала...?
             Помню я, какъ часто мать,
             Подозвавъ меня, молила
             Жизнь Рамиро охранять.
   
             "Даже если ты захочешь
             Поразить его мечомъ,
             Короля и брата тѣломъ
             Я прикрою, какъ щитомъ.
   
             "Если былъ угоденъ Богу
             Молчаливый подвигъ мой,
             Подожди еще, Блаженный,
             Не рази его, Святой!
   
             "Небо жаждетъ покаянья:
             Можетъ быть, настанетъ мигъ,
             Чтобъ король и братъ мой сердцемъ
             Совершенное постигъ!",
   
             "-- ...Пусть!-- и молвитъ тихо ангелъ,
             Грустно голову склоня.--
             "Ждать готовъ я, если только
             Въ эту ночь, къ разсвѣту дня,
   
             "Ты укажешь мнѣ, Алонсо,
             Дѣло, слово или мигъ,
             Гдѣ бы сердцемъ онъ смягчился,
             Совершенное постигъ,--
   
             "Звукъ одинъ, въ которомъ слышенъ
             Человѣкъ былъ въ королѣ,
             Искру слабую сознанья,
             Лучъ, погаснувшій во мглѣ".
   

VIII.

             "Милый братъ и повелитель,
             Вспомни все, что сдѣлалъ ты,--
             Были свѣтлыя стремленья,
             Благородныя мечты!
   
             "Дай одну лишь!" Но сурово
             Братъ молчитъ и въ тишинѣ.
             Слышно только врылъ зловѣщихъ
             Трепетаніе въ окнѣ.
   
             Длится ночь. Съ высокой башни
             Крикъ звучитъ сторожевой...
             Годы зла и преступленья
             Безконечной чередой
   
             Вспоминаетъ донъ Рамиро
             И глядитъ въ ночную тьму.
             Тамъ неправедно убитыхъ
             Тѣни чудятся ему...
   
             Слышитъ онъ мольбы и вопли,
             Видитъ кровь,-- повсюду кровь...
             Точно онъ переживаетъ
             Все содѣянное вновь.
   
             Онъ хотѣлъ бы крикнуть брату,
             Что?-- не знаетъ самъ пока,
             Но въ груди сжимаетъ сердце
             Непонятная тоска.
   

IX.

             За окномъ свѣтлѣе стало,
             Тѣни ночи отошли,
             Стѣны сѣрыя и башни
             Различаются вдали.
   
             Донъ Алонсо молитъ брата:
             "День проходитъ, ночь бѣжитъ,--
             Только слово покаянья!"
             Но король молчитъ, молчитъ.
   
             "Ради матери любимой,
             Ради славнаго отца!"
             Тѣни мрачныя не сходятъ
             Съ королевскаго лица...
   
             Все печальнѣй ангелъ тихій:
             "Донъ Алонсо! часъ пришелъ..."
             Но съ счастливою улыбкой
             Крикнулъ узникъ: "Я нашелъ!
   
             "Я нашелъ тотъ лучъ сознанья,
             Я нашелъ тотъ свѣтлый мигъ,
             Гдѣ король и братъ мой сердцемъ
             Совершенное постигъ.
   
             "Онъ сказалъ: тому три года,
             Сторожамъ, въ недобрый часъ,
             Я тебя голодной смертью
             Заморить отдалъ приказъ.
   
             "Онъ зоветъ тотъ часъ недобрымъ, --
             Значитъ, каялся!... Прости,
             Дай зерну тому отнынѣ
             Плодъ желанный принести!"
   
             И какъ вѣянье прохлады,
             Пронеслося въ тишинѣ:
             "Донъ Алонсо, этотъ подвигъ
             Всѣхъ другихъ угоднѣй мнѣ.
   
             "Совершилось искупленье,
             Онъ любовью побѣжденъ;
             Какъ обѣщано Мадонной,
             Онъ спасенъ и обращенъ!"
   

X.

             Непонятною молвою
             Изумленъ Вальядолидъ:
             Уѣзжаетъ донъ Рамиро,--
             Скорбенъ взглядъ его и видъ.
   
             Съ непокрытой головою,
             Власяницею одѣть,
             Онъ одинъ. Не видно свиты
             И солдатъ зловѣщихъ нѣтъ.
   
             Отдалъ онъ дворецъ богатый
             Неимущимъ и больнымъ,
             Съ тѣмъ, чтобъ знатные вельможи,
             Какъ ему, служили имъ.
   
             Часовыхъ не видно хмурыхъ
             Въ сѣрыхъ башняхъ у бойницъ,
             Открываются затворы
             Подземелій и темницъ.
   
             Въ благородный старый Бургосъ,
             "Гордый Бургосъ на горѣ",
             Возвратившись, донъ Рамиро
             Заперся въ монастырѣ.
   

XI.

             Отовсюду въ ту обитель
             Изумленный шелъ народъ,
             Но король исчезъ. Монахи
             Были нѣмы цѣлый годъ.
   
             Слухъ носился, будто въ келью
             Одиноко подъ землей
             Замурованъ донъ Рамиро,
             Весь въ цѣпяхъ, полуживой,
   
             Что онъ нагъ зимой и лѣтомъ,
             Что постель ему -- земля,
             Что во тьмѣ его могилы
             Черви гложутъ короля,
   
             Что у кельи этой страшной,
             Весь въ молитвѣ и слезахъ,
             Королевскій братъ Алонсо
             Дни и ночи на часахъ,
   
             Что зоветъ онъ донъ Рамиро:
             "Выйди, брать, на Божій свѣтъ!"
             Но король еще ни слова
             Не сказалъ ему въ отвѣтъ.
   

XII.

             Канулъ годъ. Обильной жатвой
             Вдругъ покрылися поля...
             И явилося нежданно
             Повелѣнье короля.
   
             Въ пышныхъ мантіяхъ герольды
             На разубранныхъ коняхъ,
             Шляпы снявъ, его читали
             Цѣлый день на площадяхъ.
   
             Возвѣщалося народу,
             Чтобы завтра на зарѣ
             Онъ собрался бы предъ очи
             Короля въ монастырѣ.
   

XIII.

             Солнце ярко. Небо сине.
             Тихъ и зноенъ лѣтній день.
             За обителью прохлады
             Не даетъ оливы тѣнь.
   
             Но народъ съ утра толпами
             Окружилъ со всѣхъ сторонъ
             Яркимъ полымемъ горящій
             Королевскій пышный тронъ.
   
             Пѣли иноки въ соборѣ.
             Тамъ великій кардиналъ,
             Напой посланный изъ Рима,
             Донъ Рамиро пріобщалъ.
   
             Въ красныхъ мантіяхъ прелаты,
             Ожидая короля,
             Смотрятъ съ паперти на солнцемъ
             Освѣщенныя поля.
   
             Въ темныхъ латахъ, паладины
             Неподвижны на коняхъ*
             Геральдическіе знаки
             На груди ихъ и щитахъ.
   
             Чуть колышутся на шлемахъ
             Перья бѣлыя. Порой
             О желѣзный наколѣнникъ,
             Мечъ ударится стальной.
   
             Видны черные береты
             Саламанкскихъ мудрецовъ,
             Нищихъ сѣрыя лохмотья,
             Шляпы желтыя жидовъ.
   
             И подъ бархатнымъ навѣсомъ
             Съ бахрамою золотой,
             Какъ цвѣты, пестрѣютъ дамы
             И атласомъ, и парчей...
   

XIV.

             Растворилась дверь собора,
             Хоръ послѣдній прозвучалъ
             И народу донъ Рамиро
             Съ пышной свитою предсталъ...
   
             Шелъ онъ тихо... худъ и блѣденъ...
             Не сводя горячій взоръ,
             Полный страстнаго восторга,
             Съ голубыхъ кастильскихъ горъ.
   
             Жадно грудь его дышала
             Ароматами полей,
             И ложилася улыбка
             На уста его свѣтлѣй.
   
             На суровый, старый Бургосъ,
             Вѣрный Бургосъ смотритъ онъ...
             Съ высоты соборной башни
             Погребальный слышенъ звонъ.
   
             Въ синемъ небѣ черной точкой
             Вольный чудится орелъ...
             Сѣлъ король на тронъ и тихо
             Онъ народу рѣчь повелъ.
   

XV.

             "Далъ Господь землѣ порядокъ,
             Чтобъ цвѣла Его земля,
             И хранить въ народѣ правду
             Онъ поставилъ короля.
   
             "Онъ облекъ его бронею
             Грозной власти, чтобъ кругомъ
             Все отъ зла царевой тѣнью
             Прикрывалось, какъ щитомъ...
   
             "И, живя по правдѣ Божьей,
             Сильный былъ безсильнымъ другъ,
             Мечъ служилъ одной отчизнѣ,
             Какъ землѣ -- свободный плугъ.
   
             "Чтобы въ мірѣ яркимъ солнцемъ
             Выше всѣхъ законъ сіялъ
             И король его герольдомъ
             И слугою первымъ сталъ!
   
             "Чтобъ, казня простыхъ злодѣевъ,
             Онъ себя не пощадилъ,
             Чтобы памятенъ народу
             Тотъ примѣръ во вѣки былъ...
   
             "Я, король вашъ донъ Рамиро,
             Для того здѣсь созвалъ васъ,
             Чтобъ свершить во славу Божью
             Этотъ строгій судъ сейчасъ.
   
             "Я, король вашъ донъ Рамиро,
             Годъ во тьмѣ тюрьмы судилъ,
             Что при свѣтѣ дня король вашъ
             Донъ Рамиро совершилъ.
   
             "Я, король вашъ донъ Рамиро,
             Чтобъ цвѣла моя земля,
             Предаю лютѣйшей казни
             Донъ Рамиро короля
   
             "За неправыя дѣянья,
             За убійства безъ конца,
             Запятнавшія алмазы
             Королевскаго вѣнца.
   
              "Я, король вашъ донъ Рамиро,
             Гласу Божьему внемля,
             Палачамъ повелѣваю
             Обезглавить короля!..."
   

XVI.

             У "San Pedro de Cardena"*)
             Черный крестъ на мѣстѣ томъ,
             Гдѣ когда-то донъ Рамиро
             Обезглавленъ палачомъ".
   *) Санъ Педро де Карденья близъ Бургоса -- древній монастырь.
   
             Яркимъ полымемъ въ Карденьѣ!
             Розы пышныя цвѣтутъ,
             Ихъ кругомъ "святою кровью,
             Королевскою" зовутъ.
   
             И монахи, лишь на царство
             Властелинъ вступаетъ вновь,
             Шлютъ ему въ подарокъ розу --
             Короля святую кровь,
   
             Чтобъ до гроба завѣщанье
             Донъ Рамиро помнилъ онъ:
             "На землѣ, что солнце въ небѣ,
             Выше всѣхъ царитъ законъ!"
                                                               Вас. Немировичъ-Данченко
             Кадиксъ.
             Іюнь 1885 г.

"Русская Мысль", кн.III, 1889

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru