Некрасов Николай Алексеевич
"Теория бильярдной игры" и Новый Поэт

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем в пятнадцати томах
   Том двенадцатый. Книга первая. Статьи. Фельетоны. Заметки 1841--1861
   СПб, "Наука", 1995
   

"ТЕОРИЯ БИЛЬЯРДНОЙ ИГРЫ" И НОВЫЙ ПОЭТ

   На днях вышла новая книга, под названием:
   ТЕОРИЯ БИЛЬЯРДНОЙ ИГРЫ. (Руководство для желающих сделаться первоклассными игроками. С таблицею чертежей. СПб. 1847).
   Я читал ее, когда забежал ко мне Новый поэт... Он вырвал у меня книгу и сказал торжественно: "Знаешь ли ты, какую книгу держишь в руках? Понимаешь ли всю важность великих тайн, открываемых в ней?"
   -- Не понимаю,-- отвечал я.-- Впрочем, кажется, она составлена недурно.
   -- А чертежи?
   -- Хороши.
   -- И только?.. Ты не должен писать о ней!.. Мне,-- воскликнул он вдохновенно,-- мне надлежит объяснить миру сокрытые в ней тайны... Я один обладаю правом писать о такой книге... Рожденный в бильярдной, под бильярдом провел я нежнейшие годы моего детства... На бильярде оставил я всё свое состояние... Бильярд был моей школой, моей радостью и моим черным демоном... Вы, простые смертные, смотрите на бильярд как на доску, обитую зеленым сукном; для меня бильярд -- целый мир, кипящий жизнию и страстями... И я знаю его судорожную жизнь, его страсти; как живые -- передо мной ежеминутно его жертвы и его герои... да! знаешь ли ты, что такое бильярдные герои?..
   -- Нет, не знаю...
   -- Не знаешь?.. А я...
   И тут у него налились глаза кровью, и он начал декламировать:
   
   О вы, герои билиярда!
   Я славно знал когда-то вас
   И в исступлении азарта
   Спасал от голоду не раз.
   Мне ваших лиц зелено-бледных"
   Ни ваших вдохновенных штук"
   Ни сертуков богато-бедных"
   Жилетов пестрых, красных брюк"
   Волос ненатурально редких
   И рук художественно метких
   Забыть в сей жизни не дано"
   Затем что было суждено
   Мне много лет стезею вашей
   С кием в руке и с полной чашей
   Пройти...
   
   -- Как, неужели ты был бильярдным шулером? -- прервал я его с удивлением.-- Он обиделся...
   -- За кого ты меня принимаешь? -- сказал он.-- Нет, я только знал всех лучших шулеров; они горды и осторожны, их сердца неприступны, но я был принят и обласкан ими как родной... Да то ли я еще знаю?.. Я знал тех посетителей трактиров,
   
   Которым за стакан клико
   В разгаре грязных вакханалий
   Плескали в рожу... Глубоко
   Сначала чувство оскорблялось,
   Но постепенно примирялось
   И, примирилось наконец.
   Я стал такой же молодец,
   И пляска гаеров бесстыдных
   Под градом плоскостей обидных
   Меня смешила -- и не раз
   В чаду вина, в припадке скуки
   Я унизительные муки
   И сам придумывал для вас --
   О вы, наследники прямые
   Шутов почтенной старины,
   Которых рожи расписные
   И прибаутки площадные
   Так были бешено смешны
   И без которых и доселе,
   В сей сильно просвещенный век,
   . . . . . . . . . . . . . . .
   Не весел русский человек!..
   
   -- Помилуй,-- сказал я, выслушав импровизацию Нового поэта,-- что с тобой сделалось? Ты на себя не похож... Стих твой был величествен, сам ты делил слова на "подлые" и "благородные" и избегал первых как огня... А теперь -- "грязь", "рожа" ... Помилуй! я никак от тебя не ожидал такого превращения...
   -- К черту щепетильность и чопорность! -- отвечал поэт.-- На днях я прочел Измайлова и -- пусть извинят меня щепетильные уши -- нашел, что если уж подражать, так подражать ему... Слова все хороши, если выражают мысль, и я еще не так тебя изумлю...
   -- Чем же ты хочешь меня изумить?
   -- А вот... чтоб показать тебе всю высокую важность книги, которую ты, профан, держишь в руках, я хочу представить тебе несколько поразительных картин. Вообрази себе русский трактир... Я на днях был в таком трактире. На лестнице нечистота; в первой комнате чад, духота; тут бегали половые с чайниками, сталкивались мещане в сибирках, проходившие в кухню закурить трубку, а на первом плане красовался чернобородый и тучный буфетчик.
   
   Среди гусей, окороков, индеек
   Он заседал, бородкой шевеля,
   И знали все: крал двадцать пять копеек
   Неотразимо с каждого рубля.
   Хозяин сам, копеечный купчишка,
   Облопавшись настойки и трески,
   Говаривал: "Ведь знаю, что воришка,
   Да дело, варвар, знает мастерски!"
   
   Поэт остановился, и пока он переводил дух, я думал о том, радуется ли тень Измайлова, слушая такие стихи?.. Поэт продолжал:
   -- В остальных комнатах, как известно: гардины, в которых не только ночуют, но и вечно живут тучи, только не золотые, а серые, пасмурные, зловещие... столы, видно, очень хорошие, потому что покрыты, для сбережения, темноватой дерюгой, солонка, перечница, полоскательная чашка; на стенах картины, известно какие... Словом, всё как следует...
   
   Но хоть сия российская таверна
   Смотрела неприветно, даже скверно,
   А, видно, в ней дышалося легко...
   Сюда бежал подьячий необритый,
   Пропахнувший сивухой глубоко,
   Прожорливый и никогда не сытый...
   Сюда являлся господин в усах,
   С израненным, великолепным носом,
   В весьма широких плисовых штанах,
   В архалуке, подбитом мериносом,
   Обшитом бранденбурами. Кидал
   Сей господин с надменностью нелепой
   Взгляд на слугу презрительно-свирепый
   И "ну, болван, вчерашнюю!" кричал...
   Сюда являлся фокусник голодный,
   Родной земли цветущие поля
   Покинувший. . . . . . . . . . . .
   . . . . . . . . . . . . . . . . .
   На срок прощался с матерью-старухой,
   С невестою сей тощий сын нужды,
   Но погасил российскою сивухой
   В груди давно немецкие мечты.
   (А в старину ему мечтались живо
   Объятия хорошенькой жены,
   Колпак, халат, душистый кнастер, пиво
   И прочие филистерские сны...)
   Смиренно век в трактирах доживая,
   Он в сертучишке нанковом ходил
   И, русский и родной язык ломая,
   Трактирную компанию смешил...
   Не оскорблялся он названьем цапли,
   И, если рюмку кто ему давал,
   Он, выпив содержимое до капли,
   С поклоном содержащее съедал...
   
   -- Но к чему ж ведет такое длинное вступление? спросил я, желая поскорей подвинуть дело к концу...
   -- А вот к чему,-- отвечал поэт.-- Тут же, обыкновенно в стороне, есть комната грязная, запачканная, с скамейками по стенам, с четырьмя лампами или просто свечами над бильярдом. Тут-то настоящий вертеп... Стройно расставлены кии, орудие счастия для одних, для других орудие гибели... Черная доска испещрена цифрами и черточками, означающими куши и партии, и маркер крепко держит в руках два "куша", отданные ему недоверчивыми соперниками до решения боя... Кому достанутся куши?.. Вот соперники, один высок и бледен, другой мал ростом, но крепок и плотен; на лице его спокойная уверенность, тогда как высокий, видимо, борется с мучительным страхом... Зрители смотрят с напряженным вниманием, кий стучит, роковой желтый шар, покопченный для отличия от белых на свечке, бежит, прискакивая, ударяется в борт, опять бежит, сталкивается с красным шаром, снова бежит и падает, падает в среднюю лузу... Смертная бледность покрывает лицо высокого.-- "Несчастный! отчего проиграл ты?.. Ты сделал красного, но собственный твой шар выскочил за борт, и соперник твой воспользовался плодами твоего удара... Потом ты сделал кикс... Потом подставил... Несчастный! знаешь ли ты, когда бьешь, куда пойдет и где остановится твой шар?.. Знаешь ли ты, как нужно бить, чтоб шар не выскакивал?.. А кикс?.. Ты поминутно мелишь свой кий, но не в недостатке мелу на кончике кия тайна твоего кикса -- она в твоем невежестве!.. Но ты винишь счастье, надеешься, играешь и снова проигрываешь... Таким образом ты лишаешься всего..."
   Поэт перевел дух и продолжал:
   -- Теперь, любезный друг, вообрази себе порядочный ресторан... Чистый буфет... освещенная газом бильярдная...
   И, описав ресторан, он принялся рисовать мне картину, подобную первой. Но я остановил его, уверив, что мне случалось видеть такие сцены...
   -- Ну, так я заключу коротко,-- сказал он.-- Везде -- и в мрачной бильярдной грязного трактира и в бильярдной великолепного ресторана -- непонимание основных законов бильярдной игры ведет к проигрышу! Как бы умен ни был человек, какие бы старания ни прилагал он в игре и как бы гениальны ни были его бильярдные способности,-- он не может сделаться первоклассным игроком при помощи одной сметливости и навыка. В бильярде, как и во всём, есть своя азбука, своя грамматика, которая должна быть положена в основание прочному знанию... Согласен?..
   -- Совершенно.
   -- Ну, так пойми же теперь всю важность книги, которую ты держишь в руках... Тысячи несчастных проигрывают и разоряются, а отчего? Не от недостатка ловкости, а оттого, что слишком полагаются на природные способности и пренебрегают теорией... Тут, как видишь, повторяется наша всегдашняя история...
   -- Вишь куда метнул! Да ведь, кажется, у нас доныне не было и книги, из которой можно было бы научиться теории бильярдной игры?
   -- Была когда-то, очень давно, да с тех пор в области бильярдной игры сделаны исполинские шаги вперед... Прочти новую "Теорию",-- право, полюбишь бильярд.
   -- Нет, ты лучше расскажи мне, в чем она заключается.
   И приятель мой как будто ждал такого вызова: с чрезвычайною подробностию начал он излагать мне содержание книги, читал из нее целые главы, превозносил ее похвалами и наконец воскликнул:
   -- Я не встречал трактата об игре, который был бы составлен с большим искусством, тщательностию, обдуманностию...
   -- И грамотностию,-- прибавил я, совершенно убежденный выдержками, которые прочел мне Новый поэт, что книга написана прекрасным языком...
   Поэт ушел, взяв с меня слово представить на суд публики его мнение о новой "Теории бильярдной игры"... Когда он уходил, я сказал ему:
   -- Скажи, пожалуйста, что с тобой сделалось? Я всё не могу прийти в себя от твоих сегодняшних стихов... Куда девались возвышенные чувства? где великие личности, которые избирал ты прежде в герои своих поэм?
   -- Возвышенные чувства! великие личности! -- отвечал он презрительно.-- Недаром я ходил в старину в школу: я знаю, что на свете было много разнородных героев, знаю даже, как зовут некоторых из них и что они сделали... да только я-то живу в мире купеческих сынков, губернских и разных секретарей, бильярдных игроков, самолюбивых сочинителей и актеров, промышленников и спекуляторов, зубных врачей и мазуриков,-- я сам и сочинитель и спекулятор и... (тут он запнулся)... Какое ж мне дело до великих личностей, до героев?.. Сказать ли правду, я даже перестал верить, что они существовали когда-нибудь... Чужды мне их нравы, взгляды и убеждения. Глух я на голос того чувства, которое вело их на опасность и явную смерть... Дико и недоверчиво отзываются в ушах моих слова негодования, лившиеся из уст их при виде нечестивого, впрочем обещающего прибыль дела, и вчуже протягивается рука моя к подкупающему золотому мешку, от которого с презрением отворачиваются они, нерасчетливые герои... Вчуже мурашки пробегают у меня по коже, когда говорят они правду, за которую может достаться, вместо лжи, которою можно выиграть... Какую пользу извлеку я из их примеров? Для чего стану передавать их деяния, никому не нужные?.. Я простился с ними и никогда к ним не возвращусь:
   
   Затем, что мне в трактире бьющий стекла
   Купеческий сынок в пятнадцать лет
   В сто тысяч раз важнее Фемистокла
   И всех его торжественных побед!..
   
   "Еще человек погиб",-- подумал я...
   

КОММЕНТАРИИ

   Печатается по тексту первой публикации.
   Впервые опубликовано: С, 1847, No 11 (ценз. разр.-- 31 окт. 1847 г.), отд. IV ("Смесь"), "Современные заметки", 2-й раздел, с. 108--113, без подписи. Непосредственно перед текстом этого фельетона заглавие не выставлено, так как материалы 2-го раздела "Современных заметок" напечатаны подряд, без подзаголовков. В развернутой редакционной аннотации 2-го раздела "Современных заметок" (там же, с. 102): "Теория бильярдной игры" и "Новый поэт".
   Стихотворные вставки включались в ПССт 1967, т. I, с. 493--496.
   Полностью фельетон включается в собрание сочинений впервые.
   Автограф не найден.
   Включенные в фельетон стихи местами текстуально совпадают с главой из романа Некрасова "Жизнь и похождения Тихона Тростниковая, опубликованной лишь в 1931 г., что и является основанием для атрибуции. Авторство Некрасова установили: по отношению к стихам -- А. М. Гаркави в докладе "Новые материалы о Некрасове", прочитанном на Некрасовской конференции в Ленинграде 9 января 1955 г. (см.: Новые исследования и публикации.-- Лит. газ., 1955, 13 янв.); по отношению ко всему фельетону -- А. Ф. Крошкин в статье "Неизвестный фельетон Н. А. Некрасова "Теория бильярдной игры" и Новый поэт" (Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., 1957, т. XVI, вып. 1, с. 60--66).
   С. 273. Теория бильярдной игры ~ СПб. 1847,-- По данным каталога Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, автором французского оригинала этой книги является Менго.
   С. 273. Новый поэт -- псевдоним, под которым выступали И. И. Панаев и Некрасов.
   С. 274. О вы, герои биллиарда!-- Своеобразная калька с названия водевиля П. И. Григорьева "Герои преферанса, или Душа общества" (1843). О "бильярдных героях" у Некрасова см. также: наст. изд., т. IX, кн. 1, с. 154, кн. 2, с. 350-351.
   С. 274. Клико -- сорт шампанского (по названию французской фирмы).
   С. 275. Гаер -- шут.
   С. 275. На днях я прочел Измайлова и -- пусть извинят меня щепетильные уши -- нашел, что если уж подражать, так подражать ему...-- Измайлов А. Е. (1779--1831) -- баснописец, нередко описывавший сцены из "простонародного" быта. Белинский писал о нем: "Он создал себе особый род басен, герои которых: отставные квартальные, пьяные мужики и бабы, ерофеич, сивуха, пиво, паюсная икра, лук, соленая севрюжина; место действия -- изба, кабак и харчевня" (Белинский, т. IV, с. 148).
   С. 275. Сибирка -- здесь: короткий кафтан с меховой опушкой.
   С. 275--276. Среди гусей, окороков, индеек ~ Да дело, варвар, знает мастерски! -- Этот стихотворный отрывок восходит к следующему месту в романе "Жизнь и похождения Тихона Тростникова": "Агаша увидела несколько окороков и других разных мяс, пирогов и тому подобных съестных припасов, симметрически разложенных на прилавке; за прилавком стоял жирный буфетчик в рубахе и в фартуке, с черной окладистой бородой, тщательно округленной..." (наст. изд., т. VIII, с. 268).
   С. 276. ...не только ночуют, но и вечно живут тучи, только не золотые...-- Вариация на тему стихотворения М. Ю. Лермонтова "Утес" ("Ночевала тучка золотая...", 1841).
   С. 276. Но хоть сия российская таверна ~ С поклоном содержащее съедал,..-- Стихотворение является переработкой той сцены романа "Жизнь и похождения Тихона Тростникова", где описаны завсегдатаи трактира: "...какой-то отчаянный усач в венгерке с бранденбурами, подбитой ранжевым мериносом; франт, как видно, только что раненный в нос, который у него был залеплен хлопчатой бумагой, выдернутой из рукава венгерки и сквозь которую проступала кровь <...> фокусник в сером нанковом сюртуке, с немецкой физиономией <...> он, выпив поднесенную ему кем-то рюмку водки, разжевал и проглотил хрусталь..." (наст. изд., т. VIII, с. 269).
   С. 276. В архалуке, подбитом мериносом...-- Архалук -- род стеганой куртки; меринос -- род шерстяной ткани.
   С. 276. Бранденбуры -- шнуры, употреблявшиеся для отделки верхней одежды.
   С. 276. Кнастер -- сорт курительного табака.
   С. 277. Кикс -- неверный удар в игре в бильярд.
   С. 278. Вишь куда метнул! -- Ср. реплику гоголевского Городничего: "О, тонкая штука! Эк куда метнул!" ("Ревизор", д. II, явл. 8).
   С. 279. Фемистокл (ок. 525 -- ок. 460 до н. э.) -- древнегреческий государственный деятель и флотоводец.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru