Горбунов Ал.
Тайны леса

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Ал. Горбунов

ТАЙНЫ ЛЕСА

(Из уральских легенд)

   "Колдовской цветок: Фантастика Серебряного века. Том IX": Salamandra P.V.V.; 2018
   
   Тихий, теплый летний вечер. Солнце медленно садится за узористый гребень старого дремучего леса, далеко-далеко и вдоль и поперек, словно безграничное зеленое море, раскинувшее свои обширные владения.
   Последние красноватые лучи заходящего солнца причудливо золотят вершины гигантских деревьев, поднимаясь все выше и выше. Из потемневшей, словно укутанной сероватой дымкой чащи повеяло сыростью, сильнее запахло лесными травами и цветами.
   Тихо в лесу. Мирно стоят лесные великаны, погруженные в сладкую дремоту. Ничто не нарушает этой таинственной, жуткой тишины. Только вещунья-кукушка где-то вдали уныло кукует, да непоседа-белка прыгает с одного дерева на другое, изредка нашумит вверху и опять все стихнет...
   Крепко занедужилось сегодня старому Назарычу, да и немудрено: изнурила, иссушила крепкое тело суровая заводская жизнь, проведенная большей частью в тяжелой работе у фабричного горна, да в далеких дровосеках; болят и ноют старые кости от непосильного труда и давно уже просятся на покой.
   Внука своего Ванюшку отпустил он сегодня в завод и сидит один в своей лесной караульной избушке на нарах, покряхтывает от боли в пояснице да творит молитву.
   Тихо, чудно, сегодня в лесу. Высоко к небу тянутся пышные вечнозеленые пихты и ели, гордо стоят стройные гиганты-сосны, далеко распластав свои могучие, словно из красной меди вылитые узловатые ветви и ревниво охраняя от бурь и непогоды целые семьи молодой поросли, пугливо приютившейся в низах у корней.
   Тихо в лесу. Только изредка набежит ветерок и лес оживет: зашумят-заговорят старые сосны и ели, медленно и важно качая своими вершинами, нежно зашелестит красавица-береза, боязливо, чуть-чуть слышно залопочет молодая осинка своим трепетным листом.
   Привык Назарыч, крепко привык к этому чудному зеленому лесу, сжился он с ним, как с родным братом.
   Вот и теперь сидит он на своей убогой постели и не то дремлет, не то бодрствует; седая голова его нет-нет да и свалится как-то беспомощно на впалую, разбитую кашлем грудь.
   Вдруг какой-то необычайный шум, сразу вырвавшись из таинственной глубины лесной чащи, поразил слух старого Назарыча и нарушил немую тишину сладко дремавшего леса.
   Что бы это такое было? Напряженно прислушивается старик, плохо верит он ушам своим, -- не в голове ли шумит? Бывает это с ним, особливо к снегу аль ненастью, да нет, как будто и вправду гудит что-то в лесу, и все ближе и ближе...
   В бору действительно слышался все приближающийся не то рев, не то крик множества голосов.
   Жутко стало Назарычу.
   -- Не разберу я никак, что за оказия такая. Инда оторопь взяла... Посмотреть идти. Охо-хо! Господи Иисусе...
   Кряхтя и охая, подошел старик к дверям и в ужасе отпрянул назад, не веря глазам своим... Много лет прожил на свете старый Назарыч, пожалуй, и счет потерял им, а такого зрелища не видывал.
   Картина, представившаяся его глазам, была действительно необычная: на большой поленнице дров, сложенной на прогалине как раз против лесной избушки, поднявшись во весь свой рост на задние лапы и страшно рыча, стоял матерый бурый медведь. Кругом поленницы целое стадо рассвирепевших волков бешено выло и прыгало, стараясь достать своего сметливого врага. Многие из них пытались добраться до вершины поленницы, но медведь одним могучим ударом лапы замертво отбрасывал смельчаков на несколько сажен.
   Волки, видимо, преследовали за что-то этого мохнатого царька северных лесов, и медведь, потеряв надежду уйти от своих настойчивых и свирепых врагов, решил попытаться спастись наверху поленницы, подвернувшейся ему на пути.
   Но, не предвидя скорого конца этой правильной осады и выведенный, надо полагать, из терпения, медведь схватил тяжелое полено и с страшной силой швырнул его в стаю волков, бешено кружившихся около дров, за ним полетело другое, третье... и пошла баталия.
   Ужасающий вой и рев огласили лес.
   Медведь, свирепея все более и более, страшно рычал, в бешенстве брызгая кругом пеной и неутомимо поражая нападающих волков; поленья, как град, сыпались во все стороны.
   Волки, получая полновесные удары, кубарем вились по земле, выли, визжали, в бессильной ярости грызли брошенные поленья и снова, как безумные, бросались на своего врага.
   Вой, шум и рев стояли невообразимые.
   Отпрянув в ужасе назад и трясясь всем своим старческим телом, следил Назарыч в растворенные двери за исходом этой невиданной, страшной борьбы...
   А борьба, видимо, приходила к концу, да и не могла она долго продолжаться: поленница быстро убывала.
   Вскоре медведь, разбросав дрова, очутился на земле: крепость его точно растаяла.
   Не рассчитал, видно, лесной богатырь, что врагов у него много, а боевых припасов мало, и теперь только смекнул свое критическое положение.
   Тревожно заворочал он своей мохнатой головой, соображая, где бы можно найти убежище и еще раз попытаться спасти свою теплую шубу...
   И вдруг, не успел Назарыч опомниться, как медведь, свирепо взмахнув последним поленом, с быстротою молнии ринулся к нему в избу, захлопнул дверь и подпер ее своим могучим туловищем.
   Долго с воем и визгом кружились волки около одинокой лесной избушки, долго скребли они лапами ветхие двери ее; непрошенный гость не покидал своей позиции, чутко поводя короткими, заросшими шерстью, ушами. Порой он наклонял свою кудлатую голову то в одну сторону, то в другую, как бы прислушиваясь к наружному шуму, и затем сердито и глухо рычал, недовольный результатами своих наблюдений.
   Обезумевший от страха Назарыч прижался в дальний угол хаты и не сводил своих старых очей с лохматого посетителя.
   Бессвязные обрывки мыслей проносились в седой голове его.
   -- Ужели это смерть пришла, так давно жданная? Ужели конец... Да нет, не такой чаял он кончины... Не от зубов лютого зверя, а тихой, тихой, христианской. Не умолил он, знать, великих грехов своих пред Господом... А что, если Ванюша теперь воротится? -- тревожно пронеслось в его голове. -- Господи помилуй... Владычица Небесная, заступи, спаси и помилуй! -- шептали его бледные трясущиеся губы.
   Сколько прошло времени в таком ужасно-томительном положении -- старик не помнил, но пережитые минуты показались ему вечностью. Наконец, медведь тихонько приотворил дверь и стал внимательно прислушиваться -- в лесу было тихо, ни одного звука -- потом осторожно перешагнул порог и грузно пошел в глубь уже утонувшего в вечерней мгле леса, потрескивая на ходу сухим валежником.
   Особенно тепла была молитва в этот вечер старого Назарыча. Долго стоял он на коленях пред потемневшим от времени медным Распятием и без счету клал земные поклоны, благодаря Спасителя за свое чудесное избавление.
   На другой день, только что показалось солнце, одевая лес в пурпур и золото, Ванюша, 15-летний внук Назарыча, уже подходил в лесной избушке, с удивлением посматривая на большую борть {Лесной улей (Прим. авт.).}, стоявшую у дверей караулки.
   Старик сидел на пороге и ковырял лапти. Морщинистое лицо его было как-то особенно светло и радостно.
   -- Что это, дедушка, у тебя? -- спрашивал Ванюша. -- Никак борть, да еще и с медом, откуда это Бог послал?
   -- Уж именно, Ванюша, Бог послал... Много годов на свете живу я, много всяких видов видал на своем веку, а этакому делу никогда не поверил бы, кабы не со мной все это случилось, -- говорил старик, указывая внуку на борть. -- Вот ведь, равно и зверь лесной, лютый, а и тот добро помнит...
   

КОММЕНТАРИИ

   Впервые: Огонек. 1915. No 51, 20 декабря (2 января 1916).
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru