Неизвестные Авторы
Красная ферма

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

ЧЕРНАЯ КНИГА
Таинственные люди и необыкновенные приключения

   

Красная ферма

   

Глава I. Американские нравы

   В одно прекрасное августовское утро по улицам Индианополиса, главного города штата Индианы, шел странствующий подмастерье. Скромная, но не нищенская одежда, котомка за плечами, шляпа, украшенная лесными цветами, да суковатая палка в руках -- все это ясно говорило о том, что молодой человек принадлежал к числу тех странствующих рабочих, которые не могут долго оставаться на одном месте. Уступая своим бродячим наклонностям, они переходят из города в город, из села в село, нанимаясь там, где им больше понравится.
   На востоке Америки такой путешественник обратил бы на себя всеобщее внимание, так как там пешком странствуют только неудачники да бродяги. Но штат Индиана находится в Западной Америке, куда еще не вполне проникла культура; потому на нашего путника никто не обращал внимания.
   -- Черт возьми! -- пробормотал по-немецки подмастерье. -- Кажется, я теперь могу себе позволить выпить стаканчик холодного пива... Вот, кстати, и ресторан. За свои пять центов я, кроме пива, получу еще и закуску, так что можно будет сэкономить на обеде. Чудесно это устроено в Америке! -- продолжал он: -- берешь стакан пива и можешь наесться досыта, ничего за это не приплачивая... Да, Америка -- это такая сторонка, где и до сих пор еще текут медовые реки...
   Подойдя к ресторану, путник отодвинул японскую тростниковую циновку, закрывавшую широкий вход, и вошел.
   Было еще рано, и в ресторане не было ни одного посетителя. За прилавком сидел высокий молодой человек без пиджака и следил глазами за тем, как электрический веер разгонял мух.
   -- Стакан пива! -- потребовал подмастерье, останавливаясь у прилавка. -- Прошу прощенья, что я помешал вашим мечтам...
   -- Каспар Ридинг! -- воскликнул вдруг человек без пиджака, вскакивая со стула. -- Свят, свят, свят! Ты ли это или твой дух? Как ты сюда попал?
   -- Тот же вопрос могу я предложить и тебе, Люциан Брендель, -- ответил гость, -- так как, когда я видел тебя в последний раз, ты был без сапог, а теперь...
   -- Теперь я хозяин этого кабачка, -- засмеялся Люциан Брендель, -- кроме того, мне принадлежит еще этот дом и, -- тебе-то я могу это доверить, -- в банке у меня лежат двадцать тысяч долларов наличными денежками. Но, прежде всего, объясни мне, Каспар, как ты попал в Америку и как тебе живется?
   -- Как мне живется, об этом ты можешь судить по тому, что я до сих пор еще скитаюсь по свету с котомкой за плечами, -- отвечал Каспар. -- Для разнообразия я, вместо Европы, скитаюсь теперь по Америке.
   -- Чудесное было времечко тогда, Каспар, -- воскликнул Брендель, -- когда мы странствовали с тобою вдвоем... я вспоминаю его с наслаждением, так как ты был прекрасным товарищем, Ах, я дурак! -- вдруг прервал он себя: -- стою себе здесь да болтаю и не подумаю о том, что ты, наверное, устал и голоден, и хочешь выпить. Садись-ка, сейчас тебе будет все подано. Только мне самому придется сходить для этого в кухню и в погреб, так как пока я здесь совершенно один... по крайней мере, в настоящее время...
   Последние слова Бренделя сопровождались такой выразительной улыбкой, что Каспар тотчас догадался, что достойный хозяин собирается жениться.
   Ридинг снял шляпу, скинул с плеч котомку и уселся в уголке, размышляя о том, при каких странных обстоятельствах можно встретиться иногда после долгой разлуки.
   Целых три года прошло с тех пор, как он встретился с Бренделем в жалкой штутгартской харчевне. Они подружились и дальнейшее странствование продолжали вдвоем, деля по-товарищески радость и горе, иногда голодая, иногда имея все вдоволь.
   Люциан Брендель был превосходным пирожником и легко мог бы получить работу в лучших кондитерских. Но он был по натуре настоящим венцем, легкомысленным и веселым парнем, и не очень-то гонялся за работой. Он был хорошим певцом, великолепно подражал всем птичьим голосам и не раз восхищал Каспара своими талантами.
   После трех месяцев совместной жизни они расстались, и виноват в этом был Брендель или, скорее, прекрасная белокурая хозяйская дочка, благодаря которой он застрял в небольшом баварском городке.
   Брендель был большим поклонником женщин, и красивая девушка могла сделать с ним, что хотела, даже заставить его взяться за работу.
   Ридинг один отправился дальше, и с тех пор больше ничего не слыхал о своем друге.
   И вот, через три года, он снова встречает его, но уже по ту сторону океана, и не бедным странствующим подмастерьем, а человеком, очевидно, завоевавшим свое счастье.
   -- Вот и я, -- раздался в эту минуту голос Бренделя. -- Вот тебе холодное калифорнийское вино, ростбиф и яичница с ветчиной... ешь на здоровье и знай, что я тебя уже не отпущу и помогу тебе выйти в люди. Вот тебе моя рука.
   Каспар едва заметно улыбнулся.
   Люциан заметил его улыбку и огорченно проговорил:
   -- Ты смеешься над моим предложением. Ну... я ведь знаю, что ты только для виду притворяешься бродягой... нет, нет, не защищайся... меня не проведешь... Помнишь, в Штутгарте ты получил письмо: "Графу Каспару Ридингу"?.. Я знаю, что тебе только нравится такая жизнь, а на самом деле... Ну, да это не мое дело...
   -- Да нет же, товарищ; напротив, я тебе очень благодарен, -- прервал его Ридинг, пожимая ему руку. -- Ты всегда был славным малым и остался им даже здесь, в этой бессердечной, эгоистичной стране.
   -- Ага, и ты уже успел узнать янки! -- рассмеялся Люциан.
   -- Да, я знаю, что здесь можно умереть на улице с голоду, и никому до этого не будет дела. Самое большее, если отпихнут в сторону тело, чтобы оно не загораживало дороги.
   -- Проклятая это сторонка, страшно жить здесь бедняку! Но, вместе с тем -- это великая, чудесная страна, в которой можно быстро найти свое счастье. Я вижу это по себе.
   -- Расскажи-ка мне, -- попросил Ридинг, -- что с тобой случилось.
   -- С удовольствием, -- отвечал Брендель. -- История моего быстрого обогащения довольно простая. Мне надоела Европа, и я подумал, что в Америке, пожалуй, будет лучше. Приехав в Нью-Йорк, я стал искать службу. Но в Америке кондитерские товары приготовляются на фабриках машинным способом, и мне нечего было здесь делать.
   Четыре недели проискал я работы, деньги мои пришли к концу, и я очутился в довольно плохом положении. В конце концов, пришлось взяться за первую попавшуюся работу: я сделался грузчиком в гавани.
   Тебе ведь известно, что я всегда был сильным малым... меня даже прозвали "сильным венцем".
   И вот эта сила в Америке сослужила мне хорошую службу.
   В качестве грузчика я зарабатывал два, а при сверхурочной работе и три доллара в день. Заработок, как видишь, недурной, но работать приходилось среди такого сброда, который отравлял мне все существование.
   В гавани работали китайцы, негры, ирландцы, испанцы, итальянцы, немцы -- все народ, прошедший сквозь огонь и воду. Малейшая ссора... и в ход пускались ножи и револьверы. Ни одного дня не проходило без кровопролития.
   Однажды из-за какого-то пустяка я поссорился с одним негром. Молодец выхватывает из кармана бритву и, как зверь, бросается на меня. Будь на моем месте другой, тут бы ему был и конец, так как этот негр был настоящий геркулес по силе; но я не растерялся и ударом ноги в живот сшиб его с ног.
   Негр полетел кувырком в воду, -- дело происходило на палубе судна, которое мы разгружали, -- и так неудачно, что больше не вынырнул.
   Остальные рабочие, особенно немцы, с которыми я всегда держался вместе, громкими криками приветствовали мою победу. Но один из них, давно живущий в Америке, отвел меня в сторону и сказал:
   -- Послушайся-ка, Брендель. моего совета и удирай поскорее отсюда: один из негров уже побежал за полицией. Здесь не посмотрят на то, кто был прав, и запрячут тебя на год в тюрьму.
   Я не заставил себе два раза повторить этот совет и, в чем был, удрал из Нью-Йорка.
   Снова начались мои скитания из города в город. Плохо мне пришлось, нигде я не мог найти работы. Наконец, я попал в штат Индиану и был вынужден наняться работником на ферму, несмотря на все мое отвращение к подобному труду. Три доллара в неделю на всем готовом!.. На это еще можно было просуществовать, но гнуть спину с пяти часов утра до шести вечера под палящим солнцем... ну, это может выдержать только безмозглая скотина!
   Шесть недель проработал я так, а затем потребовал расчет. Хозяин уплатил мне следуемые двадцать долларов и, в придачу за то, что я каждый вечер развлекал его и его дочерей игрой на фортепиано, дал мне свое поношенное платье. Он сам находил, что такому человеку, как я, место в городе.
   У него как раз были дела в Индианаполисе, и он предложил мне подвезти меня до города. В город мы приехали вечером, и фермер пригласил меня поужинать вместе. После ужина он спросил содержателя, нет ли в городе каких-нибудь интересных развлечений.
   -- О, да, -- отвечал тот, -- есть цирк. Сегодня там особенно интересно: к нам приехали известные борцы, и среди них знаменитый чемпион, ирландец Бультон. Никто еще не поборол этого силача. Он обещал десять тысяч долларов тому, кто его поборет, но не нашлось ни одного охотника рисковать своими костями.
   Мы отправились в цирк.
   "-- Десять тысяч долларов -- хорошенькая сумма, -- думал я по дороге туда, -- и для того, чтобы их получить, нужно только этого Бультона положить на обе лопатки... не Бог весть, какой труд!.."
   Мой фермер взял два билета, и мы заняли свои места.
   По окончании обыкновенного представления началась борьба.
   Последним выступал знаменитый ирландец. Вместе с ним на арену вышел его импресарио, маленький человечек в черном сюртуке и цилиндре. Этот импресарио дерзко заявил, что Бультон великий борец, и нет человека сильнее его на свете..
   -- Вот вам доказательство, -- воскликнул человечек, -- мы внесли в контору "Леви Бродерс и К0" в Индианополисе десять тысяч долларов наличными деньгами. Их получит тот, кто положит м-ра Бультона на обе лопатки. Нет ли здесь желающего заработать эти денежки?.. конечно, нет!. значит, мистер Бультон...
   -- Позвольте, сэр! -- крикнул тут я с галерки. -- Я желаю померяться с ирландцем.
   Я и посейчас не понимаю хорошенько, как это у меня вырвались эти слова.
   Публика разразилась неистовым "галло", и восторг толпы дошел до таких пределов, что несколько энтузиастов на руках снесли меня на арену.
   Ирландец смерил меня с ног до головы своим взглядом. Он, вероятно, думал испугать меня своими выпученными глазами и бульдожьими зубами.
   Маленький импресарио отвел меня в сторону и осведомился, живы ли мои родители, и не нуждаются ли они в моей поддержке.
   -- Нет, -- отвечал я.
   -- Может быть, у вас есть возлюбленная, которая будет очень убиваться, когда... Ведь знаменитый Бультон имеет привычку бросать своего противника с такой силой, что тот перелетает через арену и разбивает себе череп о землю.
   -- Ничего, -- ответил я, -- моя голова удивительно крепка.
   -- Значит вы в самом деле решаетесь выступить против страшного Бультона?
   -- Конечно. А как обстоит дело насчет десяти тысяч долларов? Где банковая квитанция?
   -- Она у владельца цирка, -- сказал импресарио, и элегантно одетый господин со множеством перстней на пальцах подтвердил его слова.
   -- В таком случае, мы можем начинать, -- сказал я, скидывая сюртук и жилет. Я засучил брюки до колен и стал в позу.
   Импресарио еще раз попытался отговорить меня, но я рукой отстранил его и заявил, что желаю, чтобы мистер Бультон переломал мне ребра.
   -- Вы выступали когда-нибудь публично? -- спросил робко человечек в цилиндре.
   -- Нет.
   -- Ваша профессия?
   -- Пирожник.
   Это заявление в значительной степени успокоило человечка. Он громко рассмеялся и крикнул публике: "Этот джентльмен -- кондитер. Он хочет бороться с мистером Бультоном: человеку охота превратиться в лепешку".
   -- Начинать! Начинать! -- кричала публика, топая ногами и хлопая в ладоши.
   Маленький человечек отошел в сторону, судья подал знак, и началась потеха.
   Ирландец был здоровый малый, в этом я должен признаться. Когда он схватил меня за руки и начал их мять, я подумал, что дело, пожалуй, окончится для меня плохо. Однако, я не остался в долгу у него.
   Что тебе долго рассказывать... мы боролись целый час, дело было нелегкое, но я все-таки уложил его на обе лопатки.
   Лежит он подо мной, вращает глазами, а судья все еще не дает свистка -- он куда-то спрятался вместе с прочими плугами, не желая присудить мне моих десяти тысяч, добытых мною с таким трудом.
   Но тут вся публика, как один человек, вступилась за меня. Американцы ведь народ горячий: когда разойдутся -- настоящие дьяволы.
   -- Пирожник победил! Пирожник победил! -- раздались крики, и несколько десятков человек вскочили на арену. -- Ирландская собака до сих пор еще лежит на спине... Эй, судья! Будешь ли ты свистеть, каналья?!
   Десятки рук схватили судью, и дюжина револьверов направилась на него.
   Судья засвистел, как взбесившийся ночной сторож.
   -- Подавайте чек, -- говорю я спокойно, подымаясь.
   Ирландец продолжал лежать, так как окончательно лишился чувств. Маленький импресарио подскочил ко мне с криком:
   -- Он должен дать ему завтра реванш, это простая случайность -- мы еще не обязаны платить...
   Но тут публика набросилась на него и избила так, что его пришлось отправить в больницу.
   Владелец же цирка, не желая, очевидно, компрометировать своего предприятия и будучи к тому же справедливым человеком, вручил мне чек, говоря: "Завтра утром вы получите по нему десять тысяч долларов, вы их честно заработали".
   -- Почему завтра? -- закричали мои заступники. -- Сейчас же, сию минуту Леви Бродерс должны выдать пирожнику деньги!
   Толпа на плечах вынесла меня из цирка и донесла до банкирской конторы.
   Конечно, банк был закрыт, а сам владелец его спал, но его разбудили, крича, что перебьют ему все стекла, если он сейчас же не уплатит по чеку.
   Мистер Леви, владелец конторы, разбуженный со сна, накинул на себя сюртук сверх ночной сорочки, вышел на балкон и сказал:
   -- Леди и джентльмены, мне доставляет громадное удовольствие уплатить сейчас же победителю следуемые ему десять тысяч долларов. Наша фирма в торговых делах не знает никаких проволочек и отсрочек.
   И, захватив с собою ключи, он, во главе всей толпы, как был в ночном костюме, отправился в контору, где звонким золотом отсчитал мне всю следуемую сумму.
   Конечно, в эту ночь я не смыкал глаз. Всю ночь мы пропьянствовали. Бравые граждане оспаривали друг у друга честь платить за меня.
   Наконец, меня доставили в отель, и солнце стояло уже высоко, когда я улегся в постель, положив свои денежки под голову.
   Когда я проснулся вечером, все случившееся показалось мне чудесным сном. Но восхитительный вид кредитных билетов скоро убедил меня, что это было наяву.
   За завтраком я развернул газеты, и во всех черным по белому значилось, что Люциан Брендель, пирожник из Вены, сильнейший человек в Соединенных Штатах.
   -- Мистер Брендель, -- услышал я за собой голос, -- позвольте, прежде всего, пожелать вам доброго утра или, вернее, доброго вечера.
   -- Ах, это вы, мистер Леви, что привело вас ко мне?
   -- Я хочу вам подать хороший совет, -- отвечал Леви, усаживаясь напротив, -- так как желаю вам добра. Во-первых, не боритесь больше: в счастье нельзя быть уверенным... если вас победят хоть один раз, ваша слава пропала. Во-вторых, вы можете теперь нажить капитал... в Америке надо ковать железо, пока горячо. Я знаю один хороший ресторанчик; его дела недурны, но хозяин его хочет возвратиться в Европу и потому продает его дешево. Если вы его купите, он сделается для вас золотым дном. Целый месяц у стойки будет давка: всякий захочет взглянуть на знаменитого борца; весь Индианаполис устремится к вам. Через месяц, конечно, появится свежая новость, и посетителей у вас поубавится, но и за месяц вы успеете заработать столько, что окупите все расходы на приобретение дома и предприятия.
   Предложение мне понравилось. Я осмотрел вместе с Леви дом и ресторан, уплатил его хозяину восемь тысяч долларов и на другой же день открыл ресторан под своей фирмой.
   Леви, конечно, получил хороший куртаж: в Америке никто ничего даром не делает.
   Предсказание его исполнилось буквально. Публика толпилась в моем ресторане, места у стойки брались положительно с бою. В течение пяти недель я заработал около десяти тысяч долларов.
   Потом посетителей стало меньше, но и теперь я не могу жаловаться на плохие дела.
   Вот видишь, друг мой, как можно завоевать себе в Америке счастье. Нужно только браться за то, что, в сущности, меньше всего знаешь.

Глава II. Счастливый жених

   -- От всей души желаю тебе счастья, -- сказал Каспар Ридинг, протягивая другу руку. -- Ты всегда был бравым малым, и я предчувствовал, что ты выйдешь в люди и, рано или поздно, будешь богат.
   -- Однако, дело на том не станет, -- воскликнул Люциан, снова принимая таинственный вид, -- богатым- то я буду... ого, очень богатым! Я и сейчас довольно богат, но в непродолжительном времени я стану во много раз богаче.
   -- Каким образом? не открыл ли ты где-нибудь золотые или серебряные россыпи?
   -- Нет... Ну, уж признаваться, так признаться во всем! На днях я женюсь, и у моей невесты, кроме громадной фермы, есть еще около ста тысяч долларов.
   -- Ого!.. Это недурно! -- воскликнул Каспар.
   -- Действительно! -- самодовольно произнес Люциан Брендель. -- Эта женитьба для меня большое счастье. Впрочем, ты ведь не видал еще моей невесты. Я тебе ее сейчас покажу, и я уверен, что она тебе тоже понравится.
   При этих словах Люциан вытащил из кармана фотографическую карточку и подал ее приятелю.
   -- Ну, что скажешь?
   Взглянув на портрет молодой женщины, Каспар должен был сознаться, что такого прекрасного создания он еще в жизнь свою не видал. Как очарованный, рассматривал он карточку и не мог насмотреться. В эту минуту он почувствовал в душе своей некоторую зависть.
   Не тому, конечно, завидовал он, что приятель его с женитьбой приобретает большую ферму да сто тысяч долларов в придачу... конечно, нет.
   Как подозревал Брендель, Каспар действительно был богат. Он принадлежал к старинному аристократическому немецкому роду. Пресытившись светской жизнью, он вел кочевую жизнь бесприютного бродяги, лишь время от времени возвращаясь к своим обычным занятиям и к своему обычному кругу знакомых.
   И он должен был признаться, что эта жизнь гораздо интереснее и лучше бесцветной бесцельной жизни светского человека.
   Борьба за существование, богатство впечатлений, жизненный опыт -- все это с избытком вознаграждало его за отказ от шелковых подушек и чистокровных лошадей. И какими скучными, жалкими, бесцветными куклами казались ему люди его общества, когда он возвращался к ним после своих долгих странствований!
   Итак, он не завидовал карьере Бренделя, нет... но прекрасная молодая женщина, изображенная на портрете, которой едва минуло двадцать лет, с жгучим испанским лицом, с темными, вьющимися волосами и прекрасной сильной фигурой -- всякий тут позавидовал бы Бренделю.
   -- Как вижу, она тебе очень понравилась, -- довольным голосом произнес счастливый ресторатор. -- Охотно верю! Итак, я думаю: через несколько недель мы обвенчаемся -- дело у нас почти решено. Ты, конечно, будешь на свадьбе. И пир же я задам на славу.
   Ридинг, смеясь, пожал руку приятеля: он искренне радовался его счастью.
   -- Но где же твоя невеста, и как ты познакомился с ней? -- спросил он, все еще рассматривая портрет, лежащий на столе.
   -- О, это очень просто, -- отвечал Брендель, -- и опять-таки за знакомство с ней я должен быть благодарен своей удачной борьбе.
   -- Как так?
   -- Через три или четыре недели после того, как я стал хозяином, однажды вечером, когда я уже собирался ложиться спать, к моим дверям подъехал элегантный экипаж. Дама, сидевшая в нем, сама правила лошадью.
   Передав подбежавшему слуге вожжи и приказав ему подождать немного, она вошла в ресторан.
   Вообрази себе мое удивление!
   Я не мог глаз оторвать от нее, так она была прекрасна.
   -- Вы мистер Люциан Брендель? -- спросила она, окинув взглядом залу и оглядев меня с ног до головы.
   -- Вашу руку! я так много читала и слыхала о вас, что захотела познакомиться и поговорить с вами. Я -- Магги Гвинес, имею ферму в Лапорте, в штате Индиана. Впрочем, меня не только в Лапорте, но и в Индианаполисе знает каждый малый ребенок.
   Пока она говорила, я не сводил с нее глаз. И когда она посмотрела на меня своими чудными темными глазами, я впервые в жизни почувствовал, что от нее я хочу большего, чем мимолетного наслаждения.
   На этот раз это была серьезная любовь. Я почувствовал это с первой же минуты.
   Ах, Магги Гвинес, -- воскликнул Брендель, одушевляясь, -- это -- удивительная женщина: ты сам убедишься в этом, когда познакомишься с нею. Она ничуть не похожа на других женщин, которые не знают, за что взяться от скуки.
   -- Она девица или вдова? -- спросил Ридинг. -- Ты ее называешь: "женщина".
   -- Она вдова.
   -- Давно овдовела?
   -- Она недолго была замужем. Муж ее, семидесятилетний старик, скоро умер. Но он был колоссально богат, и все свое богатство он оставил своей красавице-жене. Я собрал справки: ее ферма -- это настоящее Эльдорадо. По величине она равняется доброму немецкому княжеству. У нее прекрасный дом, множество слуг и скота... А в банке в Индианаполисе у нее лежит свыше ста тысяч долларов.
   -- Ты разве уже помолвлен с вдовой? -- спросил Ридинг. -- Ты говоришь о ее состоянии, как о своей собственности.
   -- Да... еще в тот самый вечер, как мы встретились, все было сказано между нами, -- отвечал Брендель. -- Она так много читала обо мне, что была без ума. Она не могла дождаться помолвки, и мы сейчас же покончили все.
   -- Действительно, дело у вас пошло быстро, -- заметил Ридинг, улыбаясь.
   -- Ну да, это по-американски. Мы поговорили друг с другом и действительно быстро узнали, что как нельзя более подходим один для другого... А знаешь, ты явился ко мне удивительно кстати. Я как раз теперь ломал себе голову, где мне взять заместителя, так как завтра утром должен непременно отправиться в Лапорт.
   -- Зачем? Что тебе там нужно? -- спросил, насторожившись, Ридинг.
   -- Надо же мне посмотреть ферму, хозяином которой я собираюсь сделаться. К тому же, фермерша пригласила меня к себе. Неудобно же не исполнить ее просьбы, да еще нужно переговорить о некоторых мелочах... Да, Ридинг, мое счастье, что я зарабатываю хорошие денежки, без этого наверняка не удалось бы мне жениться на прекрасной вдове. Американцы практичны даже в сердечных делах.
   -- Уж не требует ли она у тебя денег?
   -- Да.
   -- Зачем?
   -- Видишь ли, она желает убедиться, действительно ли я солидный человек, и я обещал ей привезти показать 10 тысяч долларов. Тогда мы и обвенчаемся.
   Каспар пожал плечами.
   -- Ты знаешь, мне это не нравится.
   -- Что ты? -- рассмеялся Брендель. -- Сразу видно, что ты не американец.
   -- Таково мое мнение... Но оставим этот спор. Что же ты думаешь делать с рестораном?
   -- Теперь я думаю передать его тебе с тем, чтобы первое время барыш делить пополам, а потом, когда ты соберешь нужную сумму, ты сумеешь откупить его у меня и также жениться ни какой-нибудь богатой вдовушке.
   -- Ну, это мы увидим! -- отвечал Ридинг. -- Заместить тебя на несколько дней, пока ты будешь гостить у невесты, я согласен, а на счет покупки предприятия я еще подумаю.
   На том приятели пока и порешили.

Глава III. Черный кот

   На другой день Брендель уехал в Лапорт.
   Перед отъездом он показался приятелю, чтобы пощеголять перед ним своим нарядом и своей массивной золотой цепью на жилете.
   Каспар ему заметил:
   -- Знаешь, чем больше я размышляю, тем больше мне эта история с деньгами не нравится. Здесь что-то нечисто! Если твоя невеста действительно так богата, как уверяют, зачем ей твои деньги?
   На это замечание Брендель ничего не сказал и стал прощаться.
   -- Долго ли ты пробудешь в отсутствии? -- спросил Ридинг.
   -- Дня через два-три я буду дома. А пока, до свидания.
   Ридинг остался один в ресторане.
   ...Прошли назначенные два дня, но Брендель не возвращался.
   -- Подождем еще, -- решил Ридинг, -- видно, ему понравилось у невесты...
   Но Брендель и не думал возвращаться, так что Ридинг начал беспокоиться.
   -- Однако, это уже слишком! Девятый день, а его все нет! Хотя бы написал, по крайней мере, -- думал Каспар, укладываясь в постель.
   Дом Бренделя был двухэтажный, и спальня находилась в верхнем этаже. Но Ридинг решил ночевать внизу в кухне, чтобы услышать, если бы воры вздумали забраться в ресторан.
   Ложась спать, он клал всегда возле себя заряженный револьвер и, будучи хорошим стрелком, не испытывал ни малейшего страха.
   Но ему одному в целом доме было скучно. Будь у него хотя собака, он чувствовал бы себя совсем иначе. Но и собаки не было. Единственным сожителем Каспара был большой черный кот, находившийся постоянно в кухне и обыкновенно тихо сидевший на печке, даже не мурлыча.
   Но вот уже два дня, как кот пропал.
   -- Черный красавец, очевидно, влюбился и ухаживает на крышах за дамой сердца, -- решил Ридинг. -- Да, животные в этом отношении подобны людям, или, вернее, -- люди подобны животным: мой приятель застрял в Лапорте и не думает возвращаться домой, а кот тоже покинул меня ради любовных похождений... Я же должен здесь скучать и довольствоваться фотографией.
   Так размышлял Ридинг, уже лежа в кровати и рассматривая снова портрет Магги, оставленный его приятелем.
   Невольно он поцеловал портрет и сам на себя рассердился за это.
   -- Глупости! нет, даже больше -- пошлость! -- воскликнул он. -- Она невеста моего приятеля, и я не позволю себе разрушать чужое счастье.
   С такими мыслями он потушил свечу, улегся поудобнее и скоро заснул.
   Долго ли он проспал, он не знал, но вдруг какой то шорох разбудил его.
   Каспар схватил револьвер и, приподнявшись на кровати, стал прислушиваться.
   Шорох раздался снова, затем глухой стук; звуки шли, как ему показалось, из ресторана.
   Ридинг бесшумно встал, осторожно зажег свечу и в одной рубахе, со свечой в руке и револьвером в другой, бросился в ресторан.
   Но, обойдя все закоулки, он не нашел ничего подозрительного. Осмотрел кассу, -- заперта.
   -- Очевидно, мне пригрезилось, -- прошептал Ридинг, взглянув еще раз на железные шторы на окнах и двери. -- Никаких воров здесь нет!
   С этими словами он вернулся в кухню и собрался снова улечься, как опять раздался шорох.
   -- Значит, я не ошибся!.. Но ведь я же осмотрел всю залу, -- там никого нет. Ах!.. да это в погребе!..
   Погреб при ресторане был устроен, как все погреба в Америке: единственный вход в него был из кухни и закрывался окованной железом дверью. За этой дверью находилась лестница вниз.
   Правда, в погребе было еще окно на улицу, через которое сбрасывался в него уголь прямо с тачки.
   Ридинг удивился смелости злодея, решившегося залезть в погреб -- ведь это значило самому забраться в мышеловку: выбраться на улицу через окно было очень трудно, почти совсем невозможно.
   Шум внизу усиливался.
   Ридинг услышал, как упала жестяная посуда, и вслед за тем послышались жалобные звуки, сразу разогнавшие его страх.
   -- Как это мне сразу не пришло в голову? -- воскликнул Каспар, смеясь. -- Ведь это же мой сожитель, черный кот. Топчется там, бедняга, и не знает, как ему выбраться. Ну, так и быть, черный дьявол, на этот раз я буду милостив и выпущу тебя.
   С этими словами Ридинг нагнулся и поднял дверь.
   С свечой в руке он начать спускаться в погреб. Револьвер его остался наверху -- настолько он был уверен, что только кот нарушил его ночной покой.
   -- Кис-кис, -- позвал он, спустившись на несколько ступенек, -- иди-ка сюда! куда ты забрался?
   Кот притаился и не шел на зов.
   Ридинг спустился еще немного и увидел зеленые огоньки кошачьих глаз.
   Еще ступенька и... дикий крик вырвался из груди Каспара. Он пошатнулся, и холодный пот выступил у него на лбу.
   У самой лестницы, ведущей в погреб, лежал совершенно голый труп.
   Кот сидел на груди несчастного, терся головой о его щеки и, быть может, лизал кровь, которая текла из раны, зиявшей на правом виске трупа.
   Ридинг, шатаясь, спустился вниз.
   Ему удалось пересилить свой ужас, и теперь он хотел во что бы то ни стало узнать, какое ужасное преступление совершено в этом погребе.
   С каких пор лежит здесь труп? Знал ли об этом Брендель или, быть может, он сам...
   Но Каспар сразу же прогнал эту мысль.
   -- Люциан Брендель -- убийца!.. Нет, я могу головой поручиться, что это невозможная вещь.
   Действительно, через полминуты Каспар ясно убедился, нагнувшись над трупом, что его приятель -- не убийца: убитый был... сам Люциан Брендель.
   С диким криком упал Ридинг на колени перед трупом, черный кот забился в темный угол, свеча в руках Каспара освещала мертвое лицо Люциана Бренделя.

Глава IV. Суд Линча

   Придя несколько в себя, Ридинг, вне себя от ужаса и горя, бросился вон из погреба.
   -- Скорее за полицией! может быть, убийца еще не успел скрыться далеко...
   Пробежав несколько шагов, Ридинг наткнулся на полицейского.
   -- Скорее! Убийство! Убит Люциан Брендель, содержатель ресторана.
   Полицейский свистнул. Прибежали еще полицейские, с ними сыщик. Собралась толпа.
   -- Брендель убит! -- переходило из уст в уста.
   Придя в ресторан, полицейские спустились в погреб и осмотрели подробно труп и место происшествия.
   Несчастный был убит в доме. Если бы труп был вброшен через окно, оно не было бы заперто изнутри.
   Начался допрос:
   -- Кто вы такой? Как вы очутились в Индианаполисе? -- допрашивал начальник полиции Ридинга. -- Давно ли вы знали Бренделя? Где вы с ним познакомились?
   Ридинг отвечал на все вопросы.
   Проверили кассу. Все было в порядке: вся выручка была записана и деньги целы.
   -- Все-таки я должен вас арестовать, -- сказал начальник. -- Может быть, все, что вы говорите, правда, но... странно, как это Брендель так на слово доверил вам все дело на время своего отсутствия... ведь он вас в течение нескольких лет не видал, и вдруг...

* * *

   Камера, в которую отвели Ридинга, была мала и неуютна, но он не унывал.
   -- Через день-другой меня выпустят. Не могут же они подозревать меня в убийстве друга?! Боятся, чтобы я не скрылся... я нужный им свидетель: ведь я открыл им труп Бренделя.
   Так успокаивал себя Ридинг.
   На следующий день его позвали на допрос, и из вопросов следователя он, к ужасу своему, убедился, что его действительно подозревают в страшном преступлении.
   Совершенно разбитый, возвратился Ридинг в свою камеру.
   Что делать?
   Обстоятельства сложились для него очень неблагоприятно: все улики были против него.
   Но кто же убил? С какой целью? Неужели...
   Но Ридинг гнал от себя эту мысль.
   -- Магги!.. такая молодая, красивая?!.. Нет, нет!
   Днем пришел к нему адвокат.
   На мгновение у Каспара мелькнула мысль открыть ему свое настоящее имя, но потом он раздумал.
   -- Нет, это только усилит подозрения. Кто в Америке поверит, что немецкий граф путешествует под видом подмастерья...
   -- Что ждет меня? -- спросил он адвоката.
   Тот замялся.
   -- Я надеюсь, что на ваше счастье судьи окажутся столь интеллигентными, что разберут все внимательно...
   -- Ну, а если нет?!
   -- Тогда... тогда... казнь.
   Ридинг побледнел.
   Умереть на чужбине!.. Да еще позорной смертью!.. О, это ужасно!
   -- Я боюсь худшего... -- продолжал адвокат. -- Судьи могут еще оправдать вас... но...
   -- Но что же? Я вас не понимаю!
   -- Тс-с-с! Вы слышите? -- адвокат весь превратился в слух. Каспар, в свою очередь, прислушался.
   -- Что это? я слышу шум и крики на улице...
   Адвокат весь дрожал от страха.
   -- Что здесь такое?
   -- Я не ожидал так скоро... Жители Индианаполиса возбуждены убийством Бренделя. Он был любимцем города, и они хотят линчевать его убийцу... Боже!...
   Адвокат не договорил.
   Дверь камеры разлетелась в куски.
   Тюремная стража была частью просто оттеснена толпой, частью сбита с ног, и дикая, гогочущая, возбужденная толпа ворвалась и наполнила камеру.
   С криком ужаса отскочил Ридинг в дальний угол.
   Он не был трусом, но вид разъяренной толпы, готовой на всякие зверства, привел его в ужас.
   От нее нечего было ждать пощады. Справедливость в таких случаях становится несправедливостью. Толпа жаждет крови, жаждет убийства. Она убивает уже не из мести за совершенное убийство, а просто для того, чтобы самой убить.
   Действительно, зрелище было ужасное: толпа, ворвавшаяся в камеру Ридинга, состояла из подонков общества: оборванцев, пропойц всех наций и цветов.
   У многих были ножи и револьверы.
   -- Что вам угодно? -- крикнул Ридинг, овладев собой. -- По какому праву вы явились сюда?
   -- Убийцу сюда! Подавайте нам убийцу сюда! -- ревела толпа.
   -- Мы не доверяем подкупленным судьям, мы сами судьи! -- визжала какая-то женщина с растрепанными волосами, как у фурии. -- Мы сами судьи!
   Несколько десятков рук протянулись к Ридингу. Его схватили и прежде, чем он успел опомниться, вытащили на улицу.
   Вся улица у тюрьмы была запружена разъяренной чернью.
   -- Послушайте вы, жители Индианаполиса! -- крикнул Каспар, тщетно стараясь вырваться из охвативших его объятий. -- Послушайте... то, что вы хотите сделать, это -- позор, варварство! Вы хотите убить человека! Я не виноват!.. клянусь вам... Это не я убил Бренделя!..
   Но его не слушали.
   Из толпы выделился какой-то рыжебородый гигант, с виду кузнец.
   -- Все должно идти по форме. -- крикнул он. -- Станьте на эту бочку, Каспар Ридинг, чтобы всем было вас видно.
   Десятки рук подхватили Каспара и поставили его на бочку.
   Толпа снова заревела. Раздались свистки, даже выстрелы, и несколько пуль пролетело мимо него.
   -- Не стрелять! -- заревел снова кузнец. -- Смирно! и слушать, что я скажу.
   -- Тише! Кузнец Ансвель хочет говорить.
   Все стихли.
   Кузнец взобрался на огромный ящик, и его геркулесовская фигура господствовала над толпой.
   -- Жители Индианаполиса! -- начал он. -- Мы собрались здесь судить судом Линча убийцу нашего согражданина. Суд этот наследие наших предков, и мы ни за что на свете не откажемся от права на него.
   -- Браво! Браво! да здравствует кузнец Ансвель!
   -- На этот раз дело идет об иностранце, явившемся в наш город и совершившем ужасное преступление: он убил нашего уважаемого согражданина, Люциана Бренделя.
   -- Мщение! Смерть убийце! -- раздались крики.
   -- Мы, жители Индианаполиса, отомстим за него, -- сказал кузнец, указывая на Каспара. -- Убийца перед вами.
   С диким ревом толпа кинулась к бочке, на которой стоял Ридинг.
   Мгновение и его растерзают. Но он не дрогнул.
   -- Раз смерть неизбежна -- умру, как мужчина, -- решил он и остался спокоен.
   -- Жители Индианаполиса! -- загремел снова голос кузнеца. -- Выслушайте меня... судьи посадили этого молодчика в тюрьму и решили начать процесс! Следствие будет тянуться без конца, а убийца тем временем, если у него есть денежки, сумеет удрать. Долой такой суд! Суд Линча короче!
   -- Суд Линча! Суд Линча!
   -- Смерть ему! На виселицу его! -- ревела толпа.
   -- Полиция! -- раздался вдруг крик. -- Шериф с целым отрядом полицейских!
   -- Полиция нам не помешает. Хватайте убийцу и марш за мной! -- скомандовал кузнец. -- Живее в лес, в лес!
   С дикими криками "да здравствует Линч" потащили жертву по направлению к лесу. Однако, полиция была близко. Раздалось несколько выстрелов: шериф расчищал себе дорогу сквозь толпу.
   Навстречу ехала крестьянская телега. Толпа, по знаку кузнеца, стащила крестьянина с телеги и бросила в нее Ридинга; затем в телегу вскочил Ансвель и еще несколько человек и ударили по лошадям изо всей силы.
   Через полчаса самозваные судьи достигли укромного уголка в лесу.
   Каспара сняли с телеги и поставили под деревом.
   -- Молись! -- крикнул кузнец. -- Ты приговорен к смерти судом Линча!
   -- Вы убийцы! -- отвечал Ридинг.
   Ему накинули петлю на шею.
   Еще секунда, и все будет кончено...
   -- Шериф, шериф! -- раздались крики.
   Снова послышались выстрелы, и палачи бросились врассыпную.
   К несчастью, державшие ветку тоже бросились бежать вместе с остальными. Ветка выпрямилась, и несчастный Каспар, потеряв сознание, повис в воздухе.
   Из чащи леса появилась прекрасная молодая женщина с двумя негритянками. Это она своими выстрелами нагнала панику на палачей и обратила их в бегство.
   -- Живо, -- скомандовала она, -- одна пусть лезет на дерево и нагнет ветку, другая пусть поддержит повешенного, чтобы он не упал, а я перережу веревку!
   В один момент все было исполнено.
   -- Живее в экипаж, и домой! Гоните лошадей! До восхода солнца мы должны быть дома!
   Бегом донесли женщины бесчувственного Каспара до оставленного ими в лесу экипажа и быстро помчались из леса.
   Дорогой Каспар пришел в себя.
   -- Где я? -- прошептал он. -- Я не повешен... Что это?.. Она?... живой портрет...
   -- Он говорит о моем портрете. Очевидно, он видел его у Бренделя...
   -- Так это не сон? -- воскликнул Каспар. -- Я вас вижу наяву? Где же я?
   -- Вы в экипаже, который навек увозит вас из этого ужасного места.
   -- Я спасен! -- вырвался у него крик облегчения. -- Я спасен! Но куда вы везете меня?
   -- К себе домой.
   -- К вам?!
   -- Да, ко мне, в Лапорт.
   -- В Лапорт... в Лапорт... значит, вы...
   -- Магги Гвинес, фермерша из Лапорта, -- отвечала молодая женщина, блеснув своими прекрасными черными глазами.

Глава V. Прекрасная вдова Гвинес

   Уже целых восемь дней прошло с тех пор, как Ридинг очутился в Лапорте.
   Все случившееся с ним в последнее время не прошло для него даром, и первые дни на ферме он провел в постели.
   Молодая вдова почти не отходила от его кровати.
   Когда он, наконец, встал, радость ее была неподдельная.
   Во время своей болезни Каспар ни о чем не расспрашивал Магги, но ему доставляло невыразимое наслаждение смотреть на нее и слышать ее голос.
   С каждым днем он все сильнее и сильнее привязывался к прекрасной фермерше.
   Теперь он уже не допускал и мысли о том, чтобы Магги могла быть каким бы то ни было образом причастна к убийству Бренделя. Эта женщина, так самоотверженно спасшая его и ухаживавшая за ним во время его болезни, не могла обагрить свои руки кровью.
   Зато теперь ему хотелось узнать, что заставило ее рисковать своей жизнью ради его спасения. Ведь если бы его судьи узнали, кого они приняли за шерифа, ей бы несдобровать.
   -- Я не знаю, мистрис Гвинес, -- сказал Каспар по выздоровлении, -- чем я сумею отблагодарить вас за все то, что вы для меня сделали. Вы спасли мне жизнь и во время моей болезни ухаживали за мной, как... как только любящая жена может ухаживать за своим мужем.
   -- Поверьте, мистер Ридинг, -- отвечала вдова, -- я сделала это от чистого сердца. Вы уже почти поправились, но вы должны еще пока оставаться у меня, так как только здесь можете быть уверены в своей безопасности.
   -- Как? Неужели вы думаете, что я могу снова попасть в руки судей Линча? Я ни за что не вернусь в этот проклятый город, где пережил самое страшное в моей жизни.
   -- Вас разыскивает полиция, так как знает, что вы бежали, а потому я прошу вас оставаться пока у меня.
   Каспар горячо поцеловал руку Магги и воскликнул:
   -- Но что будут говорить о вас, если узнают, что в вашем доме так долго находится мужчина?
   -- Я не считаюсь с тем, что говорят обо мне другие, -- отвечала гордо вдова, -- я слишком ненавижу и презираю для этого людей!
   -- И... ненавидя людей, вы спасли меня?!..
   Магги не владела больше собой.
   -- Я спасла тебя... вас... для себя! Я люблю тебя, Каспар! -- воскликнула она, падая в его объятия.
   -- И я люблю тебя, Магги! С той минуты, как я увидел твою карточку, я тебя безумно полюбил, -- говорил Каспар, прижимая ее к своей груди. -- Я не расставался с твоим портретом даже в тюрьме. Я чувствовал, что еще встречусь когда-нибудь с тобой!
   -- О, Каспар, прошу тебя, не покидай меня больше!
   -- Я твой навек, -- отвечал Каспар.
   По просьбе Каспара, Магги еще раз рассказала ему, как она случайно очутилась недалеко от тюрьмы во время суда Линча. Увидев, что толпа повлекла его в лес, она помчалась на своем экипаже туда же.
   -- Я догадалась, куда злодеи привезут тебя и, опередив их, спряталась в кустах вблизи места казни. Я хорошо знала, чем я рискую, спасая тебя, но... любовь не боится жертв.
   -- Скажи мне, дорогая, разве ты не любила Бренделя? Ведь ты же собиралась за него замуж.
   -- Он был хороший человек, -- отвечала Магги без тени смущения, -- и я не прочь была выйти за него замуж, ведь я молода, -- но любви к нему я не питала. И знаешь, когда мы уговорились с ним о дне свадьбы, мне даже стало как будто жаль, что все уже решено. Но Господь решил иначе. Он не хотел, чтобы я стала женой Бренделя. На обратном пути в Индианаполис несчастный был ограблен и убит. Кто мог это сделать?
   -- О, как меня мучит мысль, -- вскричал Ридинг, -- что меня могли заподозрить в этом гнусном убийстве! Как я хотел бы доказать свою невиновность!
   -- Будем надеяться, что полиция скоро разыщет настоящих убийц и раскроет тайну этого мрачного преступления...
   Больше они об этом не говорили.
   Ридинг остался на ферме, и через восемь дней должна была состояться его свадьба с прекрасной Магги.
   В Америке можно венчаться без документов. Нужно только отправиться к мировому судье и там расписаться в книге.
   До сих пор вдова была очень сдержанна со своим женихом. Вечером, пожелав ему спокойной ночи, она уходила в свою спальню, порога которой он ни разу не переступил, и там запиралась до утра.
   Ночью, с седьмого на восьмой день, разразилась страшная гроза.
   Каспар встал с постели и направился на веранду полюбоваться грозой.
   Когда он проходил через кабинет вдовы, блеснула молния. При свете ее Каспару бросился в глаза выдвинутый ящик письменного стола, и в нем... Одним прыжком Каспар очутился у стола.
   -- Что это? Не сошел ли я с ума? не ошибка ли?.. Нет, ошибиться нельзя... другой такой цепи быть не может!!
   Дрожа всем телом, Каспар поднес цепь с часами к окну и при вспышке молнии прочел на крышке следующую надпись:
   "Люциану Бренделю, великому борцу, на память о знаменитом вечере".
   Шатаясь, вернулся Каспар к столу, зажег осторожно свечу и начал рыться в ящике. Из писем и газет, хранившихся в нем, он убедился, что Магги Гвинес, наметив богатого человека., вступала с ним в переписку, приглашала к себе в гости, и... через некоторое время в газетах появлялись умоляющие объявления родных исчезнувшего без вести, в которых они сулили большие деньги тому, кто сообщит им что-нибудь об их сыне, брате...
   -- Так вот кто убийца Люциана! Теперь понятно, зачем она требовала от него привезти ей 10 тысяч! -- шептал он, чувствуя, что его любовь к Магги превращается в отвращение и ненависть. -- Но как Люциан очутился в погребе?.. А, вот как!
   Весь хитрый план вдовы стал ему ясен.
   Она знала, что Каспару известно, куда отправился Люциан, и, чтобы отвратить от себя подозрения, подбросила труп в погреб.
   Каспар погиб бы, как убийца, если бы случайно вдова не увидела его в день суда Линча. Внезапно вспыхнувшая в ней любовь к Каспару заставила ее спасти обреченного ею на смерть.
   -- Не думай, змея, что ты околдовала меня своей любовью! Я ненавижу тебя теперь и отомщу за смерть друга!
   С этими словами Каспар с такой силой задвинул ящик стола, что ваза, стоявшая на столе, с грохотом полетела на пол и разбилась вдребезги.
   В то же мгновение дверь из комнаты вдовы отворилась.
   На пороге ее показалась Магги Гвинес.

Глава VI. Погреб трупов

   -- Ты все знаешь!! Знаешь, что я убийца? -- с ужасом воскликнула Магги.
   -- Я знаю гораздо больше, -- глухо ответил Каспар, с ненавистью глядя на нее. -- Я знаю, что вы, сударыня, убили не одного только этого человека... Страшные тайны хранятся под этой кровлей!..
   -- Я погибла! -- вырвался глухой вопль из уст красавицы. -- Пощади меня... выслушай хоть мои оправдания! Выслушай историю моей жизни! Я расскажу тебе о мужчинах, развративших меня, когда мне еще не было 14-ти лет... Я расскажу тебе о страшной нужде, какую мне пришлось перетерпеть... Ты должен знать все, должен понять, что привело меня к таким страшным поступкам.
   -- Я выслушаю тебя, -- ответил Каспар, -- но не думай, что тебе удастся вернуть мое прежнее чувство к тебе!
   Ридинг говорил резко и гневно. Однако, он позволил красавице увлечь себя и в первый раз переступил порог ее спальни. Роскошная постель красавицы сохраняла еще очертания ее чудного тела.
   -- Сядь сюда, -- произнесла Магги нежным голосом, подводя Ридинга к дивану, стоявшему у стены напротив кровати. -- Если ты гнушаешься, чтобы я села рядом, я сяду у твоих ног... но выслушай меня и, если не сможешь простить, то хоть пожалей меня!
   -- Нельзя ли покороче! -- резко сказал Ридинг.
   -- Я буду кратка... Сядь же удобнее... приляг! Не бойся меня: я слабая женщина, -- говорила Магги, опускаясь у его ног.
   Ридинг невольно повиновался и откинулся на спинку дивана.
   -- Теперь я тебе расскажу все, -- сказала Магги, подымаясь с пола и отходя на середину комнаты. -- Теперь я тебе расскажу все, -- повторила она с странной улыбкой.
   "Так может улыбаться только человек, собирающийся..." -- подумал Каспар.
   Он не окончил своей мысли... Боже! что это?..
   Изо всей силы ухватился он за обивку дивана... Диван со страшной быстротой опустился в раскрывшийся под ним люк, который в мгновение ока захлопнулся снова за ним.
   На мгновение Каспар почти лишился чувств. Однако, он быстро пришел в себя, вскочил с дивана и осмотрелся.
   Крик ужаса вырвался у него.
   Маленькая лампочка на выступе стены тускло освещала погреб. На земле лежало несколько трупов молодых людей, прежде него попавших в эту западню. Все они умерли здесь... от голода ли, от пули, или от чего другого -- Каспар не знал. И все это были женихи красавицы Гвинес!..
   Однако, их Магги только ограбила... его же она любила!..
   Вдруг он услышал над собой какой-то шум. Подъемная дверь открылась, и кто-то начал спускаться в погреб.
   Каспар притаился в уголке дивана. Он был безоружен.
   А, это она, убийца! Как она прекрасна в своем голубом платье!..
   В левой руке ее Каспар увидел револьвер.
   Итак, она пришла убить его.
   Еще не совсем оправившись от падения, Каспар только вскрикнул от ужаса.
   Раздался выстрел, а вслед за ним крик Магги:
   -- И ты должен умереть, как другие, и все-таки... все-таки я люблю тебя!.. но ты, ты сам навлек на себя гибель!.. Зачем узнал ты мою тайну!?
   Каспар на мгновение потерял сознание.
   Когда он открыл глаза, Магги уже не было в погребе, и дверь в него была заперта.
   -- Она считает меня убитым. Она не подозревает, что промахнулась. Но что мне делать? Как выбраться отсюда?.. -- думал Каспар, поднимаясь и озираясь кругом.
   Снова заскрипела подъемная дверь. В один миг Каспар растянулся на диване и лег неподвижно.
   -- Она, пожалуй, захочет убедиться в моей смерти, -- подумал он. -- Это хорошо...
   Действительно, Магги подошла к дивану и нагнулась над Каспаром.
   Что это? Он увидел на щеках убийцы слезы... Она плачет?.. Каспар вдруг почувствовал губы Магги на своих губах... С быстротой молнии обхватил он ее обеими руками и сжал изо всех сил.
   -- Теперь уж не уйдешь ты от меня, убийца! -- прошептал он сквозь зубы.
   Борьба была короткая. Несмотря на отчаянное сопротивление Магги, Каспару удалось отбросить ее в угол, и одним прыжком он очутился на лестнице.
   -- Теперь уж я не боюсь тебя! -- воскликнул он и выскочил из подземелья, захлопнув за собой люк.
   Осторожно выбрался он из фермы и бегом пустился в Лапорт.
   Шериф сначала не хотел верить его рассказу.
   -- Магги Гвинес -- почтенная женщина, известная благотворительница, и вдруг -- убийца!.. Это невозможно! -- говорил он.
   Полицейские повторяли то же, но Ридинг заставил их следовать за собой.
   Первым делом полиция арестовала на ферме обеих служанок, которые сознались, что знали о всех преступлениях их госпожи.
   Спустились в погреб... Но вместо Магги застали там ее труп. Она имела при себе пузырек со страшным ядом и, откупорив его, выпила яд.
   Следствие раскрыло такие ужасы, которые поразили не только Америку, но и весь свет.
   36 трупов было найдено на ферме! 36 человек, завлеченных прекрасной Магги в свои сети!
   Каспар поспешил покинуть страну, где он пережил такие ужасные минуты и где он узнал женщину, в прекрасном теле которой жила преступная душа, душа разбойницы-убийцы.
   

Примечания

   Красная ферма. Ночь ужасов. Человек-обезьяна из Нового Орлеана. Марино Фалиери, дож венецианский.
   Впервые: Киев: "Гонг", б. г. [1910-1911]. Все выпуски публикуются по указанному изданию с исправлением очевидных опечаток и ряда устаревших особенностей орфографии и пунктуации.
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru