Неизвестные Авторы
Домашние несогласия

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Комедия в пяти действиях.

РОССІЙСКІЙ ѲЕАТРЪ
или
Полное собраніе
всѣхъ
Россійскихъ Ѳеатральныхъ
сочиненій.

Часть XI.

ВЪ САНКТПЕТЕРБУРГѢ,
при Императорской Академіи Наукъ,
1786 года.

   

ДОМАШНІЯ НЕСОГЛАСІЯ

КОМЕДІЯ
въ
ПЯТИ ДѢЙСТВІЯХЪ.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

   ГОСПОДИНЪ ОСМИНИНЪ.
   ГОСПОЖА ОСМИНИНА, вдова, невѣстка Г. Осминина.
   ДАРЬЯ дѣвица, РОМАНЪ, обое дѣти Гжи. Осмининой.
   ПАНТЕЛЕЙ сосѣдъ и другъ Гна. Осминина и невѣстки его.
   БАЛАНЦОВЪ, отставный регистраторъ.
   ФЛОРОВЪ, женихѣ Дарьинъ.
   ПОТАПЪ, слуга Гна. Осминина.
   МАВРА, служанка Гжи. Осмининой.
   ѲАЛАЛЕЙ, слуга Флорова.
   ПОВАРЕНОКЪ.
   Еще слуга Гжи. Осмининой.

Дѣйствіе на Москвѣ.

   

ДѢЙСТВІЕ I.

ЯВЛЕНІЕ I.

Ѳеатръ представляетъ покой, которомъ трои двери и канапе. Потапъ стоитъ воздѣ стола и третъ табакъ. По Мавра входитъ съ своею работою.

ПОТАПЪ.

   Чего въ свѣтѣ не выдумали господа, чтобъ людей мучить? на примѣрѣ: три табакъ до устали. Для чего? для того, чтобъ господину твоему ловчѣе было вонючею пылью наполнить носъ. А я ради, того принужденъ потѣть. Право рукъ не слышу. [Онъ третъ табакъ]
   

МАВРА.

   Потапъ, барыня тебя велѣла кликнута.
   

ПОТАПЪ.

   Пусть ее кличетъ! ты видишь, мнѣ недосугъ.
   

МАВРА.

   Переспишь, я посмотри, чего она хочетъ.
   

ПОТАПЪ.

   Господинъ мой требуетъ табаку въ свою табакерку.
   

МАВРА.

   И барынѣ коей такъ долго ждать? Куды какъ ето отъ тебя вѣжливо!
   

ПОТАПЪ.

   Мавра, ты знаешь, что и къ тебѣ добръ: но если ты ко мнѣ потеряешь почтеніе, то знай, что я тебя любить не буду.
   

МАВРА.

   Барыня давно мнѣ сказывала про тебя: посмотри сама, если етотъ шалунъ тебя любить будетъ. [Она чулки, вяжетъ]
   

ПОТАПЪ.

   Она меня называла шалуномъ?
   

МАВРА.

   Она давно на тебя сердита; и еслибъ ее слушала, давно бы уже тебя куда сослали.
   

ПОТАПЪ.

   А ты бы рада была, чтобъ меня ужъ не было? Любовь твоя ко мнѣ предорогая! спасибо! Да при томъ и я весьма радъ, что не твоя барыня большая въ домѣ. Господина Осминина одного я слушаюсь; онъ баринъ въ домѣ.
   

МАВРА.

   Вотъ это хорошо! развѣ госпожа Осминина не невѣстка его? развѣ она не за братомъ его была? развѣ Романъ Никитичъ и Дарья Никитична не ея дѣти? это бы изрядно было, если бы со всѣмъ съ тѣмъ она въ домѣ воли не имѣла!
   

ПОТАПЪ.

   Ну, ну, до меня ей дѣла нѣтъ. Я долженъ табакъ тереть. [Онъ треть табакъ]
   

МАВРА.

   Я господину Осминину скажу; онъ тебя заставитъ быть услужнѣе. [Она вяжетъ]
   

ПОТАПЪ.

   Не заставитъ. [Онъ третъ табакъ]
   

МАВРА.

   Небось, заставитъ. [Она вяжетъ]
   

ПОТАПЪ.

   Нѣтъ, голубушка; этого то не будетъ.
   

МАВРА.

   Не будетъ? это въ моей волѣ. Моя госпожа меня болѣе слушается, нежели дѣверя своего.
   

ПОТАПЪ.

   А меня господинъ мой болѣе любитъ, нежели всю свою родню.
   

МАВРА.

   Вить я уговорила свою барыню дочь отдать за Флорова. Она отнюдь слушать о томъ не хотѣла; а намѣрена была ее выдать за Рикардова, и уже почти до сговора доходило: но любя меня, она мысли перемѣнила.
   

ПОТАПЪ.

   Да! лишь бы мой баринѣ не захотѣлъ, но бы все сдѣлалось по его головѣ.
   

МАВРА.

   Моя барыня не шутитъ; когда она выговори тѣ: я хочу; тогда всѣ передѣ нею замолчатъ.
   

ПОТАПЪ.

   Это правда, что она великая упрямица.
   

МАВРА.

   А твой старый хрычь гадокъ, и дурнѣе его никого въ свѣтѣ не знаю.
   

ПОТАПЪ.

   Таковъ же, какъ твоя барыня, которая съ чертогѣ въ парѣ босикомъ плясать можетъ.
   

МАВРА.

   А твоему господину громовая стрѣла вмѣсто дудки служить можетъ; и тогда онъ грознѣе молніи маленькимъ рабятамъ покажется.
   

ПОТАПЪ.

   Ахъ хорошо! какъ ето хитро сложено! какая ты дѣвица премудрая!
   

МАВРА.

   Умнѣе тебя по крайней мѣрѣ и знающее.
   

ПОТАПЪ.

   Какъ не такъ? миленькая! Мы всѣ имѣемъ свои пороки. Незамай я не знающъ; а ты болтунья.
   

МАВРА.

   Это бы ничего не значило, что ты мало знаешь, еслибъ только и было. [Она вяжетъ съ сердцемъ].
   

ПОТАПЪ.

   Что же еще ты про меня вѣдаешь?
   

МАВРА.

   Маленькая бездѣлушечка ничего незначащая. Ты глупѣе ишака.
   

ПОТАПЪ.

   Всякій въ свѣтѣ имѣетъ свою участь. Если я глупѣе ишака, то ты....
   

МАВРА.

   Слушай, не зацепи ты чести моей; или...
   

ПОТАПЪ.

   Честь твоя? Честныя дѣвушки не бранятся съ нашими братьями, какъ ты.
   

МАВРА.

   Добро! я барынѣ скажу.
   

ПОТАПЪ.

   А я своему господину жаловаться пойду.
   

МАВРА.

   И тебя сошлютъ въ деревню.
   

ПОТАПЪ.

   Статься можетъ, что на тебя скорѣе эта участь упадетъ.
   

МАВРА.

   Хорошо ли тебѣ этакъ стоять, руки сложа? Табаку не третъ, и къ барынѣ, которая его кликнуть велѣла, нейдетъ же.
   

ПОТАПЪ.

   Мѣшайся въ свои дѣла: я знаю, что я дѣлаю. [Онъ третъ табакъ].
   

МАВРА.

   Какъ нынѣ слуги плохо служатъ своихъ хозяевамъ! [Она вяжетъ]
   

ПОТАПЪ.

   Какъ нынѣ дѣвки много говорятъ! не инако какъ будто бы за языкѣ были повѣшены! [Онъ третъ табакъ].
   

МАВРА.

   Они ни къ чему другому не служатъ, когда ихъ много, какъ объѣдать господѣ своихъ. [Она вяжетъ].
   

ПОТАПЪ.

   Лучшій ихъ промыселъ, глазѣть на право, на лѣво, и по всѣмъ. [Онъ третъ табакъ]
   

МАВРА.

   Если гдѣ позабіячить, то это ихъ дѣло. [Она вяжетъ]
   

ПОТАПЪ.

   Сводить концы, и переносить вѣсти, всѣ они умѣютъ; тѣ болѣе, тѣ менѣе. [Онъ третъ табакъ]
   

МАВРА.

   Обо мнѣ, что ли ты это говоришь, сударь?
   

ПОТАПЪ.

   На меня, что ли вы цѣлите, сударыня?
   

МАВРА.

   Заплатишь ты мнѣ это! или же я отъ сердца буду тонѣе этой нитки. [Она вяжетъ]
   

ПОТАПЪ.

   Сама почувствуешь, каково со мною ссориться! или же я исчезну, какъ ета палка на теркѣ. [Онъ третъ табакъ]
   

МАВРА.

   Грубый какій дуракѣ! [Она вяжетъ]
   

ПОТАПЪ.

   Глупая тварь! [Онъ третъ табакъ]
   

МАВРА.

   Я глупая тварь? добро! увидишь, какъ я глупа! я не знаю, что меня удерживаетъ, что я тебя въ рожу не съѣзжу; да ногти коротки, дай имъ выросши, а между тѣмъ я тебѣ баню изготовлю. Я глупая тварь, я? узнаешь какова я. [Она уходитъ]
   

ЯВЛЕНІЕ 2.

ПОТАПЪ, по томъ Г. ОСМИНИНЪ.

ПОТАПЪ.

   Какій это проклятый языкъ! она его употребляетъ такъ, какъ колокола набатъ бьютъ. Ничто мнѣ! на что я ее полюбилъ? она теперь ужъ такова дерзка; что же въ передѣ будетъ?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Будетъ ли когда конецъ? долго ли мнѣ еще ждать табаку?
   

ПОТАПЪ.

   А, сударь.... еслибъ вы знали.. Сколько я ни стараюсь вамъ угодить, но я долженъ терпѣть великія гоненія.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Что тамъ еще?
   

ПОТАПЪ.

   Видите вы: я стою тутъ и тру табакъ; пришла Мавра отсюдова, и сдѣлала мнѣ всевозможныя обиды. [Сіе онъ сердцемъ говоритъ.]
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я уже давно запретилъ, чтобъ люди Невѣстки моей не ходили въ мои покои.
   

ПОТАПЪ.

   Разсудите сами, сударь: ну, какъ мнѣ покинуть работу, которую вы мнѣ приказали дѣлать, для того, чтобъ исполнить приказанія госпожи Осмининой,
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Ты мнѣ служишь, а не ей. До моихъ людей невѣсткѣ дѣла нѣтъ.
   

ПОТАПЪ.

   Тоже и я говорилъ; а то еще дрова рубить заставятъ; а у меня своя работа есть. [Онъ третъ табакъ].
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Раскажи, какъ еще было.
   

ПОТАПЪ.

   Изволь, сударь, я вамъ все скажу. Я стоялъ тутъ, и дѣлалъ свое дѣло по вашему приказанію. Вошла Мавра и говорить мнѣ, что госпожѣ Осмининой нужда, куда то меня послать. Я ей отвѣтствовалъ: погоди маленько. Она сказала: нѣтъ, ни минуты не мѣшкай. Я ей на то: дай мнѣ окончить тереть табакѣ. Она опять; нѣтъ, поди тотъ часъ. Я на то: я буду, какъ досугъ будетъ. Она повторила: нѣтъ, теперь поди. Однимъ словомъ, она прибавила, что всѣ люди въ домѣ долгѣ имѣютъ быть послушны боярынѣ ея; и когда она что прикажетъ, то они должны, все прочее покинувъ, бросаться къ услугамъ ея.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Все прочее покинувъ, бросаться ко услугамъ ея? [Съ досадою] Три табакъ.
   

ПОТАПЪ.

   Изволь, сударь. [Онъ третъ табакъ] Я думаю, что еслибъ ее не было, то бы я свадьбы не было. [Съ насмѣшкою]
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Какая свадьба?
   

ПОТАПЪ.

   Такъ, сударь; я смѣюсь нѣкоторымъ рѣчамъ, кои Мавра выговорила.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   А что она сказала?
   

ПОТАПЪ.

   На женскія болтни что смотрѣть? и спрашивать труда не стоитъ, сударь. [Онъ третъ табакъ]
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я знать хочу, что она говорила, скажи.
   

ПОТАПЪ.

   Я вамъ скажу, сударь. Она меня старалась увѣрить, что госпожа очень ее любитъ, и ее во всемъ слушается; и по томъ она прибавила, что свадьба вашей племянницы съ господиномъ Флоровымъ не сдѣлалась бы, еслибъ не она на то уговорила госпожу Осминину. Я на то ей отвѣтствовалъ, что безъ воли вашей сіе бы сдѣлаться не могло; ибо, прибавилъ я, кой баринъ въ семъ домѣ главный господинъ. Да, сказала она, повелѣваетъ моя госпожа всемъ; у ней дѣти есть, все будетъ за ними: а дядя ихъ, твой господинъ, здѣсь только какъ мимоходомъ. Онъ старъ. Охъ! я всего выговорить не могу, что проклятая говорила! [Онъ третъ табакъ]
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Не оставаться долѣе этой дѣвкѣ здѣсь; я ее сошлю въ деревню.
   

ПОТАПЪ.

   По томъ она мнѣ столько ругательныхъ именъ надавала.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Племенникъ мой идетъ. Поди вонъ.
   

ПОТАПЪ.

   Довольно ли тутъ табаку будетъ, сударь?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Довольно.
   

ПОТАПЪ.

   Не смочить ли его?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Смочи.
   

ПОТАПЪ.

   Не оставьте меня, сударь, не выдавайте меня.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Не бось, поди себѣ.
   

ПОТАПЪ [особливо]

   Не много же онъ мнѣ въ утѣшеніе сказалъ! авосьлибо онъ сдѣлаешь болѣе, нежели сказалъ; онъ въ добромъ кажется расположеніи.
   

ЯВЛЕНІЕ 3.

Г. ОСМИНИНЪ, РОМАНЪ.

Г. ОСМИНИНЪ.

   Невѣстка моя съ лишкомъ далеко забирается. Ей должно быть поугомоннѣе, если намъ остаться друзьями.
   

РОМАНЪ.

   Дядюшка, сударь, я имѣю честь вамъ кланяться.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Здорово, здорово племенничекъ!
   

РОМАНЪ.

   Я пришелъ именемъ матушки васъ просить
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Чемъ я могу ей служить?
   

РОМАНЪ.

   Она желаетъ, чтобъ вы Потапа послали.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Что онъ ей сдѣлалъ?
   

РОМАНЪ.

   Онъ всякое къ ней почтеніе потерялъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Какимъ образомъ?
   

РОМАНЪ.

   Матушка приказала его кликнуть; а онъ не пришелъ, не послушался.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Онъ на меня работалъ.
   

РОМАНЪ.

   Онъ теръ табакъ, работа не какая важная!
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Важная, или не важная, онъ дѣлалъ то, что я ему приказалъ.
   

РОМАНЪ.

   Да, да, дядюшка! вы всегда скорѣе вступаетесь за людей, нежели за родню.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я люблю справедливость; и мнѣ все равно, слуга ли, господинъ ли, лишь бы правѣ былъ: такъ я на его сторонѣ.
   

РОМАНЪ.

   Всякъ, дядюшка, думаетъ быть правъ; но мало людей, кои знаютъ справедливость въ свѣтѣ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Ты то болѣе другихъ знаешь: ты то все и знаешь. Весь умъ съѣлъ.
   

РОМАНЪ.

   Я по крайней мѣрѣ знаю, что къ матушкѣ должно имѣть почтеніе людямъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Да кто обѣ етомъ споритъ? и кто къ ней почтенія не велитъ имѣть.
   

РОМАНЪ.

   Людямъ слушаться надобно.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Да, люди ея должны быть ей послушны.
   

РОМАНЪ.

   Вить, дядюшка, люди общій хлѣбѣ ѣдятъ: и для того..............
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я большій въ домѣ.
   

РОМАНЪ.

   Да вишь не все ваше въ домѣ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я домомъ правлю.
   

РОМАНЪ.

   Дядюшка, сударь, то такъ: но моя, матери моей, и сестрина часть тутъ же по сю пору....
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Ты болтаешь, болтаешь, и до тѣхъ порѣ доболтается, что не будешь знать, что говоришь. Ты ничего не смыслишь.
   

РОМАНЪ.

   Ето статься можетъ: однако я бы хотѣлъ знать, что кое, и что не кое.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Щенокъ какій!
   

РОМАНЪ.

   Дядюшка, кажется я изъ рабячихъ лѣтъ вышелъ,
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Ты дерзокъ очень.
   

РОМАНЪ.

   Какъ бы то ни было, но мое желанье есть дѣлиться, [особливо] Я по наставленіяхъ господина отставнаго регистратора Баланцова поступаю. Онъ мнѣ натвердилъ, чтобъ раздѣлиться; или же начинать тяжбу, и что тогда мнѣ дадутъ еще болѣе. Дядя принужденъ будетъ сдѣлать мнѣ удовлетвореніе, и заплатить убытки, а можетъ быть и безчестье. Регистраторъ знающій человѣкъ; онъ меня совѣтами своими не оставить. [Онъ уходитъ].
   

ЯВЛЕНІЕ 4.

Г. ОСМИНИНЪ, по томъ ПОТАПЪ.

Г. ОСМИНИНЪ.

   Племенничекъ мой какъ грубъ! Добро! хаяться ему, если он] ко мнѣ почтенья и уваженья не будетъ имѣть.
   

ПОТАПЪ.

   Милостивый государь, господинъ Пантелей пришелъ вамъ поклонѣ отдать.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Не замай придетъ. Что тебѣ сдѣлалось? ты какъ будто бы отъ чего оробѣлъ.
   

ПОТАПЪ.

   Я, сударь, боюсь вашего племенника.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   А что онъ тебѣ сказалъ?
   

ПОТАПЪ.

   Онъ на меня смотрѣлъ львинынъ взглядомъ, и сказалъ мнѣ: добро же ты, колодецъ! если дядюшка тебя не сошлетъ въ деревню, то я тебѣ руки и ноги переломаю.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Тѣмъ и хуже для него будетъ, если онъ то сдѣлаетъ.
   

ПОТАПЪ.

   Да: для меня все это хуже будетъ, нежели для него. Милостивый государь, лучше, нежели до того допустить, я бы желалъ, я сказать долженъ чтобъ вы меня за волю отпустили.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Скажи господину Пантелею, чтобъ вошелъ.
   

ПОТАПЪ.

   Тотъ часъ, сударь. Ну, какъ онъ мнѣ и впрямь руки и ноги переломаетъ?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Перестань.
   

ПОТАПЪ [особливо]

   Однако какъ бы то ни было, я за свои руки и ноги, чтобъ цѣлы были, постою. [Уходитъ].
   

ЯВЛЕНІЕ 5.

Г. ОСМИНИНЪ, ПАНТЕЛЕЙ.

Г. ОСМИНИНЪ.

   Моимъ людяхъ руки и ноги переломать! Нѣтъ. Я самъ людямъ ихъ шею сверну.
   

Пантелей.

   Слуга нижайшій, господинъ Осмиминъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ [съ сердцемъ]

   Слуга вашъ, господинъ Пантелей.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Никакъ вы гнѣвны?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   По крайней мѣрѣ я причину имѣю.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Однакожъ, я надѣюсь, не на меня?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Нѣтъ. Вы изстари мнѣ надежный другѣ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Какъ я шелъ сюда, Романъ Никитичъ. Мнѣ мѣлькомъ сказывалъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Онъ дуракъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Что дѣлать? Вы однако въ свѣтѣ кромѣ сего племенника не имѣете.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Лучше бы было, еслибъ и того не имѣлъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Тогдабъ вы принуждены были жениться, чтобъ родъ вашъ не пресѣкся.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   А что мнѣ нужды, какъ я умру, кто живъ, кто умеръ? Я ужъ знаю, кому свое мнѣніе оставить.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Вы всегда грозите, свое имѣніе отдать чужимъ. Я уже этого болѣе не могу слышать.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Развѣ я не воленъ съ своимъ мнѣніемъ дѣлать, что за благо разсужу?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   То такъ; вы съ своимъ имѣніемъ можете дѣлать, что за благо разсудите, но разумные и разсудительные люди въ справедливости и законахъ своему хотѣнію находятъ границы. Для чего вамъ отнять, племенника, и отдать чужимъ? Положимъ, что вы опасаетесь неблагодарности вашего племенника, но кто вамъ порукою, что чужіе почтительнѣе къ вамъ будутъ, нежели родные.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Знаете ли вы, что невѣстка мнѣ приказала сказать чрезъ сына своего? чтобъ я Потапа, коего слугу, сослалъ въ деревню.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Она можетъ быть не на отрѣзѣ сего требовала; но только дала знать, что она сего желала бы.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Что ей нужды до моихъ людей?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Ну, однако же невѣстка болѣе стоитъ уваженія, нежели простый слуга.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   И вы хотите, чтобъ я сослалъ человѣка, который мнѣ хорошо служитъ, чтобъ потѣшить тѣмъ бѣшеную бабу?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Я не говорю, чтобъ вы его сослали вовся: вы его наказать можете. Мира и тишины въ домѣ имѣть не можно, не бывши, снисходительнымъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Невѣстка моя безразсудная женщина.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Нещастливъ тотъ, кто таковъ рожденъ! Добронравные люди не упорны, но терпѣливы въ разсужденіи слабости другихъ. Но кто прощать не умѣетъ ближнему пороковъ, человѣчеству свойственныхъ, тотъ самъ порочнѣе тѣхъ, коихъ онъ осуждаетъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Племенникъ мой хочетъ Потапу переломать руки и ноги.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Это съ горяча такъ молвлено только.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Вить я въ домѣ большій; и они меня почитать должны.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Это правда, и справедливо.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Если онъ на меня смотрѣть не будетъ; право мнѣ до него нужды мало.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Ну, сударь, оставимъ это: перестанемъ о семъ говорить. Всякая въ роду распря разстроитъ оный; и о кромѣ врагамъ, никому въ томъ радости нѣтъ,
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Если они со иною дружны останутся; то о томъ хаяться не будутъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Не будетъ ли вамъ противно, естьли и о томъ съ ними говорить буду.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Вы разсудительный человѣкъ; вы сами понимаете состояніе дѣла.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Положитеся на меня: я пойду къ госпожѣ Осмининой, и ей говорить буду.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Скажите ей, чтобъ она сама со мною говорила, когда ей нужда до меня есть; и чтобъ она въ передъ ко мнѣ упрямаго молокососа, сына своего, не присылала.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   А что касается до слуги... Говорить ли ей о томъ?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Нѣтъ, во вся нѣтъ; Потапъ слуга мой.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   На одни сутки не льзя ли его въ конюшню сослать?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Ни на одинъ часъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Господинъ Осмининъ, иногда должно имѣть снисхожденіе. Я помню, что прошлаго года вы другаго слугу, въ угодно ста Дискѣ вашей наперсницѣ, опредѣлили на полгода лошадей чистить.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Да, это правда, онъ къ ней не былъ почтителенъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Ну, а къ невѣсткѣ вашей развѣ не должно же имѣть почтенія?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Поговорите съ невѣсткою; я ей нѣкоторое угожденіе сдѣлаю можетъ быть.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   За эту мысль спасибо вамъ. Я давно знаю, что вы разумный человѣкъ, и я увѣренъ, что вы справедливости дадите всегда мѣсто. Иногда уступить надобно, это качество добраго сердца. Гнѣвъ и распри проводятъ человѣка; но совѣтѣ вѣрнаго друга умаляетъ недоразумѣнія. Нещастье людское часто происходитъ отъ упрямства въ самыхъ малостяхъ: и таковыя уничтоженія достойныя причины заводятъ ссоры между ближними родственниками непримиримыя. Не надобно вдаваться въ досады, надобно сердишься; Надобно съ начала безпристрастно угнѣтать свой гнѣвѣ, и думать, что согласіе, мирѣ и тишина суть благополучнѣйшее состояніе всякаго рода. [Онъ уходитъ]
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я не знаю, кто бы болѣе меня любилъ мирѣ и тишину. Но когда меня раздразвитъ, то я уже не уступаю никому, небось. [Онъ уходитъ].
   

ДѣЙСТВІЕ II.

ЯВЛЕНІЕ I.

МАВРА, по томъ ГЖА. ОСМИНИНА

МАВРА.

   Заплатитъ же Потапъ ету шутку! Безпутный какій, меня называть тварью, и то еще глупою? Нада его изъ дома выжить. Моя госпожа уже сказала, что ему здѣсь не быть; такъ не бывать, не бывать ему здѣсь.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Нѣтъ, мною такъ не играютъ.
   

МАВРА.

   Что такое, сударыня, и кому осмѣлишься?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Дѣверь мой болѣе жалуетъ слугу, нежели родную свою невѣстку,
   

МАВРА.

   Развѣ господинъ Осмининъ Потапа сослать не намѣренъ?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Нѣтъ, онъ съ нимъ разстаться не можетъ.
   

МАВРА.

   О еслибъ я была на вашемъ мѣстѣ, дакъ бы а ему не уступала; ей, ей, если вы въ семъ случаѣ уменьшите ваше требованіе, вамъ безчестно будетъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Разсуди сама; етакую бездѣлицу онъ мнѣ отказываетъ: слуги для меня не хочетъ изъ дома выгнать.
   

МАВРА.

   И то еще такого, который потерялъ къ вамъ почтенье и послушаніе.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Съ лишечкомъ нахально.
   

МАВРА.

   Онъ осмѣлился сказать, сударыня, что вы упрямы и прихотливы.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Дерзкій малый.
   

МАВРА.

   Что вы съ чертомъ босикомъ пляшете.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Ахъ, проклятый затѣйникъ какій! ето онъ заподлинно говорилъ?
   

МАВРА.

   Право, говорилъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   И мнѣ етакого бездѣльника терпѣть въ домѣ?
   

МАВРА.

   Онъ часѣ отъ часа отважнѣе становится. На конецъ онъ какъ въ глаза смѣяться будетъ. Божусь вамъ, ябъ уступила платье, которое вы мнѣ обыкновенно къ празднику жалуете, еслибъ тѣмъ его изъ дома можно было выжить.
   

ГЖА ОСМИНИНА.

   Конечно онъ и тебѣ сгрубилъ?
   

МАВРА.

   Гдѣ намъ, сударыня, о своей обидѣ помнить тутъ, гдѣ ваша барская честь тронута? Еслибъ только онъ до меня коснулся, ябъ лучше стерпѣла, нежели въ домѣ всчинать какое безпокойство. Но ваша честь, сударыня, мнѣ на сердцѣ лежитъ. Какъ мнѣ, стерпѣть, что бы при мнѣ кто отзывался про васъ, пренебрегательно и безъ почтенія? Онъ васъ сударыня, по чьей милости мы хлѣбъ ѣдимъ, васъ онъ называетъ упрямою и прихотливою, и на смѣхѣ клеплетъ, будто вы съ чертомъ въ парѣ босикомъ пляшете: это то мнѣ сокрушаетъ внутреннюю глубь сердца моего.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Ну у Маврушка, не печалься. Посмотри, кто тамъ; я кого то слышу.
   

МАВРА [особливо]

   Небось, не печалюсь для тебя, барыня, а что онъ меня называлъ глупою тварью; того въ вѣкъ ему не позабуду. [Уходятъ].
   

ЯВЛЕНІЕ 2.

ГЖА. ОСМИНИНА, МАВРА. ПАНТЕЛЕЙ.

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Какая это добрая дѣвка! она то прямо мнѣ вѣрна и усердна.
   

МАВРА.

   Господинъ Пантелей, сударыня, пришелъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Слуга покорный, милостивая государыня.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Добро пожаловать, господинъ Пантелей.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Прошу не прогнѣваться, если неравно я не во время пришелъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Напротиву того я ряда, что вы пришли.
   

МАВРА.

   Я чаю, господинъ Пантелей, вы слышали, что сдѣлалось.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   А что такое, сердце
   

МАВРА.

   Потапъ изо всѣхъ границъ почтенья къ барынѣ вышелъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   А дѣверекъ мой, господинъ Осмининъ, его сбить не хочетъ. Какъ вамъ кажется? Ето поведеніе не очень дружеское.
   

МАВРА.

   Я о его поведеніи вздумать не могу, чтобъ у меня волосы дыбомъ не поднялись.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Потише, дѣвушка, потише; умѣрь свой голосокъ [къ госпожѣ Осмининой] Что же, сударыня, Потапъ такое то сдѣлалъ, или говорилъ?
   

МАВРА.

   Онъ ей насказалъ премножество грубостей, одну хуже другой.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Не съ тобою, свѣтъ, я говорю. [Къ госпожѣ Осмининой] Что онъ вамъ сказалъ?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Мнѣ онъ ничего не говорилъ. Еслибъ онъ осмѣлился при мнѣ говорить, то бы уже я умѣли съ нимъ раздѣлаться.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   И такъ ето пересказанное.....
   

МАВРА.

   И такъ, и такъ... Онъ со мной говорилъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   И ты то изволила барынѣ пересказать.
   

МАВРА.

   И вѣдомо: что же? развѣ мнѣ было смолчать, я спокойно выслушать брани и ругательства, я барынѣ не пересказать, кто ее бранитъ или не бранитъ; ротъ у меня зашитъ, что ли?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Ехъ, хороша дѣвица! разумная, усердная дѣвушка! за вами за слугами инако вишь не водится. Вы всѣ своихъ господѣ судите и пересуживаете; въ томъ обыкновенно лучшіе ваши разговоры: будто ето на свѣтѣ не извѣстно. А у тебя у дѣвушки знатно иного дѣла нѣту, какъ только что переносить вѣсти, перебалтывать безразсудно болтанья другихъ, и сплетни сплетать? А сама что говорила, не бось, того, чаю, тутже въ пересказы, не вмѣстила?
   

МАВРА.

   Вотъ еще какія новыя выдумки! вишь, сударь, мнѣ ето очень обидно.
   

ПАНТЕЛЕЙ [къ госпожъ Осмининой]

   На прогнѣвайтеся, сударыня, я человѣкъ старый и чистосердечный, я говорю по примѣрамъ и по долголѣтному моему испытанію; я не люблю непорядковъ, а наипаче тѣхъ, кои происходятъ отъ сплетенъ: и если вы моимъ словамъ дадите вѣру, все сіе скоро поправишь можно.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Говорили ли вы съ дѣверемъ моимъ?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Мы съ нимъ говорили долго; все уймется.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Потапа со двора собьетъ ли онъ?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Если онъ его не собьетъ.....
   

МАВРА.

   Если онъ его не собьетъ, то какже уймется?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Перестань, дѣвушка молоденькая, что тебѣ нужды? [къ госпожъ Осмининой] Господинъ Осмининъ васъ почитаетъ, и онъ сожалѣетъ, что васъ разгнѣвалъ. Съ начала, правду сказать, ему нѣсколько чувствительно показалось, что вы прислали къ нему сына вашего съ требованіемъ, чтобъ онъ слугу сослалъ; и я думаю, что ему по тому только и досадно было, что сынъ вашъ ему сіе говорилъ съ жаромъ. Онъ Потапа любитъ; онъ давно ему служитъ; и ему тяжело съ нимъ разстаться.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   И онъ его не намѣренъ сослать?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Нада посмотрѣть....
   

МАВРА

   Если онъ его ни сошлетъ, то ничего не можетъ быть путнаго.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Ты и у меня кровь приводишь въ движеніе.
   

ГЖА. ОСМИНИНА [къ Маврѣ]

   Молчи, дай ему выговорить.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Господинъ Осмининъ пришлетъ Потапа у васъ просить прощенья.
   

МАВРА.

   Ахъ! только!
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Ливрею съ него снимутъ.
   

МАВРА.

   И! кто бы вздумалъ....
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Вы его простите, если да благо разсудите.
   

МАВРА.

   На смѣхъ, что ли ето!
   

ПАНТЕЛЕЙ [особливо].

   Терпѣнья не достаетъ. [Оборотясь] И если вы прикажете, то его на нѣсколько дней оставить въ балахонѣ на конюшнѣ.
   

МАВРА.

   Расхохочусь.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   И господинъ Осмининъ не прежде его опять возметъ, какъ когда вы за него просить будете.
   

МАВРА.

   Вотъ тебѣ, бабушка, Юрьевъ день!
   

ПАНТЕЛЕЙ,

   Что ты хочешь съ своею бабушкою Юрьевною, что тебѣ нужды? [къ госпожѣ Осмининой] Простите мнѣ, сударыня; но только я удивляюсь, какъ вы дѣвкѣ столько воли даете.
   

ГЖА. ОСМИНИНА [къ Маврѣ]

   Поди вонъ.
   

МАВРА.

   Я пойду; да только сударыня.....
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Поди, я говорю.
   

МАВРА.

   Честь ваша требуетъ....
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Долго ли этого еще будетъ? Знаешь ли ты меня?
   

МАВРА.

   Иду, сударыня, иду. [особливо] Старый чертъ, ты мнѣ это заплатишь! [Уходитъ]
   

ЯВЛЕНІЕ 3.

ПАНТЕЛЕЙ, ГЖА. ОСМИНИНА.

ПАНТЕЛЕЙ.

   Пора была ей уйти. Моей уже мочи не было. Ну, сударыня, какъ вы думаете? Намѣрены ли вы согласиться на предложенія вамъ сдѣланныя господиномъ Осмининымъ?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Я на васъ полагаюсь. Вы говорите, что съ Потапа ливрею скинутъ; что онъ у меня прощенья просить будетъ; что его на конюшню отошлютъ. Я еще требую, чтобъ дѣверь мой его до тѣхъ поръ не бралъ опять, пока я объ немъ просить не буду. И если это сдѣлается, то я объ немъ просить не оставлю. Видя дѣверя моего ко мнѣ снисхожденіе, я сама такова же буду.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Хорошо. Я радъ, что дѣло тахъ плавно и скоро съ рукъ сошло.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Только надобно, чтобъ малый у меня прощенія просилъ при всѣхъ прочихъ людяхъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Изрядно, изрядно; ето справедливо. Слуга вашъ покорный.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Прощай, господинъ Пантелей.
   

ПАНТЕЛЕЙ [особливо]

   Какъ я одиножды за сіе дѣло взялся, то долженъ я и окончить; но въ передъ остерегусь, чтобъ не впутываться въ подобныя плевелы и сплетни.
   

ЯВЛЕНІЕ 4.

ГЖА. ОСМИНИНА, МАВРА.

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Пантелей честный человѣкъ; онъ всегда стараніе прилагаетъ ко прекращенію ссорѣ и къ возстановленію спокойствія; ему въ угодность я сдѣлаю то, на что безъ него я бы ни изъ чего не согласилась.
   

МАВРА [особливо]

   Ужъ мнъ етотъ старый хрычъ такъ надоѣлъ, что я его терпѣть не ногу.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Ну что тамъ еще?
   

МАВРА.

   Ничего, сударыня.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Потапъ показанъ будетъ, и онъ у меня прощенія просить будетъ.
   

МАВРА.

   Мнѣ что нужды? но если онъ здѣсь останется, то мнѣ уже худое житье будетъ, и господинъ Осмининъ куда нибудь меня сошлетъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Да для чего?
   

МАВРА.

   Для того что я не вытерпѣла его рѣчей вамъ поносительныхъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Это мое дѣло.
   

МАВРА.

   Въ чемъ же Потапово наказаніе состоять будетъ? Не уже ль...
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Перестань.
   

МАВРА.

   Вотъ еще какого урода чертъ сюда принесъ.
   

ЯВЛЕНІЕ 5.

РОМАНЪ, БАЛАНЦОВЪ, ГЖА. ОСМИНИНА, МАВРА.

РОМАНЪ.

   Матушка, я къ вамъ привелъ господина отставнаго регистратора Баланцова для совѣта о раздѣлѣ нашемъ.
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Слуга нижайшій, милостивая государыня.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Это дѣло еще время терпитъ; я теперь съ дѣверемъ въ переговорахъ, и я его предложеніями довольна.
   

РОМАНЪ.

   Его предложеніями? А то вы позабыли, какія онъ странныя рѣчи говорилъ?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Про кого?
   

РОМАНЪ.

   Онъ говорилъ, что онъ въ домѣ господинъ, и что вы не имѣете надъ людьми власти никакой.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   И это онъ такъ сказалъ?
   

МАВРА.

   Вотъ смотрите, какое вамъ почтеніе, и какъ васъ много уважаютъ!
   

РОМАНЪ.

   Еще онъ сказалъ, что вы непреклонно упрямы.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Я? Изрядно!
   

МАВРА.

   Не изволишь ли теперь итти его просить, чтобъ Потапа простилъ?
   

РОМАНЪ.

   Меня же онъ называлъ дерзкимъ щенкомъ: а матушка, я вишь вашъ сынѣ; называя меня щенкомъ, вишь онъ и васъ бранилъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Возможно ли снести подобныя обиды? Добро же, Романушка, онъ намъ ето заплатитъ.
   

РОМАНЪ.

   Господинъ регистраторъ уже далъ мнѣ доброй совѣтъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Говорите, господинъ регистраторъ, что вы намъ совѣтуете дѣлать?
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Понеже всякому извѣстно, что распря и ссоры когда въ домѣ вселятся, тогда миръ и тишина въ роду мѣста имѣть не могутъ; того ради я предлагаю единственный способъ, раздѣлиться.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Къ этому приступить надобно будетъ.
   

РОМАНЪ.

   Я бы тотъ часъ принялся за дѣло.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Дѣлиться хорошо; но этого не довольно. Я бы хотѣла ему чемъ нибудь поболѣе досадить за то, что онъ меня бѣдную сироту столь много обижаетъ. [Она сіи послѣднія слова говоритъ плачучи]
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Милостивая государыня, на все сіе имѣется изобильно способовъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Скажи, какіе?
   

РОМАНЪ [трепля Баланцова по плечу говоритъ]

   То то человѣкъ безцѣнный!
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Только объ одномъ прошу, чтобъ вы не говорили никому, что вы у меня берете совѣтъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Не будешь имѣть причины объ етомъ тужить.
   

РОМАНЪ.

   Ты съ нами дѣло имѣешь; не бойся ничего.
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Ну, если такъ, то мое мнѣніе есть, чтобъ вы на дѣверя подали челобитную въ обидѣ вашей, сына вашего и дочери вашей; за сію послѣднюю вы получить должны двойное безчестіе, ибо она дѣвица. По томъ вы подадите другую въ завладѣніи неправильно имъ, дѣверемъ вашимъ, имѣніемъ дѣтей вашихъ и вашей седмой части. За симъ слѣдовать имѣютъ прозьбы, въ которымъ пропишете требованіе, о удовлетвореніи убытковъ, проѣстей и волокитѣ. И за пожилое у него во услуженіе вашихъ людей, за разоренье деревень, за разграбленіе въ домѣ движимаго на вашу часть принадлежащаго.
   

РОМАНЪ.

   Довольно мы дядюшкѣ просолимъ все сіе.
   

ГЖА.ОСМИНИНА.

   А о моемъ приданомъ ты и позабылъ?
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Это само собою разумѣется. Изо всего сего выдетъ не одно великое и обширное дѣло.
   

РОМАНЪ.

   Дядюшка почувствуетъ, каково съ нами ссориться!
   

БАЛАНЦОВЪ.

   О! за сіе я отвѣтствую, что онъ лѣтъ десятка полтора почувствуетъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Теперь еще отказать осталось Флорову.
   

РОМАНЪ.

   А это, матушка, на что?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Для того что дѣверю моему хочется, чтобъ дочь была за нимъ.
   

МАВРА.

   Да, сударыня, мнѣ и Потапъ сказалъ, что это дѣло по волѣ господина Осминина совершится, и что онѣ, какъ господинъ въ домѣ, если чего захочетъ, то дѣлаться должно.
   

РОМАНЪ.

   Посмотримъ-ка.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Не допущу я-до этого; не бывать моей дочери за Флоровымъ. [Она уходить]
   

РОМАНЪ.

   Пойдемъ, господинъ регистраторъ, напишемъ кое что изъ того, что мы говорили, на черно? я дождаться не могу того времени, чтобъ получитъ въ свои руки мнѣніе мое: я тебѣ, признаюсь, у меня потихоньку отъ матушки должекъ понакопился. [Онъ уходитъ съ Баланцовымъ].
   

ЯВЛЕНІЕ 6.

МАВРА по томъ ѲАЛАЛЕЙ.

МАВРА.

   Пошелъ Баланцовъ у насъ въ люди. Онъ для своей корысти совѣтуетъ моей барынѣ начать дѣла безконечныя. Да мнѣ что до того дѣла? они ссорься какъ хотятъ, если Потапа не сошлютъ куда: до прочаго мнѣ нужды мало.
   

ѲАЛАЛЕЙ [въ кулисы]

   Гей! есть ли кто дома?
   

МАВРА.

   Это Ѳалалей; я по голосу узнала: да, да, это господина Флорова слуга.
   

ѲАЛАЛЕЙ [въ кулисы]

   Развѣ никого дома нѣтъ? смѣть ли войти?
   

МАВРА.

   Поди сюда, я здѣсь; что ты хочешь?
   

ѲАЛАЛЕЙ

   Нижайшій отдать поклонѣ прекраснѣйшей между всѣми верьховыми дѣвушками во всей имперіи.
   

МАВРА.

   Благодарствую, ты вѣжливѣе всѣхъ слугѣ въ свѣтѣ.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Однакожѣ чтобъ не позабыть при томъ приказаній моего господина, я принужденъ у тебя спросить: можетъ ли господинѣ Флоровъ приѣхать ко своей нареченной невѣстѣ?
   

МАВРА.

   А я должна тебѣ отвѣтствовать, что въ нашемъ домѣ родились такія досады, кои въ сомнительство приводятъ вашу женитьбу.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Что ты мнѣ говоришь?
   

МАВРА.

   Сему безщастью причиною Потапъ. Онъ заводитъ позорище, которымъ весь городъ забавляться будетъ. Еслибъ господинѣ Осмининъ его сослалъ, то бы все утихло. Твой господинъ о семъ долженъ прилагать стараніе; а безъ того ему на чисто откажутъ.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Мавра прелестная, что ты говоришь? ты меня приводишь въ удивленіе. Потапъ, Потапъ, который завладѣлъ твоимъ сердцемъ; про него ты мнѣ такъ круто отзывается?
   

МАВРА.

   Толсто ты смыслишь. Я его терпѣть не могу; я его ненавижу, я его болѣе видѣть не хочу.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Поди, Маврушка, ты шутишь. Но между прочимъ сказать, знаешь ли ты, что я къ тебѣ чувствую великую склонность; да я Потапа опасаюсь, если правду говорить? Пожалуй скажи, забавляешся что ли надомною?
   

МАВРА.

   Нѣтъ, вѣрь мнѣ, это такъ. Я не люблю Потапа, я его терпѣть не могу. Еслибъ ты, но я болѣе говорить не хочу.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Еслибъ ето правда была... но вѣра неймется!
   

МАВРА.

   Слушай, Ѳалалей; лгунья, что ли я?
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   И то правда. Я не знаю, что мнѣ сказать? Пожалуй понимай, что я молвить хочу.
   

МАВРА.

   Понимаю нѣсколько: я тебѣ не вовся противна; да и я отъ тебя не бѣгаю, ты видишь; а чтобъ тебѣ показать, что я правду говорю, я готова доказать тебѣ, что я не лгу.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Береги поле, и не введи меня въ.....
   

МАВРА.

   Вотъ еще, я что говорю, то не требуетъ толкованья. Глупыя...
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Ну, дай же мнѣ руку; и я буду спокоенъ.
   

МАВРА.

   Я тебѣ руку дамъ; но прежде обѣщай мнѣ......
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Что?
   

МАВРА.

   Если ты хочешь, чтобъ я пошла за тебя; то надобно напередъ, чтобъ ты наказалъ Пошапа, которой меня жестоко обидилъ.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Если только, то положись на женя: однакожъ въ чемъ эта обида состоять?
   

МАВРА.

   Онъ мнѣ сказалъ слова несносныя.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Слова! однако для этого я бы не хотѣлъ.....
   

МАВРА.

   Онъ и про тебя говорилъ нивись что.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Про меня! добро! я съ нимъ раздѣлаюсь.
   

МАВРА.

   Какъ онъ съ тобою подерется, то его скорѣе изъ дома выгонятъ: старайся, чтобъ онъ тебя задралъ.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Положись на меня; все сдѣлано будетъ.
   

МАВРА.

   Какимъ же образомъ ты примешся?
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Я его убью.
   

МАВРА.

   Нѣтъ, этого я не требую; ты его только побей; а то худо.......
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Мнѣ кажется все, что ты его еще любишь.
   

МАВРА

   Нѣтъ, Ѳалалеюшка, я для тебя же говорю.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Ну, прощай; я ужъ кое что придумаю, чтобъ онъ меня помнилъ.
   

МАВРА.

   Что же такое?
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Я его побью.
   

МАВРА.

   Поди, хозяйка коя идетъ, только попроворнѣе.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Прощай.
   

ЯВЛЕНІЕ 7.

МАВРА. По томъ ГЖА ОСМИНИНА и дочь ея Дарья.

МАВРА.

   Какъ бы то ни было, съ той или съ другой стороны, да Потапъ наказанъ будетъ за то, что онъ пеня назвалъ глупою тварью, болтуньей. Ябъ вышла за Ѳалалея для того единственно, чтобъ Потапъ былъ битъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Мавра, оставь насъ [Мавра уходитъ] Даша, поди сюда, мнѣ нужда есть съ тобою говорить.
   

ДАРЬЯ.

   Чего изволишь, матушка?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Сватанью господина Флорова скоро конецъ будетъ.
   

ДАРЬЯ.

   А какъ, матушка!
   

ГЖА. ОСМИНИНА

   Когда онъ началъ свататься, ты не навѣдывалась, какъ, и для чего; на что тебѣ теперь знать, для чего дѣло расходится.
   

ДАРЬЯ.

   Тогда, матушка, я равнодушно на сватанье смотрѣла; но теперь, сударыня.......
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Но теперь, сударыня; что это за отвѣтъ? ты его любишь что ли!
   

ДАРЬЯ.

   Не стыдясь, матушка, признаюсь, я его люблю: вы велѣли мнѣ на него смотрѣть, какъ на жениха.....
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   У молодыхъ дѣвушекъ обыкновенно все на вѣтрѣ. Скоро очень ты влюбилась: столь же скоро и разлюбишся.
   

ДАРЬЯ.

   Послѣдняго я еще не испытала.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Испытаешь, мой свѣтъ, испытаешь.
   

ДАРЬЯ.

   О! матушка, сударыня
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Я тебѣ сыщу другаго жениха; не плачь.
   

ДАРЬЯ.

   Часто, матушка, дѣвушекъ выдаютъ противъ воли ихъ: я была столь щастлива, что выборъ вашъ палъ на такого жениха, которымъ мой взорѣ плѣнился; для него же теперь вы требуете, чтобъ перемѣнила милаго на немилаго?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Что это за рѣчи у васъ нынѣ: взорѣ мой плѣнился; перемѣнить милаго на немилаго? умныя дѣвушки идутъ за кого отцу и матери угодна насъ выдавали такъ въ наше время, что и жениха до вѣнца въ лицо не увидишь; а тебя фатою закутаютъ такъ хорошо, что на другій день рада, рада, какъ тебѣ кто мнѣ знакомыхъ скажетъ, съ кѣмъ переночевала: а нынѣ какъ прихотливы дѣвицы стали, что уже и материной волѣ противятся!
   

ДАРЬЯ.

   Матушка, я волѣ вашей не противилась; вы мнѣ вить жениха выбрали.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   А теперь я откажу ему.
   

ДАРЬЯ.

   Я не понимаю, что тому причиною.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Довольно и того, что я причину имѣю.
   

ДАРЬЯ.

   Отъ чего же оно родилось
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Ето мое дѣло.
   

ДАРЬЯ.

   И мнѣ не смѣть и спросить?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Нѣтъ сударыня.

ДАРЬЯ [со слезами]

   Лучше бы я не родилась! всякая рабочая дѣвка щастливѣе меня.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Довольно и того для твоего извѣстія, что Флоровъ тебѣ не женихъ.
   

ДАРЬЯ.

   Для чего же, матушка, вы сами его нарекли?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Глупый твой дядя всему причиною.
   

ДАРЬЯ [со слезами]

   Дядюшка однакожъ всегда до меня милостивъ былъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Какъ бы то ни было, но я тебѣ сказываю, что бы впередъ твоя нога не была у дяди въ комнатахъ; и если пойдешь, то увидишь, что будетъ.......
   

ДАРЬЯ.

   Матушка, ето меня въ гробѣ вгонитъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Не умрешь, не бось; еще много дней въ переди; ты молода, время не ушло, молодцевъ хорошихъ много въ свѣтѣ, на примѣръ господинъ Рикардовъ.
   

ДАРЬЯ.

   Если мнѣ не быть за Флоровымъ, то ни за кого не хочу.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Упрямица какая!
   

ДАРЬЯ.

   Да, катушка, вы мнѣ сами приказали его любить.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Я приказала, я приказала; а нынѣ тебѣ запрещаю: и то и другое развѣ не въ моей волѣ?
   

ДАРЬЯ.

   Вы не можете отнять......
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Что?
   

ДАРЬЯ.

   Ничего, матушка.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Говори, я хочу знать, что ты бармочешь.
   

ДАРЬЯ.

   Вы не можете отнять у меня моей къ нему любви, ни его ко мнѣ страсти; онъ вѣчно изъ памяти моей не исчезнетъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   О! время умалитъ, не бось, память.
   

ДАРЬЯ.

   Вы у меня жизнь отъимаете.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Дурочка, отъ этого еще никто не умеръ.
   

ДАРЬЯ.

    Какая ета для меня жестокая перемѣна! изъ крайняго щастія я повержена въ нещастье. Что, матушка, вамъ за барышъ въ моемъ мученіи?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Я такъ вздумала къ лучшему. Не печалься, у тебя будетъ женихѣ лучше Флорова.
   

ДАРЬЯ.

   Да я имъ довольна..... мнѣ лучшій не надобенъ... я ни на кого, ниже на царя, его не промѣняю.
   

ЯВЛЕНІЕ 8.

МАВРА. ГЖА. ОСМИНИНА, ДАРЬЯ.

МАВРА [на ухо госпожѣ Осмининой]

   Господинѣ Флоровъ приѣхалъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА [къ Дарья]

   Поди въ свою комнату.
   

ДАРЬЯ.

   Матушка, не можно ли...
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Поди, я говорю.
   

ДАРЬЯ.

   Можете ли вы меня видѣть въ такомъ состояніи?..
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Поди вонъ, я говорю, худо будетъ.
   

ДАРЬЯ.

   Слышу, сударыня, пойду. [особливо] Что за диковинка, что меня выгоняютъ такъ скоро? За дверьми остановлюсь, да послушаю, что то будетъ. [Уходитъ]
   

ГЖА. ОСМИНИНА [къ Маврѣ]

   Скажи, чтобъ вошелъ.
   

МАВРА.

   Знаете ли вы? Вить Потапъ такъ веселъ и доволенъ, какъ будто бы ни въ чемъ не бывалъ. Онъ вамъ насмѣхается. [Она уходитъ]
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Какій плутъ!... Дѣверь мой увидитъ, одинъ ли онъ въ домѣ большій; онъ узнаетъ, кто я такова.
   

ЯВЛЕНІЕ 9.

ГЖА. ОСМИНИНА, ФЛОРОВЪ.

ФЛОРОВЪ.

   Нижайшій слуга, милостивая государыня.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Милости просимъ.
   

ФЛОРОВЪ.

   Невѣсты моей здѣсь нѣтъ?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Она ушла въ свою горницу.
   

ФЛОРОВЪ.

   Здорова ли она?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Я точно вамъ сказать не могу: она не очень весела.
   

ФЛОРОВЪ.

   Что тому причиною?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Знатно у нее какая нибудь да досада есть.
   

ФЛОРОВЪ.

   Чтожъ такое? не можно ли знать?
   

ГЖА ОСМИНИНА.

   Молодыя дѣвушки иногда сами не знаютъ, чего хотятъ; а иногда свои мысли уже поздо открываютъ.
   

ФЛОРОВЪ.

   Мнѣ это не понятно.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Я сожалѣю, сударь, что я вамъ должна сказать чистосердечно то, что я по сю пору скрывала: Дашка чувствуешь отвращеніе отъ замужства.
   

ФЛОРОВЪ.

   Какъ сударыня? она меня увѣряла не одиножды, что я ей не противенъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Молодыя дѣвушки вить вѣтряны. Теперь она плачетъ для того, что часъ свадьбы приближается.
   

ФЛОРОВЪ.

   Ахъ! Боже мой. Не ужъ то кто ни на есть меня щастливѣе?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Можетъ статься; не знаю.
   

ФЛОРОВЪ.

   Вы мать; какъ вамъ не знать?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Она не всегда со мною: отъ матерей же обыкновенно скрываютъ подобныя мысли. Она часто изъ окошка смотритъ подъ видомъ тѣмъ, будто васъ ждетъ.
   

ФЛОРОВЪ.

   Что же намъ теперь дѣлать, сударыня?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Надобно на нѣкоторое время отложить свадьбу.
   

ФЛОРОВЪ.

   Позвольте мнѣ съ нею объясниться.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Не теперь: дайте ей время на размышленіе.
   

ФЛОРОВЪ.

   Знатно я ей противенъ сталъ?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Статься можетъ.
   

ФЛОРОВЪ.

   О невѣрная, неблагодарная! она меня оставляешь. Она меня покидаетъ.
   

ЯВЛЕНІЕ 10.

ДАРЬЯ, ГЖА. ОСМИНИНА, ФЛОРОВЪ.

ДАРЬЯ.

   Напрасно вы это думаете. [къ Флорову]
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Поди вонъ.
   

ДАРЬЯ [къ Флорову]

   Не вѣрьте ...
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Молчи.
   

ФЛОРОВЪ [къ Дарьѣ]

   Говорите, сударыня.
   

ГЖ. ОСМИНИНА.

   Дерзкая; ты меня не слушаешся?
   

ДАРЬЯ [къ Флорову]

   Я васъ люблю, вѣчно любить буду, и безъ тебя жить не хочу. [Она прочь бѣжитъ бѣгомъ.]
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Проклятая какая!
   

ФЛОРОВЪ.

   Что это, сударыня? вы меня обманываете.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Заплатить она мнѣ это: а вы сударь, знайте, что дочери моей не бывать за нами.
   

ФЛОРОВЪ.

   Что тому препятствуетъ?
   

ГЖА ОСМИНИНА.

   Препятствуетъ то, что я ее сговорила за другаго прежде, нежели дѣверю моему вздумалось, ее обѣщать вамъ.
   

ФЛОРОВЪ.

   Для чего же вы ждали до сегодня, что бы мнѣ сдѣлать въ томъ откровеніе?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Дѣверь мой обѣщалъ отъ прежнихъ обязательствѣ меня освободить, да онъ слова своего не сдержалъ: а я Рикардову солгать не хочу.
   

ФЛОРОВЪ.

   Великую мнѣ господинъ Осмининъ причинилъ обиду.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Да, онъ всему причиною; вы на него жаловаться имѣете справедливость: а дочь мою прошу позабыть. [Она уходить]
   

ФЛОРОВЪ.

   Какъ мнѣ снести подобный ударъ? Въ какую бездну меня ввели! съ какимъ уничтоженіемъ со мною обходятся! людямъ я буду служить забавою; я этого снести не могу. О любовь, любовь, до какихъ крайностей ты людей доводишь! гдѣ мнѣ сыскать утѣшеніе? гдѣ мщеніе? Но любезной у меня ни кто не отниметъ, пока сердце ея мнѣ принадлежитъ.
   

ДѢЙСТВІЕ III.

ЯВЛЕНІЕ 2.

ПОТАПЪ одинъ.

   О какъ мнѣ жаль, что я побранился съ Маврою! Мы столько лѣтъ жили вмѣстѣ: я всегда ее любилъ; а теперь за бездѣлицу мы съ нею поссорились. Правду сказать, вить не въ первые же; а тамъ погодя, и помиримся опять, и съ изнова сдѣлаемся еще лучшими друзьями; статься можетъ, что и теперь также будетъ. Она, чаю, здѣсь мимо пойдетъ скоро: и если она это сдѣлаетъ, то я себя принуждать стану, и какъ нибудь доведу до мира; хотя бы то мнѣ стоило мѣсячнаго содержанія или и болѣе. Слышу я, что дверь отпирается; и чушь ли не она; точно она.
   

ЯВЛЕНІЕ 2.

МАВРА, ПОТАПЪ.

МАВРА Выходя изъ двери и увидя Потапа, останавливается и говорить:

   Етотъ уродъ что тутъ дѣлаетъ? несносно, что я принуждена итти мимо его.
   

ПОТАПЪ [особливо]

   Кажется, какъ будто она притворяется.
   

МАВРА [особливо]

   Когда я его вижу, то кровь вся во мнѣ приходитъ въ движеніе.
   

ПОТАПЪ [особливо]

   Я не знаю, какъ зачать.
   

МАВРА [особливо]

   Я назадъ пойду, да пройду сквозь заднюю.

Поталъ вынимаетъ серебряную табакерку и нюхаетъ табакъ.

   

МАВРА [особливо]

   У вето проявилась, мнѣ кажется, серебряная табакерка: еслибѣ я съ нимъ не поссорилась, и не сердита бы была, тобъ я могла ее достать.

[Потапъ чихаетъ.]

   

МАВРА.

   Здравствуй.
   

ПОТАПЪ.

   Благодарствую.
   

МАВРА [особливо]

   Пакостный шалунъ! Меня называла глупою тварью?

Потопъ вынимаетъ и новый шелковый платокъ, и дѣлаетъ какъ будто бы хотѣлъ носъ въ оный высморкать.

МАВРА [особливо]

   Не ужѣ то онъ носъ высморкнетъ въ едакій платокъ, который бы и мнѣ годился голову повязать?

Потопъ вздыхаетъ.

МАВРА [особливо]

   Онъ взыхаетъ; это добрый знакѣ.

Потамъ съ сердцемъ кидаетъ шелковый платокъ къ Маврѣ.

МАВРА.

   У кого ты это перенялъ?
   

ПОТАПЪ.

   Не нарочно, не прогнѣвайся.
   

МАВРА.

   Съ честными дѣвушками етакъ не шутятъ, [она на платокъ смотритъ].
   

ПОТАПЪ.

   Я въ намѣреньи не имѣлъ шутить съ тобою.
   

МАВРА.

   Для-чего же ты платокъ кинулъ?
   

ПОТАПЪ.

   Нещастья моего ради.
   

МАВРА.

   Кидать етакій платокъ? видно, что ты глупъ.
   

ПОТАПЪ.

   Я его купилъ, чтобъ имъ подарить: но теперь чертъ его возми; я объ немъ болѣе мыслить не хочу, пусть пропадаетъ.
   

МАВРА.

   Я не знаю, что меня удерживаетъ: я бы на платокъ наплевала.
   

ПОТАПЪ.

   Въ твоей воли состоитъ.
   

МАВРА [особливо]

   Жаль платка; онъ очень хорошъ.
   

ПОТАПЪ.

   Я не смѣю уже его отдать той, для которой онъ купленъ: пусть его раздерутъ, пусть его растопчутъ; таковскій.
   

МАВРА.

   Знать, сударь, вы очень богаты, что кидаете платокъ, который стоитъ рубли два, если не болѣе.
   

ПОТАПЪ.

   Нѣтъ, я дешевлѣ купилъ.
   

МАВРА.

   Да за чемъ ты его кидаешь?
   

ПОТАПЪ.

   Что мнѣ нужды? провались онѣ со всѣмъ.
   

МАВРА.

   Ты конечно его купилъ для какой ниесть дѣвушки хорошенькой.
   

ПОТАПЪ.

   Я хотѣлъ его подарить одной доброй дѣвицѣ, но она на меня сердита, и теперь не приметъ.
   

МАВРА.

   Ты кинулъ его; да ужо чаю подъимешь опять.
   

ПОТАПЪ.

   Тотъ часъ увидишь, какъ его подниму и выкину изъ окошка. [онъ поднять хочетъ платокъ]
   

МАВРА [съ сердцемъ]

   Не трогай его.
   

ПОТАПЪ.

   Что ты на меня кричишь? вишь я не маленькій мальчикъ.
   

МАВРА.

   Деньги проматываешь такъ: вишь ихъ на улицѣ опять нигдѣ не найдешь.
   

ПОТАПЪ.

   А что мнѣ до того? какъ я одиножды осержусь, то мнѣ все въ грошѣ; я бы все выкинулъ за окошко.
   

МАВРА.

   Все, все?
   

ПОТАПЪ.

   Да, все, что кинуть можно.
   

МАВРА

   Ты съ ума сошелъ.
   

ПОТАПЪ.

   Когда я одиножды разсержусь, то я не инаковъ.
   

МАВРА.

   Ну, не грѣшно ли подобный платокъ кинуть наземь, и въ пыли вымарать?
   

ПОТАПЪ.

   Комнату вить ты же вымела, и ни пылинки, чаю, не оставила.
   

МАВРА [указывая на платокъ]

   Посмотри самъ; на етой сторонѣ пыль уже на немъ видна.
   

ПОТАПЪ.

   Стереть можно.
   

МАВРА.

   Нѣтъ, рядѣ дѣлу, чтобъ вычистилось, [она наклоняется поднятъ платокъ]
   

ПОТАПЪ.

   Пожалуй не трудись. [онъ самъ наклоняется, чтобъ платокъ поднятъ]
   

МАВРА.

   Вить ты его уже кинулъ.
   

ПОТАПЪ.

   Развѣ я его поднять опять не могу уже? [они оба наклоняются платокъ поднятъ]
   

МАВРА.

   Посмотри, онъ весь запылился. [платокъ у нее въ рукахъ]
   

ПОТАПЪ.

   Тряхни, и пыль сойдетъ.
   

МАВРА [платокъ складываетъ, такъ какъ новый.]

   На, возми.
   

ПОТАПЪ.

   Поди и съ нимъ.
   

МАВРА.

   Что ты не берешь платка?
   

ПОТАПЪ.

   Что ты ко мнѣ привязалась, какъ муха къ тѣсту? что мнѣ съ нимъ дѣлать?
   

МАВРА.

   Что хочешь: онъ твой.
   

ПОТАПЪ.

   Я его кину на улицу.
   

МАВРА.

   Лучше отдай его той, для которой ты его купилъ.
   

ПОТАПЪ.

   Ну, хорошо: онъ ее и будетъ. [онъ указываетъ на нее]
   

МАВРА.

   Какъ?
   

ПОТАПЪ.

   Возьми его.
   

МАВРА.

   Я?
   

ПОТАПЪ.

   Да.
   

МАВРА.

   Мнѣ ты его даришь, сударь?
   

ПОТАПЪ.

   Да, сударыня.
   

МАВРА.

   И ты для того его наземь кинулъ?
   

ПОТАПЪ.

   Ну, это было такъ.
   

МАВРА.

   А я его не хочу, [она притворяется будто кинутъ. хочетъ, однако за конецъ воетъ]
   

ПОТАПЪ.

   Пожалуй, сударыня.
   

МАВРА.

   Нѣтъ, етакою бездѣлицею не заглаживаются грубости подобныя тѣмъ, кои ты мнѣ сказать давеча осмѣлился, [она платокъ будто кидаетъ]
   

ПОТАПЪ.

   Я бы бритовщиха Грузинца позвалъ, и велѣлъ себѣ выпустить цѣлый фунтѣ крови, еслибъ я зналъ, что тѣмъ давешнее поправить можно.
   

МАВРА.

   А что мнѣ пользы будетъ въ твоемъ глупомъ кровопусканьѣ?
   

ПОТАПЪ.

   Я только тѣмъ хотѣлъ тебѣ доказать, что все для тебя готовъ дѣлать.
   

МАВРА.

   Дай мнѣ табаку.
   

ПОТАПЪ.

   Изволь. [онъ вынимаетъ серебряную табакерку и даетъ ей табаку]
   

МАВРА.

   Не вздумается ли тебѣ и табакерку кинуть?
   

ПОТАПЪ.

   А не равно она испортится.
   

МАВРА.

   Ты въ сердцахъ не вовся безразсуденъ.
   

ПОТАПЪ.

   Если она тебѣ полюбилась, то возьми ее, не дожидаясь, чтобъ я ее кинулъ.
   

МАВРА.

   Вотъ такъ! Я этого не требую. Платокъ я взяла только для того, чтобъ онъ не валялся на земли.
   

ПОТАПЪ.

   Ну, подумай, что и табакерка на земи же лежитъ.
   

МАВРА.

   За кого ты меня принимаешь? я не таковская.
   

ПОТАПЪ.

   Серебро однакожъ, если найдешь подъ ногами, подъимешь, небось.
   

МАВРА [съ сердцемъ.]

   Вить я не позабыла еще, что ты меня называлъ дерзкою и глупою тварью.
   

ПОТАПЪ.

   Ето было такъ съ горяча вымолвлено.
   

МАВРА

   Я таковыхъ рѣчей еще ни отъ кого не терпѣла.
   

ПОТАПЪ.

   Поди сюда, помиримся, и понюхаемъ вмѣстѣ табачку. Возьми табакерку, не стыдись,
   

МАВРА.

   Къ черту поди.
   

ПОТАПЪ.

   Я дороги не знаю.
   

МАВРА.

   Барыня идетъ.
   

ПОТАПЪ.

   На, возьми, [онъ табакерку передъ ней наземь ставятъ, когда Мавра ее изъ его рукъ братъ не хочетъ]
   

МАВРА.

   Не возьму, сударь; поди вонъ.
   

ПОТАПЪ

   Чтобъ я такимъ дурнымъ образомъ лишился серебряной табакерки, тому не бывать. Я ее подъиму, какъ барыня пройдетъ. [онъ прячется.]
   

МАВРА.

   Онъ ушелъ. Теперь я ее подъиму. Я бъ ее хотѣла имѣть у себя, да спасибо ему сказать не хочется, [она ее подъимаетъ.]
   

ПОТАПЪ [выглядывая]

   Дѣло сдѣлано уже!
   

МАВРА.

   Что ты тамъ еще шумишь?
   

ПОТАПЪ.

   Ничего, я только посмотрѣть хотѣлъ.
   

МАВРА [не хотя ему протягиваетъ табакерку]

   На, возьми, возьми ее.
   

ПОТАПЪ.

   Ты ее не хочешь?
   

МАВРА.

   Тотъ часъ сударыня, тотъ часъ. Слышишь? барыня меня кличетъ.
   

ПОТАПЪ.

   Ну, такъ поди скорѣе.
   

МАВРА.

   Бѣгомъ побѣгай вонъ.
   

ПОТАПЪ.

   Хорошо, иду [особливо] Платокъ пропалъ! табакерка за нимъ! да еще добра изъ того не вижу ни на полушку. [уходить]
   

ЯВЛЕНІЕ 3.

МАВРА, по томъ ГЖА. ОСМИНИНА.

МАВРА.

   Бѣдный Потапъ! онъ кается, что меня обидилъ; и онъ уже заплатилъ мнѣ платкомъ и табакеркою: не худо и это! лишь бы богато за то награждали; я бы дала себя всякій день разругать.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Что ты здѣсь дѣлаешь?
   

МАВРА.

   Я смотрѣла, чисто ли здѣсь выметено, нѣтъ ли гдѣ пыли.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Это не твое дѣло.
   

МАВРА [особливо]

   Еслибъ я почаще подобную пыль находила, я бы карманы ею наполнила.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Не замай дѣверовы люди чистятъ: его славный Потапъ и такъ ничего не дѣлаетъ.
   

МАВРА.

   Онъ около господина прибираетъ; а по сю пору мы здѣсь мели.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Пусть его около господина прибираетъ! не долго онъ у него останется.
   

МАВРА.

   За правду вы это говорите?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Я уже нашла способъ, какъ его отдалить. Не довольно того, чтобъ его въ деревню сослать; я хочу чтобъ онѣ былъ въ рекруты отданъ.
   

МАВРА.

   Въ рекруты? для чего, сударыня?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Онъ и такъ отданъ былъ, да ушелъ, а дѣверокъ мой его скрылъ у себя. Но я его сдѣлаю гласно, и его скованнаго опять въ полкъ отошлютъ.
   

МАВРА.

   Скованнаго? ахъ бѣднякъ! Для чего вы ето дѣлать хотите?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   И ты жалѣешь о бездѣльникѣ, который ко мнѣ потерялъ все почтеніе?
   

МАВРА.

   Я знаю, что онъ не правъ; но наказанье, мнѣ кажется, съ лишкомъ велико.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Какъ я примѣчаю, то у тебя великое давешнее усердіе гораздо поизчезло.
   

МАВРА.

   Я, сударыня, всегда и сама такова въ первомъ жару. Я бы тогда весь свѣтъ измяла; но погодя, одумавшись, сердце проходитъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Если у тебя сердце отходчиво; то знай, что я не такова. Потапъ виноватъ передо мною; надобно, чтобъ онъ наказанъ былъ.
   

МАВРА.

   Вить господинъ Пантелей давеча распоряжалъ наказанья, и вы согласились, чтобы снята была ливрея съ Потапа, и чтобъ онъ у васъ просилъ прощенія.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Не сама ли ты мнѣ говорила, что все это мало?
   

МАВРА.

   Однако не смотря на мои слова, вы ужѣ обѣщали Пантелею, тѣмъ довольствоваться.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Я послѣ передумала, что этого не довольно.
   

МАВРА.

   Ихъ, сударыня, какъ вамъ не стыдно! Когда я одумаюсь, то сердце отходитъ, а вы, что далѣе размышляете, то сердитѣе становитесь.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Дерзкая! какъ ты смѣешь со мной равняться?
   

МАВРА [особливо]

   Теперь бы мнѣ очень жаль было, еслибъ Потапъ что претерпѣлъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Поди, кликни человѣка, другаго.
   

МАВРА.

   Теперь, сударыня... чаю, никому недосугъ... Иные снѣгъ съ кровли сметаютъ... иные дворѣ чистятъ...
   

ГЖА. ОСМИНИНА

   Въ холостой кто нинаесть да лежитъ: мнѣ надобно двухъ человѣкъ.
   

МАВРА.

   Да на что, сударыня?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Я велю канапей изъ сей комнаты вывести; онъ мой приданый. Я не хочу, чтобъ онѣ долѣе здѣсь стоялъ.
   

МАВРА.

   Вы знаете, сударыня, что и такъ объ немъ уже спора довольно было: покрышка ваша, а дерево домашнее, дѣверъ вашъ утверждаетъ...
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   По сю пору я, снисходя на желаніе Дѣверя коего, не брала его къ себѣ; а теперь я болѣе не хочу, чтобъ то, что кое, осталось долѣе въ сей горницѣ.
   

МАВРА.

   Онъ увѣряетъ, что онъ самъ его дѣлать заказалъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА

   Хотя бы онъ и самъ его заказалъ, то все таки крышка моя. Позови скорѣе людей.
   

МАВРА.

   Пойду ихъ искать, сударыня. [она уходитъ]
   

ЯВЛЕНІЕ 4.

ГЖА. ОСМИНИНА, по томъ МАВРА съ ПОВАРЕНКОМЪ, по томъ ПОТАПЪ.

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Этотъ разѣ у насъ дойдетъ до раздѣла. Онъ каяться будетъ, что не умѣлъ со мною ужиться. Я всякую досаду ему сдѣлать готова.
   

МАВРА.

   Я, сударыня, не нашла никого кромѣ его поваренка, который на голубятнѣ сидѣлъ, и голубей гонялъ, кидая себѣ въ ротъ моченый горохъ.... и не находя...... другаго [указываетъ на Потапа] я сего добраго человѣка привела помогать.
   

ПОТАПЪ.

   Не имѣете ли чего приказать?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Вонъ бездѣльникъ! поди вонъ.
   

МАВРА.

   Послушайте на часѣ, сударыня.
   

ГЖА. ОСМИНИНА [къ Маврѣ]

   Я удивляюсь тебѣ, что ты такъ глупа, и осмѣлилась его привести передъ меня.
   

МАВРА.

   Дайте мнѣ молвить одно словечушко.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Бѣса какого! [къ Маврѣ] Что ты молвить хочешь?
   

МАВРА.

   Онъ раскаивается сердечно въ содѣянномъ имъ противу васъ...
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Ну, къ черту его!
   

МАВРА.

   Онъ весь въ волѣ вашей.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Я ему не вѣрю.
   

МАВРА.

   Онъ вамъ кое что изрядное раскажетъ о дѣверѣ вашемъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   А что такое?
   

МАВРА [къ Потапу]

   Ну, дружекъ, говори; скажи барынѣ все: она милостива, она тебя проститъ. [особливо къ Потапу же] Веди же себя умненько, чтобъ тебя не отдали опять въ рекруты.
   

ПОТАПЪ.

   Виноватъ, сударыня, прошу помилованія. Если я что сказалъ вамъ досадительное, и не пришелъ давеча, когда вы меня кликали, то то сему причиною господинъ Осмининъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Онъ запретилъ тебѣ, что ли, слушаться меня!
   

ПОТАПЪ.

   Да, сударыня.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   А что онъ тебѣ сказалъ?
   

ПОТАПЪ.

   Онъ сказалъ что вы властолюбивы что вы упрямы.
   

МАВРА [полуголосомъ къ Потапу]

   Прибавь еще что ни будь, не робѣй.
   

ПОТАПЪ.

   Что вы сердиты, злопамятны.
   

ГЖА. ОСМИНИНА

   Все ли тутъ?
   

МАВРА.

   Вить ты мнѣ еще сказывалъ, что онъ говорилъ, что барыня ума недостаточно имѣетъ, чтобъ домомъ правишь.
   

ПОТАПЪ.

   Ето правда.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Онъ самъ изъ ума выжилъ.
   

МАВРА.

   Что вы дочь дурно воспитали; и худыми примѣрами вашими будто она напоена.
   

ПОТАПЪ.

   Да, почти такъ слово въ слово.
   

МАВРА.

   Какая нужда прибавлять? и одной правды довольно будетъ. Скажи, говорилъ ли онъ все сіе, или не говорилъ? [особливо къ Потапу] Скажи: да.
   

ПОТАПЪ.

   Да, сударыня, ето все говорено.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Ну, какъ не осердишься? и Ангелъ не вытерпитъ.
   

МАВРА.

   Скажи же и то, что происходило сего утра съ горшками, въ которыхъ цвѣты.
   

ПОТАПЪ [къ Маврѣ особливо]

   Не про тѣ ли, кои вѣтромъ съ окошка сброшены?
   

МАВРА.

   Вы ихъ назвали вашими; а дѣверь вашъ велѣлъ ихъ бросить за окошко.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Вынесите тотъ часъ канапей сей въ мою комнату.
   

ПОТАПЪ.

   Тотъ часъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Мавра, поди со мною. Я мышлю, какую бы сдѣлать дѣверю еще болѣе досаду..... Я велю любимую его яблоню срубить на дрова. [она уходитъ]
   

МАВРА [къ Потапу]

   Видишь ли? я тебя опять ввела въ милость. Веди же себя умненько.
   

ЯВЛЕНІЕ 5.

ПОТАПЪ, ПОВАРЕНОКЪ, по томъ Г. ОСМИНИНЪ.

ПОТАПЪ.

   Она заставила меня раза три, четыре, противъ воли моей солгать. [Поваренку] Ну, дружекъ, принимайся за дѣло.
   

ПОВАРЕНОКЪ.

   Вить ето не котелъ: нада еще кого позвать.
   

ПОТАПЪ.

   Нѣтъ, подъимешь, не бось; поди сюда. [Они подъимаютъ канапей]
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Что вы ето дѣлаете?
   

ПОТАПЪ [особливо]

   Ну къ черту! [къ Осминину] Запылился, чистить хотимъ.
   

ПОВАРЕНОКЪ.

   Отнести барыня велѣла въ свои покои.
   

Г. ОСМИНИНЪ [къ Потапу]

   Къ барынѣ?
   

ПОТАПЪ.

   Объ етомъ я не знаю.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Развѣ ты съ ней соединился опять?

ПОТАПЪ.

   Статочное ли дѣло, сударь? [къ Поваренку] Братъ, не выдавай меня.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Кто же тебя нарядилъ, канапей выносить?
   

ПОТАПЪ.

   Малый сей меня просилъ, чтобъ я ему помогъ. [къ Поваренку] Не правда ли?
   

ПОВАРЕНОКЪ.

   Да, сударь, это правда. [особливо] Иногда онѣ украдкою мнѣ даетъ чарку вина.
   

Г. ОСМИНИНЪ [къ Поваренку]

   Куда же ты понесешь?
   

ПОВАРЕНОКЪ.

   Къ барынѣ въ комнату. [Господинъ Осмининъ толкаетъ Поваренка, который на упадая на канапей, ручку отшибаетъ, ножка у канапе подламывается] На тебѣ за то! отнеси теперь къ барынѣ, и скажи, что я прислалъ.
   

ПОТАПЪ.

   Да отдай ей.
   

ПОВАРЕНОКЪ.

   Какъ мнѣ ей отдать, что я получилъ?

Г. ОСМИНИНъ.

   Если не сдѣлаешь, что я велю, то рожу сверну.
   

ПОВАРЕНОКЪ [къ Потапу].

   Помоги же.
   

ПОТАПЪ.

   Если баринъ прикажетъ. Я иного ничего не сдѣлаю.
   

ПОВАРЕНОКЪ.

   Какъ же мнѣ одному нести? и что барынѣ сказать?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Скажи, что я изломалъ.
   

ПОВАРЕНОКЪ [особливо]

   Быть мнѣ битому или съ той, или съ другой стороны.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Такъ то она меня крѣпко задираетъ, что и убранства дома къ себѣ уже перетаскиваетъ. Авось-либо уймется.
   

ПОТАПЪ.

   Милостивый государь, надобно чтобъ я вамъ расказалъ....
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Что такое?
   

ПОТАПЪ.

   Невѣстка ваша любимую вашу яблоню за дрова срубить хочетъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Для чего?
   

ПОТАПЪ.

   Для того, что у нее два горшка съ цвѣтами сего дни съ окошка упали: она думаетъ, что вы нарочно ихъ сбросишь велѣли.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Любимую яблоню, которой я веселился? Нѣтъ, это такъ ей даромъ отъ меня не пройдетъ. Поди вели садовнику садѣ запереть.
   

ПОТАПЪ.

   Да, это бы было хорошо: да сотницы, другой, колья въ заборѣ, вы знаете, не достаетъ давно: такъ какъ запереть?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Вели къ яблонѣ, человѣка съ дубиною приставить.
   

ПОТАПЪ.

   Тотъ часѣ, сударь. [особливо] Мавра думала мнѣ сдѣлать вредъ у своей барыни; во господинѣ мой ко мнѣ добръ.
   

ПОВАРЕНОКЪ.

   Помоги пожалуй.

[Потапъ съ Поваренкомъ изломанный канапей выносятъ.]

   

ЯВЛЕНІЕ 6.

Г. ОСМИНИНЪ, ПАНТЕЛЕЙ.

Г. ОСМИНИНЪ.

   Любимую яблоню мою срубить? Нѣтъ, не удастся ей. Я ей зубы покажу. Если осмѣлится, такъ отвѣдаетъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Господинъ Осмининъ, я опять пришелъ: не прогнѣвайтесь, что не множко опоздалъ; мнѣ нуждица была. Да ужъ я отдѣлался; успѣлъ и дома быть. А теперь несу къ вамъ отвѣтѣ невѣстки вашей, госпожи Осмининой.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я уже себѣ представляю, какій ето отвѣтъ преизрядный будетъ! [съ насмѣшкою]
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   И вѣдомо изрядный.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Не сказывала ли она вамъ, что хочется ей срубить на дрова любимую мою яблоню?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Ну, кто вамъ опять етакій вздорѣ въ голову поселилъ?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я ето заподлинно знаю; но я ее до этого не допущу.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   А я васъ увѣряю, что этого ничего не бывало.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   А канапей, который здѣсь стоялъ; и вы знаете, что я самъ дѣлать заказывалъ его, чтобъ на немъ опослѣ обѣда отдыхать, она велѣла къ себѣ унести.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   О семъ я ничего не слыхалъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Но вы знаете, сколько разъ она о томъ твердила, и то съ досадою, что онъ покрытъ камкою, которую она въ приданое принесла.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Да, это я знаю.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Теперь она перестанетъ обѣ немъ ссоришься.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   А какъ?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я самъ къ ней отослалъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Ето хорошо: вы умно сдѣлали, что за бездѣлицу не ввязываетесь.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Но весь изломаный и передраный.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Хорошо ли это? сами разсудите!
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Она думаетъ, что все здѣсь должно дѣлаться по ея головѣ; но она обманывается очень.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Ахъ, какъ это дурно! и мнѣ не по нраву! сожалѣю очень о томъ. Она мнѣ обѣщалась, удовольствоваться малымъ. Потому у нее просить прощенья надлежало, а отъ васъ одно ласкавое слово окончило бы весь спорѣ. Теперь, посмотрите пожалуйте, до чего сердце, горячность и вспыльчивость доводитъ? Все опять опрокинуто; и съ начала прийдетъ зачинать, и много терять труда для пустяковъ должно.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я вошелъ въ то время, какъ люди вы носили канапей.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Кто знаетъ, для чего онъ ей понадобился? не завемогла ли? не вычистишь ли велѣла?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Еслибъ хоть то, хоть другое было; для чего она мнѣ о томъ сказать не велѣла?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Камкою жъ онъ покрытъ ея приданою. Вить еще ето бѣда и не велика! во что люди объ вашемъ похожденьи скажутъ? Думаете ли вы, что вы похвалу тѣмъ заслужили? Вспыльчивость никогда никуды негодна. Кто умѣетъ удержаться отъ перваго движенія, тотъ надъ собою побѣду выигрываетъ всякій разъ, когда это съ нимъ случится. Если же кто чувствуетъ, что онъ неправъ, то первый его долгъ есть, если онъ честный человѣкъ, стараніе приложить, поправить всячески причиненный имъ кому вредѣ. Я пойду къ невѣсткѣ вашей, и скажу ей, что канапей взломанъ ненарочно; и буду стараться ее поугомонить, дабы все сіе она предала забвенію. Слова два, три, искренняго друга иногда вѣрнѣе унимаютъ харѣ раздраженныхъ сердецъ, нежели какъ вода пожаръ заливаетъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Любезный другъ, г. Пантелей, постарайтеся скорѣе насъ поставить на мной ногѣ; надобно, чтобъ былъ дѣлу конецъ. Изъ двухъ одно: или невѣстка моя хочетъ со мною дружелюбно жить, и я отъ того не прочь; или же она желаетъ ссориться, въ семъ случаѣ право я позади не останусь же.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Не вѣрьте, господинъ Осмининъ, не вѣрьте. Вы вѣдаете, что невѣстка ваша васъ почитаетъ. Ее сбиваютъ .. Положитесь на меня: я все поправлю.
   

ЯВЛЕНІЕ 7.

ФЛОРОВЪ, ПАНТЕЛЕЙ, Г. ОСМИНИНЪ.

ПАНТЕЛЕЙ.

   Слуга вашъ, господинѣ Флоровъ... Я радуюсь...
   

ФЛОРОВЪ [съ горячностію]

   Слуга покорный.
   

ПАНТЕЛЕЙ

   Сему человѣку чего то не достаетъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Г. Флоровъ, вы мнѣ кажетесь очень безпокойны.
   

ФЛОРОВЪ.

   Я радъ, что я васъ здѣсь нашелъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Могу ли я вамъ чемъ услужить?
   

ФЛОРОВЪ.

   Я, сударь, посредникомъ никого не избиралъ, когда я желанье имѣлъ жениться на племенницѣ вашей; я и теперь къ вамъ прямо прибѣгаю, когда я лишаюсь всякой надежды.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Что это за выраженія? какъ вы можете лишаться всякой надежды тогда, когда мое есш" намѣреніе, еще сего дни сдѣлать вашъ сговоръ?
   

ФЛОРОВЪ.

   Госпожа Осминина со всѣмъ инако говоритъ, нежели вы.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   А что она говоритъ?
   

ФЛОРОВЪ.

   Она мнѣ отказала на чисто, говоря, что вы дочь ея сговорили за другаго, и что мнѣ болѣе здѣсь уже надежды не осталось.
   

ПАНТЕЛЕЙ

   Что далѣе, то гаже.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Невѣстка моя съ ума сошла. Она все сто выдумала мнѣ въ досаду для того, что я хочу, чтобъ племенница моя за вами была.
   

ФЛОРОВЪ.

   Вы честный человѣкъ, вы мнѣ слово дали; я надѣюсь, что вы не отопрешеся отъ своего обѣщанія.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Ужъ конечно сдержу свое слово: племенница моя будетъ за вами; или же я сдѣлаю такій примѣрѣ, что меня помнишь будутъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ [особливо]

   Всѣ споры, ссоры, сплетни, распри суть отъ сатаны выдуманы для мученія рода человѣческаго.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Видишь ли, Пантелей, каково твердо основана твоя надежда ко скорому соглашенію нашему? Великое уваженіе невѣстка моя ко мнѣ имѣетъ!
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Я самъ не знаю, что думать: мнѣ кажется, почти не возможно........
   

ФЛОРОВЪ.

   Вы не можете сомнѣваться о томѣ, что я говорю, не обижая меня.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Нѣтъ, сударь, я не сомнѣваюсь; однако инако иногда послышится Одному то, что другій говорить.
   

ФЛОРОВЪ.

   Кажется мнѣ, что я ясно говорилъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Пожалуйте подождите на часѣ; я пойду съ Госпожею Осмининой поговорю.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Да, подите, и послушайте, что то она въ головѣ имѣетъ; и скажите мнѣ, если она сумасбродствуетъ; также молвите ей, что мнѣ мало до того нужды.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Это мое дѣло; я знаю, что въ подобномъ случаѣ надлежитъ сказать, чего нѣтъ; я тотъ часъ на задѣ буду. О еслибъ а могъ все привести въ согласіе! Но думаю, что тяжеленько ето исполнить. [Она уходитъ]
   

ЯВЛЕНІЕ 8.

ОСМИНИНЪ, ФЛОРОВЪ, по томъ ПОТАПЪ.

Г. ОСМИНИНЪ.

   Скажите пожалуйте, какъ невѣстка вамъ говорила?
   

ФЛОРОВЪ.

   Она меня увѣрить долго старалася, что дочь ея мною не довольна.
   

ПОТАПЪ [къ Осминину]

   Мнѣ сіе писмецо велѣно вамъ, сударь, отдашь поскорѣе.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Кто принесъ?
   

ПОТАПЪ.

   Мавра.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   И эта дерзкая дѣвка осмѣливается приходить въ мои покои? я велю ее погнать плѣтью.
   

ПОТАПЪ.

   Бѣдная дѣвка въ томъ не виновата!
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   А ты за нее вступается?
   

ПОТАПЪ.

   А теперь все узналъ; Мавра ни въ чемъ участія не имѣетъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Вели ей подождать, пока писмо прочту.
   

ПОТАПЪ [особливо]

   Я бы желалъ, чтобъ писмо это было предлинное, тобъ я долѣе съ Маврою такъ побылъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Не прогнѣвайтеся.
   

ФЛОРОВЪ.

   Извольте читать.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я отгадываю, что невѣстка моя ко мнѣ пишетъ. Послушаемъ, что она мнѣ скажетъ. [Онъ писмо раскрываетъ]
   

ФЛОРОВЪ.

   Не давайте себя отвлекать.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Это писмецо не отъ невѣстки; племянница ко мнѣ пишетъ.
   

ФЛОРОВЪ.

   Позволите ли вы и мнѣ послушать?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Да, прочтемъ вмѣстѣ. [Онъ читаетъ] "Милостивый государь дядюшка. Матушка на меня гнѣвается, и я не знаю за что. Она грозитъ меня увезти въ деревню, чтобъ разорвать свадьбу. Я къ вамъ, милостивый государь дядюшка, прибѣгаю; вы всегда меня любили; вамъ же угодно было избрать мнѣ г. Флорова женихомъ; я васъ прошу и въ семъ случаѣ меня не оставить. Я готова все то дѣлать, что вы мнѣ присовѣтуете. Я падши предъ вами на колѣни, еще разъ васъ прошу, выведите меня изъ отчаяннаго нынѣшняго моего состоянія!..
   

ФЛОРОВЪ.

   Въ какомъ она жалкомъ состояніи!не ужъ-то вы ее оставите?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Нѣтъ, нѣтъ; етого то быть не можетъ. Потапъ, Потапъ!
   

ПОТАПЪ [особливо]

   Писмецо какое было короткое! [по томъ] Чего изволишь, сударь?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Тутъ ли Мавра еще.
   

ПОТАПЪ.

   Да, сударь; вы мнѣ приказали ее по удержать.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Позови ее сюда.
   

ПОТАПЪ.

   Будьте увѣрены, сударь, что она ни въ чемъ не виновата.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Позови ее сюды, я говорю; я ее бранить не буду.
   

ПОТАПЪ [особливо]

   Бѣдная дѣвка! лишь бы она не испужаласъ. [онъ уходитъ]
   

ЯВЛЕНІЕ 9.

ФЛОРОВЪ, Г. ОСМИНИНЪ по томъ МАВРА.

ФЛОРОВЪ.

   Что вы намѣрены отвѣтствовать племеннице вашей?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Тотъ часъ, тотъ часъ, дайте мнѣ только съ Маврою поговорить.
   

МАВРА [съ робостію особливо]

   Еслибъ барыня меня здѣсь увидѣла, то бы я мѣста не сыскала.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Поди сюда.
   

МАВРА.

   Милостивый государь, я боюсь.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Кого?
   

МАВРА.

   Барыни.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Не опасайся ничего; я вишь большій въ домѣ.
   

МАВРА.

   Я всегда говорю: барыня горячаго нрава; она меня когда ни наесть нечаянно сошлетъ; одна надежда есть г. Осмининъ, онъ милостивъ; развѣ онъ заступитъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Скажи мнѣ, племенница моя не велѣла ли мнѣ него сказать словесно?..
   

МАВРА.

   Если бъ вы ее увидѣли; вы бъ надъ нею сжалились. Она написавъ къ вамъ писмецо, оное омочила слезами. Она велѣла васъ просить, чтобъ вы не прогнѣвались, что худо написано. Она обѣдать не пошла, а вмѣсто обѣда написала къ вамъ писмо, я то со трепетомъ, одинъ глазъ имѣя на бумагѣ, а другимъ смотря ко дверямъ со страха, чтобъ кто не взошелъ въ то время къ ней въ горницу.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Добро, все сдѣлано будетъ. [къ Флоресу] Дозвольте мнѣ къ племенницѣ написать отвѣтѣ.
   

ФЛОРОВЪ.

   Извольте, сударь: но пожалуйте будьте тверды.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Не опасайтеся.
   

ФЛОРОВЪ.

   Не могу ли я знать, что вы намѣрны........?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Въ свое время свѣдаете, [къ Маврѣ] Жди здѣсь моего отвѣта. [Онъ уходить]
   

ЯВЛЕНІЕ 10.

ФЛОРОВЪ, МАВРА.

МАВРА.

   Не щастлива бы я была, еслибъ баріи мя узнала, что я здѣсь.
   

ФЛОРОВЪ.

   Г. Осмининъ тебя не выдастъ.
   

МАВРА.

   Въ прочемъ все, что я ни дѣлаю, единственно изъ любви къ невѣстѣ вашей на то поступаю: я безъ того, повѣрьте честности моей, не люблю таскать мы къ нему писемъ; и ни кто сказать не можетъ, чтобъ я коли носила любовныя писма, къ кому бы то ни было; нѣтъ, по сю пору я въ етомъ не грѣшна. Я лучше съ честію умереть хочу, нежели вплетаться въ подобныя дѣла.
   

ФЛОРОВЪ.

   Пожалуй, матушка, скажи своей колодой хозяйкѣ, чтобъ она не печалилась, и ко мнѣ бы не перемѣнилась при тонѣ.
   

МАВРА.

   Я вамъ уже сказала, сударь, что я въ подобныя дѣла не вмѣшиваюсь.
   

ФЛОРОВЪ.

   Если ты мою невѣсту столько любишь, какъ сказываешь, то можешь ей сказать сіи невинныя слова.
   

МАВРА.

   Ну хорошо; я ей скажу ваши рѣчи для того, что они невинныя.
   

ФЛОРОВЪ.

   Будь увѣрена, что ты отъ меня на то получишь хорошее награжденіе.
   

МАВРА.

   О! для меня обѣщанія не приманчивы.
   

ФЛОРОВЪ.

   Обѣщанія? А какъ чемъ подарю?
   

МАВРА.

   Не знаю; я подарковъ еще отѣроду не получала.
   

ФЛОРОВЪ.

   Отвѣдай.
   

МАВРА.

   Сказываютъ, что прежде смерти надобно всего отвѣдать; разумѣется однако сего того, что непротивно добронранію.
   

ФЛОРОВЪ.

   На, тебѣ, нѣсколько червонныхъ.
   

МАВРА.

[Смѣючись ихъ принимаетъ.]

   

ФЛОРОВЪ.

   Скажи теперь, какое они въ тебѣ произвели движеніе?
   

МАВРА.

   Я сама не знаю; я чувствовала движеніе, которое меня принудило улыбаться,
   

ФЛОРОВЪ.

   Старайся раздѣлять это движеніе съ невѣстою моею, которая столь много печалится.
   

МАВРА.

   Я посмотрю.
   

ФЛОРОВЪ.

   Что же ты ей скажешь, чтобъ ее развеселять?
   

МАВРА.

   Я ей скажу, что вы ее любите, что вы ей вѣрны, и что она съ вами будетъ щастлива.
   

ФЛОРОВЪ.

   Болѣе ты ей ничего не скажешь?
   

МАВРА.

   Я ей скажу... слушайте же; ней скажу, что вы мнѣ подарили, искуснымъ образомъ, и прибавлю, чтобъ она надѣялась на мое искуство. Хотя бы госпожа Осминина и упрямилась; но сыщемъ способы ее выдать за господина Флорова.
   

ФЛОРОВЪ.

   За ето, на, тебѣ еще столько же червонныхъ.
   

МАВРА.

   Вы такъ меня умѣли развеселить, что еслибъ вы хотѣли къ ней войти, я чаю, я бы согласилась васъ провести искусно мимо всѣхъ барскихъ барынь прямо къ ней въ комнату.
   

ФЛОРОВЪ.

   Нѣтъ, на это я теперь не поступлю. Я хочу узнать, къ чему господинъ Осмининъ рѣшительно приступилъ.
   

МАВРА.

   Я когда за что принимаюсь, я никогда на половинѣ дороги не останавливаюсь.
   

ЯВЛЕНІЕ II.

Г. ОСМИНИНЪ, ФЛОРОВЪ, МАВРА.

Г. ОСМИНИНЪ.

   На, отнеси ей мое писмо.
   

МАВРА.

   Какъ мнѣ ей оное отдать?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Съ нѣкоторою осторожностію.
   

МАВРА.

   Съ веселымъ, или съ печальнымъ видомъ?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Какъ хочешь.
   

ФЛОРОВЪ.

   Если вы хотите, чтобъ они ей писмо вручила съ веселымъ видомъ, такъ подарите ее чемъ.
   

МАВРА.

   Куда какъ хорошо зваться съ людьми, которые имѣютъ доброе обхожденіе!
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   На, тебѣ, полтина.
   

МАВРА [особливо]

   За эту цѣну радости не много купишь.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Отнесиже скорѣе къ лей, а не замѣшкайся.
   

ФЛОРОВЪ.

   Поди только, я стараться буду, чтобъ ты могла имѣть чемъ купать радость подороже.
   

МАВРА.

   О! какій вы доброй человѣкѣ! вы знаете, чехъ сердце веселить: я бы для васъ сквозь огонь и воду пошла. [Уходитъ]
   

ЯВЛЕНІЕ 12.

ФЛОРОВЪ, г. ОСМИНИНЪ, по томъ ПАНТЕЛЕЙ.

   

ФЛОРОВЪ.

   Могу ли я знать, вѣченъ ватѣ отвѣтѣ состоитъ, сударь!
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я къ ней написалъ, чтобъ она на меня надѣялась, и что хотя бы и свадьба отложена была, однако я слово свое сдержу, что я съ матерью ея говорить буду, и еслибъ она упорствовать. . . . . . . . . . . . . .
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Вотъ я опять пришелъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Что вы намъ такое скажете доброе?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Все небомъ исправлено будетъ.
   

ФЛОРОВЪ.

   Желательно бы было!
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Вамъ все весьма легко кажется, господинъ антелей.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Позвольте мнѣ вамъ все расказать, а послѣ увидите сами, идетъ ли дѣло хорошо или худо. Госпожа Осминина признается въ томъ, что она господину Флорову отказала; и дочери своей за него не отдаетъ. Но знаете ли вы, для чего она на то поступила?
   

ФЛОРОВЪ.

   Для чего?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Самой рабячей причины ради.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Мнѣ въ досаду, что ли?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Вы отгадали. Она побраняя съ дочерью, попала за сей нескладный вымыселъ Вы знате, какова она вспыльчива съ природы. Господинѣ Флоровъ пришелъ не въ часъ. Она хотѣла стоять не безмолвна; а говорила, сама не вѣдала что съ сердцовъ. Жребій палъ на дочерню свадьбу съ горяча. Она теперь говоритъ, будто дала другому слово; но сіе, мнѣ кажется, только изъ упрямства она подтверждаетъ, будучи поджигаема несогласіями вкравшимися исподоволь [къ господину Осминину] въ вашемъ домѣ; и кои, если гдѣ вкоренятся, сдѣлаютъ изъ ближнихъ родственниковъ непримиримыхъ неприятелей.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Если дѣло такъ состоишь, то легко поправишь можно.
   

ФЛОРОВЪ.

   Я думаю заподлинно, что оно такъ. Вспомните, что въ письмѣ написано: "матушка на меня гнѣвается".
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Право такъ; ни что иное, повѣрьте мнѣ. [Особливо] Сколько же я труда имѣлъ госпожи Осмининой мысли исправишь! мочи уже не стало было. Но теперь думаю, что все пойдетъ къ лучшему.
   

ФЛОРОВЪ.

   Ну, сударь, что же намъ теперь дѣлать?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Пойдемъ къ госпожѣ Осмининой.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я къ ней не пойду; я имѣю свои причины*
   

ПАНТЕЛЕИ.

   Ехъ, сударь, не будьте такъ упрямы; подите съ нами.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Не говорила ли она чего про канапей?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Она увѣрена, что это сдѣлалось не народомъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   А о любимой моей яблони, которую на дрова срубить хотѣла?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Она молвила о томъ въ сердцахъ: она знаетъ, что вѣтеръ горшки съ цвѣтами съ окошка сброса мѣсто ничего не значитъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   А про Полина не упоминала ли она болѣе?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   И ето уже какъ въ воду упало! онъ у ней просилъ прощенья; я тѣхъ все кончилось.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Какъ? Онъ у ней осмѣлился просить прощенья, не сказавъ мнѣ о томъ ни слова, и безъ моего на то согласія? его со двора собью.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Господинѣ Осмининъ, ради неба и земли оставьте подобныя слабости. Не перепортьте мнѣ опять моего труда: я до того довелъ, что почти все поправилъ. Подите съ нами къ невѣсткѣ вашей, что бы все окончить.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Господинѣ Флоровъ, подите съ нами.
   

ФЛОРОВЪ.

   Съ радостію пойду, извольте.......
   

ЯВЛЕНІЕ 13.

ПОТАПЪ, ПАНТЕЛЕЙ, Г. ОСМИНИНЪ, ФЛОРОВЪ и слуга ГЖИ. ОСМИНИНОЙ.

ПОТАПЪ.

   Человѣкѣ пришелъ отъ госпожи Осмининой; онъ имѣетъ вамъ отдать писмо.
   

Г. ОСМИНИНЪ [къ слугѣ]

   Что ты хочешь?
   

СЛУГА.

   Ето писмо приказано вамъ отдать, сударь.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

[Беретъ писмо и читаетъ тихонько]

   

ФЛОРОВЪ.

   Вы самый честный человѣкѣ, господинѣ Пантелей.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Я, сударь, каковъ бы ни былъ, но для друзей моихъ я готовъ все дѣлать; я люблю согласіе, и гдѣ я обращаюсь, тутъ стараюсь завести миръ и тишину.
   

ФЛОРОВЪ.

   Надѣетеся ли вы, что всѣ распри и ссоры теперь въ семъ домъ кончатся?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Всѣ къ концу приведены.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   На, господинѣ Пантелей, посмотрите, какъ все къ концу приведено. Въ етомъ писмѣ племенникъ мой мнѣ объявляетъ, что онъ дѣлиться хочетъ, и что мать его седмой части требуетъ. Они же хотятъ отъ меня отчета въ томъ, что я домомъ правилъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Какъ? Что это опять за новыя затѣи?
   

Г. ОСМИНИНЪ [къ слугѣ]

   Скажи невѣсткѣ, что если такъ, то чтобъ она сбиралася скорѣе выѣхать изъ сего дома; я ей докажу, что онъ мнѣ принадлежитъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Не такъ скоро, сударь; что ето за отвѣтѣ?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Не трогайте меня, я знаю что говорю. [къ слугѣ] На, тебѣ полтина на вино, скажи барынѣ, что я говорилъ.
   

СЛУГА.

   Слышу, сударь; все скажу. [уходить]
   

ПОТАПЪ. [особливо]

   Онъ и безъ того бы пересказалъ. У нихъ у всѣхъ епанча надѣвается на то плечо, откуда вѣтеръ вѣетъ. [Уходятъ]
   

ФЛОРОВЪ [къ Осминину]

   Ето, сударь, новое дѣло не ко времени приспѣло.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Невѣстка моя старается все вашего дома имущество разстроить.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Надо посмотрѣть, отъ чего родились сіи мысли у нее.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я чаю родились отъ ненависти другихъ людей, отъ безумной горячности ея нрава, и отъ того, что я вашимъ совѣтамъ [къ Пантелею] съ лишкомъ много вѣры подавалъ. [Уходятъ]
   

ФЛОРОВЪ.

   Божусь вамъ, что не знаю, что дѣлать, и гдѣ помощи искать. [Уходятъ]
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Вотъ какова то заплата часто бываетъ, когда старается людямъ помогать! Тебѣ же пеняютъ, тебѣ же и спасибо не скажутъ. Но какъ бы то ни было, я не раскаиваюсь; я старался дѣлать добро: болѣе того еще скажу, я намѣренъ продолжать. Авось-либо мнѣ въ передѣ удастся; (если по сю пору не имѣлъ удачи. Госпожа Осминина казалась давеча ко примиренію склонна; но кто нибудь опять воду помутилъ. Я стараться буду узнать истинну, и имъ докажу; что я честный человѣкъ и вѣрный другъ, который съ добросердечіемъ и умомъ, безъ предубѣжденій, умѣлъ ихъ вывести изъ хлопотъ. [Уходятъ]
   

ДѢЙСТВІЕ IV.

ЯВЛЕНІЕ I.

ПОТАПЪ, по томъ ѲАЛАЛЕЙ.

ПОТАПЪ.

   Мнѣ сдается, будто въ семъ домѣ часѣ отъ часу дѣла хуже идутъ. Лишь бы обо мнѣ опять не заговорили прошедшаго, я бы скоро позабылъ; только чуръ не замѣшать меня въ игру: объ Маврѣ одной жалѣю; еслибъ ее не было, я бы сей часъ готовъ былъ уйти: я ее люблю, но сумневаюсь, мнѣ кажется, что я худо заплаченъ; оставить же ее не могу.
   

ѲАЛАЛЕЙ. [особливо]

   Потапъ здѣсь. Теперь бы время было Маврѣ услужность показать. Но чтобъ сіе совершить сполна, надлежало было съ самаго начала не робѣть.
   

ПОТАПЪ.

   Здорово, братъ, живешь!
   

ѲАЛАЛЕЙ. [особливо]

   Промыслить гдѣ нибудь смѣлости: не придаетъ ли кто излишней?
   

ПОТАПЪ.

   Что такое? для чего ты мнѣ не отвѣтствуешь? что ты хочешь? дѣло тебѣ, что ли до кого?
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Да, сударь, дѣло есть.
   

ПОТАПЪ.

   Съ кѣмъ?
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Съ тобою.
   

ПОТАПЪ.

   Я здѣсь; скажи, что ты хочешь?
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Если ты храбрый человѣкѣ, такъ выслушай. [Онъ ему показываетъ кулаки].
   

ПОТАПЪ.

   Ты задираешь меня; не можно ли знать причины?
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Нѣтъ, самъ ты задираешь: а причины не скажу до тѣхъ поръ, пока не растянется.
   

ПОТАПЪ.

   Тогда поздо будетъ, дружокъ. Пожалуй скажи теперь.
   

ѲАЛАЛЕЙ [особливо]

   Онъ говоритъ: дружокъ. Ето знакъ, что онъ струсилъ.
   

ПОТАПЪ.

   Ну, могу ли свѣдать?..
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Хорошо, сударь; я тебѣ скажу: ради Мавры я тебя на земь повалю.
   

ПОТАПЪ.

   А! разумѣю. Мавра тебя вооружаетъ противъ меня? ты хочешь меня задрать для ради ее?
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Не я тебя задираю, сударь, но ради храбрости она мнѣ сердце и руку свою вручаетъ.
   

ПОТАПЪ.

   Руку свою? сердце ее? тебѣ? Мавра меня уморить хочетъ? что за мщеніе? невѣрная! неблагодарная! измѣнница! проклятая! [Онъ въ задъ и въ передъ ходитъ съ сердцемъ]
   

ѲАЛАЛЕЙ. [особливо]

   Теперь видно, что онъ очень меня боится: пора приободриться. [къ Потапу] Ну скорѣе, если у тебя сердце есть, поди сюда, раздѣлаемся.
   

ПОТАПЪ.

   Ни ты, ни она, оба вы того не стоите, что бы я съ тобою подрался для нее.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Ты драться не хочешь? ты струсилъ.
   

ПОТАПЪ.

   Я струсилъ? я?
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Да, ты трусъ; Мавра тоже сказала.
   

ПОТАПЪ.

   Мавра сказала, что я трусъ?
   

ѲАЛАДЕЙ.

   Да, при мнѣ она сказала.
   

ПОТАПЪ [особливо]

   О дѣвица, безъ любви, безъ сердца, безъ вѣрности, безъ благодарности, немилосердая! [съ сердцемъ въ задъ и въ передъ ходитъ].
   

ѲАЛАЛЕЙ [особливо]

   Онъ боится, онѣ дрожитъ.
   

ПОТАПЪ [особливо]

   Мнѣ охота приходитъ схватить этого молодца за шиворотокъ, и его поколотить такъ, чтобъ онѣ меня помнилъ.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Долго ли этого будетъ? Мнѣ недосугъ, поди сюда, чтобъ я тебя бить могъ.
   

ПОТАПЪ.

   Оставь меня пожалуй.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Нѣтъ, тебѣ не отговориться, я тебя прибью.
   

ПОТАПЪ.

   Сватъ, не трогай меня.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Я драться хочу.
   

ПОТАПЪ.

   Поди прочь, я тебѣ говорю.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Я вижу, что ты меня боишся.
   

ПОТАПЪ.

   Передъ тобою, поди прочь, я тебя боюсь,
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Если ты боишся, такъ знай, что я храберъ; я хочу съ тобою перевѣдаться; я тебя ушибу.
   

ПОТАПЪ.

   А я тебѣ говорю...............
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Говоря туды, говори сюды: если смѣлости у тебя есть хоть капля, то выходи.
   

ПОТАПЪ.

   Слушай, Ѳалалей; я тебѣ говорю, оставь меня въ покоѣ.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Ну скорѣе выходи на бой.
   

ПОТАПЪ.

   Ты хочешь, чтобъ я съ тобою на дворъ вышелъ.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Да.
   

ПОТАПЪ.

   Что бы драться? и то съ тобою?
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Да, если ты столько смѣлости имѣешь.
   

ПОТАПЪ.

   Тотъ часѣ, погоди маленько. [Онъ выходитъ и тотъ часъ возвращается]
   

ѲАЛАЛЕЙ [особливо]

   Дѣло ладно идетъ. Мавра мнѣ достанется.
   

ПОТАПЪ.

   Я здѣсь. Ты хочешь, чтобъ съ тобою подрался?
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Да, сударь, со мною.
   

ПОТАПЪ.

   Ну, имъ быть такъ. [Онъ его бьетъ и уходитъ]
   

ЯВЛЕНІЕ 2.

ѲАЛАЛЕЙ, по томъ МАВРА, а послѣ ДАРЬЯ.

ѲАЛАЛЕЙ.

   Онъ началъ. Теперь Мавра должна быть довольна. Да вотъ и она идетъ.............
   

МАВРА.

   Спрячься, спрячься скорѣе. Теперь мнѣ не до тебя.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Все дѣло сдѣлано. [Уходитъ]
   

ДАРЬЯ.

   Поди сюда, Мавра, поди скорѣе, чтобъ никто, тебя не видалъ.
   

МАВРА.

   Дядюшкино писмо я вамъ уже отдала, у теперь я еще кое что вамъ сказать умѣю отъ нѣкотораго человѣка.
   

ДАРЬЯ.

   Отъ кого?
   

МАВРА.

   Все ли читали вы дядюшкино писмо? погодя я вамъ все скажу.
   

ДАРЬЯ.

   Нѣтъ, скажи теперь, Маврушка.
   

МАВРА.

   Отъ господина Флорова....
   

ДАРЬЯ.

   Что онѣ говорилъ? не отсталъ ли отъ меня? не осердился ли онъ? могу ли я надѣяться, что онъ меня любитъ?
   

МАВРА.

   Не опасайтеся ничего, онъ васъ любитъ, и не отстанетъ. Дочитывайте писмо дядюшкино теперь на досугѣ; давеча вамъ помѣшали.
   

ДАРЬЯ.

   Правду ли ты говоришь? [Она писмо читаетъ] "Любезная племенница, съ сожалѣніемъ вижу, что ты печалишся".
   

МАВРА.

   Братецъ вашъ идетъ.
   

ДАРЬЯ.

   Что мнѣ дѣлать? [Она писмо прячетъ]
   

ЯВЛЕНІЕ 3.

РОМАНЪ, ДАРЬЯ, МАВРА.

РОМАНЪ.

   Сестрица, что ето? для того что я пришелъ, ты писмецо спрятала? Конечно это писмецо такое, что мнѣ его приказать не льзя.
   

ДАРЬЯ.

   На, смотри самъ: это листочекъ еженедѣльный: я ими забавляюсь отъ скуки. [Она ему печатный листъ отдаетъ]
   

МАВРА [особенно.]

   Это выдумка не плоха: хотя бы и мнѣ быть на выдумки такъ проворной.
   

РОМАНЪ.

   Нѣтъ, не то ты читала когда я вошелъ.
   

МАВРА.

   Что же ей было читать? по чести она Живописца читала.
   

РОМАНЪ.

   Поди себѣ съ Живописцомъ; мнѣ до тебя дѣла нѣтъ.
   

МАВРА.

   Правду сказывать надобно.
   

РОМАНЪ.

   Нѣтъ, это было писмецо, я чаю, любовное, которое ты ей принесла.
   

МАВРА.

   Подите прочь съ вашими хитрыми выдумками, я не таковская, я дѣвушка примѣрная, сей же разъ и наипаче чистосердечная.
   

ЯВЛЕНІЕ 4.

РОМАНЪ, ДАРЬЯ.

РОМАНЪ.

   Сестрица, покажи мнѣ писмецо.
   

ДАРЬЯ.

   Какое писмецо?
   

РОМАНЪ.

   Точно тоже, которое я видѣлъ въ твоихъ рукахъ.
   

ДАРЬЯ.

   Я не знаю, чего ты хочешь.
   

РОМАНЪ.

   Я тебѣ говорю, ты должна мнѣ оное показать.
   

ДАРЬЯ.

   Потише, братецъ, ты надо мною такого права не имѣешь, чтобъ ты могъ приневолить меня.
   

РОМАНЪ.

   Развѣ я тебя не большій братъ? Я батюшкино мѣсто заступаю; ты подъ моимъ надзираніемъ находишся.
   

ДАРЬЯ.

   Подъ твоимъ надзираніемъ? Тебѣ еще самому нуженъ надзиратель.
   

РОМАНЪ.

   Всегда, сестрица, ты много говоришь.
   

ДАРЬЯ.

   А ты мало ко мнѣ уваженія имѣешь.
   

РОМАНЪ.

   Я большій, ты должна слушаться.
   

ДАРЬЯ.

   Ты не долженъ ужъ теперь со мною такъ повелительно говорить.
   

РОМАНЪ.

   По чему же, сударыня?
   

ДАРЬЯ.

   По тому что я за мужъ иду.
   

РОМАНЪ.

   Не такъ еще скоро,
   

ДАРЬЯ.

   Развѣ и ты съ матушкою же согласился.
   

РОМАНЪ.

   Да, сударыня, къ вашимъ услугамъ. Тебѣ больше глупаго твоего Флорова не видать.
   

ДАРЬЯ.

   И тебѣ ето ничего не стоитъ, чтобъ сокрушить меня?
   

РОМАНЪ.

   Ну, какъ бы то ни было, я хочу видѣть писмецо.
   

ДАРЬЯ.

   Оставь меня въ покоѣ.
   

РОМАНЪ.

   А я тебѣ говорю, покажи мнѣ писмо.
   

ДАРЬЯ.

   Я не мѣшаюся въ твои дѣла, братецъ; и тебѣ нужды нѣту до моихъ.
   

РОМАНЪ.

   Я матушкѣ скажу.
   

ДАРЬЯ.

   Скажи ей: я уже давно хотѣла съ нею говорить про тебя.
   

РОМАНЪ.

   Что же ты хочешь сказать про меня.
   

ДАРЬЯ.

   Будто я не знаю, что у тебя есть поддѣльный ключѣ къ кладовой, изъ которой ты потихоньку таскаешь, что вздумаешь.
   

РОМАНЪ.

   Кто тебѣ это сказывалъ? Ето не правда.
   

ДАРЬЯ.

   О! я все знаю; и что ты на прошедшей недѣлѣ серебряную чашу оттудова вытащилъ, и изъ дома увезъ.
   

РОМАНЪ.

   Чаша вить моя.
   

ДАРЬЯ.

   Ты уже въ долгу по уши, и едва есть ли еще что въ домѣ, чтобы твоимъ назвать можно.
   

РОМАНЪ.

   Да тебѣ что нужды до того?
   

ДАРЬЯ.

   Никакой нѣтъ. Если ты говорить не станешь, и я буду молчать.
   

РОМАНЪ.

   Стыдно дѣвушкамъ много болтать.
   

ДАРЬЯ.

   А братьямъ кто велитъ подъискиваться за сестрами?
   

РОМАНЪ.

   Покажи мнѣ, сестрица, писмо, я хочу оное видѣть всеконечно.
   

ДАРЬЯ.

   У меня нѣтъ никакого писма; и не знаю, чего ты хочешь.
   

РОМАНЪ.

   Хочешь ли со мною биться объ закладъ, что.я его у тебя отъиму?
   

ДАРЬЯ.

   Посмотримъ.
   

РОМАНЪ.

   Я долженъ оное читать, чтобъ видѣть, нѣтъ ли въ немъ чего оскорбительнаго чести рода нашего, которая мнѣ весьма на сердцѣ лежитъ.
   

ДАРЬЯ.

   Что до меня касается, то будь вѣренъ, что я ничего противнаго оной не предприму. Но то, братецъ, удивительно, что твои слова не вовся съ твоими поступками сходствуютъ! развѣ думаешь, что я не знаю твоего намѣренія жениться на конюховой дочери?
   

РОМАНЪ [особливо]

   Ахъ ти! откуду она ето свѣдала! [къ Дарьѣ] Кто тебѣ сестрица умъ портитъ подобными вѣстьми?
   

ДАРЬЯ.

   Я тебѣ говорю, я все знаю; я молчала, но теперь и я говорить буду.
   

РОМАНЪ.

   Дашенька, не говори пожалуй матушкѣ ничего.
   

ДАРЬЯ.

   Чтобъ я молчала? мнѣ честь рода нашего на сердцѣ лежитъ; я должна говорить.
   

РОМАНЪ.

   Дашенька, помилуй...
   

ДАРЬЯ.

   Теперь я Дашенька: гдѣ давешняя гордость твоя? теперь говоришь, помилуй.
   

РОМАНЪ.

   Божусь тебѣ честью, я шутилъ только съ той дѣвушкой, о которой ты говоришь; я подобной слабости впредь имѣть не буду.
   

ДАРЬЯ.

   Каково то матушкѣ твои шутки понравятся, какъ она свѣдаетъ?
   

РОМАНЪ.

   Пожалуй не говори ей.
   

ДАРЬЯ.

   Тыбъ достоинъ былъ......
   

РОМАНЪ.

   Я обѣщаюсь болѣе о писмѣ не говорить и не думать.
   

ДАРЬЯ. [особливо]

   Попала я на способъ, заставить его молчать.
   

РОМАНЪ. [особливо]

   Етакая бѣда! какъ знаешь, что неправъ, то и все стерпѣть принужденъ.
   

ЯВЛЕНІЕ 5.

ГОСПОЖА ОСМИНИНА, РОМАНЪ, ДАРЬЯ.

ДАРЬЯ. [притворяется будто плачетъ]

ГЖА. ОСМИНИНА. [къ Дарье]

   Что ты потеряла? чего тебѣ недостаетъ? о чёмъ плачешь?
   

ДАРЬЯ.

   Я... Матушка... причины... не имѣю... смѣяться. [Она плачетъ и останавливается при каждомъ словѣ]
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Перестань. Сего вечера ещё увидишь Флорова, твоего любезнаго.
   

ДАРЬЯ.

   Ахъ, Матушка! не въ прямъ ли?
   

РОМАНЪ.

   Что это такое? развѣ, матушка, вы мнѣніе свое перемѣнили?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Добрый и честный человѣкѣ, господинѣ Пантелей, говорилъ со мною теперь столь основательно, что я уже болѣе не умѣла противиться ему.
   

ДАРЬЯ.

   Вѣчно я, матушка, вамъ обязана, и словъ.....
   

РОМАНЪ.

   И вы, матушка, даете себя уговорить брѣднями стараго человѣка, который изъ ума выжилъ.
   

ДАРЬЯ [особливо]

   Братца моего главное увеселеніе есть, кутить и мутить безперестанно.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Онъ мнѣ живо представилъ всѣ неудобства и нещастія, могущія послѣдовать роду нашему отъ несогласія, а наипаче въ семъ дѣлѣ.
   

РОМАНЪ.

   Какія неудобства? и какія нещастія? и чего намъ бояться? господина Флорова?
   

ДАРЬЯ.

   Братецъ, какъ тебѣ не стыдно! честно ли это?
   

РОМАНЪ.

   Тебѣ что до того дѣла.
   

ДАРЬЯ.

   Какъ внѣ дѣла нѣту? до пеня оно касается; такъ какъ не говорить?
   

РОМАНЪ.

   Какъ бы то ни было; не ужъ то для прихоти молоденькой дѣвушки должно на все согласиться, хотя бы то и стыднымъ образомъ было.
   

ДАРЬЯ.

   Еще стыднѣе для безмозглаго холодца, который цѣлый родѣ женидьбою въ досаду....
   

РОМАНЪ.

   Хорошо, я болѣе говорить не буду. Воля ваша, матушка; дѣлайте, что за благо разсудите.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Когда я вижу, что чуть только возможность есть въ миролюбіи жить, то я на то соглашаюсь.
   

ЯВЛЕНІЕ 6.

БАЛАНЦОВЪ, ГЖА. ОСМИНИНА, ДАРЬЯ, РОМАНЪ, по томъ МАВРА и СЛУГА. БАЛАНЦОВЪ.

   Всѣхъ вообще я вашъ покорный слуга.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Господинъ регистраторъ, я рада, что Вы во время пришли: я хотѣла къ вамъ послать сказать, чтобъ вы давешнее писмо вами сочиненное о раздѣлѣ къ дѣверю моему изодрали.
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Оно уже къ нему въ руки доставлено.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Какъ такъ скоро?
   

РОМАНЪ.

   Господинъ Баланцовъ проворный человѣкъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Сожалѣю сердечно о томъ.
   

ДАРЬЯ.

   Въ сіе дѣло я не замѣшана и не замѣшаюсь.
   

РОМАНЪ.

   Теперь все съ нова опрокинуто.
   

ДАРЬЯ. [къ госпожѣ Осмининой]

   А моя свадьба!
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Я не думаю; нада искать, какъ поправить.
   

МАВРА.

   Съ отвѣтомъ пришелъ, сударыня, слуга тотъ, которому Баланцовъ именемъ вашимъ велѣлъ отнести писмо къ господину Осминину.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Вели ему сюда прийти.
   

МАВРА.

   Поди сюда. [особливо] Пороху онъ не выдумалъ; а красть гораздъ, какъ его ни сѣкутъ. [къ слугѣ] Говори.
   

СЛУГА.

   Господинъ Осмининъ приказалъ вамъ сказать, что если такъ, такъ бы вы сбирались скорѣе выѣхать изъ сего дома; ибо онъ ему принадлежитъ. [Уходить]
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Какъ? чтобъ я выѣхала скорѣе изъ дома.
   

РОМАНЪ.

   Кто, матушка, вамъ стыдно будетъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Мнѣ ето онъ смѣетъ сказать? мнѣ?
   

РОМАНЪ.

   Развѣ домъ не общій?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Онъ говаривалъ и прежде, что онъ ему принадлежитъ, но какимъ образомъ, я право не вслушивалась, а знала только, что живу въ немъ.
   

РОМАНЪ.

   Господинъ Баланцовъ, какъ быть?
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Это мое дѣло. Денегъ нѣсколько это будетъ стоить; а въ прочемъ не опасайтеся.
   

РОМАНЪ.

   О! денегъ, сколько хочешь
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Довелъ меня мой дѣверокъ до крайности. Меня, меня онъ выгоняетъ изъ дома, и то со стыдомъ; съ слугою мнѣ приказываетъ это сказать? но на передъ, нежели выѣду, дочь отвезу къ теткѣ въ монастырь. [Она уходитъ.]
   

РОМАНЪ.

   Ну, сестрица, сбирайся скорѣе ѣхать; тебѣ жить въ монастырѣ; и тамъ ужо посмотри, какъ изъ него выѣдешь.
   

ДАРЬЯ.

   Какъ я нещастна! все на мнѣ обрывается. Въ чемъ я виновата? но для чего мнѣ быть всему жертвою! Нѣтъ, не хочу; не дамъ себя замуравить въ келью. Для чего же мнѣ согласиться на все въ такомъ домѣ, гдѣ нѣту двухъ человѣкъ одного мнѣнія? не ужъ то мнѣ одной осудительно будетъ съ ними не согласиться!
   

ДѢЙСТВІЕ V.

ЯВЛЕНІЕ I.

Г. ОСМИНИНЪ, ПОТАПЪ, по томъ БАЛАНЦОВЪ.

Г. ОСМИНИНЪ.

   Потапъ, сказывалъ ли ты Баланцову, чтобъ онъ со мною пришелъ говорить?
   

ПОТАПЪ.

   Я, сударь, ходилъ ему сказывать. Съ начала онъ не показывалъ охоты къ вамъ итти.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   А для чего?
   

ПОТАПЪ.

   Онъ боится, не сердиты ли вы на него за то, что онъ невѣсткѣ вашей сочинилъ писмо.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Онъ бы достоинъ былъ почувствовать, какова должна быть плата тѣмъ, кои ищутъ родныхъ ссорить; но я иную дорогу возму. Увѣрилъ ли ты его, чтобъ онъ не опасался ко мнѣ прийти?
   

ПОТАПЪ.

   Да, сударь, я его обнадежилъ, что онъ безъ опасенія къ вамъ прийти можетъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Когда же онъ будетъ?
   

ПОТАПЪ.

   Сегожъ вечера; можетъ быть скоро и будетъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Невѣстка моя дома ли?
   

ПОТАПЪ.

   Нѣтъ, сударь; она съ двора поѣхала.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Да, да; я чаю, она ищетъ обновить свои старанія, чтобъ Рикардовъ дочь ея взялъ, но я до того не допущу. Она женщина вздорная; никуда не годится.
   

ПОТАПЪ.

   Я знаю, сударь, откуда всѣ ваши безпокойства свое начало имѣютъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Откудова же?
   

ПОТАПЪ.

   Всему причиною невоздержный языкъ Мавринъ. Она то поддуваетъ барынѣ; а та ее во всемъ слушается, и что ей наскажутъ, всему вѣритъ. [Особливо] Добро же, заплатить она мнѣ всѣ досады!
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Безпутная дѣвка! не уйдетъ она меня безъ наказанія.
   

ПОТАПЪ [особливо]

   Впредь перестанетъ она надо мною издѣваться.
   

БАЛАНЦОВЪ [стучитъ у дверей]

   Есть ли кто дома?
   

ПОТАПЪ.

   Баланцовъ, сударь, пришелъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Скажи, чтобъ вошелъ.
   

ПОТАПЪ.

   Тотъ часъ. [особливо] Табакерку и платокъ я кинулъ какъ дуракъ. [Уходить]
   

ЯВЛЕНІЕ 2.

Г. ОСМИНИНЪ. БАЛАНЦОВЪ.

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я сдѣлаю такъ, что невѣстка моя, и племенничекъ мой, безо всего будутъ, если со мною начнутъ тяжбу.
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Нижайшій слуга, милостивый государь.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Сказываютъ, господинъ регистраторъ, что ты противъ меня вооружаешь невѣстку мою и съ племенничкомъ; и что ты имъ совѣтуешь со мною начать тяжбу?
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Ахъ! милостивый государь, я долженъ имъ сказать по истиннѣ и съ сокрушеннымъ сердцемъ, что племенникъ вашъ меня принуждаетъ насильно входить въ свои дѣла. Я бъ не хотѣлъ войти въ сіи хлопоты тѣмъ наипаче, что я изстари слуга всему вашему дому; ибо....
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Со мною дѣлиться хотятъ: съ меня отчета требуютъ.
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Не во вся такъ, сударь; мысли ихъ не таковы; они жалуются на васъ нѣсколько; но если изволите, то легко вамъ отъ нихъ отдѣлаться можно будетъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Возмешся ли за это?
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Желалъ бы я это всего сердца, что бы мнѣ можно было; но я чаю, вы слышали, что.... госпожа Осминина хочетъ, чтобъ я былъ стряпчимъ ея.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Развѣ стряпчимъ въ запасъ? вить дѣло еще не началось. Я самъ имѣю молодца промышленнѣе тебя.
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Если, сударь, вамъ нуженъ лаковый человѣкъ, то я вамъ сыщу. У меня есть племенникъ, который проворенъ, знающъ и совѣстенъ такъ, какъ я. Мнѣ дурно говорить объ немъ; но онъ первѣйшимъ сего ремесла на площади ни въ чемъ не уступаетъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Мнѣ онъ не нуженъ. Я имѣю такого же плута, какъ ты; если вы дѣло со мною начнете.
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Это въ волѣ вашей состоитъ. Но пожалуйте послушайте, если вы возмете другаго, а не моего племенника, то легко слаться можетъ, что вашему дѣлу конца не будетъ: а мы бы довели до полюбовнаго примиренія, если вамъ угодно, чрезъ что вамъ причиняться можетъ менѣе проторовъ и убытковъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Хорошо; я подумаю.
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Прислать ли къ вамъ моего племенника? послушайте только, какъ онъ говоритъ; право какъ печатное уложеніе.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Пришли его; я посмотрю. Но дядя да племенникъ со стороны истца и отвѣтчика будутъ: нѣчто ето не ловко!
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Будто этому примѣровъ нѣту! Это бы худо было, еслибъ намъ родство и дружба помѣшали хлѣбъ промышлять. Возмите его пожалуйте, вы имъ довольны будете.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я тебѣ уже сказалъ, я погляжу.
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Въ волѣ вашей. Я между тѣмъ я къ вамъ моего племенника пришлю.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Хорошо; пришли его.
   

БАЛАНЦОВЪ.

   Всенижайшій слуга. Я сожалѣю, что я самъ не могу вамъ служить. Но какъ бы то ни было, я надѣюсь, что мы вамъ услуги покажемъ. Я безсомнительно чаю, что вы меня разумѣете. Я прошу, насъ содержать въ милости вашей; въ передъ случаи быть могутъ. [Онъ уходятъ]
   

ЯВЛЕНІЕ 3.

Г. ОСМИНИНЪ, по томъ ПАНТЕЛЕЙ.

Г. ОСМИНИНЪ

   Я знаю етого плута; я болѣе на него не положусь, какъ сколько необходимость потребуетъ; а племенничку его отнюдь не дамъ вѣры, а то они заведутъ меня.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Съ вашимъ позволеніемъ.......
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Ну, господинъ Пантелей, какъ наши дѣла идутъ? защищаете ли вы еще невѣстку мою?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Нѣтъ, сударь; я на вашу сторону преклонился. Шума много будетъ. Кто не умѣетъ въ мирѣ и согласіи жить, не замай ссорится. Они хотятъ итти въ тяжбу: нада тягаться. Они войну всчинаютъ; станемъ воевать. Я обѣимъ сторонамъ другъ; мнѣ ни которая никакого худа приписать не можетъ; я готовъ во всякомъ случаѣ обиженному помогать. Все, что отъ меня зависитъ, къ услугамъ вашимъ; я ничего не пожалѣю, во что бы то мнѣ ни стало. Нада смотрѣть только, чтобы всѣ поступки соображаемы были съ честью. [Особливо] Теперь я ему во всемъ уступаю; но во время и къ стати я посмотрю, не могу ли я его опять направить на прямую дорогу.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я уже думалъ, и передумалъ; и надѣюсь, что найдуся въ состояніи ихъ заставить молчать.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Это изрядно. Совѣтовались ли вы съ кѣмъ, сударь?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Да, Баланцовъ у меня былъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Вить ето тотъ регистраторъ, который прислуживаетъ у невѣстки вашей и у вашего племенника.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Да онъ дѣлаетъ то изъ принужденья. Онъ меня своему племеннику на руки отдаетъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Государь мой, я ни про ково не люблю говорить худо; но людей совѣсти подобной я терпѣть не могу. Не вѣрьте ему ни въ чемъ дайте вѣру моимъ словамъ; я вамъ искренній другъ. Лучше посмотримъ, не можно ли васъ полюбовно помирить.....
   

Г. ОСМИНИНЪ [съ сердцемъ]

   Я болѣе о примиреніи и слышать не хочу.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Ну, ну, я болѣе говорить не буду; вы правы. [Особливо] По маленьку я постараюсь его склонить къ миру.
   

ЯВЛЕНІЕ 3.

ПОТАПЪ, ПАНТЕЛЕЙ, Г. ОСМИНИНЪ.

   

ПОТАПЪ. [къ господину Осминину]

   Милостивый государь!
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Что тамъ?
   

ПОТАПЪ.

   Дарья Никитична желаетъ съ вами говорить.
   

ЯВЛЕНІЕ 5.

ДАРЬЯ, Г. ОСМИНИНЪ, ПАНТЕЛЕЙ, ПОТАПЪ.

Г. ОСМИНИНЪ.

   Поди сюда, любезная племенница, не опасайся ни чего; господинѣ Пантелей честный человѣкѣ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Вы знаете, сударыня, что изстари привязанъ къ вашему дому.
   

ДАРЬЯ.

   Не прогнѣвайтеся, дядюшка, сударь, если я васъ обезспокоиваю: я ужасть, ужасть, какъ боюсь; я не знаю, что со мною будетъ. Матушка моя, которая очень гнѣвна, я точно не вѣдаю обѣ чемъ, весь гнѣвѣ свой на меня изливаетъ. Братъ мой со мною какъ злодѣй поступаешь, и старается всякія дѣлать мнѣ досады. Обое мнѣ грозятъ, запереть въ монастырь меня, и разорвать обѣщанія свои Флорову данныя. Вы мнѣ чрезъ писмо ваше обѣщали облегченіе, вы мнѣ подали надежду: я къ вамъ и прибѣжище имѣю. Помилуйте, любезный дядюшка, не отдавайте меня грозящимъ мнѣ опасностямъ; я жизни безъ васъ лишусь; помогите мнѣ; любовь моя невинна. Мои молодыя лѣта, и сердце мое страхомъ наполненное, не имѣютъ нигдѣ и никого кромѣ васъ заступника. [Она плачетъ]
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Я чувствую, что она меня въ жалость приводитъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Любезная племенница, я причиною твоему нещастію; но я все перемѣню. Изъ ненависти ко мнѣ мать твоя хочетъ разорвать твою свадьбу, объ которой я старался; но не опасайся, я самъ......
   

ЯВЛЕНІЕ 7.

МАВРА. ДАРЬЯ, Г. ОСМИНИНЪ, ПАНТЕЛЕЙ, ПОТАПЪ.

МАВРА [къ Дарье]

   Сударыня......
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Что ты хочешь?
   

МАВРА.

   Если матушка приѣдетъ домой...
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Поди вонъ, дерзкая дѣвка.
   

МАВРА.

   Меня вы дерзкою называете, сударь?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Да, тебя: и завтра же тебя въ деревню сошлю со стыдомъ для невѣстки, и съ наказаніемъ тебя сверхъ того.
   

МАВРА.

   Меня? Да за что, сударь?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Тебя, злодѣйка; ты узнаешь меня. Тотъ часѣ поди вонъ; или же я теперь исполню надъ тобою обѣщаніе мое къ завтрему. Твоя госпожа съ тебя не сниметъ, что я влѣпить велю.
   

МАВРА.

   Я... Я... каменѣю... Но... милостивый... государь...
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Ты знаешь, какъ свято я исполняю свои обѣщанія. Поди конѣ. [Онъ потихоньку говоритъ съ Даріею]
   

МАВРА.

   Иду... иду, сударь. [Къ Потапу.] Потапъ, что ето значитъ?
   

ПОТАПЪ. [ососбливо къ Маврѣ]

   А ето значитъ, голубушка: не обижай грубостьми.
   

МАВРА. [къ Потапу особливо]

   Что?
   

ПОТАПЪ. [къ Маврѣ особливо]

   Ѳалалей прочее тебѣ изъяснитъ.
   

МАВРА. [особливо]

   Теперь я разумѣю. [Въ слухъ] Куда я бѣдная дѣнуся! проклятый Ѳалалей мнѣ ето заплатитъ. [Она уходитъ]
   

Г. ОСМИНИНЪ. [къ Дарьѣ]

   Ну, какъ тебѣ кажется? вить хорошо со мною быть за одно?
   

ДАРЬЯ.

   Вы, дядюшка, не можете иныхъ кромѣ хорошихъ мнѣ подавать совѣтовъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Етакій дядюшка, какъ господинъ Осмининъ, не проведетъ васъ, не бойтесь: онъ столь уменъ, сколь и остороженъ; онъ вамъ самые лучшіе дастъ совѣты. [къ Г. Осминину] Но могу ли я знать, въ чемъ ваши намѣренія состоятъ?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Тотъ часъ. Потапъ, поди вонъ.
   

ПОТАПЪ. [особливо]

   Пойду Маврѣ сказать свое мнѣніе, и постараюсь достать на задъ серебряную свою табакерку. [Онъ угодить]
   

ЯВЛЕНІЕ 7.

Г. ОСМИНИНЪ, ДАРЬЯ, ПАНТЕЛЕЙ.

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я думаю сдѣлать такъ: племенницу отвезу къ моей сестрѣ; и подъ ея смотреніемъ, и посредствомъ ея, совершится и свадьба твоя съ г. Флоровымъ.
   

ДАРЬЯ.

   Воля ваша, дядюшка.
   

ПАНТЕЛЕЙ. [къ г. Осминину]

   И вы хотите матери ея сдѣлать етакую досаду и стыдъ?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Она того достойна: она не пожалѣла жертвовать дочь свою: она ни на кого жаловаться не можетъ; а пенять имѣетъ причину сама себя: она меня и свою дочь къ тому принудила сама.
   

ДАРЬЯ.

   Дядюшка, я отдалась въ ваше соизволеніе.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Да родственники ваши, и госпожи Осмининой, что скажутъ?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Что хотятъ: не отъ нихъ приданое требуется.
   

ДАРЬЯ.

   Я кромѣ васъ, дядюшка, никого не имѣю, и кромѣ васъ никого не знаю.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Какъ вы хотите, только не надѣлайте шума.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я вамъ сказываю на отрѣзъ. Не прогнѣвайтеся; въ семъ дѣлѣ я уже ни чьего совѣта болѣе не послушаюсь; я такъ положилъ. Я велю карету закладывать; а тамъ поѣдемъ къ госпожѣ Виргиновой моей сестрѣ. Тамо [къ Дарьѣ] ты останется недѣлю, другую, и по томъ тебя обвѣнчаемъ съ твоимъ женихомъ.
   

ДАРЬЯ.

   Недѣлю, другую? я дядюшка, жалѣть буду, если я такъ долго ей въ тягость буду.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Еще правда, можетъ быть сестрица ваша еще и не захочетъ ни невѣсты, ни свадьбы, ниже къ тому привязанныхъ безпокойствѣ и суетъ имѣть въ своемъ домѣ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Сестра моя снисходительна; мнѣ въ угодность она все охотно сдѣлаетъ. Она же любитъ свадьбы сводить, и женатыхъ разводить.
   

ДАРЬЯ.

   Не можно ли времени моего у все пребыванія убавить, чтобъ ей не нанести лишнихъ хлопотъ?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   А какъ?
   

ДАРЬЯ.

   Если все окончить дни чрезъ три или четыре.
   

ПАНТЕЛЕЙ. [Особливо]

   Ето закинуто тутъ очень къ стати.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Хорошо; о томъ мы послѣ поговоримъ. Позвольте мнѣ теперь идти кое что приказать.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   А племенница ваша ...
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Пожалуйте, г. Пантелей, остантеся съ ней до тѣхъ порѣ, пока я опять сюда буду.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Ну, если госпожа Осминина сюда прийдетъ...
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Она сюда не прийдетъ, небось.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   А какъ она домой приѣдетъ, да дочери своей у себя не найдетъ?
   

Г. ОСМИНИНъ.

   Я за все отвѣтствую. Любезная племенница, не печалься, надѣйся на меня; я тотъ часъ на задъ прийду. [Онъ уходитъ]
   

ЯВЛЕНІЕ 8.

ДАРЬЯ, ПАНТЕЛЕЙ, по томъ ФЛОРОВЪ.

   

ДАРЬЯ. [Особливо]

   Хотя бы матушка сюда и пришла, я здѣсь ее не опасаюсь.
   

ПАНТЕЛЕЙ. [Особливо]

   Я дождаться этого времени не могу, чтобы мнѣ найти способъ отселѣ вырваться. Я весьма опасаюсь новыхъ замѣшательствъ.
   

ДАРЬЯ.

   Г. Пантелей, какъ это, скажите, дѣлается, что вы ни малѣйшей ко мнѣ жалости не имѣете?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Ахъ, сударыня, я очень жалѣю; я бы радъ былъ вамъ помогать, лишь бы я только нашелъ способѣ такій, который бы свѣту не служилъ позорищемъ. Но что люди скажутъ...
   

ДАРЬЯ.

   Я бы сама не хотѣла сдѣлать изъ себя людямъ забаву; однакожъ не радостно и мнѣ самой быть въ непрестанныхъ слезахъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Все пройдетъ, не опасайтеся только...
   

ДАРЬЯ.

   Я дядюшкѣ на руки отдалась.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Дядюшка вашъ съ горяча самъ не видитъ, что дѣлаетъ. Надобно вамъ быть осторожнѣе.
   

ДАРЬЯ.

   Что же вы мнѣ совѣтуете дѣлать?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Итти на задѣ въ ваши покои.
   

ДАРЬЯ.

   Покорно благодарствую за вашъ добрый совѣтѣ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   И не спѣшите такъ со свадьбою; вы вить успѣете еще за мужемъ быть.
   

ДАРЬЯ.

   Что вы, сударь, подъ симъ разумѣете?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Я мню, что разумная дѣвица не должна цѣлаго дома приводить въ неустройство для достиженія своего желанья.
   

ДАРЬЯ. [Особливо]

   Еслибъ онъ не такъ старъ былъ, я бы знала, что ему отвѣтствовать; но теперь пускай брѣдитъ.
   

ФЛОРОВЪ. [За кулисами]

   Кто тутъ? нѣту ли кого дома?
   

ДАРЬЯ. [Съ радостію]

   Ето г. Флоровъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ. [Особливо]

   О чтобъ его нелегкое! [Къ Дарьѣ] Пойдемъ, сударыня, отселѣ.
   

ДАРЬЯ.

   Куда?
   

ЯВЛЕНІЕ 9.

ФЛОРОВЪ, ПАНТЕЛЕЙ, ДАРЬЯ.

ФЛОРОВЪ.

   Ге! нѣтъ ли кого?... О! простите мнѣ. [Онъ испугавшись идетъ на феатръ]
   

ДАРЬЯ.

   Кто вамъ надобенъ?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Слуга вашъ.
   

ФЛОРОВЪ.

   Въ передней ни одного человѣка нѣту.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Если вы хотите говорить съ г. Осмининымъ, то подите въ гостинную комнату.
   

ДАРЬЯ.

   Дядюшка тотъ часѣ будетъ.
   

ФЛОРОВЪ.

   А вы, сударыня, къ нему пришли?
   

ДАРЬЯ.

   Да, сударь. Матушки моей теперь дома нѣтъ; такъ я и пришла сюда искать себѣ помощи у дядюшки.
   

ФЛОРОВЪ.

   Развѣ что нибудь такое произошло?....
   

ДАРЬЯ.

   Да, сударь; мало ли что?....
   

ФЛОРОВЪ.

   Скажите мнѣ, сударыня, что такое?...
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Если вы сто знать хотите, то подите къ г. Осминину; онъ замъ все раскажетъ.
   

ФЛОРОВЪ.

   Развѣ онѣ сюда не прийдетъ?
   

ДАРЬЯ.

   Онъ лишь на часъ вышелъ; онъ тотъ часѣ будетъ на задъ.
   

ФЛОРОВЪ.

   Такъ я здѣсь его дождусь. Пожалуйте, сударыня, скажите между тѣмъ...
   

ПАНТЕЛЕЙ [особливо]

   Теперь я въ нарочитомъ безпокойствѣ.
   

ДАРЬЯ.

   Матушка моя отнюдь не хочетъ, чтобъ я за вами была.
   

ФЛОРОВЪ.

   А вы, сударыня, съ нею соглашаетесь ли?
   

ДАРЬЯ.

   Лучше я умру, нежели мнѣ на то согласиться.
   

ФЛОРОВЪ.

   Безцѣнная невѣста!
   

ДАРЬЯ.

   Дорогій мой женихъ!
   

ПАНТЕЛЕЙ [особливо]

   Охъ какъ скучно! Г. Флоровъ, не теряйте времени, подите поговорить съ г. Осмининымъ прежде, нежели госпожа Осминина домой приѣдетъ.
   

ФЛОРОВЪ.

   Тотъ часъ я пойду...
   

ДАРЬЯ.

   Дядюшка уже все распорядилъ.
   

ФЛОРОВЪ.

   Къ чему?
   

ДАРЬЯ.

   Онъ меня повезетъ къ своей сестрѣ; и тамъ я останусь до самой свадьбы.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Ето намѣреніе г. Осминина изрядное бы было; но лучше что бы свадьба была здѣсь дома...
   

ДАРЬЯ.

   Мнѣ кажется, все равно.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Да, еслибъ только матушка ваша согласилась туда ѣхать...
   

ДАРЬЯ.

   Въ этомъ вить воля ея, сударь. Еслижъ матушка выиграетъ время, я ея нравъ знаю, то она дядюшкѣ надѣлаетъ столько препятствій, что ему не можно будетъ намъ помочь. Она и такъ уже сказала, что отвезетъ меня въ монастырь; я тамъ съ отчаянья умру. [Она плачетъ]
   

ФЛОРОВЪ.

   Нѣтъ, любезная; не плачьте: [онъ къ ней приближается] я до того не допущу: я васъ увѣряю, я вамъ божусь, что ни что меня съ вами не разлучитъ: пожалуйте не плачьте.
   

ПАНТЕЛЕЙ [такъ же къ ней приближается]

   Уймите свои слезы, перестаньте плакать; мы всѣ стараться будемъ вамъ помогать.
   

ДАРЬЯ [къ Пантелею]

   Охъ! не мучьте меня!
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Я что вамъ ни говорю, все то происходитъ отъ добраго намѣренія.
   

ДАРЬЯ.

   Ваши добрыя намѣренія для меня не утѣшительны.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Какъ бы то ни было, я инако не мышлю. [Особливо] Какъ г. Осмининъ долго замѣшкался!
   

ФЛОРОВЪ [къ Дарьѣ]

   Могу ли я надѣяться, что вы примете твердый совѣтъ?
   

ДАРЬЯ.

   Весьма охотно.
   

ПАНТЕЛЕЙ [особливо]

   О! пропалъ я! [къ нимъ] Что жъ вы дѣлать хотите?
   

ФЛОРОВЪ.

   Ничего иного, какъ только то, что и будете свидѣтелемъ клятвы нашей въ томъ, чтобъ намъ никогда не разлучиться.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Мнѣ этому быть свидѣтелемъ?
   

ДАРЬЯ.

   Пожалуйте, сударь, не отговаривайтеся.
   

ПАНТЕЛЕЙ

   Освободите меня... Въ подобныя дѣла я не охотно вступаюсь... Я уйду... [особливо] Но однихъ ихъ оставить я бы также не желалъ. [въ слухъ] Я, г. Флоровъ, вамъ удивляюся, что вы подобное дѣло предпринимаете безъ согласія Г. Осминина.
   

ФЛОРОВЪ.

   Г. Пантелей, сдѣлайте мнѣ милость одну.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Изволь, да что такое?
   

ФЛОРОВЪ.

   Подите къ г. Осминину, да попросите его, чтобъ сюда пришелъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Позвольте сказать ... А! да вотъ Потапъ.
   

ЯВЛЕНІЕ 10.

ПОТАПЪ, ФЛОРОВЪ, ПАНТЕЛЕЙ, ДАРЬЯ.

ПАНТЕЛЕЙ.

   Потапъ, поди скорѣе....
   

ПОТАПЪ.

   Гжа. Осминина домой приѣхала, сударь.
   

ДАРЬЯ.

   Ахъ! какое нещастье?
   

ПАНТЕЛЕЙ. [къ Потапу]

   Поди скорѣе, позови г. Осминина.
   

ПОТАПЪ. [особливо]

   Прекрасныя вещи мы услышимъ мы! [Уходитъ.]
   

ДАРЬЯ.

   Моя матушка.... О!..
   

ФЛОРОВЪ.

   Г. Осмининъ какъ долго мѣшкаетъ!
   

ДАРЬЯ.

   Вы, г. Пантелей причиною, что время по пустому утратилось.
   

ФЛОРОВЪ.

   Это правда; вы г. Пантелей...
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Я честный человѣкъ.
   

ФЛОРОВЪ.

   Вить еще время есть.
   

ДАРЬЯ.

   Слово, другое, не долго выговоришь.
   

ФЛОРОВЪ.

   Пожалуйте мнѣ прекрасную вату руку.
   

ПАНТЕЛЕЙ [между ими становится]

   Г. Флоровъ, и вы сударыня! къ чему это? что вы дѣлать намѣрены?
   

ДАРЬЯ.

   А вотъ дядюшка идетъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Ну, радъ я!
   

ЯВЛЕНІЕ II.

Г. ОСМИНИНЪ, ПОТАПЪ, ПАНТЕЛЕЙ, ДАРЬЯ, ФЛОРОВЪ.

ПАНТЕЛЕЙ [къ г. Осминину.]

   Мѣсто свое я вамъ оставляю; слуга покорный.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Куда вы идете?
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Я, съ позволенія сказать, пойду переодѣться; я вспотѣлъ отъ великаго труда и заботы, которую я имѣлъ [Онъ уходитъ]
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Я понимаю его рѣчи.
   

ДАРЬЯ.

   Дядюшка, вить матушка домой приѣхалаю
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Не бойся. Поди со мною.
   

ФЛОРОВЪ.

   Куда же вы съ нею идете?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   И вы, сударь, за нами же слѣдуйте?
   

ДАРЬЯ.

   Обоимъ намъ итти велите?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Подите только. А въ прочемъ на меня положитесь. [Уходятъ]
   

ДАРЬЯ [къ Флорову]

   Пока вы съ нами будете, я ничего не опасаюсь. [Оба уходятъ.]
   

ЯВЛЕНІЕ 12.

Ѳеатръ темноту представляетъ.

ПОТАПЪ, по томъ МАВРА.

ПОТАПЪ.

   Меня не кличутъ; знать до меня дѣла нѣтъ; да я тому и радъ. Я еще сердитъ очень на эту пакостную дѣвку, на Мавру; я еще съ ней не говорилъ: но если ее гдѣ найду, то уже я ей выговорю по руски. Я ее здѣсь дождуся, а восьлибо пройдетъ; я покашляю, а восьлибо она выглянетъ. [Онъ кашляетъ]
   

МАВРА.

   [Дверь отпираетъ]
   

ПОТАПЪ.

   Дверь отпирается. Я спрячусь, чтобъ увидѣть, кто?
   

МАВРА.

   Мнѣ Потаповъ голосѣ послышался: но я никого не вижу. [Она за дверью]
   

ПОТАПЪ.

   Это Мавра... Но кто то на лѣсницу идетъ. Ну ихъ къ черту! [Онъ опять прячется]
   

МАВРА.

   Потапѣ, Потапъ! онъ опять ушелъ. Жаль мнѣ! я бъ его удобрила. Теперь, когда барыня моя говоритъ съ Баланцовымъ, а объ дочери не знаетъ еще, мнѣ время есть, и свои дѣла привести въ порядокъ. Когда я съ нимъ помирюсь, тогда и наши господа скоро согласятся же; они дѣлаютъ, что мы хотимъ. Но Ѳалалей глупъ: я чаю, онъ Потапу высказалъ, что я его научила съ нимъ завести драку. Еслибъ онъ теперь пришелъ, ябъ ему туза дала. Я кого то слышу; конечно это Потапъ!
   

ЯВЛЕНІЕ 13.

ѲАЛАЛЕИ, МАВРА и ПОТАПЪ спрятавшійся.

ѲАЛАЛЕЙ.

   Чудно! какъ я головы себѣ не проломилъ! господинъ мой нейдетъ еще. Досмотрю я, не найду ли тутъ Мавры.
   

ПОТАПЪ.

   И Ѳалалей здѣсь. Онъ конечно Мавры же ищетъ. Да я уже знаю, что дѣлать. [Онъ опять прячется]
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Я вовся не знаю, куда мнѣ итти. Какій ето домъ! ни свѣчки нѣтъ.
   

МАВРА.

   Кто тутъ?
   

ѲАЛАЛЕЙ. [полуголосомъ]

   Я.
   

МАВРА.

   Ты здѣсь?
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Самъ я.
   

МАВРА.

   Поди сюда, миленькій дружекъ, я тебя удобрить хочу.
   

ПОТАПЪ [особливо]

   Проклятая дѣвка!
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Чего изволишь?
   

МАВРА.

   Мнѣ очень хочется съ тобою говоришь.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   И мнѣ также.
   

МАВРА.

   Я къ тебѣ такъ добра, а ты со мною какъ дурно обходится!
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Въ чемъ же я не такъ поступилъ? Я все твое желаніе исполнилъ.
   

ПОТАПЪ. [особливо]

   Теперь въ моей волѣ обоихъ поколотить.
   

МАВРА.

   Для чего ты стараешся меня изъ дома выгнать!
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Я?
   

ПОТАПЪ. [особливо]

   Какъ! [Онъ прилѣжнѣе слушаетъ]
   

МАВРА.

   Ябъ никогда не повѣрила, чтобъ Потапъ такъ былъ сердитъ на меня.
   

ПОТАПЪ. [особливо]

   Ахъ ти!
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   А что онъ тебѣ сдѣлалъ?
   

МАВРА.

   Изрядная любовь! спасибо! меня какъ мошенницу старается сослать? Любезное обхожденіе! Какъ мнѣ не любить Потапа послѣ того?
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Любить Потапа!
   

ПОТАПЪ. [особливо]

   Теперь я догадываюсь, съ кѣмъ она думаетъ, что говоритъ.
   

МАВРА.

   Да, люблю Потапа; и еще бы болѣе его любила.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   По этому, голубушка, ты или меня не любишь, или меня обманываешь. Ты говорила........ [Потапъ приближается къ Ѳалалею, и его толкаетъ такъ, что онъ далеко отлетаетъ]
   

МАВРА.

   Что было тамъ дѣлается?
   

ПОТАПЪ.

   Ничего. Собака межъ ногѣ пробѣжала.
   

ѲАЛАЛЕЙ.

   Поджавъ хвостѣ, знатно ей бѣжать пришло. [Онъ ищетъ двери и убѣгаетъ]
   

ЯВЛЕНІЕ 14.

ПОТАПЪ, МАВРА.

ПОТАПЪ.

   Что же ты рѣчи не продолжаешь?
   

МАВРА.

   Ты меня ни вись какъ ищешь обнести у своего господина, чтобъ онѣ меня сослалъ.
   

ПОТАПЪ.

   А ты на меня наслала Ѳалалея.
   

МАВРА.

   Я тебѣ скажу самую истинну. Я не много вспыльчива; ты меня обидилъ, ты насказалъ мнѣ грубостей премножество; я осердилась, и подружилася съ Ѳалалеемъ. Но я ему не приказывала тебя бить; онъ можетъ быть подумалъ, что это мнѣ угодно будетъ; и для того онъ съ тобою поссорился, Пожалуй, Лотапушка, подумай самъ, каково терпѣть отъ любимаго человѣка обиды и поношенія! Ты причиною, что я три часа съ ряду плакала безперерывно, и что съ утра ни капли воды во ртѣ не имѣла.
   

ПОТАПЪ.

   Линца, что ли, покушала!
   

МАВРА.

   Нѣтъ, Потапушка; я ни ѣла ни пила съ печали.
   

ПОТАПЪ.

   Еслибъ ты меня любила, самабъ ты со мною не поступала такъ какъ со злодѣемъ.
   

МАВРА.

   А еслибъ ты меня любилъ, тобъ ты не старался меня сбить со двора.
   

ПОТАПЪ.

   Это правда; все, что баринѣ тебѣ сказалъ, было говорено ради меня. Онъ безъ меня ни шага не ступитъ.
   

МАВРА.

   А еслибъ я барынѣ сказала, что я тебя здѣсь терпѣть не хочу, тобъ уже давно твоего духа здѣсь не было, развѣ ты позабылъ, что я для ради тебя дѣлала; безъ меня худобъ тебѣ было: сковали бы молодца, да послали въ полкъ. А тамъ... говори еще что я тебя не люблю; ты самый бѣшеный человѣкѣ.
   

ПОТАПЪ.

   Ну, оставимъ ето: добро, мы посмотримъ.... Да помолчи, кто то идетъ.
   

МАВРА.

   Останься здѣсь; въ этой темнотѣ насъ не увидитъ.
   

ЯВЛЕНІЕ 15.

ПАНТЕЛЕЙ, МАВРА. ПОТАПЪ.

ПАНТЕЛЕЙ.

   Да не льзя инако, я долженъ итти къ госпожѣ Осмининой. [Онъ идетъ къ ея дверямъ]
   

МАВРА. [къ Потапу]

   По походкѣ, ето Пантелей.
   

ПОТАПЪ. [къ Маврѣ]

   Етотъ старый хрычь вездѣ рыщетъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Я слышу, кто то говоритъ; комубъ ето быть? [Онъ у дверей останавливается]
   

МАВРА.

   Онъ ушелъ.
   

ПОТАПЪ.

   Вѣрь, Мавра, что мы сами подали основу ко всѣмъ ихъ ссорамъ.
   

МАВРА.

   Это правда, и для того мы умно сдѣлаемъ, если мы отселѣ уберемся.
   

ПОТАПЪ.

   Ты сама видѣла, сколько распри сдѣлала маленькая ваша сего утра ссора; я думалъ, что етотъ огонь никогда не погаснетъ.
   

МАВРА.

   Да, я съ горяча побѣжала къ барынѣ, и ей насказала про тебя и твоего господина, что только съ сердцовъ мнѣ на умъ взбрело. [Пантелей мигаетъ госпожѣ Осмининой, чтобъ она тихо стояла; и по томъ онъ на цыпочкахъ пойдетъ ко дверямъ господина Осминина, въ кои и входитъ].
   

ПОТАПЪ.

   А я съ господиномъ Осмининымъ точно тоже сдѣлалъ. Я ему про тебя и про невѣстку его вздора такого наговорилъ, что всего и упомнить способа нѣту.
   

МАВРА.

   Я ее довела до того, что она своего сына послала къ деверю съ требованіемъ, чтобъ онъ тебя сослалъ.
   

ПОТАПЪ.

   Онъ взбѣсясь, ей грубости въ отвѣтъ сказать велѣлъ; и еслибъ они въ одной горницѣ тогда находились, то, чаю, не осталось бы при однихъ словахъ; но они бы другъ другу и волосы вырвали послѣдніе, если у нихъ на головѣ какіе есть въ остаткѣ.
   

ЯВЛЕНІЕ 17.

ПАНТЕЛЕЙ, ГОСПОДИНЪ ОСМИНИНЪ у своей двери; ГОСПОЖА ОСМИНИНА, гдѣ стояла; ПОТАПЪ, МАВРА.

ПАНТЕЛЕЙ. [къ господину Осминину по тихоньху]

   Вы здѣсь увидите забавное позорище.
   

МАВРА.

   Подумай пожалуй, кто бы представить себѣ могъ, чтобъ наши бары для насъ другѣ другу злодѣйствовали? но оно въ самой вещи такъ.
   

ПОТАПЪ.

   Я вить своему господину все пересказалъ, что ты мнѣ ни говорила изъ рѣчей твоей барыни: и онъ отъ того сдѣлался какъ внѣ себя.
   

МАВРА.

   Признаться и мнѣ надобно: тебѣ иного лишняго насказала, чего барыня и никогда не говаривала.
   

ПОТАПЪ.

   Молчи пожалуй, и мой баринъ не все то говорилъ про свою невѣстку, что ты отъ меня слышала. Я многое прибавлялъ тебѣ тебѣ въ досаду для того, что ты за нее вступалась.
   

МАВРА.

   Помнишь, какъ я выдумала сказку про горшки съ цвѣтами?
   

ПОТАПЪ.

   Ну, хорошо ли дѣвкѣ быть такъ лживой, и всклепать на господина, будто онъ съ сердцовъ горшки велѣлъ сбросить съ окошка!
   

МАВРА.

   А канапей, я же ее уговорила къ себѣ перенести.
   

ПОТАПЪ.

   А я причиною, что баринъ его изломалъ.
   

МАВРА.

   Со смѣха умереть можно. Они все то дѣлаютъ, что намъ угодно.
   

ПОТАПЪ.

   Только пора намъ перестать: неравно они узнаютъ, чтобъ намъ худо не было на конецъ. [Пантелей переходитъ изъ двери въ дверь потихоньку.]
   

МАВРА.

   А свадьбу барышни ну развѣ не я сложила? и разорвала я же.
   

ПОТАПЪ.

   Чтожъ теперь изъ того выйдетъ?
   

МАВРА

   А мнѣ что нужды? что хотятъ. Я болѣе не вмѣшаюсь въ ето дѣло.
   

ПОТАПЪ.

   Мнѣ казалось однакожъ, что ты барышню любила.
   

МАВРА.

   Да, пока я надѣялася чрезъ нее получить себѣ барышъ.
   

ПОТАПЪ.

   Въ семъ домѣ мало для насъ барыша.
   

МАВРА.

   Ето правда, жестоко на пальцы смотрятъ.
   

ПОТАПЪ.

   Ссорами одними изобильны.
   

МАВРА.

   А бранями набогатятъ тебя.
   

ЯВЛЕНІЕ 18.

Г. ОСМИНИНЪ, ГЖА. ОСМИНИНА, ПАНТЕЛЕЙ, СЛУГА со свѣчами, МАВРА ПОТАПЪ.

Господинъ Осмининъ и госпожа Осминина приближаются полегоньку, чтобъ нечаянно подойти къ Маврѣ и Потапу; и когда сіи увидятъ, что они возлѣ нихъ, и другъ съ говорятъ не могутъ, то нѣсколько шаговъ отступаютъ, и обое молчатъ съ уныніемъ.

ПАНТЕЛЕЙ.

   Хороши рабята, хороши! поймали васъ, и съ поличнымъ, изряднехонько! Мы трое всѣ ваши разговоры слышали и теперь о~ сталось васъ наградить по вашимъ дѣламъ.
   

ПОТАПЪ. [въ сторону]

   О! поганый мой языкъ! за чемъ я болталъ? [Уходитъ]
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Постой, бездѣльникъ; заплатишь ты мнѣ...
   

МАВРА. [въ сторону]

   Въ первые отъ роду я говорила правду: для меня знатно она не удачна. [Уходятъ]
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Погоди маленько: я съ тобою управлюсь, мошенница.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Плуты какіе! я давно говорилъ, что они всему причиною. Я давно за ними смотрѣлъ, и на конецъ поймалъ ихъ. Но чтожъ это такое? вы теперь обое узнали правду; но вмѣсто того, чтобъ виноватыхъ наказать, вы имъ дали, ни слова не говоря, вонъ выйти. Изъ упрямства, что ли вы такъ поступаете? не пора ли вамъ всѣмъ распрямъ сдѣлать конецъ?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Ахъ! господинъ Пантелей, я внѣ себя.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Вы имѣете причину радоваться. Вы теперь сами слышали то, что я вамъ часто говаривалъ. Невѣстка ваша имѣетъ сердце доброе; она не захочетъ никого обидить, а еще менѣе дѣверя такого, которому весь домѣ ея столько обязанъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   А я право всѣмъ добра желаю; я люблю весь родъ свой; мнѣ жаль одного того, что со мною не дружелюбно обходятся.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Слышите ли вы, сударыня?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Я вить не безъ ума. Я знаю, сколько должно имѣть благодарности и обязанности тѣмъ, кои намъ свою дружбу доказываютъ. Но когда со мною грубо обходятся.......
   

ПАНТЕЛЕЙ [къ госпожѣ Осмининой]

   Развѣ вы еще не поняли, что окромѣ людей вашихъ никто съ вами худо не обходился?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   О плуты! о бездѣльники! надобно ихъ наказать.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Надобно, надобно, [къ слугѣ] Поди, да скажи конюшему, чтобъ онъ сковалъ и тѣмъ и началъ, чтобъ обоихъ Мавру и Потапа.
   

СЛУГА [въ сторону]

   Радъ я. Они были обое съ лишкомъ вздорливы. [Уходитъ]
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Когда же мнѣ изъ дома выѣхать должно съ дѣтьми?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Незачемъ вамъ выѣзжать, если вы со мною тяжбы не начнете.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Какая тяжба? за чемъ изѣ дома выбираться? теперь распри должны кончиться. Я вамъ говорю: миръ, миръ, живите спокойно.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Надобно свадьбу племенницы совершить.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Я не препятствую....
   

Г. ОСМИНИНЪ

   Если такъ, невѣстушка.........
   

ЯВЛЕНІЕ 19.

РОМАНЪ, Г. ОСМИНИНЪ, ГЖА. ОСМИНИНА, ПАНТЕЛЕЙ.

РОМАНЪ.

   Матушка, гдѣ сестрица?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Она, я чаю, въ своей горницѣ.
   

РОМАНЪ.

   Я ее вездѣ искалъ; но нигдѣ не нашелъ.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Ахъ ти! ахъ! я безщастная! Скорѣе.... [Она уйти хочетъ]
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Не уходите, невѣстушка.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Дочь моя
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Останьтеся здѣсь; она сыщется.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Какъ?
   

РОМАНЪ.

   Слыхано ли это! гдѣ сестра моя?
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Сестра твоя подъ моимъ охраненіемъ.
   

РОМАНЪ.

   Видите, она довольна монастырскимъ житьемъ. Завтра по утру она туда охотою поѣдетъ.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Напротивъ того сестра твоя за мужъ идетъ.
   

ПАНТЕЛЕЙ [къ Роману]

   И такъ она завтра по утру въ монастырь не изволитъ ѣхать.
   

РОМАНЪ.

   Какъ? безъ меня! Я до того не допущу.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Будь спокоенъ. Да вотъ и она идетъ съ женихомъ.
   

ЯВЛЕНІЕ 20.

ДАРЬЯ, ФЛОРОВЪ, Г. ОСМИНИНъ, ГЖ. ОСМИНИНА, ПАНТЕЛЕЙ, РОМАНЪ, по томъ СЛУГА.

РОМАНЪ.

   Какіе это обманы!
   

Г. ОСМИНИНЪ [къ Роману]

   Я удивляюся, что ты здѣсь передо мной такъ дерзокъ!
   

РОМАНЪ [къ Осминину]

   А я удивляюсь, какъ вы себѣ присвоиваете столько надъ сестрою моею власти!
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Молчи, Романушка, послушай меня. Дядя твой намъ не ворогъ,
   

СЛУГА.

   Государи........
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Что ты хочешь?
   

СЛУГА.

   Потапъ и Мавра ушли; на извощика сѣли, и поскакали.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   О! этого жаль очень!
   

СЛУГА.

   Послали за ними въ погоню, и на съѣзжей объявили, чтобъ ихъ вездѣ ловили.
   

Г. ОСМИНИНЪ.

   Они заслуженнаго наказанія не избѣгнутъ, либо черезъ долгое, или и черезъ короткое еще время.
   

СЛУГА

   Если такъ, то и я остерегуся, чтобъ не злословить своихъ господъ, и между ими ссоръ не заводить. [Онъ уходить]
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Теперь, Ромашка, видишь, кто причиною нашихъ ссоръ. Я своими ушами слышала. Теперь мы помирились, и дружно станемъ жить; только ты остерегись, чтобъ не портить своею неосторожностію сего добраго дѣла. Ты заносивъ, вѣтрянъ, и вѣсти любишь, не разбирая, что правда, что ложь; всему по молодости твоей вѣришь, и по тому располагаешь свои поступки. Пора тебѣ за умъ приняться. Я же признаюсь, что господину Пантелею спасибо сказать надобно.
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Я старался васъ помирить. Я въ томъ успѣлъ. [Къ Роману] Надобно и вамъ успокоиться.
   

ДАРЬЯ.

   Матушка, я прошу васъ, простите мнѣ......
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Добро, я прошедшее позабываю. Не станемъ болѣе о томъ говорить.
   

ФЛОРОВЪ [къ Осмининой]

   Если то, сударыня, вамъ непротивно; такъ вы можете однимъ словомъ насъ ощастливить.
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Я на все согласна.
   

СЛУГА. [къ господину Осминину]

   Отставшій, регистраторъ Баланцовъ съ своимъ племенникомъ къ вамъ, сударь, пришелъ.
   

РОМАНЪ. [къ господину Осминину]

   Баланцовъ развѣ къ вамъ вхожъ?
   

ГЖА. ОСМИНИНА.

   Да, онъ хотѣлъ насъ помирить. [къ слугѣ] Но ты скажи ему, чтобъ онѣ пошелъ себѣ, и впредь бы не приходилъ; и безъ него хлопотъ довольно было.
   

РОМАНЪ.

   Если такъ; [къ слугѣ] то скажи ему и отъ меня тоже. [Слуга уходить].
   

ПАНТЕЛЕЙ.

   Умно вы сдѣлали; продолжайте такъ; спокойно жить будете. Ничего хуже нѣтъ домашнихъ несогласій. По большой части они родятся отъ бездѣлицы ничего незначащія. Ласкатели оныя возбуждаютъ для своей корысти; но вѣрные друзья стараются истребить и корень ссорѣ и несогласій. Потапъ съ Маврою были заводчики распрь, Баланцовъ подливалъ масло въ огонь, а Пантелей препятствія преодолѣлъ. Теперь пойдемъ на свадьбу, гдѣ и я съ радостію плясать стану.

КОНЕЦЪ.

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru