Найденов Сергей Александрович
Кто он?

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пьеса в 2-х действиях.

Кто онъ?

Пьеса въ 2-хъ дѣйствіяхъ.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

   Иванъ Потаповичъ Бычковъ, кожевенный заводчикъ.
   Степанъ Николаевичъ Коптевъ, его компаньонъ.
   Надежда Михайловна, жена Степана.
   Максинъ Коптевъ, человѣкъ безъ положенія.
   Маша, сестра братьевъ Коптевыхъ.
   Анна Никифоровна, мать ихъ.
   Лидія Петровна Барабанова, дочь богатаго коммерсанта.
   Агаша, горничная.

Дѣйствіе происходитъ на кожевенномъ заводѣ, вблизи губернскаго города, на берегу Волги.

   

Дѣйствіе первое.

   Кожевенный заводъ, на берегу Волги, Бычкова и К°. Домъ при заводѣ. Большая, широкая стеклянная терраса, замѣняющая лѣтомъ столовую. Передвижныя рамы надвигаются одна на другую и образуютъ широкія отверстія -- окна безъ рамъ. Вершины деревьевъ и лѣтніе, пестрые цвѣты въ ящикахъ, окаймляющіе террасу съ внѣшней стороны, видны за стеклами. Деревянная стѣна дома, къ которой прилегаетъ терраса, съ лѣвой стороны; въ ней четыре окна и дверь посрединѣ. Справа впереди лѣстница, обнесенная перилами, ведущая на такую же нижнюю террасу. На террасѣ обѣденный столъ, кругомъ его лѣтніе тростниковые стулья. Парусинныя задергивающіяся занавѣси открыты. Майскій день. Терраса залита горячимъ солнечнымъ свѣтомъ. Вдали блеститъ и серебрится Волга. Виденъ правый берегъ ея, покрытый лѣсомъ.
   При поднятіи занавѣса раздается рѣзкій, тревожный пароходный свистокъ. Это требуютъ съ парохода лодку. Эхо гдѣ-то далеко въ горахъ повторяетъ свистокъ, отзывается чуть слышно еще разъ и замираетъ.
   (Маша читаетъ за столомъ книгу и часто вытираетъ платкомъ слезы. Она молоденькая, краснощекая дѣвушка, крайне чувствительная и жалостливая. Вступая въ жизнь, она еще какъ-будто бы робко прислушивается къ ней и передъ всѣмъ останавливается въ недоумѣніи,-- задумывается).
   Голосъ въ рупоръ съ парохода. Лодку! (Послѣ паузы). Скорѣй!..
   (Изъ дому Степанъ выкатываетъ дѣтскую колясочку, въ которой лежитъ ребенокъ. Онъ молодой человѣкъ, лѣтъ 30-ти. Отъ всей его фигуры вѣетъ счастьемъ, довольствомъ, жизнерадостностью. Для него все въ жизни ясно и просто, и все должно быть такъ, какъ существуетъ. Лицо добродушное съ здоровымъ цвѣтомъ кожи. Голова острижена подъ гребенку; усы и борода выхолены. На немъ лѣтняя красивая пара и лакированныя ботинки).

Степанъ.

   Кажется, кто-то къ намъ?

(Маша не отвѣчаетъ и продолжаетъ читать).

   Лодку требовали?
   

Маша.

   Да.
   

Степанъ (заглянувъ въ колясочку откидывая верхъ).

   Проснулся?.. Ухъ, ты!.. Ну, ну... Маша, онъ* потягивается... Агунюшки... поростунюшки... (Гладитъ ребенка). Улыбается, Маша! Посмотри... У, шельмецъ! (Дѣлаетъ "козу"). Идетъ коза рогатая маленькихъ дѣтей бодать, бодать...

(Маша встаетъ, беретъ книгу и хочетъ итти).

Маша.

   Мѣста не найдешь почитать.
   

Степанъ.

   Иди въ мой кабинетъ. Пупенку воздухъ нуженъ. Посмотри, онъ язычокъ высунулъ... (Смѣется довольнымъ, веселымъ смѣхомъ).
   

Маша (любуясь ребенкомъ).

   Хорошенькій мой, маленькій... (Цѣлуетъ его и уходитъ).
   

Степанъ.

   Ну, что? Не спишь? (Дѣлаетъ опять "козу"). Идетъ коза рогатая маленькихъ дѣтей бодать, бодать.. (Прячется за колясочку). Ау! Гдѣ папа? (Осторожно заглядываетъ въ колясочку и потомъ выскакиваетъ). Вотъ гдѣ папа! Вотъ онъ!..
   Продѣлываетъ это нѣсколько разъ съ большимъ увлеченіемъ. Въ это время съ нижней террасы входитъ Максимъ и останавливается у лѣстницы. Онъ человѣкъ, лѣтъ 28-ми. Борода и усы растутъ въ безпорядкѣ. Онъ не внушаетъ къ себѣ никакою довѣрія, и кажется, что этотъ человѣкъ говоритъ объ одномъ, а думаетъ о другомъ. Какъ-будто бы ко всему равнодушенъ, холоденъ, но на самомъ дѣлѣ любящій жизнь и жаждущій ея. Полная противоположность брату: -- для него въ жизни -- все не ясно, все не просто и все должно быть инымъ. Въ рукахъ у него грязная, красная безъ наволочки подушка и старый чемоданъ, перевязанный веревкой. На немъ когда-то дорогой, но теперь истасканный костюмъ съ обившимися концами брюкъ, старое лѣтнее пальто и выцвѣтшая желтая шляпа. Степанъ сначала не видитъ Максима и только спустя нѣкоторое время неожиданно повертывается назадъ и замѣчаетъ его).
   

Степанъ.

   Максимъ!..
   

Максимъ.

   Я, Степанъ...

(Пауза замѣшательства: имъ хочется, и что-то мѣшаетъ по-братски обнять другъ друга. Здороваются холодно, цѣлуются три раза).

Стеланъ (растерявшись).

   Максимъ... Какъ это ты? Я сейчасъ... (Идетъ въ домъ, чтобы сообщить о пріѣзд 23; брата). Маша!..
   

Максимъ.

   Постой... Прежде поговоримъ.
   

Степанъ.

   Успѣемъ еще... Какъ удивятся всѣ!
   

Максимъ

   Вотъ видишь ли... Я рѣшилъ тотчасъ же, какъ увижу тебя, сказать, зачѣмъ я пріѣхалъ...-- Потомъ труднѣе будетъ... Я выбился изъ силъ... дай мнѣ работу у тебя на заводѣ... Мнѣ необходимъ заработокъ...
   

Степанъ.

   Неужели у тебя не осталось денегъ?!
   

Максимъ.

   Нѣтъ.
   

Степанъ.

   Всѣ прожилъ?
   

Максимъ.

   Всѣ.
   

Степанъ.

   Я говорилъ... Я это зналъ... Видишь, мои слова оправдываются... Какъ же быть-то? Я, право, не знаю... Помнишь, какъ я просилъ тебя не брать послѣднихъ денегъ, а ты... Ахъ, Максимъ, Максимъ!.. Ты три года ничего не писалъ.
   

Максимъ.

   Все сдѣлалось такъ, какъ сдѣлалось. Твои сожалѣнія не помогутъ... Скажи прямо: могу я достать работу у тебя на заводѣ?
   

Степанъ.

   Понятно... Только это страшно удивляетъ... Надо поговорить объ этомъ съ Бычковымъ. Недаромъ я боялся за тебя... Я зналъ, навѣрное зналъ, что это такъ будетъ... Какъ это ты?..
   

Максимъ.

   Ты, кажется, очень доволенъ, что твои слова оправдались?
   

Степанъ.

   Мнѣ такъ часто представлялось, что ты пріѣдешь безъ денегъ... больной... Я боялся этого.
   

Максимъ.

   Степанъ, мнѣ нужно навѣрное знать, буду я здѣсь лишнимъ или нѣтъ?
   

Степанъ.

   Что ты говоришь? Какъ это лишній? Ты вѣдь братъ...
   

Максимъ.

   Ты понимаешь, что я долженъ былъ вынести, чтобы рѣшиться пріѣхать сюда въ этомъ положеніи... Это не такъ просто.
   

Степанъ.

   Понятно... Да, ты не видалъ еще... Посмотри, какой карапузъ! Витюркой зовутъ, а мы всѣ пупенкомъ называемъ. (Беретъ Максима за руку и подводитъ къ колясочкѣ). А? На кого похожъ?
   

Максимъ.

   На тебя.
   

Степанъ (довольный и польщенный).

   Всѣ говорятъ -- на меня.

(Изъ дому выходитъ Анна Никифоровна, дряблая, сморщенная старушка. Увидѣвъ Максима, она вся затряслась и, не помня себя, плача, стала обнимать и цѣловать его голову, лицо, плечи).

   

Анна Никифоровна.

   Максимушка... Сыночекъ... Максимушка...
   

Максимъ (Цѣлуя мать).

   Мамаша...
   

Анна Никифоровна.

   Забылъ, забылъ ты меня... Какъ постарѣлъ-то...
   

Максимъ.

   Да и вы не помолодѣли...
   

Анна Никифоровна.

   Дорогой мой... (Снова обнимаетъ и цѣлуетъ Максима. Максимъ закусываетъ губу, чтобы сдержатъ слезы, и отходитъ отъ матери). Какъ же это ты? Ни словечка, ни словечка... Сколько лѣтъ не ѣхалъ... Максимушка...
   

Максимъ.

   Пріѣхалъ... Вотъ видите -- здѣсь...
   

Анна Никифоровна.

   Здѣсь, опять здѣсь! (Отъ радости не знаетъ, что дѣлать). Самоваръ... Кушать хочешь?.. Гдѣ Маша-то? Степочка, Максимушка здѣсь...
   

Степанъ.

   Вижу я... (Входитъ Маша и пораженная пріѣздомъ Максима, останавливается у двери).
   

Анна Никифоровна.

   Маша, Машенька, посмотри-ка кто... (Максимъ подходитъ къ Машѣ).
   

Максимъ.

   Здравствуй. (Цѣлуются). Какъ ты выросла... Тебя не узнаешь.
   

Маша (какъ бы про себя).

   И ты совсѣмъ другой... Я другимъ тебя помню...
   

Степанъ.

   Я пойду Надю разбужу... Она еще спитъ. Вотъ удивится-то. Она никогда тебя еще не видала... Мамаша, какъ бы пупенокъ не заплакалъ... Лучше я его къ нянѣ увезу. (Увозитъ ребенка въ домъ).
   

Максимъ (обращаясь къ Машѣ).

   Что ты такъ смотришь на меня удивленно?
   

Маша.

   Я ничего...
   

Максимъ.

   Некрасивый братъ у тебя... старый...
   

Анна Никифоровна (кричитъ на нижнюю террасу, подойдя къ лѣстницѣ).

   Иванъ Потапычъ! Максимушка пріѣхалъ. Не слышитъ... (Обращаясь къ Максиму). Сходи къ дядѣ-то... Онъ вѣдь овдовѣлъ... Внизу у насъ живетъ...
   

Максимъ.

   Успѣю.
   

Анна Никифоровна.

   Пирожковъ надо велѣть сдѣлать, самоваръ поставить... Я сейчасъ... (Идетъ въ домъ и останавливается). Чай, у Степочки въ кабинетѣ помѣстить его, Машенька? Какъ ты думаешь? Степочка ничего не скажетъ.
   

Маша.

   Ему тамъ хорошо будетъ. Я помню, когда ты жилъ тамъ. Отъ меня на крючокъ запирался.
   

Анна Никифоровна.

   Я сейчасъ... (Уходитъ).
   

Максимъ.

   Что ты такъ смотришь?
   

Маша.

   Какой ты... Въ альбомѣ совсѣмъ, совсѣмъ другой... одни усы, бороды нѣтъ...
   

Максимъ.

   Выросла борода.

(Молчаніе. Они не знаютъ, что говоритъ другъ съ другомъ. Маша краснѣетъ, чувствуетъ себя сконфуженной, даже потъ выступаетъ у нея на лбу. Максимъ смотритъ на Волгу и что-то теплое, грустное пробуждается въ его душѣ).

Максимъ.

   Волга... Все та же... "Какой тебя я въ дѣтствѣ зналъ, такой и нынѣ увидалъ".
   

Маша.

   Это изъ Некрасова... (Пауза). Я тебя боюсь... Не знаю, что съ тобой говорить... Ты не сердись.
   

Максимъ.

   Чего же ты боишься?
   

Маша.

   Не знаю.
   

Максимъ.

   Бояться нечего... Я такой же человѣкъ, какъ всѣ.
   

Маша.

   Я не очень умная, Максимъ... Ты подумаешь, что я дура.
   

Максимъ.

   Вотъ вздоръ! Что же ты, кончила гимназію? Есть у тебя женихъ?
   

Маша.

   Я не кончила... На второй годъ осталась въ шестомъ... и вышла.
   

Максимъ.

   На это наплевать... Не въ этомъ счастье...
   

Маша.

   А въ чемъ?
   

Максимъ (продолжая смотрѣть на Волгу).

   Что это на томъ берегу? Раньше не было.
   

Маша.

   Мельница. Мыльниковъ выстроилъ.
   

Максимъ.

   Давно?
   

Маша.

   Года два... Большая, электричествомъ освѣщается.

(Пауза. Максимъ крѣпко о чемъ-то задумывается и какъ-будто забываетъ про Машу).

Маша.

   Максимъ... ты умылся бы... грязный... Костюмъ грязный.
   

Максимъ.

   Другого у меня, Маша, нѣтъ.
   

Маша (почти вскрикиваетъ).

   Нѣтъ!.. (Замолкаетъ въ изумленіи и нервно грызетъ кончикъ своей косы. Входитъ Агаша; это преданная, искренно привязанная къ семьѣ Коптевыхъ).
   

Агаша.

   Здравствуйте, Максимъ Николаевичъ, съ пріѣздомъ! Ручку пожалуйте... (Хочетъ поцѣловать у него руку. Максимъ не даетъ).
   

Максимъ.

   Здравствуй, Агаша. Какъ живешь?
   

Агаша.

   Ничего... Вы-то какъ?
   

Максимъ.

   Мы тоже ничего...
   

Агаша.

   Хорошо, что пріѣхали. Мамаша велѣла бѣлье разобрать, кроватку вамъ приготовить... Гдѣ чемоданъ-то вашъ?
   

Максимъ.

   Чемоданъ-то вонъ у лѣстницы... Только разбирать-то въ немъ, Агаша, нечего.
   

Агаша.

   Ну, какъ нечего... (Беретъ чемоданъ и подушку). Въ дѣтской я вамъ приготовлю... (Уходитъ).
   

Маша (все еще находясь подъ настроеніемъ изумленія).

   Максимъ...
   

Максимъ.

   Что?
   

Маша.

   Ты не разсердишься? Можно тебя спросить?
   

Максимъ.

   Спрашивай.
   

Маша.

   Отчего ты такой? Гдѣ ты былъ? Что дѣлалъ?
   

Максимъ.

   Это долго разсказывать.
   

Маша.

   Отъ тебя всѣ мы ждали писемъ... Ты не писалъ... (Пауза). Я воображала, что ты пріѣдешь къ намъ счастливымъ, гордымъ... знаменитымъ... Думала, научишь меня, какъ жить... Я ничего не знаю... и все мнѣ кажется, какъ-то странно... Я ждала тебя.
   

Максимъ.

   Вотъ это-то и тяжело... Всѣ вы ждали меня инымъ... А я вотъ пріѣхалъ сюда кончать жизнь приказчикомъ на заводѣ.
   

Маша.

   Не можетъ быть! Всѣ говорили, что ты умный и гордый... Я такимъ тебя и представляла. Лидія Петровна тоже говорила, какъ бы тебѣ ни было плохо тамъ... ты не пріѣдешь сюда... не пріѣдешь несчастнымъ...
   

Максимъ.

   Она это говорила?
   

Маша.

   Да. Мы часто разговаривали съ ней о тебѣ. Она все спрашивала меня: пишешь ли ты? Ей женихъ подарилъ лошадь.. Она недавно была здѣсь, пріѣзжала амазонкой показывать лошадь. Счастлива, какъ ребенокъ... Уѣхала въ монастырскую рощу. Кажется, еще заѣдетъ сюда,-- увидишь ее. Она будетъ рада увидать тебя.

(Пауза. Максимъ всталъ и прошелся по террасѣ. Повидимости, разговоръ съ Машей сильно взволновалъ его).

Максимъ (подумавъ).

   Едва-ли... Я чувствую, что я скоро могу уѣхать отсюда.
   

Маша (испугавшись).

   Что ты? Почему?
   

Максимъ.

   На дѣлѣ выходитъ такъ, что за простое, обыкновенное дѣло взяться иногда труднѣе, чѣмъ за что-нибудь дурное. Мнѣ казалось все такъ просто,-- пріѣхалъ и сказалъ: дайте работы, я ѣсть хочу; оказывается, что это не то...
   

Маша.

   Ты говоришь что-то нехорошее... Зачѣмъ такъ... Я думала...
   

Максимъ.

   Что ты думала?
   

Маша (робко).

   Что ты другой, совсѣмъ другой.

(Входятъ Степанъ и Надежда Михайловна. Она -- женщина лѣтъ 25-ти, практическая, уравноѣшнанная и ко всему равнодушная. Кажется, спитъ и во снѣ ходитъ, какой-то механически заведенный человѣкъ; всегда смотритъ въ одну точку, какъ-будто бы кругомъ никого и ничего нѣтъ, и дѣйствительно, дальше того, во что оформилась ея жизнь, она ничего не видитъ).

Степанъ (показывая на Максима).

   Вотъ онъ... (Обращаясь къ Максиму). Надежда Михайловна, моя жена.
   

Надежда Михайловна (подавая холодную, деревянную руку).

   Очень пріятно... (Пауза замѣшательства -- говорить не о чемъ).
   

Степанъ.

   Да, да... Вотъ онъ какой, Максимъ, Надя.
   

Надежда Михайловна.

   Сядемте. (Садится первая и позѣвываетъ).
   

Маша.

   Степанъ, можно сказать, чтобы лошадь заложили?.. Я только за Лидіей въ рощу.
   

Степанъ.

   Какъ это, Маша? Пріѣхалъ братъ, а ты...
   

Максимъ.

   Ничего, пусть ѣдетъ.
   

Маша.

   Я не поѣду. (Уходитъ въ домъ).
   

Максимъ.

   Было бы лучше, Степанъ, если бы меньше придавали значенія моему пріѣзду. Я думаю, не особенно оно радостно.
   

Степанъ.

   Какъ можно! Что ты?
   

Надежда Михайловна.

   Вы на долго къ намъ?
   

Максимъ.

   Пока не знаю.
   

Надежда Михайловна.

   Вы что же теперь?
   

Максимъ.

   Какъ что? Вы хотите сказать, что я изъ себя представляю? Ничто.
   

Надежда Михайловна.

   Развѣ такъ можно жить? У человѣка должно быть все опредѣлено, все ясно.
   

Степанъ.

   Понятно... Я удивляюсь на тебя, Максимъ, какъ ты такъ можешь жить?.. Я дня не прожилъ бы.
   

Надежда Михайловна.

   Вы что умѣете дѣлать? Знаете вы что-нибудь? Степанъ говоритъ, что вы хотите къ намъ поступить... Но, вѣдь, каждому дѣлу надо учиться.
   

Максимъ.

   Какъ будто бы каждому?
   

Степанъ.

   Понятно, Максимъ... Какъ же иначе? Вонъ дядя съ мальчиковъ началъ заниматься нашимъ дѣломъ, и отъ этого все хорошо.
   

Надежда Михайловна.

   Я, понятно, не знаю, что Степанъ можетъ вамъ предложить, но мнѣ кажется, трудно начинать въ ваши годы съ чего бы ни было... (Максимъ недружелюбно взглядываетъ на нее. Степанъ замѣчаетъ, что этотъ разговоръ тяжелъ и непріятенъ брату, и говоритъ).
   

Степанъ.

   Надя жалѣетъ тебя, Максимъ. Ей, какъ и мнѣ, хочется что-нибудь тебѣ сдѣлать...
   

Максимъ.

   Иногда жалость бываетъ слишкомъ, тягостна и лучше, если бы не жалѣли... Мнѣ хотѣлось бы, Степанъ, умыться и немного почиститься.
   

Степанъ.

   Ну, что же, иди... Тебѣ тамъ все приготовили. (Максимъ уходитъ).
   

Надежда Михайловна.

   Какой-то онъ дикій... бѣдно одѣтъ.
   

Степанъ.

   Да... да... Ты замѣтила какія брюки? Внизу лохмотья.
   

Надежда Михайловна.

   Онъ не пьетъ ли?
   

Степанъ.

   Не знаю... Я ничего про него не знаю,-- онъ такой скрытный. Три года не писалъ.... Знаешь, когда меня спрашиваютъ, что вашъ братъ дѣлаетъ?-- мнѣ стыдно дѣлается.
   

Надежда Михайловна.

   Да откуда онъ теперь?
   

Степанъ.

   Не знаю... Боюсь спрашивать. Я его немножко боюсь. (Входитъ Анна Никифоровна съ заплаканными глазами. Въ рукахъ у нея чемоданъ Максима).
   

Анна Никифоровна.

   Степочка, посмотри-ка,-- бѣлья-то у него совсѣмъ нѣтъ... Одна то рвань. (Раскрываетъ на стулѣ чемоданъ).
   

Степанъ.

   Ну?.. (Разсматривая бѣлье). И въ самомъ дѣлѣ, чернота, чернота-то какая!
   

Анна Никифоровна.

   Посмотри-ка... (Вынимаетъ какую-то, дырявую рубашку и, разсматривая ее, плачетъ). И гдѣ былъ? Что дѣлалъ? (Агаша приготовляетъ столъ для чая: приноситъ самоваръ, посуду, пирожки и т. п.).
   

Анна Никифоровна.

   И на немъ, чай, такая же грязнота... Далъ бы ему, Степочка, пока... Я починить да вымыть заставлю.
   

Надежда Михайловна.

   Я сейчасъ достану изъ твоего холостого бѣлья. Терпѣть его не могу.
   

Анна Никифоровна.

   Поскорѣй, пока онъ умывается... Агаша, возьми чемоданъ-то. (Агаша уноситъ чемоданъ. Надежда Михайловна и Анна Никифоровна пошли-было въ домъ, но остановились при входѣ Бычкова, который входитъ съ нижней террасы по лѣстницѣ. Онъ, низенькій, крѣпкаго тѣлосложенія человѣкъ, лѣтъ 45-ти. У него двойной подбородокъ, толстая, короткая шея,-- куски мяса висятъ на воротничкѣ сорочки; борода и усы рѣдкіе, мочалистые. Самодовольный, упитанный. Щеголевато одѣвается. Куритъ постоянно, имѣетъ привычку выпускать колечками дымъ и снова ловить его ртомъ, напоминая въ это время лающую собаку).
   

Бычковъ.

   Правда, что пріѣхалъ Максимъ?
   

Степанъ.

   Да.
   

Анна Никифоровна.

   Правда, Иванъ Потапычъ.
   

Бычковъ.

   Что онъ? Зачѣмъ пріѣхалъ?
   

Степанъ.

   Я еще съ нимъ не говорилъ, какъ слѣдуетъ, не разспрашивалъ... Да, вѣдь, онъ ничего не скажетъ.
   

Анна Никифоровна.

   Измучился онъ... Видно, надоѣло ему парусничать. Бѣлья-то у него нѣтъ ничего, Иванъ Потапычъ... Ужъ такой несчастный! Пойдемъ, Наденька, поищемъ у Степочки...
   

Надежда Михайловна.

   Вотъ начнется это... то одно, то другое...
   

Анна Никифоровна.

   Ну, ничего, Наденька...

(Уходятъ),

Степанъ.

   Представьте, дядя, у него не осталось ни копейки денегъ!
   

Бычковъ.

   Ну!.. Впрочемъ, я въ этомъ былъ увѣренъ. Что же онъ намѣренъ дѣлать?
   

Степанъ.

   Да говоритъ... Мнѣ даже и стыдно говорить... Предполагаетъ заниматься у насъ на заводѣ.
   
   Бычковъ (подумавъ).
   Это неудобно... Принимая во вниманіе его прошлое, это прямо неудобно. Ты сказалъ ему?
   

Степанъ.

   Нѣтъ, я ничего не говорилъ, но я думалъ, что это тоже неудобно.
   

Бычковъ.

   Понятно.
   

Степанъ.

   Что же съ нимъ дѣлать-то? Это ужасно, я ума не приложу.
   

Бычковъ.

   Надо подумать... Можетъ быть, ему лучше на какое-нибудь частное мѣсто поступить? Но я рѣшительно отказываюсь хлопотать за него. Спросятъ: а чѣмъ раньше занимался вашъ племянникъ? Ничѣмъ, журавлей въ небѣ ловилъ. Некрасивое положеніе... Потомъ...
   

Степанъ.

   Я понимаю это, дядя.
   

Бычковъ.

   Я не вѣрю ему. Онъ ничего не можетъ дѣлать, кромѣ, какъ разглагольствовать о томъ, до чего ему никакого дѣла нѣтъ.
   

Степанъ.

   Теперь онъ все молчитъ; кажется, все выбросилъ изъ головы.
   

Бычковъ.

   Уходили сивку крутыя горки... (Входятъ Анна Никифоровна и Надежда Михайловна.)
   

Анна Никифоровна.

   Не хочетъ перемѣнять бѣлье-то, не беретъ. Господи, несчастный-то какой онъ! Иванъ Потапычъ, что съ нимъ дѣлать-то?
   

Бычковъ.

   Я не знаю... Вотъ не было печали...

(Садятся пить чай. Надежда Михайловна записываетъ расходъ въ маленькой книжкѣ, которую она вынула изъ кармана).

Степанъ (обращаясь къ Аннѣ Никифоровнѣ).

   Что онъ тамъ дѣлаетъ?
   

Анна Никифоровна.

   Сидитъ на окнѣ, въ садъ смотритъ. Сказалъ, что придетъ сейчасъ чай пить.
   

Бычковъ.

   Пойду къ нему... (Идетъ и останавливается). Даже видѣть тяжело. (Садится).
   

Анна Никифоровна (разливая чай).

   Чай и креста-то на немъ нѣтъ.. (Пауза).
   

Надежда Михайловна.

   Степа, ты вчера сколько извозчику отдалъ, пятиалтынный или двугривенный?
   

Степанъ.

   Пятиалтынный. (Надежда Михайловна записываетъ).
   

Бычковъ.

   Сколько въ нынѣшній мѣсяцъ прожили?
   

Надежда Михайловна.

   Только триста.
   

Бычковъ.

   Важно! Вотъ это дѣло... Сто рублей на приходъ въ сапожкахъ идутъ.
   

Надежда Михайловна.

   Да ужъ я стараюсь,-- все до копеечки пишу.
   

Бычковъ.

   Важно.
   

Степанъ.

   Дядя, а если сказать Константину Константиновичу, не возьметъ ли онъ его въ казначейство?
   

Бычковъ.

   Я говорить не буду... Неловко, мнѣ стыдно... Его, я увѣренъ, нигдѣ не возьмутъ. Что посѣешь, то и пожнешь.
   

Степанъ.

   Но, дядя, какъ же такъ, надо же какъ-нибудь его устроить... Не чужой вѣдь онъ... У насъ на заводѣ что-ли?

(Входитъ Максимъ и останавливается двери. Его никто не видитъ).

Бычковъ.

   Да что дѣлать ему у насъ? Отказывать что-ли людямъ изъ-за него? Это можно, только ничего изъ этого не будетъ толку: черезъ полгода онъ броситъ все и удеретъ опять журавлей въ небѣ ловить. Да какъ отказывать? Кому? Петровъ двадцать лѣтъ служитъ; Герасимовъ пятнадцать...
   

Максимъ.

   Не безпокойся, дядя...

(Общее смущеніе. Бычковъ всталъ и не знаетъ, что ему дѣлать: подойти ли къ Максиму или ждать, пока онъ подойдетъ).

Бычковъ.

   Я здѣсь говорю... Здравствуй... Съ пріѣздомъ...

(Подходитъ къ Максиму, и они холодно цѣлуются одинъ разъ; хотѣли было поцѣловаться еще разъ, но это не вышло: они отвернулись другъ отъ друга и разошлись. Пауза).

Анна Никифоровна.

   Садись, Максимушка... Кушай пирожки. (Максимъ садится. Пауза)
   

Бычковъ.

   Ну, какъ ты? Что?
   

Максимъ.

   Ничего... (Ѣстъ пирожки и пьетъ чай).
   

Бычковъ.

   Это ты хорошо сдѣлалъ, что пріѣхалъ сюда.
   

Степанъ.

   Понятно. (Пауза).
   

Бычковъ.

   Разскажи что-нибудь... Ты такъ много видѣлъ; говорятъ, за границей былъ...
   

Максимъ.

   Видѣлъ много, очень много, можно было бы и меньше.
   

Анна Никифоровна (подвигая къ Максиму тарелку съ пирожками).

   Ты съ мясомъ-то, Максимушка... Кругленькіе-то съ мясомъ, а такіе-то съ капустой... Ты тѣхъ и другихъ...
   

Бычковъ.

   Гдѣ же ты былъ за границей? Что дѣлалъ?
   

Максимъ.

   Эти вопросы: что дѣлалъ? что дѣлалъ?-- всюду преслѣдуютъ меня, какъ фуріи.
   

Бычковъ.

   Интересно знать.
   

Максимъ.

   Интересно? Любопытно? Любопытно... интересно... (Пауза)
   

Бычковъ.

   Ты на какомъ пароходѣ пріѣхалъ?
   

Максимъ.

   Купеческомъ.
   

Степанъ.

   А какъ названіе?
   

Максимъ.

   Батракъ.

(Пауза).

Бычковъ.

   Да... (Пауза). Ну, ничего, Максимъ... Жизнь еще впереди... Глупо жилъ до сихъ поръ, да что дѣлать-то? Съ кѣмъ чего не бываетъ...
   

Степанъ.

   Вонъ Анисимовъ сынъ до чего доходилъ, прямо по кабакамъ ходилъ, а теперь какой сталъ!.. Деньги наживаетъ, женился, въ думѣ гласный.
   

Анна Никифоровна.

   Женить его надо.
   

Бычковъ.

   Не мѣшаетъ. У тебя въ жизни баланса не хватаетъ.
   

Надежда Михайловна.

   Прежде надо зарабатывать... каждый человѣкъ долженъ зарабатывать.
   

Максимъ.

   И ходить ногами.
   

Надежда Михайловна.

   Не головой же? Вотъ вы ходили внизъ головой, какъ люди не ходятъ, что же вышло?
   

Максимъ.

   Дурно вышло.
   

Надежда Михайловна.

   Сами сознаетесь.
   

Максимъ.

   Еще бы не сознаться! Совсѣмъ пропалъ... Ни къ чорту, какъ говорится... (Улыбается).
   

Бычковъ.

   Кто же тебѣ это говоритъ? Ты человѣкъ способный... (Максимъ встаетъ).
   

Максимъ.

   Пойду въ садъ.
   

Анна Никифоровна.

   Что же такъ мало покушалъ? Успѣешь садъ-то посмотрѣть...
   

Максимъ.

   Не хочется, (Сходитъ съ лѣстницы).
   

Степанъ.

   Кажется, онъ обидѣлся?
   

Бычковъ.

   На что? Развѣ я неправду говорилъ?
   

Степанъ.

   Такъ-то такъ, но...
   

Анна Никифоровна.

   Вы ужъ его не очень, пожалѣйте...
   

Бычковъ.

   Я всей душой готовъ, но чего сдѣлать-то не знаю... Вотъ обуза-то! Обидно за него: тридцатилѣтній мужикъ и чуть ли не въ опоркахъ...
   

Степанъ.

   И какъ ему хочется...
   

Надежда Михайловна.

   А по-моему, изъ него ничего не можетъ выйти.-- Разъ деньги свои прожилъ, такъ ужъ тутъ чего говорить...
   

Анна Никифоровна.

   Да что же ему, Наденька, умирать теперь, значитъ, надо?
   

Надежда Михайловна.

   Я этого не говорю.
   

Бычковъ (посмотрѣвъ часы).

   Мнѣ въ городъ пора. (Обращаясь къ Степану). Ты не поѣдешь?
   

Степанъ.

   Я и не знаю какъ... Надо бы кое-что пупенку купить... Какъ бы Максимъ не обидѣлся?
   

Надежда Михайловна.

   Не сидѣть же изъ-за него все дома.
   

Степанъ (прислушиваясь).

   Постой!... кажется, пупенокъ плачетъ? (Всѣ прислушиваются).
   

Надежда Михайловна.

   Нѣтъ, это тебѣ показалось.
   

Степанъ (идя въ домъ).

   Лучше посмотрѣть... (Обращая къ Бычкову). Я поѣду съ вами...
   

Бычковъ.

   Хорошо. Повѣрь мнѣ, если меньше на него обращать вниманія, онъ себя лучше будетъ чувствовать.
   

Надежда Михайловна.

   Разумѣется... Кажется, и въ самомъ дѣлѣ плачетъ... (Уходитъ за Степаномъ въ домъ).
   

Анна Никифоровна.

   Что-то онъ будетъ дѣлать?
   

Бычковъ.

   Поживетъ, да уѣдетъ... Можно денегъ дать на дорогу. У этихъ людей какой-то зудъ,-- они долго на одномъ мѣстѣ не могутъ сидѣть.
   

Анна Никифоровна.

   Да какой же онъ? Такой, какъ всѣ.
   

Бычковъ.

   Вотъ то-то и есть, что не такой.
   

Анна Никифоровна.

   Ничего кажется... Женить бы его.
   

Бычковъ.

   Да какая пойдетъ? Что вы смѣетесь, что-ли? Скажите Степану, чтобъ поскорѣе онъ тамъ... (Уходитъ съ лѣстницы. Изъ дому выходитъ Агаша).
   

Агаша.

   Убирать, что-ли?
   

Анна Никифоровна.

   Нѣтъ, погоди, можетъ-быть, Максимушка еще поѣстъ. Покричать его... (Кричитъ въ садъ) Максимушка! А?.. Максимушка! Голосу-то у меня нѣтъ, покричи ты.
   

Агаша (громко и звонко).

   Максимъ Николаевичъ! (Изъ дому выбѣгаетъ Степанъ въ шляпѣ и съ тросточкой въ рукахъ).
   

Степанъ.

   Что ты, съ ума сошла? Пупенокъ спитъ... Разбудишь... Дура! (Сходитъ съ л123;стницы).
   

Анна Никифоровна.

   Безъ нихъ онъ лучше поѣстъ... Чай, скоро самъ придетъ, или лучше ступай поищи его въ саду.
   

Агаша.

   А они откуда сейчасъ пріѣхали?
   

Анна Никифоровна.

   Будетъ говорить-то... Ступай поищи.
   

Агаша.

   А правду говорятъ, что онъ всѣ деньги прожилъ?
   

Анна Никифоровна.

   Будетъ! Люди болтаютъ и ты тоже... Не смѣй у меня. Ступай. (Агаша уходитъ въ садъ. Анна Никифоровна, оставшись одна, начинаетъ мыть посуду. Сердце ея переполнено горемъ, руки трясутся. Неожиданно выпадаетъ изъ рукъ чашка и разбивается; она какъ-будто бы не замѣчаетъ этого, наклоняется на столъ и тихо рыдаетъ. Пауза. Изъ дому доносится голосъ Лидіи: "Гдѣ онъ? Покажите мнѣ его!" Черезъ нѣсколько времени входятъ Лидія и Маша. Лидія -- красивая блондинка, лѣтъ 22-хъ. Напоминаетъ актрису: слѣдитъ за своими движеніями, словами, и, кажется, постоянно смотрится въ зеркало и любуется собой. Такъ и говоритъ ея фигура: вотъ какая я. На ней костюмъ амазонки).
   

Маша.

   А гдѣ Максимъ?
   

Анна Никифоровна.

   Въ саду... Сейчасъ придетъ, Агаша за нимъ пошла.
   

Лидія.

   Здравствуйте, Анна Никифоровна! Славная, хорошая. (Цѣлуетъ ее). Милая. (Еще разъ цѣлуетъ). Я такъ васъ люблю...
   

Анна Никифоровна.

   Максимушка къ намъ пріѣхалъ.
   

Лидія.

   И его буду цѣловать, какъ васъ... Онъ тоже хорошій... Мнѣ всѣхъ хочется цѣловать... Я счастлива... Душечка, Анна Никифоровна, вѣдь скоро моя свадьба... (Цѣлуетъ ее). Посмотрите, какую мнѣ лошадь женихъ подарилъ... Я теперь каждый день буду кататься и къ вамъ заѣзжать... (Обращаясь къ Машѣ). Что, Надя встала?
   

Маша.

   Да.
   

Лидія.

   Мнѣ необходимо съ ней посовѣтоваться... Она такая умная... Какъ чудно, Маша, въ монастырской рощѣ.
   

Анна Никифоровна.

   Тамъ хорошо... А у насъ Максимушка-то не очень... Пріѣхалъ не то больной, не то... Богъ знаетъ, что съ нимъ.
   

Лидія.

   Гдѣ же онъ? (Кричитъ въ садъ). Максимъ Николаевичъ! Гдѣ вы тамъ?
   

Анна Никифоровна.

   Викторочка у насъ спитъ... (Входитъ Агаша).
   

Агаша.

   На берегъ ходила... Сейчасъ идутъ... Здравствуйте, Лидія Петровна.
   

Лидія.

   Здравствуй, Агаша.

(Агаша уходитъ въ домъ).

Анна Никифоровна.

   Вы съ нимъ поговорите... Спросите его, что ему нужно, чего онъ хочетъ? Намъ-то онъ ничего не говоритъ... Кажется, идетъ...

(Входитъ Максимъ и какъ бы ошеломляется, увидѣвъ Лидію. Небольшая пауза. У Лидіи сразу пропадаетъ жизнерадостное настроеніе, и ей дѣлается почему-то и стыдно, и неловко).

Максимъ (подавая руку Лидіи).

   Вотъ вы какая стали... Не узнаешь.
   

Лидія.

   Васъ тоже не узнаешь... Зачѣмъ вы такую безобразную бороду отпустили? Раньше было лучше.

(Оба чувствуютъ, что между ними нѣтъ и не можетъ бытъ прежнихъ отношеній),

   

Максимъ.

   Н-да...
   

Лидія.

   Что да?
   

Максимъ.

   Это не то...
   

Лидія.

   А вы что бы хотѣли? Стриженные волосы, очки на носу?
   

Максимъ.

   Это слишкомъ... Отъ васъ страшно пахнетъ духами.
   

Лидія.

   А вы хотѣли бы, чтобы пахнуло коровникомъ? Полноте, Максимъ, я все та же... Мнѣ нужно о многомъ, о многомъ съ вами поговорить... Я ждала васъ... Пойдемте въ садъ. Анна Никифоровна, я утащу сына отъ васъ... Вы успѣете еще налюбоваться... Ну, давайте руку!
   

Максимъ.

   Нѣтъ, ужъ лучше безъ руки, я боюсь дотронуться до васъ, до такой роскошной, пышной.
   

Лидія.

   Ну, идемте, мрачный человѣкъ... (Сходятъ съ лѣстницы въ садъ).
   

Анна Никифоровна.

   Лучше бы не пріѣзжала. Зачѣмъ она.
   

Маша.

   Къ Надѣ... Она ужъ во второй разъ сегодня здѣсь... Надя спала.
   

Анна Никифоровна (смотря въ садъ на удаляющихся Максима и Лидію),

   И чего смѣется? Развѣ можно съ нимъ смѣяться? У него душа плачетъ.

(Пауза. Маша тоже подошла къ Аннѣ Никифоровнѣ и смотритъ въ садъ).

Маша.

   Мамаша, кто онъ?
   

Анна Никифоровна.

   Кто?
   

Маша.

   Максимъ.
   

Анна Никифоровна.

   Кушай, вонъ, пирожки.

ЗАНАВѢСЪ.

   

Дѣйствіе второе.

   Та хе терраса. Лунная ночь. На столѣ горятъ садовые подсвѣчники. въ домѣ играетъ и поетъ Лидія. Агаша убираетъ со стола послѣ ужина. Маша сидятъ на перилахъ лѣстницы и гадаетъ на пальцахъ.
   

Агаша.

   О чемъ вы это, барышня, гадаете?
   

Маша.

   Сказать или не сказать? (Про гадать). Сказать.
   

Агаша.

   А давеча, Манечка, какъ они записку-то давали, рубль дали мнѣ.
   

Маша.

   А ты что сказала, когда онъ далъ записку?
   

Агаша.

   Да вѣдь я вамъ говорила.
   

Маша.

   Скажи еще разъ!
   

Агаша.

   Сказала, что вы не будете нынче у Карповыхъ, -- къ вамъ братъ пріѣхалъ.
   

Маша.

   А онъ?
   

Агаша.

   Они ничего.
   

Маша (огорченная).

   Ничего...
   

Агаша.

   Нѣтъ такъ, какъ-будто бы печальные сдѣлались. Поклонъ, говорятъ, ей передай.
   

Маша.

   А ты что же не передала? Свинушка.
   

Агаша.

   Забыла. (Пауза.) А они, Манечка, когда кончатъ курсъ, кто же такіе будутъ?
   

Маша.

   Докторъ. Ему два года осталось учиться.
   

Агаша.

   Я къ вамъ въ няньки пойду.
   

Маша (смѣясь).

   А я не возьму.
   

Агаша.

   Возьмете. (Беретъ скатерть и оставшуюся посуду и уходитъ въ домъ. Маша подходитъ къ открытой рамѣ, срываетъ съ дерева листъ, жуетъ его и прислушивается къ тишинѣ сада. Входитъ Анна Никифоровна).
   

Анна Никифоровна.

   Машенька, я тебя ищу. Хоть ты ей сказала бы... Наденька обижается...Обѣдала, ужинала и все сидитъ, поетъ... Викторочка вѣдь спитъ.
   

Маша.

   Какъ же я скажу, мамаша, неловко. Да Максимъ обидится.
   

Анна Никифоровна.

   Ну, что ему обижаться-то? Вижу, что смѣется она надъ нимъ... Не пара они,-- о чемъ тутъ толковать-то имъ?
   

Маша.

   Вы не знаете, есть имъ о чемъ говоритъ или нѣтъ?
   

Анна Никифоровна.

   Ужъ какъ не знать! Сама-то что не спишь?
   

Маша.

   Не хочу.
   

Анна Никифоровна.

   Замужъ тебѣ надо.

(Выходятъ изъ дому Степанъ и Бычковъ).

Степанъ.

   Такъ, значитъ, дядя, я могу сказать ему...
   

Бычковъ.

   Погоди до завтра, еще подумаемъ. Другого дѣла я ему не могу поручить.
   

Степанъ.

   Боюсь, чтобъ не обидѣлся... Человѣкъ въ университетѣ былъ и вдругъ пріемщикъ!..
   

Бычковъ.

   Повѣрь, что онъ и этого не сдѣлаетъ, какъ слѣдуетъ. Каждое дѣло требуетъ навыка... А самое лучшее -- пожилъ бы здѣсь мѣсяцъ, два, ну цѣлое лѣто и уѣхалъ бы куда-нибудь. Зачѣмъ непремѣнно служить здѣсь? Не понимаю. Можно было бы дать немного денегъ.
   

Анна Никифоровна.

   Да что вы, Иванъ Потапычъ, куда ему дѣться? Гдѣ же, какъ не дома, ему жить?
   

Бычковъ.

   Я увѣренъ, что долго онъ здѣсь не усидитъ самъ... Вотъ мы заботимся о немъ, толкуемъ, а онъ изволитъ слушать пѣніе.
   

Степанъ.

   Удивляюсь его беззаботности!..

(Маша сходитъ съ лѣстницы).

Анна Никифоровна.

   Машенька, куда ты?
   

Маша.

   Въ садъ.
   

Анна Никифоровна.

   Иди спи! На ночь глядя, гулять вздумала.
   

Маша.

   Я только до пруда пройду. (Уходитъ).
   

Бычковъ.

   А лучше, пока ничего не говори, Степанъ. Посмотримъ, что будетъ. И въ самомъ дѣлѣ, пускай самъ начнетъ говорить, ему вѣдь надо работы, а не намъ. Я думаю, языкъ у него есть, не отвалится сказать.
   

Анна Никифоровна.

   Я поговорю ему, чтобъ онъ васъ, какъ слѣдуетъ, попросилъ, поучтивѣе...
   

Бычковъ.

   Ну, это тамъ, какъ хотите... Вообще, я чувствую, что съ этой исторіей придется долго возиться. Не одно, такъ другое... Не было печали... Спокойной ночи,

(Уходитъ на нижнюю террасу).

Степанъ.

   Ахъ, какъ это непріятно. Въ кабинетѣ Надя хотѣла сдѣлать дѣтскую пупенку,-- теперь нельзя.
   

Анна Никифоровна.

   Что же? Максимушка можетъ перейти во флигель; пустой стоитъ...
   

Степанъ.

   Не всегда же онъ будетъ пустой... (Входитъ Надежда Михайловна).
   

Надежда Михайловна (обращаясь къ Степану).

   Это нельзя... Ступай, скажи ей, чтобы она прекратила свое завываніе...
   

Степанъ.

   Надя, неловко...
   

Надежда Михайловна.

   Очень ловко! Съ людьми, которые не понимаютъ приличія, иначе нельзя... Ступай!
   

Степанъ.

   Я право...
   

Надежда Михайловна.

   Иди! (Дергаетъ его за рукавъ. Степанъ уходитъ въ домъ; за нимъ Надежда Михайловна и Анна Никифоровна. Сцена нѣкоторое время пуста. Входятъ Максимъ и Лидія).
   

Лидія.

   Кажется, мнѣ пора бы домой... Меня выпроваживаютъ... Я вообще замѣчаю, что я скоро надоѣдаю людямъ. Это нехорошо. Папа говоритъ, что я терпима въ маленькой дозѣ. Но мнѣ все-таки не хочется ѣхать... Мы съ вами еще посидимъ на террасѣ... Здѣсь, вѣроятно, можно,-- пупенокъ не услышитъ. (Садится и смотритъ въ садъ. Пауза). Говорите что-нибудь.
   

Максимъ.

   Что говорить? Все ясно безъ словъ... Мы друзья...
   

Лидія.

   Друзья.
   

Максимъ.

   Это жалко... Я думалъ...
   

Лидія.

   Постойте... Что это? Коростель кричитъ? (Прислушивается). Какой глупый,-- и что кричитъ?.. Говорите. (Максимъ ходитъ по террасѣ. Пауза). Все было бы иначе, если бы вы были посмирнѣе, не парусничали, какъ говоритъ Анна Никифоровна. Счастье ближе... Еще грибоѣдовская Софья сказала: "зачѣмъ ума искать и ѣздить такъ далеко?"
   

Максимъ (отвѣчая на свои мысли).

   Это невозможно...
   

Лидія.

   Что?
   

Максимъ.

   Я представляю васъ женой конторщика, приказчика и... Дикая картина...
   

Лидія.

   Я даже не представляю себя въ этой роли...
   

Максимъ.

   Не представляете... Послушайте, Лидія, можно мнѣ говорить прямо, просто, искренно... Я долго молчалъ, мнѣ кажется, что я промолчалъ всю жизнь...
   

Лидія.

   Говорите... Интересно...
   

Максимъ (подумавъ).

   Куда ни шло! Попытаю въ послѣдній разъ свое счастье... Не скрою отъ васъ, это желаніе говорить связано съ надеждой: не окажетесь ли вы для меня той соломенной, за которую я, какъ утопающій, могъ бы схватиться.
   

Лидія.

   Я начинаю бояться.
   

Максимъ.

   Мнѣ тяжело жить... Я несчастенъ... Но это еще не значитъ, что я погибъ совершенно. Я еще здоровъ, молодъ, не утратилъ желанія жить, быть дѣятельнымъ, энергичнымъ, а главное -- не утратилъ вѣру въ жизнь вообще. Но вотъ въ чемъ мое несчастье: мое прошлое лежитъ на моей спинѣ тяжелымъ камнемъ и давить меня еще здороваго, крѣпкаго, полнаго жизни... Я прилагалъ и прилагаю всевозможныя старанія сбросить этотъ камень, но онъ такъ тяжелъ, что у меня не хватаетъ силы сдѣлать это безъ посторонней помощи... Вотъ за ней-то я къ вамъ а обращаюсь.
   

Лидія.

   О, мой другъ, всегда, всей душой.
   

Максимъ.

   Я не стану говорить о всемъ пережитомъ въ послѣдніе годы и скажу только, что эти годы были безплоднымъ временемъ. Какъ это случилось,-- разбирать долго, да сколько бы я не копошился въ своемъ прошломъ, -- настоящее остается настоящимъ. Чувствуя, какъ тонка моя ниточка, на которой я вишу, я жадно ищу средствъ и возможности сплести ее съ другой, крѣпкой нитью; бросаюсь въ практическія дѣла, подаю заявленія въ разныя правленія о принятіи меня на службу; но изъ всего этого ровно ничего не выходитъ. Я скитаюсь по Россіи въ самомъ удрученномъ настроеніи, не зная, гдѣ остановиться, гдѣ преклонить свою голову... Живу... Если бы вы знали, какъ я живу!..
   

Лидія.

   Это ужасно.
   

Максимъ.

   Мнѣ невыносимо скучно житьи страстно хочется жить; хочется свободно наслаждаться благами жизни, искусствомъ, природой, общественной дѣятельностью, и, наконецъ, спокойнымъ созерцаніемъ всей жизни, во всей ея сложной совокупности. Да, я не скрываю, мнѣ хочется всего этого, только въ такой жизни я вижу смыслъ. Между тѣмъ, что мнѣ предстоитъ? Неинтересное, пошлое существованіе человѣка, жизнь котораго сведена на добываніе себѣ пропитанія. Вѣдь это все равно, что не жить, не чувствовать, что живешь.
   

Лидія (тронутая словами ).

   Но что же я могу сдѣлать? Что, дорогой, скажите?
   

Максимъ.

   Спасите меня... Вы богаты. Будьте моей женой.
   

Лидія (растерявшись).

   Что?!
   

Максимъ.

   Ради Бога не подумайте, что я аферистъ! Для афериста женитьба на богатой -- выгодное предпріятіе, для меня -- спасеніе во мнѣ человѣка, всего лучшаго, что живетъ въ моей душѣ и безъ чего я не понимаю жизни и не могу жить... (Лидія хочетъ что-то сказать, но не можетъ и продолжаетъ совершенно растерявшись слушать его). Аферистъ еще на школьной скамьѣ мечтаетъ о выгодной карьерѣ, о деньгахъ, я же никогда не мечталъ о нихъ, и лучшимъ доказательствомъ правды моихъ словъ служитъ вся моя жизнь и настоящій итогъ ея. Я любилъ книги; годами зачитывался ими и по вычитаннымъ теоріямъ ломалъ свою жизнь... Я никогда и ничего не любилъ и не дѣлалъ дурного и только за то, что я не имѣлъ времени въ порывахъ увлеченія спеціализироваться, втиснуть свою жизнь въ извѣстныя рамки,-- я нахожусь въ ужасномъ положеніи человѣка безъ опредѣленныхъ занятій, отъ котораго всѣ отвертываются,-- почти презираютъ... Спасите меня.
   

Лидія.

   Я не знаю, что вамъ сказать.... Зачѣмъ вы это сказали мнѣ? Вѣдь вы знали,-- я вамъ говорила,-- что я выхожу замужъ..
   

Максимъ.

   Утопающій хватается за соломенку...
   

Лидія.

   Зачѣмъ вы уѣхали? Зачѣмъ не писали? Теперь поздно... сами виноваты.
   

Максимъ.

   Лидія, я говорилъ съ женщиной такъ искренно и просто въ первый разъ въ жизни,-- игривыя, банальныя фразы здѣсь не у мѣста.
   

Лидія.

   Я не знаю, повѣрьте мнѣ, я не знаю, что вамъ сказать... Мнѣ васъ жалко... Будь у меня деньги, я дала бы вамъ, но онѣ у отца.
   

Максимъ.

   И только...
   

Лидія.

   Не то... Нѣтъ, нѣтъ, я не то хотѣла сказать... Простите... Я не могу... Мнѣ, кажется, нехорошо... Я уѣду сейчасъ и подумаю, подумаю надъ всѣмъ, что вы мнѣ сказали... Принесите изъ комнаты мою шляпку и хлыстъ... (Максимъ уходитъ въ домъ и скоро возвращается съ хлыстомъ и шляпкой).
   

Максимъ.

   Вотъ... (Лидія поспѣшно надѣваетъ шляпку и хочетъ итти).

(Максимъ схватываетъ ее за руки).

Максимъ.

   Скажите мнѣ, если бы я былъ богатъ, былъ бы не тѣмъ, что я есть, а, ну, хоть вашимъ инженеромъ, вы ушли бы отъ меня такъ?
   

Лидія.

   Пустите!
   

Максимъ.

   Скажите правду!
   

Лидія.

   Пустите. (Вырываетъ руки и спускается съ лѣстницы).
   

Максимъ.

   Погодите... Я еще много, много долженъ сказать вамъ...

(Убѣгаетъ за ней. Пауза. Съ нижней террасы доносится истерическое рыданіе Лидіи. Изъ дома выбѣгаютъ, Надежда Михайловна и Агаша).

   

Степанъ.

   Что такое тамъ? Надя, идемъ...
   

Агаша.

   Это барышня, Лидія Петровна. (Всѣ спускаются съ лѣстницы. Навстрѣчу имъ поднимается испуганная Маша; бѣжитъ въ домъ за водой и скоро возвращается. Анна Никифоровна выходитъ за ней).
   

Анна Никифоровна.

   Говорила я, что не мѣсто ей здѣсь... И чего ей надо?
   

Маша.

   Потомъ, мамаша, потомъ...

(Сбѣгаетъ съ лѣстницы. Анна Никифоровна подходитъ къ периламъ и слушаетъ, что дѣлается на нижней террасѣ. Лидія перестаетъ рыдать. Входитъ Бычковъ).

Бычковъ.

   Это, чортъ знаетъ, что такое! Безобразіе... На дѣло насъ нѣтъ, а на такія штуки къ вашимъ услугамъ.
   

Анна Никифоровна.

   Да что такое съ ней сдѣлалось? Отчего она?
   

Бычковъ (ходя въ волненіи по террасѣ).

   И не то будетъ... Хорошо, если она отцу не доложитъ... У меня съ нимъ дѣло, приходится брать иногда денегъ... Хорошъ гусь... Пріѣхалъ!
   

Анна Никифоровна.

   Да она, чай, такъ... взбалмошная вѣдь она... Сидѣла, сидѣла, да досидѣлась.
   

Бычковъ.

   Некрасиво... Можетъ быть, съ ихъ точки зрѣнія и полагается, а по-нашему некрасиво... (Входитъ Степанъ).
   

Анна Никифоровна.

   Отчего съ ней, Степочка?
   

Степанъ.

   Не знаю, мамаша, не знаю, ничего не добился...
   

Бычковъ.

   Да нечего и добиваться-то... Я сидѣлъ на террасѣ. Сбѣжала она, за ней онъ,-- схватилъ ее за руки и понесъ какой-то вздоръ... Она въ истерику...
   

Степанъ.

   Какъ это онъ!
   

Анна Никифоровна.

   Ишь, невидаль какая! Что ужъ больно... Сама цѣлый день юлила, юлила передъ нимъ, да въ истерику! Не сахарная...
   

Бычковъ.

   А главное -- по какому праву? Штановъ у насъ нѣтъ необорванныхъ, а туда же... За ней вѣдь полтораста тысячъ!..
   

Степанъ.

   Нѣтъ, дядя, у нихъ и въ тотъ пріѣздъ его что-то такое было. Я не знаю что, а что-то было...
   

Бычковъ.

   Ну, тогда онъ имѣлъ образъ человѣческій, да деньги у самого были...
   

Степанъ.

   Испортилъ себѣ всю жизнь...

(Входитъ Надежда Михайловна).

Надежда Михайловна.

   Уѣхала... Лошадь пять часовъ ждала... Изъ дому три раза посылали. (Обращаясь къ Степану). Ну, не по-моему ли выходитъ? Говорила я...
   

Степанъ.

   Какая ты странная... Не гнать же его? Право, какая ты...
   

Надежда Михайловна.

   Тамъ какъ хочешь, только во флигелѣ ему будетъ лучше... Посмотри ступай,-- онъ вездѣ натыкалъ окурковъ въ цвѣты, въ вазочки...
   

Степанъ.

   Ну?!
   

Надежда Михайловна.

   Вездѣ окурки... (Зѣваетъ). Спокойной ночи, мамаша. (Цѣлуетъ у Анны Никифоровны руку). Прощайте, Иванъ Потапычъ. (Уходитъ).
   

Анна Никифоровна.

   Гдѣ они еще? Запирать террасу-то надо.
   

Бычковъ.

   Мнѣ и смотрѣть-то ему въ глаза стыдно... Пойду къ себѣ.

(Спускается съ лѣстницы),

Степанъ.

   Прощайте, мамаша.
   

Анна Никифоровна.

   Степочка, у тебя тамъ въ столѣ крестикъ старый валялся, дай его Максимушкѣ. Умывался онъ, я и замѣтила, что на немъ креста-то нѣтъ. Какъ безъ креста можно!..-- Дай, тебѣ не надо, а у меня цѣпочка есть бабушкина,-- надѣну ему... На цѣпочкѣ-то не потеряетъ...
   

Степанъ.

   Обязательно, мамаша, надо. Возьмите.

(Уходитъ; за нимъ Анна Никифоровна. Сцена нѣкоторое время пуста, и потомъ входятъ по лѣстницѣ Максимъ и Маша. Максимъ садится).

   

Максимъ.

   Маша, или спи. Уже поздно...
   

Маша.

   А ты что? Усталъ съ дороги.
   

Максимъ.

   Я не хочу еще. Иди.
   

Маша.

   Мнѣ тоже не хочется спать...

(Пауза. Максимъ, смотря на Волгу, замѣчаетъ на другомъ берегу пылающій костеръ).

Максимъ.

   Что это за огонь?
   

Маша.

   Рыбаки.
   

Максимъ.

   Старый Ефремъ... Все онъ еще держитъ ватагу?
   

Маша.

   Да. У него въ прошломъ году умеръ внукъ. Помнишь, мальчикъ былъ -- Вася.
   

Максимъ.

   Помню... Хорошо здѣсь... Но все это не для нашего брата.
   

Маша.

   Что ты говоришь?
   

Максимъ.

   Устрой свою жизнь такъ, чтобъ никогда не покидать родныхъ береговъ. Тамъ за этими горами ничего нѣтъ. Если тебя дразнитъ даль, манитъ, не вѣрь ей.
   

Маша.

   Нехорошо тебѣ было, Максимъ, тамъ...
   

Максимъ.

   Хвалиться нельзя.
   

Маша.

   Скажи мнѣ, что ты дѣлалъ?
   

Максимъ.

   Поговоримъ послѣ. Ступай спи.
   

Маша.

   Мнѣ не хочется (Пауза). Я хотѣла спросить тебя, Максимъ: можно довѣрять людямъ... (опустивъ голову) мужчинамъ...
   

Максимъ.

   Есть разные люди... Впрочемъ, лучше вѣрь всѣмъ... Придетъ время и не будешь вѣрить.
   

Маша.

   Я тебѣ мѣшаю? Ты не хочешь разговаривать? (Максимъ чувствуетъ, что между нимъ и сестрой могла бы возстановиться дружба, что она хочетъ и нуждается въ этомъ, но сознаніе, что онъ здѣсь лишній, охлаждаетъ въ немъ возрождающееся дружелюбное чувство).
   

Максимъ.

   Я тебѣ мало могу сказать... Прежде я что-то зналъ, зналъ, что дурно, что хорошо, что нужно и что не нужно, а теперь все это смѣшалось, строчки слились, и стоитъ надъ ними только одинъ огромный, вопросительный знакъ... Ты понимаешь меня.
   

Маша.

   Не совсѣмъ, Максимъ. Я только чувствую, что ты очень несчастный человѣкъ, и не знаю, что мнѣ дѣлать.
   

Максимъ.

   Ничего не дѣлай... Ступай и спи. (Пауза).
   

Маша.

   Я гадала на пальцахъ: сказать тебѣ или не сказать? Вышло сказать...
   

Максимъ.

   Скажи...
   

Маша.

   Не до меня тебѣ... Зачѣмъ она такъ поступила съ тобой? Она тебя не любитъ, а такъ только говоритъ, и всѣ здѣсь не рады, что ты пріѣхалъ.
   

Максимъ.

   Это я вижу. Глупо было пріѣзжать сюда, глупо было надѣяться встрѣтить что-либо другое. (Входитъ Анна Никифоровна).
   

Анна Никифоровна.

   Что спать-то нейдешь? Максимушка, ложился бы, усталъ вѣдь съ дороги... (Обращаясь къ Машѣ). А ты что не спишь? Иди!.. И что это, Машенька?
   

Маша.

   Иду. (Уходитъ полная задумчивости, многозначительно взглядываетъ на Максима, какъ бы ожидая, что онъ остановитъ ее).
   

Анна Никифоровна (робко).

   Максимушка, на тебѣ креста-то нѣтъ.-- Умывался ты -- видѣла я, что нѣтъ.-- Нельзя жить безъ креста. На вотъ надѣнь. Степочка крестъ далъ, а я нашла бабушкину цѣпочку... Шнурочки-то часто рвутся.
   

Максимъ.

   Давайте. (Надѣваетъ крестъ).
   

Анна Никифоровна.

   Да вотъ еще хотѣла съ тобой что поговорить... Бычковъ-то строптивый, любитъ уваженіе, ты съ нимъ поласковѣе, попочтительнѣе -- все и устроится... и работу дадутъ... Что по свѣту-то мыкаться?.. Будетъ, чай, напарусничался...
   

Максимъ.

   Усталъ я.
   

Анна Никифоровна.

   Какъ не устать-то? Сколько лѣтъ покоя не зналъ... Духъ-то у тебя мятежный.
   

Максимъ.

   А что, если бы умеръ я, мамаша? Вы поплакали бы, а другіе, пожалуй, и плакать не стали бы...
   

Анна Никифоровна.

   Что ты? Жить надо.
   

Максимъ.

   Зачѣмъ?
   

Анна Никифоровна.

   Богу такъ угодно.
   

Максимъ.

   Жить-то мнѣ хочется... Люблю я жизнь, -- вотъ бѣда -- жить-то не даютъ, каждый къ землѣ давитъ. Ты, говорятъ, въ дѣтствѣ носъ ушибъ, такъ пресмыкайся... Нѣтъ тебѣ ни порядочной женщины на землѣ, ни сноснаго существованія... Будь рабомъ, служи намъ... Ты дуракъ, а мы умные.
   

Анна Никифоровна.

   А ты ужъ не разстраивай меня, Максимъ, -- мнѣ и такъ не по себѣ.
   

Максимъ.

   Это я такъ... Не обращайте вниманія на мои слова.
   

Анна Никифоровна.

   Здоровье-то какъ твое? Что-то ты покашливаешь?
   

Максимъ.

   Здоровье ничего...
   

Анна Никифоровна.

   А зимой-то ты въ чемъ ходишь? Шуба-то у тебя есть ли?
   

Максимъ.

   Есть.
   

Анна Никифоровна.

   Чай, въ церкви-то ты не бываешь?
   

Максимъ.

   Мамаша, я уѣду отъ васъ...
   

Анна Никифоровна.

   Куда ты? Что ты дѣлаешь, сыночекъ?
   

Максимъ.

   Нехорошо мнѣ здѣсь... Чувствую, что не переварю я этой жизни. На каждомъ шагу мнѣ будутъ давать знать, что ты прихлебатель, лишній...
   

Анна Никифоровна.

   Не пущу я тебя! Не пущу... (Плачетъ и обнимаетъ Максима). Куда ты поѣдешь? У тебя вѣдь ни копеечки...
   

Максимъ.

   Полноте... Никуда я не поѣду...
   

Анна Никифоровна.

   Вижу, вижу, что затѣваешь ты недоброе... Пускай Степочка, поговоритъ съ тобой... Пошлю его, чай, не спитъ еще.
   

Максимъ.

   Не надо.
   

Анна Никифоровна.

   И слышать ничего не хочу, пошлю. (Уходитъ. У Максима является желаніе уйти въ садъ, чтобъ не видаться съ братомъ, и онъ спускается съ лѣстницы, но потомъ возвращается и садится на ступеньку лѣстницы. Черезъ нѣкоторое время входитъ Степанъ. Онъ въ халатѣ, въ туфляхъ, со свѣчей въ рукѣ. Повидимости, спалъ уже).
   

Степанъ (не видя Максима).

   Максимъ!.. А, Максимъ? Въ комнатахъ должно-быть...
   

Максимъ (на лѣстницѣ).

   Я здѣсь
   

Степанъ.

   Здѣсь. Ты что не спишь? (Облокачивается на перила лѣстницы). Мамаша говоритъ, что ты уѣхать хочешь?
   

Максимъ.

   Я такъ сказалъ ей.
   

Степанъ.

   Кто же тебя обидѣлъ? Мы всѣ желаемъ тебѣ только хорошаго... Если Бычковъ что-нибудь, такъ вѣдь онъ такъ только. Онъ хочетъ все какъ бы дѣлу лучше... А. тебѣ поможетъ. Въ этомъ я увѣренъ. Онъ человѣкъ хорошій... Скажи мнѣ, что ты хочешь? (Пауза. Максимъ молчитъ). Не стоитъ тебѣ ужъ больно горевать-то... Старое забудь и живи себѣ, какъ мы, тихо, спокойно... У насъ хорошо... Надя славная... Вотъ такъ поживешь годъ, два, и всѣ иначе на тебя будутъ смотрѣть... Жениться можно будетъ...
   

Максимъ.

   Знаешь что, Степанъ? Пойдемъ спать.
   

Степанъ.

   Пойдемъ. Вотъ это лучше... Утро вечера мудренѣе. (Идутъ въ домъ). А ты подумай, что я тебѣ сказалъ... Правда такъ, Максимъ... Жизнь вѣдь гораздо проще, чѣмъ ты думаешь.

(Уходятъ. Дверь на террасу запирается. Долгая пауза. Маша осторожно отпираетъ дверь и выходитъ на террасу. Ей не спится; она взволнована впечатлѣніями дня. Въ лицѣ брата Максима жизнь встала передъ ней огромной и страшной, и она какъ будто бы растерялась передъ ней.-- Смотритъ въ садъ и ей кажется, что это уже не тотъ тѣнистый, милый садъ, который она знала раньше).

(Максимъ осторожно выходитъ изъ дому и крадется къ лѣстницѣ. Въ рукахъ у него чемоданъ и пальто, на головѣ -- шляпа).

Маша.

   Максимъ... Ты уходишь?!. Ты уходишь! (Подбѣгаетъ къ нему и крѣпко схватывается за грудь руками).
   

Максимъ.

   Говори тише. (Поемъ небольшой паузы). Ухожу, Маша.
   

Маша.

   Куда? куда?..
   

Максимъ.

   Не знаю... Поѣду до города, утромъ сяду на пароходъ.
   

Маша.

   Не пущу! Я всѣхъ разбужу.
   

Максимъ.

   Не могу я быть здѣсь... Мнѣ тяжело здѣсь... Все равно я уйду... Сегодня, завтра -- это все равно...
   

Маша.

   Почему?
   

Максимъ.

   Прощай (цъълуетъ ее).
   

Маша.

   Пожалѣй мамашу.

(Что-то схватило и сжало сердце Максима; лицо его исказилось. Моментъ колебанія).

Маша.

   Пожалѣй...
   

Максимъ.

   Я буду помнить, что у меня есть ты и она, и буду жить. Я приду къ вамъ, но не униженнымъ и оскорбленнымъ, а гордымъ и славнымъ... Оставаться же въ этомъ положеніи я не могу.. Это слишкомъ тяжело... Прощай!
   

Маша.

   Максимъ...
   

Максимъ.

   Прощай... (Цѣлуетъ ее). Ты славная, хорошая...
   

Маша.

   Пиши мнѣ...
   

Максимъ (прислушиваясь).

   Постой... Кто-то идетъ... Такъ лучше, такъ будетъ лучше. Быстро спускается съ лѣстницы. Маша подбѣгаетъ къ открытой рамѣ и смотря въ садъ, тихо и робко произноситъ).
   

Маша.

   Максимъ... вернись... вернись...

(Пауза. Съ вершины на вершину дерева, около самой террасы, пролетѣла сова. Маша въ испугѣ отбѣжала отъ рамы и замерла).

Занавѣсъ.

С. Найденовъ.

Сборникъ "Итоги". Изданіе газеты "Курьеръ". М., 1903 г.

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru