Мочульский Константин Васильевич
Лирика Блока

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Александр Блок. Стихотворения. Книга третья. (1907-1916). Петербург 1921.

Константин Васильевич Мочульский

Лирика Блока

Александр Блок. Стихотворения. Книга третья. (1907-1916). Петербург 1921.

   В третьем издании третьей книги стихов Блока опущен отдел переводов из Гейне: "Опять на родине" и введено два новых отдела: "Ямбы" и "Соловьиный сад". В прежние циклы, имевшиеся во втором издании 1916, помещено значительное число новых, впервые печатаемых стихотворений. Они представляют материал огромной ценности, как художественной, так и автобиографической. Мы находим ряд произведений политически-гражданского характера, освещающих личность поэта со стороны, доселе для нас остававшейся скрытой, несколько остро-волнующих субъективных стихотворений, почти интимных признаний, группу набросков и эскизов к позднейшим поэмам и, наконец, серию любопытных вариантов к прославленным его строфам. Необыкновенная художественная взыскательность побудила автора исключить их из второго издания. Действительно, одни из них незакончены, несколько неуверенны по фактуре и технически не "крепки"; другие -- слишком откровенны и, пожалуй, наивны; третьи -- не могли увидеть свет по цензурным соображениям.
   Новые стихи Блока соединяют одной непрерывной цепью этапы его творчества. Постепенное поэтическое развитие автора "Скифов", процесс сложения идеологии и выработки стиля -- проходит перед нами с полной отчетливостью. Общая концепция лирики Блока, созданная в критической литературе о нем, находит новые реальные подтверждения. Сложные пути, приведшие певца Прекрасной Дамы к "толстомордненькой Катьке" в "Двенадцати", о которых доныне более или менее остроумно гадали -- теперь и видимы, и обозримы. "Органичность" творчества Блока из сферы интуитивных утверждений переносится в область точного знания.
   Ограничусь немногими примерами: обозрение всех новых стихов Блока требует специального исследования.
   В стихотворении 1914 года появляется зловещая фигура "царя -- народа":
   
   Он с далеких пустырей
   В свете редких фонарей
   Появляется.
   Шея скручена платком,
   Под дырявым козырьком
   Улыбается.
   
   Сравните по образности и ритму стихи в "Двенадцати":
   
   Он в шинелишке солдатской
   С физьономией дурацкой
   Крутит, крутит черный ус,
   Да покручивает...
   
   Динамическая тема ветра -- разрушения -- революции, порождающая и идею, и словесное выражение, и ритмические вихри "Двенадцати", уже звучат в стихотворении:
   
   Дикий ветер
   Стекла гнет,
   Ставни с петель
   Буйно рвет.
   
   Но здесь она еще лепечет бессильно, элегически-заглушенно; где то в глубине идет работа превращения ее "напева" в громы мировой революции. Но источник силы уже найден в этом "черном ветре":
   
   Как не бросить все на свете,
   Не отчаяться во всем,
   Если в гости ходит ветер,
   Только дикий черный ветер,
   Сотрясающий мой дом?
   
   Из этого "отчаянья" грянет лейтмотив "Двенадцати":
   
   Черный вечер,
   Белый снег.
   Ветер, ветер!
   На ногах не стоит человек,
   Ветер, ветер --
   На всем белом свете!
   
   Концепция двенадцати красногвардейцев не поражает того, кто помнит стихи Блока о России. "Смертная тоска", ощущение жизни, как смерти, и смерти -- как торжества избавления; "влюбленность" в смерть и пафос "буйной воли", "мятежа", как разрушения и перехода к небытию -- вот истоки блоковского творчества. Все имеющее пределы и грани, все конечное и временное -- ему ненавистно. Он строит своего бога в Вечности, как отрицание жалкого "живого мира". Только преодолев "тяжелый сон", "бред", "похмелье" и "туман" жизни, можно познать божественную Радость, Прекрасную Даму -- Марию. Принять жизнь, примириться -- значит погубить душу. В непреклонном требовании "всего" -- религиозный пафос Блока:
   
   Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой!
   Уюта -- нет. Покоя -- нет.
   
   Вспомним то же исступленное устремление и неизбывную тревогу в поэме "На поле Куликовом":
   
   Покоя нет! Степная кобылица
   Несется вскачь!
   
   В стихотворении "Поэты" эта "мятежность" находит необыкновенно резкую формулировку:
   
   Ты будешь доволен собой и женой,
   Своей конституцией куцой,
   А вот у поэта -- всемирный запой,
   И мало ему -- конституций.
   Пускай я умру под забором как пес,
   Пусть жизнь меня в землю втоптала,
   Я верю: то Бог меня снегом занес,
   То вьюга меня целовала.
   
   В падении, унижении и грехе, во "всемирном запое" -- незапятнанная белизна, "святость" вьюги и образ Бога, просвечивающий сквозь снег. Идеологически и психологически "Двенадцать" уже даны полностью. Только там вместо "всемирного запоя" -- "мировой пожар в крови" и вместо голодных поэтов -- нищие красногвардейцы. Но и там:
   
   За вьюгой невидим...
   Впереди -- Исус Христос.
   
   Концепция "Двенадцати" выросла из основной стихии блоковского лиризма -- стремления к самоуничтожению, абсолютного отрицания. Жизнь отрицается с бешенством, в исступлении страсти, как "ночной кошмар", "тихое сумасшествие", "дьявольский бал". Поэтому из революции Блок сделал мощную лоэму крушения мира, почти эсхатологическую композицию. Он -- певец Смерти, холодное дыхание которой проникает в его строфы, движет его ритмами, управляет его образами. Со всей силой художественной убедительности он утверждает равенство: жизнь -- смерть, лишает земные предметы плотности и весомости, людей превращает в призраки, их поступки и страсти в "безумную, сонную и отвратительную мечту". Поэт любит изображать себя мертвецом на шумном пиру жизни (Цикл "Пляски Смерти"):
   
   Пои, пои свои творенья
   Незримым ядом мертвеца,
   Чтоб гневной зрелостью презренья
   Людские отравлять сердца.
   
   Тем же пафосом смерти насыщены циклы: "Жизнь моего приятеля" жуткие песни о гибели души и "Черная кровь" -- еще более страшные стихи о злой земной страсти. "Страшные объятия" -- переход к смерти:
   
   Гаснут свечи, глаза, слова... --
   Ты мертва, наконец, мертва!
   Знаю, выпил я кровь твою...
   Я кладу тебя в гроб и пою...
   
   Смертоносная сила страсти, запах тления на устах возлюбленной внушаются нам трагическими строками:
   
   Последней страсти ярость,
   В тебе величье есть;
   Стучащаяся старость
   И близкой смерти весть...
   О, зрелой страсти ярость,
   Тебя не перенесть.
   
   Блистательный контраст к тютчевскому
   
   О, как на склоне наших лет
   Нежней мы любим и суеверней!
   
   Но у Блока трагична не только старческая страсть; всякая любовь носит в себе смерть, ибо:
   
   Душе влюбленной невозможно
   О сладкой смерти не мечтать.
   
   Новые стихи Блока дают наряду с ценными вариантами старых тем, острую формулировку и неожиданную заостренность уже знакомых лирических мотивов; стихотворения политические открывают глубокие просветы в процессе его творчества. Среди набросков и опытов встречаются подлинные шедевры. Так например:
   
   Вот он ветер,
   Звенящий тоскою острожной,
   Над бескрайнею топью
   Огонь невозможный,
   Распростершийся призрак
   Ветлы придорожной...
   Вот, что ты мне сулила:
   Могила.
   

Примечания

   Впервые: "Последние новости" от 12 марта 1922.
   
   Общая концепция лирики Блока. созданная в критической литературе о нем... -- незадолго до настоящей статьи в газете "Последние новости" от 22 февраля 1922 г. был опубликован отклик Мочульского "Новое о Блоке" на сборник "Об Александре Блоке" (Пг.: Карточный домик, 1921), где были опубликованы статьи Н. Анциферова, В. Жирмунского, Вл. Пяста, А. Слонимского, Ю. Тынянова, Б. Эйхенбаума и др.

--------------------------------------------------------------------

   Источник текста: Кризис воображения. Статьи. Эссе. Портреты / Константин Мочульский; Сост., предисл., прим. С.Р. Федякина. -- Томск: Водолей, 1999. -- 415 с.; 21 см.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru