Минцлов Сергей Рудольфович
В гостях у мертвецов

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Из литовских впечатлений)
    Воздух прошлого. -- Погребок в застенке. -- Рыцарское гнездо. -- Погоня за автобусом


Сергей Минцлов.
В гостях у мертвецов

(из литовских впечатлений)

Воздух прошлого. -- Погребок в застенке. -- Рыцарское гнездо. -- Погоня за автобусом

   От Юрбурга до Клайпеды -- недавнего Мемеля -- почти целый день езды. По сторонам парохода, а затем железной дороги раскидываются однообразные зеленые равнины, единственной достопримечательностью которых являются громадные стада великолепных черноногих коров; иной расцветки мы не видали ни единой. Шоссированные дороги обсажены березами, строения, пашни -- все щеголяло порядком, чистотой и тщательной обработкой. Клайпеда как город не интересен; она служила нам только этапом по пути в главные гнезда рыцарей-меченосцев -- в Кенигсберг и Мариенбург.
   В свежее, солнечное утро мы выехали из нее с первым пароходом; он шел, рассыпая на синь моря жемчуга и серебро; от Балтики нас отделял чудовищный, разлегшийся от горизонта до горизонта, желтый змей Горыныч -- совершенно обнаженная высокая песчаная дюна; мы шли близ берега вдоль настоящей Сахары, лишенной даже травинки. Легкий ветерок, тянувший с моря, струйками сдувал песок с гребня дюны -- она вся курилась сотнями низких дымков; в части этой косы, засаженной во второй половине ее лесом, устроена, кажется, единственная в Европе, станция для отдыха перелетных птиц и питомник, где разводятся исчезающие виды диких животных -- олени, лоси и т. п.
   Часов в шесть дня, после пересадки на железную дорогу, мы были в Кенигсберге, одном из самых интересных городов Германии. Расположен он на холмах и изрезан каналами: на самом высоком месте, словно на страже, стоит древний замок; куда ни оглянись -- везде видишь памятники старины, статуи замечательных людей, заботу о прошлом, чистоту и порядок в настоящем.
   Вырос замок на земле древних пруссов-литовцев в 1225 году; возвел его орден рыцарей-меченосцев -- заклятых врагов Ливонии и Литвы. Грюнвальдская битва сокрушила мощь Ордена и с 1530 года Кенигсберг становится достоянием и местом жительства королей. Начиная с Фридриха Первого все прусские венценосцы короновались в нем; в нем же в 1871 году был провозглашен акт о слиянии всех немецких государств в единую Германскую империю.
   Неподалеку и ниже замка стоит величавый готический собор -- усыпальница гроссмейстеров Ордена; снаружи, у стены собора, под охраной каменной сени и железной решетки лежит мраморная плита со скромной надписью -- "Эммануил Кант".
   Длинный, узкий двор упирается в старинное двухэтажное строение с большими, квадратными окнами; оно примыкает к другому, совершенно такому же. Со стены первого на собор и на посетителя смотрит каменный медальон, изображающий дородного мужчину в средневековом одеянии; над входом во второй сквозь зелень деревьев виднеется расписанная золотом надпись. Эти скромные домики -- первый по времени основания германский университет, давший стране немало замечательных людей; теперь там помещается какая-то школа. Университет давно ушел на простор, на зеленую лужайку, в парк, в другое обширное здание; фронтон его сплошь состоит из белых арок и колонн, тянущихся в два яруса.
   Собор, или, по-местному -- "Доом" полон реликвий. Там прошлое претворилось в открытые склепы, в гробы рыцарей, в резьбу из черного дуба, в памятники и надписи на стенах, в граненые своды. А кругом собора по тесным улочкам зажались древние дома с высокими крышами и маленькими окошками.
   Из замка открываются виды на город; каналы его полны судов разных размеров и чудится, будто еще не миновали времена Ганзы и сотни кораблей грузят товары для отправки их в Господин Великий Новгород. Замок сторожит бронзовая фигура в мантии первого императора объединенной Германии, Вильгельма Первого.
   Полон старины и воспоминаний и замок. Он выстроен в виде громадного квадрата с желтой пустыней вместо двора и с двумя воротами, расположенными друг против друга. Близ одних имеется вход в подвалы "Блют-герихт", служившие тюрьмами и застенком, где производились пытки.
   Каменные ступени свели нас... в винный погребок, в который время превратило царство страданий и смерти; слева и справа и наискосок от нас уходили в темень и глубь извилистые подземные коридоры, освещенные электрическими лампочками; стен видно не было: их закрывали накаченные друг на друга бочки разных величин и бесконечные полки, из-за черных решеток которых выглядывали тысячи бутылок вин разных сортов и возрастов.
   Прежние камеры для заключенных превратились в укромные уголки, где весело проводят время парочки и целые компании. В одной из более значительных тюрем, тоже обставленной бочками, за длиннейшим столом сидела большая компания студентов-корпорантов в цветных шапочках; стол перед ними был уставлен шеренгами опустошенных бутылок. Убирать их до окончания пирушки не полагается и чем безмернее выпито корпорацией вина, тем больше ей славы. В том же погребке имеется и отличный буфет, где можно получить какую угодно закуску. Студенты пели песни и чокались; воздух был пропитан густым духом вина; в закоулках -- камерах для одиночек -- целовались парочки... все в конце концов мимолетно на свете!
   Трое суток провели мы в Кенигсберге, знакомясь с его достопримечательностями; к числу их отношу и изделия из марципана; Кенигсберг не только родина его, но и главный кондитер по этой части для всей Германии.
   Следующая остановка наша была Мариенбург -- главнейший оплот Ордена меченосцев, куда стекались рыцари со всей Европы и откуда потом они распределялись по ливонским замкам или изливались крестоносными полчищами на Литву, стойко отстаивавшую своих богов и каждый клочок родной земли.

* * *

   Зеленая равнина... На невысоком холме взъерошенным гнездом цвета запекшейся крови тесно жмутся друг к другу островерхие башни, иззубренные стены, узкие дворики, громады многоярусных зданий с высочайшими крутыми черепичными кровлями; глубокий и широкий ров окаймляет стены: толщина их такова, что внешние разбить возможно было бы только современными пушками: сокровища, хранившиеся в замке, были достойны такой охраны!
   С крещением Литвы существование Ордена потеряло смысл и приток средств и рыцарей начал иссякать; замок стал приходить в запустение, кровли провалились, рамы и двери исчезли... Только совы да ветры обходили дозором мертвые залы и башни. Вильгельм Второй вспомнил о замке предков и приказал воскресить его во всех подробностях. Суровый замок восстал из праха перед Великой войной.
   Подъемный мост на цепях впускает путника в ворота и он останавливается на небольшом дворе, заключенном в квадрат из высоких строений. Все в порядке, все на местах, но все безмолвствует; из множества окон не выглядывает ни единого лица.
   В наружную стену одной из башен вделана несоразмерно вытянутая во всю вышину ее узкая, аляповатая, ярко раскрашенная статуя Божьей Матери -- покровительницы Мариенбурга, более походящая на египетскую мумию... Вступаешь в главное здание -- охватывает холодом и пустыней: старина знала только камины, топившиеся денно и нощно гигантскими пнями... теперь в этих каминах не чернеет ни уголька...
   На стенах кое-где заметны следы живописи. Ступаешь тихо, но эхо звучно отзывается от сводов, от стен передает дальше весть о приходе живых людей... Мимо тянутся одна за другой залы конвента, палаты гроссмейстера, каплицы, громадные столовые, дортуары, чудовищные кухни, десятки всевозможных помещений... нет только тех, для которых все это было выстроено.
   В лунную ночь замок превращается в жилище колдунов. Черными, загадочными углами и зубцами рисуются на синем небе необычайные строения; тускло светятся многочисленные окна; иногда их закрывают чьи-то тени, быть может, от плывущих мимо белых облаков... там, как говорят легенды, творится своя, иная жизнь. У ворот, в двухэтажном здании, помещается музей из предметов, найденных в земле при восстановлении замка или относящихся к его истории. Там из витрин глядит множество всякого оружия, орудий пыток и прочего обихода средних веков. Но главное не в нем, главное в отряде конных рыцарей-меченосцев, устремляющихся на входящего с копьями наперевес. И кони и всадники закованы в железо с головы до ног и жизненность видению придана полная.
   Такую же картину можно увидать и в Лондоне, в Тауэре. Но там свои, английские крестоносцы и строй несущихся в атаку рыцарей огромен; там служители ходят в древних одеждах и шляпах; там нет путаницы прошлого с настоящим.

* * *

   Поздним вечером скорый поезд унес нас в Кенигсберг, а на следующий день мы стояли у таможенного прилавка в Погегене и ждали досмотра своих немногочисленных вещей.
   Чтобы попасть в Юрбург, нам нужно было сделать в автобусе около ста километров и любезный таможенный чиновник, чтобы не задержать нас к сроку отхода его, быстро выполнил все формальности и нас пропустили одними из первых. Тем не менее, нас ждало разочарование: когда мы вышли с носильщиком на подъезд, около него стояли несколько автомобилей, но автобуса не было и следа. Оказалось, что по расписанию отход его назначен на пять минут позже прихода поезда, и когда настает срок, кондуктор с немецкой аккуратностью двигается в путь, не обращая внимания на публику.
   Что было делать? Погеген даже не местечко, а несколько домиков среди леса и остаться в нем ночевать было негде. Машина отошла всего минут десять-пятнадцать назад и один из шоферов предложил попытаться нагнать ее -- за это он потребовал тридцать литов; если же затея не удалась бы -- за перегон до Юрбурга он назначил семьдесят литов.
   Раздумывать было нечего и автомобиль заревел, застучал и как бешеный ринулся вперед по шоссированной дороге; нас кидало и мотало, позади неслась настоящая дымовая завеса, поворот мелькал за поворотом -- автобуса видно не было. Мы мчались сломя голову так, как носятся на кинематографических фильмах всякие Гарри Пилли в погонях за удирающими разбойниками.
   Минут через двадцать шофер оглянулся на нас.
   -- Видать!.. -- коротко, с удовольствием сказал он.
   К нашему счастью оказалось, что автобус остановился около одной из своих станций и "выжидал минуты". Мы расплатились со своим энергичным молодцом-шофером и пересели в почти пустой автобус.
   В сумерки показались из-за леса красные колокольни костела: перед нами был Юрбург.

----------------------------------------------------------------------------

   Впервые: Сегодня (Рига), 1930, No 222, 13 августа.
   
   
   
   

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru