Минаев Дмитрий Дмитриевич
Невинные заметки

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Новые типы общественных деятелей.- Соблазнительная дорожка легкой наживы.- Нечто о философском камне и отсталых защитниках старого судопроизводства.- Мнение англичанина о своих адвокатах.- Медиумы прессы и судебной практики, или торжество Юма.- Незнакомец под столом на заседании спиритов.- "Нечистая сила" и кое-что о "Гражданинѣ".- Литературные юбилеи и их значение.- Обеды в честь Островского.- Московские курьезы, новости и открытия.- Новая драма г. Аверкиева и причины ее успеха,- Слово о гг. Страховѣ, Гоппе и ораторе из гор. Нежина.

   

НЕВИННЫЯ ЗАМѢТКИ.

Новые типы общественныхъ дѣятелей.-- Соблазнительная дорожка легкой наживы.-- Нѣчто о философскомъ камнѣ и отсталыхъ защитникахъ стараго судопроизводства.-- Мнѣніе англичанина о своихъ адвокатахъ.-- Медіумы прессы и судебной практики, или торжество Юма.-- Незнакомецъ подъ столомъ на засѣданіи спиритовъ.-- "Нечистая сила" и кое-что о "Гражданинѣ".-- Литературные юбилеи и ихъ значеніе.-- Обѣды въ честь Островскаго.-- Московскіе курьезы, новости и открытія.-- Новая драма г. Аверкіева и причины ея успѣха,-- Слово о гг. Страховѣ, Гоппе и ораторѣ изъ гор. Нѣжина.

   Съ тѣхъ поръ, какъ выработался у насъ новый, еще невиданный типъ адвокатовъ-лихачей,-- печать, а за ней и общество все чаще и чаще преслѣдуютъ злораднымъ смѣхомъ этихъ скороспѣлыхъ дѣятелей, которые конкурируютъ съ французскими камеліями своею роскошной обстановкой и щегольскими экипажами. Эти внѣшніе признаки новыхъ общественныхъ двигателей сдѣлались мишенью для всевозможныхъ остротъ и насмѣшекъ нашей фельетонной журналистики; но такъ какъ эти нападки и ограничивались только одною внѣшностью и передовыми декораціями народившагося типа людей съ адвокатскою пряжкою на фракѣ, то подобныя нападки и не достигали никакой цѣли. Нельзя же, въ самомъ дѣлѣ, потому только глумиться надъ человѣкомъ, что онъ изъ щапмиской городской кареты пересѣлъ на своего собственнаго рысака и изъ посѣтителя дешевой кухмистерской сдѣлался почетнымъ членомъ ресторановъ Дюссо и Бореля. Какое намъ дѣло до его средствъ, до его гастрономическихъ и эротическихъ наклонностей! Къ богатству людей, какъ сатира, такъ и общественная мораль, могучъ относиться критически не за одно только богатство, а за его источники. Вѣдь и Викторъ Гюго нажилъ себѣ громадное состояніе, но ямъ онъ обязанъ только своему таланту, а потому его богатство вовсе но двусмысленно.
   Другое дѣло та дорожка, которая ведетъ адвоката отъ мѣста въ щапинскомъ дилижансѣ къ собственной конюшнѣ съ кровными заводскими рысаками. Дорожка эта очень скользкая, и никакія лыжи, устроенныя изъ разныхъ благонамѣренныхъ принциповъ, долго не выдержатъ и разобьются въ дребезги отъ сокрушительныхъ соблазновъ и "благъ жизни", которые на каждомъ шагу ловятъ адвоката за полу и кричатъ ему изъ-за всѣхъ угловъ: "Рви себѣ цвѣты удовольствія и наслаждайся ихъ запахами! Лѣзетъ счастье въ карманъ, такъ не отказывайся!.."
   На такой отлогой покатости, ведущей къ золотому руку, устоять трудно. Перерожденіе совершается то быстро, то медленно, смотря по упругости тѣхъ нравственныхъ рессоръ, на которыхъ покоится адвокатская совѣсть. На первыхъ порахъ, юный птенецъ адвокатуры смотритъ на трибуппое ораторство, какъ на священнодѣйствіе и всюду, даже не безъ искренности, заявляетъ: "я могу защищать только того, кого я считаю правымъ".
   За тѣмъ птенецъ этотъ начинаетъ понемногу линять, проникаться соблазнами и съ помощью всегда готовыхъ парадоксовъ входитъ въ полюбовную сдѣлку съ своими юношескими (т. е. глупыми, по его мнѣнію) идеалами. Парадоксы быстро мѣняютъ свою физіономію въ такой послѣдовательности!
   -- Онъ правъ и я защищаю его.
   -- Онъ не совсѣмъ правъ, но и виноватъ только въ половину, и я буду его защитникомъ.
   -- Онъ совершенно виноватъ, но его испортило то общество, въ которомъ онъ жилъ; такъ пусть же это общество и оправдаетъ его, при моей помощи и т. д.
   Такимъ образомъ, пріютивъ въ своей головѣ лукаваго чертенка парадоксовъ, оперившійся и вкусившій всякихъ сладостей птенецъ трибуны, доходитъ, наконецъ, до тѣхъ геркулесовыхъ столбовъ адвокатской смѣлости, на которыхъ, какъ жаръ горитъ, лаконическая, но краснорѣчивая надпись: "ободрать надо!"
   -- Ободрать надо!-- На этомъ-то любезномъ девизѣ и останавливается "защитникъ вдовъ и сиротъ" и уже ничѣмъ не пренебрегаетъ въ искуствѣ своего обдиранія. Для оправданія своего кліента, онъ придирчивѣе и рѣзче всякаго прокурора нападетъ на противную сторону, забрасывая ее грязью и презрѣніемъ. Ободрать надо! Проникнувпіись такимъ практическимъ соображеніемъ, онъ открываетъ ежедневно свою лавочку и, по самому свойству своей спеціальности, начинаетъ смотрѣть на весь міръ подъ своимъ собственнымъ угломъ, съ своей особой, адвокатской точки зрѣнія. Какъ оцѣнщикъ аукціонной камеры, онъ прежде всего и послѣ всего, по внѣшнимъ признакамъ, взвѣшиваетъ рессурсы своихъ кліентовъ. Онъ зорко смотритъ на соболью шубу своей просительницы, на ея ливрейнаго гайдука, или гербовую карету, и не столько слушаетъ дѣло своей посѣтительницы, сколько укрѣпляетъ себя въ мысли "ободрать надо!"
   Чѣмъ легче происходитъ такое "обдираніе", тѣмъ оно дѣлается соблазнительнѣе для ловкаго откупщика трибуны; человѣческая глупость, невѣжество и неурядица общественныхъ нравовъ являются тѣмъ философскимъ камнемъ, котораго напрасно доискивались средневѣковые алхимики. Бѣдные, наивные алхимики! Просидѣвши безъ пользы всю свою жизнь за нелѣпой наукой магіи вблизи неугасаемой жаровни, они кончали тѣмъ, что сгорали живыми на кострахъ за свое безуміе. Они не вѣдали, что послѣ нихъ настанетъ вѣкъ, когда будутъ публично сжигать одни только старыя ассигнаціи въ банкахъ, когда не только химія будетъ добывать желѣзо изъ человѣческой крови, но люди съумѣютъ выжимать даже золото изъ людской глупости. Въ наше время эти алхимики, безъ сомнѣнія, бросили-бы свою магію и заклинанія и вступили на болѣе спокойное и златомъ обильное адвокатское поприще.
   -- Такъ кто-жъ въ томъ виноватъ, какъ не ваши новые суды! воскликнутъ при этомъ, пожалуй, поборники старины и старыхъ порядковъ, злорадно улыбаясь. По злорадство ихъ въ этомъ случаѣ не имѣетъ смысла. И при старыхъ порядкахъ въ нашемъ судопроизводствѣ у насъ были адвокаты, которые, не стѣсняясь, какъ теперь, гласными судебными преніями, наживали себѣ еще большія состоянія и щеголяли своими роскошными салонами и серебрянною упряжью. Не боясь общественнаго контроля, они келейно, въ тихомолку обдѣлывали свои дѣла и сходили въ могилу съ репутаціей "отцовъ и благодѣтелей". Гласность тѣмъ и сильна, тѣмъ и дорога для общества, что она держитъ подъ своимъ строгимъ присмотромъ всѣхъ общественныхъ дѣятелей, не спускаетъ ихъ съ глазъ и при случаѣ громко произноситъ свой приговоръ: "оглашенные, изыдите"! Такая публичная опека, какъ мунштукомъ, сдерживаетъ строптивыхъ и безцеремонныхъ "друзей прогресса", ну, а если случится имъ совершить какой нибудь неблаговидный курбетъ, общество, даже наше общество, съумѣетъ отнестись по заслугамъ къ подобному дѣятелю, уронившему свою репутацію. На вашихъ глазахъ совершилось недавно такое крушеніе одной адвокатской репутаціи, при чемъ справедливый приговоръ общественнаго мнѣнія былъ неумолимъ и безжалостенъ.
   Но -- да успокоюгся наши панслависты!-- люди и страсти вездѣ одни и тѣ-же. У всякого хорошаго дѣла всегда есть своя тѣневая сторона и было-бы нелѣпо опровергать самое дѣло во имя этихъ сторонъ. Не всѣ адвокаты могутъ сдѣлаться Линкольнами, Гамбеттами, но вездѣ въ Европѣ есть адвокаты, на знамени которыхъ стоитъ тоже самое: ободрать надо!.. Посмотрите, что пишутъ въ "Pall-Mall Gazette" объ этихъ обдирателяхъ: "Непосвященные часто не-понимаютъ, какъ могутъ адвокаты-соперники, только-что наговорившіе другъ другу самыхъ рѣзкихъ вещей, оспаривавшіе одинъ у другого честность и взаимно себя позорившіе безъ всякой пощады,-- какъ могутъ они послѣ процесса ѣхать домой въ одной каретѣ, обѣдать за однимъ столомъ, и оставаться отличными друзьями и самыми любезными собесѣдниками? Но дѣло объясняется очень просто: эти люди наемники, имъ платятъ за ихъ негодованіе и за ихъ пафосъ; ихъ серьезность притворна, и ихъ жаръ напускной: все дѣлаетъ гонорарій"...
   Говоря объ адвокатурѣ, въ настоящее время трудно не вспомнить процесса Мясниковыхъ, о которомъ толкуютъ еще и теперь во всѣхъ уголкахъ Россіи. Какъ туристъ, куда-бы онъ ни отправился, неизбѣжно попадаетъ въ Парижъ, такъ о чемъ-бы мы ни начинали бесѣдовать, а Мясниковскаго дѣла не минуемъ. Толки эти особенно поддерживаетъ академическая газета, которая во всѣхъ столбцахъ и всякими шрифтами является защитницей, какъ приговора по этому дѣлу, такъ и адвокатовъ братьевъ Мясниковыхъ. Многіе наивные читатели выражали свои недоумѣніи, видя какъ круто расходятся "Петербургскія Вѣдомости" съ общественнымъ мнѣніемъ въ исторіи духовного завѣщанія Бѣляева, но въ сущности недоумѣвать тутъ нечего: у органовъ, подобныхъ газетѣ г. Корша, большинство мнѣній вытекаетъ не изъ убѣжденій, а изъ соглашеніи съ разными "домашними обстоятельствами". Недавно одинъ магазинъ публиковалъ, что онъ распродается "по семейнымъ несогласіямъ". Конечно, "С.-Петербургскія Вѣдомости" не дѣлаютъ такихъ открытыхъ публикацій о причинѣ распродажи своихъ дешевыхъ мнѣній, но въ сущности многія изъ ихъ статей тоже "продаются съ публичнаго торга" по "домашнему соглашенію" редакціи. Я не говорю уже о томъ, что адвокатъ Арсеньевъ во 1-хъ, сотрудникъ этой газеты, во 2-хъ, защитникъ г. Корша по дѣлу съ Катковымъ, и, слѣдовательно, свой человѣкъ въ Петер. Вѣдомостяхъ, а своихъ кто-же даетъ въ обиду? Оставляя въ сторонѣ послѣднее соображеніе, я прихожу совершенно къ иному выводу. Мнѣ кажется все дѣло тутъ въ спиритизмѣ и въ его не малоизвѣстномъ представителѣ г. Юмѣ, который вмѣстѣ съ другимъ фокусникомъ виконтомъ де-Кастовомъ, явился въ Петербургъ для украшенія великопостнаго сезона. Да, кромѣ шутокъ, дѣло въ одномъ спиритизмѣ! Оказывается, что "Петерб. Вѣд." вѣрятъ въ эту чародѣйную науку, также какъ вѣритъ въ нее одинъ изъ адвокатовъ гг. Мясниковыхъ. Въ этой самой газетѣ ея воскресный фельетонистъ весьма серьезно разсказываетъ о разныхъ штукахъ духовъ, которые развлекали его въ одномъ домѣ, во время "представленія" г. Юма. Этотъ медіумъ до того сбилъ съ толку толковаго фельетониста Незнакомца, что онъ, по собственному заявленію, уподобился "Стряпчему подъ столомъ", потому-что, дѣйствительно, залѣзъ подъ скатерть стола, гдѣ стоялъ на колѣняхъ "въ такомъ положеніи, что могъ видѣть и поверхность стола, и все пространство подъ столомъ". Печатію сознаваясь въ такомъ граціозномъ ползаніи по полу и въ бесѣдѣ съ духами посредствомъ стучанія, Незнакомецъ ясно выразилъ, какъ Вагнеръ, свое благовѣніе къ новому заклинателю Фаусту, не выражая никакого сомнѣнія въ тайной магической силѣ знаменитаго медіума.
   Какимъ-же образомъ, послѣ такого признанія, С.-Петербургскія Вѣдомости могли отнестись съ недовѣріемъ къ другому, уже юридическому, сеансу медіума-адвоката, который въ судебной залѣ вызывалъ загробную тѣнь Бѣляева?
   Положимъ, этого призрака публика и присяжные не видали, ко что-жъ изъ этого слѣдуетъ? Вѣдь и призракъ Банко былъ видѣнъ только одному Макбету! Пусть-же не говорятъ, что сеансъ г. Языкова былъ неудаченъ, какъ-бы тамъ не глумился надъ нимъ г. Лохвицкій; пусть не удивляются, что спириты "Петерб. Вѣдомостей" защищаютъ разныхъ медіумовъ, ползаютъ подъ столами, видятъ несуществующихъ заговорщиковъ, которые ихъ сбираются "отечески посѣчь" и up. и up. Не одинъ, значитъ, В. Аскоченскій вѣритъ въ "нечистую силу".
   Въ самомъ дѣлѣ, одинъ-ли Аскоченскій въ этомъ повиненъ? "Нечистая сила" сокрушаетъ теперь очень многихъ нашихъ дѣятелей. Вспомните только "Бѣсовъ" и "Стукъ-стукъ-стукъ" и "Гражданскіе лѣса", вспомните галлюцинаціи Я. Полонскаго въ "Бесѣдѣ", которая сама есть ничто иное, какъ послѣдняя галлюцинація "древнихъ московскихъ людей", извѣстныхъ міру отъ Юрьева дня до журнала г. Юрьева. Загляните, наконецъ, въ новую "Домашнюю Бесѣду" кн. Мещерскаго и вы увидите, что вездѣ у насъ появляются бойцы, ратующіе противъ "нечистой силы" времени, которая у нихъ отнимаетъ сонъ, покой и -- увы!-- подписчиковъ.
   У одного "Гражданина", напр., что ни померъ, то новая "нечистая сила", являющаяся ему въ видѣ какого-нибудь современнаго вопроса. Постоянно скорбя то объ отсутствіи спасительныхъ наукъ въ русскомъ прогрессѣ, то о пьянствѣ и о театрѣ-Буффъ, этотъ бѣлогорячешный органъ опрокинулъ, наконецъ, свою общественную чернилицу на "нашъ женскій вопросъ". Подъ этимъ заглавіемъ въ "Гражданинѣ" появилась статья столь завывательпо-комическая, что развѣ только мертвые не расхохочутся при ея чтеніи. Въ то время какъ въ здѣшнемъ университетѣ для женщинъ открываются аудиторіи, въ это время аудиторы "Гражданина" закашливаются отъ негодованія отъ этого "столько-же противоисторическаго, какъ выражается кн. Мещерскій, сколько противоестественнаго женскаго вопроса".
   Какъ какой нибудь лейтенантъ Бѣлозоръ, герой повѣсти Марлинскаго, завывальщикъ "Гражданина", негодуетъ на то, что русская женщина хочетъ развиваться на счетъ сердца, что женщина безъ любви -- не женщина, а какое-то безполое существо, "воюющая съ самою природою." (?!) По словамъ той же кликуши, "сердце дѣвушки начинаетъ грубѣть, а мысль начинаетъ раздражаться", если эта дѣвушка станетъ учиться, а не пѣть "всѣ мы жаждемъ любви..." Воскресшій изъ гроба лейтенантъ Бѣлозоръ требуетъ отъ женщины одной -- "способности любить весь міръ таинственныхъ прелестей жены и матери", а безъ этихъ таинственныхъ прелестей спальни, при изученіи Бюхнера и Фогта, она, де-скать, разстроитъ свое здоровье и перестанетъ быть чистою голубицею.
   Рекомендуя намъ свой идеалъ чистой самки, думающей только о тайныхъ прелестяхъ брачнаго ложа, кн. Мещерскій восклицаетъ весьма необдуманно: "мы знаемъ, съ какимъ презрѣніемъ встрѣтятъ эти слова наши прогрессисты..." Полноте, сударь, баловаться! Ну, кто станетъ теперь серьезно негодовать на мнѣнія, которыя словно выходятъ со страницъ "фрегата Надежды". Довольствуйтесь пока однимъ нашимъ смѣхомъ, да и то очень рѣдкимъ. Ужь очень скучны и глуповаты всѣ словоистеченія "Гражданина". Все-таки послѣднему далеко до Аскоченскаго, который въ настоящее время прямо заявляетъ въ своей газеткѣ о скоромъ приходѣ антихриста и даже разсказываетъ весь планъ его будущихъ дѣяній. Это, по крайней мѣрѣ, смѣло и ново.
   Спиритизмомъ занимаются очень усердно и въ "Гражданинѣ", какъ его поэты, такъ и прозаики. Межъ тѣмъ, какъ критикъ и философъ Страховъ, которому "и звѣздная книга ясна, и съ которымъ морская волна разговариваетъ", вызываетъ для услажденія читателей "Гражданина" тѣни Карамзина и Ломоносова, въ тоже самое время древній поэтъ Ѳ. Т-чевъ увѣряетъ, что
   
   Въ нашъ вѣкъ отчаянныхъ сомнѣній,
   Въ нашъ вѣкъ невѣріемъ больной,
   Когда все гуще сходятъ тѣни
   На одичалый міръ земной,
   
   Въ этомъ одичаломъ мірѣ, продолжаетъ поэтъ-медіумъ, а есть уцѣлѣвшее звѣно съ великой тайною загробной". Какая это загробная тайна, онъ не досказываетъ, какъ подобаетъ всякому спириту, котораго вся сила заключается въ однихъ намекахъ и недосказываньи: пусть каждый думаетъ, что ему угодно. Загадочный лирикъ Ѳ. Т-чевъ также теменъ, какъ и другой поэтъ "Гражданина", у котораго: "ликуетъ жизнь, шумя возами" и "мольбѣ цвѣтка, мольбѣ нѣмойсвѣтило гордое не внемлетъ..." Только чуткое сердце духовидцевъ и юмовекихъ столовращателей въ состояніи понять подобный лиризмъ, а мы -- отказываемся. Нѣтъ, мы лучше будемъ читать А. Фета, который совершенно преобразился въ школѣ М. Н. Каткова и не ноетъ уже нынче про "звѣнящую даль, гдѣ за рощей, какъ мѣсяцъ, печаль", а очень прозаично толкуетъ въ Московскихъ Вѣдомостяхъ о чрезмѣрномъ распространеніи сифилиса въ деревняхъ средней Россіи. Господи! До чего, въ самомъ дѣлѣ, люди мѣняются! Поэтъ "неуловимыхъ, тонкихъ ощущеній и красотъ природы" конкурируетъ теперь, въ качествѣ корреспондента, съ земскими врачами! Это-ли не проказы все той-же "нечистой силы"?
   Всякіе юбилеи, какъ бюрократическіе, такъ и литературные устраиваются обыкновенно по прошествіи двадцати-пятилѣтней дѣятельности юбиляровъ. Для бюрократовъ, живущихъ по большей части очень продолжительно, такой срокъ, можетъ быть, и не дологъ: спокойный буржуа мирно и припѣваючи доживетъ до своего юбилея (буде такой въ честь его отпразднуютъ). Что-же касается до литературныхъ юбилеевъ, то многіе-ли изъ заслуженныхъ дѣятелей доживаютъ до серебряной 25-ти лѣтней свадьбы своей карьеры? Читатели "Дѣла", вѣроятно, помнятъ статью г. Шашкова "о русской литературѣ" съ сравнительною таблицею смертности. Изъ этой таблицы мы узнаемъ, что всѣ наши мирно-консервативные писатели, за малыми исключеніями, жили очень долго, чуть не до ста лѣтъ и могли праздновать не только 25-ти лѣтіе, но даже и полстолѣтіе своей дѣятельности. Совсѣмъ другое дѣло, когда мьт взглянемъ на плеяду нашихъ прогрессивныхъ литераторовъ: такъ или иначе, почти всѣ они умирали въ двадцатые или тридцатые года своей жизни. По забудемъ, что къ числу ихъ принадлежатъ: Кантемиръ, Добролюбовъ, Писаревъ, Грибоѣдовъ, Веневитиновъ, Вас. Майковъ, Пушкинъ и многіе другіе. При такомъ быстромъ самосгораніи, многимъ-ли изъ нихъ удавалось и удасться прожить, по обычаю, до 25-ти лѣтія своей дѣятельности? Большинству приходится умирать гораздо раньше, а потому, чѣмъ меньше у насъ такихъ тружениковъ мысли и чѣмъ короче живутъ они на бѣломъ свѣтѣ, тѣмъ скорѣе слѣдуетъ измѣнить бюрократическій обычай и срокъ для юбилейныхъ праздниковъ. Ужь если мы такіе охотники до разныхъ торжествъ съ рѣчами и тостами, такъ намъ нечего, право, дожидаться такой продолжительной выслуги лѣтъ. Прошло десять, пятнадцать лѣтъ плодотворной дѣятельности,-- чего-же больше дожидаться?!-- Устраивайте юбилеи и чествуйте на нихъ своихъ любимыхъ писателей, пока они не сошли въ могилу. Не заупокойныхъ-же обѣдовъ дожидаться!
   Разумѣется, мы отъ души желали-бы, чтобъ всѣ наши дѣятели, подобно А. Н. Островскому, сами могли присутствовать на юбилейныхъ торжествахъ, въ честь ихъ устраиваемыхъ, но вѣдь "рѣка временъ" находится не въ нашей власти. Праздникъ-же, данный нашему извѣстному драматургу, происходилъ, какъ извѣстно, почти въ одно и тоже время въ Москвѣ и въ Петербургѣ. Бѣлокаменная Москва трояко отпраздновала юбилей автора "Грозы", въ клубѣ любителей, въ обществѣ любителей россійской словесности и, наконецъ, на обѣдѣ нѣкоторыхъ представителей московскаго купечества, которые называютъ А. Островскаго "своимъ", "купеческимъ писателемъ". Для характеристики московскихъ нравовъ нужно замѣтить, что послѣдній обѣдъ сперва предполагалось устроить въ залѣ купеческаго клуба, но къ обѣду требовалась музыка, а между тѣмъ по правиламъ клуба въ стѣнахъ послѣдняго музыка въ теченіе поста запрещается. Такимъ образомъ, пришлось искать другой залы для пиршества.
   Состоялся обѣдъ Островскому и въ Петербургѣ въ залѣ собранія художниковъ, но нужно сказать правду, состоялся не совсѣмъ удачно. Начать съ того, что самъ юбиляръ не присутствовалъ на обѣдѣ, но вмѣсто его былъ поставленъ акварельный портретъ виновника праздника. Затѣмъ, восьми-рублевая трапеза прошла, какъ и слѣдовало ожидать, скучно и вяло; были тосты, но никакихъ рѣчей, никакихъ спичей. Многіе за это негодовали, но, по нашему мнѣнію, подобная сдержанность представителей печати -- очень знаменательна: мы, кажется, уже пережили горячку безпардонной обѣденной болтовни и безцѣльнаго юбилейнаго ораторства, на которую мы такъ мало скупились прежде. Многіе очень хорошо стали понимать, что иногда и молчаніе бываетъ краснорѣчивѣе всякихъ словъ.
   По многимъ, весьма понятнымъ причинамъ наши общественные литературные обѣды и сборища никоимъ образомъ не могутъ имѣть характера единодушнаго семейнаго праздника: всѣ въ разладѣ, всѣ на ножахъ другъ съ другомъ, почему всякое дружелюбіе и примиреніе почти вовсе невозможно, да и никто не стремится къ нему. Кромѣ того не нужно забывать, что "братья-писатели" присутствовали на обѣдѣ Островскаго въ качествѣ гостей, потому-что иниціатива обѣда шла не отъ литературы, а отъ клуба артистовъ, гдѣ, какъ извѣстно, литераторовъ и художниковъ гораздо меньше, чѣмъ разныхъ юристовъ и стряпчихъ, архитекторовъ, чиновниковъ и черкеса ихъ офицеровъ. Какія-же тутъ могли быть рѣчи и спичи? Нашелся только одинъ посѣтитель,-- да простятъ его боги!-- проговорившій гдѣ-то втихомолку такое кадетское четверостишіе:
   
   Островскій тѣмъ великъ,
   И славны тѣмъ его предъ обществомъ заслуги,
   Что въ глубину души народа онъ проникъ,
   И всѣмъ намъ показалъ тамъ скрытые недуги.
   
   Кто-то, услыхавъ этотъ убогій экспромтъ, поспѣшилъ его поправить слѣдующимъ замѣчаніемъ.
   
   Островскій тѣмъ великъ отъ могъ до головы,
   Что къ намъ не захотѣлъ пріѣхать изъ Москвы.
   
   Итакъ, за отсутствіемъ юбиляра и обѣденныхъ спичей, гостямъ пришлось довольствоваться "раковой похлебкой", щами "кухарки Карцевой" и тостами съ обычными музыкальными тушами.
   Чего-же, господа, вамъ епіе надо? Только одинъ юбилей М. П. Погодина прошелъ въ Москвѣ съ большимъ шумомъ и даже съ битьемъ окопныхъ стеколъ, и только, вѣроятно, подъ вліяніемъ этихъ шумныхъ овацій Михаилъ Петровичъ проговорилъ недавно въ полемикѣ съ Н. И. Костомаровымъ свою знаменитую фразу: "Подадутъ умереть мнѣ спокойно!"
   По случаю политехнической выставки въ Москвѣ готовится цѣлый рядъ торжествъ, идутъ разныя. постройки и сооруженія, а домовладѣльцы, пользующіеся всякимъ случаемъ, избавляютъ на квартиры двойныя цѣны. Выходитъ, что бѣднякамъ всякое городское торжество и увеселеніе солоно приходится...
   На политехническую выставку москвичи ожидаютъ пріѣзда депутатовъ отъ братьевъ-славянъ", которымъ уже знакомы московское радушіе и щедроты. Для ихъ пріѣзда московская дума отпустила три тысячи рублей, не говоря уже о тѣхъ двадцати тысячахъ, посланныхъ москвичами въ прошломъ году австрійскимъ славянамъ...
   Если Москва такъ щедра къ своимъ заграничнымъ друзьямъ, то нужно думать, что она не забываетъ и о жителяхъ московскихъ, которые ей приходятся тоже единокровными "братьями-славянами"; послѣ этого нужно предполагать, что сама она совершенно устроила свой бытъ, свои школы и водопроводы, мостовую и уличное освѣщеніе. На дѣлѣ-же оказывается, что посылая свои чеки братьямъ-чехамъ, Москва и донынѣ живетъ,* какъ большая деревня, и о своемъ собственномъ благоустройствѣ и порядкѣ нисколько не заботится. Всего лучше доказала это послѣдняя московская однодневная перепись населенія, которая выяснила намъ, что въ Москвѣ долгое время пропадало безъ вѣсти -- шутка сказать!-- триста тысячъ жителей!!.. но послѣдней переписи въ ней G12 тысячъ населенія, т. е. вдвое болѣе, чѣмъ значилось въ старыхъ спискахъ. Я вѣдь въ Москвѣ никогда не случалось такихъ проваловъ, какъ въ несчастной Шемахѣ!...
   Кромѣ трехъ-сотъ тысячъ вновь открытыхъ московскихъ жителей. Москва сдѣлала еще другое, чуть-ли не важнѣйшее открытіе: она неожиданно узнала, что въ ея стѣнахъ обитаетъ великій русскій драматургъ, г. Аверкіевъ, котораго новая драма "Каширская старина" сдѣлалась любимой пьесой нынѣшняго московскаго сезона. Это новое произведеніе г. Аверкіева, если вѣрить слухамъ, дѣйствительно имѣло самый блистательный успѣхъ на московской сценѣ, чему мы, впрочемъ, не удивляемся; прочтя драму въ "Русскомъ Вѣстникѣ". Не только въ Москвѣ, но даже въ Петербургѣ всѣ пьесы съ свадебными пѣснями и похоронами, крестинами или конными представленіями всегда имѣли успѣхъ у того разряда публики, которая называется "воскресной". "Русская Свадьба" и "Чиновникъ, попавшій въ адъ" пользуются не меньшей любовью зрителей этого сорта. Кромѣ того, однако, нужно отдать полную справедливость мозаическому умѣнью автора "Каширской старины"; онъ ухитрился сшить свою драму изъ самыхъ разнохарактерныхъ сценическихъ лоскутьевъ, гдѣ есть всего по немножку. Въ "Каширской старинѣ" вы встрѣчаете разомъ пародію на Шекспира и Кукольника, на Островскаго и Константина Масальскаго; передъ вами словно мѣшаются выдержки изъ "Юрія Милославскаго" и "Короля Лира", изъ "Діагора" Василія Алферьева и изъ "Воеводы". И все это спародировано и собрано въ кучу не на смѣхъ, какъ пародируетъ въ своихъ опереткахъ Оффенбахъ, но безъ всякой улыбки, совершенно серьезно, словно и въ самомъ дѣлѣ написана бытовая оригинальная драма изъ древне-русской жизни. Какъ хотите, а безъ извѣстной ловкости и умѣнья никто не смастеритъ подобной арлекинады, имѣвшей въ Москвѣ большой успѣхъ, хотя въ пьесѣ и нѣтъ битвъ и конныхъ всадниковъ, какъ въ "Новгородцахъ въ Ревелѣ". Итакъ, Москва завоевала у Петербурга г. Аверкіева, и мы должны пробавляться однимъ только г. Лейкинымъ. Какъ-же намъ не завидовать?
   Москва не только ни въ чемъ не отстаетъ отъ своей "младшей столицы", но даже во всемъ насъ перещеголять ухитряется, придавая, разумѣется, всему свой особый отпечатокъ и запахъ. Едва въ Петербургѣ открылись публичныя чтенія въ такъ называемомъ "Соляномъ городкѣ", какъ Москва поспѣшила устроить у себя особенный славянскій базаръ, гдѣ съ великаго поста открылись лекціи, да еще какія -- не нашимъ чета! По одному выбору предметовъ для чтенія можно судить о суздальской пестротѣ этихъ московскихъ бесѣдъ. М. Погодинъ читалъ на нихъ "О началѣ Москвы и ея дальнѣйшемъ распространеніи", профессоръ Любимовъ "О мірѣ звуковъ", докторъ Воиновъ "Объ устройствѣ глаза", а Нилъ Поповъ о томъ "Какъ женился Іоаннъ III на греческой царевнѣ"... Москвѣ для этихъ чтеній только недостаетъ одного г. Страхова, котораго она напрасно не выпроситъ у Петербурга хоть на подержаніе. Намъ пришла эта мысль въ голову при чтеніи послѣдней статьи г. Страхова въ "Зарѣ", который хочетъ доказать всѣмъ реалистамъ, что мифъ о громовой стрѣлѣ Перуна или Юпитера гораздо толковѣе всякаго научнаго объясненія грома и молніи. "Положимъ, говоритъ г. Страховъ, какого-нибудь человѣка убило громомъ. Во времена суевѣрій подумали-бы, что этого человѣка за какую-нибудь вину поразила кара всевидящаго божества... Теперь мы знаемъ, что все это не вѣрно, но новое понятіе о фактѣ не заключаетъ въ себѣ ничего радостнаго. (А въ первомъ, дикомъ объясненія грома, какая-же радость заключается?). Старое понятіе есть полное рѣшеніе дѣла (?!); старое не вѣрно, ко совершенно ясно (что за чушь такая! Можетъ-ли "невѣрное" быть "яснымъ"?), новое вѣрно, но приводитъ васъ въ совершенное недоумѣніе...
   Изъ этого приходится сдѣлать единый выводъ: къ чорту физика и всякое научное знаніе и да возвратятся времена суевѣрія и темнаго невѣжества!.. Отличный мотивъ для лекціи въ московско-славянскомъ базарѣ. Г.г. москвичи, вызывайте-же къ себѣ г. Страхова! Мы вамъ уступимъ его даромъ, съ благотворительною цѣлью освобожденія петербургской журналистики отъ подобныхъ гостомысловскихъ публицистовъ. Однако, не всѣ петербургскіе издатели, "особенно изъ иностранныхъ," даютъ, подобно издателю "Зари" г-ну Кашпиреву, такую волю своимъ сотрудникамъ: пиши, дескать, что въ голову взбредетъ, я твоему нраву не препятствую. Другой невскій дѣятель, а именно г. Гошіе, издающій какой-то журналъ съ картинками, выкройками и стихотвореніями, обращается съ своими бѣдными сотрудниками съ такою прусской строгостью, что, при видѣ сотрудницы, закурившей папиросу въ его конторѣ, призываетъ полицейскаго для ея обузданія, восклицая при этомъ: Chacun est roi chez soi!" Положимъ, мировой судья оштрафовалъ этого "нѣмецкаго человѣка", столь нелюбезнаго къ своимъ русскимъ помощникамъ, но изъ этаго еще не слѣдуетъ, чтобъ "нѣмецкій человѣкъ" на всегда смирился духомъ, а потому въ его обществѣ или конторѣ совѣтуемъ всѣмъ, въ видахъ осторожности, сперва спрашивать: "Позвольте, г. Гоппе, понюхать табаку, или закурить папироску".
   Да, что городъ, то норовъ, что деревня, то обычай. Межъ-тѣмъ, какъ въ Петербургѣ нѣмецкіе выходцы-издатели держатъ въ такомъ страхѣ своихъ сотрудниковъ, въ г. Нѣжинѣ, какъ сообщаетъ "Новое Время", даже мѣстные адвокаты смотрятъ на иностранцевъ съ большею независимостью взгляда и даже жестикуляціи. Одинъ изъ такихъ адвокатовъ, играя въ нѣжинскомъ клубѣ въ карты съ учителемъ французскаго языка въ тамошней гимназіи, поссорился и прибилъ послѣдняго. Обидчика притянули къ суду и вотъ тутъ-то развернулся адвокатъ и показалъ блестящія способности защитника.
   -- Противозаконное дѣйствіе, началъ ораторъ,-- совершено мною подъ вліяніемъ аффекта проигрыша (каковъ адвокатскій апломбъ?) Битье учителей-иностранцевъ есть дѣйствіе, если не похвальное, то, по крайней мѣрѣ, терпимое, ибо они на родинѣ занимались ремесломъ портныхъ и сапожниковъ слѣдовательно съ такими людьми нечего церемониться.-- Далѣе ораторствовалъ нѣжинскій краснобай, что, какъ русскій подданный, онъ заслуживаетъ большого снисхожденія, чѣмъ его противникъ, турецкій подданный, привыкшій уже къ палочнымъ ударамъ, употребляемымъ на его родинѣ."
   Подобное изумительно-нахальное вранье провинціальныхъ "ходебщиковъ по дѣламъ" очень поучительно и для столичныхъ адвокатовъ. Послѣднимъ не безполезно узнать и подумать объ этихъ "юридическихъ молодцахъ", дерущихся подъ вліяніемъ "аффекта проигрыша". По нашему мнѣнію, такая самозащита не менѣе безобразна защиты ночного разбоя г. Стольчани, защиты, которую взялъ на себѣ въ Москвѣ князь Урусовъ. Какъ вы думаете, читатель?

L'homme qui rit.

"Дѣло", No 4, 1872

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru