Милюков Павел Николаевич
Большевизм, социализм и демократия

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   П. Н. Милюков: "русский европеец". Публицистика 20--30-х гг. XX в.
   М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. -- (Люди России).
   

БОЛЬШЕВИЗМ, СОЦИАЛИЗМ И ДЕМОКРАТИЯ

   Мы заметили вчера, что спор между социалистами и "социалистоедами" обыкновенно не доходит до существа вопроса. Прежде всего, кто хочет доказать слишком много, ничего не доказывает. Нападая на "социализм" вообще, нельзя доказать ничего просто потому, что "социализм" -- слишком широкое понятие, вмещающее в себе самые различные и даже противоположные оттенки. Так наши предки нападали на "красных", "либералистов" или "фармазонов". Затем, нападение не может быть доказательным, если, оставляя в стороне существо учения, оно принимается доказывать, например, что социалисты не признают заповеди "не укради". Подобного рода нападки больше характеризуют тех, кто нападает, чем тех, на кого нападают.
   С другой стороны, и защита социалистических позиций недостаточна, если она ограничивается бранчивыми ответами на фельетонную полемику, или принимает бой на тактических позициях, оставляя в стороне принципы, осуществлению которых призвана служить та или другая тактика. Так, например, недостаточно ответить на указание близости большевизма к социализму тем соображением, что большевизм контрреволюционен, а следовательно, социалистичен.
   Принципиальная критика социализма как такового,-- всякого социализма,-- лицом, не исповедующим социалистических доктрин, конечно, представляет мало публицистического интереса. Тактическая же и практическая критика социализма с точки зрения его "трагического опыта", как ставит вопрос "Руль" {"Руль" -- эмигрантская газета демократической ориентации, выходила в 1920-1931 гг., основана Н. Гессеном, А. Каминкой и В. Набоковым.}, не может быть критикой всякого социализма. С точки зрения буржуазной демократии публицистическая критика социализма может основываться на одном критерии: может ли социализм данного типа быть полезен развитию демократии или, напротив, он вреден для демократии?
   Никто, конечно, не сомневается, что большевизм вреден для демократии, как и демократия вредна для большевизма. В этом признании заключается основная сущность самого большевизма. Сам большевизм отрицает демократию -- как организованное господство большинства, ибо большевизм сводится к попытке осуществить социализм путем захвата государственной власти представителями -- действительными или самозваными -- пролетарского меньшинства.
   Вопрос, следовательно, сводится к тому, в какой степени остальные течения социализма тоже отрицают демократию -- и что они под ней разумеют: демократию ли вообще или только ту часть демократии, которая разделяет социалистические воззрения? Поскольку эти течения отрицают демократию или подразумевают под нею только пролетарские классы, поскольку, очевидно, их тактика (не предрешая вопроса об их доктрине) сродни тактике большевизма и принципиального различия между ними проведено быть не может.
   Что такие течения есть, доказывается простой фактической справкой. Разверните последний номер "Социалистического вестника" {Социалистический вестник -- журнал, издававшийся Делегацией Российской социал-демократической партии в 1921-1965 гг.} и прочтите статью Мартова. Мартов отвечает своим критикам, г.г. Кучину и Аронсону, пытавшимся свести "тактические расхождения среди русских социал-демократов" к различному пониманию степени близости мировой революции. Нет, отвечает Мартов -- и отвечает правильно -- различие существовало гораздо раньше, чем неудача германской революции пролила свет на этот вопрос. Уже на партийном съезде в декабре 1917 года тактическое расхождение между правым и левым крылом партии оказалось очень глубоким. "Политике соглашательства -- т.е. борьбе за восстановление единого (с большевиками) революционного фронта рабочих и крестьян правое крыло противопоставило политику союза с буржуазией в целях восстановления попранной большевиками демократии... В этот именно период -- до германской революции -- разыгралась наиболее ожесточенная борьба внутри партии: вступление Майского в правительство Комуча {Комуч -- Комитет членов Учредительного собрания -- создан как альтернатива большевистскому правительству 8 июня 1918 г. в Самаре.}, бурный протест правых против исключения его из партии Центральным Комитетом, протесты против исключения из партии участников Ярославского восстания {Ярославское восстание -- антибольшевистское выступление 6-21 июля 1918 г. в г. Ярославле под руководством Союза защиты Родины и свободы, возглавляемого Б. В. Савинковым.}, Дюшена и Савинкова, участие в Симферопольском земско-городском совещании {Симферопольское земско-городское совещание -- совещание, в подавляющем большинстве состоявшее из социалистов, прошедшее в ноябре 1918 г. в г. Симферополь, на котором было принято решение о совместных действиях с Добровольческой армией.}, раскол петербургской организации и т.д., и т.д. Процесс разделения партии на два крыла уже закончился, когда наступила германская революция". Далее следует указание, что левое крыло, с одной стороны, не стало принципиально на почву "власти советов", но с другой -- не соглашалось и с "противной фракцией -- восстановить коалицию с буржуазией на том простом основании, что ежели мы признали революцию буржуазной, то во главе ее должны стоять буржуа". Так как, однако, осталось неясным, каким образом "во главе" буржуазной республики могут стоять социалисты, не приемлющие коалиции, то позиция левого крыла оказалась весьма затруднительной. С одной стороны, оно "всегда стояло на почве демократической республики", с другой -- тоже всегда -- выдвигало лозунг "от н-с-ов до большевиков" (т.е. с исключением несоциалистической демократии).
   Здесь в среде меньшевиков повторилась та же история, которая за полтора десятка лет тому назад произошла в целой партии: разделение на левое крыло (тогда это были большевики) и правое (меньшевики). Только в то время основание для разделения было более ясно: ушли те, кто не признавал возможности дойти до социализма мимо демократии, путем насильственного захвата власти меньшинством. А как дойти до социализма иначе? Неизбежную альтернативу очень отчетливо рисует Каутский в последней книге ("От демократии к государственному рабству" {Русское издание: Каутский К. От демократии к государственному рабству. Берлин, 1922.}). Это -- получение власти демократическим путем -- постановлением большинства парламента.
   Трагедия социализма заключается в том, что для него зараз и неизбежен, и невозможен выбор между этими двумя решениями. Большевизм доказал теперь наглядно, что осуществление социализма путем насилия меньшинства ведет только к бюрократической диктатуре и к разрушению самих основ того производственного процесса, на развитии которого только и основывается надежда на осуществление социализма. А демократический путь -- мирного введения социализма социалистическим большинством палаты -- явно маловероятен -- и, во всяком случае, слишком уж длителен. Для несоциалиста ничего ужасного не представляет вывод, что, стало быть, введение социализма вообще невозможно, если оно неосуществимо ни революционным, ни мирным путем. Социалист, за редким исключением, с этим выводом примириться не может. И ему приходится колебаться между двумя полярными решениями, одинаково внутренне противоречивыми: революционным, логически ведущим к большевизму, и эволюционным, логически ведущим к сотрудничеству с буржуазией в интересах демократии, а не социализма. Попытками скрыть от себя эти внутренние противоречия полны статьи представителей обоих флангов социализма. Но, оставаясь в строгих пределах социализма, выход из противоречий найти невозможно.
   Наш вывод из этих соображений, прежде всего, тот, что ни исторически, ни логически отрицать связь социализма с большевизмом -- невозможно. Связь эта и отрицается преимущественно из тактических соображений. Как выражается нью-йоркский сотрудник "Зари" в последнем номере этого журнала, "своей политикой кровавой диктатуры большевики скомпрометировали самую идею социализма и надолго оттолкнули широкие массы демократии от всяких социалистических экспериментов... Для всякого, не ослепленного узкопартийными догмами, ясно, что программа, выдвигаемая, например, П.Н. Милюковым и его сторонниками, в гораздо большей степени соответствует чаяньям и надеждам современной России, чем платформа меньшевиков... Возможно, что народится в России новая крестьянско-демократическая партия, за которой пойдут массы. Но одно несомненно: новая партия по духу своему будет гораздо ближе к идеям П.Н. Милюкова, Е. Кусковой или С.С. Маслова, чем к идеям Л. Мартова или В.М. Чернова".
   Другой вывод, практического свойства, который можно сделать из всего сказанного, заключается в том, что часть социализма, отталкиваемая от большевизма по существу, неизбежно приближается к чисто демократической постановке не только тактики, но и доктрины. Только что приведенный автор делает этот вывод в таких словах.
   
   Последние новости. 1923, 31 января 176
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru