Манн Ипполит Александрович
Общее благо

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Комедия в четырех действиях и пяти картинах.

   

ОБЩЕЕ БЛАГО

КОМЕДІЯ ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ДѢЙСТВІЯХЪ И ПЯТИ КАРТИНАХЪ.

   

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

   КНЯЗЬ ХОТОВСКІЙ.
   КНЯГИНЯ ХОТОВСКАЯ, его жена.
   КНЯЖНА ЛИЗА, ихъ дочь.
   СТЕПАНЪ НИКОЛАЕВИЧЪ ПАНИЩЕВЪ, капиталистъ.
   СОЛОМЦЕВЪ, важное лицо въ губерніи.
   ЛЕВЪ ИВАНОВИЧЪ БЫЛИМОВЪ, отставной чиновникъ.
   НИКОЛАЙ ЛЬВОВИЧЪ БЫЛИМОВЪ, его сынъ, землевладѣлецъ.
   СЕМЕНЪ СЕМЕНОВИЧЪ БОМБИКОВЪ, прожившійся землевладѣлецъ.
   БОРОДЕЕВЪ, землевладѣлецъ.
   ВИЗИГИНЪ, служащій по акцизу.
   КЛИНЦОВЪ, редакторъ Городскаго Листка.
   ИЛЬЯ ТЕРЕНТЬЕВИЧЪ ШЕЛЕМИШЕВЪ, разбогатѣвшій подрядчикъ.
   НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА, его жена.
   СТЕПАНЪ, лакей Былимовыхъ.
   Слуга князя Хотовскаго.

Дѣйствіе въ провинціи.

   

ДѢЙСТВІЕ I.

Гостиная въ квартирѣ князя Хотовскаго. Входная дверь въ серединѣ. Двѣ двери во бокамъ: одна налѣво, въ кабинетъ князя, другая направо, во внутренніе покои. Комната убрана роскошно и со вкусомъ.

   

ЯВЛЕНІЕ I.

КНЯГИНЯ ХОТОВСКАЯ и БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

(Княгиня стоитъ у окна направо и смотритъ пристально на улицу, держа руку надъ глазами. Былимовъ-отецъ сидитъ возлѣ противоположнаго окна и читаетъ газету.)

КНЯГИНЯ.

   Левъ Иванычъ! а вѣдь никого не видать. Никто не ѣдетъ. Неужели до сихъ поръ собраніе не кончилось?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Да вы кого ждете?
   

КНЯГИНЯ.

   Какъ кого! Депутатовъ, избранныхъ въ собраніи для того чтобы просить моего мужа остаться въ должности. Вѣдь князь отказался отъ новаго избранія.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Напрасно ждете.
   

КНЯГИНЯ.

   Какъ напрасно? Что вы! Точно князь дорожитъ этой должностью! А нуженъ онъ для нихъ, такъ пусть цѣнятъ его, пусть дорожатъ имъ, пусть просятъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Просить не станутъ.
   

КНЯГИНЯ.

   Какъ не станутъ! Вы удивительный человѣкъ, Левъ Иванычъ; у васъ страсть спорить, и вы какъ заладите одно, такъ васъ ничѣмъ не собьешь. Я замѣчаю, для васъ точно составляетъ какое-то особенное удовольствіе говорить мнѣ непріятности.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Гм! никакого удовольствія.
   

КНЯГИНЯ.

   Нѣтъ, нѣтъ. Именно мнѣ. Я это знаю. Впрочемъ, я уже привыкла къ тому чтобы получать отъ всѣхъ, рѣшительно отъ всѣхъ, только однѣ непріятности. Я уже не жду ничего другаго.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Что жъ тутъ непріятнаго? Вы говорите мнѣ что вашего мужа будутъ просить....
   

КНЯГИНЯ (перебивая).

   Ну да, а вы мнѣ отвѣчаете не будутъ, не будутъ, не будутъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Странно, не могу же я говорить противъ своихъ убѣжденій, а я убѣжденъ что вашего мужа просить не будутъ.
   

КНЯГИНЯ (съ горячностію).

   Ну, вотъ, вы опять! Почему же не будутъ? Почему же не будутъ? Скажите на милость, почему же не будутъ?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Да что за благодать служба вашего мужа чтобъ ей ужь такъ особенно дорожили?
   

КНЯГИНЯ.

   Однако мой мужъ князь.... князь Хотовскій.... старинной фамиліи.... одно изъ почетнѣйшихъ лицъ въ губерніи. Стало-быть, надо цѣнить что такое лицо взяло на себя подобную неблагодарную службу, тѣмъ болѣе что съ этою службой соединено званіе почетнаго попечителя страннопріимнаго дома. Вы воображаете что очень весело возиться съ этими грязными призрѣнниками?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Да, дѣйствительно, князь содержитъ ихъ грязно.
   

КНЯГИНЯ.

   Не въ батистовыхъ же маншетахъ водить этихъ мужиковъ, или въ англійскихъ пиджак^хъ! Они должны быть довольны и тѣмъ что хоть какъ-нибудь одѣты.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Кормятъ ихъ Богъ знаетъ какъ.
   

КНЯГИНЯ.

   Ахъ, Боже мой! Тамъ больше все такой народъ который радъ каждой коркѣ хлѣба, потому что безъ богадѣльни они умерли бы съ голоду. Почти всѣ увѣчные, слѣпые....
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Такъ вы думаете что со-слѣпу они не разберутъ что ѣдятъ. Князь довѣрился этому плуту смотрителю, Прижицкому, который въ глаза его надуваетъ.
   

КНЯГИНЯ.

   Да, да, это правда. Я князю всегда говорила что онъ слишкомъ довѣряетъ Прижицкому; а что будете дѣлать? Онъ меня не слушаетъ, каждый такой разговоръ кончается только непріятностями для меня. И я терплю, я терплю, я покоряюсь.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   А между тѣмъ въ городѣ давно идутъ толки о безпорядкахъ въ богадѣльнѣ, эти толки попали и въ печать, да еще съ разными выдумками, грязными сплетнями, клеветами.
   

КНЯГИНЯ.

   Да, да, теперь всѣ помѣшались на искорененіи злоупотребленій, на возвышенныхъ цѣляхъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Какія тутъ возвышенныя цѣди! Просто интрига, самая грязная, гадкая интрига. Шелемишевъ всѣхъ закормилъ и запоилъ, ну, и придрались къ разнымъ возвышеннымъ цѣлямъ. Хотятъ столкнуть князя чтобы посадить на его мѣсто какого-нибудь своего пріятеля, который будетъ еще во сто кратъ хуже.
   

КНЯГИНЯ.

   Да, да. Въ самомъ дѣлѣ, ужасно подумать что дѣлается теперь. Какая разница какъ вспомнишь наше время!
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Что жь наше время! Та же гадость, только въ другомъ видѣ; дурныхъ людей всегда было довольно.
   

КНЯГИНЯ.

   Такъ вы полагаете что не будутъ просить?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Не только полагаю, но вполнѣ увѣренъ.
   

КНЯГИНЯ.

   Да, да, это можетъ быть. Я сама говорила князю чтобъ онъ не отказывался. Это все друзья, ложные друзья князя; они посовѣтовали ему отказаться чтобы вѣрнѣе сохранить за собой должность. Ты, говорятъ, откажись, а мы тебя все-таки выберемъ, несмотря на твой отказъ. Это будетъ для тебя тріумфъ, должный реваншъ за нанесенныя тебѣ оскорбленія.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   И охота князю держаться такъ за эту должность.
   

КНЯГИНЯ.

   Ахъ, голубчикъ, Левъ Иванычъ, князь ей и не дорожитъ, совсѣмъ не дорожитъ, онъ и самъ радъ бы бросить эту проклятую должность.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Ну, такъ что же?
   

КНЯГИНЯ.

   Теперь нельзя, нельзя, невозможно. Надо непремѣнно, во что бы ни стало, остаться.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Почему же это?
   

КНЯГИНЯ.

   Есть, есть важныя причины. (Со вздохомъ.) Ахъ! я ужь столько, столько горя вынесла въ свою жизнь, и теперь такъ и ждешь, такъ и ждешь опять. У меня просто сердце не на мѣстѣ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Никакихъ я важныхъ причинъ не знаю. Еслибы было что-нибудь, то князь навѣрно сказалъ бы мнѣ: мы съ нимъ такъ коротки.
   

КНЯГИНЯ.

   Многое нельзя говорить никому, никому нельзя.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (махнувъ рукой).

   Ну, вотъ ужь вы куда! Что-то вамъ тамъ показалось, какъ-нибудь не поняли, а ужь вы сейчасъ....
   

КНЯГИНЯ (обидчиво).

   Ну, да, конечно, я слишкомъ глупа, я ничего не понимаю; я такъ и знала что вы это скажете. Ну, что жъ, я буду молчать, буду.... Ахъ! кто-то пріѣхалъ. (Подбѣгая къ окну.) Это Панищевъ, Панищевъ. Отъ него все сейчасъ узнаемъ. (Бѣжитъ къ средней двери.)
   

ЯВЛЕНІЕ II.

Тѣ же и КНЯЖНА; затѣмъ ПАНИЩЕВЪ.

(Княжна выходитъ слѣва и идетъ чрезъ сцену къ боковой двери направо.)

КНЯГИНЯ (останавливая ее).

   Lise! Lise! куда ты? Останься.
   

КНЯЖНА (подходя къ ней).

   Что вамъ угодно?
   

КНЯГИНЯ.

   Останься, останься, я тебѣ говорю. Панищевъ пріѣхалъ.
   

КНЯЖНА.

   Такъ что жь? Какое мнѣ до него дѣло?
   

КНЯГИНЯ.

   А если я хочу чтобъ ты осталась. Что ты отъ него бѣгаешь? Онъ тебя не съѣстъ. Слышишь, я тебѣ приказываю остаться.
   

КНЯЖНА (съ неудовольствіемъ).

   Извольте, я останусь.
   

КНЯГИНЯ.

   Гм! просто срамъ, срамъ, точно дура какая. (Устремляясь на встрѣчу Панищеву). Ah! bonjour, bonjour, mon cher Panistcheff! Ну, что? Ну, что? Говорите скорѣе.
   

ПАНИЩЕВЪ
(пожимая ей руку и низко кланяясь. Подъ мышкой у него свертокъ бумаги.)

   Вашему сіятельству мое почтеніе. (Княжнѣ, тоже съ низкимъ поклономъ) Bonjour, princesse! (Княжна отвѣчаетъ на его поклонъ едва замѣтнымъ движеніемъ головы)
   

КНЯГИНЯ.

   Ну, что жь? Говорите. Не мучьте меня.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Что такое?
   

КНЯГИНЯ.

   Я спрашиваю что князь? Выбранъ? Выбранъ?
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Не знаю, ничего не знаю.
   

КНЯГИНЯ.

   Да вѣдь вы оттуда? Вы тамъ были? Вы были въ собраніи?
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Я? Нѣтъ. Къ чему же мнѣ тамъ быть? Я не имѣю права присутствовать; я еще не введенъ во владѣніе имѣньемъ которое покупаю здѣсь. Еще не исполнены всѣ формальности.
   

КНЯГИНЯ.

   Ахъ, Боже мой, какъ это досадно! У насъ все формальности да формальности. Ни отъ кого не добьешься толку. По крайней мѣрѣ, не слыхали ли вы чего-нибудь?
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Ничего не слыхалъ.
   

КНЯГИНЯ.

   Ахъ, какіе же вы!
   

ПАНИЩЕВЪ.

   О, не безпокойтесь; князь навѣрно будетъ выбранъ, навѣрно. Повѣрьте, что все само собой устроится къ наилучшему. А пока позвольте вамъ, княжна, вручить вотъ это. (Подаетъ княжнѣ свертокъ,)
   

КНЯЖНА (не принимая свертка).

   Это что значитъ?
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Помните, въ воскресенье вы сказали за обѣдомъ что желали бы имѣть нѣсколько новѣйшихъ романсовъ. Въ тотъ же вечеръ дана была мною въ Петербургъ телеграмма къ моему коммиссіонеру....
   

КНЯЖНА.

   Напрасно вы давали телеграммы. Благодарю. Я не приму этого подарка.
   

КНЯГИНЯ (строго).

   Lise!
   

ПАНИЩЕВЪ (нѣсколько сконфуженный).

   Однако, позвольте, почему же?
   

КНЯЖНА.

   Очень просто, потому что я не имѣю никакого повода принимать подарки отъ постороннихъ лицъ.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Во первыхъ, это не подарокъ; это совершенные пустяки, un petit rien.
   

КНЯГИНЯ.

   Lise, ты не понимаешь что Степанъ Николаичъ больше ничего какъ хотѣлъ сдѣлать любезность....
   

КНЯЖНА.

   Я ничѣмъ не заслужила любезности со стороны Степана Николаича, а потому онъ можетъ давать своей любезности другое назначеніе, помимо меня.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Княжна постоянно меня будируетъ за что-то. Во всякомъ случаѣ я надѣюсь что рано или поздно она смилуется, а потому оставляю эти ноты въ ея распоряженіи. (Кладетъ ноты на столъ.) А я пройду къ князю. Pardon. (Уходитъ на лѣво.)
   

ЯВЛЕНІЕ III.

Тѣ же, кромѣ ПАНИЩЕВА.

КНЯГИНЯ (всплеснувъ руками).

   Lise! Lise! Lise! какъ ты себя ведешь! Опомнись! Что ты дѣлаешь! Что ты дѣлаешь! Какъ ты обращаешься съ нимъ!
   

КНЯЖНА (горячо).

   Онъ мнѣ надоѣлъ, я не могу его видѣть.
   

КНЯГИНЯ.

   Это что ещё?
   

КНЯЖНА.

   Этотъ человѣкъ не хочетъ гонять что онъ для меня невыносимъ. Онъ меня измучилъ своею навязчивостью.
   

КНЯГИНЯ.

   Навязчивостью! Ты ему нравишься, и онъ имѣетъ на тебя
   

КНЯЖНА.

   Вотъ этого-то я и не хочу чтобъ онъ имѣлъ виды, чтобъ онъ хотя одну минуту могъ подумать что я соглашусь выйти за него замужъ.
   

КНЯГИНЯ (вспыльчиво).

   А не будешь соглашаться, моя милая, такъ тебя заставятъ.
   

КНЯЖНА.

   Никто, никто не можетъ меня заставить. У меня есть своя воля, свой разсудокъ. Я сказала что не выйду за Панищева, и не выйду. А если вы хотите погубить меня, то я лучше сама убью себя. Я не побоюсь самоубійства. Лучше въ воду чѣмъ быть женой такого человѣка какъ Панищевъ. (Быстро уходитъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

Тѣ же, кромѣ КНЯЖНЫ.

КНЯГИНЯ.

   Господи, что жь это! Каково мнѣ выслушивать подобныя замѣчанія! И отъ кого же? Отъ дочери! Я хочу погубить ее! Я довожу ее до самоубійства! Просто слушать страшно. Ну, что жь, я должна терпѣть отъ всѣхъ. Я буду терпѣть до конца, я дурная мать, я дурная мать. Я это знаю. Когда-нибудь почувствуютъ что я говорила правду; когда умру, вспомнятъ и меня, вспомнятъ какъ я заботилась обо всѣхъ. (Медленно направляется къ дверямъ, но сдѣлавъ нѣсколько шаговъ, останавливается.) Охъ! ой!... Нѣтъ, совсѣмъ не могу идти. Такое волненіе. Поддержите меня, проводите до комнаты.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (не вставая съ мѣста).

   Это нервное. Пройдетъ. Примите капли.
   

КНЯГИНЯ (съ упрекомъ).

   Капли, капли! Много у васъ состраданья ко мнѣ. (Въ сторону:) Безчувственный! Медвѣдь! (Уходитъ направо.)
   

ЯВЛЕНІЕ V.

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ одинъ.

   Сумашедшая! (Подумавъ:) И что она говорила о своемъ мужѣ! Какія важныя причины мѣшаютъ ему оставить должность? Что за вздоръ! Пригрезилось что-нибудь.
   

ЯВЛЕНІЕ VI.

КНЯЗЬ ХОТОВСКІЙ и ПАНИЩЕВЪ выходятъ изъ кабинета и БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

КНЯЗЬ (продолжая начатый разговоръ).

   Такъ какъ же? Такъ и говорятъ что надо по-боку? По-боку надо? Ха-ха-ха!
   

ПАНИЩЕВЪ (слѣдуя за княземъ и изгибаясь предъ нимъ).

   Да, да. Такъ и говорятъ. Безухіе, совершенное безуміе!
   

КНЯЗЬ (Былимову-отцу).

   Левъ Иванычъ! Слышишь? Въ сегодняшнемъ листкѣ опять выходка противъ меня; доказываютъ что теперешніе порядки въ страннопріимномъ домѣ пора по-боку. Каково выраженіе! По-боку! Это значитъ меня по-боку.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Гм! особенной мягкости я въ этомъ выраженіи не вижу.
   

КНЯЗЬ.

   Какая тутъ чортъ мягкость! Нѣтъ, ты вникни въ мысль.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   А мысль вѣрна: я вамъ давно говорилъ что нынѣшніе порядки въ богадѣльнѣ пора...
   

КНЯЗЬ (перебивая).

   Пора! Что пора? Если меня пора по-боку, то этихъ господъ самихъ давно пора по мордѣ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   И это тоже совершенно вѣрно, потому что они интриганы, хлопочутъ только изъ своихъ личныхъ цѣлей, выдумываютъ всякія сплетни и гадости, но такъ какъ бить по мордѣ тоже гадко, и это повело бы къ новому скандалу, а нашу публику хлѣбомъ не корми, только подавай ей скандалы....
   

КНЯЗЬ (снова перебивая).

   Ну да. Я понимаю. Я тысячу разъ уже слышалъ это отъ тебя. Надо обращать вниманіе на ихъ наставленія? (Pѣшительнымъ тономъ:) Мои судьи -- общество которое меня избрало, а не шайка интригановъ. А вотъ я и сказку обществу: если оно желаетъ чтобъ я остался, пусть докажетъ что цѣнитъ меня. Пусть подвергнутъ виновныхъ наказанію.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Прекрасно, прекрасно, благородно, такъ и слѣдуетъ.
   

КНЯЗЬ.

   У насъ теперь какая-то вакханалія, рѣшительно вакханалія: все кричитъ, шумитъ, бѣснуется, все пошло вверхъ ногами. (Многозначительно:) Впрочемъ, будьте покойны, это долго не останется. Да и нельзя, потому что это гибель, совершенная гибель всякому общественному порядку.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Возмутительно! Возмутительно! А вотъ попробуйте-ка, напримѣръ, убѣдить сынка Льва Иваныча.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (горячо).

   Въ чемъ убѣдить? Въ чемъ убѣдить? Мой сынъ, дѣйствительно, и за гласность, и за новые порядки, и за общественный контроль. Ну, что жь, прекрасно, я и самъ одобряю все это, когда все исполняется честно, понимаете, честно; но мой сынъ сторону интригановъ держать не станетъ, а противъ князя тѣмъ болѣе не пойдетъ что онъ близокъ къ семейству князя. Онъ почти выросъ въ этомъ домѣ, воспитывался съ дѣтьми князя. Стало-быть обязанъ цѣнить одолженія которыя ему сдѣлали.
   

КНЯЗЬ (Былимову-отцу).

   Ну, ну, ну, успокойся, успокойся. Никто не подозрѣваетъ твоего сына. Ты ужь сейчасъ и вспылилъ. Отцовское сердце!
   

ЯВЛЕНІЕ VII.

Тѣ же и БОМБИКОВЪ.

БОМБИКОВЪ.

   Поздравляю, поздравляю, князь! Ура! Торжество, торжество!
   

КНЯЗЬ.

   А, Семенъ Семенычъ! Съ чѣмъ это вы меня поздравляете?
   

БОМБИКОВЪ.

   Какъ съ чѣмъ? Прекрасно! Отлично! Такъ и слѣдуетъ. Изъ собранія прямо къ вамъ. На дорогѣ встрѣтилъ Петьку Толкачева. Кричу: "Стой, разбойникъ, стой! Сейчасъ въ клубъ и бутылку шампанскаго за здоровье князя." -- "Что ты", говоритъ, "утромъ-то?" -- "Все равно, говорю. Ты долженъ, ты долженъ сочувствовать, подлецъ ты эдакій." И что жь? вмѣсто одной, три бутылки усидѣли. Однимъ словомъ, ура! ура! и ура! и больше ничего.
   

ПАНИЩЕВЪ (подходя къ Бомбикову).

   Стало-быть, князя опять выбрали?
   

БОМБИКОВЪ.

   А, ангелъ мой, и ты здѣсь! (Распростирая руки.) Въ мои объятья. (Панищевъ отступаетъ.) А знаете, ваше сіятельство, каковъ этотъ гусь: на дняхъ, на вечерѣ у Бородеева, мнѣ въ десяти рубляхъ отказалъ. Какъ честный человѣкъ говорю. Я хотѣлъ въ послѣдній разъ на карту поставить чтобъ отыграться, ничтожный банчишко заложили. И что жь вы думаете, говоритъ съ нимъ денегъ нѣтъ. Десяти цѣлковыхъ нѣтъ у ростовщика! Каковъ!
   

ПАНИЩЕВЪ (съ сердцемъ),

   Бомбиковъ, будь, пожалуста, осторожнѣе въ своихъ выраженіяхъ. Я не позволю всякому....
   

БОМБИКОВЪ.

   Ха-ха-ха! Любезный другъ, да ты пойми, какъ же ты не позволишь, когда эти же самыя выраженія употреблены насчетъ тебя въ газетѣ?
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Это клевета.
   

БОМБИКОВЪ.

   Нѣтъ, нѣтъ, не клевета. Постой, постой, душа моя, я тебя сейчасъ еще уличу. (Князю:) Вашему сіятельству извѣстно какое онъ имѣньице покупаетъ у графа. Вѣдь золотое дно, по прежнему разчету полторы тысячи душъ. (Панищеву:) Ну, а сколько ты за него заплатилъ? Говори, сколько?
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Не твое дѣло.
   

БОМБИКОВЪ.

   Нѣтъ, нѣтъ, говори сколько. Признавайся чистосердечно.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Оставь меня въ покоѣ.
   

БОМБИКОВЪ.

   А, что, голубчикъ, попался! Ты думаешь я не знаю? Ничего не заплатилъ: за долгъ взялъ. (Князю:) Они съ графскимъ управляющимъ какую штуку выкинули....
   

КНЯЗЬ.

   Вы лучше разкажите что у васъ въ собраніи дѣлалось, что тамъ умныя головы порѣшили? О какомъ это вы торжествѣ начала говорить?
   

БОМБИКОВЪ.

   Торжество! торжество, полное торжество! Но, позвольте, я прежде этого господина уличу. (Панищеву:) Ты пойми, ангелъ мой, вѣдь я тебя изъ дружбы уличаю, потому что уважаю гласность, а теперь это нужно для улучшенія нравовъ, и твой нравъ я непремѣнно улучшу, потому что, когда ты сдѣлаешься у насъ землевладѣльцемъ, и потомъ какъ-нибудь въ предводители пролѣзешь, и будутъ тебѣ давать банкетъ, вотъ какъ теперь для князя устраиваютъ....
   

КНЯЗЬ.

   Какой для меня банкетъ?
   

БОМБИКОВЪ.

   Съ музыкой, съ пѣвчими, съ рѣчами. Пятьсотъ лампъ зажжемъ и тысячу шкаликовъ. Однимъ словомъ, со всѣми онерами.
   

КНЯЗЬ.

   Это для чего еще? Я сказалъ что не приму должности, какъ бы меня ни просили.
   

БОМБИКОВЪ.

   Нѣтъ, нѣтъ, это наша обязанность, наша обязанность. Вотъ когда этому гусю будутъ давать обѣдъ, то я тоже сказку рѣчь. (Обращаясь снова къ Панищеву:) И увѣряю тебя, даже сказку лучше чѣмъ сегодня сынъ Льва Иваныча говорилъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Мой сынъ рѣчь говорилъ?
   

БОМБИКОВЪ.

   Да, и какъ говорилъ, какъ говорилъ, не говорилъ, а пѣлъ, пѣлъ какъ Маріо! Растрогалъ всѣхъ! Увлекъ! рѣшительно увлекъ!
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Къ чему жь онъ-то говорилъ?
   

КНЯЗЬ.

   По какому поводу?
   

БОМБИКОВЪ.

   А по такому что вы отказались отъ должности; надо было выбрать другое лицо.
   

КНЯЗЬ.

   Другое?
   

БОМБИКОВЪ.

   Ну да. Вѣдь надо же кого-нибудь. Ну, онъ всталъ и началъ катать о значеніи въ настоящее время общественныхъ вопросовъ. Великолѣпно! Великолѣпно! Совершенно новый взглядъ. Однимъ словомъ, это что-то такое, что-то чертовски хорошо: Демосѳенское! Вотъ тутъ-то и началось ваше торжество; тутъ-то всѣ и грянули заразъ: "Благодарить, благодарить князя!" Я вамъ сказку: такое сочувствіе, такое сочувствіе....
   

КНЯЗЬ.

   Какъ? Благодарить за то что я отказался?
   

БОМБИКОВЪ.

   Нѣтъ, за прежнюю службу. А просить васъ не будутъ, не будутъ, потому что всѣ знаютъ что вы утомлены.... утомлены....
   

КНЯЗЬ.

   Отлично! Прекрасно! (Въ волненіи ходитъ по сценѣ.) Такъ вотъ что! Такъ вотъ какъ! Даже выбрать не захотѣли! Хоть бы для виду, чтобъ показать -- вотъ дескать какъ мы тебя цѣнимъ. Я бы, конечно, отказался, не принялъ должности, но по крайней мѣрѣ приличіе было бы соблюдено: показали бы что у нихъ есть хоть немножко такта, деликатности. А то вдругъ, пафъ! Заразъ, убирайся къ чорту.
   

ПАНИЩЕВЪ (бѣгая за княземъ и изгибаясь).

   Да, это ужасно. Это ни на что не похоже.... они не понимаютъ заслуги....
   

КНЯЗЬ (внезапно оборачиваясь ко Бомбикову).

   Ну, а кто же выбранъ? Кто мой достойный преемникъ?
   

БОМБИКОВЪ.

   А вашъ достойный преемникъ... (Увидя входящаго Н. Былимова:) Да вотъ онъ и самъ налицо.
   

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Тѣ же и НИКОЛАЙ БЫЛИМОВЪ.

КНЯЗЬ (Н. Былимову).

   Какъ, вы, вы выбраны вмѣсто меня?
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Да. Обстоятельства вдругъ такъ сложились. И не думалъ.
   

КНЯЗЬ.

   Вы, вы не шутя выбраны?
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Какія же тутъ шутки.
   

КНЯЗЬ.

   Ха, ха, ха! Такъ вотъ что. Теперь я понимаю. Вотъ кого имъ нужно. Всѣ сдѣлались, чортъ возьми, прогрессистами, либералами, радикалами. Ха, ха, ха! Имъ нужны мальчики со школьными тетрадками; а истинныя заслуги въ грязь топчи.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (обиженный).

   Князь!
   

КНЯЗЬ (Былимову-отцу).

   Ну, что жь, радуйся на сынка: сразу важнымъ лицомъ сталъ. Ха, ха, ха! А главное, отблагодарилъ и меня, и всю мою семью.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Я тутъ рѣшительно ничего не понимаю. Богъ знаетъ что дѣлается. (Махнувъ рукой, отходитъ къ сторонѣ.)
   

Н. БЫЛИМОВЪ (князю).

   Въ какой неблагодарности вы меня упрекаете? Я вижу, вы даете какое-то ложное толкованіе моему образу дѣйствій.
   

КНЯЗЬ.

   Вы полагаете что ужь вы такой мудрецъ что вашего образа дѣйствій и понять нельзя. Впрочемъ, вѣдь теперь совершенно новый взглядъ на честь и благородство. Въ наше время интриговать противъ тѣхъ людей, которымъ мы чѣмъ-нибудь обязаны, считалось безчестнымъ, считалось подлостью, а теперь....
   

Н. БЫЛИМОВЪ (вспыльчиво и устремляясь къ князю).

   Князь! еще одно слово, и я не отвѣчаю...
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (становясь между ними).

   Николя! Что ты!
   

КНЯЗЬ (Н. Былимову).

   А мое послѣднее слово: вотъ вамъ дверь, и чтобъ ваша нога никогда не была въ моемъ домѣ. (Быстро идетъ въ кабинетъ:) Степанъ Николаичъ, пожалуйте ко мнѣ.... на одну минуту. (Уходитъ.)
   

ПАНИЩЕВЪ (устремляясь вслѣдъ за княземъ).

   Къ вашимъ услугамъ. Что прикажете?
   

БОМБИКОВЪ (удерживая его).

   "Ты постой, постой, красавица моя."
   

ПАНИЩЕВЪ (останавливаясь съ неудовольствіемъ).

   Что вамъ еще угодно отъ меня?
   

БОМБИКОВЪ.

   Тебѣ принесутъ подписной листъ на обѣдъ для князя, ну, ты, разумѣется, подпишешься?
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Конечно.
   

БОМБИКОВЪ.

   Такъ вотъ что: заплати ужь ты тамъ кстати за меня двадцать пять рублей. Я почти самъ затѣялъ эту подписку, а денегъ у меня теперь нема.
   

ПАНИЩЕВЪ (вырвавшись изъ его рукъ и уходя).

   Можете расплачиваться сами. (Уходитъ.)
   

БОМБИКОВЪ.

   Каковъ! Опять отказалъ! Ахъ ты грошевикъ этакій! Ну, братъ, нѣтъ тебѣ теперь пощады отъ меня. Исправленіе, исправленіе необходимо! (Н. Былимову:) Нѣтъ, а князь-то, князь-то тоже хорошъ! Какъ расходился! Какихъ комплиментовъ тебѣ наговорилъ: интриганъ, говоритъ, мальчишка; вѣдь почти подлецомъ назвалъ. Я самъ слышалъ. Это ужь чортъ знаетъ что такое. Нѣтъ, ты, братъ, этого не дозволяй. Ты, знаешь, ему этакъ... узду на морду, посредствомъ гласности; это самое вѣрное средство. Его надо обличить, непремѣнно обличить. А теперь отправлюсь къ княгинѣ. Надо ее утѣшить. (Уходитъ направо.)
   

ЯВЛЕНІЕ IX.

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ и Н. БЫЛИМОВЪ.

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (подходя къ сыну и сложивъ руки на груди).

   Николя! Что жь это такое? Вѣдь не хорошо. Я никакъ не дожидалъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Князь, кажется, совсѣмъ разсудокъ потерялъ: сердится на меня за то что меня избрали.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Тебя избрали. Кто тебя избралъ? Шелемишевскіе единомышленники? И развѣ ты имъ нуженъ для какого-нибудь полезнаго дѣла, что ли? Такъ, подвернулся кстати, напустилъ разныхъ новыхъ идей, ну, а они атому и рады, чтобы заявить свою благонамѣренность, а въ сущности ты болѣе ничего какъ слѣпое орудіе интрига.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Э, полноте.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Я вовсе не защитникъ служебной дѣятельности князя, но какъ скоро противъ него употребляютъ такія гадкія средства какъ печатныя клеветы, сплетни....
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Цѣль оправдываетъ средства. Вотъ видите, скандалы сдѣлали свое дѣло: князь не остался.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   А осталась и навсегда останется грязь тѣхъ продѣлокъ которыя противъ него употребляли. И мнѣ горько, очень горько, Николя, что въ этой грязи запачканъ и ты. Ты вспомни, что прежде всего я училъ тебя быть честнымъ человѣкомъ. Каково мнѣ теперь!
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Я безчестнаго ничего не сдѣлалъ и, будьте увѣрены, ничего не сдѣлаю.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   А развѣ это честно платить зломъ за добро, идти противъ человѣка которому и я, и ты все-таки многомъ обязаны?
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Вопросъ о личныхъ отношеніяхъ тутъ вовсе не у мѣста. Странно было бы съ моей стороны щадить дурнаго общественнаго дѣятеля, потому что этотъ господинъ, когда я былъ ребенкомъ, ласкалъ и цѣловалъ меня.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Брутъ, рѣшительно Брутъ! Тотъ и сыновей своихъ казнилъ для общаго блага.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Что жь! Брутъ поступилъ какъ порядочный человѣкъ: онъ отдалъ себя всецѣло обществу.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Да какому обществу? Римскому, а тамъ что ни человѣкъ, то герой; а у васъ кто герои-то? Бомбиковы. Тамъ коли бѣда, такъ всѣ заодно стояли, а у васъ всѣ въ разсыпную, да тебя же, своего защитника, норовятъ какъ-нибудь продать. Тамъ, ради общей пользы, и губернаторы со скалы бросались, а у насъ поди-ка, уговори. Нѣтъ, братъ, еще рано у насъ въ римскую тогу наряжаться; а коли ты родился въ вицъ-мундирѣ, такъ и ходи въ немъ, а коли не нравится, такъ надѣнь халатъ, да лежи, да не связывайся съ разными Бомбиковыми. Вотъ вся твоя гражданская добродѣтель. А римскіе-то костюмы для насъ негодятся: не по климату. Брось все: тебя предадутъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   О какомъ предательствѣ вы говорите?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   А о такомъ, что князь человѣкъ со связями, и онъ такой обиды не забудетъ. А войдетъ онъ снова въ силу, такъ тебя же ему головой выдадутъ. Тутъ просто-на-просто разыгрались личныя страсти.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Извините, батюшка, но вы совершенно не понимаете условій общественной дѣятельности: личныя страсти и помогаютъ разработкѣ общаго дѣла, иначе общественное дѣло было бы мертво. Мы не духи и не ангелы: у каждаго изъ насъ въ общемъ дѣлѣ есть свой личный интересъ. Этотъ-то интересъ и есть тотъ стимулъ....
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Стимулъ! Придумали ученое названіе грязнымъ продѣлкамъ, да и воображаютъ что дѣлаютъ хорошо. Не вѣрю, никому не вѣрю. Фу, какая гадость! И гадко, и глупо, и смѣшно!
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Скорѣе смѣшны ваши опасенія насчетъ меня. Я не ребенокъ; а знаю куда иду и на что рѣшаюсь. Меня ужь давно отняли отъ груди.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Смѣшны, смѣшны мои опасенія! Вотъ оно что! Тебѣ, можетъ-быть, смѣшно и то, что вотъ уже двадцать пять лѣтъ какъ я живу только для тебя, что не было у меня другой заботы, другой цѣди въ жизни, кромѣ твоего счастья и охраны тебя отъ всякихъ бѣдъ и невзгодъ? Можетъ-бытъ, тебѣ и это смѣшно? Смѣшно, что съ тѣхъ поръ какъ ты ребенкомъ остался у меня на рукахъ послѣ покойницы твоей матери, я, хотя и нуждался, но ни единымъ рублемъ, ни единою копѣйкой не воспользовался съ ея имѣнія; напротивъ, не только сохранилъ для тебя это имѣніе въ цѣлости, но улучшилъ его, увеличилъ его стоимость чуть не вдесятеро; трудился и день и ночь, лишалъ себя необходимаго, не досыпалъ ночей, не ѣлъ досыта; все, все что пріобрѣталъ и лишеніями, и трудомъ, берегъ для тебя. Встану бывало ночью, подойду потихоньку къ твоей постелькѣ, чтобы тебя не разбудить, любуюсь на тебя. Думаю, что-то ждетъ тебя въ жизни, дитя милое. Будешь, будешь ты честнымъ человѣкомъ; сердце мнѣ говоритъ что будешь. А между тѣмъ и страшно дѣлается; потому что честному человѣку жить на свѣтѣ тяжело; много горя ему на долю приходится, жизнь ему трудно достается; много, много тяжкихъ испытаній онъ долженъ вынести чтобы своей чести, отъ нужды да голода, за кусокъ хлѣба не продать. Трудись, говорю себѣ, трудись, отецъ, спасай свое дѣтище отъ людей -- люди безжалостны -- обезпечь ему, сколько можешь, средства къ жизни и нравственную независимость. Ну, и добился таки своего. Чего мнѣ это стоило, что я вынесъ вотъ отъ этого же общества которое ты восхваляешь, что я вытерпѣлъ ради тебя! Ну, про то знаетъ мое сердце. (Все съ большимъ и большимъ волненіемъ.) Ничего, думаю, ничего, терпи. Сдѣлаешь свое дѣло, а тогда и въ гробъ лечь можешь съ удовольствіемъ, все равно что на отдыхъ. Видишь какія.... какія смѣшныя мечты. Погоди, Николя, самъ будешь отцомъ; много тогда смѣшнаго и передумаешь, и перечувствуешь.... Сердце-то не разъ защемитъ. Потому что.... потому что въ ребенкѣ-то.... вся твоя жизнь.... все.... (Останавливается отъ волненія и слезъ,)
   

Н. БЫЛИМОВЪ (тронутый).

   Батюшка, я не понимаю васъ, чего вы отъ меня хотите?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Ты и поступаешь нечестно, да и себя губишь. Откажись отъ твоей новой должности; я тебя помирю съ княземъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Какъ! Вы хотите чтобъ я разыгралъ предъ всѣми роль какого-то враля и труса? Вы думаете что Бомбиковъ и Панищевъ не разнесутъ по городу о моей сценѣ съ княземъ. И тогда общество дѣйствительно имѣло бы право смотрѣть на меня....
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   А чортъ возьми! Не упоминай, ты при мнѣ этого слова -- общество! Послушай, Николя, я тебя прошу, прошу тебя какъ отецъ. Вспомни что своими заботами я далъ тебѣ жизнь.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Послушайте, батюшка! Если ваши заботы о моемъ матеріальномъ обезпеченіи вели къ тому чтобы связать мнѣ руки на полезную дѣятельность, создать изъ меня автомата или бездушнаго эгоиста, то вы не дали мнѣ жизни, а напротивъ, отняли у меня жизнь. Лучше нужда и голодъ чѣмъ эти вѣчныя нравственныя оковы.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Я.... я хотѣлъ отнять у тебя жизнь!... я! когда я свою-то жизнь.... А! (Махнувъ рукой, быстро уходитъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ X.

Н. БЫЛИМОВЪ (одинъ).

   Странный человѣкъ! Непремѣнно хочетъ чтобъ я думалъ такъ какъ онъ, а самъ современной жизни рѣшительно не понимаетъ. Однако надо повидаться съ Лизой, чтобы предупредить ее насчетъ того какъ дѣйствовать теперь.
   

ЯВЛЕНІЕ XI.

Н. БЫЛИМОВЪ И КНЯЖНА.

КНЯЖНА (быстро выходя изъ правой двери).

   Бомбиковъ сказалъ что ты поссорился съ моимъ отцомъ? что ты выбранъ на его мѣсто?
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Да.
   

КНЯЖНА.

   Ахъ, какая съ твоей стороны неосторожность! Какъ все это некстати!
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Какая неосторожность? Я тебя не понимаю.
   

КНЯЖНА.

   Ты совсѣмъ испортилъ нашъ планъ: дѣла наши шли такъ хорошо; мой отецъ и моя мать все болѣе и болѣе сближались въ тобой; и я увѣрена что чрезъ нѣкоторое время мы, безъ всякаго опасенія, могли бы открыться имъ, и они согласились бы на нашъ бракъ. А теперь все пропало!
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Отчего же пропало? Нисколько. Дѣло разстроилось немного, вотъ и все. Вопросъ только въ томъ какъ теперь верти дѣло инымъ путемъ.
   

КНЯЖНА.

   Да, еслибы вопросъ заключался только въ томъ, выходить ли мнѣ замужъ за того за кого я хочу, или за кого хочетъ отецъ, то я, конечно, не задумалась бы отстаивать, до послѣднихъ силъ, до послѣдней крайности, свою свободу выбора. Но теперь ты сдѣлался личнымъ врагомъ моего отца.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Какимъ же врагомъ?
   

КНЯЖНА.

   Однако ты идешь противъ него. Ты случайно нашелъ себѣ поддержку въ, какой-то грязной интригѣ. И я вдругъ рѣшусь связать свою судьбу съ этою интригой, перейти на сторону враговъ моего отца, оскорбить старика не только неповиновеніемъ ему, но еще, безъ всякой нужды, точно насмѣхаться надъ нимъ, еще болѣе позорить его! Нѣтъ! нѣтъ! Никогда! Это невозможно! (Подумавъ.) Послушай, вотъ что: все это можно исправить, мы сдѣлаемъ вотъ какъ: ты тотчасъ же откажешься отъ этой должности....
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Помилуй, что ты! Этого нельзя. Изъ этого выйдетъ только скандалъ. Ты хочешь осрамить меня.
   

КНЯЖНА.

   А, такъ вы не хотите пожертвовать изъ любви ко мнѣ вашимъ самолюбіемъ. Нечего сказать, хороша любовь! Теперь я вижу какъ она сильна.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Лиза, да ты пойми....
   

КНЯЖНА.

   О, я все поняла! Теперь я васъ узнала.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   А я тебя не узнаю, совершенно не узнаю. Не сама ли ты возставала противъ всякой несправедливости, деспотизма? Не сама ли ты изъявляла полнѣйшую готовность идти противъ всего что....
   

КНЯЖНА.

   Да, но только не противъ отца.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (горячо).

   Однимъ словомъ, я не могу исполнить того что ты требуешь; никогда, ни за что!
   

КНЯЖНА.

   А, вотъ что! Такъ знайте же: съ этой минуты все кончено между нами!
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Лиза, что съ тобой? Такъ играть чувствомъ нельзя. Ты....
   

КНЯЖНА.

   Не я, а вы смѣетесь надъ чувствомъ, вы унижаете его. Можете приготовлять для себя какой-угодно ореолъ, торжествовать вашу побѣду надъ моимъ отцомъ; но будьте увѣрены что я не приму участія въ этомъ торжествѣ, не пойду въ оковахъ, какъ плѣнная раба, за вашей торжественной колесницей, для увеличенія вашей славы и позора моего отца.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Послушай, Лиза, глубокая, сердечная связь, которая существуетъ между нами, не разрывается такъ легко вслѣдствіе минутной вспышки гнѣва или каприза. Ты успокоишься и сама поймешь какъ ты ошибаешься. А потому я оставляю тебя съ полною, безпредѣльною увѣренностью что мы по-прежнему принадлежимъ другъ другу. (Уходитъ.)
   

КНЯЖНА (одна).

   Нѣтъ! нѣтъ! ни за что.... все кончено! я сказала.... Нѣтъ, Николай Львовичъ, вы ошибаетесь. Еще никто не распоряжался мной и не будетъ распоряжаться по произволу. Любовь къ вамъ ослѣпила меня, но теперь я васъ узнала. Долой туманъ съ глазъ! Разрывъ, полный разрывъ съ прошедшимъ. Не бойтесь, я страдать не буду. Я сумѣю совладать съ этимъ чувствомъ.
   

ЯВЛЕНІЕ XII.

КНЯЖНА И КНЯЗЬ.

(Князь выходитъ изъ кабинета медленною поступью и склонивъ голову. Одною рукой онъ потираетъ лобъ, другая заложена за спину. Онъ видимо разстроенъ.)

КНЯЗЬ.

   Ты здѣсь. А я шелъ къ тебѣ. Мнѣ нужно поговорить съ тобой.
   

КНЯЖНА.

   Что вы такъ разстроены, папаша? Охота вамъ обращать вниманіе на какую-то гадкую интригу; точно вы дорожите этою должностью.
   

КНЯЗЬ.

   Поневолѣ будешь дорожить, какъ приходится за нее разчитываться.
   

КНЯЖНА.

   Какъ разчитываться?
   

КНЯЗЬ.

   Очень просто. При сдачѣ должности надо возвратить и общественныя деньги которыя мнѣ довѣрены вмѣстѣ съ ней.
   

КНЯЖНА.

   Такъ что жъ?
   

КНЯЗЬ.

   А у меня.... у меня этихъ денегъ.... нѣтъ. Только ты никому ни слова. Это я тебѣ одной говорю.
   

КНЯЖНА (въ изумленіи и съ испугомъ).

   Какъ, денегъ нѣтъ.... но гдѣ же онѣ?... гдѣ жь онѣ?...
   

КНЯЗЬ.

   Гдѣ!... Что ты на меня такъ смотришь, что съ тобой?
   

КНЯЖНА.

   Я.... я.... ничего.... но....
   

КНЯЗЬ (подражая ея тону).

   Но, но! Ты, кажется, думаешь что я укралъ эти деньги. Вѣдь теперь на все новый взглядъ; а ты тоже заражена новыми идеями.
   

КНЯЖНА.

   Нѣтъ, я только спрашиваю..." гдѣ....
   

КНЯЗЬ.

   Гдѣ! гдѣ! А Богъ знаетъ гдѣ эти деньги.
   

КНЯЖНА.

   Въ такомъ случаѣ надо постараться поскорѣй достать денегъ, занять.
   

КНЯЗЬ.

   Занять! Кто мнѣ даетъ взаймы, когда я весь въ долгахъ, когда я того и жду что не сегодня, такъ завтра мое имѣніе опишутъ по частнымъ претензіямъ? Да и у кого теперь есть лишнія деньги? Всякій самъ сидитъ безъ гроша. А тридцать тысячъ не шутка.
   

КНЯЖНА.

   Тридцать тысячъ! Стало-быть, тридцати тысячъ не достаетъ?
   

КНЯЗЬ.

   Конечно, тридцати тысячъ. А ты думала что? тридцати рублей?
   

КНЯЖНА.

   Однако, это ужасно! Какъ же быть?
   

КНЯЗЬ.

   Какъ быть? Погибать. Вотъ и все.
   

КНЯЖНА.

   Нѣтъ, нѣтъ. Надо искать спасенія, надо искать.
   

КНЯЗЬ.

   Спасенія! Вотъ я сейчасъ просилъ у Панищева взаймы. Онъ, конечно, догадывается для чего мнѣ нужны эти деньги и готовъ спасти меня; но....
   

КНЯЖНА.

   Но что жь?
   

КНЯЗЬ.

   Но тутъ мое спасеніе зависитъ уже только отъ тебя.
   

КНЯЖНА.

   Какимъ образомъ?
   

КНЯЗЬ.

   Панищевъ проситъ твоей руки.
   

КНЯЖНА.

   Папаша, голубчикъ! Вы знаете что Панищевъ мнѣ противенъ, ненавистенъ. Требуйте отъ меня какой хотите жертвы, но не этой....
   

КНЯЗЬ.

   Лиза! послушай, любишь ты меня? любишь ты меня?
   

КНЯЖНА (устремляясь къ нему).

   Папаша, другъ мой!
   

КНЯЗЬ.

   Ну, такъ подумай же: судьба посылаетъ тебѣ возможность не только спасти меня, но еще устроить твое счастіе. Тебѣ представляется богатая, блестящая партія.
   

КНЯЖНА.

   Ахъ, Боже мой! не говорите мнѣ объ этомъ счастіи. Все что хотите, только не замужъ за Панищева. Не требуйте....
   

КНЯЗЬ.

   Ну, что жь, я та не требую. Твоя воля. Благодарю тебя, дочка, благодарю. Не хочешь выручить отца. Что жь, будемъ готовиться ко всему, ко всему хорошему. (Ходитъ въ раздумьи, потомъ садится и ударяетъ кулакомъ по столу,) Одолѣли, одолѣли враги! Достали-таки меня! О, еслибы мнѣ только этотъ проклятый долгъ съ шеи снять. Доказалъ бы я тамъ еще свою силу. Доказалъ бы.... припомнилъ.... (Быстро вставъ съ мѣста:) А! скверно, скверно! Срамъ-то какой, срамъ! А тутъ еще семья. Семьѣ-то сколько позора! Начнутъ теперь во всѣхъ газетахъ трубить: "Укралъ! укралъ! Воръ! воръ!" Трое сыновей въ Петербургѣ; всѣ на службѣ; всѣ на хорошей дорогѣ. Каково для нихъ будетъ это извѣстіе! На всю жизнь осрамлены, ошельмованы, опозорены!
   

КНЯЖНА.

   А! Это ужасно, это ужасно!
   

КНЯЗЬ.

   А тутъ еще самого приведутъ въ судъ, посадятъ на скамью подсудимыхъ. Вѣдь теперь это спектакль, спектакль! Сотни глазъ на тебя уставятся. Всякій, мало того что хочетъ тебя вполнѣ осмотрѣть какъ какое-то чудовище; нѣтъ, еще въ душу къ тебѣ хочетъ влѣзть и тамъ поскрести хорошенько, похозяйничать, пытается по твоему лицу узнать стыдно ли, совѣстно ли тебѣ. Нѣтъ, лучше пулю въ лобъ!
   

КНЯЖНА (въ сильномъ волненіи).

   Нѣтъ, нѣтъ! ни за что! Этого не будетъ, не будетъ!
   

КНЯЗЬ.

   Не будетъ! Погоди, еще увидишь какъ на отца станутъ сѣрую куртку надѣвать, да погонятъ его въ Сибирь по этапу, вмѣстѣ съ разбойниками и убійцами. Вѣдь проститься-то придешь: все же отецъ.
   

КНЯЖНА (въ yжасѣ вскрикивая).

   А!
   

КНЯЗЬ.

   Что жь! Сама не хотѣла спасти.
   

КНЯЖНА (въ отчаяніи ломая руки).

   Господи! Что жь мнѣ дѣлать! Что мнѣ дѣлать!
   

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Тѣ же и ПАНИЩЕВЪ (выходитъ изъ кабинета).

ПАНИЩЕВЪ (останавливаясь въ дверяхъ и обращаясь къ князю).

   Виноватъ. Я, кажется, помѣшалъ вашему разговору. Я думалъ, вы у княжны.
   

КНЯЖНА.

   Нѣтъ, это пытка, это страшная пытка! (Устремляясь къ Панищеву:) Степанъ Николаичъ! Степанъ Николаичъ! Спасите, спасите моего отца. И я.... я ваша, ваша на всю жизнь. Я принимаю ваше предложеніе. Я согласна, согласна. (Судорожно пожимая ему руку:) Благодарю васъ, благодарю.... Я не хочу обманывать васъ.... это было бы неблагородно!. не требуйте отъ меня любви.... но я.... я свято исполню свой долгъ.... я буду вѣрною женой... моя преданность.... вся жизнь -- жизнь моя -- А! Жизнь моя! Жизнь моя! (Бросается на грудъ къ отцу и громко рыдаетъ,)
   

КНЯЗЬ.

   Успокойся, успокойся, мой другъ, что ты!
   

ПАНИЩЕВЪ (въ сторону и съ торжествующимъ видомъ).

   Сдалась! Смирила свою гордость.
   

КНЯЗЬ (усадивъ княжну на диванъ).

   Ну, теперь руки развязаны. Теперь еще поборемся, поборемся! Посмотримъ кто одолѣетъ.

(Занавѣсъ.)

   

ДѢЙСТВІЕ II.

Гостиная въ квартирѣ Шелемишева. Дверь въ серединѣ и двѣ двери по бокамъ. Убранство богатое. На столахъ зажженныя лампы. Средняя дверь и дверь налѣво отворены; чрезъ середнюю дверь видна освѣщенная комната, по которой мимо дверей пробѣгаютъ офиціанты съ салфетками въ рукахъ, съ бутылками шампанскаго, съ серебряными кофейниками, съ подносами уставленными чашками. По временамъ слышны шумъ голосовъ, говоръ и крики ура.

ЯВЛЕНІЕ I.

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА и ПОТОМЪ ШЕЛЕМИШЕВЪ.

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА (выходя изъ двери направо).

   Попытаюсь. Быть-можетъ, мнѣ и удастся спасти Лизу. Она не вынесетъ этой пытки. Нѣтъ, нѣтъ, не съ ея характеромъ быть женою ненавистнаго ей человѣка. Употреблю всѣ средства. Постараюсь убѣдить моего мужа. Быть-можетъ, онъ согласится исполнить мою просьбу. Господи! (Смотритъ въ двери) А, онъ идетъ сюда.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ
(во фракѣ и въ бѣломъ галстукѣ, входя изъ боковой двери налѣво и садясь на кресло).

   Фу! усталъ. Шумѣли, шумѣли, спорили. И тамъ Жара такая, накурено.... Даже голова разболѣлась. Совсѣмъ измучился.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Охота тебѣ мучиться и давать подобные обѣды. Не понимаю.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Да, именно не понимаешь, когда въ головѣ смысла нѣтъ. А еслибы былъ смыслъ, такъ ты поняла бы что эти обѣды для меня, въ настоящую минуту, важнѣе всего; что отъ нихъ зависитъ, быть-можетъ, все мое благосостояніе. Небось, обѣдъ князю-то не состоялся, а ко мнѣ такъ всѣ привалили.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Я очень хорошо понимаю что вести дѣла безъ связей и знакомства нельзя, но ужъ навѣрно не съ такими личностями, какъ Бомбиковъ, редакторъ Городскаго Листка и подобная компанія.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Какъ комбинаціи заставятъ, такъ и съ подобными господами будешь любезничать.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Какія комбинаціи?
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   А вотъ такія комбинаціи которыя всегда въ головѣ у того кого Богъ умомъ не обидѣлъ. Понимаешь? Вотъ сегодня, ради разныхъ комбинацій, я приглашаю этихъ господъ и встрѣчаю съ низкимъ поклономъ: "милости просимъ, гости желанные", а завтра комбинаціи перемѣнились, и я говорю: "пошли всѣ вонъ".
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Для такихъ комбинацій не нужно особеннаго ума.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Нѣтъ, нужно; и очень нужно, и еслибъ у тебя былъ свой умъ въ головѣ, а не изъ разныхъ глупѣйшихъ книжекъ ты его заимствовала, такъ ты поняла бы что нужно. Теперь дураку подрядчикомъ быть нельзя. Нужно знать гдѣ всякаго дѣла силы кроются. Прежде, бывало, коли хочешь какое дѣло провести, такъ ухаживай за чиновниками да квартальными, а теперь изволь-ка ухаживать за общественнымъ мнѣніемъ. Это потруднѣе. Тутъ надо всѣ струны надлежащимъ образомъ настроить, чтобы выходила такая музыка какой хочешь. Значитъ, дѣло твое и выгорѣло. Тогда можешь и себя вознаградить, и объ общественной пользѣ думать.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Да, еслибы въ этомъ дѣйствительно была общественная польза.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Значитъ, ты общей пользы тутъ никакой не видишь? Такъ что ли? Это такъ по твоимъ иностраннымъ книжкамъ выходитъ? По Боклю? Ну, такъ ты меня не учи, потому что у меня на этотъ счетъ свой собственный Бокль въ головѣ сидитъ, почище твоего. А если ты за своимъ мужемъ никакого ума не признаешь, такъ сообрази: когда я женился на тебѣ, ради твоей смазливой рожицы, велики ли у насъ были средства къ жизни? А ты, небось, не справлялась о томъ чѣмъ мы будемъ дѣтей кормить, да каждый годъ мнѣ по пузатику давала. Чѣмъ я тогда жить могъ? Клочокъ земли имѣлъ на арендѣ отъ страннопріимнаго дома, да известку на желѣзную дорогу ставилъ, а вотъ видишь что изъ этой известкито вышло. Не первый милліонъ нажитъ, да и цѣлому краю, своими оборотами, пользу приношу. А чѣмъ все это достигнуто? Умомъ. Такъ ты и цѣни этотъ умъ, коли его всѣ оцѣнили, и всѣ имъ дорожатъ. Вотъ, небось, съ обѣда-то ужь депешу хотятъ давать въ Москву и Петербургъ.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Какую депешу?
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   О томъ что я говорилъ въ рѣчи насчетъ желѣзной дороги.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА (отчасти съ испугамъ).

   Что же именно?
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (съ важностью).

   Я много говорилъ; что-нибудь и приберутъ.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Послушай, Илья Терентьичъ, не дѣлай ты этого, ради Бога.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Это почему?
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   А потому что смѣяться будутъ: что ты, въ самомъ дѣлѣ, за мудрецъ такой чтобы твои слова передавались по телеграфу.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Не будутъ смѣяться, потому что я сейчасъ десять тысячъ на народное обученье пожертвовалъ. Вамъ это извѣстно ли? Вотъ что-съ. Стало-быть въ телеграммѣ и будетъ сказано что Шелемишевъ сказалъ то-то, а къ сказанному приложилъ столько-то. Не бойся, одни слова по телеграммамъ посылать не будемъ: и безъ тебя знаемъ что сухая ложка ротъ деретъ.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА (въ сторону).

   Вотъ кстати и поводъ. Послушай, Илья Терентьичъ, у меня есть просьба до тебя, просьба серіозная.... Исполни ты хоть разъ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Что такое?
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Вотъ ты жертвуешь по десяти тысячъ ни-почемъ.... по жертвуй для меня....
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (перебивая).

   А, старыя исторіи: вѣрно опять какая-нибудь нищенка отыскалась. Ну, мнѣ некогда. (Хочетъ идти.)
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА (удерживая его).

   Нѣтъ, нѣтъ, теперь, сейчасъ, сію минуту. Дѣло идетъ о спасеніи жизни.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Вѣдь я тебѣ даю пятьдесятъ рублей въ мѣсяцъ на бѣдныхъ. Ну, и упражняй свое чувствительное сердце. Плачь вмѣстѣ съ нищими. Какого же тебѣ еще чорта нужно?
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.]

   Тутъ вопросъ не въ пятидесяти рубляхъ; мнѣ нужно около тридцати тысячъ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (въ изумленіи).

   Что?
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Да, дай мнѣ тридцать тысячъ взаймы, я тебѣ черезъ годъ ихъ возвращу. Онѣ не пропадутъ. Я ручаюсь въ томъ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (тѣмъ же тономъ).

   Да что ты съ ума сошла, или шутишь?
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Нѣтъ, я говорю серіозно. Это моя величайшая къ тебѣ просьба, просьба самая задушевная, самая неотступная.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Да говори толкомъ что такое?
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   У князя Хотовскаго не достаетъ общественныхъ денегъ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Ну, такъчто жь?
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Панищевъ платить за князя эти деньги, но съ условіемъ чтобы жениться на княжнѣ Лизѣ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   А дальше?
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Они держатъ все это въ секретѣ: но я сейчасъ встрѣтила у Карасевыхъ Лизу. Она была одна, безъ матери, и все мнѣ разказала. Ты не можешь себѣ представить какъ она измѣнилась. Я ее едва узнала. Она измучена, изстрадалась. Она рѣшилась пожертвовать собой ради отца, но у нея не достаетъ силъ для этой жертвы.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Ну такъ что жь? Тебѣ-то тутъ какое дѣло?
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Ты знаешь какъ я съ ней дружна. До той несчастной ссоры которая произошла между тобой и ея отцомъ, мы видѣлись каждый день, мы....
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ

   Ну, ну, не болтай, а говори дѣло.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Я должна спасти ее. Я обѣщала ей просить у тебя денегъ. Она передастъ эти деньги отцу, а вмѣстѣ съ тѣмъ напишетъ своимъ братьямъ, которые выплатятъ тебѣ все понемногу. Такимъ образомъ ей уже не будетъ никакого повода выходить замужъ за Панищева, и она спасена.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ

   Ну, баста! (Беретъ ее за плечи и поворачиваетъ отъ себя.) Ступай ребятъ пеленать. Я думалъ и чортъ знаетъ что такое. Скажите пожалуста, двѣ бабы сошлись гдѣ-то: "я у тебя займу, а я у мужа займу. Ты заплатишь за отца, а братья заплатятъ за тебя." Порѣшили. И это онѣ такъ о тридцати тысячахъ толкуютъ! Свои глупые разчеты составляютъ!
   
   НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА (обидѣвшись).
   Наши разчеты можетъ-быть и глупы, но они благороднѣе вашихъ: мы своими разчетами не губимъ людей.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (строго).

   Что такое? Ты мнѣ о благородствѣ не говори. Слышишь. Заруби себѣ это на носу. Ври, да знай мѣру. И безъ тебя понимаемъ что благородно и что неблагородно.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Однако ты же причиною всей этой непріятной исторіи для князя.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Глупая, да ты пойми что самъ князь-то хотѣлъ со мной сдѣлать. Вѣдь онъ мѣтилъ отнять у меня аренду по Страннопріимному дому. Смекнулъ что срокъ аренды кончается, да и захотѣлъ ужь слишкомъ много, хватилъ черезъ край, а какъ не сошелся со мной, такъ снюхался съ купцомъ Переверсткинымъ, да ему аренду и обѣщалъ. Ну, а я, небось, такой дуракъ что кусокъ, который ужь въ зубахъ, да другимъ отдамъ. Нѣтъ, шутишь. Клочокъ-то земли самъ по себѣ дрянь, гроша стоитъ; а какъ я имъ воспользовался-то! что я изъ него сдѣлалъ! Чего я тамъ не настроилъ -- мельницы, крупотерка, пристань! А теперь, если успѣю наладить земство, такъ что желѣзная дорога въ двухъ верстахъ отъ пристани пойдетъ, такъ отъ этого клочка и клади въ карманъ смѣло полтораста тысячъ въ годъ. Ты видишь какое тутъ дѣло. Надо было рѣшительныя мѣры принять. Вотъ мы князя и свалили. Ну, поняла теперь? Стало-быть, не вашему бабьему уму въ наши дѣла соваться.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Однако князь былъ съ тобой очень друженъ и въ началѣ много помогъ тебѣ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (горячо).

   Друженъ! Друженъ пока ему былъ нуженъ. Не тебѣ знать кто изъ насъ кому больше дружбы оказалъ. Да и чортъ ли въ дружбѣ! Изъ дружбы калачей печь не станешь, да и тубы не сошьешь. Вотъ Былимовъ, Николай, тоже со мной чуть не съ малолѣтства друженъ, а кой прахъ мнѣ въ его дружбѣ? Попалъ теперь на мѣсто князя попечителемъ..^ Просили мы на это мѣсто другаго, а онъ тутъ подвернулся съ своей рѣчью: изволите видѣть, очаровалъ всѣхъ. А я и возись съ нимъ теперь; ухазкивай за нимъ, да умасливай его чтобъ аренду получить. Да дѣлай такъ чтобъ онъ не догадался чего ты хочешь, а то сейчасъ закричитъ: "нельзя! нечестно! общественная польза!" Такъ вотъ и видишь что дѣло-то выходитъ поважнѣе чѣмъ чужимъ барышнямъ слезы утирать.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Былимову ты окажешь большую услугу, если спасешь княжну отъ Панищева: онъ любитъ княжну, и княжна любитъ его. Оттого ей такъ и тяжело выйти замужъ за Панищева.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (махнувъ рукой).

   Дудки! Ты эту сказку выдумала чтобъ меня одурачить. Ну, а аренду онъ мнѣ за это уступитъ? (Надежда Васильевна молчитъ.) Я тебя спрашиваю: аренду онъ мнѣ уступитъ?
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Не знаю.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Ну, такъ ты прежде знай, а потомъ болтай. А коли у тебя голова такъ устроена что ты дѣла надлежащимъ образомъ не понимаешь, такъ съ тобой и говорить нечего. (Хочетъ идти.)
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА (удерживая его).

   Илья Терентьичъ! Прошу тебя. Умоляю. Исполни ты хоть разъ въ жизни мою просьбу. Тебѣ это ничего не стоитъ. Княжна сейчасъ будетъ ко мнѣ. (Указывая на дверь направо:) Она, быть-можетъ, уже здѣсь. Она ждетъ отъ меня спасенья.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (въ досадой).

   Оставь ты меня и убирайся.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Нѣтъ, я тебя не оставлю. Ты долженъ исполнить. Голубчикъ! (Хватая его за руки.) Умоляю тебя.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (вырываясь).

   Что ты! что ты! Съ ума сошла! Срамить меня хочешь при постороннихъ.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Я только прошу тебя...
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (перебивая).

   Глупыхъ просьбъ я не исполняю, а если князь и совсѣмъ бы пропалъ, -- тѣмъ лучше: туда ему и дорога.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА.

   Нельзя же разорять другихъ ради себя.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Что! Разорять! Это что еще? Не бойся, никого не разорили. А еслибъ и разорили кого, такъ погоди: еще милліоны наживемъ, для всѣхъ богадѣльню построимъ; всѣ будутъ сыты. А ты у меня такихъ словъ не употребляй. Ѣшь пирогъ съ грибами, а дерзки языкъ за зубами. А то я тебя по-своему учить начну. Ну, маршъ! Сюда гости идутъ.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА (въ нерѣшительности).

   Такъ что же мнѣ сказать Лизѣ? Она сейчасъ будетъ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Сказано -- не дамъ.
   

НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА (въ сторону).

   Никакой надежды! Все одни разчеты и разчеты. (Уходитъ направо.)
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (одинъ).

   Дура! Вотъ что еще выдумала. (Подумавъ.) А что, въ самомъ дѣлѣ, не разыграть ли мелодію на этой струнѣ? Можетъ-быть, Былимовъ и сдастся, если онъ дѣйствительно любитъ княжну. Тутъ такая можетъ выйти комбинація.... Надо его пощупать.... пощупать.
   

ЯВЛЕНІЕ II.

БОМБИКОВЪ, КЛИНЦОВЪ, ВИЗИГИНЪ, БОРОДЕЕВЪ и Н. БЫЛИМОВЪ (входятъ изъ двери налѣво) и ШЕЛЕМИШЕВЪ. Всѣ во фракахъ и въ бѣлыхъ галстукахъ. У Клинцова и Визигина закуренныя сигары въ рукахъ, у Бородаева чашка съ кофе. Бородеевъ тучный господинъ; волосы съ просѣдью и острижены подъ гребенку, густые и замѣчательныхъ размѣровъ бакенбарды. Клинцовъ -- лѣтъ сорока пяти; волосы тоже съ сильной просѣдью; наружность и манеры не презентабельные: говоритъ онъ рѣзко и съ самоувѣренностью. Въ костюмѣ Визигина отчасти небрежность: въ манерахъ какое-то разгильдяйство и распущенность.

ШЕЛЕМИШЕВЪ (встрѣчая входящихъ).

   Пожалуйте, пожалуйте. Здѣсь будетъ попрохладнѣе. Прошу расположиться какъ кому удобнѣе. А я сейчасъ къ вашимъ услугамъ. Только взгляну что дѣлается въ залѣ. (Хочетъ уйти.)
   

БОМБИКОВЪ (останавливая его).

   Что жъ депешу, депешу? Даемъ? А? Даемъ?
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Ужь я право не знаю, нужно ли. Мы еще объ этомъ потолкуемъ. (Уходитъ.)
   

БОМБИКОВЪ (вслѣдъ ему).

   Какъ же не нужно? Какъ же не нужно?
   

КЛИНЦОВЪ.

   Какую депешу?
   

БОМБИКОВЪ.

   Да какъ же? Я хотѣлъ дать въ Петербургъ депешу о томъ что у насъ былъ обѣдъ по такому-то вопросу, и что Шелемишевъ... ну, тамъ, сказалъ что-нибудь. А онъ, болваниссимусъ, упирается.
   

КЛИНЦОВЪ.

   Что жь? Мысль не дурна.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Помилуйте, что это? Зачѣмъ? Что за шарлатанство?
   

КЛИНЦОВЪ.

   Я тутъ шарлатанства никакого не вижу. Если въ настоящее время значеніе общественныхъ вопросовъ возросло у насъ до такой степени что публика интересуется всѣмъ что происходитъ въ каждомъ уголкѣ нашего отечества....
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Нашъ обѣдъ никакого особеннаго значенія не имѣетъ; такъ собрались потолковать о разныхъ вопросахъ.
   

КЛИНЦОВЪ.

   Однако и о желѣзной дорогѣ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Гдѣ же теперь не мечтаютъ о желѣзныхъ дорогахъ? А у насъ этотъ вопросъ пока именно только мечта.
   

ВИЗИГИНЪ.

   И почему именно телеграфировать только о томъ что сказалъ Шелемишевъ? Отчего же не упомянуть и о другихъ? Что за предпочтительный интересъ въ его словахъ?
   

БОМБИКОВЪ (съ досадой).

   А ты, небось, хочешь чтобъ и о тебѣ упомянули. (Иронически.) "Поэтъ Визигинъ, въ скобкахъ: мѣстная знаменитость, тоже рѣчь произнесъ."
   

ВИЗИГИНЪ.

   Я себя къ знаменитостямъ не причисляю и рѣчи не произносилъ. Я только высказалъ отъ души нѣсколько пожеланій.
   

БОМБИКОВЪ.

   Мало ли ты чего пожелаешь, такъ обо всемъ Россіи и оповѣщать? Можетъ-быть, ты въ настоящую минуту птичьяго молока желаешь.
   

ВИЗИГИНЪ.

   Ты умышленно извращаешь смыслъ моихъ словъ. Я говорю не о себѣ, а о Шелемишевѣ. Если Шелемишевъ сказалъ....
   

БОРОДЕЕВЪ (перебивая).

   Какого чорта Шелемишевъ сказалъ! Мололъ чепуху, очень нужно еще всякій вздоръ въ депешахъ публиковать.
   

БОМБИКОВЪ (Бородееву).

   Какъ вздоръ! Нельзя же не упомянуть о чемъ говорилось на обѣдѣ. Да ты читалъ ли когда-нибудь телеграммы о такихъ событіяхъ?
   

БОРОДЕЕВЪ.

   Какое тутъ событіе! Пришли, поѣли да и разошлась.
   

БОМБИКОВЪ.

   Да, ты такъ понимаешь общественные вопросы.
   

БОРОДЕЕВЪ.

   Какой дьяволъ общественные вопросы! Обѣдъ.
   

БОМБИКОВЪ (передразнивая).

   Ну, да, обѣдъ, обѣдъ. А для чего этотъ обѣдъ? Для чего ты пришелъ на этотъ обѣдъ? Для чего ты ѣлъ на этомъ обѣдѣ? Ты мнѣ объясни, для чего ты ѣлъ, для чего ѣлъ? Развѣ безъ всякой мысли? Безъ мысли?
   

БОРОДЕЕВЪ.

   Полно врать, отстань.
   

БОМБИКОВЪ.

   Нѣтъ, не врать. А теперь въ каждый такой обѣдъ влагается мысль, въ каждый тостъ, въ каждую кулебяку.
   

БОРОДЕЕВЪ.

   Въ кулебяку-то мысль!
   

БОМБИКОВЪ.

   Да, да, ты пойми.
   

БОРОДЕЕВЪ (махнувъ рукой).

   Ну, довольно! Зарапортовался.
   

КЛИНЦОВЪ.

   Нѣтъ, позвольте, Бомбиковъ говоритъ справедливо. Мысль нашего обѣда -- торжество принципа, протестъ противъ князя и противъ всей системы которой онъ является представителемъ. Общество должно было высказаться, показать что оно работало не даромъ, что въ немъ что-то шевелится.
   

БОМБИКОВЪ.

   Именно, именно, шевелится.
   

КЛИНЦОВЪ (продолжая).

   Не только своею дѣятельностью, но и своими словами дать чувствительный щелчокъ гордости князя.
   

БОРОДЕЕВЪ.

   Что касается щелчка, то я согласенъ: князь скотина.
   

КЛИНЦОВЪ.

   Кто же представитель нашей дѣятельной стороны общества какъ не Шелемишевъ? Это нашъ Айвой дѣятель.
   

БОМБИКОВЪ (перебивая).

   Именно дѣятель. А какъ кормитъ-то, какъ кормитъ! Стерлядь-то сегодня какую вывалилъ! Четверо офиціантовъ насилу тащатъ.
   

КЛИНЦОВЪ (продолжая).

   Въ полномъ смыслѣ человѣкъ энергіи, труда.
   

БОМБИКОВЪ.

   Да, да. И представь себѣ, вѣдь я именно на это и хотѣлъ намекнуть въ депешѣ. Хотѣлъ упомянуть: "Шелемишевъ сказалъ въ рѣчи: трудъ есть сила."
   

ВИЗИГИНЪ.

   Вопервыхъ, Шелемишевъ этого не говорилъ.
   

БОМБИКОВЪ.

   Ну, да, не говорилъ, но я самъ придумалъ.
   

БОРОДЕЕВЪ (се насмѣшкой).

   Придумалъ новость! Трудъ есть сила! (Показывая кулакъ) Вотъ сила! Для насъ еще во многомъ кулакъ необходимъ.
   

БОМБИКОВЪ.

   Ну да, вѣдь ты крѣпостникъ, отсталый. Съ тобой и говорить не стоитъ. Да ты пойми, фалалей, что тутъ нужно что-нибудь современное.
   

БОРОДЕЕВЪ (снова показывая кулакъ).

   По-моему это всегда современно.
   

БОМБИКОВЪ.

   Ну не хочешь этого, такъ скажемъ что-нибудь другое о трудѣ. (Придумывая:) Трудъ есть.... Трудъ есть.... Чортъ возьми! я въ гимназіи зналъ какое-то отличное изреченіе насчетъ труда, еще, кажется, что-то по-латыни.... Забылъ, забылъ.
   

ВИЗИГИНЪ (рѣшительно).

   Что толковать о пустякахъ! Не надо депеши о Шелемишевѣ.
   

БОМБИКОВЪ.

   Ну, хорошо, господа. Вы несогласны, ну, и не надо Шелемишева, не надо его рѣчи; ну ихъ къ чорту. Изберемъ другой способъ. (Н. Былимову:) Послушай, Николай Львовичъ. Ну, голубчикъ, душа моя, ну, потѣшь, потѣть, махни что-нибудь въ депешу изъ своей рѣчи. Вмѣсто Шелемишева мы упомянемъ о тебѣ: вѣдь ты тоже рѣчь говорилъ. Катай, дружище.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Что за пустяки! Я только такъ сказалъ нѣсколько словъ кстати.
   

БОМБИКОВЪ.

   Врешь, врешь, любезный. Не скромничай, не прикидывайся. Вѣдь ты теперь у насъ воротило всему; вѣдь ты насъ теперь ведешь. Да, душа моя, веди, веди для общаго дѣла, для блага отечества, знаешь какъ въ Робертъ (поетъ):
   
   Для рыцарей моей отчизны,
   Веди, веди, веди меня туда....
   
   туда, туда, то-есть куда хочешь. Я тебѣ прямо говорю что за тобой, за тобой я чортъ знаетъ, чортъ знаетъ куда бы пошелъ. Да, да, дружище, мы тебя избрали, и мы тебя поддержимъ въ борьбѣ съ княземъ. Господа! Не правда ли, поддержимъ, поддержимъ его?
   

ВСѢ.

   Да, да, конечно, разумѣется.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Господа! я долженъ предупредить васъ что вотъ уже цѣлая недѣля какъ князь, несмотря на всѣ мои офиціальныя требованія, не сдаетъ мнѣ кассы; онъ какъ будто и звать меня не хочетъ, а потому я, на всякій случай, кассу опечаталъ
   

ВСѢ (кромѣ Бородеева).

   Прекрасно! превосходно! что съ нимъ церемониться?
   

БОРОДЕЕВЪ.

   Надо проучить скота.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Нѣтъ сомнѣнія что такой поступокъ вызоветъ противъ меня еще сильнѣйшую бурю со стороны партизановъ князя, и князь не упуститъ ничего чтобы....
   

БОМБИКОВЪ (перебивая).

   Да что объ этомъ толковать! Мы тебя избрали; мы тебя знаемъ, мы тебѣ вѣримъ; мы тебя поддержимъ.
   

ВСѢ.

   Да, да. Поддержимъ, поддержимъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Я никогда не дѣйствовалъ и не буду дѣйствовать подъ вліяніемъ партій. Хотя у насъ и есть партіи....
   

ЯВЛЕНІЕ III.

   Тѣ же, ШЕЛЕМИШЕВЪ и СОЛОМЦЕВЪ, пожилой господинъ со звѣздой, съ важными манерами и протяжною рѣчью.
   

СОЛОМЦЕВЪ (отаѣчая на послѣднія слова Н. Былимова).

   Какія партіи! какія партіи!
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (вводя Соломцева).

   Пожалуйте, пожалуйте сюда, ваше превосходительство. Гости всѣ разъѣхались, а здѣсь собралась самая безцеремонная компанія: все свои люди. Не угодно вамъ сюда, на диванъ, тутъ вамъ будетъ попокойнѣе. Не желаете ли скамеечку?
   

СОЛОМЦЕВЪ (медленно усаживаясь).

   Не надо, благодарю. (Обращаясь ко всѣмъ:) Какія партіи? какія партіи? Господа! сдѣлайте милость: не злоупотребляйте этимъ словомъ. У насъ могутъ быть споры, ссоры, размолвки и недоразумѣнія между отдѣльными лицами, но партій нѣтъ и не должно быть. Партіи, это изобрѣтеніе Запада. Партіи могутъ быть тамъ гдѣ есть разныя цѣли; тамъ есть въ собраніяхъ и правая, и лѣвая сторона; а мы всѣ служимъ одному общему дѣлу. Идемъ, хоть и съ разныхъ сторонъ, но къ одной цѣли -- ко благу. Я васъ спрашиваю, Mr Визигинъ, развѣ каждый изъ насъ не стремится ко благу?
   

ВИЗИГИНЪ.

   Стремится, ваше превосходительство.
   

СОЛОМЦЕВЪ.

   Въ такомъ случаѣ намъ нечего и говорить о партіяхъ. Намъ нуженъ только примирительный духъ. Намъ нужно дѣйствовать не со страстью, а спокойно. Я такъ и дѣйствую: я сегодня обѣдаю у Шелемишева, а будутъ завтра давать обѣдъ князю, я буду у князя. Итакъ, еще разъ спрашиваю, гдѣ у насъ партіи? И еще разъ отвѣчаю: нѣтъ у насъ партій. Гдѣ у насъ правая, гдѣ лѣвая сторона? Нѣтъ у насъ ни правой, ни лѣвой стороны. Гдѣ цѣль? Одна цѣль -- благо. Вотъ, напримѣръ, у меня была цѣль войти въ эту комнату, я и достигъ цѣли, вошелъ. Но какою я стороной вошелъ, я васъ спрашиваю, правою или лѣвою? Какою, я васъ спрашиваю?
   

ВИЗИГИНЪ (затрудняясь отвѣтомъ).

   Гм!
   

СОЛОМЦЕВЪ.

   Нѣтъ, вы мнѣ отвѣчайте, какою?
   

ВИЗИГИНЪ.

   Не замѣтилъ, ваше превосходительство.
   

СОЛОМЦЕВЪ.

   Да и не слѣдовало замѣчать. Ха, ха, ха! Потому что я и самъ не замѣтилъ какою. Главное дѣло вошелъ. Ботъ вамъ очевидное доказательство нелѣпости тѣхъ теорій которыя мы принимаемъ безъ надлежащаго обсужденія. Я хотѣлъ развить эту мысль въ своей рѣчи за обѣдомъ, но Mr Былимовъ такъ занялъ своею рѣчью общество... (Н. Былимову, которому дѣлаетъ привѣтственный жестъ лѣвою рукой, какъ бы подавая ему руку.) A propos, mon cher Былимовъ, je vous fais mes compliments, charmant, charmant! Вы насъ постоянно очаровываете. Въ вашихъ рѣчахъ такой благородный стиль. Все это высказывается такъ горячо, но вмѣстѣ съ тѣмъ tout à fait, tout, à fait comme il faut. (Былимовъ отвѣчаетъ легкимъ наклоненіемъ головы,) И если вашъ отецъ, какъ я слышалъ, немножко будируетъ васъ, то повѣрьте, что это только вслѣдствіе ложнаго убѣжденія что у насъ есть какія-то партіи., ему надо только объяснить, растолковать, и я, при случаѣ, это исполню. (Увидѣвъ входящаго Былимова-отца.) Да вотъ, кстати, и самъ нашъ милѣйшій Левъ Иванычъ.
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

Тѣ же и БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (выходитъ изъ двери налѣво. Онъ тоже во фракѣ, въ бѣломъ галстукѣ, со шляпой въ рукахъ.)

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (Н. Былимову).

   Николя, ты ѣдешь со мной, или остаешься?
   

СОЛОМЦЕВЪ (Былимову-отцу).

   Ну что ѣдешь! ѣдешь! Ну что ты, старый воркунъ, все дуешься, не хочешь побесѣдовать съ нами.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Побесѣдовалъ-съ. Совершенно достаточно.
   

СОЛОМЦЕВЪ.

   Ну что жъ, сказки по правдѣ: хоть ты и ворчишь, а глядя на сынка-то сердце радуется, радуется?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Лучше, кабы сердца-то вовсе не было: спокойнѣе можно было бы слушать все что здѣсь говорится, весь этотъ вздоръ, смотрѣть на всѣ эти продѣлки...
   

Н. БЫЛИМОВЪ (съ неудовольствіемъ).

   Батюшка!
   

КЛИНЦОВЪ.

   Это ужь слишкомъ нецеремонно.
   

БОРОДЕЕВЪ.

   Вотъ люблю. Что вѣрно, то вѣрно. Ха, ха, ха!
   

ВИЗИГИНЪ (устремляясь къ Былимову-отцу).

   Однако позвольте: я тоже сказалъ нѣсколько словъ, стало-быть по-вашему и я....
   

БОМБИКОВЪ (тоже).

   Я тоже говорилъ и не позволю каждому...
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (удерживая ихъ).

   Господа, не горячитесь, не горячитесь. Развѣ можно сердиться на нашего добрѣйшаго Льва Иваныча; онъ сегодня не въ духѣ, ну, и ворчитъ немножко. Ему наши рѣчи не понравились. (Любезничая, беретъ Былимова-отца за оба плеча.) Браните, браните, батюшка Левъ Иванычъ, наши рѣчи, за то дѣлѣ, дѣла хвалить будете.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Ну, вамъ придется долго ждать чтобъ я такія дѣла хвалилъ какъ ваши; языкъ не повернется.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (принужденчн смѣясь).

   Ха, ха, ха! Каковъ, каковъ! и тутъ шпильку вставилъ, не измѣнилъ своей манеры.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   У меня манера всегда одна -- называть вещи ихъ настоящими именами. А я въ вашихъ дѣяніяхъ ничего не вижу кромѣ вашихъ личныхъ видовъ и интриги.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (съ неудовольствіемъ).

   Да что вы въ самомъ дѣлѣ, Левъ Иванычъ, такіе комплименты говорите. Покушать изволили, а потомъ ругаться принялись. Такъ за хлѣбъ-соль не благодарятъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Ничего не ѣлъ-съ, ничего не ѣлъ. Весь обѣдъ такъ просидѣлъ; можете спросить у офиціантовъ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Напрасно не кушали.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Не могу-съ, не могу: кусокъ въ горло не идетъ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Такъ для чего жъ вы приняли приглашеніе на обѣдъ, коли намъ не сочувствуете?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Для чего? А для того что мой сынокъ попалъ подъ ваше знамя. Я долженъ былъ удостовѣриться.... Понимаете.... какъ отецъ.... отецъ.... стало-быть простительно....
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (Былимову-отцу).

   Не бойтесь, вашъ сынъ не въ разбойничью компанію попалъ. Здѣсь, слава Богу, все честные люди. А если вамъ не нравится что мы идемъ противъ вашего друга князя, то совѣсть побуждаетъ насъ такъ дѣйствовать ради общаго дѣла.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Полноте. Морочьте другихъ, а не меня, вашими темными планами и проектами, которые вы хотите навязать обществу при содѣйствіи вашей услужливой клики.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Я лучше васъ понимаю потребности общества. Я, батюшка, русскаго человѣка не по книжкамъ изучилъ. Для сближенія съ нимъ я самъ надѣвалъ чуйку, бралъ въ руки пилу и молотъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Ну, для того чтобъ обирать русскаго человѣка, не нужно наряжаться въ чуйку: это также легко дѣлается во фракѣ и въ бѣломъ галстухѣ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Я вамъ не позволю такъ выражаться.
   

КЛИНЦОВЪ.

   Это дерзко!
   

ВИЗИГИНЪ.

   Неприлично!
   

БОМБИКОВЪ.

   Однако это уже прямо на нашъ счетъ. Оскорбленіе всѣмъ намъ. Нѣтъ, этого позволятъ нельзя. Тутъ дѣло касается нашей чести. Господа, наша честь, ваша честь... и если такъ, то я предлагаю...
   

СОЛОМЦЕВЪ (бросаясь между ними).

   Господа, что это, что это! Опять ссоры, споры. Оставьте, оставьте, прошу васъ. Господа, примирительный духъ! примирительный духъ! Забудемте все. Шампанскаго, шампанскаго!
   

БОМБИКОВЪ (бросаясь къ дверямъ).

   Да, да, шампанскаго, шампанскаго! (Кричитъ въ дверь.) Человѣкъ, шампанскаго. Чортъ возьми, пить такъ пить.
   

СОЛОМЦЕВЪ.

   Господа, еще разъ повторяю, примирительный духъ, примирительный духъ, вотъ что намъ нужно... Левъ Иванычъ, прошу тебя... И что мы все толкуемъ о дѣлахъ! Въ собраніи -- о дѣлахъ! Въ обществѣ -- о дѣлахъ! За обѣдомъ -- о дѣлахъ! Вѣдь такъ можно отъ дѣлъ и съ ума сойти. Хоть послѣ обѣда по крайней мѣрѣ развлечемся чѣмъ-нибудь. Ну, вотъ, Mr Визигинъ, прочтите лучше намъ что-нибудь изъ вашихъ стиховъ, у васъ вѣрно есть новенькое.
   

ВИЗИГИНЪ.

   Да, есть. Но мнѣ кажется... теперь, послѣ этой исторіи...
   

СОЛОМЦЕВЪ.

   Какая же исторія! Какая исторія! никакой исторіи не было. Нѣтъ, нѣтъ, прошу васъ, не отказывайтесь. (Вполголоса:) Успокойте страсти.
   

БОМБИКОВЪ (обнимая Визигина сзади).

   Ну читай же, читай. Что ты ломаешься! Вытряхай свою поэзію.
   

ВИЗИГИНЪ (потирая рукой лобъ и приготовляясь читать наизусть).

   Господа, заранѣе прошу у васъ извиненія: эта вещь еще недостаточно отдѣлана. Во всякомъ случаѣ самая современная, потому что мысль только сегодня мелькнула у меня въ головѣ...
   

БОМБИКОВЪ.

   Современная, тѣмъ лучше! Подавай, подавай сюда
   

ВИЗИГИНЪ (становясь въ позу).

   "Вакхъ и Нимфа."
   

БОМБИКОВЪ (аплодируя).

   Браво, брависимо! Это что-нибудь насчетъ акциза? насчетъ акциза?
   

ВИЗИГИНЪ (обидясь).

   Какъ насчетъ акциза?
   

БОМБИКОВЪ.

   Ну да. Обличительное. Вакхъ, это кабаки, а нимфа -- отдѣльныя комнатки, барышни. Ха, ха, ха! Вѣдь это теперь, кажется, запрещаютъ. Вѣдь ты служишь по акцизу, стало-быть знаешь. Обличай! обличай!
   

ВИЗИГИНЪ (тѣмъ же тономъ).

   Тутъ нѣтъ ничего обличительнаго: это просто эскизъ въ древне-классическомъ духѣ.
   

БОМБИКОВЪ (макнувъ рукой).

   А чортъ тебя побери съ твоимъ древнеклассическимъ духомъ. Кому онъ нуженъ? И гдѣ ты его набрался? Ревизуя винокурни, что ли?
   

СОЛОМЦЕВЪ (Бомбикову).

   Семенъ Семеновичъ, пожалуста оставьте.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ и КЛИНЦОВЪ (ему же).

   Не мѣшай, не мѣшай.
   

БОМБИКОВЪ (Визигину съ пренебреженіемъ).

   Ну, ну, читай, читай.
   

ВИЗИГИНЪ (снова становясь въ позу).

   "Вакхъ и Нимфа."
   

БОМБИКОВЪ.

   Еще одно замѣчаніе...
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ

   Семенъ Семенычъ, тебя просятъ.
   

БОМБИКОВЪ (съ отчаяніемъ).

   Да вѣдь нельзя, нельзя слушать равнодушно; вѣдь это профанація, профанація современнаго.
   

БОРОДЕЕВЪ.

   Бомбиковъ, молчи!
   

КЛИНЦОВЪ.

   Господа, позвольте, я васъ примирю. Семенъ Семенычъ желаетъ современнаго. (Вынимаетъ изъ кармана сложенную бумагу.) Вотъ вамъ самое современное. Сначала займемся этимъ, а потомъ перейдемъ къ классицизму. (Шелемишевъ вполголоса:) Подразнимъ старика Былимова: этому скоту надо датъ хорошій урокъ за его дерзости.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (такжe вполголоса).

   Отлично! Отлично! Катайте.
   

КЛИНЦОВЪ (развертывая бумагу).

   Эти стихи будутъ напечатаны въ моемъ Листкѣ. Во всякомъ случаѣ содержаніе ихъ требуетъ нѣсколькихъ словъ предварительнаго объясненія. Вамъ извѣстно, господа, что князь любитъ играть въ карты и вмѣстѣ съ тѣмъ ревностный поклонникъ нѣжнаго пола. (Замѣтивъ что Былимовъ-отецъ собирается уходить.) Куда же вы, Левъ Иванычъ? Развѣ вы не любите стиховъ?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Я такой мерзости и слушать не хочу.
   

КЛИНЦОВЪ (иронически).

   Почему же вы полагаете что мерзость? Напротивъ, вы увидите какая интересная вещица! И я непремѣнно напечатаю....
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Печатайте, печатайте всякую грязь, сплетни.
   

КЛИНЦОВЪ (съ важностію).

   Гласность только тогда и полезна, когда допускается въ самыхъ широкихъ размѣрахъ. И еслибы мнѣ пришлось отвѣчать предъ судомъ, то я покорюсь рѣшенію суда съ полнымъ убѣжденіемъ что я жертвую собой для пользы общества, совершаю гражданскій подвигъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Ну, смотрите чтобы, прежде суда, не пришлось вамъ за такіе гражданскіе подвиги своею физіономіей пожертвовать. На кого наскочите.
   

КЛИНЦОВЪ (горячо).

   Какъ вы смѣете говорить мнѣ подобныя вещи? Я вамъ ротъ зажму.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ

   Вы гадкій пасквилянтъ, низкій человѣкъ, продажная душа. Вы холопствовали и унижались предъ княземъ, а теперь, вмѣстѣ съ господиномъ Шелемишевымъ, составили противъ него какую-то грязную интригу.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (грозно).

   Господинъ Былимовъ, вы забываетесь. Не ваше дѣло.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (еще въ большею горячностью).

   Какъ не мое дѣло! Какъ не мое дѣло! Еслибы вы работали одни, конечно, мнѣ до васъ не было бы дѣла. А вы втянули въ эту гадость и моего сына.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (въ сторону).

   Опять! Просто бѣда съ этимъ старикомъ. (Былимову-отцу.) Батюшка! я серіозно прошу васъ перестать. Не заставьте меня забыть къ вамъ уваженіе.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Что! Что! Ты грозишь мнѣ потерей уваженія. Ты! Нѣтъ, любезный другъ, уваженіе не легко пріобрѣтается; но, слава Богу, не легко его отнять у человѣка. Ты видишь, ты видишь, я прямо смотрю всѣмъ въ глаза, потому что нѣтъ на моей совѣсти ни единаго пятна, ни одного неблагороднаго поступка; а я пробилъ на свѣтѣ шестьдесятъ лѣтъ и началъ свою карьеру съ пятакомъ въ карманѣ. А ты, ты только сдѣлалъ первый шагъ безъ помочей, какъ и попалъ въ какую-то шайку.... да, да, шайку, которая мутитъ общество съ цѣлью гадкой наживы.
   

ВИЗИГИНЪ.

   Это наконецъ ни на что не похоже!
   

КЛИНЦОВЪ.

   Я не позволю касаться моей чести!
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Вы лжете, здѣсь нѣтъ никакой шайки!
   

СОЛОМЦЕВЪ.

   Левъ Иванычъ, Левъ Иванычъ, прошу тебя!
   

БОМБИКОВЪ.

   Прочь его отсюда, прочь!
   

БОРОДЕЕВЪ.

   Шайка! Мѣтко выразился.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Что жь это такое наконецъ! (Обращаясь ко всѣмъ:) Господа! я прошу у васъ извиненія за моего отца. Прошу, во вниманіе къ его лѣтамъ; въ шестьдесятъ лѣтъ трудно передѣлывать свои убѣжденія и свои взгляды. Онъ оскорбляетъ васъ и не понимаетъ въ какое неловкое положеніе ставитъ и меня, какъ человѣка и какъ общественнаго дѣятеля. Во всякомъ случаѣ, надѣюсь, вы поймете что между мною и имъ въ настоящую минуту нѣтъ ничего общаго.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Ничего общаго! Что жь, тебѣ развѣ стыдно стало твоего отца? Что жь, ты отъ меня отречься что ли собираешься? Общественный дѣятель! Мальчишка!
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   А если такъ, то я именно отрекаюсь отъ васъ, потому что не хочу служить для васъ средствомъ къ оскорбленію людей, добрыя намѣренія которыхъ я искренно уважаю. А въ то же время и самъ не хочу постоянно подвергаться сраму и скандалу. Эта непрошеная опека мнѣ надоѣла. Мнѣ стыдно и за себя, и за васъ. Съ этой минуты думайте и дѣйствуйте какъ хотите; я и знать не хочу вашихъ убѣжденій.
   

ВИЗИГИНЪ, КЛИНЦОВЪ И ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Врано! Браво! Отлично!
   

СОЛОМЦЕВЪ.

   Charmant!
   

БОМБИКОВЪ.

   Молодецъ! Вотъ люблю!
   

БОРОДЕЕВЪ.

   Штуки! Хитритъ.
   

БЫЛИМОВЪ ОТЕЦЪ (сильно сконфуженный).

   Ты.... ты отрекаешься отъ меня.... ты.... отрекаешься!
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Я долженъ дѣйствовать искренно. Сочувствовать или вамъ съ княземъ, или общему дѣлу. Господа! я объявляю: у меня нѣтъ никакихъ скрытыхъ цѣлей. Я весь, весь здѣсь.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ
(еще болѣе потерявшись и какъ бы въ раздужьи потирая себѣ лобъ).

   Ты отрекаешься отъ меня.... Такъ вотъ что.... Такъ отецъ тебѣ болѣе не нуженъ: это тряпка, которую можно бросить, швырнуть отъ себя ногой чтобы не замараться... чтобы не стыдиться людей. И такъ это сразу: "пошелъ прочь старикъ!" Ну, Николай! видитъ Богъ какъ я тебя любилъ! Но если ты мной гнушаешься, то и мнѣ тебя не надо. Не бойся, я у тебя любви выпрашивать не стану. Ты самъ всадилъ мнѣ ножъ въ сердце. Тутъ все теперь убито, уничтожено, размолото въ прахъ. Я думалъ что возлѣ меня есть дорогое, близкое мнѣ существо, въ сердцѣ котораго.... быть-можетъ.... я тоже.... найду.... (Ударяя себя по головѣ.) О, старый, старый! Глупый (Уходитъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ V.

   Тѣ же, кромѣ БЫЛИМОВА-ОТЦА. Всѣ остаются съ минуту въ молчаніи.

СОЛОМЦЕВЪ.

   Вотъ это дѣйствительно непріятная исторія. И что за напасть такая! Какъ только у насъ разсужденія о какомъ-нибудь общемъ вопросѣ, сейчасъ скандалъ.
   

БОРОДЕЕВЪ.

   Былимовъ старый плутъ, князю подслужиться хочетъ.
   

БОМБИКОВЪ
(увидя входящаго офиціанта съ подносомъ, на которомъ разставлены бокалы съ шампанскимъ).

   Что это? Шампанское! Ну, братъ, опоздалъ: мы тутъ уже успѣли еще разъ поругаться. А впрочемъ, давай сюда. Шампанское всегда кстати. (Беретъ бокалъ.)
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (указывая на подносъ).

   Господа, прошу. (Всѣ берутъ бокалы, кромѣ Н. Былимова.)
   

БОМБИКОВЪ (Н. Былимову).

   А ты что жь?
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Не хочу. Я не стану пить.
   

БОМБИКОВЪ.

   Нѣтъ, нѣтъ, пей. Вмѣстѣ.
   

ВСѢ (кромѣ Бомбикова).

   Да, да, вмѣстѣ, вмѣстѣ.
   

БОМБИКОВЪ (беретъ съ подкоса бокалъ и подаетъ Н. Былимову).

   Ну, пей же. Что за пустяки! Ты пойми, вѣдь мы теперь въ честь тебя пьемъ. Тутъ торжество идеи. Вѣдь ты совершалъ великій подвигъ, подвигъ.... Ты ради общаго блага роднаго батьку по затылку.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (отталкивая бокалъ, который хотѣлъ было взять и вспыльчиво).

   Оставь эти шутки. Этимъ шутить нельзя.
   

БОМБИКОВЪ.

   Какія же шутки? Я говорю только что ты даже отца....
   

Н. БЫЛИМОВЪ (прежнимъ тономъ).

   Перестань, я прошу тебя.
   

БОМБИКОВЪ.

   Ну, Богъ съ тобой. Не пей коли не хочешь. Изъ чего же ты горячишься? Только облилъ меня всего. (Ставитъ бокалъ на подносъ и обтираетъ платье.)
   

СОЛОМЦЕВЪ.

   Однако, господа, пора и по домамъ. (Въ сторону:) Чего добраго, опять ссора выйдетъ. (Подавая Шелемишеву руку:) Прощай, Илья Терентьичъ. Благодарю за радушное угощеніе. (Бомбиковъ, Клинцовъ и Визигинъ тоже подаютъ руку Шелемишеву.)
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Господа, ужь извините пожалуста что случилась неожиданная непріятность.
   

СОЛОМЦЕВЪ.

   Ну, вотъ еще, чего на свѣтѣ не случается. А вамъ извѣстно изрѣченіе, въ которомъ сказалась русская народная мудрость: и горшокъ съ горшкомъ въ печи сталкивается.
   

БОРОДЕЕВЪ.

   Еще бы, жить да не ругаться!

(Всѣ, кромѣ Николая Былимова, простившись съ Шелемишевымъ, уходятъ въ среднюю дверь. Шелемишевъ провожаетъ ихъ до дверей.)

   

ЯВЛЕНІЕ VI.

НИКОЛАЙ БЫЛИМОВЪ и ШЕЛЕМИШЕВЪ.

НИКОЛАЙ БЫЛИМОВЪ (бросаясь, разстроенный. на диванъ).

   Все это ужасно досадно. Гадко, гадко.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (успокоивающимъ тономъ).

   Ну, ну, ну, ты ужь сейчасъ и въ меланхолію. Плюнь, все вздоръ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Нѣтъ, я дѣйствительно поступилъ неосторожно, оскорбилъ отца. Такъ какъ-то съ языка сорвалось. Погорячился. А впрочемъ нельзя, нельзя было иначе. Однако, послушай, съ княземъ-то у меня тоже какая исторія выходитъ... я не хотѣлъ подробно разказывать при постороннихъ, а вѣдь поневолѣ приходится быть орудіемъ его погибели.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Что за пустяки! Какой погибели?
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Нѣтъ, именно такъ. Я сталъ провѣрять книги и документы въ правленіи, и вдругъ нахожу что поступившихъ въ разное время и въ разныхъ видахъ до двадцати восьми тысячъ рублей вовсе не значится въ приходѣ. Стало-быть, ихъ нѣтъ и въ кассѣ. Каковъ сюрпризъ? Оказывается что эти деньги князь самъ изволилъ получать. Что мнѣ было дѣлать? Я опечаталъ на всякій случай книги и кассу. Далъ казначею нѣсколько дней отсрочки для внесенія недостающихъ денегъ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Не бойся, князь не пропадетъ. Его ужь выручили. Онъ получилъ тридцать тысячъ не только взаймы, а даже, кажется, просто въ подарокъ на уплату этого долга.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Какъ? Кто выручилъ?
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Дочь.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Какая дочь?
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Какъ какая! Княжна Лиза. Панищевъ посватался за нее, а для успѣха сватовства подсунулъ отцу тридцать тысячъ. Ну, и она....
   

Н. БЫЛИМОВЪ (въ испугѣ.)

   Что же? Что жь она?
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Что она! Что же ей? Разумѣется, согласилась.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (горячо.)

   Какъ! какъ! Не можетъ быть. Это неправда. Да, да, это неправда, это ложь. Княжна не какая-нибудь свѣтская кукла, которая рѣшилась бы продаться ради богатой партіи.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Да она вовсе не ради богатства и согласилась, а ради отца, чтобы спасти его. Да ты-то что принимаешь такое горячее участье въ судьбѣ княжны?
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Нисколько не принимаю, мнѣ, конечно, все равно....
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Вижу я, братъ, какъ тебѣ все равно. Вѣрно ты оттого и на стѣну лѣзешь, что тебѣ все равно. (Трепля Николая Былимова по плечу.) Полно, дружище, Николай Львовичъ, хитрить. Ну что ты жеманишься? Сомнѣваешься что ли въ моей дружбѣ? Признайся, вѣдь ты любишь барышню, и очень любишь?
   

Н. БЫЛИМОВЪ (восторженно).

   Да, да. Я не скрою отъ тебя. Я давно люблю княжну. Люблю страстно, безпредѣльно, и былъ любимъ ею. Вся моя мечта -- обладать этимъ необыкновеннымъ существомъ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Ну, такъ что жь тутъ толковать? Возьми у меня тридцать тысячъ и обладай этимъ необыкновеннымъ существомъ. Будь счастливъ, и дѣло съ концомъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ

   Какъ? Что ты хочешь сказать?
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Ну да. Возьми у меня деньги и внеси ихъ въ кассу, что ли, или куда тамъ слѣдуетъ, а князю передай хоть чрезъ княжну росписку что эту сумму, сколько тамъ недостаетъ, принялъ отъ него сполна. Ну, Панищева и къ чорту.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (въ раздумьѣ).

   Положимъ что такъ, но все это какъ-то ужасно неловко какъ-то странно! Я призванъ чтобъ искоренить злоупотребленія и вдругъ....
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Вотъ тебѣ на! Такъ тебѣ мало прекратить злоупотребленія и сдѣлать невозможнымъ ихъ повтореніе; тебѣ нужно еще непремѣнно упечь князя? Ты видишь что князь уже прикрылся деньгами Панищева, стало-быть ты только сгубишь княжну.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (горячо).

   Нѣтъ, нѣтъ, ее надо спасти. Я ее люблю и не позволю отнять у меня. Но я долженъ переговорить съ ней.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   А хочешь съ ней переговорить, такъ, пожалуй, можешь сдѣлать это и теперь: княжна, должно-быть, здѣсь, у жены. (Подходитъ къ двери направо, которую немного пріотворяетъ.) Здѣсь. Сидитъ съ моею женой, разговариваетъ. Отойди пока немного къ сторонѣ, а я ее позову. (Н. Былимовъ отходитъ въ глубину сцены, а Шелемишевъ отворяетъ дверь.) Мое почтеніе, ваше сіятельство. Прошу на одно слово, на минуту.
   

ЯВЛЕНІЕ VII.

Тѣ же и КНЯЖНА, которая входитъ, не замѣчая Н. Былимова.

ШЕЛЕМИШЕВЪ (ведя княжну къ дивану).

   Прошу покорно сюда. (Княжна садится.) Вамъ угодно было переговорить со мной по одному серіозному дѣлу; такъ вотъ позвольте представить вамъ съ этою цѣлью избраннаго мною посредника. Хе-хе-хе! (Княжна смотритъ на него въ недоумѣніи. Шелемишевъ беретъ Н. Былимова за руку и подводитъ къ княжнѣ.) Вотъ-съ, рекомендую вамъ.... Человѣкъ, можетъ-быть, вамъ не совсѣмъ чужой. А за симъ честь имѣю быть вашимъ покорнѣйшимъ слугою. (Кланяется и уходитъ налѣво.)
   

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Н. БЫЛИМОВЪ и КНЯЖНА.

КНЯЖНА (быстро вставая съ мѣста).

   Что это? Обманъ! Насмѣшка! (Хочетъ уйти.)
   

Н. БЫЛИМОВЪ (удерживая ее).

   Лиза! Что ты? Останься на минуту.... Одно слово....
   

КНЯЖНА.

   Что вамъ угодно? Чего вы хотите отъ меня?
   

Н. БЫЛИМОВЪ

   Что съ тобой? Что за странныя слова? Неужели ты все еще подъ вліяніемъ своего каприза сердишься на меня?
   

КНЯЖНА.

   Каприза!... Ха-ха-ха! Хорошъ капризъ! Вы видите -- я погибаю. Я продала себя. Продала всю свою жизнь. Нѣтъ для меня теперь ничего въ будущемъ кромѣ муки.... Я должна умереть.... умереть....
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Такъ это правда? Ты рѣшилась выйти замужъ за Панищева?
   

КНЯЖНА.

   Что жь? (Иронически:) Не будете ли вы меня упрекать въ томъ что я забыла васъ, пренебрегла вашею любовью? Этого только не доставало.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Ничто, ничто не побуждало тебя къ этому поступку.
   

КНЯЖНА.

   Какъ ничто? Да вы, вы сами довели меня до этого поступка: вѣдь вы же готовили гибель моему отцу.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Лиза! Боже мой, я уже тебѣ говорилъ -- ты не понимаешь, рѣшительно не понимаешь моего образа дѣйствій. Ты вдругъ взяла на себя какой-то подвигъ.
   

КНЯЖНА.

   Какой подвигъ? Это вы хотѣли совершить подвигъ, отличиться, порисоваться предъ обществомъ вашими благими намѣреніями, а я никакого подвига не совершаю, я не могу смотрѣть равнодушно какъ погибаетъ мой отецъ, вотъ и все. Мнѣ общество не будетъ аплодировать какъ вамъ. Вы сильный характеръ, а у меня,-- я не скрываю этого -- нѣтъ достаточно рѣшимости даже и для такого дѣла. Да, да, смѣйтесь надо мной, смѣйтесь -- я ежечасно, ежеминутно борюсь съ собой: нѣтъ мнѣ ни минуты, ни единой минуты покоя; я тысячу разъ уже готова была отказаться отъ намѣренія спасти отца. Мысль что я буду принадлежать Панищеву истерзала меня. Мнѣ страшно!... страшно.... (Съ рыданіями бросается на диванъ.)
   

Н. БЫЛИМОВЪ (ухаживая около нея).

   Лаза! Другъ мой! Неужели же ты не вѣришь моей любви!
   

КНЯЖНА.

   Любви! Ваша любовь! Гдѣ она? Вы меня только обманывали; но вы достигли того что я полюбила васъ. И къ несчастью я до сихъ поръ еще не могу вырвать изъ сердца этого мучительнаго чувства. Оно только увеличиваетъ мои терзанія. Любовь борется во мнѣ съ ненавистью къ вамъ; да, съ ненавистью, потому что вы, вы виновникъ всего моего несчастья. Да, да, я люблю и вмѣстѣ ненавижу васъ, ненавижу какъ моего врага.... моего палача.... (Быстро уходитъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ IX.

Н. БЫЛИМОВЪ и потомъ ШЕЛЕМИШЕВЪ.

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Нѣтъ, это невыносимо! Что жь это! что жь это такое! Судьба какъ нарочно отнимаетъ у меня лица; самыя дорогія для меня. Нѣтъ, во что бы то ни стало.... (Увидѣвъ входящаго Шелемишева, подходитъ къ нему и беретъ его за руку.) Я принимаю твое предложеніе. Я согласенъ. Благодарю тебя. Да, да, я завтра же отправлю росписку князю въ принятіи денегъ. Только надо.... Надо деньги мнѣ получить отъ тебя.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Бери, братецъ, бери когда хочешь.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Такъ какъ же?... Ты мнѣ..., теперь отдашь?
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Какъ теперь? Видно, любезный другъ, что ты не коммерческій человѣкъ. Развѣ нашъ братъ подрядчикъ держитъ при себѣ такія суммы какъ тридцать тысячъ? На то есть контора. Надо завтра справиться есть ли тамъ въ сборѣ столько денегъ. Вчера и сегодня у меня были огромныя выдачи. Сегодня пожалуй пусто, а дня черезъ два-три деньги опять навалятъ со всѣхъ сторонъ. Тогда я къ тебѣ тотчасъ же препровожу.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Однако, послушай, Илья Терентьичъ, если ты мнѣ этихъ денегъ не дашь, а я между тѣмъ пошлю росписку....
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Тьфу ты пропасть! Что за смѣшной человѣкъ! Сказано чрезъ два, три, ну, наконецъ, четыре дня получишь. Будетъ тебѣ нужно завтра, такъ и завтра дамъ, а придетъ крайность сію минуту, то и сію минуту добудемъ. Ну, доволенъ? Что жъ мнѣ присягать, что ли, тебѣ? А хочешь, пожалуй и присягну.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (пожимая ему руку).

   Благодарю, отъ души благодарю. А теперь прощай.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (провожая его).

   Не за что, братецъ, благодарить, потому что я самъ былъ не разъ тебѣ обязанъ, а я привыкъ цѣнить дружеское расположеніе, а потому всегда готовъ.... всегда.... (Былимовъ уходитъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ X.

ШЕЛЕМИШЕВЪ одинъ.
(Проводивъ Былимова возвращается, припѣвая и слегка шевеля плечами.)

   "Попалась птичка въ клѣтку; попалась птичка въ клѣтку." Трамъ-тамъ-тамъ-тамъ. Трамъ-тамъ-тамъ-тамъ.... Ха-ха-ха! (Сильно смѣется.) Ахъ, дураки! ахъ, дураки! И они еще хотятъ учить насъ? Дѣло мое выгорѣло. Нѣтъ сомнѣнія, выгорѣло. Этотъ господинъ на все сдастся. А не сдастся, такъ поприжмемъ немножко; посмотримъ, какъ-то тогда запищитъ его честность. И какъ все это ловко вышло! Думалъ, все потеряю: подступу нѣтъ къ человѣку. Гражданская добродѣтель! Къ счастію, жена съ дуру чего-то наболтала. Прислушался, постигъ въ чемъ суть, сообразилъ планъ и сразу -- пафъ! Попалъ въ цѣль. Нѣтъ-съ, такую голову не всякій на плечахъ носитъ. (Съ ироніей.) Не даромъ за ея соображенія значительные куши получаются. Дешевле и нельзя. Кое-что сообразить можемъ.... Очень можемъ. Хе-хе-хе! (Самодовольно смѣясь, раскидывается съ важной позой на диванѣ.)

(Занавѣсъ.)

   

ДѢЙСТВІЕ III.

Та же комната въ квартирѣ князя какъ и въ первомъ дѣйствіи.

ЯВЛЕНІЕ I.

КНЯЗЬ, КНЯГИНЯ и СЛУГА.

   Князь ходитъ по авансценѣ скорыми шагами; княгиня стоить около стола и перебираетъ лежащія на немъ визитныя карточки.
   

СЛУГА (входя и докладывая).

   Генералъ Соломцевъ остановились въ экипажѣ у подъѣзда. Возвращаются съ прогулки. Прислали спросить о здоровьи вашего сіятельства и изволите-ли принять.
   

КНЯГИНЯ.

   Аха, ахъ, Боже мой! каково! Соломцевъ! (Слугѣ.) Принять, принять, конечно принять. (Слуга хочетъ идти).
   

КНЯЗЬ (слугѣ).

   Стой, куда ты? Не надо. Сказать что я не такъ здоровъ и никого не принимаю.
   

КНЯГИНЯ.

   Помилуй, что ты! Генералъ Соломцевъ!
   

КНЯЗЬ (слугѣ).

   Ты слышалъ что я сказалъ? Не принимаю. Ступай. (Слуга уходитъ)
   

КНЯГИНЯ (въ изумленіи).

   Какъ же, какъ же не принять Соломцева!
   

КНЯЗЬ.

   Его-то я и не хочу принимать, потому что онъ предатель, Іуда: онъ могъ бы своимъ вліяніемъ удержать общество, помочь мнѣ, а онъ только лобызался со мной, а самъ втайнѣ работалъ противъ меня. Къ Шелемишеву на обѣды ѣздилъ, а теперь, когда наша взяла, тоже съ участіемъ является. Да еще какъ, не хочетъ вмѣстѣ со всѣми утромъ визитъ сдѣлать, а такъ, мимоходомъ, возвращаясь съ прогулки. (Комическимъ тономъ) Возвращаясь съ прогулки! Чортъ бы его побралъ!
   

КНЯГИНЯ.

   Что ты, mon cher, что ты! Можно ли смѣшивать его съ другими!
   

КНЯЗЬ.

   Ну да. Не хочу; не приму. Пусть чувствуетъ! Это ему урокъ.
   

КНЯГИНЯ.

   Но подумай, какъ же ты хочешь всѣмъ уроки давать.
   

КНЯЗЬ.

   Да, да, всѣмъ. Пусть чувствуютъ. Пусть всѣ, всѣ чувствуютъ.
   

КНЯГИНЯ.

   Однако, Соломцевъ....
   

КНЯЗЬ (горячо).

   Убирайся ты съ своимъ Соломцевымъ: ты ничего не понимаешь.
   

КНЯГИНЯ (обидясь).

   Ну да, я это знала -- я ничего не понимаю. Я это давно слышала.
   

КНЯЗЬ (еще съ большею горячностью).

   Разумѣется, не понимаешь. (Подходитъ къ столу и беретъ пригоршню визитныхъ карточекъ.) Ты видишь, видишь, вотъ все это было противъ меня, а сегодня утромъ все явилось ко мнѣ съ поклономъ, все у меня въ передней толчется и пороги обиваетъ, потому что моя дочь выходитъ замужъ за Панищева, а въ то же время близкій родственникъ и другъ Панищева назначается къ намъ губернаторомъ и, стало-быть, я ихъ всѣхъ могу при случаѣ вотъ какъ! (Сжимаетъ карточки въ рукѣ и съ силою бросаетъ ихъ на столъ.) А потому пусть прежде почувствуютъ, почувствуютъ хорошенько.
   

КНЯГИНЯ.

   Нельзя же всѣхъ заставить чувствовать. На многое поневолѣ должно смотрѣть сквозь пальцы.
   

КНЯЗЬ.

   Всѣхъ, всѣхъ заставлю. (Схватываетъ снова со стола нѣсколько карточекъ и пробѣгаетъ ихъ глазами.) Гм! гм! Все друзья и пріятели! Все достойнѣйшія, уважаемыя личности, представители общества! (Снова бросаетъ карточки.) Канальи!
   

КНЯГИНЯ.

   Ты раздраженъ, Serge, ужь слишкомъ раздраженъ. Для твоего положенія это даже неприлично.
   

КНЯЗЬ.

   Я думаю что будешь раздраженъ, какъ тебя на весь свѣтъ осрамить хотѣли. Воображаю какой гвалтъ поднялся бы въ газетахъ. Вѣдь это для нихъ пища. Вѣдь теперь у насъ все гласно, все гласно. Тамъ, гдѣ-нибудь, трехъ рублей не достало, такъ и то печатай, печатай, важное событіе! Сообщи на судъ публики. Ясно къ чему они дѣло вели, на что разчитывали, если этотъ мальчишка Былимовъ рѣшился, не дожидаясь сдачи, кассу опечатать. Каковъ, скандалъ! и какова дерзость! Вѣдь это ужь намекъ, прямое подозрѣніе.
   

КНЯГИНЯ.

   Ты самъ виноватъ; зачѣмъ далъ поводъ, зачѣмъ медлилъ сдачей.
   

КНЯЗЬ.

   Какъ я могъ сдать главную кассу, когда я вмѣстѣ съ нею долженъ былъ передать и прочія суммы, а ихъ-то у меня и не доставало: я только вчера выдалъ Панищеву заемное письмо.
   

КНЯГИНЯ.

   Заемное письмо! Какъ, развѣ онъ не въ подарокъ даетъ эти деньги.
   

КНЯЗЬ.

   Въ подарокъ! Вотъ выдумала какіе подарки отъ Панищева получать.
   

КНЯГИНЯ.

   Однако онъ женится на нашей дочери. И слѣдовательно ужь, какъ твой будущій зять, могъ бы... Нѣтъ, какъ хочешь а мнѣ стыдно за тебя что ты позволяешь Панищеву такъ распоряжаться тобой.
   

КНЯЗЬ.

   Поневолѣ позволишь когда деньги нужны, да у тебя петля на шеѣ. И наконецъ, если хочешь, заемное письмо для меня даже удобнѣе. Ну, вдругъ разстроилась бы свадьба?
   

КНЯГИНЯ.

   Почему разстроилась?
   

КНЯЗЬ.

   Ну, почему, почему! Ну, мало ли почему. Ну, вдругъ Панищевъ самъ отказался бы. Вѣдь я ему долженъ былъ бы тотчасъ же возвратить деньги, еслибъ это былъ подарокъ за дочь: честь меня къ тому обязываетъ. И я опять попалъ бы въ прежнюю бѣду. А теперь, что бы ни случилось, я цѣлыйг годъ и знать ничего не хочу кромѣ заемнаго письма. Ну, а тамъ, черезъ годъ, начнется, такъ-сказать, уже домашній разчетъ, разчетъ съ дочерью.
   

КНЯГИНЯ.

   О, я желала, желала бы чтобы свадьба разстроилась.
   

КНЯЗЬ.

   Что ты говоришь? Опомнись.
   

КНЯГИНЯ.

   Да, очень, очень желала бы. Помяни мои слова -- Лиза будетъ, будетъ несчастлива. Вы ее погубите.
   

КНЯЗЬ.

   Помилуй, ma chère amie, да не сама ли ты только и думала какъ бы устроить эту свадьбу.
   

КНЯГИНЯ.

   Да, я думала, дѣйствительно думала. Но развѣ я ее рѣшила? Вѣдь вы рѣшили все безъ меня. Развѣ вы меня спросили? Да и зачѣмъ было спрашивать? Конечно, я мать... мать; мнѣ дорога будущность моей дочери, но вѣдь я послѣднее, послѣднее существо въ домѣ. Я ничего не значу. Кому же нужно мое мнѣніе.
   

КНЯЗЬ.

   Именно твое мнѣніе ничего не значитъ, когда оно сегодня одно, а завтра другое. Не сама ли ты хвалила Панищева?
   

КНЯГИНЯ.

   Да, я его хвалила, пока не знала, но чтобъ отдать свою дочь надо прежде узнать человѣка. И я его теперь узнала.. Я поняла. (Патетически:) О, какъ я его вижу, какъ вижу, насквозь вижу.
   

КНЯЗЬ.

   Много ты видишь.
   

КНЯГИНЯ.

   Да. Вашъ Панищевъ больше ничего какъ скряга, барышникъ, который тратитъ деньги только съ цѣлью барыша, когда онъ добивается чего-нибудь. Притомъ это деспотъ, рѣшительный деспотъ, бездушный эгоистъ. "Я сдѣлаю такъ, я буду жить такъ, я повезу свою жену туда," все я, я, я; да хоть бы онъ меня спросилъ, хоть бы просто изъ вѣжливости со мной посовѣтовался. Вѣдь для меня счастье моей дочери выше всего. Я говорю ему....
   

КНЯЗЬ (махнувъ рукой).

   А! тебя скучно слушать.
   

КНЯГИНЯ.

   Да, я это знаю. Ну, что жъ, не слушайте, не слушайте. А заботиться о моей дочери вы мнѣ запретить не можете, потому что я ее люблю, люблю. Я вижу ея страданія.
   

КНЯЗЬ.

   Ты сумашедшая и больше ничего.
   

КНЯГИНЯ.

   Merci, очень любезно.
   

КНЯЗЬ.

   Да, безалаберная, безтолковая, потому что....
   

ЯВЛЕНІЕ II.

Тѣ же и БОМБИКОВЪ.

БОМБИКОВЪ (быстро входя).

   Вторгаюсь, рѣшительно вторгаюсь къ вамъ силой. (Кланяясь поочередно князю и княгинѣ:) Честь имѣю кланяться вашему сіятельству. Мое почтеніе, княгиня. Представьте, вашъ Парфентій не пускаетъ меня: не приказано принимать. "Да что ты, братецъ, узналъ ли меня? Вглядись: вѣдь я не въ маскѣ." -- "Князь нездоровъ." Нездоровъ! такъ что жь за церемоніи со мной! тутъ-то меня и надо, и я силой войду: лѣкарство буду подавать, горчишники ставить, постель утюгами нагрѣвать, сидѣлкой буду, какъ честный человѣкъ, буду, увѣряю васъ, потому что принимаю интересъ, живѣйшій интересъ. Что съ вами, ваше сіятельство, чѣмъ вы нездоровы?
   

КНЯЗЬ.

   Ничего. Такъ какъ-то не по себѣ.
   

БОМБИКОВЪ.

   Я угадалъ. Такъ и есть: политика, тонкая политика. Прекрасно! превосходно! Сейчасъ, сейчасъ виденъ ловкій дипломатъ, который, не оскорбляя никого, умѣетъ дать чувствительный щелчокъ обществу. (Многозначительно и какъ бы на-ухо князю:) И повѣрьте -- поняли, поняли.
   

КНЯЗЬ.

   Что жь тутъ понимать? Простая случайность -- нездоровье.
   

БОМБИКОВЪ.

   Нѣтъ, нѣтъ, раскусили, раскусили. Я самъ сегодня былъ у васъ, но именно только изъ расположенія, уваженія, больше ничего. Я оттого и не оставилъ карточки. Думаю, что за формальный визитъ, что за подслуживаніе. Пускай другіе подличаютъ. Я ничего не ищу; я человѣкъ независимый, свободный.... свободный какъ птица. Именно какъ птица. Провѣдалъ о вашей семейной радости, тотчасъ же взмахнулъ крыльями и прилетѣлъ чтобъ обнять васъ. Не засталъ, въ другой, въ третій разъ явлюсь, но обниму, обниму отъ души. Итакъ, ваше сіятельство (низко кланяясь:) приношу вамъ мое нижайшее, глубочайшее поздравленіе, желаю....
   

КНЯЗЬ (протягивая ему руку).

   Благодарю васъ.
   

БОМБИКОВЪ.

   Нѣтъ, нѣтъ, какъ сказано.... позвольте обнять васъ.... Такой случай.... такой случай.... (Отнимаются и цѣлуются.) Повѣрьте, отъ души, отъ души, отъ глубины сердца. (Подходитъ къ княгинѣ, которая сидитъ на диванѣ:) Княгиня, и васъ поздравляю. (Цѣлуетъ у нея нѣсколько разъ руку.) Искренно, искренно поздравляю....
   

КНЯГИНЯ.

   Merci, merci, mon cher, monsieur Бомбиковъ, вы добрый человѣкъ.
   

БОМБИКОВЪ (патетически и разводя руками).

   Желаю чтобъ отнынѣ жизнь ваша.... чтобы вся жизнь ваша.... (Придумываетъ слова.)
   

КНЯГИНЯ (плачевно).

   Нѣтъ, нѣтъ. Не говорите мнѣ о моей жизни. Я знаю мою жизнь.
   

БОМБИКОВЪ (продолжая).

   Чтобы жизнь ваша текла... текла какъ ручей.... прозрачный ручей между двухъ береговъ, чтобы предъ вами разстилался коверъ, усѣянный цвѣтами, цвѣточками, василечками, и чтобы по этому ковру ползали ваши будущіе внучата, маленькіе, маленькіе....
   

КНЯГИНЯ (со вздохомъ).

   Ахъ! нечего мнѣ ожидать кромѣ страданій.
   

БОМБИКОВЪ.

   Какія же страданія? Какія страданія? Ваша дочка.... прелестная княжна Лиза.... вашъ будущій зять.... вашъ зять.... человѣкъ съ огромными средствами, вѣдь это такая голова, геніальная голова! Онъ наживетъ милліоны, дееятки милліоновъ. Вѣдь это геній, геній, финансовый геній. И знаете какъ онъ все это понимаетъ великолѣпно. Соображенія! у! соображенія! Онъ, когда нужно, всѣхъ насъ и заложитъ, и продастъ, и потомъ выкупитъ, и опять продастъ. Великолѣпно, великолѣпно!
   

КНЯЗЬ (улыбаясь).

   Однако, Семенъ Семенычъ, вы такъ хвалите....
   

БОМБИКОВЪ.

   Нѣтъ, нѣтъ, позвольте, ваше сіятельство. Я его подчасъ браню, дѣйствительно браню. Ну, пусть онъ войдетъ сюда, я его сейчасъ при васъ разбраню. А почему? потому что я его искренній другъ, я его люблю. И нельзя не любить, нельзя не удивляться ему. Вы подождите, дайте ему развернуться только. Онъ такіе милліонные проекты сочинитъ, Шелемишева за-поясъ заткнетъ, увѣряю васъ, заткнетъ. А Шелемишевъ-то.... какой намъ обѣдъ задалъ! И сколько выпито было! и рѣчей-то! рѣчей! Николай Былимовъ тоже говорилъ, знаете, съ экономической точки доказывалъ....
   

КНЯЗЬ.

   Былимовъ! мой соперникъ! Ха-ха-ха! Погодите, погодите. Скоро заткнутъ ротъ всѣмъ этимъ болтунамъ, шарлатанамъ. И общество, общество-то хорошо! восхищается этимъ враньемъ. Вмѣсто того чтобы протестовать....
   

БОМБИКОВЪ (перебивая).

   Оно ужь протестуетъ, энергически протестуетъ. Ужь готовится цѣлый протестъ.
   

КНЯЗЬ.

   Протестъ? Противъ кого? противъ меня?
   

БОМБИКОВЪ.

   Что вы, что вы. Напротивъ, за васъ, противъ Былимова. Помилуйте, какъ же это можно, опечаталъ кассу! Вѣдь этимъ онъ, въ лицѣ вашемъ, оскорбляетъ все общество: что жь это, подозрѣніе какое-то? Былимовъ добрый, прекрасный малюй, и я его люблю, душевно люблю, но онъ увлекся, увлекся. Такъ нельзя. Кстати, въ протестѣ говорится и противъ самаго избранія Былимова, которое неправильно, совершенно неправильно.
   

КНЯЗЬ.

   Какъ неправильно? Сами же избрали....
   

БОМБИКОВЪ (перебивая).

   Оказывается что какую-то статью закона проглядѣли. А знаете кто много, очень много помогаетъ всему этому движенію? Клинцовъ, Клинцовъ. Много помогъ, много!
   

КНЯЗЬ.

   Часъ-отъ-часу не легче. Клинцовъ, который ругалъ меня въ своемъ листкѣ, доказывалъ что для общественнаго блага меня слѣдуетъ по-боку!
   

БОМБИКОВЪ.

   Да, да. А теперь онъ доказываетъ что для общественнаго блага надо Былимова по шеямъ. Да и нельзя, нельзя, общественное мнѣніе. Какъ передовой человѣкъ, онъ долженъ идти впереди. Это его обязанность. Коли вся масса понеслась въ одну сторону, такъ и ты скачи что есть мочи, впереди всѣхъ, а то затопчутъ, затрутъ, совсѣмъ затрутъ. А назадъ повернули -- ты опять валяй передовымъ, улепетывай во всѣ лопатки: дескать, я первый замѣтилъ ошибку и исправляю, исправляю. И повѣрьте, онъ все исправитъ, исправитъ. Онъ васъ такимъ ореоломъ окружитъ, въ такую великолѣпную рамку вставитъ. Онъ готовитъ для васъ такое торжество, такое торжество, однимъ словомъ (декламируя и размахивая руками:) враги во прахъ, разумѣйте и покоряйтесь! Вотъ что!
   

КНЯЗЬ.

   Если Клинцовъ дѣйствительно хочетъ быть мнѣ полезенъ, то онъ долженъ, вопервыхъ...
   

БОМБИКОВЪ.

   Да позвольте, позвольте. Мы сейчасъ все устроимъ. (Подбѣгая ко окну и махая рукой на улицу.) Эй, обличительный листокъ, сюда! Живѣй!
   

КНЯЗЬ (въ удивленіи).

   Что это значитъ? Что вы дѣлаете?
   

БОМБИКОВЪ (подбѣгая къ князю).

   А это Клинцовъ. Онъ былъ у васъ сегодня утромъ, но вы его не приняли, а ему ужасно, ужасно хотѣлось бы сойтись съ вами. Онъ меня просилъ. Я обѣщалъ. Онъ тутъ дожидается на улицѣ, ходитъ по тротуару. Князь, примите его, пожалуста. Объясните ему что вамъ нужно. Увѣряю васъ, онъ теперь за васъ, за васъ всею душой. Примите.
   

КНЯЗЬ.

   Нѣтъ, пусть онъ прежде исправитъ все зло которое онъ мнѣ сдѣлалъ, а до того времени я его видѣть не хочу. (Идетъ налѣво къ дверямъ.)
   

БОМБИКОВЪ (догоняя его).

   Князь, князь, пожалуста.
   

КНЯЗЬ.

   Ни за что, ни за что! Можете сами толковать съ нимъ. (Уходитъ.)
   

БОМБИКОВЪ.

   Но какъ же? Вѣдь я его ужь позвалъ.... Ужь позвалъ. (Княгинѣ.) Княгиня, ну, примите хоть вы. Такъ только, для вида, для приличія.
   

КНЯГИНЯ (вставъ).

   Ахъ, нѣтъ, нѣтъ. Пожалуста. Не могу, не могу.
   

БОМБИКОВЪ.

   Что вы? Что вы?
   

КНЯГИНЯ.

   Нѣтъ, нѣтъ. Онъ литераторъ, а я такъ боюсь литераторовъ: что-нибудь замѣтитъ во мнѣ и сейчасъ опишетъ. Мнѣ страшно, страшно. (Уходитъ.)
   

БОМБИКОВЪ.

   Стоитъ такую невидаль описывать. Однако, какъ же быть? Я ему обѣщалъ все устроить, да еще и самъ позвалъ сюда. А его тамъ, пожалуй, не пустятъ. (Прислушиваясь.) Такъ и есть, какой-то шумъ. Вѣрно не пускаютъ. А, досада! Чего добраго, взбѣсится, да еще меня въ своемъ листкѣ отдѣлаетъ. Онъ уже давно грозился. (Хватаясь за голову.) Браво! отличная мысль! (Подбѣгаетъ къ среднимъ дверямъ и, отворивъ ихъ, кричитъ.) Принять, принять! Разумѣется, принять! Князь приказалъ.
   

ЯВЛЕНІЕ III.

БОМБИКОВЪ И КЛИНЦОВЪ.

БОМБИКОВЪ (встрѣчая входящаго Клинцова).

   А! обличительный листокъ! Иди, или сюда! Все устроено, все улажено. Отлично! Великолѣпно!
   

КЛИНЦОВЪ (быстро входя).

   А гдѣ же князь?
   

БОМБИКОВЪ.

   Хотѣлъ, хотѣлъ принять тебя самъ, но не можетъ, боленъ, извиняется. Весь горчишниками обложенъ, а на головѣ компрессъ. Вотъ какой.... (Показываетъ рукой.)
   

КЛИНЦОВЪ (со встревоженнымъ видомъ).

   Однако, какъ же? Мнѣ непремѣнно хотѣлось бы оправдаться предъ нимъ. Попадетъ въ родство губернатору, такъ меня совсѣмъ сожмутъ, еще пожалуй куда-нибудь вышлютъ административнымъ порядкомъ. Просто бѣда.
   

БОМБИКОВЪ.

   Ты ужь оправданъ, оправданъ. Я ужь тебя оправдалъ. Князь говоритъ: "Пусть только дѣйствуетъ."
   

КЛИНЦОВЪ

   Онъ говорилъ?
   

БОМБИКОВЪ.

   Говорилъ, говорилъ и одобряетъ; въ восторгѣ, просто въ восторгѣ.
   

КЛИНЦОВЪ (пожимаетъ ему руку).

   Очень тебѣ благодаренъ, очень. А то, ей-Богу, не знаешь какъ и бытъ. Съ одной стороны -- общественное мнѣніе, съ другой -- начальство. (Суетясь:) Такъ я сейчасъ въ клубъ: тамъ можно будетъ насчетъ протеста. Время терять нечего. Ты тоже пріѣзжай.
   

БОМБИКОВЪ.

   Да, да.
   

КЛИНЦОВЪ (бѣжитъ къ дверямъ и возвращается).

   Такъ, значитъ, дѣйствовать!
   

БОМБИКОВЪ.

   Дѣйствуй, дѣйствуй!
   

КЛИНЦОВЪ.

   А статью-то обличительную тоже въ ходъ? Обличать? Обличать?
   

БОМБИКОВЪ.

   Обличай! Карай! Катай!

(Клинцовъ убѣгаетъ и въ дверяхъ встрѣчается съ Панищевымъ, который смотритъ на него въ удивленіи.)

   

ЯВЛЕНІЕ IV.

БОМБИКОВЪ и ПАНИЩЕВЪ, съ корзиной въ рукахъ, въ которой положенъ рядъ апельсиновъ.

БОМБИКОВЪ.

   Минуту, полминуты раньте, и ты услыхалъ бы какъ я тебя бранилъ; а теперь, ангелъ мой, обнимаю, обнимаю и поздравляю.
   

ПАНИЩЕВЪ (ставя корзинку на столъ).

   Пожалуста, господинъ Бомбиковъ, оставьте меня въ покоѣ.
   

БОМБИКОВЪ.

   Да ты пойми, душа моя, что я къ тебѣ сердечно обращаюсь, потому что еслибъ я хотѣлъ подличать передъ тобой изъ видовъ, какъ предъ родственникомъ будущаго губернатора, такъ я тебя хвалилъ бы, а я тебя ругаю именно изъ любви къ тебѣ, потому что душевно, душевно радъ. Да и нельзя не сочувствовать. Мастеръ, мастеръ устраивать свои дѣла, во всемъ удача! Вѣдь достается же такая прелесть дѣвочка такому старому чорту. Правда, деньжатъ-то у нея нема. Да что тебѣ деньги, когда у тебя самого (хлопая его по груди) кармашекъ-то, слава Богу! Хе-хе-хе! Послушай же, однако, мой ангелъ, по случаю такого радостнаго событія ты меня долженъ выручить изъ бѣды: дай мнѣ, дружище, пятьсотъ рублей; я задолжалъ.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Очень мнѣ нужно платить твои долги!
   

БОМБИКОВЪ.

   Нѣтъ, нѣтъ, пожалуста, душа моя.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Не дамъ, ты мнѣ и безъ того долженъ.
   

БОМБИКОВЪ.

   Ну, ну, долженъ. Продамъ имѣніе, все заплачу. Дай пожалуста.
   

ПАНИЩЕВЪ (съ досадой).

   Не дамъ, я сказалъ не дамъ.
   

БОМБИКОВЪ.

   Не дашь? не дашь? Ну, чортъ съ тобой. Ахъ ты скаредъ! Ростовщикъ бездушный.... процентщикъ!...
   

ПАНИЩЕВЪ (горячо).

   Господинъ Бомбиковъ, будьте осторожнѣе въ своихъ выженіяхъ. Я васъ предупреждаю.
   

БОМБИКОВЪ (передразнивая).

   Предупреждаю! Скажите, пожалуста, какъ страшно. Дрянь ты человѣкъ, вотъ что! А вотъ я тебя предупреждаю, что если ты, мой ангелъ, останешься такою же дрянью, да будешь только прибыли считать, да проценты выкладывать, такъ смотри, какъ-нибудь не просчитай своей будущей жены. Николай Былимовъ-то у нея всегда будетъ подъ рукой, а онъ парень не промахъ.
   

ПАНИЩЕВЪ (еще болѣе горячась).

   Какъ ты смѣешь! Такіе гадкіе намеки....
   

БОМБИКОВЪ.

   Нѣтъ, душа моя, не намеки, а увы! дѣйствительность. Весь городъ знаетъ что они влюблены другъ въ друга, всѣ это видятъ, кромѣ безумнаго папаши, глупой мамаши, да тебя, прелестнаго жениха.
   

ПАНИЩЕВЪ (внѣ себя).

   Ты лжецъ! Ты гадкій клеветникъ!
   

БОМБИКОВЪ.

   Постой, постой. Не горячись. (Таинственно.) Вчера возвращаюсь съ обѣда отъ Шелемишева, сажусь въ дрожки, вдругъ мимо меня двѣ женскія фигуры шмыгъ въ ворота, а у воротъ, какъ разъ, фонарь горитъ. Ба! лицо знакомое; думаю, не можетъ быть, а потомъ, какъ вспомнилъ кто послѣ меня изъ гостей у Шелемишева остался, такъ однимъ словомъ,-- сказка кончена. Прощай, и говорить съ тобой нехочу. (Уходя и замѣтивъ корзинку съ апельсинами:) Что это у тебя? Апельсины? Я парочку возьму для Кати. (Поспѣшно кладетъ въ карманъ два апельсина")

ПАНИЩЕВЪ
(который стоитъ встревоженный, въ раздумъи, не замѣчая, что дѣлаетъ Бомбиковъ, внезапно оборачивается).

   Нѣтъ, постой, постой. Ты мнѣ долженъ объяснить.
   

БОМБИКОВЪ.

   Чорта съ два я теперь тебѣ объясню. Эхъ, ты, слѣпой филинъ! Филинъ! (Уходитъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ V.

ПАНИЩЕВЪ, одинъ.

   Что онъ говорилъ? Не можетъ быть! (Подумавъ.) Однако я самъ замѣчалъ излишнюю интимность въ отношеніяхъ княжны и Былимова. Правда, они знакомы съ малолѣтства, но.... (Снова послѣ минутнаго молчанія:) И эта проклятая экономка мнѣ не сказала что княжна потихоньку выходила изъ дому. Старая карга, беретъ только съ меня даромъ деньги. (Ударяя себя по головѣ:) Ба! она сію минуту говорила мнѣ что княжна получила сегодня какое-то письмо черезъ горничную Шелемишевой.... Что это за письмо? Нѣтъ, во что бы то ни стало, надо все это разузнать, непремѣнно разузнать. Остановлю, остановлю его. Заставлю объясниться. (Убѣгаетъ въ среднюю дверь.)
   

ЯВЛЕНІЕ VI.

КНЯЖНА (выходитъ медленно и въ задумчивости изо двери направо).

   Свобода, свобода близко, но.... (Ломая себѣ руки:) Могу ли, могу ли я воспользоваться ею? Что жь это такое? Новая мука? Теряю, рѣшительно теряю голову. (Садится на диванъ, вынимаетъ изъ кармана письмо и сложенную бумагу и читаетъ письмо) "княжна, вы...." Княжна, вы! (Продолжая читать:) "вы обвиняете меня въ томъ что я погубилъ васъ, что я своимъ образомъ дѣйствій довелъ васъ до необходимости продаться Панищеву, принесъ васъ въ жертву своему эгоизму, какимъ-то честолюбивымъ планамъ и гадкимъ интригамъ. Изъ прилагаемой росписки, которую прошу передать вашему отцу, вы увидите что денежный долгъ вашего отца я принимаю на себя" Я надѣюсь занять денегъ и уплатить этотъ долгъ. Пусть мой поступокъ служитъ доказательствомъ того что я люблю васъ искренно, что ваши обвиненія противъ меня были совершенно несправедливы. Я поступалъ въ убѣжденіи что дѣйствую честно и справедливо, а вы дѣйствовали подъ вліяніемъ минутнаго увлеченія. Теперь вы свободны; поступайте какъ знаете." Что жь это? Игра въ великодушіе! Мнѣ остается теперь только упасть къ его ногамъ и благодарить за милость, просить прощенія въ томъ что я осмѣлилась любить своего отца. (Задумывается.) И какое я имѣю право требовать отъ него такой жертвы. У него денегъ нѣтъ.... Онъ долженъ занять.... связать себя, быть-можетъ, на всю жизнь этимъ долгомъ. Любовь пройдетъ, останутся одни упреки что я причина его несчастья, что я погубила его.... Господи! что же дѣлать!
   

ЯВЛЕНІЕ VII.

КНЯЖНА и ПАНИЩЕВЪ.

ПАНИЩЕВЪ (быстро входя чрезъ среднюю дверь).

   Уѣхалъ, не успѣлъ его остановить. (Увидѣвъ княжну.) А! она здѣсь. (Подходитъ къ княжнѣ, которая, замѣтивъ Панищева, быстро прячетъ письмо и бумагу въ карманъ") Княжна, мое почтенье!
   

КНЯЖНА (холодно).

   Здравствуйте.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Вашу прелестную ручку. (Княжна подаетъ ему руку, которую онъ нѣсколько разъ цѣлуетъ.) Что жь, и сегодня все въ томъ же меланхолическомъ настроеніи какъ и всегда?
   

КНЯЖНА (едва отвѣчая).

   Какъ и всегда.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   По крайней мѣрѣ надѣюсь что, наконецъ, вы объясните мнѣ причину. (Княжна молчитъ.) Я спрашиваю о причинѣ.
   

КНЯЖНА.

   Боже мой! monsieur Панищевъ, что вамъ за охота изслѣдовать мое настроеніе! Не все ли равно вамъ?
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Какъ все равно! Княжна, княжна, неужели вы сомнѣваетесь въ томъ что я васъ люблю. Еслибъ я васъ не любилъ, то, навѣрное, не пожертвовалъ бы тридцатью тысячами. Конечно, я взялъ заемное письмо.
   

КНЯЖНА.

   Такія пожертвованія самыя лучшія доказательства любви. Деньги, тридцать тысячъ, заемное письмо; вы точно говорите о торговой сдѣлкѣ.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Хе, хе! вы меня ловите на словѣ. Это зло, хе, хе, хе, очень зло. Я больше ничего какъ привелъ случай съ деньгами въ примѣръ.
   

КНЯЖНА.

   Въ примѣръ чего? вашей любви?
   

ПАНИЩЕВЪ (обидясь, съ сторону).

   Она издѣвается надо мной. (Громко:) Княжна, во всякомъ случаѣ, я не понимаю почему вамъ угодно насмѣхаться надо мной. Мнѣ кажется, съ моей стороны совершенно натурально.... Я вхожу сюда, вижу что вы въ дурномъ расположеніи духа, о чемъ-то даже плакали....
   

КНЯЖНА.

   Нѣтъ, не плакала.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Нѣтъ, плакали. Я замѣчаю это даже по вашимъ глазамъ.
   

КНЯЖНА.

   Что за слѣдственный допросъ?
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Не допросъ, а такъ какъ мнѣ извѣстно что вы получили сегодня письмо....
   

КНЯЖНА.

   Письмо! вамъ извѣстно?
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Да. Письмо чрезъ горничную Шелемишевой....
   

КНЯЖНА (въ изумленіи).

   Вамъ даже извѣстно какъ я получила? Что жь это, я у васъ подъ присмотромъ?
   

ПАНИЩЕВЪ (болѣе рѣшительнымъ токомъ).

   Не подъ присмотромъ, а я полагаю что, какъ вашъ будущій мужъ, я имѣю право.... имѣю право.... потребовать отъ васъ объясненія.
   

КНЯЖНА (строго).

   Имѣете право! потребовать! Смотрите, monsieur Панищевъ, не ошибайтесь въ вашихъ правахъ. Я не привыкла покоряться требованіямъ.
   

ПАНИЩЕВЪ (сконфузившись).

   Ахъ, княжна, вотъ вы сейчасъ и разсердились.... я и не думалъ.... (Цѣлуя у нея руки). Pardon, mille pardon, я не такъ выразился. (Въ сторону:) Не знаешь какъ и приступить къ разговору. (Громко:) Но позвольте, позвольте. Если вы отрицаете мое право требовать, въ чемъ я совершенно, совершенно согласенъ, то навѣрно не будете отрицать права предложить вамъ....
   

КНЯЖНА.

   Что такое?
   

ПАНИЩЕВЪ (подавая ей корзинку съ апельсинами).

   Предложить вамъ эту новинку. Только что получена. Климушинъ самъ отобралъ для меня десятокъ, десятокъ наилучшихъ. (Смотря съ удивленіемъ въ корзинку:) Какъ, тутъ только восемь? Гдѣ жь остальные? Неужели я выронилъ? (Ищетъ вокругъ стола,) Каково, каково! Это вѣрно негодяй Бомбиковъ унесъ двѣ штуки. Какова наглость? Княжна, пожалуста, извините, тутъ было десять, и вдругъ, какимъ-то чудомъ.... Княжна, прошу, прошу. (Княжна нехотя беретъ одинъ апельсинъ и кладетъ его подлѣ себя на диванъ,) Нѣтъ, нѣтъ, теперь попробуйте.
   

КНЯЖНА.

   Merci, я послѣ.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Нѣтъ, я именно желаю чтобъ теперь, чтобы хоть на минутку разогнать ваши мрачныя мысли.
   

КНЯЖНА (иронически).

   Разогнать посредствомъ апельсиновъ. Какой вы придумали странный способъ!
   

ПАНИЩЕВЪ (обидясь и въ сторону).

   Опять колкость! Это ужь дерзко. (Громко:) Нѣтъ, меня безпокоитъ ваше душевное состояніе. Вы разстроены.... вы такъ блѣдны.... можетъ-быть, вы нездоровы.... простудились вчера.... гуляли пѣшкомъ....
   

КНЯЖНА.

   Я вчера была цѣлый день дома, у меня голова болѣла.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Однако головная боль не помѣшала вамъ навѣстить, кажется, Шелемишевыхъ.
   

КНЯЖНА (въ изумленіи).

   Шелемишевыхъ!
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Положимъ, я не въ претензіи. Положимъ что Шелемишевы, или тѣ лица которыя у нихъ бываютъ, интересуютъ васъ болѣе нежели я, и, вѣроятно, у васъ было какое-нибудь важное, спѣшное дѣло, потому что вы рѣшились отправиться вечеромъ, пѣшкомъ, однѣ, въ сопровожденіи, вѣроятно, вашей горничной....
   

КНЯЖНА (быстро вставъ).

   Что жь это? Шпіонство? Вы меня окружили шпіонами! Вамъ извѣстно что я была у Шелемишевыхъ, получила письмо!
   

ПАНИЩЕВЪ (тоже вставъ и съ горячностью).

   А! стало-быть вы сознаетесь? стало-быть это правда?
   

КНЯЖНА.

   Да, сознаюсь. Но вы никогда не узнаете ни содержанія этого письма, ни повода моего вчерашняго визита къ Шелемишевымъ. Никогда! никогда! никогда! Ваше шпіонство за мной гадко, возмутительно, низко!
   

ПАНИЩЕВЪ (вспыльчиво).

   Позвольте. Если такъ, то во что бы то ни стало я узнаю. Я требую; я не хочу чтобы меня дурачили за мои же деньги.
   

КНЯЖНА.

   Что! что вы сказали? Вы забываетесь!
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Не забудьте сами что вы принадлежите теперь мнѣ!
   

КНЯЖНА.

   Я не раба ваша, чтобъ моя каждая мысль, мой каждый шагъ были подъ вашимъ контролемъ.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Нѣтъ-съ, именно каждая мысль, каждый шагъ, каждый поступокъ!
   

КНЯЖНА.

   Если я буду принадлежать вамъ, то можете быть увѣрены что я исполню свой долгъ честно.
   

ПАНИЩЕВЪ.

   О будущемъ мы еще поговоримъ послѣ. А я хочу чтобъ наши нынѣшнія отношенія были ясны и не потерплю между нами никакихъ непрошеныхъ посредниковъ, въ родѣ господина Былимова.
   

КНЯЖНА.

   Что! что!
   

ПАНИЩЕВЪ.

   Да, да, не потерплю чтобы какой-нибудь негодяй, фатъ...
   

КНЯЖНА (перебивая).

   Былимовъ во сто кратъ благороднѣе васъ.
   

ПАНИЩЕВЪ (все болѣе и болѣе горячась).

   Я, полагаю, ужь достаточно доказалъ свое благородство. Вспомните, что я спасъ васъ отъ гибели, вашу семью, вашего отца, спасъ отъ позора и срама. Вы должны это помнить всю жизнь и цѣнить. У меня вовсе нѣтъ желанія швырять на вѣтеръ по тридцати тысячъ для удовольствія, можетъ-быть, господъ Былимовыхъ. (Движеніе со стороны княжны.) Вы мнѣ покажете письмо и разъясните поводы вашего вчерашняго визита къ Шелемишевымъ. Я этого требую, да, требую. Я васъ теперь оставляю, потому что вы взволнованы, вы не понимаете, да, не понимаете что вы говорите, какъ вы дѣйствуете. Но я настою на своемъ. Да или нѣтъ. Обдумайте этотъ вопросъ серіозно. (Уходитъ,)
   

КНЯЖНА (проводивъ его глазами).

   А! вотъ онъ каковъ! Уже теперь! а что же будетъ когда онъ сдѣлается моимъ мужемъ? Нѣтъ! Я хочу еще жить, хочу дышать! (Устремляется къ двери налѣво и встречаетъ входящаго князя.)
   

ЯВЛЕНІЕ VIII.

КНЯЗЬ и КНЯЖНА.

КНЯЖНА (быстро подавая князю бумагу).

   Папаша!... папаша!... вотъ!... вотъ!... возьмите.... мы спасены.... спасены.
   

КНЯЗЬ (въ изумленіи).

   Что такое? Что это!
   

КНЯЖНА.

   Былимовъ беретъ на себя вашъ долгъ. Панищевъ.... это низкій человѣкъ.... я никогда.... никогда не буду его женой.
   

КНЯЗЬ.

   Что? что такое? Что ты говоришь? (Беретъ и читаетъ бумагу:) "Свидѣтельство. Значащіяся по книгамъ управленія Страннопріимнаго Дома и не записанныя въ общую кассу, разнородныя суммы, всего двадцать восемь тысячъ пятьсотъ девяносто семь рублей, сполна получены отъ его сіятельства бывшаго господина попечителя. Попечитель Страннопріимнаго Дома Николай Былимовъ. Казначей Прижицкій". (Разсматривая бумагу:) Казенная печать. (Княжитъ:) Что это значитъ? Объясни мнѣ, я не понимаю.
   

КНЯЖНА.

   Я разкажу все откровенно. Былимовъ любитъ меня; онъ давно хотѣлъ просить у васъ моей руки, но не рѣшался. боялся отказа. А теперь, какъ скоро онъ узналъ что я поневолѣ должна отдать себя Панищеву, то онъ рѣшился спасти меня и предлагаетъ заплатить за васъ долгъ.
   

КНЯЗЬ (злобно смѣясь).

   Ха-ха-ха! Такъ вотъ что! Вотъ причина неожиданнаго великодушія. Самъ нарочно надѣлалъ мерзостей для того чтобъ имѣть возможность вытащить меня изъ бѣды, принудить меня отдать ему дочь. Каковы претензіи! Каково нахальство! И какой адскій, іезуитскій планъ! Браво! браво отлично!
   

КНЯЖНА.

   Увѣряю васъ что въ образѣ дѣйствій Былимова не было никакой скрытой цѣли. Онъ самъ только теперь узналъ что у васъ не достаетъ общественныхъ денегъ.
   

КНЯЗЬ.

   А почему онъ узналъ? Развѣ онъ принималъ отъ меня кассу?
   

КНЯЖНА.

   Вѣроятно онъ узналъ отъ Шелемишевой, которой я сказала.
   

КНЯЗЬ.

   Какъ! Ты осмѣлилась срамить меня, разказывать моимъ врагамъ....
   

КНЯЖНА.

   Я должна была рѣшиться на признаніе: у меня не доставало болѣе силъ.... Панищевъ мнѣ ненавистенъ. Это низкій человѣкъ, это бездушный деспотъ.... Онъ меня измучитъ, изтиранитъ.... Нѣтъ! Никогда, никогда не отдамъ я ему своей судьбы.... Ни за что! ни за что! все кончено!
   

КНЯЗЬ.

   Ты съ ума сошла! Ты соглашалась, и вдругъ, когда свадьба уже объявлена....
   

КНЯЖНА.

   Да! Я готова была пожертвовать собой, потому что не было другаго средства спасти васъ.
   

КНЯЗЬ (горячо).

   Какія тутъ жертвы? Никакой тутъ жертвы не было. Мнѣ ужь надоѣли эти глупыя фразы. Больше ничего какъ прекрасная, блестящая партія, которою ты должна дорожить.
   

КНЯЖНА (совершенно пораженная).

   Какъ! Развѣ только для того чтобъ устроить себя я рѣшилась выйти замужъ за Панищева?
   

КНЯЗЬ.

   Дѣло устроилось не къ твоей погибели, а къ твоему счастію. Стало-быть, всѣ эти глупости изволь бросить. Я и слушать не хочу.
   

КНЯЖНА (рѣшительно и твердымъ голосомъ).

   Я вамъ говорю еще разъ, говорю рѣшительно, и мое рѣшеніе неизмѣнно: я женою Панищева не буду.
   

КНЯЗЬ.

   А я говорю что будешь, и будешь, Я требую, какъ отецъ, родительскою властью. Безумная! Ты не понимаешь чего хочешь. Ты видѣла какой былъ сегодня почетъ мнѣ, а слѣдовательно и тебѣ: весь городъ съ поклономъ являлся. Всѣ въ передней у меня толкались. Самые отъявленные враги, и тѣ, чтобы помириться, разныхъ пословъ засылаютъ. Мириться! Нѣтъ, я еще теперь посмотрю съ кѣмъ я помирюсь. Прежде мы еще посчитаемся. Ну, поняла ты теперь что тутъ дѣло идетъ не только о тебѣ, но и о возстановленіи моего общественнаго положенія, моего значенія? И ты воображаешь что я позволю тебѣ, глупой дѣвчонкѣ, распоряжаться моею судьбой. Что жъ ты хочешь чтобы новый скандалъ вышелъ, еще болѣе прежняго, чтобы меня опять въ грязь.... чтобы меня завтра же всѣ снова ногами топтали.
   

КНЯЖНА.

   Все это только удовлетвореніе самолюбія, чувства мести и мелкихъ страстей. Я не для того спасала вашу честь, быть-можетъ, вашу жизнь.
   

КНЯЗЬ.

   Молчи, не тебѣ разсуждать объ этомъ.
   

КНЯЖНА.

   Я больше ничего не скажу. Вы мнѣ сами открыли.... глаза... Я сказала вамъ мое послѣднее слово. Замужъ за Панищева я не выйду. Поступайте какъ знаете. (Протягивая руку:) Позвольте мнѣ росписку.
   

КНЯЗЬ.

   Это зачѣмъ?
   

КНЯЖНА.

   Вѣдь она вамъ не нужна; вы не соглашаетесь.
   

КНЯЗЬ.

   Какъ не нужна! Нѣтъ, очень нужна. И ты думаешь что я выпущу изъ своихъ рукъ такой документъ, такое важное доказательство продѣлокъ этой компаніи? Вѣдь тутъ цѣлая компанія, цѣлая шайка, съ своимъ атаманомъ Шелемишевымъ во главѣ. Вотъ я ихъ теперь и уличу. Я завтра же представлю эту росписку и потребую офиціальной сдачи кассы. Тогда общество и поймегъ какихъ людей оно выбираетъ, пренебрегая нами.
   

КНЯЖНА (въ испугѣ).

   Что же вы хотите? Я ничего не понимаю въ этихъ дѣлахъ, но я вижу, у васъ какая-то враждебная цѣль.
   

КНЯЗЬ.

   А вотъ узнаешь. (Ударяя сложенною бумагой себя по рукѣ.) Это приговоръ Былимова. И онъ самъ подписалъ себѣ этотъ приговоръ.
   

КНЯЖНА.

   Какъ! Человѣка, который великодушно предлагаетъ вамъ помощь, вы хотите погубить? Это неблагородно, безчестно.
   

КНЯЗЬ (вспыльчиво).

   Какъ ты смѣешь?
   

КНЯЖНА.

   Да, да! Это безчестно. Вы не имѣете права удерживать у себя эту росписку. Она принадлежитъ мнѣ. Былимовъ довѣрился мнѣ, а не вамъ. (Бросаясь къ нему:) Отдайте, отдайте! Я прошу.... я не позволю....
   

КНЯЗЬ (отталкивая ее).

   Прочь! Ты забыла съ кѣмъ говоришь! Ты совсѣмъ потеряла разсудокъ.
   

КНЯЖНА (падая предъ нимъ на колѣна).

   Да, я чувствую что теряю разсудокъ, но вы сами довели меня до того. Что вы хотите со мной дѣлать? Вы распоряжаетесь мною какъ вещью; вы играете моей судьбой; вы отдаете меня человѣку котораго я ненавижу, а потомъ дѣлаете меня невольнымъ орудіемъ погибели Былимова, орудіемъ вашей личной мести. Нѣтъ, нѣтъ, я этого не могу.... не могу.... Папаша, голубчикъ, пощадите, пощадите меня.... я умоляю....
   

КНЯЗЬ.

   Ты слышала что я сказалъ? Ну, и довольно. Ты должна покоряться. А если нѣтъ, то я тебя заставлю.
   

КНЯЖНА (быстро вставая съ колѣнъ).

   Да, да. (Рѣшительнымъ тономъ:) Вы заставите меня забытъ любовь и уваженіе къ вамъ. (Уходитъ.)
   

КНЯЗЬ.

   Дерзкая!
   

ЯВЛЕНІЕ IX.

КНЯЗЬ И СОЛОМЦЕВЪ.

СОЛОМЦЕВЪ.

   Bonjour, mon prince. Вы дѣйствительно нездоровы, или.... Что съ вами? Вы какъ будто встревожены.
   

КНЯЗЬ (увидѣвъ входящаго Соломцева, принимаетъ важный видъ).

   Нисколько не встревоженъ, а скорѣй я удивленъ вашимъ визитомъ.... въ такую пору.... и притомъ мнѣ даже не доложили....
   

СОЛОМЦЕВЪ (съ важностію).

   Я къ вамъ прямо изъ клуба. Я настоялъ на томъ чтобы меня впустили безъ доклада и, въ настоящемъ случаѣ, вы не имѣете права не принять меня.
   

КНЯЗЬ.

   Конечно, мнѣ всегда пріятно видѣть ваше превосходительство, но я хотѣлъ бы знать кто можетъ лишать меня права....
   
   СОЛОМЦЕВЪ (съ важностью).
   Общество, ваше сіятельство, общество. И когда общество рѣшилось совершить какой-либо актъ, то отдѣльная личность не имѣетъ права ему препятствовать. Таковъ мой взглядъ, ваше сіятельство.
   

КНЯЗЬ (горячо).

   Со стороны общества я видѣлъ только непріятности, интриги, вражду....
   

СОЛОМЦЕВЪ.

   Все это только одни недоразумѣнія. И вотъ, чтобъ изгладить эти недоразумѣнія, общество поручило мнѣ передать вамъ что оно уже протестуетъ письменно, въ числѣ болѣе сорока подписей, какъ противъ поступка Былимова, такъ и противъ самаго избранія Былимова въ должность.
   

КНЯЗЬ.

   Если общество такъ энергически старается исправить свою ошибку, то я готовъ примириться съ нимъ, и потому подаю обществу, въ лицѣ вашемъ, руку. (Подаетъ ему руку.)
   

СОЛОМЦЕВЪ (понимая руку князя).

   Искренно пожимаю эту руку и горжусь тѣмъ что давно желанному примиренію болѣе всего способствовалъ я. Прошу это замѣтить, ваше сіятельство. Если я и обѣдалъ у Шелемишева, то единственно....
   

КНЯЗЬ.

   Я, ваше превосходительство, никогда не сомнѣвался въ вашемъ расположеніи. Прошу васъ передать обществу что я постоянно имѣлъ въ виду не себя, а общее благо....
   

СОЛОМЦЕВЪ.

   Я васъ вполнѣ понимаю. Это и моя мысль. Общее благо и у примирительный духъ! Примирительный духъ и общее благо! Вотъ что намъ нужно. (Князь съ предупредительностію подвигаетъ стулъ Соломцеву и Шестомъ приглашаетъ его сѣсть. Оба садятся.)

(Занавѣсъ.)

   

ДѢЙСТВІЕ IV.

КАРТИНА I.

Гостиная въ квартирѣ Былимовыхъ. Комната убрана просто, но со вкусомъ. Налѣво столъ, направо диванъ. Въ срединѣ входная дверь. Двѣ двери по сторонамъ. Лѣвая дверь полуотворена.

ЯВЛЕНІЕ I.

СТЕПАНЪ, БОМБИКОВЪ и затѣмъ БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ. (Степанъ мететъ полъ, обратившись спиной къ лѣвой двери. Бомбиковъ, во фракѣ, спитъ на диванѣ. Подъ головой у него диванная подушка. На полу, возлѣ дивана, лежитъ шляпа и валяется разбросанная пара перчатокъ.)

СТЕПАНЪ
(переставъ мести, поднимаетъ съ полу шляпу и перчатки и потомъ останавливается предъ Бомбиковымъ).

   Экъ задуваетъ! До сихъ поръ очувствоваться не можетъ. Всю ночь не раздѣмшись проспалъ. (Ставитъ шляпу на столъ и вглядывается въ дверь налѣво.) Батюшки свѣты! Никакъ дверь отворена. Неужто этотъ разбойникъ воротился? Когда же онъ прошелъ? Я и не видалъ. Можетъ по черному ходу? А можетъ и не онъ. Ужь не забрался ли кто чужой! (Подходитъ къ лѣвой двери и смотритъ въ нее.) Онъ, онъ, какъ есть онъ! А! пострѣлъ его возьми! Цѣлыхъ два дня пропадалъ куда-то. Говорили что съ сыномъ повздорилъ и совсѣмъ разошелся. Думалъ, слава тебѣ Господи, авось его гдѣ-нибудь черти задушили. Такъ нѣтъ: опять нелегкая принесла. Пойдетъ теперь во всемъ порядокъ наблюдать, воркунъ проклятый! И что онъ тамъ такое дѣлаетъ? (Снова подходитъ къ двери и смотритъ.) Въ какихъ-то бумагахъ роется. Ай, сюда идетъ. (Отскакиваетъ отъ двери, изъ которой выходитъ Былимовъ-отецъ.)
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Что тебѣ?
   

СТЕПАНЪ.

   Ничего.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Ничего! Ты въ дверь смотрѣлъ.
   

СТЕПАНЪ.

   Смотрѣлъ, потому что опасался не забрался ли кто чужой: ваша комната была два дня заперта, а тутъ вдругъ....
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Не забрался ли кто! У васъ вѣрно теперь всѣ двери настежь, забирайся кто хочетъ. Что, Николай Львовичъ дома?
   

СТЕПАНЪ.

   Дома.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Всталъ?
   

СТЕПАНЪ.

   Когда жь они въ это время спятъ?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (направляется къ двери останавливается.)

   Ну, что у васъ тутъ безъ меня все.... какъ?
   

СТЕПАНЪ.

   Какъ?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Ну, да. Какъ все, благополучно?....
   

СТЕПАНЪ.

   Чему же быть неблагополучному? Все какъ есть въ порядкѣ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Видно, видно каковъ порядокъ: до двѣнадцати часовъ комнаты не выметены. Да кто жь у васъ тутъ всѣмъ завѣдывалъ?
   

СТЕПАНЪ (продолжая мести).

   Кому жъ завѣдывать? Да и для чего это завѣдыванье? Одни только пустяки. Потому что всякій самъ собой завѣдывать можетъ и обязанность свою понимаетъ. Николай Львовичъ оставались довольны.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Доволенъ. Чѣмъ доволенъ? Тѣмъ что его добро прахомъ летитъ?
   

СТЕПАНЪ.

   Нѣтъ, а что никакого разстройства не было; значитъ безъ вашего надзора обходиться могли. Очень благодарилъ. (Въ сторону.) На-ка, проглоти это, старый чортъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (иронически).

   Благодарилъ! Ну, и слава Богу! Очень радъ. Обходитесь, обходитесь безъ меня. (Идетъ къ своей комнатѣ и, уже взявшись за ручку, снова возвращается.) А что Николай Львовичъ здоровъ?
   

СТЕПАНЪ.

   Здоровъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Ну, что жь онъ самъ-то, какъ въ это время? Ничего?
   

СТЕПАНЪ.

   Ничего.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Я тебя спрашиваю въ какомъ онъ былъ расположеніи духа?
   

СТЕПАНЪ.

   Въ какомъ же ему быть расположеніи?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Но, быть-можетъ, онъ скучалъ?
   

СТЕПАНЪ.

   И въ поминѣ никакой скуки не было. Да и чего жь ему скучать? Человѣкъ молодой, общество веселое.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (указывая на спящаго Бомбикова).

   Да, да. Это видно. Веселое. Однакожь, насчетъ меня онъ безпокоился?
   

СТЕПАНЪ.

   Что жь ему насчетъ васъ безпокоиться? Вѣдь вы не малый ребенокъ, дорогу къ дому найдете.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Но мало ли что могло со мной случиться: я могъ, ну, положимъ, утонуть, убиться какъ-нибудь, или вдругъ уѣхать далеко, надолго, навсегда.
   

СТЕПАНЪ.

   Ну, что жь? Съ Богомъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (горячо).

   Какъ ты смѣешь отвѣчать мнѣ такъ грубо!
   

СТЕПАНЪ.

   Да вѣдь вы сами говорите: уѣду навсегда, а я говорю -- съ Богомъ. Что жь тутъ грубаго? Развѣ я могу вамъ препятствовать?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (передразнивая его).

   Препятствовать! препятствовать! Ты бы еще мнѣ сталъ препятствовать! (Ходитъ въ волненіи.) Ну, такъ что жъ онъ обо мнѣ спрашивалъ, воротился ли я, приходилъ ли....
   

СТЕПАНЪ.

   Объ васъ? Вовсе ни разу не спрашивалъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (съ запальчивостью бросаясь на песо).

   Ты врешь! Ты выдумываешь! Это неправда! Это не можетъ быть!
   

СТЕПАНЪ.

   Отчего же не можетъ быть?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (съ прежнею запальчивостью).

   Вѣдь я отецъ.... отецъ.... пойми....
   

СТЕПАНЪ.

   Я какъ слѣдуетъ понимаю. Потому что еслибы баринъ жилъ при васъ, оно конечно, а то вѣдь вы при баринѣ живете.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   При баринѣ! А чѣмъ баринъ-то твой живетъ? Откуда все это? кто.... кто....
   

СТЕПАНЪ.

   Да что вы на меня кричите? Вѣдь я не у васъ въ услуженіи состою. Я послѣ этого и говорить съ вами не стану. (Въ сторону:) Что? Видно не понравилось? (Уходитъ.)
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Вотъ оно что! Ужь и прислуга со мной другимъ тономъ заговорила. Что жь! такъ и слѣдуетъ. Показалъ себя сынокъ, вполнѣ показалъ себя. (Бросается въ кресла и, склонивъ голову, сидитъ минуту въ раздумьи.) Удивительно! Ну, еслибы не любовь такъ жалость, хоть бы жалость была. Ты мучишься, терзаешься, ходить какъ въ туманѣ, въ чаду, точно какъ помѣшанный, мыслей въ головѣ собрать не можешь, а въ сердцѣ тоска, злая тоска, такъ и гложетъ, потому что потеря-то ужь очень велика, въ жизни ничего не осталось; думаешь, въ иную минуту, околѣть бы только поскорѣй, въ рѣку бы броситься, или какъ-нибудь голову объ стѣну разбить. Такъ и тянетъ, тянетъ; самому страшно дѣлается. А сынокъ въ это время веселится.... (Указывая на Бомбикова:) Пріятное общество.... не побезпокоится объ отцѣ.... не освѣдомится! Да и что жь ему отецъ? Только помѣха! Мнѣ кажется, кабы собака, которая долго въ домѣ жила, да вдругъ пропала, такъ и тогда бы.... (Быстро вставъ:) Нѣтъ довольно! довольно! Что жь это въ самомъ дѣлѣ? Развѣ я не могу заставить себя?... Ну, чтожь? Былъ сынъ, а теперь нѣтъ болѣе сына. Погоревалъ, да и будетъ. Поскорѣй бы только перебраться отсюда, чтобы все это съ глазъ долой, вонъ изъ сердца. Будемъ собираться въ путь-дороженьку. Дѣлать нечего. Скорѣй въ походъ! Въ походъ! Ха, ха, ха! (Идетъ къ дверямъ, напѣвая про себя") "Мальбрукъ въ походъ поѣхалъ.... Мальбрукъ.... въ походъ...." (Внезапно прерываетъ пѣніе рыданьемъ" Уходитъ")
   

ЯВЛЕНІЕ II.

Н. БЫЛИМОВЪ, БОМБИКОВЪ, и затѣмъ СТЕПАНЪ.

(Н. Былимовъ выходитъ изъ правой двери. Бомбиковъ попрежнему спитъ на диванѣ.)

Н. БЫЛИМОВЪ (замѣтивъ спящаго Бомбикова).

   Что это значитъ? По какому случаю онъ здѣсь? (Подходитъ къ Бомбикову") Спитъ; да, спитъ. (Берется за сонетку и звонитъ. Входитъ Степанъ")
   

СТЕПАНЪ.

   Что прикажете?
   

Н. БЫЛИМОВЪ (указывая на Бомбикова).

   Почему Семенъ Семенычъ спитъ здѣсь.
   

СТЕПАНЪ.

   Сами спать легли.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Какъ сами спать легли? Да когда же? Откуда онъ явился?
   

СТЕПАНЪ.

   Откуда, ужь не могу знать. Только вчера вечеромъ, часовъ въ двѣнадцать, когда васъ не было дома, ихъ кто-то завезъ сюда и оставилъ у подъѣзда. Они позвонили, вошли и говорятъ: буду барина дожидаться; имѣю очень важное сообщить. Сѣли вотъ на этотъ диванъ и приказали стаканъ воды подать: чувствую, говорятъ, себя не хорошо. Я принесъ воду; глядь, они ужь спятъ. Я постоялъ, постоялъ; думаю, коли насчетъ дурноты, такъ не могу же я ихъ водой обливать, еще, пожалуй, разсердятся. Я и свѣчу вынесъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Отчего же ты мнѣ не сказалъ что онъ тутъ спитъ? Значитъ, я прошелъ мимо и не замѣтилъ его?
   

СТЕПАНЪ.

   Запамятовалъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Что, батюшка не воротился еще?
   

СТЕПАНЪ.

   Какъ не воротился? Воротился сегодня утромъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Что жь ты мнѣ не сказалъ тотчасъ же? Вѣдь я тебѣ приказывалъ.
   

СТЕПАНЪ.

   Запамятовалъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   У тебя вѣчно одна отговорка. Вѣдь ты знаешь какъ я безпокоился объ немъ, сколько разъ я тебя спрашивалъ.
   

СТЕПАНЪ.

   Что жь вамъ безпокоиться? Вѣдь вотъ пришли же.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (съ досадой).

   А! ступай! Ты мнѣ надоѣлъ со своими глупостями.
   

СТЕПАНЪ.

   Слушаю-съ. (Направляется къ двери и ворчитъ про себя.) Ну, надоѣлъ такъ надоѣлъ. И то слава Богу. И на томъ благодарны. (Уходитъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ III.

Н. БЫЛИМОВЪ, БОМБИКОВЪ и затѣмъ БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Воротился наконецъ старикъ. Стало-быть, гнѣвъ начинаетъ успокоиваться. Непріятная исторія. Дѣлать нечего, столкновеніе было неизбѣжно. Надо выдержать характеръ; иначе онъ меня совсѣмъ свяжетъ по рукамъ. (Увидѣвъ входящаго Былимова-отца:) А! вотъ и онъ. (Былимовъ-отецъ въ пальто и въ шляпѣ выходитъ изъ своей комнаты. Увидѣвъ сына, онъ поспѣшно оборачивается ко нему спиной и, какъ бы не замѣчая его, принимается хлопотать около двери, запираетъ ее на ключъ, потомъ пробуетъ рукой заперта ли она, смотритъ въ замочную скважину.) Здравствуйте, батюшка! (Былимовъ-отецъ продолжаетъ молча возиться около двери.) Гдѣ это вы были? Что съ вами случилось? Здоровы ли вы?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (не снимая шляпы и продолжая стоятъ около двери).

   Николай Львовичъ! Я пока оставлю тутъ у васъ свои вещи, а потомъ дня черезъ два пришлю за ними.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (въ удивленіи).

   Батюшка! куда же это вы? Что эта значитъ?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Вы, вѣроятно, и сами понимаете, что оставаться мнѣ здѣсь нельзя. А куда я отправляюсь, такъ вѣдь это вамъ все-равно, хоть бы въ тартарары.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Отчего же вамъ нельзя оставаться? Я вамъ насколько не мѣшаю. Я полагаю что, какъ отецъ, вы всегда имѣете право.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Какъ отецъ! Ха-ха-ха! Давно ли это я опять сталъ вашимъ отцомъ? Вѣдь вы отреклись отъ меня, отреклись публично, при всѣхъ заявили что гнушаетесь мной. И вы еще воображаете что я, ошельмованный такимъ образомъ, буду добиваться чести остаться при васъ въ качествѣ приживалки что ли? Да какими же глазами я буду на людей смотрѣть? Или вы, быть-можетъ, думаете что я въ своей родительской нѣжностй дойду до того что, дескать, все ни почемъ, коли сынъ ударилъ по рожѣ, такъ пусть ужь и другіе бьютъ, все снесу.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Если я, быть-можетъ, и поступилъ рѣзко, то вы сами вынудили меня къ тому. Вспомните какъ вы сами отнеслись къ моимъ друзьямъ, людямъ, которые не подали вамъ никакого повода.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (горячась и указывая на Бомбикова).

   А я такимъ друзьямъ всегда въ глаза скажу что они негодяи, безчестные люди, которые опутали...
   

Н. БЫЛИМОВЪ (тоже горячась). Ну, ужь извините, а я вамъ этого не позволю.

   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (устремляясь къ нему и съ запальчивостью).

   Ты... ты не позволишь! И ты хочешь управлять мной, когда.... (Внезапно спохватясь и спокойнымъ тономъ:) Оставимте этотъ разговоръ; лучше разойтись мирно. Прощайте.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Что жь? я васъ удерживать не стану. Ваша добрая воля.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (въ сторону).

   Онъ удерживать не станетъ! Хорошъ отвѣтъ отъ любимаго сынка. (Громко:) Прощайте, навсегда прощайте!
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Если ужь вы непремѣнно хотите, дѣлать нечего.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (идетъ къ средней двери и останавливается).

   Нечего сказать, трогательное прощанье! Отецъ съ сыномъ разстаются! (Сложивъ руки на груди:) Эхъ ты! безчувственный! безсердечный! Узналъ я тебя теперь, узналъ кого выростилъ себѣ на утѣшенье. (Быстро уходитъ).
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

Тѣ же кромѣ БЫЛИМОВА-ОТЦА.

Н. БЫЛИМОВЪ (смотря въ слѣдъ уходящему отцу).

   Что съ нимъ будешь дѣлать? Никакъ не хочетъ понять что и онъ не правъ. Ну, да, ничего. Покапризничаетъ, а потомъ сдастся, навѣрно сдастся. (Замѣтивъ что Бомбиковъ шевелится, просыпается и зѣваетъ:) А! проснулся. (Подходитъ къ Бомбикову:) Что ты? Что съ тобой случилось?
   

БОМБИКОВЪ (зѣвая и потягиваясь).

   А! здравствуй! Что тебѣ? Ты это по какому случаю?
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Нѣтъ, ты самъ скажи, ты по какому случаю тутъ валяешься?
   

БОМБИКОВЪ.

   Заспался что-то сегодня; да и болванъ лакей не разбудилъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Да ты, кажется, воображаешь что ты у себя дома? Осмотрись-ка вокругъ, гдѣ ты.
   

БОМБИКОВЪ (нѣсколько приподнимая голову).

   Гдѣ же?
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Да ты у меня спишь, въ гостиной.
   

БОМБИКОВЪ (приподнявшись до половины на диванѣ и осматриваясь).

   Да, да. Точно у тебя. Какъ же это я здѣсь? Ба! да я совсѣмъ одѣтъ, и во фракѣ. (Быстро спустивъ ноги съ дивана и усѣвшись:) Что за чертовщина? Какимъ же это образомъ я сюда попалъ? (Схватившись за голову:) Ухъ, какъ голова-то болитъ!
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Нѣтъ, ты ужь самъ объясни какъ ты попалъ сюда.
   

БОМБИКОВЪ.

   Да, да. Въ самомъ дѣлѣ, какъ же это? (Потирая себѣ лобъ:) Да, да. Вотъ что. Понимаю. Видишь что. Нѣтъ, чортъ возьми, ничего не помню, рѣшительно ничего! Это, должно-бытъ, отъ головной боли.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Степанъ говоритъ что тебя кто-то привезъ сюда.
   

БОМБИКОВЪ.

   Привезъ? Откуда?
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Почему жь я знаю откуда!
   

БОМБИКОВЪ.

   Это навѣрно Петька Толкачевъ, Это его продѣлки. Представь себѣ, онъ со мной въ послѣдній разъ въ клубѣ.... Ба, ба, ба! вспомнилъ. (Хватаясь за голову:) Ой, ой! ой! ой!
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Что съ тобой?
   

БОМБИКОВЪ.

   Вспомнилъ! вспомнилъ! (Продолжая держаться за голову:) Охъ, братецъ, какъ голова болитъ! Вспомнилъ. Вчера вечеромъ мы дѣйствительно были съ нимъ въ клубѣ. Ну, душа моя, еслибъ ты зналъ сколько тамъ было пито! Сначала шампанское, потомъ жженку заварили. Ухъ! вспомнить страшно. И не подумай что это такъ, безъ дѣла. Напротивъ, столько, столько различныхъ вопросовъ было поднято!
   

Н. БЫЛИМОВЪ (иронически).

   Воображаю.
   

БОМБИКОВЪ.

   И главное, съ какимъ увлеченіемъ все это обсуждалось, дебатировалось! Представь себѣ.... (Быстро вскакиваетъ съ дивана чтобы подойти къ Н. Былимову, дѣлаетъ нѣсколько шаговъ и хватается за голову:) Фу, какъ голова кружится, а ноги-то точно чужія. Да и нельзя, устанешь, поневолѣ устанешь. Потому что постоянно на этихъ совѣщаніяхъ споришь, горячишься, обдумываешь Что-нибудь новое. (Дѣлая гримасу:) А! какая горечь во рту!... Притомъ у насъ теперь вопросы кипятъ, кипятъ.... Фа! какой вкусъ! Да нѣтъ ли у тебя хоть содоваго порошка? А впрочемъ, не надо; я знаю, не поможетъ. Я лучше отправлюсь домой; У меня есть свое средство. Прощай. (Беретъ шляпу.)
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Такъ по какому же изъ этихъ вопросовъ ты-то явился ко мнѣ?
   

БОМБИКОВЪ.

   По какому? Ни по какому.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Но ты говорилъ Степану что важное что-то....
   

БОМБИКОВЪ (припоминая).

   Развѣ я говорилъ? Гм! Что жь это могло бы быть? (Вставъ:) Стой, стой! Протестъ! Противъ тебя протестуютъ!
   

Н. БЫЛИМОВЪ (махнувъ рукой).

   А! слышалъ я объ этихъ пустякахъ: какіе-то тамъ пятеро господъ вздумали подслужиться князю, опасаясь его гнѣва.
   

БОМБИКОВЪ.

   Нѣтъ, не пятеро, а слишкомъ сорокъ человѣкъ. Сколько вчера въ клубѣ подписалось!
   

Н. БЫЛИМОВЪ (въ изумленіи).

   Какъ?
   

БОМБИКОВЪ.

   Да, да. Всѣ за князя и противъ тебя, А сегодня Клинцовъ напечатаетъ статью, въ которой объяснитъ всю интригу твоего избранія. Я читалъ въ рукописи.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (еще съ большимъ изумленіемъ).

   Да что вы, съ ума сошли? Вѣдь это ложь, выдумка. И ты тоже протестовалъ?
   

БОМБИКОВЪ.

   Я? я? (Обдумывая:) Да. Я тоже протестовалъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Хорошъ!
   

БОМБИКОВЪ.

   Да и нельзя. Дружба дружбой, а твой поступокъ съ княземъ -- Вѣдь ты оскорбляешь всѣхъ. Въ протестѣ именно и сказано что князь уважаемая личность, одна изъ старинныхъ подпоръ.... А ты -- homo novus.-- Ты посмотрѣлъ бы какъ всѣ вчера были раздражены противъ тебя. А потому меня и послали къ тебѣ депутатомъ, посовѣтовать тебѣ извиниться предъ княземъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (вспыльчиво).

   Чтобъ я еще просилъ извиненія у князя? Понимаю я васъ. Эхъ, вы! прислужники каждой новой власти! Унижайтесь сами, сколько вамъ угодно, а меня оставьте въ покоѣ.
   

БОМБИКОВЪ.

   Да что ты, братецъ! Самъ надѣлалъ какой-то чепухи, да еще обижаешься: получилъ отъ князя деньги, выдалъ росписку, а кассу опечаталъ! Развѣ это не чепуха!
   

Н. БЫЛИМОВЪ (удивленный).

   Росписку? Получилъ деньги? А ты почему знаешь?
   

БОМБИКОВЪ.

   Самъ князь Соломцеву говорилъ, а Соломцевъ въ клубѣ разказывалъ! Князь, разумѣется, обиженъ, и чтобъ оправдать себя, хочетъ немедленно потребовать офиціальнаго слѣдствія. И онъ правъ, совершенно правъ. Въ самомъ дѣлѣ, деньги получилъ, а кассу опечаталъ. Вѣдь это чортъ знаетъ что такое.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (съ безпокойствомъ).

   Такъ онъ хочетъ чтобъ офиціально.... Когда же? Сегодня?
   

БОМБИКОВЪ.

   Что, братъ, сконфузился! Стало-быть, самъ чувствуешь свой промахъ. Увлекся сгоряча. (Поучительнымъ тономъ:) Необдуманность, большая необдуманность. Вѣдь это общественный вопросъ, а ты его не обсудилъ надлежащимъ образомъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (съ досадой).

   А! Ты ничего не знаешь.
   

БОМБИКОВЪ (устремляясь къ нему).

   Я не знаю? (Хватаясь за голову обѣими руками и придерживая такимъ образомъ:) Ай, ай, ай!, какъ голова трещитъ! Нѣтъ, я не могу сегодня съ тобой объясняться. Капутъ, совсѣмъ капутъ. А все эта проклятая возня, эта неугомонная дѣятельность. Такъ и затягиваетъ въ себя человѣка, такъ и затягиваетъ -- это теперь какой-то водоворотъ. Поневолѣ въ него лѣзешь. Ну, прощай. А я тебѣ искренно совѣтую извиниться предъ княземъ. (Идетъ нетвердыми шагами къ средней двери и останавливается.) Ты не можешь себѣ представить какъ я развинтился! Насилу иду. Знаешь.... я теперь совершенно понимаю, что вотъ читаешь въ газетахъ, такой тамъ министръ что ли... или государственный человѣкъ -- въ отпускъ, другой въ отпускъ. Нельзя, нельзя безъ этого; потому что постоянно эта напряженная энергія, это возбужденное состояніе.... безъ отдыха невозможно, рѣшительно невозможно. (Снова прикладывая руки къ головѣ.) А! кажется, придется горчичникъ поставить. (Уходитъ медленнымъ шагомъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ V.

Н. БЫЛИМОВЪ и ЗАТѢМЪ ШЕЛЕМИШЕВЪ.

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Отличились! нечего сказать, отличились! Сами уговаривали, упрашивали меня баллотироваться, увѣряли что я для нихъ необходимъ, а теперь.... (Съ досадой махнувъ рукой:) А! (Нослтъ минутнаго молчанія:) Зачѣмъ князь добивается какой-то ревизіи? Вѣдь онъ принялъ росписку. Чего жь ему еще? Не понимаю, рѣшительно не понимаю. Однако нужно чтобъ деньги, на всякій случай, были готовы. Скорѣй отправлюсь къ Шелемишеву. (Увидѣвъ входящаго Шелемишива:) А! здравствуй. Тебя-то мнѣ и нужно.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   А мнѣ тебя. Хоть и дѣла куча, а заѣхалъ на минутку. Жена очень пристала, просила передать тебѣ что дѣло твое не удалось, не выгорѣло.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Какое дѣло?
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   А насчетъ барышнйито: тю-тю, братъ.
   

Н.. БЫЛИМОВЪ (съ неудовольствіемъ).

   Какой барышни? Если ты говоришь о княжнѣ...
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   А то о комъ же? Пиши, любезный другъ,-- пропало! Князь дочки не уступаетъ, а росписку взадъ. Это, говоритъ, подавай; это намъ надо. Хе, хе, хе! Ловко, очень ловко! Барышня вчера была у жени; плачетъ, охаетъ, стонетъ сизый голубочекъ; умру, говоритъ, а не пойду за Панищева.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Она это говорила? Мнѣ только это и нужно. А что до князя...
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (перебивая его).

   Нѣтъ, что ни говори, а ловкую штуку придумалъ: свою честь на чужой счетъ возстановить хочетъ. Ты посмотри какъ еще теперь горячиться будетъ, свою добродѣтель по бумагамъ доказывать. Ха, ха, ха! Молодецъ, ей Богу молодецъ. Какъ есть плутъ, но уважаю, уважаю за умъ. Однако прощай, мнѣ пора. Я только хотѣлъ тебя предупредить.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   А какъ же насчетъ денегъ?
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   А ты развѣ еще не внесъ? Внеси, братецъ, внеси теперь же, а то вдругъ назначутъ ревизію, а денегъ-то нѣтъ. Ты знаетъ -- отвѣтственность. Вдругъ денегъ не окажется налицо, а князь по роспискѣ станетъ доказывать что онъ заплатилъ. Вѣдь чортъ его знаетъ что у него въ головѣ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (нетерпѣливо).

   Ахъ, Боже мой! Я и безъ тебя знаю чему я подвергаюсь. Оттого я и прошу тебя.... ты обѣщалъ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Нѣтъ, ужь ты на меня не разчитывай: въ настоящее время не могу, никакъ не могу. Самому плохо приходится.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Какъ! Но вѣдь ты обѣщалъ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Ну, ужь не знаю, какъ и быть. Деньги не велики, а въ настоящую минуту вотъ какъ нарочно... такія обстоятельства. Я не отказываюсь. Со временемъ я дамъ тебѣ эти деньги.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Какъ со временемъ! Ты самъ знаешь что мнѣ нужно сію минуту. Займи гдѣ-нибудь, пожалуота.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Экъ что выдумалъ! Поди-ка я теперь занимать, тотчасъ же на моемъ кредитѣ и отразится; будетъ скандалъ. Нѣтъ, братъ, я тоже долженъ и себя беречь.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Но вспомни: вѣдь ты обѣщалъ, обѣщалъ навѣрное.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Навѣрное! Какой, братецъ, ты странный! Точно не знаешь какъ міръ сложился, и что мы всѣ-то на семъ свѣтѣ. Что такое человѣкъ? Червь. И что можетъ быть въ нашихъ мысляхъ и дѣяніяхъ вѣрнаго? Человѣкъ предполагаетъ, а располагаетъ-то кто? (Ударяя себя по груди:) Вотъ, напримѣръ, здѣсь у меня въ карманѣ какъ есть тридцать тысячъ, а пожертвовать ими для тебя, извини, не могу, потому что долженъ сію минуту внести ихъ по одному дѣлу, которое затѣваю, чтобъ хоть немножко вознаградить себя за Биркинскую пристань. Вѣдь пристань мнѣ на аренду не дадутъ? не дадутъ?
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Разумѣется, не дадутъ. По твоей просьбѣ я просматривалъ дѣло, и вижу что рѣшительно невозможно. Это было бы злоупотребленіе, беззаконіе. Наконецъ, я не сочувствую.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Ну, вотъ видишь. Стало, надо затѣвать что-нибудь другое.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Такъ какъ же? Стало-быть мнѣ погибать?
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Конечно погибнешь. Объ этомъ и говорить нечего. Потому что, во всякомъ случаѣ, или растрата денегъ, или выдача фальшивой росписки. Жаль мнѣ тебя, очень жаль, и желалъ бы помочь, да не могу.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (съ упрекомъ).

   Вижу какъ ты желалъ бы помочь!
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Что ты, братецъ, меня обижаешь? Мнѣ это обидно, очень обидно. (Снова ударяя себя по груди). Ну, на! Ну, возьми, коли хочешь. Распоряжайся этими деньгами, только прежде освободи ихъ, сдѣлай ихъ ненужными для другаго дѣла. Отдай мнѣ аренду.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (съ удивленіемъ).

   Что ты? что ты? Развѣ это отъ меня зависитъ?
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Конечно отъ тебя. Вотъ ты дѣло просматривалъ, а главнаго-то и не замѣтилъ. Въ прежнемъ контрактѣ сказано что онъ можетъ быть возобновленъ еще на десять лѣтъ по усмотрѣнію попечителя. Вотъ ты усмотри, да и подписывай. Кстати, и прежній, и новый контракты со мной.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   А! теперь я понимаю.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Такъ стадо-быть тутъ никакого беззаконія нѣтъ. А что касается до того, сочувствуешь ты, или не сочувствуешь этому дѣлу, то я полагаю что сочувствіе къ чужимъ дѣламъ можно въ карманъ спрятать, коль скоро приходится собственную шкуру спасать.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Такъ стадо-быть только подписать? все заранѣе готово?
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (подавая ему бумагу).

   Ну да. Валяй, да и дѣло съ концомъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (отталкивая его).

   Прочь, низкій, безсовѣстный!
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (нѣсколько сконфузившись).

   Что ты, шутишь что ли?Ты такъ, братъ, не шути.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Такъ вотъ ты какую гадость затѣялъ! такъ вотъ ты мнѣ какую ловушку устроилъ!
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Никакой ловушки не устраивалъ. Само собой вышло.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (устремляясь къ нему).

   Ты безчестный!
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ (отступивъ съ важностію).

   Ну, ну, ну! Ты о чести-то полегче выражайся. Еще неизвѣстно кто изъ насъ честнѣе. Я еще никому подложныхъ документовъ да фальшивыхъ росписокъ не выдавалъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   И ты попрекаешь меня этой роспиской, когда ты лучше всякаго другаго знаешь какъ это случилось! Развѣ я этой роспиской думалъ нанести какой-нибудь ущербъ общественнымъ интересамъ?
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Ты мнѣ, сдѣлай милость, общественныхъ интересовъ не объясняй. Когда нужно, такъ я и самъ, могу объ этомъ предметѣ не хуже тебя говорить.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Ты больше ничего какъ плутъ. Ты самъ же вызвался.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Да что ты, любезный, заладилъ: ты самъ, ты самъ. Ну такъ что жъ? Чѣмъ же ты-то хвастаешься? Что тебя въ ловушку поймали, какъ ты говоришь, такъ это не велика добродѣтель. Гдѣ жь у тебя собственный смыслъ былъ, когда ты, не обдумавъ, да, на такое опасное дѣло рѣшился? И какой же ты послѣ того слуга обществу, когда ты позволяешь себя на первомъ же шагу опутать? Лѣтъ, я понимаю такъ: когда бы ты самъ могъ каждаго плута провести, тогда была бы отъ тебя дѣйствительно польза.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Оставь меня! Я и. говорить съ тобой не хочу послѣ всѣхъ твоихъ мерзостей. Оставь!
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Ну, что жь? и оставлю, и уйду. (Беретъ шляпу и идетъ къ дверямъ.) Прощай. Не поминай лихомъ. (Внезапно останавливаясь:) Ей, Николай Львовичъ, ради дружбы тебѣ говорю, соглашайся. Вѣдь ты пропадешь, совсѣмъ пропадешь.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Ну, и пропаду, а никогда не соглашусь на подлость и обманъ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Это еще вопросъ что такое называть подлостью. Стало-быть, ты эту философію брось, а будемъ говорить какъ старые друзья, просто, по сердцу. Хочешь -- мало того что плачу за тебя двадцать восемь тысячъ, а возьму еще тебя въ долю: десять процентовъ съ барыша. Согласенъ?
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Оставь меня, я тебѣ говорю.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Ну, прямо сказку по дружбѣ, дѣло мнѣ нужное. Дѣлюсь съ тобой по-христіански: двѣнадцать процентовъ. Идетъ?
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Мнѣ съ тобой и говорить противно. Ты мнѣ гадокъ.
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Пятнадцать процентовъ и сверхъ того, коли....
   

Н. БЫЛИМОВЪ/

   Вонъ!
   

ШЕЛЕМИШЕВЪ.

   Болванъ же ты! Значитъ самъ на себя петлю надѣваешь. Смотри же, на меня не пеняй. Я сдѣлалъ все что могъ. А коли будутъ тебя, знаешь, въ дальнее странствіе отправлять, такъ ты, дружище, сообщи: на дорожку калачиковъ припасемъ. Хоть ты тутъ мнѣ и много разныхъ комплиментовъ наговорилъ,-- я зла не помню. (Уходитъ,)
   

ЯВЛЕНІЕ VI.

Н. БЫЛИМОВЪ одинъ.

   Бездѣльникъ! На какіе фокусы поднялся! Однако, что же? Вѣдь я погибъ, погибъ окончательно. Нѣтъ исхода! Сегодня, завтра ревизія, и я или казнокрадъ, или составитель фальшивой росписки, неловкій плутъ -- неси заслуженное наказаніе. Заслуженное! ха, ха, ха! Разумѣется, заслуженное! Урокъ! Не довѣряйся людямъ, не довѣряйся Шелемишевымъ. Отецъ, видно, правъ. "Смотри на каждаго какъ на врага, не вѣрь никому." Отличная теорія! Пріятно жить съ ней! Но, должно быть, вѣрно, совершенно вѣрно. Иначе пропадай. (Послѣ минутнаго раздумья:) Развѣ открыть все какъ было, объяснить откровенно: быть-можетъ, поймутъ мое положеніе, поймутъ что я былъ вынужденъ. (Иронически:) Да, да. Можно надѣяться на помощь, на сочувствіе, когда ужь и теперь, безъ всякаго повода съ моей стороны, въ меня бросаютъ грязью, предаютъ меня. А тогда... я воображаю... торжество, полное торжество! (Хватаясь за голову:) Стыдъ, срамъ, позоръ! (Внезапно, какъ бы спохватившись:) А!... самоубійство!.. Что же, въ самомъ дѣлѣ? Чего же Ждать? Лиза теперь свободна.... она вспомнитъ когда-нибудь что... Нѣтъ, нѣтъ! что за малодушіе! Но гдѣ же, гдѣ же спасенье? (Въ отчаяніи бросается въ кресла и закрываетъ лицо руками.)
   

КАРТИНА II.

Та же комната какъ и въ третьемъ дѣйствіи.

ЯВЛЕНІЕ I.

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ; ЗАТѢМЪ КНЯЗЬ.

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ
(входить въ среднюю дверь, задумчивый и заложивъ руки на спину. Осмотрѣвшись кругомъ).

   Никого нѣтъ. А прислуга сказала что князь и княгиня здѣсь. А можетъ-быть я и не разобралъ: совсѣмъ, совсѣмъ какъ помѣшанный. Говорятъ тебѣ что-нибудь, -- стоишь какъ дуракъ, ничего не понимаешь. (Садится.) А что такое Шелемишевъ сейчасъ сказалъ мнѣ? Вотъ вѣдь тоже не разобралъ порядкомъ. "Скажи своему сыну чтобъ не дурилъ, чтобъ соглашался. А не согласится, ни копѣйки не дамъ; совсѣмъ пропадетъ, пропадетъ какъ червь. Ужь больно важничаетъ своею честностью. Что у нихъ тамъ такое происходило? Встрѣтился около нашего подъѣзда; отъ насъ выходилъ; такой разстроенный, злой. "Скажи своему сыну, своему сыну!" Ты бы прежде спросилъ есть ли у меня сынъ! Очень мнѣ нужно знать какія у васъ тамъ дѣла. Теперь одна шайка. Грызитесь между собой на здоровье, грызитесь.
   

КНЯЗЬ (выходя изъ боковой двери налѣво).

   А! старина, здравствуй! Какъ поживаешь?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (вставь и подавая ему -- руку).

   Живемъ.
   

КНЯЗЬ.

   Ну, что жь? все еще не успокоился?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Успокоился.
   

КНЯЗЬ.

   Давно бы пора. А то эти дни на тебя смотрѣть было страшно. Я думалъ ты разсудокъ потерялъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Пришелъ въ разсудокъ, совсѣмъ пришелъ,
   

КНЯЗЬ.

   Ну, и прекрасно.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Да-съ. Полно дурачиться! Играть собой никому не позволю. И докажу это, докажу.
   

КНЯЗЬ.

   Слава Богу! наконецъ-то. Я жь тебѣ говорилъ: сила воли, и сила воли. Главное, не позволяй одолѣвать себя обстоятельствамъ. Видишь, я выдержалъ характеръ, и увѣренъ что все, все покорится мнѣ. (Помолчавъ:) Ну, что жъ твой сынъ? Что подѣлываетъ?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (съ досадой).

   Какой сынъ? Нѣтъ у меня сына. Сдѣлайте милость, не называйте его такъ. Теперь онъ для меня совершенно посторонній; хуже, хуже посторонняго: потому что о чужомъ для меня человѣкѣ я все-таки пожалѣю сколько-нибудь, а онъ... онъ... вотъ хоть погибай онъ тутъ при мнѣ -- мнѣ все равно. (Показывая на сердце:) Здѣсь-то ужь ничего нѣтъ; ничего не осталось..
   

КНЯЗЬ.

   Вполнѣ одобряю. Потому что если ужь сынъ рѣшился на такой поступокъ, чтобы при всѣхъ, публично, отречься отъ отца...
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (перебивая).

   Да что поступокъ! Ну, тамъ, можетъ-быть, сгоряча; ну, такъ послѣ бы, по крайней мѣрѣ, почувствовалъ. А то вы посмотрѣли бы какъ мы сегодня съ нимъ простились, навсегда простились, потому что я совсѣмъ отсюда уѣзжаю.
   

КНЯЗЬ.

   Какъ простились?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   А такъ вотъ, какъ бы вы съ своимъ лакеемъ или конюхомъ. "Я, братецъ, тебя не удерживаю. Ступай." Вотъ оно что-съ! А какъ я эти два дня словно помѣшанный по городу бродилъ, да руки на себя хотѣлъ наложить съ горя, такъ на разу не освѣдомился, не спросилъ обо мнѣ: въ веселой компаніи время проводилъ. Вонъ Бомбиковъ-то у него до сего утра безъ чувствъ на диванѣ валяется.
   

КНЯЗЬ.

   Такое равнодушіе! Просто невѣроятно.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Да, невѣроятно, а выходитъ что такъ. Нѣтъ-съ, довольно! Покорно благодарю. Такъ вотъ, стало-быть, вы его приведите, да казните тутъ, на этомъ мѣстѣ, при мнѣ, такъ я слова не скажу, слова не скажу. Вотъ онъ меня до чего довелъ! Дурная трава -- съ корнемъ вонъ.
   

КНЯЗЬ.

   Погоди, и безъ насъ ихъ скоро казнятъ, всю честную компанію. О протестѣ слышалъ?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Слышалъ. Прекрасно! по дѣломъ! Вспомнитъ что отецъ говорилъ правду.
   

КНЯЗЬ.

   А сегодня твоего сынка Клинцовъ ужь отдѣлываетъ напропалую въ своемъ листкѣ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Какъ? Значитъ ужь всѣ переругались между собой? Отлично! превосходно! Очень радъ! (Ходитъ потирая руки.)
   

КНЯЗЬ

   Да, братъ, твой сынокъ....
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Какой сынокъ! Князь, я васъ просилъ, не называйте его такъ. Какой у меня сынокъ! Да возьмите его себѣ, коли хотите.
   

КНЯЗЬ.

   Нѣтъ, я къ тому говорю, что онъ совсѣмъ, совсѣмъ упалъ; на всякія гадости готовъ. Я тебѣ сказывалъ что онъ сватался за Лизу.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Что жь? Я въ этомъ еще дурнаго ничего не вижу. Молодой человѣкъ влюбился: мало ли какія фантазіи.
   

КНЯЗЬ.

   Да. Но я тебѣ не сказалъ какъ сватался. (Вынимаетъ изъ кармана бумагу и подаетъ Былимову-отцу.) Прочти-ка. (Былимовъ-отецъ читаетъ про себя.) Прочелъ? (Беретъ отъ Былимова-отца бумагу и прячетъ ее въ карманъ.) Вотъ я отъ него какую росписку получилъ, не заплативъ денегъ. Замѣть, не заплативъ денегъ. Ну, а что если я этихъ денегъ дѣйствительно не представлю?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Какъ? Развѣ вы еще не получили отъ Панищева? Въ городѣ говорили....
   

КНЯЗЬ (съ досадой, перебивая).

   Что въ городѣ говорили? Все это вранье, сплетни. Я у Панищева взялъ совсѣмъ по другому дѣлу. Доказательство -- заемное письмо. Стало-быть, мнѣ все равно, выходитъ или не выходитъ Лиза за Панищева замужъ, я знаю только заемное письмо. У меня деньги всегда были.... всегда были готовы. Нѣтъ, я тебя спрашиваю, есть у твоего сынка такая сумма чтобы заплатить?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (махнувъ рукой).

   Что вы! Куда!
   

КНЯЗЬ.

   Ну, такъ я тебѣ и скажу кто вызвался заплатить: его другъ, Шелемишевъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Шелемишевъ!
   

КНЯЗЬ.

   Да. Шелемишевъ ему всучилъ эти деньги чтобы получить аренду. Онъ и ко мнѣ, въ прежнее гремя, подлѣзалъ съ разными предложеніями; но я, конечно, отвергнулъ съ негодованіемъ, а твой сынокъ, видно, сошелся.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (въ сторону).

   Батюшки! вѣрно Шелемишевъ мнѣ объ этомъ говорилъ, что Николай не соглашается.
   

КНЯЗЬ.

   Гм! вотъ я росписочку эту теперь и представлю. Я правъ, я чистъ: деньги по роспискѣ сданы. Пусть эти господа разчитываются между собой. Посмотримъ какъ новый попечитель примется плясать по дудкѣ Шелемишева. Мы ихъ тогда и уличимъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (въ волненіи).

   Да, конечно, это правда. Ну, а если Шелемишевъ не заплатитъ этихъ денегъ?
   

КНЯЗЬ.

   Будь покоенъ: заплатитъ. Зато ужь онъ и станетъ распоряжаться своимъ другомъ какъ угодно.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (по-прежнему).

   Такъ. Ну, а если не заплатить?
   

КНЯЗЬ.

   Фу, ты, Господи! Говорятъ тебѣ что заплатитъ: онъ своихъ выгодъ не упуститъ. Ну, а еслибы, паче чаянія, денегъ не оказалось налицо, такъ тѣмъ лучше, тѣмъ скорѣе откроется вся сдѣлка.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Да, да. Дѣйствительно. Если денегъ.... (Въ сторону:) Онъ его погубитъ, совсѣмъ погубитъ.
   

КНЯЗЬ.

   А главное, ты пойми что такимъ образомъ у меня вся компанія въ рукахъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (сильно встревоженный).

   Да, да. Дѣйствительно вся компанія.... всѣ -- (Въ сторону:) Нѣтъ, этого нельзя --
   

КНЯЗЬ.

   Что ты задумался?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Я! нисколько. Нѣтъ, я думаю что искусно, мастерски! ха-ха-ха! Поймали!... всѣхъ.... ха-ха-ха! Отлично!, превосходно!... ха-ха-ха! Вѣдь это ужь съ ихъ стороны какъ будто.... на мошенничество походитъ.
   

КНЯЗЬ.

   Нѣтъ, просто мошенничество. Это цѣлая организованная система. Они сюда и казначея втянули.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   И казначея?
   

КНЯЗЬ.

   Да, да. Ну, онъ, конечно, человѣкъ семейный, испугался что "денегъ нѣтъ"... его заставили.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Какъ! Значитъ, и его подпись тутъ? Стало-быть, это совсѣмъ офиціальный документъ? Совсѣмъ офиціальный?
   

КНЯЗЬ (вынимая бумагу).

   Ну да. Развѣ ты не видалъ? Вотъ, смотри. (Подаетъ ему бумагу.)
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (поспѣшно схватывая ее и пробѣгая глазами).

   Такъ стало-быть это, такъ-сказать, пустая росписка? Денегъ вы по ней никакихъ не платили?
   

КНЯЗЬ.

   Нѣтъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   И никакихъ другихъ документовъ вы не имѣете?
   

КНЯЗЬ.

   Никакихъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   А! (Быстро отойдя въ сторону, рветъ росписку въ клочки.) Такъ вотъ какъ! Вотъ что съ ней! вотъ что! вотъ!
   

КНЯЗЬ (устремляясь къ нему).

   Сумашедшій? Что ты дѣлаешь? Отдай! (Старается вырвать у него росписку.)
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Отойдите! А! такъ вы вотъ какой фокусъ затѣяли: сына моего хотите сгубить ради своей потѣхи! Поймите, вѣдь вы его подъ уголовщину ведете. Что жь, вы воображали что я вамъ помогать буду, что я его не защищу? Нѣтъ-съ, ваше сіятельство, ошиблись!
   

КНЯЗЬ.

   Да ты-то самъ что жь сію минуту про него говорилъ?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Мало да что говоришь съ досады! А вы послушали бы что въ сердцѣ-то скажется, когда ваше дѣтище дѣйствительно на погибель приготовлять станутъ. Ну что жь? онъ меня обидѣлъ, тяжело обидѣлъ, а я его въ обиду не дамъ. Не дамъ, да и только.
   

КНЯЗЬ.

   Ты воспользовался моимъ довѣріемъ къ тебѣ, прибѣгнулъ къ обману.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Къ обману! Да, къ обману! И не стыжусь этого, не отымусь, когда изъ рукъ разбойника ножъ вырву.
   

КНЯЗЬ.

   Ты безчестный!
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Ха-ха-ха! А вы, небось, честное дѣло затѣяли! За свою дочку получили деньги отъ Панищева; такъ мало этого, вы хотѣли свою бѣду свалить на чуткія плечи. Нѣтъ, ваше сіятельство, такими дѣлами чести не поправляютъ.
   

КНЯЗЬ (бросаясь на него).

   Это неправда! Ты лжецъ! Я тебя заставлю замолчать.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (нѣсколько отступая).

   Что жь вы меня за горло что ли схватить хотите? Не бойтесь, и безъ того молчать буду. Вы-то только сами никому не разказывайте, а то не хорошо, не хорошо, ваше сіятельство.
   

ЯВЛЕНІЕ II.

Тѣ же, КНЯГИНЯ И КНЯЖНА.

(Обѣ вбѣгаютъ въ попыхахъ, княгиня изъ двери съ лѣвой стороны, княжна -- съ правой.)

   

КНЯГИНЯ.

   Господи! Что такое случилось? Что за крикъ?
   

КНЯЗЬ (спокойнымъ тономъ).

   Ничего не случалось, ничего. У насъ просто разговоръ, ну.... споръ со Львомъ Иванычемъ. И что вы всѣ сюда сбѣгались? Кто васъ звалъ? Что за тревога?
   

КНЯГИНЯ.

   Я вдругъ слышу шумъ.... Я такъ испугалась, такъ испугалась....
   

КНЯЗЬ.

   Ты вѣчно некстати пугаешься.
   

КНЯГИНЯ (обидчиво).

   Я такъ и знала что ты это скажешь: я все некстати, всегда некстати.
   

КНЯЗЬ (Былимову-отцу важнымъ тономъ).

   Итакъ, Левъ Иванычъ, мы съ тобой покончили наше объясненіе. Я полагаю что ты и самъ знаешь какъ теперь поступать. Очень акалъ что мы должны разстаться навсегда. Ты меня понялъ? (Уходитъ налѣво.)
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (вслѣдъ ему).

   Понялъ, ваше сіятельство, понялъ, жаль только что поздно: послѣ двадцати пяти лѣтъ знакомства.
   

ЯВЛЕНІЕ III.

КНЯГИНЯ. КНЯЖНА. БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ и затѣмъ Н. БЫЛИМОВЪ. КНЯГИНЯ.

   Какъ разстаемся! Что жь это значитъ? Что тутъ происходило? Да скажите же, ради Бога. Отъ васъ ни отъ кого слова не добьешься, никто не хочетъ отвѣчать. Я точно у всѣхъ въ пренебреженіи, рѣшительно въ пренебреженіи. (Садится на диванъ и съ любопытствомъ слѣдитъ за происходящимъ.)
   

КНЯЖНА (подходя къ Былимову-отцу, вполголоса).

   Я все, все слышала. (Пожимая ему руку:) Вы добрый отецъ.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (со вздохомъ).

   Эхъ, барышня, отецъ, отецъ!
   

Н. БЫЛИМОВЪ
(быстро входитъ чрезъ среднюю дверь и, увидѣвъ присутствующихъ, останавливается въ смущеніи. Видъ его встревоженный, движенія порывисты).

   Мнѣ сказали что князь здѣсь. Могу ли я его видѣть? (Кланяясь княгини:) Виноватъ, княгиня, я васъ не замѣтилъ. (Кланяется княжнѣ:) Извините..., я долженъ объясниться съ княземъ.... мнѣ крайне нужно.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (подходя къ нему).

   Какія еще тебѣ объясненія! (Вынимаетъ изъ кармана клочки росписки.) На, на, возьми! Вотъ твоя росписка. (Перебирая клочки въ рукахъ,) Видишь, видишь въ какомъ порядкѣ.... Съ бою, съ бою досталась. (Передавая клочки сыну.) Да спрячь, спрячь эти клочки-то; а то, пожалуй, кто-нибудь воспользуется: опять тебя въ бѣду втянутъ. Вѣдь противъ тебя интрига, интрига; вѣдь тебя сгубить хотѣли.
   

Н. БЫЛИМОВЪ
(беретъ клочки и бросаетъ ихъ въ шляпу, которую держитъ въ рукахъ. Послѣ минутнаго молчанія).

   Батюшка, благодарю васъ, вы меня спасли.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Ну, что жь? Ступай теперь опять, отдавайся обществу всецѣло, какъ ты тамъ выражался.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Вполнѣ понимаю что вы для меня сдѣлали. Еще разъ благодарю васъ. Но, извините, ради благодарности, не могу измѣнить своихъ убѣжденій; не могу сидѣть сложа руки и ничего не дѣлать, а только потѣшаться надъ тѣмъ что вокругъ меня дѣлается. Общество виновато только въ томъ что позволяетъ вертѣть собой Шелемишевымъ и подобнымъ личностямъ. Я самъ впалъ въ ту же ошибку. Впередъ буду осторожнѣе, и только. А болѣе всего я виноватъ предъ вами. Я оскорбилъ васъ. Есть такіе вопросы сердца, пренебрегать которыми.... (Въ волненіи:) Простите, не стыжусь при всѣхъ просить у васъ прощенья. Люблю васъ также какъ любилъ прежде.
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ (бросаясь къ нему на шею).

   Николя! Николя! Голубчикъ! Сынокъ ты мой милый! Да еслибы ты только зналъ, еслибы зналъ что въ сердцѣ-то.... Ты даже ожесточилъ, ожесточилъ меня.... Да вдругъ не выдержало.... Опять любовь.... любовь.... Господи! Самъ не понимаю что отъ радости говорю. (Снова обнимаетъ его.) Ты тоже не сердись на меня. Самъ сознаю что тутъ и самолюбія.... самолюбія много было... Ну, не надо, не надо! Не стану вмѣшиваться въ твои дѣла. Богъ съ тобой! Однако уйдемъ. А то вдругъ князь... опять непріятности. (Обращаясь къ княгинѣ:) Извините, княгиня, что передъ вами... такую сцену... (Едва можетъ говоритъ отъ слезъ:) Потому что не могъ... Вѣдь вотъ опять сынъ... сынъ... (Н. Былимову:) Идемъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ (подходя къ княжнѣ).

   Что же намъ дѣлать? Неужели мы должны разстаться навсегда?
   

КНЯЖНА.

   Нѣтъ, Николай Львовичъ, нѣтъ! Я навсегда ваша. Обстоятельства мнѣ открыли глаза. Что бы ни случилось, какія бы ни были препятствія, я навѣки, навѣки принадлежу вамъ, хотя, признаюсь откровенно, у меня сердце болитъ за отца. Чѣмъ онъ заплатитъ долгъ?
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Не безпокойтесь, барышня, онъ самъ мнѣ сказалъ что въ денежномъ отношеніи ему все равно, выйдете вы, или не выйдете за Панищева. Онъ далъ Панищеву заемное письмо; а чрезъ годъ-то мы всѣ сообща пріищемъ денегъ.
   

КНЯЖНА.

   Конецъ мученьямъ! Я свободна. (Подавая Н. Былимову руку:) Я твоя, твоя.
   

КНЯГИНЯ.

   Лиза! какъ ты выражаешься!
   

КНЯЖНА.

   Maman! голубушка! вѣдь я ужь вамъ во всемъ призналась. Вы сами сказали что вы за Николая Львовича....
   

КНЯГИНЯ (Н. Былимову).

   Да. Я васъ очень люблю. Вы любезный и деликатный молодой человѣкъ....
   

КНЯЖНА (перебивая ее).

   Maman, такъ вы и помогите намъ: уговорите отца.
   

КНЯГИНЯ.

   Ахъ, нѣтъ, не могу. Онъ мои слова ни во что не ставитъ. У меня ужь и безъ того столько непріятностей, столько непріятностей! Вотъ я даже не понимаю хорошенько что такое вокругъ меня происходитъ, потому что никто изъ васъ даже не удостоилъ объяснить мнѣ, но ужь я вижу, вижу что мнѣ готовятся новыя, новыя страданія. (Плачетъ.)
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Ничего-съ, ничего-съ. Сами уговоримъ. Дайте ему только время успокоиться; а тамъ сдастся, навѣрно сдастся. (Цѣлуя у княжны руки и показывая на сына:) А вѣдь онъ любитъ васъ, должно-быть, очень любитъ, хе-хе-хе! (Сыну:) То-то, братъ, небось, ради общаго блага отъ папаши не задумался отречься, а какъ до барышни дѣло дошло, такъ спасовалъ, характеру не достало, хе-хе-хе! росписочку выдалъ.
   

Н. БЫЛИМОВЪ.

   Напрасно вы придаете такое значеніе этому поступку. Еслибы Шелемишевъ меня не обманулъ....
   

БЫЛИМОВЪ-ОТЕЦЪ.

   Толкуй, толкуй. Всѣ вы сгоряча-то герои, потому что жизни не знаете. "И того не боюсь, и это мнѣ не страшно, и злоупотребленія уничтожу, и подвиги буду совершать." А глядь, на первомъ шагу и споткнулся. Ты не обижайся, не обижайся. Я только такъ, къ слову. Я ужь сказалъ что не стану въ твои дѣла вмѣшиваться. Дѣйствуй какъ знаешь: у тебя свой разсудокъ. Ну, идемъ же, идемъ. (Смотря къ сыну въ шляпу) А лоскуточки тутъ? Тутъ? Ты ихъ, смотри, не бросай, не бросай здѣсь, а то опять можетъ бѣда выйти. Впрочемъ, дай лучше я ихъ самъ спрячу: оно вѣрнѣе будетъ.... вѣрнѣе.... (Поспѣшно вынимаетъ клочки росписки изъ шляпы, прячетъ ихъ въ карманъ сюртука и затѣмъ идетъ къ дверямъ. Княжна, прощаясь, подаетъ руку Н. Былимову. Княгиня, сидя на диванѣ, плачетъ)

(Занавѣсъ.)

И. МАННЪ.

"Русскій Вѣстникъ", No 1, 1870

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru