Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович
Счастливая мысль

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Д. Н. МАМИНЪ-СИБИРЯКЪ

ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
СЪ ПОРТРЕТОМЪ АВТОРА
И КРИТИКО-БІОГРАФИЧЕСКИМЪ ОЧЕРКОМЪ П. В. БЫКОВА

ТОМЪ ДВѢНАДЦАТЫЙ

ИЗДАНІЕ Т-ва А. Ф. МАРКСЪ. ПЕТРОГРАДЪ
1917

  

СЧАСТЛИВАЯ МЫСЛЬ.
Эскизъ.

I.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Какъ это случилось, говоря откровенно, я не имѣю сказать, потому что у меня въ головѣ немного путается. Но если вы выйдите въ коридоръ No 3 Е крикнете:
   -- Сѣверный полюсъ!
   Я сейчасъ же отвѣчу вамъ:
   -- Здѣсь!
   Замѣтьте, что мнѣ совсѣмъ не хочется отвѣчать, но я все-таки отвѣчаю. Меня это волнуетъ, и я дѣлаю усиліе, чтобы не разсердиться. Особенно меня раздражаетъ нашъ главный докторъ Брониславъ Викентьичъ, который имѣетъ дурную привычку довольно фамильярно хлопать меня по плечу и спрашивать всегда одно и то же:
   -- Ну, такъ когда же мы отправляемся въ экспедицію?
   Я его искренно ненавижу, но долженъ это скрывать, какъ и многое другое. О, онъ меня больше не проведетъ!
   Нужно сказать вамъ, что это мой главный врагъ, благодаря просвѣщенному вниманію котораго я и попалъ въ больницу для сумасшедшихъ.
   Дѣло было такъ... Нѣтъ, сначала я долженъ сказать о нѣкоторыхъ предшествующихъ обстоятельствахъ. Мы постоянно обѣдали... Опять не то. Каждый человѣкъ обѣдаетъ, а дѣло въ томъ, что я состою членомъ Географическаго общества. Да, мы много обѣдали, чествуя знаменитыхъ путешественниковъ. Благодаря одному Пржевальскому, мы обѣдали разъ десять. А Норденшилидъ, Нансенъ -- обѣды безъ конца. Прибавьте къ этому знаменитыхъ путешественниковъ средней величины, ученыя экспедиціи, счастливыя открытія -- и все кончается обѣдомъ непремѣнно. Я ужасно любилъ такіе обѣды съ научной цѣлью. Это ужасно сближаетъ умы. Помилуйте, человѣкъ пропадаетъ цѣлые годы гдѣ-то въ полярныхъ льдахъ, человѣкъ проходитъ пустыни, подвергаетъ себя тысячѣ опасностей, виситъ на волосокъ отъ смерти -- и вдругъ этотъ человѣкъ сидитъ съ вами за однимъ столомъ, вы жмете горячо ему руку, пьете за его здоровье, улыбаетесь счастливой улыбкой и вообще выражаете величайшую радость. Всѣ тоже страшно рады и тоже улыбаются. Трудно даже описать такой обѣдъ и тѣ чувства, которыя охватываютъ васъ. А какъ говорятъ за такими обѣдами!.. Вы слыхали, какъ, напримѣръ, говоритъ Поликарпъ Малинниковъ? Положимъ, онъ ничего и нигдѣ не открылъ и даже боится ѣздить на извозчикахъ, но языкъ... Вотъ послѣднее слово я тоже не люблю, потому что мой врагъ Брониславъ Викентьичъ именно съ этого и началъ:
   -- Покажите мнѣ вашъ языкъ.
   Позвольте, какое ему дѣло, какой у меня языкъ? Пусть смотритъ языкъ у Поликарпа Малинникова. Я убѣжденъ, что у такихъ ораторовъ есть какая-нибудь анатомическая особенность въ устройствѣ ихъ языка или какой-нибудь такой нервный узелокъ, въ которомъ сосредоточивается ораторскій зудъ. Напримѣръ, почему я ни одного слова никогда не сказалъ на нашихъ обѣдахъ, а только улыбался? Догадайтесь. Вѣдь никто и не подозрѣвалъ, что я великолѣпный ораторъ, только всѣ рѣчи говорю про себя. О, если бы кто-нибудь могъ подслушать хоть одну мою рѣчь, какъ бы онъ удивился. "Иванъ Павловичъ, да вы ли это? Голубчикъ, осчастливьте, скажите еще что-нибудь"... А я бы этакъ скромно улыбнулся, дескать, ужъ гдѣ намъ, дуракамъ, чай пить, а потомъ и пошелъ бы, и пошелъ бы, и пошелъ бы. Всѣ бросились бы меня обнимать, цѣловать. "Голубчикъ, Иванъ Павловичъ, да что же вы молчали до сихъ поръ?" Эге, вотъ оно куда пошло... Впрочемъ, Иваномъ Павлычемъ былъ я тогда, а теперь я просто сѣверный полюсъ. Да, настоящій сѣверный полюсъ, я даже чувствую, какъ мнѣ самому иногда дѣлается холодно, и меня бьетъ жестокая лихорадка. А мнѣ даютъ хины...
   Нужно сказать, что передъ обѣдомъ подавалась, конечно, закуска, и, конечно, она сообразовалась съ величиной знаменитаго путешественника, и меню обѣда составлялось въ извѣстномъ стилѣ, какъ это умѣютъ устраивать только опытные распорядители. Если, напримѣръ, путешественникъ былъ съ сѣвера, то подавали непремѣнно морошку, семгу, оленину, если съ юга, то кабанью голову, фазановъ и фрукты. Но главное: закуска. Ахъ, какія бывали закуски!.. Мы путешествовали и въ Англію, и въ Ямайку, и въ Африку, и въ Китай, и въ Америку -- каждая страна фигурировала въ извѣстномъ сортѣ вина или въ консервированномъ видѣ. Да, бывало, съѣздишь этакъ въ двѣ-три части свѣта, а потомъ и явится такой зудъ: дай скажу за обѣдомъ рѣчь... Рѣшимость такая является, въ головѣ все ясно. Ну, а какъ сѣли обѣдать -- и раздумаешь. Меня, главнымъ образомъ, удерживала врожденная скромность. Зачѣмъ я буду отбивать хлѣбъ у присяжныхъ ораторовъ? Другой спеціалистъ по части обѣденныхъ экспромтовъ въ стихахъ, можетъ-быть, недѣли двѣ сочинялъ какихъ-нибудь четыре строчки, а я возьму да и зарѣжу его безъ ножа. Зачѣмъ напрасно наживать себѣ враговъ и завистниковъ? По турецкой поговоркѣ, одинъ врагъ сдѣлаетъ больше вреда, чѣмъ сто друзей принесутъ пользы...
  

II.

   Да, о чемъ я собственно началъ говорить? Начну говорить и вдругъ потеряю нить... Ахъ, да, о зависти. Опять не то... Видите ли, я подраздѣляю людей на двѣ категоріи: на людей обыкновенныхъ и на людей особенныхъ. Послѣдніе рѣзко отличаются отъ первыхъ тѣмъ, что имъ приходятъ въ голову счастливыя мысли. Да, сидитъ человѣкъ гдѣ-нибудь въ своемъ департаментѣ, въ конторѣ или въ редакціи -- бацъ! пришла счастливая мысль. Если слишкомъ часто приходятъ въ голову такого человѣка счастливыя мысли, ему дѣлается даже тяжело, потому что непремѣнно хочется съ кѣмъ-нибудь подѣлиться такой мыслью, а только скажи -- сейчасъ же украдутъ, воспользуются и выдадутъ ее за свою. Я видѣлъ много такихъ печальныхъ примѣровъ, и мнѣ кажется, что способность къ счастливымъ мыслямъ неразрывно связана съ извѣстной болтливостью. Ну, не можетъ человѣкъ воздержаться -- и конецъ. А тутъ ужъ люди ждутъ, чтобы подхватить готовое и воспользоваться. У насъ, въ коридорѣ No 3, нѣсколько такихъ субъектовъ сидить. Одинъ изобрѣлъ жидкое стекло, другой изъ воздухоплавателей, а третій электричество въ твердомъ видѣ -- ну, и сидятъ, потому что не во-время проболтались. Да, цѣлый коридоръ счастливыхъ мыслей... Что дѣлать, вѣдь и Галилея считали сумасшедшимъ, Наполеонъ смѣялся надъ первымъ пароходомъ, а парижская академія наукъ не признавала дифференціальнаго исчисленія, аэролитовъ и возможности движенія паровозовъ по гладкимъ рельсамъ. Исторія, какъ я замѣтилъ, повторяется...
   У меня дурная привычка -- отвлекаться въ сторону. Дѣло все въ томъ, что счастливыя мысли связаны съ завистью. Увы, я въ этомъ убѣдился на собственномъ горькомъ опытѣ... Да, есть роковыя вещи, какъ нашъ коридоръ No 3. Кто можетъ поручиться, что для него тамъ не приготовлено отдѣльнаго номера? Есть люди, которые еще не родились, а мѣсто для нихъ уже приготовлено.
   Раньше я не отличался счастливыми мыслями и даже завидовалъ въ этомъ отношеніи другимъ, хотя и безъ особенной злости. А тутъ какъ-то сразу осѣнило... Да, это былъ послѣдній обѣдъ, который былъ устроенъ въ честь полета знаменитаго Андре къ сѣверному полюсу на воздушномъ шарѣ. Кстати, гдѣ-то онъ сейчасъ, бѣднякъ? Да, мы горячо сочувствовали, послали сочувственную телеграмму и порядочно выпили за его здоровье. Малинниковъ сказалъ цѣлыхъ три рѣчи, причемъ очень удачно сравнилъ шаръ Андре съ яйцомъ Колумба. Большая бестія, вообще... Мнѣ самому приходило это сравненіе, но я промолчалъ, какъ всегда. Но потомъ меня охватило волненіе: мы обѣдаемъ, пьемъ, вообще ликуемъ, а нашъ Андре навѣрно замерзнетъ, какъ замерзли многіе его предшественники, кончая экипажемъ несчастнаго американскаго судна "Жаннеты". Да, ужасно жаль, когда подумаешь, сколькихъ жертвъ требуетъ каждое географическое открытіе. Начали подсчитывать, начиная съ пропавшей безъ вѣсти экспедиціи знаменитаго Франклина, и всѣ пришли въ ужасъ, а Малинниковъ даже прослезился.
   Ну,-- тутъ меня и осѣнило... Чувствую, что никакъ не могу удержаться, даже колѣни дрожатъ. Встаю. Всѣ такъ и замерли. Ждутъ. Для усиленія впечатлѣнія дѣлаю драматическую паузу, а потомъ окидываю всѣхъ вдохновеннымъ взоромъ и начинаю:
   -- Милостивые государи...
   Признаться сказать, я даже самъ не узналъ своего голоса, точно говоритъ ученикъ, который не знаетъ своего урока.
   -- Милостивые государи, мы переживаемъ знаменательный моментъ, именно конецъ XIX вѣка. Каждое столѣтіе чѣмъ-нибудь ознаменовываетъ себя, и нашъ вѣкъ долженъ кончить свое существованіе величайшимъ событіемъ, именно открытіемъ сѣвернаго полюса.
   Тутъ мой голосъ сразу окрѣпъ, я невольно выпрямился и еще разъ оглядѣлъ всѣхъ уже торжествующимъ взглядомъ.
   -- Да, милостивые государи, есть открытія, которыя прямо висятъ въ воздухѣ, какъ вопросъ о воздухоплаваніи. (Одобреніе лѣвой и завистливое мычаніе Малинникова). Возвращаюсь къ сѣверному полюсу... Да, онъ долженъ быть открытъ, и должны его открыть именно мы, русскіе. (Гдѣ-то раздается недовѣрчивое: о?!..). Довольно человѣческихъ жертвъ, и наука восторжествуетъ болѣе мирнымъ путемъ. Беру на себя смѣлость, милостивые государи (ей-Богу, я говорилъ совсѣмъ недурно), предложить вамъ одинъ проектъ, который можетъ показаться вамъ немного смѣлымъ, но зато приведетъ прямо къ завѣтной цѣли.
   Всѣ такъ я замерли. Вдругъ какой-нибудь Иванъ Павловичъ, который только и умѣлъ путешествовать отъ одной бутылки до другой, и вдругъ цѣлый проектъ открытія сѣвернаго полюса безъ всякихъ человѣческихъ жертвъ. Я скромно опускаю глаза и продолжаю послѣ нѣкоторой паузы:
   -- Милостивые государи, всѣ великія открытія по своему существу чрезвычайно просты. Но вы не подумайте, что я претендую на величіе, тѣмъ болѣе, что въ моемъ проектѣ есть и слабые мѣста, вѣрнѣе сказать -- одно слабое мѣсто. Дѣло вотъ въ чекъ. Отъ Новой Земли до сѣвернаго полюса что-то около тысячи верстъ. Да. Если мы раздѣлась это роковое разстояніе на сто равныхъ частей, то получатся участки по десяти верстъ. Неужели трудно пройти такое разстояніе, хотя придется итти и по льду? Это главное основаніе моего проекта. Будемъ продолжать. Если мы на Новой Землѣ устроимъ... Меня смущаетъ слово, которое не совсѣмъ вяжется съ пуританизмомъ науки... да, если мы выстроимъ кабакъ. (Движеніе, мелькаютъ улыбки. Малинниковъ толкаетъ сосѣда локтемъ). Да, милостивые государи, самый простой кабакъ. Пожалуйста, не смущайтесь вульгарнымъ названіемъ, которое можно залѣпить и другимъ -- факторія или что-нибудь подобное, но я хочу быть яснымъ. Итакъ, на Новой Землѣ первый кабакъ, черезъ десять верстъ второй и такъ далѣе, до самаго сѣвернаго полюса, гдѣ будетъ послѣдній кабакъ. Вы всѣ знаете неутомимую энергію нашихъ поморовъ и общую русскую слабость къ выпивкѣ. Будемъ говорить прямо... Пожалуйста, господа, не перебивайте меня! Стоитъ только кликнуть кличъ, и отзовутся сотни смѣльчаковъ, которые не побоятся никакихъ опасностей. (Голосъ лѣвой: "Еще бы!"). Сдѣлаемъ приблизительный расчетъ. Средняя стоимость серьезной полярной экспедиціи около ста тысячъ. Раздѣлимте эту сумму на сто предполагаемыхъ кабаковъ, и на долю каждаго приходится тысяча. Предположимъ, что ка каждый кабакъ -- я беру среднія цифры -- нужно будетъ четыре бочки водки. Считая по 4 рубля ведро -- казенная монополія сдѣлаетъ намъ такую уступку -- бочка обойдется въ 160 р., а 4 бочки -- 640 р. Остается еще цѣлыхъ 340 р. которые пойдутъ на провіантъ -- соленая рыба, главнымъ образомъ, которую въ Архангельскѣ можно купить за безцѣнокъ. (Голосъ Малинникова: "Браво! и выпивка и закуска...."). Прибавьте къ этому еще то, что поморы будутъ ловить рыбу, бить тюленей, моржей и бѣлыхъ медвѣдей -- можетъ получиться даже нѣкоторый остатокъ. Итакъ, отъ одного кабака до другого мы постепенно достигнемъ желаемой цѣли. Въ случаѣ, если бы какая-нибудь партія заблудилась во льдахъ, она во всякомъ случаѣ не прорвется черезъ линію кабаковъ. У русскаго человѣка на это есть вѣрный нюхъ... Остается еще вопросъ относительно открытаго моря и пловучихъ льдовъ, но и онъ рѣшается просто: кто мѣшаетъ построить плавучіе кабаки?
   Вы не можете себѣ представить, какой поднялся гвалтъ, когда я кончилъ свою рѣчь. Стучали вилками и ножами, стучали ногами, хохотали, всѣ кричали, и никто не хотѣлъ слушать. Я хотѣлъ сдѣлать нѣкоторыя поясненія и дополненія къ своему проекту, но мнѣ не дали говорить. Малинниковъ обнималъ меня и говорилъ:
   -- Иванъ Павловичъ, ты у насъ Колумбъ, поставленный вверхъ ногами!..
   Эта глупая острота, вдобавокъ заимствованная не помню гдѣ, вызвала самый неудержимый хохотъ. Меня наконецъ это взорвало... Представьте себѣ, что надъ Фультономъ смѣялся не одинъ Наполеонъ, а цѣлыхъ двадцать. Да, я обозлился, обругалъ всѣхъ дураками и уѣхалъ домой. Жена была крайне удивлена, что я вернулся безъ шапки. Ну что такое шапка? Предразсудокъ, и больше ничего. А когда я разсказалъ ей о своемъ открытіи, глупая женщина даже расплакалась.
   Я на слѣдующій день не пошелъ на службу и занялся составленіемъ подробной смѣты будущей экспедиціи. Меня, въ сущности, погубило глупое слово "кабакъ", и я вездѣ замѣнилъ его прекраснымъ русскимъ словомъ: "зимовье". Надѣюсь, что тутъ ужъ нѣтъ ничего смѣшного?
  

III.

   Дальше пошло все обычнымъ путемъ. Когда я пришелъ на службу и предъявилъ свой проектъ сослуживцамъ, всѣ были, конечно, поражены. Даже мой начальникъ обратилъ вниманіе и благосклонно замѣтилъ:
   -- Да, дѣйствительно... проектецъ недуренъ!
   Когда я заговорилъ о необходимыхъ средствахъ, то и тутъ была удача. Оказалось, что въ Петербургѣ есть одинъ господинъ, который всегда готовъ снарядить экспедицію къ сѣверному полюсу и будетъ ужасно радъ меня видѣть. Мой начальникъ даже далъ къ нему свою визитную карточку. Я отправился по адресу и былъ немного удивленъ, что этотъ таинственный господинъ, дающій деньги на экспедиціи и разныя открытія, живетъ въ странномъ домѣ, похожемъ на тюрьму. Оказалось, что онъ уже ждалъ меня и встрѣтилъ очень любезно.
   -- Очень радъ познакомиться,-- приглашалъ онъ меня.-- Идемте въ мой кабинетъ и тамъ поговоримъ...
   Я довѣрчиво послѣдовалъ за нимъ и очутился въ коридорѣ No 3, гдѣ мнѣ и указали мою комнату. Господинъ, снаряжающій экспедицію, заговорилъ со мной совершенно другимъ тономъ и сказалъ:
   -- Покажите-ка языкъ, господинъ путешественникъ?
   Что это такое? Развѣ Колумба, Нансена или Андре заставляли показывать языкъ? Понятно, я страшно взбѣсился и наговорилъ дерзостей. Меня заперли, и я еще больше разсердился. Помилуйте, какой обманъ... Развѣ я не понимаю, что вся эта исторія -- дѣло Поликарпа Малинникова, который рѣшился воспользоваться моимъ проектомъ и постарался избавиться отъ меня самымъ гнуснымъ путемъ?
   Когда я дописывалъ послѣднія строки, въ коридорѣ раздался голосъ надзирателя:
   -- Сѣверный полюсъ!
   -- Здѣсь!-- отвѣтилъ я, совсѣмъ не желая отвѣчать.
   Эти смотрители -- ужасно глупый народъ, и рѣшительно нельзя понятъ, что они говорятъ.
   Господа, а у меня есть еще одна счастливая мысль, но я ее ни за что не скажу.
  
   1899.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru