Александр Макаров. Стихотворения ---------------------------------------------------------------------------- Антология русской лирики первой четверти XX века М., "Амирус", 1991 ---------------------------------------------------------------------------- Содержание В мятель. (Весенний сплав. 1923) Веселый столяр. (Там же) Весенний день. (Там же) Голубь. (Недра. Кн. 2-я. 1923) Из окна. (Весенний сплав. 1923) "Панель, как серые глаза любимой". (Там же) Пирушка десяти. (Там же) Разлад. (Там же) ПИРУШКА ДЕСЯТИ. (Группе "Твори") К вам, кто сердцем молод. Ветошь веков долой! В. Кириллов. В часы, когда недужат камни И хлещет дождь о космы фонарей, Я жду друзей... Стучат в глухие ставни; Навстречу прыгнула обрадованная дверь. Всех десятеро тут... Удары по железу В их песнях слышатся и запах кирпичей. Поют - как трактор землю режет, Скользят лучи и пыль на плотность их плечей. О жаркой зелени пахучей нефти, О черном золоте подземных теремов, О цынке, стали и глазах невесты, Как прется на поля толпа седых домов. Что в глубине души теснятся годы. От частых гроз лица смуглев медь. Их десятеро тут, но целые народы Сквозь их глаза на мир должны глядеть. Они поют о белой роще пара, Клокочущей в бока гудящие котлов; В их песнях слышится и дробь ударов, И нежность грубая здоровых слов. У каждого в груди пылающие домны. Огромный голод - жить: незавязать в узле. Они поют; ненастной ночью темной Тепла и солнца много на земле. ВЕСЕЛЫЙ СТОЛЯР. Смеюсь, пою, играю Над грудью верстака; Рубанок мой икает, Танцует вскользь рука. А лак в жестяной кружке Весь в искорках луча, Баранчиками стружки Повисли у плеча. В головке забубённой И дымки грусти нет, На снежной спинке клена Лежит стола скелет. Прилаживаю ножки, Кладу медовый клей. На окнах солнца рожки В отливе хрусталей. Смолистою сосною Пропах избы навес: Как будто за спиною Стоит дремучий лес. О планках сердцу мнится: Белей чем милой грудь. Топор взлетает птицей В махорочную муть. За дверью эхо стука Окликивает дом... Какая к чорту скука - Хожу весь ходуном! ИЗ ОКНА. В. Л. Львову-Рогачевскому. Извозчик ругался с продавщицей яблок, Облезлый мальчик курил "Дюшес", Над городом тучка блуждающих галок Искала с криком дорогу в лес. Заря догорала на штыке армейца, Лучи золотили разваленный дом, И сумрак смуглый, как лицо индейца, Кружил на панели за темным окном. В милицию молча повели спекулянта, Бродячая скрипка столпила народ, С мистическим ужасом словам хироманта Внимала девица у мутных ворот. И слышно было: у казармы трубят Железным голосом из темноты. А я не верил, что за окнами люди, Казалось просто: ветер раскачал кусты. ВЕСЕННИЙ ДЕНЬ. Сегодня быть веселым надо; Сегодня жизнь - не как вчера; Уж золотого листопада В сугробе тают вечера. Загаром бронзовым затянут Смеющийся весенний день, Мороза роспись в окнах вянет, Тепла разнеженная тень. И синий дым навозной кучи За садом мутным зачадил. Поголубели яблонь сучья, На речке сетью выплыл ил. По белым бусам жидкой вербы Стрекочут звонко воробьи, А в потолке лазурном неба Повисли люстрой журавли. * * * Панель, как серые глаза любимой; На окнах синь ее волос; Ее мне выговаривает имя Хрипенье мерное колес. В багряные часы заката Мой взгляд признал ее мельком, На большевическом плакате Вслед машет красным полотном. Потухла даль, закат железится. Прет воз по сумеркам льняным. Она глазам над пылью грезится, Одетой в камни мостовых. Который раз забывшись, сызнова Бездумно хочешь в вечер плыть, Она уж смехом в возжи брызнула Из звонко чокнувших копыт. Гоню к платформе в куче дыма, Огни таращит паровоз; Ее мне выговаривает имя Хрипенье мерное колес. В MЯТЕЛЬ. Шел по улице и думал: Встречу чьи-нибудь слова. Снегом липнущим задуло В дровнях горбкие дрова. На углу мотор тигрицей Взвыл, вскружил и канул вдаль, Осветил попутно лица И оттеплившую таль. А вчера носившим ситцы Руки жег, чесал мороз, Нынче к вывеске мостится Сизым голубем сугроб. Утром с крыш дымился иней В остекляненный бульвар, И на прядь трамвайных линий Лился солнечный загар. В вечер вздыбилось ненастье, Запушило жар зари; И метет, и крутит, застит Встречных, окна, фонари. Все смешалось и поплыло; Чей-то дом пристыл к руке; У ворот собака выла, Злобно скалила клыки. Пусть мятель панели прудит, Дверь морозы стерегут, Шел и верил: завтра будет Радость солнцем на снегу. РАЗЛАД. Сел Андрей на темную скамейку; Пыльный луч горит на сапоге, Дым табачный вьется змейкой У окон, похожих на пакет. А жена - морщиниста, сутула; Смотрит строго в мужние глаза И рукав цветной ее у стула Опустился на бедро, скользя. Он ворчит: прожили много, Брось молиться в сумраки икон; Будем жить теперь без бога, В сердце вера - выжженный пистон. В'елась боль в лицо Натальи, Взор окреп и чище хрусталя, Рот шипит горячей сталью: Жизнь моя, любовь моя!.. Глянул тот из лаковой тужурки, Заломил фуражку набекрень, Знает - сердцу бабью жутко, И ушел на целый день. А она задумчиво, несмело Села в тишину открытых рам; Хорошо скучающее тело Целовать ласьающим ветрам. Помнит мужа, всклоченного парня, С прибаутошной душой; Всех складнее в воздухе слесарни Пел, чумазый и смешной. А теперь он - Комиссар суровый... Солнце моет светом тополя... Помоги мне разобраться в нови: Жизнь моя, любовь моя!.. Воротился ближе к ночи, Глянул в небо, а в кругу: Вечер, ломовой извозчик, Вскинул звездную дугу. Тихо щелкнул выключатель: Брызнул свет, не то закат. "Будь настойчив, в этом счастье" - На стене кричит плакат. И глаза следили зорко: Как, разбрасывая червонцы, Над проснувшейся каморкой Всходит радостное солнце. ГОЛУБЬ. Маленькому другу. Девятнадцатый год, месяц летний; Помню голод желудок жег. Ел сухие, как камень, галеты И жалеть никого Не мог. А напротив пустая стройка, Мастерские ушли на врага. В моей комнате тощая койка, На столе со шнурком наган. Подо мной этажи, ворота, И как бочка узкий двор, Там убили на днях кого-то, Красным был под ногами сор. Только голубь, ручной и бойкий Ворковал на карнизе моем И летал над пустою стройкой На соседние крыши днем. Помню: глаз наметнет на окошко, Тонким клювом звенит о стекло, И рука моя вынесет крошки, Пахнет гарью, а в сердце светло. Он такой голубой и кроткий, Голубь синий, как неба край, Станет утро таким коротким. Точно сон, промелькнет игра. Что нам день, другого колючей... Друг за друга, рука за крыло. Я на площадь, а голубь в тучи, В растворенное настежь окно... Воротился с дежурства рано, Еще солнце карниз не пекло, Голубь прыгнул ко мне из тумана, Как на ветку, на плечи - легко. Вдруг почуял, намокли руки, Весь окрасился кровью пух... А внизу на дворе было глухо, И от дыма шел горький дух. Посмотрел, а на крыше мальчишка, Монтекристо прикрыла нога; Я поднял, и уставил на вышку Мой угрюмый и черный наган. Вижу: мальчик, как солнце, рыжий, Веснущат, худощав, как лист; Крикнул я ему: ешь, бесстыжий! Бросил голубя в темный низ... А теперь ни в грош разлука, Никого не жду у окон; Только крыльями сизого друга Вечерами цветет небосклон. Макаров Александр. - Александр Антонович Макаров - родился в декабре 1898 г. в г. Волхове Новгор. губ. Учился в сельской школе, в Пролеткульте и Высш. Литературно-Худож. Иинституте в Москве. Был на войне, тяжело ранен, имел семь операций. Писать по настоящему начал с 1917 г. Первое печатное произведение "Веселый столяр", помещенное в "Рабочей Газете" в 1920 г. Отдельные издания: 1) Весенний сплав. Изд. "Кузница". М. 1923. 2) Медовые залежи. Изд. "Московский Рабочий". М. 1925. Макаров Александр Антонович. - 1898 - ? Был одним из организаторов группы "Твори!", затем вошел в группу "Кузница". Публиковал главным образом прозаические произведения. В сб.: "Пролетарские поэты первых лет Советской эпохи." Л., 1959.