Майков Валериан Николаевич
Майков В. Н.: биографическая справка

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   МАЙКОВ Валериан Николаевич [28.8(9.9).1823, Москва -- 15(27).7.1847, с. Новое Петергоф, у. Петерб. губ.; похоронен на мызе Ропша], лит. критик, публицист. Сын Евг. П. Майковой, брат А. Н. Майкова, Вл. Н. Майкова, Л. Н. Майкова. Получил прекрасное дом. образование (среди учителей -- И. А. Гончаров; овладел 3 европ. яз.). Поступив на юридич. ф-т Петерб. ун-та (1838), серьезно занимался политэкономией, историей, философией (позже -- химией), проявив качества ученого; сверстники ценили его сердечность, доброту, открытость. "Никогда и никто не слыхал от него едкого и желчного отзыва, к.-н. резкого решит, приговора не в пользу другого... Он старался или извинить, или смягчить замеченную им нравств. уродливость, или, если то было уже решительно невозможно, выражал свое невыгодное мнение улыбкой сожаления, иногда иронии, редко словом" (Гончаров, с. 11).
   В семейном рукоп. альм. "Лунные ночи" (1839) поместил рассказ "Жизнь и наука", наивно утверждая непримиримость двух сфер (позднее настойчиво доказывал их "согласие" в целях социального благоденствия). В студенч. работе "Об отношении производительности к распределению богатства" (1842, опубл. 1889), отрицая идеальную природу человека, выдвигал понятие о "нужде" как стимуле деятельности и прогресса и, критически относясь к школе А. Смита, проводил идею о необходимости "дольщины" -- участия рабочих в прибылях предприятий, к-рое примиряло бы интересы рабочих и предпринимателей.
   Окончив ун-т в 1842 (со степенью кандидата), служил в Деп. сел. х-ва при Мин-ве гос. имуществ, но вскоре ушел в отставку по "слабости здоровья" (действит. причина, очевидно, -- нежелание быть чиновником). Семь месяцев
   1843 провел за границей (Германия, Италия, Франция), посещал ун-тские лекции (вместе с братом Аполлоном -- в Сорбонне и Коллеж де Франс), работал в библиотеках. Вернувшись в Петербург, в 1844 был приглашен Н. С. Кириловым в качестве автора осн. статей и науч. ред. "Карманного словаря иностранных слов, вошедших в состав рус. языка" (т. 1, СПб., 1845, ц. р. 5 апр.; положит, рец. В. Г. Белинского -- ОЗ, 1845, No 5). В гл. статьях, видимо целиком принадлежащих М., проявилась близость к принципам Белинского 40-х гг., нацеленного на "социальность" и "гуманность":
   "Наш век есть век критический; но... мы критикуем, анализируем, имея в виду не одно разрушение старого, но и соз<и>дание нового" [ст. "Критика"; ср. позднее: "эпоха критики должна быть в то же время эпохой утопии" (в "первонач., разумном значении" -- веры в социальную гармонию) -- "Лит. критика", с. 176]; "самый важный журнал есть тот ... к-рый возник из потребности народной и служит мерилом общего управления и степени сознания прав и обязанностей граждан; одним словом, журнал политический и литературный" ("Журнал"); "совр. наука ... относит к литературе те произведения ума и воображения, к-рые имеют к.-н. обществ, значение" ("Литература").
   Следуя актуальной в тогдашней Европе "позитивной философии" О. Конта, М. приветствует аналитический пафос совр. науки; однако, в отличие от Конта, столь же настойчиво акцентирует тесное единение анализа с синтезом, познание и частей, и целого (ст. "Анализ и синтез", "Критика", "Идея"), чему достойный пример позднее найдет у представителя франц. ист. школы О. Тьерри.
   В 1845 М. посещал "пятницы" М. В. Петрашевского, но идейно-психол. крайности основателя кружка понудили М. вскоре отойти от него. Более радикальный Петрашевский оттеснил М. от руководства изданием "Словаря" и возглавил 2-й том, к-рый по выходе в 1846 подвергся запрещению; в кон. 1849, после суда над петрашевцами, запретили и 1-й т.
   Предпочтя мечте о науч. карьере желание непосредств. служения обществу (в т. ч. его социальному и научному просвещению), М. в 1-й пол. 1845, не оставляя словаря, активно сотрудничает на правах соредактора в новом учено-лит. ж-ле "Финский вестник", издаваемом Ф. К. Дершау. В принципиально установочном введении "От редакции" (1845, No 1), написанном М., пропагандировались принципы натуральной школы, "нравоописания", произведения Н. В. Гоголя, а также творч. смелость, "решительность" (синонимом этих понятий у М. часто выступают слова "радикально", "радикальность") критики, явленные в деятельности Белинского, утвердившего историзм критич. метода (само имя не названо).
   Программным методологич. введением к ж-лу явилась ст.-трактат М. "Общественные науки в России" (1845, No 1; к ним отнесены правоведение, полит, экономия, "педагогика", или наука о морали, а также антропология, философия, история; там же, в рец. "Соч. кн. В. Ф. Одоевского" гуманитарные науки в противовес естественным М. называл "нравственными"). В ней молодой публицист призывал создать "общую теорию обществ. жизни", или "философию общества" с ориентацией на общечеловеческие интересы, учитывая, однако, что мир людей существует в виде ориг. частей -- народностей и "если общества, составляющие род человеческий, не развиваются каждое в своей ориг. форме, нельзя сказать, чтобы человечество развивалось" (Соч., т. 2, с. 36; статья одобрена Белинским -- ОЗ, 1846, No 1).
   2-я ч. статьи (не окончена, сохранились черновые отрывки) посвящалась анализу "русского ума" (его черты: практичность, строгость, смелость, соединение анализа с синтезом) и "русской науки" (в частности, достоинств интерпретаций зап. учений профессорами Петерб. ун-та: политэкономом В. С. Порошиным, особо повлиявшим на М.-студента, юристом И. И. Ивановским, историком М. С. Куторгой), а также обоснованию высокого уровня эстетич. суждений Белинского в "Отеч. зап.": разносторонность и строгость оценок, плодотворность различия между безусловно-эстетич. и условным, ист. значением произведения иск-ва -- такой уровень отсутствует даже во Франции.
   Недовольный финансовым самовластием Дершау, М. покинул "Фин. вест." по выходе 2-го номера. В апр. 1846 из "Отеч. зап." ушел Белинский, и А. А. Краевский пригласил возглавить критич. отдел М., рекомендованного ему -- по просьбе Гончарова -- И. С. Тургеневым (к-рый оценил и достоинства ст. "Обществ, науки в России", и, очевидно, содержательность краткой рецензии М. на его стих. "Разговор", подсказавшей писателю термин "лишнего" человека, -- ФВ, 1845, No 2). Тогда же М., оставаясь посетителем кружка бр. Бекетовых (см. А. Н. Бекетов), организовал свой кружок, к-рый наряду с осн. участниками -- будущим экономистом и публицистом В. А. Милютиным и M. E. Салтыковым-Щедриным -- посещали Ф. М. Достоевский (братья А. и В. Майковы познакомились с бр. Ф. М. и M. M. Достоевскими в нач. 1846), В. В. Стасов и А. Н. Плещеев. В кружке преобладал интерес к трудам зап. социалистов (особенно Ш. Фурье) и радикальных философов (в т. ч. Конта и Л. Фейербаха), что сближало его с другими кружками петрашевцев. Увлеченный новыми европ. филос. авторитетами М. посчитал труды нем. классич. философов-идеалистов (от Канта до Гегеля) в целом отвлеченными и устаревшими [в т. ч. и довольно почитаемую в России эстетику Гегеля -- см. его рец. на гегелевский "Курс эстетики..." (ОЗ, 1847, No 4) и опубл. (очевидно, по его инициативе) анонимно критич. статью об эстетике Гегеля фейербахианца Г. Гетнера(ОЗ, 1847, No 7)].
   В период между двумя ж-лами взгляды М. существенно изменились. Влечение к синтезу, к теоретич. построениям под влиянием утопич. социалистов перешло в абстрактный антропологизм: "чистота человеческого типа" или "идеальная сущность человека", "идеал человека" ("Лит. критика", с. 125, 126, 127), т. е. изначально "свободно разумное существо, созданное по образу и подобию Бога" (там же, с. 130), как и понятие "идеальной цивилизации", т. е. социального общежития, обусловливающего свободное и гармонич. развитие всех человеческих "потребностей и наклонностей" каждого индивида, легли в основу его теоретич. суждений и стали мерилом в оценке социально-ист. и нередко -- эстетич. феноменов.
   Радикально односторонний антропологизм М. проявился в истолковании категории "национального". В первой крупной рец. в "Отеч. зап." -- "Краткое начертание истории рус. литературы, составленное В. Аскоченским..., К., 1846" (1846, No 9) -- М. отрицает научность славянофильской концепции, поскольку вообще не находит в "национальной специфике" сущностных человеческих достоинств: "Особенности русского, француза, немца... -- все это такие силы, к-рые удаляют каждого из них от идеала человека, следовательно, и от идеальной цивилизации" ("Лит. критика", с. 41). И потому, чем меньше нац. особенностей -- тем более цивилизовано общество.
   Обстоятельнее превосходство наднациональных -- "богоподобных"! -- "общечеловеческих" ценностей М. мотивировал в самой большой ст. "Стихотворения Кольцова" (ОЗ, 1846, No 11,12). М. отказывается называть А. В. Кольцова народным или нац. поэтом -- такое звание принижает личность поэта и достоинство его лирического героя. Нац. особенности складываются под воздействием внешних сил -- "климата, местности, племени и судьбы" ("Лит. критика", с. 125); человеку же изначально, по определению и Божественному замыслу, даны разум и свобода и др. общечеловеческие добродетельные наклонности и потребности. Сохраняя и совершенствуя их, он противостоит внешним силам, способным лишь притупить или исказить их, порождая т. о. ист. и нац. ограниченности в личности и народе: "истинное величие человека находится в прямой противоположности с зависимостью от внешних обстоятельств, а следовательно и от особенностей племенных и местных". И М. приходит к парадоксальной и все же сохранившей актуальность и в 20 в. эстетич. максиме: "требовать, чтоб художник в самой личности своей совмещал особенности своей нации, значит требовать от него близорукости и исключительности" ("Лит. критика", с. 161).
   В каждом народе воздействие внешних факторов, по М., формирует "две физиономии": пассивно подчиняющееся им "большинство" (у русских -- "привязанность к покою", "невозмутимую терпимость") и впадающее -- в знак протеста -- в другую, противоположную крайность "меньшинство" (у русских -- "удальство" вплоть до преступления). Личность же в любой нации формируется самостоятельным, самодеятельным противостоянием внешней силе, но истинной человечности она достигает, освобождаясь и от крайности "меньшинства". В поэзии Кольцова рус. "большинство" наиб, правдиво отражают драм, образы женщин, по мнению М., близкие пушкинской Татьяне Лариной (в ее оценке М. совпадает с Белинским), а "удальство" -- Лихач Кудрявич ("В двух песнях Лихача Кудрявича -- вся история России и вся ее национальность" -- "Лит. критика", с. 162). Подлинную же человечность воплощает сам Кольцов и его лирич. герой -- "удивительный образец гармонии между стремлением к лучшему и разумным уважением к действительности" (там же, с. 157). "Могучая личность" Кольцова "ставила его выше времени и народности" (с. 175). Скептич. отношение М. к совр. состоянию рус. нации сближало его с позицией П. Я. Чаадаева в первом "Философическом письме": оба усматривали участие России во всемирно-ист. процессе только "отрицательным опытом".
   Однако М. соглашается оставить за Кольцовым звание "национального поэта", данное ему Белинским, но только в одном смысле -- "в смысле верности в изображении народных особенностей", и в конкретных суждениях о "натуральности" изображения у Кольцова М. идет за Белинским. В острополемическом отзыве о статье М. сам Белинский, исходя из принципа "что человек без личности, то народ без национальности", назвал М. (без имени) "силлогистом" и "резонером", а его концепцию "фантастическим космополитизмом".
   Признание повсеместного приоритета общечеловеческих "добродетелей" (как "богоподобных"), а также фейербахианских тезисов о том, что иск-во "изображает истинность чувственного", а подлинный художник -- это "непосредственное чувственное знание", позволило М. своеобразно определить нек-рые актуальные в рус. критике эстетич. понятия.
   Важнейшим достоинством иск-ва (и "тайной творчества"), наряду с "верным изображением действительности" (или "натуральностью", "естественностью"), М. считает "очеловечение действительности" ("Лит. критика", с. 109), или воспроизведение "с ее симпатической стороны" (с. 108), т. е. проникнутость ее исходящими от автора общечеловеческими чувствами симпатии или антипатии, любви или негодования. Иными словами, "худож. творчество есть пересоздание действительности, совершаемое не изменением ее форм, а возведением их в мир человеческих интересов" (там же, с. 108). Иск-во должно не только удовлетворять "любознательность" человека (быть познавательным), но и пробуждать в нем общечеловеческие чувства (т. е. быть воспитательным) -- фактич. позиция М., в известной мере предваряющая эстетич. концепции Л. Н. Толстого и Ж. Гюйо. "Очеловечение действительности" в иск-ве снимает любые ограничения в выборе предмета изображения ("Где жизнь, там и поэзия" -- сказал М. задолго до А. А. Григорьева), и потому упреки натуральной школе за воспроизведения низменного быта, "грязи и пошлости" эстетически несостоятельны.
   Признавая само разграничение Белинским "гения" и "таланта", "художника и беллетриста", М. мотивирует его, споря с учителем. Истинному художнику присуще "чувственное постижение истины", и он способен воплощать ее вопреки своему "уму", "образу мыслей", своему пристрастию как мыслителя. (Романы В. Скотта исполнены истины, несмотря на то, что он оставался "страстным феодалом".) И к тому же истинный художник взрастит общечеловеческую "худож. идею" на самом заурядном быте и самой застойной реальности (как Кольцов в своих "песнях" и Гоголь в "Старосветских помещиках").
   Но оставаясь страстным поборником общественных наук (самой критикой М. занялся дабы "заманить" читателя в "сети интереса к науке" -- с. 8) и поклоняясь науч. разуму как гл. средству привести совр. об-во к полной "человечности" (т. е. в гармонич. соответствие с "законными потребностями и наклонностями человеческой натуры"), М. высоко чтит и "беллетристов" -- писателей, увлекающих не самодостаточной художественностью, идейной по самой своей природе, а умом, "свободным, широким, гибким, обогащенным плодотворными познаниями" и главное -- руководимым совр. идеей. В рец. "Петербургские вершины, описанные Я. Бутковым" (ОЗ, 1846, No 7) М. иллюстрирует беллетристику двумя произв. -- "Кто виноват?" А. И. Герцена ("протей среди беллетристов") и "Петербургскими вершинами" Я. П. Бут-кова, к-рый, однако, нередко портит рассказы или "отчужденностью от науки", или "антипатией" к идеям "совр. просвещения", или склоняясь к простому дагерротипу. Впрочем, и сама "художественность" порой подтачивается, если она изолирована от "прошлой и совр. мудрости" недостаточной образованностью творца. Печальным примером тому стали "думы" Кольцова.
   Из всех критич. суждений М. самым известным и устойчивым в истории рус. критики оказался "анализ" ранней прозы Ф. Достоевского, проведенный в обзорной статье (в жанровой традиции годовых обзоров Белинского) "Нечто о русской литературе в 1846 году" (ОЗ, 1847, No 1). Стала классикой формулировка сопоставления (актуального в те годы) Гоголя и раннего Достоевского как двух ярких представителей натуральной школы: "Гоголь -- поэт по преим. социальный, а г. Достоевский -- по преим. психологический. Для одного индивидуум важен как представитель известного общества или известного круга; для другого самое общество интересно по влиянию его на личность индивидуума... У г. Достоевского также встречаются поразительно худож. изображения об-ва, но они составляют у него фон картины и ... совершенно поглощаются огромностью психол. интереса" ("Лит. критика", с. 180). Ценя Достоевского как аналитика-психолога ("так бестрепетно и страстно вгляделся в сокровенную машинацию человеческих чувств, мыслей и дел" или: "в его психол. этюдах есть тот самый мистический отблеск, к-рый свойствен вообще изображениям глубоко анализированной действительности" -- там же, с. 182), M. отнес к достойным образцам "натуральной" лит-ры все три ранние повести Достоевского (и в этом справедливом мнении остался одиноким среди ведущих критиков), тогда как Белинский восхищался лишь "Бедными людьми", а "Господина Прохарчина" назвал "фантастич. чепухой". Однако нараставшая в М. озабоченность социальным и политико-экономич. состоянием рус. общества ("совр. наука принимает бедность как непреодолимое препятствие к развитию человека и об-ва, как начало всех зол частных и общественных", с. 262), порой побуждают "аналитика" упрощать, социологизировать психол. мотивы (душа Голядкина гибнет "от сознания разрозненности частных интересов в благоустроенном обществе", а скопидомство Прохарчина порождено лишь мыслью о "необеспеченности" -- с. 182, 183).
   Вообще развитие М. шло так стремительно, а мировоззренч. основы и тенденции были столь различны, что в его статьях оказалось немало неразрешенных противоречий, тем более, что критик, как правило, негативно относился к диалектич. сопоставлению противоположностей, усматривая в этом эклектику, "дуализм" (в чем он обвинял и Белинского). У М. противоположности часто сосуществовали, не смыкаясь: эстетизм и социологизм, утверждение незаинтересованности иск-ва и науки и, наоборот, "пользы", нелюбовь к "загадкам" и мистицизму в иск-ве и восхищение "мистич. отблеском" психологизма Достоевского. Однако, несомненно, его гибкий и обширный ум вобрал в себя многие из актуальнейших проблем времени и последовательно развивал их в каждой отдельной рецензии или статье. Все его критич. выпады, в т. ч. и против "Современника", отличались принципиальностью и проф. корректностью. Недаром в 1847 "Современник" пригласил М. к сотрудничеству, и, оставаясь главой критич. отдела "Отеч. зап.", он успел опубликовать в журнале-сопернике 5 рец.; летом того же года он утонул в пруду -- очевидно, случился удар от перегрева. Достоевский в 1861 так вспоминал восхождение нового светила на рус. критич. небосклоне: "Валериан Майков принялся за дело горячо, блистательно, с светлым убеждением... Много обещала эта прекрасная личность, и, может быть, многого мы с нею лишились" (Достоевский, XVIII, 70--71).
   Изд.: Соч., т. 1--2, К., 1901 (вступ. ст. Г. В. Александровского; библ. статей М.); Критич. опыты, СПб., 1891 (биогр. очерк Л. Н. Майкова; библ. статей М.: 120 номеров); Лит. критика, Л., 1985 (вступ. ст. Ю. С. Сорокина).
   Лит.: Достоевский (ук.); Тургенев (ук.); Белинский (ук.); Григорович (ук.); Чернышевский (ук.); Гончаров И. А., В. Н. Майков.-- "Совр ", 1847, No 8; Скабичевский A. M., Сорок лет рус. критики! -- В его кн.: Соч., 3-е изд., т. 1, СПб., 1903 (впервые -- 1872); Арсеньев К. К., В. Майков. -- ВЕ, 1886, No 4; Плеханов Г. В., В. Белинский и M. СМ, 1911, No 5; Усакина Т. И., Лит.-теоретич. взгляды M. -- В сб.: Науч. ежегодник Саратов, гос. ун-та за 1985 г., отд. 3. Филол. ф-т, Саратов, 1958; Касович С. M., В. Г. Белинский и М. в ж-ле "Финский вестник" в 1845 г.--Там же; Кийко Е. И., В. Н. Майков. -- В кн.: Ист. рус. критики, т. 1, M.--Л., 1958; Егоров Б. Ф., А. В. Старчевский о М. и Н. А. Некрасове. -- "Уч. зап. ТГУ", в. 119, Тарту, 1962; Усакина Т. И., Чернышевский и М. -- В кн.: Н. Г. Чернышевский. Статьи, иссл. и мат-лы, т. 3, Саратов, 1962; Манн Ю. В., В. Майков-- ВЛ, 1963, M 11; е го же, М. и его отношение к "наследству". -- В его кн.: Рус. философ, эстетика (1820--1830-е гг.), М., 1969; Жмакин А. Ф., К вопросу о теоретич. источниках взглядов М. -- "Уч. зап. Омск. гос. пед. ин-та", в. 40, 1969; его же, Еще о месте М. и судьбе его наследия в истории рус. критики. -- Там же, в. 49, 1969; его же, К идейной биографии М. -- Там же, в. 56, 1970; Морозова О. М., К вопросу о полемике двух критиков. (В. Белинский и М.). -- "Уч. зап. МГПИ им. В. И. Ленина", No 389, 1970; ее же, М. и "натур. школа". -- Там же, No 405, 1970; Горбанев Н. А., Из мат-лов архива Дома Плеханова. Г. В. Плеханов и В. Г. Белинский. -- РЛ, 1971, No 2; Селиверстов А. А. Кольцов в оценке В. Г. Белинского и М. -- "Науч. труды Куйбышев. гос. пед. ин-та", т. 99, 1972; Поддубная Р. Н., Бекетовско-Майковский круг в идейных исканиях Достоевского 1840-х гг. -- В кн.: Освободит, движение в России, в. 8, Саратов, 1978; Егоров Б. Ф., Петрашевцы, Л., 1988 (ук.); Никитина Ф. Г., "Родство человека с природой". Статья М. "Аномалия". -- В сб.: Отеч. философия, в. I--XIX в., М., 1989; ЛН, т. 51--52, с. 24, 40, 75, 378, 637, 653; т. 55, с. 97--99, 114, 115, 146, 203, 224--30, 257, 598; т. 56, 67. * Некрологи, 1847: РИ, 15 авг. (Плещеев); ОЗ, No 8 (А. У. Порецкий). Брокгауз (С. А. Венгеров); Венгеров. Источ.; КЛЭ; ФЭ; Рус. писатели, 1990 (ст. О. А. Богдановой); Муратова (I).
   Архивы: ИРЛИ, ф. 168; 16493, CV. б. -- 16496. CVI. б. (рукоп. ж. и альм. Майковых "Подснежник" и "Лунные ночи"); No 17444 (письмо к И. С. Тургеневу); ГПБ, ф. 361 (письмо А. А. Краевскому); ЦГИА, ф. 1343, оп. 25, д. 243 (м. с).

Б. Ф. Егоров.

Русские писатели. 1800--1917. Биографический словарь. Том 2. М., "Большая Российская энциклопедия", 1992

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru