Майков Валериан Николаевич
Майков В. Н.: биобиблиографическая справка

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   МАЙКОВ, Валериан Николаевич [28.VIII(9.IX).1823, Москва -- 15(27).VII.1847, окрестности Петербурга] -- литературный критик, публицист. Родился в семье известного художника, академика живописи Н. А. Майкова. Старший брат М.-- Аполлон -- талантливый поэт и критик. Младший брат -- Леонид -- этнограф, литературовед, с 1893 г. вице-президент российской Академии наук. В 40 гг. дом Майковых -- один из центров литературной жизни Петербурга. В их изящно убранной гостиной всегда можно было "встретить тогдашних корифеев литературы; многие являлись с рукописями и читали свои произведения. Вечер кончался ужином, приправленным интересной одушевленной беседой" (Григорович Д. В. Литературные воспоминания.-- Л., 1961.-- С. 118). Завсегдатаями были И. С. Тургенев, И. А. Гончаров, Ф. М. Достоевский, М. Е. Салтыков и мн. др. Домашняя атмосфера способствовала раннему становлению М. как ученого и критика. М.-- выпускник юридического факультета Петербургского университета. После недолгой службы (1842) и поездки за границу (1843) он в 1844 г. сближается с М. В. Петрашевским и принимает деятельное участие в составлении первого выпуска "Карманного словаря иностранных слов, вошедших в состав русского языка" (апрель 1845 г.). Одушевленный мыслью о том, что "единственный для России путь к развитию -- усвоение европейской цивилизации" (Майков В. Литературная критика.-- С. 40), М. стремится ввести в интеллектуальный обиход соотечественников понятия, выработанные передовой западной наукой: "анализ и синтез"; "утопия", "демократия" и мн. др. Словарь получил одобрительный отзыв В. Г. Белинского, М.-- один из первых вкладчиков в фонд библиотеки запрещенных книг Петрашевского, куда входили сочинения социалистов-утопистов, новейших политико-экономов, философов (напр., О. Конта, Л. Фейербаха). Однако с зимы 1846 г., из-за личной неприязни к Петрашевскому, он прекращает посещение "пятниц" и создает собственный кружок, куда вошли В. А. Милютин, М. Е. Салтыков, Р. Р. Штрандман. До начала 1847 г. М. часто бывает на квартире у бр. Бекетовых, где собирается социалистически настроенная молодежь. С 1845 г. он берет на себя фактическое руководство журналом "Финский вестник". Однако из-за расхождения в финансовых вопросах с издателем Ф. К. Дершау М. вскоре покидает редакцию. В "Финском вестнике" были опубликованы первая часть статьи М. "Общественные науки в России", рецензии на сочинения И. С. Тургенева, В. Ф. Одоевского и др. Весной 1846 г. М. по рекомендации Тургенева приглашен к заведованию отделом критики и библиографии в журнале "Отечественные записки" на место ушедшего Белинского. Пятнадцать месяцев работы в авторитетнейшем журнале эпохи -- кульминационный момент творческой биографии М. Здесь он опубликовал свои важнейшие статьи и рецензии ("Стихотворения Кольцова", "Нечто о русской литературе в 1846 году", "Петербургские вершины, описанные Я. Бутковым" и мн. др.). Летом 1847 г. М. начинает одновременно сотрудничать в обновленном "Современнике" Н. А. Некрасова и Белинского. Однако неожиданная смерть (от инсульта после купания в жаркую погоду) обрывает эту богатую возможностями литературную судьбу. Современники сохранили о М. воспоминания как о человеке незаурядном во всех отношениях: по уму, таланту, душевной щедрости и такту. Несмотря на короткую жизнь, он оставил заметный след в истории русской общественно-литературной мысли.
   М., наряду с Белинским,-- один из ведущих критиков "натуральной школы", в борьбе с классицизмом и романтизмом прокладывавший русло реализму. Вступив на литературное поприще в годы, когда перед "натуральной школой" встала задача обновления проблематики и поэтики, он сумел идейно возглавить новый этап ее существования (1846--1849), стать истинным преемником Белинского, именно потому, что спорил с ним, утверждая более современный -- "аналитический" -- метод критики.
   Взаимоотношения науки и искусства -- стержень всех литературно-критических работ М. Критика для него никогда не была самоцелью, в ней виделся способ "заманить" читателя "в сети интереса к науке" (С. 8). Новейшие социально-экономические учения (французских социалистов-утопистов, историков эпохи Реставрации, английских политиков-экономов, позитивизм О. Конта), критически осмысленные, легли в основу эстетической программы М. С особой силой стимулировали его мысль антропологизм Л. Фейербаха и социальная теория Ш. Фурье. Антропологизм утверждал, что "созерцаемое, ощущаемое" бытие первично; разум, мышление, идеи -- только производное от него. Вместе с Фейербахом М. отказывается от рационализма Г. В. Ф. Гегеля. Увлеченный борьбой с "отвлеченностью" и "мистикой", он, однако, недооценивает преимуществ - гегелевской диалектики -- в этом причина большинства просчетов молодого критика. Так, диалектический метод Белинского М. именует "дуализмом", считает отступлением от правил "строгой логики" и противопоставляет ему "радикализм", т. е. объяснение всех явлений действительности одним началом. Итак, эстетика М. заряжена антирационалистическим пафосом. Художественность, чуждая заранее заданной тенденциозности, объявляется подлинной сущностью искусства. В художественности М. видит непосредственное проявление неискаженной, гармоничной человеческой природы, которая является частью природы окружающей и может быть воспринята только с помощью "коренных человеческих страстей" (по выражению Фурье). Отсюда понятен его интерес к психологии: она для М. и главный предмет художественного исследования (анализ человеческой природы), и фундамент критического метода (который должен строиться на "первичном" основании). Отправной точкой "радикализма" М., всех его теоретических и конкретных суждений становится антропологическое учение о неизменной, "благой" человеческой природе. Таким образом, "мерой всех вещей" объявляется единичная человеческая личность.
   Хотя разум и лишается претензии на первичность, привести современное общество в соответствие с "законными требованиями" человеческой натуры может только его детище -- наука. Но такая наука, которая не становится целью сама для себя, а служит практическому достижению идеала, "утопии" -- обеспечению условий человеческого счастья. Последнее понимается как беспрепятственное удовлетворение потребностей человеческой природы. Значит, все упирается в вопросы материального изобилия и справедливого распределения общественных богатств. Здесь причина публицистической ориентации критики М., тесного переплетения вопросов искусства с политико-экономическими и социологическими.
   Мысль молодого критика движется в основном по пути, проторенному Белинским. Анализ действительности как первая задача литературы, союз искусства и науки, взгляд на литературу как орудие социального преобразования жизни -- все это роднит обоих литераторов. Однако в конкретных суждениях Белинского (напр., о Н. В. Гоголе) М. усматривает лишь выражение эстетических "симпатий", а не строго научные, доказательные "объяснения". Свою задачу он видит во внесении "твердых, математически доказанных начал" (С. 70) в критический метод "натуральной школы". "Дуализм" Белинского -- причина того, что ее деятельность до сих пор "бессознательна и смутна". Настоящий анализ должен исходить из одного начала -- понятия о человеческой природе. Положительное следствие "критической реформы" М.-- провозглашение психологизма главным достоинством и первой задачей современного искусства, направленного на исследование натуры человека. Именно с этих позиций высоко оценивает критик творчество молодого Достоевского. Кроме того, М. выступил против иллюстративной, дидактической тенденции в "натуральной школе". Опираясь на учение Фейербаха, он обосновывает свободу художественного творчества от заранее заданной идеи. Отрицательно его метафизический антропологизм сказался в первую очередь на решении вопроса о народности и великих людях. По мнению критика, "народная особенность" -- удаление от общечеловеческого идеала и потому является не достоинством, а недостатком. Гений же -- это своеобразный "человекобог", борющийся с "национальными" пороками во имя "общечеловеческих" добродетелей. Поэтому называть А. В. Кольцова народным поэтом -- значит только принижать его. "Гуманический космополитизм" и "радикализм" М. были раскритикованы Белинским в статье "Взгляд на русскую литературу 1846 года".
   С первых же строк своей программной статьи "Стихотворения Кольцова" М. заявляет о "необходимости поднять спор о самых основных эстетических вопросах" (С. 70). Разграничивая вслед за Белинским, литературу на художественную, ученую и беллетристическую сферы, он стремится научно обосновать эту классификацию путем выявления специфики художественного. С этой целью все явления действительности разделяются им на "занимательные" и "симпатические". "Занимает" нас "новое, неизвестное, непонятное", возбуждающее бесстрастную работу ума. "Симпатию" (любовь, сочувствие) вызывает то, в чем мы "нашли самих себя" (С. 91). Ведь "каждый из нас познает и объясняет себе все единственно по сравнению с самим собою" (С. 89). Так впервые в России эстетическая теория строится на базе индивидуальной психологии. Точкой отсчета становится не "абсолютный дух", не объективные потребности среды, а воспринимающий субъект. "Занимательное" относится к сфере науки, "симпатическое" -- к сфере искусства.
   "Натуральность" художественной формы, ее "тожественность" с формами действительности М. обосновывает тем, что изображение несуществующей жизни и людей неспособно пробудить "симпатию". Следовательно, специфический момент художественности следует искать в художественной идее, которая в корне, отличается от "идеи дидактической". Она не что иное, как "чувство тожества... общения какой бы то ни было действительности с человеком" (С. 105), живая любовь или негодование по отношению к предмету изображения. Как. всякое чувство, художественная идея возникает бессознательно. Размышляя о романах В. Скотта, М. замечает, что у великого художника сила творчества всегда подавляет ум. Поэтому его произведениям чужда рационалистическая односторонность. У посредственного же таланта ум всегда берет верх над творчеством, и потому пристрастие, односторонность взгляда сказываются в его сочинениях "самым неприятным образом" (С. 204). М. верен здесь фейербаховской мысли о гении как носителе непосредственного чувственного знания. Подлинная художественность, по М., не безыдейна, она сама источник идей. Выдвинутые ею идеи, в отличие от привнесенных извне, всегда истинны и плодотворны, потому что рождены "естественно". Так М. снимает противоречие между художественностью и идейностью, полезностью искусства. Объясняет, почему идеи, живущие в великих художественных творениях Гоголя, дали направление русской литературе 40 гг., формируют новый призыв "натуральной школы".
   Дидактическое же, научное произведение только тогда имеет достоинство, "когда заключает в себе строгое доказательство идеи" (С. 102). Разбору научной, особенно исторической, литературы критик уделяет большое внимание. Особо волнует его проблема историзма, основа которого,-- пишет М. в статье "Краткое начертание истории русской литературы, составленное В. Аскоченским",-- в идее "развития внутренней жизни народа". Значение литературного произведения, помимо прочих критериев, определяется степенью его влияния на общество, успехом у современников. Так, по мнению М., к оценке произведений прошлого следует применять исторический подход, выясняющий, насколько они послужили делу общественного прогресса.
   Беллетристика, "смешанная форма", представляется критику полем соприкосновения науки и искусства. Пусть беллетрист не художник, но он занимает "такое же почетное место в литературе, как художник и ученый" (С. 197). Сознательным проводником передовых идей, целенаправленным воспитателем общества может стать именно беллетристика. Руководящая роль критики обретает смысл только в применении к ней. И если М. "предубежден против всякого дидактизма" (С. 254) в "истинном" искусстве, то беллетристу, по его мнению, просто-таки необходима верная "дидактическая идея", наука. Именно она отличит его от заурядного дагерротиписта. Лучшим беллетристом современности М. считал А. И. Герцена.
   Несмотря на, казалось бы, безграничное доверие к "природе" и "художественности", М. тем не менее считает "совершеннейшей формой человеческого познания" науку и, противореча себе, объясняет недостаточную плодотворность кольцовского "гения" его отчужденностью от передовых умственных движений эпохи. Основные методы научного исследования -- анализ и синтез -- М. переносит на литературу. С необходимостью детального изучения общества и человеческой природы связывает конкретные задачи "натуральной школы": социальный и психологический анализ. Образец первого -- произведения Гоголя, второго -- произведения Достоевского 40 гг. Однако "анализ есть все-таки односторонность" (С. 339), только в сочетании с синтезом он может породить "истинные, полные понятия". Поэтому отрицательное, критическое направление (Гоголя и "натуральную школу") следует дополнить положительным идеалом, воплощение которого критик видит пока только в творчестве Кольцова. Идеал этот определяется утопически-антропологическими симпатиями М.: "Свежесть лица, крепкая, крутая грудь, хороший аппетит, веселость и бодрость духа, социальность, счастливая любовь, выгодный труд, исполняемый не поневоле..." (С. 80). Конечная цель науки и эстетический идеал совпадают в мировоззрении критика. Причем содержание идеала в искусстве полностью определяется научными предпосылками. Так метафизичность мышления (М. не учитывает диалектики свободы и необходимости) замыкает рассуждения критика в логический круг, заставляет его, помимо собственного желания, фактически подчинить искусство научным целям.
   Несмотря на несовершенство метода, эстетическая теория М.-- важный вклад в развитие русской критической мысли. Отталкиваясь от достижений Белинского, он расширил теоретическую базу формирующегося реализма, теснее связывая искусство с конечными целями общественного прогресса. Многие положения М. (о природе прекрасного, предмете, специфике и задачах искусства) были развиты Н. Г. Чернышевским, Н. А. Добролюбовым, Достоевским, народнической критикой. Размышления М. о психологии искусства, о бессознательном характере творчества нашли продолжение в трудах русских психологов, в частности В. М. Бехтерева, Л. С. Выготского. Высокое понятие о художественности, защита свободы творчества от внешней тенденциозности, отношение к человеческой личности как единственно подлинной ценности бытия -- все это способствовало расцвету русского реализма второй половины XIX в.
   Соч.: Соч.: В 2 т.-- Киев, 1901; Литературная критика / Сост., подгот. текста, вступ. ст. и примеч. Ю. С. Сорокина.-- Л., 1985.
   Лит.: Белинский В. Г. Собр. соч.: В 9 т.-- М., 1982.-- Т. 8.-- С. 182--221; Скабичевский А. М. Соч.: В 2 т.-- Спб., 1890.--Т. 1.--С. 351--395; Арсеньев К. К. Критические этюды по русской литературе.-- Спб., 1888.-- Т. 2.-- С. 244--293; Мухин А. А. Преемник Белинского // Исторический вестник.-- 1891.-- No 4.-- С. 186--203; Усакина Т. И. Петрашевцы и литературно-общественное движение 40-х годов XIX века.-- Саратов, 1965; Манн Ю. В. Валериан Майков и его отношение к "наследству" // Русская философская эстетика.-- М., 1969; Он же. Утверждение критического реализма. Натуральная школа // Развитие реализма в русской литературе.-- М., 1972.-- Т. 1.

О. Д. Богданова

   Источник: "Русские писатели". Биобиблиографический словарь.
   Том 2. М--Я. Под редакцией П. А. Николаева.
   М., "Просвещение", 1990
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru