Майков Аполлон Николаевич
М. З. Златковский. Аполлон Николаевич Майков. 1821-1897 г. Биографический очерк

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   М. З. Златковскій. Аполлонъ Николаевичъ Майковъ. 1821--1897 г. Біографическій очеркъ. Изданіе второе, значительно дополненное. Спб. 1898_ Первое изданіе книги г. Златковскаго появилось въ 1888 г. ко дню пятидесятилѣтняго юбилея покойнаго поэта и было поднесено ему въ видѣ юбилейнаго подарка. Внѣшніе слѣды этого сохранились и въ настоящемъ изданіи: г. Златковскій называетъ поэта то юбиляромъ (стр. 7), то г. Майковымъ (стр. 59). Послѣднія главы, которыми дополненъ первоначальный очеркъ, написаны подъ свѣжимъ впечатлѣніемъ кончины А. Н. Майкова. Если прибавить къ этому, что біографъ находился въ близкихъ личныхъ и служебныхъ отношеніяхъ къ покойному (А. Н. Майковъ, какъ извѣстно, былъ предсѣдателемъ центральнаго комитета иностранной цензуры, а г. Златковскій былъ секретаремъ того же комитета), то станетъ понятнымъ, что мы не можемъ ожидать отъ г. Златковскаго всесторонней и объективной оцѣнки личности и дѣятельности славнаго поэта. Для такой оцѣнки, можетъ быть, не настало еще и время, и во всякомъ случаѣ, правильное сужденіе можетъ произнести лишь человѣкъ, ближе стоящій къ интересамъ русской литературы и мысли, чѣмъ г. Златковскій, который слегка смѣшиваетъ ихъ съ интересами порядка и благочинія.
   Но и отъ современнаго біографа мы вправѣ требовать, чтобы онъ, по крайней мѣрѣ, собралъ съ возможною полнотою біографическіе матеріалы, которыми могъ бы воспользоваться хотя бы будущій историкъ литературы. Нельзя сказать, чтобы и эти законныя требованія были въ достаточной степени испол вены книгой г. Златковскаго. Жизнь А. Н. Майкова чрезвычайно бѣдна внѣшними^ событіями, которыя всѣ укладываются въ формулярномъ спискѣ. Самъ поэтъ не придавалъ имъ никакого значенія. "Вся моя біографія не во внѣшнихъ фактахъ, -- писалъ онъ, -- а въ ходѣ и развитіи внутренней жизни, въ ходѣ расширенія моего внутренняго горизонта, въ укрѣпленіи взгляда на жизненные вопросы, нравственные, умственные и политическіе, во внутренней работѣ ума надъ впечатлѣніями и наблюденіями жизни, въ осмысленіи пріобрѣтаемыхъ и постоянно увеличивающихся знаній. Все прочее -- вздоръ, труха, формуляръ"... Вотъ эта-то духовная и умственная эволюція А. Н. Майкова очерчена г. Златковскимъ лишь весьма поверхностно, и многіе моменты психической жизни поэта остаются для читателя невыясненныии.
   Происходя изъ даровитой дворянской семьи, А. Н. имѣлъ въ крови склонность къ наслажденію природой и къ ея воспроизведенію. Сынъ живописца, онъ самъ въ юности колебался между живописью и поэзіей и, хотя избралъ наконецъ послѣднюю, но на всю жизнь сохранилъ чувство къ пластической формѣ и къ красотѣ, воспринимаемой глазомъ. Этимъ въ достаточной мѣрѣ объясняется характеръ его поэзіи. Знаніе языковъ, начитанность въ произведеніяхъ изящной литературы чужихъ народовъ, наконецъ, двухлѣтнее путешествіе за-границу по окончаніи университетскаго курса окончательно опредѣлили направленіе его эстетическихъ интересовъ. Возвратившись изъ-заграницы въ 1844 г. молодой А. Н. Майковъ на нѣкоторое время поддался вліянію Бѣлинскаго и его петербургскаго кружка. Изъ разсказа г. Златковскаго мало свѣдущій читатель могъ бы заключить, что знакомство поэта съ этимъ кружкомъ произошло въ Москвѣ, куда Майковъ въ томъ же году переѣхалъ въ качествѣ помощника библіотекаря Румянцевскаго музея (стр. 30). Въ дѣйствительности же все, что разсказываетъ біографъ объ отношеніяхъ поэта и великаго критика, могло происходить только въ Петербургѣ въ періодъ времени между пріѣздомъ Майкова изъ-заграницы и переселеніемъ въ Москву. Біографъ приводитъ очень интересное письмо Майкова къ г. Висковатову, написанное, повидимому, уже въ преклонномъ возрастѣ, гдѣ поэтъ такъ разсказываетъ эволюцію своего міровоззрѣнія: "Что такое убѣжденіе у молодого человѣка 20-ти, 25-ти лѣтъ? Этого вообще, а у насъ въ мою юность и слухомъ не слыхали и слова не знали. Это все-таки то, что кругомъ себя слышишь и что вычитываешь; плода собственнаго опыта и изученія быть еще не можетъ. Выросли мы безсознательно на христіанской и русской почвѣ и въ дѣйствіяхъ своихъ были, конечно (!), христіанами и русскими; но свои отношенія къ міру приравнивали то къ тому, то къ другому философскому ученію. Вдругъ налетѣла буря Бѣлинскаго... западничество дохнуло всею своею силой и охватило, конечно, и меня, но не вполнѣ, и вотъ почему: потому что матушка моя, какъ москвичка, выписывала и "Москвитянина", Погодина... міръ "Москвитянина", вмѣстѣ съ занятіями русской исторіей, были для меня главное, чѣмъ я старался овладѣть; другая кровная забота были стихи. А соціальные вопросы -- какъ бы сторона... пусть все это рѣшаютъ другіе, я беру ужъ какъ готовое, отметаш только то, что мнѣ не нравится, напр., казарменная жизнь въ фаланстеріяхъ и общественныя работы; ну, а общественныя кухня пусть заведутъ -- можетъ быть, дешевле будетъ, если притомъ меня не будутъ заставлять стряпать. Насчетъ брака -- тоже нравилось, особенно насчетъ замужнихъ дамъ".... Такимъ убогимъ юношей съ обрывками чужихъ мыслей, опошленныхъ до послѣдней степени, рисуетъ себя самъ поэтъ. Соотвѣтствовала ли эта характеристика дѣйствительности, или это была клевета дряхлѣющаго старца на свою молодость, долженъ былъ бы выяснять біографъ на основаніи современныхъ матеріаловъ, но, къ сожалѣнію, онъ даже не сознаетъ этой необходимости и воздаетъ только хвалу "чуткости (поэта) къ кореннымъ началамъ русской жизни". О какихъ именно "коренныхъ началахъ" идетъ рѣчь, становится для читателя нѣсколько понятнѣе изъ приводимаго біографомъ другого письма (стр. 46--47):. начиная со времени Крымской войны или, лучше говоря, со времени поступленія Майкова на службу въ цензурный комитетъ, онъ окончательно утверждается въ "органической разумности" оффиціальнаго государственнаго націонализма, представителями котораго были Погодинъ, а позднѣе Катковъ. Вообще, слѣдуетъ отмѣтить, что Майковъ, несмотря на то, что онъ былъ искренно увѣренъ въ своей "полной независимости и свободѣ мысли отъ постороннихъ вліяній", всю жизнь неизмѣнно сообразуетъ свои мнѣнія съ оффиціально господствующимъ теченіемъ и подчиняется совершившемуся факту: въ 1854--1855 г.г. поэтомъ овладѣваетъ воинственный патріотизмъ, послѣ 19 февраля онъ воспѣваетъ освобожденіе крестьянъ и народную грамоту, въ 80-хъ годахъ онъ становится академическимъ пѣвцомъ "Руси, воскресшей духомъ" на "вѣковыхъ устояхъ". Г.Златковскій думаетъ иначе: "чтобы намъ ни говорили зоилы,-- говоритъ онъ,-- но, полагаю, никто не станетъ отвергать, что А. Н. былъ человѣкомъ цѣльнымъ". Для читателя очень любопытно было бы видѣть эту цѣльность, напр., въ служебной дѣятельности поэта. Но г. Златковскій, которому ова ближе всего знакома, опять оставляетъ неудовлетвореннымъ любопытство* читателя. Онъ очень много и пространно говорятъ о добротѣ Майкова вообще и объ его прекрасныхъ отношеніяхъ къ подчиненнымъ въ частности, объ его* энциклопедическихъ познаніяхъ и глубинѣ мысли, но совершенно умалчиваетъ о томъ, какой характеръ имѣла его дѣятельность, какъ онъ ухитрялся соединять ее съ писательствомъ, не нарушая своей цѣльности. Майковъ служилъ не токмо на страхъ, но и за совѣсть. Онъ "и умереть хотѣлъ въ дорогомъ его* сердцу комитетѣ" (стр. 87). "Пламенно любя Россію, онъ ко всему, что считалъ для нея вреднымъ, относился съ крайнею непримиримостью, и, какъ отважный боецъ, всегда готовъ былъ идти хотя бы и въ неравный бой" (стр. 89). Для читателя опять цѣлый рядъ темныхъ пунктовъ: что Майковъ считалъ для Россіи вреднымъ? какъ установить цѣльность христіанскаго идеала у автора "Двухъ міровъ" съ крайнею непримиримостью? какіе случаи неравнаго боя могла представить служба въ, цензурномъ комитетѣ для проявленія отваги?
   Во всемъ, что мы до сихъ поръ сказали, почти не было рѣчи о поэзія Майкопа, и это въ высшей степени для него характерно: его жизнь и его поэзія имѣютъ весьма мало точекъ соприкосновенія. Въ русской литературѣ Майковъ занимаетъ отчасти такое мѣсто, какъ во французской Леконтъ де-Лиль. Оба они очень рѣдко отдаются личному лирическому чувству, оба черпаютъ свое вдохновеніе не въ окружающей ихъ дѣйствительности, не въ событіяхъ своей душевной жизни, а въ красивыхъ или величественныхъ картинахъ далекихъ временъ и далекихъ странъ, въ свѣжихъ источникахъ первобытныхъ литературъ. Только у французскаго поэта его отрѣшенность отъ всего близкаго, обыденнаго, личнаго проистекаетъ изъ философскаго пессимизма, развившагося на почвѣ печальной современности, тогда какъ нашъ поэтъ по объему своей духовной личности былъ чуждъ всякихъ серьезныхъ общественныхъ интересовъ. Леконтъ де-Лиль и Майковъ оба считали, что поэты должны быть "единаго прекраснаго жрецы", оба охотно поставили бы своимъ девизомъ:
   
   Не для житейскаго волненья.
   Не для корысти, не для битвъ,
   Мы рождены для вдохновенья и т. д.
   
   Леконтъ де-Лиль рѣдко сходилъ съ своего "Парнаса" на "шумныя улицы" я не хотѣлъ смѣшиваться съ "безумными рабами", но зато онъ никогда не забывалъ своего жреческаго достоинства, "алтаря и жертвоприношенья", не бралъ метлы, чтобы сметать соръ съ этихъ презрѣнныхъ улицъ. Онъ никогда не давалъ своей жреческой санкціи торжествующему злу. Глубоко трагическій характеръ его поэзіи обусловливался именно тѣмъ, что рисовавшійся его воображенію идеалъ былъ слишкомъ далекъ отъ несовершенныхъ преходящихъ формъ окружающей жизни. Муза Майкова о будущемъ не загадывала, она находила себѣ достаточно темъ для гимновъ въ прошедшемъ и настоящемъ.
   Г. Златковскій и съ этимъ, конечно, не согласится, но въ такомъ случаѣ онъ долженъ былъ бы подтвердить свой взглядъ детальнымъ и добросовѣстнымъ изученіемъ мотивовъ, генезиса и характера поэзіи Майкова. Въ этомъ смыслѣ книга г. Златковскаго даетъ также весьма мало: онъ не пользуется даже тѣмъ, что сдѣлано другими, такъ, напр., онъ только указываетъ, но не утилизируетъ образцовое изслѣдованіе Ѳ. Д. Батюшкова: "Два міра". Трагедія А. Н. Майкова" (Cosmopolis, іюнь 1897). Такимъ образомъ, полная исторія какъ личности, такъ и творчества Майкова еще остается задачей будущаго историка.

"Міръ Божій", No 5, 1898

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru