Майков Аполлон Александрович
Заметки по внешним делам

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Замѣтки по внѣшнимъ дѣламъ.

І.

   Берлинская конференція по вопросу о пользованіи водами и землями бассейновъ рѣкъ Конго и Нигера еще разъ доказала, что пресловутый "честный маклеръ" умѣетъ хорошо пользоваться званіемъ, которое онъ самъ себѣ такъ удачно присвоилъ. Всѣ вообще маклера, и честные и нечестные, далеки отъ абсолютной правды: имъ нужно какъ-нибудь свести стороны, чтобы только получить себѣ куртажъ: даромъ они не работаютъ. Будетъ ли одна изъ сторонъ въ накладѣ, дастъ ли себя провести въ пользу другой,-- это до нихъ или вовсе не касается, или касается настолько, на сколько самому маклеру въ собственномъ интересѣ выгодно направить сдѣлку въ пользу излюбленной имъ стороны и во вредъ другой, которой онъ хочетъ подставить ногу. Такъ, на берлинскомъ конгрессѣ Россія была проведена "честнымъ маклеромъ" въ ущербъ ей и въ пользу Австро-Венгріи. Изъ сферы ея естественнаго и исторически законнаго вліянія исторгнута вся западная половина Балканскаго полуострова, гдѣ уже прочно утвердился врагъ славянства и православія: болѣе чѣмъ вѣроятно, что и изъ восточной половины полуострова она будетъ въ непродолжительномъ будущемъ вытѣснена. "Честный маклеръ" твердитъ о соблюденіи берлинскаго трактата, о сохраненіи положенія, установленнаго этимъ трактатомъ; однако, въ этомъ же положеніи допускается дальнѣйшее развитіе, которое Австро-Венгрія и Германія клонятъ къ водворенію и распространенію исключительно своего владычества на ожидаемыхъ развалинахъ Турецкой имперіи. Россію, конечно, постараются отстранить отъ этихъ развалинъ, а для большаго успѣха обѣ союзныя имперіи спѣшатъ облачиться во всеоружіе для оборонительной и наступательной войны съ своимъ восточнымъ сосѣдомъ. Въ венгерской делегаціи былъ сдѣланъ Дезидфимъ Шиллаги вопросъ: какую цѣль имѣетъ австро-германскій союзъ -- оборонительную ли только или также и наступательную? Министръ иностранныхъ дѣлъ гр. Кальноки не далъ отвѣта на этотъ вопросъ: молчаніе было краснорѣчивѣе всякихъ словъ.
   Въ средней и западной Африкѣ, орошаемой водами Конго и Нигера, у Россіи нѣтъ рѣшительно никакихъ интересовъ. Да и стать ли ей гоняться за поисками дальнихъ интересовъ, когда у нея подъ бокомъ напрашиваются ея страдающіе интересы? Тутъ, на западной окраинѣ, грозитъ враждебный ей нѣмецко-польскій элементъ, тамъ, на югѣ, тѣснятъ русское вліяніе изъ Болгаріи, далѣе, на юго-востокѣ, сосѣдняя Арменія ждетъ лучшаго устройства своей судьбы, а городъ Баязетъ, съ его округомъ, отъ котораго почему-то отрекся гр. Шуваловъ по майскому протоколу, вдвинулся клиномъ въ русскія владѣнія, Англія воздвигаетъ у самыхъ ногъ нашихъ стѣну въ Средней Азіи, на дальнемъ же востокѣ Китай, снаряжаемый нѣмецкими учителями на военный ладъ, уже поднимаетъ голову, постоянно нарушаетъ кульджинскій договоръ, водворяетъ свои колонія вблизи нашей границы для лучшей опоры во время военныхъ дѣйствій и, какъ бы въ большее поощреніе своей смѣлости, получаетъ отъ насъ послѣ Кудьджи еще Савеловку на р. Усури.
   Зачѣмъ же Россія пошла на берлинскую конференцію? Для одного счета голосовъ, потребныхъ для Бисмарка? Ни личная дружба не можетъ простираться въ дѣлахъ государственныхъ такъ далеко, чтобы Государство, ни мало не заинтересованное въ обсуждаемомъ вопросѣ, связывало себя въ чужомъ дѣдѣ своею подписью и лишало себя на будущее время свободы дѣйствій. Неужели влеченіе къ Германіи до такой степени сильно въ Россіи и согласно съ ея собственными выгодами, что наша дипломатія не отыскала въ условіяхъ времени достаточной устойчивости, чтобы придать Россіи самостоятельное, независимое положеніе. Пора совсѣмъ отбросить мысль объ европейскомъ концертѣ. Непозволительно обольщать себя и другихъ европеизмомъ, когда онъ вреденъ намъ. Припомнимъ, что мысль объ европейскомъ концертѣ впервые родилась въ сознаніи Императора Александра I, но Англія, слѣдуя своей мудрой политикѣ,-- не связывать себя напрасно лишними обязательствами,-- а за нею и Франція, помѣшали осуществленію мысли русскаго императора,-- мысли, осуществленіе которой ставило Россію въ благопріятное положеніе въ международныхъ дѣлахъ Европы. За то коль скоро европейскій концертъ можно было направить противъ, Россіи, то онъ удался Наполеону. III передъ крымскою войною. Франція, Англія, Италія, Турція вступили въ открытую войну съ Россіей), Австрія явно перешла на ихъ сторону, Пруссія примкнула къ Австріи. Предательское поведеніе этихъ двухъ бывшихъ членовъ священнаго союза засвидѣтельствовано самимъ Императоромъ Александромъ И въ письмѣ къ кн. Горчакову, въ февралѣ 1855 года. Вскорѣ забыто было недавнее прошлое, и русское правительство въ своемъ оффиціальномъ изданіи заявило, что по поводу русско-турецкой войны оно добивалось европейскаго концерта и пожертвовало ему даже нѣкоторыми интересами Россіи. Берлинскій конгрессъ показалъ, что охраняемый ею съ такимъ стараніемъ европейскій концертъ былъ положительно сосредоточенъ на томъ, чтобы только оскорбить ея честь, достоинство и народное чувство, отнявши у Россіи не только то, что было пріобрѣтено кровью и деньгами народа, но и то, что завѣшано было умною политикой и славными подвигами предшествующихъ поколѣній. И вотъ мы опять присутствуемъ на европейскомъ конгрессѣ по дѣлу, до насъ не касающемуся. Но мы опять забыли, что обязательную силу европейскаго концерта мы сами признавали только для самихъ себя, когда европейскій ареопагъ судилъ насъ въ Берлинѣ. Теорію такой обязательности мы сами создали для себя, а другіе, которымъ она была на руку, охотно ее поддерживали съ затаеннымъ злорадствомъ. Когда же собралась первая лондонская конференція по египетскимъ дѣламъ, тѣ же члены европейскаго концерта уже отвергали эту теорію, а вторую лондонскую конференцію по финансовымъ дѣламъ Египта предсѣдатель ея, лордъ Гренвиль, не затруднился даже прервать, какъ скоро внесено было французское предложеніе, поддержанное другими державами, но несогласное съ видами лондонскаго кабинета. Такъ, на нашихъ глазахъ и какъ бы въ насмѣшку надъ нами, мѣняются теоретическіе взгляды международныхъ отношеній, смотря по тому, кому какая отъ того выгода; мы же продолжаемъ благодушествовать на здоровье не себѣ, а другимъ. Достаточно прочесть отчетъ о засѣданіяхъ берлинской конференціи и рѣчи, произнесенныя представителями Германіи, Англіи, Португаліи, Италіи, чтобы увидѣть, что для Россіи на этой конференціи отведено послѣднее мѣсто, на которомъ съ нея достаточно будетъ одного лишь молчаливаго присутствія и потомъ подачи своего голоса по указанію кн. Бисмарка. Что же влекло ее въ Берлинъ, гдѣ нѣтъ ей мѣста, соотвѣтственнаго ея значенію, какое привыкли иди, по крайней мѣрѣ, желали бы видѣть за нею истинные патріоты? Де лучше ли бы было ей уклониться отъ участія въ конференціи, оставаясь у себя дома? Этимъ она обнаружила бы свой самостоятельный образъ мыслей, а въ теперешнемъ ея положенія всякое проявленіе самостоятельности для нея чрезвычайно важно и необходимо.
   Первую мысль о совмѣстномъ разсмотрѣніи вопросовъ, касающихся западной Африки, державами, заинтересованными въ этой части африканскаго материка, подала Португалія въ циркулярной депешѣ къ своимъ представителямъ въ Берлинѣ, Парижѣ, Мадритѣ, Вѣнѣ, Гагѣ и Брюсселѣ. Лондонъ и Петербургъ были обойдены. Мыслью Португаліи воспользовался князь Бисмаркъ, и хотя ему ничто не мѣшало войти въ предварительное соглашеніе съ сенъ-джемскимъ кабинетомъ, однако, онъ этого не сдѣлалъ, а согласился лишь съ французскимъ правительствомъ. Ясно, что кн. Бисмаркъ, въ послѣднее время, заручившись въ Скерневицахъ уступчивою снисходительностью Россіи и ведя въ поводу Австро-Венгрію, смѣло бросаетъ перчатку Англіи въ новосозданной имъ колоніальной политикѣ. Берлинская конференція ни въ какомъ случаѣ не можетъ быть пріятна Англіи. Россія же, занимая здѣсь послѣднее мѣсто, вынуждена, въ угоду Германіи, участвовать въ замыслахъ, разсчитанныхъ противъ Англіи. Въ чемже для доставленія удовольствія другимъ, безъ всякой надобности, стали бы мы охлаждать наши дружелюбныя отношенія къ Англіи, руководимой такимъ благороднымъ мужемъ, какъ Гладстонъ? Кн. Бисмаркъ съумѣетъ сойтись съ Англіею, вознаградивши ее въ Персіи поддержкою противъ Россіи; мы же, изъ-за чуждыхъ для насъ дѣлъ Египта и Западной Африки, можемъ лишь утратить доброе расположеніе къ намъ Англіи. Не лучше ли бы было заявить, что мы воздерживаемся отъ участія въ обсужденіи дѣлъ Египта и Средней Африки, предоставляя себѣ впослѣдствіи присоединиться къ рѣшеніямъ другихъ державъ. Какъ необходима для насъ активная политика на Балканскомъ полуостровѣ, такъ необходимы для насъ здѣсь содѣйствіе и поддержка Англіи; а мы, вмѣсто заручки, отталкиваемъ ее; кн. Бисмаркъ на нашъ же счетъ вознаградитъ Англію въ Средней Азіи; а мы тамъ я тутъ останемся не при чемъ, или еще хуже: не будемъ имѣть права требовать уступокъ отъ Англіи въ дѣлахъ средне-азіатскихъ.
   Конференція, изобрѣтенная кн. Бисмаркомъ безъ настоятельнаго требованія обстоятельствъ,-- эта конференція, на которую мы пошли, можетъ послужить опаснымъ примѣромъ на будущее время. Въ Македоніи турки начинаютъ совершать звѣрства, сходныя съ болгарскими; приморскіе албанцы, не безъ подстрекательства иностранныхъ агентовъ, уже объявили турецкое правительство несостоятельнымъ и ищутъ отъ европейскихъ дворовъ признанія независимости Албаніи; внутренніе албанцы, живущіе въ Старой Сербіи, захватываютъ турецкіе города, ставятъ тамъ свои гарнизоны, а турецкіе военачальники входятъ съ ними въ переговоры или благополучно ретируются. Когда побольше расшатается уцѣлѣвшая пока отъ 1878 года европейская часть Оттоманской имперіи, то кто же поручится, что князь Бисмаркъ, въ одно прекрасное утро, возставъ отъ сна, не созоветъ конференціи по дѣламъ турецкимъ? По армянскимъ дѣламъ также можно созвать конференцію. Наша западная окраина заселяется все болѣе и болѣе прусскими подданными: никто не помѣшаетъ имъ обращаться съ петиціями къ своему правительству, также какъ никто не воспретитъ прусскому правительству принять эти петиціи къ своему разсмотрѣнію и ходатайству. Вотъ еще поводъ къ конференціямъ. Нѣчто подобное случилось въ датскомъ королевствѣ. Тысячелѣтіе Шлезвигъ и Голштинія входили въ составъ датскаго королевства: это не помѣшало, однако, нѣмецкому населенію герцогствъ обратиться къ германскому союзу съ жалобою на датское правительство въ 1848 году, вслѣдствіе чего прусское войско вторглось во владѣнія датскаго короля и война Пруссіи съ Даніею окончилась на этотъ разъ учрежденіемъ въ герцогствѣ Шлезвигѣ и Голштиніи смѣшаннаго прусско-датскаго управленія. Довольно было этого перваго хищническаго шага Пруссіи, чтобы, невзирая на лондонскій трактатъ 1852 г., коимъ Пруссія признала цѣлость датскаго королевства, дѣла въ герцогствѣ приняли такой оборотъ, который далъ поводъ Пруссіи, въ союзѣ съ Австріею, совершенно отнять эти герцогства у короля Христіана IX. Развязка этого хищническаго набѣга Пруссіи извѣстна. Она владѣетъ теперь одна Шлезвигомъ и Голштиніею на томъ основаніи, что въ нихъ обитаютъ нѣмцы, а не датчане. Принципъ національности, который, при странномъ попустительствѣ со стороны Англія и Россіи, Пруссія такъ торжественно выставила,-- объединеніе нѣмецкаго племени,-- и для этого не затруднилась нарушить священнѣйшія права другихъ государствъ, можетъ быть временемъ предъявленъ и къ Россіи. Любопытно бы было знать, какое мѣсто будетъ занимать Россія на конференціяхъ, которыя германскому канцлеру вздумалось бы созвать по вопросамъ, составляющимъ жизненный интересъ Россіи, и на которыхъ подборъ голосовъ будетъ безусловно противъ Россіи. Государственный умъ предупреждаетъ въ самомъ зародышѣ могущія возникнуть въ далекомъ будущемъ нежелательныя событія. Поэтому Россіи слѣдовало бы игнорировать европейскій концертъ и не идти во имя его на конференцію, которая по существу своему до нея не касается и можетъ быть опаснымъ для нея прецедентомъ.
   

II.

   Въ тронной рѣчи, которою императоръ Вильгельмъ лично открылъ нынѣшній германскій рейхстагъ, упомянуто было и о скерневицкомъ свиданіи. Предпославши, обычную во всякое время и во всѣхъ тронныхъ рѣчахъ, фразу о мирныхъ стремленіяхъ ко благу народному, признаваемыхъ, будто бы, другими государствами, императоръ сказалъ: "Такое признаніе тѣмъ болѣе радуетъ меня, что дружба съ монархами Австріи и Россіи, особенно близкими нашему сердцу вслѣдствіе унаслѣдованныхъ отъ отцовъ преданій, родственныхъ связей и существующихъ между сосѣдними государствами отношеній, скрѣплена скерневицкимъ свиданіемъ до такой степени, что я могу считать ея нерушимость обезпеченною на долгое время. Возношу благодареніе Всевышнему за эту увѣренность и за хранящійся въ ней прочный залогъ мира". Закончивъ этими словами свою рѣчь, императоръ сталъ спускаться со ступеней трона, но, запнувшись за золотую бахрому, которою обшитъ красный бархатъ, покрывающій ступени, едва не потерялъ равновѣсія. Вѣроятно, маститый императоръ былъ растроганъ воспоминаніемъ о недавнемъ свиданіи въ Скерневицахъ, съ которымъ въ мысляхъ его неразрывно связуются новыя блага, открывшіяся для управляемаго имъ народа нѣмецкаго. Мы не можемъ не утѣшаться обѣщаніемъ долгаго мира, тѣмъ болѣе, что и въ австро-венгерскихъ делегаціяхъ гр. Кальноки удостовѣрялъ въ такой же продолжительной дружбѣ трехъ императоровъ, надолго обезпеченной противъ всякихъ попытокъ разстроить ее.
   Но политическая дружба вовсе не то, что дружба между простыми смертными, если бы даже та и другая основывалась на отцовскихъ преданіяхъ и родственныхъ связяхъ. Мы, простые смертные, своею сердечною и родственною дружбою обусловливаемъ и наши взаимныя отношенія; въ политикѣ же государственной, наоборотъ, взаимныя отношенія обусловливаютъ и взаимную дружбу. Если бы кто изъ правителей, полагаясь на чувство дружбы; ожидалъ и соотвѣтственныхъ этой дружбѣ отношеній, тотъ былъ бы обманутъ своею довѣрчивостью. По поводу увѣренности въ долговѣчномъ мирѣ, такъ рѣшительно высказанной правительствами Австро-Венгріи и Германіи послѣ дружественнаго свиданія въ Скерцевицахъ, въ австро-венгерскихъ делегаціяхъ былъ сдѣланъ намекъ на возможность сокращенія военнаго бюджета; на это военный министръ отвѣтилъ: "отъ боевой готовности военныхъ силъ зависитъ продолжительная прочность мира" Вотъ какъ понимается теперь настоящая основа дружественныхъ отношеній между государствами; мы слышимъ постоянно о дружбѣ и родственныхъ связяхъ, а, между тѣмъ, изъ газеты Le Nord, имѣющей прямыя сношенія съ дипломатическими сферами Петербурга, мы узнаемъ, что австро-германскій союзъ имѣлъ острый характеръ въ отношеніи въ Россіи. Теперь не подлежитъ уже сомнѣнію, что союзъ этотъ имѣлъ наступательныя цѣли и что союзники рѣшили, въ случаѣ противудѣйствія со стороны Россіи водворенію австро-германскаго господства на Балканскомъ полуостровѣ, объявить ей войну. Потребовались двѣ поѣздки русскаго министра иностранныхъ дѣлъ, г. Гирса, въ Берлинъ, или собственно Варцинъ и Фридрихсруе, и въ Вѣну, чтобы, по выраженію Le Nord, смягчить этотъ острый характеръ австро-германскаго союза, направленнаго противъ Россія. Великая сѣверная держава была, наконецъ, включена въ этотъ союзъ, который, однако, по неоднократному увѣренію гр. Кальноки, остается въ полной силѣ и нисколько отъ того не измѣнился. По всему, что говорилось оффиціальными лицами въ Австро-Венгріи и Италіи, которая тоже вошла въ этотъ союзъ, и что писалось оффиціальными газетами, можно съ увѣренностью заключить, что Россія не внесла отъ себя ничего новаго въ основы этого направленнаго противъ нея остраго союза, ничего такого, что могло бы измѣнить его направленіе. Слѣдовательно, она вынуждена была сама искать включенія себя въ этотъ союзъ и подчиниться его условіямъ, другими словами, уступить и согласиться на преслѣдованіе Австро-Венгріей и Германіей тѣхъ цѣлей на Востокѣ, для обезпеченія которыхъ и былъ заключенъ между ними союзъ. Таковъ общій отзывъ всей иностранной печати. Для русскаго народнаго чувства это не слишкомъ утѣшительно. Германская имперія, которая своими успѣхами, по сознанію самого императора Вильгельма, послѣ Бога обязана Россія, и Австро-Венгрія, которая спасена была отъ разрушенія Россіею и которая, если бы Россія держалась славянской политики, имѣла бы для Россіи значеніе не болѣе какъ миѳа или фикціи, теперь возстаютъ грозною силою, передъ которою преклоняется Россія. Изъ Вѣны въ 1879 году "высокопочтенная рука" грозила гидрѣ, прижавшейся въ уголъ и скрежещущей зубами. Подъ гидрой письмо Бисмарка разумѣло Россію и ея предполагаемыхъ союзниковъ, южныхъ славянъ. Что, если бы Россія приняла тогда этотъ дерзкій вызовъ и хотя разъ "воспомнила свои древнія права"? Славяне давно ждали отъ нея и не дождались открытой программы самостоятельнаго политическаго устройства съ ея ручательствомъ и подъ ея защитою. Тогда нѣмецко-мадьярская гегемонія рухнула бы сама собою и, вмѣсто Вѣны, "высокочтимой рукѣ" пришлось бы одиноко изъ Берлина уже не грозить славянской гидрѣ, а искать ея дружбы и союза. Но для этого нуженъ былъ русскій Бисмаркъ. Тѣмъ не Менѣе, историческія минуты не повторяются; всякое коснѣніе, всякое уклоненіе отъ пути, на который наталкиваетъ исторія,-- будетъ ли то по недостатку воли и историческаго разумѣнія, или по отчужденію отъ народа,-- получаетъ свое возмездіе. Русская политика предпочла не принимать вызова. Польская печать, которая не переставала обнаруживать то, что предпринималось втихомолку противъ насъ Германіею, обвинена была въ интригѣ, въ желаніи поссорить Россію съ сосѣдями, тогда какъ для насъ важны были открываемые ею дѣйствительные подкопы и происки, шедшіе отъ нашихъ сосѣдей, чѣмъ ея собственныя заднія мысли, съ которыми она дѣлала справедливыя разоблаченія.
   Россія спасовала. Вся нѣмецкая печать, а съ нею и оффиціозная мадьярская, торжествовала побѣду. Вотъ что писала Kölnische вдохновляемая изъ Берлина: "Россія представила поразительное доказательство своей умѣренности. Она спокойно присутствовала, когда Сербія и Румынія постепенно втягивались въ австро-германскій союзъ. Она не воспользовалась сербскимъ возстаніемъ для низверженія австрофильскаго правительства и такой же династіи. Союзъ Германіи привелъ австрійскую политику въ болѣе оживленное движеніе на Балканскомъ полуостровѣ и доставилъ Австріи лучшія ея побѣды. Краеугольный камень этой политики лежитъ въ ослабленіи панславизма чрезъ развитіе австро-славизма. Русскій колоссъ имѣетъ два лица: одно смотритъ въ Азію, другое угрожаетъ Европѣ. Наименьшее сопротивленіе встрѣтитъ Россія въ Азіи, но на Западѣ среднеевропейскій союзъ воздвигъ уже свои несокрушимыя стѣны". Съ этимъ, кажется, согласилась русская дипломатія, отчужденная западными вѣяніями отъ силъ и историческихъ потребностей русскаго народа. Поэтому та же газета замѣтила: "Россія примирилась съ фактомъ австро-германскаго союзнаго единенія, признала его силою, съ которою она не въ состояніи бороться, и сознала, что лично противъ Россіи ни Австрія, ни Германія ничего не имѣютъ, а возставали онѣ только противъ ея "русской" политики". Какъ бы вторя этому безотрадному разоблаченію, лондонскій корреспондентъ Gazette diplomatique сообщаетъ, что соглашеніе Россіи съ Германіею вызвано самою Россіею, которая стѣснялась своими внѣшними отношеніями послѣ берлинскаго конгресса и пожелала высказать увѣреніе въ своемъ сердечномъ расположеніи къ Германіи. Поэтому австро-германскій союзъ остается въ своей силѣ. Въ дополненіе къ этому сообщенію, мюнхенская Augsburgische Zeitung удостовѣряетъ, что Г. Гирсъ въ Вѣнѣ успѣлъ въ два дня установить соглашеніе съ гр. Кальноки относительно Балканскаго полуострова, руководствуясь основаніями своего соглашенія съ кн. Бисмаркомъ. Такимъ образомъ, изъ всего вышесказаннаго вытекаетъ, что Россія, страшась остраго характера, направленнаго противъ нея наступательнаго австро-германскаго союза, сама напросилась къ участію въ этомъ союзѣ, увѣривши кн. Бисмарка въ своей сердечной дружбѣ къ Германіи и подъ его благословеніемъ закрѣпивши такую же дружбу въ Вѣнѣ къ Австро-Венгріи. Если она удостоилась быть принятою въ союзъ, то не иначе, какъ подъ условіемъ отреченія отъ "русской" политики, т.-е. отъ самостоятельнаго образа дѣйствій и независимаго положенія, согласнаго единственно съ достоинствомъ, съ истинными, указуемыми исторіею, интересами Россіи и съ дѣйствительными духовными силами русскаго народа. Признаніе ужасное, если только берлинскіе внушители Кельнской Газеты лучше, чѣмъ иные русскіе дипломаты, понимаютъ, въ чемъ должна состоять настоящая русская національная политика.
   Таково свойство соглашенія, установленнаго для Россіи ея дипломатіею. Нужно было, чтобы Россія зареклась преслѣдовать свою національную политику, которой, впрочемъ, у нея давно уже не было,-- и дружественныя отношенія между нею и двумя соединившимися противъ нея сосѣдями сдѣлались возможными. Эта дружба была укрѣплена въ Скерневицахъ свиданіемъ императоровъ. Смотря на это событіе съ точки зрѣнія всей иностранной печати,-- а сообщенія этой печати въ общихъ чертахъ всегда оказывались вѣрными,-- можно заключить, что Россія обязалась не препятствовать своимъ союзникамъ достигать того, что задумано ими на Востокѣ. Отсюда ясно различіе между русскою и не русскою политикою. Русская политика, какъ намѣчена она всею предшествующею исторіею, духомъ народнымъ и умами прежнихъ поколѣній, должна состоять въ постепенномъ освобожденіи европейскаго Востока отъ инороднаго рабства, охраненіи православнаго греко-восточнаго исповѣданія, политической и національной самобытности населенія и предоставленіи восточнымъ народамъ самимъ устроить свой государственный бытъ и свое взаимное между собою общежитіе. Если же Россія обязалась допустить хозяйничанье инородныхъ властителей въ этой части Европы, замѣнить турецкое внѣшнее рабство нѣмецкимъ духовнымъ и внѣшнимъ рабствомъ, тѣснить православіе, языкъ и обычаи туземные, отнимать землю и заселять ее нѣмецкими колонистами, насиловать природныя влеченія народовъ и, постепенно искажая ихъ духовною и Политическою пропагандою, направлять въ сторону западныхъ державъ, отворять двери для всякаго отребья западнаго общества, вносящаго развратъ въ чистые туземные нравы, отдавать дѣвственныя производительныя силы для чужеродной эксплуатаціи и т. д., то это означаетъ, что Россія обязалась преслѣдовать политику чужую и способствовать водворенію чужаго господства тамъ, гдѣ исторія предназначала мѣсто ея вліянію. Самое вмѣшательство Россіи во внутреннюю жизнь Болгаріи и удержаніе Болгаріи, хотя и временное, въ сферѣ вліянія Россіи, въ томъ видѣ, какъ оно существуетъ", есть вынужденное дѣйствіе вслѣдствіе раздѣла султанскихъ владѣній, предрѣшеннаго Германіей и Австро-Венгріей исключительно въ своекорыстныхъ видахъ.
   Въ Скерневицахъ кн. Бисмаркъ явился такимъ же "честнымъ маклеромъ", какимъ онъ не переставалъ быть со времени берлинскаго конгресса. Немудрено, что результатъ скерневицкаго свиданія произвелъ непритворную радость въ Берлинѣ, Вѣнѣ и Пештѣ; во всѣхъ трехъ столицахъ нѣмецко-мадьярскаго Drang'а nach Osten заговорили о продолжительномъ мирѣ: это означало, что Германія и Австро-Венгрія могутъ отнынѣ безпрепятственно, безпрекословно, мирно продолжать развитіе берлинскаго договора, состоящее въ распространеніи и утвержденіи ихъ владычества на развалинахъ Европейской Турціи. Хорошею иллюстраціею къ вліянію австро-германскаго союза на скерневицкое свиданіе служитъ рѣчь докладчика австрійской делегаціи, барона Гюбнера, бывшаго австро-венгерскаго посланника при правительствѣ французской республики,-- лица, компетеннаго въ дѣлахъ дипломатическихъ; онъ, между прочимъ, сказалъ: "Четыре года тому назадъ, я высказалъ мысль, что для обезпеченія мира необходимо было бы соглашеніе Россіи съ двумя монархіями. Тогда австро-германскій союзъ дѣйствовалъ только одинъ годъ. Правда, союзъ этотъ выказалъ силу Геркулеса еще въ колыбели своей, и если онъ не раздавилъ Лернейской гидры, то лишь потому, что послѣдняя, запуганная его могуществомъ, не посмѣла поднять головы. Благодѣтельное вліяніе союза перешло въ убѣжденіе народовъ обѣихъ монархій, но тогда отношенія къРоссіи были иныя. Путь до Скерневицъ былъ далекъ. Теперь же онъ мало-по-малу пройденъ. Вся европейская печать, весь дипломатическій корпусъ и всѣ кабинеты высказываютъ единодушное сочувствіе". Ораторъ началъ со временъ, когда "высокочтимая рука" только грозила гидрѣ, и съ удовольствіемъ видитъ, что эта гидра, дѣйствительно, присмирѣла, испугавшись австро-германскаго Геркулеса. Если, по его словамъ, такому положенію Россіи относительно двухъ сосѣднихъ съ нею державъ -- отношенію приниженному -- сочувствуетъ вся европейская печать, то нельзя сказать того же о русской независимой печати; за то охотно уступаемъ ему весь дипломатическій корпусъ.
   Несомнѣнно, найдутся широкіе, просвѣщенные умы, которые зададутъ себѣ вопросъ: кому и зачѣмъ Россія несетъ свою дружбу, свое довѣріе, свое снисхожденіе? Не той ли самой Австріи, которая въ своей внутренней политикѣ на каждомъ шагу представляетъ нарушеніе слова, иногда торжественно выраженнаго въ повторенныхъ императорскихъ патентахъ? Гдѣ равноправность народностей? Гдѣ чешскій король, вѣнчанный короною св. Вацлава? Гдѣ привилегіи православныхъ сербовъ, переселившихся съ патріархомъ Арсеніемъ лзъ Турціи въ австрійскія владѣнія? Гдѣ Тріединое королевство, совмѣщающее Хорватію съ городомъ Рѣкою, Славонію и Далмацію? Гдѣ договоръ съ кривошіянами и другими племенами Бокки Которской? Гдѣ политическое равенство и свобода вѣроисповѣданія въ Галицкой Руси? Было бы долго пересчитывать всѣ нарушенія императорскихъ обѣщаній, данныхъ всѣмъ или порознь нѣкоторымъ областямъ, входящимъ въ составъ нынѣшней Австро-Венгріи. Еще дольше было бы пересчитывать ихъ въ повременномъ движеніи внутренней политики Вѣнскаго двора, начиная съ XVII столѣтія. Не говорю уже объ отдѣльныхъ лицахъ, испытавшихъ на себѣ правило этого двора: ratio status sic postulat. Судьба верховнаго вождя сербовъ Юрія Бранковича, герцога Рейхштатскаго, мадьярскихъ вождей, товарищей Андраши по заключенію, казненныхъ въ Арадѣ, воеводы сербскаго Шупникаца, сербскаго патріота Милитича и многаго множества другихъ неудобныхъ для вѣнскаго правительства личностей лежитъ чернымъ пятномъ на лѣтописныхъ страницахъ Австріи. Повторяю, не той ли самой Австріи, которая во внѣшней своей политикѣ проявляла постоянно мелочное лукавство и двоедушіе, будучи всегдашнею потайною соперницею Россіи? Такъ вела она себя при Екатеринѣ II, преимущественно въ дѣлахъ турецкихъ, при Павлѣ I, устраивая гибель русскимъ войскамъ подъ начальствомъ Суворова, при Александѣ I, пользуясь русскою помощью для водворенія меттерниховской системы въ континентальной Европѣ и, вмѣстѣ съ тѣмъ, стараясь подпольною интригою устранить всякій поводъ къ усиленно могущества и преобладающаго вліянія Россіи, при Николаѣ I, при которомъ она прославилась своею колоссальною неблагодарностью, при Александрѣ II, особливо во время послѣдней русско-турецкой войны.
   Не той ли самой Пруссіи, король которой, Фридрихъ II, постоянно твердилъ, что самое опасное для него сосѣдство -- Россія, и старался внушить то же самое вѣнскому двору? Не той ли Пруссіи, которая едва успѣла вернуть себѣ свою столицу и своего короля послѣ погромовъ наполеоновскихъ, а уже въ нѣдрахъ своего правительства лелѣяла мысль объ австро-прусскомъ союзѣ въ противудѣйствіе Россіи? Не той ли Пруссіи, которая, опасаясь торжества Россіи надъ Турціею въ послѣдніе годы царствованія Александра I, составила вмѣстѣ съ Австріею заговоръ, чтобы отвлечь Россію отъ турецкой войны и для этого обѣ онѣ подготовили польское возстаніе при Николаѣ I? Желѣзная воля и политика Николая I, не допускавшая ни униженія, ни смиренія передъ Европою, держали Пруссію въ приличныхъ отношеніяхъ къ Россіи, но подъ конецъ во время крымской войны и она. вступила на путь неблагодарности, на которомъ уже опередила ее Австрія. Не той ли самой Пруссіи, которая, за содѣйствіе ей въ войнѣ съ Наполеономъ III и въ созданіи Германской имперіи, отблагодарила Россію берлинскимъ конгрессомъ и потомъ австро-германскимъ союзомъ? Обратимся ли вообще къ политикѣ Пруссіи, мы видимъ здѣсь, въ послѣднее время, отрицаніе всякаго другаго права, кромѣ права сильнаго. Двукратное вторженіе въ Голштинію и Шлезвигъ и отнятіе ихъ у Даніи, порабощеніе оружіемъ нѣсколькихъ независимыхъ германскихъ владѣній, привлеченіе другихъ страхомъ войны подъ гегемонію Пруссіи и насильственное образованіе Германской имперіи, кровавая расправа съ Австріей", война съ Франціею и отнятіе у послѣдней двухъ областей и пяти милліардовъ франковъ,-- вотъ печать крови и желѣза, величаво красующаяся на созданіи Вильгельма IV.
   Въ предварительныхъ мирныхъ условіяхъ, подписанныхъ 26 іюля 1866 года въ Микудовѣ между Пруссіею и Австріею, находится статья, въ силу которой австрійскій императоръ уступилъ королю прусскому всѣ свои пріобрѣтенныя по вѣнскому договору 1864 года права на Шлезвигъ и Голштинію, съ тѣмъ, однако, ограниченіемъ, чтобы сѣверный Шлезвигъ былъ возвращенъ Даніи, коль скоро этого пожелаетъ населеніе его, спрошенное чрезъ свободное голосованіе. Въ окончательномъ мирномъ договорѣ, подписанномъ въ Прагѣ 23 августа того же года, условіе это повторено въ 5-й статьѣ этого договора. Пруссія и до сихъ поръ не исполняетъ этого своего обязательства, равно относящагося какъ къ Австріи, такъ и къ Даніи. Если бы спросить, почему она уклоняется отъ исполненія пражскаго договора, то едва ли бы могъ послѣдовать другой отвѣтъ, какъ тотъ, что она просто не желаетъ по праву сильнѣйшаго. Замѣчая возрастаніе въ сѣверномъ Шлезвигѣ числа датскихъ подданныхъ иди, точнѣе, тѣдъ изъ шлезвигцевъ, которые во время завоеванія ихъ области пожелали остаться датскими подданными и переселились въ Данію, а потомъ вновь перебрались на родину (оптанты), прусское правительство приняло противъ нихъ мѣры насильственнаго изгнанія, примѣняя эти мѣры ко всѣмъ лицамъ мужскаго пода, родившимся послѣ 13 ноября 1863 года. Въ случаѣ ихъ нежеланія оставить родину, оно навязываетъ имъ обязанности прусскихъ подданныхъ, въ томъ числѣ и рекрутство. Въ томъ и другомъ случаѣ оно ставитъ имъ самый неудобный выходъ: или вѣчную разлуку съ семействомъ, или выселеніе всего семейства, или же перемѣну подданства. И такія-то распоряженія прусское правительство дѣлаетъ въ странѣ, которая еще не спрошена, къ которому изъ двухъ государствъ желаетъ принадлежать. Эти мѣры были приняты въ мартѣ прошлаго года, а въ маѣ того же года въ германскомъ рейхстагѣ произошелъ случай, небывалый въ парламентскихъ лѣтописяхъ: одинъ изъ шлезвигскихъ депутатовъ, Гогансенъ, внесъ въ рейхстагъ предварительный запросъ по поводу означенныхъ мѣръ противъ оптантовъ; прусскій министръ финансовъ оставилъ этотъ запросъ безъ отвѣта, а когда онъ былъ повторенъ, то всѣ министры, равно какъ и всѣ члены союзнаго совѣта, вышли изъ залы засѣданій, вслѣдствіе чего и. запросъ Гогансена остался безъ движенія, какъ бы не существующій. Не есть ли это со стороны Пруссіи и ея служебнаго органа, какимъ является союзный совѣтъ, наглое пренебреженіе ко всякому праву, не подкрѣпленному достаточною военною силою? У насъ, на западной окраинѣ, хотя еще не завоеванной Пруссіею, неимовѣрно быстро возрастаетъ число переселяющихся сюда германскихъ подданныхъ. Почему бы намъ не принять относительно ихъ тѣхъ же мѣръ, какія приняла Пруссія въ сѣверномъ Шлезвигѣ относительно датскихъ подданныхъ? Намъ тѣмъ болѣе дозволительно такъ поступить, что наша западная Польша еще, слава Богу, пока не подлежитъ условію всеобщаго голосованія о выборѣ себѣ государя и государства. Неужели такъ сильно обаяніе Пруссіи, что Россія, столь близкими узами связанная съ Даніей, не находитъ въ себѣ достаточной дипломатической устойчивости, чтобы попросить Пруссію выполнить 5-ю статью пражскаго договора? Мы слышимъ отъ имперскихъ министровъ нерѣдко громкія слова о нерушимости и точномъ исполненіи договоровъ; особенно сильно заговорили они объ этомъ послѣ берлинскаго конгресса. Видно, для Пруссіи обязательно исполненіе только выгоднаго для нея договора, а для Россіи обязателенъ и невыгодный договоръ. Неизвѣстно, какъ думаютъ особаго сорта люди, именуемые дипломатами, но всякій другой мыслящій человѣкъ, сообразуясь съ общепринятымъ понятіемъ о честности, конечно, скажетъ, что тотъ, кто не соблюдаетъ своего обязательства, не заслуживаетъ довѣрія.
   Умеръ герцогъ брауншвейгскій Вильгельмъ. Послѣ него не осталось прямаго наслѣдника; съ нимъ прекратилась старшая линія гвельфскаго дома. Но праву престолонаслѣдія, престолъ брауншвейгскаго герцогства долженъ перейти къ младшей линіи гвельфскаго дома, именно къ сыну бывшаго гановерскаго короля Эрнесту Августу, герцогу кумбердандскому. Право это подтверждено и наслѣдственнымъ договоромъ, въ силу котораго, въ случаѣ бездѣтной кончины герцога брауншвейгскаго, ему наслѣдуетъ владѣтельный король гановерскій и, обратно, въ случаѣ бездѣтной кончины гановерскаго короля, ему наслѣдуетъ владѣтельный герцогъ брауншвейгскій. Такъ какъ указомъ 10 сентября 1866 г. Гановеръ, занятый прусскими войсками, былъ окончательно присоединенъ къ Пруссіи, то король Георгъ V, издавши протестъ противъ насильственнаго отнятія у него королевства и сохраняя за собою всѣ королевскія права, удалился въ свое помѣстье Гитцинъ близъ Вѣны. Вслѣдствіе этого образовалась партія гвельфская, не признающая за королемъ прусскимъ, въ лицѣ императора Вильгельма, права на Гановеръ и поддерживающая мысль отторженія Гановера отъ Пруссіи и возстановленія его независимости въ составѣ Германской имперіи. Сынъ короля Георга, герцогъ Кумберландскій, проживающій въ Австріи, въ своемъ помѣстьѣ Гмунденѣ, оставляетъ за собою всѣ отцовскія права на Гановерское королевство и признаетъ, въ то же время, какъ законный наслѣдникъ престола брауншвейгскаго. всѣ союзныя имперскія обязательства, лежащія на герцогствѣ брауншвейгскомъ. Во всякомъ другомъ случаѣ такое право престолонаслѣдія, какое остается за герцогомъ кумберландскимъ, не могло бы встрѣтить препятствій, а тѣмъ менѣе отрицанія. Но Пруссія признаетъ только право сильнѣйшаго. Герцогство Брауншвейгское, лежащее среди ея владѣній и пощаженное ею въ 1866 г. ради сговорчивости и покорности герцога Вильгельма, составляетъ для нея лакомый кусокъ. Попирая публичное европейское право, изъ своекорыстныхъ видовъ, берлинскій дворъ отстраняетъ герцога кумберландcкаго отъ наслѣдства брауншвейгскимъ престоломъ. Письмо герцога къ императору Вильгельму не было принято послѣднимъ; герцогъ, членъ того же владѣтельскаго дома, который царствуетъ и въ Англіи, имѣлъ полное право считать такой отказъ за глубокое оскорбленіе, нанесенное какъ себѣ лично, такъ и Лему дому Гвельфовъ. Подобные отказы не въ обычаѣ европейскихъ дворовъ. Герцогъ заявлялъ въ этомъ письмѣ свое желаніе воспользоваться правомъ брауншвейгскаго престолонаслѣдія съ признаніемъ за Брауншвейгомъ обязательствъ къ имперіи и императору. Право его неоспоримо, и потому письмо его должно было быть принято императоромъ. Можно было, на основаніи этого письма, войти въ препирательство съ герцогомъ, если ужь такова задняя мысль, что герцогъ неугоденъ императору, но, во всякомъ случаѣ, оффиціальное заявленіе законнаго наслѣдника не могло быть отвергнуто такимъ грубымъ способомъ. Интрига кн. Бисмарка работаетъ тѣмъ временемъ въ герцогствѣ. Министерство брауншвейгское отказалось скрѣпить своимъ подписомъ объявленіе герцога кумберландcкаго о принятіи брауншвейгскаго престола, а совѣтъ регентства ждетъ какого-то новаго распорядка въ престолонаслѣдіи и уже обращался съ прероженіемъ регентства въ Берлинъ къ племяннику императора, герцогу Альбрехту. Если императоръ медлитъ изданіемъ торжественнаго акта о Брауншвейгѣ, то подручная бисмарковская газета Norddeutsche Allgemeine Zeitung откровенно высказалась, что герцогу кумберландскому не бывать герцогомъ брауншвейгскимъ. Не опровергая его наслѣдственныхъ правъ, органъ кн. Бисмарка возражаетъ тѣмъ, что вопросъ о престолонаслѣдіи есть политическій вопросъ. Да, это такъ, но политическій въ смыслѣ публичнаго европейскаго права, равно касающагося и династіи, и страны, а не въ смыслѣ политической благонадежности герцога куиберландскаго относительно императора. Играя этимъ опредѣленіемъ и принимая его въ послѣднемъ смыслѣ, газета Говоритъ, что существуютъ несомнѣнныя доказательства, что герцогъ кумберланскій до самой кончины герцога Вильгельма былъ непримиримымъ противникомъ императора и имперіи: одно изъ такихъ доказательствъ -- письмо герцога на имя императора за 1878 годъ, гдѣ герцогъ самымъ опредѣленнымъ образомъ заявляетъ, что всѣ права, преимущества и титулъ, присвоенные его отцу вообще и въ качествѣ короля гановерскаго въ особенности, въ силу существующаго въ его домѣ положенія о престолонаслѣдіи, считаетъ перешедшими на него вполнѣ и совершенно и сохраняетъ ихъ за собою. Газета не довольствуется признаніемъ имперскихъ обязательствъ отъ герцога за Брауншвейгъ: ей нужно отреченіе его за Гановеръ. Но это уже натяжка: дѣло идетъ о Брауншвейгѣ, а не Гановерѣ, который уже во власти Пруссіи и о правахъ на который можно не вести рѣчи съ герцогомъ кумберландскимъ, какъ не вели ея по праву сильнѣйшаго съ его отцомъ. Чувствуя свою слабость и на этой почвѣ, газета вдается, наконецъ, въ область совѣсти. Герцогъ кумберландскій окружилъ себя партіею гвельфовъ: слѣдовательно, въ убѣжденіяхъ своихъ онъ врагъ императора и имперіи. Гвельфская партія имѣетъ во главѣ своей Виндгорста, вождя клерикальной партіи въ рейхстагѣ, которую, въ одной изъ послѣднихъ рѣчей своихъ, кн. Бисмаркъ обозвалъ революціонною. Слѣдовательно, заключаетъ газета, герцогъ кумберландскій есть врагъ вообще монархіи и монархизма, а потому правительство имперіи не пожертвуетъ миромъ 45 милліоновъ населенія частнымъ интересамъ много, хотя бы и знаменитаго древняго рода. Га кое странное разсужденіе газеты показываетъ, во-первыхъ, что кн. Бисмаркъ не прочь дѣлать экскурсіи въ чужую совѣсть, и, во-вторыхъ, что онъ не увѣренъ въ прочности цѣлой 45-ти милліонной имперіи, коль скоро подозрѣваемый имъ въ политической неблагонадежности герцогъ подучитъ небольшое владѣніе, насчитывающее въ себѣ около 275 тысячъ жителей лютеранскаго исповѣданія. Можно ожидать, что герцогъ кумберландскій не получить престола брауншвейгскаго и, что герцогство это ніи прямо присоединено будетъ къ Пруссіи, или получитъ такое управленіе, которое будетъ равняться присоединенію; но въ такомъ случаѣ прусская политика совершитъ еще новый актъ грубаго насилія и докажетъ еще разъ, что съ нею можно вести дружбу не по сердцу, не по преданіямъ отцовъ и не на почвѣ публичнаго европейскаго права по уваженію къ законной правомѣрности, а единственно по противопоставленію силы силѣ.
   Русская дипломатія, предпочитающая сдержанному, самостоятельному, исполненному сознанія собственныхъ силъ и достоинства положенію Россіи вмѣшательство ея, съ боку при Германіи, въ дѣла, которыя до нея не касаются, теперь имѣетъ случай выдвинуть Россію въ качествѣ любительницы европейскаго концерта и защитницы общеевропейскаго правоваго порядка. Въ самомъ дѣлѣ, если Германія будетъ произвольно нарушать законны" права государей, членовъ одной европейской царственной семьи, имѣющей на почвѣ монархизма общеустановленныя и общепризнаваемыя права и взаимныя обязанности, то монархическая власть утратитъ свой консервативный характеръ. Голосъ Россіи, если только у нея хватитъ духу высвободиться изъ-подъ обаянія Пруссіи, получитъ тѣмъ большее значеніе, что будетъ возвышенъ въ защиту законныхъ правъ слабѣйшаго. Онъ не останется одинокимъ, потому что его поддержатъ всѣ тѣ дворы, которые не вмѣшиваютъ публичнаго европейскаго права, обязательнаго и для Пруссіи съ полицейскими соображеніями, составляющими домашнее дѣло каждаго государства и, однако, самоуправно примѣняемыми Пруссіею къ брауншвейгскому престолонаслѣднику. Есть извѣстіе, что королева Викторія поручила великобританскому посольству въ Берлинѣ войти въ сношеніе съ Вингорстомъ для разсмотрѣнія правъ брауншвейгскаго престолонаслѣдія съ юридической стороны, а датскій наслѣдный принцъ съ супругою посѣтили герцога кумбердандскаго въ Гмунденѣ.
   Чрезъ такой шагъ Россія вышла бы хотя немного изъ той безличной односторонности, которая такъ замѣтно тяготѣетъ надъ нею вслѣдствіе ея привлеченія къ австро-германскому союзу. За нашу довѣрчивую дружбу чѣмъ платитъ намъ Германія даже въ настоящую минуту, послѣ всего того, чѣмъ она заручилась отъ насъ чрезъ двукратныя заграничныя поѣздки г. Гирса и скерневицкое свиданіе? Начиная отъ нашихъ прибалтійскихъ губерній, гдѣ высшее и часть средняго сословія тянутъ къ своему нѣмецкому фатерланду, Пруссія продолжаетъ воздвигать твердыни вдоль по нашей границѣ, годныя какъ для обороны, такъ и для наступленія, и усиливать здѣсь свои войска всѣхъ родовъ оружія, какъ недавно еще сообщилъ письмомъ въ Познанскій Дневникъ извѣстный ораторъ и вліятельный депутатъ германскаго рейхстага Рихтеръ. Нашу западную окраину Пруссія заселяетъ своими подданными, снабжая ихъ деньгами изъ своего государственнаго фонда: это ея ландверъ, ея соглядатаи, ея первые проводники при вторженіи въ Россію. Противъ Россіи она соорудила громадное развѣтвленіе стратегическихъ желѣзныхъ дорогъ. Далѣе Австрія, ею руководимая, поддерживаетъ въ Галиціи у русской границы пылающій очагъ вражды къ Россіи между галицкими поляками и, по примѣру Пруссіи, обставляетъ свою границу сильными крѣпостями и проводитъ стратегическія желѣзныя дороги. Затѣмъ, Румынія прямою угрозою войны, высказанною кн. Бисмаркомъ ея министру Братіано, и неоднократными поѣздками членовъ австрійскаго императорскаго дома на свиданіе съ королемъ Карломъ Гогенцолерномъ, привлечена на сторону союзниковъ и обезпечила имъ свое содѣйствіе противъ Россіи. Къ Константинополѣ господствуетъ германскій элементъ. Посолъ германскій имѣетъ перевѣсъ въ совѣтахъ Порты, подданные германскіе работаютъ въ турецкихъ войскахъ, финансахъ и администраціи; султанъ знаетъ ихъ лично и награждаетъ. Вліяніе германской миссіи отражается на отношеніяхъ къ намъ Порты: она не платитъ намъ даже ничтожной ежегодной доли военной контрибуціи, которую бывшій нашъ посолъ г. Новиковъ разсрочилъ на сто слишкомъ лѣтъ, она тѣснитъ наши суда въ проливахъ, строитъ укрѣпленія въ Босфорѣ. Преобладаніе Германіи въ Стамбулѣ оказывается для насъ неблагопріятнымъ, такъ что, судя по частнымъ извѣстіямъ, нашъ посланникъ г. Нелидовъ не располагаетъ уже возвратиться къ своему посту. Затѣмъ Германія учреждаетъ свое постоянное посольство въ Тегеранѣ, чтобы, на всякій случай, имѣть ближайшее вліяніе на Персію. Здѣсь германскій представитель будетъ дѣйствовать за-одно съ Англіею противъ Россіи, и, такимъ образомъ, кн. Бисмаркъ разсчитываетъ вознаградить Англію за неудовольствіе, причиненное ей германскою колоніальною политикою. Наконецъ, въ Китаѣ нѣмецкіе поставщики снабжаютъ правительство европейскимъ оружіемъ и кораблями, германскіе инструкторы обучаютъ китайскія войска, по ихъ указаніямъ колонизируются китайскимъ населеніемъ пограничныя съ Россіей мѣстности и на протяженіи 200 миль вдоль русской границы возводятся крѣпости. Германская дальнозоркость готовить въ будущемъ противъ Россіи на дальнемъ Востокѣ такую силу, которая, сравнительно съ нашими мѣстными средствами обороны, будетъ въ состояніи ослабить и отвлечь Россію въ случаѣ столкновеніи на западѣ, на европейской границѣ, или даже на востокѣ, на афганской землѣ. Здѣсь, на востокѣ, Германія является естественною союзницею Англіи противъ Россіи. Если по картѣ прослѣдить все наше сосѣдство отъ устьевъ Немана до устьевъ Амура или отъ Балтійскаго моря до Тихаго океана, то мы не найдемъ, за исключеніемъ Афганистана, гдѣ сталкиваемся съ Англіею, ни одного свободнаго вершка, гдѣ бы не работала рука Германіи, кующая вокругъ насъ желѣзное кольцо, звенья котораго могутъ или держать насъ въ служебномъ, податливомъ, уступчивомъ положеніи, или, по движенію изъ Берлина, болѣзненно въ любомъ мѣстѣ впиваться въ наше государственное тѣло.
   Невольно соглашаешься съ недавно высказанными словами депутата Клемансо во французской палатѣ: "князь Бисмаркъ опасенъ какъ врагъ, но онъ еще опаснѣе какъ другъ".
   Одинъ спасительный исходъ для Россіи: дѣйствовать быстро и вполнѣ самостоятельно, предупреждать готовящуюся вдали опасность, ослаблять самый источникъ, откуда подготовляются для насъ различныя политическія затрудненія, имѣть всегда ходъ впереди передъ своими мнимыми друзьями. Но для этого не полезно ли бы было подкрѣпить нашу дипломатію свѣжими, чисто русскими силами, или же отдѣломъ государственнаго совѣта?

А. Майковъ.

"Русская Мысль", No 12, 1884

   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru