Маяковский Владимир Владимирович
Рожденные столицы

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

Владимир Маяковский

Рожденные столицы

  
   Владимир Маяковский. Полное собрание сочинений в тринадцати томах.
   Том девятый. 1928
   Подготовка текста и примечания В. А. Арутчевой
   ГИХЛ, М., 1958
  
   Тот, кто никогда не был в так называемой "провинции", плохо сейчас себе эту провинцию представляет.
   Тот, кто был в этой провинции до революции, -- не представляет ее совсем.
   Прежде всего, самое название "провинция" дико устарело. Архаический язык еще склонен называть провинцией даже такие города, как Минск, Казань, Симферополь, а эти города, волей революции ставшие столицами, растут, строятся, а главное, дышат самостоятельной культурой своей освобожденной страны.
   Наши дни -- начало культурной революции -- постоянно отмечают рост интересов рабочей массы к литературе.
   Мне, по моей разъездной специальности чтеца стихов и лектора литературы, нагляднее и виднее этот рост.
   За последние два месяца я выступал около 40 раз по разным городам Союза.
   Первое впечатление -- аудитория круто изменилась. Раньше редкий город мог бы выдержать более, чем один о литературный вечер. И аудитория -- прежде густые, потом битые сливки города. Расходились задолго до окончания, чтобы не обменяли их ботики и шубы. Расстанешься после вечера и больше никогда и никого не видишь, разве что у зубного врача на приеме.
   Сейчас любой платный вечер, рассчитанный на пару-рублевые билеты, неизменно горит. Тем не менее барьеры поломаны и стекла выбиты -- это идут по два, по три на каждый входной и галерочный билет. Неизменная фраза перед началом каждого чтения: "Прошу товарищей галерочников слезть в партер!"
   Настоящая аудитория и настоящее чтение начинается только на другой день.
   Так, в Баку, после вечера в бывшем особняке бывшего миллионера, теперь Дворце тюркской культуры, звонки -- "отношения".
   -- Товарищ Маяковский, ждем тебя в доках!
   -- Товарищ Маяковский, красноармейцы и комсостав такой-то и такой-то дивизии ждут тебя в Доме Красной Армии!
   -- Студенты не могут думать, что ты уедешь, не побывав у них...-- и т. д., и т. д.
   Зато и слушатель встречается по-другому.
   Грузчик в Одессе, свалив на пароход чьи-то чемоданы, здоровается со мной без всякого обмена фамилиями и, вместо: "Как поживаете?" -- валит: "Скажи Госиздату, чтобы Ленина твоего дешевле издал".
   Красноармеец из уличного патруля (3 года назад в Тифлисе) сам удостоверяет мою поэтическую личность.
   За один день читал (за один, но не один) от гудка до гудка, в обеденный перерыв, прямо с токарного станка, на заводе Шмидта; от пяти до семи -- красноармейцам и матросам в только что строенном, прекрасном, но холодном, нетопленном Доме Красной Армии; от девяти до часу -- в университете,-- это Баку. Еще бы, он столичнится на моих глазах.
   Я помню дореволюционный Баку. Узкая дворцовая прибрежная полоса, за ней грязь Черного и Белого города, за ней -- тройная грязь промыслов, с архаической фонтанной и желоночной добычей нефти. Где жили эти добыватели -- аллах ведает, а если и жили где, то недолго.
   Пыльно, безлисто.
   Культура -- "интернациональная".
   Язык -- среднерусский: "беру манташевские, даю манташевские!"
   Запросы простые -- заплатить копейку, вышибить рупь.
   А тюркский язык -- к чему он? Манташев и без него в Париже обойдется, а манташевский рабочий читать все равно не умеет.
   Я видел Баку 24-го года.
   Свобода наций бурно выплеснулась на каждый дом тюркским алфавитом вывесок.
   С неба непрерывный дождь, с боков непролазная грязь (она течет с боков горок, делая улицы непроходимыми). С моря -- непродуваемый, непродыхаемый норд-ост.
   Каждый день моего недельного визита, пробираясь с кем-нибудь или к кому-нибудь из бакинцев, я слушал бесконечные планы, проекты.
   Азцик. Тов. Агамали-Оглы говорит: "Тюркский алфавит -- уже препятствие нашей культуре, мы переведем его на европейский, латинский".
   Азнефть. Тов. Киферис говорит: "Желонки, фонтаны уже препятствие для нефтепромышленности. Мы переведем ее, выравняем на Америку, на групповой привод".
   Азпролеты. Поэт говорит: экзотика, чадры, "синь тюркская" и прочие восточные сладости, вывозимые отсюда Есениным,-- уже препятствие для нашей культуры,-- мы должны ориентировать ее на рабочего, на индустрию.
   После годовщины десятилетия я опять объехал Баку.
   Часов в 6 утра протираю глаза. И от утра, и от необычайности зрелища. Навстречу прогромыхал электропоезд. Огромнейшие, чистейшие вагоны поднимали к проводам пары стальных иксов. На таких иксах вели поезда электровозы по тоннелям под Нью-Йорком. В двадцать четвертом я трясся здесь в чем-то теплушечном, обдаваемый копотью. Тогда дорога шла через песок и пустырь, сейчас -- через европейские коттеджи, в садиках и цветниках.
   Въезжаю в Баку.
   В первый раз в жизни читаю тюркские слова вывесок латинским шрифтом.
   Этот шрифт -- культурнейшая революция,-- это сближены пониманием начертания -- четверти человечества.
   Хожу. На пригорке сад. Лестница белого камня. Было кладбище. Велели родственников перенести. Теперь разрастается парк и сад, а лестница из невзятых памятников.
   Вечером читаю в Доме тюркской культуры. До начала меня ведут в просторный зал читальни. Тов. Юрин, талантливый поэт из Бакинской ассоциации пролетписателей, знакомит с тюркскими, уже большими и знаменитыми (4 года!) писателями.
   На столе развернуты журналы -- толстый лит-политический -- полутюркский, полулатинский алфавит. Тоньше -- пионерский.
   Это уже не сколок с московской культуры. Разница не количественная, а качественная. Это столичная культура --экономического, политического и культурного центра Азербайджана.
   Сходства культуры -- это не насилие сотни миллионов над десятком,-- это общность идей одного трудового человечества, на разных языках строящего одну коммунистическую культуру.
   На другой день я сорок минут мчал трамваем через новенький город в клуб Шаумяна -- рабочие-подростки слушали стихи, не шелохнувшись, а потом -- засыпали снегом записок.
   -- Что такое рифма?
   -- Как выучиться стать поэтом?.. и т. д.
   Через три часа заторопились, но и торопливость особенная.
   -- Кончай, товарищ, а то завтра, в 7 утра трубы таскать, а уходить не хочется.
   Я взялся писать и о Минске, и о Харькове, и о Краснодаре, и о Казани, но не могу оторваться на коротком расстоянии фельетона и от одного Баку.
   Поэты и писатели, где живая хроника городов и людей?
   Жизнь интереснее и сложнее поэтических и беллетристических книг о ней.
   Я видел, как хохотали рабочие Баку над Яковом Шведовым, повертевшимся по Баку в качестве метра и потом тиснувшего в Москве стих (проснитесь, тов. редактор! У вас есть Б. С. Э.?) о том, что баржи наливаются нефтью прямо в Баку и прямо прут на Босфор, и даже без крохотной пересадки. А в хвост к этому стиху пристегнул от стиха бакинского поэта Юрина и без всяких кавычек.
   Это пишет "знаменитый", бывший в Баку, а что пишут не знаменитые и не бывшие?
   Провинция слопает! -- так, что ли?
   Фактов я еще наприведу в других очерках, но выводы и сейчас ясны.
   Провинций много и сейчас, но они не то и не там, где были раньше. Провинция -- думать, что для стихов подойдет и Каспийское море, впадающее в Черное.
   Провинция -- думать, что стихи величественнее газетной заметки, хотя их, как видите, можно высасывать из пальца (даже из чужого!), и никто за это из поэтов не выгоняет.
   По Советской республике накопились новые факты, и ловить их в записную книжку интереснее, чем размусоливать потрепанный любовный фактик в целый роман или рассказ. Интереснее и читателю и писателю. Если писатель продолжит по-старому, его перерастет и массовый читатель, как уже перерос многие категории культработников.
   Союз Советских Республик -- это не политическая формула. Это жизнь тела территорий и наций со светлыми и особенными головами столиц.
  
   [1928]
  

ВАРИАНТЫ и РАЗНОЧТЕНИЯ

  
   Рожденные столицы
   Авторизованная машинописная копия:
   Стр. 429
   14 Вместо: По моей разъездной // 1 по своей разъездной
   20--21 Вместо: потом битые // теперь битые
   23--25 Вместо: Расстанешься после вечера и больше никогда и никого не видишь // Расстанешься с ними после вечера и больше их никогда не видишь
   Стр. 430
   24--25 Вместо: в только что строенном, прекрасном, но холодном // в холодном
   Стр. 431
   14 Вместо: Киферис говорит // Киферис говорил
   17 Вместо: Поэт говорит // Поэт говорил
   36 Вместо: культурнейшая революция // культурнейшая революцийща
   Стр. 432
   3 Вместо: талантливый // очень талантливый
   8 Вместо: Тоньше // Больше
   13 Вместо: Сходства // Сходство
   34 Вместо: Яковом // Яшкой
   39--41 Слова: [А хвост] А в хвост ..... кавычек -- вставлены.
  
   1 Знаком // отделяется текст основного источника от его первоначального варианта.
  
  

ПРИМЕЧАНИЯ

  

ПРИЖИЗНЕННЫЕ ИЗДАНИЯ ПРОИЗВЕДЕНИЙ В. В. МАЯКОВСКОГО, ВОШЕДШИХ В ДЕВЯТЫЙ ТОМ

  
   Но. с (Новые стихи), изд. "Федерация", М. 1928, 108 стр. Слоны в комсомоле, изд. "Молодая гвардия", М. 1929, 96 стр.
   Сочинения, т. 4, ГИЗ, М.--Л. 1929, 382 стр.
   Туда и обратно, изд. "Федерация", М. 1930, 93 стр.
   Сочинения, т. 6, ГИЗ, М.--Л. 1930, 256 стр.
   Сочинения, т. 7, ГИЗ, М.--Л. 1930, 351 стр.
   Без доклада не входить, ГИЗ, М.--Л. 1930, 112 стр.
   Сочинения, т. 8, ГИЗ, М.--Л. 1931, 333 стр.
  

ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

  
   БММ -- Библиотека-Музей В. Маяковского,
   ГЛМ -- Государственный литературный музей.
   ИМЛИ -- Институт мировой литературы им. А. М. Горького Академии наук СССР.
   ЦГАЛИ -- Центральный Государственный архив литературы и искусства СССР.
  
   Рожденные столицы (стр. 429). Авторизованная машинописная копия (ЦГАЛИ); газ. "Ленинградская правда", 1928, No 19, 22 января.
   Печатается по тексту газеты "Ленинградская правда".
   Очерк написан после лекционной поездки Маяковского в конце 1927 г. по маршруту Харьков--Ростов--Новочеркасск--Таганрог-Армавир--Баку--Тифлис. В Баку Маяковский за четыре дня (с 4 по 7 декабря) выступил семь раз.
   Стр. 429. Симферополь -- был столицей существовавшей до 1945 г. Крымской АССР.
   Стр. 430. ...в Баку, после вечера в бывшем особняке бывшего миллионера.--Речь идет о первом выступлении Маяковского в Баку 4 декабря с чтением поэмы "Хорошо!" в бывшем доме нефтепромышленника Мусы Нагиева. Адрес этого "бывшего особняка" сокращенно записан Маяковским в записной книжке No 51: "Б<ывший> д<ом> Муса Нагиева Николаевская ул<ица> у Парапета "Исмаилья" Дворец культуры".
   ...желоночная добыча нефти -- подъем нефти из скважины при помощи желонки, примитивного прибора, напоминающего ведро.
   ..."беру манташевские, даю манташевские!" -- Речь идет о биржевых спекуляциях акциями бывшего нефтепромышленника Манташева.
   Стр. 431 Я видел Баку 24-го года.-- В 1924 г. Маяковский в Баку не выступал, но, возможно, останавливался на обратном пути из Тифлиса, где он был в начале сентября 1924 г. Не лишено также вероятия, что 24-й год назван ошибочно и Маяковский имеет в виду свое посещение Баку в феврале 1926 г. Дальнейший текст подтверждает это предположение, так как с председателем АзЦИКа (Азербайджанского Центрального Исполнительного Комитета Советов) Агамали Оглы поэт познакомился в 1926 г.
   Тов. Киферис -- Тиферис Л. Л. (ум. 1956) -- в 1927 г. один из руководителей технической реконструкции бакинской нефтяной промышленности. Групповой привод -- метод глубоконасосной эксплуатации, при котором от одного привода (мотора) эксплуатируется несколько (группа) скважин.
   Азпролеты -- азербайджанские пролетарские поэты.
   ...восточные сладости, вывозимые отсюда Есениным.-- Маяковский имеет в виду сборник стихов С. А. Есенина "Персидские мотивы". Стихи, вошедшие в этот сборник, были написаны Есениным в 1924 г. в Баку.
   ...от необычайности зрелища. -- Речь идет о первой в СССР электрифицированной в 1926 г. железной дороге между Баку и его рабочими пригородами -- Сабунчи -- Сураханы.
   Стр. 432. Яков Шведов (род. в 1905 г.) -- советский писатель.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru