Lib.ru/Классика: Махновец Владимир Петрович. Строители будущего

Строители будущаго.

Къ веснѣ 1902 года въ нашей соціалъ-демократической партіи взяло рѣшительный перевѣсъ теченіе, выразителемъ котораго была группа, издававшая газету "Искра". Я былъ въ это время членомъ Союза Русскихъ Соціалъ-Демократовъ заграницей, органомъ котораго было "Рабочее Дѣло". Въ теченіе всего 1901 года между "Искрою" и "Рабочимъ Дѣломъ" велась литературная полемика и словесная борьба на митингахъ въ Женевѣ, Бернѣ и Парижѣ; книжка Ленина "Что дѣлать", вышедшая въ мартѣ 1902 г., ярко и опредѣленно формулировала "новую методу" и доставила "искризму" побѣду въ его борьбѣ противъ такъ называемаго экономизма.

Критикуя всѣ позиціи "рабочедѣльцевъ", "искристы" обобщали свои доводы и высказывали взглядъ, что ихъ фракціонные противники отступаютъ отъ самыхъ основъ марксизма и являются буржуазнымъ крыломъ соціалъ-демократіи, демократами, примкнувшими къ соціалъ-домократіи лишь въ силу особенностей момента русской политической жизни. "Рабочедѣльцы" -- по словамъ "искристовъ" -- являлись оппортюнистами соціалъ-демократіи, такъ какъ въ качествѣ демократовъ вынуждены въ своей дѣятельности постоянно отступать отъ прянциповт марксизма и приспособлять ихъ къ своему буржуазному пониманію задачъ рабочаго движенія. Ихъ тактикѣ и программѣ "искристы" противополагали свою тактику и свою программу, которыя они называли революціонными и ортодоксально-марксистскими.

Я относился рѣзко отрицательно къ программѣ и тактикѣ "Искры" съ самыхъ первыхъ ея шаговъ. Мнѣ казалась глубоко-ошибочной позиція "Искры", потому что она отрывала соціалъ-демократію отъ широкихъ круговъ рабочаго класса, превращала ее изъ партіи въ секту. Кромѣ того, "революціонная" тактика "искристовъ" по отношенію къ ихъ фракціоннымъ и партійнымъ противникамъ мнѣ была ненавистна и казалась позорною. Эти взгляды раздѣлялись всѣми моими товарищами по организаціи.

Однако, фактъ былъ на-лицо: то, что намъ казалось позорнымъ и было ненавистно, принималось огромнымъ большинствомъ товарищей по партіи, какъ вполнѣ допустимое или даже необходимое для соціалъ-демократа, "истинно" революціонное; а то, что казалось мнѣ обязательнымъ и самымъ дорогимъ въ нашемъ движеніи, осмѣивалось, какъ оппортюнизмъ, какъ буржуазные предразсудки; къ намъ относились наши товарищи по партіи въ лучшемъ случаѣ снисходительно, къ нашимъ противникамъ -- восторженно. Тѣ самые товарищи, которые еще недавно были участниками нашей работы, которые признавали нашъ органъ выразителемъ ихъ взглядовъ, теперь отшатнулись отъ насъ и спѣшили демонстративно отречься отъ своихъ прежнихъ "заблужденій" или дѣлали видъ, что никогда не одобряли ихъ. И то, что намъ казалось пагубнымъ и дурнымъ, было принято партіей съ энтузіазмомъ, точно панацея отъ всѣхъ бѣдъ.

Предъ этимъ фактомъ преклонились многіе изъ моихъ ближайшихъ товарищей по работѣ и рѣшились, хотя съ оговорками, съ резервами, но примкнуть къ рядамъ побѣдителей. Насъ осталось, непримиримыхъ, маленькая горсточка.

Тогда предо мною всталъ вопросъ, не правы ли мои противники, называя мои идеи буржуазнымъ демократизмомъ? Вопросъ этотъ былъ тѣмъ болѣе естественнымъ, что мелочная черная работа отрывала меня уже много лѣтъ отъ собственныхъ занятій и теоретическаго самообразованія; только въ тюрьмѣ я могъ заниматься, но этого было недостаточно, да къ тому времени я уже нѣсколько лѣтъ не сидѣлъ въ тюрьмѣ. Можетъ быть, я и дѣйствительно ошибался, называя себя соціалъ-демократомъ и революціонеромъ?

Теченіе "искризма" было мнѣ настолько противно, что мнѣ и въ голову не приходило спрашивать себя, не долженъ ли я примкнуть къ нему? Мои собственныя инстинктивныя убѣжденія были настолько прочны во мнѣ, что я сомнѣвался только въ одномъ,-- въ правѣ называться тѣмъ именемъ, которымъ я до тѣхъ поръ очень дорожилъ.

Это было самое тяжелое время въ моей жизни; болѣе тяжелое, чѣмъ когда мнѣ пришлось отказаться отъ религіозныхъ вѣрованій. Неужели же, думалось мнѣ, соціализмъ и революціонное движеніе есть совсѣмъ не то, что я въ нихъ видѣлъ, и моя десятилѣтняя работа была лишь "ошибкой молодости?" Въ такомъ случаѣ мнѣ хотѣлось выяснить это себѣ до конца и, если это окажется такъ, открыто и рѣзко порвать со всѣмъ прошлымъ. Явилось даже какое-то болѣзненное желаніе безжалостно уничтожить въ себѣ все, чему поклонялся, разъ оно оказалось заблужденіемъ.

Съ этимъ чувствомъ приступилъ я къ пересмотру моего теоретическаго багажа. Казалось, я искалъ и желалъ найти подтвержденіе мысли, "что мои фракціонные противники правы съ точки зрѣнія научнаго соціализма, а я неправъ и, расходясь съ ними, я тѣмъ самымъ расхожусь со всѣмъ международнымъ соціалъ-демократическимъ движеніемъ и долженъ это чистосердечно признать и объявить.

Я принялся за работу, которая взяла три года. Это было потому возможно, что, въ силу указанныхъ обстоятельствъ, я все равно былъ вынужденъ отстраниться отъ непосредственной революціонной дѣятельности.

Прежде всего я изучилъ западно-европейскія соціалъ-демократическія программы и тщательно сличилъ ихъ между собой и съ программою "Искры". Я убѣдился при этомъ, что программа "Искры" отступаетъ отъ всѣхъ программъ въ цѣломъ рядѣ очень важныхъ пунктовъ, которыхъ я насчиталъ болѣе двадцати въ одной только принципіальной части программы, въ такъ называемой программѣ-максимумъ. Тогда я обратился къ комментаріямъ западно-европейскихъ программъ, къ теоретическимъ сочиненіямъ наиболѣе авторитетныхъ товарищей нашей международной партіи и убѣдился, что программа "Искры" есть выраженіе соціалистическихъ идей, уже четверть вѣка тому назадъ изжитыхъ западно-европейскимъ соціализмомъ. Сравнивая далѣе эту программу съ программою Народной Воли, я пришелъ къ заключенію, что недостатки русской соціалъ-демократической программы являются лишь историческимъ пережиткомъ прошлаго русскаго соціалистическаго движенія.

Одновременно съ этимъ я изучалъ исторію развитія соціалъ-демократіи въ Россіи. Я былъ самъ участникомъ этого движенія, и въ моемъ распоряженіи имѣлся довольно богатый -- по тому времени -- матеріалъ, прокламаціи и письма, поступавшія со всѣхъ концовъ Россіи въ Союзъ Русскихъ Соціалъ Демократовъ, членомъ администраціи котораго я состоялъ. Многихъ товарищей просилъ я разсказывать мнѣ объ ихъ дѣятельности и записывалъ тутъ же при нихъ ихъ слова. У меня составился такимъ образомъ рядъ разсказовъ; сгруппировавъ весь этотъ матеріалъ, я нашелъ, что отсталость принциповъ и тактики русской соціалъ-демократіи, ясно видимая въ ея программѣ, становится еще болѣе понятной изъ исторіи ея развитія.

При такихъ условіяхъ я рѣшилъ, что "искризмъ" есть стадія въ развитіи нашего отсталаго движенія, и что бороться противъ него можно и должно, не отступая отъ основъ научнаго соціализма. Поэтому весною 1903 года я прочиталъ рефераты въ Женевѣ, Лозаннѣ, Бернѣ, Цюрихѣ, Фрейбургѣ, Карлсруэ, Гейдельбергѣ и Мюнхенѣ, излагая исторію нашего движенія и критикуя программу "Искры", бывшую тогда проектомъ программы партіи. Авторы и сторонники программы нигдѣ не выступали противъ меня -- они бойкотировали мои рефераты. Такъ какъ на нихъ всегда присутствовало много молодежи, то я считалъ, что представители господствующаго въ нашей партіи теченія обязаны были явиться и раскритиковать мои мнѣнія, если они считали ихъ ошибочными. Но на этотъ разъ ихъ отношеніе къ критикѣ лишь утвердило во мнѣ отрицательный взглядъ на дѣятелей этой школы соціалъ-демократіи.

Осенью того же года состоялся второй съѣздъ нашей партіи, организованный группою "Искры". Въ нашей литературѣ твердо установленъ фактъ, никѣмъ даже неоспариваемый, что съѣздъ этотъ былъ грубымъ искаженіемъ партійнаго представительства въ интересахъ господствовавшей фракціи. Я былъ тамъ, какъ делегатъ Союза Русскихъ Соціалъ-Демократовъ, и пытался внести поправки въ программу, но мнѣ не дали возможности защищать ихъ, какъ это видно изъ протоколовъ съѣзда.

Въ виду этого я приступилъ къ обработкѣ собраннаго мною матеріала для защиты въ печати того теченія соціалъ-демократіи, къ которому я принадлежалъ и которое считалъ наиболѣе правильнымъ. Въ результатѣ этой работы явилась сначала моя книжка о программѣ, вышедшая лѣтомъ 1904 г. подъ заглавіемъ "Къ вопросу о работахъ второго съѣзда Россійской Соціалъ-Демократической Рабочей Партіи", а затѣмъ, въ февралѣ 1905 г., "Матеріалы для характеристики развитія Россійской Соціалъ-демократической Рабочей Партіи" {Переиздана въ Россіи въ томъ же году въ издательствѣ О. Н. Поповой подъ именемъ. Очеркъ развитія с.-д. въ Россіи", но конфискована полиціей.}. Обѣ книжки изданы подъ заголовкомъ партіи и приняты въ партійный складъ, однакоже, совершенно не были распространяемы.

Въ тотъ самый день, какъ вышла азъ печати моя вторая книжка, я выѣхалъ изъ Женевы, направляясь въ Россію, желая испытать на практикѣ, какимъ образомъ мои взгляды могли бы быть проведены въ жизнь. Я посѣтилъ двѣнадцать аванпостовъ революціоннаго движенія: Петербургъ, Москву, Кіевъ, Харьковъ, Екатеринославъ, деревню Области Войска Донского, деревни двухъ уѣздовъ Воронежской губерніи, Лодзь, Варшаву, Гродно, Ригу. Впечатлѣнія этой поѣздки и работы въ Петербургѣ съ сентября по февраль 1906 года въ профессіональныхъ союзахъ и Совѣтѣ Рабочихъ Депутатовъ заставили меня существенно измѣнить мои выводы, сдѣлавши дальнѣйшее логическое ихъ развитіе.

Въ настоящей статьѣ я постараюсь подвести итоги этимъ впечатлѣніямъ и этимъ выводамъ; думается, что они не являются лишь моими субъективными и диктуются всѣмъ ходомъ развитія нашего движенія.

II.

Переѣхавъ съ чужимъ паспортомъ границу, я направился въ Кіевъ къ моему бывшему товарищу по организаціи инженеру Б. Когда мы работали съ нимъ вмѣстѣ, мы всегда были солидарны; но съ тѣхъ поръ прошло много лѣтъ, мы жили въ совершенно различной обстановкѣ, и я не зналъ, какъ теперь онъ отнесется къ моимъ взглядамъ.

Когда я пріѣхалъ, онъ былъ занятъ дѣлами союза инженеровъ. Его очень затрудняла позиція, которую заняли его товарищи по профессіи и по партіи: онъ ее находилъ ошибочной, но не могъ идти противъ нея въ силу партійной дисциплины. Мы подѣлились нашими соображеніями о тактикѣ нашей партіи, и оказалось, что мы исходимъ изъ одной точки зрѣнія при рѣшеніи совершенно различныхъ вопросовъ тактики: онъ -- въ вопросѣ объ отношеніи соціалъ-демократіи къ интеллигентскимъ профессіональнымъ союзамъ, я -- объ отношеніи къ стихійному массовому рабочему движенію. То обстоятельство, что мы, противники группы "Искра", будучи совершенно обособленными, все же остались солидарными, утвердило во мнѣ увѣренность, что мы являлись выразителями особаго теченія русской соціалъ-демократіи. То же случилось и при встрѣчахъ съ другими моими товарищами въ другихъ городахъ.

Затрудненія тов. Б. заключались въ слѣдующемъ. Возникшіе за нѣсколько мѣсяцевъ передъ тѣмъ, послѣ "періода банкетовъ", интеллигентскіе союзы быстро разрослись и охватили собою до 40 тысячъ человѣкъ. Будучи организаціями лишь одной профессіи, они по существу своему были, однако, политическими клубами, пріобрѣтшими сразу огромное значеніе.

"Создалось положеніе,-- писала впослѣдствіи "Искра" {"Искра", No 103, 21-го іюня 1905 г. "Организація буржуазной демократіи".},-- которое еще два-три года тому назадъ многимъ показалось бы немыслимымъ: "половинчатая" демократія не только организуетъ безъ нашего благосклоннаго содѣйствія свой интеллигентный авангардъ, но собирается еще оспаривать у насъ нашу исконную политическую вотчину -- народныя массы и, въ частности, пролетаріатъ. На нашихъ глазахъ происходитъ небывалый по своей интенсивности процессъ сплоченія либерализма и демократіи, быстро обгоняющихъ насъ въ дѣлѣ организаціи". Неизбѣжно возникалъ вопросъ, какъ должна отнестись къ этому явленію соціалъ-демократія, тѣмъ болѣе, что значительная часть ея сторонниковъ и даже дѣятелей по своему происхожденію и общественному положенію принадлежала къ этой организующейся демократіи.

Группа "Искра" выступала въ борьбу противъ такъ называемаго экономизма съ лозунгомъ, что соціалъ-демократія должна являться арангардомъ "всей и всяческой оппозиціи", что она должна "посылать отряды въ всѣ слои'' общества". Мы -- "рабочедѣлъцы" -- возражали, что роль эту не можетъ взять на себя соціалъ-демократія, но что авангардомъ она будетъ являться лишь въ томъ смыслѣ, что въ освободительной борьбѣ она сама будетъ всюду впереди. Поэтому можно было ожидать, что господствующее въ партіи теченіе -- обѣ фракціи "искризма" -- отнесутся активно сочувственно къ этому явленію. Но этого не случилось.

"Меньшевики" рѣшили не вступать въ эти союзы. "Очередная задача профессіональныхъ союзовъ,-- писала "Искра" въ той же статьѣ,-- политическая организація и мобилизація народныхъ массъ подъ знаменемъ буржуазной демократіи. Мы не должны принимать участіе въ этомъ дѣлѣ, мы не должны вступать въ "Союзы". Вступленіе въ политическую организацію -- это полное раствореніе въ ней. Правда, это -- раствореніе не цѣлыхъ соціалъ-демократическихъ организацій, а отдѣльныхъ соціалъ-демократовъ; но тѣмъ хуже, ибо такой индивидуальный отборъ могъ бы только внести полное разложеніе въ среду нашихъ организацій, развращая политически отдѣльныхъ членовъ ихъ".

"Большевики" не примирились на этомъ пассивномъ отношеніи и организаціи буржуазной демократіи. Они соглашались вступить въ "Союзы", но требовали, чтобы эти послѣдніе отказались отъ всякой политической роли. Выразителемъ этого взгляда явился тов. Рожковъ, написавшій въ отвѣтъ г. Милюкову статью въ No 60 "Сына Отечества". "Необходимо,-- говоритъ онъ,-- чтобы эти профессіональные союзы были не политическими въ широкомъ смыслѣ, а дѣйствительно профессіональными, т. е. преслѣдующими интересы юридической, нравственной и матеріальной взаимопомощи лицъ, принадлежащихъ къ составу данной профессіи, равно какъ и интересы того профессіональнаго дѣла, которому члены даннаго союза служатъ". Такимъ образомъ соціалъ-демократіи рекомендовалось пропагандировать политическій индифферентизмъ интеллигентскихъ союзовъ]

Эти взгляды не остались лишь теоретическими разсужденіями. Такъ, напримѣръ, когда Петербургскій Союзъ Учителей заявилъ въ своемъ уставѣ, что его цѣлью является "борьба за политическое освобожденіе Россіи и за широкія соціально-экономическія реформы", то учителя-соціалъ-демократы сочли эту цѣль непріемлемой и вышли изъ союза.

Какъ инженеръ, какъ интеллигентъ, такъ гражданинъ, мой товарищъ такъ же хорошо, какъ и всѣ, сознавалъ всю огромную важность этихъ союзовъ. Какъ человѣкъ съ виднымъ общественнымъ положеніемъ, онъ мотъ оказать имъ существенное содѣйствіе, но... именно то, что онъ былъ соціалъ-демократомъ, мѣшало ему быть прогрессивнымъ дѣятелемъ, мало того, заставляло его быть реакціоннымъ, настаивать, чтобы союзы отказались отъ своихъ политическихъ задачъ!

Мои товарищъ не поступилъ такъ и продолжалъ свою работу въ союзѣ. "Его, навѣрное, за это выключили бы изъ партіи,-- подумалъ я,-- если бы партія не была теперь внутренне-безсильною поддерживать дисциплину въ средѣ своихъ членовъ изъ-за царящей въ ней фракціонной борьбы"... И новый, такой же тяжелый, вопросъ выдвигался: какъ можетъ быть, что безсиліе соціалъ-демократической партіи имѣло для прогрессивнаго движенія положительное значеніе? Развѣ соціалъ-демократія не есть партія прогресса прежде всего? Значитъ, ея сила не всегда есть сила прогрессивнаго движенія, и ея слабость не всегда -- слабость революціонныхъ элементовъ народа?

Это -- абсурдъ! Но наша партія стояла передъ этимъ абсурдомъ, и это ясно доказывало, что она стоитъ на ложномъ пути.

Конечно, не одинъ только мои товарищъ вынужденъ былъ отступить отъ лозунговъ нашей партіи въ этомъ вопросѣ; но всѣ поступившіе такъ должны были раздвоиться: казалось, что они дѣйствовали въ качествѣ гражданъ и бездѣйствовали въ качествѣ соціалъ-демократовъ, были въ отпуску у ихъ партіи!

Между тѣмъ, соціалъ-демократы, какъ крайніе демократы-республиканцы, могли имѣть, и на самомъ дѣлѣ имѣли очень важное значеніе въ этихъ союзахъ; отстоявъ лозунги, настолько общіе, чтобы они не могли стѣснять республиканцевъ, наши товарищи составили лѣвое крыло союзовъ въ политическомъ отношеніи и, кромѣ того, поддерживали и защищали значеніе профессіональныхъ союзовъ, какъ таковыхъ.

Для кадетовъ эти союзы были лишь суррогатомъ партіи. "Форма союзовъ наиболѣе подходитъ для временной группировки пробуждающихся политически элементовъ", говоритъ г. Милюковъ 5-го мая въ "Сынѣ Отечества" и еще раньше, 21-го апрѣля, въ той же газетѣ заявлялъ: "Союзы мы сами признали за временныя и случайныя соединенія, вызванныя къ существованію лишь ненормальными условіями современной политической жизни. Расколоться эти союзы рано или поздно все равно должны". Имѣя въ виду "такого рода союзы, которые были бы болѣе ила мелѣе близки къ понятію партія", г. Милюковъ и его единомышленники стремились централизировать эти ячейки будущей партіи и при этомъ, дѣйствуя отъ центра, развивали центробѣжную силу, которая должна была отбросить въ концѣ концовъ отъ союзовъ ихъ лѣвые элементы и "выдѣлить и сгруппировать въ болѣе широкія партіи элементы однородные".

Приступая къ строительству партіи "сверху", черезъ посредство союзовъ, руководители будущей кадетской партіи естественно приняли архитектурный планъ, въ значительной степени соотвѣтствовавшій планамъ строительства "Искрою" нашей соціалъ-демократической партіи. Г. Милюковъ говорилъ, что "союзы образовались немногочисленными группами очень опредѣленныхъ людей" и "при спокойной и систематической работѣ могутъ дать матеріалы для созданія кадровъ, могутъ покрыть всю страну сѣтью организованныхъ группъ". И такъ какъ въ центрѣ всего этого движенія стояли элементы однородные съ г. Милюковымъ, то всѣ выгоды отъ этой тактики доставались на пользу партіи, впослѣдствіи назвавшейся конституціонно-демократической.

Мой товарищъ и его единомышленники противоставляли этому плану другой планъ, строительство "снизу", на строго демократическихъ началахъ. При такихъ условіяхъ союзы, Доставаясь "политическими по цѣли и профессіональными по формѣ организаціи", какъ того хотѣлъ и г. Милюковъ, могли бы, развиваться "не въ сторону программнаго и тактическаго уплотненія, потому что союзъ не является суррогатомъ партіи, а въ сторону освобожденія отъ всякой программы, признаніе которой являлось бы условіемъ вступленія въ союзъ, потому что союзъ есть суррогатъ свободнаго общества," (Ландау. "Сынъ Отечества", No 61).

Въ этихъ тактическихъ принципахъ мы вполнѣ сошлись съ товарищемъ Б., и мнѣ было странно, что я, "рабочедѣлецъ", оказался болѣе сочувствующимъ и болѣе готовымъ поддержать радикальные союзы, чѣмъ тѣ, кто стремился быть вожаками."всей и всяческой оппозиціи". Невольно напрашивалась мысль, что, можетъ быть, и я, и мои фракціонные противники оказались непослѣдовательными, въ конкретной обстановкѣ отступили отъ нашихъ абстрактныхъ принциповъ и помѣнялись мѣстами. Я старался найти мою логическую ошибку и не находилъ ее; кромѣ того, я видѣлъ, что правильнымъ или неправильнымъ логическимъ путемъ, но я обошелъ тотъ, очевидно, абсурдный выводъ, къ которому пришли обѣ фракціи "искризма"

Вопросъ объ отношеніи къ интеллигентскимъ союзамъ былъ первымъ, который поставила предъ много жизнь по пріѣздѣ моемъ въ Россію. Послѣдніе мѣсяцы и даже годы мысль моя работала надъ совершенно другими вопросами, а потому эта задача встала совершенно неожиданно, и хотя я разрѣшилъ ее для себя въ согласіи съ товарищемъ В., однако же, это рѣшеніе не было ничѣмъ связано съ общимъ моимъ міровоззрѣніемъ, кромѣ развѣ того общаго положенія, что соціалъ-демократъ вездѣ и при всѣхъ обстоятельствахъ долженъ быть и оставаться самымъ передовымъ и активнымъ борцомъ за прогрессъ, и если онъ при какихъ-нибудь условіяхъ отступаетъ отъ этой борьбы, то этимъ обнаруживается, что онъ отступилъ также и отъ своего міровоззрѣнія. Связать это рѣшеніе теоретически съ остальными моими взглядами такъ, чтобы оно и логически непосредственно вытекало изъ общихъ принциповъ, мнѣ удалось лишь позже, порвавши ту единственную нитку, которая еще меня связывала съ моими фракціонными противниками.

III.

Въ серединѣ апрѣля я пріѣхалъ въ Москву со спеціальною цѣлью познакомиться лично съ "Союзомъ Московскихъ Типографскихъ Рабочихъ". Мнѣ представлялось, что дѣло нашей партіи можетъ быть поставлено на путь правильнаго развитія, если въ партіи примкнутъ новые элементы, чисто рабочія организаціи. Ихъ присоединеніе къ партіи и ихъ вліяніе на ея дѣятельность могли бы быть обезпечены, какъ мнѣ казалось, широко-демократическими принципами организаціи. Уже на второмъ съѣздѣ партіи я защищалъ эти принципы по порученію моей организаціи и требовалъ "республиканской организаціи для нашей республиканской партіи". Въ "Матеріалахъ для характеристики развитія Россійской Соціалъ-демократической Рабочей Партіи" я изложилъ въ заключеніе планъ организаціи, который, какъ мнѣ думается, намѣчался всѣмъ ходомъ развитія нашей партіи и выполненіе котораго было очередною задачею.

"Союзъ Московскихъ Типографскихъ Рабочихъ" представлялъ для меня въ этомъ отношеніи крайній интересъ. Онъ являлся чисто-пролетарскою организаціей и признавалъ основныя положенія международной соціалъ-демократіи; мнѣ хотѣлось поэтому именно на немъ испытать правильность и примѣнимость моихъ взглядовъ, попытаться убѣдить Союзъ объявить себя партійной организаціей и добиваться реорганизаціи партіи.

Я имѣлъ три бесѣды съ товарищами изъ "Центра" Союза, но встрѣтилъ упорное сопротивленіе. Товарищи настаивали на томъ, что, не вступая въ партію, принципы которой они, однако, вполнѣ раздѣляютъ, они лучше смогутъ содѣйствовать дѣлу пролетаріата. Мнѣ показалось это вопіющимъ противорѣчіемъ, и я старался убѣдить ихъ въ обратномъ. Они обѣщали снова обсудить этотъ вопросъ со своей организаціей и просили меня для этой цѣли письменно изложить то, что я имъ говорилъ. Я это сдѣлалъ недѣли черезъ двѣ въ письмѣ къ Союзу. Такъ какъ въ немъ отмѣчена отправная точка всѣхъ моихъ тогдашнихъ разсужденій, то я приведу его здѣсь въ томъ видѣ, какъ по памяти записалъ его, когда мой черновикъ попалъ въ руки полиціи и погибъ.

"Товарищи! Я выѣхалъ изъ Петербурга, направляясь на югъ Россіи, какъ разъ въ тотъ день, когда были получены первыя вѣсти о положеніи русскаго флота при Цусимѣ. Я ѣхалъ нѣсколько дней; въ вагонъ входили и выходили десятки людей; около меня и противъ меня сидѣли сначала какая-то старая дама и студентъ, затѣмъ смѣняли другъ друга купецъ, офицеръ, курсистка, священникъ, помѣщикъ, опять студентъ, опять дамы, молодыя и старыя; всѣ они только и говорили, что о бѣдствіяхъ войны, бранили тѣхъ, кто затѣялъ ее, тѣхъ, кто неумѣло руководилъ ею, кто вводилъ въ заблужденіе русскій народъ относительно состоянія нашихъ вооруженій.

"Только я одинъ молчалъ и непріязненно смотрѣлъ на говорившихъ. Можетъ быть, они считали меня отчаяннымъ реакціонеромъ, неспособнымъ понять негодность стараго строя и возмущеннымъ ихъ прогрессивными взглядами. Я дѣйствительно возмущался въ душѣ ихъ рѣчами. Мнѣ хотѣлось крикнуть имъ: это вы виноваты въ томъ, что случилось! вашей инертностью, вашимъ постыднымъ равнодушіемъ къ судьбамъ вашего народа держалось и крѣпло самодержавіе, разорявшее нашу родину!

"Я, впрочемъ, не сказалъ имъ этого и молчалъ. Это потому, что я сознавалъ, что и на мнѣ лежитъ отвѣтственность за совершавшееся въ Россіи. Правда, я не служилъ старому режиму, и вмѣстѣ съ моими товарищами уже много лѣтъ боролся противъ него. Но мы оказались такими же неумѣлыми русскими революціонерами, какъ были неумѣлы русскіе солдаты, матросы, офицеры, полководцы, строители крѣпостей и дорогъ. Мы не только не умѣли разбудить нашъ народъ къ борьбѣ за свободу и народоправство,-- это мы могли объяснять хоть отчасти трудностью дѣла, непропорціональною нашимъ силамъ,-- но мы не умѣли даже сохранить въ собственной своей средѣ единство дѣйствій и единство нашей организаціи; это безсиліе наше было также одною изъ причинъ, приведшихъ къ бѣдствіямъ войны.

"У меня въ карманѣ лежали ваши изданія, товарищи, "Вѣстникъ Союза Московскихъ Типографскихъ рабочихъ" и письмо ваше въ редакцію "Искры"; я вспомнилъ наши съ вами бесѣды, мое обѣщаніе вамъ изложитъ письменно соображенія относительно вашего невступленія въ партію и сталъ обдумывать снова этотъ вопросъ.

"Въ номерѣ пятомъ вашей газеты вы объявляете себя солидарными съ программою партіи, но признаете присоединеніе свое и организаціи преждевременнымъ, вы подтверждаете это въ номерѣ седьмомъ газеты, упоминаете объ этомъ и въ письмѣ въ "Искру". Въ этомъ рѣшеніи вашемъ я не согласенъ съ вами и первое, на чемъ я настаивалъ въ нашихъ бесѣдахъ, было: вашъ Союзъ долженъ признать себя частью партіи.

"Въ защиту этой мысли я прежде всего приводилъ то соображеніе, что мы являемся членами соціалъ-демократической партіи, независимо отъ формальнаго присоединенія нашего къ ея организаціи. Вы раздѣляете соціалъ демократическіе принципы, вы ведете среди московскихъ типографщиковъ ту самую работу, которую ведетъ Московскій Комитетъ и Московская Группа меньшевиковъ среди рабочихъ другихъ профессій, а потому вы являетесь такими же членами нашей партіи, какъ и всѣ активные соціалъ-демократы. Но только вы уклоняетесь отъ одной очень трудной, но важной обязанности: разобраться въ сложномъ организаціонномъ вопросѣ и содѣйствовать его разрѣшенію въ интересахъ всей партіи. Вы называете "высшими дрязгами" разногласія, терзающія теперь нашу партію. Но вѣдь эти "дрязги" созданы дѣйствительно существующими разногласіями, и вашъ Союзъ, какъ организація чисто-пролетарская, можетъ и долженъ оказать содѣйствіе разрѣшенію этихъ разногласій именно въ пролетарскомъ духѣ. Для этого недостаточно высказывать добрыя пожеланія товарищамъ, какъ вы это дѣлаете въ вашемъ письмѣ "Искрѣ",-- для этого необходимо активное участіе въ общей работѣ, какъ бы она ни была тяжела.

"Вы возражали мнѣ на это, что, примкнувъ къ партіи и обязуясь подчиняться ея уставу и Центральному Комитету, Союзъ рискуетъ поставить себя въ невозможность существовать. Вы ссылались на то, что партія закрыла существовавшіе долго и пользовавшіеся популярностью соціалъ-демократическіе органы -- Рабочее Дѣло, Южный Рабочій -- и что, быть можетъ, она закроетъ также Вѣстникъ вашего Союза; что партія разрушила своимъ вмѣшательствомъ цѣлый рядъ самостоятельныхъ рабочихъ организацій, перетащивъ въ организацію "профессіональныхъ революціонеровъ" небольшое число участниковъ старыхъ рабочихъ союзовъ я оттолкнувъ отъ себя остальныхъ; что, наконецъ, руководящіе центры партіи, какъ органы совершенно изолированные отъ рабочихъ массъ, не могутъ быть популярны среди рабочихъ, составляющихъ вашъ Союзъ.

"Соглашаюсь съ вами, что организація нашей партіи является въ высшей степени неудачной и совершенно не приспособленной къ задачамъ рабочей партіи. Но, добиваясь формальнаго организаціоннаго объясненія съ партіей, къ которой фактически вы уже принадлежите, вы, конечно, должны добиваться такихъ условій, которыя бы не ослабили, а, наоборотъ, усилили вашу организацію.

"Для этого, на мой взглядъ, было бы достаточно, если бы, съ одной стороны, вы требовали отъ партіи, чтобы она допустила вашего делегата въ составъ ея мѣстнаго Московскаго Комитета и, съ другой стороны, отстаивали автономныя права вашего Союза внутри партіи. Черезъ посредство вашего делегата вы будете вліять на общее направленіе дѣятельности партіи и отстаивать ваши взгляды, при автономности же вашей организаціи Мѣстный Комитетъ и даже Центральный Комитетъ партіи не будетъ вмѣшиваться во внутреннюю работу вашей организаціи; наоборотъ, они будутъ приходить вамъ на помощь въ вашихъ задачахъ. Это -- второе, что я вамъ доказывалъ въ нашихъ бесѣдахъ.

"Но -- возражали вы мнѣ -- Мѣстный и Центральный Комитеты партіи будутъ принимать рѣшенія, относящіяся къ дѣятельности нашей партіи, во всей данной мѣстности или во всей нашей странѣ. Въ этихъ общихъ рѣшеніяхъ, имѣющихъ огромное практическое значеніе, кромѣ нашего делегата, будутъ принимать участіе такъ же, и даже, главнымъ образомъ, и даже почти исключительно -- не делегаты такихъ же рабочихъ Союзовъ, какъ Союзъ Московскихъ Типографскихъ Рабочихъ, а "профессіональные революціонеры", которые уже доказали свою неспособность руководить борьбою рабочаго класса.

"Товарищи, пока это будетъ такъ, до тѣхъ поръ Московскій Комитетъ и Центральный Комитетъ не согласятся допустить вашего делегата въ центральный органъ дѣятельности соціалъ-демократіи вашей мѣстности, не согласятся дать вамъ автономныя нрава внутри нашей партіи. Поэтому третье мое вамъ предложеніе состояло въ томъ, чтобы вашъ союзъ добивался для себя этихъ правъ, не какъ привилегіи, а какъ проведенія въ жизнь этого демократическаго принципа; это же можетъ сдѣлать вашъ Союзъ, лишь признавъ себя частью единой соціалъ-демократической рабочей партіи. Если бы вы поступили такъ, то тотчасъ же вашему примѣру послѣдовалъ бы цѣлый рядъ другихъ рабочихъ организацій и намъ удалось бы построить нашу партію такъ, чтобы она дѣйствительно была партіей рабочаго класса.

"Въ этомъ заключается насущная задача не только рабочаго движенія, но и всего освободительнаго движенія въ Россіи, авангардомъ котораго является пролетаріатъ. Если мы, соціалъ-демократы, не сумѣемъ исполнить эту нашу задачу, то долго еще не удастся нашей странѣ освободиться отъ ига самодержавія, а горе и позоръ Цусимы, ложащійся на весь народъ Россіи, будутъ прежде всего ложиться на насъ, взявшихъ на себя великія задачи, но безсильныхъ ихъ осуществить".

Въ этомъ письмѣ къ Союзу я упустилъ одинъ доводъ членовъ "Центра" Союза: "если бы мы рѣшили присоединиться къ партіи, говорили они, масса типографскихъ рабочихъ не приняла бы этого нашего рѣшенія". Если бы мое предложенію было бы тогда принято, то Союзъ Московскихъ Типографскихъ Рабочихъ превратился бы въ Союзъ Типографовъ-Соціалъ-Демократовъ; организація лицъ по признаку ихъ принадлежности къ опредѣленному соціальному подклассу преврамилась бывъ организацію людей опредѣленныхъ политическихъ воззрѣній; изъ ячейки организаціи класса Союзъ сталъ бы группою сектантовъ. Я не замѣчалъ этой моей ошибки и, борясь съ господствующимъ въ нашей партіи теченіемъ -- обѣими фракціями "некризма"--въ сущности стоялъ на одной съ ними почвѣ. И дѣйствительно, организаціонные планы такъ называемыхъ экономистовъ выдержали не только всѣ насмѣшки противниковъ, но и суровую критику жизни; "некризму, пришлось отказаться отъ своего плана организаціи и цѣликомъ принять планъ своихъ противниковъ; сначала это сдѣлали "меньшевики" на своей апрѣльской конференціи 1905 г., а затѣмъ и большевики. Въ настоящее время въ нашей партіи безусловно принятъ демократическій принципъ организаціи, бывшій основнымъ требованіемъ "Рабочаго Дѣла"; но этого оказалось далеко недостаточнымъ для того, чтобы наша партія изъ заговорщицкой стала дѣйствительно-классовой. Мы ошибались, надѣясь, что измѣненіе формы организаціи обезпечитъ измѣненіе содержанія старой тактики отъ бланкизма къ организованной массовой классовой борьбѣ. Оказывается, что для достиженія этой цѣли нужны болѣе глубокія перемѣны въ самомъ существѣ веденія нашего дѣла.

Эта ошибка выяснилась для меня постепенно въ теченіе моего полугодового путешествія и я постараюсь здѣсь изложить этотъ процессъ работы мысли и его итоги.

Въ Москвѣ я сдѣлалъ первую попытку убѣдить стоящую внѣ партіи рабочую организацію примкнуть къ партіи на демократическихъ началахъ и потерпѣлъ неудачу. Я видѣлся такъ же съ меньшевистскою группою. Группа предложила мнѣ написать прокламацію по поводу событій на театрѣ войны; я отказывался тѣмъ, что моя манера писать не можетъ быть принята "искровской" организаціей. Товарищи не согласились съ этимъ и упрекали въ нежеланіи помочь имъ. Поэтому я остался спеціально для этой цѣли еще на два дня въ Москвѣ и составилъ прокламацію, но она, какъ я это зналъ, не была принята группою. Мнѣ было грустно снова убѣдиться, что я не могу быть полезнымъ партійнымъ организаціямъ.

Въ Москвѣ я провелъ такъ же первое мая и былъ въ Сокольникахъ. Событія этого дня произвели на меня самое тяжелое впечатлѣніе. Но этого я коснусь сообщая о видѣнномъ мною въ Петербургѣ, тѣмъ болѣе, что характеръ и значеніе маевки 1905 г. въ Россіи подробно изученъ и описанъ мною въ статьѣ "Первое Мая въ Россіи, въ "Быломъ" за октябрь -- декабрь прошлаго года.

IV.

Въ Петербургъ я пріѣхалъ 5-го мая, когда тамошніе товарищи были подъ сильнымъ впечатлѣніемъ полной неудачи майской демонстраціи и горячо обсуждали ея причины. Однако, тѣ вопросы, которые теперь ставились на очередь, тѣ рѣшенія, которыя теперь напрашивались сами собою, отнюдь не являлись случайными, какъ не являлось случайностью разрушеніе "майскихъ" надеждъ. Наоборотъ, хотя новые планы и были выдвинуты событіями перваго мая, все же они самымъ тѣснымъ образомъ связаны со всѣмъ ходомъ развитія движенія въ Петербургѣ и, въ частности, съ фактами зимы 1904--1905 года и составляютъ лишь дальнѣйшее законосообразное движеніе партійной жизни въ Петербургѣ. Я постараюсь вкратцѣ напомнить здѣсь ходъ этого движенія.

Въ моихъ "Очеркахъ" я изложилъ событія до весны 1901 года, до начала стадіи "некризма" въ Петербургѣ и вмѣстѣ съ тѣмъ во всей Россіи, потому что къ этому времени соціалистическое рабочее движеніе въ различныхъ городахъ приняло единообразный характеръ и стало всероссійскимъ. Послѣ того, какъ на второмъ съѣздѣ партіи появились первые симптомы наступленія новой стадіи, массовое петербургское движеніе по инерціи еще въ теченіе года продолжало развиваться въ прежнемъ направленіи и во главѣ его стоялъ "большевистскій" комитетъ, хотя уже и создались въ Петербургѣ элементы для новаго теченія. Здѣсь было бы неумѣста описывать эту уже изжитую стадію движенія, и я ограничусь тѣмъ, что отмѣчу ея конецъ.

Условною границею между этой стадіей и тою, которую переживаетъ движеніе въ настоящее время, можетъ быть 28-ое ноября 1904 г.: назначенная Комитетомъ на этотъ день манифестація не удалась и окончательно подорвала вліяніе "твердаго" Комитета, обнаруживъ полную оторванность его отъ рабочаго класса. Но если у оффиціальнаго Комитета дорвались всѣ связи, то революціонная работа все же очень напряженно велась цѣлой серіей маленькихъ группъ въ два-три человѣка. Комитетъ посылалъ къ нимъ своихъ "оффиціальныхъ организаторовъ", но ихъ никто не хотѣлъ признавать. Къ началу декабря между многими изъ этихъ группъ установились сношенія, и было устроено общее собраніе тайно отъ Комитета. Это собраніе основало объединенную группу подъ именемъ "собранія организаторовъ районовъ", Комитету пришлось помириться съ этимъ уже совершившимся фактомъ, но онъ не признавалъ за группой никакихъ формальныхъ правъ, по этому между Комитетомъ и группою скоро возникъ конфликтъ.

Пріѣхалъ членъ Центральнаго Комитета, тов. М-въ, и старался помирить спорящихъ; Группа настаивала на томъ, чтобы ей было предоставлено право выпускать прокламаціи, Комитетъ на это не соглашался; тогда Группа потребовала отъ Центральнаго Комитета, чтобы онъ призналъ за нею право на самостоятельное существованіе, иначе угрожала начать свою дѣятельность на свой собственный страхъ и рискъ. Центральный Комитетъ колебался. Группѣ помогъ самъ Комитетъ: онъ заявилъ, что намѣренъ давать работу только "настоящимъ" соціалъ-демократамъ, иначе говоря, только "твердымъ". При такихъ условіяхъ члены Группы должны были выбирать одно изъ двухъ: или отказаться отъ революціонной работы, или отдѣлиться отъ Комитета и создать новую организацію; они избрали, конечно, послѣднее, и Центральный Комитетъ санкціонировалъ ихъ существованіе подъ именемъ "Петербургской Группы при Центральномъ Комитетѣ". Изъ тестя районовъ Петербурга (за Невской заставой, за Нарвской заставой, на Петербургской Сторонѣ, на Выборгской Сторонѣ, на Васильевскомъ Островѣ и Городской) четыре цѣликомъ перешли на сторону Группы, въ пятомъ силы раздѣлились пополамъ между Комитетомъ и Группою.

Такимъ образомъ, во главѣ движенія стала "меньшевистская" группа и ея побѣда обозначала этапъ въ цѣломъ движеніи. Группѣ представлялся случай радикально измѣнить тактику и организацію, несостоятельность которыхъ уже достаточно обнаружилась; но она на это не рѣшалась и ограничилась палліативами.

Тов. С. И. предложилъ внести выборное начало въ организаціонную систему, но это предложеніе было отклонено: противъ него высказались не только члены грунны, но и рабочіе кружки. Впрочемъ, въ Группу вошли товарищи изъ всѣхъ районовъ. На каждомъ заводѣ, гдѣ только имѣлись связи, былъ устроенъ "Заводской Комитетъ", на которомъ лежала вся работа; его составъ опредѣлялся "сверху". Представители "Заводскихъ Комитетовъ" (не выбранные, а отобранные Группою) составляли "Районное Собраніе". Построивши такимъ образомъ "сверху" всю организацію, Группа, однако, положила въ основу своей дѣятельности принципъ полнѣйшей освѣдомленности всѣхъ организованныхъ товарищей во всѣхъ дѣдахъ партіи, т. е. всѣ партійныя дѣла и всѣ дѣла Группы передавались на обсужденіе въ "Районныя Собранія" и "Заводскіе Комитеты". Это былъ -- хотя и очень робкій -- поворотъ въ сторону демократизма, который до тѣхъ поръ, со временъ такъ называемаго экономизма, подвергался рѣзкимъ насмѣшкамъ, но который впослѣдствіи получилъ санкцію на "меньшивистской" конференціи въ Женевѣ въ апрѣлѣ слѣдующаго года.

Представители "Заводскихъ Комитетовъ" въ Районныхъ собраніяхъ въ моментъ построенія новой организаціи фактически были выразителями взглядовъ своихъ комитетовъ, ими самими составленныхъ; поэтому въ организаціи установилось равновѣсіе, доставившее ей вліяніе, котораго не было у "большевистскаго" комитета. Но это было неустойчивое равновѣсіе: новая система должна была рано или поздно привести къ новому конфликту между Центральною Группою и заводскими комитетами.

Кромѣ того, скоро обнаружилось, что и "меньшевистская" группа не смогла отвѣтить на запросы массы. Неудовлетворенные соціалъ демократіей, петербургскіе рабочіе искали себѣ помощи внѣ ея и встрѣтились съ Гапоновской организаціей. Къ концу декабря 1904 г. Ганонъ стоялъ во главѣ петербургскаго рабочаго движенія; Сознавая это, Группа начала прилагать усилія, чтобы пріобрѣсти вліяніе на Гапоновскихъ собраніяхъ. Долго ея усилія были безуспѣшными, и самъ Гапонъ рѣшительно выступалъ противъ с.-д. на публичныхъ собраніяхъ.

2-го января вспыхнула стачка на Путиловскомъ заводѣ, казалось, самомъ отсталомъ къ Петербургѣ. 3-го января за Нарвской заставой произошло огромное собраніе въ 2.000 чел. рабочихъ. Гапонъ произнесъ первую рѣчь, выставляя очень умѣренныя экономическія требованія. Тогда выступилъ c.-д., тов. X.; онъ говорилъ о 8-ми-часовомъ днѣ, объ уничтоженіи штрафовъ и сверхурочныхъ работъ, о повышевіи платы чернорабочимъ до одного рубля въ день; рѣчь его была встрѣчена очень сочувственно: "наконецъ-то, и о насъ вспомнили!" крикнулъ кто-то изъ толпы, очевидно, чернорабочій. Далѣе говорилъ второй е,-д. о правахъ личной и общественной свободы, которыхъ надо добиваться рабочимъ; его слушала сочувственно. Но когда третій товарищъ заговорилъ о низверженія самодержавія, его стали перебивать крики: "довольно!", "долой!", "жидъ!".

Часто и послѣ въ отвѣтъ на рѣчи нашихъ товарищей слышались возгласы: "въ пропасть ты насъ тащишь!", "повѣсить тебя надо!" С.-д. ораторовъ стали окружать кольцомъ товарищи-рабочіе, чтобы защитить ихъ отъ нападенія со стороны слушателей, и они продолжали говорить; успѣхъ ихъ рѣчей замѣтно росъ. Во многихъ районахъ вліяніе с.-д. настолько возросло, что Гапону приходилось заранѣе совѣтоваться съ нашими товарищами и дѣлать имъ уступки, чтобы заручиться ихъ поддержкою.

Организованные рабочіе противились желанію Группы поддержатъ гапоновское движеніе, но "Группѣ удалось убѣдить ихъ, что было бы вредно для дѣза, если бы рабочіе-с.-д. оказались въ сторонѣ отъ массоваго движенія; и дѣйствительно, какъ только движеніе вывело рабочихъ на улицу, преобладающее вліяніе на толпу пріобрѣла именно с.-д.

Послѣ 9-го января Группа при Центральномъ Комитетѣ организовала цѣлый рядъ массовокъ по поводу пріема государемъ "делегаціи" отъ рабочихъ; затѣмъ началась кампанія противъ комиссіи Шидловскаго; она была проведена очень успѣшно, и вліяніе с.-д. на широкіе слои рабочихъ невѣроятно возросло. Казалось, что масса готова идти но указаніямъ c.-д.; казалось, что масса возбуждена и готова къ возстанію. Это настроеніе охватило нашихъ товарищей и увлекло ихъ; была сдѣлана ошибка въ разсчетѣ силъ; было бы необходимо прекратить вовремя побѣдоносную стачку и беречь силы, иначе стачка грозила тянуться безконечно, безрезультатно, и она дѣйствительно довела рабочихъ до изнеможенія. На Путиловскомъ заводѣ, съ его 13.000 рабочихъ, въ теченіе двухъ мѣсяцевъ бастовали 6 недѣль! Неудивительно, что въ концѣ концовъ сказалось утомленіе, поэтому кампанія по поводу комиссіи Коковцова и Булыгина прошла уже гораздо болѣе вяло.

Наряду съ этимъ шли приготовленія къ празднованію перваго мая: пропаганда идеи возстанія и, отчасти, приготовленія къ возможному возстанію. Къ этому времени и "большевистскій" Комитетъ ожилъ и усилено велъ свою работу. Мнѣнія раздѣлились по вопросу, выставить ли исключительно очередныя политическія требованія или же формулировать ихъ лишь, какъ частность программы международной рабочей партіи. Группа стала на эту послѣднюю точку зрѣнія и дала слѣдующій лозунгъ: мы зовемъ петербургскихъ рабочихъ на митинги, которые въ случаѣ удачи превратятся въ рабочую демонстрацію и, можетъ быть, въ возстаніе. Такимъ образомъ, и принципіально, во взглядѣ на характеръ и значеніе демонстраціи перваго мая, и практически "меньшевики" въ сущности, стояли на иной же позиціи, что и, большевики", хотя они и подходили къ этому вопросу съ другой стороны -- я это показалъ въ статьѣ "Первое Мая въ Россіи". Инстинктивно они избрали новую тактику, но принципіально не смогли ее себѣ обосновать и потому сбивались на старый путь.

Уже во время подготовительныхъ къ маевкѣ работъ становилось очевиднымъ, что существующая организація партіи совершенно недостаточна, чтобы вызвать массовое рабочее движеніе; но товарищи преувеличивали подъемъ настроенія массы и надѣялись на успѣхъ. Было назначено 7 митинговъ, роздано оружіе, распространено 8 прокламацій въ количествѣ около 100.000 экземпляровъ, въ легальныхъ газетахъ помѣщенъ рядъ статей о могущемъ быть избіеніи манифестантовъ: интеллигенція призывалась оказать содѣйствіе пострадавшимъ, организовать медицинскую помощь, предавать гласности акты насилія...

Первое мая приноситъ страшное разочарованіе! На улицу вышли только организованные рабочіе, да и то не всѣ. Организованныхъ было въ это время въ Петербургѣ около трехъ тысячъ; тѣ, которые вышли на демонстрацію, раздѣленные на 7 митинговъ, не произвели никакого впечатлѣнія и создали демонстрацію безсилія!

Эта неудача показала, что въ настоящей своей формѣ организація не только не способна вызвать массовое рабочее выступленіе, но не даетъ даже возможности ознакомиться съ истиннымъ настроеніемъ массы. Уже во время предмайской агитаціи, на собраніяхъ лучшихъ рабочихъ отдѣльныхъ заводовъ проявлялось сильное недовольство c.-д., стало ясно, что всѣ споры Группы съ Комитетомъ -- "меньшинства" съ "большинствомъ" -- были и оставались совершенно безплодными: на практикѣ Группа очень мало внесла новаго въ тактическомъ и организаціонномъ отношенія. Принципъ, который Группа считала основнымъ въ своей организаціонной дѣятельности -- передавать на обсужденіе всѣхъ организованныхъ рабочихъ предположенія руководящей группы -- оставался пустою фразою и будетъ оставаться ею до тѣхъ поръ, пока онъ не будетъ обусловленъ формальными правами периферійныхъ организацій вліять на рѣшенія центральной группы. Обнаружилось, что значительная часть партійныхъ работниковъ живетъ внѣ партійныхъ организацій и недовольна ими.

Точно также и тактическіе принципы остались не проведенными въ жизнь: массовая агитація, которую Группа желала сдѣлать исходнымъ пунктомъ своей дѣятельности, осталась не осуществленной и агитація Группы не вышла изъ подполья.

Повторяю: усиленные толки шли объ этомъ уже и до перваго мая. Первое мая только демонстрировало вѣрность этихъ соображеній. Послѣ этого началась рѣзкая нервная самокритика, явилось настойчивое желаніе немедленно провести въ жизнь тѣ измѣненія, которыя уже раньше намѣчались; они были формулированы въ резолюціи, предложенной тов. С. И., принятой городскимъ райономъ и затѣмъ очень сочувственно встрѣченной въ другихъ районахъ. Привожу здѣсь ея текстъ:

"Неудача празднованія перваго мая въ нынѣшнемъ году показала разобщенность между партійной организацій и рабочей массой. Этотъ печальный фактъ заставилъ собраніе агитаторовъ Городского района болѣе подробно остановиться на методахъ нашей работы. Обсудивъ этотъ вопросъ, собраніе пришло къ слѣдующимъ выводамъ.

"1. До сего времени борьба пролетаріата за свои непосредственныя нужды велась при слабомъ участіи c.-д., отрывавшейся благодаря этому отъ жизни широкихъ массъ.

"2. Въ виду того, что въ настоящее время одна подпольная работа не обезпечиваетъ массѣ достаточнаго участія ея въ партійной жизни и отчасти ведетъ къ противопоставленію массы, какъ таковой -- партіи, какъ нелегальной организаціи, необходимо послѣдней взять въ свои руки веденіе рабочими профессіональной борьбы на легальной почвѣ, строго связывая эту борьбу съ соціалъ-демократическими задачами.

"3. Для этой цѣли партіи необходимо не только принимать самое дѣятельное непосредственное участіе въ существующихъ уже профессіональныхъ рабочихъ союзахъ, кассахъ и тому под., но и брать на себя иниціативу въ дѣлѣ созданія такихъ организацій, дающихъ возможность объединять болѣе широкія массы на почвѣ ихъ классовыхъ интересовъ.

"4. Въ связи съ этимъ собраніе считаетъ нужнымъ подчеркнуть настоятельную необходимость сдѣлать новые дальнѣйшіе шаги на пути демократизаціи нашей партіи, обезпечивающей большую самостоятельность ея членовъ".

Эта резолюція была принята 3-го мая, причемъ изъ одиннадцати членовъ собранія за нее вотировали девять и двое воздержались отъ голосованія. Уже было сказано, что другіе районы поддержали ее. Она была тотчасъ же напечатана въ "Искрѣ", въ номерѣ отъ 15-го мая (No 100). "Петербургскіе товарищи переварили свою неудачу,-- говорилось въ длинной передовой статьѣ, посвященной этому вопросу,-- они изслѣдовали ея причины и извлекли изъ нея въ высшей степени важный для всей партіи урокъ".

Въ чемъ же заключалось значеніе этого урока-резолюціи? Вѣрно ли были поняты причины неудачи и вѣрно ли намѣченъ путь къ ихъ устраненію?

Значеніе резолюціи товарища С. И. заключалось въ томъ, что она, разбирая причины майской неудачи, дѣлала выводы, характеризующіе точку зрѣнія, на которую становилось все "меньшевистское" теченіе нашей партіи; иначе говоря, въ томъ, что она характеризуетъ новую стадію въ развитіи соціалъ-демократіи въ Россіи.

Это не было первымъ проявленіемъ новаго теченія, возникшаго въ партіи осенью 1903 г., во время второго съѣзда, и, въ частности, въ Петербургѣ осенью 1904 г., ко времени ноябрьской демонстраціи. Въ описываемое время эта точка зрѣнія уже ясно сознавалась и лишь была выражена въ резолюціи товарища С. И. Это подтверждаетъ и цитированная уже передовая статья "Искры" отъ 15-го мая.

"Въ ноябрѣ 1904 г.,-- сказано тамъ,-- Комитетъ "впередовцевъ" назначилъ демонстрацію, а "искровцы" -- будущая Группа -- воспротивились противъ нея и -- оказались правы: рабочія массы не пришли на демонстрацію... а въ январѣ 1905 года сотни тысячъ петербургскихъ пролетаріевъ показали, что ихъ можно "поднять" на демонстрацію".

"Предмайскую агитацію 1905 года,-- продолжаетъ статья,-- въ Петербургѣ партія вела съ невиданнымъ до тѣхъ поръ размахомъ; эта агитація, опираясь на предыдущую работу соціалъ-демократіи, наполнила собою всю общественную жизнь столицы за время, предшествующее пролетарскому празднику". На этотъ разъ къ демонстраціи призывали искровцы, но "на сборные пункты явились почти только организованные рабочіе. Сотви тысячъ политически возбужденныхъ рабочихъ, десятки тысячъ вчера еще рукоплескавшихъ нашимъ ораторамъ на предмайскихъ митингахъ и -- всего полторы-двѣ тысячи явившихся на призывъ организація демонстрировать свои чувства!"

Эти два событія, въ связи съ фактомъ гигантскаго выступленія петербургскаго пролетаріата 9-го января, привели "Искру" къ совершенно правильному, на мой взглядъ, заключенію.

"Фактъ на-лицо: и до 9-го января, и послѣ него соціалъ-демократія въ Петербургѣ терпитъ неудачу, когда самостоятельно призываетъ пролетаріатъ къ активнымъ дѣйствіямъ. Она терпитъ неудачу, когда пытается это сдѣлать, опираясь на одинъ голый фактъ охватившаго массы политическаго возбужденія; и она снова терпитъ неудачу, когда, приступая къ организаціи новаго массоваго выступленія, опирается уже на энергичную агитаціонную работу нѣсколькихъ мѣсяцевъ, ознаменовавшуюся такими успѣхами, какъ провалъ комиссіи Шидловскаго".

Такъ какъ это случилось не въ одномъ только Петербургѣ, но и "въ Москвѣ, Харьковѣ, Екатеринославѣ, Ростовѣ, Кіевѣ -- почти вездѣ, гдѣ были устроены майскія манифестаціи", то "Искра" обобщила петербургскія неудачи и признала, что "мы плохо умѣемъ привлекать массы къ дѣйствіямъ: массы слушаютъ насъ очень сочувственно, онѣ учатся очень охотно, но онѣ не идутъ за нами по нашему призыву".

Итакъ, фактъ былъ констатированъ. Его признала также и конференція меньшевистскихъ комитетовъ и организацій, собравшаяся совсѣмъ незадолго до 1-го мая и заявившая: "Растущее политическое вліяніе соціалъ-демократіи не находитъ своего отчетливаго выраженія въ соотвѣтствующемъ развитіи партіи" {См. Особое прилож. къ No 100 "Искры." "Первая общерусская конференція партійныхъ работниковъ". Женева. 1905.}.

Что же было дѣлать, чтобы измѣнить это печальное положеніе вещей? "Широкая организація -- въ этомъ спасенье!", писалъ одинъ изъ петербургскихъ товарищей въ "Искру" и редакція находила, что, выдвигая этотъ лозунгъ, "Петербургская группа пришла къ выводамъ, подтверждающимъ ту точку зрѣнія, на которую стала первая общерусская (меньшевистская) конференція. Въ резолюціяхъ конференціи о возстаніи, о профессіональныхъ союзахъ, о неоформленныхъ организаціяхъ, и другихъ рѣзко сказалась эта точка зрѣнія общая всей меньшевистской части партіи".

Слѣдовательно, не только въ діагнозѣ, но и въ прогнозѣ резолюція тов. С. И. характерна для современной стадіи развитія нашего движенія. Разсмотримъ же ближе, какія мѣры считались раціональными меньшевистскимъ теченіемъ вообще и резолюціей тов. С. И. въ частности.

Въ резолюціяхъ конференціи мы находимъ слѣдующія строки:

"Руководящіе органы партіи, мѣстные и центральные, при настоящемъ положеніи дѣлъ съ большимъ трудомъ и въ очень несовершенной степени могутъ поддерживать необходимую постоянную политическую связь съ передовыми слоями рабочихъ. Это обстоятельство само по себѣ является тормазомъ дальнѣйшаго развитія c.-д., какъ признанной пролетаріатомъ выразительницы его классовыхъ интересовъ. Съ одной стороны, с.-д. не можетъ всегда въ своихъ боевыхъ дѣйствіяхъ увѣренно разсчитывать на то, что пролетарскія массы за нею пойдутъ, съ другой стороны, она лишается возможности провѣрять свою политику отношеніемъ къ ней передовой части пролетаріата".

"Въ нынѣшній моментъ общаго революціоннаго подъема въ массахъ пролетаріата сильнѣе, чѣмъ во всѣхъ другихъ классахъ, проявляется характерное для этого момента стремленіе къ организаціи на почвѣ защиты своихъ политическихъ и профессіональныхъ интересовъ. Необходимо, чтобы ед. овладѣла этимъ могучимъ движеніемъ, чтобы она включила въ себя и политически воспитывала въ своихъ рядахъ всѣ выдѣляемые пролетаріатомъ сознательные элементы".

Точно также смотрѣла на дѣло и Петербургская меньшевистская организація. Въ письмѣ, приводимомъ въ передовицѣ "Искры", петербургскій товарищъ говоритъ: "Серьезной постановкой руководства профессіональной борьбой, необходимость объединенія для которой уже сознана рабочими массами, создадимъ прочную основу для роста вліянія нашей партіи; на собраніяхъ обществъ, обсуждающихъ всѣ вопросы, интересующіе рабочаго, будемъ отбирать элементы,.выдвигающіеся и годящіеся въ нашу боевую партійную политическую организацію, которая пусть представляетъ собою не хаотическое сборище полусознательныхъ, просто революціонно-настроенныхъ рабочихъ, а сплоченіе рабочихъ соціалъ-демократовъ, организовавшихся для подобной агитаціи, руководящихъ профессіональными союзами и заводскими кассами и опирающихся на нихъ".

Цитируя это письмо, "Искра" отъ себя добавляетъ: "Можно съ увѣренностью сказать, что только работа въ направленіи, намѣченномъ въ этомъ письмѣ, позволитъ соціалъ-демократіи справиться съ той стихіей, которая до сихъ поръ порабощала ее себѣ".

Какъ видно изъ всѣхъ этихъ цитатъ, резолюція тов. С. И. дѣйствительно выражала въ формѣ инструкціи очередную задачу "меньшевиковъ": создать широко-демократическую организацію и приноровить свою тактику къ запросамъ стихійнаго массоваго рабочаго движенія.

Оно и не удивительно: эти принципы были основными лозунгами "Рабочаго Дѣла"; тов. С. И. былъ однимъ изъ основателей и однимъ изъ самыхъ упорныхъ сторонниковъ "Рабочаго Дѣла", а слѣдовательно и этихъ принциповъ, онъ ихъ и выразилъ въ своей резолюціи; новая стадія соціалъ-демократическаго движенія, какъ всякій синтезисъ, явилась отрицаніемъ отрицанія "рабочедѣльчества" и въ этомъ смыслѣ есть возвратъ къ нему, обогащенный всѣмъ сложнымъ опытомъ организованной политической борьбы періода "искризма".

Резолюція тов. С. И. Формулировала очередную задачу "меньшевиковъ". Но выражала ли она есть тѣ взгляды, которые характерны для "меньшевистскаго" теченія, и которые такъ ярко выражены въ вышеприведенныхъ цитатахъ изъ резолюцій конференціи и изъ "Искры"? Конечно, нѣтъ. Она не является типично "меньшевистской", напротивъ, она таитъ въ себѣ тенденціи, рѣзко расходящіяся съ тенденціями "Искры".

Прочитавши мою послѣднюю книжку, тов. С. И. вполнѣ согласился съ тѣмъ освѣщеніемъ, которое я придалъ борьбѣ теченій въ нашей партіи, но замѣтилъ, что не можетъ присоединиться къ моимъ надеждамъ на демократизацію организаціи партіи. Сначала это меня очень удивило, но юнъ пояснилъ, что такая демократизація теперь уже запоздала: "Партія слишкомъ долго вывяливала, какъ воблу, своихъ членовъ и теперь въ нашихъ кружкахъ собраны далеко не лучшіе элементы рабочаго класса {Этотъ пессимистическій взглядъ тов. С. И. на составъ нашей партіи отнюдь не принадлежитъ ему одному. "Искра" помѣстила въ цитируемой статьѣ безъ всякихъ оговорокъ такой же отзывъ ея петербургскаго корреспондента; "хорошіе рабочіе гапоновцы-соціалъ-демократы говорятъ; зачѣмъ я къ вамъ пойду? я и такъ все это знаю"; въ итогѣ -- у насъ самый молодой, самый невліятельный элементъ среди рабочихъ. "У васъ все молодяшникъ,-- говорилъ рабочій-гапоновецъ,-- вы его раскаляете, а онъ васъ; масса же на рабочую партію, которая ея должна быть, смотритъ, какъ на чужую".}; для того, чтобы передать "демосу" партіи самоуправленіе, надо бы было, чтобы къ ней примкнули тѣ, кто отъ нея ушелъ. Конечно, если бы къ нашей партіи могъ примкнуть каждый желающій служитъ дѣлу освобожденія своего класса рабочій, та широкій демократизмъ организаціи былъ бы необходимъ... Если бы внѣ нашей партіи сорганизовалась партія, охватывающая широкіе круги рабочаго класса, для меня не было бы вопроса, въ какихъ рядахъ быть!"

Странное дѣло! Тогда я не отнесся съ должнымъ вниманіемъ къ этимъ словамъ. Я очень цѣнилъ мнѣнія тов. С. И., кромѣ того, онъ уже болѣе полугода работалъ тогда нелегально въ Петербургѣ, соприкасаясь съ самыми широкими слоями рабочаго класса; но такъ какъ у меня не было никакого представленія о томъ, какимъ образомъ могла бы быть осуществлена его мысль, то я только запомнилъ, но не вдумался въ его слова; впослѣдствіи же мнѣ часто приходилось ихъ вспоминать.

Мои соображенія были направлены исключительно на то, какимъ образомъ обезпечить присоединеніе къ существующей теперь организаціи нашей партіи всѣ сознательные элементы рабочаго класса; самые крайніе представители "меньшевизма" {Напр., тов. Ю. Ларинъ; см. его брошюру "Широкая Рабочая партія и рабочій Съѣздъ". Позиція И. Б. Аксельрода въ этомъ вопросѣ остается неясною.} и теперь цѣликомъ стоятъ на этой точкѣ зрѣнія. Мнѣ кажется, теперь, послѣ моей поѣздки, что никакія реформы организаціи не помогутъ дѣлу нашей партіи. Если бы 4 года тому назадъ интеллигентская организація соціалъ-демократовъ не задушила первые, тогда еще молодые побѣги пролетарской партіи, первыя, еще не развитыя формы пролетарскихъ организацій, онѣ были бы теперь сильными, крѣпкими и соотвѣтствовали бы гигантскому развитію стихійнаго пролетарскаго движенія; если бы тогда былъ принятъ демократическій принципъ организаціи, ей былъ бы обезпеченъ путь непрерывнаго развитія въ полномъ соотвѣтствіи съ ходомъ развитія самаго движенія. Но этого не случилось. Пролетарское движеніе не умѣстилось въ узкихъ рамкахъ интеллигентской соціалъ-демократіи и прокладываетъ себѣ русло въ сторонѣ отъ нея. Теперь уже недостаточны реформы внутри партіи,-- необходимо измѣнить самое нутро ея.

Эти мысли не были выражены въ резолюціи тов. С. И., но онѣ потенціально заключались въ ней, тогда какъ революціи конференціи и передовица "Искры" противорѣчили имъ. Въ самомъ дѣлѣ, резолюція т. С. И. Желала "обезпечить участіе массы въ партійной жизни", а "Искра" смотрѣла на эту массу, какъ на "хаотическое сборище полусознательныхъ, просто революціонно настроенныхъ рабочихъ". Естественно поэтому, что "Искра" стремилась "отбивать" "элементы, выдвигающіеся на собраніяхъ обществъ, обсуждающихъ всѣ вопросы, интересующіе рабочаго", отбирать ихъ "въ боевую политическую партійную организацію, руководящую профессіональными союзами и опирающуюся на нихъ", а резолюція тов. С. И. видитъ зло "въ противопоставленіи массы, какъ таковой, партіи, какъ нелегальной организаціи". У "Искры" рабочая масса для партіи, а у тов. С. И.-- партія для рабочей массы!

Это противорѣчіе должно явиться исходнымъ пунктомъ для возникновенія новаго теченія въ нашей партіи, когда стадія неоискризма будетъ изжита. До сихъ поръ въ "меньшевистскомъ" лагерѣ еще не сознано это.

VI.

Далѣе я направился въ Ригу и на западную границу съ цѣлью получить контрабанднымъ путемъ изъ-за границы мои книжки. Я торопился на югъ Россіи и въ мои цѣли не входило изучать еврейское и латышское движеніе; но хлопоты о транспортѣ задержали меня здѣсь на цѣлый мѣсяцъ и я побывалъ, кромѣ Риги, въ Гроднѣ, Лодзи и Варшавѣ. Я могъ бы поэтому поучиться на опытѣ латышскихъ и еврейскихъ товарищей, но одно обстоятельство лишило меня критеріума для изученія ихъ дѣлъ.

Я писалъ въ моей книжкѣ, что Бундъ подобенъ сердцу въ единомъ соціальномъ организмѣ еврейскаго пролетаріата. Побывавши въ районѣ дѣятельности Бунда, я вынесъ впечатлѣніе, что такое сравненіе совершенно правильно; я не ошибался въ оцѣнкѣ вліянія Бунда на всю общественную жизнь Западнаго Края. Въ чемъ же заключается тайна силы Бунда? Такъ какъ для меня былъ тогда центральнымъ вопросъ организаціонный, то я объяснялъ это демократизмомъ организаціи Бунда.

Однако, какъ оказалось, это было ошибочно. Я убѣдился, что за послѣдніе годы избирательныя права периферійныхъ организацій Бунда окончательно исчезли, и вся организація строится "сверху".,

Это обстоятельство настолько меня удивило, что я не могъ оріентироваться въ томъ механизмѣ, который приводилъ въ движеніе все вокругъ меня. Я бесѣдовалъ съ членами комитетовъ Бунда и самъ прочиталъ три реферата объ очередныхъ задачахъ и о ходѣ развитія нашего движенія. Товарищи изъ Бунда не указали мнѣ, въ чемъ ошибка моихъ сужденій, а ошибка, очевидно, была: то, что вытекало логически изъ моихъ сужденій, не соотвѣтствовало реальной дѣйствительности.

Я уѣхалъ изъ Западнаго Края, не разрѣшивъ себѣ моего недоумѣнія; только теперь оно мнѣ разъяснилось.

Уѣзжая, я замѣтилъ, что вопреки обыкновенію почти ничего не записалъ ни о Ригѣ, ни о Лодзи, ни о Варшавѣ; только о гродненскихъ событіяхъ были сдѣланы небольшія наброски. Мнѣ кинулись въ глаза нѣкоторые факты, и я записалъ ихъ, не думая, каково ихъ значеніе. Но теперь мнѣ кажется, что это дѣйствительно характерные факты, и характерно, что ихъ вспомнили мои разсказчики, и именно ихъ я записалъ, хотя вокругъ меня ежедневно совершались несравненно болѣе эффектныя событія: буквально каждый день приходили вѣсти о террористическихъ убійствахъ и однажды въ Варшавѣ убили околоточнаго у воротъ сосѣдняго дома съ тѣмъ, гдѣ я жилъ; въ Лодзи я былъ за два дня до революціонной вспышки, можно сказать возстанія, 5-го іюня; въ Гроднѣ я провелъ время всеобщей забастовки, организованной съ цѣлью протеста противъ варварскаго усмиренія Лодзи. А между тѣмъ только нижеслѣдующее сохранилось въ моихъ запискахъ изъ всѣхъ этихъ воспоминаній.

Гродно представляетъ собою типичный непромышленный городъ. Тѣмъ не менѣе въ числѣ 57 тысячъ жителей онъ насчитываетъ около 5 тысячъ рабочихъ; вотъ главнѣйшія ихъ группы и распредѣленіе по фабрикамъ и мастерскимъ: фабрика Шерешевскаго -- 1.800; переплетная Харина -- 200; переплетная Лангборша -- 80; чугунно-литейная мастерская Фаингольда -- 75; слесарная мастерская Шерешевскаго -- 40; мельница Ландау -- 50; лѣсопильня -- 60; портныхъ -- 250; столяровъ -- 150; портнихъ и бѣлошвеекъ -- 250; пекарей -- 120; приказчиковъ -- 350; прислуги -- 350; типографскихъ рабочихъ -- 300; строительныхъ рабочихъ -- 150; кожевниковъ -- 50; сапожниковъ -- 110. Всего -- 4.475; сверхъ того, имѣются въ небольшомъ числѣ слесаря, извозчики, мясники, шапочники и др.

Уже въ серединѣ 90-хъ годовъ въ Гродно существовала соціалъ-демократическая группа, которая вела пропаганду среди рабочихъ. Когда, осенью 1897 г., создался Всеобщій Еврейскій Рабочій Союзъ, въ Гродненской соціалъ-демократической группѣ возникъ вопросъ о присоединеніи къ Союзу. Послѣ долгихъ обсужденій программы и тактики Бунда часть членовъ соціалъ-демократической группы объявила себя Комитетомъ Бунда, другая же часть находила Бундъ "экономической" организаціей и потому отдѣлилась отъ Комитета и основала "Еврейскій Рабочій Союзъ". О взглядахъ этого союза трудно судить, потому что онъ не оставилъ никакихъ программныхъ заявленій; сначала онъ призналъ свою солидарность съ Петербургскою Группою "Рабочаго Знамени", съ которой соединилась тогда и Бѣлостокская группа оппозиціи Бунда, носившая имя "Группы Рабочихъ-Революціонеровъ", а затѣмъ примкнулъ къ "Польской Соціалистической Партіи" (P. P. S.).

Комитетъ Бунда занялся распространеніемъ бундовскихъ изданій и изданіемъ собственныхъ прокламацій преимущественно экономическаго характера. Майское празднество впервые организовано въ Гродно въ 99 г., когда собралось человѣкъ 60, было поднято красное знамя и произнесены рѣчи, между прочими и о низверженіи самодержавія. Въ 1900 г. на майскомъ собраніи было уже около 200 человѣкъ.

Среди рабочихъ Комитетъ организовалъ около десятка фаховыхъ кассъ, состоявшихъ изъ 10--20 человѣкъ каждая. Фаховыя сходки пополнялись кооптаціей, но объявляли себя дѣйствующими именемъ всего фаха, а потому всѣ, даже и неорганизованные рабочіе, обсуждали ихъ дѣйствія и иногда подъ давленіемъ ихъ критики дѣйствій кассы приходилось измѣнять ея составъ. Каждая фаховая сходка избирала своего представителя въ "Центральную Кассу", которая имѣла значеніе теперешней, агитаторской сходки. Въ нее же входили, какъ полноправные члены ея, и члены Комитета Бунда. Послѣ четвертаго съѣзда Бунда эти организаціонныя начала были постепенно вытѣснены и теперь во главѣ всего движенія стоитъ невыборная Агитаторская сходка и невыборный Комитетъ.

Въ тактическомъ отношеніи переходъ отъ кружковой пропаганды къ агитаціи совершился въ Гродно въ 98 г., когда началось массовое стачечное движеніе. Первую стачку въ Гродно устроили въ 98 г. столяры. Сюда пріѣхалъ одинъ сознательный столяръ изъ Бѣлостока и велъ очень усиленно пропаганду въ своемъ фахѣ: вспыхнувшая стачка нашла сознательныхъ руководителей и прошла удачно. Требовали сокращенія рабочаго дня до 12 ч. (въ томъ числѣ двухчасового перерыва), увеличенія заработной платы и вѣжливаго обращенія. Въ стачкѣ участвовало 200 человѣкъ, успѣхъ былъ полный. Были ли арестованные и сколько длилась стачка -- мнѣ неизвѣстно. Объ этомъ успѣхѣ заговорили рабочіе всѣхъ фаховъ и стачки стали возникать одна за другою, причемъ требованіе 12-ти часового рабочаго дня было общимъ лозунгомъ.

Этотъ стачечный періодъ закончился съ 1900 годомъ. Послѣ этого стачки были сравнительно рѣдко. Слѣдуетъ, впрочемъ, отмѣтить стачки на табачной фабрикѣ Шерешевскаго, описанные въ свое время въ "Послѣднихъ Извѣстіяхъ".

Новое стачечное движеніе проявилось послѣ 9-го января 1905 г. Повсюду было выставлено требованіе 11-ти часового рабочаго дня (въ томъ числѣ 2 часа на отдыхъ), кромѣ приказчиковъ и булочниковъ, которые требовали 12-ти часового дня. Бастовали заготовщики-кожевники ("валкеры"), сапожники, типографщики, портные, папиросники, паковщика, ломовые и легковые извозчики, фонарщики, пожарные; булочники закончили эту кампанію: ихъ стачка началась 8-го іюня и кончилась 17-го того же мѣсяца.

Такимъ образомъ за эти два стачечныхъ періода продолжительность рабочаго дня сократилась съ 12--13-ти часовъ эффективной работы до 9--10-ти часовъ, т. е. на 25%. Высота заработной платы колеблется въ гораздо большей степени по ремесламъ, чѣмъ продолжительность рабочаго дна; особенно низка она у женщины: подростки-портнихи получаютъ по 50 коп. въ недѣлю; средній заработокъ портнихи и бѣлошвейки можно принять за 6--8 руб. въ мѣсяцъ; на папиросной фабрикѣ Шерешевскаго плата сдѣльная: вырабатываютъ въ ручномъ папиросномъ отдѣленіи отъ 90 к. въ недѣлю до 3 р. 50 к., тамъ работаютъ 320 папиросницъ; въ машинно-папиросномъ отдѣленіи вырабатываютъ отъ 1 до 4 руб. въ недѣлю; до введенія машинъ заработокъ былъ выше; мужчины получаютъ отъ 4 до 8 руб. въ недѣлю. Типографы, переплетчики и слесаря зарабатываютъ 30--40 руб. въ мѣсяцъ, кожевники столько же. Стачечное движеніе 1905 г. повсюду подняло плату на 25%, въ отдѣльныхъ случаяхъ завоеванія колебались отъ 10 до 60%; точно также отозвалось на заработной платѣ и прошлое стачечное движеніе 1898--1900 гг., впрочемъ, движеніе 1905 г. принесло, пожалуй, даже большіе результаты. Слѣдовательно, съ 98 г. заработная плата въ среднемъ уполуторилась; у кожевниковъ она удвоилась!

Итакъ, заработокъ и продолжительность работы за эти семь лѣтъ очень значительно измѣнились въ пользу рабочаго, экономическая борьба принесла существенные результаты: движеніе, связанное съ событіемъ 9-го января, подняло на 25% уровень благосостоянія гродненскихъ рабочихъ!

И точно такъ же, какъ въ Гродно повсюду у Бунда базою борьбы въ организаціонномъ и политическомъ отношеніи были экономическіе интересы пролетаріата. Революціонная энергія еврейскихъ соціалъ-демократовъ выливалась въ формы борьбы, доступныя широкимъ кругамъ рабочаго класса. По какимъ-то причинамъ организованные и сознательные соціалъ-демократы жили и дѣйствовали въ униссонъ со стихійнымъ рабочимъ движеніемъ и поэтому масса признавала ихъ своими вожаками.

Не можетъ подлежать сомнѣнію, что еврейская с.-д. интеллигенція стоитъ гораздо ближе по своему соціальному происхожденію и положенію къ рабочей массѣ, чѣмъ въ русскомъ движеніи. Кромѣ того, у Бунда нерѣдко цѣлые комитеты были составлены исключительно изъ рабочихъ. Бундъ не выдвинулъ своихъ теоретиковъ; всѣ его споры съ Польской Соціалистической Партіей, съ соціалистами-революціонерами, съ Россійской Соціалъ-Демократической Рабочей Партіей носили чисто практическій характеръ. Глубоко интересенъ фактъ, что эта старѣйшая и сильнѣйшая въ Россіи соціалъ-демократическая организація до сихъ поръ ни разу не попыталась формулировать свою программу или хотя бы въ отдѣльныхъ теоретическихъ резолюціяхъ обосновать свою практическую дѣятельность.

Это отнюдь не можетъ бытъ объяснено національными чертами еврейскаго характера, давшаго человѣчеству столько глубокихъ мыслителей. Еврейскіе соціалисты въ Россіи (не говоря уже о Западной Европѣ) выдвинули изъ своей среды не мало теоретиковъ научнаго соціализма и въ частности нашей тактики; но эти товарищи не были въ организаціи Бунда, ила, если даже получали въ его рядахъ политическое воспитаніе, удалялись въ другія организаціи.

Само собою разумѣется, что это составляетъ крупный недостатокъ Бунда, который я уже неоднократно отмѣчалъ въ другихъ моихъ статьяхъ и книжкахъ; но цѣною этого опрощенія с.-д. стада всего на одинъ шагъ впереди еврейской рабочей массы и была признана массою. Равновѣсіе с.-д. было неустойчивымъ, безъ теоретическихъ основъ, но она эмпирически находила всегда своевременно, благодаря своимъ связямъ съ массою, какъ надо перемѣстить свой центръ тяжести, чтобы снова быть впереди. Бундъ представляетъ въ международномъ движеніи рѣдкій примѣръ организаціи рабочихъ массъ, построенной "сверху". Такую гармоничную, цѣльную, всестороннюю организацію рабочаго класса воздала лишь одна Бельгійская Рабочая Партія, но она вся вплоть до Центральнаго Комитета построена на строго-демократическихъ началахъ, снизу вверхъ.

Указывая на экономическіе интересы пролетаріата, какъ на основу дѣятельности Бунда, я вовсе этимъ не говорю, что сфера вліянія Бунда была ограничена экономической борьбой рабочихъ; въ моихъ очеркахъ по исторіи соціалъ-демократіи въ Россіи и въ изслѣдованіи о первомъ мая я достаточно уже отмѣтилъ, что Бундъ былъ и остается выразителемъ лучшихъ тенденцій пролетарскаго движенія; въ борьбѣ поднялась, сдѣлалась выше самая личность еврейскаго рабочаго; мало того, организованный еврейскій рабочій классъ или -- что то же -- Всеобщій Еврейскій Рабочій Союзъ безусловно были авангардомъ въ дѣлѣ національнаго возрожденія и обновленія еврейскаго народа...

Но я спрашивалъ себя: что если бы наше русское движеніе стало бы, какъ двѣ капли воды, похоже на дѣятельность Бунда, чувствовалъ ли бы я себя удовлетвореннымъ? И каждый разъ, не колеблясь ни минуты, я отвѣчалъ себѣ: нѣтъ!

Какъ агитаторъ, какъ пропагандистъ, какъ дающій, я бы имѣлъ полный просторъ моей дѣятельности; но какъ личность, какъ участникъ движенія, какъ ищущій, я былъ бы въ гораздо худшей обстановкѣ, чѣмъ теперь. Тогда у насъ внѣ дѣйствующихъ соціалистовъ возникъ бы особый кругъ соціалистовъ ищущихъ и снова исканіе отдѣлилось бы отъ дѣйствія, теорія, философія, этика и эстетика опятъ должны были бы уйти и ушли бы изъ жизни, потому что жизнь игнорировала бы ихъ, чуралась бы, какъ докучливаго ментора.

Мы дѣлали бы свое дѣло въ народной жизни, организуя разрушительную силу пролетаріата, но творческихъ силъ не было бы въ насъ и они искали бы себѣ пріюта внѣ нашей партіи.

Но это -- отчасти въ значительной степени -- уже и случилось теперь, отсюда -- историческое оправданіе существованія прогрессивныхъ партій, иныхъ, чѣмъ ваша партія. Если бы наша партія побѣдила всѣ другія при данныхъ условіяхъ и стала бы у власти, она не смогла бы исполнить своей миссіи и потому она, при данныхъ условіяхъ, не побѣдитъ или, побѣдивъ, приведетъ страну къ катастрофѣ и вернетъ ее снова въ эпоху политической и общественной реакціи. Отсюда -- объективная необходимость борьбы противъ насъ со стороны этихъ по существу своему прогрессивныхъ силъ и возможность или даже неизбѣжность нашего временнаго пораженія.

VII.

Русская соціалъ-демократія, какъ извѣстно, самая ортодоксальная въ мірѣ. Тов. Плехановъ заявилъ на Амстердамскомъ конгрессѣ, что среди русскихъ марксистовъ совсѣмъ нѣтъ принципіальныхъ разногласій. Тов. Адлеръ возразилъ было, что если бы германская соціалъ-демократическая партія выбрасывала изъ своихъ рядовъ всѣхъ несогласномыслящихъ, то и въ ней не было бы разногласій. Это замѣчаніе показалось, повидимому, обиднымъ тов. Плеханову, и онъ спросилъ, знаетъ ли Адлеръ хотя одного человѣка, который бы былъ исключенъ изъ Рос. Соц.-Дем. Раб. Партіи. Адлеръ не могъ назвать ни одного такого человѣка и такимъ образомъ оказалось, что среди соціалъ-демократовъ Россіи царитъ трогательное единеніе.

Между тѣмъ дѣло обстояло далеко не такъ. "Выбрасываніе за бортъ", "вышибанье" были "обыкновенной исторіей" въ нашей партіи. Наши ортодоксальные товарищи поставили себѣ за правило: "прежде чѣмъ объединяться, надо размежеваться"; размежеванье не кончилось еще и до сихъ поръ. Когда же настудитъ объединенье и какимъ образомъ его достигнуть?

На второмъ съѣздѣ Партіи были "выброшены" "рабочедѣльцы", "южнорабочинцы". "бундовцы" и "бундофилы"; на "третьемъ" съѣздѣ "выбросили" и "искровцевъ"... Принято думать, что все это дѣлали "заграничники", но это ошибочно; "заграничники" были только яркими и сознательными выразителями того, что совершалось повсюду въ Россіи. Мало-по-малу этихъ "выброшенныхъ" людей, именъ которыхъ не зналъ Адлеръ, набралось очень много и, можетъ быть, это были не худшіе среди русскихъ соціалъ-демократовъ, но такъ какъ побѣдителями были "ортодоксы", то несогласно съ ними мыслящимъ пришлось молчаливо выслушать немало самыхъ рѣзкихъ осужденій. Думается, что слово теперь должно принадлежать "отверженнымъ".

Процессъ выдѣленія въ средѣ соціалъ-демократовъ особаго анти-ортодоксальнаго теченія происходилъ на всемъ пространствѣ Россіи и можетъ быть прослѣженъ въ каждомъ крупномъ центрѣ движенія; то же было и въ Харьковѣ и хотя это уже событія давнопрошедшаго времени, однако, ихъ необходимо вспомнить для того, чтобы объяснить себѣ событія послѣднихъ лѣтъ и ближайшаго будущаго.

Первый Соціалъ-демократическій Кружокъ возникъ въ Харьковѣ еще въ 1888 году и носилъ полу заговорщицкій, полу-моралистическій характеръ. Книжка Нежданова "О нравственности" является выраженіемъ взглядовъ этого кружка, впослѣдствіи назвавшагося Харьковской Соціалъ-демократической Организаціей". Но, само собою разумѣется, эта Группа была лишь организованною крупинкою среди неорганизованнаго и гораздо болѣе широкаго общественнаго движенія въ духѣ соціалъ-демократическихъ идей. Въ 1898 году въ этомъ движеніи стали намѣчаться два теченія, которыя нормально намѣчались на двѣ послѣдовательныя стадіи въ развитіи, пережитыя повсемѣстно въ Россіи, но которыя несомнѣнно отличались и по существу основныхъ своихъ принциповъ. Правда, товарищи не сознавали, что позиціи ихъ принципіально различны и объясняли обособленность работы двухъ группъ лишь русскими политическими условіями; но теперь, оглядываясь назадъ, нельзя не замѣтить, что различная тактика этихъ двухъ теченій опредѣлялась различными принципами.

Въ желѣзнодорожныхъ мастерскихъ существовала въ то время замкнутая группа рабочихъ соціалъ-демократовъ съ кружкомъ интеллигентовъ во главѣ: ихъ было человѣкъ 60--70. Это была типично заговорщицкая организація. Она стремилась включить въ себя всѣ тѣ элементы, которые считала достойными носить имя соціалъ-демократовъ, все же, что стояло за ея узкими предѣлами, считала безсознательной массой. Поэтому всѣ усилія группы были направлены на саморазвитіе ея членовъ -- это единственное средство борьбы, съ существующимъ строемъ, какое заговорщики-соціалъ-демократы признавали дѣйствительнымъ ("обличенія", самую агитацію они разсматривали лишь, какъ особый видъ пропаганды своихъ идей) и такъ какъ для саморазвитія требовалось не мало времени, то самосохраненіе было почти самоцѣлью группы. Группа не выпускала прокламацій, отказалась принять участіе въ первомъ съѣздѣ партіи и вступить въ сношенія съ заграничнымъ Союзомъ, отклонила предложеніе объединиться съ другими соціалъ-демократическими группами Харькова; все это было не случайными рѣшеніями, все это вытекало со строгою послѣдовательностью изъ цѣльнаго міросозерцанія, опредѣлявшаго тактику "кружковщины", но отнюдь не исчерпывавшагося этой формой своего проявленія.

Не случайно эта тактика кружковщины нашла себѣ пріютъ среди рабочихъ желѣзнодорожныхъ мастерскихъ, большинство изъ нихъ -- коренные харьковскіе жители, связанные съ мѣстомъ своей работы всѣмъ укладомъ осѣдлой жизни и системою преміи за выслугу лѣтъ.

Полную противоположность этой группѣ представлялъ паровозостроительный заводъ. Открытый въ первой половинѣ девяностыхъ годовъ, разсчитанный на широкіе правительственные заказы, онъ стремится сравнительно высокими расцѣнками привлечь къ себѣ со всѣхъ концовъ Россіи болѣе способныхъ и умѣлыхъ рабочихъ. Но способнымъ рабочимъ можетъ быть только интеллигентный рабочій, и вотъ въ Харьковъ потянулись затронутые пропагандой рабочіе; многіе изъ нихъ были вышиблены изъ своей старой колеи политическими преслѣдованіями: изъ Москвы, съ Брянскихъ заводовъ, изъ Иваново-Вознесенска, изъ Воронежа пріѣхали только что выпущенные изъ тюрьмы поднадзорные рабочіе. Они тотчасъ же принялись за пропаганду своихъ идей, и хотя у нихъ не было организаціи, они чувствовали себя товарищами по общему дѣлу. Отъ кружка харьковскихъ студентовъ они получали литературу, легальную и нелегальную, и распространяли, ее широко въ массѣ; они довольна открыто высказывали свои взгляды и такимъ образомъ, не обособляясь отъ массы, скоро создали на паровозостроительномъ заводѣ атмосферу вольнодумства. Рабочіе пытались организоваться, но только по иному, чѣмъ это рекомендовали интеллигенты. Стремясь воспитать не отдѣльныхъ лицъ, а рабочую массу, товарищи организовали рядъ собраній, политическій "клубъ".. "Но ничего изъ этого не вышло: не давалась рабочимъ иниціатива!" -- съ грустью замѣтилъ разсказчикъ рабочій, у котораго я разспрашивалъ объ этомъ дѣлѣ.

А духъ иниціативы былъ у рабочихъ. Не умѣя формулировать свои разногласія съ соціалъ-демократами изъ интеллигенціи, эти рабочіе соціалъ-демократы инстинктивно сознавали свою неудовлетворенность тактикой интеллигентовъ и стремились повести дѣло иначе, по-своему. Съ этою цѣлью сорганизовалась даже особая группа человѣкъ изъ десяти рабочихъ и работницъ, назвавшаяся "Группой Рабочей Иниціативы". Группа была недовольна тактикой, теоретическимъ выраженіемъ которой была брошюра "Объ агитаціи". Ей казалось, что при новой тактикѣ еще въ большей мѣрѣ, чѣмъ прежде, рабочіе будутъ лишь исполнителями рѣшеній, принятыхъ интеллигентами "на тайномъ совѣтѣ" въ заговорщицкой организаціи; не нравилась имъ новая тактика еще и потому, что она отодвигала на задній планъ политическую пропаганду, по крайней мѣрѣ, для того момента. Однако же, тактика Гр. Рабочаго Знамени тоже не удовлетворила Гр. Р. И., потому что Р. З. пыталось построить организацію сверху, безъ выборнаго начала и такимъ образомъ -- по крайней мѣрѣ, первое время -- должна была противопоставлять себя рабочей массѣ, быть отъ нея отгороженной. "Credo" не встрѣтило сочувствія среди сознательныхъ рабочихъ -- имъ казалась ошибочной мысль "Credo", что рабочій классъ не можетъ начать политической борьбы и будетъ ограничиваться борьбою экономическою. Точно также въ "Рабочей Мысли" считали недостаткомъ отсутствіе политическихъ статей; однако же, идея "Рабочей Мысли" создать чисто-рабочій органъ очень нравилась и газетой живо интересовались. "Рабочее Дѣло" нравилось, но, повидимому, оно служило лишь матеріаломъ для чтенія и не отвѣчало на "проклятые вопросы" рабочихъ въ ихъ спорахъ съ интеллигентами. Такимъ образомъ, мысль харьковскихъ рабочихъ напряженно работала и искала выхода инстинктивнымъ.сремленіямъ, но не находила его. Харьковская Соціалъ-демократическая Организація, а впослѣдствіи Харьковскій Комитетъ нашей партіи {Когда міровоззрѣніе "Искры" стало господствующимъ въ Россіи ко времени втирого съѣзда партіи, Харьковскій Комитетъ Партіи измѣнилъ и этой своей задачѣ -- доставлять матеріалъ для освѣдомленія рабочихъ о различныхъ теченіяхъ въ соціалъ-демократической мысли., я былъ тогда "рабочедѣльцемъ",-- разсказывалъ мнѣ одинъ рабочій, товарищъ М,-- но впослѣдствіи согласился съ "Искрою"; впрочемъ, послѣднихъ номеровъ "Раб. Д. не читалъ и судилъ о нихъ по "Искрѣ". Когда я предложилъ выписать NoNo 9 и 10 "Р. Д ", чтобы рабочіе могли сознательно разобраться въ спорѣ, представитель ком. громко разсмѣялся. "Вы, очевидно, тоже стоите за свободу критики",-- сказалъ онъ иронически, намекая на лозунгъ "Раб. Дѣла".} оказали услуги этой работѣ, доставляя литературу, но борьба мнѣній шла, внѣ ихъ, въ рабочей средѣ.

Эта умственная работа передовыхъ харьковскихъ рабочихъ была лишь отраженіемъ того возбужденія, которое охватило въ это время весь рабочій классъ въ Харьковѣ, да и не въ одномъ только Харьковѣ. Зимою 98--99 г. въ Харьковѣ быстро развилось ремесленное, по преимуществу еврейское рабочее движеніе, шли стачки, носившія чисто-экономическій характеръ, ко обнаружившія приподнятое настроеніе рабочихъ. Работа велась на табачныхъ и конфектныхъ фабрикахъ, въ портняжныхъ и сапожныхъ мастерскихъ, въ типографіяхъ, въ коробочныхъ мастерскихъ и проч.

Вотъ каково было настроеніе въ рабочей средѣ, когда наступила весна 1900 года. Оно вылилось въ грандіозныхъ событіяхъ перваго мая, подробно описанныхъ въ русскихъ заграничныхъ изданіяхъ. Отсюда видно, насколько ошибочна мысль, будто бы маевка 1900 года въ Харьковѣ была явленіемъ случайнымъ. Да, дѣйствительно, въ послѣдующіе годы Харьковъ не видалъ ничего подобнаго, но причины этого гораздо болѣе, чѣмъ случайность, обидны для насъ, сознательныхъ революціонеровъ.

Актъ перваго мая 1900 года не удовлетворилъ рабочихъ; напротивъ, онъ оставилъ послѣ себя тяжелое, горькое чувство. Маевка прошла бурно и удачно, но силы были разбиты: желѣзнодорожная организація была разрушена арестами, и такъ какъ она была оторвана отъ массы, то работа прекратилась,-- новая организація не выросла органически взамѣнъ старой. Немногіе уцѣлѣвшіе товарищи пытались было "снова построить разрушенный корабль", какъ говорили они, но аресты въ октябрѣ 1900 г. снова остановили работу. Это -- неизбѣжная судьба замкнутыхъ организацій: рано или поздно заговорщики выхватываются правительствомъ, а масса не можетъ продолжать ихъ дѣло, ибо у нихъ и у массы было не одно и то же дѣло; положеніе массы не только не было улучшено работою соц.-дем., но даже ухудшилось послѣ маевки, потому что начались репрессіи, и масса отшатнулась отъ соц.-дем.

Рабочіе паровозостроительнаго завода устроили рядъ собраній въ лѣсу, обсуждая значеніе маевки и сознавая необходимость отдать въ руки рабочихъ веденіе всего дѣла соціалъ-демократіи; но у нихъ не хватало силъ и средствъ для пропаганды. Осенью пріѣхало еще нѣсколько соціалъ-демократовъ рабочихъ съ верхняго Поволжья,-- силы увеличились, и такъ какъ интеллигенты потеряли всѣ связи съ заводомъ, то вся работа лежала на рабочихъ. Но тутъ-то и обнаружилось, какую важную часть работы можетъ и должна выполнить интеллигенція въ соціалъ-демократической организаціи. Рабочіе не смогли обойтись безъ ея услугъ. Они отыскали интеллигентовъ и просили прислать къ нимъ члена комитета для переговоровъ. Рабочій, ведшій эти переговоры, тов. М., сообщилъ мнѣ о нихъ слѣдующее:-- "Когда мы встрѣтились, онъ сказалъ мнѣ: я пришелъ узнать, на какой точкѣ зрѣнія вы стоите?-- А я пришелъ отъ васъ узнать.-- отвѣтилъ я ему,-- есть ли у васъ литература и пропагандисты. Интеллигентъ возразилъ: мы не можемъ давать вамъ ни литературы, ни пропагандистовъ, пока не будемъ знать, на какой точкѣ зрѣнія вы стоите.-- Но я прошу васъ отъ имени большой группы рабочихъ паровозостроительнаго завода дать намъ литературу и пропагандистовъ, пока вы будете, себѣ выяснять нашу точку зрѣнія.-- Мнѣ все равно, отъ чьего бы имени вы ни просили,-- былъ отвѣтъ интеллигента".

Этотъ разсказъ можно бы было принять за анекдотъ, если бы свидѣтели изъ разныхъ городовъ не подтверждали этого возмути тельнаго чисто-филистерскаго доктринерства соціалъ-демократическихъ интеллигентовъ.

Чтобы провѣрить разсказъ тов. М., я обратился къ другому рабочему, тов. А.-- "Почему же они относились къ вамъ такъ недовѣрчиво?" -- спросилъ я его.-- "Они считали васъ тредъ-юніонистами",-- отвѣтилъ онъ.-- "А вы сами, вы тоже считали себя трэдъ-юніонистами?" -- "Мы не разбирались въ этихъ вопросахъ; шутъ его знаетъ, кто мы такіе!" -- онъ развелъ руками, и въ его глазахъ виднѣлось недоумѣніе: чего отъ него хотятъ? Это были, однако, умные глаза; они располагали вѣрить этому человѣку и полагаться на него, но зачѣмъ отъ него требовали того, чего онъ не могъ дать!

Филистерство "ортодоксовъ", считающихъ себя единственными истинными соціалъ-демократами, доходитъ буквально до сказочнаго. Въ Воронежѣ "твердокаменные" потребовали отъ своего кружка рабочихъ, чтобы онъ призналъ "Впередъ" своимъ руководящимъ органомъ. Очевидно, кружокъ былъ подобранъ изъ людей послушныхъ, такъ какъ они приняли соотвѣтствующую резолюцію, не читая и не видя ни одного номера "Впередъ". Послѣ такой присяги, очевидно, "Впередовцы" считаютъ этихъ рабочихъ вполнѣ надежными соціалъ-демократами! Куда же до нихъ товарищу А. изъ Харькова!

И однакоже я не только обязанъ, но и радъ отмѣтить здѣсь, что эти грустныя ошибки были именно только ошибками, что эти дѣйствія диктовались побужденіями глубоко симпатичными Товарищи М. и А. выражали запросы и интересы широкихъ круговъ рабочаго класса, а эти круги были еще очень мало сознательными и товарищъ А. былъ ихъ эхомъ, когда говорилъ: "шутъ его знаетъ, кто мы такіе!" Но если сами рабочія массы, будучи уже "классомъ въ себѣ", an sich, еще не были "классомъ для себя" въ своемъ сознаніи, für sich, если они еще не имѣли своей классовой точки зрѣнія, еще не видѣли своего пролетарскаго идеала, то "сознательные идеологи пролетаріата", соціалъ-демократы, должны были знать, "кто они такіе", всѣ эти товарищи М. и А. За будничною прозаическою дѣйствительностью соціалъ-демократы должны были видѣть первые проблески зари пролетарскаго движенія; они этого не видѣли и въ этомъ была ихъ ошибка; они противополагали этой сѣрой дѣйствительности свой свѣтлый идеалъ. Формально -- это было пережиткомъ кружовщины, и новыя стадіи движенія формально разрѣшили это противорѣчіе, но по существу вещей осталось и навсегда останется непримиренной эта противоположность идеальнаго и реальнаго и будетъ всегда составлять основу внутрипартійной борьбы, стимулъ для перехода къ новымъ стадіямъ въ развитіи движенія къ болѣе и болѣе совершеннымъ формамъ его. Въ харьковскомъ движеніи это проявилось особенно наглядно, потому что во-первыхъ, въ этомъ еще недавно только торговомъ центрѣ особенно быстро возникло и развилось массовое, стихійное рабочее движеніе, не имѣвшетакихъ корней, какъ въ Петербургѣ, Москвѣ, Иваново Вознесенскѣ или Одессѣ, и потому, во-вторыхъ, что "Харьковская Соціалъ-демократическая Организація" наложила на харьковскій Комитетъ свою печать высоко идеалистическаго настроенія {Тенденціи Харьковской организаціи еще будутъ учтены развитіемъ нашей партіи. Только по чисто-формальному сходству этотъ циклъ идей примкнулъ къ идейному теченію Петербургской группы соціалъ-демократовъ, создавшей "Искру", а затѣмъ и большевизму и тѣмъ, временно, стушевался. Теперешнія фракціи нашей партіи не выражаютъ тѣхъ противорѣчій, которыя уже создались въ нашихъ рядахъ. Между теперешнемъ большевикомъ, харьковцемъ Богдановымъ, теперешнимъ большевикомъ, петербуржцемъ Старовѣромъ, гораздо болѣе общаго, чѣмъ между большевикомъ Богдановымъ и Ленинымъ или меньшевикомъ Старовѣромъ-Даномъ.}.

Такимъ образомъ, рабочимъ оказалось не подъ силу вести самостоятельно свою дѣятельность во всемъ объемѣ задачъ пролетарской борьбы безъ помощи профессіональныхъ революціоне ровъ, соціалъ-демократовъ, и ихъ лучшія силы отдались профессіональному движенію. Они пытались организоваться въ "Лигу для защиты экономическихъ интересовъ рабочаго класса" и устроили рядъ нелегальныхъ профессіональныхъ союзовъ -- портныхъ, типографщиковъ, строительныхъ рабочихъ. Выпустили Манифестъ Лиги, который былъ тотчасъ же рѣзко раскритикованъ въ "Южномъ Рабочемъ". Издали два номера "Листка Рабочихъ Кассъ"; устроили нѣсколько собраній, но силъ не хватало, интеллигенція легко раскритиковывала ихъ изданія и ихъ рѣчи.

Тогда эти живыя силы, рабочая интеллигенція, отстранились отъ нелегальной дѣятельности. Соціалъ-демократія сыграла, такимъ образомъ, по отношенію къ нимъ реакціонную роль. Они примкнули къ легальному профессіональному союзу.

"Общество взаимопомощи лицъ, занимающихся ремесленнымъ трудомъ" возникло въ 97 году. Основателемъ его былъ Алексѣй Филипповичъ Кондратенко, теперь умершій. Старый народникъ, же могшій найти себѣ пристанища въ соціалъ демократическихъ организаціяхъ,-- а другихъ революціонныхъ организацій тогда не было,-- онъ, чтобы приложить свои силы, рѣшилъ заняться устройствомъ легальнаго общества рабочихъ. Соціалъ-демократы отнеслись очень враждебно къ этой затѣѣ, такъ какъ считали, что она отвлечетъ силы отъ нелегальной работы. Вражда доходила до крайнихъ рѣзкостей. Кондратенко называли измѣнникомъ рабочему дѣлу, отступникомъ отъ старыхъ революціонныхъ взглядовъ... Въ одномъ были нравы соціалъ-демократы: наиболѣе способные рабочіе отстранились отъ нихъ и примкнули къ обществу. Только кто былъ виноватъ въ томъ, что они оставили нелегальную работу?

Нелегальная дѣятельность замерла въ Харьковѣ. Ни одинъ изъ разсказчиковъ не отмѣтилъ ни одного крупнаго событія за 902--904 годы. Не говорю о разсказчикахъ изъ комитета: для нихъ исторія вообще началась съ января прошлаго года!

Но значитъ ли это, что въ Харьковѣ замерло рабочее движеніе, что старые сознательные рабочіе больше уже не могутъ служить рабочему дѣлу? Нѣтъ, конечно, нѣтъ! Событія послѣднихъ дней, ко времени моего пріѣзда въ Харьковъ, наоборотъ, показывали, что масса настроена очень революціонно, что лозунги освободительной борьбы стали очень популярны, что старые сознательные рабочіе могутъ и хотятъ служить дѣлу борьбы рабочаго класса. Все обѣщало, поэтому, въ ближайшемъ будущемъ не ослабленіе, а торжество рабочаго дѣла. Но наша партія и ея мѣстный комитетъ, къ несчастно, стояли совершенно въ сторонѣ отъ этой разыгрывавшейся революціонной бури.

Въ этотъ пріѣздъ я пробылъ въ Харьковѣ не болѣе недѣли. Полученныя мною письма заставляли меня ѣхать въ деревню и я отправился туда съ твердымъ рѣшеніемъ снова вернуться въ Харьковъ, что мнѣ и удалось сдѣлать въ августѣ.

VIII.

Отъ станціи желѣзной дороги мнѣ приходилось ѣхать на лошадяхъ верстъ тридцать въ одномъ изъ южныхъ уѣздовъ Воронежской губернія. Я ѣхалъ къ товарищу-медичкѣ. Она писала мнѣ, что послѣ того, какъ были закрыты медицинскіе курсы, она и многія изъ ея коллегъ отправились по деревнямъ фельдшерицами при земскихъ временныхъ отрядахъ для борьбы съ ожидаемой холерой. Мнѣ хотѣлось узнать отъ нея, что же нашли въ деревнѣ эти "сѣятельницы знанія на ниву народную", и какъ онѣ сѣютъ "разумное, доброе, вѣчное".

Ночь была чудная, свѣтлая, лунная. Поля, какъ золотистая скатерть, тянулись ровною пеленою; легко и свободно дышалось въ этомъ просторѣ, и хотѣлось отогнать отъ себя мысль, что здѣсь еще тяжелѣе живется народу, чѣмъ въ тѣхъ пыльныхъ, грязныхъ, дымныхъ предмѣстьяхъ Екатеринослава, гдѣ мнѣ казалось всегда невыносимо душно. Но мысль эта о неописуемой нищетѣ крестьянства лѣзла неотвязно, потому, быть можетъ, что она казалось безысходною. Тамъ, въ тѣхъ душныхъ кварталахъ, я зналъ твердо, что мнѣ надо дѣлать, я зналъ также, что сотни и тысячи моихъ товарищей неустанно изъ года въ годъ работаютъ въ такихъ же кварталахъ и учатъ рабочихъ тому, какъ могутъ они, борьбою улучшая свою судьбу, въ то же время и тѣмъ самымъ прокладывать "въ царство свободы дорогу". Но крестьянскій вопросъ стоитъ мучительной проблемой передъ каждымъ соціалъ-демократомъ, который не хочетъ закрывать глаза на всю его сложность и неудовлетворительность нашей аграрной программы.

Мѣстность, по которой я ѣхалъ, мнѣ была уже знакома. Лѣтъ десять тому назадъ "я изъѣздилъ ее по всѣмъ направленіямъ въ качествѣ статистика. Мнѣ вспомнилось, какъ однажды я заѣхалъ въ одномъ большомъ селѣ къ кабатчику, просилъ дать мнѣ поѣсть и разговорился съ нимъ.

-- Это ты, стало быть, контору описываешь?-- спросилъ онъ.

Я, дѣйствительно, послѣдніе дни работалъ надъ статистическими записями въ конторѣ сосѣдняго огромнаго помѣстья.

-- То-то, сказываютъ, статистики наѣхали! Сказываютъ, перепись скоро будетъ...

Я подтвердилъ его свѣдѣнія о переписи.

-- Можетъ, и прирѣзка земли букетъ по этому случаю?

-- Нѣтъ, никакой прирѣзки не будетъ! Не ждите. Начальство объ этомъ и не думаетъ: ему и безъ прирѣзки не плохо живется!

-- Намъ-то дюже плохо!-- вспылилъ мой собесѣдникъ.-- Прямо такъ сказать: курицу некуда стало выгнать!

-- Ужъ сами думайте, какъ быть; отъ начальства ничего не будетъ.

-- Мы и то удумали: у безземельныхъ надо-ть отобрать усадебную землю; мы подати плотимъ, намъ и земля вся должна быть дадена въ пользованіе.

-- Какъ же такъ? А. куда же имъ дѣваться? Вѣдь они такіе же N-скіе крестьяне, какъ и вы!

-- Ну, такъ, а намъ какъ же быть? Пусть они у царя требуютъ землю!

Меня возмутили эти слова; я забылъ, что передо мною изголодавшійся человѣкъ; онъ, какъ звѣрь, хотѣлъ вырвать кусокъ пищи у другого такого же голоднаго затравленнаго звѣря, и это коробило меня, сытаго человѣка, размышлявшаго но книжному объ аграрныхъ отношеніяхъ.

-- Вы же знаете, что царь не дастъ имъ земли!-- закричалъ я на него.

Мы сидѣли вдвоемъ на дворѣ за столикомъ у самовара,-- молодой студентъ и старый крестьянинъ, и оба громко, страстно спорили, мы кричали другъ на друга, точно намъ тамъ предстояло разрѣшить этотъ вѣковой споръ между "накатникомъ и бархатникомъ", и мы были враждебными сторонами.

-- Вы же знаете, что царь отвѣтитъ на ихъ просьбу солдатскими пулями и казацкими нагайками; а вы, отобравши ихъ. усадебную землю, за нихъ уже не заступитесь!

-- А и заступимся!-- крикнулъ онъ, ударивши огромнымъ кулакомъ по столу.-- Помяни мое слово: зачнется бунтомъ по всей странѣ, тады не удержишь! Дюже отощалъ народъ! Ты, къ примѣру, то возьми: вить ты -- собака. Пойди къ ее поймай здѣсь на дворѣ! Она убѣгетъ,-- куда тамъ! на коню не догонишь! А ты сунься-ка ее ловить въ катухѣ, и гдѣ ей выскочить некуды -- она тебѣ руки огрызетъ!.. Такъ и народъ: дюже отощалъ! Некуда ему податься!

Тогда я сталъ говорить ему, что это дѣйствительно единственный путь къ счастью крестьянина. Какъ именно бунтъ приведетъ къ счастью -- я не зналъ и не думалъ тогда объ этомъ; мнѣ хотѣлось только, чтобы "зачалось бунтомъ по всей странѣ", и я инстинктивно угадывалъ, что уже тогда разрѣшатся всѣ вопросы. Я разсказалъ своему собесѣднику о томъ, что въ городахъ давно уже рабочій людъ ведетъ борьбу за лучшую долю и обѣщалъ прислать къ нему человѣка, который бы научилъ крестьянъ, какъ начать дѣло.

Я имѣлъ въ виду моего товарища по университету и убѣжденіямъ, который жилъ въ имѣніи своего отца, неподалеку отъ села. Я былъ молодъ и до нѣкоторой степени считалъ себя ученикомъ его; онъ же былъ старый соціалъ-демократъ и, какъ мнѣ казалось, долженъ былъ знать, что посовѣтовать N-скимъ крестьянамъ.

Я поѣхалъ къ нему и разсказалъ о моей встрѣчѣ. Онъ выслушалъ меня съ дѣловою сухостью и, отряхнувъ пепелъ съ папироски, замѣтилъ, что онъ тоже встрѣчалъ крестьянъ съ мятущейся душой и, какъ примѣръ, разсказалъ мнѣ о вопросахъ одного симпатичнаго парня, который приходилъ къ нему со своими думами.

-- Что же вы ему посовѣтовали?-- перебилъ я нетерпѣливо его разсказъ.

-- Да сказалъ ему, чтобы онъ шелъ въ городъ. Пусть нанимается рабочимъ. Тамъ встрѣтитъ онъ себѣ товарищей, которые поймутъ его, и онъ сможетъ приложить свои силы...

-- Но какъ же здѣсь-то быть?-- снова перебилъ я его.-- Вѣдь нельзя же всѣмъ уйти въ городъ. Что же мы можемъ посовѣтовать дѣлать здѣсь, въ деревнѣ, сознательнымъ крестьянамъ?

Онъ посмотрѣлъ на меня немного презрительно, но снисходительно, какъ на человѣка, который не успѣлъ еще по молодости лѣтъ усвоить элементарнѣйшія истины. Потомъ онъ началъ долго, сухо и подробно объяснять мнѣ, что въ земледѣліи, какъ и въ обрабатывающей промышленности, идетъ процессъ, концентраціи средствъ производства; что въ силу этого процесса идетъ обезземеленіе крестьянства, и стремиться помѣшать этому -- значило бы брать на себя реакціонную задачу...

Нѣсколько лѣтъ спустя я прочиталъ въ швейцарскихъ газетахъ о бунтѣ N-скихъ крестьянъ. Они дѣйствовали дружно и смѣло, но очень неумѣло, безтолково, наивно. Ихъ избили, перепороли, разорили постоемъ, выхватили изъ ихъ среды лучшихъ людей и бросили въ тюрьму. Я сознавалъ свою вину въ томъ, что случилось: я не умѣлъ помочь имъ совѣтомъ; я, интеллигентъ-революціонеръ, ничему не могъ научить ихъ.

И вотъ теперь, черезъ десять лѣтъ, я снова ѣхалъ по этимъ полямъ и снова думалъ все ту же думу. Я боялся, чтобы мой ямщикъ не заговорилъ со мной о землѣ, потому что я не зналъ, что ему отвѣтить. Правда, у меня уже слагался взглядъ на этотъ счетъ, но онъ рѣзко расходился съ общепринятой въ нашей партіи теоріей, и я не рѣшался его высказывать, не провѣривъ еще и еще разъ свои соображенія.

Моя знакомая прожила уже подгода въ этой деревнѣ. Каждый день около сотни больныхъ пріѣзжало въ больницу со всѣхъ концовъ округи, и она всматривалась въ ихъ лица, разспрашивала по поводу ихъ болѣзни, объ ихъ жизни, объ ихъ нуждахъ; по вечерамъ она отправлялась по избамъ и проводила тамъ цѣлые часы. Мнѣ вдвойнѣ было интересно говорить съ нею: я могъ узнать отъ нея о настроеніи крестьянъ, но еще болѣе хотѣлось маѣ видѣть, какъ реагируетъ на запросы и горе крестьянства вдумчивая, чуткая, интеллигентная соціалъ-демократка, заброшенная одиноко въ деревню послѣ революціонныхъ петербургскихъ событій.

-- Знаете ли,-- отвѣтила она на мои разспросы,-- я чувствую себя здѣсь до того безсильной, неспособной, что часто мнѣ хочется бѣжать отсюда.

Такъ, впрочемъ, и сдѣлали ея коллеги. Жить безъ общественной дѣятельности, точнѣе -- безъ революціонной работы, онѣ не могли, а приложить свои силы въ деревнѣ не умѣли.

Крестьяне здѣсь "дарственники". Въ 61 году они получили по одной десятинѣ на ревизскую душу и теперь у нихъ приходится "по три сажени^- въ клину, т. е. меньше четверти десятины на живую душу. Кругомъ села на много верстъ тянется огромная латифундія помѣщика, и крестьяне находятся въ полной кабалѣ отъ него: кому не дастъ онъ землю въ аренду, тотъ долженъ неминуемо разориться.

Познакомился я съ докторомъ. Это еще молодой и симпатичный человѣкъ, но когда впослѣдствіи меня спросилъ его товарищъ, не сошелъ ли онъ уже съ ума, я ничуть не удивился: дѣйствительно, его, видимо, угнетала какая-то тяжелая дума.

-- Что тутъ медицина!-- говорилъ онъ.-- Въ день приходится принять сотню, а иногда и полторы сотни человѣкъ; на каждаго я могу удѣлить въ среднемъ самое большее^-три минуты! Что можно сдѣлать въ три минуты? Это одно шарлатанство! И потомъ, чѣмъ я могу помочь? Приходитъ больной желудкомъ; говорю: квасу не пей, чернаго хлѣба не ѣшь... А что же, говоритъ, мнѣ ѣсть? И на самомъ дѣлѣ, что ему ѣсть? Приходитъ простуженный,-- ну, что я ему дамъ, когда у него изба курная, и спитъ онъ на полу около дверей, а тулупа у него нѣтъ? Дать ему порошокъ, чтобы отвязаться, а онъ выйдетъ изъ больницы и тутъ же на улицѣ его высыпетъ: самъ онъ не вѣритъ въ порошокъ. Единственно только, въ чемъ можно помочь,-- это при родахъ, и при операціяхъ, да и то... Вчера зашиваю ухо мальчишкѣ -- лошадь его ударила,-- вбѣгаетъ отецъ, кричитъ: отдай мальчишку! что тебѣ его ухо-то, сапогъ что ли, что ты его зашивать будешь! Дикій народъ! Живутъ грязно, беззаботно; кругомъ хаты -- ни кола, ни былинки. Говорю одному крестьянину: ты хоть липкито посади около избы! Заводу, говоритъ, у насъ этого нѣту. Да ты, говорю, заведи, вотъ и будетъ заводъ!-- Все равно изломаютъ,-- отвѣчаетъ онъ. И правда! Я посадилъ около больницы березки -- красивыя, изящныя такія, какъ на картинкѣ... и что же? Черезъ недѣлю ужъ не было ни одной! ту сломали, ту выкопали и украли, ту согнули для забавы въ три кольца... Говорятъ, мужикъ бѣденъ, земли у него мало. Конечно, бѣденъ, но не только отъ того, что земли у него нѣтъ: дикій онъ! Ѣду я въ сосѣднюю деревню, ямщикъ объѣзжаетъ оврагъ. Вы бы,-- говорю,-- оврагъ-то обсадили и плетнемъ бы край укрѣпили, вѣдь тутъ вамъ на день работы!-- Приказу не вышло,-- отвѣчаетъ ямщикъ -- Да отъ кого же вамъ приказу ждать? Вѣдь поле-то ваше! если не огородить оврагъ, его размоетъ, дорогу-то придется прокладывать на полъ-версты вокругъ!..-- Вѣстимо, размоетъ! А то нешто не размоетъ! Оно, конечно, што надо-ть бы... а только что, какъ не вышло приказу..." -- Бѣденъ мужикъ! Вѣрно, что бѣденъ. А сколько онъ пропиваетъ? Тутъ у насъ весною въ одной деревнѣ мужики пропили въ нѣсколько дней три тысячи общественныхъ денегъ! Одинъ даже умеръ съ похмѣлья! Вызвали меня; смотрю -- мертвый. Спрашиваю: какъ же такъ?-- Что же, говорятъ, всѣ пили, всѣмъ селомъ пропивали по приговору! Я сталъ ихъ стыдить, что пропили такія большія деньги, когда нужда такъ велика. Мужики слушали, казалось, съ виноватымъ видомъ, молчали. Наконецъ, одинъ заговорилъ протестующимъ голосомъ:-- Я тебѣ скажу, никто тутъ виноватъ, какъ земскій.-- Причемъ же земскій-то? Чай, вы пропивали? Онъ, небось, не былъ съ вами?-- А потому какъ, если бы земскій настоящій былъ начальникъ, взялъ бы онъ изъ трехъ тысячъ пятьсотъ рублей, сказалъ бы: на, ребята, пропивай, а остальное... отнюдь!-- Что вы подѣлаете съ этимъ народомъ?..

Чѣмъ-то грустнымъ, далекимъ, знакомымъ повѣяло на меня отъ этой рѣчи. Я вспомнилъ, что точь-въ-точь то же самое говорилъ мнѣ когда-то въ юности мой отецъ, бывшій нѣкоторое время земскимъ врачомъ. И акушерка Анна Павловна, старый другъ нашего дома, подтверждала его слова: "Ты еще молодъ, мой другъ, и не знаешь этого народа; а когда узнаешь -- самъ увидишь, каковъ онъ есть! Тогда вотъ вспомянешь меня. Меня ужъ въ живыхъ не будетъ, стара ужъ я, а тогда скажешь: баба была необразованная, а правду говорила!"

Тогда меня очень мало убѣждали ихъ слова. Они казались мнѣ очень нелогичными: если народъ такъ плохъ, какъ они говорятъ, то тѣмъ болѣе мы, интеллигентные люди, обязаны идти къ нему и просвѣщать его: "чѣмъ ночь темнѣй, тѣмъ звѣзды ярче!" -- отвѣчалъ я имъ; и въ глубинѣ души крѣпло горделивое сознанье, что я могу и долженъ быть свѣточемъ въ этомъ "темномъ царствѣ". Но вотъ теперь мнѣ говорилъ то самое, что мой отецъ, уже человѣкъ совсѣмъ иного склада. Онъ былъ далекъ отъ мысли вооружить меня противъ народа; напротивъ, терпѣливо, мужественно служилъ онъ ему, какъ умѣлъ, безъ иллюзій, безъ свидѣтелей, въ глухой, безвѣстной деревенькѣ; можетъ быть, онъ сойдетъ съ ума, но онъ не броситъ своего труднаго поста! Я знаю такихъ людей, какъ онъ: въ нихъ мало блеска, но много духовной силы.

Мы сидѣли молча, въ раздумьѣ: докторъ, его молодая и симпатичная жена -- акушерка, моя знакомая и я. Моя знакомая поглядывала на меня исподлобья: не то хотѣла она поставить мнѣ на видъ, что и докторъ такъ же думаетъ, какъ она и какъ ея подруги, не то она ждала, чтобы я возразилъ доктору, а, слѣдовательно, и ей.

-- Дикій народъ!-- вздохнулъ докторъ, чтобы прервать молчаніе.

-- А школа есть у васъ?-- спросилъ я.

-- Что, школа! Есть школа. Учительница плохая, безыдейная, какъ и большинство учительницъ; да если бы и хорошая была, тоже ничего не могла бы сдѣлать. Ребятъ у нея 80 душъ; ходятъ они въ школу неаккуратно, во 1-хъ, потому, что тулуповъ нѣтъ и валенокъ, во 2-хъ, потому, что и охоты нѣтъ: въ школѣ тѣсно, сыро и холодно; кончаютъ школу каждый годъ только нѣсколько человѣкъ, и тѣ не знаютъ, для чего учились; читать имъ нечего, да и не охота...

Тутъ получался какой-то заколдованный кругъ: нищета народныхъ массъ дѣлала, ихъ невѣжественными, а невѣжество не позволяло выйти изъ нищеты!

-- Какъ же быть?-- спросилъ я. Но докторъ самъ не зналъ, какъ быть.

На другой день, и еще на другой мы ходили съ моей знакомой-землячкой по полямъ и все говорили, говорили о томъ, какъ же быть. Невозможно, чтобы не было выхода!

-- "Послѣ январскихъ дней,-- говорила моя землячка,-- передо мною стояли вопросы: что думаетъ, что чувствуетъ, какъ относится къ переживаемымъ событіямъ деревня? какое можетъ она принять участіе въ освободительномъ движеніи? Я старалась на основаніи непосредственнаго наблюденія отвѣтить на эти вопросы. Но общее движеніе почти не коснулось деревни; сюда доходятъ лишь слабые слухи о событіяхъ, да и то въ совершенно извращенномъ видѣ. Газетъ почти не читаютъ,-- отговариваются неимѣніемъ времени. Я предлагала многимъ брать у меня "Сынъ Отечества" -- второе изданіе, но рѣдко кто приходилъ за нимъ въ праздничный день, о будняхъ же нечего и говорить. Первымъ дѣломъ читаютъ о войнѣ, и даже можно сказать, почти только о войнѣ и читаютъ. Кстати, если бы устроить здѣсь плебисцитъ, то думаю, что большинство было бы за продолженіе войны. Опасеніе контрибуціи и увеличеніе налоговъ -- вотъ главная причина, а затѣмъ -- національное самолюбіе. Понятія о народномъ представительствѣ при управленіи государствомъ совсѣмъ нѣтъ: подавляющее большинство не знаетъ даже о готовящейся реформѣ. Манифесты и указы, которые должны бы были читаться до волостямъ, тщательно скрываются отъ народа Они сознаютъ всю тяжесть своего безправія, но, забитые вѣковымъ гнетомъ, они не думаютъ, какъ бы отъ него избавиться. Мои разсказы о народномъ представительствѣ встрѣчали большое сочувствіе; но дальше сочувствія никто не идетъ. Съ крестьянами нельзя и заговорить объ ихъ нуждѣ, не касаясь ихъ главнаго бѣдствія: здѣсь стономъ стоитъ одинъ и тотъ же напѣвъ: земли, земли,-- земли!..."

А мой товарищъ-землячка, какъ ортодоксальная соціалъ-демократка, твердо помнила, что сулить переходъ земли "отъ капитала къ труду" -- это значитъ стремиться "повернуть назадъ колесо исторіи", и она болѣла душою, что не можетъ своимъ совѣтомъ помочь изстрадавшейся деревнѣ.

Черезъ нѣсколько дней я былъ уже въ другомъ уѣздѣ Воронежской губ., тоже у земскаго доктора. Онъ очень охотно согласился познакомить меня со своею работою среди крестьянъ. "Но только,-- добавилъ онъ,-- вамъ, какъ человѣку умѣренныхъ взглядовъ, конечно, наша агитація должна казаться ошибочной!" Онъ былъ соціалистъ-революціонеръ, и мои взгляды казались ему умѣренными, потому что я -- соціалъ-демократъ.

-- Ну, какъ у васъ въ деревнѣ? Каково настроеніе?-- спросилъ я.

-- Отличное!-- былъ отвѣтъ. Я увидѣлъ, что онъ настроенъ далеко не такъ пессимистически, какъ моя землячка.

-- У насъ здѣсь стоятъ теперь войска, потому что были маленькіе безпорядки. Но это ничего! Это дастъ намъ возможность занести пропаганду и въ войска.

-- Какимъ же способомъ вы распространяете ваши взгляды?

-- Всѣми способами! Начиная съ бесѣды на пріемѣ. Какъ попадется больной, подающій съ виду надежды, начинаю разспрашивать, какъ живетъ, что ѣстъ и пьетъ, тепло ли одѣвается, чисто ли да просторно въ избѣ. Ну, онъ и пойдетъ на свою худобу жаловаться; оказывается, жить-то ему совсѣмъ плохо. При мнѣ тутъ двѣ фельдшерицы-курсистки; онѣ какъ увидятъ, что я "этимъ дѣломъ" занялся, сейчасъ маршъ изъ пріемной и болтаютъ тамъ съ народомъ у крылечка; этимъ два зайца убиваются: и не такъ замѣтно народу, что время долго тянется, и рѣчи-то полезныя онъ послушаетъ; тамъ идетъ подготовительная работа, а тутъ отдѣлка начисто. Поговоришь съ нимъ ¹/₄ часа, пропишешь микстурку и велишь, чтобы черезъ три дня опятъ пріѣхалъ, не то помереть можетъ! Черезъ три дня ему вторую порцію пропаганды, еще черезъ три дня -- третью. А тамъ, если вижу, что человѣкъ подходящій -- лгатературки ему! У меня тутъ и складецъ есть, въ лѣсу... пусть-ка отыщутъ!

-- Но развѣ не рискованно давать литературу малоизвѣстнымъ людямъ?

-- Э, нѣтъ! Крестьянина видно сразу, тутъ ужъ не подошлютъ провокатора. Да если бы проговорился кто изъ нихъ, такъ вѣдь -- съ глазу на глазъ даешь! какія же улики?

-- Да развѣ правительству нужны улики? Что ему стоитъ на всякій случай удалить подозрительнаго человѣка?

-- Ну, теперь ужъ не тѣ времена! Вотъ въ **-скомъ уѣздѣ выслали врача, сейчасъ же всѣ врачи подали въ отставку и никто на ихъ мѣсто идти не хочетъ!.. Нѣтъ, позиція доктора очень удобна... А если узнаю, что въ такомъ-то селѣ есть интересный человѣкъ, пишу туда бумагу за номеромъ и печатью: такого-то числа прибуду въ ваше село для провѣрка оспенныхъ прививокъ; ну, и иду по избамъ, разыскиваю, кого надо...

Мы сидѣли на крылечкѣ и пили чай; вдругъ послышался конскій топотъ, изъ-за угла вылетѣло нѣсколько десятковъ уланъ -- они промчались мимо насъ. Я невольно вздрогнулъ отъ неожиданности.-- "Это они демонстрацію устраиваютъ, -- замѣтилъ докторъ спокойно, подкладывая себѣ на блюдечко варенья.-- Каждый день тутъ скачутъ... а вечеромъ солдаты бесѣдуютъ съ крестьянами, читаютъ наши прокламаціи. Когда уланы ѣхали въ **-ское, то въ сосѣднемъ селѣ ихъ встрѣтили крестьяне и просили не обижать **-скихъ мужиковъ, потому что тѣ стояли за правое дѣло, и потому еще, что вѣдь солдаты тоже мужики, и у нихъ вѣдь тоже есть въ деревнѣ свои нуждишки... Все-таки это дѣйствуетъ на солдатъ.

-- На какой же почвѣ вы ведете агитацію?-- спросилъ я

-- Основнымъ нашимъ лозунгомъ является надѣленіе крестьянъ землею. Мысль эта очень близка и понятна крестьянамъ. Здѣсь много крупныхъ помѣстій, и каждый отлично понимаетъ, что земли хватитъ на всѣхъ, если ее справедливо подѣлить.

-- Считаютъ ли крестьяне сосѣднія помѣстья будущимъ достояніемъ мѣстныхъ крестьянъ, или у нихъ есть идея объ общесословныхъ крестьянскихъ интересахъ, и они хотятъ передать землю вообще въ руки крестьянства?..

-- Да, у нихъ есть представленіе объ общерусскомъ крестьянскомъ дѣлѣ. Многіе изъ нихъ побывали на низовьяхъ Дона, въ Поволжьѣ, ходили за поисками земли по Сибири, бывали въ отхожихъ промыслахъ и за Кавказомъ, и на сѣверѣ Россіи, поэтому на сходкахъ мы постоянно говоримъ, что землю надо подѣлить поровну всѣмъ, чтобы никто безъ земли не остался; даже о помѣщикахъ всегда говорятъ, что и имъ по 12 десятинъ оставятъ, чтобы и они имѣли, чѣмъ питаться. Однажды даже кто-то крикнулъ: "усадьбы тоже имъ оставимъ, потому они къ нимъ привыкли!"

-- Значитъ, вы не пропагандируете идеи коллективной обработки земли? Земля, по-вашему, должна стать частною собственностью мелкихъ владѣльцевъ?

-- Нѣтъ, предполагается, что земля будетъ мірская. Волостные сходы будутъ распредѣлять землю общинникамъ; представители всего уѣзда будутъ распоряжаться всею землею въ уѣздѣ, выдѣлять въ распоряженіе волостей необходимую имъ часть земли и охранять другую часть для переселенія изъ болѣе населенныхъ мѣстъ; въ послѣднемъ счетѣ вся земля должна принадлежать всему народу и лишь находиться въ пользованіи отдѣльныхъ гражданъ, обрабатывающихъ ее своею собственною силою безъ найма батраковъ. Что же касается принципа коллективной обработки земли, то, дѣйствительно, я не вижу возможности сейчасъ его пропагандировать: слишкомъ не развито у крестьянъ уваженіе къ общественной собственности; къ общественному дѣлу они относятся слишкомъ небрежно...

Въ это время къ крыльцу подошелъ старикъ -- высокій, худой, со строгими, суровыми чертами лица. Онъ поклонился намъ и сталъ молча.

-- Здравствуй, старшина!-- сказалъ докторъ.-- Иди, садись къ намъ; чай пить будемъ!

-- Я къ вамъ, было!-- отвѣтилъ старикъ, не двигаясь съ мѣста.

-- Что жъ, заходи!

Старшина вошелъ, снялъ шапку, перекрестился и сѣлъ на лавку.

-- Въ чемъ дѣло? Говори!-- сказалъ мой пріятель, наливая гостю чаю.-- Говори! Это -- свой человѣкъ, мой товарищъ.

Старикъ довелъ разсказъ о своемъ горѣ и просилъ доктора дать ему совѣтъ. Къ сожалѣнію, я не записалъ тогда его рѣчи и затрудняюсь теперь передать ее тѣмъ сильнымъ, выразительнымъ и симпатичнымъ нарѣчіемъ, какимъ онъ говорилъ; но суть дѣла была, вотъ въ чемъ.

Съ тѣхъ.поръ, какъ въ деревнѣ стало неспокойно, земскій начальникъ сталъ все чаще и чаще къ нему придираться. Передъ послѣднимъ сходомъ онъ даже грозилъ, что не утвердитъ его старшиною на новый срокъ, но, очевидно, не рѣшился сдѣлать это, зная, что народъ дружно стоитъ за старика. Когда въ деревню были присланы уланы, земскій начальникъ потребовалъ, чтобы старшина доставилъ имъ провіантъ и фуражъ или выдалъ изъ общественныхъ суммъ деньги на покупку ихъ; тотъ отказался. Земскій сталъ кричать и топать ногами.-- "Я, ваше благородіе, уже не мальчикъ,-- замѣтилъ ему старшина,-- что Вы на меня кричите? А ежели я не по закону поступаю, то должонъ я подъ судъ идти; только что нѣту такого закона, чтобы мнѣ общественныя деньги на солдатъ давать" -- Такъ земскій тогда ничего и не добился. Теперь онъ явился снова, принесъ какую-то бумагу и потребовалъ, чтобъ старшина утвердилъ ее своею печатью. Это былъ списокъ цѣнъ на продукты довольства солдатъ и лошадей, но только цѣны всѣ были двойныя. Полковникъ, начальникъ надъ уланами, очевидно, хотѣлъ сдѣлать выгодное дѣло изъ этой командировки, и земскій начальникъ оказывалъ ему помощь. Но по закону расцѣнки продуктовъ должны быть утверждаемы мѣстными сельскими властями, и безъ соучастія старшины полковнику и земскому нельзя было обойтись.-- "Помилуйте, ваше благородіе,-- говорю я ему,-- разсказывалъ старикъ,-- да овесъ-то вчера-съ Григорій по 45 коп. въ городѣ продалъ, а тутъ значится 95 коп.!" -- "Не разсуждать!" -- закричалъ земскій.-- "По-твоему, полковникъ долженъ бѣгать по селу, Гри горія искать, чтобы подешевле купить?" -- "Да за полтинникъ-то, ваше благородіе, господину полковнику сколько хошь на дворъ овса навезутъ, да еще рады будутъ!" -- "Не разсуждать!" -- снова закричалъ земскій.-- "Ты у меня вольнодумничать вздумалъ! И народъ весь распустилъ! Житья не стало на селѣ!.. Чтобъ было это утверждено!!" -- Земскій ушелъ. Старикъ переписалъ списокъ и, поставивъ вездѣ половинныя цѣны, утвердилъ ихъ своею печатью; но прежде, чѣмъ отнести ихъ земскому, зашелъ посовѣтоваться съ докторомъ. Мой пріятель увѣрилъ старика, что онъ поступилъ правильно.

-- Вотъ видите,-- сказалъ я, когда старшина ушелъ,-- значитъ, все же есть у насъ "мірскіе люди", которые умѣютъ настоять на своемъ!

-- Да, да! есть, конечно. Этотъ сектантъ -- упорный человѣкъ, его очень уважаютъ во всей волости, и народъ слѣдитъ за всѣми перепетіями его борьбы съ земскимъ. Волостной сходъ превратился въ политическое собраніе. Если земскій его отстранитъ отъ должности, то его снова выберутъ!

-- А земскій снова не. утвердитъ! Вѣдь безъ утвержденія земскаго нельзя быть старшиной?

-- Да, но и безъ выбора волостного схода нельзя назначить старшины! Крестьяне у насъ теперь готовятся дать отпоръ земскому, и это ихъ пріучаетъ къ мысли о борьбѣ. Впрочемъ, не думайте, что они занимаются только самовоспитаніемъ. Тутъ намѣчается цѣлая система непосредственныхъ экономическихъ завоеваній. Прежде всего -- пониженіе арендной платы. Здѣсь въ обычаѣ вносить часть платы весною, при арендѣ, въ видѣ задатка; другая часть выплачивается, когда хлѣбъ уже сложенъ въ копны, но еще не свезенъ съ поля. Крестьяне сговорились нынѣшній годъ свезти хлѣбъ, не внося никакихъ доплатъ къ весеннимъ платежамъ. Вотъ посмотримъ, что будетъ черезъ мѣсяцъ!

Въ послѣдующихъ разговорахъ мы снова вернулись къ главному требованію крестьянъ -- надѣленію землею.

-- Думаютъ ли крестьяне силою отобрать землю у помѣщиковъ, или считаютъ нужнымъ выкупить ее?-- спросилъ я.

-- Крестьяне хотятъ отобрать землю безъ всякаго выкупа, но я думаю, что, въ концѣ концовъ, едва ли это удастся осуществить. Но если бы даже и пришлось выкупать землю, все-таки раздѣлъ крестьянамъ всей частновладѣльческой и государственной земли былъ бы величайшей реформой.

-- Но вѣдь тогда на каждую десятину палъ бы налогъ въ 5--6 руб. въ годъ. Это составитъ больше половины современной арендной платы.

-- Ну, что же, крестьянское хозяйство легко вынесетъ этотъ налогъ, если въ его распоряженіи будетъ земля.

-- Слѣдовательно, эта реформа, въ сущности, равносильна обезпеченію за крестьянами дешевой аренды! Вообще она будетъ имѣть только палліативный характеръ. Вѣдь въ Россіи земель, годныхъ съ обработкѣ, у частныхъ владѣльцевъ, государства, удѣловъ и монастырей приблизительно столько, сколько у крестьянъ; значитъ, эта реформа, даже въ лучшемъ случаѣ, лишь менѣе, чѣмъ удвоитъ крестьянское землепользованіе, оставляя его попрежнему частновладѣльческимъ, мелкимъ товарнымъ производствомъ; пройдетъ 25--40 лѣтъ, и положеніе дѣлъ снова станетъ такимъ, какъ теперь.

-- Да, но за 40 лѣтъ много воды утечетъ: крестьянство будетъ жить культурной жизнью и, такъ или иначе, разрѣшитъ аграрный вопросъ....

Мнѣ хотѣлось еще побесѣдовать съ однимъ товарищемъ соціалъ-демократомъ, который, какъ я зналъ, успѣшно ведетъ работу въ деревнѣ, и я поѣхалъ въ другую губернію.

Къ слову сказать, мой докторъ жестоко ошибается, считая свою аграрную программу соціалистической и болѣе революціонной, чѣмъ соціалъ-демократическая, она только радикально-демократическая...

Я отправился въ область Войска Донского Мой товарищъ М. былъ крестьяниномъ деревни К., но съ дѣтства его готовили быть "бариномъ", и теперь одъ принадлежитъ къ разночинной интеллигенціи. закинутый "независящими обстоятельствами" къ себѣ на родину, онъ поневолѣ долженъ былъ рѣшить для себя такъ или иначе аграрный вопросъ. Я просилъ его изложить мнѣ то, къ чему онъ пришелъ въ теоріи и на практикѣ. Оказалось, что его взгляды сильно расходятся съ аграрной программой нашей Партіи. Я сказалъ ему объ этомъ. "Ну, что же!" -- отвѣтилъ онъ.-- Не могъ же я сидѣть "на отрѣзкахъ "нашей программы!"

Къ нему цѣлый день приходили крестьяне за совѣтами. У нихъ готовилось важное событіе: на волостномъ сходѣ они провели очень радикальный приговоръ, но атаманъ приказалъ снова пересмотрѣть его и послалъ непремѣннаго члена присутствія по крестьянскимъ дѣламъ быть на этомъ сходѣ. Сходъ долженъ былъ состояться на другой день, въ воскресенье, и мнѣ предложили поѣхать туда. Само собою разумѣется, я очень охотно воспользовался этимъ случаемъ. Привожу здѣсь сужденія схода, какъ я успѣлъ ихъ записать тамъ же.

Народу собралось человѣкъ пятьсотъ, потому что многіе пріѣхали изъ ближнихъ и дальнихъ деревень. Слухъ о небываломъ приговорѣ К--ской волости распространился далеко по округѣ, и изъ девяти волостей пришли ходоки, узнавъ, что "членъ" пріѣдетъ на этотъ сходъ. Всѣ ждали, что онъ объявитъ приговоръ противозаконнымъ, а всѣмъ подписавшимъ его, и моему товарищу, прежде всего -- "влетитъ". Ждали "члена". Наконецъ, часа въ два дня и онъ пріѣхалъ. Толпа стояла около крыльца волостного правленія, на которомъ былъ поставленъ столикъ и стулъ для начальства. Непремѣнный членъ открылъ сходъ коротенькою вступительною рѣчью. Вотъ она.

Н. членъ. Господа! Указъ Государя императора отъ 18-го февраля нынѣшняго года требуетъ, чтобы каждый гражданинъ обдумалъ свои нужды и довелъ ихъ до, свѣдѣнія государя. Каждый долженъ говорить о томъ, что онъ знаетъ и понимаетъ; а о томъ, чего мы не знаемъ и не понимаемъ, незачѣмъ намъ и говорить {Очевидно, намекъ на приговоръ К--кой волости.}. Я пріѣхалъ сюда для того, чтобы обсудить здѣсь вмѣстѣ съ вами ваши нужды.

Мой товарищъ. Господа старики! Господинъ начальникъ совершенно вѣрно сказалъ, что мы должны заявлять о своихъ нуждахъ только то, что намъ извѣстно и понятно. Мы это и сдѣлали уже въ нашемъ приговорѣ. Теперь, по приказанію атамана, мы должны снова пересмотрѣть нашъ приговоръ, и, если понадобится, измѣнить его, отмѣнить совсѣмъ или снова утвердить...

Н. членъ. Я пріѣхалъ сюда совсѣмъ не для этого. Я хотѣлъ бы выслушать заявленія о мѣстныхъ нуждахъ; въ приговорѣ же, о которомъ вы говорите, рѣчь идетъ о чемъ угодно, только но о мѣстныхъ нуждахъ.

Мой тов. Господа старики! Хотите ли вы обсуждать всѣ ваши нужды, какъ на это намъ даетъ право манифестъ 18-го февраля, или же только мѣстныя нужды, какъ того хочетъ начальникъ?

Голоса изъ толпы. Всѣ! Всѣ нужды!

Мой тов. Ну, такъ будемъ говорить обо всѣхъ нашихъ нуждахъ: но такъ какъ и мѣстныя нужды указаны въ нашемъ приговорѣ, то чтобы доставить удовольствіе г-ну начальнику, начнемъ съ нихъ. Какая же у насъ мѣстная нужда самая что ни на есть главная?

Голоса изъ толпы. Земли мало! Земли нѣту-ти! Земли надо-ть!

Мой тов. Вотъ объ этой-то главной мѣстной нуждѣ и говоримъ мы въ концѣ нашего приговора. Мы говоримъ, что вся земля помѣщичья, государственная, удѣльная должна принадлежать всему народу и должна быть раздѣлена для обработки всѣмъ тѣмъ, кто пожелаетъ ее обрабатывать самъ и въ такомъ количествѣ, въ какомъ онъ можетъ обработать ее своими руками, безъ батраковъ.

Голосъ изъ толпы. Это вѣрно! Правильно! Такъ!!

Непр. чл. Значитъ, вы говорите объ экспропріаціи частной собственности?

Мой тов. Да!

Непр. чл. Но вы же знаете, что это совсѣмъ неосуществимо! Это -- утопія! Земли на всѣхъ все равно не хватитъ, да и на выкупъ ее отъ частныхъ владѣльцевъ понадобится пять милліардовъ рублей!

Мой тов. Мы тутъ заявляемъ только о нашихъ нуждахъ и нашихъ желаніяхъ; а о томъ, какъ это дѣло сдѣлать,-- объ этомъ ужъ подумаютъ наши выборные, о которыхъ тоже говорится въ нашемъ приговорѣ. А только невѣрно, будто бы въ Россіи земли на всѣхъ не хватитъ...

Мои товарищъ покосился на начальника и, видя, что тотъ разсѣянно смотритъ на народъ, потихоньку вытащилъ изъ-за пазухи нелегальную брошюрку и сталъ приводить цифры.

Непр. чл. но какъ же вы всю эту землю добудете для крестьянъ?

Голосъ изъ толпы. Это уже выборные наши обсудятъ и рѣшатъ!

Непр. чл. но какъ же они могутъ рѣшить?

Голосъ изъ толпы. Да ужъ они найдутъ тамъ, какъ!

Непр. чл. А я все же таки думаю, что это далекое дѣло. Въ принципѣ я не противъ эмансипаціи крестьянства, но надо помнить, что всякія желанія остаются фикціей, пока не получатъ санкціи закона {Можетъ показаться баснословнымъ, чтобы человѣкъ, не сошедшій съ ума, могъ говорить съ крестьянами такимъ языкомъ, но это фактъ! Впрочемъ, для меня это не было ново; я уже зналъ по опыту, что чиновникамъ нѣтъ дѣла, понимаютъ ли ихъ. Они говорятъ для своей забавы; здѣсь г-нъ непремѣнный членъ кокетничалъ съ моимъ товарищемъ.}... А вотъ о мѣстныхъ нуждахъ мы замалчиваемъ. Всю-то землю отъ помѣщиковъ не скупишь, а вотъ помѣстнымъ условіямъ здѣсь можно купить; а мы 44 года молчимъ объ этомъ! Что намъ мѣшаетъ купить землю?

Голосъ изъ толпы. А денегъ откуда взять?

Непр. чл. Вотъ это-то и нужно обсудить, гдѣ денегъ достать!

Голосъ изъ толпы. Да! Гдѣ жъ ихъ взять-то?

Непр. чл. Какъ гдѣ? Да въ банкѣ! Этому мѣшаетъ только общинный способъ землепользованія, при которомъ нельзя ни заложить, ни продать землю.

Голосъ изъ толпы. Нечего и продавать-то!

Непр. чл. У насъ безземельныхъ мало...

Голосъ изъ толпы. Всѣ мы -- безземельные!

Непр. чл. Насколько мнѣ извѣстно, у насъ мало безземельныхъ! Перепись была въ 59-мъ году, а надѣлили крестьянъ по ревизскимъ душамъ въ 61-мъ году; стало быть, безземельными остались только тѣ, кто родился между 59 и 61 годами. Много ли такихъ?

Голосъ изъ толпы. Всѣ безземельные! У насъ и по четверти десятины не выйдетъ, если разложить по наличнымъ душамъ!

Непр. чл. Да вѣдь потому, что крестьянство жило при исключительныхъ законахъ! Наши правительственныя сферы обуреваетъ іудейскій страхъ въ дѣлѣ крестьянской реформы {Все это подлинныя выраженія г-на непр. члена; я ихъ записалъ, въ точности въ тотъ моментъ, какъ онъ ихъ произносилъ.}, но если мы добьемся у себя чисто-мѣстной реформы, то мы послужимъ примѣромъ и для всей Россіи; а если мы займемся общими вопросами, то этимъ только помѣшаемъ чисто-мѣстному дѣлу.

Мой тов. Какое же это такое "чисто-мѣстное" дѣло?

Голосъ изъ толпы. У насъ колодезь совсѣмъ мало воды сталъ давать! (Хохотъ).

Непр. чл. Въ нашей округѣ мы легко бы могли прикупить земли, если бы не наши общинные порядки. Община намъ навязана со стороны, и мы должны поднять вопросъ объ ея отмѣнѣ...

Дальше г-нъ непремѣнный членъ пускается въ долгія разсужденія о недостаткахъ общиннаго хозяйства.

Мой тов. Г въ начальникъ самъ же сказалъ, что мы уже 44 года жили въ нуждѣ, и, однако, начальство не заботилась о насъ. Трудно думать, чтобы оно теперь, наконецъ, насъ послушало! Поэтому намъ незачѣмъ болѣе къ нему обращаться, и мы должны только хлопотать, чтобы скорѣе собрались выборные отъ народа; къ нимъ ужъ мы обратимся съ нашими нуждами. Объ этомъ мы и заявляемъ въ нашемъ приговорѣ, вотъ что...

Непр. чл. Какое можетъ имѣть значеніе приговоръ о созывѣ народныхъ представителей, когда это дѣло ужъ и безъ того на мази!

Мой тов. Тѣ правила, которыя теперь вырабатываются чиновниками для созыва народныхъ представителей, будутъ еще пересматриваться первыми выборными, такъ вотъ пусть они знаютъ и наши мысли объ этомъ дѣлѣ.

Затѣмъ мой товарищъ произноситъ получасовую рѣчь, цѣлый рефератъ о демократическомъ политическомъ строѣ со всеобщимъ, равнымъ, прямымъ, тайнымъ избирательнымъ правомъ. Онъ говорилъ, какъ ловкій агитаторъ, на чисто-народномъ малороссійскомъ нарѣчіи, приводя примѣры негодности самодержавнаго строя изъ повседневнаго опыта крестьянъ.

Непремѣнный членъ какъ-то особенно робко, опасливо поглядываетъ на него и, кажется, бормочетъ: "Въ принципѣ... эмансипація... но безъ санкціи... Фикція!..."

-- Вотъ эти-то наши думы и записали мы въ нашемъ приговорѣ,-- закончилъ свою рѣчь мой товарищъ, глядя на непремѣннаго члена. Все это такія нужды, которыя мы знаемъ и хорошо понимаемъ. Намъ теперь остается только просить г-на начальника, чтобы онъ самъ прочиталъ нашъ приговоръ и самъ сказалъ бы намъ, что онъ въ немъ считаетъ непонятнымъ?

Непр. чл. Да я... ничего! Мнѣ что же?

Голосъ изъ толпы. Читайте, ваше благородіе! Сдѣлайте милость! Нужда у насъ большая, а что дѣлать -- неизвѣстно! Вотъ онъ объясняетъ намъ (мужикъ кивнулъ на моего товарища), а иные баютъ -- народъ только бунтуетъ! Намъ батюшка намедни-съ сказывалъ: "морду ему побитъ слѣдуетъ!" Мы въ своей волостѣ сходъ собрать хотѣли -- старшина не созываетъ: народъ вы, говоритъ, бунтуете... Вы, ваше благородіе, читайте!

Непр. чл. Да я что? Я согласенъ! Мнѣ что? По указу его величества отъ 18-го февраля вы имѣете право...

Многіе голоса. Отъ 18-го февраля! Отъ 18-го февраля! Слышь! А чего же намъ до сихъ поръ ничего не говорили? Чего же прятали-то? А коли онъ намъ объясняетъ, говорятъ: морду побить... бунтуютъ...

Непр. чл. Указъ былъ напечатанъ въ газетахъ!

Голосъ изъ толпы. Да мы нешто читаемъ газеты-то?

Непр. чл. Писарь долженъ былъ прочитать, староста объяснилъ бы, старшина...

Голосъ изъ толпы. Его, старшину-то, и сейчасъ уволить грозятся, что печать свою далъ къ приговору! Не то, чтобы объяснить...

Непр. чл. Да кто жъ вамъ объяснять долженъ?!

Голоса. Вотъ то-то вотъ и есть-то вотъ! Начальство ѣздитъ, а чтобы объяснить...

Мой тов. Значитъ, на себя только надѣяться надо! Пусть тѣ, кто тутъ есть изъ другихъ волостей, созываютъ у себя сходы и вездѣ этотъ же приговоръ принимаютъ. Дѣло это великое и трудное, силъ на него много надо, пускай же каждый для него потрудится. Посылайте по всѣмъ волостямъ ходоковъ, чтобы крестьянство со всѣхъ мѣстъ о своей нуждѣ заявляло, чтобы были мы, крестьяне, вродѣ какъ въ одномъ союзѣ и отъ всего крестьянства во всей странѣ одинъ бы приговоръ постановили о свободѣ и о землѣ...

Я получилъ также свѣдѣнія отъ другихъ моихъ товарищей, работавшихъ въ разныхъ концахъ Россіи, и убѣдился, что повсюду было то же: соціалъ-демократы или были безсильны принять участіе въ жизни деревни, или вынуждены были радикально разойтись съ аграрною программою своей партіи.

Программа партіи Соц.-Рев-овъ оказалась гораздо болѣе приложимой на практикѣ и цѣльной въ теоріи. Она рисовала передъ крестьяниномъ широкія перспективы соціалистическаго строя и указывала конкретныя дѣйствія, которыя должно совершить, чтобы сдѣлать первый шагъ на пути къ этой цѣли. Теорія соціалистовъ-революціонеровъ, какъ и всякая гипотеза, должна подвергнуться испытанію жизни; но огромное значеніе ихъ гипотезы заключается въ томъ, что она, если даже ошибочна, ведетъ къ опытамъ, ведетъ къ дѣятельности, къ исканію и, слѣдовательно, прямо или косвенно служитъ выясненію истины. Наша же соціалъ-демократическая теорія въ аграрномъ вопросѣ приводила соціалъ-демократію къ бездѣйствію въ деревнѣ, и многіе соціалъ-демократы, вопреки своей теоріи, стали дѣйствовать въ деревнѣ, какъ соціалисты-революціонеры.

Послѣ уборки хлѣбовъ крестьянское движеніе стало, видимо, принимать массовый характеръ, идея Всероссійскаго Крестьянскаго Союза стала извѣстною и популярной во всѣхъ концахъ Россіи и, уѣхавши изъ деревни, я слѣдилъ за нею тревожно, какъ за грознымъ незнакомцемъ.

Въ началѣ ноября состоялся въ Москвѣ второй Всероссійскій съѣздъ Крестьянскаго Союза, имѣвшій огромное значеніе для крестьянскаго движенія. Въ числѣ его организаторовъ и глашатаевъ былъ мой пріятель, Мазуренко, соціалъ-демократъ. Но наша партія не смогла учесть это крупное явленіе нашей общественной жизни, и ея делегаты ушли со съѣзда. Снова жизнь разошлась съ нашей теоріей; послѣдователи научнаго соціализма признали жизнь ошибающеюся и торжественно удалились отъ нея.

Нѣсколько соціалъ-демократовъ не послѣдовали за делегатами своей партіи и заслужили горькіе упреки со стороны "ортодоксовъ". Одинъ изъ теоретиковъ аграрной программы нашей партіи, тов. Румянцевъ, возвелъ даже въ принципъ нашу неспособность дѣйствовать въ крестьянствѣ и заявилъ впослѣдствіи (въ октябрьской книжкѣ "Образованія" за 1906 г.), что мы, какъ соціалъ-демократы, можемъ лишь "поддерживать" крестьянскія требованія "вплоть до...", но отнюдь не пытаться принимать участіе въ крестьянскомъ движеніи.

И опять передъ каждымъ соціалъ-демократомъ становился вопросъ, являемся ли мы самою передовою партіей въ мірѣ, выражаемъ ли мы самыя рѣшительныя требованія всего человѣчества, или наша партія есть "партія класса" въ томъ узкомъ смыслѣ этого слова, въ которомъ насъ такъ называютъ наши противники? Значитъ, наша теорія не дѣлаетъ насъ передовыми и активными всюду, куда бы насъ ни закинула судьба? Развѣ мы должны въ деревнѣ оставить себѣ дилемму: или дѣйствовать, или быть соціалъ-демократомъ?

Еще черезъ нѣсколько мѣсяцевъ мнѣ удалось присутствовать на Стокгольмскомъ съѣздѣ нашей партіи. По аграрному вопросу тамъ было выражено пять различныхъ направленій; это уже показывало, что у партіи нѣтъ базы для рѣшенія этой проблемы. Съѣздъ отступилъ кореннымъ образомъ отъ старой своей программы и въ двухъ существенно важныхъ пунктахъ стадъ на точку зрѣнія соціалистовъ-революціонеровъ: 1) вся земля должна быть взята у землевладѣльцевъ и передана крестьянству, 2) отобранная у частныхъ владѣльцевъ земля навсегда перестанетъ быть частною собственностью и будетъ передана въ пользованіе тѣмъ, кто самъ на ней можетъ я хочетъ трудиться.

Такимъ образомъ на съѣздѣ въ Стокгольмѣ я услыхалъ санкцію со стороны партіи тѣхъ взглядовъ, возникновеніе которыхъ наблюдалъ почти годъ тому назадъ въ глухихъ деревняхъ дальнихъ уѣздовъ Воронежской губерніи и Области Войска Донского. Но эта побѣда жизни надъ доктринами не можетъ радовать. Теорія должна побѣдить жизнь въ томъ смыслѣ, что она должна овладѣть ею: познать ее, ея развитіе и, согласуясь съ ея законами, найти средства осуществить свои цѣли. А въ нашей партіи безсильное доктринерство уступило мѣсто безпринципности.

Въ самомъ дѣлѣ. По нашей теоріи, въ деревнѣ давно уже шла дифференціація крестьянства и, несмотря на закрѣпощеніе производителя государствомъ и общиною, "земля переходила отъ труда къ капиталу". Діаграмма въ книжкѣ Ильина, подтверждающая эту мысль,-- красива, какъ картина. Наши противники ее оспаривали, но для нашей партіи она была планомъ строительства, планомъ работы партіи. Процессъ концентраціи земли выдѣлялъ сельскій пролетаріатъ, на который партія смотрѣла, какъ на носителя ея идей. Для ускоренія этого процесса партія стремилась добиваться такихъ реформъ, которыя бы раскрѣпостили крестьянина, мобилизировали бы собственность и облегчили ея концентрацію. Партія отвергала всякія мѣры, которыя затормазили бы это развитіе и поддерживали бы мелкаго собственника. Теперь партія отступила отъ этихъ взглядовъ.

Если осуществится то, что принялъ, какъ свою программу, Стокгольмскій съѣздъ, то концентрація земли станетъ невозможною, или по крайней мѣрѣ очень затормазится. Когда соціалисты революціонеры добиваются этого, они поступаютъ вполнѣ послѣдовательно: съ точки зрѣнія ихъ теоріи капитализація сельскаго хозяйства вовсе не неизбѣжна и не необходима, соціалистическій строй можетъ быть созданъ "трудовымъ крестьянствомъ" и не нуждается для своего водворенія въ пролетаризаціи земледѣльческаго населенія. Наша же теорія признавала черепъ крестьянина "антиколлективистическимъ" и этого-то крестьянина теперь стремится сдѣлать безсмертнымъ наша новая программа!

Собственно въ резолюціи не сказано, что земля, ставшая собственностью муниципій, будетъ передаваться только трудящимся на ней; на какихъ началахъ муниципіи будутъ передавать гражданамъ землю въ пользованіе,-- это формально предоставляется рѣшать самимъ муниципалитетамъ; но въ этомъ смыслѣ коммертировали нашу новую аграрную программу ея сторонники и фактически эти толкованія вытекаетъ неизбѣжно изъ проекта муниципализаціи -- безъ него вся программа передачи права собственности на землю изъ рукъ частныхъ владѣльцевъ въ руки общественнаго самоуправленія становится изъ аграрной фискальною, она не исключаетъ въ такомъ случаѣ возможности, что землепользованіе послѣ реформы останется совершенно такимъ, какъ въ настоящее время; это было бы въ томъ случаѣ, если бы наши земства, въ распоряженіе которыхъ поступитъ земля, остались бы такими, какъ теперь, такими, какъ прусскій ландтагъ -- помѣщичьими; если же земства будутъ реформированными на началахъ всеобщаго, равнаго, тайнаго и прямого избирательнаго права,-- что, очевидно, подразумѣваетъ резолюція -- то въ нихъ господиномъ положенія станетъ "трудовое крестьянство" и проведетъ въ жизнь принципъ уравнительнаго землепользованія. Въ первомъ предположеніи наша программа перестаетъ быть аграрной, во второмъ она является анти-пролетарской, т. е. не только отказывается отъ союзника -- сельскаго пролетаріата, появленіе котораго на общественной сценѣ ею предусматривалось, но докидаетъ и тотъ многочисленный классъ сельскихъ пролетаріевъ, который уже создался въ Россіи -- даже въ Великороссіи, не говоря уже объ окраинахъ, гдѣ господствуетъ подворное владѣніе. Приблизительно треть крестьянства въ Россіи -- бездомовные и безлошадные -- не сможетъ воспользоваться землею, если будетъ произведенъ "Черный Передѣлъ", но лишается возможности, какъ теперь, существовать батрачествомъ, если земля -- вся или въ большей своей части -- перейдетъ къ трудовому крестьянству. Объ интересахъ сельскаго пролетаріата ничего не говоритъ -- въ вопросѣ о надѣленіи крестьянства землею -- "партія пролетаріата" и принимаетъ программу, осуществленіе которой поставило бы въ безвыходное положеніе сельскихъ рабочихъ!

Недоговоренность и страшное противорѣчіе нашей новой аграрной программы уже вызвали въ нашей партійной литературѣ горячіе споры. Однако же, новая программа имѣетъ то важное преимущество надъ старою, что вводитъ партію въ кругъ интересовъ крестьянства, позволяетъ ея членамъ приступить къ опыту борьбы въ деревнѣ и такимъ образомъ кладетъ начало своей новой работѣ...

Эту работу уже давно начала и вела партія соціалистовъ-революціонеровъ. Она создала цѣлый рядъ организацій въ крестьянствѣ, она создала довольно обширную литературу о деревнѣ и для деревни: ея опытомъ мы могли бы и должны бы были широко воспользоваться. Но наша партія заняла самую враждебную позицію по отношенію къ этой другой въ Россіи, соціалистической и революціонной партіи. Вмѣсто того, чтобы идти рука объ руку съ нею и всячески помогать ей, соціалъ-демократы объявили ее "и не соціалистической и не революціонной", и всѣми правдами и неправдами бросали ей камни подъ колеса. Это была реакціонная сторона ихъ аграрной тактики.

И въ этой области, какъ и по отношенію къ интеллигенціи, какъ и по отношенію къ наукѣ и изслѣдованію партійные интересы пришли въ противорѣчіе съ интересами дѣла, борьбы, самого знанія.

IX.

Въ началѣ іюля я пріѣхалъ въ Екатеринославъ. По степени развигія рабочаго движенія Екатеринославъ является, быть можетъ, главнѣйшимъ послѣ Петербурга центромъ въ Россіи. Всѣ стадіи развитія движенія прошли здѣсь почти такъ же ярко, какъ и въ столицѣ и мнѣ хотѣлось бы теперь отмѣтить полный параллелизмъ настроеній, которыя господствовали въ то время въ Петербургѣ, съ ходомъ событій въ Екатеринославѣ. Но прежде -- нѣсколько словъ о фракціонной борьбѣ.

Когда, послѣ второго съѣзда партіи, искризмъ окончательно одолѣлъ старую рабочедѣльческую организацію въ Екатеринославѣ, работа цѣликомъ перешла въ руки большевиковъ. Но очень скоро, 17-го января 904 г., были арестованы 23 человѣка, въ томъ числѣ весь Комитетъ. Вновь пріѣхавшіе "твердые" въ 2--3 мѣсяца окончательно обострила отношенія между комитетомъ и рабочими. Уже давно было замѣтно, что масса только терпитъ Комитетъ, но не уважаетъ его. Оппозиція естественно возникла. Она стала искать себѣ поддержки у заграничнаго "меньшинства". Въ маѣ 1904 г. она сложилась въ группу, и съ этого времени начинается открытая борьба между "большинствомъ" и "меньшинствомъ" въ въ Екатеринославѣ.

Какъ все это отразилось на работѣ соціалъ-демократіи, показываютъ слѣдующія цифры. Лѣтомъ 1903 года, при старой рабочедѣльческой организаціи, на заводахъ было сгруппировано около 800 рабочихъ, а въ предмѣстьѣ города, на Амурѣ, около 200. Когда появился искристскій комитетъ, Амуръ былъ потерянъ для организаціи: на заводахъ же осталось не больше

200 человѣкъ въ кружкахъ. Къ январю 1905 г. для "твердыхъ" былъ потерянъ и Амуръ, и городъ и лишь на заводахъ сохранилось чел. 60 организованныхъ рабочихъ. Это было полнымъ пораженіемъ принциповъ старой "Искры". У сторонниковъ новой "Искры", у меньшевиковъ, на заводахъ было организовано около 150 чел., на Амурѣ 30 и нѣсколько сотъ человѣкъ въ городѣ.

Между тѣмъ, этотъ застой въ дѣлахъ организацій отнюдь не былъ слѣдствіемъ застоя въ рабочемъ движеніи. Какъ разъ на оборотъ: одна за другой возникаютъ стачки рабочихъ въ теченіе зимы 1904--905 гг., и возбужденіе рабочаго класса достигаетъ небывалыхъ размѣровъ. Въ періодъ промышленнаго расцвѣта здѣшніе рабочіе добились очень высокихъ расцѣнокъ, и съ весны 1903 г. заводы и мастерскія стали увольнять холостыхъ и безпокойныхъ рабочихъ, замѣняя ихъ новыми съ пониженнымъ заработкомъ. Это очень раздражало и безпокоило рабочихъ; они не рѣшались на мелкія столкновенія съ начальствомъ, потому что это приводило бы къ новымъ увольненіямъ, по тѣмъ болѣе росло напряженіе, революціонизировалось настроеніе рабочихъ, и контрастъ между этимъ подъемомъ массъ и упадкомъ вліянія организацій становился все болѣе и болѣе тягостнымъ.

Пришелъ январь. Откликъ на петербургскія событія получилъ я въ Екатеринославѣ чрезвычайно слабый. "Меньшевики" выпустили печатную прокламацію и организовала стачку, которая прошла чрезвычайно вяло и почти безслѣдно; "большевики" же совсѣмъ не были въ силахъ отозваться на 9-ое января. Это было уже грознымъ memento mori для "плохихъ пастырей", но они не прекращали фракціонной борьбы. На 11-ое февраля была назначена дискуссія для выясненія позиціи "большинства" и "меньшинства"; на нее явились 33 человѣка, которые и были всѣ арестованы. Это окончательно разбило силы "твердыхъ"; только черезъ мѣсяцъ они снова сгруппировались, назвались "Группою большинства", которая со времени апрѣльскаго съѣзда "твердыхъ" переименовалась въ "Комитетъ большинства"; меньшевистская же организація извѣстна подъ именемъ Комитета.

Въ февралѣ и мартѣ заводы буквально кипѣли; рабочіе рвались на борьбу, ждали только сигнала отъ Комитета, какъ единственнаго центра, который, худо ли, хорошо ли, могъ объединить движеніе; послѣ массовыхъ увольненій рабочіе требовали листковъ, агитаторовъ,-- Комитетъ не могъ ихъ удовлетворить и медлилъ съ призывомъ къ общей забастовкѣ, желая оттянуть дѣло до l-го мая. Но 1-го апрѣля, въ 11 час. дня, весь Комитетъ былъ арестованъ на собраніи съ поличнымъ. Нѣкоторые товарищи предлагали, чтобы новый Комитетъ былъ избранъ на районныхъ собраніяхъ, но эта мысль была отклонена, и новый "меньшевистскій" комитетъ въ составѣ двухъ лицъ былъ назначенъ изъ тюрьмы, причемъ выборомъ руководили соображенія фракціонной борьбы.

Первое мая было "вторымъ предупрежденіемъ" для комитетовъ. Оно прошло совершенно безцвѣтно, и отвѣтственность за это рабочіе возлагали на Комитеты, не сумѣвшіе организовать дѣло. Съ весны, когда улицы стали доступны для собраній, движеніе вышло на улицу, стало открытымъ и широкимъ. На "биржу" собирались ежедневно сотни рабочихъ, сторонниковъ всѣхъ революціонныхъ группъ Екатеринослава, стачки охватили почти всѣ цехи -- столяровъ, сапожниковъ, портныхъ, маляровъ, парикмахеровъ и Комитеты не были въ силахъ не только руководить всѣмъ этимъ движеніемъ, но хотя бы откликаться на событія.

А событія не ждали. 12-го іюня началось въ Одессѣ возстаніе, и хотя вѣсти о немъ получились въ Екатеринославѣ лишь черезъ посредство легальныхъ газетъ, но онѣ тотчасъ же вызвали откликъ въ накаленной атмосферѣ. 18-го Комитетъ получилъ письмо о событіяхъ въ Одессѣ и обсуждалъ вопросъ о томъ, какъ на нихъ реагировать. Рѣшено было предложить рабочимъ каждаго завода выработать свои требованія и вызвать сразу повсемѣстную стачку на почвѣ экономическихъ требованій и придать ей впослѣдствіи политическій характеръ. 19го стали призывать къ стачкамъ на заводахъ; 20-го появились прокламаціи одновременно "большевиковъ" и "меньшевиковъ". Но движеніе уже и безъ того охватило городъ, предмѣстья и заводы. Починъ сдѣлали желѣзнодорожныя мастерскія. Въ 3 часа дня рабочіе уже собрались на сходку, и въ 5 часовъ уже отправились "снимать" съ работы товарищей. Они направились къ депо; ихъ не пускали, затворивъ ворота; ворота были выломаны. Начальникъ мастерскихъ подбѣжалъ къ телефону, заявилъ, что "начинается революція" и требовалъ изъ города защиты. Тѣмъ временемъ рабочіе остановили дачный поѣздъ, высадили публику, сняли стрѣлочниковъ, отобрали красные флаги и устроили съ ними шествіе.

Въ этотъ же день забастовали на Брянскомъ заводѣ по призыву Комитета. Въ нижнеднѣпровскихъ жел.-дор. мастерскихъ само управленіе распорядилось съ обѣда прекратить работы, боясь безпорядковъ; на штампажномъ и на машиностроительномъ заводахъ рабочихъ "сняли"; у Шедуара, на Амурѣ, директоръ настоялъ на томъ, чтобы рабочіе удалились; такимъ образомъ ко вторнику, 20-го іюня, забастовка стала всеобщею: трамваи не двигались, хлѣба не было; заводы, фабрики, мастерскія не работали, магазины были закрыты, извозчики не ѣздили, на постройкахъ работа остановилась. Забастовка носила ярко-выраженный политическій характеръ: въ городѣ и въ желѣзнодорожныхъ мастерскихъ даже не было выставлено никакихъ требованій хозяевамъ; на заводахъ же, хотя и были выставлены требованія, но скорѣе принципіальнаго характера, чѣмъ практическаго. Тридцатитысячная армія труда вышла на улицу для борьбы, но у нея не было общаго плана дѣйствія, не было руководительства, она не знала, что ей дѣлать!

Молва называла цѣлыхъ четыре пункта для митинга -- на Провіантской улицѣ, на Приозерномъ базарѣ, на Чечеловкѣ и около Брянскихъ заводовъ. Во вторникъ утромъ митинги состоялись на всѣхъ четырехъ пунктахъ; всюду явились также казаки, конная полиція и войска, всюду произошли столкновенія. въ Провіантской ул. казаки въѣхали въ толпу; въ нихъ было произведено нѣсколько выстрѣловъ, и началась нагаечная расправа. На Чечеловкѣ казаки также разсѣяли собраніе; на Озерномъ базарѣ послѣ перестрѣлки было много раненыхъ; у Брянскихъ заводовъ, когда подъѣхали казаки, толпа стала разсѣиваться, остались только 30 человѣкъ, вооруженныхъ револьверами; они сомкнулись и дали 9 залповъ -- всего 180 выстрѣловъ изъ револьверовъ, однако, ранили только двухъ казаковъ и нѣсколько городовыхъ. Казаки спѣшились и подъ прикрытіемъ лошадей открыли огонь. 14 рабочихъ были ранены, изъ нихъ трое смертельно; выпустивши всѣ патроны, рабочіе бросились бѣжать и были жестоко избиты.

Всѣ митинги начинались рѣчами комитетскихъ ораторовъ, но и тутъ вражда между "большинствомъ" и "меньшинствомъ", къ несчастью, разстраивала дѣло: каждая группа дѣйствовала на свой страхъ, безъ предварительнаго уговора. Были выпущены каждою группою по двѣ прокламаціи -- призывъ къ стачкѣ 20-го числа и отбойная -- 21-го. Обѣ группы призывали закончить стачку всюду, кромѣ тѣхъ заводовъ, гдѣ выставлены мѣстныя требованія. Еще нѣсколько дней городъ охранялся войсками, но движеніе въ немъ сразу прекратилось.

Прокламаціи призывали рабочихъ прекратить стачку, потому что толпѣ нечего было дѣлать, потому что толпа не знала, что ей дѣлать; не знали этого и соціалъ-демократическія группы. Имъ казалось утѣшительнымъ уже и то, что одесскія событія нашли себѣ откликъ въ Екатеринославѣ. Не такъ были настроены рабочіе: долго сдерживавшееся движеніе, наконецъ, прорвалось, и отъ этой всеобщей стачки рабочіе ждали многаго, но чувствовали себя совершенно неподготовленными ни въ техническомъ, ни въ организаціонномъ отношеніи. Масса ждала отвѣта на свои ожиданія отъ Комитета и возмущалась его бездѣятельностью. Между тѣмъ, что же могла дать тридцатитысячной революціонной толпѣ горсточка "профессіональныхъ революціонеровъ", связанная съ рабочимъ классомъ всего нѣсколькими десятками членовъ районныхъ организацій? Для того, чтобы явиться руководителемъ движенія, Комитетъ долженъ быть выразителемъ воли и взглядовъ всей сознательной части екатеринославскаго пролетаріата; ропотъ массы противъ Комитета былъ поэтому ропотомъ противъ своей собственной неорганизованности. Существующая форма соціалъ-демократической организаціи есть признакъ неорганизованности рабочихъ массъ; инстинктивный же протестъ противъ неорганизованности рабочаго класса сознавался рабочими, какъ протестъ противъ дѣйствующихъ организацій; поэтому-то безрезультатный исходъ іюньскихъ дней вылился въ чувство негодованія рабочихъ противъ Комитетовъ. Это было третье и послѣднее предупрежденіе "большевикамъ" и "меньшевикамъ", послѣ котораго они уже не могутъ считать себя представителями мѣстнаго рабочаго движенія.

Большевистскій комитетъ, какъ "организація профессіональныхъ революціонеровъ", замкнутый въ свою организаціонную ячейку, конечно, можетъ существовать очень долго, не обращая вниманія на отношенія къ нему массы, но зато не имѣя на нее никакого вліянія. Но Комитетъ "меньшинства", стремящійся стать выразителемъ воли и сознанія рабочаго класса, не могъ не по чувствовать на себѣ результатовъ этого приговора исторіи, приговора на смерть; онъ началъ борьбу за свое существованіе, это было началомъ его агонія Но, когда онъ умретъ,-- онъ возродится; новая его форма будетъ имѣть новое содержаніе. Комитетъ созвалъ на общее собраніе членовъ всѣхъ районовъ -- 42 человѣка, призналъ его "учредительнымъ собраніемъ" и сложилъ съ себя званіе Комитета. Собраніе стало вырабатывать новую конституцію.; Дебаты длились цѣлый день съ утра до ночи и черезъ недѣлю опять повторились. Въ результатѣ была принята резолюція -- свидѣтельство о бѣдности собранія. Она объявляетъ "Руководящимъ Коллективомъ" рабочаго движенія въ Екатеринославѣ собраніе районовъ и Комитетъ, который къ этому времени былъ уже упраздненъ. "Р. K." долженъ выбрать, согласно этой резолюціи, "исполнительную комиссію", которая будетъ дѣйствовать согласно съ Комитетомъ (?). Эти трудно объяснимыя, бьющія въ глаза противорѣчія резолюціи 17-го іюля показываютъ, что у собранія не было никакой руководящей идеи въ дІ;лѣ реформы старой организаціи. Уже на другой день члены собранія сами съ недоумѣніемъ перечитывали свою собственную резолюцію и обдумывали, какъ ее измѣнить.

А въ это время среда сознательныхъ элементовъ рабочаго класса, "выброшенныхъ за бортъ" существующихъ организацій, зрѣла и крѣпла мысль объ устройствѣ новой рабочей партіи. Съ ненавистью и злобой вспоминали они, какъ съ 1901 года соціалъ-демократическіе Комитеты выбрасывали изъ себя всѣхъ несогласномыслящихъ, т. е. всѣхъ критически-настроеннихъ, т. е. всѣхъ сознательныхъ товарищей. "Теперь въ партійныхъ организаціяхъ остались только безусые люди,-- сказалъ мнѣ одинъ изъ недовольныхъ,-- но и они придутъ къ намъ, какъ только у нихъ вырастутъ усы".

Однако, очень ошибаются тѣ, кто считаетъ это новое движеніе анти-соціалъ-демократическимъ. Напротивъ, соціалъ-демократія наложила несомнѣнно печать свою на міровоззрѣніе рабочихъ, такъ или иначе проявляющихъ себя въ настоящее время. Борьба сознательныхъ рабочихъ противъ современныхъ Комитетовъ нашей партіи, это -- борьба за новую стадію въ развитіи соціалъ-демократическаго движенія въ Россіи.

Кромѣ этихъ свѣдѣній, которыя я собралъ въ Екатеринославѣ, кромѣ этихъ впечатлѣній, которыя я могъ формулировать, тамъ у меня впервые мелькнула мысль о томъ, "что же теперь дѣлать?"

Я былъ на митингѣ, организованномъ меньшевистскимъ Комитетомъ на дворѣ желѣзнодорожныхъ мастерскихъ послѣ оффиціальнаго молебна въ день праздника, спеціально чтимаго почему-то въ этихъ мастерскихъ.

Невозможно прослѣдить, какъ и почему происходитъ вліяніе настроенія толпы на мышленіе наблюдателя; оно передается какимъ-то особеннымъ путемъ, иначе, чѣмъ логическіе доводы: вдругъ почувствовалось, въ чемъ именно была ошибка, и что именно надо измѣнить въ нашихъ отношеніяхъ къ массѣ рабочаго люда. Создалось смутное, неясное настроеніе, съ которымъ я носился дотомъ долго, анализируя его и пытаясь формулировать.

Когда окончился молебенъ, рабочіе стали требовать, чтобы священникъ отслужилъ панихиду по товарищамъ, убитымъ войсками. Священникъ не хотѣлъ. Толпа волновалась.

-- Я не могу служить панихиду,-- сказалъ священникъ,-- потому, что вы хотите, вмѣсто молитвы, устроить демонстрацію.

-- Нѣтъ, батюшка, нѣтъ!-- кричала толпа; и кто узнаетъ, кто скажетъ, насколько были неискренни ея крики? Конечно, мы пришли не для молитвы, а для демонстраціи, и неужели же толпѣ это не было ясно? Но, съ другой стороны, неужели же эти голоса были обманомъ?

-- Товарищи!-- раздался голосъ агитатора изъ толпы.-- Когда умретъ какой-нибудь богачъ, умретъ, можетъ быть, отъ постыдной болѣзни или отъ обжорства, то попы собираются со всего города и торжественно служатъ по немъ панихиду за панихидою. Когда же солдаты убиваютъ нашихъ лучшихъ товарищей, то попы...

Толпа волновалась и двигалась.-- Панихиду, батюшка! панихиду до убіеннымъ!

-- Я не могу служить панихиду, не зная, о комъ!-- опять заявилъ священникъ.-- Я могу служить только объ опредѣленномъ лицѣ, упоминая на молитвѣ его имя.

-- Батюшка! послушайте, батюшка! А какъ же на войнѣ? Тамъ нешто знаютъ имена? Все же тамъ служатъ панихиды по убіеннымъ: имена имъ ты, Господи, вѣси!

Что думалъ агитаторъ, когда говорилъ о нежеланіи попа служитъ панихиду,-- это я хорошо знаю; но что думаетъ это волнующееся море головъ? Что думаютъ эти люди, которые тѣснятся около меня, толкаютъ меня, тянутся вверхъ, впередъ, чтобы увидѣть, что тамъ дѣлается?

Священникъ надѣлъ черную рясу и сталъ служить панихиду; и я видѣлъ, какъ многіе истово крестились, вздыхали и шептали что-то тихо и сосредоточенно.

Когда панихида отошла, членъ комитета началъ свою рѣчь; это былъ мой старый товарищъ, А. Онъ говоритъ о всеобщемъ, равномъ, прямомъ и тайномъ избирательномъ правѣ. Все, что онъ говорилъ, было совершенно правильно, и я ничего не могъ бы возразить ему. но какъ мнѣ объяснить, почему мнѣ показалась его рѣчь никуда негодной? Я же говорю, что ею были недовольны слушатели! Нѣтъ, они слушали его сочувственно; когда онъ кончилъ, они пѣли или подтягивали революціонныя пѣсни, расходились, оживленно бесѣдуя и разсуждая о томъ, какъ и на будущій годъ въ этотъ день надо будетъ устроить дѣло... и все-таки я чувствовалъ, что между ораторомъ и толпою нѣтъ той интимной близости, которая дѣлаетъ агитатора душою толпы.

Я просилъ Комитетъ позволить мнѣ говорить на этомъ митингѣ; Комитетъ не принялъ моего предложенія. Но хотя я и не говорилъ здѣсь, а можетъ быть именно потому, что не говорилъ и стоялъ въ толпѣ какъ ея однородная частица, мнѣ казалось, что я жилъ въ тѣ минуты какою-то особенною коллективною жизнью толпы, и настроеніе, точно въ морѣ волна, передаваясь отъ капельки къ капелькѣ, налетало на меня и какимъ-то способомъ черезъ меня передавалось дальше и охватывало всѣхъ, потомъ ослабѣвало, опять крѣпчало, интонировало, жило...

Оставаясь сознательнымъ человѣкомъ, пріобрѣсти способность жить этою жизнью толпы; выражая свои убѣжденія. Въ то же время и тѣмъ самымъ выражать настроенія, чувства, душу этой толпы рабочихъ -- вотъ что значитъ быть соціалъ-демократомъ. Тогда только соціалъ-демократія станетъ душою рабочаго класса и тогда только эта революціонная стихія станетъ одухотворенной, когда мы -- сознательные соціалъ-демократы -- такъ поймемъ свою роль и свое значеніе. Какъ мы организуемся для этой цѣли -- это вопросъ уже второстепенный, почти техническій.

Вотъ та перемѣна, которая произошла во мнѣ за эти полгода моихъ наблюденій и переживаній. Она подготовлялась во мнѣ въ теченіе всей моей поѣздки, намѣтилась болѣе или менѣе ясно для меня самого въ Екатеринославѣ и потомъ окрѣпла въ Харьковѣ. Думаю, что она является лишь дальнѣйшимъ развитіемъ прежнихъ взглядовъ всего того теченія русской соціалъ-демократіи, къ которому я принадлежалъ.

Я просилъ Комитетъ позволить мнѣ присутствовать на собраніи "коллектива", объединенныхъ районовъ организаціи, обсуждавшаго какъ разъ въ это время планъ новой организаціи; мнѣ хотѣлось изложить передъ екатеринославскими товарищами свои соображенія и выслушать ихъ возраженія. Къ сожалѣнію, Комитетъ не счелъ возможнымъ это сдѣлать. Тогда я предложилъ прочитать рефератъ по организаціонному вопросу; Комитетъ отвѣтилъ, что онъ ничего не имѣетъ противъ этого, но самъ за устройство реферата не берется, такъ какъ въ этомъ случаѣ онъ долженъ бы былъ выставить оффиціальнаго оппонента, онъ же затрудняется это сдѣлать.

Тѣмъ не менѣе мнѣ удалось прочитать въ Екатеринославѣ четыре реферата. На "Амурѣ", за Днѣпромъ, подолгу ночью бесѣдовалъ я съ рабочими; мнѣ хотѣлось ихъ научить тому, что самому мнѣ удалось узнать за двѣнадцать лѣтъ моей работы. Можетъ быть, я и научилъ ихъ чему-нибудь; но навѣрное могу сказать, что я и самъ многому научился въ бесѣдахъ съ ними.

Изъ Екатеринослава въ концѣ іюля я возвратился въ Харьковъ и прежде всего хотѣлъ повидаться съ двумя товарищами, съ которыми познакомился въ Парижѣ и о которыхъ много зналъ заочно. Оказалось, что они жили въ это время въ своемъ имѣньи въ нѣсколькихъ десяткахъ верстъ отъ Харькова, и я отправился къ нимъ.

Старинная усадьба стояла среди украинскихъ степей молчаливою, и незамѣтно было, что въ этомъ "дворянскомъ гнѣздѣ" снова повторялась тяжелая исторія перелома общественной жизни, какъ та, о которой мы знали; наше поколѣніе -- только но разсказамъ нашихъ великихъ беллетристовъ. Казалось, что тогда уже она была изжита русскою жизнью, и дворянство. навсегда покинуло свои гнѣзда; но вотъ новое поколѣніе интеллигенціи изъ дворянства снова отдалось думамъ на своемъ пепелищѣ, уже не какъ дворянство, но какъ интеллигенція.

На широкомъ дворѣ было много цвѣтовъ и тѣни; бѣлый домикъ съ верандою и мезониномъ стоялъ такъ же мирно, какъ, можетъ быть, сто лѣтъ тому назадъ, и такъ же гостепріимно встрѣчалъ пріѣзжихъ гостей маленькій флигель; за домомъ дремалъ тихій, большой прудъ, обсаженный ивами, и тянулась спокойная густая роща. На меня повѣяло грустной поэзіей теперь уже легендарнаго прошлаго...

Вся семья моихъ товарищей была дома и меня радушно приняли у чайнаго стола на террасѣ въ саду. Однако, мнѣ казалось, что я пріѣхалъ не въ добрый часъ... не въ добрый годъ, правильнѣе сказать. Усталостью и глубокою грустью было полно это гнѣздо симпатичной интеллигентной семьи. Старая хозяйка дома, мать моихъ товарищей, молча и торжественно распоряжалась у самовара и на ея морщинистомъ лицѣ, казалось, таилась скорбная дума.

Мои товарищи уклонялись отъ бесѣды, но мнѣ они говорили своимъ молчаніемъ больше, чѣмъ могли бы сказать словами. Я провелъ у нихъ вечеръ, провелъ весь слѣдующій день и все же мы не разговорились о томъ, что, несомнѣнно, лежало на сердцѣ у каждаго изъ насъ: то, что мы дѣлали, было не то, что надо было дѣлать, или по крайней мѣрѣ не все то; но что же надо дѣлать?

Кромѣ меня, тамъ было трое старыхъ соціалъ-демократовъ и одинъ "бывшій" соціалъ-демократъ. Философъ-искатель, онъ не нашелъ себѣ ни покоя, ни отвѣта, и его друзья полу-шутливо, полу-тоскливо подсмѣивались надъ его постоянными измѣнами, пѣной увѣренности и сомнѣній, энтузіазма и разочарованій; но развѣ въ его лицѣ вся наша интеллигенція не переживаетъ теперь этого перелома въ моментъ, когда, казалось, мы приблизились къ разрѣшенію нашихъ задачъ?

Двѣ спокойныя на видъ женщины были просто одѣты въ блѣдно-розовое и блѣдно-голубое платье и отъ нихъ вѣяло тонкимъ запахомъ духовъ: это онѣ, которыя такъ мало цѣнили свои наряды, которыя такъ горячо отдавались самой неблагодарной, самой томительной работѣ! Это преемницы "нигилистокъ"! Точно не отдѣляло ихъ полувѣковое мытарство русской интеллигенціи отъ поколѣнія пятидесятыхъ годовъ! Или все пережитое, все выстраданное и, казалось, рѣшенное захотѣлось имъ забыть, отстранить, снять съ себя вмѣстѣ съ одеждою, надѣтою въ неприведшихъ къ удовлетворенію исканіяхъ? Что это -- слабость ли усталости на еще не пройденномъ пути? или разочарованіе въ достигнутомъ? критика уже совершеннаго? Жажда новаго дальнѣйшаго исканія?

Вечеромъ мы всѣ пошли въ рощу. Прошелъ ровно мѣсяцъ съ тѣхъ поръ, какъ я ѣхалъ поздно ночью по полямъ Великороссіи съ моими думами, и снова былъ лунный, чудный вечеръ, но здѣсь, на Украйнѣ, все тѣ же тяжелыя думы носились въ густомъ благоуханномъ воздухѣ. Мы говорили о какихъ-то мелочахъ, чтобы не молчать, но говорить не хотѣлось и, когда мы сѣли на лужайкѣ, каждый погрузился въ свои мысли.

Я знаю, многіе скажутъ, что эти люди-интеллигенты уже отслужили свою службу и могутъ уйти въ себя, какъ когда-то ушли ихъ дѣды изъ своихъ гнѣздъ; они неудовлетворены, потому что время ихъ прошло, скажутъ многіе; потому что на смѣну интеллигенціи пришелъ пролетаріатъ. Но сама интеллигентность въ ихъ лицѣ оказалась неудовлетворенною, думается мнѣ. Если ихъ духовные запросы не удовлетворило наше движеніе, то оно не можетъ отвѣчать запросамъ класса, который долженъ пересоздать міръ. Эти люди -- соль земли, и ихъ грусть есть симптомъ болѣзненныхъ переживаній въ нашей идеологіи. Кто пришелъ имъ на смѣну? Развѣ уже не нуженъ больше человѣчеству ихъ энтузіазмъ, ихъ идеализмъ, ихъ благородная мечта, ихъ глубокая мысль, ихъ беззавѣтная, самоотверженная преданность движенію впередъ? Никогда, никогда эти люди не станутъ лишними, и ихъ тоска должна быть утолена тѣмъ, кому принадлежитъ будущее.

Но-вотъ къ намъ пришелъ еще одинъ товарищъ, только что пріѣхавшій изъ города, и сообщилъ, что въ Харьковѣ тревога. Произошло столкновеніе между войсками и рабочими, работы вездѣ остановились и на завтра назначенъ общій митингъ. Я тотчасъ же отправился на станцію, чтобы утромъ быть на митингѣ.

Поздно ночью я пришелъ къ моему харьковскому пріятелю-рабочему и разспросилъ его о случившемся.

На заводѣ сельскохозяйственныхъ машинъ Гельферихъ-Саде мастеръ грубо толкнулъ рабочаго. Товарищи заступились. Мастеръ выхватилъ револьверъ и выстрѣлилъ. Рабочіе кинулись на него. Онъ сталъ отстрѣливаться, звонить въ телефонъ, призывать на помощь. Явились казаки. Рабочіе дали тревожный гудокъ, заперли ворота, чтобы не впустить казаковъ. Но казаки были пропущены черезъ парадное крыльцо; они стали стрѣлять. Рабочіе кинулись въ мастерскія и оттуда черезъ окна осыпали казаковъ гайками и кусками желѣза. Казаки были сильно избиты и бѣжали. Началась забастовка. Рабочіе требовали: 1) принять всѣхъ расчитанныхъ за послѣдніе мѣсяцы рабочихъ; 2) сохранить жалованье рабочимъ, сидящимъ въ тюрьмѣ по политическимъ дѣламъ; 3) признать комиссію, выбранную рабочими, для удаленія съ завода рабочихъ-шпіоновъ и для рѣшенія вопросовъ о правильности увольненія дирекціей завода отдѣльныхъ рабочихъ; 4) разрѣшить свободное обсужденіе рабочими своихъ дѣлъ на сходкахъ въ столовой завода.

Между тѣмъ вѣсть о стачкѣ на заводѣ Саде и о нападеніи казаковъ тотчасъ же дошла до паровозостроительнаго завода. Моментально заводъ остановился: не нужно было сговариваться -- станки, казалось, остановились сами собою. Собрались на сходку, послали людей узнать доподлинно, что происходитъ у Саде. Явился раненый въ ногу и разсказалъ о продѣлкахъ казаковъ; вернувшійся со справками велосипедистъ привезъ пули, подобранныя послѣ стрѣльбы казаковъ у Саде. Это произвело страшное впечатлѣніе. Рабочіе разсыпались по мастерскимъ, принялись вооружаться, кто чѣмъ могъ, ковать пики, оттачивать ножи; нѣсколько бочекъ съ гайками были разбиты, и карманы рабочихъ наполнились гайками для самозащиты. Снова началась сходка, и возбужденные рабочіе клялись дать отпоръ казакамъ, если они осмѣлятся явиться. Но урокъ у Саде не пропалъ для казаковъ даромъ, и они не явились

Это было въ четвергъ вечеромъ. Въ пятницу, 29-го іюля, рабочіе заводовъ паровозостроительнаго, Саде, Шапара, Мельгозэ и мельницъ собрались на общій митингъ на дворѣ паровозостроительнаго завоза. "Вѣрнѣе это былъ,-- говоритъ прокламація Харьково-каго Комитета отъ 1-го августа,-- даже не митингъ, а тринадцатичасовое засѣданіе революціоннаго пролетаріата, готоваго постоять за себя въ случаѣ нападенія царскихъ слугъ". Комитетъ воспользовался этимъ собраніемъ для выясненія рабочимъ, каково должно быть ихъ отношеніе къ созываемой правительствомъ Государственной Думѣ. Дружнымъ одобреніемъ всѣхъ присутствующихъ была принята ярко-революціонная резолюція. На завтра, на субботу, былъ назначенъ снова митингъ, на который мнѣ непремѣнно хотѣлось пойти; но мой рабочій костюмъ лежалъ у одного слесаря въ другомъ концѣ города, и мнѣ приходилось ночью итти къ нему, чтобы поспѣть во-время.

Въ 7 часовъ утра большой дворъ завода былъ уже полонъ народомъ. Черезъ часъ, обсудивши положеніе дѣлъ, собраніе рѣшило дать тревожный гудокъ, чтобы оповѣстить всѣхъ рабочихъ Харькова, что работы остановлены, и послать делегатовъ на заводъ Г.-Саде для переговоровъ. Надо было ожидать ихъ возвращенія.-- Товарищи!-- заявилъ тогда одинъ изъ комитетскихъ ораторовъ,-- мы не часто бываемъ вмѣстѣ, когда мы свободны; воспользуемся же этимъ случаемъ, будемъ учиться!". Онъ произнесъ рѣчь, въ которой обрисовалъ современное положеніе Россіи: "Спасаясь отъ неизбѣжной гибели,-- продолжалъ онъ,-- правительство старалось натравить одинъ народъ на другой -- христіанъ на евреевъ, татаръ на армянъ; теперь оно организуетъ шайки хулигановъ, чтобы вызвать междоусобную войну.

Затѣмъ выступилъ соціалистъ-революціонеръ, рабочій, и произнесъ горячую, страстную рѣчь о соціализмѣ, какъ цѣли борьбы рабочаго класса. Ему очень шумно апплодировали.

Было нестерпимо жарко въ іюльскій полдень и, когда одинъ товарищъ сталъ доказывать преимущества всеобщаго, равнаго, прямого и тайнаго избирательнаго права, я протискался между стѣною и колонною изъ ободьевъ огромныхъ паровозныхъ колесъ, чтобы скрыться въ тѣни; членъ комитета, который только что держалъ рѣчь, уже сидѣлъ тамъ на землѣ, разговаривая съ другимъ товарищемъ. Я подсѣлъ къ нимъ.

"Что же вы не говорили?", спросилъ онъ.-- "Мнѣ не хотѣлось мѣшать вамъ", отвѣчалъ я: "Вы здѣсь работали вчера и будете работать завтра, я же здѣсь -- проѣзжій".-- "Но почему же -- мѣшать?-- возразилъ онъ.-- Что иное, чѣмъ мы, вы можете сказать по всѣмъ этимъ вопросамъ?" Я отвѣтилъ, что говорилъ бы совсѣмъ о другихъ вопросахъ, совсѣмъ иначе, чѣмъ это вытекаетъ изъ тактики, принятой комитетомъ. "Что же бы вы говорили?" Я изложилъ ему мои соображенія.

"Мнѣ кажется,-- замѣтилъ товарищъ,-- что вы преувеличиваете наши разногласія; въ общемъ я согласенъ съ такимъ планомъ; вы думаете, мы сами не чувствуемъ свое безсиліе при теперешнемъ положеніи вещей? Вотъ здѣсь, на митингѣ, среди этого шеститысячнаго собранія, я чувствую свое значеніе и свое вліяніе: только мы, соціалъ-демократы, можемъ быстро оріентироваться въ событіяхъ и, сдѣлавъ соотвѣтственные выводы, популярно изложить ихъ собранію; а тамъ, когда мы соберемся на комитетское собраніе -- намъ просто дѣлать нечего!"

Онъ сдѣлалъ нѣсколько замѣчаній по поводу моего плана и мы въ полъ голоса заспорили о различныхъ принципахъ партійной организаціи.

Было странно мнѣ вести эту бесѣду при такой обстановкѣ. Нѣсколько дней тому назадъ мы встрѣтились съ этимъ товарищемъ въ другомъ мѣстѣ; я былъ наряженъ въ такую необычную одежду, что даже старые товарищи не сразу узнали меня и испугались моего прихода, а онъ собирался по порученію Комитета итти съ какимъ-то дѣломъ къ либераламъ и потому былъ одѣтъ въ парадный сюртукъ. Здѣсь же мы два нелегальныхъ "преступника", въ синихъ блузахъ и въ картузахъ, одѣтые, какъ всѣ другіе рабочіе, сидѣли въ трехъ шагахъ отъ волновавшейся, какъ море, людской стихіи и мирно обсуждали "проклятые вопросы", такъ часто прежде приводившіе насъ, товарищей, къ обиднымъ рѣзкимъ столкновеніямъ, такъ много вызывавшіе думъ и чувствъ...

Но вотъ ораторъ окончилъ свою рѣчь; товарищъ торопливо толкнулъ меня въ бокъ: "если хотите говорить, то идите скорѣе!"' Я вскочилъ и побѣжалъ къ самодѣльной трибунѣ изъ чугунныхъ обломковъ.

Я сказалъ слѣдующее:

"Товарищи! Давеча одинъ изъ говорившихъ здѣсь сказалъ, что мы должны воспользоваться, этимъ нашимъ собраніемъ для того, чтобы учиться. Я такъ полагаю, что это правильно было сказано. Только, что это значитъ -- учиться? Не значитъ ли это -- прочитать книжку или прослушать умную рѣчь? Нѣтъ. Есть на свѣтѣ много людей, которые прочитали сотни книгъ и прослушали сотни рѣчей, а все-таки ничему не научились. Совсѣмъ не такъ должны мы тутъ учиться. Мы должны тутъ сообща обсудить то дѣло, которое лежитъ у каждаго изъ насъ заботою на сердцѣ и, сличивши, кто какъ думаетъ объ этомъ, рѣшить, что же теперь должны мы сдѣлать? Мы, то-есть каждый изъ насъ, вотъ ты, и ты, и ты, и я?

Здѣсь было говорено, что рабочій классъ возсталъ и какъ богатырь стряхнулъ со своихъ плечъ, словно козявку какую, своихъ угнетателей. Такъ ли это на самомъ дѣлѣ, товарищи? Дѣйствительно, рабочій классъ составляетъ огромную силу; дѣйствительно, его угнетатели -- капиталисты составляютъ по сравненію съ нимъ маленькую горсточку людей, но тѣмъ болѣе возмутительно и тѣмъ болѣе удивительно, что мы но можемъ до сихъ поръ сбросить эту козявку и она, хотя и маленькая, грызетъ насъ хуже лютаго звѣря. Какъ же быть и что тутъ дѣлать?

Говорилось тутъ также, что мы должны строить великій народный дворецъ соціализма, что каждый изъ насъ долженъ принести для этого по бревну. Но мы не должны, товарищи, красивыми словами закрывать передъ собою то дѣло, которое намъ надо дѣлать; давайте же мы обсудимъ здѣсь, какъ приступить къ постройкѣ не на словахъ только, но и на дѣлѣ.

Извѣстно, что у насъ въ Россіи существуютъ нѣсколько партій, которыя ведутъ борьбу противъ существующаго строя. Многіе рабочіе думаютъ, что отъ этихъ-то партій придетъ намъ спасеніе. Но до тѣхъ поръ, пока рабочіе такъ думаютъ, до тѣхъ поръ ни откуда нечего ждать спасенія! Надо, чтобы рабочіе сами взялись за это дѣло, но для этого нужно, чтобы всѣ рабочіе дѣйствовали дружно, какъ одинъ человѣкъ, а для этого они должны всѣ соединиться въ единую рабочую партію. Пусть же всѣ сознательные рабочіе соберутся у себя на заводахъ, на фабрикахъ, въ мастерскихъ и выберутъ изъ своей среды заводскіе, фабричные, ремесленные комитеты, которые будутъ выступать передъ хозяевами, какъ представители интересовъ рабочихъ, защищать отдѣльныхъ товарищей, а также и выставлять общія требованія всѣхъ рабочихъ, собирать сходки, хранить собираемыя на случай стачки деньги. Эти комитеты пусть выберутъ отъ себя представителей, которые, собравшись, составятъ харьковскій комитетъ объединенныхъ рабочихъ всѣхъ заводовъ и ремеслъ Харьковскій комитетъ пошлетъ своихъ представителей на съѣздъ выборныхъ отъ другихъ городовъ и такимъ образомъ устроится рабочая партія всей Россіи; она, навѣрное, поставитъ себѣ тѣ же цѣли, что и рабочіе другихъ странъ, иначе говоря, она будетъ соціалъ-демократической партіей; она будетъ посылать своихъ выборныхъ на международные съѣзды представителей рабочихъ всѣхъ странъ. Такъ соединимъ мы рабочихъ на каждомъ заводѣ, въ каждомъ городѣ, по всей странѣ, во всемъ мірѣ! Тогда-то дѣйствительно мы будемъ громадною силою, тогда-то дѣйствительно мы сможемъ легко сбросить съ себя нашихъ угнетателей.

И хотя работа эта громадная, однако, она посильна намъ: во-первыхъ, потому, что каждому сейчасъ же представляется возможность приложить свои силы къ этому общему дѣлу, а насъ такъ много -- тысячи тысячъ! и во-вторыхъ, потому, что подготовительную работу для всего этого уже выполнила Россійская Соціалъ-Демократическая Рабочая Партія и рабочіе, взявъ въ собственныя руки свое собственное дѣло, будутъ тѣмъ самымъ лишь продолжать уже давно начатую работу.

Подобно тому, какъ пчелы каждая строитъ свою клѣточку и тѣмъ создаютъ общій улей, подобно этому и мы можемъ во всѣхъ концахъ Россіи, по всѣмъ фабрикамъ и заводамъ, по всѣмъ цехамъ, строить тотъ великій народный дворецъ, о которомъ говорилъ здѣсь предо мною товарищъ, создавая отдѣльныя комнаты этого дворца. Каждый заводскій комитетъ будетъ отдѣльною комнатой и каждому рабочему выпадетъ на долю работа по постройкѣ этой комнаты, въ которой ему самому же придется жать и дѣйствовать.

Это не будетъ еще новая партія при тѣхъ двухъ, которыя уже существуютъ. Наоборотъ, это будетъ дѣломъ, которое объединитъ всѣхъ тѣхъ, которые не на словахъ только желаютъ служить рабочему классу; и потому оно не увеличитъ раздѣленіе силъ, а уничтожитъ его. Намъ нечего закрывать глаза на то несчастье, которое мѣшаетъ нашему дѣлу,-- на наше разъединеніе. Здѣсь говорилось о враждѣ двухъ партій, а собственно ихъ больше, чѣмъ двѣ: уже здѣсь, на этомъ собраніи, раздавались, листки отъ двухъ различныхъ организацій соціалъ-демократической партіи. Намъ необходимо положить конецъ этому разъединенію и мнѣ кажется, что такимъ путемъ, о которомъ я говорилъ, мы этого достигнемъ; если я ошибаюсь, то пусть мнѣ товарищи укажутъ, въ чемъ тутъ ошибка, чтобы мы могли здѣсь обсудить мто дѣло.

Что же касается соціалъ-демократической партіи, то она всегда призывала къ объединенію рабочихъ не только всей Россіи, но и рабочихъ всѣхъ странъ; она всегда признавала, что дѣло освобожденія рабочаго класса должно быть дѣломъ самихъ рабочихъ, а потому она встрѣтитъ, какъ радостное, долгожданное событіе организацію рабочаго класса, постройку самими рабочими рабочей партіи; вѣдь къ этому дѣлу направлена вся ея долгая и тяжелая работа, въ этомъ будетъ осуществленіе всѣхъ ея желаній.

Итакъ, я предлагаю этому митингу принять два рѣшенія. Во первыхъ, заявить, что харьковскіе рабочіе принадлежатъ къ единой рабочей партіи въ Россіи; и во вторыхъ призвать рабочихъ всѣхъ фабрикъ, заводовъ и ремеслъ немедля выбрать своихъ уполномоченныхъ, которые, собравшись, составятъ харьковскій комитетъ этой партіи".

На эту мою рѣчь два соціалиста-революціонера возражали мнѣ. Я имъ отвѣталъ.

Черезъ полъ-часа я снова встрѣтился въ толпѣ съ товарищемъ изъ комитета. "Ну, что? Васъ не возмутила моя рѣчь?", спросилъ я его.-- "Нѣтъ, почему же? въ общемъ..." -- "Въ такомъ случаѣ поддержите ее, предложите митингу принять тѣ резолюціи, о которыхъ я говорилъ!"

Но товарищъ не сдѣлалъ этого. Резолюція, предложенная въ концѣ митинга рабочимъ Чаевскимъ и принятая собраніемъ, въ значительной степени соотвѣтствовала моимъ желаніямъ, и мнѣ было досадно, что она не была внесена соціалъ-демократической партіей въ лицѣ ея представителей.

Наконецъ, вернулись делегаты, которые сообщили, что Саде несогласенъ ни на какія уступки своимъ рабочимъ. Собраніе съ негодованіемъ выслушало сообщеніе о поведеніи дирекціи Саде и, обсудивъ дѣло, приняло слѣдующую резолюцію, предложенную Чаевскимъ:

"Рабочіе всѣхъ заводовъ Харькова, собравшись во дворѣ паровозостроительнаго завода, приняли слѣдующее рѣшеніе.

1. Въ виду несогласія на уступки дирекціи завода Г.-Саде, а также не видя существенной пользы въ обращеніи для защиты своихъ интересовъ къ администраціи,-- не обращаться болѣе ни съ какими заявленіями ни къ фабричной инспекціи, пи къ администраціи.

2. Забастовку по солидарности на всѣхъ заводахъ г. Харькова, исключая заводъ Г.-Саде, считать сегодня оконченной; въ понедѣльникъ всѣ заводы приступятъ къ работѣ, кромѣ завода Г.-Саде.

3. Открыть явочнымъ порядкомъ союзъ рабочихъ, который сейчасъ же долженъ приступить къ дѣйствію совмѣстно съ "Обществомъ взаимопомощи занимающихся ремесленнымъ трудомъ" въ помѣщеніи Народнаго Дома. Должны быть избраны трое уполномоченныхъ отъ паровозостроительнаго завода и по два съ другихъ заводовъ, которые примутъ участіе въ взносахъ союза.

4. Пока рабочіе Г.-Саде не получатъ удовлетворенія въ своихъ вполнѣ справедливыхъ требованіяхъ, отчислять отъ своего заработка ¹/₄, что составитъ около 500 руб. въ день.

5. Въ понедѣльникъ на работѣ въ своихъ заводахъ рабочіе должны выбрать изъ своей среды уполномоченныхъ въ союзъ рабочихъ. Эти рабочіе будутъ завѣдывать забастовочнымъ капиталомъ, а также въ своемъ заводѣ будутъ на стражѣ рабочихъ интересовъ. Они должны вести переговоры съ владѣльцемъ завода отъ имени общерабочаго союза.

6. Экономическія забастовки впредь не объявлять отдѣльно каждому заводу, а обсуждать въ Союзѣ, который рѣшитъ, возможна или нѣтъ забастовка".

Эта резолюція предрѣшала идею Совѣтовъ Рабочихъ Депутатовъ. Тутъ же ходила по рукамъ записка-проектъ "Союза рабочихъ для защиты своихъ правъ". Задачами союза выставлены требованія нашей программы-минимумъ и въ заключеніе сказано: "Осуществивши эти требованія, рабочіе не устранятъ окончательно гнетъ капитализма, а потому, не останавливаясь на этихъ требованіяхъ, "Союзъ рабочихъ для защиты своихъ правъ" пойдетъ дальше и будетъ добиваться уничтоженія эксплоатаціи человѣка человѣкомъ".

XI.

Въ серединѣ августа я окончилъ мою круговую поѣздку по Россіи, посѣтивъ всѣ 12 намѣченныхъ мною еще заграницею пунктовъ. Мнѣ оставалось только выбрать себѣ "мѣсто жительства" для регулярной работы. Я отправился въ Петербургъ, главнымъ образомъ, потому, что тамъ дѣйствовали два моихъ заграничныхъ товарища С. И. и В. Ц.; оба они состояли членами меньшевистской группы, но оба не считали себя меньшевиками и открыто заявляли объ этомъ товарищамъ по группѣ. Вмѣстѣ съ ними работали другіе бывшіе "экономисты" изъ "Рабочей Организаціи", они хотя и присоединились къ новому теченію "искризма", но фактически не могли не вносить въ свою дѣятельность, часто совершенно безсознательно, тенденціи общихъ у насъ съ ними принциповъ.

Меньшевистская группа, какъ я это уже видѣлъ въ первый пріѣздъ мой въ Петербургъ, рѣшила заняться, между прочимъ, организаціей профессіональныхъ союзовъ и поддержкою уже возникшихъ организацій этого типа. За эту часть меньшевистской работы естественно взялись примкнувшіе къ меньшевизму экономисты, придававшіе профессіональнымъ организаціямъ особенно важное значеніе; такимъ образомъ создавалась благопріятная мнѣ среда для работы.

И дѣйствительно, ровно полъ-года я былъ организаторомъ и пропагандистомъ въ Петербургѣ. Сначала я вошелъ въ союзъ сапожниковъ, затѣмъ, въ качествѣ уполномоченнаго отъ этого союза, сталъ членомъ Центральнаго Бюро профессіональныхъ союзовъ я былъ выбранъ въ секретаріатъ этого Бюро. Съ "настоящими" с.-д. хотя и происходили у меня столкновенія, однако же, моей работѣ они не препятствовали: обѣ фракціи смотрѣли на профессіональные союзы, какъ на суррогатъ своей дѣятельности и въ то бурное время предпочитали отдавать свои силы другой работѣ; здѣсь, на перефиріи, они охотно терпѣли и "ненастоящихъ" с. д. {"Партія имѣетъ въ (профессіональныхъ) союзахъ свою негласную агентуру, а не гласное представительство". "Для нашей партіи профессіональные союзы только сфера воздѣйствія, а не составная часть"- "Пролетарій" No 9. Конференція меньшевиковъ, въ апрѣлѣ 1905 г. признавала право на "представительство въ общепартійной оріанизаціи" лишь "тѣхъ профессіональныхъ союзовъ, которые примутъ с.-д. программу". Ноябрьская ихъ конференція того же года не допустила на свои собранія делегацію Центральнаго Бюро профессіональныхъ союзовъ.}. Когда же, съ одной стороны, профессіональные союзы стали крупною величиною -- въ теченіе полутора мѣсяцевъ организовалось 43 союза съ тридцатью тысячами членовъ -- съ другой стороны, митинговая дѣятельность сократилась изъ-за преслѣдованій правительства во время и послѣ декабрьскаго возстанія, тогда партійныя организаціи, очевидно, рѣшили взять подъ свой контроль союзы, по крайней мѣрѣ на выборахъ членовъ секретаріата, вмѣсто выбывшихъ изъ строя въ концѣ февраля 1906 г., представители партій привели на собраніе Бюро и ввели въ секретаріатъ своихъ людей. На другой день послѣ этого я вышелъ изъ секретаріата.

Въ концѣ октября я вошелъ, какъ делегатъ союза сапожниковъ, въ Совѣтъ Рабочихъ Депутатовъ. Ни одного раза я не взялъ слова: выступать противъ моей партіи я не рѣшался, идти съ партіей я не могъ, "спорить и прекословить" по поводу отдѣльныхъ мелочныхъ вопросовъ не имѣло смысла; поставить же хотя бы и мелкій вопросъ принципіально -- значило сдѣлать попытку внести расколъ въ этотъ военный совѣтъ.

Однажды, во время дебатовъ о введеніи захватнымъ путемъ восьмичасового рабочаго дня, я подошелъ къ одному моему ближайшему товарищу по работѣ и сказалъ, что хочу взять слово.

"Что вы хотите говорить?" -- спросилъ онъ.

--. "Противъ выступленія съ требованіемъ восьмичасового Дня".

-- "Невозможно!"

-- "Но вѣдь это абсурдъ! Добиться восьмичасового дня этимъ способомъ немыслимо! Движеніе обречено на неудачу, а неудача въ такую минуту можетъ бытъ роковою!"

-- "Да, конечно, это абсурдъ! Но... во-1-хъ, выступать противъ этого безполезно, все равно невозможно остановить это движенье; во-2-хъ,! выступать съ такимъ предложеніемъ -- это значитъ навсегда отрѣзать себѣ возможность вліять на ходъ работъ Совѣта; а въ-3-хъ... да, конечно, это абсурдъ! но развѣ во всемъ, что дѣлается теперь въ Россіи, есть какая-нибудь логика? Вы знаете, логика революціонныхъ событій совсѣмъ особая: то, что кажется такимъ простымъ и очевиднымъ,-- не подтверждается, а то, что невѣроятно,-- совершается. И потомъ... Это будетъ во всякомъ случаѣ имѣть огромное агитаціонное значеніе!"

Если такъ относились къ событію мои ближайшіе товарищи, то выступать противъ него было дѣйствительно безполезно. И все-таки я былъ не правъ, что не взялъ тогда слово.

Основною ошибкою партіи въ ея отношеніяхъ къ Совѣту я считаю то, что партія разсматривала Совѣтъ, какъ органъ для проявленія своей дѣятельности; между тѣмъ какъ партія должна была быть и на самомъ дѣлѣ въ значительной мѣрѣ была органомъ дли проявленія воли Совѣта.

Посмотримъ, какъ относились лидеры обѣихъ фракцій партіи къ Совѣту Рабочихъ Депутатовъ во время его возникновенія, съ какими желаніями они пришли къ нему.

Первое, еще не полное собраніе Совѣта было 13 то октября. Уже "26-го октября состоялось соединенное собраніе членовъ районныхъ комитетовъ фракціи большинства и меньшинства по вопросу объ отношеніи къ Совѣту" -- сообщаетъ "Новая жизнь" (No 1). Была вынесена единогласно (курсивъ вездѣ, гдѣ это не оговорено, мой) резолюція въ томъ смыслѣ, что Совѣтъ Рабочихъ Депутатовъ долженъ стать подъ руководство Рос. Соц.-Дем. Раб. Партіи".

Такимъ образомъ въ общей формѣ вопросъ объ отношеніи Совѣта къ партія былъ рѣшенъ партіей въ первые же дни существованія Совѣта съ удивительнымъ единодушіемъ обѣихъ фракцій и притомъ такимъ компетентнымъ и многолюднымъ собраніемъ, какъ совѣщаніе членовъ районныхъ комитетовъ обѣихъ фракцій; это уже не мнѣніе отдѣльныхъ лицъ, вожаковъ; это дѣйствительно мнѣніе партіи. Мы увидимъ и изъ дальнѣйшаго, что это такъ и было на самомъ дѣлѣ.

Но формула 26-го октября была еще слишкомъ общею; неясно было, что именно "долженъ" сдѣлать Совѣтъ, въ чемъ именно выразится "руководство'' партіи. Фракціи разошлись при выясненіи этого вопроса.

"По отношенію къ партіи,-- читаемъ мы въ той же статьѣ,-- Совѣтъ занимаетъ весьма странное положеніе, ибо, будучи, съ одной стороны, фактически c.-д., онъ въ то же время не стоитъ ни въ какихъ обязательныхъ отношеніяхъ къ партіи".

"Обязать" Совѣтъ относительно партіи признавали "должнымъ" обѣ фракціи, но одѣ расходились въ томъ, какъ этого достигнуть.

"Представители меньшинства, признавая необходимымъ придать Совѣту с.-д. окраску, рекомендовали не торопиться превратить Совѣтъ въ партійную организацію, совѣтуя "замять" вопросъ о характерѣ Совѣта, если бы онъ даже возникъ въ самомъ Совѣтѣ".

"Представители фракціи большинства" высказывались за болѣе рѣшительную тактику; они "полагали, что с.-д. должны отстаивать въ Совѣтѣ ту точку зрѣнія, что разъ онъ хочетъ быть политической организаціей, онъ долженъ признать руководство Рос. Соц.-Дем. Раб. Партіи".

Прослѣдимъ же дальнѣйшее развитіе каждаго изъ этихъ двухъ мнѣній.

На слѣдующій день, 27-го октября, происходило соединенное собраніе митинговыхъ ораторовъ, на которомъ была принята резолюція въ большевистскомъ духѣ и еще болѣе опредѣленная, чѣмъ вышеприведенное мнѣніе большевиковъ: "Мы обращаемся къ возникшему во время послѣдней политической забастовки Рабочему Совѣту и, находя единственно пріемлемой для него программу Рос. Соц.-Дем. Раб. Партіи, предлагаемъ ему вести дальнѣйшую борьбу въ рядахъ этой партіи".

Эта резолюція приведена въ No 2 "Новой жизни", но тамъ не сказано, сколькими голосами она была принята и сколько высказалось противъ нея, она уже пріурочиваетъ возникновеніе Совѣта лишь къ опредѣленному эпизоду, "послѣдней политической забастовкѣ", и указываетъ немного болѣе опредѣленно, въ чемъ проявится "руководство'* партіи: Совѣтъ долженъ стать "въ ряды партіи", т. е. стать одною изъ партійныхъ организацій. Каково же должно быть его мѣсто въ этихъ рядахъ? Это пока еще не было сказано ясно, но это скоро выяснилось.

Въ тотъ же день, 27-го октября, состоялось собраніе Выборгскаго отдѣленія Сов. Раб. Деп., на которомъ 15-ю голосами противъ 1-го, при 3-хъ воздержавшихся отъ голосованія, была принята вышеприведенная резолюція Федеративнаго Комитета, но собраніе пошло дальше. "Выяснивши такимъ образомъ свое принципіальное отношеніе къ этому вопросу,-- пишетъ "Новая жизнь" въ No 3,-- собраніе приняло 9-ю голосами противъ пяти резолюцію, гласящую: мы считаемъ для себя невозможнымъ оставаться въ Совѣтѣ, признавшемъ себя безпартійнымъ учрежденіемъ, но въ то же время желающемъ играть роль политическаго руководителя рабочихъ массъ".

Событія тогда шли быстро и въ тотъ же самый день происходило засѣданіе Совѣта. "Группа делегатовъ предложила включить въ порядокъ дня вопросъ о политической физіономіи Совѣта". "Послѣ оживленныхъ преній это было отклонено значительнымъ большинствомъ голосовъ" ("Н. Ж.", No 4). Однако же, большевики не ушли изъ Совѣта, но продолжали настаивать на своемъ и при этомъ ставили точки надъ і.

"На собраніи Невскаго района Комитета Партіи,-- сообщается въ No 5 "Новой жизни",-- 29-го октября обсуждалась резолюція Федеративнаго Комитета объ отношеніи къ Сов. Раб. Деп. Постановлено: 1, агитировать какъ въ самомъ Сов. Раб. Деп., такъ и въ широкихъ рабочихъ массахъ за принятіе Совѣтомъ программы и тактики Рос. Соц.-Дем. Раб. Партіи; 2, въ случаѣ принятія Совѣтомъ с.-д. программы онъ долженъ превратиться въ организацію, преслѣдующую техническія цѣли; 3, въ случаѣ, если Сов. Раб. Деп. откажется принять с.-д. программу и заявитъ о своемъ желанія продолжать свою дѣятельность на прежнихъ основаніяхъ неоформленной политической организаціи, необходимо оставаться въ Сов. Раб. Деп., чтобы путемъ дальнѣйшей агитаціи заставить его признать с.-д. программу; 4, въ случаѣ, если Сов. Раб. Деп. провозгласитъ себя рабочимъ парламентомъ, собраніе считаетъ недопустимымъ участіе въ немъ

Эту резолюцію голосовали по пунктамъ, причемъ всѣ пункты были приняты большинствомъ девяти голосовъ противъ одного, кромѣ 3-го пункта, за который было 9 голосовъ противъ 4-хъ; Эти четверо, очевидно, считали невозможнымъ оставаться въ Сов. Раб. Деп. во всякомъ случаѣ, если онъ не приметъ с.-д. программы; девять же, видимо, считались съ вотумомъ Совѣта наканунѣ. Какъ бы то ни было, всѣ признавали (кромѣ одного), что Сов. Раб. Деп. долженъ рано или поздно стать организаціей с.-д. и тогда ему соглашались предоставить "преслѣдовать техническія цѣли". Мѣсто Совѣта "въ рядахъ партіи" такимъ образомъ опредѣлилось.

Еще болѣе ярко высказалась коллегія агитаторовъ и пропагандистовъ Петербургской Стороны. Ихъ резолюція гласила: (см. "Н. Ж.", No 6) "1) желательно ли сохраненіе Сов. Раб. Деп. въ рамкахъ профессіональности и развитіе его въ Петербургскій Профессіональный Центръ?-- Да. 2) Долженъ ли Сов. Раб. Деп. быть (если онъ считаетъ себя организаціей политической) организаціей с. д.? Да. 3) Если Сов. Раб. Деп. с.-д. организація, желательно ли немедленное распущеніе его, или допустимо самостоятельное его существованіе до реорганизаціи нашей партіи? Желательно скорѣйшее его распущеніе!"

Тутъ уже все ясно и опредѣленно; "техническія цѣли", колотыя благосклонно разрѣшалось преслѣдовать Совѣту Раб. Деп., замыкались "въ рамкахъ профессіональности", а если бы Совѣтъ Раб. Деп. осмѣлился выйти за эти рамки и заняться "политикой", тогда одно изъ двухъ: или онъ признаетъ себя с.-д. политической организаціей и тогда "желательно скорѣйшее его распущеніе", ибо уже есть одна политическая организація рабочаго класса, именно с.-д. партія; или онъ, считая себя политической организаціей, откажется назваться c.-д., тогда изъ него должны уйти всѣ с.-д. и, естественно, начать борьбу противъ него.

Тов. Менделеевъ, комментируя эту резолюцію, поясняетъ, почему пропагандисты и агитаторы петербургскаго района нашли нужнымъ такъ строго поступить съ Сов. Раб. Деп.: "При такомъ существованіи Сов. Раб. Деп., какъ организація выборная, связанная съ широкими массами рабочихъ, необходимо отодвинетъ на задній планъ существовавшую до сихъ поръ организацію Петербургскаго Комитета партіи, "которую с.-д. считаютъ и не могутъ не считать единственною истинною выразительницей интересовъ рабочаго класса". Тов. Менделеевъ добавляетъ, что "на эту точку зрѣнія стала коллегія, принявшая резолюцію".

Тов. Гвоздевъ въ 7-мъ номерѣ "Новой жизни" настаивалъ даже на энергичной борьбѣ противъ всякой попытки Совѣта Раб. Дел. стать политическимъ вождемъ рабочаго класса: "Во время октябрьской забастовки забастовавшій пролетаріатъ Петербурга выбралъ Рабочій Совѣтъ, поручивъ ему вполнѣ опредѣленную функцію -- проведеніе объявленной пролетаріатомъ политической забастовки. Такимъ образомъ генезисъ Рабочаго Совѣта ясенъ: это выборный пролетаріатомъ исполнительный органъ опредѣленнаго пролетарскаго выступленія -- ни больше, ни меньше". "Рабочій Совѣтъ возникъ подъ непосредственнымъ вліяніемъ о.-д. агитаціи; но вотъ окончилась политическая забастовка, а Совѣтъ Раб. Деп. все-таки продолжаетъ существовать" (каково!) "Мало того -- онъ обнаруживаетъ сильное стремленіе стать политическимъ вождемъ рабочаго движенія" (!!). "Физіономія его такимъ образомъ рѣзко измѣняется; сообразно этому, должно измѣняться и отношеніе къ нему Рос. Соц.-Дем. Раб. Партіи. Если с.-д. рѣшительно поддерживала Сов. Раб. Деп., какъ исполнительный органъ пролетарскаго выступленія, то теперь она должна рѣшительно бороться со всякой попыткой его стать политическимъ вождемъ рабочаго класса".

Такъ с.-д. вступила на реакціонный путь даже и по отношенію къ рабочему классу.

Инымъ было отношеніе къ Сов. Раб. Деп. со стороны меньшевистской фракціи нашей партіи. Она сочувствовала и содѣйствовала возникновенію этой организаціи рабочаго класса. Это отмѣтилъ уже тов. Кузовлевъ въ сборникѣ "Исторія Сов. Раб. Деп. въ Петербургѣ", и я передамъ здѣсь его словами развитіе въ средѣ меньшевиковъ идеи Сов. Раб. Деп.

"Меньшевики, считая организацію массъ основой с.-д. политики современнаго момента, исключительное вниманіе удѣляли ей". Они стремились использовать для этой цѣли комиссію Шидловскаго. "Еще не затихъ шумъ, поднятый ею, какъ меньшевики -- въ лицѣ Петербургской Группы Партіи -- выдвигаютъ идею рабочаго съѣзда,-- та же идея массовой организаціи только въ другомъ видѣ. По мысли проекта, рабочіе на заводахъ и фабрикахъ выбираютъ депутатовъ, послѣдніе составляютъ собраніе депутатовъ даннаго города и обслуживаютъ назрѣвшія нужды; представители депутатскихъ собраній отдѣльныхъ городовъ составляютъ всероссійскій рабочій съѣздъ. Въ идеѣ здѣсь имѣетъ мѣсто прототипъ Совѣта" (стр. 36). "Не успѣла идея рабочаго съѣзда окрѣпнуть на ноги, какъ рядомъ съ нею появилась другая разновидность той же идеи широкой массовой организаціи -- революціонное самоуправленіе" (стр. 37). "10-го октября Петербургская Группа Партіи обсуждаетъ вопросъ: что дѣлать, какой выходъ дать революціонному настроенію пролетарскихъ массъ? Рѣшено было призвать рабочихъ къ образованію выборнымъ путемъ Рабочаго Комитета и къ всеобщей забастовкѣ" (стр. 41). "Группа предлагала выбирать по нормѣ выборовъ въ комиссію Шидловскаго: одинъ депутатъ на 500 рабочихъ". "11-го началась агитація. Около 50-ти агитаторовъ повсюду разносили призывъ Группы". "Стремленіе объединиться, создать центръ, который бы сплотилъ воедино всеобщую забастовку, овладѣло массами и уже вечеромъ 13-го октября въ технологическомъ институтѣ собираются депутаты забастовавшихъ заводовъ и кладутъ начало Совѣту" (стр. 42).

Органъ меньшевиковъ, "Начало", въ такой же мѣрѣ пестритъ статьями, полными довѣрія къ дѣятельности Сов. Раб. Деп., въ какой "Новая жизнь" -- опасеніями его растущаго вліянія. Уже въ редакціонной передовой статьѣ перваго номера находятся заявленія, самымъ рѣзкимъ образомъ порывающія со старыми взглядами на партію и скриптовъ, даже и нее искристовъ.

"Наша первая,-- сказано тамъ,-- коренная задача -- уяснить пролетаріату его классовое положеніе и его историческую роль, способствуя такимъ образомъ совершающемуся, въ силу объективныхъ условій, отдѣленію его отъ другихъ классовъ. Это -- вопросъ образованія с.-д. рабочей партіи. Въ связи съ этимъ надо старую конспиративную организацію слить съ новой, массовой. Пропаганду этой идеи, агитацію за нее на фактахъ политической борьбы мы ставимъ ближайшей цѣлью нашей газеты".

Такимъ образомъ самый процессъ отдѣленія въ борьбѣ рабочаго класса разсматривается здѣсь, какъ процессъ образованія с.-9. партіи. Организацію партіи рекомендуется слить съ организаціей массъ!

Подобныя утвержденія кажутся болѣе, чѣмъ неожиданными; но идея эта еще болѣе опредѣленно выражена въ слѣдующихъ строкахъ: "Организація пролетаріата -- база всей нашей дальнѣйшей дѣятельности", весь рабочій классъ фабрикъ и заводовъ долженъ войти въ с.-д. партію.

При такихъ условіяхъ, казалось бы, меньшевики могли отдаться работѣ въ Совѣтѣ Раб. Деп. безъ всякихъ оговорокъ и безъ всякихъ резервовъ. По на самомъ дѣлѣ это было не такъ. Мысль, высказанная редакціей "Начала" во вступительной статьѣ, не явилась руководящей идеей дальнѣйшей ея дѣятельности и была лишь нечаяннымъ яркимъ проблескомъ тѣхъ тенденцій, которыя лежатъ въ меньшевистскомъ теченіи.

Спеціально объ отношеніи къ Совѣту Раб. Деп. редакція должна была, конечно, высказаться въ первыхъ же номерахъ газеты; и дѣйствительно, во 2-мъ номерѣ мы находимъ статью Мартынова по этому вопросу. Тов. Мартыновъ пришелъ къ меньшевикамъ со стороны "Рабочедѣльцевъ", какъ и цѣлый рядъ другихъ видныхъ дѣятелей меньшевистской фракціи, и потому онъ несомнѣнно выражаетъ крайнее мнѣніе среди меньшевиковъ въ отношеніи къ Сов. Раб. Деп., у него должно быть наименѣе опасеній о дальнѣйшихъ отношеніяхъ между партіей и Совѣтомъ. И, однако же, у него эти опасенія есть и онъ разрѣшаетъ ихъ въ томъ смыслѣ, что Совѣтъ рано или поздно долженъ преклониться передъ партіей.

Въ началѣ своей статьи тов. Мартыновъ воздаетъ должное Совѣту Раб. Деп.: "Петербургскіе товарищи помнятъ,-- говоритъ онъ,-- какимъ голосомъ вопіющаго въ пустынѣ звучалъ призывъ вашихъ мѣстныхъ подпольныхъ организацій къ майской манифестаціи, несмотря на крупные успѣхи нашей партіи въ предшествовавшей агитаціи по поводу комиссіи Шидловскаго". "Теперь мы на фактахъ убѣдились, что революціонными массами можетъ практически управлять только учрежденіе, органически связанное съ ними, облеченное ихъ полнымъ и непоколебимымъ довѣріемъ, именно -- органъ ихъ революціоннаго самоуправленія". "Теперь, когда Сов. Раб. Деп. призвалъ пролетаріатъ къ протесту противъ военнаго положенія въ Польшѣ и военно-полевого суда надъ кронштадтскими матросами, петербургскіе рабочіе немедленно откликнулись на призывъ, какъ одинъ человѣкъ. Сов. Раб. Деп. болѣе, чѣмъ оправдалъ наши предсказанія о роли, которую сыграютъ у насъ органы революціоннаго самоуправленія".

Оставалось только содѣйствовать дальнѣйшему развитію этой организаціи рабочаго класса. но какъ разъ послѣ приведенныхъ словъ тревожная нотка начинаетъ звучать у тов. Мартынова.

"Одновременное сосуществованіе двухъ самостоятельныхъ пролетарскихъ организацій,-- пишетъ онъ,-- одной -- соціалъ-демократической, другой -- оффиціально безпартійной, хотя и дѣйствующей фактически въ духѣ нашей партіи, явленіе ненормальное, которое раньше или позже должно исчезнуть. Мы смотрѣли на эту организаціонную форму, какъ на временную, преходящую; Сов. Раб. Деп. прекрасно приспособленъ къ тому, чтобы руководить въ тѣсномъ смыслѣ слова боевыми дѣйствіями рабочихъ массъ; но этимъ далеко не исчерпывается задача политическаго руководства пролетаріатомъ". "Сов. Раб. Ден. до сихъ поръ чутко прислушивался къ голосу соціалъ-демократіи, но, поскольку онъ хочетъ быть и оставаться безпартійнымъ, гдѣ у насъ гарантіи, что это будетъ и впредь такъ?"

"Какъ же рѣшить вопросъ объ отношеніи Сов. Раб. Деп. къ партіи?" -- спрашиваетъ тов. Мартыновъ и прежде всего излагаетъ отвѣтъ своихъ фракціонныхъ противниковъ -- большевиковъ.

"Одно рѣшеніе -- весьма простое, весьма легкое, но это рѣшеніе мнимое: настаивать на немедленномъ голосованіи программы Совѣтомъ -- значило бы сознательно или безсознательно стремиться къ расколу и разрушенію этой организаціи, которая въ самое короткое время успѣла оказать огромные услуги революціи. Такая тактика была бы преступна!"

Этому "преступному" рѣшенію вопроса тов. Мартыновъ противополагаетъ другое, меньшевистское.

"Остается другой путь. Наряду съ укрѣпленіемъ нашего фактическаго вліянія на Совѣтъ и со сплоченіемъ соціалъ-демократическихъ элементовъ внутри Совѣта, мы должны направить всѣ свои усилія на преобразованіе нашей подпольной партійной организаціи въ широкую организацію открытой рабочей партіи, достаточно широкую, чтобы она могла вмѣстить въ себѣ или сдѣлать излишней организацію вродѣ Сов. Раб. Деп., достаточно широкую, чтобы она могла подчинить своему организаціонному руководству рабочія массы, сплоченныя Совѣтомъ".

XI TER.

Мы видимъ, что если проектъ большевиковъ былъ "преступнымъ", то проектъ меньшевиковъ былъ "менѣе преступнымъ", и то лишь постольку, поскольку онъ растягивалъ, отсрочивалъ рѣшительные планы большевиковъ; по существу же вещей это было то же самое. Товарищъ Мартыновъ началъ свою статью воспоминаніемъ, какимъ голосомъ вопіющаго въ пустынѣ звучалъ голосъ партіи до Сов. Раб. Деп. но какъ только этотъ "рабочій парламентъ" достигъ цѣли, о которой мечтала партія, товарищъ снова началъ мечтать о самодержавіи партіи. Это значило пилить сукъ, на которомъ сидишь.

Статья Мартынова не была случайнымъ выраженіемъ мнѣнія отдѣльнаго сотрудника газеты. Половинчатость, нерѣшительность, безпринципность взглядовъ этой статьи на Сов. Раб. Деп. являются основнымъ признакомъ всей меньшевистской тактики по этому вопросу, да и не по одному только этому {Не менѣе характерны, чѣмъ статья Мартынова, статьи О. К. въ No 3 и Ф-ъ въ No 6 "Начала".}.

Я прибѣгнулъ къ свидѣтельству всѣхъ этихъ цитатъ, чтобы подтвердить мысль, что партія смотрѣла на Совѣтъ лишь какъ на органъ проявленія своей дѣятельности, и я надѣюсь, что я эту мысль подтвердилъ. Члены партіи приходили какъ слуги его, но они хотѣли, чтобы онъ былъ слугою ихъ иДеп. Это противорѣчіе вытекало изъ самой сущности вещей и должно было быть такъ или иначе разрѣшено: худо ли хорошо ли, (по-моему, очень худо), но партія являлась носительницей будущаго, того, что должно быть; Совѣтъ же -- худо ли, хорошо ли (по-моему, очень хорошо), представлялъ настроеніе рабочихъ массъ въ настоящемъ, выражалъ то, что есть; то, что должно быть, приходило въ столкновеніе съ тѣмъ, что есть; и такъ какъ многіе члены Совѣта, можетъ быть даже большинство ихъ, были въ то же время участниками соціалъ-демократическаго движенія, то внутреннее противорѣчіе въ жизни Совѣта было внутреннимъ противорѣчіемъ въ индивидуальности большинства его участниковъ; я чувствовалъ его на себѣ, какъ соціалъ-демократъ и какъ депутатъ союза сапожниковъ. Соціалъ-демократія не умѣла разрѣшить это противорѣчіе и оно остается проблемой.

Итакъ партія смотрѣла на Совѣтъ, какъ на органъ для своихъ дѣйствій. Что же именно партія хотѣла совершить черезъ посредство Совѣта.

Она считала тактически необходимымъ и исторически неизбѣжнымъ вооруженное возстаніе. Всѣ дѣйствія партіи въ Совѣтѣ клонились къ подготовкѣ возстанія.

"Возникнувъ въ самомъ процессѣ революціи -- пишетъ большевикъ, тов. Звѣздичъ -- какъ органъ, отражающій волю и нужды рабочихъ, какъ выборное учрежденіе, предназначенное для веденія многосторонней классовой борьбы пролетаріата, Совѣтъ тотчасъ же но возникновеніи, самою силою событій проникался идеей единственнаго пути къ полному народовластію -- вооруженнаго возстанія {Исторія Сов. Раб. Деп. въ Спб. Стр. 176.}.

Тов. Троцкій, предсѣдатель послѣднихъ дней Совѣта, еще послѣ 9 января 1905 г. пришелъ къ убѣжденію, что "революція уперлась въ возстаніе" {Троцкій. "До 9 января" Женева 1905 г.}. "Совѣту ни чего не оставалось,-- писалъ онъ впослѣдствіи {Исторія Сов. Раб. Деп. въ Спб.},-- какъ признать, что открытое столкновеніе неизбѣжно въ ближайшемъ будущемъ, и въ распоряженіи его не было другой тактики, кромѣ подготовки къ возстанію". "Совѣтъ видѣлъ во всеобщей стачкѣ только предпосылку возстанія; Совѣтъ требовалъ отъ всѣхъ революціонныхъ группъ прямого и непосредственнаго сотрудничества въ дѣлѣ возстанія".

Тов. Троцкій, съ точки зрѣнія большевиковъ, занималъ позицію по сю сторону меньшинства; предсѣдатель Совѣта Раб. Деп., тов. Хрусталевъ-Носарь, былъ по своей тактикѣ по ту сторону меньшинства; но въ процессѣ совмѣстной работы и онъ пришелъ къ заключенію, что возстаніе есть фокусъ революціонной дѣятельности соціалъ-демократіи: "Сов. Раб. Деп.,-- пишетъ онъ въ "Исторіи" (стр. 97),-- велъ широкую агитацію за возможность и неизбѣжность вооруженнаго возстанія". "Подъ вліяніемъ партіи, черезъ партію и при посредствѣ партіи велъ онъ эту работу". "Послѣ разгрома рабочихъ на почвѣ борьбы за 8-ми часовой рабочій день жизнью неотразимо былъ поставленъ вопросъ: битва или смерть, кровавая борьба или ничтожество. Эти слова Жоржъ Зандъ, если немногими произносились, зато многими чувствовались и раздѣлялись".

Такъ смотрѣли на задачи Совѣта самые различные по своимъ фракціоннымъ позиціямъ дѣятели партіи; они говорятъ о томъ, какова была -- объективно -- роль Совѣта; но ихъ слова показываютъ лишь ихъ субъективное мнѣніе рбъ этой роли. Эта созданная ими перспектива не могла не отразиться на каждомъ шагу дѣятельности членовъ партіи, на каждой изъ ихъ рѣчей. Ихъ мысль упиралась въ идею возстанія и имъ казалось, что возстаніе неотвратимо поставлено на путь самою жизнью. Я же считалъ, что оно отвратимо и что партія должна приложить всѣ усилія, чтобы отвратить его. Поэтому я не могъ работать въ рядахъ партіи.

Эту мысль я защищалъ на Стокгольмскомъ съѣздѣ партіи и выразилъ ее въ проектѣ резолюціи, но за нее высказались только, двое {Это впрочемъ не значитъ, что съ нею только двое соглашались. Заканчивая свою рѣчь объ отношеніи къ думѣ, тов. Плехановъ сказалъ: "Не думайте, товарищи, что мы отступаемъ съ революціоннаго пути. Вотъ вы увидите, какую резолюцію мы вамъ предложимъ по вопросу о вооруженномъ возстаніи!" На самомъ же дѣлѣ резолюція о возстаніи была очень блѣдною, успѣшность возстанія обусловливалась такими оговорками, которыя отнюдь не возбуждали повстанническаго духа; но зато было сказано во вступленіи, что возстаніе все же "необходимо". "Что означаетъ это слово, спросилъ я у тов. Плеханова". Значитъ ли оно желательность -- какъ, напримѣръ, говорятъ, что "необходимо" достигнуть въ партіи объединенія, но они, можетъ быть, не будетъ достигнуто, или же слово "необходимо" означаетъ неизбѣжность?" Тов. Плехановъ отвѣтилъ, что "необходимость" это -- Notwendigkeit; а Notwendigkeit, по Гегелю, котораго, къ сожалѣнію, не всѣ читали, означаетъ историческую неизбѣжность. Тогда я предложилъ, именно въ виду того, что ле всѣ читали Гегеля, замѣнить въ проектѣ меньшевиковъ слово "необходимость", словомъ "неизбѣжность", чтобы тѣмъ обнаружить несостоятельность и противорѣчивость меньшевистской резолюціи, впослѣдствіи принятой съѣздомъ. Но тов. Плехановъ отъ этого отказался и двусмысленность проекта осталась въ резолюціи. Зато она позволила тов. Плеханову говорить на съѣздѣ о томъ, что надо "потрясти штыками", а послѣ съѣзда писать въ "Товарищѣ" письма самаго мирнаго характера.

Вообще протоколы съѣзда могли бы доставить товарищамъ по партіи много поучительнаго. Партія оказалась не въ силахъ исполнить самыхъ ближайшихъ своихъ обязанностей, не выпустивъ протоколы. Безъ нихъ съѣздъ потерялъ три четверти своего значенія.}. "Вооруженное возстаніе является въ настоящее время нетолько необходимымъ средствомъ борьбы за свободу, но уже фактически достигнутой ступенью движенія" -- гласилъ проектъ резолюціи о вооруженномъ возстаніи, представленный на Стокгольмскій съѣздъ большевиками. Борьба уже ставила и еще поставитъ народъ передъ необходимостью "вооруженнаго возстанія" -- сказано въ меньшевистской резолюціи, принятой съѣздомъ.

Итакъ, еще нѣсколько мѣсяцевъ послѣ разрушенія Совѣта, партія все еще считала, что она идетъ по пути къ возстанію. Въ Совѣтѣ партія провела резолюцію о томъ, что онъ "продолжаетъ готовиться къ вооруженному возстанію"; Совѣтъ былъ необходимъ для партіи, какъ органъ для воздѣйствія на широкія массы въ цѣляхъ возстанія: поэтому его терпѣли какъ политическаго руководителя петербургскаго пролетаріата вопреки споимъ теоріямъ и большевики, и меньшевики. Но это дѣлало ихъ положеніе въ "рабочемъ парламентѣ" ложнымъ, они тамъ были "государствомъ въ государствѣ". Не сумѣвъ въ теоріи примирять противорѣчіе между идеальнымъ и реальнымъ, партія не умѣла также и практически разрѣшить правильно задачу объ отношеніи своемъ къ Совѣту.

Но былъ ли какой-нибудь иной путь для рѣшенія этой задачи, кромѣ того, на который вступила партія.

"Способность Совѣта дезорганизовать хозяйство и внести анархію въ оффиціальную жизнь государства -- говоритъ Троцкій -- дѣлала Совѣтъ тѣмъ, чѣмъ онъ былъ". "Открытое столкновеніе было неизбѣжно въ ближайшемъ будущемъ" и потому "не было иной тактики, кромѣ подготовки къ возстанію"' Вотъ одинъ путь, по которому могла быть направлена дѣятельность Совѣта. Этотъ путь былъ намѣченъ партіей. Онъ имѣлъ огромное агитаціонное значеніе, но не привелъ къ желанной цѣли.

"Всѣ возраженія противъ тактики Совѣта, -- продолжаетъ Троцкій во вступительной статьѣ къ исторіи Совѣта,-- исходятъ изъ фантастической идеи: послѣ октября Совѣту слѣдовало на почвѣ, отвоеванной у абсолютизма, заняться организаціей массъ, воздерживаясь отъ всякихъ наступательныхъ дѣйствій. Вотъ второй путь мирной работы передъ лицомъ еще всесильнаго и злобнаго врага. На этотъ путь Совѣтъ не сталъ и не могъ стать, хоть онъ и сдѣлалъ такъ много для цѣлей, стоящихъ на этомъ пути: "на почвѣ, завоеванной у абсолютизма, онъ занимался организаціей массъ".

"Или можетъ быть былъ какой-то третій путь?" спрашиваетъ тов. Троцкій и онъ не видятъ его; развѣ только оставалось "апеллировать къ государственному смыслу власти", но это было бы очевиднымъ абсурдомъ.

Третій путь былъ. Это былъ тотъ единственный путь, по которому должна была итти соціалъ-демократія, стоящая выше Сов. Раб. Деп. но своей исторической сознательности; и единственно только соціалъ-демократія могла съ успѣхомъ стать на этотъ третій путь.

Надо было апеллировать къ государственному смыслу націи, надо было выставить лозунги, надо было выработать тактику, могущіе объединить всѣ классы народа для борьбы съ общимъ внутреннимъ врагомъ государства. Организовавшись какъ классъ, пролетаріатъ могъ стать авангардомъ всей націи. "Идя врозь" съ другими классами, онъ могъ, однако, "вмѣстѣ съ ними бить" врага. Въ литературѣ своей партія выдвинула этотъ тактическій принципъ, но она не смогла провести его въ жизнь.

Демократическая интеллигенція имѣла огромное значеніе въ нашей революціи; численно небольшая -- всего 40 тысячъ было организовано въ ея союзахъ -- она, этотъ "третій элементъ" капиталистическаго общества, стояла у кормила промышленной жизни страны, у рукоятки огромнаго рычага и потому ея давленіе передавалось на весь аппаратъ хозяйственной жизни страны съ тысячекратною силою. Но вотъ какъ оцѣнивалъ ея роль тов. Троцкій: "Можно было пригласить (въ Совѣтъ) представителей либеральныхъ союзовъ; это обогатило бы Совѣтъ двумя десятками интеллигентовъ; ихъ вліяніе въ Совѣтѣ было бы пропорціонально роди Союза Союзовъ въ революціи, т. е. было бы безконечно малою величиной...Крестьянство представляло собою полную противоположность интеллигенціи; являясь самымъ подавленнымъ слоемъ народа, оно могло бы быть могучимъ союзникомъ пролетаріата. Но "Партія Рабочаго Класса⁴¹, какъ я уже выше указалъ, оказалась совершенно безсильною въ аграрномъ вопросѣ и не смогла уловить біеніе пульса деревни.

Промышленная буржуазія могла и должна была играть крупную роль въ современной революціи и она ее дѣйствительно играла -- конечно, не тѣми пріемами, которые необходимы для рабочаго класса.

"Въ октябрьскую стачку,-- говоритъ тов. Хрусталевъ въ. "Исторіи Совѣта" (стр. 127),-- капиталисты не только не препятствовали рабочимъ митингамъ на заводахъ и фабрикахъ, но выдали большинству рабочихъ заработную плату въ половинномъ размѣрѣ за стачечные дни, а въ нѣкоторыхъ предпріятіяхъ заработокъ былъ выданъ полностью. За стачку никто не былъ расчитанъ. На Путиловскомъ и другихъ заводахъ фабричная администрація выдала депутатамъ Совѣта заработокъ полностью за тѣ дни, когда они были заняты на засѣданіяхъ Совѣта". "19-го октября контора желѣзозаводчиковъ требовала отъ правительства фактовъ, подтверждающихъ манифестъ 17 октября...."

"8-ми часовой рабочій день сблизилъ старыхъ союзниковъ -- предпринимателей и самодержавіе"! И "14-го ноября Исполнительный Комитетъ Совѣта заявилъ странѣ: Граждане! реакціонная буржуазія соединилась съ самодержавіемъ, намѣреваясь голодомъ заставить рабочихъ смириться и разстроить борьбу за свободу...."

Соціалъ-демократія не умѣла выдвинуть впередъ, поставить на очередь историческихъ дней общенаціональныя задачи изъ числа задачъ пролетаріата. "Либерализмъ одержимъ въ высокой степени эгоцентризмомъ", говоритъ тов. Хрусталевъ, критикуя тактику буржуазіи; увы, это справедливо по отношенію къ идеологіи не только этого класса. Соціалъ-демократія -- партія класса рабочихъ -- могла по своей идеологіи и должна была -- въ этомъ была ея миссія -- стать выше классовъ, выразить интересы и задачи всего народа для того, чтобы исторически оправдалось ея право быть руководительницей самаго революціоннаго изъ классовъ. Но она не смогла быть руководительницей его: "Мы были струнами арфы, на которой игралъ ураганъ революціи" -- сказалъ тов. Парвусъ.

Но что же было дѣлать? Какъ объединить усилія всѣхъ классовъ, интересы которыхъ диктовали имъ столь различную тактику.

Совѣту слѣдовало "на почвѣ, отвоеванной у абсолютизма, заняться организаціей массъ", а соціалъ-демократія, вызывая въ гражданахъ духъ борьбы и энтузіазма, должна была поддерживать перманентную революцію. Не перманентное возстаніе, но неусыпный духъ протеста противъ враговъ народа.

"Часто вспоминаютъ -- писалъ въ "Товарищѣ" С. Н. Прокоповичъ,-- слова Бардиной: Идеи на штыки не улавливаются! На забываютъ прибавить, что и штыки не одолѣешь идеями". Нѣтъ -- ихъ одолѣешь! Ни одно правительство въ мірѣ не сможетъ оградить себя штыками, если народы, угнетенные его игомъ, проникнутся этимъ, по истинѣ революціоннымъ духомъ. Онъ одинъ есть истинная сила революціи, которая все побѣждаетъ и безъ которой всякая революція есть лишь возстаніе рабовъ, заранѣе обреченное на пораженіе. Не къ "государственному смыслу власти", конечно, должна была апеллировать соціалъ-демократія на этомъ третьемъ пути, но къ смыслу революціи, къ революціонному чувству гражданъ.

Сила инерціи "ортодоксальныхъ предразсудковъ" удержала соціалъ-демократію отъ этого пути. Ея "Эгоцентризмъ" толкнулъ ее на первый путь, гдѣ она и была разбита.

Когда она возстанетъ, пусть не пойдетъ она по старому пути.

XII.

Когда было подавлено московское возстаніе, и не осталось никакой надежды на немедленное повтореніе этого эксперимента, надежды народовъ всей Россіи были направлены на Думу.

Конституція наша въ высшей степени реакціонна; трудности выборовъ были такъ велики, и опасность черносотенной Думы такъ возможна, что обязанность взять на себя предвыборную агитацію должна была пасть, главнымъ образомъ, на крайнія лѣвыя партіи. Къ несчастью, соціалъ-демократія снова сдѣлала непростительную ошибку. Принявши лозунгъ "Учредительное Собраніе", она устранилась отъ борьбы за вліяніе въ законодательномъ собраніи, Государственной Думѣ.

Русская радикальная демократія проявила безпримѣрное въ исторіи мужество, просвѣщенность, прогрессивность. Подъ вліяніемъ безумной реакціи правительства она все время шла влѣво, отстаивая безъ всякихъ компромиссовъ каждый пунктъ своей программы. Это была поистинѣ партія "Народной Свободы", и народъ понялъ это и поддержалъ на выборахъ эту партію, несмотря на всѣ препятствія, которыя выставило при этомъ правительство. Побѣда партіи "Народной Свободы" была блестящею, и славная дѣятельность первой русской Думы оправдала надежды гражданъ и ихъ довѣріе къ партіи конституціоналистовъ-демократовъ.

Дѣятельность Думы была учредительной: она вырабатывала новую конституцію для Россіи и погибла, не отступивъ ни на шагъ отъ самыхъ передовыхъ своихъ требованіи. Она написала на своемъ знамени максимумъ мыслимыхъ въ капиталистическомъ обществѣ реформъ, которыя, если бы онѣ были проведены въ жизнь, безъ всякаго сомнѣнія, послужили бы образцомъ для передовыхъ странъ Западной Европы.

Всеобщее, равное, тайное я прямое избирательное право для всѣхъ, безъ различія націи, религіи, пола; отвѣтственность министерства передъ парламентомъ; права личной и общественной свободы -- развѣ это не есть стремленіе ниспровергнуть до самыхъ основъ весь нашъ прежній политическій строй, всю эту конституцію, на основѣ которой была созвана первая Дума, и учредить совершенно новый порядокъ? Безъ всякихъ колебаній можно утверждать, что никогда никакое Учредительное Собраніе не предложитъ странѣ болѣе радикальныхъ перемѣнъ, и самый принципъ республиканскаго строя былъ бы лишь небольшимъ и маловажнымъ дополненіемъ ко всѣмъ этимъ проектированнымъ перемѣнамъ.

Чувство національной гордости будетъ всегда вызывать у гражданъ Россіи исторія первой Думы... Увы! Соціалъ-демократія была въ сторонѣ отъ этого движенія; больше того, она мѣшала ему.

Не подлежитъ спору: Дума была буржуазною и не приняла бы ни въ какомъ случаѣ ни одной реформы, противорѣчащей принципу частной собственности -- переходъ земли къ крестьянамъ былъ для нея мыслимъ, лишь какъ выкупъ государствомъ частновладѣльческихъ земель; не подлежитъ спору: Дума была радикальною, благодаря лишь общимъ условіямъ ея дѣятельности -- проекты законовъ о свободѣ собраній и о свободѣ печати показываютъ, какія вожделѣнія таились у ея вліятельныхъ группъ, но Дума, какъ Мирабо, умерла, не переживши себя, не запятнавъ себя ни одною измѣною, погибла на посту, охраняя народную свободу, и каждый другъ ея былъ другомъ народа, каждый врагъ ея былъ врагомъ свободы...

Соціалъ-демократы оказали партіи "Народной Свободы" только ту невольную услугу, что, не придя въ Думу, не внесли туда раздора и фразъ...

Если бы случилось иначе, если бы правительство проявило долю политическаго смысла и пошло навстрѣчу умѣреннымъ прогрессивнымъ элементамъ, не можетъ быть сомнѣнія, что партія конституціоналистовъ-демократовъ не удержалась бы на высотѣ своего призванія и, урѣзывая въ своихъ законахъ права личной и общественной свободы гражданъ, вызвала бы естественный и справедливый протестъ со стороны передовыхъ слоевъ народа. При такихъ условіяхъ теперешняя политическая ошибочная тактика соціалъ-демократовъ пріобрѣла бы видимость оправданія, хотя, все равно, оказалась бы ошибочной: Дума есть -- въ своей идеѣ -- представительство всѣхъ слоевъ народа, я представители рабочаго класса должны бы были считаться съ желаніями вліятельныхъ умѣренныхъ, однако же безусловно прогрессивныхъ ^буржуазныхъ слоевъ, чтобы не отдать назадъ реакціоннымъ силамъ уже завоеванныя освободительнымъ движеніемъ позиціи. Исторія не оставила нашей партіи даже и эту видимость самооправданія.

Въ то время, какъ депутаты партіи "Народной Свободы" занимались на собраніяхъ Думы учредительными работами, соціалъ-демократическая партія взывала объ Учредительномъ Собраніи. Въ программѣ фракціи большинства это было, по крайней мѣрѣ, послѣдовательно: она признавала возстаніе неизбѣжнымъ я единственно возможнымъ путемъ къ свободѣ; она готовилась къ созданію временнаго правительства, которое могло бы созвать Учредительное Собраніе. Это обрекало большевиковъ на подпольную заговорщицкую дѣятельность, это лишало ихъ вліянія на широкое рабочее движеніе, словомъ это оставляло "большевиковъ" въ меньшинствѣ: но по крайней мѣрѣ это могло претендовать на честь назваться политической ошибкой, а не вздорной болтовней. Фракція же меньшинства, теперь ставшая большинствомъ въ партіи, отказавшись отъ идеи захвата власти, отъ участія во временномъ правительствѣ, выставляя лозунгъ Учредительнаго Собранія, не указывала, какимъ образомъ оно можетъ быть создано.

Фракція меньшинства въ этомъ вопросѣ, какъ и и; всѣхъ другихъ, только цѣною непослѣдовательности избѣжала многихъ ошибокъ "большинства". Это доказываетъ, что у меньшевиковъ было лучшее политическое чутье; но они хотѣли быть вожакомъ народныхъ массъ, и ихъ непослѣдовательность поэтому являлась ничѣмъ не искупаемымъ недостаткомъ: вожакъ -- съ завязанными глазами! вожакъ -- идущій ощупью!

Когда первая Дума была распущена, наша партія, послѣ жестокихъ пораженій и испытаній, рѣшилась принять участіе въ новыхъ выборахъ, согласно рѣшеніямъ незадолго передъ тѣмъ происходившаго Стокгольмскаго съѣзда. Но партія сохранила лозунгъ "Учредительное Собраніе", и, значитъ, ея депутаты пойдутъ въ Думу не для того, чтобы при помощи нея созидать, но для того, чтобы ее самое разрушить. Они придутъ въ Думу, не вѣря въ ея пригодность служить дѣлу Свободы! Что же они внесутъ въ нее, кромѣ раздоровъ?

И снова встаетъ ужасный вопросъ: помогать ли Думѣ въ ея исторической борьбѣ съ самодержавіемъ, или быть соціалъ-демократомъ? Снова задачи прогресса и цивилизаціи разошлись съ задачами соціалъ-демократіи!

Я принадлежалъ и принадлежу къ теченію русской соціалъ-демократіи, которое наиболѣе далеко отъ чисто политическаго радикализма конституціонно-демократической партіи. Насъ называли "экономистами", усматривая даже непризнаніе, отрицаніе или, по крайней мѣрѣ, умаленіе значенія "политики" въ классовой борьбѣ пролетаріата. Мы наиболѣе приближаемся, и, можетъ быть, даже совершенно приблизимся къ революціонному синдикализму Франціи. Я не могу поэтому преувеличить значеніе партіи "Народной Свободы"; но я могу воздать должное ея исторической роли, какъ политической партіи, и признать, что въ этой области она, а не соціалъ-демократическая партія, исполнила все, что надлежитъ.

XIII.

Все ошибки, ошибки и ошибки! Да сдѣлала-ли соціалъ-демократія въ Россіи что-нибудь положительное?

"Мы дѣлали ужасныя ошибки",-- пишетъ тов. Троцкій въ предисловіи къ сборнику своихъ статей, "Наша революція",-- мы совершали преступленія, но мы сдѣлали также великое дѣло!"

С. Н. Прокоповичъ въ статьѣ, посвященной этому предисловію ("Товарищъ" 8/XI-- 06), замѣчаетъ: "кто это -- "мы?" Пролетаріатъ и соціалъ-демократія? Подѣлите же г-нъ Троцкій все сдѣланное на двѣ равныя части и вы будете правы: пролетаріату отдайте великія дѣла, а соціалъ-демократіи оставьте ошибки и преступленія!"

Мнѣ надлежитъ здѣсь отвѣтить на эти слова С. Н. Прокоповича, потому что я, будучи членомъ партіи, о которой онъ говоритъ такъ сурово, въ то же время являюсь ея критикомъ съ исторической и программной точки зрѣнія. И, отвѣчая, я могу и долженъ прежде всего повторить слова тов. Троцкаго: да, мы дѣлали ужасныя ошибки; да, мы совершали преступленія; но мы дѣлали и сдѣлали великое дѣло!

Я не говорю здѣсь, что это относится исключительно къ соціалъ-демократической партіи; несомнѣнно, что другая соціалистическая партія, соціалисты-революціонеры, въ этомъ отношеніи дѣйствовала совершенно такъ же, какъ и соціалъ-демократы, и все что было революціоннаго въ Россіи группировалось около этихъ двухъ партій.

С. Н. Прокоповичъ не видитъ ничего великаго въ дѣлѣ соціалъ-демократіи. Но развѣ не является по-истинѣ титаническимъ трудъ, который мы выполнили за послѣдніе двадцать лѣтъ, и развѣ не является онъ такою же необходимою предпосылкою освободительной борьбы, какъ и самое движеніе пролетаріата?

Начиная съ середины восьмидесятыхъ годовъ соціалъ-демократы стали издавать для рабочихъ и ихъ идеологовъ брошюрки пропагандируя идеи научнаго соціализма, а также несли это ученіе устно въ кружки рабочихъ. Десять лѣтъ продолжалась эта работа. Мало было издано книгъ и мало было кружковъ! Но кто учтетъ, какая колоссальная работа нужна была, чтобы сдѣлать то, что было сдѣлано! кто оцѣнитъ, какой запасъ энергіи былъ необходимъ для того, чтобы это совершить! за одну брошюрку, за одинъ экземпляръ брошюрки, за одно посѣщеніе рабочаго кружка ставилась на каргу вся жизнь молодого пропагандиста -- молодого, говорю я, потому что старые наши товарищи въ это время уже томились въ каменныхъ мѣшкахъ, въ рудникахъ и въ тайгѣ, являясь для насъ прообразомъ нашей собственной судьбы! Мы работали ночью, не видя другъ друга, не видя результатовъ своей собственной работы. Самый счастливый пропагандистъ отправлялся на долгіе мѣсяцы одиночнаго заключенія, на долгіе годы ссылки, неувѣренный, что его организмъ выдержитъ это испытаніе, единственно лишь съ сознаніемъ, что черезъ его руки прошло нѣсколько десятковъ книжекъ -- всего только нѣсколько десятковъ -- что онъ успѣлъ читать лекціи рабочему кружку въ теченіе нѣсколькихъ недѣль -- всего только недѣль! Но и книжки, и спропагандированные рабочіе арестованы вмѣстѣ съ пропагандистомъ, что же осталось отъ его самоотверженной работы? Можетъ быть была она каплею въ морѣ? Но онъ признавалъ ее искрой во мракѣ и зналъ, что когда погасъ его свѣточъ, свѣтовыя волны все еще колыхали мракъ, все еще расходились дальше и дальше.

Сколько молодыхъ жизней было разбито? сколько личностей убито прежде, чѣмъ онѣ успѣли развиться? Вспоминая теперь погибшихъ товарищей, невольно снова спрашиваешь себя: да неужели же это было необходимо, неужели было разумно жертво вать ими изъ-за того безконечно малаго, что они могли сдѣлать и что сдѣлали? Да, это были безумно геройскія жертвы, но ихъ работа, интегрируясь, черезъ десять лѣтъ создала сотни -- только сотни среди сотни милліоновъ гражданъ -- сознательныхъ и испытанныхъ служителей идеи рабочаго класса и тысячи рабочихъ, которые уже видали свободную книжку, уже слыхали свободную рѣчь.

Эти результаты малы? По сравненію съ тою цѣною, которою они были куплены, да! Но эти результаты были велики по ихъ значенію, какъ это показало будущее. Къ этому только времени относится возникновеніе массоваго движенія пролетаріата середины девяностыхъ годовъ; для того, чтобы его дѣло было великимъ, ему необходимы были эти сотни беззавѣтно преданныхъ дѣлу идеологовъ, эти тысячи озаренныхъ проблескомъ сознанья собратьевъ. Не отъ насъ зависѣло, что "цѣна прогресса" была такъ велика; мы, не торгуясь, полною цѣною выкупили у Молоха исторіи эти необходимыя условія дальнѣйшаго движенія пролетаріата и этимъ мы сдѣлали великое дѣло!

И далѣе. Едва забрезжилась мысль рабочаго класса, соціалъ-демократія стала ея глашатаемъ. Во всѣхъ концахъ Россіи, тотчасъ послѣ первыхъ вспышекъ пролетарской борьбы, появилась летучая литература, которая, но-видимости, не являлась пропагандою соціалистическихъ идеи, но лишь освѣдомляла рабочихъ объ условіяхъ той борьбы, которую они сами начали, сообщала о различныхъ проявленіяхъ этой борьбы въ разныхъ центрахъ обширной страны, обобщала опытъ разрозненныхъ движеній, дѣлала логическіе выводы изъ уже достигнутыхъ результатовъ, выставляла очередные лозунги дальнѣйшихъ дѣйствій.

Среди мучительной тишины, среди могильной тишины, которую создало самодержавное правительство, раздавалась свободная, громкая рѣчь соціалистовъ и черезъ десять лѣтъ князь Трубецкой могъ сказать: крайнія партіи пользуются въ Россіи свободою слова. Мы завоевали эту свободу, и если бы мы сдѣлали только это, то и тогда бы мы могли сказать, что сдѣлали великое дѣло. За десять лѣтъ, по приблизительнымъ разсчетамъ, въ Россіи было выпущено до 15 тысячъ прокламацій и брошюрокъ въ количествѣ около двадцати милліоновъ экземпляровъ! Это составляетъ въ среднемъ четыре прокламаціи въ день, изданныхъ въ числѣ пяти съ половиною тысячъ экземпляровъ каждая. Иначе говоря, въ среднемъ, въ теченіе десяти лѣтъ мы выпускали ежедневно въ пяти съ половиною тысячахъ экземпляровъ рядъ злободневныхъ статей, по размѣрамъ равныхъ маленькой газетѣ!

Насъ выслѣживали и травили какъ звѣрей! Дворники и профессора, шпіоны и родные, казаки и "добрые знакомые" отравляли нашу жизнь. Мы переодѣвались въ чужую одежду, мы ходили закоулками и задворками, рискуя однимъ посѣщеніемъ товарища и друга попасть въ ловушку или принести заразу; мы должны были слѣдить за каждымъ сказаннымъ словомъ, за каждой записанной фразой, опасаться нечаяннаго поклона при встрѣчѣ на улицѣ; спать мы не могли спокойно, ожидая каждую ночь обыска, готовясь въ послѣдній моментъ опасности уничтожить нужныя записки! Это создавало такую невыносимо нервную жизнь, что сама тюрьма казалась намъ мѣстомъ отдыха и мы начинали любить ее. Тюрьму любили -- такова была наша жизнь нужды, лишеній и тревогъ. Но мы дѣлали неуклонно наше великое дѣло и пусть насъ теперь осуждаютъ сколько угодно за наши ошибки.

Какъ необходима была для пролетаріата наша агитаторская и организаціонная работа, обнаружилось лучше всего въ началѣ девятисотыхъ годовъ, когда соціалъ-демократія совершила "преступленье", отказавшись отъ "чисто рабочаго дѣла" и принявшись строить "партію профессіональныхъ революціонеровъ". Тогда многочисленныя и крѣпкія рабочія организаціи разрушились въ одинъ годъ! Имъ не хватало того, что имъ могли дать только соціалисты, и они погибли. Ее это "преступленіе" объясняется тѣми же причинами, какъ и переходъ Халтурина отъ дѣла организаціи Рабочаго Союза къ террористической дѣятельности. Интеллигенты соціалисты, конечно, содѣйствовали тому, что "періодъ ломки" имѣлъ ужасныя послѣдствія, но "преступные принципы" вовсе не были спеціально интеллигентскими, наши товарищи рабочіе были такъ же увлечены общимъ подъемомъ политическаго радикализма, какъ и товарищи-интеллигенты. Убитый въ Якутской области, въ Романовкѣ", рабочій Машлаковъ можетъ быть былъ нашимъ Халтуринымъ. Если бы вся наша соціалъ-демократическая партія остояла исключительно изъ рабочихъ, можетъ быть и тогда она совершила бы то же самое преступленіе при данныхъ условіяхъ. Рабочіе-соціалъ-демократы тогда бы откололись отъ рабочей массы.

И несмотря на это, соціалъ-демократическая партія оставалась незамѣнимою силою, совершенно необходимымъ элементомъ въ дальнѣйшей борьбѣ пролетаріата Съ какою-то нечеловѣческой энергіей, съ какою то чудовищной смѣлостью соціалисты шли въ дни революціи исполнитъ свое дѣло. И развѣ безъ ихъ помощи могли бы въ "дни свободы" создаться съ такою невиданною быстротою всѣ эти профессіональные союзы, совѣты рабочихъ депутатовъ, крестьянскіе съѣзды. Соціалъ-демократія была душою этого великаго дѣла. Развѣ не сказочно и развѣ не фактъ въ то же время, что наша пропагандистская литература давно была богаче французской, итальянской и англійской, а теперь стала богаче даже нѣмецкой! Въ "дни свободы" проявился результатъ работы десятилѣтій.

И даже въ области парламентской борьбы соціалъ-демократія можетъ претендовать на вліятельную роль: умѣренныя политическія партіи, выставляя прогрессивные лозунги, выступая рѣшительно и смѣло, дѣлали это въ значительной степени подъ давленіемъ крайнихъ лѣвыхъ. "Безъ всякихъ натяжекъ можно доказать,-- пишетъ нашъ старый товарищъ, предшественникъ нашей работѣ, "Старикъ" въ "Быломъ" (октябрь 1906),-- что творцами идей, входящихъ въ кругъ понятій нашей интеллигенціи, нерѣдко бывали молодые люди, выступавшіе на революціонный путь. Можно утверждать, что революціонеры -- это начало, а либералы -- концы". Если это было такъ въ семидесятые годы, то это еще въ большей мѣрѣ справедливо теперь: "умѣренные" брались провести въ жизнь часть требованій, выставленныхъ крайними лѣвыми, потому что эти "лѣвые" уже достаточно расшатали старые устои, но еще недостаточно сильны, чтобы провести всю свою программу-минимумъ; соціалисты -- гораздо больше чѣмъ политическая партія, но въ области политики они были авангардомъ и застрѣльщиками.

Въ горнилѣ нашей революціи закалился духъ соціалистовъ и было бы величайшею потерею для рабочаго движенія, если бы соціалисты въ водоворотѣ историческихъ событій были отброшены отъ дальнѣйшаго теченія пролетарскаго движенія. Въ глубокомъ сознаніи этого я обращаюсь съ моими мыслями прежде всего и главнымъ образомъ къ моимъ товарищамъ по партіи, къ тѣмъ, чьи дѣйствія я критикую, и добиваюсь одной только чести, чтобы они, критикуя меня, относились ко мнѣ съ товарищескимъ довѣріемъ и вниманіемъ.

Мои мысли и мои чувства создались въ процессѣ работы нашей партіи: мои стремленія направлены единственно къ тому, чтобы предугадать дальнѣйшій путь нашего движенія и сдѣлать правильный шагъ впередъ. Тѣ измѣненія въ организаціи и тактикѣ нашей партіи, которыя намѣчаются мною, представляются мнѣ лишь логическимъ развитіемъ нашихъ теоретическихъ принциповъ и историческихъ тенденцій; новыя формы кажутся мнѣ лишь слѣдующей стадіей въ развитіи нашей партіи.

Сущность движенія человѣчества впередъ состоитъ въ ростѣ личности и ея власти надъ міромъ; содержаніемъ же очередныхъ задачъ этого движенія является -- съ точки зрѣнія соціалистовъ -- перестройка общественныхъ отношеній на началахъ коллективизма.

Поэтому соціалистическое движеніе, по своей сущности, не можетъ отождествиться съ движеніемъ революціоннаго класса. Лишь по содержанію своихъ непосредственныхъ задачъ соціалъ-демократическая дѣятельность сливается съ дѣятельностью пролетаріата въ его^у борьбѣ за его классовые интересы, не исчерпывая однако наши задачи задачами этой повседневной борьбы.

Задачи интегральнаго соціализма, какъ идеологіи, выходятъ за предѣлы непосредственныхъ задачъ борьбы народныхъ массъ и передъ нами стоитъ проблема, какъ осуществить эти всестороннія задачи нашего движенія?

XIX.

Наша партія носитъ названіе Россійской Соціалъ-демократической Рабочей Партіи. Но рѣдко кто задумывается надъ вопросомъ, соотвѣтствуетъ-ли это названіе дѣйствительности, и если соотвѣтствуетъ, то какое оно имѣетъ реальное значеніе.

Она называется Россійской, но на самомъ дѣлѣ долгое время въ нее входили только русскія организаціи; соціалъ-демократическія организаціи пролетаріата польскаго, еврейскаго, литовскаго, латышскаго, финляндскаго не стояли даже въ какомъ бы то ни было соглашеніи съ нашею партіей.

Она называется соціалъ-демократической, но девять десятыхъ ея членовъ имѣютъ такое смутное представленіе объ основныхъ принципахъ соціалъ-демократіи, что съ равнымъ правомъ могли бы назваться соціалистами-революціонерами или даже анархистами; съ другой стороны, огромное большинство соціалистовъ-революціонеровъ могло бы съ неменьшимъ успѣхомъ быть членами нашей партіи, чѣмъ многіе изъ нашихъ теперешнихъ партійныхъ товарищей. Этимъ объясняется та легкость, съ которой люди переходятъ изъ одной партіи въ другую, какъ интеллигенты, такъ и рабочіе. Масса же рабочаго класса, поскольку она поддается вліянію нашей партіи, отнюдь не считается и даже не знаетъ нашего міросозерцанія; ей извѣстны только практическіе выводы, которые мы дѣлаемъ изъ нашихъ взглядовъ на міръ и общественную жизнь, и, поскольку эти выводы отвѣчаютъ запросамъ массы, постольку мы оказываемся близкими ей, и она идетъ съ нами. Слѣдовательно, названіе соціалъ-демократической приложимо къ нашей партіи не въ томъ смыслѣ, что всѣ ея члены -- соціалъ-демократы, а только въ томъ, что всѣ соціалъ-демократы примыкаютъ къ этой партіи, отнюдь не исчерпывая собою ея состава.

Наша партія называется рабочей. Но на самомъ дѣлѣ она узурпировала это имя такъ точно, какъ кучка реакціонеровъ узурпировала себѣ имя "истинно-русскихъ людей": по своему составу она не является чисто рабочею, а еще такъ недавно она была преимущественно, еще раньше даже исключительно нерабочею; что же касается ея задачъ, то огромное большинство интересовъ, наполняющихъ жизнь рабочаго, очень мало интересовало и теперь еще очень мало интересуетъ ея членовъ, а многимъ даже "чисто рабочее дѣло" кажется идущимъ вразрѣзъ съ интересами соціалъ-демократіи. Съ другой стороны -- рабочій классъ совершенно равнодушенъ къ большей части нашихъ взглядовъ и идеаловъ.

Да и партіей наша "партія" можетъ быть названа только въ опредѣленномъ смыслѣ, совершенно въ иномъ, чѣмъ общепринято думать: тѣ, кто подъ партіей подразумѣваютъ организацію, должны признать, что у насъ нѣтъ и не было партіи; и, только какъ общественное политическое теченіе, существуетъ несомнѣнно соціалъ-демократическая партія, хотя ея границы такъ же подвижны, какъ границы морского теченія.

Я знаю, что все это говорили и говорятъ про нашу партію ея противники, совершенно ошибочно оцѣнивающіе ея роль и значеніе. Но вѣдь "то, что признается истиной, имѣетъ также и свою скрытую ложную сторону, а то, что признается ложнымъ, имѣетъ свою истинную сторону, вслѣдствіе которой оно прежде считалось истиной" (Энгельсъ). Такъ и въ этихъ упрекахъ была и есть доля истины, и соціалъ-демократу необходимо найти такую точку зрѣнія, съ которой была бы видна "истинная сторона" этихъ упрековъ; и только тогда, когда они будутъ поняты съ соціалъ-демократической точки зрѣнія, они смогутъ быть устранены не пренебреженіемъ къ критикѣ противника, а измѣненіемъ того, что было ошибочнымъ въ нашей работѣ.

Основною ошибкою въ нашей партіи я считаю слѣдующее: она была организаціей лицъ съ опредѣленными убѣжденіями, соціалъ-демократовъ, которая стремилась "опереться" на рабочій классъ, "связать" себя съ рабочимъ классомъ; она должна признать себя общественнымъ движеніемъ среди рабочихъ Россіи, стремящихся борьбою отстаивать свои интересы.

Она должна, поэтому, стремиться стать выразительницей всѣхъ интересовъ всего рабочаго класса, т. е. и тѣхъ многочисленныхъ рабочихъ, которые въ настоящее время не являются соціалъ-демократами; она должна сдѣлать своимъ руководящимъ правиломъ лозунгъ, который она такъ безусловно, но и такъ безсознательно всегда выставляла: рабочіе, всѣ рабочіе, такіе, какъ вы есть, соединяйтесь!

Но такая партія, которая соединила бы въ себѣ всѣхъ рабочихъ, готовыхъ бороться за интересы рабочаго класса, конечно, не могла бы требовать отъ всѣхъ своихъ членовъ признанія соціалъ-демократическаго символа вѣры, соціалъ-демократической программы; она должна была бы признать "частнымъ дѣломъ" отдѣльныхъ своихъ членовъ ихъ міровоззрѣніе. Die Religion ist Privatsache.

Для того чтобы партія могла провести въ жизнь девизъ, до сихъ поръ бывшій лишь красивой виньеткой на ея изданіяхъ, она должна призвать къ себѣ, признать своими всѣхъ пролетаріевъ, борющихся за нужды рабочаго класса. Нужды же эти, т. е. интересы, за которые можно уже теперь вести борьбу, не могутъ вызвать спора между рабочими, это требованія нашей программы-минимумъ.

Въ настоящее время наша партія есть организація соціалъ-демократовъ, стремящаяся сдѣлаться выразительницей воли и руководительницей рабочаго класса; это -- ея идеалъ; но не только этотъ идеалъ не достижимъ для нея, но уже теперь, на лути къ нему, она встрѣтила неустранимыя препятствія, и рабочій классъ пошелъ отъ нея своимъ особымъ путемъ. Для того, чтобы достигнуть этого идеала-создать въ одно и то же время партію соціалистическую и рабочую -- надо идти другимъ путемъ: надо организовать борьбу рабочихъ за сознанные ими интересы и содѣйствовать развитію техники, организаціи и задачѣ этоі борьбы.

Но можно ли будетъ назвать такую партію соціалъ-демократическою? Ее можно (хотя и нѣтъ надобности) назвать этимъ именемъ въ томъ единственномъ его значеніи, которое и теперь одно только примѣнимо къ ней: въ томъ смыслѣ, что это будетъ партія, въ которую входятъ всѣ соціалъ-демократы.

Соціалъ-демократы могутъ и должны будутъ войти въ эту партію потому, что партія рабочаго класса, согласно ихъ воззрѣнію, есть единственная партія, которая въ процессѣ своего развитія стремится осуществить соціалъ-демократическій идеалъ, стремится такъ, какъ потокъ стремится въ долину: безсознательно, но неизмѣнно. Если это вытекаетъ изъ нашего взгляда на исторію человѣческихъ обществъ, то мы должны отдать всѣ вой силы рабочему дѣлу независимо отъ того, на какой стадіи развитія находится въ настоящее время борьба и сознанные интересы рабочаго класса.

Соціалъ-демократы, къ какому бы классу они ни принадлежали, придутъ къ рабочему классу, не потому, что онъ прекраснѣе или несчастнѣе всѣхъ другихъ классовъ, но потому, что онъ одинъ, борясь за свои интересы, въ то же время создаетъ необходимыя условія для проведенія въ жизнь нашего идеала; но, признавши это и придя сюда, они будутъ дѣлать все, чтобы увеличить силу этого носителя будущаго въ современномъ обществѣ, имъ станутъ близки и дороги всѣ интересы рабочихъ, и они сдѣлаютъ цѣлью своей дѣятельности осуществленіе ихъ.

Такъ создается соціалъ-демократическая рабочая партія; и такъ какъ это единственный дуть къ ея созданію, то на него вступятъ рано или поздно пролетарскія партіи всѣхъ національностей. Тогда только осуществится и другая мечта соціалъ-демократовъ: ихъ партія станетъ всероссійскою, она станетъ всемірною по своему существу. Останется только это одинаковое повсюду движеніе рабочаго класса оформить организаціонно.

Но, можетъ быть, тогда рабочая партія, лишившись руководительства соціалъ-демократовъ, уклонится въ сторону тредъ-уньонизма, анархизма или еще куда-нибудь? Нѣтъ, этого мы не должны опасаться. Согласно нашимъ убѣжденіямъ, рабочій классъ не можетъ успокоиться въ условіяхъ, созданныхъ для него капиталистическимъ обществомъ, онъ будетъ стремиться къ соціалистическому строю до тѣхъ поръ, пока не достигнетъ его; и если мы не ошибаемся, что путь, указываемый нашимъ ученіемъ, научнымъ соціализмомъ, есть лучшій -- легчайшій и кратчайшій путь, то рабочій классъ въ своемъ инстинктивномъ исканіи "наименьшаго сопротивленія" непремѣнно вступитъ на этотъ путь. Правда, тутъ возможны не только неизбѣжные, но и излишніе зигзаги, однако же мы, сознательные участники движенія, сможемъ приложить всѣ усилія, чтобы избѣжать ихъ; только для этого намъ достаточно наше идейное вліяніе на пролетаріатъ и намъ ненужно, безполезно и вредно какое бы то ни было иное воздѣйствіе на него.

Намъ нечего также бояться за судьбу нашей идеологіи. "Всякая идеологія, разъ она возникла (я привожу снова слова Энгельса), развивается съ даннымъ запасомъ представленій и въ своей стороны способствуетъ ихъ дальнѣйшему преобразованію; въ противномъ случаѣ она не была бы идеологіей, т. е. оперированіемъ надъ идеями, какъ надъ независимыми, самостоятельно развивающимися и подчиняющимися только своимъ законамъ сущностями" (Ф. Энгельсъ: "Л. Фейербахъ" стр. 12 русскаго легальнаго изданія). Эти "сущности" "не улавливаются на штыки", но точно также нельзя ихъ спрятать ни въ какія организаціонныя рамки; онѣ -- достояніе мысли и доступны лишь духовному воздѣйствію. Свободу убѣжденія, которую мы требуемъ для всѣхъ гражданъ, мы должны предоставить прежде всего нашимъ товарищамъ по партіи, и только тогда мы можемъ стремиться ихъ свободное мышленіе покорить нашему соціалъ-демократическому міросозерцанію.

Какимъ же образомъ можно бы было осуществить на практикѣ эти соображенія?

Прежде всего необходимо содѣйствовать немедленной организаціи всѣхъ элементовъ рабочаго класса и созвать рабочій съѣздъ. Стремленіе организоваться явственно видно у рабочихъ, но для этого имъ нужна, можетъ быть, даже необходима, помощь "профессіональныхъ революціонеровъ" -- таково мое впечатлѣніе даже послѣ всѣхъ бесѣдъ съ рабочими, возненавидѣвшими этихъ "профессіоналовъ отъ революціи". Организація, носящая имя "Россійской Соціалъ-демократической Рабочей Партіи", могла бы съ большимъ успѣхомъ оказать эту помощь, доставить людей для устной и печатной агитаціи и для конспиративной работы. Если она не исполнитъ этого, она обособится отъ рабочаго движенія. Это будетъ болѣзненнымъ для пролетаріата, но это будетъ смертельнымъ для "Россійской Соціалъ-демократической Рабочей Партіи".

Самый планъ организаціи рабочихъ мнѣ представляется такимъ, какъ я изложилъ его сначала на харьковскомъ митингѣ 30-го іюня, а затѣмъ на митингѣ въ петербургскомъ технологическомъ институтѣ 12 октября, потому что именно въ этой формѣ вылились первыя организаціи рабочаго класса -- Совѣты Рабочихъ Депутатовъ; остается только ихъ возстановить и объединить въ единый Всероссійскій Совѣтъ. Рабочій съѣздъ могъ бы быть къ тому первымъ шагомъ.

Внутри этого рабочаго движенія будетъ существовать соціалъ-демократія, какъ идейное теченіе, не заключенное ни въ какія формальныя, ни въ какія организаціонныя рамки, но объединенное общимъ стремленіемъ его адептовъ къ научному познанію общественныхъ явленій и къ соціалистическому идеалу, сильное своимъ духовнымъ вліяніемъ.

XIV bis.

Только тогда мы станемъ неодолимою силою, и тогда только мы будемъ на высотѣ нашей миссіи.

Мы будемъ силою, потому что мы перестанемъ быть "организаціей профессіональныхъ революціонеровъ, опирающейся на рабочій классъ", и станемъ самимъ организованнымъ рабочимъ классомъ. И такъ какъ этотъ классъ въ борьбѣ за свои интересы завоевываетъ блага для всѣхъ трудящихся и обремененныхъ, то мы явимся поистинѣ авангардомъ всего трудового народа. Кто побѣдитъ насъ тогда, кто воспротивится намъ?

Мы будемъ на высотѣ нашей миссіи, потому что все низшее будетъ отпадать отъ насъ. Быть соціалистомъ,-- это перестанетъ значить быть комитетчикомъ, редакторомъ, агитаторомъ, транспортировщикомъ, типографщикомъ или агентомъ Центральнаго Комитета. Всѣ эти званія вмѣстѣ съ ихъ правами и обязанностями можно будетъ получить каждому способному и честному рабочему или желающему служить рабочему дѣлу. Не будетъ никакихъ преимуществъ быть соціалистомъ, и, наоборотъ, будетъ много трудностей.

Только "сильный духъ спрашиваетъ: что есть трудное? и, подобно верблюду, становится на колѣни и принимаетъ бремя". Быть соціалистомъ въ капиталистическомъ обществѣ это будетъ значить стремиться быть человѣкомъ будущаго, носителемъ идеаловъ того общества, гдѣ не будетъ классовъ, гдѣ не будетъ тѣхъ уродливыхъ формъ, мрачныхъ сторонъ, отвратительныхъ условій жизни, дѣтьми которой мы являемся. Быть соціалистомъ это значитъ отказаться отъ того, чѣмъ теперь является каждый изъ насъ, и стремиться стать такимъ, какимъ будетъ членъ соціалистическаго общества; это значитъ наложить на себя обязательства во всѣхъ проявленіяхъ своей личной повседневной жизни, стать революціонеромъ въ своемъ индивидуальномъ мірѣ.

И обаяніе идеальной личности станетъ единственнымъ стимуломъ для тѣхъ, кто захочетъ назвать себя великимъ именемъ соціалиста... Великимъ? Тогда оно станетъ именно такимъ.

Куда бы ни закинула судьба соціалиста, въ какое бы общественное положеніе ни поставила его -- всюду онъ будетъ самымъ передовымъ прогрессивнымъ дѣятелемъ, но силы своего духа онъ отдастъ пролетаріату. И тогда рабочій классъ, мощный силами и сильный духомъ, создастъ новую жизнь.

Но есть ли это соціалъ-демократическій взглядъ на задачи нашей партіи? Не есть ли это уклоненіе отъ идей научнаго соціализма? Напротивъ, только при такомъ пониманіи нашихъ задачъ мы окончательно порвемъ съ утопическимъ соціализмомъ, съ заговорщицкимъ революціонизмомъ и станемъ членами пролетарской партіи, революціонерами въ лучшемъ и самомъ глубокомъ смыслѣ этого слова.

"Въ какомъ отношеніи стоятъ соціалъ-демократы къ рабочимъ вообще? Они не составляютъ никакой особой партіи, наряду съ другими рабочими партіями. У нихъ нѣтъ никакихъ интересовъ, отличныхъ отъ интересовъ всего пролетаріата. Они не выставляютъ никакихъ особыхъ принциповъ, по которымъ они хотѣли бы формировать движеніе пролетаріата".

Я увѣренъ, что многіе "настоящіе" соціалъ-демократы ужаснутся, прочитавъ эти утвержденія: такъ далека отъ нихъ вся современная тактика и программа русской соціалъ демократій; а, между тѣмъ, это цитата изъ Коммунистическаго Манифеста: такъ начинается его вторая глава.

И когда самъ Марксъ пытался осуществить на практикѣ свои взгляды, онъ не ограничилъ "Общество Рабочихъ" кругомъ своихъ послѣдователей. "Международное Общество Рабочихъ,-- говоритъ Энгельсъ,-- имѣло цѣлью объединеніе въ одно большое войско всѣхъ могущихъ ятти въ бой силъ рабочаго класса Европы и Америки. Поэтому оно не могло взять за точку исхода принципы, изложенные въ Манифестѣ. Оно должно было имѣть такую программу, которая не затворяла бы двери предъ англійскими тредъ-уньонами, французскими, бельгійскими, итальянскими я испанскими прудонистами и нѣмецкими лассальянцами".

Я не имѣю въ виду обосновывать въ этой статьѣ теоретически изложенный выше взглядъ; приведенными цитатами я хотѣлъ только сказать, что, по моему глубокому убѣжденію, онъ не только не противорѣчитъ соціалъ-демократическому воззрѣнію, но, наоборотъ, непризнаніе его означаетъ лишь недоразвитое состояніе нашего движенія. До сихъ поръ, до выступленія на историческую сцену народныхъ массъ, еще могли существовать устарѣлыя формы нашей партіи, теперь она должна принять иную форму, вступая въ новую фазу своего развитія. Для того чтобы интегрально выполнить наши великія задачи, мы должны ихъ дифференцировать. Россійская Соціалъ демократическая Рабочая Партія должна прекратить свое существованіе, какъ отдѣльная организація революціонеровъ, уступивъ свое мѣсто Всероссійской Организаціи Рабочаго Класса, и въ ней будетъ больше развиваться наша идеологія, какъ идейное теченіе. Про Россійскую Соціалъ-демократическую Рабочую Партію можно сказать: "Ты еще сѣешь -- не оживетъ, аще не умретъ". Мы были до сихъ поръ бациллами революціи, но мы должны стать гномами исторіи, и колоссальна та молекулярная работа, которую мы можемъ и должны совершить.

Вл. Акимовъ-Махновецъ.

"Образованіе", NoNo 4--6, 1907

Оставить комментарий Махновец Владимир Петрович (bmn@lib.ru) Год: 1907 Обновлено: 23/01/2023. 267k. Статистика. Статья: Публицистика Публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:

Махновец Владимир Петрович Строители будущего

Строители будущаго.

Махновец Владимир Петрович
Строители будущего