Мацнев Николай Антонович
Басни, сказки и мелкие сочинения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

БАСНИ, СКАЗКИ
И
МѢЛКІЯ СОЧИНЕНІЯ

Николая Мацнева.

   

САНКТЪ-ПЕТЕРБУРГЪ
Въ Морской Типографіи 1816 года.

   

ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ

   Съ тѣмъ, чтобы по напечатаніи, до выпуска въ продажу, представлены были въ Цензурный Комитетъ одинъ экземпляръ сей книги для Цензурнаго Комитета, другой для Департамента Министерства просвѣщенія два экземпляра для ИМПЕРАТОРСКОЙ публичной библіотеки, и одинъ для ИМПЕРАТОРСКОЙ Академіи Наукъ. Санктпетербургъ, Іюля 14 дня 1816 года.

Цензоръ Ст. Сов. и кав. Ив. Тимковской.

   

ОТЪ СОЧИНИТЕЛЯ.

   Сіи басни писаны собственно для моихъ дѣтей. По желанію пріятелей моихъ я рѣшился ихъ напечатать. Многія басни, а равно и мѣлкія сочиненія, взяты мною изъ иностранныхъ писателей, которымъ я подражалъ.
   

БАСНИ и СКАЗКИ.

   Ce n'est pas à moi à apprendre au public ce qu'il doit penser de mes Fables; mais c'est au contraire sonjujement qui m'apprendra ce que je dois penser moi-même.
   Discours sur la Fable par М. de la Motte, p. 54.
   

ОГЛАВЛЕНІЕ

КНИГА ПЕРВАЯ.

   I. Соловей и Павлинъ
   II. Крестьянинъ и Собака
   III. Горбатый
   IV. Добродѣтель и Разсудокъ
   V. Лисица и Собака
   VI. Добродушный Старикъ
   VII. Дитя и Зеркало
   VIII. Князь и Соловей
   IX. Собака и Котъ
   X. Дерево
   XI Отецъ и его Сынъ
   ХІІ. Два Путешественника
   XIII. Худая подпора
   XIV. Путешественникъ и Манценило
   XV. Цыфра семь и ноль
   XVI. Волкъ и Овца
   

КНИГА ВТОРАЯ.

   I. Воздержность и Неумѣренность
   ІІ. Юноша и Старикъ
   III. Скупой и его сынъ
   IV. Древесные листы
   V. Червь и Яблоко
   VI. Двѣ Овцы
   VII. Мясникъ
   VIII. Умъ
   IX. Крестьянинъ и Тарантулъ
   X. Вопль Горлицы
   XI. Простый цвѣтокъ и драгоцѣнная ваза
   XII. Кошка Кокетка
   XIII. Орелъ и Павлинъ
   XIV. Птичка въ клѣткѣ
   XV. Пчела и Паукъ
   XVI. Мальчикъ, учитель и яблоки
   

КНИГА TPЕTIЯ.

   I. Овца преобразительница
   II. Гусенокъ и Змѣя
   III. Кухарка и Курица
   IV. Сталь и Кремень
   V. Овца и Волкъ
   VI. Два мальчика
   VII. Оселъ, Коза и Кротъ
   VІII. Влюбленный Голубь
   IX. Избалованное дитя и овца
   X. Земледѣлецъ и его дѣти
   XI. Поспѣшность
   XII. Умъ, память и разсудокъ
   XIII. Дитя, зеркало и рѣка
   XIV. Обманчивое предложеніе
   XV. Истинно и мнимо ученые
   XVI. Злодѣйство
   

ОГЛАВЛЕНІЕ МѢЛКИМЪ СОЧИНЕНІЯМЪ.

   I. Солдатскій отвѣтъ фельдмаршалу Князю Голенищеву-Кутузову
   II. Стихи на смерть Генералъ-Маіора Макарова
   III. Поздо
   IV. Анекдотъ
   V. Турка
   VI. Недоумѣніе
   VII. Мадригалъ
   VIII. Неосторожный вопросъ
   IX. Лизанькѣ
   X. Рѣшительность
   XI. Осторожность
   XII. Отвѣтъ
   XIII. Долгъ, Сказка
   XIV. Жалоба нещастнаго Заключенника
   XV. Разныя мысли
   XVI. Размышленіе о послѣдней войнѣ съ французами
   XVII. Зенонъ
   XVIII. Добрая Мать
   XIX. Размышленія
   XX. Лѣности
   XXI. Пьяница
   XXII. Епиграммы
   XXIII. Древнія времена
   XXIV. Любовь къ отечеству
   XXV. Катинькѣ
   XXVI. Пріятная истина
   XXVII. Анютѣ, 1812 года
   XXVIII. Мадригалъ
   XXIX. Любовь и ревность
   XXX. Дѣтская любовь, Романсъ
   XXXI. Пѣсеньки изъ сочиненій Гжи Дезульеръ
   XXXII. На смерть скупаго
   XXXIII. Мадригалъ
   XXXIV. Кротость и красота
   XXXV. Епитафія
   XXXVI. Бахическія пѣсенки изъ Панарда
   XXXVII. Хитрый путешественникъ
   XXXVIII. Совершенное сходство
   

БАСНИ и СКАЗКИ.

КНИГА ПЕРВАЯ.

I.
СОЛОВЕЙ и ПАВЛИНЪ.

             Пріятный соловей весною
             Средь рощи въ близости луговъ,
             Съ подружкой разлучась драгою,
             Уныло пѣлъ свою любовь.
   
             Павлинъ красой своей надмѣнный
             Въ то время въ рощицѣ ходилъ,
             И сей Нарцисъ, въ себя влюбленный^
             Его такъ пѣнье перебилъ:
   
             "Тебѣль, которому лишъ можно
             Своими перьями пугать,
             Тебѣль бѣдняжкѣ мыслить ложно"
             Чтобъ могъ ты пѣніемъ плѣнять?
   
             Одной лишь красотѣ обычно
             Объ нѣжныхъ чувствахъ говорить;
             А соловью то неприлично,
             Когда и самъ павлинъ молчитъ" --
   
             -- " Конечно видъ твой безподобенъ,
             Красавцу отвѣчалъ пѣвецъ;
             А я лишь голосомъ способенъ
             Бывать пріятнымъ для сердецъ;
   
             Но знай, мой другъ, что не годится
             Меня къ молчанью понуждать;
             Ты можетъ лишь красой гордиться"
             Но долженъ завсегда молчать.
   
             Красы жъ одной намъ недовольно,
             Коль хочемъ чтобъ любили насъ;
             .Любовь слѣпа -- такъ и невольно
             Плѣнять насъ долженъ сладкій гласъ.
   

II.
КРЕСТЬЯНИНЪ и СОБАКА.

             Злословье было ввѣкъ орудье лицемѣровъ,
             Сихъ подлыхъ, низкихъ душъ, вреднѣйшихъ изъ людей.
                       Изъ множества сему примѣровъ,
                       Я раскажу лишь только сей:
   
             Мужикъ на лошади дорогою большою,
             Куда-то ѣдучи чуть пса не задавилъ;
             Избавившись сего щастлмвою судьбою,
                       Коню песъ ногу укусилъ.
             "Ну ладно же, сказалъ мужикъ тогда собакѣ;
             "Орудій нѣтъ со мной, и не привыкъ я къ дракѣ,
             "А по свѣту тебѣ худую славу дамъ."
             Къ нещастью пахари случися близко тамъ.
             Нашъ всадникъ ну кричать; "робята! песъ взбѣсился!
             Совсѣмъ было заѣлъ; на силу я отбился;
                       Онъ прямо къ вамъ бѣжитъ."
                       Всѣ тотчасъ на него съ дубьями,
                       И съ вилами, и съ топорами;
             И бѣдный ни зачто безъ жалости убитъ.
   

III.
ГОРБАТЫЙ.

             Не новость я скажу, оно извѣстно всѣмъ;
             Не надо никогда смѣяться ни надъ кѣмъ;
             За это въ добрый насъ подшутятъ такъ надъ нами,
             Что право отъ стыда мы покраснѣемъ сами.
   
                                 Вотъ что случилося на дняхъ
                                           Въ моихъ глазахъ
             У зимняго дворца на самомъ булеварѣ:
             Гуляли дамы тутъ, гуляли знатны барѣ,
                                 Гулялъ и весь народъ,
             Какъ появился тамъ нечаянно уродъ
                       Съ престрашными двумя горбами.
                       Всѣ слѣдуютъ за нимъ глазами,
             Дивуются -- а онъ -- и усомъ не ведіотъ;
                                 Идіотъ себѣ въ періодъ.
             Такимъ онъ образомъ съ часъ времёни гулялъ,
                       Какъ встрѣчу шалуны попались.
             Одинъ изъ нихъ его Езопомъ вдругъ назвалъ
                                 И всѣ разхохотались.--
             "Такъ точно, я Езопъ, или почти таковъ,
             "Горбатый отвѣчалъ, и это самъ я знаю;
             "Онъ прежде заставлялъ всѣхъ говорить скотовъ,
                       "А я ихъ нонече смѣяться заставляю,
   

IV.
ДОБРОДѢТЕЛЬ и РАЗСУДОКЪ.

             Вотъ на прошедшихъ дняхъ чему я былъ свидѣтель.
             Отрада добрыхъ душъ, святая добродѣтель,
                       Которую любилъ и уважалъ народъ,
             Отъ нездоровья ли, или отъ дурныхъ погодъ,
                                 На небесахъ скрывалась,
                                 И въ городъ не казалась
                                 Почти -- что цѣлый годъ.
             Вдругъ вздумала она недавно прогуляться;
                                 Не въ екипажахъ, а пѣшкомъ.
             Кому съ ней не случись дорогой повстрѣчаться,
             Завидятъ лишь ее -- и пырь въ ближайшій домъ.
             Ну, пусты улицы -- хоть любятъ, да бѣгутъ.
                                 Богиню это огорчило;
             Разсудокъ въ ту пору прогуливался тутъ;
                                 Она его спросила:
                                 Скажи пожалуй отъ чего
             Въ дали я вижу всѣхъ, а подлѣ -- никого?
             Никто и подойти ко мнѣ не смѣетъ близко...
             -- Богиня! отвѣчалъ разсудокъ тотчасъ ей,
                                 Съ почтеньемъ поклонившись низко;
                       Они такъ съ вами поступаютъ,
                                 Какъ бы съ Царицею своей;
                                 Я это часто видѣлъ самъ.
             Ужъ такъ безмѣрно васъ всѣ люди уважаютъ.
             Что не осмѣлятся и приступиться къ вамъ.
   

V.
ЛИСИЦА и СОБАКА.

             Спала прекрасная дѣвица
             На травкѣ подлѣ ручейка.
             Ее прехитрая лисица
             Завидѣла изъ далека.
   
             Подходитъ къ стаду полегоньку.
             Собака подняла вдругъ лай.
             Лиса ворчитъ ей потихоньку;
             "Дѣвицѣ спать ты не мѣшай.
   
             Пастушка, видишь, уморилась,
             Дай ей побольше отдохнуть;
             Она вить цѣлый день трудилась,
             Такъ какъ бѣдняжкѣ не уснуть?".
   
             Повѣрилъ добрый песъ злодѣю
             И замолчавъ прилегъ опять
             Еще съ хозяйкою своею
             Съ часочикъ мѣста отдыхать.
   
             Проснулась красная дѣвица
             Отъ сна пріятна наконецъ;
             Но чтожъ увидѣла?-- лисица
             Похитила ужъ двухъ овецъ.
   
             Въ отчаяньи пастушка рвется
             Безъ милости бьешь бѣдняка;
             Лиса же изъ дали смѣется,
             Что обманула простака.
   
             У насъ лисицъ кажися болѣ
             Чѣмъ бѣгаетъ ихъ по лѣсамъ;
             Лишь прозѣвай, такъ поневолѣ
             Подобенъ будетъ добрымъ псамъ
   

VI.
ДОБРОДУШНЫЙ СТАРИКЪ.

             О сколь великую всякъ чувствуетъ отраду,
             Когда нещасгиному добро онъ оказалъ!
             За оную въ душѣ получитъ онъ награду.
             Вотъ, къ случаю сему, что другъ мнѣ расказалъ:
   
             Какой-то старичокъ въ саду своемъ гуляетъ
                                 И видитъ за рѣкой, что конь
                       Поднявъ главу, въ глазахъ огонь,
                                 По рощамъ всадника таскаетъ
             И съ нимъ бросается въ рѣку въ его глазахъ.
                       Нещастный тонетъ ужъ въ водахъ.
                       Старикъ хоть хворъ, но сожалѣнье
             Понудило его вдругъ кинуться за нимъ,
             И всадникъ, къ общему обоихъ восхищенью,
             Стоитъ на берегу съ спасителемъ своимъ.
   
             Какъ незавидовать той радости великой,
             Какую ощутилъ сей добрый селянинъ?
             Кому онъ помощь далъ въ опасности толикой,
             Былъ жданный имъ давно ему любезный сынъ.
   

VII.
ДИТЯ и ЗЕРКАЛО.

                       Дитя воскормленный въ деревнѣ не большой.,
             Къ своимъ родителямъ обратно возвратился.
             Нашедъ тамъ зеркало, онъ крайне удивился
             И съ удовольствіемъ смотрѣлъ на образъ свой.
                                 Но скоро онъ перемѣнился,
             И по превратности, столь свойственной дѣтямъ,
                                 А часто и большимъ людямъ,
             Что прежде нравилось, на то вдругъ разсердился.
                       Изображеніе онъ всячески дразнилъ,
             А образъ въ зеркалѣ всю это возвратилъ.
             Не льзя тогда ему отъ гнѣва удержаться,
             Готовъ уже кулакъ, спѣшитъ малютка драться,
             Но видитъ что ему и тотъ грозитъ же тѣмъ.
                                 Нѣтъ болѣ у него терпѣнья
                                 И позабывшися совсѣмъ,
             Въ досадѣ бьетъ рукой свое изображенье;
             Но ручькѣ больно лишь, а онъ стоитъ всю тамъ,
             Тогда предался онъ и крику и слезамъ.
             Приходитъ мать его, робенка утѣшаетъ,
             И кроткимъ голосомъ малютку вопрошаетъ:
             "Негодника сего, не ты ли раздразнилъ?
             -- Я точно.-- Ну, такъ ты причиной ссоры былъ.
             Разсмѣйся-ко теперь -- смотри и онъ смѣется;
             Ты болѣ не сердитъ -- и онъ ужъ не дерется;
             Вотъ общества тебѣ, голубчикъ мой, примѣръ,
             Добро платятъ добромъ, а зло -- такъ и безъ мѣръ.
   

VIII.
КНЯЗЬ и СОЛОВЕЙ.

                       Младый Царевичъ съ дядькой въ полѣ
                       Въ пріятный вечерокъ гулялъ,
             И повинуяся назначенной имъ долѣ,
                       Какъ водится у нихъ, скучалъ.
             Оттудова идіотъ разсѣяться въ бесѣдку,
             Но только лишь вошелъ какъ соловей запѣлъ.
             Нашъ царскій сынъ тотчасъ поймать его хотѣлъ,
             Чтобъ дома посадить въ позолочену клѣтку j
             Отъ шуму соловей вспархнулъ и улетѣлъ.
                       Съ досадою большою
             Царевичь нашъ спросилъ у дядьки своего:
                       Скажи мнѣ отъ чего
             Я вѣчно окруженъ лишь птицею пустою,
                       Тогда какъ сей,
                       Прекрасный соловей,
             Летитъ такъ отъ меня высоко,
             Что въ облакахъ его недосягаетъ око?--
             "А это потому, сказалъ ему Менторъ,
                       Чтобъ научились съ этихъ поръ
             Тому, что нѣкогда вамъ испытать возможно;
             На свѣтѣ щастіе почти-что всю глупцамъ.
             Достойный кроется -- его искать намъ должно;
             Безпутный же всегда готовъ явиться самъ.
   

IX.
СОБАКА и КОТЪ.

             Собака проданна хозяиномъ своимъ,
                       Вдругъ вечеркомъ однимъ
             Сорвалася съ цѣпи и прямо воротилась
                       Въ то мѣсто, гдѣ родилась
                       И гдѣ привыкла жить.
             Но сколь было ее велико удивленье,
                       Какъ тамъ безъ сожалѣнья,
             За вѣрность принялись мою бѣдняжку бить,
             И гнать опять назадъ куда ее купили!
             Котъ видя всю сіе сказалъ дружечку такъ:
                       Не ужъ ли думалъ ты, простакъ,
             Чтобы меня съ тобой для насъ только любили?
   

X.
ДЕРЕВО.

             Въ дни лѣтни, жаркіе, отъ солнечнаго зноя,
             Прекрасно дерево подъ тѣнію своей
                                 Хозяина покоя,
             Старалося ему служитъ изъ силы всей.
             Но благодарности надѣяться не можно.
                       Лишь только наступилъ морозъ,
             Когда ужъ не было въ саду цвѣтовъ, ни розъ,
             Хозяинъ дерево срубилъ неосторожно.
             Онъ топитъ онымъ печь въ холодный зимній день,
             Забывъ что лѣтомъ бъ жаръ нужна его намъ тѣнь.
   
                                 Презнаменитые вельможи
             Чуть на хозяина сего не всѣ ль похожи?
             Покуда нуженъ имъ, они тебѣ поклонъ.....
             Коль пользы нѣтъ бъ тебѣ, тогда -- ступай хоть вонъ.
   

XI.
ОТЕЦЪ и ЕГО СЫНЪ.

                       Отецъ имѣлъ два сына;
                       Одинъ былъ запросто дуракъ,
             Другой же былъ уміонъ, и хоть куда дѣтина.
             Вотъ смерть къ нему пришла, какъ всѣмъ бываетъ такъ.
                       Тогда онъ умника призвавъ сказалъ ему:
             "Мой другъ! Вотъ всіо мое наслѣдство,
                       Которое даю тебѣ я одному." --
             "Родитель! сынъ сказалъ, какоежъ брату бѣдство,
                       "Коль ничего ему не дать!,--
             "О! перестань о томъ, мой сынъ, и помышлять.
             Отъ доброты твоей, отъ твоего разсудка
             Ты бѣденъ будетъ въ вѣкъ -- а это вить не шутка;
                       Но братъ твой, какъ дуракъ,
                                 Скорѣе ухитрится
                                 До щастія добиться;
             Повѣрь, мой милой другъ, что это точно такъ,
   

XII.
ДВА ПУТЕШЕСТВЕННИКА.

             На ближню ярмонку два друга шли пѣшкомъ;
                                 Одинъ изъ нихъ пупкомъ
                       Находитъ кладъ презнаменитый,
             А имянно сундукъ весь золотомъ набитый.
                                 Товарищъ въ радости большой
             Пріятеля сердечно обнимаетъ
                                           И восклицаетъ:
             "И такъ мы кладъ нашли, сосѣдушко драгой!,
             Но чтоже?...другъ ему съ досадой отвѣчаетъ:
             "Не мы нашли, а я; тебѣ тутъ доли нѣтъ."
             Взгрустился нашъ бѣднякъ, проклялъ весь бѣлый свѣтъ,
                                           И поплелся въ дорогу.
             Чрезъ нѣсколько минутъ въ густой зашедши лѣсъ,
                                 Вдругъ слышатъ сильную тревогу;
             То воръ былъ, право-ну похуже нежель бѣсъ,
             Тринадцати верьховъ престрашный мужичина!
             "Пропали мы! кричитъ съ находкою дѣтина:"
             -- Не мы пропали, ты; сказалъ другій въ отвѣтъ,
             Ограбятъ пусть тебя, моей тутъ доли нѣтъ.
             И съ этимъ словомъ съ нимъ какъ надо распрощался,
             А тотъ все потерявъ, чуть чуть лишь живъ остался.
             Кто въ щастьи объ себѣ лишь только и блюдіотъ,
             Тотъ въ бѣдствіи друзей конечно не найдіотъ.
   

XIII.
ХУДАЯ ПОДПОРА.

                                 Трость вялую, совсѣмъ дурную,
                                 Мальчужичка себѣ досталъ;
                                 Въ погоду самую худую,
             Опершись на нее онъ трость свою сломалъ,
                       И прямо въ грязь съ ней повадился.
             Наставникъ видя то, ученику сказалъ:
             "Желалъ бы я чтобъ ты, дружокъ мой, научился
                                           "Изъ случая сего,
                                           "Для блага твоего,
                       "Подпору избирать надіожну.
             "Въ семъ случаѣ всегда должно быть осторожну.
                       "Ну что въ подпорѣ намъ такой,
             "Мы на которую не можемъ полагаться?
             "Чемъ едакую брать, такъ лучше никакой;
             "По крайности тогда ужъ нечего бояться *
   

XIV.
ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ и МАНЦЕНИЛО (*).

                       Одна лишь скука, пресыщенье,
             Пріятнымъ дѣлаютъ все новое для насъ.
             Повѣрьте, не даетъ намъ склонность Провидѣнье
             За новымъ нѣмъ нибудь бросаться всякій насъ.
                       Мудрецъ свое уединенье,
             Лапланецъ хижину, гдѣ вѣчный дымъ и мракъ,
             И дикіе -- лѣса, гдѣ жить они обыкли,
                       Оставятъ ли совсѣмъ?-- Никакъ.
                       Они къ нихъ быть привыкли
             И рады въ сихъ мѣстахъ остаться цѣлый вѣкъ.
             Не любитъ перемѣнъ разумный человѣкъ;
             Лишь слабые умы, коль новость есть какая;
             Безпутно къ ней бѣгутъ совсѣмъ не разсуждая.
             Вотъ что случилося недавно здѣсь у насъ:
   
             Шелъ путешественникъ, Вдругъ солнца свѣтъ погасъ
                       Погода сдѣлалась дождливая, дурная;
                       Куда дѣваться онъ не зная
             Остановившися туда, сюда глядѣлъ
             И Манценило вдругъ близь вяза усмотрѣлъ:
             Такое дерево въ Россіи не извѣстно;
             Оно изъ за моря, такъ какъ же въ самомъ дѣль
             Намъ то не предпочесть, что изъ чужихъ земель?
             Знакомство новое ему казалось лестно;
                       У вяза больше хоть листовъ,
             Но къ Манценилу онъ сокрылся подъ покровъ.
             Тамъ легши на траву спокойно усыпаетъ,
             И съ часъ уже лежитъ подъ нимъ безпечно онъ;
                       Увы! бѣдняжка и не знаетъ,
             Что то въ сей жизни былъ его послѣдній сонъ!
             Отъ вяза бы сего конечно не случилось,
             Но сердце новостью у странника плѣнилось.
             Не рѣдко такъ у насъ богатыя семьи,
             Любя чужое всіо, своимъ пренебрегая,
             И всѣхъ наставниковъ изъ Рускихъ отвергая,
             Француза дерзкаго берутъ въ свои домы,
             Надѣясь отъ него для дѣтокъ просвѣщенья.
             Понять я не могу такаго заблужденья!
             Какъ будто бы у насъ достойныхъ нѣтъ людей,
             Могущихъ съ пользою воспитывать дѣтей?
             Нѣтъ; надобенъ французъ; -- посмотришь чтожъ такое?
             Пришлецъ нашъ пользуясь довѣріемъ родныхъ,
             Дѣтей всѣхъ развратитъ, внушитъ имъ всю дурное,
             А наконецъ съ пути собьетъ и дочку ихъ.
             Ахъ! лучшебь не любить намъ никогда чужое!
   
   (*) Mancelinier. Весьма ядовитое дерево растущее на Антильскихъ островахъ около морскихъ береговъ. Подъ онымъ не льзя ни сѣсть, ни лечь безъ опасенія; листъ онаго коснувшійся до тѣла производить на ономъ раны, весьма часто смертельныя.,
   

XV.
ЦЫФРА СЕМЬ и НОЛЬ.

             Однажды цыфра семь поссорилась съ нолемъ.
             Куда забавенъ ты, она ему сказала,
             Коль думаетъ со мной стать на ряду одномъ;
             Я семь.... а ты..... ничто; и вдругъ захохотала.
             Послушай, ноль сказалъ разумницѣ въ отвѣтъ,
             Конечно коль одинъ во мнѣ и пользы нѣтъ;
             Но мнѣ извѣстно лишь, когда стою съ тобою,
             То въ десять разъ тебя величу я собою.
   

ВОЛКЪ и ОВЦА,

                                 У загородки волкъ
                       Съ овечкою разговорился;
             О дружествѣ, любви, у нихъ предлинный толкъ;
             Всѣмъ показалось бы, что ею онъ плѣнился,
             Анъ волкъ лишь думаетъ какъ дать бы ей щелчокъ.
                                 Вотъ бѣдная моя овечка
                                 Приходитъ къ матушкѣ своей:
             Ахъ маминька! мой свѣтъ! позволь мнѣ въ рощѣ сей,
                                 Гдѣ протекаетъ рѣчка,
             Гулять съ моимъ дружкомъ.-- Изволь; но кто твой другъ?--
                       -- А волкъ, что вонъ идетъ на лугъ.--
             -- О! едакихъ друзей на свѣтѣ очень много,
                                 Сердечушко мое!
             Съ нимъ впредь знакомиться я запрещаю строго;
             Презлой онъ негодяй и дружество твое
             Лишь ищетъ для того, чтобы тебя покушать,,--
                       Моя овечушка старухъ не хочетъ слушать,
                                 Онѣ-де говорятъ всѣ вздоръ.
             Что волкъ лукавъ, сердитъ, то все пустые слухи;
             Мнѣ зла не дѣлалъ онъ -- а что мнѣ до старухи?....
                                 И съ этимъ словомъ прыгъ черезъ заборъ
                                 Въ объятія дружка любезна,
                                 Нашъ волкъ того и ждалъ;
             Овечку бѣдную постигла участь слезна,
                                 Другъ искренній ее сожралъ.
   
                                 Мы часто опытъ презираемъ,
                                 Совѣты чтемъ за пустяки,
                                 Тогда лишь истину узнаемъ,
                                 Какъ попадемся въ простаки"

КОНЕЦЪ ПЕРВОЙ КНИГИ.

   

БАСНИ и СКАЗКИ.

КНИГА ВТОРАЯ.

   

I.
ВОЗДЕРЖНОСТЬ и НЕУМѢРЕННОСТЬ.

             Изъ путешествія Воздержность возвратилась.
             Она проѣхавши по разнымъ деревнямъ
                       Образовала нравы тамъ
                       И наконецъ расположилась
                       Въ столичномъ городѣ пожить.
             Тутъ также жителямъ хотѣлось ей внушишь,
             Что бы по правиламъ ея всѣ поступали,
             И чтобъ отъ роскоши себя повоздержали.
             Вотъ маленькій себѣ она купила домъ.
             Одежда, мебель, столъ, всіо у нее простое,
                       Но недостатку нѣтъ ни въ чомъ.
             Иной хоть и въ долгахъ, да проживаетъ втрое.
                       Напротивъ же ея стоятъ
                       Великолѣпныя палаты;
                       Карнизы золотомъ блестятъ,
                       Всѣ вещи Богъ-вѣсть какъ богаты,
             И словомъ кажется чего уже въ нихъ нѣтъ?
             Тамъ Неумѣренность отъ самыхъ давнихъ лѣтъ
                       Со свитой поселилась;
                       Вся публика туда стремилась;
             А если нѣтъ кого, такъ развѣ только лѣнь
                                 Ему пріѣхать было.
                                 Обѣды, балы всякій день;
             Вино шампанское съ стола и не сходило;
             Все утро, вечеръ весь, у нихъ прямый содомъ
             Какъ ни тверезъ пришелъ кто въ домъ,
             А къ вечеру едваль владѣетъ онъ ногами;
             Всѣ гости блѣдные и съ мутными глазами,
             Совсѣмъ безъ памяти отъ спиртовыхъ паровъ,
             И чувствуя, что всякъ безмѣрно нездоровъ,
                       Ужъ коё-какъ къ себѣ тащатся;
             Иные не дойдя разъ восемъ повалятся.
             Воздержность изъ окна глядя на сей развратъ"
                       Объ нихъ жалѣла много кратъ;
             Ужъ и въ отчаянье почти-что приходила,
                                 Однако же не говорила
                                 Ниже словца ни съ кѣмъ;
             Но только зеркало подставитъ одному,
             Потомъ другому -- такъ и всѣмъ.
             Дивятся съ ужасомъ всѣ виду своему.
             Одни въ стеклѣ узря свое изображенье
             И имъ гнушаяся, исправишься взялись.
                                 Другіе въ огорченье
                                 Безмѣрное вдались.
             На третьихъ, коли то не ложно,
                       И не подѣйствовалъ урокъ;
                       Они ужъ такъ вдались въ порокъ,
                       Что и исправишь ихъ не можно.
             Но какъ бы ни было, а хитрость ей сія
                                 Съ великой пользой послужила,
                                 И Неумеренность моя,
             Хотя сердилася и всѣхъ перебранила,
             Но все таки ее великолѣпный храмъ
             Остался лишь однимъ въ столицѣ дуракамъ.
             Кто мало лишь уменъ, свою кто пользу знаетъ,
             Тотъ Неумеренность какъ можно убѣгаетъ,
             Довольно намъ ея всѣ слѣдствія узнать,
                                 Чтобы порокъ сей презирать.
   

II.
ЮНОША и СТАРИКЪ.

             Скажи пожалуй какъ до почестей добиться?
             У своего отца спросилъ однажды сынъ.
             "Хорошій способъ есть мнѣ кажется одинъ,
             Сказалъ ему старикъ, а имянно трудиться,
             Полезнымъ быть Царю, отечеству служить,
                       И добрымъ человѣкомъ быть.--
                       -- А нѣтъ-ли способа инаго
                       Мнѣ этотъ кажется тяжелъ?
             Такъ ползай, интригуй у барина большаго.
             -- О нѣтъ! Сей подлости ябъ сдѣлать не хотѣлъ.
             -- Ну такъ попробуй же вѣкъ дуракомъ остаться,
             И симъ я видывалъ до щастья домогаться.
   

III.
СКУПОЙ и его СЫНЪ.

                                           Одинъ скупой,
             Кого изъ скромности мы здѣсь не называемъ.
                                 Однажды лѣтнею порой,
                                 Какимъ-то вдругъ случаемъ,
                                 Корзинку яблоковъ купилъ.
             Онъ тотчасъ ихъ въ сундукъ желѣзный положилъ,
                       И заперъ четырью замками.
                       Когда же иногда часами
                       Онъ вздумаетъ покушать ихъ,
                       То взявши парочку гнилыхъ,
             Ихъ съѣстъ -- хорошіяжъ кладетъ всегда въ сторонку;
             И все-то отъ семьи таскаетъ по тихоньку.
             Въ послѣдствіи случись, что какъ-то старшій сынъ,
                       Оставшись въ вечеру одинъ,
             Ключь къ сундуку прибралъ, замки всѣ отворяетъ,
             Находитъ яблоки, всѣ лучшія съѣдаетъ,
                       И яблокамъ конецъ.
             Въ то время входитъ вдругъ нечаянно отецъ.
             Увидя съ горестью такое похищенье,
                       Взбѣсился нашъ старикъ;
             О превеликое, кричитъ онъ, преступленье!
             И разумѣется былъ шумъ, и шумъ великъ.
                       Сынъ яблоками сытый,
             Увидя что отецъ сталъ черезъ чуръ сердитый,
             Для оправданія сказалъ ему въ отвѣтъ:
             Я думалъ, папинька, большей бѣды тутъ нѣтъ.
                       Замѣтя, что всегда вы кушали гнилыя,
                                 То и никакъ не смѣлъ
                                 Отвѣдывать такія;
             Я только лишь однѣ хорошія поѣлъ.
   

IV.
ДРЕВЕСНЫЕ ЛИСТЫ.

             Держась на вѣточкѣ листочикъ молодой
             Однажды такъ въ своей печали объяснялся:
                       О сколь нещастенъ жребій мой!
             Возможноль чтобы я отъ скорби удержался
             И не завидовалъ щаситливымъ тѣмъ листамъ,
             Которы носятся куда хотятъ по волѣ?
                                 То по лугамъ
                                 То въ полѣ,
             Вездѣ гдѣ вздумалось имъ только побывать.
                       О какъ они благополучны!
             Возможноли себя мнѣ съ ними поравнять?
                       Ужели вѣчно дни я скучны
             Судьбою осужденъ въ лѣсу препровождать?...
                       На вопль сей вѣтка отвѣчала:
                       Напрасно ты грустишь, мой другъ!
             Повѣрь, листочки тѣ не щастливы ни мало;
             Ты заблуждается..... Взгляни на этотъ лугъ;
             Смотри какъ вѣтеръ ихъ куда ему угодно,
                                 Таскаетъ за собой;
             Имъ даже время нѣтъ и отдохнуть свободно;
             Такъ гдѣ же воля тутъ? и гдѣ для нихъ покой?
             Ахъ еслибъ видѣлъ ты, какъ вѣтеръ разъяренный
                       Ихъ въ страшны пропасти ввергалъ;
                       Тогдабъ ты опытомъ узналъ,
                       Что жребій ихъ блаженный
             Совсѣмъ не тотъ, какимъ казался онъ для насъ:
   
             Такъ точно юноши, игралище ихъ страсти,
                       Ища свободы всякій часъ,
             Надеждою пустой ввергаются въ напасти.
                       Конечно въ жизни сей,
             Быть независимымъ, есть щастье для людей;
             Но если мы хотимъ до сей достигнуть цѣли,
             То должно чтобы мы собой владѣть умѣли.
   

V.
ЧЕРВЬ и ЯБЛОКО.

                       Червь въ яблокѣ родился,
                       Въ немъ жилъ и имъ кормился*
             И все-таки ему неблагодаренъ былъ.
                       Сей плодъ ему въ печали
             Однажды рѣчь сію съ прискорбьемъ обратилъ:
                       "Мой другъ! не яль тебя родилъ?
             "Не соки ли мои тебя всегда питали?
             "И (кто повѣритъ мнѣ?) Яжъ долженъ все терпѣть,
             "И для ради тебя въ страданьяхъ умереть
   
             Вотъ точно образъ вашъ неблагодарны чада!
             Къ кому жъ, коль не къ отцу, признательну быть надо.
   

VI.

ДВѢ ОВЦЫ.

             Какъ люди добры, говорила,
             Овечка матери своей;
             Чегобы я ни попросила,
             Все получаю отъ людей.
   
             Хочули я воды напиться?
             Намъ сыщатъ тотчасъ ручеекъ.
             Хочуль отъ солнышка укрыться?
             Насъ поведутъ подъ тѣнь въ лѣсокъ.
   
             А травка-то! какой угодно;
             Когда лишь вздумалось тебѣ,
             Ступай на лугъ и тамъ свободно,
             Хоть цѣлый день щипли себѣ.
   
             Собаки насъ во всяку пору,
             Отъ всѣхъ злодѣевъ берегутъ;
             Готовыя на помощь скору,
             Онѣ за нами въ слѣдъ идутъ.
   
             Когдажъ жары наступятъ сильны,
             И насъ руно обременитъ,
             Тогда пастухъ трудолюбивый
             Насъ отъ него освободитъ."
   
             На эту рѣчь овца сказала
             Невинной дочери своей;
             О еслибь свѣтъ ты лучше знала!
             Не сталабъ такъ хвалишь людей"
   
             Когда была я помоложе,
             И разсуждала такъ какъ ты;
             И говорила почти тоже;
             Но съ лѣтами прошли мечты.
   
             Мы научилися бѣдою,
             Людей бояться какъ волковъ;
             Коль берегутъ меня съ тобою,
             Такъ это для своихъ зубовъ.
   
             Изъ нашей шерсти ежегодно
             Они себѣ одежду ткутъ,
             Какую только, имъ угодно;
             Вотъ для чего тебя стригутъ.
   
             Ахъ бойся ихъ.... всѣ попеченья
             Къ тому объ насъ лишь у людей,
             Чтобъ послѣ всѣхъ безъ сожалѣнья
             Убить для алчности своей.
   

VII.
МЯСНИКЪ.

                                 О всѣмъ мы судимъ по себѣ
             И такъ ужъ отъ отца передается сыну;
             Такъ видно Богъ послалъ такую намъ судьбину.
             Я сказочку скажу, читатель мой, тебѣ.
   
             Въ сосѣдствѣ у меня казенные крестьяне
                                 Однажды вставъ поранѣ,
             Сошлись въ одну избу и нутко толковать,
             Когобы въ городъ имъ по стряпчаго послать?
             Все дѣло въ гномъ лишь состояло
             Что десятинки двѣ у тихъ недоставало,
             И надо было ихъ кое-гдѣ оттягать.
             Веть десятинки двѣ для мужика не мало.
             Вотъ выбрали они въ посылку мясника,
             По мнѣнью ихъ въ дѣлахъ большаго знатока.
                                 Взялся охотно, смѣло,
                                 Дѣтина нашъ за дѣло,
             И въ торопяхъ скакавъ по пашнѣ и чрезъ пень,
                                 Спустя неболѣе какъ день
                                 Онъ въ городѣ ужъ очутился.
             Полкъ стряпчихъ передъ нимъ въ минуту появился.
             "Давайко выбирать, смѣкнулъ себѣ старикъ;
             Глядитъ туда, сюда, на весь разумный ликъ,
                                 И наконецъ берешь такова,
                       Котораго нашелъ онъ жирна и здорова;
             Вотъ въ этомъ думалъ онъ намъ будетъ прокъ великъ.
             Онъ правъ; онъ разсуждалъ какъ судитъ всякъ мясникъ.
   

VIII.
УМЪ.

                       Когда на землю умъ съ высотъ небесъ спустился,
             Онъ въ женской головѣ сперва расположился;
             Ему, какъ послѣ то извѣстно стало намъ,
                                 Тѣсненько показалось тамъ.
             Капризы, прихоти, и заблужденья многи,
             Забилися туда и не даютъ дороги.
             Здѣсь худо, умъ сказалъ, мнѣ даже мѣста нѣотъ^
                                 Пойду я въ голову иную
                                 А имянно въ мужскую;
             Одной лишь только ей покоренъ цѣлый свѣтъ.
             Сказалъ и подлинно туда направилъ путь.
             Приходитъ, но едва туда успѣлъ взглянуть,
             Какъ тысячи ему враговъ его явились,
             Которые въ мозгу изъ давна поселились.
             Несправедливость, зло, жестокости и ложъ,
             Коварство и обманъ, злословья остро жало,
             И прочіе, коль ихъ хоть тысячей помножь,
                       Такъ право будетъ мало.
             Отъ нихъ въ сей головѣ прямый содомъ и шумъ.
             "О! нѣтъ, здѣсь жить не льзя, вскричалъ съ досадой умъ"
                       Возможноль тутъ мнѣ помѣститься?
             И могъ ли я когда себѣ вообразить,
             Чтобы животное, что такъ умомъ гордится,
             Разсудку здравому могло злодѣемъ быть?
             Боюсь чтобъ кто нибудь къ сей баснѣ не придрался.
             Кудаже, скажутъ мнѣ, кудажъ твой умъ дѣвался?
             "Такъ стало-быть мы всѣ на свѣтѣ дураки?
             Ахъ! нѣтъ, друзья мои, семья не безъ урода;
             Конечно въ свѣтѣ есть большіе простаки;
                       Но милостивая природа
             Назначила уму лишь въ томъ и обитать,
             Кто волю Божію въ сей жизни исполняетъ,
             Кто бѣдному всегда охотенъ помогать;
             Кто даже и враговъ своихъ неоскорбляетъ;
             Хоть нынче обществу такой весьма смѣшенъ,
             Но сей, повѣрьте мнѣ, есть истинно уменъ.
   

IX.
КРЕСТЬЯНИНЪ и ТАРАНТУЛЪ.

             Какъ врагъ ни малъ, его намъ презирать не должно,
             И искрою пожаръ великій сдѣлать можно.
             Примѣромъ этому богатый мнѣ мужикъ,
             Который въ Персію отправился съ товаромъ.
                       Обозъ былъ у него великъ,
                       Такъ ѣхалъ онъ туда не даромъ.
             При отправленіи прощалась съ нимъ семья,
                       И прочіе родные;
             Сосѣди были всѣ давно ему друзья;
             И какъ непровожать въ края совсѣмъ чужія?
             Тутъ много разъ ему твердили старики,
             Что въ жаркомъ климатѣ бываютъ пауки,
             Которыхъ жители Тарантуломъ зовутъ;
                       И у негодниковъ преядовито жало;
                       Коли людей они куснуть,
                       Такъ уже очень, очень мало,
             Что день черезъ пятокъ въ страданьяхъ всѣ помрутъ.
             "Ого! сказалъ мужикъ, съ тарантуломъ-то должно,
             "Я вижу, поступать отмѣнно осторожно.
                       "Да какъ-то ростомъ онъ?
             "Неужъ-то такъ великъ какъ Петербургскій слонъ?
                       -- Ну, нѣтъ; какъ это можно?
                       И весь-то онъ едваль съ кулакъ.--
             "Такъ чтожъ, сказалъ мужикъ, вы такъ
             "И въ самомъ дѣлѣ имъ меня перепугали?
             "Завижу лишь его и раздавлю ногой,
                       "А тамъ и поминай какъ звали.
             "Куда какъ подлинно опасенъ звѣрь такой!.."
   
             Въ сихъ мысляхъ въ Персіи у рѣчки прохлажаясъ
             Смотрѣлъ съ презрѣньемъ онъ на этихъ пауковъ,
             И думалъ про себя, надъ ними насмѣхаясь:
             Хотятъ чтобъ трусили мы этихъ дураковъ!
                       Чегоже бы я тутъ боялся?--
             Пока, онъ разсуждалъ паукъ къ нему подкрался,
                                 Ужалилъ молодца,
                       А чрезъ недѣлю слухъ промчался,
             Что и на свѣтѣ нѣтъ ужъ болѣ храбреца.
   

X.
ВОПЛЬ ГОРЛИЦЫ.

             Прекрасна Горлица, о чемъ ты воздыхаетъ?
             Скажи бѣднижичка, что сдѣлалось съ любой?
             Ты гласомъ жалобнымъ долины наполняетъ.
             Влача печаль свою повсюду за собой.
             Ужели мыслишь ты, чтобы природа вѣчно,
                       Тронулась грустію твоей?
             Ужели помощи ты ждешь себѣ отъ ней?
             Ахъ лучше горести ты чувствіе сердечно,
                       Смѣни, мой другъ, на страхъ;
             Жестокій ястребъ здѣсь скрываяся въ лѣсахъ,
                       Тебя услышитъ несомнѣнно;
             Тогда, повѣрь ты мнѣ, погибнетъ непремѣнно;
   
             Сколь часто жалобы такъ дѣйствуютъ у насъ!
             О бѣдные! свое скрывайте положенье!
             Вы жалобой себѣ лишь снищите презрѣнье,
             Которо тягосгинѣй и смерти во сто разъ.
   

XI.
ПРОСТЫЙ ЦВѢТОКЪ и ДРАГОЦѢННАЯ ВАЗА.

                       Въ прекрасной вазѣ, драгоцѣнной,
                                 Не знаю случаемъ какимъ,
             Былъ посаженъ цвѣтокъ весьма обыкновенный.
             Кто мимо ни пройдетъ, остановись предъ нимъ,
             Не можетъ вазою Довольно любоваться.
             Цвѣточикъ не хотѣлъ совсѣмъ и сомнѣваться
             Чтобъ едакая честь не для него была.
             Родилась гордость въ немъ, ко всѣмъ пренебреженье,
             И даже къ Розѣ ужъ, что близь его росла,
                                 Онъ возъимѣлъ презрѣнье.
             Ему казалося, что въ свѣтѣ онъ одинъ
                                 Презнаменитая особа;
             Что всѣ должны ему покорны быть до гроба.
             Въ сихъ мысляхъ объ себѣ его вдругъ господинъ
             Изъ вазы вынувши въ простый горшекъ сажаетъ.
             Лишась подножія и всѣхъ богатствъ цвѣтокъ
             Въ презрѣніи въ саду дни жалки провождаетъ.
   
             Для многихъ кажется полезенъ сей урокъ.
             Ну чтобы стоило казать всѣмъ снисхожденье?
             За чтобъ недѣлать намъ добро по всякій часъ,
             Чтобъ онымъ заслужить всегдашне уваженье?
             Но на бѣду не всѣ такъ думаютъ у насъ."...
             Спѣсивы на мѣстахъ -- а тамъ, какъ ихъ лишатся.
             Должны въ забвеніи какъ нашъ цвѣтокъ остаться.
   

XII.
КОШКА КОКЕТКА.

             Была кошурочка прекрасная собой.
             Хоть иногда нельзя сердца плѣнять красой"
             Но машинька была искусная кокетка;
             А этимъ выиграть случается нерѣдко.
             Коты всѣ около, и безъ ума отъ ней;
             Ну тажъ исторія какъ будто у людей.
             Большіе, малые, и сѣрые, и бѣлы,
             Домашни, дикіе, и робкіе, и смѣлы,
                       Всѣ такъ къ кошурочкѣ и льнутъ;
             Почти-что иногда покою не дадутъ;
             А все-таки отъ ней уводятъ всѣ довольны.
             Ужъ Васька отъ любви собой владѣть не вольны;
             Пойдутъ домой поѣсть, а къ вечеру у ней;
             И въ самомъ дѣлѣ что быть можетъ веселѣй?
             Тому она коту съ пріятностью мяукнетъ;
             Другаго лапкою по шейкѣ нѣжно стукнетъ;
             Отъ одного бѣжитъ, чтобъ онъ ее догналъ;
             Иной лежа близъ ней съ кошуркою игралъ;
             Всякъ думалъ, что онъ ей легко быть можетъ другомъ,
                       Или покрайности супругомъ.
                                           Но вотъ
             Нечаянно зашелъ къ ней въ гости старый котъ,
                                           Весьма степенный,
             Великій философъ и съ лишкомъ откровенный,
             Который ужъ давно красавицъ убѣгалъ.
             Прелестной машинькѣ онъ дружески сказалъ:
             Не думай чтобъ пришелъ въ любви я объясняться;
                       Для вздору этого признаться,
                       Я съ лишкомъ старъ ужъ сталъ;
             Но видя вкругъ тебя столь много подлипалъ,
             Желалъ бы я узнать не мнишь ли ты доселѣ,
             Что ты щастливою быть можешь въ самомъ дѣлѣ?
             Ты ошибаешься. Узнайже, мой дружокъ,
             Что около тебя збираешъ сей кружокъ.
             Одна надежда лишь -- но нѣтъ любви ни мало.
             Кокетку обожать когда чье сердце стало,
                       Тотъ право о красѣ не мнитъ;
             Онъ бывши холоденъ, лишь трудностей бѣжитъ.
   

XIII.
ОРЕЛЪ и ПАВЛИНЪ.

             Орелъ нечаянно въ близи павлина сѣлъ;
             На красоту его онъ съ завистью глядѣлъ.
             Павлинъ ему сказалъ: коль долженъ ты гордиться,
                       Такъ это силой лить одной;
             Царю надъ птицами нисколько негодится
                       Какъ намъ, заняться красотой.-
   

XIV.
ПТИЧКА въ КЛѢТКѢ.

             Однажды на травѣ близь сѣти птицелова,
                                 Не ждя нещастья никакова,
                                 Летая птичка въ задъ, въ передъ,
             Смотря авось ли что покушать гдѣ найдетъ.
             Случися на бѣду, какъ тутъ она клевала,
                                 Бѣдняжечка въ силки попала,
                                 И въ клѣточку посажена.
             Но щастливая ей судьба присуждена;
             Предобра барыня купивъ ее, кормила
                                 И тѣмъ, и сѣмъ,
             И ласки для нее всѣ въ свѣтѣ истощила;
                                 Довольна птичка всѣмъ.
             То правда, или нѣтъ; но ласки насъ плѣняютъ;
             Пріязней, дружбою, любовью, и людей
                                 Все дѣлать заставляютъ.
                                 Недумалося птичкѣ сей
                                 Ни сколько о своей неволѣ.
             И подлинно чего кажись желать ей болѣ.
             Но вотъ пріѣхала сестрица изъ Орла
             Котора въ птичку ту безъ памяти влюбилась,
             И проситъ барыню ее чтобъ отдала;
             Ужъ изъ учтивостиль, но барыня рѣшилась.
             Свезли сироточку въ чужой боярской домъ.
             То правда, что и тамъ нужды ей нѣтъ ни въ чомъ.
             И кормъ даютъ хорошъ, и ставятъ чисту воду.
             И по всѣмъ горницамъ лѣтать даютъ свободу,
             Но нова барыня неласкова для ней.
             Что можетъ плѣннику сего быть тяжелѣй?
             Она соскучилась и вышедъ изъ терпѣнья,
             Однажды, (кажется то было въ воскресенье),
             Какъ барыня съ двора, чтобы отдать визитъ,
             Пичуга изъ окна и на дубу сидитъ.
             Моя красавица лишь только пріѣзжаетъ,
             И тотчасъ; птичка гдѣ!-- Вонъ тамъ -- въ саду летаетъ.--
             Въ отчаяньи къ себѣ ее она манитъ;
             Но тщетно птичка къ ней никакъ ужъ не летитъ,
             И воротиться въ домъ отнюдь не полагаетъ.
   
                                 Тожъ самое и бракъ.
             Безъ ласки, кротости, любви и снисхожденья,
                       Нельзя щастливу быть никакъ.
             И бракъ и клѣточка, суть тоже заключенье.
             Коль жены добрыми къ намъ быть незахотятъ,
             Какъ птички -- и мужья изъ клѣтокъ улетишь,
                       А тамъ и поминай какъ звали;
             Примѣровъ этому мы множество видали.
   

XV.
ПЧЕЛА и ПАУКЪ.

                                 На розѣ нѣжной и прекрасной
             Въ весенній теплый день и ясной,
                                 Пчела вдругъ паука нашла.
             Такая встрѣча быть пріятной не могла,
             "Какъ смѣетъ, негодяй, она ему сказала:
                       Ты такъ ужъ уважать насъ мало,
             Чтобы осмѣлиться на розу приползать,
             И гдѣ мы медъ беремъ, то ядомъ отравлять?
             -- А ты-то что? Паукъ ей отвѣчалъ надмѣнно,
             Какое право ты имѣетъ надъ цвѣткомъ,
                                 Чтобы тебѣ ужъ непремѣнно
             Одной и льзя было збирать свой медъ на ніомъ?
             Мы равныя съ тобой на то имѣемъ права.
             Какаяжъ у тебя особенная слава....
             -- Ну, хорошо, пчела сказала тутъ въ отвѣтъ;
             Я вижу, что тебѣ ни въ чемъ препоны нѣтъ;
                                 Что все тебѣ покорно;
                                 Покрайней мѣрѣ то безспорно,
                                 Что долженъ дѣлать ты всему
                                 Пристойное употребленье;
                                 Цвѣтокъ хорошему уму
                                 Всегда есть наслажденье;
             Для слабой головы тогожъ цвѣточка сокъ,
                       Есть ядъ -- и ядъ весьма жестокъ.
             Тожъ даръ поэзіи, есть истинно прекрасный;
             У добрыхъ онъ людей полезенъ и хорошъ;
             Но у злонравнаго онъ ядъ весьма опасный.
             Негодный рифмоткачъ на паука похожъ.
   

XVI.
МАЛЬЧИКЪ, УЧИТЕЛЬ и ЯБЛОКИ.

                                 По улицѣ мальчуга шелъ;
                                 Учитель въ слѣдъ ему тащился.
             Вдругъ мальчикъ на пути два яблока нашелъ.
             Отъ радости такой онъ прыгалъ, веселился,
             И тотчасъ было ихъ отвѣдать захотѣлъ,
             Но господинъ Сюрвиль ихъ кушать не велѣлъ.--
             "Возможно-ли, сказалъ педантъ краснорѣчиво,
             Возможноль жадностью себя такъ унижать?
             Благоразумные сказали справедливо,
             Что неумѣренность есть всѣхъ болѣзней мать.
             Я самъ говаривалъ тебѣ объ этомъ много,
                                 Но какъ ни запрещаетъ строго,
             А все отъ жадности не можешь ты отстать.
                                 Не стыдно ли тебѣ?
                       Вѣть мнѣ ужъ стало скучно....."
             Потомъ тѣ яблоки учитель взялъ къ себѣ,
             И тутъ же передъ нимъ ихъ съѣлъ благополучно.
   
                                 Къ чему послужитъ намъ совѣтъ,
                                 Коль добраго примѣра нѣтъ?

КОНЕЦЪ ВТОРОЙ КНИГИ.

   

БАСНИ и СКАЗКИ.

КНИГА ТРЕТІЯ.

   

I.
ОВЦА ПРЕОБРАЗИТЕЛЬНИЦА.

             Въ какомъ-то авторѣ читалъ я что овца,
             Простая, добрая и очень откровенна,
             Дурными нравами временъ тѣхъ огорченна,
             Бояся что развратъ дойдетъ ужъ до конца,
             Рѣшилася звѣрямъ дать рѣчью наставленье"
             Вы можете себѣ представить удивленье
             Всѣхъ жителей лѣсовъ, какъ слухъ до нихъ дошелъ,
             Что уже и овца ораторомъ быть чаетъ,
             И правиламъ какъ жить въ семъ свѣтѣ научаетъ!
             Лисица, левъ, медвѣдь, собака и оселъ,
             И прочія туда съ поспѣшностью стремятся,
             Батона новаго послушавъ, удивляться.
             Назначенъ для сего и лугъ, и день, и часъ.
             Всѣ собрались уже на рѣдкій сей парнасъ.
             Овца какъ надобно животныхъ представляла,
             Пороки, слабости и все въ нихъ описала
                                 Что лишь худа то есть.
             По новости овцы рѣчь сдѣлала ей честь.
             Чтожъ вышло изъ того? Всѣ слушатели стали,
             Непомня о словахъ, ее критиковать;
                                 Иные голосъ осмѣхали,
             Другіе слогъ, и все такъ стали разбирать
                                 Что уже бѣдная овечка
             Тихонько, крадучись, не молвя ни словечка,
                                 Давай бѣжать домой,
             И въ награжденіе лишь понесла съ собой
                                 И стыдъ, и смѣхъ, и посрамленье.
   
             Изъ басни сей могу я сдѣлать заключенье,
             Что ежели другихъ желаемъ исправлять
                                 Судя объ ихъ поступкахъ строго,
                                 То на себя беремъ мы много;
             Симъ можемъ лишь враговъ себѣ пріобрѣтать.
             Забывши ближняго пороки, заблужденья,
             Не лучше-ли въ своихъ искать намъ исправленья?
   

II.
ГУСЕНОКЪ и ЗМѢЯ.

             Гусенокъ нѣкогда съ змѣею разсуждая,
                       И важною себя особою щитая,
             Ей съ гордостью сказавъ: кто можетъ отъ Боговъ
             Столь много, такъ какъ я, вдругъ получить даровъ?
             И воздухъ, и земля, и воды, все мнѣ годно.
             Соскучуль я ходить? такъ плаваю свободно;
             Лишь вздумаю летать, и тотчасъ полечу;
             И словомъ, дѣлаю что только захочу...
             "Все хорошо, мой кумъ, змѣя ему сказала,
                       Но этого еще вить мало,
                       Чтобы гордиться симъ;
             Тогда талантами ты можетъ похваляться,
             Какъ станетъ на бѣгу съ оленями равняться;
             Какъ ястребъ, удивишь полетомъ насъ своимъ;
             И въ глубинѣ морской съ проворствомъ чрезвычайнымъ,
                                 Однѣмъ лишь рыбамъ обычайнымъ,
                                 Ты будешь плавать и нырять;
             Тогда тебѣ хвалу и честь должно воздать.
   
             Сей случай, юноши, замѣтьте непремѣнно,
             Понятіе имѣть поверхностно о всемъ,
             А ничего не знать какъ надо, совершенно,
             Есть тоже, что совсѣмъ не вѣдать ни о чемъ.
   

III.
КУХАРКА и КУРИЦА

             Прежирна курица, хорошая, ручная,
             Нечаянно зашла въ какой-то ближній домъ,
                       И тамо по двору гуляя,
             Спокойно ѣла кормъ не мысля ни о чомъ.
             Кухаркѣ курица куда-какъ показалась.
                       "Изрядно, говорить она,
                       Что ты ко мнѣ попалась;
             Для супу нашего ужъ ты давно нужна."
                       Потомъ хохлаточку ласкаетъ,
             Обильно всѣмъ ее хорошенькимъ питаетъ,
             И стала курочка еще того жирнѣй.
             Жить въ роскоши такой понравилося ей.
             Измѣны въ дружествѣ она не ожидаетъ.
                       Но часъ пристигнулъ роковой.
                       "Ахъ! что ты дѣлаетъ со мной?
                       Кричитъ она кухаркѣ лютой;
                                 Чье сердце бы могло,
             Гостепріимство такъ употреблять во зло?
                       Передъ послѣднею минутой
             Она и кланялась, и Богъ вѣсть какъ кричала,
                       Но ахъ! ничто не помогло.
             Бѣдняжка подъ можемъ безъ жалости упала.
                       Когда для пользы лишь своей
             Кто дѣлаетъ добро и къ намъ готовъ ласкаться,
             Честнымъ тотъ кажется, но есть прямый злодѣй
             Намъ должно завсегда такаго опасаться.
   

IV.
СТАЛЬ и КРЕМЕНЬ.

             Однажды какъ-то сталь вечернею порою,
             Невѣдаю за что прогнѣвала кремень,
             И дѣло до того дошло ужъ межъ собою,
             Что молодцы мои дерутся цѣлый день.
             Другъ объ друга они жестоко ударяютъ,
             И искры кучами отъ обоихъ летаютъ.
                       Случись тутъ человѣкъ,
             Который увидавъ столь странное явленье,
             О коемъ прежъ сего неслыхивалъ въ свой вѣкъ,
             Сперва было пришелъ въ большее удивленье;
             Потомъ пооглядясь, онъ такъ къ нему привыкъ,
             Что искру въ пользу сталъ употреблять для дому;
             Лишь надо печь топишь, вотъ тотчасъ нашъ мужикъ,
             Вдругъ сдѣлавъ одного большимъ врагомъ другому,
             Симъ способомъ себѣ достанетъ огоніокъ.
   
             Не толи стряпчіе, что этотъ мужичокъ?
                       Стараются чтобъ мы тягались;
                       Мы бьемся годъ, другой;
             Потомъ глядишь; и чтожъ? безъ денегъ мы остались,
             Онѣ сей саранчѣ за хлопоты достались.
   

V.
ОВЦА и ВОЛКЪ.

             Невинная овца увидѣвъ волка въ полѣ,
             Сокрылась отъ него въ большой терновый кустъ.
             Ну ктобь и подлинно хотѣлъ по доброй волѣ,
                       Быть завтракомъ для волчьихъ устъ?
                       Она тамъ Бремени не мало
                       Злодѣя съ страхомъ дожидала;
                                 Но видя наконецъ
                       Что лютый врагъ овецъ
                       Въ ближайшій лѣсъ сокрылся,
                       Духъ бѣдненькой поободрился,
             И вздумала она, вечерней ужъ порой,
                       Отправиться къ себѣ домой.
                       Но кустъ мой даромъ не пускаетъ;
             За покровительство изволь-ко заплатить:
             Большую часть рука овечка оставляетъ,
             Когда задумала изъ терну уходить.
   
             Не то ли самое мы видимъ у людей?
                       Волкъ тоже что у насъ обидчикъ;
                       Овца, нещастный челобидчикъ;
             Въ терновомъ же кустѣ находимъ мы судей.
   

VI.
ДВА МАЛЬЧИКА.

                       Одинъ малютка былъ уменъ,
             Товарищъ же его препростенькой мальчуга,
                       Иль лучше, вовсе несмышленъ.
                       Однажды оба наши друга,
             Въ подарокъ получа орѣховъ горсти двѣ,
                       Хотятъ дѣлить ихъ межъ собою.
             Который поумнѣй, тотъ ихъ прибравши всѣ,
             Зерно возметъ себѣ, а друга лишь одною
                       Поподчиваетъ скорлупою.
             Простякъ не вѣдая ему что дѣлать съ ней,
                       Въ конецъ едва могъ догадаться,
                                 Что видно и дѣтей,
                                 Которы похитрѣй,
                                 Должно остерегаться,
             "Ну ладножъ, онъ сказалъ, впередъ непроведетъ
             Меня пріятель мой; я самъ неоплошаю;
             Не всякій же я разъ вить дуракомъ бываю."
             Чрезъ нѣсколько недѣль вотъ кто-то имъ даетъ
             Весьма хорошихъ сливъ. Друзья давай дѣлить.
             Тутъ мой простякъ взялся всю трудность разрѣшить.
             "Ты въ прошлый разъ, сказалъ онъ другу своему,
             Верьхушку мнѣ давалъ, а самъ съѣдалъ зерно;
                       Такъ должно потому,
             По чистой совѣсти, мнѣ право быть дано,
             Взять зернышки себѣ, тебѣжъ дать остальное,"--
             "Согласенъ, отвѣчалъ который поумнѣй;
                       Вотъ правосудіе прямое,
             Какаго не найдетъ и у самихъ судей.
             Потомъ исполнили рѣшеніе такое.
   
                       Отъ опытности пользы нѣтъ,
             Когда ужъ безъ ума родились мы на свѣтъ.
   

VIII.
ОСЕЛЪ, КОЗА и КРОТЪ.

                       Оселъ судьбѣ пѣняетъ,
                       Почти-что всякій день,
             Зачѣмъ она его роговъ такихъ лишаешь,
                       Какими красится олень.
             Коза тудажъ за нимъ давай себѣ сердиться,
                       Зачѣмъ судьба скупится,
             Дать хвостъ ей столь великъ и толстъ какъ у бобра.
             Рѣшили простяки что въ свѣтѣ нѣтъ добра,
             И что въ природѣ все идетъ не такъ какъ надо.
                       Кротъ вышедши изъ сада,
             Подслушавъ рѣчи ихъ, сталъ съ ними толковать.
             "Ну вамъ ли на судьбу, сказалъ онъ имъ, роптать?
                       Вы только сдѣлайте сравненье,
                       Хоть напримѣръ со мной,
                       Такъ тьму найдете утѣшенья;
                       Довольны будете судьбой.
             Я слѣпъ -- какоежъ мнѣ въ сей жизни наслажденье?
   

VIII.
ВЛЮБЛЕННЫЙ ГОЛУБЬ.

             Влюбился въ горлицу прекрасный голубокъ,
                       И къ тоже время канарейка;
             Послѣдня въ музыкѣ была прямый знатокъ,
             И тѣмъ для голубя соперница, злодѣйка.
                                 Она же голосокъ
                       Прекраснѣйшій имѣла,
             Такой, что таетъ всякъ коли она запѣла;
             Покрайней мѣрѣ такъ нашъ голубь разсуждалъ.
                                 Лишь только день насталъ,
                       Съ Канарскихъ острововъ пичуга
             Поетъ всѣ пѣсенки для милаго ей друга.
             Представте голубь какъ на то негодовалъ!
             Онъ простъ былъ, безъ затѣй; ну гдѣ ему пѣть нѣжно?...
             Къ томуже знаетъ всякъ, вить плохъ онъ и умомъ
             Всѣ хлопоты его лишь состояли въ томъ,
             Что воздыхаетъ онъ близь горлицы прилѣжно,
             А Канарейка все съ надмѣнносшью поетъ,
             И вѣрную себѣ надъ ней побѣду ждетъ.
             Но вотъ пришелъ и день въ который все рѣшилось;
             Имъ сердце горлицы шутъ начисто открылось.
             Взглянувши съ нѣжностью на скромна голубка,
             Сказала горлица: твои я чувства вижу;
             Люблю тебя весь вѣкъ, мнѣ милаго дружка!
                       А канарейку ненавижу.
             Мнѣ воркованіе пріятнѣе твое,
                       Чѣмъ хитро пѣніе ее.
             На что въ любви слова и блески всѣ наружны?
             Тутъ чувства нѣжныя однѣ лишь только нужны.
   

IX.
ИЗБАЛОВАННОЕ ДИТЯ и ОВЦА.

             Любила матушка безъ памяти сыночка,
             И Миша отъ того такъ избалованъ былъ,
                       Что не пройдетъ ужъ ни денечка,
                       Чтобъ какъ нибудь онъ несшалилъ.
                       То за ухо теребить кошку,
             То моську идучи ударитъ онъ хлыстомъ,
             Го все за мухами бросается къ окошку;
             Не можетъ матушка и сладить съ шалуномъ.
             Хоть моська иногда его таки кусала,
             И кошка ужъ его царапала не мало,
                       Но проку нѣтъ и въ томъ.
             То жалуется онъ -- то вдругъ визжитъ собака,
             То матка закричитъ -- ну словомъ вѣчно драка,
                       И по всѣмъ горницамъ содомъ.
             Чтобъ Миши нравъ дурный исправить осторожно,
                       Рѣшилась барыня купить себѣ овцу,
             -- Ужъ этой-то никакъ сердить его не можно!
                       Она такъ говоришь отцу.
             Но чтоже вышло? нашъ дѣтинка,
             Увидя что овца предобрая скотинка,
             И больно ужъ ему не будетъ отъ нее,
                       Опять принялся за свое.
                       Страдаетъ бѣдная овечка,
             Онъ бьетъ ее, она не молвитъ ни словечка.
                       Но вотъ случися разъ,
                       Въ дурной какой-то часъ,
             Что бѣдная овца лишась въ конецъ терпѣнья,
                       Мальчужичку свалила съ ногъ,
             И задала ему по свойски наставленье
             Такое что и встать онъ съ полу ужъ не могъ.
             Кричитъ мой Мишинька; мать тотчасъ прибѣжала;
             Но ужъ разбитаго въ крови его застала.
   
                       Намъ должно съ самыхъ юныхъ лѣтъ
             Всѣ склонности дѣтей исправить понемножку;
             Не легчель пріучишь къ добру такую крошку?
             А тамъ, какъ взросъ дурнымъ, такъ ужъ надежды нѣтъ.
   

X.
ЗЕМЛЕДѢЛЕЦЪ и ЕГО ДѢТИ.

                       Богатый пахарь умиралъ.
             Предъ смертью онъ дѣтей своихъ къ себѣ созвалъ,
             И безъ свидѣтелей сказалъ имъ откровенно,
             Что не должны они наслѣдства продавать,
             Которо ихъ отцы съ трудомъ могли собрать,
             И что сокровище въ поляхъ ихъ сокровенно;
                       Нельзя ему лишь мѣста знать,
                       Но что современемъ трудами
                       Они его отыщутъ сами.
             Вотъ умеръ старичокъ оставя всѣхъ въ слезахъ.
             Проходитъ мѣсяцъ, два, весна ужъ наступила,
             И наша добрая семейка на поляхъ,
                       Безъ памяти всю землю рыла,
             Авось либо найдетъ упомянутый кладъ.
             Все было вспахано и даже самый садъ,
                       Не говоря уже объ полѣ.
             Противу прежняго хлѣбовъ гораздо болѣ,
             И столько что его имъ некуда дѣвать;
             Сокровищажъ никакъ нельзя было сыскать.
                       Имъ опытный родитель,
                       Хотѣлъ симъ только показать,
             Что трудъ есть отъ нужды великій избавитель,
                       И въ этой жизни кладъ прямой.
             Къ богатству въ мирѣ семъ дороги нѣтъ другой.
   

XI.
ПОСПѢШНОСТЬ.

             До вечеру еще я въ Петербургъ пріѣду,
                                 Кричалъ прощался сосѣду,
                       Одинъ изрядный негодяй.
             Сѣлъ въ бричку -- и скакать давай.
             Ужъ достаналося конямъ его нещастнымъ!
             Бѣда быть дураку подвластнымъ!
                       Не знаетъ мѣры онъ ни въ чомъ!
             Кажись кони бѣгутъ, а онъ-то ихъ кнутомъ!
             Но вотъ дорогою онъ мужика встрѣчаетъ.
             Повѣса мой его съ усмѣшкой вопрошаетъ:
                                 "Послушай, старичокъ!
                       Какъ думаетъ ты, мой дружокъ,
             Могуль я къ вечеру до города добраться?
             -- Конечно это можетъ статься,
                       Коль меньше будетъ понукать;
             Не то, такъ на пути придется ночевать.--
             -- Ого! голубчикъ мой, такъ ты сталъ разсуждать,
             Сказалъ шалунъ, и хлопъ крестьянина по рожѣ,
                                 А самъ давай скакать.
             И поглупѣй его едваль бы сдѣлалъ тоже!
             Летѣлъ безъ памяти дорогой молодецъ,
             Такъ скоро, что и ось сломалась наконецъ.
                       Съ повозкой онъ въ ручей близъ лѣса
                                 Въ грязь страшную упалъ.
                       Такъ съ лишкомъ торопясь, повѣса,
             Мокрехонекъ всю ночь въ лѣсу препровождалъ.
   

XII.
УМЪ, ПАМЯТЬ и РАЗСУДОКЪ.

             Умъ съ памятью вошелъ однажды въ разговоръ;
                       Изъ продолжительнаго прѣнья
                       Въ конецъ ужъ вышелъ споръ
             О томъ, кому изъ нихъ дать должно предпочтенье,
                                 И кто нужнѣе для людей?
                                 По щастью неслучись судей,
             А тобъ ихъ справками однѣми задавили;
             И потому они разсудокъ попросили
                       Чтобъ онъ ихъ дѣло разрѣшилъ.
                       Умъ съ жаромъ много говорилъ;
             Способности свои хвалилъ поочередно,
             И пользу отъ себя имъ выставлялъ на видъ.
                       Къ чему бы, умъ нашъ говоритъ,
             Къ чему бы лучшее творенье было годно,
                       Когда бы я его собой неукрашалъ?
             Тогдабъ навѣрное читатель съ книгой спалъ.
             Не можно безъ меня въ семъ мирѣ обойтиться.
             Въ бесѣдѣ, въ обществѣ, въ театрѣ, и въ судѣ,
                                 И наконецъ вездѣ,
                       Не только умъ весьма годится,
                       Но даже всѣмъ необходимъ.
             Какъ чести неотдать достоинствамъ такимъ?
             -- "То правда, память отвѣчаетъ,
             Ты въ модѣ -- и она къ тебѣ всѣхъ обращаетъ.
             Взглянижъ въ исторію древнѣйшихъ ты временъ;
             Увидишь ясно тамъ, что не однимъ тобою
             Довольствовался всякъ кто истинно ученъ.
                       Онъ образованъ прямо мною.
             Искуствомъ, знаньями, языками снабжать,
             И тѣмъ способности природны украшать,
                       Есть памяти, одной лишь дѣло.....
                       Я словомъ, утверждаю смѣло
             Что превосходство все на сторонѣ моей,
             И что я во сто кратъ полезнѣй для людей...
             -- "Не надо ссориться, разсудокъ
                       Сказалъ, ихъ перебивши рѣчь;
             На идетъ вашъ много будетъ шутокъ;
                       И чтобы толки всѣ пресѣчь,
                       Совѣтовалъ бы вамъ сердечно
                       Въ согласьи жить между собой;
             Соединитеся, друзья мои, со мной;
                       Тогда уже мы будемъ вѣчно
                       Въ большемъ почтеньи у людей.
                       Нѣтъ связи таковой прочнѣй.
                       Я знаю ужъ искони вѣка,
                       Что для достоинствъ человѣка,
             Потребно чтобъ имѣлъ какъ можно онъ всегда
             Хорошу память, умъ и здравое сужденье.
             Безъ связи ихъ, сіе разумное творенье,
             Не можетъ совершенствъ достигнуть никогда.
   

XIII.
ДИТЯ, ЗЕРКАЛО и PѢKA.

             Одинъ Персидскій Царь рѣшился наказать
             Философа за то, что въ рѣчи онъ къ народу,
                       Такую далъ себѣ свободу,
                       Что ужъ осмѣлился пороки описать,
             Въ которые сей царь неосторожно вдался.
                       Однакожъ кое-какъ мудрецъ,
                       Хоть очень долго домогался,
                       Но милость получилъ въ конецъ,
             Передъ царемъ предстать, что бъ лично извиниться.
             Вотъ какъ властителю онъ вздумалъ объясниться.
   
                       Одинъ ребенокъ, онъ сказалъ,
             Такъ безобразенъ былъ, что всѣхъ собой пугалъ;
             Къ тому жъ былъ глуповатъ и предурнаго нраву.
                       Однажды чтобъ найти забаву,
                       Онъ вздумалъ въ зеркало глядѣть.
             Со всею истинной стекло ему казало,
                       Неприбавляя тутъ ни мало,
             Что такъ онъ не хорошъ, что дурно и смотрѣть.
             Ребенокъ зеркало въ досадѣ разбиваетъ,
                                 И полагаетъ,
             Что безобразье онъ свое съ нимъ истребилъ.
             Но заглянувъ въ рѣку онъ тоже находилъ.
             Не такъ-то лишь легко уничтожатъ всѣ рѣчи.
             Съ раскаяньемъ, стыдомъ остался онъ на вѣки.--
                       О царь! коль истины святой,
             Бывъ вѣрнымъ зеркаломъ и заслужилъ гнѣвъ твой,
                       И за усердіе пріемлю наказанье,
             Такъ вѣдай хотя то ты мнѣ въ воспоминанье,
             Что сказанна рѣка потомство наше есть.
   
             Такаябъ рѣчь должна гнѣвъ сильный произвесть;
             Но съ притчѣ говорятъ, что будто царь стыдяся,
             Поступковъ всѣхъ своихъ, философу простилъ,
             И даже будтобы душей къ добру склоняся
                       Его онъ щедро наградилъ.
             То правда можетъ быть, но я такъ сомнѣваюсь;
                       Деспотъ Персидскій, я ручаюсь,
             Покрайности его въ тюрьму хоть посадилъ.
             А то бы случай сей на сказку походилъ.
   

XIV.
ОБМАНЧИВОЕ ПРЕДЛОЖЕНІЕ.

                                 Въ саду надъ воротами
                                 Прекрупными словами
             Хозяинъ написалъ: "Сей садъ и съ онымъ домъ,
                       "Тому щастливцу подарится,
                       "Который можетъ похвалиться,
             "Что онъ доволенъ всѣмъ. "Вотъ идучи путіомъ
                       Прохожій надпись ту читаетъ.
             "Ого! какой случай! онъ тотчасъ восклицаетъ j
                       Не думалъ, нигадалъ, анъ у меня и садъ!
                       Ужъ вотъ могу сказать свалился
                       Мнѣ съ неба пребогатый кладъ!....
             Онъ съ полной радостью къ хозяину явился,
             И говоритъ ему: "сей садъ, надѣюсь, мой,
             Понеже я всегда доволенъ былъ судьбой...--
             -- Не можетъ это быть, хозяинъ отвѣчаетъ;
             Кто что-нибудь себѣ пріобрѣсти желаетъ,
             Не всѣмъ доволенъ тотъ. Ступай-ко братъ домой.
   

XV.
ИСТИННО и МНИМО УЧЕНЫЕ.

                       Отецъ съ дѣтьми гуляя въ полѣ,
             Объ разныхъ съ оными предметахъ разсуждалъ;
                       Но на растенья всего болѣ,
                       Онъ ихъ вниманье обращалъ.
             "Смотрите, говорилъ дѣтямъ старикъ почтенный,
             Покуда колосъ пусть, вить какъ идетъ онъ въ верьхъ!
                       Какой имѣетъ видъ надмѣнный!
                       И какъ онъ презираетъ всѣхъ!
             Лишь только налился, онъ тотчасъ наклонится.
                       Съ нимъ могутъ въ точности сравниться
                       Ученый мнимый, и такой,
             Который подлинно всѣмъ одаренъ судьбой.
             Одинъ лишь слабыя пріобрѣтя познанья,
             Вдается объ себѣ въ такія ужъ мечтанья,
                       Что имъ предѣловъ нѣтъ.
             Онъ мнитъ что онъ собой весь удивляетъ свѣтъ.
             Но тотъ, кто истинно познанія большія
                       Стараньемъ пріобрѣлъ во всемъ,
             Таланты тотъ свои считаетъ за плохія.
             Онъ чтетъ невѣдущимъ себя почти ни въ чемъ,
                       И самъ себѣ недовѣряетъ.
             Себя онъ въ скромности предъ всѣми унижаетъ.
             Познанія его суть зеркало предъ нимъ,
                       Гдѣ онъ по правиламъ своимъ,
             Лишь видитъ-что совсѣмъ онъ ничего не знаетъ
   

XVI.
ЗЛОДѢЙСТВО.

                       Изъ города въ другой три пѣшехода шли;
             Случись то лѣтнею порою.
                       Дорогою они сокровище нашли,
                                 И раздѣлили межъ собою.
                                 На радости они тотчасъ
                                 Было покушать захотѣли,
             Анъ вышелъ и вина и пищи весь запасъ,
             И богачи мои ни хлѣбца не имѣли.
                                 Должно было кому нибудь
                                 Опять пуститься въ путь
                       Чтобъ закупить хоть по немногу
                       Всего что нужно имъ въ дорогу.
             Рѣшилися на томъ, чтобъ тотъ, кто меньшихъ лѣтъ,
             За тѣмъ что на пути всѣ дороги запасы,
                       Которыхъ у щастливцевь нѣтъ,
             Отправилсябъ назадъ и закупилъ припасы.
             Вотъ младшій изъ троихъ взявъ добрый кошелекъ,
             Пошелъ себѣ -- а путь не такъ-то былъ далекъ.
             Дорогой мыслитъ онъ: зачѣмъ же мнѣ лишишься
             Двухъ долей, коими я могъ бы поживишься?
             Нелучшель пищу всю мнѣ ядомъ отравить?
             Объ этомъ имъ никакъ не можно догадаться;
                                 Они сей пищи наядятся,
             Помрутъ, я все возьму и буду славно жить."
                       Какъ думалъ онъ, такъ въ самомъ дѣлѣ
             Исполнилъ, и идетъ съ сей яствою назадъ.
             Тѣ двое между тѣмъ, размысля о раздѣлѣ,
             Нашли что лучше имъ такой богатый кладъ
             Двоимъ бы завладѣть, чемъ съ третьимъ подѣлиться;
                                 И бывши мнѣнья одного,
             Рѣшилися, когда товарищъ возвратится,
                                 Немедлѣнно убить его.
                                 Приходитъ молодецъ съ запасомъ,
             Веселъ отъ мнѣнія что будетъ онъ богатъ;
             Но лишь сложилъ мѣшокъ, какъ тѣмъ же самымъ часомъ,
             Его отправили, какъ заслужилъ онъ, въ адъ.
             Теперь свободны мы, убійцы разсуждали,
                                 Давайко братъ и ѣсть и пить.
             Съ великой жадностью они обѣдать стали.
             Съ такимъ богатствомъ что провизію щадить?
             Наѣлись за три дни -- збираются въ дорогу,
             Но ядъ ужъ дѣйствуетъ надъ ними по немногу,
                                 И черезъ нѣсколько минутъ,
                                           Какъ шутъ,
                       Борясь со смертію не мало,
             Они скончалися -- злодѣевъ и нестало.
             Сокровищемъ никто владѣть уже не могъ.
             Такъ преступленія наказываетъ Богъ.

КОНЕЦЪ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ.

   

МѢЛКІЯ СОЧИНЕНІЯ.

СОЛДАТСКІЙ ОТВѢТЪ ФЕЛЬДЬМАРШАЛУ КНЯЗЮ ГОЛЕНИЩЕВУ-КУТУЗОВУ.

             Къ чему такъ лаврами шатеръ мой украшаютъ?
             Сказалъ Свѣтлѣйшій Князь; велите прочь ихъ снять.
             -- Пожалуйте, ему солдаты отвѣчаютъ,
             Но что же пользы въ томъ? Вить выростутъ опять,
   

НА СМЕРТЬ ГЕНЕРАЛЪ-МАІОРА ПЕТРА СТЕПАНОВИЧА МАКАРОВА, ПРИКЛЮЧИВШУЮСЯ Декабря 8 дня, 1815 года,

             Сколь участь смертнаго людямъ непостижима!
             Тотъ самый, коего мы зрѣли столько разъ
             Съ битвы ужаснѣйшей идуща невредима,
             Средь мира, на одрѣ встрѣчаетъ смертный часъ.

*

             Макарова ужъ нѣтъ! Всевышняго судьбою
             Оставилъ онъ на вѣкъ грустить своихъ друзей.
             Какъ добрый, храбрый мужъ, онъ въ гробъ понесъ съ собою
             Почтеніе, любовь и дружбу всѣхъ людей.

*

             Покойся въ мирѣ прахъ частнаго человѣка!
             Богъ душу зналъ твою и Богъ тебѣ воздастъ.
             Въ сердцахъ оставшихся отъ нынѣ и до вѣка,
             Всякъ должную тебѣ дань горести отдастъ.

*

             Почто нельзя, слезой могилу орошая,
             Любимый всѣми прахъ согрѣть и оживить?
             Но ахъ. законъ судьбы безвѣстный исполняя,
             Должны мы въ мірѣ семъ во огорченьи жить.

*

             Да будетъ Богъ съ тобой! Его святая воля
             Тебя изъ жизни сей призвала на покой;
             И насъ современемъ сія жъ постигнетъ доля.
             О если бы и тамъ могли мы быть съ тобой!

*

             Всѣ люди смертные, и всякій разлучится
             Съ богатствомъ, почестьми, и всѣмъ что намъ ни льститъ.
             Да идешь мимо тотъ предъ ближнимъ кто гордится,
             Тебѣ подобный лишь блаженнымъ можетъ быть.
   

ПОЗДО!

             Однажды скрывшись отъ друзей,
             Ушедши въ роицицу, я въ мысли углубился
                                 Обь Лизанькѣ моей,
             Какъ вдругъ передо мной Цитеринъ сынъ явился.
             Ты что здѣсь дѣлаешь? спросилъ съ усмѣшкой онъ.
             -- Объ Лизѣ думаю.-- Ты только разсуждаешь,
                                 Сказалъ мнѣ Купидонъ;
                                 Соперникъ твой умнѣй;
             Покуда прелести ея ты изчисляешь,
             Шастливецъ ужъ давно въ обьятіяхъ у ней.
   

АНЕКДОТЪ.

                       Поетъ встрѣчается съ слѣпымъ.
             Бѣднякъ къ нему присталъ и проситъ сочиненья
                                 Такаго, что бы имъ
             Онъ могъ бы возбудить въ прохожихъ сожалѣнье.
             Поетъ хоть вздоръ такой совсѣмъ не сочинялъ,
             Однакожъ въ мигъ ему куплетъ сей написалъ:
   
                                 "О христіане! ради Бога!
                                 Не откажитесь мнѣ подать!
                                 Судьбой наказанный столь строго,
                       Я не могу себя трудами пропитать.
                       Слѣпый, васъ милости просящій,
                       Не видитъ кто ему даетъ;
             Но Богъ, съ высотъ небесъ, на насъ всечасно зрящій,
             Васъ знаетъ, и добро за доброе пошлетъ."
             Ктобъ могъ вообразить что съ нищимъ симъ случилось?
             Для странности стихи берутъ наперехватъ,
             Читаютъ, подаютъ, и столько накопилось,
             Что бѣдный сдѣлался по ихнему богатъ.
   
             Такъ стало и стихи къ чему нибудь годятся,
             Коль ими отъ нужды возможно избавляться.
   

ТУРКА.

                                 Спросила барыня у Турки одного.
             Зачѣмъ вамъ столько женъ законъ вашъ позволяетъ?
                                 -- А это для того,
                                 Ей Турокъ отвѣчаетъ,
             Чтобъ въ многихъ женщинахъ могли мы находить,
                                 Всѣ тѣ достоинства велики,
                                 Какими вышніе владыки,
             Хотѣли васъ одну столь щедро наградить.
   

НЕДОУМѢНІЕ.

                                 Однажды купидонъ,
             Стоя предъ зеркаломъ, собою любовался,
                       И вовсе не примѣтилъ онъ,
             Что кто-то позади его къ нему подкрался.
             То Лизанька была, прекрасная собой.
             -- Не знаю право я что сдѣлалось со мной?
             Вскричалъ тогда Амуръ; какое удивленье!
             Я вижу здѣсь въ двойнѣ свое изображенье.
   

МАДРИГАЛЪ.

             Ахъ Лиза! не страшись чтобъ пламенемъ безмѣрнымъ
             Къ иной я воспылалъ, а для тебя погасъ;
             Увидѣвъ Лизаньку легко мнѣ быть невѣрнымъ,
             Но знай, мой милой другъ, что то въ послѣдній разъ.
   

НЕОСТОРОЖНЫЙ ВОПРОСЪ.

             Однажды я сказалъ Лизетѣ:
             Когда тебя еще не зналъ,
             Неужли кто нибудь на свѣтѣ
             Тобою, другъ мой! обладалъ?

*

             Не отвѣчая мнѣ ни слова
             По пальцамъ Лиза что-то чтетъ;
             Отъ разчисленія такова
             Я охладѣлъ какъ будто ледъ.

*

             Что вижу я? Ужель такъ много
             Бывало щастливыхъ тобой?....
             -- Да погоди жъ судить такъ строго!
             Сказала Лизанька; постой:

*

             Теперь я только исчисляю
             Всѣхъ тѣхъ, кого ты обольстилъ;
             Я одного тебя лишь знаю:
             А ты насъ тысячи любилъ.
   

ЛИЗАНЬКѢ.

             Довольно и двухъ словъ, чтобы сказать люблю;
             Но тщетно тысячи я ихъ употреблю,
             Чтобъ описать твою красу и совершенство,
             И душу въ коей чту я все мое блаженство.
   

РѢШИТЕЛЬНОСТЬ.

                       Двѣ дамы жившія по модѣ
             Однажды межъ собой судили на свободѣ,
             Что постъ ужъ настаетъ, а множество грѣховъ,
             Отъ коихъ должнобъ имъ хоть разъ освободиться.
             Что, говоришь одна, тутъ много тратишь словъ;
             Велимъ-ко вмѣсто насъ слугамъ своимъ поститься.
   

ОСТОРОЖНОСТЬ.

             Ерастъ клялся Лизетѣ,
             Что онъ въ нее влюбліонъ;
             И что никто на свѣтѣ,
             Не вѣренъ такъ какъ онъ.

*

             Лизета не склонялась,
             Не слушала его,
             Поспѣшно удалялась
             Отъ пастуха сего.

*

             Нѣтъ.... не хочу ввѣряться...
             Кричитъ ему она;
             Ужъ я была, признаться,
             И ять разъ обольщена.
   

ОТВѢТЪ.

             Каковъ вопросъ, таковъ и отзывъ получаешь.
             Однажды лѣкарю какой-то Царь сказалъ:
             Я чаю ты дрожишь когда мнѣ кровь пущаешь?
             -- Скорѣй же вамъ дрожать, цырульникъ отвѣчалъ.
   

ДОЛГЪ.

СКАЗКА.

                                 Лука узнавши что Сергѣй,
             Который долженъ былъ ему пять-сотъ рублей,
                       Въ болѣзнѣ тяжкой умираешь,
                       Къ нему какъ можно поскорѣй,
                       За часъ до смерти прибѣгаетъ,
             И требуетъ чтобы онъ долгъ свой заплатилъ.
             Кажись въ такой бы часъ тревожишь непристойно*
             Преслабымъ голосомъ Сергѣй его просилъ,
             Чтобы онъ далъ ему хоть умереть спокойно;
             Но нашъ Лука кричитъ:, нѣтъ....мой голубчикъ.... врешъ
             Изволь-ко заплатить -- а прежде не умрешь.
   

ЖАЛОБА НЕЩАСТНАГО ЗАКЛЮЧЕННИКА.

                                 Какъ могъ въ сей жизни болѣ
                                 Нещастій испытать?
                                 Кто въ самой лютой долѣ,
             Могъ столько, сколько я терзаться и страдать?
   
                                 Друзья меня забыли
                                 Супруги я лишенъ,
                                 Отрадой дѣти были,
             Но ахъ! и съ тѣми я на вѣки разлученъ.
   
                                 Въ семъ страшномъ заключеньи
                                 Ужъ болѣе трехъ лѣтъ
                                 Я всѣ сношу мученьи,
             И ко спасенью мнѣ надежды болѣ нѣтъ.
   
                                 О вы, которы мните,
                                 Себя нещастнѣй всѣхъ;
                                 На скорьбь мою взгляните,
             Вы въ семь сравненіи найдете тьму утѣхъ.
   
                                 Сколь васъ ни отягчаетъ
                                 Нещастье жизни сей;
                                 Надежда васъ питаетъ;
             Она вамъ нѣкогда сулитъ щастливыхъ дней
   
                                 А мнѣ, забыту всѣми,
                                 И сей отрады пѣть.....
                                 О еслибъ былъ я съ тѣми,
             Которы къ щастью ихъ оставили сей свѣтъ.
   

РАЗНЫЯ МЫСЛИ.

             Коль свойственно людямъ всѣмъ рѣдкимъ восхищаться,
             За чтоже мы къ добру не хочемъ обращаться?
             Что добродѣтели здѣсь можетъ рѣжѣ быть?
             Совсѣмъ тѣмъ многіе безъ ней хотятъ прожить.

-----

             Кто въ добрый часъ на вѣкъ захочетъ отказаться
             Отъ власти, почестей, богатства и чиновъ,
                       То можно за того ручаться,
             Что симъ избавился онъ отъ большихъ трудовъ,
             Отъ тысячи заботъ, сердечныхъ огорченій,
             А можетъ быть еще и страшныхъ преступленій.

------

             Должно всегда хранить глубокое молчанье,
             Когда кто сдѣлать что себѣ предположилъ.
             Бѣдъ много дѣлало въ рѣчахъ невоздержанье;
             Отъ скромности жъ, никто нещастій несносилъ"
             Старикъ про старину охотно вспоминаетъ;
                       Младый и умный разсуждаетъ
             О томъ что сдѣлалъ онъ сей часъ, зачѣмъ, и какъ*
             О будущемъ всегда лишь говоритъ дуракъ.

-----

                                 Мнѣ кажется, что у героя
                                 Одно лишь только дѣло есть,
                                 Искуснымъ, храбрымъ быть средь боя*
             И тѣмъ снискать себѣ достоинство и честь,
             Великій человѣкъ -- тотъ всѣмъ уже блистаетъ.
             Въ войнѣ и при дворѣ, и дома, и въ судахъ,
                                 Вездѣ себя онъ отличаетъ
             На дѣлѣ, на письмѣ, въ поступкахъ и словахъ.
                                 Но знаемъ мы искони-вѣка,
             Что свѣся обоихъ, по совѣсти прямой,
             Найдемъ что какъ и тотъ, такъ вмѣстѣ съ нимъ другой
                       Не стоятъ одного честнаго человѣка.
                                 Есть люди кои говорятъ,
                       Что ихъ не можетъ быть честнѣе;
             Что зла они никакъ въ свой вѣкъ не сотворятъ,
             И что конечно нѣтъ на свѣтѣ ихъ добрѣе.
             Чтобъ имъ повѣрили, они готовы вамъ
             Божиться въ истинѣ сего, столь дерзко, смѣло,
             Что многимъ рѣчи ихъ покажутся за дѣло.
                                 Не вѣрьте ихъ словамъ;
                                 Такіе право не умѣютъ
             Даже личину взять порядочныхъ людей;
             Ихъ клятвы дѣйствіе такое же имѣютъ
             Какъ шумъ, когда ползетъ къ кому съ гремушкой змѣй.

-----

             Шутить на щетъ другихъ всегда весьма опасно;
             Кто удовольствіе себѣ находитъ въ томъ,
                       Тотъ чуть-ли намъ не кажетъ ясно,
                       Что крайне скуденъ онъ умомъ.

-----

                       Чтобы съ терпѣніемъ всѣ нравы не сносить,
                                 Какъ добрые, такъ и худые,
             Должно и самому не такъ-то добрымъ быть;
             Зачѣмъ же осуждать поступки намъ чужіе'-*
             Потребно въ обществѣ сверьхъ золота имѣть,
             Бумажки, серебро, и даже мѣлку мѣдь.
             То для забавы мы, то по своимъ дѣламъ
             Всегда заботимся и время лишь теряемъ;
             Потомъ какъ нечего ужъ болѣ дѣлать намъ,
             О добродѣтели мы думать начинаемъ.

-----

             Друзья какъ ласточки, пока тепло и ясно,
             Они съ тобою вѣкъ готовы провождать;
                                 Лишь сдѣлайся ненасно,
                                 Ихъ больше невидать.

-----

             Бывало въ старину лишь денегъ попроси,
             Тебѣ тотчасъ даютъ -- возьми да и неси.
             А нынѣ нѣтъ такихъ людей добросердечныхъ.
             Объ участи другихъ мы видимъ тьму безпечныхъ.
             Намъ мало сотни рукъ чтобъ деньги принимать,
             А много пальцовъ двухъ когда хотимъ ихъ дать.

------

                                 Дубъ намъ показываетъ ясно,
             Тему всѣ знатные подвержены всечасно;
             Ростетъ онъ сотню лѣтъ, а менѣ нежель въ день,
             Свалятъ надмѣннаго, останется лишь пень.

-----

             На дружбѣ лишь одной благополучье должно
                       Намъ въ этомъ мірѣ основать;
                       Щастливымъ быть никакъ не можно,
             Коль не съ кѣмъ онаго илъ ближнихъ раздѣлять
   -----
             Когда у ближнихъ я всѣ недостатки вижу,
             Невольнымъ образомъ тогда ихъ ненавижу;
             Но если обращусь къ порокамъ я своимъ,
             Тогда съ охотою прощаю все другимъ.

-----

             Пять слабыхъ чувствъ съ небесъ ниспосланныхъ людямъ,
             Намъ служатъ мѣрою и щастью и бѣдамъ.

-----

             Увы! сколь слѣдствія намъ истины опасны!
             Хоть любимъ мы ее, но ею мы нещастны;.

-----

             Жизнь наша не однимъ лишь намъ принадлежитъ.
             Изъ краткихъ дней что всѣмъ послало провиденье,
                       Часть должно дружбѣ удѣлить;
             И сю жъ остальную жизнь должно намъ на служенье,
             Царю, отечеству и Богу посвятить.

-----

             Намъ совѣсти своей нельзя избѣгнуть бремя;
             Она въ сердцахъ у насъ и слышенъ гласъ ея.
             Дѣлъ нашихъ есть она въ одно, и тоже время,
             Донощикъ и законъ, свидѣтель и судья.

-----

                       Когда кто оскорбляетъ насъ,
             То какъ обидабы велика ни случилась,
                       Не надо отомщать сей часъ,
             Чтобъ послѣ самому объ этомъ негрустилось.
                       Пропустимъ цѣлу ночь всегда,
                       Между обидою и мщеньемъ;
                       На зло вчерашне иногда
             Поутру мы глядимъ не съ тѣмъ ужъ огорченьемъ.
             Не рѣдко тотъ, кто далъ сего дня гнѣву власть,
             На завтрѣ долженъ былъ въ раскаяніе впасть.

------

             Старайся всякій какъ возможно,
                       Женѣ сомнѣнья не казать;
             Кто честную жену подозрѣваетъ ложно,
             Тотъ можетъ подлинно измѣны ожидать.

-----

             Чтобъ пользу точную намъ чтенье приносило,
             Должно чтобы у насъ закономъ твердымъ было,
                       Что стали мы читать,
                       Все непремѣнно понимать.

-----

                       Всѣ смертные равны;
             Не родъ, богатство, не чины,
             Но добродѣтели, что оныхъ украшаютъ,
                       Ихъ межъ собою различаютъ,

-----

                       Кого раскаянье грызетъ,
             Тотъ никогда ни въ чемъ отрады ненайдетъ.

----

                       Чины, богатства, юны лѣта,
                       Все нѣкогда какъ сонъ пройдетъ;
             И повинуяся законамъ общимъ свѣта,
                       Конецъ и времени придетъ.

-----

                       Излишня праздность есть порокъ;
             Кто празденъ, тотъ отъ злыхъ поступковъ недалекъ.

-----

             Мы созданы чтобы другъ другу помогать.
             Живущій для себя, жить долженъ и для ближнихъ.
             Добро хоть человѣкъ и можетъ забывать,
             Но благодѣтельство, даръ посланный отъ вышнихъ,
             Должно въ самомъ себѣ награду обрѣтать.

-----

                       Сокрывшися въ уединенье,
             Неужьли мыслишь быть себя ты въ немъ однимъ?
             Ахъ нѣтъ! тамъ Богъ съ тобой: Святое Провиденье
             Есть всюду завсегда судья дѣламъ твоимъ.
             Богъ свыше зритъ тебя и совѣсти внимаетъ.
             Постыдну тайну мысль страшись и убѣгай;
                       И помыслы твои Богъ знаетъ,
             Такъ заповѣдь его ты свято исполняй.

-----

             Все въ мірѣ Богъ намъ далъ и даже добродѣтель;
             Чѣмъ не обязаны мы Вышню Существу
             Коль изъ любви лишь къ намъ, всѣхъ міра благъ содѣтель,
             Людей всѣхъ пріобщилъ къ Святому Божеству?

-----

             Какъ щастливъ изъ царей кто можетъ намъ сказать:
             Ни честь меня, ничто, не въ силахъ утѣшать;
             Но часъ одинъ добру отъ сердца посвященный,
             Мнѣ все -- и я тогда лишь истинно блаженный.

-----

             Какой есть лучшій цвѣтъ лица между людей?...
             Тотъ цвѣтъ стыдливости, что въ робости своей,
             Невинность на лицѣ но всякій часъ имѣетъ.
             Какъ мало кто изъ насъ имъ похвалиться смѣетъ?

-----

             И щастье и бѣды во всякомъ здѣсь народѣ,
             Лишь въ мнѣньи состоятъ, а не въ самой природѣ.

----

             Вся философія нужна лишь для людей,
             Тогда какъ нечего намъ болѣ дѣлать съ ней.
   

--------------------------------------------------

Размышленіе о послѣдней войнѣ съ Французами Генваря, 1814 года.

             Изъ разныхъ адскихъ изверженій,
             Собравши сатана совѣть,
             По долгихъ кровожадныхъ прѣній,
             Далъ наконецъ себѣ обѣтъ.
             Россію раздробить на части,
             Разрушить всѣ законны власти,
             И все до тла въ ней истребить.
             Сообщникамъ въ вознагражденье,
             Сулилъ, все давъ на расхищенье,
             Ихъ кровью Росской упоить.
   
             Рѣшилъ, и съ полчищемъ ужаснымъ
             Одѣтъ зміями вкругъ себя,
             Со знаменемъ отъ крови краснымъ,
             Побѣды вѣрныя трубя,
             Сквозь двери ада протекаетъ,
             Чудовищь къ рати ободряетъ
             И мнитъ себѣ что онъ колоссъ;
             Войдетъ въ славенскіе предѣлы,
             Лишь пуститъ ядовиты стрѣлы
             И навсегда погибнешь Россъ.
   
             Мечталъ -- и вторгнулся въ Россію.
             Всѣ отъ грабителя бѣгутъ.
             Онъ мнить Что преклоняютъ выю
             И только лишь пощады ждутъ.
             Идетъ поспѣшными Шагами,
             Въ Бородинѣ теряетъ тьмами,
             Но все идешь неколебимъ....
             Уже въ первопрестольномъ градѣ....
             Ждетъ мира -- мира нѣтъ -- въ досадѣ
             Все обращаетъ въ пеплъ и дымъ.
   
             Какъ звѣрь отъ глада разъяренный,
             Бросается по всѣмъ мѣстамъ,
             И алчностію ослѣпленный,
             Бѣжишь къ раскинутымъ сѣтямъ;
             Такъ сей, во всемъ звѣроподобный
             Столь хищный же, и столь же злобный,
             Бѣжитъ въ среду своихъ враговъ,
             И гладомъ изнуренный сильно,
             Въ Россійско царствіе обильно,
             Съ собою гонитъ тьму полковъ.
   
             Но Богъ Россію защищаетъ,
             Онъ вѣчный покровитель ей;
             И кто на Бога уповаетъ,
             Страшиться ли тому людей?
             Отступника священной вѣры,
             Никакъ незащитятъ церберы,
             Коль вышній казнь опредѣлилъ.
             Онъ рекъ -- и адскій кровопійца,
             Невинныхъ тысячи убійца,
             Кичливый рогъ свой преломилъ.
   
             Бѣжитъ Наполеонъ съ толпою
             Безумныхъ спутниковъ своихъ;
             Повсюду льется кровь рѣкою,
             Усѣянъ путь костями ихъ,
             Что шагъ -- то полчищи валятся;
             Уже не могутъ защищаться,
             Спасенья жизни ждутъ отъ ногъ;
             Толпы сихъ татей богомерзкихъ,
             Въ нещастьи пошыхъ, въ щастьи дерзкихъ,
             Ужель не видятъ что есть Богъ?
   
             Кто сокрушилъ ихъ страшны силы?
             Кто Россу далъ къ царю любовь?
             Кто ввергнулъ изверговъ въ могилы,
             Чтобъ насъ избавить отъ оковъ?
             Кто мудрыхъ намъ послалъ героевъ,
             Готовыхъ умереть средь боевъ,
             Чтобъ быть отечеству щитомъ?
             Единый Богъ, нашъ Вседержитель,
             Всѣхъ вѣрующихъ покровитель,
             Единый онъ свой вержетъ громъ.
   
             Скала кремнистая стояла
             Среди высокихъ, древнихъ горъ;
             Собою зміевъ тьмы питала,
             Изрыта тысящами норъ;
             Кто въ заблужденьи къ ней коснется,
             И смерть и ядъ тому польется;
             Кто взглянетъ на нее -- дрожитъ;
             Вдругъ гулъ раздался по вселенной;
             Обрушилась скала надмѣнна,
             Въ обломкахъ подъ травой лежитъ.
   
             Наполеона нѣтъ ужъ болѣ;
             Но кто бы зрѣть его желалъ,
             Тотъ по слѣдамъ кровавымъ въ полѣ,
             Гдѣ сей злодѣй отъ насъ бѣжалъ,
             Пусть всю Европу протекаешь,
             До самой Эльбы достигаетъ,
             Тогда его увидитъ онъ;
             Узритъ злодѣя -- изумится,
             И съ горькимъ чувствомъ подивится;,
             Что былъ и есть Наполеонъ.
   
             Былъ прахъ и здѣлался властитель,
             Возсѣлъ коварствомъ на престолъ.
             Былъ всей Европы побѣдитель,
             И тьмы свершилъ ужасныхъ золъ,
             Облекшись въ чуждую порфиру,
             Давалъ свои законы міру,
             И мнилъ что Росса онъ попралъ;
             Во блескѣ славы возгордился,
             Отъ Бога, вѣры отчуждился --
             И вдругъ -- какъ съ древа червь -- упалъ.
   
             Такъ Богъ злодѣевъ наказуетъ,
             Еще и въ бренной жизни сей;
             Онъ благость только тѣмъ даруетъ
             Кто чистъ по совѣсти своей;
             Кто кротокъ и предъ нимъ смирится,
             Кто можетъ съ Ангеломъ сравниться
             Какъ нашъ Моітархъ и нашъ Отецъ
             Возлюбленный, чадолюбивый;
             Его вселенной Богъ правдивый
             Назначилъ быть Царемъ сердецъ.
   

* * *

ЗЕНОНЪ.

             Зенону нѣкогда сказали, что любовь
                                 Для мудреца постыдна;
             Когдабъ то было такъ, сказалъ имъ философъ,
             То горе-бъ женщинамъ; имъ должно быть обидно,
             Любимыми лишь быть отъ подлыхъ дураковъ.
   

ДОБРАЯ МАТЬ.

             Какимъ-то случаемъ одна нещастна мать,
                                 Имѣя сына одного,
                       Вдругъ неожиданно лишилася его.
             Грусть бѣдной матери неможно описать.
             Во утѣшеніе священникъ ей вѣщаетъ:
                       "Богъ Аврааму приказалъ
             "Чтобъ сына своего на жертву онъ заклалъ;
             "И волю Вышняго онъ съ страхомъ исполняетъ;
             "Такъ нынѣ не должноль такими быть и намъ?"--
             Ахъ батюшко! ему мать нѣжна отвѣчаетъ,
                       Какой примѣръ мнѣ Авраамъ?
                       Конечно всѣ мы человѣки;
                       Но вѣрьте что сего во вѣки
             Всевышній матери-бъ никакъ не приказалъ.
             Онъ сердце намъ совсѣмъ особенное далъ.
   

РАЗМЫШЛЕНІЯ.

I.

                                 Наставшу утру воинъ въ полѣ,
                       Надѣвши тяжкій шлемъ и препоясавъ мечь,
                       Не сомнѣваяся въ своей нещастной долѣ;
                       Отечества враговъ идетъ, и бить, и жечь,
                       И уже льститъ себя побѣдой непремѣнной;
             Бѣжитъ въ отчаяньи злодѣй до толь надмѣнный;
             И громкаго ура! раздался уже гласъ.....
             Но сей былъ воина послѣдній въ жизни часъ;
             Онъ палъ -- его ужъ нѣтъ. Такъ мы надеждой льстяся,
             Не рѣдко щастіемъ предъ ближними гордяся,
             Среди обилія, когда совсѣмъ не ждемъ,
             Сегодня въ почестяхъ, на завтрѣе.... падемъ.
             О сколь обширное для разсужденій поле!
             У нашихъ слабостей мы на всегда въ неволѣ;
             Всегда то дѣлаемъ что воспрещаетъ умъ;
             Бѣжимъ спокойствія ища пустый лишь шумъ;
             Къ чему же все сіе? Чтобы достигши цѣли,
             Мы пали такъ какъ трость, и какъ она истлѣли.
   

II.

             Въ прекрасный майскій день сто тысячъ душъ стоятъ,
             Одни противъ другихъ, и ждутъ лишь повелѣнья,
             Когда начальники велятъ,
             Вступишь имъ со врагомъ въ жестокое сраженье.
             Идутъ безъ мщенія, не знаютъ бьютъ кого,
             Не знаютъ и за что, не знаютъ для чего,
             И пали безъ причинъ какъ бы сосудъ скудельный.
             О еслибы сіе случилось въ первый разъ!
             То всѣ небывшіе свидѣтельми сраженью,
             Услышавши о немъ, могли бы въ тощъ же часъ,
             Подвергнуть сей. случай конечному сомнѣнью.
             Сколь многія ты намъ приносишь утѣшенья]
   

ЛѢНОСТИ

             О лѣность! даръ благій, источникъ наслажденья]
             Возможноль смертному тебя не прославлять?
             И ябъ тебя воспѣлъ -- но щастливой судьбою,
                       Толико одержимъ тобою,
             Что изъ почтенія лѣнюся воспѣвать"
   

ПЬЯНИЦА.

             На улицѣ лежитъ упившійся мужикъ.
             Прохожіе надъ нимъ трунятъ безъ сожалѣнья.
             Взглянувъ на пьяницу вскричалъ одинъ старикъ:
             "Такая и меня ждетъ участь въ воскресенье!"
   

ЕПИГРАММЫ.

1.

                                 Прошу васъ помолчите,
             Сказалъ въ присудствіи просителямъ судья;
                                 Вы право такъ шумите,
                                 Что ничего не слышу я.
             И безъ того вы намъ все утро здѣсь мѣшали;
                       Теперь вотъ десять дѣлъ у насъ,
                                 Рѣшеныхъ сей же часъ,
             Которыхъ вовсе мы за шумомъ не слыхали.
   

2.

             Всегда я о тебѣ съ хвалою отзываюсь,
             Тыжъ завсегда о мнѣ злословишь по домамъ;
             Нещастью нашему я-крайне удивляюсь;
             Никто-таки совсѣмъ не хочетъ вѣрить намъ.
   

3.

             Одинъ шалунъ почелъ меня за дурака,
             За то, что вечеръ весь я несказалъ ни слова.
             Мнѣ показалося что судитъ онъ съ легка;
             Приличнѣе меня почесть бы, за нѣмова;
             Я самъ въ немъ пошлаго безумца находилъ,
             Но это лишь тогда, какъ онъ заговорилъ.

-----

4.

             Однажды Машинька вдругъ вздумала рѣшиться
             Поѣхать въ Маскарадъ, но непремѣнно такъ
                       Хотѣла нарядиться,
             Чтобы узнать ее нельзя было никакъ.
             Мужь видя хлопоты и всѣ приготовленья,
             Сказалъ ей дружески: совѣтую я вамъ,
             Одѣться женщиной честнаго поведенья;
             Тогда повѣрьте мнѣ, васъ не узнаютъ тамъ.
   

5.

             Какъ молнія блеснетъ, то господинъ Пахомъ
             Бѣжишь безъ памяти чтобъ въ погребу укрыться.
             Всѣ скажутъ: можетъ быть его пугаетъ громъ,
             О нѣтъ, онъ запросто бѣжишь туда напиться.
   

6.

             Банкрутство хорошо чтобы разбогатѣть.
             "Все такъ, сказалъ купецъ, но съ нимъ я честь теряю!
             "Должно ни совѣсти, ни страха не имѣть,
             Коль ложно я себя банкрутомъ объявляю.
             Жена вдругъ вздумала купцу сему сказать:
             Мой другъ, коль нѣтъ чего, того нельзя терять.
   

ДРЕВНІЯ ВРЕМЕНА

             Какой-то женщинѣ сказали,
             Что древніе какъ мы въ порокахъ утопали.
             "Не вѣрю этому, былъ дамы сей отвѣтъ,
             "Въ такой ужъ старости и силъ къ разврату нѣтъ."
   

ЛЮБОВЬ КЪ ОТЕЧЕСТВУ.

             О сколь отечество всегда любимо тѣми,
             Кои украшены достоинствами всѣми!
             Въ старинны времена одна почтенна матъ,
             Собравшися въ походъ пріуготовишь сына,
             Подавши щитъ ему едва могла сказать:
             "Хоть ты, любезнѣйшій, отрада мнѣ едина,
             "Но Богъ съ тобой; иди, вотъ щитъ отцевъ твоихъ;
             "Прошу лишь не отринь усильныхъ прозьбъ моихъ;
             "Его ты принеси въ отечество обратно,
             "Явися къ матери съ побѣдой надъ врагомъ;
             "А если жъ мертвъ падешь, погибнешь невозвратно,
             "Тогда -- пусть принесутъ тебя съ битвы на немъ...
   

КАТИНЬКѢ.

             О Катинька! мой другъ сердечный!
             Когда увижусь я съ тобой?
             Ужель для скорьби безконечной,
             На вѣкъ расталась ты со мной?
             Ахъ нѣтъ, и такъ мой духъ унылый
             Разлукою изнеможенъ;
             Не зря тебя, мой Ангелъ милый!
             Я повсечасно огорченъ.
   
             Приди ко мнѣ, въ объятья друга,
             Который лишь тобой живетъ;
             Будь нѣжная ему подруга,
             Онъ рай земный въ тебѣ найдетъ,
             Приди ко мнѣ, укрась собою
             Ты жизнь исполненную бѣдъ;
             Я щастливъ лишь одной тобою,
             Инаго щастія мнѣ нѣтъ.
   
             Теперь я жизнь влачу ужасно;
             Съ утра спѣшу тебя встрѣчать,
             И день прождавши понапрасно,
             Я возвращаюся страдать.
             Въ пути идущихъ вопрошаю;
             Гдѣ Катинька? гдѣ Ангелъ мой?
             Мнѣ отвѣчаютъ всѣ: незнаю;
             Я съ горестью иду домой,
   
             Ахъ возвратися, другъ любезный!
             Дай сердцу въ горѣ отдохнуть;
             И если рокъ сужденъ мнѣ слезный,
             Дай на себя хоть разъ взглянуть.
             А тамъ угодно что судьбинѣ;
             Пусть всѣ нещастія пошлетъ;
             Кто столько переноситъ нынѣ,
             Тотъ въ гробѣ лишь покой найдетъ.
   

ПРІЯТНАЯ ИСТИНА.

                       Какая странная химера!
             Мы думаемъ что все родится для людей;
             Для нихъ все рушится, для нихъ вертится сфера:
             И словомъ все для нихъ, во всей вселенной сей.
             То правда, или нѣтъ, того не понимая,
                       Я только вотъ что знаю:
             Что здѣсь передо мной налитое вино,
             Когда я пью его, мнѣ собственно дано.
   

АНЮТѢ 1812 года.

             Прощай Анюта, Богъ съ тобою;
             Я завтра ѣду въ дальній путь,
             Умѣй, мой другъ, владѣть собою,
             О мнѣ всегда покойна будь,
             Ты горести непредавайся;
             Меня отечество зоветъ;
             Коль я умру -- несокрушайся.....
             Твой другъ лишь съ честію падетъ.
   
             Падетъ съ мечемъ въ рукахъ на брани
             Отчизну защищавъ свою;
             Постыдно не прострю я длани
             Чтобъ сохранишь тѣмъ жизнь мою.
             Но если вышняго судьбою,
             Я возвращусь къ тебѣ когда;
             Въ то время я уже съ тобою
             Останусь, другъ мой, навсегда,
   
             Сколь сладостно воспоминанье
             Что я царю полезенъ былъ!
             Съ симъ чувствомъ прежни всѣ страданья,
             Легко всякъ воинъ позабылъ.
             Дѣтьми подъ старость окруженный.
             Онъ можетъ нѣкогда сказать,
             Что съ матерью ихъ разлученный
             Ходилъ враговъ онъ поражать.
   

МАДРИГАЛЪ.

                                 Непостоянный мотыліокъ,
                                 Лѣшаетъ съ розы на лилею,
                                 И всякій на лугу цвѣтокъ,
                                 Онъ лаской посѣтитъ своею;
                                 Хоть вѣтренъ и невѣренъ всѣмъ,
             За то по щастью онъ покрайней мѣрѣ нѣмъ.
             Вы, кои мотылька себѣ примѣромъ взяли,
                                 Должно чтобы всегда,
                                 И въ семъ ему вы подражали;
             Для чести милой вамъ должно чтобъ вы молчали.
             Измѣну вамъ простятъ; нескромность -- никогда.
   

ЛЮБОВЬ и РЕВНОСТЬ.

                       Мы можемъ смѣло утверждать,
                       Что объ любви тѣ судятъ ложно,
                       Которы могутъ помышлять,
             Что съ нею ревности быть вмѣстѣ невозможно.
             Напротивъ этого мы видимъ всякій часъ,
             Что оная ее собою умножаетъ;
                       Немножко ревности у насъ,
             Любовь гцасшливую отъ лѣни пробуждаетъ.
             

ДѢТСКАЯ ЛЮБОВЬ.

РОМАНСЪ.

             Ея ужъ болѣ нѣтъ, сей матери любезной,
             Подпоры юности, наставницы моей!
             Ахъ въ горести за что лишилъ меня рокъ слезный,
             Судьи всѣхъ дѣлъ моихъ, вѣрнѣйша изъ друзей!

-----

             Коль правда что мы здѣсь лишь чувствіемъ сердечнымъ,
             Столь сладостнымъ для насъ, удобны только жить,
             Что связь душевная намъ служитъ благомъ вѣчнымъ;
             То чѣмъ мнѣ матери потерю замѣнить?

-----

             Кто можетъ ли когда любить столь много сына?
             Желанія мои кто будетъ упреждать?
             Кого съ высотъ небесъ пошлетъ ко мнѣ судьбина.
             Чтобъ дружбою своей въ нещастьяхъ утѣшать?

-----

             Родительницы тѣнь! толико мнѣ священна!
             Могули о тебѣ не мыслишь всякій часъ?
             Толь добрая душа не будетъ въ вѣкъ забвенна,
             Доколѣ жизни лучь въ нещастномъ непогасъ.

-----

             О мать чувствительна! будь Ангелъ мнѣ хранитель!
             Покоенъ только я подъ кровомъ лишь твоимъ;
             Ты мнѣ единственный отъ скорбей избавитель;
             Да буду я во всемъ тобой руководимъ.
   

ПѢСЕНКИ.

I.

             Неужли мнѣ узнать нѣтъ средства.
             Что въ этомъ свѣтѣ есть любовь?
             Мнѣ твердятъ уже съ малолѣтства,
             Что неизбѣгну сихъ оковъ.
   
             Спрошу у пастушка, прелестна;
             Онъ такъ хорошъ и такъ уменъ!
             Ему почти-что все извѣстно;
             Объ ней ужъ вѣрно знаетъ онъ.
   

II.

             Зачѣмъ, подружки, мнѣ вы прежде говорили,
             Чтобъ я боллася однихъ только волковъ?
             Ахъ! лучше еслибь вы меня предупредили,
             Какія бѣдствія наноситъ намъ любовь.
   
             Звѣрей я не боюсь -- отъ нихъ мое все стадо
             Собаки вѣрныя уберегутъ всегда;
             Защиты болѣ мнѣ отъ Тимарета надо;
             Но отъ него могуль сокрыться я куда?
   

НА СМЕРТЬ СКУПАГО.

             Нельзя преодолѣть людямъ судьбину строгу;
             Будь знатенъ, будь уменъ, но смерть возметъ свое.
             Какъ Скрягинъ нибылъ скупъ, но отдалъ душу Богу,
             Да я не думаю чтобы Богъ взялъ ее.
   

МАДРИГАЛЪ.

                       Любовью, грустію сраженный,
             Въ источникъ наконецъ Тирсисъ былъ обращенъ,
             И всякъ водою сей хоть мало напоенный,
             Не токмо отъ любви быль вѣкъ освобожденъ,
             Но даже забывалъ жестокую какъ звали.
             Чтобы избавиться несносныя печали,
                       И лучше Дафну позабыть,
             Вчера къ источнику ходилъ воды я пить.
                       Но ахъ! то поздо было!
                       Жестокая въ любви своей
                       Ужъ столькимъ измѣнила,
                       Что симъ источникъ сей
                       До капли изсушила.
   

КРОТОСТЬ и КРАСОТА.

             Однажды красота узнала стороною,
             Что будто кротость такъ гордится передъ ней,
             Что мыслитъ нравиться, и даже добротою
             Надѣется всегда плѣнять сердца людей.
   
             Какъ! говоритъ она, и эта ужъ безгласна,
             Желаетъ пальмою моею завладѣть!
             Бѣдняжечка! она трудится понапрасно,
             Успѣха никогда ей въ этомъ не имѣть.
   
             Въ досадѣ на небо явившись со слезами,
             По формѣ жалобу она приноситъ тамъ,
             И прозьбу съ прочими важнѣйшими дѣлами,
             На разсмотрѣніе представили Богамъ.
   
             Назначенъ, день и часъ въ, присутствіе собраться;
             Просители ужъ тамъ и ждутъ чѣмъ судъ рѣшитъ.
             Отъ спору красота не можешь воздержаться,
             Но кротость съ нѣжностью объ дѣлѣ говоритъ.
   
             Разслушавъ все, судьба, владычица вселенной;
             Три раза кашлянувъ, чтобъ распрю вдругъ пресѣчь,
             Съ великой мудростью ей столь обыкновенной,
             Тяжущимся сію сказала кратку рѣчь:
   
             Любви безъ васъ двоихъ существовать неможно.
             Нельзя ей на землѣ спокойно обитать.
             Тобою, красота, ей начинаться должно#
             Тыжъ кротость оную обязана питать.
   

ЕПИТАФIЯ.

             Оставимъ на всегда мы Версина въ покоѣ;
                       Онъ былъ хорошій человѣкъ;
             Онъ доброе любилъ, лишь избѣгалъ дурное
                       Во весь свой краткій вѣкъ.
             Всѣ тѣ, которые стихи его читали,
                       Всегда отъ оныхъ, спали;
             Такъ и ему пора теперь ужъ отдохнуть,
                       И въ очередь свою уснуть.
   

БАХИЧЕСКІЯ ПѢСЕНКИ изъ ПАНАРДА.

I.

             Проходитъ все друзья! проходитъ невозвратно
             На бренномъ свѣтѣ семъ! Судьба намъ такъ велитъ.
             Сколь въ рюмкѣ сей вино ни сладко, ни пріятно,
             Сей часъ никто его ужъ болѣ не узритъ.
   
                                 Упившися Пахомъ
                       Однажды возвратясь въ свой домъ,
             Вмѣсто одной жены, двоихъ вдругъ видѣть чаетъ.
             О Боже! я пропалъ, въ слезахъ онъ восклицаетъ;
             Чѣмъ могъ я заслужить толико жребій злой?
             И такъ нещастлмвъ былъ женою я одной;
             На чтожъ испытывать еще мое терпѣнье?
             Ужели буду я въ печали завсегда?
             Мнѣ лучше вѣкъ не пить, понесть сіе мученье,
                                 Чѣмъ съ ними жить когда.
   

III.

             Примѣръ разительный небесна наказанья,
             Танталъ, недокучай ты воплями Богамъ;
             Переносимыя тобою всѣ страданья
             Нестоль жестоки какъ ты жалуешься намъ.
             Въ рѣку ты ввергнутый зришь воду предъ собою
             И жажду оною не можешь утолить,
             Чтожъ если бы вино текло передъ тобою?
             О сколько бы тогда ты жалокъ долженъ быть!
   

IV.

             Гдѣ подчивать меня усердствуютъ виномъ
                       Готовъ тамъ вѣкъ остаться.
             Имѣю свойство я одно съ моимъ цвѣткомъ,
             Поливанъ будучи, росьи и вкореняться.
   

V.

             Какая нужда знать какой теперя часъ?
             Начто обременять намъ память пустяками?
                       Довольно и того для насъ
             Что время уже пить съ любезными друзьями.
   

ХИТРЫЙ ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ.

             Пріѣхавши съ пути присталъ въ одинъ трактиръ.
             Дорожный, отъ дождя промокшій чрезвычайно;
                       Тутъ застаетъ большой онъ пиръ,
             И въ кругъ огня сидитъ людей необычайно.
             Погрѣться бѣдному нельзя уже никакъ;
             Но путешественникъ не вовсе былъ дуракъ.
             Призвавъ хозяина онъ отдалъ повелѣнье,
             Сто устрицъ сей же часъ снести его коню.
             Приказъ сей произвелъ такое удивленье,
             Что всѣ мѣшавшіе приближиться къ огню;
             Диковинку сію увидѣть поспѣшили
                       И съ мѣстъ своихъ вскочили;
                       А онъ подвинувшися сѣлъ,
                       Гдѣ надобно было къ камину.
                       Зѣваки возвратясь, сказали господину,
                                 Что устрицъ конь его не ѣлъ.
             -- "О! коли такъ, онъ имъ холодно отвѣчаетъ,
                                 Такъ съѣмъ же я ихъ самъ...
             И сидя у огня ихъ подлинно съѣдаетъ.
             Вотъ едакъ пыль въ глаза пускаютъ простякамъ.
   

СОВЕРШЕННОЕ СХОДСТВО.

                                 Два брата вмѣстѣ жили,
                                 И такъ похожи были,
             Что нѣтъ возможности никакъ ихъ различить.
                       Приходитъ человѣкъ, объ дѣлѣ
                       Съ однимъ изъ нихъ поговорить.
             -- Что, домаль господа?-- Они еще въ постелѣ,
                       Отвѣтствовалъ лакей;
             Да видѣть вамъ кого изъ нихъ, сударь, угодно?--
             Какъ водится у Баръ, такъ точно у судей;
             Служитель говоритъ всегда весьма свободно;
             Ктобъ ни пришелъ, онъ съ нимъ на дружеской ногѣ.
             -- Съ Иванъ Матвѣичемъ, проситель отвѣчаетъ
                                 Судейскому слугѣ.
             -- Они однѣхъ именъ.-- Съ тѣмъ самымъ что хромаетъ.
             -- Хромаетъ какъ одинъ, такъ точно и другой.
             -- Ассесоръ, и весьма претолстая особа.
                                 -- Они, сударь, толсты собой,
                       Да уже и давно Асессорами оба.--
             -- Тьфу, пропасть! ну такъ тощъ, у коего жена
             Красавица, весьма дурнаго поведенья.....
             -- Такая участь имъ и обоимъ дана....
             -- Ужъ вотъ могу сказать достойно удивленья!!
             Вскричалъ проситель нашъ; столь сходныхъ межъ собой,
             Не разберешь никакъ. И съ симъ ушелъ домой.

КОНЕЦЪ.

   
   Имена особъ, благоволившихъ подписаться на сіе изданіе.
   Ея Превосходительство Екатерина Федоровна Муравьева. 3 экз.
   Ея Превосходительство Наталья Васильевна Муравьева.
   Его Превосходительство Богданъ Андрѣевичь Баратынскій.
   Его Превосходительство Петръ Андрѣевичь Баратынскій.
   Его Превосходительство Илья Андрѣевичь Баратынскій.
   Ея Превосходительство Софія Ивановна Баратынская.
   Его Превосходительство Иванъ Григорьевичъ Гогель.
   Его Превосходительство Петръ Кондратьевичь Карцевъ.
   Его Высокоблагородіе Карлъ Федоровичь Клингенбергъ.
   Ея Превосходительство Анна Адамовна Гогель.
   Его Высокоблагородіе Данило Андрѣевичь Деларю. 2 экз.
   Его Превосходительство Никита Васильевичь Арсеньевъ.
   Его Превосходительство Михайло Степановичъ Перскій.
   Его Высокоблагородіе Густавъ Максимовичъ Клугепъ.
   Его Высокоблагородіе Борисъ Егоровичь Гине.
   Его Высокоблагородіе Иванъ Максимовичь Клугенъ.
   Его Высокоблагородіе Алексѣй Петровичъ Албычевъ.
   Его Высокоблагородіе Францъ ѣлоровичь Симони.
   Его Высокоблагородіе Антонъ Ивановичъ Черниковъ.
   Его Высокоблагородіе Федоръ Яковлевичъ Пауль. 5 экз.
   Его Высокоблагородіе Марко Филиповичь Горговенко. 2 экз.
   Его Высокоблагородіе Петръ Матвѣевичъ Кольевъ. 3 экз.
   Его Высокоблагородіе Михайло Яковлевичъ Яковлевъ.
   Его Высокоблагородіе Карлъ Богдановичъ Бракеръ. 3 экз.
   Его Высокоблагородіе Павелъ Ивановичъ Богдановъ.
   Его Высокоблагородіе Лаврентіи Ивановичъ Ростъ.
   Ея Высокоблагородіе Елена Петровна Ростъ.
   Ея Высокоблагородіе Луиза Андрѣевна Принцъ.
   Артиллеріи Порутчикъ Егоръ.Лидрѣевичь Клиберъ.
   Артиллеріи Подпорутчикъ Павелъ Григорьевичъ Сигуновъ.
   Ея Высокоблагородіе Наталья Васильевна Чернышева.
   Ея Превосходительство Елизавета Крестьяновна Болотникова.
   Флота Лейтенантъ Василій Яковлевичъ Ханыковъ.
   Гвардіи Подпорутчикъ Федоръ Васильевичь Бантышъ.
   Гвардіи Подпорутчикъ Алексѣй Григорьевичь Глуховъ.
   Его Высокоблагородіе Константинъ Корниловичь Принцъ.
   Его Высокоблагородіе Петръ Федоровичь Волненецкій.
   Его Высокоблагородіе Александръ Васильевичъ Ульянинъ. 2 эк.
   Его Высокоблаюродіе Павелъ Николаевичь Рашамовичь.
   Гвардейскаго экипажа Лейтенантъ Михайло Николаевичъ Лермантовъ.
   Гвардейскаго экипажа Лейт. Афонасій Ивановича Дубровинъ.
   Его Превосходительство Захаръ Матвѣевичъ Муравьевъ.
   Его Превосходительство Логинъ Ивановичъ Голенищевъ-Кутузовъ.
   Его Превосходительство Николай Андрѣевичъ Грековъ.
   Его Превосходительство Матвѣй Михайловичъ Муравьевъ.
   Флота Лейтенантъ Николай Михайловичъ Клементъ.
   Его Высокоблагородіе Василій Ефимовичъ Путятинъ. 3 экз.
   Гвардіи Порутчикъ Иванъ Яковлевичь Протасовъ.
   Флота Мичманъ Александръ Петровичъ Пустошкинъ.
   Неизвѣстный 6 экзем.
   Его Высокоблагородіе Федоръ Аникіевичь Подушкинъ.
   Губернскій Секретаръ Иванъ Яковлевичь Сокологорскій.
   Осьмаго класса Никифоръ Кузьмичъ Михайловскій.
   Его Высокоблагородіе Александръ Карловичъ Брантъ.
   Его Высокоблагородіе Левъ Александровичъ Симанскій.
   Купецъ Александръ Афонасьевичь Упрямковъ.
   Купецъ Никифоръ Григорьевичь Соколовъ.
   Его Высокоблагородіе Яковъ Яковлевичъ Дубницкій.
   Его Высокоблагородіе Петръ Романовичъ Кузминскій.
   Купецъ Герасимъ Ивановичъ Ивановъ.
   Корабельный Мастеръ 8 то класса Илья Степановичъ Разумовъ.
   Его Высокоблагородіе Александръ Яковлевичъ Глотовъ.
   Его Высокоблагородіе Павелъ Петровичъ Клаверъ.
   Флота Лейтенантъ Иванъ Ивановичъ Ласунской.
   Гвардейскаго экипажа Лейтенантъ Николай Петровичъ Богдановичь.
   Его Высокоблагородіе Петръ Андреевичъ Лачиновъ.
   Его Высокоблагородіе Германъ Федоровичь Самаринъ.
   Чиновникъ 14 го класса Марко Алексѣевичъ Филиповъ.
   Его Высокоблагородіе Борисъ Борисовичъ Ребендеръ:
   Его Высокоблагородіе Иванъ Ивановичъ Богдановъ.
   Его Высокоблагородіе Степанъ Андреевичъ Кузнецовъ.
   Его Высокоблагородіе Григорій Яковлевичъ Коростовецъ.
   Его Высокоблагородіе Петръ Ивановичъ Рикордъ.
   Гвардіи Штабсъ Капитанъ Николай Григорьевичъ Бухаринъ.
   Титулярный Совѣтникъ Иванъ Алексѣевичъ Ивановъ.
   Инженеръ Порутчикъ ..... Вербовскій.
   Его Благородіе Алексѣй Осиповичъ Имбергъ.
   Его Высокоблагородіе Алексѣй Егоровичъ Титовъ.
   Его Высокоблагородіе Максимъ Матвѣевичъ Генингъ.
   Его Высокоблагородіе Николай Ивановичъ Мягковъ.
   Его Высокоблагородіе Сергѣй Васильевичъ Елинъ.
   Его Высокоблагородіе Францъ Ивановичъ Деливронъ.
   Его Высокоблагородіе Князь Павелъ Александровичъ Шахматовъ,
   Его Благородіе Алексѣй Осиповичъ Поздѣевъ.
   Его Благородіе Иванъ Ивановичъ Мягковъ.
   Его Благородіе Алексѣй Ивановичъ Селивачевъ.
   Его Благородіе Николай Степановичь Нахимовъ.
   Его Благородіе Платонъ Степановичъ Нахимовъ.
   Его Благородіе Иванъ Яковлевичъ Короставецъ.
   Его Благородіе Петръ Николаевичъ Овсовъ.
   Его Благородіе Александръ Яковлевичъ Купріяновъ.
   Его Благородіе Аристархъ Романовичи Адамсъ.
   Его Благородіе Петръ Егоровичъ Бачмановъ.
   Его Благородіе Петръ Ивановичъ Харламовъ.
   Его Благородіе Николай Алексѣевичъ Милюковъ.
   Неизвѣстный 2 экз.
   Его Высокоблагородіе Петръ Осиповичъ Дернгардъ.
   Его Высокоблагородіе Никита михайловичъ Муравьевъ. 3 экз.
   Его Благородіе Савелій Ивановичъ Цѣхановичь.
   Его Высокоблагородіе Яковъ Николаевичъ Петровской. 3 экз.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru