Львов-Рогачевский Василий Львович
Д. Я. Айзман. Собр. соч.

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Д. Я. Айзманъ. Собр. соч. Съ портретомъ автора. СПБ. Книгоиздательское т-во "Просвѣщеніе", Забайкальскій пр., с. д., 75. т. IV., стр. 302, Ц. 1 р. 25 к. 1912 г. T. V, стр. 319--1913 г.
  
   Въ четвертомъ томѣ Д. Я. Айзмана были собраны разсказы, посвященные жизни Богемы. Нѣкоторые изъ нихъ были проникнуты милымъ, мягкимъ юморомъ. Разсказы написаны нѣсколько однообразно. Главныя дѣйствующія лица говорятъ однимъ языкомъ, смѣшное положеніе создается иногда чисто внѣшними пріемами. Въ первомъ разсказѣ ("Какъ мы катались) видную роль игралъ фракъ, во второмъ ("О пользѣ международныхъ союзовъ) комизмъ создается тѣмъ, что у героя "штановъ нѣтъ", тѣ же штаны занимаютъ не послѣднее мѣсто въ разсказѣ "Романъ философа".
   Во всѣхъ разсказахъ и въ длинной повѣсти "Безъ неба", написанной въ стилѣ тургеневскихъ романовъ, главными дѣйствующими лицами являлись художники. Автору удалось показать жизнь Богемы. Онъ эту жизнь знаетъ. Онъ самъ одно время увлекался живописью, учился въ Парижѣ, жилъ тамъ подолгу и наблюдалъ представителей Богемы. Нужно признать, что типы Д. Айзмана -- безбожный, голодный людъ -- примитивны. Интереснѣе другихъ: герой разсказа "Побѣда", бездарный скульпторъ, отдающій все въ жертву искусству.
   Въ пятомъ томѣ преобладаетъ трагическій тонъ. Д. Айзманъ любитъ высокія ноты, но для этого у него не хватаетъ голоса, и приходится брать фальцетомъ. Какъ въ четвертомъ томѣ смѣшное, такъ въ пятомъ томѣ ужасное, онъ создаетъ внѣшними пріемами. Его потрясающія подробности не потрясаютъ. У него нѣтъ пламеннаго гнѣва и пророческаго паѳоса поэта Бялика. У Бялика -- возмущенье, у Д. Я. Айзмана -- причитанія.
   Д. Айзманъ часто забываетъ, что ему дано трогать, а не потрясать. Мы знаемъ, что -- "жестокіе нравы" у насъ, но страшная правда русской жизни становится въ "потрясающихъ" разсказахъ Д. Айзмана неправдоподобной. Слишкомъ бросается въ глаза написыванье потрясающихъ подробностей. Для тѣхъ фактовъ, которые приводитъ художникъ, пуская громы и молніи, нужна проза, а не безконечныя жалобы и горькія обличенія.
   Въ разсказѣ "Удушье" старый слѣпой еврей, сына котораго повѣсили, ходитъ съ мальчикомъ-поводыремъ по улицамъ, поетъ на потѣху улицы любовныя, пошлыя пѣсни, и ему даютъ гроши. Слѣпой еврей-нищій собираетъ на приданое своей дочери, которая давно сошла съ ума. На рѣзкомъ, бьющемъ по нервамъ, контрастѣ построенъ разсказъ. Плачетъ старый еврей, мы увѣрены, плачетъ самъ авторъ, но слезы его "не идутъ въ публику" -- какъ говорятъ актеры. Тѣ же факты, просто запротоколированные въ газетѣ, для читателя несомнѣннѣе и страшнѣе.
   Въ разсказѣ "Улица", варьирующемъ тему перваго, удушливаго произведенія, Д. Я. Айзманъ рисуетъ сумасшедшаго/ который развлекаетъ скучающую улицу. Его "обсыпаютъ пескомъ, обливаютъ помоями и заставляютъ ударами палки плясать и пѣть. Этого мало... улицѣ. Появляется другой герой толпы -- старый калѣка. Онъ начинаетъ паясничать и производитъ фуроръ. Сумасшедшій забытъ. И вотъ, чтобы напомнить о себѣ, онъ набрасывается на безногаго старика, валитъ его, бьетъ, а улица хохочетъ. "Настоящій театръ". Чтобы еще усилить впечатлѣніе, художникъ кончаетъ разсказъ строками: "чахоточный Абрамка, корчась отъ состраданья и жалости, хохоталъ такъ неистово и напряженно, что кровь вдругъ хлынула изъ горла и алымъ окрасила и черную бороду его и грудь". Это называется бить до безчувствія.
   Въ разсказѣ "Новобранецъ Илюшка" художникъ снова не даетъ ни отдыха, ни сроку, хотя съ читателя, какъ съ Ѳоки, "давно катился градомъ потъ". Молодой еврей, горячо любящій дѣвушку, отказывается отъ своей любви, потому что его родного брата, арестованнаго недавно, застрѣлилъ часовой. У него на рукахъ остались дѣти и жена брата. Онъ отказывается отъ личнаго счастья ради нихъ. Это бывало не разъ, и въ еврейской семьѣ въ особенности, гдѣ умѣютъ такъ преданно и самоотверженно любить другъ друга. Но вотъ художникъ, вмѣсто того, чтобы остановиться на психологіи, начинаетъ еще усиливать впечатлѣніе, бить до безчувствія. Илюшу призываютъ въ солдаты. Онъ, всегда тихій и трезвый, напивается, требуетъ, чтобы его вели въ тюрьму. Судья, чуткій и справедливый, увозитъ, бѣднаго юношу съ собой. Они отъ проливного дождя забираются куда-то въ сарай, и тамъ измученный Илюша разсказываетъ чахоточному судьѣ (непремѣнно чахоточному! Это сильнѣе дѣйствуетъ!) обо всемъ, что пережилъ.
   Въ той же книгѣ есть небольшой разсказъ "Врозь". Юныя, красивыя дочери чахоточнаго отца въ праздничный весенній день принимаютъ участіе въ празднествѣ, въ битвѣ цвѣтовъ. Отецъ узнаетъ объ этомъ и ненавидитъ своихъ дочерей. Хотя ему легче въ этотъ день, но онъ нарочно, чтобы помучить счастливыхъ эгоистокъ, посылаетъ слугу сказать имъ, что умираетъ. Художникъ -- на сторонѣ юной дѣвушки, отдавшейся весеннему празднику, но самъ онъ любитъ помучить читателя, который идетъ навѣрно "врозь" съ авторомъ.
   Отдыхаешь душой при чтеніи свѣтлаго и трогательнаго разсказа "Лѣсникъ Зозиля". Въ особенности хорошо купанье ребятишекъ.
   Повѣсть Д. Айзмана "Послѣ бури" это призывъ къ красотѣ подвига отъ уродливости обывательщины. Повѣсть читается съ интересомъ, въ ней чувствуется живое, а не мертвое. Самое самоубійство юной дѣвушки, которая задохнулась среди родныхъ, не выдержавъ самодовольной обывательщины, ничего не имѣетъ общаго съ наумовщиной Арцыбашевскихъ "возненавидѣвшихъ жизнь". Этой дѣвушкѣ противопоставлена фигура ея жениха инженера. Послѣ бури 1905 года, этотъ герой на часъ сталъ карьеристомъ и обывателемъ навсегда. Здѣсь, въ этой повѣсти, нагроможденіе потрясающихъ подробностей ослабляетъ впечатлѣніе. Отецъ дѣвушки -- ничтожный педагогъ, доноситъ на своего чахоточнаго брата (опять чахоточный!), по совѣту жениха своей дочери. Дѣвушка узнаетъ и убиваетъ себя. Ея братишка, который всегда подглядываетъ и всегда наушничаетъ, первымъ узнаетъ объ ея гибели. Зачѣмъ это подчеркиванье?
   Въ повѣсти "Безъ неба" герой, талантливый молодой человѣкъ, приходитъ къ выводу, что жить безъ неба нельзя. Въ творчествѣ Д. Я. Айзмана есть это небо, есть мечта о торжествѣ справедливости, есть борьба за эту справедливость.

В. Львовъ-Рогачевскій.

"Современникъ", кн. VI, 1913 г.

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru