Н. Г. Львова
Стихотворения
----------------------------------------------------------------------------
Царицы муз: Русские поэтессы XIX - начала XX вв. / Сост., автор вступ.
статьи и коммент. В. В. Ученова. - М.: Современник, 1989.
Дополнение по:
Русская поэзия XX века. Антология русской лирики первой четверти века.
----------------------------------------------------------------------------
Содержание
"Загорелись, заблестели яркой радугой снега...". (Из цикла "Зори")
"Напрасно я моей весны ждала!..". (Из цикла "Над вечным покоем)
"Как весна - непонятная, как луна - утомленная...".
(Из цикла "Над вечным покоем")
"Я была в каких-то непонятных странах...". (Из цикла "Непонятные страны")
"Ты проходишь мимо, обманувший...". (Из цикла "В плену")
"Смеешься, шутишь целый день...". (Из цикла "Пастели")
"Не только пред тобою - и предо мной оне...". (Из цикла "Перекрестки")
"...И Данте просветленные напевы..." (Из цикла "Ad morte")
"Пусть так. Я склоняюсь с покорной молитвой...". (Из цикла "Ad morte")
"Твой шлем покатился, и меч твой разбит...". (Из цикла "Ad morte")
Дополнение
"Белый, белый, белый, белый". (Старая сказка. 1914)
"Весенний вечер, веющий забвеньем". (Там же)
"За детский бред, где все казалось свято". (Там же)
"Изжелта-зеленые березы". (Там же)
"Нам лишь бледные намеки в хмурой жизни суждены". (Там же)
"Сердце плачет безнадежное". (Там же)
"Со всех сторон протянуты к нам руки". (Там же)
"Я дома... Дверь закрыта плотно". (Там же)
"Я нынче светлая, я нынче спокойная". (Там же)
"Я плачу одна над стихами Верлэна". (Там же)
ИЗ ЦИКЛА "ЗОРИ"
* * *
Загорелись, заблестели яркой радугой снега.
Заиграли, зазвенели в переливах жемчуга.
В легкой дымке онемели полусонно берега.
Кем-то брошены на щеки лепестки багряных роз.
В отдалении, за нами, цепь серебряных берез.
Нить неведомых мечтаний протянул, смеясь, мороз.
Руки вместе, взоры вместе, быстро-быстро мы скользим...
Что мы можем? Что мы смеем? Что так жадно мы хотим?
Над какой угрюмой бездной с нашей тайной мы летим?
Дальше! Дальше! Все забыто. Только взгляд горит тоской.
Только смех звучит так жутко. Только смех - совсем чужой.
В этот миг нас только двое. В этот миг - лишь ты со мной.
В чуждых далях распустился яркий рдеющий цветок.
Кто-то понял чей-то робкий, нежно брошенный намек.
Знаю, знаю, нас не минет страсти яростный поток!
Но пока, еще свободны, быстро мчимся в царстве грез.
След на льду змеится лентой. На щеках мерцанье роз.
И смеется еле слышно над бегущими мороз.
ИЗ ЦИКЛА "НАД ВЕЧНЫМ ПОКОЕМ"
* * *
Напрасно я моей весны ждала!
Снега кругом лежат - мертвы и безучастны,
И синяя томительная мгла
С высот спокойных строго снизошла,
Кольцом сомкнула путь - недвижна и бесстрастна.
И страшно мне... Я многое могла,
Но блещущих оков зимы разбить не властна.
Алмазной ночью я так долго шла
Напрасно!
Сверканья дня, куда мечта звала,
Мне не увидеть, нет! Я падаю, безгласна...
О, солнце, солнце! Я тебя ждала
Напрасно!
* * *
Как весна - непонятная, как луна - утомленная,
Тишина предзакатная, тишина полусонная
Подошла, как невеста смущенная.
Уронила, несмелая, покрывало узорное.
Сердцу мило все белое. Сердце стало покорное.
Ласка веет над ним - необорная.
Веет сумрачно-нежная ласка дня догоревшего,
Как любовь безнадежная, сказка сердца истлевшего,
Ничего, ничего не посмевшего.
И следящего радостно тусклый миг угасания,
И твердящего благостно гимн навеки прощания -
Тихий гимн темноты и страдания.
ИЗ ЦИКЛА "НЕПОНЯТНЫЕ СТРАНЫ"
* * *
Я была в каких-то непонятных странах:
В небесах, быть может. Может быть, в аду.
Я одна блуждала в голубых туманах
И была бессильна... В жизни - как в бреду.
Колыхались звоны... Я не помню звуков.
Голоса дрожали... Я не помню слов.
Сохранились только перебои стуков
Разбивавших сердце острых молотков.
Кто-то плакал страстно. Кто-то к небу рвался.
Я - была покорна. Я - не помню дней.
Лунный луч склонялся. Лунный плач смеялся,
Заплетая нежно кружево теней.
Мертвенная ласка душу убивала,
Убивая чары радости земной...
Но теперь мне в безднах солнце засверкало.
Солнце! Солнце! Снова! Снова - ты со мной!
ИЗ ЦИКЛА "В ПЛЕНУ"
* * *
Ты проходишь мимо, обманувший,
Обманувший, не желая лгать...
В этот вечер, сумрачный и душный,
Вспоминая наш восторг минувший,
Я тебя не в силах проклинать.
Может быть, и я лгала невольно:
Все мы лжем в объятьях темноты.
Все мы лжем улыбкой богомольной,
Цепью ласк мы давим слишком больно
Нашей грезы хрупкие цветы.
Так простимся нежно, без упреков,
Будем ждать и верить: впереди
Много разгадаем мы намеков,
Много новых вспыхнет нам востоков,
Много солнц зажжется нам... Прости!
ИЗ ЦИКЛА "ПАСТЕЛИ"
* * *
Смеешься, шутишь целый день,
А вечером - одна.
И в сердце сумрачная лень
И тишина.
И в сердце смутный-смутный зов
Давно забытых дней.
И мерный шаг грозящих снов
Слышней, слышней.
И сердце тихо-тихо ждет,
Когда вонзится меч
В безмолвной бездне вечных вод,
Погасших встреч...
И, острие за острием,
Из темной тишины
Встают - и жгут живым огнем
Былые сны.
Вот бледный очерк чьих-то уст,
Вот чьих-то глаз волна...
А мир кругом - так странно пуст,
И ты - одна!
ИЗ ЦИКЛА "ПЕРЕКРЕСТКИ"
* * *
Вот они - скорбные, гордые тени...
В. Брюсов
Не только пред тобою - и предо мной оне:
Их взоры я ловлю,
Их шаг замедленный в тревожной тишине,
Их голос слышу я, когда, склонясь ко мне,
Ты говоришь "люблю".
Оне всегда с тобой, поникшие в борьбе...
Всех вижу их - чужих!..
Я знаю столько губ, склонявшихся к тебе,
И столько страстных слов, не отданных судьбе
И вкованных в твой стих!
И если близко ты, иглу бесцельных мук
Вонзает кто-то в грудь:
"Как! Столько было снов - и все забылись вдруг?"
"Нет! - слышу я во мгле чьего-то смеха звук. -
Он наш - не позабудь! "
О, не забуду я твоих забытых снов,
Твоих погасших дней...
В словах томительных - лишь отзвук прежних слов,
И в зове тающем - мне слышен скорбный зов
Тоскующих теней.
Навеки мы с тобой в их сомкнутом кольце!
Мне их - не победить.
В сияньи прошлого, в немеркнущем венце
Оне скользят вокруг, с усмешкой на лице,
И не дадут любить.
ИЗ ЦИКЛА "AD MORTE" {*}
{* К смерти (ит.).}
* * *
...И Данте просветленные напевы,
И стон стыда - томительный, девичий,
Всех грез, всех дум торжественные севы
Возносятся в непобедимом кличе
К тебе, Любовь! Сон дорассветный Евы,
Мадонны взор над хаосом обличий
И нежный лик во мглу ушедшей девы,
Невесты неневестной - Беатриче.
Любовь! Любовь! Над бредом жизни черным
Ты высишься кумиром необорным,
Ты всем поешь священный гимн восторга.
Но свист бича? Но дикий грохот торга?
Но искаженные, разнузданные лица?..
О, кто же ты - святая иль блудница?
* * *
Пусть так. Я склоняюсь с покорной молитвой,
Без слез, без ненужной борьбы.
Как верный во храме, как рыцарь пред битвой,
Я слушаю шепот Судьбы.
Мне внятны ее несказанные песни,
Что раз нам дано услыхать...
И, если ты вскрикнешь: "воскресни! воскресни!" -
Не знаю, смогу ли я встать.
Я странно устала. Довольно! Довольно!
Безвестная близится даль.
И сердцу не страшно. И сердцу не больно.
И близкого счастья - не жаль.
* * *
...Радостно крикну из праха: "я твой"!
Твой шлем покатился, и меч твой разбит.
Из рук твоих выпал надежный твой щит.
И ты, безоружный, лежишь на земле,
И двое нас - двое в предутренней мгле.
И я - победитель в последнем бою -
Последнюю песню покорно пою.
Ты помнишь, как шли мы в пыли, в темноте,
По разным дорогам, но к общей мечте.
Ты помнишь, ты помнишь, как в годах и днях
Меня лишь искал ты в огнях и тенях.
И, еле завидев, ты крикнул: "моя!"
На зов твой - ударом ответила я.
И миг нашей встречи стал мигом борьбы:
Мы приняли вызов незрячей Судьбы.
И вот - ты повержен, недвижим и нем...
Но так же расколот мой щит и мой шлем.
Ты радостно шепчешь из праха: "я твой!"
Но смерть за моею стоит головой.
Заветное имя лепечут уста.
Даль неба, как первая ласка, чиста.
И я, умирая, одно сознаю:
Мы вместе! мы вместе! очнемся в раю.
ПРИМЕЧАНИЯ
ЛЬВОВА Надежда Григорьевна (1891-1913; урожд. Полторацкая). Родилась в
Подольске. Гимназию окончила в Москве, Первые стихотворные опыты относятся к
1910 г., первые публикации - к 1911 г., публиковалась в журналах "Русская
мысль", "Женское дело", "Новая жизнь".
Первый стихотворный сборник Н. Львовой "Старая сказка" подготовлен к
печати издательством "Альциона" в 1913 г. Развернутое предисловие к сборнику
в апреле этого года написал В. Брюсов. "Как для артиста сцены, материалом
для поэта служат не только слова, но и он сам. И поэт, больше чем кто-либо
другой, должен стремиться и учиться быть самим собой и понимать самого
себя..." - такие качества, по мнению Брюсова, свойственны поэзии Н. Львовой.
В первом номере журнала "Русская мысль" за 1914 г. А. Ахматова также
высказала свое одобрение новому поэтическому таланту. Но оно уже не застало
в живых Н. Львову. В состоянии глубокой депрессии поэтесса покончила с
собой.
Второе издание сборника "Старая сказка" с добавлением
непубликовавшихся стихов издательство "Альциона" выпустило в 1914 г., почтив
тем память рано оборвавшейся жизни.
Тексты печатаются по изд.: Львова Н. Старая сказка. 2-е изд. М., 1914.
"Не только пред тобою - и предо мной оне...". Эпиграфом послужила
начальная строка стихотворения "Женщинам" В. Брюсова.
"Твой шлем покатился, и меч твой разбит...". Эпиграфом послужила
заключительная строка стихотворения "Бой" В. Брюсова.
Дополнение
Н. ЛЬВОВА.
* * *
Я дома... Дверь закрыта плотно...
Весенний дождик за окном
Стихает звонко, беззаботно,
И тишина растет кругом.
И так мне страшно, так мне душно
В невозмутимой тишине...
Лишь ты со мной, мой стих послушный,
Один, неизменивший мне!
Ты вновь со мной тревожной ночью,
Как верный страж, как чуткий друг...
И сны сбываются воочью,
И все былое близко вдруг,
И я, с улыбкою участья,
Переживаю нежно вновь
Мое безрадостное счастье -
Мою ненужную любовь.
* * *
Я нынче светлая, Я нынче спокойная,
Нежная, нежная...
Душа моя нынче, как стих твой, стройная,
Как сон - безмятежная.
И небо серое, осенне-тоскливое,
Ветра рыдание -
Мне радостны, радостны... Вся я - счастливая.
Вся я - сверкание.
Мое падение - Встречаю улыбкою,
Славлю страдание...
Ах, я павилики веточка гибкая
В миг увядания!
* * *
За детский бред, где все казалось свято,
Как может быть святым лишь детский бред,
За сон любви, слепительный когда-то,
За детское невидящее "нет",
Которым все, как ясной сталью сжато, -
Ты дашь за все, ты дашь за все ответ!
Ты помнишь сад, где томно пахла мята,
Где колыхался призрачный рассвет?...
В твоем саду все стоптано, все смято, -
За детский бред!
Что ж плачешь ты, как над могилой брата?
Чего ж ты ждешь?.. Уже не блещет свет,
И нет цветов... О, вот она - расплата
За детский бред!
* * *
Весенний вечер, веющий забвеньем,
Покрыл, печально, плачущее поле.
И влажный ветер робким дуновеньем
Нам говорит о счастья и о воле.
Вся отдаюсь томительным мгновеньям,
Мятежно верю зову вечной Воли:
Хочу, чтоб ты горел моим гореньем!
Хочу иной тоски и новой боли!
Немеет ветра вздох. Уснуло поле,
Грустя над чьим-то скорбным заблужденьем,
Пророча муки, тихий дождь струится...
Но сладко ждать конца ночной неволи
Под плач дождя: слепительным виденьем
Наш новый день мятежно загорится!
* * *
Изжелта-зеленые березы
Зашумели ласково и нежно.
На глазах - непрошенные слезы,
На душе - по-детски безмятежно.
Примирсино все опять прибили,
Вновь целуя сладко, без печали
Влажно-зеленеющую землю
И уста, что мне так часто лгали.
15 апреля 1913.
* * *
Смеешься, шутишь целый день,
А вечером - одна.
И в сердце сумрачная день
И тишина.
И в сердце смутный-смутный зов
Давно забытых дней.
И мерный шаг грозящих снов
Слышней, слышней.
И сердце тихо-тихо ждет.
Когда вонзится меч
В безмолвной бездне вечных вод
Погасших встреч...
И, острие за острием,
Из темной тишины
Встают - и жгут живым огнем
Былые сны.
Вот бледный очерк чьих-то уст,
Вот чьих-то глаз волна...
А мир кругом - так странно пуст,
И ты - одна!
* * *
Белый, белый, белый, белый,
Беспредельный белый снег...
Словно саван помертвелый -
Белый, белый, белый, белый -
Над могилой прежних нег.
Словно сглаженные складки
Не надеванной фаты...
Мир забыл свои загадки,
Мир забылся грезой сладкой
В ласке белой пустоты.
Ни движенья... Ни томленья...
Бледный блеск и белизна...
Всех надежд успокоенье,
Всех сомнений примиренье -
Холод блещущего сна.
* * *
Сердце плачет безнадежное
о весне.
Сердце помнит что-то нежное
в полусне,
Сердце ловит зовы дальние,
звон луны,
Серебристые, хрустальные,
чары - сны.
Сны сплетают нити длинные
и зовут.
Где-то улицы пустынные
жутко ждут.
Ночь застыла, удивленная..
мы вдвоем.
Мы безвольно, утомленные,
вдаль идем.
Подплывает сказка жгучая,
как прибой,
То грозя, как смерть могучая,
то с мольбой.
Но в струях бездонной нежности
жжет печаль,
Веет призрак безнадежности,
жалит сталь,
И с тоскою бесконечною
мы молчим...
Думы вьются быстротечные,
вьется дым,
Сердце плачет, неизменное,
о весне,
Но она горит, нетленная,
лишь во сне.
1911.
* * *
Я плачу одна над стихами Верлэна...
О том, что забыли Вы светлую дачу,
О том, что ушли Вы из нежного плена,
Я плачу.
Но все же небрежным письмом вновь назначу
Свиданье. Не вечно же длится измена!
Пасьянс мне пророчит любовь и удачу.
В изогнутой вазочке вянет вербена...
Ах, все увядает!.. Раскрыв наудачу
В дни счастья прочитанный томик Верлэна -
Я плачу.
* * *
Со всех сторон протянуты к нам руки!
Со всех сторон слышна жестокая мольба,
И на кресте извечном страстной муки
Распять нас могут все, как римляне - раба!
Все правы, все! взглянуть в глаза - и грезы,
Желанием своим коснуться душ - и тел...
Что можем мы, надломленные розы?
Быть распинаемой - позорный наш удел.
Но, против воли, мы, клонясь, как стебель гибкий,
На каждый знойный зов бросаем отзыв свой.
И всем мы отдаем лобзанья и улыбки,
Не в силах устоять пред жаждою - чужой...
О, если бы порвать кошмар наш упоенный,
Отдаться лишь любви, как нежащей волне!
И бросить ваше "нет!" желаний тьме бездонной,
И бросить наше "да!" лазурной вышине.
* * *
Нам лишь бледные намеки в хмурой жизни суждены,
Лишь нечеткие, больные, неразгаданные сны.
Лишь несмелыми штрихами затушеванная даль,
Лишь порыв - бессильный, вялый, и печаль, печаль, печаль...
Те, что будут, разгадают нам приснившиеся сны.
Запоют - нам непонятный, но уж слышный гимн весны.
Из штрихов сплетут улыбку пробужденной красоты
И зажгут порыв, как факел, в храме радостном мечты.
Ярче зори заиграют в безпредельности небес...
Все - кто знает, кто не знает, - все поймут язык чудес.
Мы - предтечи дальней жизни - мы пройдем, как бред, как тень,
Но на скорбной нашей тризне загорится вечный день!
Львова Н. - Надежда Григорьевна Полторацкая, по мужу Львова род. 8
августа (ст. ст.) 1891 года в г, Подольске, Московской губ. В 1908 г.
кончила с золотой медалью Московскую Елисаветинскую гимназию. 25 ноября (ст.
ст.) 1913 года покончила самоубийством в Москве. Писать стихи начала в 1910
г. Первое литературное выступление - в 1911 г. в "Русской Мысли". Отдельные
издания: 1) Старая сказка. (Стихи). M., 1913. 2) То ж е. Изд. 2-е,
дополненное. Изд. "Альциона". М. 1914.
Львова Надежда Григорьевна. - 8.8.1891-24.11.1913.
В сб.: "Царицы муз. Русские поэтессы Х1Х-нач. XX веков." М, 1989.