Мирра Александровна Лохвицкая
Стихотворения
-----------------------------------------------------------------------------
Русские поэтессы XIX века / Сост. Н. В Банников
М.: Сов. Россия, 1979.
Дополнение:
Русские песни и романсы. "Классики и современники"
М.: Художественная литература, 1989
-----------------------------------------------------------------------------
СОДЕРЖАНИЕ
"Я хочу умереть молодой..."
"Да, это был лишь сон! Минутное виденье..."
"В кудрях каштановых моих..."
Спящий лебедь
Весна
"Нивы, необъятные..."
Предчувствие грозы
Перед рассветом
"Быть грозе! Я вижу это..."
Но не тебе
"Ты не думай уйти от меня никуда..."
Лионель
Сопернице
Мой замок
Ангел ночи
"Горячий день не в силах изнемочь..."
"Я хочу быть любимой тобой..."
Крылья
Не убивайте голубей
"Я - жрица тайных откровений..."
"Мне душно в хижине моей!.."
"Твои уста - два лепестка граната..."
Белые розы
Уходящая
В скорби моей
Среди цветов
Лилит (Отрывок)
Саламандры
"Я люблю тебя, как море любит солнечный восход..."
Дополнение
Умей страдать
МИРРА АЛЕКСАНДРОВНА ЛОХВИЦКАЯ
1869-1905
Мирра (Мария) Александровна Лохвицкая родилась в Петербурге, в семье
адвоката, профессора права. В семье проявляли горячий интерес к литературе:
младшая сестра поэтессы стала впоследствии известной
писательницей-юмористкой Н. А. Тэффи. Пройдя домашнюю подготовку,
образование Мирра Лохвицкая получила в московском Александровском
институте. В 1892 году вышла замуж за архитектора Жибера, некоторое время
жила в Тихвине и Ярославле, затем снова в Москве. Была матерью нескольких
детей.
Лохвицкая рано начала писать, первые ее стихотворения были напечатаны в
1888 году, еще до окончания института; в 1889 году выступила в журнале
"Север". Известность поэтесса приобрела к 1892 году, когда в "Русском
богатстве" появилась ее поэма "У моря". Имя Мирры Лохвицкой частью
критиков и читателей, привлеченных нарядным убранством и звонкостью ее
стихов, было поднято на щит. Популярность поэтессы особенно возросла к концу
XIX века: на вечерах, где они выступала, в частности на "пятницах"
Случевского или в концертах в пользу Литературного фонда, ей сопутствовал
шумный успех, подкрепленный и большим личным обаянием Лохвицкой; на нее
писалось множество пародий, не раз под ее именем печатались другие
стихотворцы. На фоне печальной, бескрылой поэзии, господствовавшей в 80-90-х
годах, стихотворения Лохвицкой подкупали своим мажорным тоном,
утверждением свободы чувства, ощущением радости. Поэтесса была одарена
несомненным талантом. Но при эклектичной, даже всеядной системе своих
поэтических средств Мирра Лохвицкая была далека от того, чтобы воплотить всю
естественность чувства. Она предавалась в стихах "восторгам" и "экставам",
однако любовная страсть в ее поэзии - страсть в значительной мере условная,
декоративная, отдающая литературщиной, а "вакхичность" ее наиграна. Слог
стихотворений Лохвицкой можно назвать переходным: она отталкивалась от
классической поэтики XIX столетия, но не выработала своей, принципиально
новой и оригинальной. Лохвицкую причисляли к школе Бальмонта, с которым она
была близко связана, но она непосредственно училась и у Аполлона Майкова. Ее
стихи служили как бы предпольем поэзии декаданса конца XIX-начала XX века.
Недаром Игорь Северянин среди своих предшественников и учителей называл в
первую очередь Фофанова и Мирру Лохвицкую.
В последние годы Лохвицкая писала вещи в драматической форме на
средневековые и библейские темы - "ударилась, - как отмечал профессор С.
Венгеров, ее современник, - в средневековую фантастику, в мир ведьм, культ
сатаны".
Сборники стихотворений М. Лохвицкой выходили несколько раз. За первый
из них (1896) она была удостоена Пушкинской премии Академии наук. В 1900
году были изданы ее "Стихотворения в трех томах". Скончалась Мирра
Лохвицкая в Петербурге 27 августа 1905 года от туберкулеза легких и
похоронена в Александро-Невской лавре.
* * *
Я хочу умереть молодой,
Не любя, не грустя ни о ком;
Золотой закатиться звездой,
Облететь неувядшим цветком.
Я хочу, чтоб на камне моем
Истомленные долгой враждой
Находили блаженство вдвоем.
Я хочу умереть молодой!
Схороните меня в стороне
От докучных и шумных дорог,
Там, где верба склонилась к волне,
Где желтеет некошеный дрок.
Чтобы сонные маки цвели,
Чтобы ветер дышал надо мной
Ароматами дальней земли...
Я хочу умереть молодой!
Не смотрю я на пройденный путь,
На безумье растраченных лет:
Я могу беззаботно уснуть,
Если гимн мой последний допет.
Пусть не меркнет огонь до конца,
И останется память о той,
Что для жизни будила сердца...
Я хочу умереть молодой!
<1904>
* * *
Да, это был лишь сон! Минутное виденье
Блеснуло мне, как светлый метеор...
Зачем же столько грез, блаженства и мученья
Зажег во мне неотразимый взор?
Как пусто, как мертво!.. И в будущем все то же...
Часы летят... а жизнь так коротка!..
Да, это был лишь сон, но призрак мне дороже
Любви живой роскошного цветка.
Рассеялся туман, и холод пробужденья
В горячем сердце кровь оледенил.
Да, это был лишь сон... минутное виденье...
Но отчего ж забыть его нет сил?
27 января 1890
* * *
В кудрях каштановых моих
Есть много прядей золотистых -
Видений девственных и чистых
В моих мечтаньях огневых.
Слилось во мне сиянье дня
Со мраком ночи беспросветной, -
Мне мил и солнца луч приветный,
И шорох тайн манит меня.
И суждено мне до конца
Стремиться вверх, скользя над бездной,
В тумане свет провидя звездный
Из звезд сплетенного венца.
1897
СПЯЩИЙ ЛЕБЕДЬ
Земная жизнь моя - звенящий,
Невнятный шорох камыша.
Им убаюкан лебедь спящий,
Моя тревожная душа.
Вдали мелькают торопливо
В исканьях жадных корабли.
Спокойно в заросли залива,
Где дышит грусть, как гнет земли.
Но звук, из трепета рожденный,
Скользнет в шуршанье камыша --
И дрогнет лебедь пробужденный,
Моя бессмертная душа.
И понесется в мир свободы,
Где вторят волнам вздохи бурь,
Где в переменчивые воды
Глядится вечная лазурь.
<1897>
ВЕСНА
То не дева-краса от глубокого сна
Поцелуем любви пробудилась...
То проснулась она, молодая весна,
И улыбкой земля озарилась.
Словно эхо прошло, - прозвучала волна,
По широким полям прокатилась:
"К нам вернулась она, молодая весна,
Молодая весна возвратилась!.."
Смело вдаль я гляжу, упованья полна, -
Тихим счастием жизнь осветилась...
Это снова она, молодая весна,
Молодая весна возвратилась!..
* * *
Нивы необъятные
Зыблются едва,
Шепчут сердцу внятные,
Кроткие слова.
И колосья стройные
В мирной тишине
Сны сулят спокойные, -
Но не мне, не мне!
Звезды блещут дальние
В беспредельной мгле;
Глуше и печальнее
Стало на земле.
И томят мгновения
В мертвой тишине.
Ночь дает забвение, -
Но не мне, не мне!
<1897>
ПРЕДЧУВСТВИЕ ГРОЗЫ
В душу закралося чувство неясное,
Будто во сне я живу.
Что-то чудесное, что-то прекрасное
Грезится мне наяву.
Близится туча. За нею тревожно я
Взором слежу в вышине.
Сердце пленяет мечта невозможная,
Страшно и радостно мне.
Вижу я, ветра дыхание вешнее
Гнет молодую траву.
Что-то великое, что-то нездешнее
Скоро блеснет наяву.
Воздух темнеет... Но жду беззаботно я
Молнии дальней огня.
Силы небесные, силы бесплотные,
Вы оградите меня!
<1896-1898>
ПЕРЕД РАССВЕТОМ
Ароматной прохладой весны
Потянуло в окно отпертое;
Все прозрачней становятся сны,
Скоро солнце взойдет золотое.
Ночь еще и темна, и тиха,
Но - мгновенье, и утро проснется,
И призывный рожок пастуха
По росистым лугам пронесется.
Слышен взмах осторожный крыла
От дремоты очнувшейся птицы...
О, как жизнь хороша и светла,
И отрадно сиянье денницы!
И природы мне чудится зов:
Поскорее бы в рощу и в поле,
Надышаться дыханьем цветов,
Побродить и помыслить на воле.
Дрожь листвы возвещает рассвет...
Но роятся и медлят виденья...
И не знаю я - сплю я иль нет,
И томительно жду пробужденья.
Сон мой полон весенних затей
И весеннею негой волнуем...
О, мой друг, эти грезы рассей,
Ты меня разбуди - поцелуем!
* * *
Быть грозе! Я вижу это
В трепетанье тополей,
В тяжком зное полусвета,
В душном сумраке аллей.
В мощи силы раскаленной
Скрытых облаком лучей,
В поволоке утомленной
Дорогих твоих очей.
<1897>
НО НЕ ТЕБЕ
В любви, как в ревности, не ведая предела, -
Ты прав, - безжалостной бываю я порой,
Но не с тобой, мой друг! С тобою я б хотела
Быть ласковой и нежною сестрой.
Сестрою ли?.. О, яд несбыточных мечтаний,
Ты в кровь мою вошел и отравил ее!
Из мрака и лучей, из странных сочетаний -
Сплелося чувство странное мое.
Не упрекай меня, за счастие мгновенья
Другим, быть может, я страданья принесу,
Но не тебе, мой друг! - тебе восторг забвенья
И сладких слез небесную росу.
* * *
Ты не думай уйти от меня никуда...
Нас связали страданья и счастья года!
Иль напрасно любовью горели сердца,
И лобзанья, и клятвы лились без конца!
Если жить тяжело, можно страх превозмочь,
Только выбери темную, темную ночь,
И, когда закатится за тучу луна, -
Нас с высокого берега примет волна.
Разметаю я русую косу мою
И, как шелковой сетью, тебя обовью,
Чтоб заснул ты навек под морскою волной
На груди у меня, неразлучный со мной!
ЛИОНЕЛЬ
Лионель, певец луны,
Любит призрачные сны,
Зыбь болотного огня,
Трепет листьев и - меня.
Кроют мысли торжество
Строки легкие его,
Нежат слух, и дышит в них
Запах лилий водяных.
Лионель, мой милый брат,
Любит меркнущий закат,
Ловит бледные следы
Пролетающей звезды.
Жадно пьет его душа
Тихий шорох камыша,
Крики чаек, плеск волны,
Вздохи "вольной тишины",
Лионель, любимец мой,
Днем бесстрастный и немой,
Оживает в мгле ночной
С лунным светом и - со мной.
И когда я запою,
Он забудет грусть свою,
И прижмет к устам свирель
Мой певец, мой Лионель.
<1896-1898>
СОПЕРНИЦЕ
Да, верю я, она прекрасна,
Но и с небесной красотой
Она пыталась бы напрасно
Затмить венец мой золотой.
Многоколонен и обширен
Стоит сияющий мой храм;
Там в благовонии кумирен
Не угасает фимиам.
Там я царица! Я владею
Толпою рифм, моих рабов;
Мой стих, как бич, висит над нею
И беспощаден, и суров.
Певучий дактиль плеском знойным
Сменяет ямб мой огневой;
За анапестом беспокойным
Я шлю хореев светлый рой.
И строфы звучною волною
Бегут, послушны и легки,
Свивая избранному мною
Благоуханные венки...
Так проходи же! Прочь с дороги!
Рассудку слабому внемли:
Где свой алтарь воздвигли боги,
Не место призракам земли!
О, пусть зовут тебя прекрасной,
Но красота - цветок земной -
Померкнет бледной и безгласной
Пред зазвучавшею струной!
<1896-1898>
МОЙ ЗАМОК
Мой светлый замок так велик,
Так недоступен и высок,
Что скоро листья повилик
Ковром заткут его порог.
И своды гулкие паук
Затянет в дым своих тенет,
Где чуждых дней залетный звук
Ответной рифмы не найдет.
Там шум фонтанов мне поет,
Как хорошо в полдневный зной,
Взметая холод вольных вод,
Дробиться радугой цветной.
Мой замок высится в такой
Недостижимой вышине,
Что крики воронов тоской
Не отравили песен мне.
Моя свобода широка,
Мой сон медлителен и тих,
И золотые облака,
Скользя, плывут у ног моих.
АНГЕЛ НОЧИ
Мне не надо наслаждений
Мимолетной суеты.
Я живу среди видений
Очарованной мечты.
Только ангел темной ночи
Свеет к ложу моему, -
Я замру, вперяя очи
В неразгаданную тьму.
И с тоской неутолимой
В полусонной тишине
Кто-то близкий и любимый
Наклоняется ко мне.
Я шепчу ему с тревогой:
- "Сгинь, ночное колдовство!
Ангел ночи, ангел строгий,
Бдит у ложа моего".
Но в смущении бессилья
Чистый ангел мой поник,
И трепещущие крылья
Закрывают бледный лик.
* * *
Горячий день не в силах изнемочь.
Но близится торжественная ночь
И стелет мрак в вечерней тишине.
Люби меня в твоем грядущем сне.
Я верю, есть таинственная связь, -
Она из грез бессмертия сплелась,
Сплелась меж нами в огненную нить
Из вечных слов: страдать, жалеть, любить.
Еще не всплыл на небо лунный щит,
Еще за лесом облако горит,
Но веет ночь. - О, вспомни обо мне!
Люби меня в твоем грядущем сне.
* * *
Я хочу быть любимой тобой
Не для знойного сладкого сна,
Но - чтоб связаны вечной судьбой
Были наши навек имена.
Этот мир так отравлен людьми,
Эта жизнь так скучна и темна...
О, пойми, - о, пойми, - о, пойми,
В целом свете всегда я одна.
Я не знаю, где правда, где ложь,
Я затеряна в мертвой глуши.
Что мне жизнь, если ты оттолкнешь
Этот крик наболевшей души?
Пусть другие бросают цветы
И мешают их с прахом земным,
Но не ты, - но не ты, - но не ты,
О властитель над сердцем моим!
И навеки я буду твоей,
Буду кроткой, покорной рабой,
Без упреков, без слез, без затей.
Я хочу быть любимой тобой.
<1904>
КРЫЛЬЯ
Земля еси - и в землю отыдеши
Знала я, что мир жесток и тесен,
Знала я, что жизнь скучна и зла.
И, плетя венки из майских песен,
Выше туч свой замок вознесла.
Здесь дышу без горечи и гнева,
Оградясь от зависти и лжи.
Я - одна, зато я - королева,
И мечты мне служат - как пажи.
Сонмы снов моей покорны власти.
Лишь один, непокоренный мной,
О каком-то необъятном счастье
Мне лепечет каждою весной.
В этом сне - о радость, о забвенье! -
Юный смех невозвратимых лет -
Тайных струн сверкающее пенье...
Взмахи крылий... царственный рассвет!..
О мой сон, мой лучший, мой единый,
С темной жизнью сжиться научи!
Чтоб не слышать шорох лебединый,
Чтоб забыть могучие лучи!
Все, что бренно - гаснет быстротечно...
Догорит земное бытие.
Лишь в тебя я верю вечно, вечно,
Как душа в бессмертие свое!
Но в ответ я тихий шепот внемлю,
Шепот листьев, падающих ниц:
"Ты - земля... и возвратишься в землю".
О заря!.. О крылья белых птиц!.
НЕ УБИВАЙТЕ ГОЛУБЕЙ
Не убивайте голубей!
Их оперенье белоснежно;
Их воркование так нежно
Звучит во мгле земных скорбей,
Где все - иль тускло, иль мятежно.
Не убивайте голубей!
Не обрывайте васильков!
Не будьте алчны и ревнивы;
Свое зерно дадут вам нивы,
И хватит места для гробов.
Мы не единым хлебом живы, -
Не обрывайте васильков!
Не отрекайтесь красоты!
Она бессмертна без курений.
К чему ей слава песнопений,
И ваши гимны, и цветы?
Но без нее бессилен гений, -
Не отрекайтесь красоты!
<1903>
* * *
Я - жрица тайных откровений,
Во тьме веков мне брезжит день.
В чудесной были воплощений,
В великой лестнице рождений -
Я помню каждую ступень.
Я - жрица откровений тайных,
Слежу за цепью роковой
Моих путей необычайных,
Не мимолетных, не случайных,
Но предначертанных Судьбой.
Я - откровений тайных жрица.
И мир - пустыня для меня,
Где стонут жертва и убийца,
Где страждущих белеют лица
В геенне крови и огня.
* * *
Мне душно в хижине моей!
Мне тяжела моя неволя.
О, дай вернуть отраду поля
И зацветающих степей!
Мне душно в хижине моей.
О, будь огнем моих созвучий,
Моей звездой, моей судьбой!
Веди меня в простор могучий,
Где туча гонится за тучей
И смерч вздымает за собой.
Веди меня на жизнь и бой!
1900
* * *
Твои уста - два лепестка граната,
Но в них пчела услады не найдет.
Я жадно выпила когда-то
Их пряный хмель, их крепкий мед.
Твои ресницы - крылья черной ночи,
Но до утра их не смыкает сон.
Я заглянула в эти очи -
И в них мой образ отражен.
Твоя душа - восточная загадка.
В ней мир чудес, в ней сказка, но не ложь.
И весь ты - мой, весь без остатка,
Доколе дышишь и живешь.
1899
БЕЛЫЕ РОЗЫ
Приди! Испей из чаши сладостной.
Свой дух усталый обнови.
Я буду светлой, буду радостной,
Я буду гением любви.
Я дам лазурные мгновения.
Приди - и сердце обнови
Полетом вольного забвения
Меж белых роз моей любви.
УХОДЯЩАЯ
С ее опущенными веждами
И целомудренным лицом -
Она идет, блестя одеждами,
Сияя радужным венцом.
И мысли ей вослед уносятся,
С воскресшим трепетом в груди -
Мольбы, молитвы, гимны просятся:
"Взгляни, помедли, подожди!"
В СКОРБИ МОЕЙ
В скорби моей никого не виню.
В скорби - стремлюсь к незакатному дню.
К свету нетленному пламенно рвусь.
Мрака земли не боюсь, не боюсь.
Счастья ли миг предо мной промелькнет,
Злого безволья почувствую ль гнет, -
Так же душою горю, как свеча,
Так же молитва моя горяча.
Молча пройду я сквозь холод и тьму,
Радость и боль равнодушно приму.
В смерти иное прозрев бытие,
Смерти скажу я: "Где жало твое?"
СРЕДИ ЦВЕТОВ
Вчера, гуляя у ручья,
Я думала: вся жизнь моя -
Лишь шалости да шутки.
И под журчание струи
Я в косы длинные свои
Вплетала незабудки.
Был тихий вечер, и кругом,
Как бы в дремоте перед сном,
Чуть трепетали ивы, -
И реяли среди цветов
Стада стрекоз и мотыльков,
Беспечно-шаловливы.
Вдруг слышу шорох за спиной...
Я оглянулась... Предо мной,
И стройный, и высокий,
Стоит и смотрит на меня
Очами, полными огня,
Красавец черноокий.
"Дитя, зачем ты здесь одна?
Смотри, взошла уже луна,
Огни погасли в селах..."
А я в ответ: "Среди цветов
Пасу я пестрых мотыльков,
Пасу стрекоз веселых". -
И рассмеялся он тогда:
"Дитя, оставь свои стада
Пасти самой природе;
Пойдем со мной в прохладный грот...
Ты слышишь? - Соловей поет
О счастье и свободе...
Под вечный лепет звонких струй
Там слаще будет поцелуй,
Отраднее молчанье; -
И не сомнется твой венок,
И не сотрется бархат щек
От нежного лобзанья!"
Мне странен был язык страстей, -
Не тронули души моей
Мольбы и заклинанья;
Как лань пустилась я домой,
Стараясь страх умерить мой
И груди трепетанье...
С тех пор потерян мой покой! -
Уж не брожу я над рекой
В венке из незабудок,
Борюсь с желанием своим, -
И спорит с сердцем молодым
Неопытный рассудок...
ЛИЛИТ {*}
(Отрывок)
Faust
Wer ist denn das?
Mephistopheles
Lilith ist das.
Coethe, "Faust" {**}
{* Лилит - богиня любви и смерти; по древнехалдейскому преданию, она
была первой женой Адама, соблазнившей его. - Примеч. автора.
** Фауст
Кто это там?
Мефистофель
Это Лилит.
Гете. "Фауст"
1
Ты, веригами окованный,
Бледный странник, посмотри, -
Видишь замок заколдованный
В тихом пламени зари?
Позабудь земные тернии,
Жизнь светла и широка.
Над тобой огни вечерние
Расцветили облака.
Свод небесный, весь в сиянии,
Ярким пурпуром залит.
Слышишь роз благоухание?..
Я - волшебница Лилит!
Ты войди в сады тенистые,
В кущи тайные мои,
Где журчат потоки чистые,
Плодотворные струи;
Где горят огни зажженные
Догорающим лучом,
Реют сны завороженные,
Веют огненным мечом;
Где блаженное видение
Усыпит и обольстит
Крепким сном... без пробуждения..
Я - волшебница Лилит!
2
Я прохожу в убранстве темных кос,
В шелку моих чарующих волос;
Подвесками червонными звеня,
Блестит венец на рожках у меня.
Прекрасна я, как лилия долин,
Как сельний крин - наряд богини прост,
Но, веером раскинув пышный хвост,
От жадных глаз прикрыл меня павлин,
И я, спустив мой пояс золотой,
Томлю и жгу чуть видной наготой.
От сладких чар не уклоняй свой взгляд,
Но берегись волос моих коснуться]
Не то в тебе нежданно встрепенутся
Такие сны, каких не заменят
Ни жизнь, ни смерть, ни рай, ни ад,
Ни мрак пучин, ни море света,
Ни сад блаженный Магомета -.
Ничто, ничто не утолит
Раба волшебницы Лилит...
САЛАМАНДРЫ
Тишина. Безмолвен вечер длинный,
Но живит камин своим теплом.
За стеною вальс поет старинный,
Тихий вальс, грустящий о былом.
Предо мной на камнях раскаленных
Саламандр кружится легкий рой.
Дышит жизнь в движеньях исступленных,
Скрыта смерть их бешеной игрой.
Все они в одеждах ярко-красных
И копьем качают золотым.
Слышен хор их шепотов неясных,
Внятна песнь, беззвучная, как дым:
"Мы саламандры, блеск огня,
Мы дети призрачного дня.
Огонь - бессмертный наш родник,
Мы светим век, живем лишь миг.
Во тьме горит наш блеск живой,
Мы вьемся в пляске круговой,
Мы греем ночь, мы сеем свет,
Мы сеем свет, где солнца нет.
Красив и страшен наш приют,
Где травы алые цветут,
Где вихрь горячий тонко свит,
Где пламя синее висит.
Где вдруг нежданный метеор
Взметнет сверкающий узор
И желтых искр пурпурный ход
Завьет в бесшумный хоровод.
Мы саламандры, блеск огня,
Мы дети призрачного дня.
Смеясь, кружась, наш легкий хор
Ведет неслышный разговор.
Мы в черных угольях дрожим,
Тепло и жизнь оставим им.
Мы отблеск реющих комет,
Где мы - там свет, там ночи нет.
Мы на мгновенье созданы,
Чтоб вызвать гаснущие сны,
Чтоб камни мертвые согреть,
Плясать, сверкать - и умереть".
<1898-1900>
* * *
Я люблю тебя, как море любит солнечный восход,
Как нарцисс, к волне склоненный, - блеск и холод
сонных вод.
Я люблю тебя, как звезды любят месяц золотой,
Как поэт - свое созданье, вознесенное мечтой.
Я люблю тебя, как пламя - однодневки-мотыльки,
От любви изнемогая, изнывая от тоски.
Я люблю тебя, как любит звонкий ветер камыши,
Я люблю тебя всей волей, всеми струнами души.
Я люблю тебя, как любят неразгаданные сны:
Больше солнца, больше счастья, больше жизни
и весны.
1899
Дополнение
УМЕЙ СТРАДАТЬ
Когда в тебе клеймят и женщину, и мать -
За миг, один лишь миг, украденный у счастья,
Безмолвствуя, храни покой бесстрастья, -
Умей молчать!
И если радостей короткой будет нить
И твой кумир тебя осудит скоро
На гнет тоски, и горя, и позора, -
Умей любить!
И если на тебе избрания печать,
Но суждено тебе влачить ярмо рабыни,
Неси свой крест с величием богини, -
Умей страдать!
1895
ПРИМЕЧАНИЯ
Тексты стихотворений сборника взяты из прижизненных и посмертных
изданий произведений поэтесс, а также из различных литературных альманахов и
журналов. В тех случаях, когда это было возможно, тексты сверялись по
советским изданиям.
Стихотворения в подборках расположены не всегда в хронологической
последовательности, а часто группируются по тематическим признакам. Даты
написания стихотворений воспроизводятся только по печатным источникам; часть
стихотворений датировать не удалось. Не разысканы и не воспроизведены, к
сожалению, также портреты А. А. Волковой, А. И. Готовцовой и Н. С.
Тепловой. Чтобы показать творчество поэтесс конца XIX столетия более
целостно, в состав сборника включены и стихотворения, написанные ими в
начале XX века.
М. А. Лохвицкая
Лионель (стр. 188). Обращено к поэту К. Д. Бальмонту, иногда
прибегавшему к псевдониму Лионель (по имени героя переведенной Бальмонтом
эклоги Шелли "Розалинда и Елена" Лионеля, поэта-свободолюбца).
Саламандры (стр. 199). Саламандры - по средневековым поверьям, духи
огня.
Из помещенных в сборнике стихотворений были положены на музыку: "Да,
это был лишь сон!..", "Весна", "Перед рассветом", "Быть грозе! Я вижу
это..." "Но не тебе", "Ты не думай уйти от меня никуда...", "Лионель", "Я
хочу быть любимой тобой...", "Твои уста - два лепестка граната...", "Белые
розы".
М. А. Лохвицкая
Стихотворения
----------------------------------------------------------------------------
Поэты 1880-1890-х годов.
Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание
Л., "Советский писатель".
Составление, подготовка текста, биографические справки и примечания
Л. К. Долгополова и Л. А. Николаевой
Дополнение по:
Русская поэзия XX века. Антология русской лирики первой четверти века.
OCR Бычков М. Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
Содержание
Биографическая справка
567. Сафо
570. "Зачем твой взгляд, и бархатный, и жгучий..."
572. Змей Горыиыч
574. Черный всадник
575. "Из царства пурпура и злата..."
577. Вихорь
579. Джамиле
581. Гимн Афродите
583. "Мертвая роза"
587. Между лилий
590. Вакхическая песня
591. В наши дни
592. "Я не знаю, зачем упрекают меня..."
593. "Есть что-то грустное и в розовом рассвете..."
595. Лионель
597-598. Поэту
1. "Если прихоти случайной..."
2. "Эти рифмы - твои иль ничьи..."
599. "Посмотри: блестя крылами..."
601. В белую ночь
602. Утро на море
607. Не убивайте голубей
608. "Во тьме кружится шар земной..."
Дополнение
В вальсе. (Перед закатом. 1908)
В полевых цветах. (Там же)
В саду над бездной. (Русская лирика. Сост. Владислав Ходасевич. 1914)
Восточные облака. (Стихотворения. Т. III. 1900)
Гимн возлюбленному. (Там же. Т. II)
Завет дьявола. (Русская лирика. Составил Владислав Ходасевич. 1914)
"Люблю тебя со всем мучением". (Стихотворения. Т. V. 1900)
"Ляг, усни. Забудь о счастии". (Там же. Т. III)
Материнский завет. (Перед закатом. 1908)
Мой сад. (Там же)
"Мой тайный мир - ристалище созвучий". (Там же. Т. V.)
Моя любовь. (Там же. Т. IV.)
Осенний закат. (Там же. Т. III)
Союз магов. I. Жрец Солнца. II. Жрица Луны.
(Русская лирика. Составил Владислав Ходасевич. 1914)
"Ты изменил мне, мой светлый гений" (Там же. Т. IV)
Утренний гимн. (Перед закатом. 1908)
"Я жажду наслаждений знойных". (Там же. Т. II)
Имя Мирры Лохвицкой в свое время было окружено ореолом шумной
поэтической славы "русской Сафо". К. Д. Бальмонт называл ее художницей
"вакхических видений", знающей "тайны колдовства". Однако реальный
биографический облик Лохвицкой далеко не во всем совпадал с ее поэтической
репутацией, а литературная слава поэтессы оказалась немногим более долгой,
чем ее жизнь.
Мирра Александровна Лохвицкая родилась 19 ноября 1869 года {В
автобиографической справке самой поэтессы другая дата - 1871 год. - ПД.} в
Петербурге в семье известного адвоката, профессора права А. В. Лохвицкого,
который славился как блестящий оратор, острослов и разнообразно одаренный
человек. Мать Лохвицкой увлекалась поэзией, хорошо знала русскую и
западноевропейскую литературу. Склонность к поэтическому творчеству
обнаружилась также у двух младших сестер, из которых одна - Надежда
Александровна стала впоследствии известной писательницей, выступавшей в
печати под псевдонимом Тэффи.
Детство сестер Лохвицких прошло в большой обеспеченной семье.
"Воспитывали нас по-старинному, - всех вместе на один лад, писала Н. Тэффи в
своей автобиографии. - С индивидуальностью не справлялись и ничего
особенного от нас не ожидали". {"Первые литературные шаги. Автобиографии
современных русских писателей", собрал Ф. Ф. Фидлер, М., 1911, с. 204.}
После домашней подготовки Мирра Лохвицкая поступила в московский
Александровский институт. Писать стихи начала она очень рано, с тех самых
пор, как научилась держать перо в руках, и еще ребенком распевала песни
собственного сочинения, но серьезно предалась этому занятию с пятнадцати
лет.
Первые сочинения Мирры Лохвицкой были написаны в духе тургеневских
стихотворений в прозе. Еще в старших классах она обратила на себя внимание
проблесками таланта; ее первые стихотворения были напечатаны незадолго до
выпуска из института в небольшой брошюре ("Сила веры", "День и ночь", М.,
1888).
В 1888 году Лохвицкая окончила Александровский институт и переехала из
Москвы в Петербург, где после смерти отца поселилась ее мать. Четыре года
спустя Лохвицкая вышла замуж за профессора архитектуры Е. Э. Жибера и
некоторое время жила в Тихвине и Ярославле, а затем вместе с семьей
обосновалась в Москве.
Начало регулярной литературной деятельности Мирры Лохвицкой относится
к 1889 году, когда в иллюстрированном журнале "Север" были напечатаны ее
стихотворения.
За несколько последующих лет она становится постоянным сотрудником
многочисленных журналов - "Художник", "Труд", "Нива" "Всемирная
иллюстрация", "Северный вестник", "Книжки "Недели"", "Русская мысль" и
других. Журнал "Русское обозрение" напечатал ее поэму "У моря" (1892), после
которой о Мирре Лохвицкой заговорили как о новом многообещающем таланте.
Лохвицкая печаталась в органах самых различных направлений. Позднее о
ней писали как о поэтессе, которая отмежевала себе исключительно область так
называемой "чистой", или "парнасской" поэзии, далекой от общественных и
житейских тенденций и идеалов. {"Исторический вестник", 1905, No 10, с.
359.}
К середине 90-х годов Лохвицкая пользовалась уже значительной
известностью, ее имя нередко упоминалось в ряду наиболее популярных молодых
дарований. Критика много писала о Лохвицкой, причем одни осуждали
вакхические вольности ее поэзии, а другие, напротив, ставили ей в заслугу
дерзкую откровенность ее интимной лирика Поэт Минский утверждал
впоследствии: "Первоначальные стихотворения Лохвицкой отличаются
жизнерадостностью, страстностью, вакхическим задором. Юная поэтесса порою
казалась нескромной, ее мечты и порывы - мало целомудренными. Но здесь, мне
кажется, было гораздо больше искренности, чем нескромности". {Н. М - ский,
Памяти М. А. Лохвицкой. - "Новое время", 1905, 31 августа.} Иным
законодателям литературных нравов стихи Лохвицкой казались и вовсе
"безнравственными", однако, по свидетельству В. И. Немировича-Данченко,
такой строгий судья, как Л. Н. Толстой, снисходительно оправдывал ее:
"Молодым пьяным вином бьет. Уходится, остынет, и потекут чистые воды". {Вас.
Ив. Немирович-Данченко, На кладбищах (Воспоминания), Ревель, 1922, с. 135.}
В 1896 году стихотворения Лохвицкой были впервые изданы отдельной
книгой. За этот сборник Лохвицкая получила Пушкинскую премию.
Рекомендательный отзыв по отделению языка и изящной словесности Академии
наук был написан А. А, Голенищевым-Кутузовым. Молодой В. Брюсов тогда же
отнес Лохвицкую к "школе Бальмонта", он считал, что Лохвицкая, как и
некоторые другие поэты (Варженевская, Курсинский, Голиков и др.), "стала
писать в бальмонтовском духе": "Все они перенимают у Бальмонта и внешность:
блистательную отделку стиха, щеголяние рифмами, ритмом, созвучиями, - и
самую сущность его поэзии: погоню за оригинальными выражениями во что бы то
ни стало, вместе с тем все они, как и Бальмонт, чистые романтики". {"Письма
В. Я. Брюсова к П. П. Перцову (К истории раннего символизма)", М,, 1927, с.
78.}
С Бальмонтом Лохвицкую связывали близкие отношения. Их знакомство
состоялось в 1898 году. Лохвицкой Бальмонт посвятил один из лучших своих
сборников "Будем как солнце" (1903).
В литературных кругах Москвы и Петербурга Лохвицкая была принята
благосклонно. Поэтический талант Лохвицкой был признан такими поэтами
"старой школы", как А. А. Голенищев-Кутузов, К. К. Случевский. Одним из
учителей поэтессы был А. Н. Майков, который руководил ею на первых порах.
Она восторженно была встречена поэтами, представителями новых течений в
поэзии: Фофановым, И. Северянином, Льдовым и другими.
О Лохвицкой много говорили и писали, она появлялась на "пятницах" К.
К. Случевского, часто выступала с чтением своих стихов на публичных вечерах
в пользу Литературного фонда. Выступления Лохвицкой всегда проходили с
шумным успехом, которому немало способствовало и ее личное обаяние. Хорошо
знавший Лохвицкую И. Бунин относил свои воспоминания о ней к числу "самых
приятных". Познакомились они в редакции "Русской мысли", куда принесли
одновременно свои стихи. "И все в ней было прелестно - звук голоса, живость
речи, блеск глаз, эта милая легкая шутливость..." Бунин подтверждает, что
при жизни Лохвицкая "пользовалась известностью, слыла "русской Сафо" (как,
впрочем, многие русские поэтессы). Воспевала она любовь, страсть, и все
поэтому воображали ее себе чуть ли не вакханкой, совсем не подозревая, что
она, при всей своей молодости, уже давно замужем... мать нескольких детей,
большая домоседка, по-восточному ленива: часто даже гостей принимает лежа на
софе, в капоте, и никогда не говорит с ними с поэтической томностью, а
напротив, болтает очень здраво, просто, с большим остроумием,
наблюдательностью и чудесной насмешливостью - все, очевидно, родовые черты,
столь блестяще развившиеся у ее сестры, Н. А. Тэффи". {И. А. Бунин, Собрание
сочинений, т. 9, М., 1967, с. 289.}
В 1898 году вышел в свет второй том стихотворений Лохвицкой, а в
1900-м - третий, причем два первых тома были изданы заново. Отбирая наиболее
удачные стихотворения из первых двух томов для выступления в концерте, сама
М. Лохвицкая назвала следующие: "Спящий лебедь", "Так низко над зреющей
нивой...", "Бывают дни", "Моим собратьям", "Предчувствие грозы", "Из царства
пурпура и злата...", "Две красоты", "Как будто из лунных лучей сотканы...".
Поэтесса считала эти стихотворения, как и десяток других из третьего тома,
пьесами "мирного характера", годными "не только для юношества, но даже и для
младенчества". "Я бы предпочла, - заключала Лохвицкая в письме к
организатору концерта П. И. Вейнбергу, - чтобы Вы остановились на третьем
томе: он выдержаннее и содержательнее первых". {ПД.}
Популярность Лохвицкой к началу века была так велика, что
фельетонисты писали на ее стихи многочисленные пародии; некоторые из них
перепечатывались затем уже в качестве ее подлинных стихотворений, против
чего ей приходилось выступать в печати. {Несколько таких пародий было
напечатано в журнале "Звезда" (1901, NoNo 41, 43, 46). За эти стихотворения
во многих журналах ополчились на нее и М. Лохвицкая вынуждена была заявить
свой протест против очередной мистификации ("Новое время", 1901, 5 ноября).}
Последние тома произведений Лохвицкой (четвертый и пятый) вышли
соответственно в 1903 и 1904 годах. Отделы мелких стихотворений в этих
книгах занимали небольшое место. В последние годы жизни Лохвицкая писала в
основном стихотворные драматические произведения на средневековые и
библейские темы. Критика встретила их отрицательно, хотя в кругу близких ей
поэтов ее талант попрежнему вызывал сочувственный интерес. {В упоминавшейся
уже заметке "Памяти М. А. Лохвицкой" Н. Минский писал, что ее талант "не
стоял на месте, а наоборот, развивался и совершенствовался. Еще не
отказавшись окончательно от прежних мотивов, столь привлекательных молодою
непосредственностью и безудержностью, Лохвицкая уже готовилась вступить в
область новых вдохновений. В этом смысле последний, пятый сборник
представляет особый интерес" ("Новое время", 1905, 31 августа). К. Д.
Бальмонт откликнулся на выход пятого тома небольшой рецензией, в которой
писал: "Из напечатанных Лохвицкой книг наиболее удачными являются несомненно
том 2-й и том 5-й. В них более выдержано общее настроение и больше отдельных
стихотворений, доставляющих художественное наслаждение... В последнем томе
Лохвицкая сделала большой шаг вперед в смысле... внесенья в свое творчество
элементов импрессионизма" ("Весы", 1904, No 2, с. 59).}
Лохвицкая умерла в Петербурге 27 августа 1905 года от туберкулеза
легких и похоронена в Александро-Невской лавре. В некрологе, ей посвященном,
В. Брюсов заметил: "Для будущей "Антологии русской поэзии" можно будет
выбрать у Лохвицкой стихотворений 10-15 истинно безупречных". {В. Брюсов,
Далекие и близкие, М., 1912, с. 148.}
567. САФО
Темноокая, дивная, сладостно-стройная,
Вдохновений и песен бессмертных полна, -
На утесе стояла она...
Золотилася зыбь беспокойная,
На волну набегала волна.
Ветерок легкокрылый, порой налетающий,
Край одежды широкой ее колыхал...
Разбивался у ног ее вал...
И луч Феба, вдали догорающий,
Ее светом прощальным ласкал.
Небеса так приветно над нею раскинулись,
В глубине голубой безмятежно светло...
Что ж ее опечалить могло?
Отчего брови пасмурно сдвинулись
И прекрасное мрачно чело?
Истерзала ей душу измена коварная,
Ей - любимице муз и веселых харит...
Семиструнная лира молчит...
И Лесбоса звезда лучезарная
В даль туманную грустно глядит.
Всё глядит она молча, с надеждой сердечною,
С упованьем в измученной страстью груди -
Не видать ли знакомой ладьи...
Но лишь волны грядой бесконечною
Безучастно бегут впереди...
3 декабря 1889
570
Зачем твой взгляд, и бархатный, и жгучий,
Мою волнует кровь -
И будит в сердце силою могучей
Уснувшую любовь?
Встречаясь с ним, я рвусь к тебе невольно,
Но страсть в груди давлю...
Ты хочешь знать, как сладко мне и больно,
Как я тебя люблю?
Закрой глаза завесою двойною
Твоих ресниц густых -
Ты не прочтешь под маской ледяною
Ни дум, ни чувств моих!
1890
572. ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ
Сжалься, сжалься, добрый молодец!
Кто бы ни был ты, спаси меня!
Ох, высок зубчатый терем мой,
Крепки стены неприступные!..
Я росла-цвела в семье родной
Дочкой милой, ненаглядною;
Полюбил меня Горыныч-Змей
Страстью лютою змеиною.
Полюбил меня, унес меня
В дальний край за море синее,
Словно пташку в клетку тесную -
Заключил в неволю тяжкую...
Я уснула беззаботная
В светлой горнице девической,
Пробудилась - изумилася
И глазам своим не верила.
На спине железной чудища
Я неслась, как легкий вихрь степной,
Над горами, над оврагами,
Над пучинами бездонными.
Подо мной ширинкой пестрою
Расстилалися луга-поля,
Извивались реки быстрые
И шумел дремучий, темный бор.
Надо мною звезды частые
Робко светили, пугалися,
На меня смотрели жалостно
И давались диву-дивному.
А Горыныч-Змей летел-свистел,
Изгибая хвост чешуйчатый,
Бил по воздуху он крыльями,
Сыпал искрами огнистыми.
Он примчал меня, спустил меня
Во дворец свой заколдованный,
Обернулся статным молодцем
И взглянул мне в очи ласково...
Как наутро я проснулася,
Обошла покои чудные,
Много злата, много серебра
В сундуках нашла я кованых.
Убралась я золотой парчой,
В алый бархат нарядилася,
Нитью жемчуга бурмитского
Перевила косу русую...
Да как вспомнила про отчий дом,
Про житье-бытье привольное -
Заломила руки белые,
Залилась слезами горькими.
Ах, на что мне серьги ценные,
Бусы - камни самоцветные?
Не верну я воли девичьей,
Не узнаю сна покойного!
Не встречать уж мне весну-красну
В хороводе пеньем-пляскою,
Не ласкать мне мужа милого,
Не качать дитя любимое.
День от дня всё чахну, сохну я,
Давит грудь мою печаль-тоска...
Истомил меня проклятый Змей,
Сердце бедное повызнобил!..
Чу!.. Летит он!.. слышу свист его,
Вижу очи искрометные...
Пропадай же, грусть постылая,
Дай душе моей натешиться!..
Будут жечь меня уста его
Жарче зноя солнца летнего,
Распалит он сердце ласками,
Отуманит разум чарами...
Добрый молодец, прости-прощай!
Проходи своей дорогою:
Не хочу я воли девичьей, -
Мне мила теперь судьба моя!
22 января 1891
574. ЧЕРНЫЙ ВСАДНИК
"Девицы, что за стук я слышу?
Милые, что я слышу?"
- "Слышен конский топот,
Раздается в поле".
"Девицы, кто же в поле едет?
Милые, кто там скачет?"
- "Мчится черный витязь,
Сам бледнее смерти".
"Девицы, отчего ж он бледен?
Милые, что так бледен?"
- "От тоски по милой,
От разлуки с нею".
"Девицы, что ж он в дверь стучится?
Милые, что стучится?!"
- "По твою ли душу,
По твою ль младую".
"Девицы, умирать так страшно!
Милые, ох, так страшно!"
- "Кто любил до гроба,
Тот сильнее смерти!"
17 сентября 1893
Москва
575
Из царства пурпура и злата
Случайным гостем залетев.
Блеснул последний луч заката
Среди серебряных дерев.
И вот, под лаской запоздалой,
Как мановеньем волшебства,
Затрепетала искрой алой
Оледенелая листва.
И встрепенулся лес суровый.
Стряхнул с ветвей могильный сон -
И ожил он в одежде новой,
Багряным светом озарен.
Аккордом звуков серебристых
Несется фей лукавый зов...
Клубится рой видений чистых
Вокруг сверкающих стволов...
Но гаснет луч в борьбе бесплодной,
Еще мгновенье - и сменят
Метель и мрак зимы холодной
Природы призрачный наряд.
30 ноября 1893
577. ВИХОРЬ
Вихорь в небе поднялся,
Закружился, завился,
Взвил столбом песок и пыль,
Со степной травой ковыль.
Легкой птицей на коне,
Станом гибким наклонясь,
Мчится с ветром наравне
Молодой татарский князь.
Поли отваги жгучий взгляд,
Блещет золотом наряд,
Кровь горячая сквозит
Сквозь загар его ланит.
"Ветр! - зовет он, - улетай
От родных моих степей,
Весть неси в далекий край
Полоняночке моей.
На горе стоит крутой
Светлый терем золотой;
Там давно сидит она
У косящата окна.
Чище снега и сребра
Томный цвет ее лица,
Брови - ночь среди утра,
Взор - блаженство без конца.
Очи - моря глубина,
Грудь - зыбучая волна,
В кудрях - блеском янтаря
Заигралася заря.
Но скрывает красоту
Белоснежная фата,
Лишь алеют сквозь фату
Розы вешние - уста...
Ты шепни ей: "Помнит он,
Вновь примчится и, в полон
Захватив к себе опять,
Уж не даст тебя отнять!"
Ты шепни ей: "Не грусти!
Коль тебе былого жаль -
Я рассею по пути
Всю тоску твою, печаль!""
Вмиг улегся вихрь кругом,
Взвеял легким ветерком
И понесся с вестью той
В светлый терем золотой...
23 апреля 1894
579. ДЖАМИЛЕ
" Вы так печальны, Джамиле?
Ваш взор парит в дали безбрежной...
Но что, скажите, на земле
Достойно вашей грусти нежной?..
Вы так печальны, Джамиле!"
"За мной следят... И я грустна,
А в сердце страсть и ожиданье...
Сегодня в полночь я должна
Пробраться тайно на свиданье...
Мой лик суров и взор угрюм, -
Не выдаст сердце тайных дум".
"Вы улыбнулись, Джамиле?
И жизнь, и радость в вашем взоре, -
В его глубокой, знойной мгле
Всё переменчиво, как в море...
Вы улыбнулись, Джамиле?"
"Да, я смеюсь... Но ад во мне,
И смерть, и ужас в блеске взора!
Сегодня по моей вине
Был брошен труп на дно Босфора...
И я смеюсь... Но знаю я,
Что завтра очередь моя!"
1895
581. ГИМН АФРОДИТЕ
1
Я верю вновь: страданья мной забыты,
Минуло время слез...
О, дайте мне любимиц Афродиты -
Махровых, алых роз!
Я обовью гирляндою живою
Чело и грудь свою,
В честь златокудрой лиру я настрою
И гимн любви спою.
И может быть, ко мне добрее станет
Богиня красоты
И на меня приветливее взглянет
С лазурной высоты;
Пошлет мне мир, а с ним и упованье,
И воспою я вновь
И шепот волн, и лунное сиянье,
И розы, и любовь!
2
Веет прохладою ночь благовонная,
И над прозрачной водой -
Ты, златокудрая, ты, златотронная,
Яркою блещешь звездой.
Что же, Киприда, скажи, светлоокая,
Долго ль по воле твоей
Будет терзать эта мука жестокая
Страстные души людей?
Там, на Олимпе, в чертогах сияющих,
В дивном жилище богов,
Слышишь ли ты эти вздохи страдающих,
Эти молитвы без слов?
Слышишь, как трепетно неугомонное
Бьется в усталой груди?
Ты, златокудрая, ты, златотронная,
Сердце мое пощади!
1895
583. "МЕРТВАЯ РОЗА"
Я - "мертвая роза", нимфея холодная,
Живу, колыхаясь на зыбких волнах,
Смотрюсь я, как женщина, в зеркало водное,
Как нимфа, скрываюсь в речных камышах.
Разбросив, как волосы, листья зеленые,
Блещу я во мраке жемчужной звездой;
На мне серебрятся лучи отдаленные,
Влюбленного месяца свет молодой.
Но песнь соловьиная, песня победная
Меня не обвеет небесной тоской.
Я "мертвая роза", бесстрастная, бледная,
И мил мне, и дорог мне гордый покой.
Над венчиком белым, цикады отважные,
Напрасно в ревнивый вступаете бой, -
Для вас лепестки не раскроются влажные,
Останется мертвым цветок роковой.
Летите к фиалкам, где влага росистая
Сверкает призывно алмазами слез.
Я "мертвая роза", я лилия чистая,
Я нежусь в сияньи серебряных грез.
<1897>
587. МЕЖДУ ЛИЛИЙ
Возлюбленный мой принадлежит мне,
а я - ему; он пасет между лилий.
"Песнь песней" 2, 16.
Лилии, лилии чистые,
Звезды саронских полей,
Чаши раскрыли душистые,
Горного снега белей.
Небу возносит хваление
Сладостный их фимиам.
Золото - их опыление,
Венчик - сияющий храм.
В ночи весенние, лунные
К тени масличных дерев
Овцы спешат белорунные,
Слышен свирели напев.
В лунные ночи, бессонные,
После дневного труда,
Друг мой в поля благовонные
К пастбищу гонит стада.
Друг мой - что облачко ясное,
Луч, возрожденный из тьмы.
Друг мой - что солнце прекрасное
В мраке дождливой зимы.
Взоры его - благосклонные,
Речи - любви торжество.
Блещут подвески червонные
Царской тиары его.
Пурпур - его одеяние,
Посох его - золотой.
Весь он - восторг и сияние,
Весь - аромат пролитой.
Друг мой! под свежими кущами
Сладок наш будет приют.
Тихо тропами цветущими
Овцы твои побредут,
Лозы сомнут виноградные,
Песни забудут твои,
Вспенят потоки прохладные,
Вод галаадских струи.
Утром жнецами и жницами
Мирный наполнится сад;
Будут следить за лисицами,
Гнать молодых лисенят.
Будут тяжелыми урнами
Светлый мутить водоем...
Друг мой, ночами лазурными
Как нам отрадно вдвоем!
Кроют нас чащи тенистые,
Сумрак масличных аллей.
Друг мой! Мы - лилии чистые,
Дети саронских полей.
<1897>
590. ВАКХИЧЕСКАЯ ПЕСНЯ
Эван, эвоэ! Что смолкли хоры?
Восторгом песен теснится грудь.
Манят призывы, томят укоры,
От грез бесплодных хочу вздохнуть.
К чему терзанья, воспоминанья?
Эван, эвоэ! Спешим на пир!
Умолкнут песни, замрут стенанья
Под звон тимпанов, под рокот лир.
Пусть брызжет смело в амфоры наши
Из сжатых гроздий янтарный сок.
Эван, эвоэ! Поднимем чаши,
Наш гимн прекрасен, наш мир высок!
Гремите, бубны, звените, струны,
Сплетемте руки, - нас жизнь зовет.
Пока мы в силах, пока мы юны, -
Эван, эвоэ! Вперед, вперед!
<1898>
591. В НАШИ ДНИ
Что за нравы, что за время!
Все лениво тащут бремя,
Не мечтая об ином.
Скучно в их собраньях сонных,
В их забавах обыденных,
В их веселье напускном.
Мы, застыв в желаньях скромных,
Ищем красок полутемных,
Ненавидя мрак и свет.
Нас не манит призрак счастья,
Торжества и самовластья,
В наших снах видений нет.
Всё исчезло без возврата.
Где сиявшие когда-то
В ореоле золотом?
Те, что шли к заветной цели,
Что на пытке не бледнели,
Не стонали под кнутом?
Где не знавшие печалей,
В диком блеске вакханалий
Прожигавшие года?
Где вы, люди? Мимо, мимо!
Всё ушло невозвратимо,
Всё угасло без следа.
И на радость лицемерам.
Жизнь ползет в тумане сером,
Безответна и глуха.
Вера спит. Молчит наука.
И царит над нами скука,
Мать порока и греха.
<1898>
592
Я не знаю, зачем упрекают меня,
Что в созданьях моих слишком много огня,
Что стремлюсь я навстречу живому лучу
И наветам унынья внимать не хочу.
Что блещу я царицей в нарядных стихах,
С диадемой на пышных моих волосах,
Что из рифм я себе ожерелье плету,
Что пою я любовь, что пою красоту.
Но бессмертья я смертью своей не куплю,
И для песен я звонкие песни люблю.
И безумью ничтожных мечтаний моих
Не изменит мой жгучий, мой женственный стих.
Между 1896 и 1898
593
Есть что-то грустное и в розовом рассвете,
И в звуках смеха, тонущих вдали.
И кроется печаль в роскошно-знойном лете,
В уборе царственном земли.
И в рокот соловья вторгаются рыданья,
Как скорбный стон надорванной струны.
Есть что-то грустное и в радости свиданья,
И в лучших снах обманчивой весны.
Между 1896 и 1898
595. ЛИОНЕЛЬ
Лионель, певец луны,
Любит призрачные сны,
Зыбь болотного огня,
Трепет листьев и - меня.
Кроют мысли торжество
Строфы легкие его,
Нежат слух, и дышит в них
Запах лилий водяных.
Лионель, мой милый брат,
Любит меркнущий закат,
Ловит бледные следы
Пролетающей звезды.
Жадно пьет его душа
Тихий шорох камыша,
Крики чаек, плеск волны,
Вздохи "вольной тишины".
Лионель, любимец мой,
Днем бесстрастный и немой,
Оживает в мгле ночной
С лунным светом и - со мной.
И когда я запою,
Он забудет грусть свою,
И прижмет к устам свирель
Мой певец, мой Лионель.
Между 1896 и 1898
597-598. ПОЭТУ
1
Если прихоти случайной
И мечтам преграды нет -
Розой бледной, розой чайной
Воплоти меня, поэт!
Двух оттенков сочетанье
Звонкой рифмой славословь:
Желтый - ревности страданье,
Нежно-розовый - любовь.
Вспомни блещущие слезы,
Полуночную росу,
Бледной розы, чайной розы
Сокровенную красу.
Тонкий, сладкий и пахучий
Аромат ее живой
В дивной музыке созвучий,
В строфах пламенных воспой.
И осветит луч победный
Вдохновенья твоего
Розы чайной, розы бледной
И тоску, и торжество.
2
Эти рифмы - твои иль ничьи,
Я узнала их говор певучий,
С ними песни звенят, как ручьи,
Перезвоном хрустальных созвучий.
Я узнала прозрачный твой стих,
Полный образов сладко-туманных,
Сочетаний нежданных и странных
Арабесок твоих кружевных.
И, внимая напевам невнятным,
Я желаньем томлюсь непонятным:
Я б хотела быть рифмой твоей,
Быть, как рифма, - твоей иль ничьей.
Между 1896 и 1898
599
Посмотри: блестя крылами,
Средь лазоревых зыбей,
Закружилася над нами
Пара белых голубей.
Вот они, сплетая крылья,
Без преград и без утрат,
Полны неги и бессилья,
В знойном воздухе парят.
Им одним доступно счастье,
Незнакомое с борьбой.
Это счастье - сладострастье,
Эта пара - мы с тобой!
Между 1896 и 1898
601. В БЕЛУЮ НОЧЬ
Всё спит иль дремлет в легком полусне.
Но тусклый свет виденья гонит прочь.
Тоска растет - и грудь сжимает мне,
И белая меня тревожит ночь.
Смотрю в окно. Унылый, жалкий вид:
Две чахлые березки и забор.
Вдали поля. Болит душа, болит,
И отдыха напрасно ищет взор.
Но не о том тоскую я теперь,
Что и вдвоем бывала я одна,
Что в мир чудес давно закрыта дверь
И жизнь моя пуста и холодна.
Мне тяжело, что близок скучный день,
Что деревцам густеть не суждено,
Что покосился ветхий мой плетень
И тусклый свет глядит в мое окно.
Июль 1898
602. УТРО НА МОРЕ
Утро спит. Молчит волна.
В водном небе тишина.
Средь опаловых полей
Очертанья кораблей
Тонким облаком видны
Из туманной белизны.
И, как сон, неясный сон,
Обнял море небосклон,
Сферы влажные стеснил,
Влагой воздух напоил.
Всё прозрачней, всё белей
Очертанья кораблей.
Вот один, как тень, встает,
С легкой зыбью к небу льнет.
Сонм пловцов так странно тих,
Лики бледные у них.
Кто они? Куда плывут?
Где воздушный их приют?
День порвал туман завес -
Дня не любит мир чудес.
Вширь раздался небосвод,
Заалела пена вод -
И виденья-корабли
Смутно канули вдали.
Сентябрь 1898
Крым
607. НЕ УБИВАЙТЕ ГОЛУБЕЙ
Не убивайте голубей!
Их оперенье белоснежно;
Их воркование так нежно
Звучит во мгле земных скорбей,
Где всё - иль тускло иль мятежно.
Не убивайте голубей!
Не обрывайте васильков!
Не будьте алчны и ревнивы;
Свое зерно дадут вам нивы,
И хватит места для гробов.
Мы не единым хлебом живы, -
Не обрывайте васильков!
Не отрекайтесь красоты!
Она бессмертна без курений.
К чему ей слава песнопений,
И ваши гимны, и цветы?
Но без нее бессилен гений, -
Не отрекайтесь красоты!
1903
608
Во тьме кружится шар земной,
Залитый кровью и слезами,
Повитый смертной пеленой
И неразгаданными снами.
Мы долго шли сквозь вихрь и зной,
И загрубели наши лица.
Но лег за нами мрак ночной,
Пред нами - вспыхнула денница.
Чем ближе к утру - тем ясней,
Тем дальше сумрачные дали.
О, сонмы плачущих теней
Нечеловеческой печали!
Да, в вечность ввергнется тоска
Пред солнцем правды всемогущей.
За нами средние века.
Пред нами свет зари грядущей.
1904
ПРИМЕЧАНИЯ
Настоящий сборник преследует цель дополнить представление о массовой
поэзии 1880-1890-х годов, которой посвящены другие тома Большой серии
"Библиотеки поэта". За пределами сборника оставлены поэты того же периода,
уже изданные к настоящему времени отдельными сборниками в Большой серии
"Библиотеки поэта" (П. Ф. Якубович, А. Н. Апухтин, С. Я. Надсон, К. К.
Случевский, К. М. Фофанов, А. М. Жемчужников); не включены в сборник
произведения поэтов, вошедших в специальные тома Большой серии:
"Революционная поэзия (1890-1917)" (1954), "Поэты-демократы 1870-1880-х
годов" (1968), "Вольная русская поэзия второй половины XIX века" (1959), "И.
З. Суриков и поэты-суриковцы" (1966) и др. За пределами сборника оставлены
также поэты конца XIX века, имена которых были известны в свое время по
одному-двум произведениям, включенным в тот или иной тематический сборник
Большой серии (например, В. Мазуркевич как автор слов известного романса
"Дышала ночь восторгом сладострастья...", включенного в состав сборника
"Песни и романсы русских поэтов", 1965).
Составители настоящего сборника не стремились также ни повторять, ни
заменять имеющиеся многочисленные стихотворные антологии, интерес к которым
на рубеже XIX-XX веков был очень велик. Наиболее крупные из них: "Избранные
произведения русской поэзии" В. Бонч-Бруевича (1894; изд. 3-1908), "Русские
поэты за сто лет" А. Сальникова (1901), "Русская муза" П. Якубовича (1904;
изд. 3 - 1914), "Молодая поэзия" П. Перцова (1895) и др. Во всех этих
сборниках поэзия конца века представлена достаточно широко. Следует, однако,
заметить, что никаких конкретных целей - ни с тематической точки зрения, ни
со стороны выявления каких-либо тенденций в развитии поэзии - составители
этих и подобных изданий, как правило, перед собой не ставили. {Исключение
представляет лишь сборник, составленный П. Перцовым и ориентированный, как
видно из заглавия, на творчество поэтов начинающих. О трудностях, возникших
при отборе имен и определении критериев отбора, П. Перцов подробно рассказал
в своих "Литературных воспоминаниях" (М.-Л., 1933, с. 152-190).} Столь же
общий характер имеет и недавняя хрестоматия "Русские поэты XIX века" (сост.
Н. М. Гайденков, изд. 3, М., 1964).
В задачу составителей данного сборника входило прежде всего дать
возможно более полное представление о многообразии поэтического творчества и
поэтических исканий 1880-1890-х годов. Этим и объясняется известная пестрота
и "неоднородность" в подборе имен и стихотворных произведений.
Главная трудность заключалась в том, чтобы выбрать из большого
количества имен те, которые дали бы возможность составить характерное
представление об эпохе в ее поэтическом выражении (с учетом уже вышедших в
Большой серии сборников, перечисленных выше, из числа которых на первом
месте следует назвать сборник "Поэты-демократы 1870-1880-х годов").
Для данного издания отобраны произведения двадцати одного поэта.
{Некоторые поэты, включенные в настоящий сборник, вошли в состав книги
"Поэты 1880-1890-х годов", выпущенной в Малой; серии "Библиотеки поэта" в
1964 г. (вступительная статья Г. А. Бялого, подготовка текста,
биографические справки и примечание Л. К. Долгополова и Л. А. Николаевой).}
Творчество каждого из них составители стремились представить с возможной
полнотой и цельностью. Для этого потребовалось не ограничиваться примерами
творчества 1880-1890-х годов, но в ряде случаев привести и стихотворения,
созданные в последующие десятилетия - в 1900-1910-е годы, а иногда и в
1920-1930-е годы. В результате хронологические рамки сборника несколько
расширились, что позволило отчетливей выявить ведущие тенденции поэтического
творчества, складывавшиеся в 1880-1890-е годы, и те результаты, к которым
они в конечном итоге привели.
При отборе произведений составители старались избегать "крупных" жанров
- поэм, стихотворных циклов, драматических произведений. Несколько
отступлений от этого правила сделаны в тех случаях, когда требовалось с
большей наглядностью продемонстрировать особенности как творческой эволюции
поэта, так и его связей с эпохой. Сюда относятся: Н. М. Минский
(драматический отрывок "Последняя исповедь", поэма "Гефсиманская ночь"), П.
С. Соловьева(поэма "Шут"), С. А. Андреевский (поэма "Мрак"). В число
произведений Д. С. Мережковского включен также отрывок из поэмы "Смерть", а
в число произведений Н. М. Минского - отрывок из поэмы "Песни о родине".
В сборник включались преимущественно оригинальные произведения.
Переводы помещались лишь в тех случаях, если они были характерны для
творческой индивидуальности поэта или если появление их связано было с
какими-либо важными событиями общественно-политической жизни (см., например,
переводы Д. Л. Михаловского, С. А. Андреевского, А. М. Федорова, Д. П.
Шестакова и некоторых других).
В основу расположения материала положен хронологический принцип. При
установлении порядка следования авторов приняты во внимание время начала
творческой деятельности, период наибольшей поэтической активности и
принадлежность к тем или иным литературным течениям. Стихотворения каждого
автора расположены в соответствии с датами их написания. Немногочисленные
отступления от этого принципа продиктованы спецификой творчества того или
иного поэта. Так, в особые разделы выделены переводы Д. Л. Михаловского и Д.
П. Шестакова, сонеты П. Д. Бутурлина.
Даты стихотворений по возможности уточнены по автографам, письмам,
первым или последующим публикациям и другим источникам. Даты, указанные в
собраниях сочинений, как правило, специально не оговариваются. Даты в
угловых скобках означают год, не позднее которого, по тем или иным данным,
написано произведение (как правило, это время его первой публикации).
Разделу стихотворений каждого поэта предшествует биографическая
справка, где сообщаются основные данные о его жизни и творчестве, приводятся
сведения о важнейших изданиях его стихотворений.
Были использованы архивные материалы при подготовке произведений С. А.
Андреевского, К. Р., А. А. Коринфского, И. О. Лялечкина, М. А. Лохвицкой, К.
Н. Льдова, Д. С. Мережковского, П. С. Соловьевой, О. Н. Чюминой, Д. П.
Шестакова. В ряде случаев архивные разыскания дали возможность не только
уточнить дату написания того или иного стихотворения, но и включить в текст
сборника никогда не печатавшиеся произведения (ранние стихотворные опыты Д.
С. Мережковского, цикл стихотворений К. Н. Льдова, посвященных А. М.
Микешиной-Баумгартен). На архивных материалах построены биографические
справки об А. Н. Будищеве, А. А. Коринфском, И. О. Лялечкине, Д. М.
Ратгаузе, Д. П. Шестакове. Во всех этих случаях даются лишь самые общие
указания на архив (ПД, ГПБ, ЛБ и т. д.). {В биографической справке о Д. П.
Шестакове использованы, кроме того, материалы его личного дела, которое
хранится в Государственном архиве Татарской АССР (Казань).}
Стихотворения печатаются по тем изданиям, в которых текст впервые
окончательно установился. Если в последующих изданиях стихотворение
иередечатьшалось без изменений, эти перепечатки специально не отмечаются. В
том случае, когда произведение после первой публикации печаталось без
изменений, источником текста для настоящего издания оказывается эта первая
публикация и данное обстоятельство в каждом конкретном случае не
оговаривается. Специально отмечаются в примечаниях лишь те случаи, когда
первоначальная редакция претерпевала те или иные изменения, произведенные
автором или возникшие в результате цензурного вмешательства.
Примечания строятся следующим образом: вслед за порядковым номером идет
указание на первую публикацию произведения, {В связи с тем, что в сборник
включены представители массовой поэзии, произведения которых печатались в
большом количестве самых разных изданий, как периодических, так и
непериодических, не всегда с абсолютной достоверностью можно утверждать, что
указанная в настоящем сборнике публикация является первой. Это относится
прежде всего к произведениям, приводимым по стихотворным сборникам.} затем
следуют указания на все дальнейшие ступени изменения текста (простые
перепечатки не отмечаются), последним обозначается источник, по которому
произведение приводится в настоящем издании (он выделяется формулой: "Печ.
по..."). Далее следуют указания на разночтения по сравнению с автографом
(или авторским списком), данные, касающиеся творческой истории,
историко-литературный комментарий, пояснения малоизвестных реалий и т. п.
Разделы, посвященные А. Н. Будищеву, П. Д. Бутурлину, К. Н. Льдову, Д.
С. Мережковскому, Н. М. Минскому, Д. Л. Михаловскому, Д. М. Ратгаузу, П. С.
Соловьевой, Д. П. Шестакову, подготовил Л. К. Долгополов; разделы,
посвященные С. А. Андреевскому, А. А. Голенищеву-Кутузову, К. Р., А. А.
Коринфскому, М. А. Лохвицкой, И. О. Лялечкину, С. А. Сафонову, А. М.
Федорову, С. Г. Фругу, Д. Н. Цертелеву, Ф. А. Червинскому, подготовила Л. А.
Николаева; раздел, посвященный О. Н. Чюминой, подготовил Б. Л. Бессонов.
СОКРАЩЕНИЯ, ПРИНЯТЫЕ В ПРИМЕЧАНИЯХ
BE - "Вестник Европы".
ВИ - "Всемирная иллюстрация".
ГПБ - Рукописный отдел Государственной публичной библиотеки им. М. Е.
Салтыкова-Щедрина (Ленинград).
ЖдВ - "Журнал для всех".
ЖО - "Живописное обозрение".
КнНед - "Книжки "Недели"".
ЛБ - Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина.
ЛН - "Литературное наследство".
ЛПкН - "Ежемесячные литературные приложения к "Ниве"".
МБ - "Мир божий".
Набл. - "Наблюдатель".
НВ - "Новое время".
ОЗ - "Отечественные записки".
ПД - Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский дом) АН
СССР.
ПЖ - "Петербургская жизнь".
РБ - "Русское богатство".
РВ - "Русский вестник".
РМ - "Русская мысль".
РО - "Русское обозрение".
СВ - "Северный вестник".
СМ - "Современный мир".
М. А. Лохвицкая
Стих., т. 1 - Стихотворения, т. 1, М., 1896.
Стих., т. 2 - Стихотворения. 1896-1898, т. 2, М., 1898.
Стих., тт. 1-5 (с указанием года изд.) - Стихотворения, тт. 1-5, СПб.,
1900-1904.
СТИХОТВОРЕНИЯ
570. "Север", 1892, No 15, с. 763.
572. "Север", 1892, No 30, с. 1501. Печ. по Стих., т. 1, с. 140, в
цикле "Русские мотивы". А. А. Коринфский в очерке о Лохвицкой, напечатанном
после присуждения ей Пушкинской премии, писал об этом цикле: ""Русские
мотивы"... М. А. Лохвицкой говорят о ее способности проникаться настроениями
народа. Но в этих пиесах - при всей их красоте - не слышно внутреннего
голоса народности. Они более близки к первоисточнику с внешней, технической,
так сказать, стороны... Лучшие из этих пиес "Змей Горыныч" и "Вихорь"" (А.
А. Коринфский, Юные побеги русской поэзии (М. А. Лохвицкая). - "Север",
1897, No 44, с. 1405).
574. "Труд", 1894, No 24, с. 599. Входило в цикл "Русские мотивы"
(Стих., т. 1).
575. "Север", 1894, No 1, с. 32. Автограф - ПД.
577. "Труд", 1894, No 24, с. 368. Входило в цикл "Русские мотивы"
(Стих., т. 1). См. примеч. 572.
579. Стих., т. 1, с. 118. Автограф без загл. - ПД. На петербургской
сцене в 1893 г. была поставлена опера Ж. Бизе "Джамиле". По-видимому, эта
опера послужила источником для стихотворения. Имя Джамиле было взято К. Д.
Бальмонтом для стихотворения "Чары месяца" (см.: К. Д. Бальмонт,
Стихотворения, "Библиотека поэта" (Б. с.), М.-Л., 1969, с. 622).
581. Стих., т. 1; с. 172, в разделе "Под небом Эллады". Печ. по Стих.,
т. 1, СПб., 1900, с. 178. Афродита (греч: миф.) - богиня любви и красоты, по
одному из мифов, возникшая из морской пены и впервые вступившая на землю на
о. Кипре, где особенно был развит ее культ. Отсюда другое ее имя: Киприда.
583. "Север", 1897, No 16, с. 482.
587. СВ, 1897, No 10, с. 48. Автограф - ПД. "Песнь песней", Саранские
поля - см. примеч. 430. Тиара - см. примеч. 64-65. Галаадские воды. Галаад -
название гористой страны за Иорданом.
590. "Север", 1898, No 2, с. 36. В автографе (ПД) два варианта строфы
1:
Эван, эвоэ! начнем же пляски,
Желаньем смутным томится грудь.
Мне блещут взоры, мне снятся ласки,
От грез бесплодных хочу вздохнуть.
И:
Эван, эвоэ! Что медлят хоры?
Восторгом звуков насыться, грудь.
Пусть дремлют грезы, молчат укоры,
От мук бесплодных хочу вздохнуть.
Эван, эвоэ - см. примеч. 543.
591. "Север", 1898, No 44, с. 1379. Автограф -ПД. Входило в раздел
"Новые песни" (Стих., т. 3).
592. Стих., т. 2, с. 14. Автограф под загл. "Мое зеркало" - ПД, где
после ст. 6 следовала строфа, не вошедшая в окончательный текст:
Но поймите, я женщина, я молода,
Я красивой и юной не буду всегда,
Пусть же пыл этих глаз, этих губ и ланит,
Отражая, навеки мой стих сохранит.
593. Стих:, т. 2, с. 19. Автограф - ПД. Положено на музыку Е. Н.
Греве-Соболевской, Н. Р. Романовой, М. И. Якобсоном.
595. Стих., т. 2, с. 43. Автограф - ПД, под за гл. "Мой Лионель", с
зачеркнутой последней строфой:
[И когда я пропою
Песнь вечернюю мою.
Поднесет к устам свирель
Мой певец, мой Лионель.]
Под Лионелем имеется в виду К. Д. Бальмонт (он иногда подписывал свои
стихотворения этим именем). К Бальмонту обращены и некоторые другие
стихотворения ("Если прихоти случайной...", "Эти рифмы - твои иль ничьи...",
"Моя душа, как лотос чистый..." и др.). Положено на музыку С. Н. Василенко.
597-598. Стих., т. 2, с. 53, 54. См.. примеч. 595.
599. Стих., т. 2, с. 44. Положено на музыку Е. И. Греве-Соболевской.
601. Стих., т. 3, 1900, с. 13, в разделе "Новые песни".
602. Стих., т. 3, 1900, с. 10, в разделе "Новые песни". В рецензия на
третий том стихотворений Лохвицкой А. А. Голенищев-Кутузов писал: "...в
сборнике еще встречаются такие перлы лирической поэзии, как стихотворение
"Утро на море", "Желтый ирис", "Метель", "Утренний сон" и, наконец, "Я люблю
тебя...", в которых с прежней яркостью сверкают лучи истинного вдохновения"
(А. А. Голенищев-Кутузов, М. А. Лохвицкая (Жибер), Стихотворения, т. 3, Пб.,
1900. - В сб. Отд. русского языка и словесности, 1905, т. XXVIII, No 1 (15-е
присуждение премий им. А. С. Пушкина), с. 16.
607. Стих., т. 4, 1903, с. 71. В автографе ПД - без загл., после строфы
2 следовала дополнительная строфа:
Не обрывайте майских роз:
Их краски пурпуром богаты,
Они увянут без возврата,
Ни красоты, ни аромата
Вам не вернуть, как детских лет.
Любите их тепло и свято.
608. Стих., т. 5, 1904, с. 3, в разделе "Песни возрождения". Положено
на музыку В. Е. Бюцевым, Ю. С. Сахновским.
Дополнение
* * *
Мой тайный мир - ристалище созвучий
На высотах свободной красоты.
Гудит их спор, то - властный и могучий,
То - чуть звенящий, сладостно - певучий,
То - как щиты, что бьются о щиты.
Мои мечты - лучистые виденья,
Стряхнувшие земной тяжелый прах.
Как фимиам небесного кажденья-
Они парят к вершинам возрожденья
На розовых и голубых крылах.
Моя душа - живое отраженье
О небесах тоскующей земли.
В ней - ярких звезд лучистые вторженья,
В ней - чистых жертв благие всесожжеья,
В ней лавр и мирт победно расцвели.
* * *
Ты изменил мне, мой светлый гений,
В полете ярком в живой эфир.
Моих восторгов, моих стремлений
Унес с собою блаженный мир.
Нет больше звуков, нет больше песен.
Померкло солнце над тьмой земной:
По острым скалам - угрюм и тесен -
Змеится путь мой - передо мной.
Хочу я грезить о счастье новом,
Хочу я вспомнить о дне былом, -
Но кто-то, скорбный, в венце терновом,
Мне веет в душу могильным сном.
ГИМН ВОЗЛЮБЛЕННОМУ.
Пальмы листьями перистыми
Чуть колеблют в вышине;
Этот вечер снами чистыми
Опьяняет душу мне.
За горами темно-синими
Гаснет радужный закат;
Ветер, веющий пустынями,
Льет миндальный аромат.
Грозный там, в стране загубленной,
Он притих на склоне дня...
Мой желанный, мой возлюбленный,
Где ты?... Слышишь ли меня?
Помня клятвы незабытые -
Быть твоею иль ничьей,
Я спешу к тебе, залитая
Блеском розовых лучей.
Тороплюсь сорвать запястия,
Ожерелье отстегнуть...
Неизведанного счастия
Жаждет трепетная грудь, -
Сбросить бремя жизни тягостной)
Прах тернистого пути.
О мой светлый, о мой радостный,
Утомленную впусти!
Я войду в чертог сияющий,
Где, на ложе мирт и роз,
Ты покоишься, внимающий
Лепетанью райских грез.
Выну масти благовонные,
Умащу твою главу,
Поцелую очи сонные,
Грезы райские прерву.
Я войду в твой храм таинственный.
Ласки брачные готовь.
Мой прекрасный, мой единственный,
Утоли мою любовь!
* * *
Люблю тебя со всем мучением
Всеискушающей любви! -
С самозабвеньем, с отречением,
Поверь, пойми, благослови.
Не отступала, не роптала я.
Что смерти страх? Что жизни гнет?
Люблю! - пока душа усталая
Огнем любви не изойдет.
МОЯ ЛЮБОВЬ.
В венке цветущем вечных былей
Бессмертный лавр - любовь моя!
То - белизна саронских лилий,
То - отблеск ангельских воскрылий,
То - блеск нагорного ручья.
Она пройдет свой путь кремнистый
Непобедима и верна -
Как шорох нивы золотистой,
Как вздох волны, живой и чистой,
Как снов полночных тишина.
Во тьме незнанья и сомненья
Алмазный луч - любовь моя!
То - белых горлиц оперенье,
То - звезд серебряное пенье
О довершеньи бытия.
* * *
Я жажду наслаждений знойных
Во тьме потушенных свечей,
Утех блаженно-беспокойных,
Из вздохов сотканных ночей.
Я жажду знойных наслаждений,
Нездешних ласк, бессмертных слов,
Неописуемых видений,
Неповторяемых часов.
Я наслаждений знойных жажду,
Я жду божественного сна,
Зову, ищу, сгораю, стражду,
Проходит жизнь, - и я одна!
МОЙ САД.
Юный мой сад к цветущ, и богат,
Розы струят в нем живой аромат,
Яркие - будто раскрытые жадно уста,
Матово-бледные, - девственных плеч красота,
Чуть розоватые, - щек заалевшихся цвет,
Есть и другие, - которым сравнения нет.
Нет им сравненья, но дышат они и цветут,
В зное томятся - и бури, как счастия, ждут.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вихри, сомните махровые венчики роз!
Тучи, несите им громы сверкающих гроз!.
Жгите их, молнии, чистым небесным огнем, -
Пусть отживают весенним ликующим днем! -
В полном расцвете, без жалких утрат,
Пусть умирает и гибнет мой сад!
В ПОЛЕВЫХ ЦВЕТАХ.
Мне донесся в час заката
Аромат твоих кудрей;
Ты меня любовью брата
Оживи и отогрей.
Приходи на луг цветистый,
Где бесшумно под ногой
Дрок струится золотистый
Благовонной пеленой.
Где меж крестиков гвоздики
Блекнет, сломленный борьбой,
В цепких листьях павилики
Колокольчик голубой.
Там, над ложем красной кашки,
С гулким звоном вьется шмель,
Желто-белые ромашки
Стелют мягкую постель.
Там зыбучим покрывалом
Травы сонные цветут,
Там печальным, там усталым
Зреет ласковый приют.
Будь мне другом иль влюбленным,
Но безмолвствуй о любви,
Поцелуем исступленным
Светлых снов не отрави.
Дай забыться в грезах чистых
И, проснувшись поутру.
Разбуди в цветах росистых -
Не подругу, а сестру.
В ВАЛЬСЕ.
Огонь созвучий,
Аккордов пенье,
О, вальс певучий,
Мое забвенье.
Ты льнешь украдкой
Мечтою ложной,
Ты - отдых сладкий
Души тревожной.
Кольцом неверным
Сомкнуты звенья,
В движеньи мерном
Покой забвенья.
В огне созвучий,
В живом стремленья -
И трепет жгучий,
И утоленье.
В САДУ НАД БЕЗДНОЙ.
Был труден путь. Был зноен день.
До полдня длилось восхождение,
И, вот, обещанная сень
Пред нами встала, как видение,
И мы вошли в нагорный сад,
Где, разрастаясь в изобилии,
Жасмины пряные кадят,
Меж роз и мирт сияют лилии.
Врата златые заперты.
Нам сладко млеть в благоухании.
Под нами - травы и цветы.
Над нами - лавры н латании.
Но полдень пышет здесь огнем, -
В саду, повиснувшем над бездною.
Богиня властная есть в нем, -
Земной кумир - с короной звездною.
Мы служим ей - как божеству,
Несем ей гимны и каждения
В горячих снах и наяву -
В стихийных бурях наслаждения.
Мы ей поем, мы ей кадим,
Светло-блаженные, как гении.
И наши души, будто дым,
Исходят в медленном томления.
Мы служим ей - как божеству.
Нам снятся жуткие видения.
И львы, желтея сквозь листву,
Лежат на страже пробуждения...
СОЮЗ МАГОВ.
1.
ЖРЕЦ СОЛНЦА.
Великий Маг стоял на львиных шкурах,
Весь пламенем заката озаренный,
Одетый пышно в пурпур и виссон;
На голове священная тиара,
Златой убор египетских царей,
Венчала смоль и серебро кудрей;
Гирлянды лавра, царственно спадая
С могучих плеч, спускались до земли;
В руке его блистал, как луч полдневный.
Магический несокрушимый жезл;
А на руке, как символ высшей власти,
Горел огнями перстень Соломона,
Алел рубин в оправе золотой.
Над ним легко, из перьев ястребиных,
Незримою вращаемы рукой,
По воздуху качались опахала.
Так он стоял. И жертвенник пред ним
Струил благоуханье кинамона
И ладана, и красного сандала.
Так он стоял, - служителем добра,
Пред алтарем всерадостного Солнца, -
И светел был, и дивен лик его!
2.
ЖРИЦА ЛУНЫ.
Но в час, когда слабеет дня влиянье,
К нему вошла я жрицею Луны,
Как дым мое белело одеянье...
Был бледен лик... Шаги - едва слышны.
Тройной змеей сверкало ожерелье:
Все - лунный камень, жемчуг и алмаз.
Я принесла ему на новоселье
Земную грусть, небесное веселье, -
Полынь и дрок {*}, расцветшие для нас.
Благоуханьем сладостным алоэ
Его мечты я властно вознесла
В мой мир, где слито доброе и злое,
Где вечно-сущим кажется былое -
Вне времени, как вне добра и зла.
Открыв чела жемчужное убранство,
Я подняла туманную фату.
В моих очах нашел он постоянство,
В улыбке - вечность, в мыслях - чистоту.
И, вот, запели арфы в отдаленье,
Как будто сильф провеял по струнам.
Двух гордых душ - желанье и томленье,
Двух чуждых сил - воззванье и стремленье
Слились в один бессмертный фимиам.
И гимны Солнцу были позабыты...
О, свет неверный! Женственные сны!
К нему вошла я жрицею Таниты -
И он познал могущество Луны.
{* Растения, посвященные Луне.}
ЗАВЕТ ДЬЯВОЛА.
(На мотив гримуара XV-го века
"Chante le grimoire").
Ты хочешь власти? - Будет власть.
Лишь надо клад тебе украсть.
Ты руку мертвую зажги -
И мертвым сном уснут враги.
Пока твой факел будет тлеть,
Иди, обшарь чужую клеть,
Для чародея нет преград, -
Пой гримуар, найдется клад!
Ты другом в сердце уязвлен?
Тебя страдать заставил он?
Ты плачешь кровью, потому -
Что отомстить нельзя ему?
Но Я с тобой. Ночной порой
Ты книгу черную открой,
Для чародея нет забот,
Пой гримуар - твой друг умрет!
Жена чужая хороша?
О ней болит твоя душа?
Ты не заспишь, ты не запьешь
Ее пленительную ложь?
Но пусть другой скорбит о ней,
Влачит до гроба тягость дней,
Для чародея нет забот,
Пой гримуар - она придет!
* * *
Ляг, усни. Забудь о счастии.
Кто безмолвен - тот забыт.
День уходит без участия,
Ночь забвеньем подарит.
Под окном в ночном молчании
Ходит сторож, не стуча.
Жизнь угаснет в ожидании,
Догорит твоя свеча.
Верь, не дремлет Провидение,
Крепко спят твои враги.
За окном, как символ бдения,
Слышны тихие шаги.
Да в груди твоей измученной
Не смолкает мерный стук.
Долей тесною наученный.
Сжатый холодом разлук.
Это - сердце неустанное
Трепет жизни сторожит.
Спи, дитя мое желанное,
Кто безмолвен - тот забыт.
МАТЕРИНСКИЙ ЗАВЕТ.
Моему сыну Евгению.
Дитя мое, грядущее туманно,
Но все в тебе, от самых юных лет,
Неодолимо, властно, непрестанно
Мне говорит, что будешь ты - поэт.
Дитя мое, узка моя дорога,
Но пред тобой свободный ляжет путь.
Иди, иди в сады живого бога
От аромата вечного вдохнуть!
Там, высоко, на девственной вершине,
Где, чуть дымясь, почили облака,
Растет цветок, нетронутый доныне,
Взыскуемый, как в прежние века.
Пусть говорят, что путь твой - путь безумных,
От вечных звезд лица не отврати.
Для пестрой лжи услад и оргий шумных
Не отступай от гордого пути.
Пусть говорят, что сны твои обманны.
Дитя мое, и жизнь, и смерть - обман.
Иди, иди в лазурные туманы!
За ним, за ним, цветком небесных стран!
Найдешь его - и узришь мир безбрежный
У ног своих! - Но помни и внемли:
Тогда, мой сын, сойдя с вершины снежной,
Неси твой дар в святую скорбь земли.
УТРЕННИЙ ГИМН.
Слышишь, как птицы щебечут в саду? -
Мчится на розовых крыльях рассвет.
В тихом саду я блаженство найду,
Влажных ветвей ароматный привет.
Слышишь дрожанье пурпуровых струн? -
Алой зари колесница плывет.
День возрожденный прекрасен и юн,
Грез обновленных воздушен полет.
Властно ликующий гимн зазвучал.
Властному зову душою внемли.
Это - мгновенье великих начал!
Это слиянье небес и земли!
ОСЕННИЙ ЗАКАТ.
О свет прощальный, о свет прекрасный,
Зажженный в высях пустыни снежной,
Ты греешь душу мечтой напрасной,
Тоской тревожной, печалью нежной.
Тобой цветятся поля эфира.
Где пышут маки небесных кущей.
В тебе слиянье огня и мира,
В тебе молчанье зимы грядущей.
Вверяясь ночи, ты тихо дремлешь
В тумане алом, в дали неясной.
Молитвам детским устало внемлешь, -
О свет прощальный, о свет прекрасный!
ВОСТОЧНЫЕ ОБЛАКА.
Идут, идут небесные верблюды,
По синеве вздымая дымный прах.
Жемчужин-слез сверкающие груды
Несут они на белых раменах.
В вечерний час, по розовой пустыне,
Бесследный путь оставив за собой,
К надзвездной Мекке, к призрачной Медине
Спешат они, гонимые судьбой.
О, плачьте, плачьте! Счет ведется строго.
Истают дни, как утренний туман, -
Но жемчуг слез в сокровищницу бога
Перенесет воздушный караван.
Лохвицкая (Жибер) М. А. Мирра, также Мария Александровна Лохвицкая, по мужу
Жибер (1869-1905) - дочь криминалиста и адвоката А. В. Лохвицкого. Училась в
Моск. Александровском Интитуте, где уже обращала на себя внимание
поэтическим дарованием. В 1888 г. несколько ее стихотворений были изданы
отдельной книжкой. В 1897 г. Л. получила за 1-й том стихотворений половинную
Пушкинскую премию, а в 1905 г. уже после ее смерти, половинная премия
присуждена была академией за 5-й том. Отдельные издания: 1) Стихотворения.
СПБ. 1896 2) То же. Т 2-й. СПБ. 1898. 3) То же. Т. I и II. 2-е издание
Суворина. СПБ. 1900. 4) То же. Т. III. Изд. Суворина. СПБ. 1900. 5) То же.
Т. IV. СПБ. 1903. 6) То же. Т. V. СПБ. 1905. 7) Перед закатом. Стихотворения
(новые и неизд. ранее). СПБ. 1908.
Лохвицкая (Жибер) Мирра (Мария) Александровна - 19.11.1869--27.8.1905.
В сб.: "Поэты 1880-1890 гг." Л., 1972. Библиотека поэта, большая серия. В
сб.: "Царицы муз. Русские поэтессы XIX - нач. XX веков." М., 1989.
М. А. Лохвицкая (Жибер).
Стихотворения
----------------------------------------------------------------------------
Антология русской лирики первой четверти XX века
М., "Амирус", 1991
OCR Бычков М. Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
Содержание
В вальсе. (Перед закатом. 1908)
"В кудрях каштановых моих". (Стихотворения. Т. II. 1900)
В полевых цветах. (Там же)
В саду над бездной. (Русская лирика. Сост. Владислав Ходасевич. 1914)
Восточные облака. (Стихотворения. Т. III. 1900)
Гимн возлюбленному. (Там же. Т. II)
"Если б счастье мое было вольным орлом". (Там же. Т. I)
Завет дьявола. (Русская лирика. Составил Владислав Ходасевич. 1914)
"Люблю тебя со всем мучением". (Стихотворения. Т. V. 1900)
"Ляг, усни. Забудь о счастии". (Там же. Т. III)
Материнский завет. (Перед закатом. 1908)
"Мертвая роза". (Стихотворения. Т. II. 1900)
Мой сад. (Там же)
"Мой тайный мир - ристалище созвучий". (Там же. Т. V)
Моя любовь. (Там же. Т. IV)
Осенний закат. (Там же. Т. III)
Перед закатом. (Перед закатом. 1908)
Песнь любви. (Стихотворения. Т. I. 1900)
Союз магов. I. Жрец Солнца. II. Жрица Луны.
(Русская лирика. Составил Владислав Ходасевич. 1914)
Спящий лебедь. (Стихотворения. Т. II. 1900)
"Ты изменил мне, мой светлый гений". (Там же. Т. IV)
Утренний гимн. (Перед закатом. 1908)
Элегия. (Стихотворения. Т. I. 1900)
"Я жажду наслаждений знойных". (Там же. Т. II)
"Я - жрица тайных откровений". (Перед закатом. 1908)
"Я люблю тебя, как море любит солнечный восход".
(Стихотворения. Т. III. 1900)
СПЯЩИЙ ЛЕБЕДЬ.
Земная жизнь моя - звенящий
Невнятный шорох камыша.
Им убаюкан лебедь спящий,
Моя тревожная душа.
Вдали мелькают торопливо
В исканьях жадных корабли.
Спокойно в заросли залива,
Где дышит грусть, как гнет земли.
Но звук, из трепета рожденный,
Скользнет в шуршаньи камыша, -
И дрогнет лебедь пробужденный,
Моя бессмертная душа.
И понесется в мир свободы,
Где вторят волнам вздохи бурь,
Где в переменчивые воды
Глядится вечная лазурь.
* * *
В кудрях каштановых моих
Есть много прядей золотистых, -
Видений девственных и чистых
В моих мечтаньях огневых.
Слилось во мне сиянье дня
Со мраком ночи беспросветной,-
Мне мил и солнца луч приветный,
И шорох тайн манит меня.
И суждено мне до конца
Стремиться вверх, скользя над бездной,
В тумане свет провидя звездный
Из звезд сплетенного венца.
* * *
Мой тайный мир - ристалище созвучий
На высотах свободной красоты.
Гудит их спор, то - властный и могучий,
То - чуть звенящий, сладостно - певучий,
То - как щиты, что бьются о щиты.
Мои мечты - лучистые виденья,
Стряхнувшие земной тяжелый прах.
Как фимиам небесного кажденья-
Они парят к вершинам возрожденья
На розовых и голубых крылах.
Моя душа - живое отраженье
О небесах тоскующей земли.
В ней - ярких звезд лучистые вторженья,
В ней - чистых жертв благие всесожженья,
В ней лавр и мирт победно расцвели.
* * *
Я - жрица тайных откровений.
Во тьме веков мне брежжит день.
В чудесной были воплощений,
В великой лествице рождений -
Я помню каждую ступень.
Я - жрица откровений тайных,
Слежу за цепью роковой
Моих путей необычайных,
Не мимолетных, не случайных,
Но предначертанных Судьбой.
Я - откровений тайных жрица,
И мир - пустыня для меня,
Где стонут жертва и убийца,
Где страждущих белеют лица
В геене крови и огня.
* * *
Ты изменил мне, мой светлый гений,
В полете ярком в живой эфир.
Моих восторгов, моих стремлений
Унес с собою блаженный мир.
Нет больше звуков, нет больше песен,
Померкло солнце над тьмой земной:
По острым скалам - угрюм и тесен -
Змеится путь мой - передо мной.
Хочу я грезить о счастье новом,
Хочу я вспомнить о дне былом, -
Но кто-то, скорбный, в венце терновом,
Мне веет в душу могильным сном.
* * *
Если б счастье мое было вольным орлом,
Если б гордо он в небе парил голубом,-
Натянула б я лук свой певучей стрелой,
И живой или мертвый, а был бы он мой!
Если б счастье мое было чудным цветком,
Если б рос тот цветок на утесе крутом, -
Я достала б его, не боясь ничего,
Сорвала б и упилась дыханьем его!
Если б счастье мое было редким кольцом
И зарыто в реке под сыпучим песком, -
Я б русалкой за ним опустилась на дно,-
На руке у меня заблистало б оно!
Если б счастье мое было в сердце твоем, -
День и ночь я бы жгла его тайным огнем,
Чтобы, мне без раздела навек отдано,
Только мной трепетало и билось оно.
"МЕРТВАЯ РОЗА".
Я "мертвая роза", нифмея холодная,
Живу, колыхаясь на зыбких волнах,
Смотрюсь я, как женщина, в зеркало водное,
Как нимфа, скрываюсь в речных камышах.
Разбросив, как волосы, листья зеленые,
Блещу я во мраке жемчужной звездой;
На мне серебрятся лучи отдаленные,
Влюбленного месяца свет молодой.
Но песнь соловьиная, песня победная,
Меня не обвеет небесной тоской.
Я "мертвая роза", бесстрастная, бледная,
И мил мне, и дорог мой гордый покой.
Над венчиком белым, цикады отважные,
Напрасно в ревнивый вступаете бой, -
Для вас лепестки не раскроются влажные,
Останется мертвым цветок роковой.
Летите к фиалкам, где влага росистая
Сверкает призывно алмазами слез.
Я "мертвая роза", я лилия чистая,
Я нежусь в сияньи серебряных грез.
ЭЛЕГИЯ.
Я умереть хочу весной,
С возвратом радостного мая,
Когда весь мир передо мной
Воскреснет вновь, благоухая.
На все, что в жизни я люблю,
Взглянув тогда с улыбкой ясной, -
Я смерть свою благословлю -
И назову ее прекрасной.
5 марта 1893.
ПЕСНЬ ЛЮБВИ.
Хотела б я свои мечты,
Желанья тайные и грезы
В живые обратить цветы, -
Но... слишком ярки были б розы!
Хотела б лиру я иметь
В груди, чтоб чувства, вечно юны,
Как песни, стали в нем звенеть, -
Но... порвались бы сердца струны!
Хотела б я в минутном сне
Изведать сладость наслажденья, -
Но... умереть пришлось бы мне,
Чтоб не дождаться пробужденья!
1889.
ГИМН ВОЗЛЮБЛЕННОМУ.
Пальмы листьями перистыми
Чуть колеблют в вышине;
Этот вечер снами чистыми
Опьяняет душу мне.
За горами темно-синими
Гаснет радужный закат;
Ветер, веющий пустынями,
Льет миндальный аромат.
Грозный там, в стране загубленной,
Он притих на склоне дня...
Мой желанный, мой возлюбленный,
Где ты?... Слышишь ли меня?
Помня клятвы незабытые -
Быть твоею иль ничьей,
Я спешу к тебе, залитая
Блеском розовых лучей.
Тороплюсь сорвать запястия,
Ожерелье отстегнуть...
Неизведанного счастия
Жаждет трепетная грудь, -
Сбросить бремя жизни тягостной,
Прах тернистого пути.
О мой светлый, о мой радостный,
Утомленную впусти!
Я войду в чертог сияющий,
Где, на ложе мирт и роз,
Ты покоишься, внимающий
Лепетанью райских грез.
Выну масти благовонные,
Умащу твою главу,
Поцелую очи сонные,
Грезы райские прерву.
Я войду в твой храм таинственный,
Ласки брачные готовь.
Мой прекрасный, мой единственный,
Утоли мою любовь!
* * *
Я жажду наслаждений знойных
Во тьме потушенных свечей,
Утех блаженно-беспокойных,
Из вздохов сотканных ночей.
Я жажду знойных наслаждений.
Нездешних ласк, бессмертных слов.
Неописуемых видений,
Неповторяемых часов.
Я наслаждений знойных жажду,
Я жду божественного сна,
Зову, ищу, сгораю, стражду,
Проходит жизнь, - и я одна!
* * *
Я люблю тебя, как море любит солнечный восход,
Как нарцис, к воде склоненный, - блеск и холод сонных вод.
Я люблю тебя, как звезды любят месяц золотой,
Как поэт - свое созданье, вознесенное мечтой.
Я люблю тебя, как пламя - однодневки-мотыльки.
От любви изнемогая, изнывая от тоски.
Я люблю тебя, как любят звонкий ветер камыши,
Я люблю тебя всей волей, всеми струнами души.
Я люблю тебя, как любят неразгаданные сны:
Больше солнца, больше счастья, больше жизни и весны.
* * *
Люблю тебя со всем мучением
Всеискупающей любви! -
С самозабвеньем, с отречением...
Поверь, пойми, благослови.
Не отступала, не роптала я.
Что смерти страх? Что жизни гнет?
Люблю! - пока душа усталая
Огнем любви не изойдет.
МОЯ ЛЮБОВЬ.
В венке цветущем вечных былей
Бессмертный лавр - любовь моя!
То - белизна саронских лилий,
То - отблеск ангельских воскрылий,
То - блеск нагорного ручья.
Она пройдет свой путь кремнистый -
Непобедима и верна -
Как шорох нивы золотистой,
Как вздох волны, живой и чистой.
Как снов полночных тишина.
Во тьме незнанья и сомненья
Алмазный луч - любовь моя!
То - белых горлиц оперенье,
То - звезд серебряное пенье
О довершеньи бытия.
МОЙ САД.
Юный мой сад и цветущ, и богат,
Розы струят в нем живой аромат,
Яркие - будто раскрытые жадно уста,
Матово-бледные, - девственных плеч красота,
Чуть розоватые, - щек заалевшихся цвет,
Есть и другие, - которым сравнения нет.
Нет им сравненья, но дышат они и цветут,
В зное томятся - и бури, как счастия, ждут.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вихри, сомните махровые венчики роз!
Тучи, несите им громы сверкающих гроз!.
Жгите их, молнии, чистым небесным огнем, -
Пусть отживают весенним ликующим днем!-
В полном расцвете, без жалких утрат,
Пусть умирает и гибнет мой сад!
В ПОЛЕВЫХ ЦВЕТАХ.
Мне донесся в час заката
Аромат твоих кудрей;
Ты меня любовью брата
Оживи и отогрей.
Приходи на луг цветистый,
Где бесшумно под ногой
Дрок струится золотистый
Благовонной пеленой.
Где меж крестиков гвоздики
Блекнет, сломленный борьбой,
В цепких листьях павилики
Колокольчик голубой.
Там, над ложем красной кашки,
С гулким звоном вьется шмель,
Желто-белые ромашки
Стелют мягкую постель.
Там зыбучим покрывалом
Травы сонные цветут,
Там печальным, там усталым
Зреет ласковый приют.
Будь мне другом иль влюбленным,
Но безмолвствуй о любви,
Поцелуем исступленным
Светлых снов не отрави.
Дай забыться в грезах чистых
И, проснувшись поутру,
Разбуди в цветах росистых -
Не подругу, а сестру.
В ВАЛЬСЕ.
Огонь созвучий,
Аккордов пенье,
О, вальс певучий,
Мое забвенье.
Ты льнешь украдкой
Мечтою ложной.
Ты -отдых сладкий
Души тревожной.
Кольцом неверным
Сомкнуты звенья,
В движеньи мерном
Покой забвенья.
В огне созвучий,
В живом стремленьи -
И трепет жгучий,
И утоленье.
В САДУ НАД БЕЗДНОЙ.
Был труден путь. Был зноен день.
До полдня длилось восхождение,
И, вот, обещанная сень
Пред нами встала, как видение.
И мы вошли в нагорный сад,
Где, разрастаясь в изобилии,
Жасмины пряные кадят,
Меж роз и мирт сияют лилии.
Врата златые заперты.
Нам сладко млеть в благоухании.
Под нами - травы и цветы.
Над нами - лавры и латании.
Но полдень пышет здесь огнем, -
В саду, повиснувшем над бездною.
Богиня властная есть в нем, -
Земной кумир - с короной звездною.
Мы служим ей - как божеству,
Несем ей гимны и каждения
В горячих снах и наяву -
В стихийных бурях наслаждения.
Мы ей поем, мы ей кадим,
Светло-блаженные, как гении.
И наши души, будто дым,
Исходят в медленном томлении.
Мы служим ей - как божеству.
Нам снятся жуткие видения.
И львы, желтея сквозь листву,
Лежат на страже пробуждения...
СОЮЗ МАГОВ.
1.
ЖРЕЦ СОЛНЦА.
Великий Маг стоял на львиных шкурах.
Весь пламенем заката озаренный,
Одетый пышно в пурпур и виссон;
На голове священная тиара,
Златой убор египетских царей,
Венчала смоль и серебро кудрей;
Гирлянды лавра, царственно спадая
С могучих плеч, спускались до земли;
В руке его блистал, как луч полдневный.
Магический несокрушимый жезл;
А на руке, как символ высшей власти,
Горел огнями перстень Соломона,
Алел рубин в оправе золотой.
Над ним легко, из перьев ястребиных,
Незримою вращаемы рукой,
По воздуху качались опахала.
Так он стоял. И жертвенник пред ним
Струил благоуханье кинамона
И ладана, и красного сандала.
Так он стоял, - служителем добра,
Пред алтарем всерадостного Солнца, -
И светел был, и дивен лик его!
2.
ЖРИЦА ЛУНЫ.
Но в час, когда слабеет дня влиянье,
К нему вошла я жрицею Луны.
Как дым мое белело одеянье...
Был бледен лик... Шаги - едва слышны.
Тройной змеей сверкало ожерелье:
Все - лунный камень, жемчуг и алмаз.
Я принесла ему на новоселье
Земную грусть, небесное веселье, -
Полынь и дрок*), расцветшие для нас.
Благоуханьем сладостным алоэ
Его мечты я властно вознесла
В мой мир, где слито доброе и злое,
Где вечно-сущим кажется былое -
Вне времени, как вне добра и зла.
Открыв чела жемчужное убранство,
Я подняла туманную фату.
В моих очах нашел он постоянство,
В улыбке - вечность, в мыслях - чистоту.
И, вот, запели арфы в отдаленье,
Как будто сильф провеял по струнам.
Двух гордых душ - желанье и томленье,
Двух чуждых сил - воззванье и стремленье
Слились в один бессмертный фимиам.
И гимны Солнцу были позабыты...
О, свет неверный! Женственные сны!
К нему вошла я жрицею Таниты -
И он познал могущество Луны.
*) Растения, посвященные Луне.
ЗАВЕТ ДЬЯВОЛА.
(На мотив гримуара XV-го века
"Chante le grimoire").
Ты хочешь власти? - Будет власть.
Лишь надо клад тебе украсть.
Ты руку мертвую зажги -
И мертвым сном уснут враги.
Пока твой факел будет тлеть,
Иди, обшарь чужую клеть,
Для чародея нет преград, -
Пой гримуар, найдется клад!
Ты другом в сердце уязвлен?
Тебя страдать заставил он?
Ты плачешь кровью, потому -
Что отомстить нельзя ему?
Но Я с тобой. Ночной порой
Ты книгу черную открой,
Для чародея нет забот,
Пой гримуар - свой друг умрет!
Жена чужая хороша?
О ней болит твоя душа?
Ты не заспишь, ты не запьешь
Ее пленительную ложь?
Но пусть другой скорбит о ней,
Влачит до гроба тягость дней,
Для чародея нет забот,
Пой гримуар - она придет!
* * *
Ляг, усни. Забудь о счастии.
Кто безмолвен - тот забыт.
День уходит без участия,
Ночь забвеньем подарит.
Под окном в ночном молчании
Ходит сторож, не стуча.
Жизнь угаснет в ожидании.
Догорит твоя свеча.
Верь, не дремлет Провидение,
Крепко спят твои враги.
За окном, как символ бдения,
Слышны тихие шаги.
Да в груди твоей измученной
Не смолкает мерный стук,
Долей тесною наученный,
Сжатый холодом разлук.
Это - сердце неустанное
Трепет жизни сторожит.
Спи, дитя мое желанное,
Кто безмолвен - тот забыт.
МАТЕРИНСКИЙ ЗАВЕТ.
Моему сыну Евгению.
Дитя мое, грядущее туманно,
Но все в тебе, от самых юных лет,
Неодолимо, властно, непрестанно
Мне говорит, что будешь ты - поэт.
Дитя мое, узка моя дорога,
Но пред тобой свободный ляжет путь.
Иди, иди в сады живого бога
От аромата вечного вдохнуть!
Там, высоко, на девственной вершине,
Где, чуть дымясь, почили облака,
Растет цветок, нетронутый доныне,
Взыскуемый, как в прежние века.
Пусть говорят, что путь твой - путь безумных,
От вечных звезд лица не отврати.
Для пестрой лжи услад и оргий шумных
Не отступай от гордого пути.
Пусть говорят, что сны твои обманны.
Дитя мое, и жизнь, и смерть - обман.
Иди, иди в лазурные туманы!
За ним, за ним, цветком небесных стран!
Найдешь его - и узришь мир безбрежный
У ног своих! - Но помни и внемли:
Тогда, мой сын, сойдя с вершины снежной,
Неси твой дар в святую скорбь земли.
УТРЕННИЙ ГИМН.
Слышишь, как птицы щебечут в саду? -
Мчится на розовых крыльях рассвет.
В тихом саду я блаженство найду,
Влажных ветвей ароматный привет.
Слышишь дрожанье пурпуровых струн? -
Алой зари колесница плывет.
День возрожденный прекрасен и юн,
Грез обновленных воздушен полет.
Властно ликующий гимн зазвучал.
Властному зову душою внемли.
Это - мгновенье великих начал!
Это слиянье небес и земли!
ПЕРЕД ЗАКАТОМ.
Люблю я блеклые цветы
Фиалок поздних и сирени,
Полу-намеки, полу-тени
Повитой дымкой красоты.
Душа тревожная больна
И тихим сумраком об'ята,
Спокойной прелестью заката
Грядущим сном упоена.
Что озарит огнем надежд?
Повеет радостью бывалой?
Заставит дрогнуть взмах усталый
Моих полузакрытых вежд?
Ничто. Ничто. Желаний нет.
Безвольно замерли моленья.
Смотрю с улыбкой утомленья
На жизнь, на суету сует.
Сокрыт туманом горный путь.
Стихает грусть, немеют раны.
Блажен, блажен покой нирваны, -
Уснуть... исчезнуть... утонуть...
ОСЕННИЙ ЗАКАТ.
О свет прощальный, о свет прекрасный,
Зажженный в высях пустыни снежной,
Ты греешь душу мечтой напрасной,
Тоской тревожной, печалью нежной.
Тобой цветятся поля эфира,
Где пышут маки небесных кущей.
В тебе слиянье огня и мира,
В тебе молчанье зимы грядущей.
Вверяясь ночи, ты тихо дремлешь
В тумане алом, в дали неясной.
Молитвам детским устало внемлешь, -
О свет прощальный, о свет прекрасный!
ВОСТОЧНЫЕ ОБЛАКА.
Идут, идут небесные верблюды,
По синеве вздымая дымный прах.
Жемчужин-слез сверкающие груды
Несут они на белых раменах.
В вечерний час, по розовой пустыне,
Бесследный путь оставив за собой,
К надзвездной Мекке, к призрачной Медине
Спешат они, гонимые судьбой.
О, плачьте, плачьте! Счет ведется строго.
Истают дни, как утренний туман, -
Но жемчуг слез в сокровищницу бога
Перенесет воздушный караван.
Лохвицкая (Жибер) М. А. Мирра, также Мария Александровна Лохвицкая, по
мужу Жибер (1869-1905) - дочь криминалиста и адвоката А. В. Лохвицкого.
Училась в Моск. Александровском Интитуте, где уже обращала на себя внимание
поэтическим дарованием. В 1888 г. несколько ее стихотворений были изданы
отдельной книжкой. В 1897 г. Л. получила за 1-й том стихотворений половинную
Пушкинскую премию, а в 1905 г. уже после ее смерти, половинная премия
присуждена была академией за 5-й том. Отдельные издания: 1) Стихотворения.
СПБ. 1896 2) То же. Т 2-й. СПБ. 1898. 3) То же. Т. I и II. 2-е издание
Суворина. СПБ. 1900. 4) То же. Т. III. Изд. Суворина. СПБ. 1900. 5) То же.
Т. IV. СПБ. 1903. 6) То же. Т. V. СПБ. 1905. 7) Перед закатом. Стихотворения
(новые и неизд. ранее). СПБ. 1908.
Лохвицкая (Жибер) Мирра (Мария) Александровна - 19.11.1869-27.8.1905.
В сб.: "Поэты 1880-1890 гг." Л., 1972. Библиотека поэта, большая
серия.
В сб.: "Царицы муз. Русские поэтессы XIX - нач. XX веков." М., 1989.