Лобысевич Петр Павлович
Басни

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Светляки и лесной Сверчок
    Медведь и Лиса
    Вор и висельник

   
   Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание
   Л., "Советский писатель", 1977
   Русская басня. XVIII--XIX веков
   

П. П. Лобысевич

   426. Светляки и лесной Сверчок
   427. Медведь и Лиса
   428. Вор и висельник
   

426. СВЕТЛЯКИ И ЛЕСНОЙ СВЕРЧОК

             Ночною темнотой блестящи червяки,
                                           В отличье от других
                                           Прозванны Светляки,
                                 Собравшись на кустах растений,
                                 Имели много рассуждений
                                 О превосходстве рода их,
                                 Что в темноте они блистают
                                 И ярки вдаль лучи бросают.
                                 Один из Светляков, декан,
                                 Вещал: "Наш блеск не есть обман,
             А незаимственно от света отраженье;
                                 Так, следственно, происхожденье
                                           От звезд имеем мы,
                                 Чтоб тварей озарять средь тьмы".
                       Услыша то педантско положенье,
                                                     Лесной Сверчок
                       Велеречивому сказал декану:
                                 "О лучезарный червячок!
                                 Про вашей светлости рожденье
                                 Я знаю, но вещать не стану.
             Мгновенно ты блестишь, и вмиг тебя как нет!
             На что ж возносишься до светлых вечно звезд?"
   
                                 Подобны Светляку деканы
                                 Адамовых детей в кругу;
                                 Слагая в томах чепуху,
                                 В системах выдают туманы
             И так теорию высоко занесут,
             Что к цели от нее никак не доползут.
             Другой, неверствуя, уверить всех стремится,
             Смеется истине, чтоб соблазнить людей,
                       А свет преострому уму дивится
                                 Того, кем писан "Кум Матвей".
             Пусть слаб суждением своим простосердечный,
             Но вникнуть в то нельзя, что скрыл творец предвечный.
   
             <1816>
   

427. МЕДВЕДЬ И ЛИСА

             Медведь, попавшийся в ученье у людей,
             Учителем лишен был с пальцами когтей,
                       Который выдергал ему и зубы;
             Потом, продернувши колечко с цепью в губы,
             Лесного жителя легко мог просвещать:
             Ходить на двух, вертеться, танцевать,
                                 Протягивать по слову лапу,
             Скидать и надевать профессорову шляпу,
                                 Стоять с дубинкой на часах,
                       Поджав живот и выпятивши груди,
                                 Уметь кувыркаться вразмах
                       И многому, чему умеют люди.
                                 В три года Мишка просветился;
                                           Однак всегда постился,
                                           Имея стол простой:
                                 То хлеб, то месиво с водой.
                                 Такое в жизни принужденье
                                 Постылым сделало ученье;
                                 Итак, задумав в добрый час,
                       С ущербом губ от цепи свободился,
                       С лицеем распростясь, сам в лес пустился
             И от профессорских навек сокрылся глаз.
                                 Но без зубов и без когтей
                                 Живиться в лесе трудно,
                                 И пропитанье очень скудно
                                 От муравьев и желудей;
                                 Так Мишеньке судьба велела
                                           Век горе горевать
                                 И более не пировать.
             Лиса, пронюхав то, с вопросом подоспела:
             "Что это, милый гость, сосед мой дорогой!
             Я удивляюся твоему поведенью,
                                 Что, пристрастясь к сухояденью,
                                 Проходит месяц уж другой,
             Ты не пускаешься на лов искать добычи;
             Конечно, ваша честь не любит кушать дичи?"
             -- "О, так, голубушка! -- наш постник отвечал.--
             Я много о судьбе животных размышлял
             И, разум мой вперя в познания высоки,
             Постигнуть не могу, как звери толь жестоки,
                                 Что и зверей могут терзать;
                                 Что в угождение Мамону
                                 Не внемлют благости закону,
                                 Друг друга алчут пожирать.
                                           Я -- филоскот,
                       Люблю подобных мне из самых нижних
                                 И не хочу, чтоб мой живот
                                           Был гробом ближних".
                       Лиса с улыбкою на то сказала:
             "О истинный мудрец, звериный Пифагор!
             В восторг привел меня ваш умный разговор!
             О филоскотии еще я не слыхала;
             А вы учились ей, конечно, у людей,
             Когда лишилися кусалков и когтей?"
   
                                 И злые престают быть злыми,
                                 Когда не могут быть такими.
             Пафнутьич нынече святошею живет,
             Душою не кривит и взяток не берет,
             И ненавидит сам подьячески мытарства
             С тех пор, как удален навек от секретарства.
   
             <1816>
   

428. ВОР И ВИСЕЛЬНИК

             Товарища узря на виселице, Вор
                       Сказал: "Теперь с нескромностью своею
                                 Живи меж небом и землею
                                 И в горняя вперяй свой взор,
                                           Болтаяся в эфире;
                                           А я помаюся
                                           Еще в подлунном мире
                                           И постараюся
                                 От простофиль здесь поживляться.
                                 Всего вернее запираться,
                                           Когда нет и улик:
                                 Тебя тянули ль за язык?
                                 Теперь виси ты с покаяньем.
             А я так не сказал того, что ведал в-точь,
                                           Отделался незнаньем.
                                 Прощай! Уже настала ночь".
                                 Еще он речи не скончал,
                       Как шнур, на коем Вор висел, порвался,
             И Висельник как сноп подле его упал,
             И краснобаю он ожившим показался.
                       И на него напал внезапный страх;
                       Ему уже мерещится в глазах,
                                 Что Висельник за ним стремится
                                 И в съезжу хочет с ним явиться.
                       Бежит, кричит: "Спасите! Вот здесь Вор,
                       Повешенный товарищ мой, сорвался,
                       Неведь за что ко мне он привязался!"
                       На крик как тут является дозор,
                       А он несет всё ту же ахинею;
             И столько наболтал, что и его за шею
                                 Спустя три дня туда ж взцепили
                                 И в атмосфере поселили.
             Мошенник в этот раз себя не оправдал:
                                           Хотя и запирался,
                                           Но тем не отыгрался
                                 И, быв повешенным, не крал.
   
             Когда кто обличен, к чему тогда признанье!
                                 По смерти есть ли покаянье?
   
             <1816>
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Петр Павлович Лобысевич (р. ок. 1764--1768) принадлежал к семье, издавна связанной с литературой. Его дядя, А. К. Лобысевич, -- сотрудник "Всякой всячины" и заметная фигура в украинской литературе, а брат, С. П. Лобысевич, был переводчиком с французского. Сам он в первый раз выступил в печати с одой "на случай", напечатав в 1794 г. "Песнь Екатерине II". Ряд подобных произведений, писавшихся в разные годы, вошел также в книжечку "Оды и разные стихотворения Петра Лобысевича" (СПб., 1811). В 1811 г., отзываясь на просьбу Лобысевича и ходатайство А. С. Хвостова, "Беседа любителей русского слова" оказала ему денежное воспомоществование (см.: Десницкий, с. 127). В 1812--1813 гг. Лобысевич выпустил отдельными листовками несколько стихотворений в честь побед русской армии и "карикатурное песнопение" в духе бурлескных поэм -- "Ретирада большой французской армии" (СПб., 1813). Они остались незамеченными. "Новые басни и сказки" (чч. 1--2, СПб., 1816) были названы автором "новыми", как можно предположить, потому, что он попытался сам "изобретать" сюжеты для своих басен, вместо того чтобы "подражать" Эзопу и Лафонтену. Вторую часть сборника занимали две нравоучительные новеллы в стихах -- "Корей, прозревший слепой. Сказка" и "Рыбак и откупщик. Новость". На выход басен откликнулся рецензией А. Е. Измайлов, который осудил в них то, что связывало Лобысевича с традицией басни XVIII века как "низкого" сатирического жанра -- невыдержанность стиля, злоупотребление грубым просторечием и диалектизмами. В 1800-е годы Лобысевич служил при Черниговском генеральном суде; позднее он управлял имениями министра внутренних дел В. П. Кочубея. К 1817 г. относится его "Мнение о даровании прав свободы крепостным, при соблюдении преимуществ и выгод дворянства". Примерно около этого времени против Лобысевича было возбуждено дело о нанесении ущерба имуществу Н. К. Загряжской, приемной матери жены Кочубея, и он был посажен в крепость. Сведений о дальнейшей судьбе Лобысевича не имеется. См. о нем также в кн.: "Стихотворная сказка (новелла) XVIII -- первой половины XIX века", "Б-ка поэта" (Б. с), 1969.
   
   426. НБиС, ч. 1, с. 12. "Кум Матвей" -- антиклерикальный роман французского писателя-просветителя А.-Ж. Дюлорана (1719--1798), переведенный на русский язык в 1803 г. и запрещенный цензурой.
   427. Там же, с. 21.
   428. Там же, с. 46.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru