Посвящаю дорогой для меня памяти писателя Николая Ивановича Жимковского
Издание рязанского губернского издательства.
Рязань -- 1922.
БЕСЫ
(СКАЗКА)
Мих. Вас. Праскунину.
Преданья старины глубокой, как вешний ветер, лепечут сказку, что бесы водятся в лесу.
Средь бела дня не видно их: по дуплам прячутся и дрыхнут, и лишь в полночный час, когда все снами зоревыми грезит, выходят из своих берлог понянчиться с пичужкой, белкой, медведю на спину вскочить и испугать до лихоманки и человека завести в болото, топь, потешиться им вдоволь, а то залезть в трубу и выть трескучим смехом.
Тогда, как бисер, по верхушкам с звенящим хохотом иголок -- и нырь в гнездо к сопливым бесенятам.
В такой обители лесных сказаний Анисим косоглазый жил, почти что двадцать лет.
Теперь он -- согбенный старик с пучком волос лишь на затылке, с большою бородой, как серебро. Порты тяжелые, рубаха из холста прижата к телу ремешком. Зимою в полушубке драном и в шапке из овчин вонючих. И вечно в новеньких лаптях. Глаза потухли, помертвели, почти не видят ничего. Когда идет по делу службы, -- клюка сопутствует ему: идя, стучит перед собой. Он Бога любит и святых и библию не раз прочел. Давно твердит мудрость пророка: "Не устраняйся от плачущих и с сетующими сетуй. Не ленися посещай боляща: ими бо возлюблен будеши. Во всех словесех твоих поминай последняя твоя, и во веки не согрешиши. Не безчести человека в старости его: ибо и сам состареешися. Не радуйся о мертвеце бывшем враждебнейшем тебе: помяни, яко вси умираем. Не презри повести премудрых и в притчах их живи".
Так говорит Иисус сын Сирахов.
Усердно молится часами до слез , и привидений страшных: зимой в сторожке, летом среди кустов березы и осины. Под вечер выйдет на крылечко, послушает хор птичьих песен и засеменит в обход. С утра на речке рыбу ловит и варит из нее уху.
Жизнь не смеялась зло над ним, шипы не клала средь дороги и розы не цвели в глазах: все ровно шло от детства до седин. Но вот в последний год оказия случилась: однажды бесы ворвались и плясь устроили в сторожке. Двенадцать молодых, безусых, тринадцатый старик седой. Кружась, все пели песню ада, а старый демон гмыкал в нос:-- Детки, так, так, так!.. Потом тихонько на печь влезли и библию царапать стали, шушукаясь:-- Стащить ее...
Но Бог, святые и пророки с Анисимом вздохнули разом: "Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас".
И стая черных птиц с горящими глазами выныривала вон.
А вот совсем на днях еще беда случилась, вдруг к вечеру в лесу ребенок застонал.
-- Маманька, мама! -- Кличет слезно.
Анисим, выйдя на крыльцо, прислушался, подумал:
-- Знать, леший молодой... Ишь, квохчет, воет, как дитя.
Молитву сотворил, чурался, в избе рукой кресты чертил- а он все хнычет: -- Мама, мама!
На утро тоже
Взяв ружье, пошел Анисим.
-- Эвоно где... В болоте, дьявол!-. Да, он, проклятый. Стой же ты!
А сердце судорожно бьется. И муравьи бегут по телу.