Василій Ермолаичъ Куцынъ, почтамтскій служащій, молодой человѣкъ съ претензіей на франтовство, явился домой со службы измученный, похлебалъ поданныхъ ему квартирной хозяйкой полуостывшихъ сальныхъ щей съ разваренной въ мочало говядиной и залегъ спать на клеенчатомъ диванѣ, замѣняющемъ ему кровать. Спалъ онъ довольно долго, крѣпко и видѣлъ во снѣ предметъ его давнишнихъ мечтаній -- шинель съ бобровымъ воротникомъ и таковыми-же лацканами; видѣлъ, что онъ гуляетъ въ этой шинели по Невскому и по Большой Морской, а барышни такъ и стрѣляютъ въ него глазами. На головѣ его глянцевый цилиндръ, на носу его золотое пенснэ... Но тутъ его разбудили. Его трясла за плечо хозяйкина кухарка и говорила:
-- Баринъ! А баринъ! Василій Ермолаичъ! Къ вамъ ваша тетенька пришла и васъ спрашиваетъ.
Куцынъ прочухался и лежа сталъ протирать глаза.
-- Какая тетенька? Что ты врешь?-- сказалъ онъ.
-- Да ужъ вамъ лучше знать, какая у васъ тетенька есть.
-- Дарья Максимовна, что-ли?
Василій Ермолаичъ ужъ сидѣлъ на диванѣ и почесывался.
-- Да не говоритъ, какъ ее звать. Скажи, молъ, что тетенька евонная...
Василій Ермолаичъ всталъ и сдѣлалъ по комнатѣ нѣсколько шаговъ, покачиваясь отъ сна.
-- Да полно тебѣ тамъ пудриться-то!-- послышалось за дверью.-- Не велика важность, что тетка тебя и въ безбѣльѣ увидитъ. Я войду.
И на порогѣ показалась крупная женщина въ суконномъ пальто съ бѣличьимъ воротникомъ съ хвостами, съ головой, окутанной пуховой косынкой и съ подвязанной бѣлымъ платкомъ скулой.
-- Гдѣ Богъ-то у тебя? -- спросила она, стала искать въ полутемныхъ углахъ комнаты икону, нашла, перекрестилась и, поклонясь Куцыну, произнесла:-- Здравствуй! Цѣлуй тетку! Что идоломъ-то стоишь!
-- Извините, тетенька, заспавшись я...-- пробормоталъ Куцынъ.-- Безъ спиньжака можно съ вами? -- спросилъ онъ.-- Я не знаю, куда я свой спиньжакъ закинулъ.
-- Хоть еще что-нибудь съ себя сними, такъ мнѣ и то все равно, -- отвѣчала тетка, сматывая съ головы пуховую косынку.
Племянникъ подошелъ къ ней и поцѣловалъ ее.
-- Ну, а теперь молись и самъ Богу. Крестись, -- сказала тетка, видя, что кухарка ушла изъ комнаты.
-- Позвольте... Въ какихъ-же это смыслахъ?-- спросилъ Куцынъ, прибавляя огонь въ лампѣ.
-- Это городового-то дочку? Какъ-же не знать! Предметъ, о которомъ я вздыхалъ и даже стихи любовные ей писалъ, но возмечтали онѣ о своей красотѣ и приняли другой смыслъ послѣ своей гордости.
-- Ну, а теперь она за тебя замужъ выйти желаетъ. Сама ко мнѣ пріѣзжала и говоритъ мнѣ: "такъ и такъ, Дарья Максимовна, устройте мнѣ это дѣло и предложите ему".
-- Позвольте, тетенька... Да вѣдь она теперь съ этимъ самымъ генераломъ... съ его превосходительствомъ Анемподистомъ Валерьянычемъ...-- замѣтилъ племянникъ.
-- Ничего не обозначаетъ. Они и по сейчасъ душа въ душу живутъ. Генералъ наѣзжаетъ къ ней два, три раза въ недѣлю и недавно ей серьги -- вотъ съ какими брилліантами подарилъ.
-- Однако, если она и по сейчасъ у генерала въ воспитанницахъ и душа въ душу, то какъ-же я-то тутъ?-- удивлялся племянникъ.
-- А это ужъ ты самъ обмозговывай. На то у тебя царь въ головѣ. Да по моему тутъ и обмозговывать нечего, а прямо надо ѣхать къ этой Агничкѣ и сказать ей: "Вампиръ души моей, я весь твой".
-- Но какъ-же генералъ-то-съ?
-- Генералъ даже самъ образомъ благословлять желаетъ, отцомъ посаженнымъ вызывается быть, три тысячи рублей тебѣ въ руки сейчасъ послѣ вѣнца дать обѣщаетъ, -- отвѣчала тетка.
-- Ахъ, вотъ что! Вотъ въ какихъ смыслахъ!
Племянникъ сдвинулъ брови и почесалъ затылокъ. Произошла пауза. Тетка продолжала:
-- А какая у нея квартирка-то! Я про Агнію Васильевну... Вѣдь какъ принцессу какую генералъ ее устроилъ. И будуаръ, и гостиная... Въ столовой такой буфетъ дубовый стоитъ, что на немъ на дверяхъ и рыбы, и птицы, и крокодилы висятъ, изъ дерева точеные... То-есть не крокодилы. А какъ ихъ... Ну, вотъ раки-то большіе бываютъ... Какъ они называются?
-- Омары...-- подсказалъ племянникъ.
-- Да, да... Омары... Спальня -- ума помраченье. Пещера эдакая изъ розовой шелковой матеріи сдѣлана, а въ пещерѣ-то ейная кровать стоитъ. Да вѣдь такая кровать, милый мой, что тронъ! А будуаръ голубой и въ немъ голубой фонарь горитъ. Ужъ я ахала, ахала, умилялась, умилялась! А Агничка мнѣ и говоритъ: "А вотъ этотъ будуаръ, коли будетъ онъ согласенъ"... То-есть ты-то это, про тебя-то это... "А вотъ этотъ голубой будуаръ ему подъ кабинетъ, если онъ будетъ согласенъ со мной перевѣнчаться. Голубой цвѣтъ даже ему, какъ мужчинѣ, больше къ лицу будетъ". Такъ вотъ...
Племянникъ вздохнулъ. Потомъ сильно затянулся папироской и выпустилъ дымъ.
-- Вы говорите, три тысячи, тетенька? -- спросилъ онъ.
-- Три тысячи.
-- А генералъ по прежнему къ Агничкѣ наѣзжать будетъ?
-- Да ужъ само собой. Вѣдь это для него утѣха. Я про Агничку...
-- Три тысячи за такое дѣло мало, тетенька, -- сказалъ племянникъ.
-- Мало? Да вѣдь можешь поторговаться, коли мало. Это только съ перваго разговора три-то тысячи. И потомъ разочти, Вася, то, что вѣдь генералъ и за-уши тебя куда-нибудь вытянетъ, если ты будешь почтителенъ и не станешь супротивничать. Онъ вонъ ейнаго отца изъ городовыхъ въ урядники куда-то схлопоталъ и на свой счетъ переправилъ.
-- Протекція? Насчетъ протекціи я, тетенька, сразу сообразилъ. Безъ этого ужъ нельзя.
-- Да и три тысячи деньги большія, -- сказала тетка.
-- Вѣрно-съ. Но вы то сообразите, что я теперь экзаменъ на четырнадцатый классъ выдержалъ. Я, тетенька, вѣдь ужъ чиновникъ, настоящій чиновникъ. Тоже вѣдь какъ старался, какъ зубрилъ, какъ дрожалъ, когда на экзаменъ-то шелъ!
-- Это-то имъ и надо. Изъ-за этого-то они тебя и облюбовали, -- пояснила тетка.-- Вся штука въ томъ и заключается, чтобы этой самой Агничкѣ женой чиновника быть. Понимаешь?
-- Какъ не понять! Не глупые. Ну, а какъ, тетенька, насчетъ одежи? То-есть насчетъ одёжи мнѣ? Не говорила она? Вѣдь ужъ если на такое дѣло идти, то надо, чтобы весь гардеробъ генералъ жениху къ свадьбѣ сшилъ.
-- Обо всемъ этомъ ты самъ переговоришь.
-- Консультація должна быть обширная объ этомъ предметѣ. Прежде всего, тетенька, шинель съ бобровымъ воротникомъ. Безъ шинели никакъ нельзя, если дѣлу быть. О шинели съ бобровымъ воротникомъ я давно воображалъ. Воротникъ и лацканы. Такую шинель, тетенька, я даже сейчасъ во снѣ видѣлъ.
Вошла кухарка. Въ рукахъ она несла бутылку и что-то завернутое въ сѣрую бумагу. Куцынъ умолкъ и сталъ принимать изъ рукъ кухарки водку и закуску.
II.
Ночью Василій Ермолаичъ Куцынъ опять видѣлъ во снѣ шинель съ бобровымъ воротникомъ и лацканами. Видѣлъ онъ ее довольно странно: видѣлъ, что шинель виситъ на гвоздѣ и манитъ его къ себѣ рукой, бормоча: "возьми меня, возьми".
-- Возьму!-- крикнулъ Куцынъ и тутъ-же проснулся.
Вечеромъ на другой день, около восьми часовъ, Куцынъ звонился у дверей квартиры Агнички Лукашиной.
-- Ахъ, оставьте вы генерала! Вѣдь я пришелъ говорить насчетъ законнаго брака съ вами. Вы присылали вчера ко мнѣ тетеньку Дарью Максимовну.
-- Да, присылала. Объ этомъ и генералъ Анемподистъ Валерьянычъ знаетъ. Такъ вотъ объ этомъ и говорите.
-- А неужели не вспомнимъ старину! Неужели не вспомнимъ, какъ прошлый годъ на масляной я васъ въ своихъ объятіяхъ на санкахъ съ горъ каталъ! Неужели не вспомнимъ, какъ мы съ вами и вашей подругой Настенькой годъ назадъ ряжеными по сосѣдямъ ходили! Вы, я, Настенька и мой пріятель Кубковъ!-- съ восторгомъ сталъ говорить Куцынъ.
-- Бросьте. Не хорошо. Горничная Марфуша передать можетъ. А Анемподистъ Валерьянычъ очень ревнивы.
-- Ахъ, бѣдная, моя бѣдная! Какъ вы запуганы-то! Изъ такой бойкой дѣвицы -- и вдругъ...
Куцынъ покачалъ головой.
-- Ну, что тутъ... Ну, оставимъ... Ну, будемъ говорить о дѣлѣ...-- опять остановила его Агничка.-- Вотъ видите, мнѣ нужно перевѣнчаться законнымъ бракомъ, и какъ можно скорѣе перевѣнчаться. При генералѣ я счастлива, живу во все свое удовольствіе, но генералъ жениться на мнѣ не можетъ, потому что у него жена есть. Разводъ дѣлать -- долго ждать. Такъ вотъ мы и рѣшили, чтобы найти мнѣ мужа... Я сама и указала на васъ. Только послушайте, Василій Ермолаичъ, все это надо сдѣлать какъ можно скорѣе, непремѣнно въ нынѣшнемъ мясоѣдѣ.
-- Готовъ, готовъ! Готовъ хоть сейчасъ прижать миленькую Агничку къ моему сердцу. Любовь моя безконечна!-- воскликнулъ Куцынъ.
-- Вотъ этого-то и не придется, -- отрицательно пошевелила пальчикомъ Агничка.-- Сейчасъ послѣ вѣнца я поѣду съ Анемподистомъ Валерьянычемъ за границу.
-- Какъ? А я-то какъ-же? Тетенька передавала мнѣ, что я буду жить у васъ въ квартирѣ, -- воскликнулъ Куцынъ:-- настоящимъ манеромъ жить, что вы мнѣ подъ кабинетъ какой-то вашъ голубой будуаръ отдалите!
-- Да...-- протянула Агничка.-- Мы рѣшили такъ, что вы останетесь караулить мою квартиру, если вы будете согласны на наши условія и женитесь на мнѣ.
-- Вотъ это штука!-- почесалъ себѣ затылкѣ Куцынъ.-- Тетка мнѣ объ этомъ ничего не говорила. И надолго вы уѣдете за границу?:
-- Ну, мѣсяца на три. И сейчасъ-же послѣ вѣнчанья вы мнѣ выдадите отдѣльный паспортъ.
-- Вотъ это тоже закуска... Ну, а какъ-же я буду потомъ-то, когда вы вернетесь изъ-за границы? Это я насчетъ квартиры, насчетъ житья съ вами?
-- Ничего не знаю. Обо всемъ этомъ вы поговорите съ самимъ генераломъ, а я ничего не знаю, -- сказала Агничка.
-- Если выдать вамъ паспортъ и не жить съ вами, это очень, очень для меня печальныя событія, -- покачалъ головой Куцынъ.-- Были препятствія прежде, явилась между нами бездна и вотъ теперь, когда эта бездна закрылась и блеснула для меня звѣзда любви -- вдругъ такой афронтъ!
-- Обо всемъ этомъ вы съ генераломъ переговорите. Я передамъ генералу, что вы согласны на мнѣ жениться, генералъ вызоветъ васъ ко мнѣ...
-- Позвольте, Агнія Васильевна -- перебилъ ее Куцынъ.-- Можетъ быть и насчетъ приданаго перепутано? Тетка сказала мнѣ, что передъ вѣнцомъ я долженъ получить три тысячи рублей на руки, но я нахожу, что этого мало.
-- Тысячу рублей, а не три... -- огорошила Агничка. -- Одну тысячу.
Куцынъ вскочилъ съ мѣста.
-- А это ужъ совсѣмъ невозможно! Помилуйте, вѣдь я выдержалъ экзаменъ на четырнадцатый классъ и теперь чиновникъ! Наконецъ, я не уродъ, не пьяница. Я такой человѣкъ по своей физіономіи, что меня изъ десятка красивыхъ мужчинъ не выкинешь. Кромѣ того, я брюнетъ, а брюнеты вообще цѣнятся, Агнія Васильевна. Нѣтъ-съ, какъ хотите, но сколь ни велика моя любовь къ вамъ, а за тысячу рублей я не могу. Брюнетъ, трезвый человѣкъ, чиновникъ... тихаго характера.
-- Да ничего мнѣ этого не надо отъ васъ... Понимаете? Ничего не надо, -- старалась его вразумить Агничка.-- Ни красоты мнѣ вашей не надо, ни трезвости... Вотъ чиновничество -- это другое дѣло.
-- И все это вы хотите за тысячу рублей? Невозможно! Пять тысячъ -- вотъ это такъ...
-- Я скажу генералу. Приходите послѣ завтра объ эту пору сюда, я приглашу генерала и вы переговорите съ нимъ.
-- Да и кромѣ пяти тысячъ нужно, Агнія Васильевна, чтобъ жениху полный гардеробъ былъ. Прежде всего шинель съ бобровымъ воротникомъ и лацканами...
И опять Куцынъ видѣлъ во снѣ шинель съ бобровымъ воротникомъ и лацканами. На этотъ разъ онъ видѣлъ, что шинель спускалась съ неба. Спустилась шинель, остановилась передъ нимъ, и только что онъ хотѣлъ взять ее, она побѣжала отъ него. Онъ началъ ловить ее, бѣгалъ за ней и вдругъ проснулся.
Это было передъ тѣмъ, какъ Куцыну идти къ Агничкѣ Лукашиной для переговоровъ у нея съ генераломъ.
Когда онъ уходилъ изъ дома, его поймала квартирная хозяйка и сказала ему:
-- Пора ужъ вамъ заплатить мнѣ за комнату-то!Вѣдь надо и честь знать. Вѣдь я живу жильцами, а не отъ радости имъ комнаты отдаю.
-- Всенепремѣнно, хозяюшка, всенепремѣнно. Теперь ужъ скоро. Черезъ недѣлю я буду богатъ, -- отвѣчалъ Куцынъ и юркнулъ за дверь.
И вотъ Куцынъ опять у Агнички Лукашиной. Тамъ онъ засталъ свою тетку Дарью Максимовну. Тетка сидѣла съ Агничкой, пила мадеру и закусывала апельсиномъ. Генерала еще не было, но Агничка объявила, что онъ скоро придетъ.
Агничка обошлась съ Куцынымъ на этотъ разъ ласковѣе и, подавая руку, -- сказала:
-- Можете даже поцѣловать ее. При вашей тетенькѣ не опасно.
Куцынъ прильнулъ къ рукѣ съ такой жадностью, что даже оцарапалъ себѣ губу о брилліантовыя кольца, которыхъ на рукѣ Агнички было великое множество.
-- Это васъ Богъ наказалъ, -- замѣтила ему Агничка, видя, что онъ обтираетъ платкомъ кровь.-- Обрадовались и накинулись, какъ невѣдь на что. Ну, садитесь. Не хотите-ли одеколону на губу? -- прибавила она.
-- Ну, тогда выпейте мадеры. У меня генералъ всегда мадеру пьетъ. Красное вино ему доктора запрещаютъ, бѣлое онъ не любитъ, ну, мадеру и пьетъ.
-- Да она генеральскій напитокъ и есть, -- вставила свое слово тетка.-- Вотъ я ужъ знаю трехъ генераловъ -- одного военнаго, одного судейскаго и вашего статскаго -- и всѣ мадеру обожаютъ.
-- А вы, тетенька, что-же это мнѣ наврали насчетъ приданаго-то?-- началъ Куцынъ, обращаясь къ теткѣ:-- сказали, что три тысячи, а на повѣрку всего только тысячу. Да и насчетъ голубого будуара...
-- Милый мой! что мнѣ принцесса сказала, то я съ ея словъ тебѣ и передала, -- откликнулась тетка.
-- Генералъ такъ и порѣшилъ сначала, что жениху дадимъ три тысячи, но онъ думалъ, что Василій Ермолаичъ пожилой человѣкъ. Когда-же я ему сказала, что Василію Ермолаичу и тридцати лѣтъ нѣтъ, то не захотѣлъ даже вовсе нимъ дѣло, и ужъ только я пожалѣла Василія Ермолаича и уговорила генерала, сказавъ, что тутъ даже тысячу рублей возьмутъ, -- проговорила Агничка.
-- Позвольте! Да вѣдь молодой-то, я думаю, лучше, цѣннѣе! -- воскликнулъ Куцынъ, поперхнувшись мадерой, которую пилъ.
-- А онъ боится, опасается. "Намъ, говоритъ, гораздо лучше старичка или пожилого". Понятное дѣло, что ревнуетъ... О, онъ ужасти какой ревнивый! А что до будуара, то я сказала Дарьѣ Максимовнѣ, сказала, не отрекаюсь, что вы, Василій Ермолаичъ, можете жить въ голубомъ будуарѣ, пока квартиру мою будете караулить, -- поясняла Агничка.-- Такъ тетенька и передала вамъ. А теперь мой генералъ спятился... То есть онъ даже и не пятился, потому я отъ себя сказала насчетъ будуара. А когда онъ узналъ, то ему стало жалко мебели и онъ сказалъ: "ну, для такого гуся и комнаты нашей горничной достаточно".
Куцына при этихъ словахъ покоробило, и онъ проговорилъ, пожимая плечами:
-- Странно... Что-же я за обсѣвокъ въ полѣ! Я недуренъ собой, брюнетъ, чиновникъ четырнадцатаго класса. Брюнеты, Агнія Васильевна, очень цѣнятся.
-- А онъ брюнетовъ-то и боится. Ну, да вы насчетъ будуара не безпокойтесь. По всѣмъ вѣроятіямъ, будуаръ голубой я вамъ и выхлопочу.
-- И за тысячу рублей при этихъ порядкахъ, Агнія Васильевна, я не могу жениться. Никакъ не могу, -- твердо сказалъ Куцынъ.-- Пусть генералъ уѣзжаетъ одинъ, безъ васъ за границу, уѣзжаетъ навсегда, тогда я на васъ и за тысячу рублей женюсь. Но такъ, чтобы намъ жить, какъ мужу съ женой.
-- Что вы, что вы! Ни за что на свѣтѣ!-- воскликнула Агничка.
-- Тысячу рублей и шинель съ бобровымъ воротникомъ и лацканами, -- прибавилъ Куцынъ.
-- Не стоитъ объ этомъ и разговаривать.... Помилуйте, я генераломъ только и дышу.
-- Ну, а если по вашему, то вотъ какія мои условія...
-- Нѣтъ, нѣтъ, объ условіяхъ ужъ будете съ генераломъ говорить!-- замахала руками Агничка, блестя брилліантами колецъ.-- Я не умѣю торговаться и опять что-нибудь напутаю. А генералъ сейчасъ пріѣдетъ. Онъ сказалъ, что послѣ восьми часовъ, а ужъ восемь било. Кушайте мадеру, закусывайте апельсинами, -- предложила Агничка Куцыну.-- Или, быть можетъ, вы клюквенной пастилы хотите или конфетъ? У меня и то, и другое есть.
-- Да ставь, ставь все на столъ, -- откликнулась Дарья Максимовна.-- Жениха подчивать надо.
-- Ахъ, какой ужъ я женихъ при такихъ порядкахъ!-- тяжело вздохнулъ Куцынъ.-- Бѣдность моя, Агнія Васильевна, заставляетъ на такое дѣло торговаться. Пожить хочется, въ люди выйти. Только, Агнія Васильевна, изъ-за того и иду на это дѣло, чтобъ Анемподистъ Валерьянычъ меня въ люди вытянулъ, мѣсто какое-нибудь получше предоставилъ. На протекцію Анемподиста Валерьяныча я вполнѣ надѣюсь и ужъ вы будете первая моя ходатайница, какъ старая подруга и любовь.
Агничка кивнула головкой.
-- Насчетъ этого не безпокойтесь, -- сказала она.-- Генералъ даже говорилъ объ этомъ. "Пускай, говоритъ, онъ безъ насъ квартиру покараулитъ, а какъ только мы вернемся изъ-за границы, сейчасъ я ему буду о мѣстѣ хлопотать въ провинціи и ушлемъ его куда-нибудь подальше"...
-- Позвольте, зачѣмъ-же подальше-то?
Куцынъ сдѣлалъ печальное лицо,
-- А ужъ объ этомъ съ самимъ генераломъ поговорите, -- сказала Агничка.-- Онъ скоро пріѣдетъ. Да вотъ онъ!
Въ это время раздался въ прихожей звонокъ.
Агничка бросилась въ прихожую. Тамъ послышалось чмоканье и слово "папочка". Затѣмъ раздался громкій кашель, наконецъ громкое сморканіе, а черезъ минуту въ гостиную входилъ, шаркая ногами, средняго роста старикъ въ черномъ сюртукѣ, съ краснымъ носомъ, съ бакенбардами въ просѣдь. Онъ былъ лысъ и зачесывалъ темные еще волосы съ лѣвой стороны головы на правую черезъ лысину. Входя въ гостиную, онъ протиралъ носовымъ платкомъ стекла золотого пенснэ.
Агничка тотчасъ-же отрекомендовала ему Куцына.
-- Вотъ, папаша, женихъ, о которомъ я вамъ говорила.
Анемподистъ Валерьяновичъ произнесъ многозначительное "гмъ", надѣлъ на носъ пенснэ, -- пристально посмотрѣлъ въ лицо Куцына и сказалъ:
-- Молодъ на такое дѣло идти. Надо-бы какого-нибудь постарше.
Онъ подалъ Куцыну два пальца, которые тотъ схватилъ обѣими руками.
-- А вотъ это евонная тетенька, -- отрекомендовала ему Агничка Дарью Максимовну.
На нее онъ только покосился и произнесъ:
-- Тетку-то я впрочемъ, кажется, видѣлъ у тебя.
-- Видѣли, ваше превосходительство, видѣли! Видѣли, когда я Агніи Васильевнѣ гадала на картахъ о вашемъ превосходительствѣ.
-- Обо мнѣ? Ну, и что-же вышло?-- угрюмо спросилъ старикъ.
-- Что любите ее безконечно и обожаете.
-- Гмъ... Чайку-бы, Агничка, поскорѣй... Иззябъ я. Погода ужасная на дворѣ, -- сказалъ Анемподистъ Валерьяновичъ, садясь.
-- Сейчасъ, сейчасъ, папаша! Я распоряжусь.
И Агничка выбѣжала изъ гостиной.Генералъ сидѣлъ, разсматривалъ сквозь пенснэ Куцына, и вынималъ изъ своихъ ушей вату и пряталъ ее въ жилетный карманъ.
IV.
-- Вы что-же собственно будете?-- обратился Анемподистъ Валерьяновичъ къ Куцыну послѣ нѣкоторой паузы.-- Вы канцелярскій служитель или чиновникъ?
-- Чиновникъ, ваше превосходительство, -- почтительно отвѣчалъ Куцынъ и даже привсталъ со стула.-- Недавно выдержалъ экзаменъ на первый чинъ.
-- Такъ...-- пробормоталъ Анемподистъ Валерьяновичъ и, вынувъ изъ кармана сигару, слегка облизалъ ее.
Куцынъ схватилъ со стола коробку со спичками, чиркнулъ объ нее спичкой и тотчасъ-же подоспѣлъ къ нему съ огнемъ. Генералъ закурилъ сигару и кивнулъ Куцыну въ знакъ благодарности.
-- Такъ...-- повторилъ онъ и опять спросилъ: -- По почтовому вѣдомству служите?
-- По почтовому, ваше превосходительство, но очень у насъ скудно содержаніе.
-- Такъ... А у кого-же оно не скудно? Вездѣ скудно, вездѣ...
-- А работой завалены. Теперича сортировка... Да она у насъ! съ восьми часовъ утра до семи вечера.
-- Ну, молодежь-то должна трудиться. Богъ труды любитъ. А въ праздности развратъ, растленіе нравовъ. Праздность -- мать пороковъ, -- наставительно произнесъ генералъ и опять спросилъ Куцына:-- Сколько-же вы жалованья получаете?
-- Какое наше жалованье, ваше превосходительство!
Куцынъ махнулъ рукой.
-- Однако? Однако? Я долженъ знать...-- стоялъ на своемъ генералъ.
-- Тридцать рублей-съ... Еле на квартиру и столъ хватаетъ. А я люблю быть чисто одѣвшись. Чтобы и галстучекъ, и манишечка, и все, что слѣдуетъ. А на какія средства, помилуйте! Живу на окраинѣ... Шагаешь, шагаешь на службу-то и со службы. Сколько сапоговъ истреплешь! А на конку не хватаетъ. Трудно, очень трудно, ваше превосходительство. Вотъ оттого-то и иду на такое дѣло.
-- На какое дѣло?-- улыбнулся генералъ.
-- Да вѣдь вы знаете, ваше превосходительство, зачѣмъ я пришелъ, -- отвѣчалъ Куцынъ.
-- Ахъ, да... Но долженъ вамъ сказать, молодой человѣкъ, что теперь, когда я васъ увидалъ, я вижу, что вы не вполнѣ пригодны на такое дѣло.
-- Отчего-же, ваше превосходительство?
-- Молоды.
-- За то удалъ, ваше превосходительство. Охъ какой онъ удалой!-- вставила свое слово тетка.
-- Вотъ этого-то я и боюсь. Это-то и неудобно, -- отвѣчалъ генералъ.
-- Но нравъ у него тихій, покладистый... Овца можно сказать.
-- Позвольте, тетенька. Не вмѣшивайтесь. Дайте мнѣ разговаривать съ генераломъ, -- остановилъ тетку Куцынъ и сказалъ генералу:-- При чемъ-же тутъ молодость, ваше превосходительство?
-- Хе-хе-хе...-- разсмѣялся генералъ.-- Причемъ тутъ молодость. Какъ при чемъ! А когда-же Агничка можетъ разсчитывать быть вдовой при вашей молодости? Вы вѣдь Аридовы вѣки прожить можете.
-- Ахъ, вотъ что! Но зачѣмъ-же ей быть вдовой, ваше превосходительство?-- спросилъ Куцынъ.
-- Не ломайте изъ себя дурака! Не люблю я этого!-- строго сказалъ генералъ и пыхнулъ большимъ клубомъ дыма.-- Терпѣть не могу, кто притворяется. Говорите на чистоту.
Вошла Агничка.
-- Въ столовой все готово, папка. Пойдемте, -- сказала она.-- Мадеру и пастилу съ апельсинами дѣвушка туда перенесетъ,
Всѣ, перешли въ столовую, Дарья Максимовна тотчасъ-же толкнула Куцына въ бокъ, указала на дубовый буфетъ и проговорила:
-- Вотъ они крокодилы-то эти самые на дверяхъ буфета висятъ, о которыхъ я тебѣ сказывала.
-- Ну, ихъ!-- разочарованно пробормоталъ Куцынъ.-- Ничего это до меня теперь, какъ оказывается, относиться не будетъ. Про все вы мнѣ наврали, тетенька. Три тысячи... голубой будуаръ -- и все это прахомъ... все это одна мечта.
-- Прошу, господа, садиться кому гдѣ любо...-- приглашала Агничка.-- Генералъ сядетъ около меня, а я у самовара буду чай разливать. Вотъ генералу графинчикъ съ финь-шампанемъ, вотъ пепельница.
Всѣ усѣлись. Дарья Максимовна, сѣвшая рядомъ съ Куцынымъ, опять кивнула ему на чайникъ, стоявшій на самоварѣ, и шепотомъ замѣтила:
-- Смотри, чайникъ-то серебряный.
-- Ахъ, оставьте пожалуйста! Ну, что мнѣ теперь до чайника!-- уныло произнесъ Куцынъ, вынулъ изъ кармана папироску, привсталъ и почтительно спросилъ генерала:
-- Дозволите закурить, ваше превосходительство?
Генералъ отвѣтилъ не вдругъ. Онъ нахмурился, сдѣлалъ нѣкоторую паузу и сказалъ:
-- Ну, кури... что съ тобой дѣлать!
Всѣ приняли по стакану чаю. Генералъ подлилъ себѣ къ чаю коньяку.
-- Такъ вотъ, Анемподистъ Валерьянычъ, -- начала Агничка, кивая на Куцына:-- Я говорила имъ насчетъ тысячи рублей, но они не согласны.
-- И очень глупъ, что не согласенъ, -- отвѣчалъ генералъ.-- Дороже онъ не годится. Молодъ.
-- Здѣсь недоразумѣніе, ваше превосходительство, -- отвѣчалъ Куцынъ.-- Мнѣ объявили, что три тысячи приданаго, иначе-бы я не пришелъ. Да и три-то тысячи мало. И шелъ я сюда, чтобы поторговаться.
-- А торговаться станешь, такъ я и на тысячу не соглашусь. Многаго хочешь. Слишкоъ о себѣ возмечталъ. Выше головы возмечталъ. Да...-- заговорилъ генералъ.-- У меня за три-то тысячи есть вдовый старичекъ, весь въ ревматизмахъ, почти разслабленный. А ты молокососъ и здоровъ, какъ быкъ.
Генералъ говорилъ Куцыну ужъ "ты".
-- Главнымъ образомъ, Василій Ермолаичъ, вы должны на протекцію разсчитывать, -- начала Агничка:-- Анемподистъ Валерьянычъ васъ на хорошее мѣсто поставитъ... и вообще не оставитъ.
-- Ахъ, Агнія Васильевна, голубушка!-- сказалъ Куцынъ.-- Да вѣдь на хорошемъ-то мѣстѣ я уже ни на комъ другомъ жениться не могу, потому что буду женатъ, стало быть ужъ и другого приданаго мнѣ взять будетъ нельзя. Что съ васъ взялъ, тѣмъ и буду сытъ.
-- Смотрите, какъ разсуждаетъ!-- прищелкнулъ языкомъ генералъ.-- Торговать собой разсчитываетъ, какъ товаромъ. Ну, не развратъ это, спрашивается? Спрашивается, не растленіе это нравовъ? А еще молодой человѣкъ! Вотъ она нынѣшняя-то молодежь!
-- Да вѣдь одинъ разъ живешь, ваше превосходительство. Вѣдь хочется и семейнымъ домкомъ пожить, -- сказалъ Куцынъ.-- А если вы, какъ мнѣ сейчасъ объявили, послѣ вѣнца для Агніи Васильевны паспортъ отберете, то вѣдь вы меня на бобыльство обрекаете.
-- Охъ, какой ты разсчетливый! Весь на разсчетѣ, -- покачалъ головой генералъ, кивнувъ на графинчикъ съ коньякомъ, и прибавилъ:-- Пей съ коньякомъ-то. Дозволяю.
-- Я, ваше превосходительство, передъ вами съ открытой душей. Я не хочу хитрить, а говорю какъ есть, какъ чувствую. Вѣдь надо разсудить и такъ и этакъ, если я на такое дѣло рѣшаюсь. Могу я, ваше превосходительство, съ вами говорить откровенно? Вы не обидитесь?
-- Говори, -- угрюмо кивнулъ ему генералъ.
Куцынъ для храбрости отпилъ большой глотокъ чаю съ коньякомъ и заговорилъ:
-- Конечно, всѣ люди смертны, года ваши обширны, ваше превосходительство...
-- Терпѣть я не могу, кто года считаетъ!
-- Да я не считаю, ваше превосходительство, а конечно-же вы человѣкъ не молодой и скорѣй меня умереть можете, такъ развѣ только послѣ смерти вашей удастся мнѣ Агнію Васильевну къ себѣ привлечь...
Генералъ даже поперхнулся чаемъ. Онъ побагровѣлъ и выпучилъ глаза.
V.
-- Такъ ты на мою смерть разсчитываешь?-- закричалъ генералъ.-- Агнію Васильевну хочешь послѣ моей смерти къ себѣ водворить? Нѣтъ, не удастся, мой милый! Ни за что не удастся! стукнулъ онъ кулакомъ по столу.-- Такое духовное завѣщаніе сдѣлаю, что она ни за что, ни за что къ тебѣ не пойдетъ.
-- Да я и сама не пойду, -- прибавила Агничка.-- Съ какой стати къ мужу въ неволю идти!
Куцынъ помолчалъ и горько улыбнулся.
-- Ну, вотъ видите, -- сказалъ онъ:-- такъ какъ-же можно только тысячу рублей взять! Никакихъ разговоровъ быть не можетъ.
-- Не держи себя, Васюша, гордо, не держи, не возносись, -- замѣтила Куцыну тетка, съ наслажденіемъ ѣвшая варенье съ блюдца.-- Ихъ превосходительство человѣкъ добрый и прибавитъ тебѣ.
-- Да я, тетенька, и не возношусь, -- отвѣчалъ Куцынъ.-- А вѣдь пришли ко мнѣ и объявили, что даютъ три тысячи рублей. Оттого я и пошелъ переговорить. А теперь ужъ вдругъ тысячу рублей объявляютъ. Ну, что такое тысяча!
-- Тысяча рублей даже при четырехъ съ половиной процентахъ можетъ сорокъ два рубля съ полтиной въ годъ принести, -- объявилъ генералъ.
-- Позвольте -- что такое сорокъ два съ полтиной! На нихъ даже шинели съ бобровымъ воротникомъ не сошьешь.
Произошла пауза. Генералъ хмурился и подлилъ себѣ въ чай еще коньяку.
-- Да чтобъ не торговаться, четыре тысячи, ваше превосходительство, -- отвѣчалъ Куцынъ, и затянулся папироской.-- И это будетъ дешево, если сообразить, какія условія женитьбы вы ставите. Деньги передъ вѣнцомъ. И кромѣ того...
-- Что кромѣ того?-- задалъ вопросъ генералъ, тревожно смотря на Куцына.
-- Кромѣ того, вы сдѣлаете мнѣ шинель съ бобровымъ воротникомъ и лацканами и весь гардеробъ: пиджачную пару, фрачную, сюртукъ.
-- Фю-фю-фю! Домишко еще на Петербургской сторонѣ не надо-ли? Проси больше.
-- Домишко не надо. А гардеробъ -- полный гардеробъ, какъ настоящему жениху. И шесть сорочекъ, шесть исподнихъ, полдюжины носковъ и полдюжины полотенецъ.
-- Однако!.. Вотъ это называется ловкачъ! Запрашивать умѣешь!
Генералъ прищелкнулъ языкомъ.
-- Вовсе не запрашиваю, ваше превосходительство. Это ужъ безъ запроса.
-- Тогда, милый мой, ты мнѣ не годишься. За три-то тысячи у меня разслабленный старикъ на Агніи Васильевнѣ женится. Тогда я съ тѣмъ сойдусь. Я уже сказалъ тебѣ, что тотъ мнѣ подходящѣе.
-- Воля ваша, ваше превосходительство. А иначе я не согласенъ. Вѣдь вы въ какія условія-то изволите меня ставить!
-- Въ какія?
-- Танталовы муки. Будемъ говорить откровенно. Вѣдь я въ Агнію-то Васильевну влюбленъ. Ну, женюсь я -- и что-же выйдетъ? Выйдетъ такъ, что и близокъ локоть, да не укусишь. Придется говорить, какъ лисицѣ въ баснѣ Крылова: "хорошъ виноградъ да зеленъ, какъ разъ оскомину себѣ набьешь". А я, ваше превосходительство, влюбленъ. Это моя старая любовь.
-- Вы-то въ меня влюблены, да я-то въ васъ нисколько. И для меня вы даже какъ волку трава, -- вставила свое слово Агничка и отвернулась отъ Куцына.