Lib.ru/Классика: Лейкин Николай Александрович. Привыкать надо!!!...

H. А. Лейкинъ.

ШУТОЧНЫЯ СЦЕНЫ.
(Изданіе второе, дополненное).

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія (бывшая) А. М. Кетамина, у Обуховскаго моста, д. No 93.
1880.

ПРИВЫКАТЬ НАДО!!!...
ШУТОЧНЫЯ СЦЕНЫ
ВЪ ОДНОМЪ ДѢЙСТВІИ.

Данило Ивановичъ Брыкаловъ, молодой купчикъ, торгующій краснымъ товаромъ, 24 лѣтъ.

Агаша, его сестра, 20 лѣтъ.

Викуловна, старая нянька Брыкаловыхъ.

Акимъ Саватьичъ Саватьевъ, купецъ, торгующій военными вещами, сосѣдъ Брыкалова по лавкѣ, вдовецъ, 50 лѣтъ.

Дергачевъ, отставной барабанщикъ, живущій въ домѣ Брыкалова.

Николай Никаноровъ, Василій Свистковъ. Приказчики Брыкалова, молодые парни.

Аниська, лавочный мальчикъ Брыкалова.

Лавочные приказчики.

Дѣйствіе происходитъ въ Петербургѣ, въ Ямской, въ собственномъ домѣ Брыкалова.

Театръ представляетъ гостиную въ домѣ Брыкалова. Одна дверь въ серединѣ, дверь на право и окно на право. Старая краснаго дерева мебель. У средней двери виситъ большой колоколъ, какой обыкновенно вѣшаютъ на гауптвахтахъ и стоитъ барабанъ въ козлахъ; по стульямъ у стѣны разложены: кирасирскія латы, сабля и мѣдная каска. У двери на право виситъ прикрѣпленный къ стѣнѣ красный флагъ. При поднятіи занавѣса, Агаша сидитъ на диванѣ у стола и что-то шьетъ; около нея помѣщается Викуловна и гадаетъ на картахъ.

ЯВЛЕНІЕ I.

Агаша и Викуловна.

ВИКУЛОВНА (раскладывая карты).

И мать, какъ тебя марьяжными-то картами завалило! Направо марьяжъ, на лѣво марьяжъ. Куда ни взгляни -- вездѣ марьяжъ. А вотъ и самъ женишокъ, миленькій дружокъ, спѣшитъ по долгой дороженькѣ.

АГАША.

Да и какъ же не спѣшить-то, няня? Уѣхалъ въ свое мѣсто на двѣ недѣли, только попросить у своей матери благословенія на женитьбу, а пробылъ больше двухъ мѣсяцевъ. Пишетъ, что дѣла задержали. Раздѣлъ тамъ у нихъ какой-то послѣ смерти дяди: дѣлятъ домъ и землю. Конечно, деньги достанутся не Богъ вѣсть какія, а все же деньги. Ты сама знаешь: у него вѣдь ни кругомъ, ни около.

ВИКУЛОВНА.

Вотъ это-то и жалко, Агашенька, это-то и обидно. Кабы этому человѣку капиталы да лавку съ товаромъ до верху, такъ былъ бы онъ женишокъ хоть для первостатейной купчихи. И не пьющій, и не буянъ, и дѣвушекъ не обижаетъ.

АГАША.

Ну, что няня! Николай Никанорычъ старательный, самъ, наживаетъ капиталъ, за мной пять тысячъ. Отдамъ ему ихъ,-- вотъ на нихъ онъ и откроетъ лавку и будетъ торговать. Что-жъ, что не богатъ? за то я его знаю съ малыхъ лѣтъ. У покойника папеньки онъ пять лѣтъ приказчикамъ выжилъ, да вотъ у братца два года живетъ. А ужъ какъ онъ меня любитъ, няня, и какъ это все хорошо въ письмѣ изображаетъ, такъ просто чудо! Хочешь прочту письмо?

ВИКУЛОВНА.

Читай, читай! Самой-то, видно, тебѣ цидулку-то эту прочитать хочется?

АГАША (доставая изъ кармана письмо).

Ну вотъ, самой хочется! Сама-то ужъ я ее разъ сто прочитала; даже наизусть выучила. Хочешь наизусть прочту! (Кладетъ письмо на столъ, прикрываетъ его ладонью и читаетъ наизусть). "Дражайшая любовь сердца моего, Агафья Ивановна! Въ первыхъ сихъ строкахъ извѣщаю васъ, что я живъ и здоровъ тѣлесно, но нездоровъ сердцемъ. Сердце мое не на мѣстѣ, и день и ночь страдаетъ объ васъ, не видавшись съ вами. Лишь только заведу глаза, какъ вы стоите передо мной. Пойду въ поле прохладиться, дабы до своего свиданія забыть объ васъ, но и тамъ, вмѣсто вѣтра, слышу вашъ голосъ. Воркуютъ-ли голуби на кровлѣ нашей хижины и это напоминаетъ васъ. Что-то вы подѣлываете, ясная голубица, и такую-ли питаете ко мнѣ любовь, какъ я къ вамъ? Я питаю къ вамъ небесную любовь и каждый разъ, какъ вспомню объ васъ, кроплю мою одинокую подушку слезами. И увѣдомляю васъ, что раздѣлъ мы кончили, и на мою долю пришлось четыреста рублей, а также и маменька моя на бракъ съ вами благословила, но сама на свадьбу не ѣдетъ, такъ какъ стара стала и даже чулки вяжетъ ощупью. Послѣ завтра я выѣзжаю и въ воскресенье буду у васъ въ Петербургѣ и лежать у ногъ вашихъ. Лети письмо туда, кто приметъ безъ труда. Цалую ваши ручки и остаюсь влюбленнный въ васъ Николай Никаноровъ". Ну что, хорошо?

ВИКУЛОВНА (сквозь слезы).

Молодецъ! Сладко пишетъ, очень сладко!

АГАША.

Вѣдь сегодня у насъ, няня, воскресенье. Сегодня Николай-то Никанорычъ пріѣдетъ. Я нарочно никому не сказывала, чтобъ сюрпризомъ... Сегодня онъ пріѣдетъ, а въ будущее воскресенье у насъ свадьба. Чего ждать-то? Все готово, даже и въ церкви окликали. Еще до его отъѣзда окликали. Потому онъ тогда хотѣлъ сначала жениться на мнѣ, а потомъ и ѣхать со мной вмѣстѣ въ свое мѣсто. Да вдругъ побоялся, что у маменьки благословенія не попросилъ, ну и попалъ за благословеніемъ, а свадьбу отложили.

ВИКУЛОВНА.

Помню, помню... Что ты мнѣ-то разсказываешь!

АГАША.

Вотъ какъ только теперь звонокъ, или кто къ воротамъ подъѣдетъ, такъ я своя не своя! Все думаю, что онъ.

ВИКУЛОВНА.

Да вонъ никакъ кто-то подъѣхалъ. Не онъ-ли?

АГАША (подбѣгая къ окошку).

Онъ, онъ! Какой запыленный и съ чемоданомъ. (Бѣжитъ къ средней двери и кричитъ), Марфа! Марфа! Николай пріѣхалъ. Подсоби ему чемоданъ внести.

ЯВЛЕНІЕ II.

Тѣ же и Николай Никаноровъ.

Николай (вбѣгаетъ въ cреднія двери, одѣтый по дорожному).

Агафья Ивановна! И узнать нельзя, какъ похорошѣли! (беретъ ее за руки).

АГАША.

Наконецъ-то вы пріѣхали, Николай Никанорычъ, а ужъ я ждала, ждала! Всѣ глаза проглядѣла. Здравствуйте!

НИКОЛАЙ.

Здравствуйте! Только нешто такъ здороваются послѣ пяти недѣль разлуки?

АГАША.

А то какъ же!

НИКОЛАЙ.

Извѣстно какъ! Поцѣловаться надо, да не одинъ разъ.

АГАША.,

Ахъ, что вы это? Это невозможно! До свадьбы нельзя.

ВИКУЛОВНА.

Ну, полно передо мной-то финтить! Цѣлуй, цѣлуй его. Потѣшь парня. Шутка-ли, сколько не видались!

АГАША.

Ну, хорошо, поцѣлуемтесь; только одинъ разъ.

НИКОЛАЙ.

А ужъ тамъ видно будетъ сколько разъ! (Обнимаетъ Агашу у цѣлуетъ ее разъ пять, потомъ подходитъ къ Викуловнѣ и также цѣлуется).

АГАША.

Вотъ видите, какіе вы мужчины! Дозволь вамъ разъ, такъ вы своевольствомъ пять разъ лишнихъ прихватите.

НИКОЛАЙ.

Ничего-съ, послѣ свадьбы сочтемся! Данило Иванычъ здоровы-ли?

АГАША.

Здоровъ-то здоровъ, только дуритъ очень.

НИКОЛАЙ.

То есть какъ это? Хмѣлемъ зашибаться стали, что-ли?

АГАША.

Нѣтъ, совсѣмъ другое. Пить-то онъ пьетъ, только не очень, а у него особаго рода дурь. Вотъ она разставлена и развѣшана.

(Указываетъ на барабанъ, латы и проч.).

ВИКУЛОВНА.

Да, задалъ онъ намъ трезвону съ этой чертовой бочкой, прости Господи!

НИКОЛАЙ.

То есть, въ чемъ же дѣло-то? И для чего эти вещи тутъ?

АГАША.

А вотъ видите-ли: вѣдь онъ никогда ни книгъ, ни газетъ не читаетъ, а тутъ прочиталъ въ газетахъ, что всѣ до единаго въ солдатахъ служить должны, да и у насъ по Ямской объ этомъ молва прошла, ну и задурилъ. Сначала-то было погорѣвалъ и крѣпко погорѣвалъ, а потомъ вдругъ разъ приходитъ изъ лавки домой, приноситъ саблю и ну ею махать. Пугаетъ насъ да и только! Спрашиваемъ: что съ нимъ? А онъ: привыкать, говоритъ, надо, привыкать, потому всѣ служить будемъ, всѣ солдаты. Послѣ сабли этой съ молодцами маршировать началъ. Такую игру затѣялъ, что бѣда! Каждый день придутъ изъ лавки, поставятъ въ углу закуску, водку и ну ее приступомъ брать! Одни охраняютъ, другіе наступаютъ. Разъ въ этой свалкѣ ему такъ отъ кого-то невзначай попалось, что и теперь съ синякомъ надъ глазомъ ходитъ. Ужъ пластыремъ залѣпилъ. И вѣдь не пронялся, а еще пуще сталъ. Вонъ латы и каску купилъ, да въ нихъ по вечерамъ и щеголяетъ. Коли, говоритъ, отъ кого попадетъ въ грудь и голову, такъ синяка не оставитъ. Барабанъ купилъ.

ВИКУЛОВНА.

Да, да, ужъ и смучилъ же онъ насъ этимъ барабаномъ! Какъ заиграетъ, такъ даже все сердце оборвется. Ну, да она тебѣ обо всемъ разскажетъ, а я пойду для тебя самоварчикъ поставлю. Съ дороги-то оно хорошо чайкомъ пораспариться. (Уходитъ).

АГАША.

Барабанъ купилъ, ундера, что у насъ во флигелѣ живетъ и сапоги шьетъ, въ учителя себѣ нанялъ. Теперь этотъ ундеръ его лучшій другъ сталъ. Каждое утро приходитъ къ намъ въ кухню, бьетъ въ барабанъ и будитъ всѣхъ. Да вѣдь съ самаго, что ни на есть съ позаранку... Пушку купилъ и въ саду было стрѣлять началъ, да сосѣди жаловались мировому, такъ тотъ оштрафовалъ его и стрѣлять запретилъ. По ночамъ тревогу дѣлаетъ. Вдругъ зазвонитъ въ этотъ колоколъ. И тогда ужъ всѣ вставай... Да что, всѣхъ его затѣй и не разскажешь! Сами увидите.

НИКОЛАЙ.

Ну, да Богъ съ нимъ! Пословица говорится: чѣмъ бы дитя не тѣшилось, лишь бы не плакало, а мы поговоримте лучше о нашей свадьбѣ...

АГАША.

О свадьбѣ теперь только одинъ разговоръ можетъ быть, чтобы скорѣй вѣнчаться, потому братецъ такой взбалмочный сдѣлался, что, чего Боже оборони, отдумаетъ.

ЯВЛЕНІЕ III.

Агаша, Николай Никаноровъ, Аниська, Дергачевъ и потомъ Брыкаловъ.

АНИСЬКА (вбѣгая).

Самъ пріѣхалъ! Самъ!... (Хватаетъ за веревку колокола и звонитъ. Вслѣдъ за звономъ вбѣгаетъ Дергачевъ, дѣваетъ на себя барабанъ и начинаетъ въ нею битъ. Во время барабаннаго боя входитъ Брыкаловъ, даетъ ему знакъ прекратитъ бой, останавливается посреди комнаты и важно смотритъ по сторонамъ. Одѣтъ онъ по русски: въ сюртукѣ до колѣнъ и дутые сапоги. На сапогахъ шпоры).

НИКОЛАЙ (Агашѣ).

Что же это за представленія такія?

АГАША.

А вотъ это-то его затѣя и есть.

ДЕРГАЧЕВЪ (кладя барабанъ въ козлы).

Баришисто ли торговать изволили, ваше степенство?

БРЫКАЛОВЪ.

Что торговля! Не о торговлѣ теперь думать нужно, а какъ бы къ солдатчинѣ привыкнуть.

ДЕРГАЧЕВЪ.

Это точно, ваше степенство. Служба прежде всего.

БРЫКАЛОВЪ.

Въ которомъ часу ученье назначено?

ДЕРГАЧЕВЪ.

Въ восемь часовъ, ваше степенство.

БРЫКАЛОВЪ.

Благодарю! Скажи стряпухѣ, пусть ужина не стряпаетъ. Сами въ саду будемъ кашу варить и ночь проведемъ тамъ же, на бивакахъ.

ДЕРГАЧЕВЪ.

Осмѣлюсь доложить, дождь идетъ, ваше степенство.

БРЫКАЛОВЪ.

Знаю. Привыкать надо, ко всему привыкать!

(Дергачевъ и Анисъка уходятъ).

НИКОЛАЙ (нѣсколько разъ порывавшійся подойдти къ Брыкалову, подходитъ).

Здравствуйте Данило Иванычъ! Все ли вы въ добромъ здоровьѣ?

БРЫКАЛОВЪ.

А!... Никаноровъ, здорово! (Цѣлуется съ нимъ). Радъ, радъ! По крайности, нашего полка прибыло. Мы, братъ, здѣсь къ солдатчинѣ привыкаемъ. У насъ теперь все по военному. Чай слышалъ, что теперь ужъ никто не отвертится. Всѣ служить будутъ: и хозяева и приказчики, и купцы и мѣщане, и даже самъ городской голова. Это куда годится: кто въ конницу, кто въ пѣхоту, кто во флотъ, а кто въ пожарную команду.

НИКОЛАЙ.

Это точно-съ. Въ нашемъ мѣстѣ объ этомъ тоже молва шла и въ газетахъ пропечатано было. Только вѣдь, говорятъ, еще не скоро.

БРЫКАЛОВЪ.

Скоро-ли, не скоро-ли, а только всѣ служить должны, стало быть и привыкать надо. Я вотъ въ гусары думаю, а потому къ шпорамъ и привыкаю. Хорошо? (Брянчитъ шпорами).

НИКОЛАЙ.

То есть чтожъ тутъ хорошаго? Только громъ одинъ.

БРЫКАЛОВЪ.

Ну, да ты этого не понимаешь. Тебя, навѣрное, въ пѣхоту, потому у тебя лицо такое пѣхотное. Сегодня, вотъ, отдохнешь съ дороги, а завтра на ночь на часы, на голубятню.

НИКОЛАЙ.

То есть какъ на голубятню!

БРЫКАЛОВЪ.

А такъ, что у насъ теперь такое заведеніе, что каждую ночь кто-нибудь изъ молодцовъ на часахъ на голубятнѣ стоитъ. Это опять таки для того, чтобъ привыкать.

НИКОЛАЙ.

Что жъ, постоимъ, коли такое заведеніе есть.

АГАША.

Вы, Николай Никанорычъ, потеплѣе одѣньтесь. Я вамъ шарфъ гарусный на шею дамъ.

НИКОЛАЙ.

Я любовію согрѣтъ буду.

БРЫКАЛОВЪ.

Не любовію, любовь теперь по боку, а у насъ на это есть положеніе: косушка водки. (Агашѣ). И тебѣ есть работа. Только смотри, чтобъ къ завтраму непремѣнно готово было. (Достаетъ изъ задняго кармана свертокъ и вынимаетъ оттуда три лоскутка: зеленый, жолтый и красный и подаетъ Агашѣ). Вотъ эти три куска вмѣстѣ сошьешь. Это флагъ нашей роты будетъ. (Николаю). Знаешь, Никаноровъ, что я на немъ хочу изобразить? Хочу изобразить аршинъ, ножницы и кота. По крайности, понятно будетъ, что торговые люди.

НИКОЛАЙ.

Маменька моя вамъ, Данило Иванычъ, кланяться приказали. Онѣ мнѣ дали свое благословеніе на бракъ съ Агафьей Ивановной. Теперь мы, ни мало не медля, можемъ и за свадебку...

БРЫКАЛОВЪ.

Какая свадьба! Нешто теперь кто женится? Теперь нужно къ солдатчинѣ привыкать, а онъ про свадьбу!

НИКОЛАЙ (опѣшавъ).

Какъ же, Данило Иванычъ, вѣдь вы сами дали согласіе?..

АГАША.

Братецъ, что же это такое?!

БРЫКАЛОВЪ.

А то-же, что никогда этого не будетъ, чтобъ я тебя выдалъ за солдата. Да и самой, что за радость быть солдаткой! При тятенькѣ была купеческая дочь, при мнѣ теперь купеческая сестра, а то вдругъ выйдешь за мужъ и будешь солдатка.

АГАША.

Братецъ, какой же онъ солдатъ? У него ужъ года вышли. Вы газетъ не читаете. Тамъ сказано, что будутъ брать только тѣхъ, кому 21 или 22 года. Вы прочтите.

БРЫКАЛОВЪ.

Да, какъ же, стану я читать! Вонъ у насъ сосѣдъ: читалъ, читалъ да и дочитался, на цѣпь попалъ. Теперь сидитъ въ сумашедшемъ домѣ на цѣпи. Что мнѣ читать, коли я безъ того знаю, что всѣ служить должны. Теперь все по боку, и только одно: надо къ солдатчинѣ привыкать. (Агаша садится на диванъ и плачетъ. Сзади ея становится Николай и тихонько утѣшаетъ ее).

АГАША.

Полноте, Николай Никанорычъ! Сами виноваты нужно бы было до отъѣзда повѣнчаться.

БРЫКАЛОВЪ (подходитъ къ Николаю и ударяетъ его по плечу).

Что призадумался, солдатикъ? Полно, не тужи! Можетъ быть еще въ офицеры выслужишься. Пойдемъ-ка я тебѣ покажу, что мы у непріятеля отбили. (Подводитъ его къ флагу). Узнаешь, чей это флагъ?

НИКОЛАЙ.

Никакъ нѣтъ-съ.

БРЫКАЛОВЪ.

Дура-голова! Изъ сосѣдскаго сада, съ бесѣдки. Третьяго дня ночью съ молодцами отвоевали. Какъ весело то было! Перелѣзли мы, знаешь, черезъ заборъ въ сосѣдскій садъ, сейчасъ къ бесѣдкѣ, другъ другу на плечи стали и сорвали флагъ. Въ саду на ту пору былъ караульный дворникъ, увидалъ насъ и ну кричать. Мы ему сейчасъ глотку заткнули, и въ плѣнъ. Привели сюда, да такъ водкой накатили, что тотъ даже въ безчувствіе впалъ. Ну, мы его сейчасъ вонъ отсюда и перекинули обратно черезъ заборъ.

НИКОЛАЙ.

Все это прекрасно, Данило Иванычъ, только вы насъ-то съ Агафьей Ивановной не загубите. Дозвольте повѣнчаться.

БРЫКАЛОВЪ.

И не думай, и не воображай! Я, братъ, и самъ думалъ жениться, и невѣста богатая была, а теперь все по боку хлопнулъ; потому -- привыкать надо. Вотъ теперь въ саблѣ привыкаю. (Беретъ со стула саблю, выхватываетъ ее изъ ноженъ и, замахиваясь на Николая, кричитъ:) Смерти или живота?

НИКОЛАЙ (отскакивая отъ него).

Данило Иванычъ, оставьте! что за шутки! Долго-ли до грѣха!

АГАША (вскакивая съ мѣста).

Братецъ, да вы никакъ съ ума сошли?

БРЫКАЛОВЪ.

Ничего, пусть привыкаетъ! Вотъ я теперь на него шутя замахнулся, такъ у него и то душа въ пятки ушла, а что тогда то будетъ, какъ кто по заправски его пырнетъ?

АГАША.

Ну, братецъ, коли вы нашего счастія не желаете, такъ нечего и издѣваться надъ нами. Пойдемте Николай Никанорычъ.

БРЫКАЛОВЪ (подбоченясь).

А кто хозяинъ?

НИКОЛАЙ.

Позвольте, Агафья Ивановна, хозяинъ требуетъ.

БРЫКАЛОВЪ.

Ну, ну, не надо. Вижу, что команду знаешь. (Агашѣ). Ты, дура, не плачь, я тебѣ жениха нашелъ, такого жениха, котораго ужъ ни въ какое войско не возьмутъ.

АГАША.

Не нужно мнѣ вашихъ жениховъ. Я ни за кого не пойду кромѣ Николая Никанорыча.

БРЫКАЛОВЪ.

Да ты пойми одно, что Никаноровъ солдатъ, а твой женихъ, котораго и тебѣ сватаю, никогда солдатомъ не будетъ.

АГАША.

Ежели по вашему, такъ какой нибудь старикъ, или убогой...

БРЫКАЛОВЪ.

Что нибудь одно, матушка: или старый, или молодой, или купецъ, или солдатъ.

АГАША.

Такъ ужъ пусть я лучше буду солдаткой.

БРЫКАЛОВЪ.

Понимаешь ты, что я этого не хочу, не желаю! Къ тебѣ сватается мой сосѣдъ но лавкѣ, Саватьевъ. Человѣкъ почтенный, богатый...

АГАША.

Братецъ, помилуйте! Развѣ онъ мнѣ пара! Онъ старше поповой собаки, да къ тому и хромаетъ на лѣвую ногу.

БРЫКАЛОВЪ.

Тѣмъ лучше. По крайности его ужъ ни въ какой резервъ не возьмутъ.

НИКОЛАЙ.

Помилуйте, Данило Иванычъ, вы губите Агафью Ивановну: Саватьевъ двухъ женъ заѣлъ.

БРЫКАЛОВЪ.

Ну, а теперь пусть она попробуетъ его заѣсть (Агашѣ). Ты, дура, только пойми одно: человѣкъ имѣетъ двѣ лавки съ военными вещами, а теперь, при всеобщей солдатчинѣ, сколько военныхъ вещей-то потребуется? Вѣдь сотни тысячъ нажить можно. Ну, да объ этомъ онъ тебѣ самъ разскажетъ; онъ сегодня хотѣлъ быть къ намъ.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Тѣ же и Дергачевъ.

ДЕРГАЧЕВЪ (вноситъ подносъ съ закуской и водкой и ставитъ его на столъ).

Сейчасъ, ваше степенство, ученье начнемъ.

БРЫКАЛОВЪ.

Дергачевъ!.. Вотъ еще одинъ солдатъ. И его обучать надо.

ДЕРГАЧЕВЪ.

Обучимъ, ваше степенство, будьте покойны. Привыкнетъ. Человѣкъ ко всему привыкаетъ.

НИКОЛАЙ.

Вы меня на сегодня, Данило Иванычъ, освободите отъ ученья этого, потому такъ какъ я съ дороги, то очень уставши.

БРЫКАЛОВЪ.

Дергачевъ, освобождать его или не надо?

ДЕРГАЧЕВЪ.

Освободите, ваше степенство, пусть его оттаетъ маленько.

БРЫКАЛОВЪ.

Ну такъ ты сегодня свободенъ. Отдохни, а завтра приготовляйся на часы на голубятню.

ДЕРГАЧЕВЪ.

Ну, барышня, вы теперь отсюда извольте отправляться, потому что у насъ здѣсь ученье начнется.

АГАША.

Уйду, уйду! Глаза бы мои не глядѣли на ваше безобразіе. (Уходитъ въ сопровожденіи Николая въ дверь на лѣво).

БРЫКАЛОВЪ (вслѣдъ).

Агафья! Ты забываешься!

ДЕРГАЧЕВЪ (стоя подъ колоколомъ).

Давать знакъ, ваше степенство?

БРЫКАЛОВЪ.

Давай! (Дергачевъ звонитъ. Изъ средней двери выбѣгаетъ Василій Свистковъ и пятеро другихъ молодцовъ, а также и Аниська съ флейтой и группируются у ст123;ны. Брыкаловъ начинаетъ надѣвать на себя латы. Аниська подсобляетъ ему).

ЯВЛЕНІЕ V.

Брыкаловъ, Дергачевъ, Василій Свистковъ, Аниська и молодцы.

БРЫКАЛОВЪ (надѣвая на себя латы).

Эхъ, тяжела ты служба солдатская! Ну, что, Аниська, на флейтѣ теперь можешь'?

АНИСЬКА.

Могу маленько, только вотъ въ переборѣ путаюсь.

БРЫКАЛОВЪ.

Учись, учись, потому привыкать надо!

ДЕРГАЧЕВЪ.

Ужъ я, ваше степенство, какъ его жучу, а все наука плохо подается.

ВАСИЛІЙ (молодцамъ).

Я, братцы, ватный нагрудникъ поддѣлъ, потому оно, ежели кто звизданетъ въ грудь, такъ все не такъ больно.

ОДИНЪ ИЗЪ МОЛОДЦОВЪ.

А я сахарной бумаги подложилъ.

БРЫКАЛОВЪ (опоясываясь саблей).

Ну, братцы, когда будемъ брать приступомъ закуску, такъ драться легче и, чуръ, не по голому мѣсту, потому у меня еще и старый синякъ не зажилъ. Бей въ латы, либо въ каску, а по лицу не трогать.

ВАСИЛІЙ.

Слушаемъ-съ, Данило Иванычъ; только ужъ и вы намъ въ рыло не трафьте.

ДЕРГАЧЕВЪ (командуетъ).

Стройся! (Молодцы начинаютъ строиться по парно. Впередъ становятся: Дергачевъ съ барабаномъ и съ флейтой; съ боку помѣщается Брыкаловъ съ саблей на голо).

БРЫКАЛОВЪ.

Эй вы, подобрать брюхо! Дергачевъ, смотри: они животы выпятили.

ДЕРГАЧЕВЪ (оборачиваясь).

Подобрать!!! (Молодцы вытягиваются во фрунтъ). Ну, ваше степенство, теперь командуйте: тихимъ шагомъ маршъ!

БРЫКАЛОВЪ.

Тихимъ шагомъ маршъ! Разъ, два, разъ два! (Дергачевъ на барабанѣ, а Аниська на флейтѣ играютъ маршъ. Всѣ маршируютъ. Пройдя по сценѣ; раза три, останавливаются).

ДЕРГАЧЕВЪ.

Сегодня много лучше... Вотъ, дастъ Богъ, въ воскресенье, ваше степенство, я примусь каждаго отдѣльно обучать.

БРЫКАЛОВЪ.

Ну, теперь штурмовать закуску! Трое пусть охраняютъ, а мы четверо наступать будемъ. Раздѣлись ребята! Вотъ такъ! (Трое молодцовъ становятся къ закускѣ, на правомъ концѣ сцены, а трое съ Брыкаловымъ отходятъ на другую сторону. Всѣ засучаютъ рукава сюртуковъ и плюютъ на руки. Дергачевъ и Анисъка стоятъ въ глубинѣ сцены и играютъ на приступъ). Ребята, впередъ! Не робѣть! Ура! (Наступающіе кричатъ: ура и бѣгутъ къ охраняющимъ закуску. Дѣлается свалка, послѣ которой наступающіе берутъ верхъ и овладѣваютъ закуской и водкой).

ВАСИЛІЙ (въ рукахъ графинъ водки и поднимая его надъ головой).

Ура! Наше взяло, отвоевали!

БРЫКАЛОВЪ (беретъ отъ него графинъ и каждому подноситъ по рюмкѣ).

Ну, теперь въ садъ на биваки вашу варить!

ДЕРГАЧЕВЪ.

А послѣ ужина, ваше степенство, еще ученье будетъ, потому я хорошую штуку придумалъ. Вы спрячете куда нибудь въ укромное мѣстечко четвертную бутыль водки, а мы ее начнемъ розыскивать и будетъ у насъ рекогносцировка для отысканія водки.

БРЫВАЛОВЪ.

Браво, браво! Другъ, лучшій другъ! (Бросается къ Дергачеву и обнимаетъ его). И такъ, братцы, въ садъ, а дежурный пусть здѣсь у дверей на часахъ остается. Вольнымъ шагомъ маршъ! (Всѣ уходятъ въ среднюю дверь, кромѣ Василія Свисткова, который остается у дверей).

ЯВЛЕНІЕ VI.

Василій и Николай.

НИКОЛАЙ (входя въ дверь на лѣво).

Ушли? Ну, слава Богу! Вотъ, Вася, судьба то наша! Поѣхалъ въ свое мѣсто женихомъ, радовался, всѣмъ родственникамъ своимъ разсказалъ, что женюсь, а пріѣхалъ обратно и отчалилъ съ носомъ.

ВАСИЛІЙ.

Какъ, развѣ ужъ не отдаетъ Агафью Ивановну за тебя? Отдумалъ?

НИКОЛАЙ.

Отдумалъ тамъ, или не отдумалъ, а только не отдаетъ. Ты, говоритъ, не сегодня такъ завтра солдатъ, а я, говоритъ, не хочу выдавать свою сестру за солдата.

ВАСИЛІЙ.

Дуритъ онъ у насъ, ей Богу, дуритъ! Не доведетъ, его до добра эта солдатчина. Ужъ попивать началъ. Что это, говоритъ, за солдатъ, который не пьетъ!

НИКОЛАЙ.

Ну, онъ то, положимъ, дуритъ, а вы-то съ чего съ нимъ разные фокусы выдѣлываете?

ВАСИЛІЙ.

Эхъ, Николай Никанорычъ, вѣдь ты самъ знаешь, что наше дѣло приказчицкое,-- подневольное. Вотъ, поставили на часы и стой, а сегодняшнюю ночь такъ и спать не придется: на голубятнѣ дежурный. Станешь проситься освободить,-- такъ только одно и твердитъ: "привыкать надо, привыкать!" Пробовалъ разъ на отрѣзъ отказаться идти, такъ сейчасъ: "пошелъ вонъ!" Разсчетъ, говорю, пожалуйте; а онъ мнѣ: "Какой, говоритъ, разсчетъ, развѣ я тебѣ долженъ?" Ну, и смирился, и пошолъ на эту самую голубятню, потому что вѣдь, онъ мнѣ сто рублевъ долженъ. Такъ какъ же, братъ, ты теперь?

НИКОЛАЙ.

Да ужъ не знаю, Вася, какъ и быть. Просто совсѣмъ голову потерялъ!

ВАСИЛІЙ.

Тебѣ, который годъ-то?

НИКОЛАЙ.

Двадцать пятый съ Михайлова дня пошелъ.

ВАСИЛІЙ.

Такъ какой же ты солдатъ? Ты вовсе не солдатъ: года ужъ вышли. Обо всемъ, братъ, объ этомъ пропечатано есть. Будутъ брать только тѣхъ, кому двадцать одинъ годъ. Вотъ я, такъ навѣрное солдатъ, потому мнѣ двадцать.

НИКОЛАЙ.

Говорили мы ему, да не вѣритъ, а самъ ничего не читаетъ.

ВАСИЛІЙ.

Такъ сунь ему эту самую газету подъ носъ, авось прочтетъ.

НИКОЛАЙ.

Да гдѣ ее найдешь-то!

ВАСИЛІЙ.

У меня есть.

НИКОЛАЙ.

Голубчикъ, дай!

ВАСИЛІЙ.

Изволь. Она у меня въ молодцовой, только мнѣ отсюда отойдти-то нельзя, потому я на часахъ. Вотъ тебѣ ключъ, открой мой сундукъ и на днѣ увидишь банку съ помадой, подъ банкой пѣсенникъ, а въ пѣсенникѣ-то сложенная газета и лежитъ.

НИКОЛАЙ.

Спасибо, голубчикъ! (Беретъ, чмокаетъ Василья въ щеку и бѣжитъ въ среднюю дверь).

ВАСИЛІЙ.

Да, жалко его, и Агафью Ивановну жалко! Больно крѣпко она влюблена-то въ него. Ахъ, житье, житье! Хоть бы ужъ скорѣй въ солдаты взяли, а то только томятъ. Хоть бы ужъ въ пожарные, такъ и то ладно.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Василій и Саватьевъ.

САВАТЬЕВЪ (входитъ въ среднюю дверь и пристально смотритъ на Василья).

Что-жъ, шельма, не кланяешься? Зазнались канальи! Ради, что съ хозяевами въ однѣхъ ротахъ, въ однѣхъ рядахъ служить придется.

ВАСИЛІЙ.

Чего-жъ мнѣ кланяться-то, коли ужь я сегодня но утру съ вами видѣлся? Чай вѣдь сосѣди!

САВАТЬЕВЪ.

А отъ втораго-то поклона голова отломится, что-ли? Гдѣ хозяинъ?

ВАСИЛІЙ.

Въ саду на бивакахъ кашу варятъ.

САВАТЬЕВЪ.

Это, значитъ, онъ привыкаетъ къ солдатчинѣ. Что-жъ, надо и намъ привыкать. (Вздыхаетъ и садится). То есть вотъ истинно судьбы Божія не исповѣдимы! Думалъ ли я, что когда нибудь буду солдатомъ? И вдругъ... солдатъ! Тридцать лѣтъ военными вещами торгую и тридцать лѣтъ съ любовію на свой товаръ глядѣлъ, а теперь просто хоть и въ лавку не ходи. Какъ взглянешь на какую нибудь саблю или каску, такъ тебя въ дрожь и кинетъ! Даже поджилки задрожатъ! Сегодня послѣ обѣда прилегъ соснуть часочикъ, думалъ забыться не много, и вдругъ вижу, что будто за мной какой-то турокъ съ пикой гонится. Проснулся весь въ поту. Иду сюда и вдругъ попадается на встрѣчу солдатъ,-- такъ меня и шарахнуло въ сторону. Каждаго звонка дома боюсь, все думаю, что идутъ меня въ солдаты брать. О Господи, Господи, ужь въ монахи идти, что ли?

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Тѣ же и Агаша.

АГАША (входя въ дверь на лѣво).

А, Акимъ Саватьичъ здѣсь! Хорошо же, лучше съ нимъ впередъ объясниться. (Подходитъ къ нему). Послушайте, вы здѣсь зачѣмъ? Коли свататься, такъ знайте напередъ, что не видать вамъ меня, какъ своихъ ушей. Идите лучше домой, потому вамъ здѣсь нечего дѣлать.

САВАТЬЕВЪ.

Эхъ, Агафья Ивановна, куда я теперь пойду? Я ужъ и такъ, какъ Каинъ, убившій брата своего Авеля, нигдѣ мѣста себѣ найти не могу.

АГАША.

Скажите на милость, старичишка и туда-же влюбленъ! Нигдѣ, говоритъ, мѣста найти не могу. Да кто вамъ позволилъ въ меня влюбиться?

САВАТЬЕВЪ.

Эхъ, барышня, какая ужъ тутъ любовь, коли не сегодня, такъ завтра лобъ забрѣютъ.

АГАША.

Кому это? Вамъ? Ха, ха, ха!.. Да что вамъ брить-то? У васъ и такъ голова, на три четверти голая. И какой вы солдатъ? Вотъ потѣха-то! Развѣ въ хлѣбный амбаръ крысъ бить, да и то не годитесь.

САВАТЬЕВЪ.

Вамъ хорошо смѣяться-то, а каково мнѣ-то теперь? Изъ хорошей жизни -- и вдругъ подъ красную шапку. Еще вдругъ, чего Боже оборони, твой молодецъ въ офицеры выдетъ и надъ тобой, надъ хозяиномъ, командовать станетъ. Каково это? Нѣтъ, каково это хозяйскому-то сердцу? Что тутъ дѣлать? куда дѣваться? Вотъ одно наше теперь прибѣжище. (Указываетъ на закуску, подходитъ къ ней и пьетъ рюмку водки).

АГАША (подбѣгая къ нему).

Смотрите же, и изъ головы выкиньте женитьбу на мнѣ, а ежели женитесь, такъ я въ первый же день свадьбы вамъ носъ откушу.

САВАТЬЕВЪ.

Что-жъ, откусите лучше теперь. По крайности черезъ это можетъ быть ужъ ни въ какое войско не возьмутъ.

АГАША.

Ну, ужъ теперь пока оставайтесь съ носомъ, а объ женитьбѣ на мнѣ и думать забудьте. (Подходитъ къ двери на лѣво и издали грозитъ ему пальцемъ). Такъ смотрите-же! (Уходитъ).

САВАТЬЕВЪ.

Нѣтъ, видно ужъ какъ тамъ на думай, а въ монахи идти придется.

ЯВЛЕНІЕ IX.

Саватьевъ, Василій, Брыкаловъ, Дергачевъ.

БРЫКАЛОВЪ (входя съ Дергачевымъ),

Они пускай вашу варитъ, а мы въ это время съ тобой, служба, по чапорушечкѣ долбанемъ.

ДЕРГАЧЕВЪ (снимая съ себя барабанъ и ставя его въ козлы).

Это, ваше степенство, можно, потому солдатъ безъ водки все одно, что рыба безъ воды.

БРЫКАЛОВЪ.

А, Акимъ Саватьичъ, ты ужъ здѣсь? (Василію). Что-же не сказалъ мнѣ, что гость пришелъ?

ВАСИЛІЙ.

Да вѣдъ я на часахъ. Нешто можно съ часовъ отлучаться?

БРЫКАЛОВЪ.

Маршъ въ садъ! (Василій уходитъ).

САВАТЬЕВЪ (пристально смотря на Брыкалова).

Что, братъ, Данило Иванычъ, всѣ тамъ будемъ! И юные и старые, и прикащики и хозяева. Никто не отвертится, всѣмъ лобъ забрѣютъ. Еще вчера, братъ, я радовался, что по годамъ моимъ старымъ, придется мнѣ въ семействѣ дни свои окончить, а сегодня оказывается, что и меня подъ красную шапку.

БРЫКАЛОВЪ

Какъ? помилуй, какой ты солдатъ! Да и года твои вышли. Дергачовъ, нешто съ этакимъ брюхомъ можно въ солдаты?

ДЕРГАЧЕВЪ.

Брюхо, ваше степенство, плевое дѣло, сейчасъ подберутъ. Въ двѣ недѣли ученья такъ обезбрюшатъ, что и свои не узнаютъ.

САВАТЬЕВЪ.

Въ томъ-то и дѣло, братъ, что теперь ни года, ни брюхо, ничто не поможетъ.

БРЫКАЛОВЪ.

Да ты врешь! Полно врать!

САВАТЬЕВЪ.

Въ томъ то и дѣло, что не вру, а сегодня я все это новое положеніе до тонкости отъ одного военнаго писаря узналъ, и пришелъ тебѣ сказать, что на сестрѣ твоей я жениться не могу, потому теперь только въ пору объ себѣ одномъ думать.

БРЫКАЛОВЪ.

Разскажи, разскажи про положеніе-то, это очень интересно.

САВАТЬЕВЪ.

Изволь, только послушай: сними ты съ себя эти доспѣхи. Ей-Богу, какъ-то непріятно... Про свою будущую судьбу напоминаетъ.

БРЫКАЛОВЪ.

Да вѣдь ты самъ этимъ товаромъ торгуешь.

САВАТЬЕВЪ.

Мало ли что торгую... А теперь я и въ лавку свою ходить не буду, чтобъ этихъ шпагъ и касокъ не видать. Пусть молодцы одни въ лавкѣ сидятъ. Сними латы-то, пожалуйста; оно все какъ-то на душѣ полегче будетъ. Мнѣ ужъ и ничего-то не видя, и то штыки со всѣхъ сторонъ кажутся.

БРЫКАЛОВЪ.

Изволь, изволь!.. (Снимаетъ съ себя латы, каску и саблю и кладетъ на стулъ).

САВАТЬЕВЪ

А что, служивый, больно на этомъ самомъ ученьи-то стягаютъ?

ДЕРГАЧЕВЪ.

Теперь ужъ не стягаютъ-съ, а больше лаской.

САВАТЬЕВЪ.

Ну хоть за это-то, слава Богу, а то каково протерпѣть-то это все. (Брыкалову). Унеси ужь ты, голубушка, все это оружіе въ другую комнату. Страшно какъ-то.

БРЫКАЛОВЪ.

Зачѣмъ же? Ты не гляди на него. Мы вотъ задомъ къ нему сядемъ. Садись и разсказывай. (Садятся на диванъ. Дергачевъ также садится, но поодаль, около закуски и закуриваетъ трубку).

САВАТЬЕВЪ.

Пришолъ я это послѣ полудня изъ трактира въ лавку. Чай ходили пить... Пришелъ въ лавку и вижу стоитъ у насъ военный писарь и покупаетъ себѣ кепи. Торгуется, мы не уступаемъ; а онъ и говоритъ: "вы, говоритъ, теперь эти вещи дешевле продавать должны, потому съ новымъ военнымъ положеніемъ, когда всѣ служить будутъ, этого товару страсть что потребуется". А я его и спроси: какъ, говорю, почтенный, неслыхали-ли вы до какихъ лѣтъ въ солдаты-то брать будутъ? "Никакъ, говоритъ, тутъ лѣтъ не полагается, а всѣ до единаго служить должны и никакого браку имъ не будетъ. Толстъ или хромъ, такъ на козлы,-- пушки возить;' малъ ростомъ, такъ въ егаря". Какъ сказалъ онъ это, такъ меня сначала въ дрожь, а потомъ въ потъ. Ну, а ежели, говорю я, по первой гильдіи запишусь? "Все равно, говоритъ". Ну, а ежели, колоколъ пожертвую?* И то, говоритъ, не отвертитесь". Сказалъ и ушелъ. И вотъ съ тѣхъ-то поръ, потерялъ я свое спокойствіе.

БРЫКАЛОВЪ.

Вотъ тебѣ бабушка и Юрьевъ день! Значитъ, и ты солдатъ? Ручку вашу... Можетъ, въ одной ротѣ служить придется. Впрочемъ, нѣтъ, не придется: куда тебѣ со мной! Я въ гусары, а ты куда нибудь на лазаретную фуру.

САВАТЬЕВЪ.

Грѣхъ тебѣ, Данило, надъ моими сѣдинами смѣяться!.. Я вотъ все думаю, не упрятали бы меня во флотъ, а я воды смерть боюсь, даже и черезъ Фонтанку на лодкѣ переплыть не могу... (Помолчавъ). Что-жъ, выпьемъ. Теперь ужъ все равно. Куда беречься-то?

БРЫКАЛОВЪ.

Это можно... (Дергачеву). Дергачевъ, налей!

ДЕРГАЧЕВЪ.

Слушаю, ваше степенство! (И рюмки. Всѣ чокаются и пьютъ).

САВАТЬЕВЪ (Дергачевъ)

Ужъ и я васъ буду просить: начинайте и меня обучать артикулу. Только, пожалуйста, какъ нибудь полегче. За цѣной я не постою.

ДЕРГАЧЕВЪ.

Это можно, ваше степенство. Въ лучшемъ видѣ обучимъ.

БРЫКАЛОВЪ.

Такъ вотъ какъ, Акимъ Саватьичъ! Значитъ, теперь лавки по боку надо. Только прежде всего надо сдѣлать быструю распродажу товаровъ и публиковать объ этомъ, да подъ шумокъ и новый товаръ спускать. Торгуй да торгуй пока, до солдатчины. Покупатель глупъ, валомъ повалитъ. Я и объявленіе придумалъ; такое объявленіе разухабистое, что и нѣмцу полотнянчику не придумать. Прежде всего большими буквами: "Въ гробъ ляжете, а не дождетесь такой распродажи, а потомъ самымъ жалобнымъ тономъ: "будучи принужденъ поступить въ солдаты по случаю всеобщей военной повинности и нуждаясь въ подкрѣпленіи своего семейства, съ душевнымъ прискорбіемъ души и тѣла объявляю небывалую до сихъ поръ, быструю распродажу съ уступкою семидесяти процентовъ. Распродажа будетъ производиться при барабанномъ боѣ, причемъ новопривезенный изъ Бразиліи органъ будетъ наигрывать персидскій, турецкій и другіе марши. А потомъ прейсъ-курантъ. "Отдай все серебро и всѣ мѣдныя, а нигдѣ не найдете куска голандскаго полотна въ пять рублей, кромѣ лавки будущаго солдата, а нынѣ купца Брыкалова! Хоть генералу, такъ не стыдно сморкнуться въ дюжину полотняныхъ платковъ, стоющихъ одинъ рубль и дороже! Быкъ забодаетъ -- вотъ какіе фуляры имѣются за 50 коп. штука и дороже. Самъ бы носилъ, да деньги нужно -- вотъ какіе носки имѣются въ лавкѣ купца Брыкалова, стоющіе одинъ рубль за дюжину и дороже". А придетъ покупатель, спроситъ носковъ въ рубль дюжину, въ отвѣтъ ему: дешевые, молъ, всѣ распродали. Сейчасъ только, передъ вами, былъ генералъ и десять дюжинъ для своихъ сыновей купилъ, а вотъ неугодно ли въ шесть рублей.-- Ну что, хорошо?

САВАТЬЕВЪ.

Хорошо-то хорошо, только вѣдь все-таки въ солдаты-то попадешь.

БРЫКАЛОВЪ.

Э, полно тужить! Главное дѣло привыкать нужно, а теперь выпьемъ. (Подходятъ къ закускѣ пьютъ. Входитъ Николай).

ЯВЛЕНІЕ X.

Тѣ же и Николай.

БРЫКАЛОВЪ (завидя Николая).

Что тебѣ?

НИКОЛАЙ.

Я къ вамъ, Данило Иванычъ, съ покорнѣйшею просьбою: отдайте за меня Агафью Ивановну. Я солдатомъ не буду, мои года вышли.

БРЫКАЛОВЪ.

Врешь, врешь! Всѣ служить будемъ, всѣ солдаты... (Указывая на Саватьева). Даже и онъ. Привыкать надо! Привыкать! Ему вонъ еще сегодня военный писарь разсказывалъ, что всѣ безъ изъятія...

НИКОЛАЙ.

Помилуйте, какже военному писарю вѣрить, коли въ газетахъ пропечатано, что будутъ брать только тѣхъ, кому 21 годъ, а мнѣ 24.

БРЫКАЛОВЪ.

Врешь, врешь!

НИКОЛАЙ.

У меня и газета есть. Извольте посмотрѣть. Я даже это самое мѣсто и карандашемъ обвелъ. (Вынимаетъ изъ кармана газету и подаетъ Брыкалову. Саватьевъ вырываетъ ее у него и начинаетъ читать).

САВАТЬЕВЪ (читаетъ).

"Призывать ежегодно на службу молодыхъ людей, окончившихъ 21 годъ къ первому январю того года, когда производится призывъ." Господи, даже въ глазахъ потемнѣло отъ радости! (Опускается на стулъ).

БРЫКАЛОВЪ.

Никому не повѣрю, пока самъ не прочту! (Вырываетъ у Саватъева газету и читаетъ). Да, 21 годъ. (Николаю). А можетъ тебѣ и 21-го нѣтъ?

НИКОЛАЙ.

Извольте и паспортъ посмотрѣть. (Подаетъ паспортъ).

БРЫКАЛОВЪ (смотритъ въ паспортъ).

Такъ и есть, отвертѣлся, собака!

САВАТЬЕВЪ (потирая руки).

То есть такое теперь счастіе чувствую, какъ будто двѣсти тысячъ на пяти-процентный билетъ выигралъ. Голубчики вы мои! (Бросается всѣхъ обнимать).

НИКОЛАЙ.

Такъ что же, Данило Иванычъ, отдайте за меня Агафью Ивановну.

БРЫКАЛОВЪ.

Погоди, дай подумать. Можетъ быть тебя въ какой нибудь резервъ возьмутъ.

ЯВЛЕНІЕ XI.

Тѣ же и Агаша.

НИКОЛАЙ (Агашѣ).

Вотъ прошу Данила Ивановича, чтобъ не лишалъ насъ нашего счастія, такъ какъ мои годы вышли и я не буду солдатомъ.

АГАША (обнимая брата).

Братецъ, отдайте меня за Николая!

БРЫКАЛОВЪ (помолчавъ).

Ну хорошо, я отдамъ тебя за него, только съ тѣмъ условіемъ, чтобъ свадьба была сейчасъ-же! Живо, по военному. Привыкать надо, привыкать!

АГАША.

Извольте, братецъ, у насъ все готово.

БРЫКАЛОВЪ.

А коли готово, такъ будьте счастливы! Благословляю васъ, какъ въ водевилѣ на Александринскомъ театрѣ.

САВАТЬЕВЪ.

Позволь, что-жъ ты дѣлаешь? Теперь и я могу жениться.

АГАША.

А помните, что я вамъ на счетъ носа говорила?

БРЫКАЛОВЪ.

Нѣтъ, ужъ отчаливайте, потому мы васъ въ женихи брали только за неимѣніемъ лучшаго. (Дергачеву.) Бей сборъ! Пусть молодцы ихъ поздравляютъ. (Дергачевъ бьетъ сборъ. Изъ среднихъ дверей выбѣгаютъ молодцы. Изъ двери на лѣво входитъ Викуловна).

ЯВЛЕНІЕ XII.

Всѣ дѣйствующія лица.

АГАША (Викуловнѣ).

Няня, няня, братецъ согласенъ и я выхожу замужъ за Николая!

ВИКУЛОВНА.

Вотъ и прекрасно. Повеселимся на старости лѣтъ. (Брыкалову). Чего-жъ ты это раньше-то, батюшка, артачился?

БРЫКАЛОВЪ.

Не твое дѣло старуха! (Молодцамъ). Поздравляйте жениха и невѣсту!

МОЛОДЦЫ.

Съ нарѣченнымъ честь имѣемъ поздравить!

БРЫКАЛОВЪ.

Ну, теперь по военному: маршъ вѣнчаться!

ВИКУЛОВНА.

Да что ты, бѣлены что ли объѣлся?! Какъ же можно такъ скоро? Ни шаферовъ; ни дружки не назначено.

БРЫКАЛОВЪ.

Шаферомъ у Агаши я буду, а жениховскій дружко -- Дергачевъ. Дергачевъ! ты не женатъ?

ДЕРГАЧЕВЪ.

Богъ миловалъ, ваше степенство, холостъ. Мы и безъ жены отъ бабъ отбою не знали.

БРЫКАЛОВЪ.

Ну, такъ будь жениховскимъ дружкой!

ДЕРГАЧЕВЪ.

Слушаю, ваше степенство.

АГАША.

Братецъ, значитъ и вы теперь солдатомъ не будете: вѣдь вамъ 24 года.

БРЫКАЛОВЪ.

Все одно, я буду охотой проситься и ужъ теперь поступлю не въ гусары, а прямо въ черкесы.

ВИКУЛОВНА.

Что-жъ, не позвать ли со двора дѣвушекъ? Пусть онѣ по крайности, хоть свадебныя пѣсни невѣстѣ-то попоютъ.

БРЫКАЛОВЪ.

Какія тутъ свадебныя! Солдатскія нужно, потому что теперь привыкать надо, привыкать! А ну-ко, запѣвало, затягивай солдатскую!

ОДИНЪ ИЗЪ МОЛОДЦОВЪ (поетъ).

Было дѣло подъ Полтавой,

Дѣло славное друзья,

Мы дрались тогда со Шведомъ

Подъ знаменами Петра.

ВСѢ.

Мы дрались тогда со Шведомъ

Подъ знаменами Петра!

ЗАНАВѢСЪ.

Оставить комментарий Лейкин Николай Александрович (bmn@lib.ru) Год: 1880 Обновлено: 11/06/2015. 55k. Статистика. Пьеса: Драматургия Драматургия	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: Шуточные сцены в одном действии.

Лейкин Николай Александрович Привыкать надо!!!...

Лейкин Николай Александрович
Привыкать надо!!!...