С.-ПЕТЕРБУРГЪ Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., No 2 1880
КИТАЙЦЫ.
По зеркальной линіи Гостинаго двора прогуливаются два китайца въ ихъ національныхъ нарядахъ и останавливаются около магазиновъ, разсматривая выставленные на окнахъ предметы. Сзади ихъ движется цѣлая толпа разнородной публики, дивится на ихъ длинныя юпки, на обувь, на виднѣющіяся изъ изъ шапочекъ косы. Въ толпѣ и разносчики съ лотками различныхъ товаровъ, школьники съ книгами въ ремнѣ, купецъ въ енотовой шубѣ, двѣ молоденькія дѣвушки съ покупками въ рукахъ, деньщикъ въ офицерскомъ кепи и пр. Извощики, завидя китайцевъ, вбѣгаютъ на галлерею и кричатъ:
-- Господа китайцы, не подвезти-ли!
-- Задирай, задирай! Онъ тѣ подвезетъ!-- замѣчаетъ извощику купецъ.-- Ты, братъ, не смотри, что онъ по дамской модѣ одѣтъ, а кулачище у него печатанный.
-- Ну, такъ что-жъ что печатанный! Припечатаетъ, такъ и заплатитъ,-- слышится отвѣтъ.
-- Нѣтъ, господинъ купецъ, у нихъ въ кулакѣ настоящаго устою нѣтъ!-- вмѣшивается въ разговоръ деньщикъ.-- Мы съ капитаномъ въ Ташкентѣ были, такъ видѣли, какъ они на верблюдахъ ѣздятъ. Да и сами учтите: съ чего? Вотъ кабы они эту самую водку трескали, тогда другое дѣло, а то одинъ чай по три ведра въ день и на закуску персикъ. И въ ногахъ у нихъ женская слабость, потому съ измалѣтства въ юпкѣ. Вотъ бабы ихнія -- тѣ наоборотъ: въ штанахъ и косъ имъ не полагается, а только залыска спереди. Тѣмъ и водку по закону пить можно, такъ-какъ совсѣмъ на мужскомъ положеніи.
-- Значитъ какъ у тальянцевъ?-- спрашиваетъ купецъ.
-- Тальянскихъ похожденіевъ мы не знаемъ, потому въ ихъ землѣ не были, а съ этими въ лучшемъ видѣ чай распивали.
-- У тальянцевъ такая модель, что мужчины женскимъ именемъ зовутся, а женщины мужскимъ,-- поясняетъ купецъ.-- Теперича сюда къ намъ въ театръ два тальянца пріѣзжали, такъ одного Марьей звали, а другаго Дарьей. И по-сейчасъ теперь одинъ существуетъ, такъ того Котоньей звать. Плотникъ отъ насъ на сцену декораціи ставить ходитъ, такъ разсказывалъ: "такъ мы, говоритъ, его Котоньей Ивановной и зовемъ".
-- Вездѣ свои порядки, соглашается деньщикъ.-- А только у китайцевъ и званія никакого нѣтъ; а просто: китаецъ. Такъ онъ и откликается.
-- Свинины не ѣдятъ?-- спрашиваетъ разносчикъ съ лоткомъ.
-- Не токма что свинью, а мышь не пропуститъ: все съѣстъ. У нихъ можно. Собака, такъ собака, а то и кошку... Теперича поймалъ галку, ощипалъ перья и дѣйствуй зубами во все свое удовольствіе!
-- Чудно!-- дивится разносчикъ.-- Голова бритая, а свинью ѣстъ! Вѣдь бритоголовымъ препона насчетъ свинины.
-- Бритоголовымъ -- это точно, а у этихъ косы на затылкѣ, значитъ они бриты, да не совсѣмъ.
-- Настоящая коса-то?
-- Само-собой настоящая. Вѣдь это ихъ присяга. У нихъ какъ за паспортомъ пришелъ -- сейчасъ китайскій протопопъ пробу дѣлаетъ: возьметъ и привѣситъ къ косѣ пудовую гирю. Выдержала коса -- ладно, значитъ ты настоящій китаецъ, а нѣтъ -- пошелъ вонъ изъ китайской вѣры.
-- А старички, которые ежели плѣшивые?-- задаетъ вопросъ купецъ.
-- Старички-то?-- заминается деньщикъ.-- Въ томъ-то и дѣло, что у нихъ старичковъ-то плѣшивыхъ, почитай, совсѣмъ нѣтъ, потому ихніе доктора отъ проплѣшины заговоръ знаютъ. Дегтемъ затылокъ помажетъ, пару рыбьихъ словъ скажетъ, ну и растетъ коса. А которымъ ужъ ежели такое несчастіе, что у него затылочное солнце засвѣтилось -- сейчасъ его въ арестантскія роты, а то такъ и въ китайскую Сибирь: "иди, молъ, господинъ китаецъ, соболей ловить, на тебя самъ Мухаѣдъ прогнѣвался".
-- У нихъ, сударь, справедливыхъ-то судей и не бывало! Захотѣли ужъ вы отъ китайцевъ! Страна невѣрная, такъ зачѣмъ имъ справедливые судьи?
-- Чай-то въ прикуску или въ накладку пьютъ?
-- Вовсе безъ сахару, а только персикъ одинъ, да и тотъ для блезиру, потому не ѣстъ онъ его, а лижетъ. Вы то возьмите: какія у нихъ чашки...
-- Апетитныя?
-- Да въ иную четверть ведра влѣзетъ. Жилятся, а пьютъ. И чѣмъ человѣкъ выше чиномъ, тѣмъ у него чашка больше. У Дворцоваго моста изволили видѣть мраморную рюмку?-- такъ вотъ такія.
Китайцы, подвигаясь отъ лавки до лавки, дошли до воротъ, гдѣ торгуютъ игрушками, и стали разсматривать щетки и гребенки, выложенныя на столикѣ. Тутъ-же стоялъ приказчикъ, держалъ въ рукавѣ шубы стаканъ и пилъ чай.
-- А ты его мамзелью назови, можетъ онъ и выпьетъ тогда,-- посовѣтовалъ купецъ.
-- Любопытно бы поглядѣть, какъ это они съ чаемъ упражняются!-- сказалъ онъ, и тронувъ китайца по плечу, въ свою очередь отнесся къ нему:
-- Мамзель, тринкензи одинъ стакашекъ!
Въ это время какой-то мальчишка, подкравшись сзади къ китайцу, дернулъ его за косу. Тотъ рѣзко обернулся и показалъ купцу кулакъ. Въ толпѣ взвизгнули и бросились прочь. Отскочилъ и купецъ, но началъ засучатъ рукава у шубы, приготовляясь драться.
-- Это за наше угощеніе-то? Мерси съ бонжуромъ! Ну, что-жъ, тронь, тронь!-- говорилъ онъ.-- Я тѣ поподчую!