Лейкин Николай Александрович
У Церкви

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Н. А. ЛЕЙКИНЪ

НЕУНЫВАЮЩІЕ РОССІЯНЕ

РАЗСКАЗЫ И КАРТИНКИ СЪ НАТУРЫ

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., д. No 2
1879

  

У Церкви.

   Грязь, слякоть, съ неба мороситъ дождь, туманъ стоитъ въ воздухѣ. Начались сумерки, зажгли фонари. На паперти приходской церкви стоитъ народъ, мокнетъ подъ дождемъ и ждетъ пріѣзда свадебнаго поѣзда. Кто идетъ мимо, останавливается, задаетъ вопросы.
   -- Свадьбу здѣсь ждутъ, что-ли?
   -- Конечно, свадьбу, а не похороны. Похороны въ русскихъ церквахъ по вечерамъ не бываютъ, раздается грубый, отрывистый отвѣтъ.
   -- Купецъ женится,-- прибавляетъ кто-то болѣе снисходительнымъ тономъ.
   -- На комъ?
   -- На своей душенькѣ. Говорятъ, подсыпала чего-то, ну, купецъ и одурѣлъ. Рыбачиху съ двадцатью тысячами и брилліантовой ниткой сватали,-- отказался. "Намъ, говоритъ, ейнаго не надо".
   -- Можетъ, своего довольно?
   -- Какое! Прогаръ. Не сегодня,-- завтра въ трубу вылетитъ. Купецъ и на душенькѣ!..
   -- Чего-жъ родители-то смотрятъ?
   -- Онъ безъ родителевъ, только тетка... Ну, женщина расхлябаная, что она можетъ? Пробовала его окуривать -- ничего не помогаетъ. "Коли, говоритъ, она въ душеньки ко мнѣ рѣшилась идти, пусть женой будетъ, не бросать-же ее".
   -- Это куцецъ-то?
   -- Да, купецъ
   -- Скажи на милость, какіе нонѣ купцы пронзительные бываютъ! Отъ двадцати тысячъ и вдругъ отказаться! Да давали-ли? Можетъ, только сулили?
   -- На бочку выкладывали. Плюнулъ и вотъ теперь голую беретъ. Все приданое самъ ей сдѣлалъ.
   -- Можетъ, по своей прозрачности душенька-то очень приглянулась? Изъ себя хороша?
   -- Ни кожи, ни рожи! Даже тѣла настоящаго нѣтъ. Такъ себѣ, субтильная.
   -- Да вѣдь ты не видалъ ея,-- замѣчаетъ кто-то со стороны.
   -- Я-то не видалъ ея, а только кухарка ихняя прежняя сказывала. Два года у купца жила. Вонъ она съ кувшиномъ квасу стоитъ. Поди, послушай. Она тебѣ всю подноготную процѣдитъ.
   -- Можетъ, качества какія за купцомъ есть, такъ ужъ изъянъ къ изъяну и идетъ?
   -- Вовсе безъ качествъ, совсѣмъ трезвый человѣкъ. Пьетъ по малости, но вѣдь по малости и курица пьетъ.
   -- Можетъ на зло кому нибудь на душенькѣ женится?
   -- Говорили, что брату на зло, да пустое! Просто опоили. Нешто мало опаиваютъ? У насъ въ Ямской одного мастероваго опоили, такъ тотъ ни съ того, ни съ сего въ черкесы поступить хотѣлъ.
   -- Женихъ-то въ церкви ужъ?
   -- Въ церкви. Невѣсту ждутъ. Вотъ шкура! Въ душенькахъ жила, а туда-же барышню изъ себя разъигрываетъ, ломается, заставляетъ народъ подъ дождемъ мокнуть. Ужъ ѣхала-бы скорѣй, такъ нѣтъ, тоже нѣжности при нашей бѣдности.
   -- Повивальная бабка она?
   -- Нѣтъ, мастеричка, шляпница. Ходила къ купцу ленты въ лавку покупать, ну, и снюхались. А ты почемъ думаешь, что повивальная бабка?
   -- Такъ ужъ, потому купцы завсегда около повивальныхъ бабокъ. Да и бабки-то наровятъ все больше къ купцамъ въ душеньки попасть. Зналъ я одного. Пятерыхъ дѣтей отъ бабки-то имѣлъ, а потомъ на лабазницѣ изъ Никольскаго рынка женился. Эхъ, дождь-то! Господи! такъ и подливаетъ! Даже за шиворотъ попало.
   -- Ничего, подождемъ, авось не размокнемъ! Я вонъ фракъ одному давальцу несу. Утюжить къ балу отдавалъ. На балъ сегодня ѣдетъ. Ждетъ, поди, теперь. Пущай подождетъ! Безъ фрака на балъ не уѣдетъ.
   -- И что это народъ теперича съ одного вѣнчается!-- раздается гдѣ-то восклицаніе. У насъ война, а народъ свадьбы играть!
   -- Въ войну-то и играть: въ сраженіяхъ убыль, въ рожденіяхъ пополненіе. Ты знаешь-ли какая перепона есть? Въ войну завсегда мальчиковъ больше, нежели дѣвочекъ, родится.
   -- Это вѣрно, это я знаю, поддакиваетъ собесѣдникъ. А отчего? Оттого что въ войну всѣ женщины только объ мужской націи думаютъ, а женское сословіе въ пренебреженіи. У насъ въ Ямской одна купчиха все на арапскую вывѣску смотрѣла, что на табачной лавочкѣ висѣла, и, само собой, все объ арапахъ думала, что-жъ ты думаешь?..
   -- Арапа родила?-- перебиваютъ разскащика.
   -- Нѣтъ, не то, чтобы арапа, а какой-то полубѣлый ребенокъ родился, какъ-бы цыганской породы. Съ мѣста не сойти, не вру! Вотъ тоже беременнымъ женщинамъ на корявое полѣно не хорошо смотрѣть. Отъ этого корявыя дѣти родятся.
   -- Ѣдетъ! ѣдетъ!-- раздается въ толпѣ, и народъ напираетъ другъ на друга.
   Къ церкви подъѣзжаетъ карета. Съ козелъ соскакиваетъ лакей въ гороховой ливреѣ и бросается къ дверцамъ. Зрители продолжаютъ судачить.
   -- Смотри на милость! Въ душенькахъ жила, а туда-же съ лакеемъ! Ахъ, ты, тварь! Думаетъ, что за купца идетъ, такъ ужъ и невѣсть что! Можетъ, и купецъ-то не настоящій.
   -- Настоящій-то-онъ -- настоящій, а только не обстоятельный, поясняетъ кто-то. Запоемъ пьетъ по три раза въ годъ. Въ семи домахъ сватался -- вездѣ отказъ, ну, за неволю на своей собственной душенькѣ и женится.
   Лакей вынимаетъ изъ кареты мальчика съ образомъ. Выходитъ "поѣзжаная" дама, вся въ брилліантахъ.
   -- Туда-же, для всякой дряни брилліанты нацѣпила! охота! цыганятъ въ толпѣ.
   -- Да это не настоящіе брилліанты, просто стекла. Ну, ужъ дама! Ткни пальцем въ лицо -- винище съ пивищемъ польется, инда обухла вся.
   Выходитъ и невѣста, молоденькая, хорошенькая дѣвушка.
   -- Смотри, смотри, туда-же глазки въ землю опускаетъ, невинность изъ себя корчитъ, язвятъ женщины. Знаемъ, матушка, кто ты такая, знаемъ!
   -- Осадите господа! Дайте пройти невѣстѣ! восклицаетъ лакей.
   -- Не велика фря! пройдетъ и такъ. Купеческая душенька и больше ничего!-- громко говорятъ зрители.
   Невѣста входитъ въ церковь. Публика начинаетъ расходиться.
   -- Какъ-же ты говорилъ, что ни кожи, ни рожи?-- замѣчаетъ портному съ фракомъ его собесѣдникъ. Дѣвушка совсѣмъ во вкусѣ, одно слово -- малина, и даже въ тѣлахъ.
   -- Такъ что-жъ что въ тѣлахъ? Въ беззаконіи-то жиръ легче нагуливается, отвѣчаетъ портной.
   -- Къ тому же свѣженькая.
   -- Свѣжесть то эта -- взялъ на копѣйку мѣлу, вотъ тебѣ и вся недолга!
   -- Нѣтъ, совсѣмъ хорошенькая дѣвушка, а ты говорилъ рожа! Нешто такія рожи бываютъ?
   -- А то какія-же! Можетъ, у нея вокругъ и около все поднавачено. Нынче и лица-то на пружинахъ бываютъ.
   -- Шалишь, братъ, бываютъ, да не такія! А ты вдругъ: "ни кожи, ни ролей"! Ахъ ты, углицкій клей!
   -- Кто углицкій клей? Ты чего ругаешься? Мнѣ кухарка сказывала.
   -- Кухарка! Въ пропойныхъ глазахъ тебѣ привидѣлось.
   -- Что?
   -- Ничего, проѣхало!
   -- Нѣтъ, ты поговори еще. Я тѣ смажу!
   -- И поговорю. Смазать-то и сами умѣемъ.
   Собесѣдники лѣзутъ другъ на друга. Появляется городовой.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru