С.-ПЕТЕРБУРГЪ. Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., д. No 2, 1879.
ПРІЕМНЫЙ ЧАСЪ РЕДАКТОРА.
Хорошо меблированная комната. Письменный столъ по серединѣ. По стѣнамъ полки съ книгами. На полу валяются изрѣзанныя газеты. У окна другой столъ. За однимъ изъ столовъ сидитъ секретарь редакціи и что-то пишетъ. Самъ редакторъ, заткнувъ перо за ухо, ходитъ но комнатѣ и чешетъ затылокъ. На лицѣ дума.
-- Ахъ, Михаилъ Иванычъ,-- обращается онъ къ секретарю:-- я вотъ все хотѣлъ васъ попроситъ, не составите-ли вы корреспонденцію изъ Рагузы? Герцеговинцы теперь такой модный животрепещущій вопросъ, а у насъ объ нихъ только однѣ о перепечатки. Ну возьмите тамъ что-нибудь изъ газетъ... Любобратичъ, Восьмибратичъ... Выберите по картѣ какое нибудь мѣстечко... Упомяните о стычкѣ, обозначьте побольше число раненныхъ и убитыхъ турокъ... Ну, о невѣжествѣ коснитесь... Знаете, по общему шаблону... по трафарету... Поняли?
-- Ну еще-бы...-- отвѣчаетъ секретарь -- Да напишите въ скобкахъ: "отъ нашего собственнаго корреспондента". Хорошо-бы упомянуть о какой нибудь дѣвушкѣ, похищенной въ гаремъ. Придумайте ей имя по поэтичнѣе. Насчетъ раненныхъ пройдитесь... обругайте австрійскихъ докторовъ... Пожалуйста!
-- Съ удовольствіемъ...
Секретарь садится. Входитъ юный армейскій офицеръ. Въ рукахъ у него свертокъ, обвязанный розовой лентой.
-- Пользуясь отпускомъ и находясь временно въ Петербургѣ, я вамъ принесъ стихи, которые-бы желалъ напечатать... Это, такъ-сказать, досугъ моего деревенскаго уединенія... Мы въ деревнѣ стоимъ, такъ отъ скуки... Я и прежде вамъ присылалъ нѣсколько разъ, но почему-то не удостоился... Теперь я привезъ цѣлую тетрадку. Тутъ комическіе есть, трагическіе, но больше любовные...
Офицеръ развязываетъ ленту и передаетъ редактору тетрадку, исписанную самымъ лучшимъ писарскимъ почеркомъ. Редакторъ начинаетъ перелистывать. Попадаются заглавія! "Къ ней", "Къ ея бантику на лебяжьей груди", "Къ ея алькову", "Машѣ", "У ея изголовья", "Въ кустахъ". Въ глаза бросаются стихи:
"Скажу въ глаза и за глаза:
Чиста, чиста твоя слеза,
Ползетъ на дѣвственныхъ ланитахъ,
Какъ-бы отшельникъ непорочный въ скитахъ"...
-- Извините, мы этихъ, стиховъ не можемъ напечатать,-- говоритъ редакторъ и отдаетъ рукопись.
-- Отчего-же? Вы прочтите, тутъ есть разные...
-- Неудобно.
-- Отчего-же, помилуйте! Стихи, кажется, самые удобные. Тутъ есть и большіе и маленькіе... Есть даже двустишіе, посвященное нашему адъютанту:
"Твержу я цѣлый вѣкъ:
Ты благородный человѣкъ".
-- Эти стихи не подходятъ къ программѣ нашего изданія.
-- Отчего-же не подходятъ? Вы попробуйте напечатать, такъ можетъ-быть и подойдутъ.
-- Извините, они не удобны для насъ...
-- Странно... Развѣ вы не можете объяснить, почему неудобно?
-- Редакція не даетъ объясненій.
-- Еще болѣе странно!
Офицеръ беретъ рукопись и уходитъ. Входитъ купецъ съ клинистой бородкой.
-- Что вамъ угодно?
-- Мы на счетъ тещи. Тещу-бы намъ отчехвостить хорошенечко,-- отвѣчаетъ онъ визгливымъ голосомъ.
-- Въ статейкѣ продернуть.... Такая бестія навязалась, доложу вамъ.... Изволите видѣть, мы шорники будемъ и въ прошломъ году на ейной дочери женились.... И взяли ихъ какъ есть за одну ихъ красоту, ну, и тещу эту самую... потому онѣ при своемъ вдовствѣ желѣзомъ торговали. Капиталовъ никакихъ... Божіе милосердіе было, небель.... Теперича мы ихъ сгоняемъ съ квартеры, потому каторга отъ нихъ, а не жизнь, а онѣ небель назадъ требуютъ. Я, говоритъ, шесть пудовъ одной мѣдной посуды съ собой принесла, окромя трехъ самоваровъ -- На счетъ перинъ и подушекъ Господь съ ней.... а мѣдная посуда -- сами знаете.... Тутъ у меня въ жалобѣ все какъ слѣдуетъ объяснено... Пожалуйте! Нельзя ли, ваше высокородіе, такъ ее отчехвостить, чтобъ до новыхъ вѣниковъ не забыла!
Редакторъ въ недоумѣніи.
-- Помилуйте, какая жалоба! Здѣсь не кварталъ...
-- Ахъ, Господи! Что будетъ стоить, мы за цѣной не постоимъ... Только бы ее попугать хорошенько...
-- Обратитесь къ мировому судьѣ...
-- Мы это знаемъ-съ... А все-таки хотѣлось бы намъ пробрать ее въ газету на обѣ корки. Теперича мнѣ даже въ пищу всякую дрянь подмѣшиваетъ.
-- Извините, это не наше дѣло....
-- Ежели у васъ лошадки, мы-бы вамъ хомутъ или сѣдло съ нашимъ удовольствіемъ.... Ремни, гужи какіе....