Пятый часъ. Время къ вечеру. Смеркается. Кой-гдѣ зажигаютъ фонари. По Литейной, по троттуару бѣжитъ молоденькая дѣвушка, съ кордонкой въ рукахъ. Она въ синемъ суконномъ казакѣ и въ вязанномъ шерстяномъ платкѣ на головѣ, за ней гонится черноусый мужчина въ шинели и въ цилиндрѣ. Онъ то отстаетъ, то равняется съ ней, умильно скашиваетъ глаза и говоритъ:
-- Послушайте, милая птичка, гдѣ-же вы живете?
-- Не доходя прошедшаго, наканунѣ Казанскаго моста, во вчерашнемъ домѣ, -- лукаво отвѣчаетъ дѣвушка и продолжаетъ бѣжать.
-- Могу я наконецъ вамъ предложить чашку шеколада?
-- Я, кромѣ огуречнаго разсолу, ничего не пью.
Дѣвушка добѣгаетъ да воротъ большаго каменнаго дома и говоритъ: "прощайте".
-- Скоро вы выйдете? Могу я васъ дождаться? -- спрашиваетъ кавалеръ.
-- Ждите.
-- Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ?...
-- А вы вотъ смотрите во второй этажъ. Коли я махну изъ окна платкомъ, значитъ ждите. Прощайте!
Усатый кавалеръ посылаетъ дѣвушкѣ летучій поцѣлуи. Она скрывается подъ ворота.
-- Не видать что-то... Должно быть, надула, шельма!-- бормочетъ про себя усатый кавалеръ, стоя на противоположномъ троттуарѣ и пристально смотритъ въ окна втораго этажа.
Около него останавливаются новый тулупъ и гвардейскій солдатъ съ узелкомъ подъ мышкой и тоже смотрятъ.
-- Послушайте, господинъ, вы чего это изволите глядѣть?-- робко спрашиваетъ тулупъ.
-- Бываетъ...-- многозначительно произноситъ солдатъ и еще пристальнѣе смотритъ въ окна. У насъ, въ деревнѣ, на колокольнѣ три дня козелъ показывался, а войдутъ, и никого нѣтъ.
-- Чего это смотрятъ, землячокъ? -- спрашиваетъ у тулупа проходящая женщина съ судками въ рукахъ, изъ которыхъ валитъ паръ.
-- Да вонъ въ окнѣ мелькаетъ что-то... нехотя говоритъ тулупъ.
-- Мелькаетъ... Такъ чего-жъ вы стоите? Добѣжать-бы да въ колокольчикъ позвониться. Долго-ли до грѣха? Можетъ, пообѣдали да спать легли, такъ и не знаютъ. Съ огнемъ плохая шутка. И не выбѣжишь. Я бы и сама... да у меня господа обѣда ждутъ... трещитъ она.
Толпа, между тѣмъ, увеличивается. Тутъ: и купецъ въ лисьей шубѣ, мальчишка изъ лавки съ корзинкой на головѣ, надѣтой на подобіе кибитки, мастеровой парнишка въ тиковомъ халатѣ и съ утюгомъ въ рукѣ, извозчикъ и какая-то баба съ корзинкой за плечами. Все это смотритъ въ окно.
-- Оно спервоначалу завсегда такъ: тихо, тихо, а потомъ огненнымъ языкомъ и выкинетъ, -- разсуждаетъ купецъ.
-- То-же вотъ когда кирка горѣла... слышится гдѣ-то.
-- Кирка что? А ты Апраксинскій пожаръ помнишь? Тогда въ одинъ мигъ и вдругъ занялось!
-- Опять мелькнуло!-- вскрикиваетъ мальчишка.
-- Кавалеръ, чѣмъ такъ-то стоять, добѣжалъ-бы до городоваго, да сказалъ ему... наставительнымъ тономъ произноситъ купецъ. Ныньче вѣдь новое положеніе. Кто первый о пожарѣ увѣдомитъ, -- сейчасъ ему три рубля въ зубы.
Между тѣмъ, со всѣхъ сторонъ слышатся слѣдующія восклицанія: