Кузьмина-Караваева Елизавета Юрьевна
"Древние поверия" и завтрашний день

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Мать Мария (Скобцова; Кузьмина-Караваева, Е.Ю.)
   Россия и эмиграция: Жития святых; Религиозно-философские очерки; Ранняя публицистика; Письма и записные книжки
   Москва: Русский путь; Париж: YMCA-Press, 2019.
   

"ДРЕВНИЕ ПОВЕРИЯ" И ЗАВТРАШНИЙ ДЕНЬ

   Спор об отцах и детях, о противоположности их психологических установок, доведен до такой стадии, что его надо договаривать до конца.
   И, во-первых, надо более точно определить предмет спора, раскрыть ставшие общеупотребительными псевдонимы, -- "отцы и дети", чтобы найти нечто более соответствующее существу того, о чем идет речь. Речь идет, конечно, не о "старых и новых", а о "старом и новом". О некоторых дореволюционных традициях русской интеллигенции и об их отвержении в новое время. И тут не приходится считать, какое количество кружков и группок стоит на старых позициях, а какое на новых. Приходится рассматривать дело по существу и до известной степени априорно определять значимость в будущем тех или иных утверждений.
   Будем исходить из основного: в мире произошло великое событие, русская революция.
   Это событие мечом рассекло наше время и мечом рассекло жизнь каждого отдельного человека. Устоявшиеся понятия заколебались, и самые неопровержимые утверждения нуждаются в проверке. Психологически совершенно понятно, что наиболее уязвимыми оказались мировоззрения и доктрины вчерашнего дореволюционного дня, не сумевшие ни предвидеть масштаба событий, ни правильно предугадать их направления, ни повлиять на ход их развития.
   В самом деле: разве были даже накануне большевицкого переворота такие мудрые пессимисты, которые возражали бы против общего голоса: это на две недели, -- в крайнем случае, -- это на полгода.
   Что это значит? Логика ли русской общественности оказалась не на высоте или эта общественность неправильно учитывала внутреннюю сущность своего народа? Каковы бы ни были причины ошибок, во всяком случае вывод из них надо сделать. Надо основательно пересмотреть те научные и даже очень научные базы, которые, по словам "Последних новостей", делают в наше время немыслимыми всякие духовные эпидемии. (Очевидно кроме одной, во власти которой сейчас находится Россия, ибо власть русских коммунистов над русской государственностью и над русской культурой, -- конечно, власть эпидемии, последствие массового психоза, незагоняемого ни в какие рамки предвиденья и мудрой наукообразности.)
   И думается, что ключ к этой загадке трудно найти в коротком отрезке предшествующего "научного" периода русской общественной мысли. Ссылки на экономику, политику, на ошибки последнего царствования ничего не скажут, потому что экономика, политика, ошибки, -- все это было и раньше и все это не давало повода говорить о грядущем срыве как о чем-то неизбежном и неотвратимом.
   Надо искать ключ к уразумению народного Ахерона. Надо понять жуткое и точное сходство русского народа Смутного времени и времен Пугачева, когда никакая научно обоснованная интеллигенция не возглавляла его, -- с народом семнадцатого года, спутавшего все планы и карты, разбившего все расчеты, поведшего Россию по пути, которого никто не ждал и никто не предвидел.
   Большевики победили. Ну, что ж, может быть, была минута, когда они были созвучными каким-то нами не учтенным народным голосам. Но, по существу, эта минута прошла, а победа стоила им отказа от их европейского марксизма, от всех выношенных и выученных теорий о широкой европейской дороге, о путях капитализма, о земле и т.д. Они ежечасно и ежеминутно расплачиваются за победу отказом от своего собственного лица.
   В.И. Талин спрашивает: во что нам надо вчувствоваться, -- в Гороховую ли (Распутин) или в Шпалерную (Государственная дума и политическая тюрьма)?
   Думается, что самым правильным было бы нам вчувствоваться в собственные ошибки, в собственный отрыв от каких-то подлинных и всепобеждающих народных корней. И если и Шпалерная, и Гороховая погибли в огне революции, если в ней погиб марксизм большевиков и научно обоснованные схемы и положения всех, кто думал о русской государственности, -- то так же, как в период тушинского вора, восторжествовал нами всеми непонятый, грозный самобытный Ахерон.
   Древние поверия? Мистерийный язык Степуна?
   Да нет же, -- подлинная и непобедимая реальность. Отрицать ее можно только по принципу: тем хуже для фактов.
   Горе всех наших научных мировоззрений последних десятилетий в том, что теперь они предпочитают эту свою научность подлинной реальности только на том основании, что для реальности ими еще не найдено наименование.
   А вместе с тем, если даже исходить из принципа чистой научности при построении своего миросозерцания, то приходится на основе новых фактов в известный момент сказать: да, рабочая гипотеза, претерпевшая столько изменений и столь усовершенствованная к моменту революции, оказывается неспособной объяснить комплекс новых явлений, открывшихся в революции. А потому необходимо найти более соответствующую гипотезу и оставить старую. Эта новая гипотеза в первоначальном виде неизбежно будет казаться элементарной и недостаточно разработанной. Тем не менее она абсолютно необходима, и надо быть староверами и традиционалистами, чтобы не отказаться от старых схем и положений.
   И тут для спасения старых традиций никакой высокопоучительный пример афганского эмира, сорокаведерными бочками выплескивающего из своей страны самобытность, -- не поможет.
   Потому что эта русская самобытность нас выплеснула, а большевиков в себе потопила. Просто, значит, для выплескивания рука наша недоходчива.
   Итак, перед новыми -- точно обозначенный долг. Это пересмотр всех наших традиций, -- традиций "классического либерализма" и традиций "классического национализма", -- все равно ни тому, ни другому в своих классических формах больше не бывать.
   Далее, -- определение своих ошибок. Главное, важно установить, с какого времени мы начали ошибаться, с какого времени мы не могли не ошибаться.
   И тут необходимо учесть всю сложность результатов первого акта секуляризации, произведенного Петром над русским историческим процессом. Петровская реформа оторвала меньшинство русского народа от массы и придала ему исключительно быстрый темп движения (явление исключительно прогрессивное). Масса же осталась неподвижной. (Прогрессивность первого явления покрывается регрессивностью второго.)
   И если мы припомним слова Герцена, что на реформу преобразователя народ ответил через столетие Пушкиным, то, может быть, правильнее было бы сказать: народное меньшинство ответило через столетие взлетом Пушкина, а большинство ответило через два столетия срывом Ленина.
   Да, нам приходится расплачиваться по очень старым счетам.
   Я не хочу и не могу звать сейчас к Московскому царству или к Новгородскому вечу. Петровский период с его достижениями и ошибками в русской истории был, и его вычеркнуть нельзя. Но думаю, что также нельзя звать ни к эпохе реформ Александра II, ни к периоду Государственной думы или к периоду научно обоснованных на старый образец мировоззрений. Это все прошлое и похороненное.
   Единственно, что сейчас необходимо, -- просто для того, чтобы не чувствовать себя в безвоздушном пространстве, -- это учет неизвестных предшествующим поколениям законов жизни той народной стихии, которая оказалась всепобеждающей.
   И думается, что тут один из ключей к пониманию событий находится в руках тех, кто говорит о коренном значении религиозной устремленности русского народа. В своем искаженном виде эта религиозная устремленность доходит до создания "уголков Ленина" и до религиозного культа его памяти. А в подлинном своем виде она обращается мученичеством митрополита Вениамина, напряженностью церковной жизни.
   Россия сегодняшнего дня, Россия антирелигиозной пропаганды и Союза безбожников, кишит сейчас мистическими сектами.
   Далее, самобытность. Опять давайте говорить о фактах. Не удалась нам ни "шаблонно-европейская Шпалерная", не удалась нам революция по западным образцам, нет у нас ни традиционного кандидата в Наполеоны, ни мало-мальски серьезного Людовика XVIII. Даже преснятину марксизма ухитрились мы разукрасить в буйного Стеньку Разина. Где уж, куда уж нам на широкую европейскую дорогу?
   Самобытность не чаяние, а факт.
   И чтобы не жаловаться на разиновщину, чтобы найти пути к самобытному полновесному национальному творчеству, в первую очередь надо признать его законность и неизбежность. А иначе все равно обернется Маркс Разиным, а Шпалерная -- Гороховой.
   Вопрос даже не в том, хороши ли "древние поверия", а в том, что они одолели, что никак они не поддаются лечению европейскими, патентованными средствами.
   Только учитывая эту реальность, можно говорить о завтрашнем дне и находить пути к его воплощению. Более того, -- тот, кто раньше и полнее учтет ее, может рассчитывать на успех.
   Нам необходимо переобосновать наши чаяния. Нам необходимо подвести полный фундамент фактов, новую базу явлений под то, что мы считаем желательным для России.
   И тут надо точно установить, что если принцип свободы личности, например, является тем, что мы хотим проводить в жизнь, то это отнюдь не потому, что мы его подобрали на широкой европейской дороге, а потому, что свобода и человеческая личность являются ценностью сами по себе. Точно так же и демократия ценна для нас не тем, что по этой дороге идут все европейские народы, а тем, что в этих формах наиболее полно и наиболее творчески сумеет выразить себя наш самобытный народ.
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Впервые: Д. 1928. 29 февр. No 1344. С. 3. Подпись: Е. Скобцова.
   Начало газетной полемике об "отцах и детях" положила статья Е.Ю. Скобцовой "Основы новых идеологий" (см. выше), на которую критически откликнулся В.И. Талин: "Я теперь начинаю понимать, почему Фундаминский и Степун стали понятны той молодежи, о которой говорит Е. Скобцова. Это случилось потому, что Фундаминский в своих "Путях России" заговорил языком московских летописей, а Степун в своих "Мыслях о России" языком мистерийным, который не столько понимать нужно, сколько чувствовать. "И веют древними поверьями ее упругие шелка". <...> Рекомендуемые Е. Скобцовой дети устроены иначе. Для них подлинная реальность -- деды и прадеды, темные провалы самобытности, "древние поверья"" (Талин В.И. Деды, отцы и дети // ПН. 1928. 16 февр. No 2521. С. 2). Откликом на эту реплику и стала данная статья. Образ "древних поверий", вынесенный в заголовок, восходит к цитируемым Талиным строкам А. Блока из стихотворения "Незнакомка" (1906).
   Отклики: Керенский А. О самобытности // Д. 1928.1 марта. No 1345. С. 1; Б.С. К "пересмотру традиций" // ПН. 1928. 1 марта. No 2535. С. 1; Талин В.И. Самобытная окрошка // ПН. 1928. 3 марта. No 2537. С. 2.
   Будем исходить из основного: в мире произошло великое событие, русская революция. -- Главный герой повести матери Марии "Несколько правдивых жизнеописаний", написанной примерно в то же время, что и публицистика в "Днях", называет революцию "Великим событием" (с прописной буквы); см.: ММ, К-К, 2012. С. 392.
   Надо основательно пересмотреть те научные и даже очень научные базы, которые, по словам "Последних новостей", делают в наше время немыслимыми всякие духовные эпидемии. -- Ср.: "Здесь целый ряд недоразумений. Мы, прежде всего, не говорили о "постепенности" развития русской мысли в XIX веке. Напротив, именно там мысль эта двигалась скачками -- в зависимости от смены европейских идеологий. "Постепенным" стало развитие русской мысли как раз с конца XIX в., отчасти вследствие того, что для этой мысли стали обязательны твердые научные основы, отчасти же потому, что самый круг интеллигенции, носительницы идеологии, чрезвычайно расширился и уразнообразился по составу и по настроению. Умственные эпидемии просто стали невозможны с этого времени" (Б.п. Молодежь и национализм // ПН. 1928.16 февр. No 2521. С. 1).
   Надо искать ключ к уразумению народного Ахерона. -- В греческой мифологии Ахерон -- река в подземном царстве, через которую души умерших переправляются в челне Харона (по другой версии, это Стикс); название стало символом мрака и глубины преисподней.
   В.И. Талин спрашивает: во что нам надо вчувствоваться, -- в Гороховую ли (Распутин) или в Шпалерную (Государственная дума и политическая тюрьма)? -- См.: "Если верить Е. Скобцовой, а ей относительно того, что она видит и знает, можно верить, то рекомендуемая ею молодежь вообще понимает вещи темные гораздо лучше вещей простых. Она упрекает отцов в том, что "для них Таврический дворец на Шпалерной был реальностью, а Распутин на Гороховой был искажением этой подлинной реальности... У детей же слишком определенное восприятие подлинной реальности и распутиновщины, и разиновщины, чтобы они могли себя чувствовать хоть и отставшими, но все же на широкой европейской дороге". В это замечание стоит вдуматься, потому что в нем раскрывается то, что автор понимает под "абсолютной и максимальной самобытностью русского исторического процесса". Конечно, Государственная дума была гораздо менее самобытным явлением, чем Распутин. Но ведь на том и держится историческое развитие ко все более совершенным политическим, социальным и культурным формам человеческого общежития, что дети обладают "слишком определенным восприятием подлинной реальности" не столько темного прошлого, сколько светлого будущего, и для них подлинная реальность все-таки Шпалерная (в двух своих пунктах -- Государственная дума и... политическая тюрьма), а не Гороховая.
   Рекомендуемые Е. Скобцовой дети устроены иначе. Для них подлинная реальность -- деды и прадеды, темные провалы самобытности, "древние поверья". Боже меня сохрани думать, что Е. Скобцова считает все это темное-древнее благом. Она сама спешит избавить нас от этой ошибки, заявляя, что "не всегда это утверждение самобытности является утверждением неизбежного". Но от этого поспешного разъяснения нисколько не легче. Ибо остается нерешенным вопрос: что же все-таки для России предопределено: самобытная Гороховая или шаблонно европейская Шпалерная? И во что полезнее вчувствоваться детям: в Гороховую или Шпалерную?" (Талин В.И. Деды, отцы и дети. С. 2; само образное противопоставление Гороховой и Шпалерной дано Е.Ю. Скобцовой в статье "Основы новых идеологий").
   И если мы припомним слова Герцена, что на реформу преобразователя народ ответил через столетие Пушкиным... -- Ср.: "...об народе, который как-то чудно умел сохранить себя под игом монгольских орд и немецких бюрократов, под капральской палкой казарменной дисциплины и под позорным кнутом татарским; который сохранил величавые черты, живой ум и широкий разгул богатой натуры под гнетом крепостного состояния и в ответ на царский приказ образоваться -- ответил через сто лет громадным явлением Пушкина" (Герцен AM. С того берега // Герцен, СС. Т. 6. С. 17-18).
   Но думаю, что также нельзя звать ни к эпохе реформ Александра II... -- Российский император Александр II (1818-1881) манифестом от 19 февраля 1861 г. отменил в России крепостное право; провел целый ряд широкомасштабных реформ: крестьянскую, земскую, судебную и военную, реформы в областях городского самоуправления и народного просвещения, заложившие основы правового государства в России. Был убит террористами.
   ...она обращается мученичеством митрополита Вениамина.... -- См. примеч. на с. 683.
   ...Россия антирелигиозной пропаганды и Союза безбожников, кишит сейчас мистическими сектами. -- См. выше статью Е.Ю. Скобцовой "Новая секта в России".
   ...нету нас ни традиционного кандидата в Наполеоны, ни мало-мальски серьезного Людовика XVIII. -- Король Франции Людовик XVIII (1755-1824) правил в 1814-1824 гг. (с перерывом в 1815 г.), заняв престол в результате свержения Наполеона I и Реставрации Бурбонов.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru