Кузьмина-Караваева Елизавета Юрьевна
Дело личной совести

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Мать Мария (Скобцова; Кузьмина-Караваева, Е.Ю.)
   Россия и эмиграция: Жития святых; Религиозно-философские очерки; Ранняя публицистика; Письма и записные книжки
   Москва: Русский путь; Париж: YMCA-Press, 2019.
   

ДЕЛО ЛИЧНОЙ СОВЕСТИ

   За последние дни в газетах появились три статьи: "О партиях, идеологии и нетерпимости" В.В. Сухомлина и передовица "Последних новостей" "Партия и религия", -- с одной стороны, -- а с другой -- статья А.Ф. Керенского: "Право на веру", -- посвященная взаимоотношениям человеческой свободной мысли и религии.
   Несмотря на всю посильную терпимость В.В. Сухомлина, -- (в этом надо отдать ему справедливость), -- он считает, что "есть противоречие между деятельным и сознательным участием в классовом социалистическом движении и принадлежностью к одной из существующих церквей, подчинением их догматам и иерархии. Как примиряют это противоречие социалисты-католики или православные, -- дело их индивидуальной совести. Это противоречие вытекает из того факта, что современный социализм основан на свободе мысли. Церковь отрицает свободу мысли и критики, требует безусловного подчинения божественному авторитету, догме, запрещает "еретические" толкования ее".
   Передовик "П<оследних> Н<овостей>" проявляет меньше терпимости. Он говорит: "Вековой процесс секуляризации мысли и быта был и есть явление прогрессивное. Да, -- этот процесс нельзя примирить с традиционной религиозностью, и положительными учениями и техникой "человеческих установлений"... Свободомыслие, конечно, не может не отрицать целый ряд "ложных религий". Иначе самый процесс свободного мышления был бы какой-то игрой ума, а не выработкой "мировоззрения, по необходимости исключающего другие", -- и прежде всего те, от которых отправилась, путем их отрицания, свободная человеческая мысль".
   Таким образом, прежде всего надо установить, следуя разъяснению "П<оследних> Н<овостей>", что "свободомыслие есть мировоззрение, по необходимости исключающее другие".
   После этих двух цитат становится совершенно понятным призыв А.Ф. Керенского к утверждению за каждым "права на религию, права на веру" и стремление его "освободить социализм -- (а по "Последним новостям" всякий прогрессизм), -- от навязанной ему обязательной религии критического свободомыслия, атеизма".
   Но, вполне соглашаясь с основными положениями статьи А.Ф. Керенского, я считаю, что все же самая установка этой статьи по отношению к религии является до некоторой степени установкой извне, -- совершенно законной и в данном случае, на мой взгляд, бесспорной, -- но не отвечающей на недоумение В.В. Сухомлина, как примиряется противоречие свободы мысли и божественного авторитета в личной совести каждого.
   Вот на эту тему мне хотелось бы сказать несколько слов.
   Прежде всего, -- откуда это известно, что церковь отрицает свободу мысли и критики, требует беспрекословного подчинения божественному авторитету и т.д.?
   Ведь "где Дух, там Свобода" и "познайте Истину, и Истина сделает вас свободными"... Это основные положения евангельского учения, мимо которых пройти нельзя. Всякий акт уверования имеет в себе обязательный критерий свободы этого уверования, свободного выбора и свободного решения. Христианство, утверждая свободный выбор между добром и злом, совершенный первым человеком, тем самым обосновывает и раз навсегда закрепляет свободу как главное начало во взаимоотношениях человека и Бога. Без свободного выбора, без свободного "прихождения" к Богу, немыслимы никакие отношения к Нему.
   Таким образом, в том, что В.В. Сухомлин именует "делом личной совести" каждого, совершается этот свободный акт призвания и прихождения к Богу. И всякая "традиционная вера" или должна быть подкреплена этим моментом свободного выбора, или изнутри выветривается, потому что только по традиции верить нельзя.
   Есть, конечно, в истории христианской церкви много соблазнительных явлений, как бы подкрепляющих утверждения В.В. Сухомлина. Эмпирическая церковь, церковь как "человеческое установление", не раз и роковым образом нарушала этот основной закон своей природы. Церковь прибегала к насилию, церковь не считалась с актом свободного уверования своих членов, а требовала от них лишь формального подчинения своему авторитету. Это все факты несомненные, и даже нет необходимости приводить примеры такого искажения церковной сущности.
   Это те периоды, когда наиболее пламенные верующие (Достоевский), -- кричат, что "церковь находится в параличе".
   Какой же из этого вывод? -- Вывод только один: человеческой природе вообще свойственно срываться с пути свободы и даже доходить до такого парадокса, чтобы утверждать и проводить в жизнь свободу путем насилия.
   И это явление мы можем наблюдать во всяческих миросозерцательных утверждениях свободы. Одно из них прошло на наших глазах. Я говорю о пламенной инквизиции большевизма, инквизиции во славу свободомыслия как миросозерцания, как обязательной религии. И, однако, наблюдение этого явления не дает мне права искать у всех представителей свободомыслия наклонностей Емельяна Ярославского. Я все же смело могу рассчитывать на то, что они искренне признают "право на ошибки" у инакомыслящих.
   Эмпирические недочеты и уклоны церкви совершенно не меняют ее принципиальных и основных положений. Свобода же человеческого духа, через Христа "усыновленного" Богу, -- является таким основным положением христианства.
   Таким образом, именно в этой области, -- в области утверждения свободы мысли, -- "личная совесть каждого" не поставлена перед неразрешимым противоречием.
   Но если в ответе на этот вопрос религиозный человек может ограничиться только разъяснением своей точки зрения и указанием на основную сущность своей веры, если, -- за вычетом различных оценок исторических фактов для определения ценности идей, руководивших ими, вопрос о церковной эмпирии сам по себе отпадет, -- то есть другое положение, очень определенно высказанное "Последними новостями" и не могущее не вызвать самого решительного протеста со стороны религиозных людей. Это их утверждение, что процесс секуляризации мысли, обмирщения мысли есть явление всегда прогрессивное. Конечно, такое утверждение возможно только из основной их предпосылки: "Свободомыслие есть мировоззрение, по необходимости исключающее все другие". И тогда прогрессивность обмирщения мысли воспринимается как отход от этих самых других, "исключенных", мировоззрений. Секуляризация, как успех свободомыслия, воспринимается адептами этого миросозерцания как объективное явление прогресса.
   Против этого положения можно было бы привести целый ряд доводов. Но я ограничусь лишь одним, на мой взгляд, наиболее показательным.
   Думается, что не требует доказательств утверждение особо разрушительного значения той части большевицкого эксперимента, которая касалась секуляризации России в ударном порядке, секуляризации по декрету, свободомыслия, вводимого на основе обязательных постановлений. Если в других отношениях русская жизнь может относительно легко восстанавливать полученный ущерб и урон, то именно в этой области, в области известного духовного выхолащивания России, необходимо рассчитывать лишь на возможное религиозное возрождение, на возможный религиозный энтузиазм грядущей эпохи, который только и сможет исцелить раны насильственного обмирщения русской народной души.
   Что же? -- Будет ли этот вопрос по сравнению с данным положением вещей прогрессивным или нет? -- Или же свободомыслие даже по необходимости является чем-то более прогрессивным, чем свободная устремленность к религиозности?
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Впервые: Д. 1928.17 февр. No 1332. С. 3. Подпись: Е. Скобцова. Другие источники: рук. копия, рукой С.Б. Пиленко, б.д., 8 с. Подпись: мать Мария (Арх. С.В.М.); рук. копия, рукой С.Б. Пиленко, б.д., 4 с. Подпись: М.М. (Арх. С.В.М.).
   Рукописные копии, сделанные с рукописи первоначального, неоконченного варианта статьи, позволяют заглянуть в творческую лабораторию автора: в первом варианте предполагался иной, более развернутый, вариант концовки данной статьи, который приводится здесь полностью в примечаниях. Часть высказанных в черновиках мыслей вошла затем в статью Е.Ю. Скобцовой "К истокам" (см. ниже в этом томе). Рукописные копии представляют собой несовершенную расшифровку с оригинальной рукописи с пропуском тех слов, которые не удалось понять расшифровщикам, первая копия более подробная.
   Газетный текст данной статьи сопровождался следующим примечанием редакции: "В "Днях" от 15 февраля была напечатана статья О.С. Минора "Религия и социализм", в которой излагается точка зрения одного из течений, существующих в социалистической среде, по вопросу о религии. Сегодня мы даем место статье Е.Ю. Скобцовой, выражающей точку зрения по тому же вопросу, тоже разделяемую некоторыми лицами в социалистическом лагере. Напоминаем, что этому же вопросу были посвящены и статьи А.Ф. Керенского и В.В. Сухомлина в номере от 8 февраля. Статья Е.Ю. Скобцовой написана до появления статьи О.С. Минора".
   Опубликованный вариант статьи вызвал бурную газетную полемику.
   Отклики: Б.п. Свободомыслие и традиция // ПН. 1928.19 февр. No 2524. С. 1; Сухомлин В.В. Свободомыслие и традиция // Д. 1928. 21 февр. No 1336. С. 2 (рубрика "Отклики"); Мережковский Д.С. Дневник читателя. Белыми чернилами // Возрождение. 1928. 9 марта. No 1011. С. 2-3; Сухомлин В.В. Социалисты против права на веру или церковь против права на неверие? Статья первая // Д. 1928. 31 марта. No 1375. С. 2-3; Он же. Где подлинная свобода? Ответ Е. Скобцовой II Д. 1928. 5 мая. No 1409. С. 3.
   Возможно, как продолжение этой дискуссии и прошел 1 апреля 1928 г. в Религиозно-философской академии H.A. Бердяева диспут "Христианство и свободомыслие", по следам которого была написана посланная в редакцию "Дней", но не опубликованная статья Е.Ю. Скобцовой "Два языка" (см. ниже в этом томе).
   За последние дни в газетах появились три статьи: "О партиях, идеологии и нетерпимости" В.В. Сухомлина и передовица "Последних новостей" "Партия и религия", -- с одной стороны, -- а с другой -- статья А.Ф. Керенского: "Право на веру", -- посвященная взаимоотношениям человеческой свободной мысли и религии. -- См.: Сухомлин В.В. О партиях, идеологии и нетерпимости // Д. 1928. 8 февр. No 1323. С. 2; Б.п. Партия и религия // ПН. 1928.9 февр. No 2514. С. 1; Керенский А.Ф. Право на веру // Д. 1928.8 февр. No 1323. С. 1.
   Керенский Александр Федорович (1881-1970) -- политический деятель, министр юстиции, военный министр, затем министр-председатель Временного правительства (1917). В эмиграции с 1918 г. Жил во Франции, в 1922-1932 гг. редактировал газету "Дни". С 1940 г. в США, преподавал в Нью-Йоркском и Стэнфордском университетах, многое сделал для собирания и систематизации русских архивов в США. Умер в Нью-Йорке, похоронен в Англии. Автор множества статей, эссе, исторических сочинений и мемуаров.
   Несмотря на всю посильную терпимость В.В. Сухомлина, -- (в этом надо отдать ему справедливость), -- он считает, что "есть противоречие между деятельным и сознательным участием в классовом социалистическом движении <...> запрещает "еретические" толкования ее". -- Цитата из статьи В.В. Сухомлина "О партиях, идеологии и нетерпимости" приводится с сокращением, пропущен значительный кусок текста перед последним предложением. Сама статья В.В. Сухомлина, в свою очередь, является ответом на статью в "Последних новостях", см.: Б.п. Партия и мировоззрение // ПН. 1928. 15янв.No2489.С. 1.
   Передовик "П<оследних> Н<овостей>" проявляет меньше терпимости. Он говорит: "Вековой процесс секуляризации мысли и быта был и есть явление прогрессивное. <...> что "свободомыслие есть мировоззрение, по необходимости исключающее другие". -- См.: Б.п. Партия и религия. С. 1. К этой же статье отсылает и заглавие "Дело личной совести", см. в "Последних новостях": "И может быть, вопрос, волнующий г. Сухомлина, был бы правильнее поставлен, если бы мы формулировали его так: какая степень прикосновенности к критическому процессу совместима с личным участием в организациях, ставящих своей задачей обновление жизни на этих самых критических началах? Конечно, тут никакой экзамен невозможен, а потому и немыслимо устанавливать априори какой-либо иной критерий при вступлении в соответствующую организацию, кроме личной совести каждого" (Там же).
   ...призыв А.Ф. Керенского к утверждению за каждым "права на религию, права на веру" и стремление его "освободить социализм -- (а по "Последним новостям" всякий прогрессизм), -- от навязанной ему обязательной религии критического свободомыслия, атеизма". -- А.Ф. Керенский в статье "Право на веру" начинает свое рассуждение с исторических примеров Английской и Французской революций (созданных "великими религиозными движениями") и с последнего примера большевистской революции, шедшей под лозунгом атеизма и создавшей при этом "величайшую политическую, социальную и духовную реакцию": "Таким образом, история нам доказала: религия сама по себе еще не синоним реакции; безбожие -- не знак прогресса и движения вперед". Поэтому автор призывает не делать из свободомыслия очередную "религиозную догму, отрицающую всякую другую религию как ложную".
   Ведь "где Дух, там Свобода"... -- Ср.: "где Дух Господень, там свобода" (2 Кор 3:17).
   ..."познайте Истину, и Истина сделает вас свободными"... -- См.: Ин 8: 32.
   Это те периоды, когда наиболее пламенные верующие (Достоевский) -- кричат, что "церковь находится в параличе". -- См.: Достоевский Ф.М. Из Записной тетради 1880-1881 гг. Днев<ник> 1881II Достоевский, СС. Т. 27. С. 49, 65.
   И, однако, наблюдение этого явления не дает мне права искать у всех представителей свободомыслия наклонностей Емельяна Ярославского. -- Ярославский Емельян Михайлович (наст. фам. и имя Губельман Миней Израилевич; 1878-1943) -- коммунист, партийный деятель, идеолог и руководитель антирелигиозной политики в СССР, председатель "Союза воинствующих безбожников", член редколлегии журнала "Безбожник".
   Я все же смело могу рассчитывать на то, что они искренне признают "право на ошибки" у инакомыслящих. -- См. завершающий абзац статьи В.В. Сухомлина: "Однако внутри социалистического движения вполне возможна идейная борьба различных философских миросозерцании, возможно их параллельное существование при одном обязательном условии: признания всеми ими свободы мысли и "права ошибаться"".
   Думается, что не требует доказательств утверждение особо разрушительного значения той части большевицкого эксперимента, которая касалась секуляризации России в ударном порядке, секуляризации по декрету, свободомыслия, вводимого на основе обязательных постановлений. -- 18 (31) декабря 1917 г. был опубликован декрет ВЦИК и Совета народных комиссаров о гражданском браке, о детях и о введении книг актов гражданского состояния, признавший отныне юридически недействительным церковный брак. В январе 1918 г. декретом СНК были ликвидированы духовники в армии, отменены все государственные дотации и субсидии церкви и духовенству. 20 января (2 февраля) 1918 г. был принят и 23 января (5 февраля) опубликован декрет СНК о свободе совести, осуществивший отделение церкви от государства, национализацию церковного имущества и поставивший Русскую православную церковь в жесткие рамки всяческих запретов и ограничений. Отныне она теряла юридическое лицо, лишалась собственности и права приобретать ее. Это было лишь начало того процесса, который выше мать Мария охарактеризовала как "пламенную инквизицию большевизма".
   Вместо: Против этого положения можно было бы привести целый ряд доводов. ~ чем свободная устремленность к религиозности? -- в рук. было: Против этого утверждения религиозно мыслящий человек должен спорить. Можно было бы многое говорить и о кризисе современной культуры, и о той жажде религиозного обновления, которая сейчас чувствуется именно на культурных верхах современного общества, можно по-разному осмысливать различные явления мировой истории, можно говорить об ужасе и несовершенстве грядущей механизирующейся и материализирующейся, а потому впадающей в духовное мещанство, эпохи. Наконец, можно даже спорить о существовании подлинных и неопровержимых стимулов духовного творчества вне религиозных положений. Но есть одно, где все это становится особенно ясным: неужели же не для всех сейчас понятно, что всяческое возрождение России, секуляризированной на основании декретов и свободомыслящей по необходимости, возможно <не> иначе чем на основе религиозного возрождения. И что же? Будет оно противоречиво прогрессу секуляризации? <нрзб.>
   Вот две характерные цитаты, определяющие собою, по существу, не только чисто церковный, но и общественный идеал Хомякова: "Песчинка не получает идеал бытия от груды, в которую забросил ее случай. Таков человек в протестанстве. Кирпич, уложенный в стене, нисколько не улучшается и не изменяется от места, назначенного ему наугольником каменщика. Таков человек в романизме, но всякая частица вещества, усвоенная живым телом, делается неотъемлемой частью его организма и сама получает от него новый смысл и новую жизнь". И другая цитата, столь же характерная для уяснения всего учения Хомякова: "Три голоса громче других слышатся в Европе. "Повинуйтесь и веруйте моим декретам". -- Это говорит Рим. "Будьте свободны и постарайтесь создать себе какое-нибудь верование", -- это говорят протестанты. А церковь взывает к своим: "Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы, Отца и Сына и Святаго Духа"".
   Так доводит Хомяков принцип общинного, -- хорового, -- мирового, -- соборного начала до последних пределов его углубления. Или обратно: основную истину, в которую он верует, -- церковь и ее соборность, -- он проецирует на все явления жизни и духа и материи. Все является отображением этого центрального принципа. Вся жизнь построена цельно и органически, ни в одной мелочи не противоречит своим основным свойствам. В данном случае в задачу моей статьи совершенно не входит рассмотрение взглядов Хомякова по существу. Предположим даже, что у него можно найти много ошибок и в оценке материала, который он разбирает, и в стройности логических выводов. Меня интересует его основное устремление гармонизировать все проявления жизни на одном и том же центральном положении. И думается, что такая задача совершенно неизбежно встает перед всяким учением и направлением, которое не хочет ограничиться лишь конкретными ответами на запросы злободневной реальной политики. Как только общественный вопрос переходит из плоскости целесообразности в плоскость его органической связанности с исторической жизнью народа, он с неизбежностью требует такого углубления. Если, например, в прошлом аграрный вопрос в его народническом разрешении мог укладываться в стройные и краткие положения партийных программ, то в минуту, когда грандиозный, революционный сдвиг уже пережит и все нуждается не в актуализации, а в углублении, -- несомненно необходимо историко-философское обоснование в разрешении этого вопроса.
   Думаю также, что проблема народничества, проблема права человеческой личности могла разрешаться в плоскости лозунгов и политических программ лишь в революционный и непосредственно-революционный период. Теперь же и то и другое нуждается в большом углублении и в укоренении в общем смысле русского исторического процесса и русской народной психологии. Эта линия намечалась. Многое в метафизическом обосновании прав личности можно найти у Достоевского и т.д.
   Само собою разумеется, что сейчас нельзя выдвигать лозунг, -- "назад к славянофильству". Последующий период русской мысли сделал многие их положения совершенно устаревшими и нуждающимися в больших коррективах. Но во всяком случае славянофильское народничество является во многих своих утверждениях первоначальным тезисом русского национального самосознания. Оно не дифференцировало понятий, часто сочетало несочетаемое, не знало нашего исторического опыта и имело свой бытовой опыт, совершенно чуждый нам. Естественным и неизбежным антитезисом славянофильству явились, с одной стороны, национализм, а с другой стороны, революционное народничество -- первый, -- не заметивший главного действующего лица русской истории, -- русского народа, -- не может рассчитывать на какое бы то ни было настоящее углубление, а следовательно, и на жизнь. Для доказательства этого положения самым поучительным примером может служить вышедшая уже в эмиграции книга Салтыкова "Две России". Это крайний предел тупика, в который приводит национализм, обличенный в свое время еще Вл. Соловьевым.
   Антитеза народничества, и именно тем, что она базируется главным образом на единственном мыслящем и волящем субъекте русской истории, -- несомненно, послужит отправным путем для развития синтеза.
   Что для этого нужно? Для этого нужна некоторая проекция народнических понятий "народа" в области, которые не затрагивались народничеством. С другой стороны -- необходимо углубление этих понятий как последних религиозных и метафизических центров.
   "Народ" народничества, несомненно, никогда не был "вообще-народом", а всегда некоторым определенным, конкретным народом -- русским народом. О вообще трудно предположить какие-либо конкретные высказывания, трудно разрешить с точки зрения его психического склада, жизненных интересов какой бы то ни было вопрос. Значит, дело шло всегда о русском народе, -- и часто, -- о трудовой части русского народа. Это подразделение сейчас в большой степени утратило свой смысл. Но в области его интересов принимались во внимание лишь интересы социально-экономические. Интересы же государственного оформления и построения культурных ценностей выпадали из поля зрения. В эти-то области и необходимо в первую очередь проецировать основные народнические понятия. Необходимо исторически обосновать притязания русского народа на свою государственность и на свойственные ему специфические ее формы. Собственно говоря, в этой области многое уже сделано. Необходима только значительная централизация всего сделанного. Но вот вторая и существеннейшая часть работы, -- нахождение философских, исторических и религиозных предпосылок народничества. Тут не только ничего не сделано, но необходимо еще показывать просто элементарную законность в такой постановке вопроса. И отрицательное отношение к такой точке зрения имеет два обоснования. Первое, -- с которым, по существу, почти невозможно спорить, -- до такой степени оно базируется на совершенно других принципах, -- в корне отрицает какое бы то ни было различие в исторических путях отдельных народов. Общеисторические законы имеют для них одинаковую значимость, протекают ли они в Англии, Китае или России. В известную эпоху они везде ищут феодальный строй, -- в другую, -- отмечают развитие капитализма. Изучают русскую революцию по французской, аграрный вопрос в России для них не представляет значительных отклонений от аграрного вопроса в любой другой стране, и, наконец, Бонапарт должен явиться в Кремле с такой же неизбежностью, как он явился во Франции. Культура <нрзб.>.
   Всякий разговор о самобытности приводит их в содрогание, и слова о миссии русского народа заставляют подозревать человека, говорящего их, во всех политических грехах и преступлениях.
   Для таких людей не только славянофильство, но и революционное народничество является каким-то порочным сепаратизмом русской мысли, уклонившейся от едино спасительных путей европейского прогресса, и не укладываемым ни в формы либерализма, ни в формы марксизма. И надо сказать, что в этом лагере людей "вселенской"...
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru