Кузьмина-Караваева Елизавета Юрьевна
Общий язык

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Мать Мария (Скобцова; Кузьмина-Караваева, Е.Ю.)
   Россия и эмиграция: Жития святых; Религиозно-философские очерки; Ранняя публицистика; Письма и записные книжки
   Москва: Русский путь; Париж: YMCA-Press, 2019.
   

ОБЩИЙ ЯЗЫК

   В жизни существуют мнения общераспространенные и вместе с тем не имеющие ни малейшего оправдания в фактах.
   К их числу принадлежит мнение, разделяемое чуть ли не всеми, -- без различия убеждений-состояний, -- мнение, отрицающее наличие общего языка у русских эмигрантов. Часто можно услышать, что русские не способны объединиться, что русские умеют лишь углублять и обострять противоречия в своей среде, что у иностранцев давно сложилось слегка ироническое отношение к нам под влиянием вечных наших заскоков и расхождений.
   Если невнимательно просмотреть историю нашего эмигрантского бытования, то получается, что взгляд этот оправдан фактами: в самом деле, кем только не делались попытки к объединению русской эмиграции, и всегда они кончались ничем, так как к объединению-то и не приводили.
   Вот и сейчас пекутся о русской эмиграции. Объединитесь, взывают, зарубежный съезд, активизируйте участие в нем, а уже заранее ясно, что кроме тесного круга своих этот съезд никого не привлечет, -- лишь углубит пропасть между отдельными группировками.
   Если же более внимательно вглядеться в эмигрантскую жизнь, и вглядеться не на лекциях и докладах, не по политическим кабинетам и закоулкам, а там, где эмиграция проводит все свои дни, -- по заводам, мастерским и фабрикам, на place Nationale в Бийанкуре, в Рено, по рабочим столовым и по отелям в рабочих регионах, -- то окажется, что русская эмиграция, -- 99% ее, -- говорит на одном языке. Окажется, кроме того, что русская эмиграция в своей массе внушает иностранцам не ироническое отношение, а уважение, окажется, что огромный жернов труда перемолол, уже домалывает смятенную Гражданской войной и революцией психику русской молодежи, очутившейся за рубежом.
   Студент -- рабочий у Рено, генерал, шьющий подушки у Ситроена на автомобиль, казак -- конюх на ферме, адвокат, собирающий проволоку, солдат -- столяр и инженер -- шофер, -- все они, при различии прошлого, при всех многочисленных расхождениях, говорят на одном языке, -- на языке труда. И для каждого из них злободневнее вопрос о 8-часовом дне, чем вопрос о "вожде". Правила, регулирующие труд, и таксы интереснее приказов "главнокомандующего".
   Это быт. Это -- каждый день. Смешно не договориться о том, что лучше для будущей России, -- земское самоуправление или земское подчинение, когда для сегодняшнего дня всем совершенно ясно, что лучше -- хорошие условия труда, защита труда, заработок, обеспечивающий не только кусок хлеба, но и возможность удовлетворить свои духовные интересы.
   Русская эмигрантская молодежь в подавляющем большинстве своем не помнит того, что было до войны. В войну она стала сознательно относиться к жизни. Гражданская война, -- была ее аттестатом зрелости. И этим многое объясняется и многое оправдывается в ней, потому что нельзя спрашивать с людей понимания того, о чем они никогда не слыхали.
   Но вместе с тем огромной ошибкой было бы ставить на этом точку и только так судить об эмигрантской молодежи. Надо принять во внимание, что теперь они проходят свой университетский курс, -- на заводах и фабриках.
   И если жизнь ее раньше сурово ломала, то теперь, тоже сурово, жестокими средствами, лечит. Определенно, она не только успокаивает расшатанные гражданской войной нервы, но и перестраивает все понятия о жизненной правде.
   Если посмотреть в 7 ч. утра на армию, вваливающуюся в ворота Рено, то станет ясно, -- тут нельзя не понять, -- правда преподносится тут наглядно и общедоступно.
   Общий язык труда постепенно вытесняет различные языки, на которых говорили русские эмигранты. Самая ярая политическая ненависть, соединяющаяся так часто с взаимным презрением, уступает место чувству взаимного уважения, -- работают, одолели, победили. Пусть еще часто раздаются старые слова, -- они звучат по привычке, по традиции. Новое в русской рабочей эмиграции растет. Это новое, -- трудовая жизнь, жизнь рядового рабочего. И она-то способствует сейчас повальному отходу от "политики" русской эмиграции, она-то выдвигает на первое место профессиональные интересы.
   Я не буду загадывать вперед. Думаю, что отход этот от политики есть отход только от известного рода политики. Думаю, что трудовой язык Рено или Ситроена заставит многих понимать слова, говорящиеся в защиту трудящихся. Думаю сегодня, что в дальнейшем эмигрантскому трудовому народу по пути с русским трудовым народом и интересы их совпадают. Но это все в будущем.
   Пока же если эмиграция в большинстве своем, несмотря на невероятные трудности, самим своим существованием противостоит большевикам, то объясняется это не наличием "вождей", возглавителей, объединителей, главнокомандующих, съездов и т.д., -- а лишь наличием общего трудового пути, общего трудового языка, общих трудовых интересов. В этом все. И тут роль черных дней эмиграции для будущей России несомненна.
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Источник: рук., б.д. (БАР. Mother Maria Papers. Box 1).
   Предположительно, текст написан в начале 1926 г., поскольку речь в нем идет о еще предстоящем в ближайшем будущем Российском зарубежном съезде, состоявшемся в Париже в апреле 1926 г. (см. о нем примеч. на с. 666).
   ...на place Nationale в Бийанкуре, в Рено... -- В парижском рабочем пригороде Бийанкур, вокруг площади Насьональ, селились многие русские эмигранты, работавшие на расположенных там же заводах "Рено". Об их нелегкой жизни см., например, цикл рассказов H.H. Берберовой "Биянкурские праздники" (1928-1940).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru