Куприн Александр Иванович
О Саше Черном

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

А. И. Куприн
О Саше Черном

   Среди современных поэтов Саша Черный стоит совершенно особняком, в гордом, равнодушном и немного презрительном одиночестве. Да и не похож он на тех, которые ходят поочередно по редакциям и рекламируют кудрявыми словами творчество друг друга и, сделав из журнала узкую лавочку напряженного и непонятного словоблудия, оголившись, с полной развязностью сами себя провозглашают гениями, а всех бывших до сих пор поэтов предтечами; на тех, кто, едва народившись на литературный свет, уже пропитаны злобой, завистью, узкой сектантской нетерпимостью к другим толкам, -- читают сумбурные лекции сами о себе и друг о друге, не подозревая того, что публика ходит смотреть на них с такими же чувствами, как она смотрит в паноптикуме на трехголового теленка, Юлию Пастрану или на Родику и Додику -- сиамских близнецов.
   Пренебрегая тем, что весь их успех -- успех скандала, эти литературные младенцы, еще не владея членораздельной человеческой речью, уже тянутся к гонорару, как к соске, и, еще не научившись ходить, воздвигают себе постаменты для будущих памятников.
   Саша Черный -- один. И в этом-то заключается прелесть его оригинальной личности, и оттого-то его еще не успела захвалить и полюбить почтеннейшая "публикум", и оттого-то у него имеется еще пока немного поклонников и хвалителей, но зато этим поклонникам-друзьям действительно дорого свободное, меткое и красивое слово, облекающее в причудливые, капризные, прелестные, сжатые формы -- и гнев, и скорбь, и смех, и задумчивую печаль, и глубокую нежность, и своеобразное, какое-то интимное безыскусственное языческое понимание чудес природы: детей, зверей, цветов.
   Поистине Саша Черный не мог бы применить к себе слова одного французского писателя: "Я пишу не для многих; и если меня поймут два или даже один человек, -- я и этим буду доволен; если меня не признает никто, я с удовольствием буду писать для самого себя". И возможно, что именно по этой причине его не поняла, не прочувствовала, не поставила в красный угол наша несправедливая, пристрастная, архибезвкусная, кумовская, мамадышская критика.
   Изумительно разнообразно творчество этого замечательного поэта.
   Сатиры его дышат пламенным гневом щедринской музы, великолепным презрением, всей остротой и жгучестью меткой насмешки, которая прилипает к человеку, как клеймо. И сейчас же рядом расцветают у Саши Черного скромные, благоуханные, прекрасные цветы чистого и мягкого лиризма.
   Узость, мелочность, скука и подлость обывательщины отражаются у Саши Черного чудесными, сжатыми, незабываемыми штрихами, роднящими его только с Чеховым, совсем независимо от влияния великого художника. И так же, как Чехов, Саша Черный необычайно мил, прост, весел, трогателен и бесконечно увлекателен, когда он пишет для детей или о детях. Произведения последнего рода читаются и воспринимаются с одинаковым наслаждением как взрослыми, так и детьми. И если бы для ношения венца славы не надо было вытребовать патента в полицейском участке критики, то я бы сказал, что это свойство дарования есть признак несомненного большого, искреннего таланта; а другой признак и, по-моему, не менее явный, это, несмотря на разнообразие мотивов, тем и настроений, редкое качество, отличающее избранников, -- свой собственный, единственный, ни на кого не похожий тембр. Читатель с чутким ухом, прочитавши или услышавши любые его четыре строчки, непременно радостно воскликнет: "Ах, Боже мой! Да ведь это Саша Черный!"
   Как благородно злы его стихотворения, заключенные в цикле под общим заглавием "У немцев".
   И какая там тонко изощренная наблюдательность, какая меткость и точность эпитетов и какая выпуклая, почти осязаемая изобразительность!
   Читатель точно видит этих каналий повсюду -- в дачном пансионе, в немецком лесу с прилизанными дорожками, шоколадными автоматами, с корзинами для рваной бумаги, с надписями на скамьях и на уборных, со всей нелепой аккуратностью, которая доводит Сашу Черного до крайности.
   
   ...Озираясь, блудливой походкою,
   Влез я в чащу с азартом мальчишки,
   Потихоньку пошаркал подметкою
   И сорвал две еловые шишки.
   
   Видишь, как они гуляют ins Grime, как они торгуют могилами своих великих писателей; видишь их на рынке, на публичных лекциях; видишь их идиотских корпорантов -- на празднике гимнастического клуба; видишь Берлин -- эту огромную лавку и пивную с его нелепыми монументами и портретами кайзера; видишь детей, юношей, стариков, старух, девушек и самок ("раскрахмаленных лангуст").
   И надо всем этим -- лицемерие, затаенное любострастие, обалделая маршировка в ногу, крикливый пивной патриотизм, шаблон, индюшечья надменность и плоская, самодовольная тупость.
   Ах, в теперешние дни с каким жгучим, опьяняющим, сладким негодованием читаешь эти сатиры, где каждое сжатое слово подобно удару резца по мрамору.
   Итак, Саша Черный всюду остается настоящим, тонко чувствующим и глубоко думающим лириком -- в красках, в звуках, в сатире, и быте, и светлых нежно-чувственных образах природы.
   Я бы сказал: "Да будет ему триумф", если бы только этот сдержанный, молчаливый человек с печальными темными глазами и светлой детской улыбкой придавал триумфу какое-нибудь значение.
   Но тогда отчего же не указать на его единственный, но существенный недостаток -- он гораздо слабее своего таланта тогда, когда пишет сатирические стихи на злобу дня -- о Думе, о политике, Гучкове, Милюкове и т.п. А надо сказать, что такие стихи он пробовал писать, когда сотрудничал в "Сатириконе", и писал их, очевидно подчиняясь общему настроению сотрудников этого журнала. Саша Черный чувствует и мыслит более глубоко, и жертвы его сатиры не господа: "А", "В", "С", "Д", а типичные пошлость, скука, лень, равнодушие и тихое оподление современной жизни.
   
   28 мая 1915 г. Гатчина

--------------------------------------------------------

   Впервые опубликовано: Журнал журналов. 1915. No 7.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru