Кукольник Нестор Васильевич
Князь Даниил Дмитриевич Холмский

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

СОЧИНЕНІЯ
НЕСТОРА КУКОЛЬНИКА.

Сочиненія драматическія.

II

С-ПЕТЕРБУРГЪ.
Печатано въ типографіи И. Фишона.
1852.

КНЯЗЬ ДАНІИЛЪ ВАСИЛЬЕВИЧЪ ХОЛМСКІЙ.

ДРАМА ВЪ ПЯТИ АКТАХЪ.

ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ,

   съ тѣмъ, чтобы по напечатаніи представлено было въ Ценсурный Комитетъ узаконенное число экземпляровъ. С.-Петербургъ 5 Іюня 1851 года.

Ценсоръ Ал. Крыловъ.

   

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

   МОСКОВСКІЙ БОЯРИНЪ.
   Князь ДАНІИЛЪ ДМИТРІЕВИЧЪ ХОЛМСКІЙ, московскій воевода.
   ЛЕВЧАДЬЕВЪ, московскій воевода.
   АРСЕНЬЕВЪ, московскій воевода.
   ПСКОВСКОЙ ПОСАДНИКЪ.
   АЛЕКСАНДРЪ МИХАЙЛОВИЧЪ КНЯЖИЧЪ, псковскій купецъ.
   ѲОМА НИКОЛАЕВИЧЪ СЕРЕДА, шутъ князя Холмскаго.
   МИТЯ, карликъ его же.
   ЗАХАРІЙ МОИСЕЕВИЧЪ ОЗНОБИНЪ, псковскій купецъ.
   ПЕРВЫЙ ВОЕВОДА.
   ВТОРОЙ ВОЕВОДА.
   БЕРНГАРДЪ, ФОНЪ-ДЕРЪ БОРГЪ, магистръ ливонскій.
   БАРОНЪ ФОНЪ-КУЛЬМГАУСБОРДЕНАУ, рыцарь.
   ФИЛИБЕРТЪ ФОНЪ-КЮХЕЛЬМЮНСТЕРЪ, рыцарь.
   БАРОНЪ ФОНЪ-ШЛУММЕРМАУСЪ, помѣщикъ лифляндскій.
   ПОСОЛЪ отъ ганзейскихъ городовъ.
   ГАНСЪ, кастеланъ малаго Нейгаузена.
   РОДЕРИХЪ, слуга барона Фонъ-Шлуммермаусъ.
   МОИСЕЙ, тайный жидъ.
   БАРОНЕССА АДЕЛЬГАЙДА ФОНЪ-ШЛУММЕРМАУСЪ.
   РАХИЛЬ, дочь купца Ознобина.
   ИЛЬИНИШНА, хозяйка жидовскаго дому во Псковѣ.
   ЛИЦА безъ рѣчей: московскіе бояре; врачъ князя Холмскаго; псковскіе бояре, купцы и посадскіе люди; командоры; гонцы; портнихи; воины и народъ псковскій.
   Дѣйствіе перваго явленія въ замкѣ Малый Нейгаузенъ, остальныхъ во Псковѣ, въ 1474 году.
   

АКТЪ ПЕРВЫЙ.

Плѣнница.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Рыцарскій залъ въ замкѣ малый Нейгаузесъ.

РЫЦАРЬ БАРОНЪ ФОНЪ КУЛЬМГАУСБОРДЕНАУ и ГАНСЪ.

   РЫЦАРЬ (весь в5 желѣзѣ, сидитъ за столомъ; передъ нимъ бутылка и стопа). ни капли! Громъ и молнія! Осталось только старое, какъ заслуги Ливонскаго Ордена. У купцовъ есть, да псковскіе погреба для насъ заперты; магистеръ дурачится; Сильвестръ Рижскій грабитъ псковскіе обозы: а ты держи постъ за ихъ грѣхи! Послушай, Гансъ! точно, ординарнаго во всемъ замкѣ ни капли?
   ГАНСЪ. Я уже докладывалъ вамъ, благородный господинъ рыцарь, что со вторника прошлой недѣли, то есть, съ того счастливаго дня, когда вы изволили вступить въ нашъ замокъ, по субботу, то есть, сегодня, всѣ молодыя вина нашего погреба незамѣтно израсходовались въ честь и здоровье ваше. Если прикажете изъ старыхъ...
   РЫЦАРЬ. Нѣтъ, нѣтъ, Боже сохрани! Просмотришь купцевъ, а я, ты знаешь, око всего ордена; и стыдно, когда псковскіе зайцы обманутъ желѣзнаго пса. У меня перчатка съ глазами, пока я самъ не сплю. Да и рыцарь Филибертъ теперь разгуливаетъ по Великой Рѣчонкѣ. На кого положиться? Не искушай меня, Гансъ, а не то соглашусь, и выпью весь твой погребъ разомъ...
   ГАНСЪ. Неужели, благородный господинъ рыцарь, вы можете всегда такъ проводить ночи?
   РЫЦАРЬ. Что ты это бредишь, Гансъ? Какъ такъ?
   ГАНСЪ. Вѣчно въ желѣзной скорлупѣ, вѣчно безъ сна, и вѣчно...
   РЫЦАРЬ. Съ бутылкой? А раки? День и ночь въ скорлупѣ, и пьютъ всю свою жизнь...
   ГАНСЪ. Воду, благородный господинъ рыцарь!
   РЫЦАРЬ. То ихъ натура! А моя благородная натура воды терпѣть не можетъ. Я люблю мою черепаху, и вылѣзаю, когда приходится ее чистить или... ну, да ты понимаешь!... есть случаи... а чѣмъ худо? Не мягко, зато сонъ легокъ: въ расплохъ не укуситъ муха или сабля некрещенаго; домъ повалится, не раздавитъ... Тебѣ въ диковину; ты привыкъ глядѣть на дерптскихъ щеголей въ замшѣ и бархатѣ, въ беретѣ и чуть не въ юбкъ,-- а пріидетъ къ дѣлу, купцы бьютъ. Громъ и молнія! Чего! сами въ Ригѣ заторговались; рады, что Богъ море далъ; корабли завели литовскую неньку продавать. Нѣтъ! лучше поѣду по моимъ баронствамъ дичь стрѣлять, чѣмъ видѣть всю эту скверну...
   ГАНСЪ. Благородный господинъ баронъ и рыцарь, развѣ вы не изволите принадлежать къ нашему ордену?
   РЫЦАРЬ. Къ вашему ордену!... Громъ и молнія! Нѣтъ, слава Богу! Вся бѣда, что я здѣшній уроженецъ и пришелъ на родину, просто по совѣсти. Самъ императоръ разсказывалъ на охотѣ, что ему открыли астрологи, будто москвитяне хотятъ вашъ орденъ вогнать въ море и пустить ко дну... И не мудрено... Съ такими нравами, съ такимъ развратомъ!... Пфуй, Гансъ! Дай вина!..
   ГАНСЬ. Бутылочку стараго?...
   РЫЦАРЬ. Нѣтъ, нѣтъ, Боже сохрани! Хоть и на сѣдлѣ, а все-таки ноги нужны. И Филиберта я послалъ не даромъ. Съ псковскими богатырями, видишь (указывая на трофеи), мы. кое-какъ поуправились; теперь бы намъ выманить только этого Александра Княжича, этого богатыря купчика, что людей пугалъ на сто верстъ вокругъ Острова. Такъ видишь, Гансъ, можетъ случай набѣжать; стараго пить не приходится. Вотъ также случилось мнѣ въ Регенсбургѣ, во время всеобщаго мира, бесѣдуя съ монахами... (Слышенъ рогъ). Гансъ, погляди, кто тамъ.
   ГАНСЬ, (смотритъ въ окно). Кажется, Кюхельмюнстеръ.
   РЫЦАРЬ. Сколько ихъ?
   ГАНСЬ. Семь.
   РЫЦАРЬ. Одного купцы украли. Воротимъ. Лишь бы не самого!
   

ТѢ ЖЕ и РЫЦАРЬ ФИЛИБЕРТЪ фонъ-КЮХЕЛЬМЮНСТЕРЪ.

   РЫЦАРЬ. Здорово, Филибертъ, здорово! Живъ? не раненъ? Больше ничего не нужно! Садись. Гансъ, вина!...
   

ТѢ ЖЕ, кромѣ ГАНСА.

   ФИЛИБЕРТЪ, (усталый, садясь). Командоръ, я не съ добрыми вѣстями.
   РЫЦАРЬ. Твое дѣло разсказывать, мое слушать.
   ФИЛИБЕРТЪ. Не даромъ купцы не трогали насъ слишкомъ мѣсяцъ, послѣ обиды. Они донесли Московскому, а тотъ имъ прислалъ какого-то славнаго Холмскаго...
   РЫЦАРЬ. Славнаго! Добрые вѣсти, рыцарь, добрые!...
   ФИЛИБЕРТЪ.Съ пятидесятые тысячами войска...
   РЫЦАРЬ. Да откуда онъ набралъ такую пропасть народа? развѣ Московія такъ велика?
   ФИЛИБЕРТЪ. Говорятъ, больше Польши съ Литвою...
   РЫЦАРЬ. Мало ли что говорятъ! Это, я думаю, не войско, а что-нибудь въ родѣ городскаго ополченія; ночные сторожа съ трещотками, собранные со всѣхъ городовъ и деревень Московіи. Ну, что дальше?
   ФИЛИБЕРТЪ. Видишь, командоръ, теперь распутица, злое время.
   РЫЦАРЬ. Твоя правда; отъ того-то мнѣ такъ и хочется вина.
   ФИЛИБЕРТЪ. Идти на насъ не хотятъ; ждутъ снѣга и съ первымъ морозомъ начнется война.
   РЫЦАРЬ. Нѣтъ, Филибертъ! Не бывать войнѣ. Магистръ сподличаетъ; за грабежъ заплатитъ, за безчестье вдвое, да и закажетъ, въ честь выгодному миру, замшевый турниръ на замшевыхъ рапирахъ.
   

ТѢ ЖЕ И ГАНСЪ, приноситъ вино.

   РЫЦАРЬ. И я пью впередъ за бархатнаго побѣдителя! Намъ смѣхъ, а Магистру бѣда. Пусть же на насъ не пеняетъ... Гонца!
   

ТѢ ЖЕ, кромѣ ГАНСА.

   РЫЦАРЬ. Слушай, Филибертъ, вѣдь ордену плохо. Хотѣлъ я поѣхать куда-нибудь на подвигъ, да теперь стыдно.
   ФИЛИБЕРТЪ. Стыдно, командоръ.
   РЫЦАРЬ. Выпьемъ же, Филибертъ! Ужъ если краснѣть, такъ отъ вина. (Пьютъ).
   

Тѣ ЖЕ, ГАНСЪ и ГОНЕЦЪ.

   РЫЦАРЬ. Ну, теперь давай писать!
   ФИЛИБЕРТЪ. Давайте, командоръ!
   РЫЦАРЬ. Да кто же будетъ писать? Я не умѣю.
   ФИЛИБЕРТЪ. И я тоже.
   РЫЦАРЬ. Ну, Гансъ, такъ пиши ты.

Гансъ садится у стола и беретъ перо.

   ГАНСЪ. Что-жъ писать?
   РЫЦАРЬ. Пиши!.. (Слышенъ рогъ). Стой! Ничего не пиши. Авось Холмскій воротился въ Московію; погляди, кто тамъ?
   ГАНСЪ (у окна). Всадники, человѣкъ съ двадцать. Ахъ! это баронъ ІІІлуммермаусъ...
   РЫЦАРЬ. Шлуммермаусъ! Громъ и молнія! Это нашъ сосѣдъ, что хитритъ и обманываетъ Сильвестра, магистра, орденъ, псковскихъ купцовъ и своихъ людей; рыцарь безъ раны; въ совѣтахъ крикунъ! Это онъ, Гансъ?.. Это у него сестра амазонка, рыскаетъ за дичью съ ватагой обожателей?.. Это она околдовала псковскаго богатыря такъ, что тотъ и на подвиги пересталъ ѣздить?.. А! это она, Гансъ?..
   

ТѢ ЖЕ и БАРОНЪ фонъ-ШЛУМІЮЕРМАУСЪ.

   БАРОНЪ. Гдѣ баронъ?
   РЫЦАРЬ. Здѣсь. Что вамъ угодно?
   БАРОНЪ. Помилуйте! Что вы дѣлаете? Псковичи у стѣнъ вашего замка. За милю, по-крайней-мѣрѣ, мы начали трубить; ни одного воина вы намъ не выслали на помощь...
   РЫЦАРЬ. Вѣтеръ противный, трубъ не разслышишь, особенно когда въ нихъ трубятъ съ перепуга... А развѣ у васъ было сраженіе? Много добычи, баронъ?
   БАРОНЪ. Я не заслужилъ, баронъ, такого пріема. Служа ордену, я пріобрѣлъ уваженіе...
   РЫЦАРЬ. Конечно, политическими, а не военными вылазками. Вы, говорятъ, на посылкахъ, виноватъ, на посольствахъ выросли.
   БАРОНЪ. Послушайте, баронъ! Кто вамъ далъ право оскорблять человѣка, который едва знакомъ съ вами?.. Но все въ сторону, несчастіе мое слишкомъ велико. Я васъ призываю къ долгу, баронъ и рыцарь, именемъ ордена: садитесь на коней! Мы еще догонимъ Псковичей!..
   РЫЦАРЬ (схвативъ шлемъ и перчатки). Гдѣ, гдѣ они, баронъ?
   БАРОНЪ. Мили три, не больше! Они захватили сестру мою со всѣми охотниками...
   РЫЦАРЬ (кладетъ шлемъ и перчатки). Охота опасное ремесло, а женщина не принадлежитъ къ ордену.
   БАРОНЪ. Баронъ! Вы не были отцемъ, братомъ, но были, по-крайней-мѣри, сыномъ женщины.
   РЫЦАРЬ. Нѣтъ. Я родился отъ меча и пушки. Колыбелью моей былъ рыцарскій щитъ; игрушки -- мусульманскіе кинжалы, добытые желѣзными руками отцевъ моихъ съ труповъ невѣрныхъ. Да, господинъ баронъ! Я во всю жизнь не зналъ замши и бархата, а единственное доказательство, что матерью моею была женщина -- это одѣяло, шитое шелками, ея работы; вы можете видѣть его на моемъ минотаврѣ, въ конюшнѣ.
   БАРОНЪ (про себя). Звѣрь! Онъ не поѣдетъ! Адельгайда, ты погибла!

(Слышенъ рогъ).

   РЫЦАРЬ. У меня сегодня въ замкѣ будто турниръ. Гости да гости!.. Кто тамъ?.. погляди, Гансъ.
   ГАНСЪ. Множество рыцарей, господинъ баронъ! Все поле черно, отворили ворота, впускаютъ...
   РЫЦАРЬ. Впускаютъ? Вѣрно свои...
   

ТѢ ЖЕ и ГОНЕЦЪ.

   ГОНЕЦЪ. Господинъ магистръ Беригардъ фонъ-деръ-Боргъ, со всѣмъ орденомъ...
   РЫЦАРЬ. Встанемъ, Филибертъ!
   ФИЛИБЕРТЪ. Встанемъ...

(Не могутъ подняться).

   РЫЦАРЬ. Ну, такъ останемся.
   ФИЛИБЕРТЪ. Останемся.
   РЫЦАРЬ. Вѣдь онъ насъ нашелъ на своемъ мѣстѣ...
   ФИЛИБЕРТЪ. На своемъ мѣстѣ, и въ полномъ вооруженіи.
   РЫЦАРЬ. И въ полномъ вооруженіи.
   ГАНСЪ. Не убрать ли вино?
   РЫЦАРЬ. Не тронь! не допито!..
   

ТѢ ЖЕ, МАГИСТРЪ И КОМАНДОРЫ.

   МАГИСТРЪ. Здравствуйте, благородный баронъ!.. Какъ! и вы здѣсь?.. Я только-что узналъ о вашемъ несчастій! Что, не говорилъ ли я: Сильвестръ рижскій зажжетъ бурю?.. Знаете ли, что изъ Москвы пошло во Псковъ пятьдесятъ тысячъ войска. Это уже не вспомогательный отрядъ. Такая сила идетъ для завоеваній и, кажется, намъ прійдется съѣхать съ поморья и уступить Русскимъ завоеванія трехъ вѣковъ. А вы смѣялись надъ пророчествами отца Тромли! Вы не вѣрили приговору свѣтилъ небесныхъ!.. И не одинъ Тромли: въ Дерптѣ, въ Ревелѣ, въ Данцигѣ ученые люди наблюдали небесныя явленія, и предсказали паденіе ордена. Эти слухи проникли въ города; люди волнуются; хотятъ новаго порядка; хотятъ государства и государя. Что бы ни было, а мы должны исполнить свой долгъ! Медлить нечего. Мой совѣтъ -- ударить самимъ на Псковъ. Возьмемъ -- хорошо; нѣтъ -- бросимся, дальше, въ глубь страны, заставимъ ихъ думать о безопасности собственнаго края, о могуществѣ ордена, о нашей готовности сражаться и отчаянно защищать каждую пядь земли, купленную рыцарскою кровью...
   РЫЦАРЬ Славно, господинъ магистръ! вотъ истинно по-рыцарски. Я самъ пять городовъ возьму. (Привстаетъ). Доберусь я и до этого Александра Псковскаго, что снялъ желѣзныя ворота нашего замка! Самого Холмскаго вызову на поединокъ и убью какъ муху! Я познакомился съ Русскими рыцарями, и вотъ двѣнадцать трофеевъ, снятыхъ собственноручно съ моихъ мертвецовъ...
   БАРОНЪ. Но еще не съ Холмскаго, господинъ баронъ! Полководецъ, какихъ не много въ исторіи. О! я его знаю...
   МАГИСТРЪ. Меня увѣдомляютъ, что войско его уже на походѣ.
   РЫЦАРЬ. Нѣтъ, господинъ магистръ, оно уже во Псковѣ.
   МАГИСТРЪ. По-крайней-мѣрѣ еще Холмскій...
   РЫЦАРЬ. Тамъ же... Филибертъ, вставай! Говори, что узналъ ты?
   ФИЛИБЕРТЪ (вставъ съ трудомъ). Пятьдесятъ тысячъ и Холмскій во Псковѣ стоятъ за Великой станомъ, и... пьютъ нѣмецкія вина... Меня остерегли сами купцы, съ которыми я живу въ мирѣ, а то бы я не имѣлъ счастія говорить съ вашею свѣтлостью: такъ близко наѣхалъ я на станъ московскій! Сильные отряды во всю ночь двигались къ нашей границѣ и къ свѣту должны были остановиться у нашего замка.
   МАГИСТРЪ. Не знаешь ли, кто съ ними?
   ФИЛИБЕРТЪ. Самъ Холмскій.
   МАГИСТРЪ. Бѣдный орденъ! Вы видите, баронъ, наша погибель неизбѣжна; вся надежда на дурную погоду.
   БАРОНЪ. По-крайней-мѣръ, есть время, есть возможность подумать, описаться, переговорить... Я знаю Холмскаго. Послѣднее мое посольство въ Торжекъ дало мнѣ возможность близко познакомиться со всѣми людьми Іоанна... Рѣшительно, Холмскій, и умомъ, и способностями, несмотря на свою безбородую молодость, выше всѣхъ. Какъ полководецъ, съ самымъ ничтожнымъ отрядомъ, онъ надѣлалъ чудесъ въ новогородскомъ походѣ; какъ вельможа, онъ одинъ, въ обширномъ дворѣ Іоанна, любитъ науки, собираетъ около себя людей ученыхъ, какихъ только въ Московіи найти можно, и неразъ просился у Іоанна въ послы къ императору или, по-крайней-мѣрѣ, къ королю шведскому... Москва и русскіе вельможи ему ненавистны; они останавливаютъ его кипящее честолюбіе, оскорбляютъ гордость. Съ такимъ характеромъ, оружіе послѣднее средство. Нельзя-ли дать пищи его несытому честолюбію, нельзя-ли устремить его вниманія на Литву, на возможность возвратить многія области подъ державу Іоанна. Обѣщаемъ помощь, вовлечемъ въ медленность, и гнѣвъ Іоанна окуетъ руки Холмскаго опалой; тогда... магистръ. Баронъ, возьмете ли вы это важное дѣло на себя?
   БАРОНЪ. На себя одного,-- нѣтъ; но вмѣстѣ съ барономъ Кульмгаусборденау я не теряю надежды на успѣхъ...
   РЫЦАРЬ. Я -- въ послахъ!
   БАРОНЪ. Ваша слава извѣстна Холмскому, ваши рыцарскія привычки понравятся князьямъ и ратникамъ; ваша искренняя, неподдѣльная храбрость утверждена пограничными подвигами и даетъ хорошее мнѣніе о духѣ цѣлаго ордена. Говорить я съумѣю: но, сами посудите, кто изъ нашихъ рыцарей поддержитъ слова мои поведеніемъ, славою, могучимъ видомъ, благоразуміемъ и твердостью характера? Теперь сами судите, баронъ, правъ ли я?
   РЫЦАРЬ. Лучше посудите вы, баронъ, что я отъ роду не бывалъ посломъ, что умру съ тоски, что послѣ такого униженія я не проживу до Пасхи...
   БАРОНЪ. Какъ угодно, баронъ, безъ васъ я не ѣду.
   РЫЦАРЬ. Да неужели вы думаете словами спасти орденъ?..
   БАРОНЪ. Другихъ средствъ нѣтъ , а у меня, по-крайней-мѣрѣ, есть надежда. Повѣрьте, баронъ, на оружіе намъ нельзя полагаться. И переговорами мы должны спѣшить: города волнуются, хотятъ соединиться въ одну державу, избрать поморскаго государя, а орденъ вытѣснить хоть въ море... Невозможно, чтобы Холмскій не узналъ о нашихъ спорахъ съ господами Риги и Дерпта, и о намѣреніи городовъ. Я писалъ въ Ригу, чтобы, по-крайней-мѣрѣ, захватили этого полу-посла, полу-шута, прозваннаго у Русскихъ дуракомъ Середой, а у насъ рыцаремъ Фонъ-Митвохе. Этотъ тонкій человѣкъ узналъ все и скрылся. Можетъ-быть его упустили даже съ умысломъ. Понимаете ли, не только наши силы, но и тайны могутъ быть извѣстны? Но у меня есть нѣкоторыя средства, Вѣрныя, но только при вашемъ содѣйствіи, баронъ. Я клянусь употребить всѣ мѣры, чтобы возстановить миръ, нарушенный Штобвассеромъ, словомъ, клянусь спасти орденъ.
   РЫЦАРЬ. Я -- вашъ, баронъ; ѣду, но если достоинство мое малѣйше постраждетъ, если...
   БАРОНЪ. Все, что вамъ угодно, баронъ; на все соглашаюсь, только ѣдемъ!... Благословите, господинъ магистръ!
   МАГИСТРЪ. Командоры, пойдемте изготовить грамоты. Надо успѣть окончить все до заутренни...

(Всѣ, кромѣ Кульмгаусборденау, уходятъ).

   РЫЦАРЬ. Я не могу опомниться!.. я, рыцарь, баронъ фонъ-Кульмгаусборденау, въ послахъ!.. Что объ этомъ скажетъ императоръ, Германія, исторія?
   

ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.

Обширная зала съ стеклянною галлереей; за стеклами видна на крыльцѣ толпа разнаго народа. У дверей стража.

ЛЕВЧАДЬБВЪ и ПОСАДНИКЪ.

   ПОС. Мнѣ жаль псковскихъ бояръ, людей посадскихъ:
             Морозъ такой; ихъ держать на крыльцѣ!..
             Могли бы, кажется, въ избѣ погрѣться,
             А то языкъ бояре отморозятъ...
   ЛЕВЧАДЬЕВЪ. Благодари, что самого впустили.
             Ты видѣлъ тамъ же ратныхъ воеводъ,
             Пословъ Ганзы, пословъ новогородскихъ.
             Князь видитъ всѣхъ въ окно, и размышляетъ,
             Кому и что сказать...
   ПОСАДНИКЪ.           Скажи, пожалуй,--
             Ты старый другъ и другу не измѣнишь,--
             Какъ это государь послалъ ребенка,
             Безъ бороды, противу хитрыхъ Нѣмцевъ?
   ЛЕВЧАДЬЕВЪ. Ну, кто кого перехитритъ, не знаю!
             Одно бѣда: все хочетъ сдѣлать вдругъ:
             Согнать съ Поморья Нѣмцевъ, а Литву
             Опустошить за Вильно и за Ковно.
             И мало этого... другія мысли
             Вертятся въ молодомъ умѣ: онъ хочетъ
             Столкнуть князей съ литовскаго престола
             И старую Литву возстановить...
   ПОСАДНИКЪ. Э, руки коротки!..
   ЛЕВЧАДЬЕВЪ.                               Не говори!
             Гадалъ на звѣздахъ царь, передъ походомъ,
             И такъ сказалъ: "Данилка мой далече
             Пойдетъ..." и войско указалъ умножить.
             Насъ было тысячъ тридцать. Государь
             Еще прибавилъ двадцать, обѣщая,
             Что мѣсяцъ, подсылать... Старикъ колдунъ,
             Что небо знаетъ какъ своихъ пять пальцевъ,
             Не одобрялъ похода. Государь
             Сказалъ: "Молчи, я самъ гадать умѣю!"..
             Что было на Москвѣ людей ученыхъ,
             Всѣхъ забралъ Холмскій, всѣ сидятъ въ обозѣ;
             Читаютъ, пишутъ по стариннымъ книгамъ.
             А что такое, чортъ не разберетъ...
             Свѣтъ Божій тѣсенъ для такихъ людей!
             Ты только погляди на челядь князя;
             Царемъ живетъ, царемъ выходитъ въ гости.
             Мы, у него, меньшіе воеводы,
             Холопья; гордости на сто князей;
             Жить на Москвѣ не можетъ; старше есть;
             А кланяться и старшимъ онъ не можетъ.
             И государь его хлеснулъ порядкомъ:
             Когда изъ Новагорода пришли,
             Особенной ему награды не далъ;
             Какъ намъ, такъ и ему. Охъ! было больно.
             Въ послы проситься сталъ: царь не пустилъ;
             Хотѣлъ въ удѣлъ пойти: царь не позволилъ;
             И еслибъ не ливонская война,
             Онъ захворалъ бы съ горя и досады...
   ПОСАД. Ну, хорошо! Зачѣмъ же князь теперь
             На Нѣмцевъ не ударитъ?..
   ЛЕВЧАДЬЕВЪ.                     Онъ смѣкаетъ;
             Смякнетъ, и въ восемь дней онъ будетъ въ Ригѣ.
   

ТѢ ЖЕ и МИТЯ.

   МИТЯ. Князь приказалъ пускать народъ.
   ЛЕВЧАДЬЕВЪ. (къ стражѣ). Пускайте!

Входятъ разные воеводы, псковскіе бояре, ганзейскіе послы, Александръ Княжичъ, и жилые люди. Изъ боковыхъ дверей выходятъ, попарно, мальчики, за ними врачъ, двое младшихъ воеводъ и наконецъ князь Холмскій съ покрытою головою, въ комнатномъ платьѣ; садится за княжеское мѣсто. Всеобщее молчаніе.

   КНЯЗЬ. Что, какова погода?

(Голоса въ толпѣ).

                                           Снѣгъ съ дождемъ.
             Съ утра морозить начинало. Вѣтеръ.
             По улицамъ проѣзда нѣтъ отъ грязи;
             Распутица; вчера была ихра;
             Сегодня солнце топитъ снѣгъ послѣдній...
   КНЯЗЬ (подымаетъ руку, все умолкаетъ).

(Про себя).

             Нѣтъ Середы! Великій мой посолъ
             Несетъ съ собой богатыя извѣстья...
             Что снѣгъ, морозъ! Не остановятъ Русскихъ;
             Но Середа, какъ воздухъ нуженъ мнѣ...

(Громко)

             Что,-- легкіе отряды на границѣ
             Я думаю, ужъ сдѣлали свое,
             Достали языковъ, вернутся скоро.
             Не слышно ничего?

(Молчаніе).

                                 Такъ мы покуда
             Займемся дѣломъ городскимъ и ратнымъ;
             Вамъ очередь...
   ПЕРВЫЙ ВОЕВОДА. Гонецъ ко мнѣ пріѣхалъ.
             Жена больна при смерти; на дѣтей
             Нашла какая-то зараза. Князь,
             Позволь домой...
   КНЯЗЬ.                     Ступай, но не забудь,
             Что у тебя московскія знамена,
             Что въ домѣ рыцарскомъ далекой Риги
             Ты долженъ былъ поставить тѣ знамена.
             И видно эта честь, небесной волей,
             Назначена другому воеводѣ.
             Слѣпотствуя во мракѣ, вамъ ли вѣдать,
             Что небомъ непреложно рѣшено!
             Ты молодъ; Богъ жену подастъ другую;
             Сестру магистра можетъ-быть, а славы
             Не купишь жизнью цѣлаго потомства.
             Ступай домой!..
   ПЕРВЫЙ ВОЕВОДА. Я остаюсь!
   КНЯЗЬ.                                         Не нужно.
             А ты о чемъ?..
   ВТОРОЙ ВОЕВОДА. Князь Даніилъ Димитричь.
             Позволь мнѣ взять охотниковъ изъ войска,
             Взглянуть на Нѣмцевъ...
   КНЯЗЬ.                               Думай за себя.
             А за меня я самъ ужъ думать стану.
             Зачѣмъ ты здѣсь безъ зова?
   ВТОРОЙ ВОЕВОДА (почтительно). Князь!
   КНЯЗЬ (гнѣвно).                                         На мѣсто!
             Какъ вольница какая, отъ Татаръ
             Переняли вы ратный безпорядокъ!
             Пора понять, что важныхъ дѣлъ успѣхъ
             Лежитъ въ порядкѣ общемъ, въ послушаньи.
             И я повиноваться васъ заставлю!..
             Отъ дряхлой и пустой боярской спѣси,
             Дѣламъ великимъ, славнымъ, не родиться...
             Молчать и слушаться! вотъ ваше дѣло.
             Въ лѣсу убилъ холопьями лисицу
             И думаетъ, что съ Нѣмцами война --
             Потѣшная охота. Безъ меня,
             Васъ Нѣмцы перебьютъ по-одиначкѣ;
             Со мной, и вы въ богатыри пойдете.
             Ты не женатъ, такъ можетъ-быть отецъ,
             Иль дѣдушка отъ старости при смерти.
             Ступай лечить его травой домашней;
             Куда тебѣ отечество прославить,
             Спѣсь новгородскую сломать, во Псковѣ
             Сидѣть на мѣстѣ княжескомъ, Литву
             И орденъ мѣрить дальновиднымъ окомъ
             И знать когда и гдѣ побѣда будетъ!
             Ступай домой, или ступай на мѣсто,
   ВТОРОЙ ВОЕВОДА. На мѣсто, князь!
   КНЯЗЬ.                                         Спасибо. Это кто?
   ПОСАДНИКЪ. Посолъ ганзейскихъ городовъ...
   КНЯЗЬ.                                                   Приближьтесь!
   ПОСОЛЪ. Свѣтлѣйшій князь! отъ многихъ городовъ
             Я къ Новугороду посломъ назначенъ...
   КНЯЗЬ. Такъ не ко мнѣ!
   ПОСОЛЪ.                     Къ тому, кто власть имѣетъ.
             Насъ рыцари столѣтія тѣснятъ.
             Пока порядокъ правилъ орденами,
             Мы были счастливы подъ ихъ покровомъ;
             Но съ той поры какъ роскошь и распутство
             Разсудокъ ихъ и вѣру помутили,
             Мы стонемъ отъ налоговъ, податей,
             Отъ пошлинъ, отъ мостовъ, дорогъ, рогатокъ
             Нѣтъ самоволію конца и мѣры:
             И города, почти во всемъ поморьи,
             Рѣшили тѣсный заключить союзъ
             Противъ обоихъ орденовъ поморскихъ,
             Противу свѣтской власти духовенства,
             Особое составить государство,
             И на престолъ достойнаго избрать...
             Содѣйствія, свѣтлѣйшій князь, мы просимъ;
             Безъ русскихъ городовъ борьба не вѣрна,
             И только раззорѣніемъ грозитъ...
   КНЯЗЬ. Какіе города? Не Дерптъ, не Рига,
             Не Ревель, не Либава: это наше.
             За Нѣманомъ всѣ города свободны
             Все дѣлать, что имъ Богъ на умъ положитъ;
             Но въ гавани языческой Полунги
             Ужъ русская граница. До свиданья!
             Подумайте, посолъ, и приходите.
             Мы отъ союза вашего не прочь,
             Но только на объявленныхъ условьяхъ...
   ПОСОЛЪ. Свѣтлѣйшій князь...
   КНЯЗЬ.                               Мнѣ некогда. Простите!
             Посадникъ! Псковъ, послѣдній ленъ Руси,
             Съ державами сосѣдними граничитъ.
             Конечно множество людей ученыхъ
             У васъ прибѣжища и денегъ ищутъ.
             Пока войны не раздадутся громы,
             Я долженъ освѣжать себя бесѣдой
             Съ учеными людьми земель далекихъ.
             Люблю людей, которыхъ умъ глубокій
             Паритъ по небу, роется въ землѣ.
             Познанія намъ замѣняютъ опытъ.
   ПОСАД. Князь, страхъ войны ученыхъ разогналъ.
             А проживали, нечего сказать
             Но какъ-то, разъ, сожгли мы чародѣя,
             Который бурю поднялъ на Великой
             И черное пятно навелъ на солнце...
             Самъ повинился, самъ впередъ сказалъ...
             Безъ пытки, на лице была улика!
             Сожгли, а прочіе перепугались.
             У насъ есть свой, посадской человѣкъ,
             Захарій Моисеевичъ Ознобинъ:
             Такъ, если во Псковѣ, позвать прикажешь?..
   КНЯЗЬ. Я жду его къ обѣду... Это кто?
   

ТѢ-ЖЪ и АРСЕНЬЕВЪ.

   КНЯЗЬ.                                                   Арсеньевъ!
             Ты, вѣрно, далеко не заходилъ?
   АРСЕНЬЕВЪ. Я долженъ былъ вернуться по-неволѣ.
             Привелъ съ собой богатую добычу...
   КНЯЗЬ. Ого! Добычу! Счастливъ первый шагъ!
             Кого и что?...
   АРСЕНЬЕВЪ. Во-первыхъ, Фонъ-бароншу...
             Мудреное прозваніе такое!
             Она въ мужской одеждъ воевала;
             Хотѣла Островъ взять прошедшимъ лѣтомъ.
             Съ ней рыцарь, тоже труднаго прозванья,
             И разные окрестные дворяне;
             Всего сто тридцать человѣкъ,
   КНЯЗЬ.                                         Спасибо.
             Ты мой наказъ однако же исполнилъ?
             И, звѣрства нашего забывъ привычки,
             Былъ ласковъ съ плѣнными, великодушенъ?
   APC.Съ почетомъ, князь, я велъ бароншу во Псковъ;
             Двѣ ночи далъ ей ночевать; кормилъ
             Почти насильно, какъ индѣекъ кормятъ,
             И пивомъ грѣлъ, а на пути мѣхами.
             У спальни самъ всегда стоялъ ма стражѣ,
             Въ пути держалъ уздцы ея коня,
   КНЯЗЬ. Благодарю! Пусть нравами своими
             Не хвастаютъ сосѣднія державы:
             И намъ доступны рыцарскія чувства!..
             Проси же плѣнницу сюда, Арсеньевъ!
             Хочу и угостить и ободрить....
   АРСЕНЬЕВЪ.                     Она со мной!
   КНЯЗЬ. Введи! Хорошій признакъ.
             Успѣхъ войны отъ признаковъ зависитъ.
             Умѣй гадать, все скажется впередъ...
   

ТѢ ЖЕ АДЕЛЬГАЙДА и АРСЕНЬЕВЪ

   АДЕЛЬШАЙДА. Вы неучтивы, господинъ Арсеньевъ!
             По холоду заставили гулять!
             Кого же, даму! Варвары! А гдѣ же
             Вашъ славный князь?..
   КНЯЗЬ.                               Малютка-богатырь!
             Въ дни скуки Богъ игрушку посылаетъ...
             княжичъ. Кого я вижу, всемогущій Боже!
   АДЕЛЬГАЙДА. На креслахъ кто?
   АРСЕНЬЕВЪ.                               Князь Даніилъ Димитричъ!
   АДЕЛЬГАЙДА. Судьба войны мнѣ измѣнила, князь!
             Меня Арсеньевъ взялъ, не въ равной битвѣ,
             А на охотѣ, просто на охотѣ,
             Когда гналась я за пугливымъ зайцемъ...
             Да встаньте, князь! Вы можете сидѣть
             Передъ магистромъ, только не при дамѣ.

(Князь встаетъ).

   АДЕЛЬГ. Вотъ такъ! Слухъ правъ: дороденъ и могучъ,
             Умъ на лицъ написанъ европейскій;
             Нѣтъ азіатскихъ, варварскихъ ухватокъ...
             Я очень рада вашему знакомству.
             Извольте руку, князь! Что жъ? Поцѣлуйте!
   КНЯЗЬ. Простите, баронесса!
   АДЕЛЬГАЙДА.                     Вашъ обычаи
             Ужасно глупъ. Самъ господинъ магистеръ,
             Духовная особа, государь,
             Къ рукъ подходитъ къ дамамъ. Поцѣлуйте жъ!
   КНЯЗЬ. Помилуйте!
   АДЕЛЬГААДА.                     Князь, это неучтиво,
             Но я прощаю васъ...

(Отходя).

                                           Живутъ въ берлогахъ,
             Какъ дикіе Татары и Монголы! *
             Женъ держатъ въ ящикахъ съ окномъ и дверью;
             Жена, корова, лошадь -- все равно!
             Ихъ грубости не должно удивляться,--
             За неучтивость взыскивать нельзя...
   ХОЛМСК. Упрекъ чувствительный, но справедливый!
             Не знаю какъ поправить оскорбленье;
             И какъ-то не свободно мнѣ при ней...
   АДЕЛЬГ. Что это, князь? У васъ совѣтъ, собранье?
             Вы вѣрно дѣломъ стали заниматься?
             О, продолжайте! Я вамъ не мѣшаю...
   КНЯЗЬ. И это -- плѣнница? Тиха, спокойна,
             Смѣется, шутитъ, и въ толпъ мужчинъ
             Гуляетъ, словно старшій воевода!...
   АДЕЛЬГ. Я вижу, князь, при мнѣ вы не хотите
             Судить людей... Назначьте мнѣ темницу,
             И я уйду.
   КНЯЗЬ.                     Угодники святые!
             Да это сатана въ чужой одеждъ...
   АДЕЛЬГАЙДА. Рѣшайте, князь; и дайте отдохнуть
             Въ моей темницѣ...
   КНЯЗЬ.                     Что вы, баронесса?
             Я думаю мой дворъ для васъ очистить.
   АДЕЛЬГАЙДА. Простите за пріятную ошибку!
             Нѣтъ, вы не звѣрь, которыми пугаютъ
             Дѣтей своихъ сосѣдніе народы.
             Я узнаю въ васъ рыцаря прямаго!
             По свѣтлый сапъ вашъ требуетъ дворца,
             И я въ палатахъ вашихъ не останусь.
             Назначьте мнѣ домъ скромнаго купца;
             Честное слово, уходить не буду.
             Не вѣрите, приставьте стражу; только
             Скорѣе отпустите на покой,
             Или позвольте сѣсть, я такъ устала;
             Не то я, князь, безъ приглашенья сяду...
   КНЯЗЬ. Садитесь, баронесса, въ эти кресла.
   АДЕЛЬГАЙДА. По-рыцарски! Почетнѣе нѣтъ мѣста!
             Князь уступилъ псковской престолъ свой дамѣ.
             Прекрасно, князь! Но я одна не сяду;
             Мнѣ совѣстно, что славный воевода
             Безъ мѣста передъ плѣнницей. Садитесь!
             Тамъ кресла, господа, въ углу: подайте!
             Садитесь, князь, поближе; дайте мнѣ
             На ваши нравы насмотрѣться, слышать
             Какъ вы дѣла рѣшите по-московски;
             Какъ мудро счастье городовъ имперскихъ
             Вы утверждаете правдивымъ словомъ.
   КНЯЗЬ (Что слово -- въ сердце ножъ! Я растерялся.
             Ее нарочно Нѣмцы подослали,
             Одѣли чарами души и тѣла,
             Въ глазахъ зажгли язвительные взоры,
             Въ уста слова палящія вложили...
             Все дивно въ ней, и красота, и умъ,
             И самая одежда!.. Нѣтъ, Арсеньевъ,
             Ты милостей отъ Холмскаго не жди!
             Награду я придумаю другую
             За дьявольскій подарокъ... Что мнѣ дѣлать?)
   АДЕЛЬГАЙДА. Садитесь, князь, и начинайте судъ!
             Я очереди буду ждать послушно.
             Мнѣ весело у васъ, какъ-будто дома;
             Но этимъ людямъ надо дать покой:
             У нихъ свои домашнія работы,
             Имъ утро дорого, пора на торгъ,
             Кому домой, кому во храмъ Господній;
             А плѣнницу послѣднюю судите...
   КНЯЗЬ (про себя). Наединѣ я съ нею не останусь!
             Какъ-будто жаль ее, какъ-будто стыдно;
             И странно сердце прыгаетъ... Боюсь
             Въ глаза взглянуть, боюсь ей молвить слово;
             Не смѣю жаловать, казнить не смѣю,
             И, просто, не умѣю говорить...
             Такое у меня въ душѣ творится,
             Чего я въ жизнь свою не испыталъ...
             Постой же, я уйду отъ искушенья.

Громко.

             Съ васъ, баронесса, судъ я начинаю.
   АДЕЛЬГ. Мой добрый князь! мнѣ должно встать.
   КНЯЗЬ.                                                   Сидите!
             Да не глядите на меня, молю васъ!...
   АДЕЛЬГАЙДА. Обрядъ забавный!
   КНЯЗЬ (про себя). Я смѣшонъ! Я страненъ!
             Гдѣ жъ рыцарское взять мнѣ обращенье,
             Любезность рѣчи, сладость выраженій?
             Чортъ побери! Я какъ медвѣдь неуклюжъ.
             Что унесетъ она съ собой въ Инфлянты?
             Насмѣшку о неловкости моей!
             Я звѣремъ прослыву въ землѣ нѣмецкой!
             Поступокъ мой по крайней мѣрѣ будетъ
             Свидѣтелемъ познанья правилъ чести.
             И рыцарей самихъ я пристыжу
             Вниманьемъ къ слабой, беззащитной дѣвѣ.

Громко.

             Я васъ освобождаю, баронесса!
             Вы болѣе не плѣнница моя.
             Назначьте день и часъ: съ моей дружиной
             Вы можете отправиться въ Инфлянты.
   АДЕЛЬГАЙДА. (Я вся дрожу!) Меня освободить?
             Врага, кого Русины трепетали?
             Меня, къ кому вашъ Островъ съ хлѣбомъ-солью
             Готовъ былъ выйти?... Горькое презрѣнье!...
   КНЯЗЬ. Клянусь вамъ, не презрѣніе...
   АДЕЛЬГАЙДА.                               Такъ что же?
             Нѣтъ! если въ плѣнъ досталась Адельгайда:
             Какъ даръ великодушья и презрѣнья,
             Свободы не возьметъ, честнаго слова
             Она не опозоритъ подлымъ бѣгствомъ.
             Не мало копій въ ревельскихъ турнирахъ
             Изломано во славу Адельгайды;.
             Не мало и бароновъ и дворянъ
             На жизнь и смерть клялися Адельгайдѣ;
             Не мало пѣсенъ по лифляндскимъ холмамъ
             О подвигахъ ея разноситъ вѣтеръ.
             Она -- въ плѣну у своего врага,
             У рыцаря но чувству, у героя...
             Пускай пріидутъ и силою отнимутъ,--
             И сбудутся гаданья астрологовъ:
             Освободитель -- будетъ мнѣ супругомъ.
   КНЯЗЬ. О! если такъ, пускай пріидутъ! Кровавый,
             Не свадебный найдутъ во Псковѣ пирѣ]
             Я обвѣнчаю ихъ съ землей холодной.
             Всѣхъ адскихъ чаръ, всѣхъ адскихъ волхвованій
             Я не боюсь. За плѣнницу мою,
             Вокругъ стѣны псковской, другую стѣну
             Изъ труповъ гордыхъ рыцарей воздвигну!
             Не дамъ тебя, клянусь святою Тройцёй,
             Пророкомъ Даніиломъ; славой русской,
             Не дамъ тебя ни недругу, ни другу!
             Я рыцарь твой! Спасите силы неба!...
             Гдѣ врачъ? Лечи меня, лечи! Я боленъ,
             Душа болитъ, болитъ смертельно сердце.
             Врачъ! Я отравленъ! Врачъ! Я околдованъ.

Отталкиваетъ врача.

             Мнѣ не нужна твоя пустая помощь.
             Сгорѣлъ мой сонъ! Бѣгите, Адельгайда!
             Вели сѣдлать коней моей дружинѣ!
             Бѣгите, Адельгайда, умоляю!...
             Васъ ждетъ отецъ, печальная семья;
             Васъ проведутъ спокойно и съ почетомъ...
             Хотите?
   АДЕЛЬГАЙДА. Нѣтъ! мнѣ хорошо у васъ!
             Я остаюсь. Вы можете неволей
             Меня отправить; волей не поѣду...
   КНЯЗЬ. Умилосердись, страшная жена!
   АДЕЛЬГ. Мой рыцарь, я не встану съ этихъ креселъ,
             И предаю себя твоей защитѣ
             Отъ самого тебя...
   КНЯЗЬ.                     Не въ этомъ домѣ,
             Не подъ одною крышкой; я уйду.
             Велите мой шатеръ раскинуть въ станѣ.
             Въ походъ, скорѣй въ походъ!.. и завтра утромъ
             Земля застонетъ подъ московскимъ войскомъ.
             За колдовство, я отплачу Ликонцамъ...
             Прощайте, баронесса... навсегда!
             люди (толпясь и уходя за княземъ).
             Бѣгите отъ колдуньи, очаруетъ!...
             Ну, истинно на диво!...
   

АДЕЛЬГАЙДА и КНЯЖИЧЪ.

   КНЯЖИЧЪ (подбѣгая къ баронессѣ). Адельгайда!
   АДЕЛЬГАЙДА (сидя въ креслахъ).
             Молчи, молчи! Онъ можетъ воротиться.
   

АКТЪ ВТОРОЙ.

Посольская наука.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Княжескій шатеръ.

КНЯЗЬ спитъ, и МИТЯ.

   МИТЯ. Проклятая! Изъ княжьяго двора
             Да въ снѣгъ зарыться!.. Чортова колдунья!.
             Всѣмъ приглянулась, какъ вошла: такая
             Смазливая, веселая такая!
             Русалка стало-быть, хотя объ нихъ
             Кругомъ въ лѣсахъ нѣмецкихъ и псковскихъ
             Не слышно было. Нѣмцы завели,
             Нарочно по сосѣдству расплодили!
             Охъ, бѣдный князь! не могъ отколдоваться;
             Унесъ съ собой въ палатку чары; плакалъ,
             Молился и читалъ... Не помогло!

(Князь проснулся и съ ужасомъ озирается).

   МИТЯ. Что снилось, князь?
   КНЯЗЬ.                               Мнѣ снился Середа.
             Какъ лѣшій, долго надо мной смѣялся...
             Я утопалъ, а Середа съ народомъ,
             Не дуракомъ, а рыцаремъ одѣтый,
             На берегу стоялъ и хохоталъ...
             Тону... вдругъ на холмѣ... Нѣтъ, дай засну;
             Авось опять увижу Адельгайду!
   МИТЯ. Не лучше ли послать къ архіерею?
             Пускай васъ окропитъ святой водой
             И чары сниметъ...
   КНЯЗЬ.                     Охъ! какія чары?
             Царь Іоаннъ! Не это ли та дѣва,
             Что мнѣ твое гаданіе сулило?
             Природы неразгаданныя тайны!
             Зачѣмъ васъ знать даровано немногимъ?..
             Она, она... Увидѣлъ и прикованъ,
             И мысли къ ней бѣгутъ, и даже память
             Забыла все прошедшее, но ярко
             Ее одну душъ смущенной кажетъ...
             О, Адельгайда! взоръ твоихъ очей
             Сильнѣе звѣздъ и чаръ и волхвованій.
   МИТЯ. За то жъ ее, голубушку, сожгутъ!
   КНЯЗЬ. Кого сожгутъ?
   МИТЯ.                     А эту, Адельгайду...
   КНЯЗЬ (вскочивъ).
             Сюда! Кто тамъ? Безумцы, суевѣры!..
   

ТѢ ЖЕ, АРСЕНЬЕВЪ и ЛЕВЧАДЬЕВЪ.

   КНЯЗЬ. Бѣгите во Псковъ! Соберите вѣче!
             Скажите имъ, что плѣнница моя
             Ни въ чемъ да не потерпитъ принужденья.
             Угодно ей уѣхать, пусть уѣдетъ;
             Остаться, пусть покойно остается;
             Что головой все вѣче отвѣчаетъ
             За самую малѣйшую обиду...
             Бѣгите!.. Суевѣрье торопливо!..
   

ТѢ ЖЕ, кромѣ АРСЕНЬЕВА.

   ЛЕВЧАД. Князь Даніилъ Димитричъ, отъ магистра
             Послы пріѣхали сегодня ночью...
   КНЯЗЬ. Зачѣмъ? Нѣтъ мира больше между нами!
             Мнѣ месть нужна; мнѣ кровь нужна. Въ походъ
             Мы въ полдень выступимъ. Пословъ не нужно!
   ЛЕВЧАДЬЕВЪ. Обычай святъ. Отказывать не ловко.
             Пускай свое разскажутъ и уѣдутъ,
             Война войною, а послы послами...
   КНЯЗЬ. Ты правъ. Зови! Не вовремя приходятъ...
   

КНЯЗЬ И МИТЯ.

   КНЯЗЬ. И такъ, я снова долженъ притворяться,
             Спокойно говорить, когда въ душѣ
             Бушуетъ непогода новыхъ чувствъ!
             Но если я мгновеньемъ опоздалъ,
             Но если ложь случайная моя
             Чернь въ заблужденье вовлекла, Арсеньевъ
             Мнѣ.принесетъ ея остывшій пепелъ!..
   

ТѢ ЖЕ, БАРОНЪ ФОНТЪ-ШЛУММЕРМАУСЪ, РЫЦАРЬ ФОНЪ-КУЛЬМГАУСБОРДЕНАУ и ЛЕВЧАДЬЕВЪ.

   КНЯЗЬ (идетъ къ нимъ на встрѣчу).
             Что вижу! Какъ печальны эти лица!
             Ее ужъ нѣтъ?. Не правда ли, ужъ нѣтъ?
             Да отвѣчайте же!.. Чужіе люди!
             Кто ихъ впустилъ?
   ЛЕВЧАДЬЕВЪ. Баронъ Фонъ-Шлуммермаусъ,
             Баронъ и рыцарь Кульмгаусборденау,
             Послы ливонскаго магистра...
   

ТѢ ЖЕ, кромѣ ЛЕВЧАДЬЕВА.

   КНЯЗЬ.                                         Что вамъ
             Угодно? Времени у насъ немного;
             Война объявлена; войска готовы,
             И завтра запылаютъ ваши села.
             Я все сказалъ. Мнѣ некогда. Прощайте!
   БАРОНЪ. Пресвѣтлый князь, невѣдомо еще
             Что выгоднѣй, война иль миръ съ магистромъ?
             Онъ не одинъ. Въ Полангенѣ гросмейстеръ,
             Съ нѣмецкимъ орденомъ, съ гостами, казною;
             Графъ Кацценэленбогенъ,-- герцогъ Швабскій,
             Сынъ.императора Альбрехтъ Австрійскій,
             Съ дружинами подходятъ къ королевству.
             Имъ все одно съ кѣмъ воевать, съ Литвой,
             Съ Москвой, съ Татарами... Пришли за славой,
             Чтобы сложить лавровые вѣнцы
             Къ стопамъ любимыхъ женщинъ...
   КНЯЗЬ (про себя).
                                                     Адельгайда,
             А я внесу войну въ твою отчизну!
             Твой отчій домъ я пламени предамъ!
             Зачѣмъ я не баронъ, не графъ имперскій?..
             баронъ. Имъ все равно. И въ русскихъ областяхъ
             Славнѣе честь, затѣмъ что врагъ сильнѣе,
             Затѣмъ что славенъ русскій полководецъ,
             И побѣдить его -- соблазнъ для храбрыхъ.
   КНЯЗЬ. Пускай идутъ! Домой пойдутъ по трупамъ;
             Любимыхъ женщинъ не увидятъ; горсти
             Земли святой не унесутъ съ собою.
             Ливонскій берегъ нашъ, до Королевца
             И Гданска, достоянье Ярослава
             Я возвращу державѣ Іоанна...
             Пришла пора; громада русскихъ странъ
             Стремится вышней силой воедино;
             Вѣка дробили Русь, бичи востока
             И запада пришли на Русь; Татары
             Полцарствомъ овладѣли, а Литва
             Отъ насъ отпала съ ересью латинской;
             Поморье беззащитное досталось
             На долю Нѣмцевъ... Но пришла пора!
             Съ зарей, Москва поднимется надъ Русью...
             Царь Іоаннъ, державный исполинъ,
             Возсталъ: въ его священную десницу
             Восточная имперія сложила
             Послѣдніе залоги православья,
             И древняго величья Византіи;
             И мы залоги тѣ съ лихвой умножимъ;,
             И греческій орелъ съ орломъ московскимъ
             Державно вознесутся надъ Европой.
             Мнѣ государь довѣрилъ первый подвигъ,
             Я долженъ оправдать его. Аминь!
   БАРОНЪ. Князь, можетъ быть, но не теперь...
   КНЯЗЬ.                                                  Теперь!
             Мнѣ смуты вашихъ городовъ извѣстны,
             И слабость ордена и духовенства...
             Какъ прахъ разсѣется ливонскій орденъ!
             Къ родной Руси поморье приростетъ!..
   БАРОНЪ. Вы молоды, пресвѣтлый князь, простите,
             Вамъ, неизвѣстна сила государствъ...
   КНЯЗЬ. А вотъ измѣримъ...
   БАРОНЪ.                     На авось.
   КНЯЗЬ.                                         О! нѣтъ, по-русски,
             Побѣдами и милостью...
   БАРОНЪ.                     Но если...
   КНЯЗЬ. У насъ нѣтъ если... Сказано, и будетъ!
             Вы рѣчь мою повѣрите на дѣлѣ.
   БАРОНЪ. Князь! жаль мнѣ васъ.
   КНЯЗЬ. Баронъ, извольте ѣхать,
             И объявите вашему магистру,
             Что я сегодня вышелъ изо Пскова...
   РЫЦАРЬ. Позвольте мнѣ благодарить васъ, князь,
             За гордую увѣренность. Дерзайте!
             Я славныя сраженія предвижу,
             Мечамъ и чести много будетъ дѣля.
             Обычаевъ московскихъ я не знаю,
             Но если это можно... я оставлю
             Мою перчатку въ ратушѣ псковской.
   КНЯЗЬ. Когда война окончится, баронъ,
             Я вызовъ вашъ прійму. Назначьте мѣсто;
             Я васъ убью въ честь женщины любимой,
             По вашему обычаю...
   РЫЦАРЬ.                     Прекрасно!
             Но у меня нѣтъ женщины любимой;
             Смерть ваша не нужна, и потому
             Я постараюсь васъ ссадить съ сѣдла, и только.
             Мое посольство кончено. Поѣдемъ!..
   БАРОНЪ. Простите, князь, я больше не посолъ;
             Хочу просить по собственному дѣлу.
             У васъ въ плѣну моя сестра...
   КНЯЗЬ.                               Сестра?
   БАР. Всегда въ дѣлахъ гражданскихъ и посольскихъ,
             Не могъ я слѣдовать за ходомъ нрава
             Моей сестры, не могъ искоренить
             Не женскихъ въ ней привычекъ. При отцѣ
             Она къ охотѣ пріучилась; послѣ,
             Руководимая стихами бардовъ,
             И шведскихъ и нѣмецкихъ, Адельгайда,
             На смѣхъ и горе, стала Амазонкой.
             Во время мира осаждала Островъ,
             Стефана въ дерптскомъ замкѣ окружила,
             Сожгла посадъ и съ дорогой добычей
             Пришла подъ Ригу въ самый Нейермиленъ..
             Подумаешь, что Богъ ее назначилъ
             Женой завоевателю вселенной!...
             Она, къ несчастью, недурна собой,
             И обожатели толпой явились.
             Пѣвцы ей льстили, рыцари вздыхали,
             Турниры начинались и кончались
             Подъ вымышленнымъ именемъ Діаны.
             Простые поселяне называютъ
             Діаной Адельгайду; самъ гросмейстеръ
             Изъ Данцига нарочно пріѣзжалъ,
             Чтобъ поглядѣть на славную Діану...
             Безстрастіемъ и ровнымъ обращеньемъ
             Со всѣми Адельгайда, можетъ быть,
             Безъ умыслу любовь ихъ распаляла.
   КНЯЗЬ. Баронъ! она не любитъ ни кого?
   БАРОНЪ. За это жизнью я готовъ ручаться.
             Напрасно я кругомъ ея разставилъ
             Лазутчиковъ; напрасно предлагалъ
             Замужства знаменитыя. Напрасно Г...
             Всѣмъ женихамъ она вела разборъ,
             И каждый былъ смѣшонъ въ ея разборѣ...
   КНЯЗЬ. Смѣшонъ? Возьмите же ее отсюда;
             Возьмите, уѣзжайте, черезъ часъ
             Она и вы должны оставить Исковъ.
   БАРОНЪ. Благодарю васъ, князь, за вашу милость.
             Скажу вамъ искренно, я одного
             Боялся -- вашего свиданья съ нею...
   КНЯЗЬ. Какъ? почему?
   БАРОНЪ.                     Герой безъ бороды,
             Вы, нѣжный юноша, съ такою славой,
             Исполненный всѣхъ рыцарскихъ достоинствъ,
             Все это близко сердцу Адельгайды,
             Кипящему ея воображенью...
             Богъ знаетъ, что могло придти на умъ!...
             Вѣдь надо же кого-нибудь любить
             Разъ въ жизни, по природѣ, для порядка...
             Какъ міръ стоитъ -- и царь и рабъ послѣдній
             Любили, князь!
   КНЯЗЬ (про себя). Она меня не любитъ!
             Любили, да! И я любилъ отца,
             И мать родную, и сестеръ, и братьевъ.
             А это не любовь, нѣтъ, просто, пытка!
             Она всю грудь и жжетъ, и колесуетъ;
             Мозги горятъ, кровь будто въ лихорадкѣ.
             Нѣтъ! это не любовь...
   БАРОНЪ.                     Пресвѣтлый князь,
             И я быль молодъ и любилъ когда-то,
             Съ любовію боролся, изнемогъ;
             Любовь я вмѣстѣ съ счастіемъ отвергнулъ,
             И съ той поры душа моя покоя,
             А тѣло сна отраднаго не знаетъ.
             Въ дѣлахъ -- при мнѣ тѣнь женщины любимой;
             Во снѣ -- она сидитъ у изголовья
             И рану новымъ ядомъ растравляетъ.
             И вѣрьте, князь; недолго Адельгайдѣ
             Гулять на волѣ; близокъ тяжкій плѣнъ;
             Пора прійдетъ и вся моя забота --
             Чтобъ выборъ на достойнаго упалъ...
             Простите, князь!
   КНЯЗЬ.                     Еще одно мгновенье!
             Не знаю, какъ начать... Во Псковѣ можетъ-быть
             У васъ знакомства есть, дѣла, родные...
             Покупки, можетъ быть, хотите сдѣлать...
             Въ торговомъ городѣ вы все найдете...
             Вы можете остаться день, другой,
             Недѣлю даже.
   БАРОНЪ.           Нѣтъ, пресвѣтлый князь,
             Благодарю за милости, я долженъ
             Съ сестрой спѣшитъ домой, потомъ къ магистру...
   КНЯЗЬ. А если Адельгайда не поѣдетъ?
   БАРОНЪ. Помилуйте!
   КНЯЗЬ.                     Но если?...
   БАРОНЪ.                     Старшій братъ,
             Я приказать могу...
   КНЯЗЬ.                     Баронъ! насилье?
             Не потерплю! Когда по доброй волѣ
             Поѣдетъ Адельгайда,-- я согласенъ;
             Но если, правомъ брата иль посла,
             Употребить хотите принужденье,
             Я вышлю васъ подъ стражей за границу.
   БАРОНЪ. До этого надѣюсь не дойдетъ...
   КНЯЗЬ. Я объ одномъ прошу, не принуждайте!
             Я отпускалъ ее съ моей дружиной;
             Она меня отказомъ оскорбила...
   БАРОНЪ. Несчастная! Сбылись мои сомнѣнья!
             Она васъ видѣла, и совершилось!
             Теперь она конечно не поѣдетъ!
             Вы шутите, какъ юноша шалите;
             Въ трудахъ войны нашли себѣ игрушку;
             А намъ готовите позоръ, несчастье!...
             Я извлеку ее изъ этой бездны,
             Изъ пламени насильно унесу...
             Простите, князь. Бѣгу! Еще есть время!
             Пойдемъ, Баронъ, пока не опоздали...
   

КНЯЗЬ И МИТЯ.

   КНЯЗЬ. Стой, Нѣмецъ! Я не выдамъ Адельгайды!
             Она моя добыча, мой вѣнецъ!
             Зови вождей! Зови мою дружину!...

(Митя уходитъ.)

   КНЯЗЬ (надѣвъ шлемъ и мечъ, и беретъ щитъ).
             Я -- рыцарь твой. Далъ слово и сдержу...
             Сгорю отъ глазъ твоихъ; твоя улыбка
             Мнѣ сердцѣ рветъ; присутствіе твое
             Огнемъ какимъ-то воздухъ наполняетъ.
             Но не отдамъ тебя! Я рыцарь твой!

(Уходитъ.)

   

ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.

Довольно обширная и опрятная комната въ русскомъ домѣ; въ глубинѣ видны перилы и лѣстница внизъ и наверхъ въ свѣтлицу.

РАХИЛЬ на верхней и ИЛЬИНИШНА на нижней лѣстницѣ.

   РАХИЛЬ. Что, Ильинишна? Не наши? Чего собаки лаяли?...
   ИЛЬИШНИНА. Да ужъ какъ только нелёгкая насъ принесетъ съ товарами изъ Риги, такъ ни мнѣ, ни собакамъ покоя нѣтъ. Сенькѣ калитки отворять уже не приходится. Вставай да вставай! Покойному муженьку моему, Аммосу Ермолаичу, было хорошо: самъ кудесничалъ! А по-мнѣ пропади и колдовство и колдуны. Грѣхъ такой! Да что ты будешь дѣлать!...
   РАХИЛЬ. Какой грѣхъ, Ильинишна! А нынче, погляди, какъ ты ходишь нарядно! Сколько у тебя въ сундукахъ!... чай, золота и камней!
   ИЛЬИНИШНА. Да еслибъ не прибытокъ, стала бы я васъ, нехристей, у себя на дому держать. Иконы поснимали, да попрятали; поютъ богопротивныя пѣсни; на дворѣ бойню построили; сами быковъ бьютъ, куръ рѣжутъ, въ старой свѣтелкѣ чертей завели. Вотъ и вчера, матушка, какъ пріѣхалъ твой отецъ, Захарій Моисеевичъ: къ нему въ свѣтелку кудесники и понабѣжали!... пошла потѣха!... Я на лѣстницу, да въ щелку... гляжу... а тамъ черти въ зеленомъ огнѣ ходятъ... Тьфу ты, нечистая сила! "Не кликнуть ли сотскаго?" подумала я. А Захарій Моисеевичъ какъ тутъ; стекло и опусти: "Слышь ты, старая колдунья, у тебя дурное на умѣ!" Я, такъ, чуть съ лѣстницы не покатилась. "Молчи, а не то, какъ эта собака умрешь, что съ дуру залаяла!..." Я оглянулась... Господи, страсти какія! Рыжикъ мой, котораго отъ старой кузнечихи Анны Семеновны щенкомъ достала, да сама выкормила, Рыжикъ-то мой, на пескѣ валяется... Ломало его, ломало, вотъ такъ, будетъ; три раза здравствуй сказать, да и духъ вонъ... Тутъ, матушка, ноги я, сама не знаю какъ, подобрала, да въ старую избу, да на полати, да въ пуховикахъ такъ и умерла... Анъ Захарій Моисеевичъ шасть въ избу: а двери-то, я, матушка, изнутри заперла и щеколду подвязала. Вижу, колдунъ! просто колдунъ! И въ пуховикахъ найдетъ. Нечего дѣлать! поднялась, да, со страху, свинымъ голосомъ какъ зареву: "Не буду Захарій Моисеевичъ! вотъ-те Христосъ, не буду!..." Онъ тутъ ласковымъ голосомъ началъ меня, и хозяюшкой, и голубушкой, и по имени, и по отчеству, и мужа, и отца, и дѣтей давай расхваливать, и денегъ далъ. Жаль, что нехристь такой, а куда какой умный! Ему бы посадникомъ быть, когда-бъ кудесничество бросилъ... А то и самъ, и другихъ сманиваетъ. Вонъ Олександра Михайловичъ, что за разумъ и дородство Княжичемъ прозвали... приколдовалъ! А что за купецъ, что за ратникъ! Какъ наши, прошедшаго лѣта, на Нѣмцевъ ходили, на войнѣ всѣхъ перебилъ, на пиру всѣхъ перепилъ, такъ, что потомъ, какъ покой съ Нѣмцами сталъ, то недѣли не проходило, или Нѣмцы къ нему, или онъ къ Нѣмцамъ въ гости ѣдетъ. Все бы хорошо: да Захарій Моисеевичъ его испортилъ.
   РАХИЛЬ. Перестань, Авдотья Ильинишна! Что же отецъ мои худаго дѣлаетъ? Вашимъ же бѣднымъ помогаетъ; по пятницамъ нищихъ столомъ на дворѣ кормитъ; и на вѣче посадникъ и владыка благодарность ему объявили... А дома почему не позабавиться?
   ИЛЬИНИШНА. Почему не позабавиться! И я съмолода и въ плясъ и въ пѣсню пускалась. А у васъ что за веселье? Разные огни въ потмахъ жгутъ, а начнутъ пѣть, такъ-будто Нѣмца по-латынски хоронятъ.
   РАХИЛЬ. То молитвы. А у насъ есть и веселыя пѣсни...
   ИЛЬИНИШНА.Ну-ка, ну-ка, матушка! эко слово обронила! А пѣсни веселой не запоешь, развѣ нашу какую.
   РАХИЛЬ. Дай бандуру!..
   ИЛЬИНИШНА. Вотъ такъ бы давно: такъ мы съ тобой, что дятлы въ дуплѣ, по ночамъ не скучалибъ.
   РАХИЛЬ (поетъ):
                       Съ горнихъ странъ
                       Палъ туманъ
                       На долины,
   
                       И покрылъ
                       Рядъ могилъ
                       Палестины.
   
                       Прахъ отцовъ
                       Ждетъ вѣковъ
                       Обновленія.
   
                       Ночи тѣнь
                       Смѣнитъ день
                       Возвращенья.
   
                       Загоритъ,
                       Заблеститъ
                       Свѣтъ денницы.
   
                       И органъ,
                       И тимпанъ,
                       И цѣвницы,
   
                       И сребро,
                       И добро,
                       И святыню
   
                       Понесемъ
                       Въ старый домъ,
                       Въ Палестину.
   
   ИЛЬИНИШНА. Ха, ха, ха! это у нея веселая пѣсня! Ногъ не дергаетъ. Нѣтъ, матушка, коли веселую, такъ я запою: дай откашляну, а ты подбрякивай.

(поетъ:)

             Ходитъ вѣтеръ у воротъ;
             У ворогъ красотки ждетъ.
             Не дождешься, вѣтеръ мой,
             Ты красотки молодой.
                       Ай лю я и, ай я юли,
                       Ты красотки молодой!
   
             Съ парнемъ бѣгаетъ, горитъ,
             Парню шепчетъ, говоритъ:
             "Догони меня, дружокъ,
             Нареченный муженекъ!"
                       Ай люли, ай шли,
                       Нареченный муженекъ!
   
             Ой ты, парень удалой,
             Не гоняйся за женой!
             Вѣтеръ дунулъ и затихъ:
             Безъ невѣсты сталъ женихъ.
                       Ай люли, ай люли,
                       Безъ невѣсты сталъ женихъ!
   
             Вѣтеръ дунулъ и Авдей *
             Полюбился больше ей...
             Стоитъ дунуть въ третій разъ --
             И полюбится Тарасъ!
                       Ай люли, ай люли,
                       И полюбится Тарасъ!
   
   Ой, кольцомъ стучатъ!.. Такъ и есть! Захарій Моисеевичъ. Пойти отворить.
   РАХИЛЬ. Ложь, дерзкая, грубая ложь! Но пѣсни ихъ замысловаты и, точно, веселье нашихъ.

(поетъ)

             Вѣтеръ дунулъ, и Авдей
             Полюбился больше ей...
             Стоитъ дунуть въ третій разъ --
             И полюбится Тарасъ!
                       Ай люди, ай люди,
                       И полюбится Тарасъ!
   И съ пляской это очень мило... (приплясывая):
                       Ай люли, ай люди...
   

СХАРІА, АДЕЛЬГАЙДА и РАХИЛЬ.

   СХАРІА. Что слышу, Рахиль! ты поешь пѣсни русскія?
   РАХИЛЬ. На всякій случай. Въ нашемъ положеніи всему надо учиться: можетъ-быть встрѣтятся обстоятельства.
   СХАРІА. Возврати мнѣ упрекъ, милая Рахиль.
   РАХИЛЬ. Ахъ! это, кажется, наша рижская гостья?
   СХАРІА. Служи ей, Рахиль, какъ отцу. На ней покоятся надежды Израиля. Домъ этотъ, баронесса, въ вашемъ распоряженіи...
   АДЕЛЬГАЙДА. Но когда же я увижу Александра... Александра?
   СХАРІЯ. Братъ Ѳома Николаевичъ Середа, шутъ и другъ князя Холмскаго, не даромъ предрекъ вамъ, что свиданіе съ Александромъ будетъ во Псковѣ. Ему помогли тайныя науки...
   АДЕЛЬГАЙДА. Посмотрѣла бы я, какъ бы ему помогли тайныя науки, если бы я не соскучилась безъ Александра! Кругомъ война; отряды Холмскаго показались въ разныхъ мѣстахъ. Прямо бѣжать во Псковъ, сочли бы измѣной: я поѣхала на охоту; и когда толпа рыцарей и моихъ людей, завидя русское войско, старалась увлечь меня въ замокъ, я корила ихъ стыдомъ и первая бросилась на непріятеля. Люди и одинъ только рыцарь не отстали отъ меня: и всѣ въ плѣну; прочіе рыцари бѣжали... Я нашла моего Александра съ такими жертвами, а вы у меня его отняли!
   СХАРІА. Я не отнялъ его, баронесса, а сохранилъ... Слышу, князь хочетъ меня видѣть. Я зналъ это еще въ Ригѣ, и потому, только сюда пріѣхалъ, бѣгу... и въ княжьемъ покоѣ нахожу только васъ и Александра... Безумье! Черезъ мгновенье онъ могъ возвратиться. Чужіе люди могли замѣтить! Народъ называлъ васъ колдуньей и требовалъ вѣча, допросовъ, казни... О! баронесса! чего мнѣ стоило оградить себя отъ этихъ подозрѣній! И если бы половина сановниковъ не признавала меня своимъ учителемъ, мнѣ бы оставалось или бѣжать или сгорѣть на кострѣ... Спасая васъ, я подвергалъ себя бѣшенству черни; но кто можетъ измѣнить приговоръ неба! Я зналъ его, я прочиталъ въ свѣтилахъ и дѣйствовалъ покойно... Вашъ Александръ пріидетъ, когда затихнетъ народное волненіе; прійдетъ путемъ неожиданнымъ; между тѣмъ я пойду къ князю: наша бесѣда упрочитъ ваше счастіе. Такъ по крайней мѣръ предсказываютъ книги.

(Колоколъ).

   Вѣчевой колоколъ? Такъ поздно! Что это значитъ? Боюсь, не объ васъ ли хлопочетъ князь
   ХОЛМСКІЙ. Нечего дѣлать, надо идти на вѣче...
   АДЕЛЬГАЙДА. Какъ! развѣ вы можете?
   СХАРІА. Купецъ рижскій, купецъ псковской, купецъ новгородскій, человѣкъ именитый во всѣхъ трехъ городахъ. Вотъ титла для слѣпой черни; но тайный санъ, дарованный небомъ, блистателенъ какъ само небо, усыпанное многосмысленными звѣздами... Растетъ моя жатва! Ни градъ, ни буря не сожнутъ моего поля; колосъ наливается, и день близокъ... Великій, торжественный, праздникъ возрожденія... Второй колоколъ? Простите, баронесса: мнѣ надо быть прежде третьяго уже на мѣстѣ. Ильиншина, пойдемъ! Гдѣ ключи?.. Если Александръ постучится въ ворота, пропусти: а больше никого!.. Слышишь?..
   ИЛЬИНИШНА (за кулисами). Слышу, батюшка Захарій Моисеевичъ!
   

АДЕЛЬГАЙДА и РАХИЛЬ.

   АДЕЛЬГАЙДА. Если псковское Вѣче изволитъ безпокоитъ ночью почтенныхъ сановниковъ, ради меня, это будетъ страхъ какъ забавно! Жаль, что я не могу лично посмѣяться высокой мудрости князя Холмскаго: не видавъ въ жизнь свою ни одной порядочной дамы, онъ счелъ меня, Рахиль, колдуньей, волшебницей, и убѣжалъ отъ меня за рѣку. Видно, тамъ чары недѣйствительны!..
   РАХИЛЬ. Неужели?
   АДЕЛЬГАЙДА. Изъ учтивости, я не расхохоталась; но я сначала подумала, что это русскій способъ изъясненія въ любви...
   РАХИЛЬ. Баронесса! и онъ не очаровалъ васъ въ свою очередь? Его воинственный видъ, блестящіе глаза, умныя рѣчи... никакого впечатленія?
   АДЕЛЬГАЙДА. Никакого.
   РАХИЛЬ. Никакого! Послушайте, баронесса, вы не знаете, какъ первые признаки любви непохожи на самую любовь. Вы дошутитесь, баронесса!
   АДЕЛЬГАЙДА. Что съ тобой, Рахиль? Полно ребячиться! Всему причиною уединеніе. Сидишь взаперти; верно, удалось взглянуть на него въ щелку -- и влюбилась!
   РАХИЛЬ. Баронесса, не оскорбляйте меня. Но, молю, не любите его: я говорю это изъ участія къ вамъ.
   АДЕЛЬГАЙДА. Ну, послушай, Рахиль! чтобы успокоить тебя, я скажу откровенно и ясно: я люблю другаго.
   РАХИЛЬ. Понимаю, баронесса, понимаю... И я тоже люблю другаго!
   АДЕЛЬГАЙДА. Кого же?
   РАХИЛЬ. Дѣвичья тайна! Одно скажу вамъ, я счастлива, вижу его всякій день: онъ уже давно тайный сынъ Израиля. По праву сестры, я нерѣдко бесѣдую съ нимъ, безъ свидѣтелей...
   АДЕЛЬГАЙДА. Рахиль, Рахиль!..
   РАХИЛЬ. Онъ такъ ласкаетъ меня! онъ такъ богатъ, красивъ, могучъ!
   АДЕЛЬГАЙДА. Его имя, имя, Рахиль...
   РАХИЛЬ. Помиримся, баронесса! помиримся! Вы любите его; вы пріѣхали для него, вы презрѣли любовь Холмскаго для Александра...
   АДЕЛЬГАЙДА. Рахиль!..
   РАХИЛЬ. Онъ вашъ!..
   

Тѣ ЖЕ и КНЯЖИЧЪ, ИЗЪ тайныхъ дверей.

   КНЯЖИЧЪ. Адельгайда!
   АДЕЛЬГАЙДА. Къ кому вы пришли? Ко мнѣ или къ ней?
   КНЯЖИЧЪ. Что это значитъ, Адельгайда?
   РАХИЛЬ. Теперь я убѣгу въ мою свѣтелку, предамся мечтамъ: въ нихъ -- все. У бѣдной Рахили нѣтъ друга, кромѣ сна... А будетъ нужно, позовите.
   

АДЕЛЬГАЙДА и КНЯЖИЧЪ.

   КНЯЖИЧЪ. Адельгайда, что значитъ твой вопросъ!
   АДЕЛЬГАЙДА. Послушайте, гдѣ мы!
   КНЯЖИЧЪ. У нашихъ друзей...
   АДЕЛЬГАЙДА. Конечно, эта нѣжная Рахиль -- главный другъ нашъ!..". Конечно, вы перемѣнили вѣру для меня! Вы приготовили для меня пріемъ въ жидовскомъ домѣ!
   КНЯЖИЧЪ. Баронесса!
   АДЕЛЬГАЙДА. Молчите! Вы сами видѣли толпу моихъ жениховъ; вы сами удивлялись, какъ я могла отвергать людей знаменитыхъ для псковскаго купца!.. Зачѣмъ, когда я вышла изъ замка съ моей дружиной и напала на людей вашихъ, вы закричали: "Мечи въ ножны! пусть беретъ въ полонъ, а противъ женщины сражаться не стану..." Вы помните, мы всѣ были на коняхъ, летѣли какъ стрѣлы и вдругъ остановились какъ вкопаные: ваши слова насъ поразили... и врагъ мой сталъ гостемъ, собесѣдникомъ... женихомъ! Вы все это помните; вы плакали отъ радости, цѣловали мои ленты; любовь ваша мнѣ казалась басней, сномъ, очарованіемъ... Война насъ разлучила; не вы, а я бросила отчизну, и подлой плѣнницей пришла искать васъ... И гдѣ же мы свидѣлись! На глазахъ моей соперницы, которая васъ не любитъ: слышите, не любитъ! Въ домѣ жида, гдѣ вы занимаете мѣсто сына! Подумайте, какимъ стыдомъ покрыли вы Адельгайду! Теперь я съ благодарностью прійму предложеніе князя.
   КНЯЖИЧЪ. Позвольте, баронесса!
   АДЕЛЬГАЙДА. Молчите! Какой вы рыцарь! Вы думали, что я васъ любила? Какъ легко васъ дурачить, мужчины! Я сдѣлала мое дѣло: свела съ ума непобѣдимаго Александра Псковскаго, какъ васъ называли наши добрые рыцари; свели съ ума князя Холмскаго. Чего больше! ѣду въ Ригу дѣлать то же съ имперскими гостями.
   КНЯЖИЧЪ. Но вы не позволите сказать слова, не позволите оправдаться?..
   АДЕЛЬГАЙДА. Вы можете оправдаться! Ради самого неба, отвѣчайте: вы можете оправдаться?..
   КНЯЖИЧЪ. Не въ чемъ и оправдываться, баронесса; но удостойте выслушать...
   АДЕЛЬГАЙДА. О! я ли не слушаю, сердцемъ, душою?.. Скорѣе, скорѣе!
   КНЯЖИЧЪ. Схарія ослѣпилъ меня своими предсказаніями, видѣніями, снами. Представьте, когда я возвратился изъ вашего замка, онъ разсказалъ мнѣ все, что мы съ вами говорили; больше: въ этой самой комнатѣ ваша тѣнь со мною бесѣдовала!
   АДЕЛЬГАЙДА. Неужели? То же со мной случилось въ Ригѣ.
   КНЯЖИЧЪ. Мало, онъ открылъ мой гороскопъ. Наше счастіе было утверждено небомъ, но дорогою цѣной! Не спрашивайте! Вы видите, обѣты его не обманъ: онъ могучъ, онъ страшенъ. Жизнь моя въ его рукахъ: онъ можетъ исчезать, а я нѣтъ. Слово -- и вѣче сожжетъ меня, государь осудитъ...
   АДЕЛЬГАЙДА. Что ты сдѣлалъ, несчастный! княжичъ. Молю, не спрашивайте! Пока мы во Псковѣ, Схаріа для насъ все, и защита, и помощь, и совѣтъ. Но ненадолго... Узнайте, баронесса: я продалъ товары, домъ, все... завтра хотѣлъ бѣжать къ вамъ; съ вами, во время общей смуты, уйти въ Ревель и...
   АДЕЛЬГАЙДА. Александръ, другъ мой, не правда ли, я кстати пошла въ плѣнъ? Къ чему откладывать! Теперь ночь... Всѣ соберутся на вѣче... Князь за рѣкой... Не правда ли? Само небо... Третій колоколъ, стукъ кольца, оба вздрогнули. Разговоръ за кулисами.
   ИЛЬИНИШНА. А что, батюшка, Александръ Михайловичъ? Видно, Захарій Моисеевичъ про калитку ничего не сказывалъ...
   ГОЛОСЪ. Ни слова...
   ИЛЬИНИШНА. Не кутайтесь, Александръ Михаиловичъ! Ни кого чужаго нѣтъ...

Адельгайда и Княжичъ стараются укрыться.

   

ТѢ ЖЕ, ИЛЬИНИШНА, свѣтитъ на лѣстницѣ, и БАРОНЪ ШЛУММЕРМАУСЪ, въ широкой епанчѣ.

   ИЛЬИНИШНА. Сюда, сюда, осторожнѣе, Александръ Михайловичъ. Лосенки-то еще не починили...

(Увидѣвъ Княжича, роняетъ лампу).

   Ахъ, тьфу ты, чортовъ домъ! Двойники ходятъ.
   

ТѢ ЖЕ, кромѣ ИЛЬИНИШНЫ.

   БАРОНЪ. Адельгайда!
   АДЕЛЬГАЙДА (про себя). Морицъ!... Ну, Александръ, мы попались!
   БАРОНЪ. Прекрасный плѣнъ, баронесса! веселый плѣнъ! Теперь баллады объ васъ будутъ полнѣе. Не достаетъ похищенія, богатства...
   АДЕЛЬГАЙДА (Княжичу). Онъ, вѣрно, подъ окномъ все слышалъ.
   БАРОНЪ. Суровое сердце, безстрастіе, насмѣшки надъ именитыми женихами!... И что жъ? Любовь давно уже была заторгована псковскими купцами.
   АДЕЛЬГАЙДА. Вы слишкомъ дерзки, господинъ баронъ, и за этимъ не стоило ѣздить во Псковъ...
   БАРОНЪ. Десять минутъ наедине, Адельгайда, и ты увидишь, что я не даромъ пріѣхалъ во Псковъ.
   КНЯЖИЧЪ (тихо Адельгайдѣ). Я не уйду!
   АДЕЛЬГАЙДА. (Да и не нужно!) Вы можете говорить, баронъ: это мой лучшій другъ; отъ него у меня нѣтъ тайны.
   БАРОНЪ. Я посолъ нашего магистра. Съ этими звѣрьми, ты знаешь, жизнь посла всегда въ опасности. Я долженъ передать тебѣ завѣты матери, на случай моей смерти... Не правда ли, теперь и лучшіе друзья будутъ лишніе?
   АДЕЛЬГАЙДА. А! Если такъ, вы можете уйти, Александръ Михайловичъ. Благодарю васъ за пріятную бесѣду; не забывайте меня. Я долго еще проживу во Псковѣ.
   КНЯЖИЧЪ. Простите, баронесса. Жалѣю, что не могу воспользоваться лестнымъ приглашеніемъ. Завтра мы выступимъ въ походъ...
   АДЕЛЬГАЙДА. Такъ поклонитесь отъ меня родимымъ холмамъ и замкамъ, и будьте сострадательны къ безоружному человѣчеству. Простите!..
   

АДЕЛЬГАЙДА И БАРОНЪ ШЛУММЕРМАУСЪ.

   БАРОНЪ. И это вы меня обмануть хотѣли? Дѣти, дѣти! Нѣтъ, Адельгайда, я нѣсколько знаю человѣческое сердце... Ты его любишь, не такъ ли?
   АДЕЛЬГАЙДА. Можетъ быть! (Напѣваетъ).
             Я люблю кого хочу,
             Не даю отчета...
   БАРОНЪ. Онъ влюбленъ въ тебя.
   АДЕЛЬГАЙДА. Можетъ быть! можетъ быть!...

(Напѣваетъ):

             Жить на волѣ, какъ живу,
             Вся моя забота!
   БАРОНЪ. Вы хотите обвѣнчаться тайно.
   АДЕЛЬГАЙДА. И это можетъ быть.
   БАРОНЪ. И этого-то не будетъ.
   АДЕЛЬГАЙДА. Въ самомъ дѣлѣ?... (Отходитъ отъ него и напѣваетъ):
             Я люблю щелчки давать
                       Графамъ и баронамъ;
             Вольно жить, да поживать
                       По своимъ законамъ.
   БАРОНЪ. Ахъ, Адельгайда, теперь не время дурачиться, шутить. Кажется, и возрастъ уже не тотъ!
   АДЕЛЬГАЙДА. Двадцать второй годъ, господинъ баронъ, по книгамъ и росписямъ. Возрастъ пламенной любви и великихъ подвиговъ. Я хочу идти войной на цареградскаго султана...
   БАРОНЪ. Къ чему такъ далеко, когда отечество требуетъ твоей помощи, когда ты должна спасать орденъ отъ погибели, Ливонію отъ раззоренія?
   АДЕЛЬГАЙДА. Я?
   БАРОНЪ. Только ты одна!...
   АДЕЛЬГАЙДА. Что же вы меня не выбрали своимъ магистромъ? Да и согласится ли на это гросмейстеръ? Да я не дамъ обѣта не выходить замужъ...
   БАРОНЪ (смѣется). Мнѣ нравится твой острый умъ, сестра, и служитъ порукой въ совершенномъ успѣхъ нашего дѣла. Но, ради Бога, выслушай! Князь Холмскій влюбился въ тебя до безумія; ты очаровала его. И неудивительно. Съ твоею красотою, съ твоимъ веселымъ нравомъ, ты можешь побудить рыцаря самаго опытнаго въ дѣлахъ любви, не только Холмскаго, пламеннаго юношу, который и спитъ и видитъ славу западныхъ рыцарей. Онъ полюбилъ тебя всею душею, всѣмъ сердцемъ, на всю жизнь, такъ, какъ этотъ купчина и любить не умѣетъ...
   АДЕЛЬГАЙДА. Только безъ личностей, баронъ! Что дальше? Пока, все это мнѣ извѣстно
   БАРОНЪ. Вотъ мой разсчетъ, баронесса: доверши побѣду! Свадьба смѣнитъ войну. Княгиня Холмская, съ твоими качествами, конечно будетъ первенствовать въ Москвѣ, гдѣ жены бояръ сидятъ на замкѣ въ теремахъ высокихъ. Если не удастся совершенно примириться съ Іоанномъ, по крайней мѣрѣ успѣемъ найти союзниковъ, зажать рты городамъ и приготовиться къ войнѣ... Конечно, Адельгайда, назначеніе твое почетно, велико, и въ лѣтописяхъ сохранится твое блистательное имя...
   АДЕЛЬГАЙДА. И это завѣты матери? Баронъ, скажите, что вамъ за охота мѣшаться въ дѣла Божіи? Пускай живутъ державы своей судьбой. И у нихъ есть свои страсти, свои связи, свадьбы и разрывы... Да и давно ли Ливонія поручила намъ судьбу свою?... Честь велика, но, къ особенному сожалѣнію, я не могу помочь вашимъ хитрымъ и обширнымъ планамъ. Притворяться я не умѣю, и должна, какъ брату, объявить вамъ, что я уже невѣста, съ чѣмъ васъ и поздравляю...
   БАРОНЪ (закусивъ губы). Невѣста этого купчишки?...
   АДЕЛЬГАЙДА. Я сама дочь гамбургскаго купца, и весьма мало забочусь о титлахъ, купленныхъ за деньги... Я рѣшительна! Лучше умереть, нежели измѣнить клятвѣ..
   БАРОНЪ (съ грустію). Конечно, конечно!... Не возможно указывать сердцу. Но, Адельгайда, за что такая немилость ко мнѣ? Вы уже невѣста, а старшій братъ узнаетъ объ этомъ послѣдній! Послушайте, Адельгайда, завѣтъ матери: не выходить вамъ замужъ безъ моего согласія; но не пугайтесь: я благословляю вашу любовь.
   АДЕЛЬГАЙДА. Я не узнаю васъ, баронъ!
   БАРОНЪ. Потому что не дали себѣ труда узнать меня покороче. И я любилъ, и до-сихъ-поръ чувствую мою потерю. И послѣ горькаго опыта грѣшно было бы противиться вашему счастію. Но неужели нельзя согласить вашей страсти съ необходимостью оказать услугу отечеству?
   АДЕЛЬГАЙДА. Какимъ образомъ, баронъ?
   БАРОНЪ. Пожертвуйте Ливоніи только двѣ недѣли!
   АДЕЛЬГАЙДА. Зачѣмъ?
   БАРОНЪ. Пошутите надъ сердцемъ влюбленнаго человѣка, бросьте ему надежду и отнимите, зажгите до конца всѣ чувства его пламенною страстью и наложите на нихъ узду рыцарской добродѣтели, перемѣшайте ласки съ упреками, однимъ словомъ употребите всѣ тѣ средства, которымъ женщинъ не учатъ...
   АДЕЛЬГАЙДА. Въ умѣ ли вы, баронъ? Вы говорите во снѣ!
   БАРОНЪ. Нимало, баронесса. Мнѣ нужно только двѣ недѣли. Глубокая осень; войско проголодается, примерзнетъ; ропотъ, доносы, опала; пятьдесятъ тысячъ нелегко собрать: отложатъ до весны, до лѣта, и орденъ спасенъ. Ну, такъ вы согласны?
   АДЕЛЬГАЙДА. Ищите другихъ союзниковъ, баронъ. Вы больше мнѣ не братъ...
   БАРОНЪ. О! если нельзя добромъ, баронесса, уговорить васъ на подвигъ великій, такъ я вамъ приказываю: слышите ли, приказываю!... Теперь же вы оставите этотъ домъ грѣха, и переѣдете ко мнѣ...

Надѣваетъ плащъ и шляпу, и беретъ ее за руку.

   АДЕЛЬГАЙДА. Прочь отъ меня! Я закричу, баронъ: найдутся люди...
   БАРОНЪ. Тише, Адельгайда! Если вы не покоритесь моимъ предложеніямъ, завтра Александра не станетъ...
   АДЕЛЬГАЙДА. Знаю, знаю, вы способны быть и убійцей...
   БАРОНЪ. Нѣтъ, я подниму на него мечъ князя!
   АДЕЛЬГАЙДА. Дурной разсчетъ, баронъ. Герой проститъ любимому сопернику...
   БАРОНЪ (не выпуская ее рукъ). Но не жиду!
   АДЕЛЬГАЙДА (измѣняясь въ лицѣ). Великій Боже!
   БАРОНЪ. Понимаете ли? Не жиду, не тайному отступнику, не колдуну, который занимается кабалой! Псковское вѣче, какъ наша ратуша, шутить не любитъ. Темница, пытка и костеръ... Понимаете ли: не дурной разсчетъ, баронесса! Двѣ недѣли въ моемъ домѣ... роковыя двѣ недѣли!.. или...
   АДЕЛЬГАЙДА. Но гдѣ же доказательства? гдѣ свидѣтели?..
   БАРОНЪ (не выпуская рукъ). Схаріа у меня на ниткѣ. Я самъ велѣлъ вовлечь твоего Александра въ ересь. Понимаешь ли? Вовлечь надеждой на твою руку. Скажу слово, и этотъ домъ обыметъ пламя! И Схаріа знаетъ, что судьба его и всѣхъ его клевретовъ въ моихъ рукахъ; но онъ мнѣ нуженъ, и это знаетъ Схаріа; и въ моей скромности заключена его безопасность. Свидѣтельства, доказательства! Довольно ли этого?
   АДЕЛЬГАЙДА. Что же это? Записка, обязательство не воевать земли нѣмецкой, и больше ничего!
   БАРОНЪ. Мало! Но погляди кому, "Учителю и вождю новаго Израиля, Схаріи, астрологу Сильвестра Рижскаго!.."И такъ, баронесса, двѣ недѣли...
   АДЕЛЬГАЙДА. Дѣлайте, что угодно, господинъ
   БАРОНЪ. Я повинуюсь...
   БАРОНЪ (хочетъ обнять ее). Сестра моя, Адельгайда, позволь обнять себя!
   АДЕЛЬГАЙДА. Прочь, прочь! Казните меня вашими приказаніями, но не заставляйте обнимать ненавистнаго...
   БАРОНЪ (взявъ ее подъ руку и уходя). Пожалуй, пожалуй! Но, въ такомъ случаѣ, еще одно условіе: показывать видъ искреннѣйшей любви ко мнѣ, хоть въ эти двѣ недѣли, и бороться между страстью къ князю и привязанностью къ брату.
   АДЕЛЬГАЙДА. Да куда же вы ведете меня? Я могу остаться и здѣсь.
   БАРОНЪ (громогласно). Между жидами?
   АДЕЛЬГАЙДА (зажимая ему ротъ). Не кричите, баронъ, не кричите: я повинуюсь.
   

АКТЪ ТРЕТІЙ.

Жидовская кабала.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Покои въ квартирѣ барона Фонъ-Шлуммермауса.

   БАРОНЪ (одинъ, прислушиваясь у дверей). Спитъ!.. Схаріа медлитъ... Скоро и ночь пройдетъ. Надо спѣшить. Безпутные рыцари запировались и упустили этого проклятаго шута-посла, господина Середу... Онъ можетъ помѣшать нашему дѣлу... Ага! Наконецъ... Тише, тише! Все ли съ тобой, Схаріа?
   

БАРОНЪ и СХАРІА.

   СХАРІА. Все, сіятельнѣйшій баронъ!
   БАРОНЪ. Что такъ поздно?
   СХАРІА. Князь задержалъ.
   БАРОНЪ. Когда я выслалъ тебя сюда изъ Риги, я не зналъ и самъ, для какой цѣли, для какого назначенія. Предчувствіе увѣряло меня, что умъ твой пригодится для моего дѣла. Ну, что князь?
   СХАРІА. Я сдѣлалъ мое дѣло. Описывая мои путешествія съ береговъ Хенила по многимъ державамъ и городамъ, я довольно счастливо представилъ ему рыцарскіе нравы, любовь къ женщинамъ и героическимъ подвигамъ; коснулся видовъ на поморскіе города, и не скрылъ отъ него, что приговоромъ звѣздъ суждено на землѣ ливонской образоваться новому торговому государству...
   БАРОНЪ. Умно, умно!.. Что дальше?
   СХАРІА. Точно такъ, какъ вы предсказывали. Онъ началъ спорить: замѣтно, что нѣкоторыя астрологическія свѣдѣнія онъ уже пріобрѣлъ въ Москвѣ, отъ моихъ учениковъ. Вамъ извѣстно, баронъ, что даже самъ Іоаннъ...
   БАРОНЪ. Знаю, знаю! Ну, что дальше?
   СХАРІА. Сегодня, чуть смеркнется, мы приступимъ къ повѣркѣ. Но мы еще успѣемъ, баронъ, переговорить объ этомъ; а я вамъ долженъ сказать, что одни мои средства ничтожны. Любовь его къ баронессѣ безмѣрна: онъ хочетъ удивить рыцарей своею страстью, и если...
   БАРОНЪ. Такъ нечего медлить! Адельгайда убита. Она не вѣритъ моимъ обѣщаніямъ; совсѣмъ перемѣнилась: нѣтъ прежней веселости, игривости. Все исчезло. Осталась только женщина, съ несчастною любовью. Помоги, Схаріа!
   СХАРІА. Сейчасъ, сейчасъ, баронъ. Но выгодно ли расположены комнаты? Не проснется ли баронесса прежде, нежели мы успѣемъ поставить магическій ящикъ? Кромѣ того, мнѣ нуженъ ростъ покойницы...
   БАРОНЪ. Та же Адельгайда, двадцати пяти-шести лѣтъ. Въ лицо едва ли ее помнитъ сестра. Впрочемъ, у меня есть портретъ, весьма схожій...
   СХАРІА. Портретъ? О! тогда ни какой трудности...
   БАРОНЪ. Неужели? Да какимъ образомъ?
   СХАРІА. Золотой огненный шаръ прокатится по стѣнѣ. Отъ блеска баронесса проснется.. Тогда прозрачною ногою, едва прикасаясь къ шару, баронесса Розалія предстанетъ взорамъ дочери... А не можете ли припомнить, каковъ былъ у нея голосъ?
   БАРОНЪ. Говори шопотомъ.
   СХАРІА. Правда, правда. Да вы сами, баронъ, способны быть первымъ кабалистомъ нашего времени!
   БАРОНЪ. Я и занимаюсь тѣмъ же, только въ другихъ формахъ. Слова ты заучилъ?
   СХАРІА. Помню, помню... "Адельгайда! Исполни волю брата. Онъ ведетъ тебя къ счастію... Александръ твой... Я порукой... Но... исполни волю брата."
   БАРОНЪ. Ты слишкомъ спѣшишь, Схаріа. Надо выразительнѣе произносить слова "Адельгайда, Адельгайда!" два раза, потому что надо дать ей время привыкнуть къ твоему голосу: иначе она не разберетъ словъ... И потомъ уже протяжно: "Исполни волю Морица"... Всѣ три слова рѣчисто и медленно, потомъ немного ускоряя: "Онъ ведетъ тебя къ счастію; Александръ твой". Тутъ медленнѣе: "Я порукой", даже нѣсколько громче. "Но"... это "но" надо произнести со всею посольскою замысловатостью, а послѣднія слова какъ можно протяжнѣе: "Исполни волю брата"... На, вотъ тебѣ портретъ, и ступай! Двери смазаны масломъ, не скрипнутъ; тамъ другія. Она спитъ прямо противъ дверей, налѣво окна, направо глухая стѣна. Я тоже засну, потушу свѣчи и концы въ воду.

(Тушитъ свѣчи).

   

БАРОНЪ (одинъ, лежа).

   Что мое письмо? Холмскій, вѣрно, пріѣдетъ. Я обѣщалъ, что мы будемъ одни, безъ свидѣтелей. Кажется, будетъ. Противъ такого невиннаго искушенія никакая медвѣжья натура не выдержитъ... Проклятый Кульмгаусборденау! Онъ всему мѣшаетъ. Вся надежда на русскую удаль, кто кого перепьетъ... Ха, ха, ха! Какъ онъ скоро познакомился съ купцами! Какъ ловко я заставилъ купца Бочкина пригласить его на осмотръ погреба! Какого знатока корчилъ Кульмгаусборденау! И теперь, я думаю, удивляетъ купцовъ подземными подвигами.
   ГОЛОСЪ АДЕЛЬГАЙДЫ. Морицъ, Морицъ, сюда!
   БАРОНЪ. Нѣтъ, Адельгайда, я усталъ... сонъ мой крѣпокъ...
   

БАРОНЪ и АДЕЛЬГАЙДА; она выбѣгаетъ въ спальнемъ платьѣ.

   АДЕЛЬГАЙДА. Морицъ! Гдѣ ты, Морицъ! Я умираю!
   БАРОНЪ. Что съ тобой, Адельгайда?....
   АДЕЛЬГАЙДА. Братъ, это ты? О, дай узнать себя!
             Я вся дрожу... Мнѣ дурѣю... Свѣту, свѣту!
             Братъ, погляди, тамъ демоны живутъ,
             Тамъ ходятъ призраки...
   БАРОНЪ.                     Подайте свѣту!...
             Сонъ, Адельгайда...
   АДЕЛЬГАЙДА.                     Нѣтъ! Такіе сны
             Не снились никому... Теперь мнѣ жарко,
             А прежде я отъ ужасу озябла...
             Нѣтъ у тебя съ собой ея портрета?
   БАРОНЪ. Чьего?
   АДЕЛЬГАЙДА.           Портрета матери.
   БАРОНЪ.                               Со мной?...
   АДЕЛЬГАЙДА. Ахъ, покажи, подай!...
   БАРОНЪ.                               Я принесу.
             Онъ въ спальнѣ у тебя, въ моей шкатулкѣ...
   АДЕЛЬГ. Нѣтъ, не ходи! Теперь ты дорогъ мнѣ:
             Ты долженъ счастіе мое устроить.
             Да, Морицъ, я твоя! Располагай
             Желѣзной волей Адельгайды... Да!
             Ты любишь Адельгайду и отчизну.
             Твой свѣтлый умъ успѣлъ сообразить
             Пути къ спасенію земли ливонской.
             Я впуталась въ твои дѣла невольно,
             И поддержу честь брата моего!...
             На полѣ брани я была героемъ,
             Теперь, въ послахъ, я брата превзойду!..
   БАРОНЪ. Неужели я этимъ сну обязанъ?
   АДЕЛЬГАЙДА. Не сну, мой братъ, видѣнію живому,
             Завѣтамъ матери.
   БАРОНЪ.           Ахъ, Адельгайда!
             Забудь свой сонъ и повинуйся брату.
             Минуты нѣтъ, тѣнь матери и мнѣ
             Являлась... Но...
   АДЕЛЬГАЙДА.           Ты ничему не вѣришь.
   БАРОНЪ. По опыту. Вотъ будетъ новый опытъ:
             Заря взойдетъ, пріѣдетъ князь...
   АДЕЛЬГАЙДА.                               Сюда?
   БАРОНЪ. Сюда, одинъ, безъ челяди придворной.
             Глаза твои должны сіять надеждой,
             Слова до смерти сердце щекотать.
             Ни одного дѣйствительнаго слова,--
             И тысячу двусмысленныхъ обѣтовъ...
   АДЕЛЬГАЙДА. Мнѣ страшно, Морицъ!
   БАРОНЪ. Ты спасаешь орденъ!..
   АДЕЛЬГ. Но послѣ что? Что послѣ будетъ, Морицъ?
   БАРОНЪ. Наединѣ будь больше осторожна.
             Проси титуловъ, требуй государства.
   АДЕЛЬГАЙДА. Наединѣ! Нѣтъ, Морицъ, не могу!
             И чѣмъ все это кончится...
   БАРОНЪ.                    Побѣдой.
   

ТѢ ЖЕ и ЖЕНЩИНЫ съ платьями. Свѣтаетъ.

   БАРОНЪ. А вотъ и платья принесли.
   АДЕЛЬГАЙДА.                               Какія?
             Я не сниму военнаго костюма...
             Особенно при немъ...
   БАРОНЪ.                     Нѣтъ, Адельгайда!
             Кого нарядъ богатый не украситъ?
             Онъ царственность крестьянкѣ придаетъ;
             Воображенью болѣе простора;
             И больше съ женской прелестью согласенъ...
             Пора, сестра...
   АДЕЛЬГАЙДА. Да это просто пытка!

(Отирая слезу).

             Гоняютъ какъ ребенка; учатъ, мучатъ!
             Туда, баронъ, я не пойду...
   БАРОНЪ.                     Баронъ!
             Туда не приглашаю баронессы;
             Я смѣю предложить другой покой.
   АДЕЛЬГАЙДА. Ну, полно, полно, Морицъ, я иду.
             Пойдемте, бабы, станемъ одѣваться!
   

          БАРОНЪ и СХАРІА.

   БАРОНЪ. Ну, выходи, Схаріа! Кажется, теперь все на ладъ пойдетъ. Люди страстные скорѣе покоряются мечтамъ, нежели убѣжденіямъ здраваго разсудка.
   СХАРІА. Нѣтъ, баронъ, согласитесь, что есть въ природѣ силы, противъ которыхъ не устоитъ мудрѣйшій.
   БАРОНЪ. Два кабалиста не всегда разумѣютъ другъ друга. Но все равно, доверши торжество своего искуства!
   СХАРІА. Будьте спокойны, баронъ Мои намѣренія согласны съ вашими, и потому я не пожалѣю трудовъ и усилій.
   БАРОНЪ. Тише! Кто-то идетъ. Уходи, Схаріа!
   

БАРОНЪ (одинъ).

   Жидъ! Какъ глубоко онъ знаетъ свое дѣло! Какъ ведетъ ересь во многихъ царствахъ вдругъ! Какъ онъ понимаетъ, что я не могу выдать его, развѣ въ послѣдней крайности! Но князь... Онъ въ борьбѣ -- съ одной стороны любовь, съ другой тайны природы... Что если бы найти ему соперника въ честолюбіи? Это чувство рѣшило бы участь князя и отсрочило жребій Ливоніи. Да я и забылъ... (Беретъ со стола запечатанное письмо).
   

БАРОНЪ и РОДЕРИГЪ,

   БАРОНЪ. Родеригъ, Родеригъ! когда пріѣдетъ князь и мы поговоримъ немного, подай мнѣ это письмо отъ магистра, какъ будто оно теперь прислано.
   РОДЕРИГЪ. Слушаюсь. Рыцарь Кульмгаусборденау идетъ.
   БАРОНЪ. Вотъ тебѣ разъ! Скажи, что нѣтъ дома.
   

ТѢ ЖЕ и РЫЦАРЬ КУЛЫМГАУСБОРДЕНАУ.

   РОДЕРИГЪ. Господина барона дома нѣтъ...
   РЫЦАРЬ. Врешь!
   РОДЕРИГЪ. Совершенно справедливо. Надо согласиться...
   БАРОНЪ (протягивая руку). А! здравствуйте, милости просимъ! Что, баронъ, побѣда?
   РЫЦАРЬ. Лежатъ!
   БАРОНЪ. Поздравляю, баронъ!
   РЫЦАРЬ. Признаюсь, эта побѣда стоитъ поздравленія! Нѣтъ, баронъ, я раздѣляю ваше мнѣніе: съ этимъ народомъ лучше жить въ мирѣ. Куда вашимъ замшевымъ рыцарямъ! Я желѣзной перчаткой, такъ, для шутки, столъ расшибъ, а Русскій одинъ кулакомъ, просто кулакомъ въ натурѣ, изъ полной бочки дно высадилъ! А другой видитъ, вино брызнуло: хвать за бочку, и, словно, бутылку стоймя поставилъ. Я не трусъ, господинъ баронъ, но совѣтую просить мира... хоть съ уступками.
   БАРОНЪ. Однакожъ вы ихъ побѣдили...
   РЫЦАРЬ. Еще бы! Улеглись, всѣ улеглись на полѣ чести! Но, признаюсь, и я къ вамъ попалъ потому только, что не нашелъ ни моего дома, ни моего Филиберта. Пришелъ на какую-то площадь... Дивное дѣло, баронъ: на верху дорога, нѣсколько футовъ пониже другая! Не могу взойти на гору, а горы нѣтъ... Мира, мира просить! Одѣвайтесь, баронъ; пойдемъ мира просить.
   БАРОНЪ. Это на васъ не похоже, баронъ!
   РЫЦАРЬ. Ни на что не похоже! Помилуйте, какъ, кулакомъ, изъ полной бочки дно высадить!.. Изъ полной бочки! Понимаете ли, баронъ, всю трудность подвига! Вамъ случалось когда-нибудь...
   БАРОНЪ. Послушайте, баронъ: миръ будетъ, но мнѣ нужно ваше дѣятельное содѣйствіе.
   РЫЦАРЬ. Громъ и молнія! Если бы не противъ моей земли, я бы съ ними пошелъ...
   БАРОНЪ. Ого! Какъ онъ спѣшитъ! Родеригъ, Родеригъ, князь ѣдетъ... (Рыцарю). Пріймите князя; мнѣ нужно къ сестрѣ...
   

КУЛЬМГАУСБОРДЕНАУ, одинъ.

   Какъ, кулакомъ, однимъ кулакомъ! Просто, я отрезвѣлъ отъ этого удара...
   

РЫЦАРЬ и КНЯЗЬ, въ богатомъ праздничномъ платьѣ.

   КНЯЗЬ. Онъ мнѣ сказалъ, не будетъ никого!
             Сестра и онъ. Не встрѣтилъ у подъѣзда,
             Не встрѣтилъ на крыльцѣ... Быть можетъ, рано.
             Опять бѣда съ обычаемъ нѣмецкимъ!
             Уйти... О, нѣтъ; послѣдній разъ, быть можетъ,
             Увижу блескъ ея очей небесныхъ...
             Прощусь. Домой съ почетомъ ихъ отправлю;
             А самъ, съ душой исполненной любви,
             Ударю на мятежные Инфланты.
             Потухнетъ брань, я въ замокъ къ нимъ заѣду...
             Устрою тамъ поморскую управу,
             И прогощу у нихъ до новой брани,
             До новыхъ подвиговъ въ честь Адельгайды.
   КУЛЬМ. Мнѣ велѣно Припять васъ, свѣтлый князь!
   КНЯЗЬ. Она выходитъ! Боже Всемогущій!
   

ТѢ ЖЕ, БАРОНЪ И БАРОНЕССА, въ торжественныхъ костюмахъ.

   КН. (про себя).Я долженъ, кажется... таковъ обычай.
             Какъ подойти, какъ попросить руки!
             Что ей сказать?..(Громко) Позвольте, баронесса,
             Васъ съ праздникомъ поздравить...
   БАРОНЪ.                               Много чести!

(Тихо).

             Но ободрись!.. Ты гостя обижаешь.
   АД. Благодарю васъ, князь... (Тихо) Какъ я смѣшна!
             Мнѣ это платье вовсе не къ лицу.
   БАРОНЪ. Позвольте, князь, просить васъ сѣсть...
   КНЯЗЬ.                                                   Но прежде
             Пусть сядетъ баронесса... Вашъ обычай
             Я свято чту.
   БАРОНЪ (тихо). Садись и будь развязна,
             Любезна, разговорчива, мила.
             Ужъ начали, такъ надо кончить...
   АДЕЛЬГАЙДА.                               Кончимъ.
             Я не могу еще прійти въ себя.
             Садитесь, князь...

(Глядитъ на него съ чувствомъ).

                                 Скажите отчего
             Вчера я такъ перепугала васъ?

(Опустивъ глаза).

   КНЯЗЬ. Забудьте, баронесса, это утро!
             Болѣзнь, недугъ... Какой-то новый омутъ
             Всѣ чувства охватилъ... Мнѣ стало больно,
             Я высказать не могъ ни чувствъ, ни мыслей,
             Которыя въ душѣ моей толпились...
   АДЕЛЬГАЙДА. И на меня то утро навело
             Какую-то тоску и сожалѣнье...
             Я плакала, когда вы уходили...
   КНЯЗЬ.                               О чемъ?
   АДЕЛЬГАЙДА. Мнѣ все казалось, будто я
             Обидѣла неосторожнымъ словомъ,
             И вѣтреннымъ ребяческимъ поступкомъ
             Васъ оскорбила...
   КНЯЗЬ.                     Что вы, баронесса!
             Я былъ испуганъ вашей... не испуганъ,
             А мнѣ въ диковину... Ахъ! баронесса,
             Оставимъ этотъ разговоръ. Я вижу,
             Мнѣ надо многому еще учиться,
             Чтобъ вашего вниманья быть достойнымъ.
   БАРОНЪ. Какой языкъ? И люди называютъ
             Москву большой Варваріей Европы!
   АДЕЛЬГАЙДА (улыбаясь).
             Да! и въ Москвѣ зажглось образованье,
             Наружная любовь, языкъ притворный,
             Разсчитанные обороты чувства...

(Встаетъ).

             Князь! Мой нарядъ вамъ нравится?
   КНЯЗЬ.                                         Не знаю.
             Не понимаю, что вы говорите...
             Притворство -- грѣхъ...
   АДЕЛЬГАЙДА. Нѣтъ, мой нарядъ, одежда...
   КНЯЗЬ. Блестящая, богатая одежда!
             Такъ въ золотыхъ лучахъ играетъ солнце.

(Шлуммермаусъ дѣлаетъ видъ изумленнаго).

   АДЕЛЬГАЙДА. Князь, вѣрно, вы въ Испаніи бывали?
             Успѣли перенять языкъ блестящій,
             Понятія о рыцарской бесѣдѣ,
             И мстите намъ за дерзкія сомнѣнья!
             Такого языка я не слыхала.
             И какъ хитро!.. а будто простодушно...
   КНЯЗЬ. О! если бъ сердце говорить умѣло,
             Не то бъ вы услыхали, баронесса!..
   АДЕЛЬГАЙДА (садясь и задумываясь).
             Князь, пощадите!...

(Вскочивъ).

                                 Я, къ несчастью, воинъ,
             Не женщина! Мнѣ страшно слушать васъ.
             Въ устахъ героя нѣжныя слова,
             Какъ мечъ его, и мѣтки и побѣдны...

(Задумчиво глядя на князя, какъ будто про себя.)

             Какая цѣль!.. Какъ рыцарь своенравный,
             Кочуя, ищетъ не войны, а жертвъ,
             Чтобъ, возвратясь къ стопамъ своей царицы,
             Сказать: я быль на всѣхъ концахъ земли,
             Сто рыцарей сошлись со мной и пали,
             И дѣвы не по нихъ, по мнѣ тоскуютъ!

(Громко.)

             Не правда ль, князь, вы ищете побѣды?..
   КНЯЗЬ (подходя къ ней).
             Побѣды, да, надъ чувствомъ непонятнымъ.
             Зачѣмъ глаза глядятъ, слухъ чуткій слышитъ?
             Зачѣмъ чего-то жаждетъ, проситъ сердце?..
             Зачѣмъ, какъ рой, крылатыя надежды
             Кругомъ меня жужжать о новомъ благѣ?
             И это благо предо мной! Я вижу,
             Полжизни я носилъ съ собой донынѣ;
             Полсердца честь и славу обожало:
             Пришла пора, другая половина
             Зажглась, и, горе мнѣ... я сталъ несчастенъ!
   АДЕЛЬГАЙДА. Утѣшьтесь! Если сердце запылало,
             Знать, близокъ день, и сбудутся надежды.
   КНЯЗЬ. День наступилъ...
   АДЕЛЬГАЙДА. Мы мало, князь, знакомы,
             Но я одинъ вопросъ себѣ позволю:
             Во Псковѣ иль въ Москвѣ царица ваша?
   КНЯЗЬ.                                         Во Псковѣ.
   АДЕЛЬГАЙДА. Псковъ обиленъ красотою.
             И братъ любилъ Псковитянку, и мнѣ
             Судили звѣзды здѣсь супруга встрѣтить.
             Конечно, ложь: нѣтъ средства согласить
             Всѣхъ предсказаній. Помните, баронъ,
             Цыганка ворожила мнѣ вѣнецъ;
             Астрологи гаданье подтвердили,
             И здѣшній магъ и звѣздословъ Захарій
             Меня ласкалъ обширною державой.
             Чѣмъ громче предсказанья, тѣмъ глупѣе.
             Не спорю, жениховъ теперь довольно:
             Графъ Каценеленбогенъ, герцогъ Швабскій...
             И мало ли владѣтельныхъ гостей
             Наполнятъ наши рижскіе турниры!..
   КНЯЗЬ. Я встрѣчу ихъ, на Нѣманѣ, съ мечемъ!
   ШЛУММЕРМАУСЪ. Судьба войны...
   КНЯЗЬ.                               Со знаменемъ московскимъ!
             И ваши гости знамя то увидятъ
             Съ воздушныхъ башень Риги. Середа
             Уже въ пути, ужъ въ Островѣ бытъ можетъ.
             Я жду его... И завтра, послѣ завтра,
             Какъ море, рать московская обложитъ
             Дерптъ, Фелинь, Ригу, Ревель и Полупгу.
             Довольно войска у меня, снарядовъ --
             И все измѣнится въ землѣ ливонской...
   ШЛУМ. Въ послѣднемъ нѣтъ малѣйшаго сомнѣнья.
             Объ этомъ громко говорятъ и люди
             И небеса. Союзъ Ганзы не плотенъ;
             Нѣтъ общаго въ поморьѣ государя;
             У городовъ нѣтъ прочнаго единства;
             Магистръ, Сильвестръ Штобвассеръ, ваше вѣче
             Между собой безсмысленно враждуютъ,
             Когда-давно балтійскіе брега
             Должны бы португальскихъ мореходовъ
             И всѣхъ венеціанскихъ торгашей
             Согнать со всѣхъ базаровъ европейскихъ.
             Увидите, Голландцы подорвутъ
             Купцовъ Венеціи и Лиссабона!
             Тамъ самородная ганза, какъ гидра
             Многоголовая, растетъ и крѣпнетъ,
             И, близокъ часъ, орелъ морской торговли
             Нѣмецкое поморье осѣнитъ,
             Тогда какъ этотъ жребій былъ назначенъ
             Балтійскому поморью. Нашъ Магистеръ,
             Нашъ орденъ, всѣ готовятся къ реформѣ.
             Конечно, только нашъ Сильвестръ Штобвассеръ
             Не согласится. Нужно твердыхъ рукъ,
             Ума обширнаго, немало войска,
             Согласье русскихъ городовъ, и только...
             Но, впрочемъ, я надежды не теряю:
             Сынъ императора, который къ намъ
             Идетъ на помощь, человѣкъ съ умомъ,
             Пойметъ, въ какомъ мы положеньи. Онъ
             Наслѣдовать имперіи не будетъ,
             И потому устроить государство
             Своимъ умомъ, для самого себя,
             При помощи столь явныхъ обстоятельствъ..
             Да это, просто, кладъ дается въ руки!
             Конечно, сынъ Московскаго Царя,
             Хотя бы дальній родственникъ его,
             Для этой цѣли если бъ былъ назначенъ,
             Тогда скорѣй переворотъ удастся...
             И по весьма естественной причинѣ:
             И Новгородъ и Псковъ пойдутъ съ любовью
             Къ надежному союзу, отъ Москвы
             Отложатся. Владѣнья ихъ огромны;
             Безчисленны предметы ихъ торговли;
             Они получатъ первенство въ ганзѣ,
             И, какъ Литва, Русь новая возстанетъ!..
   

Тѣ ЖЕ и РОДЕРИГЪ.

   РОДЕРИГЪ. Письмо, баронъ, отъ нашего магистра...
   БАРОНЪ. Подай!..

(Тихо, но такъ, чтобы другіе слышали.)

                                 Пріятныя увѣдомленья...
             Шестаго,-- это въ пятницу причтется,--
             Графъ Каценеленбогенъ прибылъ въ Ригу,
             Альбертъ Австрійскій Нѣманъ перешелъ,
             Весь орденъ на границъ... Превосходно!

(Къ Кульмгаусборленау, громко.)

             Баронъ! Мнѣ надо сообщить вамъ тайны.
             Князь не разсердится. Дѣла по службъ,
             Пресвѣтлый князь! Я отпишу въ минуту
             И вашъ отказъ, и почему такъ долго
             Во Псковъ я невольно засидѣлся.
             Угодно, я отвѣтъ мой покажу?..
   КНЯЗЬ. Пишите, что хотите. Напишите,
             Что я привѣтъ магистру посылаю,
             Что, можетъ быть, его переговоры
             Пошли бъ удачнѣе, когда бы силы
             Далекихъ странъ не вздумали стращать
             Меча, несытаго ливонской славой.
             Скажите; что во мнѣ взыграло сердце,
             Что княжество мечемъ себѣ добуду,
             Что западнымъ князьямъ я пиръ готовлю,
             За мысль объ нихъ, за вздохъ объ нихъ, за горе,
             Которымъ задымилось это сердце...
             Что я не волкъ, какъ прозвали насъ Нѣмцы,
             А лютый левъ, съ обидою кровавой,
             Которой не скажу ни вамъ, баронь,
             Ни матери, ни Богу, ни Святымъ...
             Утѣшьте ихъ, баронъ, я обезумѣлъ...
   
   БАРОНЪ (уходя съ Кульмгаусборденау. Тихо Адельгайдѣ).
             Поправь! Я, кажется, испортилъ дѣло...
   АДЕЛЬГ. Что съ вами, князь?
   КНЯЗЬ.                               Не смѣйтесь, баронесса!
             Съ мужчинами я разочтусь мечемъ.
             Они смертельнымъ смѣхомъ захохочутъ...
             Но вы...
   АДЕЛЬГАНДА. Нѣтъ, князь, я понимаю васъ..
             Вы не должны поморскаго вѣнца
             Другому слабодушно уступать.
             Вы -- русскій князь! Быть только воеводой
             И тѣсно и ничтожно для героя!
             Я тотчасъ это чувство поняла:
             Оно родное мнѣ...
   КНЯЗЬ.                     Какое чувство?
   АДЕЛЬГАЙДА. О, не скрывайте лучшихъ ощущеній!
             Ихъ движетъ чистая, святая слава.
             Князь, вы достойны новаго вѣнца!
             Зачѣмъ я не мужчина? Честолюбье!
             Зачѣмъ одно ты сердце бѣдной дѣвы
             Наполнило собой?
   КНЯЗЬ (страшно хохочетъ, и вдругъ становится мрачнымъ).
                                 И это чувство
             Одно въ прекрасномъ сердцѣ обитаетъ?..
             И никогда любовью къ человѣку
             Не билось это сердце?.. Никогда?..

(Адельганда, молча, лукаво глядитъ на него).

   КНЯЗЬ. Угодники святые, я истаю!
             Желѣзный ратникъ, я теряю чувства!;.
             Такъ мы одни... Прости мнѣ, дѣва...
   АДЕЛЬГАЙДА (со страхомъ).
                                                     Князь!..
   КНЯЗЬ (схвативъ ея руки).
             Люби меня!..
   АДЕЛЬГААДА (лукаво, но съ примѣтнымъ смущеніемъ).
                                 И это -- честолюбье!..
   КНЯЗЬ. Все за любовь!.. Все за тебя!..
   АДЕЛЬГАЙДА.                               Постойте!
             Вы на пути ребенка повстрѣчали:
             Легко сманить его цвѣткомъ, игрушкой,
             Легко увлечь почетными страстями...
             Ошиблись, князь!.. Я вамъ во всемъ призналась..
             Назначена цѣна моей любви...
             Цвѣтокъ -- мой скипетръ, яблоко -- держава,
             Игрушка -- королевская корона...
             Любить могу; но нѣтъ, не вѣрьте, князь,
             Какъ я не вѣрю рыцарямъ, баронамъ;
             Я столько слышала любовныхъ пѣсень!
   КНЯЗЬ. Клянусь...
   АДЕЛЬГАЙДА.           И клятвъ слыхала я довольно.
             Мнѣ нужно жертвъ...
   КНЯЗЬ (упавъ на колѣни).
                                           Царица, повели!
   АДЕЛЬГАЙДА (блѣднѣя, оглядывается и показываетъ невѣрно вокругъ головы).
             Вѣнецъ... вѣнецъ... мой собственный вѣнецъ!..
             Въ твоихъ рукахъ безчисленная сила...
             Ты -- богъ войны... ты -- духомъ государь...
   КНЯЗЬ. Все будетъ!.. Поклянись мнѣ поцѣлуемъ!..
   АДЕЛЬГАЙДА (оглядываясь, блѣдная, встревоженная, про себя).
             Розалія! Скрой все отъ Александра!

(Цѣлуетъ его въ лобъ и, закрывъ лицо руками, убѣгаетъ).

   КНЯЗЬ (вставъ).
             Дрожи, земля!.. Преображенныхъ чувствъ
             Неистовая буря разразилась!
             Свѣтилъ небесныхъ мудрые завѣты!
             Я понялъ васъ!.. Могучій Іоаннъ!
             Не нуженъ я тебѣ какъ полководецъ.
             Отъ запада я отграничу Русь
             Обширной, самобытною державой,
             И, какъ Литва, еще возникнетъ Русь!
             Мой древній соименникъ, Даніилъ,
             Великій галицкій король, съ небесъ
             Взгляни на подвигъ слабаго потомка,
             Благослови и укрѣпи совѣтомъ!..
             Три брата будутъ въ православномъ мірѣ,
             Мы свяжемъ ихъ союзомъ долговѣчнымъ,
             Потомки -- ихъ сольютъ въ одну державу,
             И слава намъ, строителямъ Руси!..
   

ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.

Свѣтлица въ жидовскомъ домѣ.

Ночь.

   СХАРІА (одинъ, подходитъ къ окну).
             Я вѣрю вамъ, кочующія звѣзды!
             Вы носите алмазными путями
             Судьбы царей, народовъ и вѣковъ. _
             Вы предрекли учителю Эхиму
             Еврейскаго народа возрожденье,
             И съ той поры, отъ береговъ Хенила
             До Волхова, размножился Израиль!
             Вѣтръ слабоумія надулъ вѣтрило,
             И нашъ ковчегъ, отверженный землею,
             Подъ бурями несется невредимо.
   

СХАРІА и РАХИЛЬ.

   РАХИЛЬ (не видя его, задумчиво входитъ, останавливается у другаго окна, и поетъ).
                       Я видала его,
                       Жениха моего,
                       Въ тихомъ сладостномъ снѣ,
                       Гдѣ-то въ райской странъ!
                       Какъ онъ статенъ, пригожъ!
                       Какъ могучъ, какъ хорошъ!
                       Обняла я его,
                       Жениха моего!
                       Сталъ и мраченъ и дикъ
                       Мой суровый женихъ!
                       Онъ невѣсту свою
                       Съ смѣхомъ бросилъ въ рѣку.
                       Но въ волнахъ голубыхъ,
                       Мой ужасный женихъ,
                       И любила тебя...
                       И проснулась... любя!
   СХАРІА. Опомнись, дочь! О комъ поешь ты пѣсни?
   РАХИЛЬ. Я?
   СХАРІА. Рахиль, день вражды и тайной мести
             Не отравляй любовью къ иновѣрцу!
             Кто бъ ни былъ онъ, неси ему, съ отцемъ,
             Отраву, тайный грѣхъ, соблазнъ и чары.
             Не онъ, а ты столкни его съ утеса...
             И гибелью врага любуйся, Рахиль!
             Кровь праотцевъ о мести вопіетъ...
             Единородная, близка могила!
             А гдѣ же подвиги? Гдѣ тѣ заслуги,
             Которыми великіе раввины
             Велятъ намъ покупать вторую жизнь?...
             Любовь, лео6овь! О, дочь! Не намъ любить.
             Слезоточивое страдальцевъ племя...
             Позоромъ наше сердце заковали,
             Для нашихъ тѣлъ разставили костры,
             И, въ кандалахъ, молитвы наши къ Богу!..
             Люби ихъ, Рахиль, если жить не хочешь;
             Но устъ твоихъ враждебныя уста,
             Клянусь горой Синая, не коснутся!
             Костеръ насъ ждетъ: и лучше на костеръ
             Я принесу тебя съ собой на жертву,
             Но въ дѣвственной, священной чистотѣ...
   РАХИЛЬ. Родитель!
   СХАРІА.                     Да, мы опоздали, Рахиль!
             Есть чары въ женщинѣ, сильнѣе нашихъ,
             И Шлуммермаусъ употребилъ тѣ чары!
             Онъ въ сердцѣ Князя Холмскаго зажегъ
             Неодолимыя лео6ви мученья;
             И сѣть его крѣпка, и Адельганда
             Измѣнитъ Александру своему!
             И Схаріа измѣнитъ Александру!
   РАХИЛЬ. Какъ, мой отецъ?.. Не сонъ ли видишь ты?
             Въ словахъ твоихъ нѣтъ связи...
   СХАРІА.                               Рахиль, Рахиль!
             Костеръ насъ ждетъ. А нить отъ нашей тайны
             Въ дурныхъ рукахъ... Баронъ за неудачу
             Насъ выдастъ. Доказательствъ тьма, и я
             Сѣсть на корабль ганзейскій не успѣю...
             Князь мнѣ сказалъ день своего рожденья,
             И справиться по книгамъ приказалъ,
             Что звѣзды, въ день и часъ его рожденья,
             Внимательнымъ открыли мудрецамъ.
   РАХИЛЬ. И ты искалъ?
   СХАРІА.                     Нашелъ...
   РАХИЛЬ.                              Великій жребій?
   СХАРІА. Судьбу великаго раба -- и только!
             Но этого поморскаго вѣнца,
             Но этой странной свадьбы съ Адельгайдой
             Я не нашелъ!
   РАХИЛЬ.           Ихъ нѣтъ въ блестящихъ звѣздахъ;
   
             Ихъ нѣтъ, клянусь! Кому сулило небо
             Прекраснымъ сердцемъ князя обладать?...
   СХАРІА. Не сказано. Тебѣ я назначалъ
             Поймать его, какъ стараго Сильвестра;
             Но Шлуммермаусы насъ предупредили.
             Баронъ составилъ гороскопъ для князя,
             И сбудется посольскій гороскопъ...
             Вотъ онъ, гляди! Безъ выкладокъ онъ вѣренъ,
             И я несу его на гибель князя...
   РАХИЛЬ. Но можетъ быть, родитель... Погоди...
             Не лучше ли открыть весь заговоръ,
             Въ участіи преступномъ повиниться...
             Я помогу... Онъ защититъ тебя.
   СХАР.Нѣтъ, отъ костра Князь Холмскій не спасетъ...
   РАХИЛЬ. Онъ не полюбитъ гордой Адельгайды.
   СХАРІА. Они ужъ поцѣлуемъ обручились!
             Я видѣлъ все, я слышалъ ихъ обѣты...
   РАХИЛЬ. Родитель, мести!
   СХАРІА.                     Мести, дочь моя!
             Ага, идетъ... И горе Шлуммермаусу!
             Пришла пора, и месть пути найдетъ,
             Змѣей къ тебѣ не слышно подползетъ!
             Твой гороскопъ самъ Схаріа напишетъ...
   

Тѣ ЖЕ, и ЖИДЪ, въ костюмѣ царскаго латника.

   ЖИДЪ. Готовъ!
   СХАРІА.           Готовъ? Спѣши, Мойсей, въ Москву;
             Раздай по надписямъ всѣ эти письма;
             Ко мнѣ въ отвѣтъ посланій не бери,
             А на словахъ пускай тебѣ разскажутъ.
             Идутъ... Бѣги!..
   РАХИЛЬ.           Отецъ, что это значитъ?
   СХ. У насъ, въ Москвѣ, есть въ братьяхъ и бояре!
             Молчи!... Теперь что слово, то измѣна.
             А, это Александръ!... Простись съ нимъ, Рахиль;
             Далекая темница ждетъ его;
             Но помни: слово -- и костеръ зажжется!...
   

СХАРІА, РАХИЛЬ и КНЯЖИЧЪ.

   КНЯЖИЧЪ. Учитель! я погибъ. Мнѣ измѣнили!
   СХАРІА. Кто измѣнилъ? Изъ нашихъ?
   КНЯЖИЧЪ.                               Адельгайда!
   СХАРІА. Какъ ты перепугалъ меня! Я думалъ...
   КНЯЖИЧЪ. Мнѣ одному, учитель, одному!
             Она выходитъ замужъ...
   СХАРІА.                     За кого?
   КНЯЖИЧЪ. За Князя Холмскаго!
   СХАРІА.                               Не вѣрь!..
   КНЯЖИЧЪ.                                         Не вѣрю,
             Но во Псковѣ теперь другой нѣтъ рѣчи.
             Всѣ говорятъ, ужъ тайно обручились.
             Другой посолъ на пирѣ объявилъ,
             Что свадьбѣ быть назначено въ четвергъ...
   РАХИЛЬ. Разрушь, разрушь ихъ счастіе, родитель!
             Властей невидимыхъ могучій повелитель!
             Изъ нѣдръ земли, съ высокихъ облаковъ
             Ты созови таинственныхъ духовъ!
             Нашли на нихъ безуміе, недуги!
             Умрутъ ли нареченные супруги,
             Иль насъ сожгутъ, всему одинъ конецъ;
             Мнѣ все равно... Не медли, мой отецъ!
   СХАРІА. Иду! Подай Фонарь и книги, Рахиль!
             Молитесь за успѣхъ! (Про себя) Я имъ не вѣрю:
             Облитое отравой страсти сердце
             Измѣнчиво какъ море. (Громко) До свиданья!
   РАХИЛЬ (обнявъ Схаргю).
             Прощай, родитель! (Про себя) Я тебѣ не Вѣрю...
             Но Богъ съ тобой. Ужасенъ гнѣвъ толпы!
             Невыносимо пламя лютой смерти!
             Безъ мести жить нельзя, а мстить нѣтъ средства.
             Прощай, родитель!..
   СХАРІА. Что съ тобою, Рахиль?
   

ТѢ ЖЕ, И ИЛЬИНИШНА.

   ИЛЬИНИШНА. Захарій Моисеевичъ, Захарій Моисеевичъ! пропали мы Г Уходи, если можно!.. Я тебя всегда Богомъ стращала; вотъ на мое и вышло!...
   СХАРІА. Да что случилось?..
   ИЛЬИНИШНА.Князь зоветъ!.. Пропали мы! Изъ корысти погубила себя, окаянная!..
   СХАРІА. Тише, Ильинишна! Я ожидалъ приглашенія, и спѣшу на совѣтъ...
   ИЛЬИНИШНА. На совѣтъ! Слышь, на совѣтъ!..
   СХАРІА (взявъ за руки Александра и Рахиль, выходитъ впередъ.)
             Я ужасъ молніей предъ нимъ раскину,
             Отцевъ его воздвигну изъ могилъ...
             Въ такой порядокъ звѣзды приведу,
             Какой мнѣ будетъ нуженъ. До свиданья!
   КНЯЖ. Учитель! жизнь и смерть въ твоихъ рукахъ;
             Богатствъ моихъ, сокровищъ половину,
             Отъ пращура торговлей нажитыхъ,
             Я принесу на жертву братству... Только
             Ты возврати невѣсту дорогую!
   СХАРІА (Рахили).
             Что жъ ты молчишь?
   РАХИЛЬ.                     Я ничему не вѣрю;
             Все знаю, и пойду моимъ путемъ...
   СХАРІА. Но тайна, дочь моя...
   РАХИЛЬ (улыбаясь).           Умретъ со мной.
   СХАРІА. Пойдемъ, Ильинишна...
   ИЛЬИНИШНА. Нѣтъ, ужъ я не пойду! Изъ чести ли зовутъ, или изъ другаго чего, помилуй Богъ, не пойду! Безъ проводовъ, Захарій Моисеевичъ! изволь безъ проводовъ! Скажи Сенькѣ: онъ на дворѣ еще, не угомонился; пускай за тобой запретъ; а ужъ я не пойду! видитъ Богъ, не пойду!
   

РАХИЛЬ, КНЯЖИЧЪ И ИЛЬИНИШНА.

   ИЛЬИНИШНА (подходя къ окну). Эко времячко! Зимою окна на распашку! А это что?.. Экой уродъ ѣдетъ, на ослѣ, или на коровъ!.. А мальчишекъ-то, мальчишекъ! Гляди, гляди, къ нашимъ воротамъ поворачиваетъ!.. Сенька, слышь ты, не пускай!.. Ворота завизжали. Охъ, ты, олухъ, охъ, ты, окаянный! Да я и тебя съ нимъ полѣномъ со двора... Нѣтъ, таки впустилъ! Постой, дай окно запру, я васъ...

(Запираетъ окно и бѣжитъ къ дверямъ, но, увидавъ Середу, въ страхѣ возвращается).

   

ТѢ ЖЕ, и СЕРЕДА, въ деревянномъ шлемѣ, съ соломеннымъ султаномъ, въ соломенныхъ латахъ, и съ лучиной вмѣсто меча.

   ИЛЬИНИШНА. Домовой! Видитъ Богъ, домовой! Александръ Михайловичъ, Домна Захарьевна, творите крестъ и молитву: домовой пришелъ...
   РАХИЛЬ и КНЯЖИЧЪ. Середа!
   ИЛЬИНИШНА. Вотъ тебѣ разъ! Да съ какимъ еще прозвищемъ!
   СЕРЕДА (кланяясь на всѣ четыре стороны).
                       Слава Городу Великому,
                       Тройцѣ, матери церквей,
                       Всѣхъ честныхъ монастырей
                       Государынѣ!
                       Слава всѣмъ Псковскимъ Водамъ,
                       Ихъ Великой матери,
                       И Черехѣ, и Мирожѣ,
                       Перевозу Ольгину!..
                       Слава всѣмъ честнымъ купцамъ,
                       И посадскимъ, и гостямъ!
                       Всѣмъ посадамъ, всѣмъ концамъ,
                       Вѣчу, старцу дряхлому!
                       Здравствуй, Русская Земля!
                       Здравствуй, православная!
                       Дай Богъ жить и умереть
                       У тебя за пазухой.
   РАХИЛЬ (тихо). Александръ, онъ сталъ христіаниномъ!...
   КНЯЖИЧЪ (также). Съ ужасомъ слушаю его рѣчи... Впрочемъ, у него такой норовъ; съ разу не поймешь...
   СЕРЕДА (положивъ деревянный шлемъ). Проклятая деревяшка! Голову свернула! Самъ выдолбилъ, пока лошадей кормили...
   РАХИЛЬ. Онъ съ нами не говоритъ, какъ будто незнакомъ...
   АЛЕКСАНДРЪ. Какая-нибудь затѣя: спроста онъ ничего не дѣлаетъ.
   СЕРЕДА. Слышь ты, Ильинишна?
   ИЛЬИНИШНА. Слушаю, батюшка; милости просимъ; очень рады милости вашей, имя, отчества не вѣдаю. (Про себя). Да какъ онъ мое-то знаетъ?..
   СЕРЕДА. Пошла спать!
   ИЛЬИНИШНА. Что, пошла спать? Не хочу! Да съ чего ты взялъ? Какое тебѣ дѣло? Ты мнѣ не указъ! Я тебя со двора полѣномъ! Вотъ какъ крикну -- весь конецъ сбѣжится...
   СЕРЕДА. Тише, Ильинишна; пошла спать, а не то выдамъ. Вѣдь я не даромъ домовой -- всю подноготную знаю...
   ИЛЬИНИШНА. Я ни въ чемъ невиновата. Батюшка государь, прости крупному слову! Такъ ты, знаешь, круто заговорилъ! А я и сама съ норовомъ...
   СЕРЕДА. Такъ убирайся же, Ильинишна...
   ИЛЬИНИШНА. Иду, иду... Гляди, Александръ Михайловичъ, чтобы онъ чего не унесъ... (Возвращается) А что, твоя милость здѣсь ночевать будетъ?..
   СЕРЕДА. Пошла спать!
   ИЛЬИНИШНА. Сплю, батюшка! стоймя сплю!.. Чтобъ ты сквозь землю провалился! Экой необычный!
   

СЕРЕДА, КНЯЖИЧЪ и РАХИЛЬ.

   СЕРЕДА. Ну, теперь здравствуйте, жиденята!
   Что новаго?

АЛЕКСАНДРЪ. (Вмѣстѣ). РАХИЛЬ.

   Князь женится на Адельгайдѣ; уже обручились; въ четвергъ свадьба;она прійметъ православную вѣру; поѣдетъ въ Москву; ее запрутъ на княжескій дворъ, и я никогда ее не увижу...
   Князь Холмскій женится на баронессъ Адельгайдъ; ее отсюда увелъ насильно неизвѣстныйчеловѣкъ;она околдовала князя, заставила забыть вѣру, измѣнить отечеству.
   
   СЕРЕДА. Тише, тише! Стойте! Ну, сначала: кому очередь? Катилося яблоко... Нѣтъ, ты, Рахиль, начинай; у этого заноза въ сердцѣ, такъ и языкъ боленъ...
   РАХИЛЬ (опустивъ голову). Будто сердце виновато: не само бѣды ищетъ, а бѣда его находитъ.
   СЕРЕДА. Ужъ не въ меня ли ты, матушка, втюрилась? Жаль, если правда. Я ужъ жидовскую ересь бросилъ: хочу въ татары идти; поѣзжай со мной, Рахиль; я тебя за какого-нибудь татарскаго князя просватаю. Слава Богу, мало ихъ у насъ! Перевезу въ Москву въ крытой кибиткѣ; скажу: сестру магистра укралъ; повѣрятъ. Вѣдь у насъ на Руси люди добрые, и не тому еще вѣрятъ...
   РАХИЛЬ. Братъ Ѳома!.. Не смѣйся! Мнѣ такъ больно, мнѣ такъ грустно! Я знаю мою долю, знаю мою могилу: не даромъ мимо Ольгина Перевоза страхъ беретъ!
   СЕРЕДА. Вижу, вижу: и ты въ дуры пошла! Да все-таки не женюсь: своя есть. И за одну спасибо не скажу. Сначала дура полюбила дурака, а потомъ стала про моего князя бредить.
   РАХИЛЬ. Братъ Ѳома! братъ Ѳома! Ужъ вѣрно такія звѣзды на небо пришли. Всѣ на меня! Отецъ, любимые братья, посторонніе... всѣ... всѣ!.. Да уйдите отсюда!.. это моя свѣтелка... это моя дѣвичья постель... На этомъ изголовьѣ еще такъ недавно жило мое счастье... Уйдите отсюда, оставьте меня!..
   СЕРЕДА. Послушайте! Али и всѣхъ во Псковѣ пришибло? Ну, что мнѣ тутъ понять? Или ты рѣхнулась, или въ самого князя втюрилась?..
   РАХИЛЬ (показывая на голову и сердце). Ты правъ... тутъ, чего-то не достаетъ; за то тутъ...
   СЕРЕДА. Ничего, матушка; сходи за папоротникомъ, на ночь намочи, поутру проглоти: къ вечеру здорова будешь...
   РАХИЛЬ (cъ отчаяніемъ). Ѳома!
   СЕРЕДА. Ну, что?
   РАХИЛЬ. Прощай!..
   

СЕРЕДА и КНЯЖИЧЪ.

   СЕРЕДА. Что за диво! Угорѣла дѣвка. Жаль, хоть и еретичка. Знаешь, отъ ея рѣчей что-то не ловко. Ну, а ты? Тоже кикиморы въ головѣ?
   КНЯЖИЧЪ. Ты шутишь, Ѳома, да намъ не до шутокъ. Погоди, узнаешь самъ, что тутъ надѣлалъ Шлуммермаусъ...
   СЕРЕДА. А онъ здѣсь, голубчикъ?
   КНЯЖИЧЪ. И не одинъ; съ сестрой и съ другимъ барономъ опутали, околдовали князя; войну остановили.... Женятъ князя на моей невѣстъ.... Вотъ девятый день, сна не видѣлъ; третій не ѣлъ; словно въ лихорадкѣ, день и ночь плачу. Какъ ужъ больно горько станетъ, къ Схаріи зайду: да и тотъ не потѣшитъ! Кажись, и онъ съ моими ворогами стакнулся.
   СЕРЕДА. А ты думалъ, какъ?
   КНЯЖИЧЪ. Неужели?.. Я съ ума сойду!..
   СЕРЕДА. И сойдешь, отступникъ! Рука Божія уже не осѣняетъ головы твоей... Ты оставилъ Бога единаго, Бога русскаго, ты двойной измѣнникъ... Понимаешь ли?
   КНЯЖИЧЪ. Какъ, развѣ ты не жидъ?
   СЕРЕДА. Жидъ! Я тебѣ языкъ сломаю, окаянный жидовинъ! Мальчишка! ты въ бабки игралъ, когда меня, съ отцемъ моимъ, боярину Тельцу, за долги, въ холопья выдали... Слышь ты: мальчика по семнадцатому году, съ зазнобушкой въ сердцѣ, съ силой въ рукъ, съ царемъ въ головѣ... что же я? расплакался, по-твоему, не бось? Читать и писать умѣлъ; молитвы разбиралъ не хуже нашего діакона; рѣчи мои ножемъ рѣзали. Бояринъ и продалъ меня Холмскимъ; "умныхъ-де ему не нужно". Что жъ я? расплакался, не бось? Не ему служилъ, а долѣ моей горемычной; да и та не сломала. Я и долю за поясъ заткнулъ; сталъ жить да поживать припѣваючи. Занозу вынулъ, да проклялъ; сталъ у молодаго князя и дядькой, и слугой, и любимцемъ. Хотѣлъ онъ мнѣ дворъ воротить, усадьбой наградить: не хочу; въ дураки иду, буду беречь тебя, князь, это всякаго зла, а то, по молодости, нашалишь Сталъ другой царь. Данилка мой въ гору пошелъ; помолвили его, да на подвиги и ну посылать. Добро вотъ такъ кругомъ и обросло, знай коси: бросишь гривну, рубль растетъ; бросишь горсть, поле засѣяно; махнешь рукой, пожаръ тухнетъ; крикнешь, кровь не льется... И вся Русь рада-радехонька; за насъ по церквамъ молятся. Новое пошло, и стала Русь державой... Понимаешь ли?..
   КНЯЖИЧЪ. Да мнѣ оттого не легче!
   СЕРЕДА. Матушка и розгами сѣчетъ, а все-таки любишь... А васъ бы, вольницу, и не такъ еще надо...
   КНЯЖИЧЪ. Ахъ, Ѳома! ты другъ князю; спаси меня, выручи, открой ему, что Адельгайда любитъ меня одного, что я люблю ее, что не видать князю счастія, если у меня ее отниметъ...
   СЕРЕДА. Изволь! женю тебя...
   КНЯЖИЧЪ. Ѳома, государь мой и благодѣтель! бѣги же къ князю, пока...
   СЕРЕДА. Стой, постой, погоди! Вотъ то-то и есть! Козелъ по берегу ходилъ... "На, Сѣна, Васька." -- Не хочу, видишь, на томъ берегу лугъ въ цвѣту. Прыгъ!.. Рѣка широка; ногъ не хватило, а омутомъ охватило. "Самъ сѣна дамъ, только выручи!.." -- Не утонешь, Васька, кайся; а иначе съ тебя, какъ съ козла молока.-- Покаялся, вытащили; а Васька и ну бодаться... А грѣхъ -- проказа! Вотъ я въ чужой шубѣ походилъ: у Нѣмцевъ хитрости учился; ради царскаго дѣла, и съ жидами пѣсни пѣлъ и съ нѣмцами вино пилъ; такъ вотъ теперь такъ сгорбился, что развѣ жена палкой выпрямитъ... Нѣтъ, братъ, сердце береги; сердце -- мякоть...
   КНЯЖИЧЪ. Не мучь, Середа, скажи чего ты хочешь?..
   СЕРЕДА. Догадайся.
   КНЯЖИЧЪ. О! если ты думаешь, что я увлекся ересью, ты ошибаешься.
   СЕРЕДА. Гляди, говорила старуха, какое сегодня солнце бурое! А слѣпому нужна полушка: "Ахти, кричитъ слѣпой, какое оно бурое!.." княжичъ. Нѣтъ, Ѳома, ересь моя притворна. Я узналъ, какъ искусенъ Схаріа въ колдовствѣ; пришелъ къ нему, обѣщалъ гору денегъ. Не нужно, говоритъ, я ее приколдую; брата заговорю; на роденьку затонъ наведу; свадьбу слажу... И могъ ли я тогда не притвориться, когда цѣною временнаго, и то ложнаго, отступничества была
   АДЕЛЬГАЙДА?.. И все шло такъ счастливо!..
   СЕРЕДА. Такъ ты не жидъ?
   КНЯЖИЧЪ. Не жидъ, Середа; клянусь Богомъ и нашей Троицей, не жидъ!..
   СЕРЕДА. Знатно! Коробъ сладкихъ слезъ наплачу; не я одинъ. Да и кто забудетъ Бога, Которому молился у постели отца и матери! Сюда, Александръ, на эту грудь! Я ихъ, кудесниковъ! Праха не будетъ! Очищу Русь отъ ереси и пойду Казань воевать!
   КНЯЖИЧЪ. Середа, ты медлишь, а Схаріа и Шлуммермаусъ губятъ князя...
   СЕРЕДА (надѣвъ шлемъ и обнявъ Княжича.)
             Въ походъ, на брань, спокойно и умно!
             Великъ Стратигъ, когда въ великомъ сердцѣ
             Онъ только умѣстилъ свою отчизну;
             Глаза его отъ блеска не ослѣпнутъ, *
             Не помутятъ его разсудка чары.

(Уходя.)

                       Городъ за городомъ
                                 Покоряются!
                       Воинъ за воиномъ
                                 Покланются!
                       Ахъ, Ты, Господи!
                                 Какъ люблю тебя,
                       Мать-земля родимая,
                                 Русь православная!..
   

АКТЪ ЧЕТВЕРТЫЙ.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Покои князя. Впереди столъ съ книгами и магическими приборами; двуцвѣтнымъ фонаремъ освѣщена комната. КНЯЗЬ со вниманіемъ разсматриваетъ чертежи. СХАРІА смотритъ на него съ улыбкой.

   КНЯЗЬ. Благопріятныя стоятъ созвѣздья!
             Такъ. Несомнѣнно. Я ихъ узнаю.
             Другіе толки на Москвѣ я слышалъ;
             Самъ Іоаннъ иной давалъ имъ смыслъ,
             Пославъ меня на вѣрную погибель...
   СХАРІА. Но, государь, измѣнятся созвѣздья;
             Двѣ-три недѣли, и опять прійдется
             До осени откладывать, а люди
             Препятствія умножатъ...
   КНЯЗЬ.                               Мудрый мужъ,
             Съ тобой я не боюсь ума людей;
             Мы можемъ въ глубину небесъ высокихъ
             Въ нутро земли глядѣть, и но свѣтиламъ
             Располагать нашъ путь, не ошибаясь.
             Мы можемъ на совѣтъ созвать отцевъ,
             Ихъ мысли слышать изъ могилъ глубокихъ.
             Конецъ сомнѣніямъ! Конецъ тревогъ!
             Я твердою стопой къ великой цѣли
             Пойду, и міръ событьямъ изумится.
             Но о любви ты не сказалъ ни слова?
   СХАРІА. Притворщица, она васъ страстно любитъ!
             Всѣ сны ея я собралъ въ тишинѣ,
             Всѣ сны -- одинъ и тотъ же сонъ: Князь Холмскій!
             Она у васъ просила королевства,
             Державы, скипетра, вѣнца... Не такъ ли?
   КНЯЗЬ. Дивлюсъ я мудрости твоей, Захарій!..
   СХАРІА. Вы обѣщали, князь...
   КНЯЗЬ.                               Непостижимо!
   СХАРІА. Всмотритесь сами, какъ завѣтъ небесный
             Вы оба исполняете невольно...
             Она любовь свою прикрыть хотѣла,
             Вы будто радости повиновались,
             А между тѣмъ сбывается судьба.
   КНЯЗЬ. Да! мудрено противъ небесной воли
             Намъ, слабымъ людямъ, устоять! Захарій,
             Ты этой вышней воли возвѣститель,
             Ты долженъ быть въ совѣтникахъ при мнѣ;
             Будь милостью моей богатъ и славенъ...
   СХАРІА (упавъ на колѣни и цѣлуя руку князя.)
             Судьба моя -- посольская судьба.
   КНЯЗЬ. И кстати. Въ Ригу поѣзжай немедля.
             Сильвестръ не соглашается одинъ;
             А Эзельскій и Дерптскій согласились...
             Я письма получилъ. Новогородцы
             Готовы мнѣ повиноваться, если
             Я отъ Москвы ихъ выручить съумѣю.
             Я говорилъ съ ихъ умными послами:
             Они отъ радости едва не плачутъ!
             Ганзейскіе послы сегодня ночью
             Послали въ города свои гонцевъ,
             Согражданъ приготовить къ договору.
             Союзъ съ магистромъ конченъ и подписанъ;
             Остался Псковъ...
   СХАРІА.           Невѣжество Псковитянъ
             Грозитъ вамъ, князь, упрямствомъ и волненьемъ.
             Ихъ надо сильнымъ поразить ударомъ,
             Внезапно, неожиданно, на вѣчѣ:
             Тогда имъ трудно будетъ колебаться.
   КНЯЗЬ. Войска войдутъ и вѣче окружатъ;
             Малѣйшее сопротивленье... тучей
             На нихъ слетитъ огромная дружина
             И колоколъ обрушитъ на виновныхъ...
   СХАРІА. Согласны ль будутъ наши воеводы?..
   КНЯЗЬ (съ улыбкой).
             Я ихъ училъ повиноваться слѣпо.
             За подвиги я награждалъ ихъ щедро...
             Не такъ, какъ насъ за Новгородъ взыскали!
             И рать мою, какъ мысль, послать могу я
             На всѣ концы земли... Пойдетъ съ охотой...
   СХАРІА. О, государь! судьба державы новой
             Завидна и славна!.. Дай Богъ успѣха!
             Ко дѣло къ свѣту; надо ѣхать въ Ригу...
   КНЯЗЬ. Пойдемъ; и грамоты уже готовы.

(Уходитъ. Схаріа тушитъ фонарь и идетъ за княземъ.)

   СЕРЕДА (одинъ).
             Темно... Душа измѣнника темна;
             Но грозный сычъ и въ мракъ видитъ зорко;
             Ничтожный кротъ и подъ землею ходитъ...
             Подслушаемъ, какъ воры въ огородѣ
             Ползутъ къ окну иль къ паперти церковной,
             Тая въ душѣ коварной святотатство...
             День, погоди!.. Ослѣпнетъ старый сычъ;
             Позволь по крайней мѣрѣ у порога
             Мнѣ "горе" прокричать, потомъ ослѣпнуть.
             Чу, кто идетъ?
   

СЕРЕДА и СХАРІА.

СХАРІА (отирая лобъ.)

                                 Исполненъ страшный долгъ;
             Спасенъ Израиль -- гордый врагъ въ сѣтяхъ.
             Теперь бѣги, посолъ, не возращайся!..
   СЕРЕДА (охвативъ его одной рукой и зажавъ ротъ другою).
             Стой, нѣтъ дороги дальше! А! предатель!
             Узналъ ли Середу! Я обличитель!
   СХ. (съ трудомъ освобождаясь). Мой сынъ, Ѳома!
   СЕРЕДА. Сгинь, пропади, нечистый!
             Ты могъ убить жидовской кабалой
             Дѣтей развратныхъ или слабоумныхъ:
             Но ты зачѣмъ у князя былъ? у князя?
             Ты съ подлымъ Шлуммермаусомъ въ заговорѣ,
             Околдовалъ нѣмецкою любовью,
             Вокругъ него плясать червей заставилъ,
             И звѣзды сосчиталъ на гибель князю?
   СХАРІА. Послушай, сынъ Ѳома!
   СЕРЕДА.                     Я глухъ, Захарій!
             Какъ вѣрный песъ, не выпущу отсюда
             Того, кто смѣлъ у князя воровать
             Святыя чувства вѣры и отчизны!
             Какъ зайца понесу тебя на вѣче,
             И обличу, и подожгу костеръ!
             Гори, Іуда! Мы смѣяться будемъ
             Потѣшному огню жидовской казни...
   СХАРІА. Невѣрный сынъ!
   СЕРЕДА.                     Меня не обморочишь!
             Нѣтъ, батюшка, Захарій Моисеичъ,
             Пока вы мнѣ служили языками,
             Пока я васъ гонцами разсылалъ
             И на жидахъ посольскую пауку,
             Какъ на письмѣ, покойно исправлялъ,
             До той поры я былъ жидомъ притворнымъ.
             Теперь я -- обличитель и судья,
             И Русь отъ вашей ереси очищу...

(Схаріа шаритъ около себя, ища ножа.)

   СЕРЕДА. Жидъ, не ищи ножа: кистень отстегнутъ!
   СХАРІА. Нѣтъ, Середа, мошны ищу...
   СЕРЕДА.                               Не надо!
             Заплатишь кровью и костьми! На вѣче!
   СХАРІА. А хлѣбъ, а соль, прибѣжище, защита,
             Услуги, деньги? Это все забыто...
   СЕРЕДА (оставляя его).
             Ты правъ!... Бѣги! Дамъ срока до полудня;
             Но если во Псковѣ тебя иль Рахиль,
             Послѣ полудня, встрѣчу гдѣ нибудь;
             Но если въ русскомъ городѣ какомъ
             Черезъ недѣлю я тебя увижу;
             Но если слово твоего писанья
             Мнѣ попадется на землѣ крещеной:
             Изъ Риги принесу тебя на вѣче!
             Отъ пламени и чары не спасутъ...
   СХАРІА. Бѣгу! Но слово: до полудня...
   СЕРЕДА.                               Торгъ!
             Не умничай! А то, на мѣстѣ выдамъ...
   СХАРІА. Прости, невѣрный сынъ!
   СЕРЕДА.                               Прощай, собака!
             Что это? И фонарь его волшебный,
             И ящикъ съ разноцвѣтными огнями,
             И книги съ кабалой и зеркалами?...
   

СЕРЕДА и КНЯЗЬ.

   КНЯЗЬ (не обращая вниманія, кто передъ нимъ).
             Лукьянъ, снеси записку баронессѣ...
   СЕРЕДА (беретъ изъ рукъ записку).
             Прикажешь, князь, отвѣта дожидаться?
   КНЯЗЬ. Кого я вижу? Середа! Ты здѣсь?
             Давно ли? что, здоровъ?...

(Середа падаетъ къ ногамъ князя).

   КНЯЗЬ.                               Вставай!... Вотъ кстати!
             Долой свою дурацкую одежду,
             Мы съ Азіей разстанемся навѣки.
             Съ перомъ въ рукахъ, ты будешь мнѣ полезенъ;
             Твоимъ посольствомъ я весьма доволенъ.
             Вставай же, Середа!
   СЕРЕДА.           Князь, я не встану...
             Вели меня въ Великую снести
             И съ моста въ воду бросить...
   КНЯЗЬ.                                         Это что?
   СЕРЕДА (подымаясь). Я Русскимъ родился, и умереть
             Хотѣлъ бы Русскимъ...
   КНЯЗЬ.                               Кто жъ тебѣ мѣшаетъ?...
   СЕРЕДА. Ты, князь!
   КНЯЗЬ.                     Вставай; помиримся, увидишь,
             Какъ ты неправъ. Скажи, чего ты хочешь?
             На радости, дай милостью поздравлю.
             Ну, говори, чего ты хочешь?..
   СЕРЕДА.                               Смерти!
   КНЯЗЬ. Брось глупости! Чѣмъ миловать тебя?
             Скажи, я ничего не пожалѣю.
   СЕРЕДА (вставъ). Есть во Псковѣ купчина удалой:
             На нѣмцевъ онъ охотился съ дружиной,
             Въ походахъ свелъ недоброе знакомство
             Съ какой-то дѣвушкой; влюбился; свадьбу
             Хотѣлъ играть, какъ вдругъ она попалась
             Къ тебѣ въ полонъ...
   КНЯЗЬ.                     Ну!
   СЕРЕДА.                     Александръ Михайлычъ,
             Что Княжичемъ зовутъ, мнѣ другъ старинный:
             Зазноба проняла; онъ умираетъ;
             Умретъ, когда не отдадутъ невѣсты...
   КНЯЗЬ. Арсеньевъ!
   СЕРЕДА.           И она его любила,
             А можетъ, и доселѣ любитъ...
   КНЯЗЬ.                                         Нѣтъ,
             Не любитъ; ненавидитъ. Эй, Арсеньевъ!
   

ТѢ ЖЕ И АРСЕНЬЕВЪ.

   КНЯЗЬ. Взять Княжича подъ стражу! Въ монастырь,
             Гдѣ бѣглые сидятъ, на хлѣбъ и воду!
             Я научу любить мою невѣсту!
             Ступай, Арсеньевъ! Разскажи дорогой,
             Что у меня сегодня обрученье,
             Что Адельгайда любитъ Даніила,
             И будетъ государыней его...
             Что ежели она его любила,
             Такъ пусть готовится къ жестокой смерти:
             Я мщу и за прошедшее... Ступай!...
   

КНЯЗЬ И СЕРЕДА.

   СЕРЕДА. Ты женишься, князь Даніилъ Димитричъ?
             И мѣсяца не будетъ, какъ въ Твери
             Помолвили тебя съ другой невѣстой.
             князь. Нѣтъ, Ѳомка, все прошедшее забыто.
             Мнѣ новый міръ открылся съ Адельгайдой;
             Мой разумъ шире, сердце веселѣй,
             Надежды краше. Середа, сегодня
             Я получу за счастіе поруки.
             Сегодня... Ѳомка, все скажу, послушай!
             Вчера мы были съ нею на охотѣ,
             Отстали, рѣчь зашла о нашей свадьбѣ,
             О нашей жизни, обо всемъ, что тайно
             Лежитъ въ судьбѣ еще слѣпымъ ребенкомъ.
             Я съ нею былъ такъ ловокъ, такъ развязенъ!
             Слова лились съ какимъ-то наслажденьемъ,
             Глаза смотрѣли прямо на нее.
             Я даже руку пожаль, и устами
             Поцѣловалъ каштановую кудрю...
             Ахъ, Середа, я счастливъ!... Я любимъ...
             Нѣтъ мѣсяца, я весь преобразился.
             Не правда ли, я сталъ совсѣмъ другой?
             Во мнѣ не видно прежняго медвѣдя?...
             Не правда ли?...
   СЕРЕДА (утирая слезу). Не знаю, князь, не знаю...
   КНЯЗЬ. Я заведу мой дворъ по-европейски;
             Объѣду всѣ чужія государства.
             Дворецъ... крыльцо... на мраморныхъ ступеняхъ
             Пажи, что мухи; съ кольцами столбы:
             У нихъ играютъ рыцарскіе кони...
             А рыцари, за праздничнымъ столомъ,
             Съ далекихъ странъ стеклись на пиръ въ поморье..
             Пусть мой удѣлъ возьмутъ на государя.
             Что отъ него осталось? Два села,
             Да городъ въ пять домовъ съ однимъ приходомъ..
             Возстанетъ ново-русская Ганза,
             Поморье флотъ пошлетъ на Португальцевъ
             И на Венецію. Я самъ поѣду...
             Магистръ согласенъ. Рыцари согласны.
             Черноголовые во всѣхъ мѣстахъ
             Въ восторгѣ отъ ганзейскаго союза.
             Я ихъ глаза, я новый государь
             Въ семьѣ царей, помазанныхъ отъ Бога!
             Ужъ Новгородъ прислалъ своихъ пословъ;
             Получено согласье отъ магистра
             И городовъ... Мой колоколъ, скорѣе
             Подай мнѣ вѣсть!.. и я пойду вѣнчаться
             Двойнымъ вѣнцомъ державства и любви...
   СЕРЕДА. Князь...
   КНЯЗЬ.                     Псковичи, какъ дѣти, непослушны
             Я на зарѣ велѣлъ собраться вѣчу...
             Войска проходятъ мостъ...

(Колоколъ).

                                           А! наконецъ!
             По-моему, старикъ, звонить ты долженъ:
             Я -- твой и государь и покровитель...
             Пора мнѣ одѣваться! До свиданья.

(Уходитъ).

   СЕРЕДА (упавъ на колѣни.)
             Князь! ты измѣнникъ!...
   

СЕРЕДА и РЫЦАРЬ.

   РЫЦАРЬ. Громъ и молнія! Договоръ! какой это договоръ! Измѣна или шутка...
   СЕРЕДА (хватая, договоръ, котораго рыцарь не отдаетъ). Что тутъ написано? Ради Бога что тутъ написано?...
   РЫЦАРЬ. Цѣлая лѣтопись! Четыре тысячи чертей! Шлуммермаусъ больно понадѣялся на то, что я ни читать, ни писать не умѣю! И написали, что русскіе города отлагаются отъ Москвы и соединяются съ нѣмецкими... то есть, учреждаютъ союзъ, особое государство съ двумя государями, которые тутъ названы протекторами,-- одинъ нашъ старый магистръ, другой вашъ молодой князь,-- а послѣ смерти одного изъ двухъ, втораго протектора уже не избирать... Семь тысячъ вѣдьмъ! Что это такое? Зови князя! Я этого не позволю. Миръ, такъ миръ; а война, такъ война. А такихъ глупостей допускать не должно: несбыточны, нелѣпы и вредятъ нашей чести.
   

ТѢ ЖЕ и КНЯЗЬ, въ богатѣйшемъ нѣмецкомъ костюмѣ.

   РЫЦАРЬ. Очень радъ васъ встрѣтить.... Вру! Совсѣмъ не радъ, да нужда заставляетъ. Послушайте, на что это похоже?
   КНЯЗЬ. А вы не подписали договора? Ужъ вѣче собирается. Садитесь скорѣе, подпишите и поѣдемъ --
   РЫЦАРЬ. Какъ бы не такъ! Во-первыхъ, я не умѣю писать, во-вторыхъ, подпись моя на кинжалѣ, въ -- третьихъ, я не приложу этого честнаго оружія къ подлому дѣлу...
   КНЯЗЬ. А, вы разсуждаете! Вы умѣете не только сражаться, но искусны и въ посольской наукъ.
   РЫЦАРЬ. Помилуйте, какая тутъ наука! Просто, обманъ. Я не знаю, по какому праву вы распоряжаетесь вотчинами и городами Московскаго Императора, но очень хорошо понимаю, что Бернгардъ, безъ гросмейстера и безъ римскаго императора, не смѣетъ продать или уступить клочка земли ливонской! Какъ смѣла эта сонная мышь дѣлать подобныя предложенія? Да мнѣ его не жаль; за оскорбленіе моего посольскаго достоинства я ему обрублю уши; не уймется, такъ я его привяжу ко хвосту моего Минотавра и повезу въ Регенсбургъ, на судъ императора римскаго: какъ онъ смѣлъ опорочить честное имя Германца?... Мнѣ его не жаль, а жаль, что я его не выкинулъ изъ окошка нейгаузенской башни, когда онъ ко мнѣ явился просить погони за этою вѣдьмой Адельгайдой..
   КНЯЗЬ. Господинъ баронъ....
   РЫЦАРЬ. Позвольте, князь! Мнѣ, понимаю, должно знать себя и беречь собственную честь; а до васъ, какое мнѣ дѣло. Я въ васъ подозрѣвалъ героя, все вышло наизворотъ. Я уѣзжаю, но прежде долженъ уничтожить этотъ договоръ, въ который Шлуммермаусъ осмѣлился включить мое имя.
   КНЯЗЬ. Что вы дѣлаете?...
   РЫЦАРЬ Разрываю мой стыдъ и связи съ измѣнниками...
   КНЯЗЬ. Мнѣ смѣшно и досадно, баронъ! Конечно, я долженъ простить вашему незнанію; вамъ неизвѣстно, что этотъ договоръ объявленъ свѣтилами небесными, точно такъ же какъ и судьба всего поморья, ордена, городовъ; моя, словомъ, это необходимость, которой мы должны покориться. Мнѣ остается сожалѣть о васъ, что, вы не хотите участвовать въ великомъ дѣлѣ....
   СЕРЕДА. Схаріа! Я узнаю тебя! Охъ, зачѣмъ я его выпустилъ? Князь, выслушай меня, я тебѣ открою.

(Второй колоколъ.)

   КНЯЗЬ. Послѣ вѣча, послѣ вѣча!
   СЕРЕДА. Я не пущу тебя на грѣхъ, на стыдъ...
   КНЯЗЬ. Небо знаетъ лучше насъ съ тобой, чему быть, чему не миновать на этомъ свѣтѣ, а сказки свои ты разскажешь мнѣ ужо, ввечеру, на сонъ грядущій.
   

РЫЦАРЬ и СЕРЕДА.

   РЫЦАРЬ. Жаль! Какъ опутали несчастнаго! Вѣдь онъ и вправду въ короли лѣзетъ. А на видъ знатный король!...
   СЕРЕДА. Ахъ, баронъ! Грѣхъ и стыдъ принесетъ онъ назадъ съ этого вѣча. Пусть проучатъ, но мы не должны дремать, баронъ....
   РЫЦАРЬ. Я знаю только три латинскія слова: Bibendum est; Honorem meum nemini dabo, и Eamus. Къ настоящему случаю могу примѣнить только послѣднее. Прощай! Eamus!
   СЕРЕДА. Куда же вы, баронъ?
   РЫЦАРЬ. Въ Швецію, искать подвиговъ.
   СЕРЕДА. Нѣтъ, баронъ, пока они строятъ воздушную державу, мы можемъ заключить съ вами договоръ, честный, благородный, безобидный. Послѣ неудачи они подпишутъ, особенно, если надъ ухомъ Шлуммермауса, по обѣщанію, вы подымете мечъ свой, баронъ.
   РЫЦАРЬ. Браво!... Чудесная выдумка!
   СЕРЕДА. Садитесь, баронъ; вотъ перо, бумага.
   РЫЦАРЬ. Нѣтъ, садись ты; это не мои оружія: они по рукѣ плутамъ и... Пиши!... Да мы не знаемъ порядковъ!..
   СЕРЕДА.Я знаю все, баронъ; главное -- условія, а въ посольскій порядокъ мы успѣемъ привести весь ревельскій архивъ, и кончить по-человѣчески. И такъ, первое условіе...
   РЫЦАРЬ. Вѣчный миръ...
   СЕРЕДА. Нѣтъ.
   РЫЦАРЬ. Какъ нѣтъ?
   СЕРЕДА. Да какой же миръ у государя съ подданными? Поморье наша земля, древній удѣлъ Ярослава; онъ самъ срубилъ городокъ Юрьевъ, что вы прозвали Дерптомъ. Какой тутъ миръ? Временное прощеніе, и то съ тѣмъ, что, по первому призыву государя, земля поморская приметъ нашихъ намѣстниковъ... Не хочу мира! Не бывать миру! А писать просто: государь прощаетъ своихъ инфлатнтскихъ людей за всѣ произведенные ими разбои, грабежи и нападенія на псковскія его государевы волости...
   РЫЦАРЬ. Послушай: Шлуммермаусъ это подпишетъ, но я -- нѣтъ! Почему я знаю, чья земля? Рыцари въ той землѣ: слѣдственно, земля -- ихъ....
   СЕРЕДА. Пожалуй! Ну, такъ напишемъ просто, что государь прощаетъ всѣхъ рыцарей ордена, Сильвестра Штобвассера и рижскихъ Черноголовыхъ.
   РЫЦАРЬ. Вотъ это хорошо! Виноваты; и это такъ. Простить можно... Справедливо, справедливо! Пиши; а въ заключеніи пиши, чтобы впередъ подобнаго ничего не дѣлали, и трактату конецъ.
   СЕРЕДА. О! нѣтъ, баронъ... Государь прощаетъ, но съ тѣмъ, чтобы понесенные псковскими купцами убытки были немедленно, втеченіи, положимъ, трехъ мѣсяцевъ, вознаграждены штобвассеровскою и городовою казною, пополамъ...
   РЫЦАРЬ. Пиши, пиши!...
   СЕРЕДА. Да за переходъ царскаго войска и понесенные отъ того убытки и раззоренія заплатили бы въ его государеву казну, сколько по сыску причтется....
   РЫЦАРЬ (снимаетъ шлемъ.) Потъ градомъ... Такъ усталъ думать! А только, кажется, и это справедливо: войско пришло, не подвиговъ искать, а по волѣ государя. Пиши, пиши только поскорѣе. Проклятый Шлуммермаусъ, до чего онъ довелъ меня -- сочинять мирные договоры! Что скажетъ потомство? А? Что скажетъ исторія?
   СЕРЕДА. Наконецъ...
   РЫЦАРЬ. А! слава Богу! наконецъ пришелъ конецъ....
   СЕРЕДА. Во всемъ жить попрежнему; споры, взаимныя неудовольствія, обиды, и прочая, рѣшить по прежнимъ договорамъ. Во исполненіе чего цѣловать крестъ обѣимъ сторонамъ по ихъ вѣрѣ, а государю держать свое поморье въ любви и милости....
   РЫЦАРЬ. Свое -- вонъ! Когда императоръ завоюетъ -- будетъ его; можетъ-быть но праву оно и теперь его, но я подписать не могу; и это слово дѣлу не помощь. Amen. Уфъ!... Теперь, давай, я первый приложу подпись и концы въ воду....
   СЕРЕДА. Нѣтъ, погодите, баронъ; надо привести въ порядокъ, а тогда уже....
   

ТѢ ЖЕ и АДЕЛЬГАЙДА.

   АДЕЛЬГАЙДА. Гдѣ князь?... Ради Бога, гдѣ князь?
   РЫЦАРЬ. Вотъ эта дѣвчонка всему злу причина. Прощай! Я съ нею говорить не хочу и не умѣю....
   АДЕЛЬГАЙДА. Постойте, благородный рыцарь. Ахъ! и ты здѣсь, великодушный защитникъ невинности! Я видѣла, какъ твой кистень подарилъ смертью сластолюбца. Молю васъ, благородные люди, спасите Адельгайду, возвратите ей блаженство, счастіе, жизнь, все... моего Александра!... Онъ въ темницѣ....
   РЫЦАРЬ. Какимъ образомъ? Кто могъ посадить князя въ темницу? Что за небывальщину изволитъ разсказывать эта....
   АДЕЛЬГАЙДА. Какого князя, баронъ! Моего Александра, моего друга, моего.... моего.... жениха!
   РЫЦАРЬ. Послушайте! Такъ сколько же у васъ жениховъ?
   АДЕЛЬГ. Одинъ, одинъ!, и тотъ въ темницу брошенъ!
             И вѣче для него выдумаетъ смерть!
             И за меня!... зачѣмъ его любила,
             Зачѣмъ пошла въ позорный плѣнъ охотой,
             Зачѣмъ любовь проснулась въ этомъ князѣ,
             Ничтожномъ идолѣ московской славы.
             Баронъ! вотъ преступленья Александра.
   РЫЦАРЬ. Да вы объявлены невѣстой князя!
   АДЕЛЬГАЙДА. Уже! Когда? Я ненавижу князя,
             Чуть не молюсь о гибели его,
             И, если бъ я не плѣнницей была,
             Перчатки рыцарей ливонскихъ тучей,
             Дождемъ желѣзнымъ, на него слетѣли бъ.
             Теперь я плѣнница у нихъ двойная!...
             И князь и братъ -- властители мои.
             Еще, пожалуй, силой обвѣнчаютъ.
   РЫЦАРЬ. Что? силой? Никогда! Я вашъ защитникъ!
             Однажды на Востокѣ поселянку
             Хотѣлъ эмиръ обидѣть: я вступился,
             И груда мертвыхъ тѣлъ широкимъ валомъ
             Въ долинѣ поднялась, и съ той поры
             Эмиръ не приходилъ за поселянкой....
             Я -- рыцарь вашъ, и посмотрю, какъ силой
             Изъ дома моего возьмутъ васъ въ церковь!
   АДЕЛЬГ. Пускай возьмутъ!.. но только Александра
             Спасите, Александра! Я сама
             Пойду въ соборъ... но только Александра!...
   СЕРЕДА. Стой, матушка! Иди себѣ съ барономъ;
             Я приведу къ нему и Александра,
             И самъ возьму, за честь и правду, мечъ.
   АДЕЛЬГ. Спаситель мой, не медли! Вѣче быстро,
             По волѣ князя, скажетъ приговоръ....
   СЕРЕДА. Нѣтъ! это вѣче Богу своему'
             И государю не измѣнитъ... Прочь,
             Соломенныя латы дурака,
             Шлемъ деревянный, подлая лучина!
             Я болѣе -- не княжій рабъ, я -- рыцарь
             За Русь мою, за честь ея, за славу!
             Нетлѣнная меня броня обложить;
             Мой шлемъ Господней силой осѣнится;
             Дурацкій мечъ преобразится въ пламя.
             Пойдемъ, друзья! Богъ солнце остановитъ,
             Когда подъ нимъ велитъ добру свершиться.
   РЫЦАРЬ. Поди, веди войну съ такимъ народомъ!

(Уходятъ.)

   

ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.

   Псковское вѣче. Каѳедра. Скамьи. Вдали видѣнъ старый Троицкій Соборъ и дома псковскіе; за рѣкою станъ и монастыри; тотчасъ за скамьями, подъ высокимъ желѣзнымъ позолоченымъ навѣсомъ, на четырехъ столбахъ, украшенныхъ рѣзьбою, вѣчевой колоколъ. Веревки отъ языка, обвитыя лентами и галунами, держатъ трое юношей въ богатыхъ русскихъ костюмахъ; три рогатки охраняютъ три входа на вѣче; при каждой по два воина, въ полномъ вооруженіи, съ позолоченными топорами...

ПОСАДНИКЪ и разнаго званія именитые люди псковскіе.

   ПОСАДНИКЪ. Рогатки прочь!

(Рогатки отворяются: со всѣхъ трехъ сторонъ входятъ именитые и усаживаются на скамьяхъ.)

                                           Здѣсь сядетъ старшій братъ.
             Къ намъ въ первый разъ пожаловалъ на вѣче
             Въ послахъ своихъ. Дай Богъ, чтобъ не въ послѣдній!
             Для младшихъ братьевъ, городовъ ганзейскихъ,
             Почетное мы назначаемъ мѣсто.... (Трубы.)

(Войско окружаетъ вѣче, сановники подымаются.)

             Москва пришла на мирный нашъ совѣтъ
             Съ оружіемъ! Но Пскову Богъ -- защитникъ;
             И Богъ свидѣтель въ вѣрности псковской,
             И не смущайтеся, зане невинны....
   

ТѢ ЖЕ И ВОЕВОДЫ.

   ПОСАДНИКЪ. Для царскихъ воеводъ скамья готова.
             Дай Богъ гостямъ и здравья и побѣдъ!...
   ЛЕВЧАД. Благодаримъ, Арсеньевъ, смѣхъ беретъ,
             Какъ важничаютъ Псковичи на вѣчѣ!
   АРСЕН. Народъ -- ребенокъ: скучно безъ игрушекъ;
             А старая Москва, какъ дѣдъ угрюмый,
             Должна глядѣть на шалости внучатъ
             Сквозь пальцы....
   ЛЕВЧАДЬЕВЪ.           Такъ. Но если воевода
             Все войско обратилъ себѣ въ игрушку?
             Въ грязи гніютъ московскія знамена,
             И воины, какъ мухи, мрутъ толпами;
             Гнилая оттепель, морозы утромъ,
             Дурная пища; лошади безъ сѣна
             Грызутъ кору безлиственныхъ деревьевъ
             И наросли изъ снѣга добываютъ....
             А князь охотится съ проклятой нѣмкой!
             Вчера дружина цѣлая пошла
             Въ Ливонію для нѣмки за бандурой:
             Безъ той бандуры жить она не можетъ!...
             Одѣлся по-нѣмецки, намъ велѣлъ
             Всѣмъ по-нѣмецкому перерядиться.
             И ты, гляди, нѣмецкій мечъ привѣсилъ...
             Съ обновкой поздравляю!...
   АРСЕНЬЕВЪ.                     Приказали!
             Да и тебѣ, Левчадьевъ, не мѣшало бъ
             Купить нѣмецкое вооруженье....
   ЛЕВЧАД. Да денегъ нѣтъ. И этотъ мечъ надеженъ...
             Онъ помнитъ Ольгерда и Гедимина:
             Такъ Нѣмцамъ съ нимъ не совладать; и глупо
             Отъ дѣдовской отречься старины,
             Въ угодность дерзкой и развратной дѣвкѣ.
             Посмотримъ, скажутъ ли въ Москвѣ спасибо
             За наши непотребныя продѣлки?
             Задумалъ князь недоброе!...
   АРСЕНЬЕВЪ.                               Молчи!
             Онъ съ дѣтства былъ хитеръ и своенравенъ,
             И промаха не дастъ. И на Москвѣ
             Ученый царскій звѣздословъ о немъ
             Всегда съ большимъ почетомъ отзывался.
             Ему вся подноготная извѣстна...
   

ТѢ ЖЕ И ШЛУММЕРМАУСЪ.

   ТРИФОНОВЪ. Слышь, нѣмецъ, брыль долой!
   ШЛУММЕРМАУСЪ.                               Что это значитъ?
   ТРИФОН. Слышь, нѣмецъ, поклонися вѣчевому!
             Сломай картузъ свой длиннополый; слышишь?
   ШЛУММЕРМАУСЪ (снявъ шляпу и нѣсколько разъ кланяясь колоколу).
             Ты, главный и безсмысленный крикунъ,
             Пустая мѣдь, пустыхъ головъ ораторъ!
             Отрѣжутъ твой языкъ велерѣчивый,
             Падутъ твои нарядные столбы.
             И пряники татарскихъ украшеній
             Московскимъ дѣтямъ раздадутъ въ игрушки.
             посади. Пора бы вѣче начинать; князь медлитъ.
   ТРИФОН. Князь не указъ. А ты на что, посадникъ?
             Князь во Псковѣ и самъ стоитъ подъ вѣчемъ.
   ВЪ ТОЛПѢ. Князь на мосту! Князь на мосту! Садитесь!

(Всѣ усѣлись.)

   ЛЕВЧ. Хотѣлъ бы знать, зачѣмъ у вѣча войско?
             Зачѣмъ намъ велѣно, всѣмъ воеводамъ,
             Присутствовать на святочной забавѣ?
             Недоброе, Арсеньевъ, мы увидимъ!
   

ТѢ ЖЕ и КНЯЗЬ. Впереди мальчики попарно; за княземъ врачъ и двое меньшихъ воеводъ. Всѣ встаютъ. Князь, поклонясь вѣчевому, кланяется на всѣ четыре стороны.

   НАРОДЪ. Да здравствуетъ царь Іоаннъ! Ура!
   ПОСАДНИКЪ. Да здравствуетъ великій воевода Царя, князь Даніилъ Димитричъ Холмскій! народъ. Да здравствуетъ князь Даніилъ Димитричъ!
   КНЯЗЬ (восходитъ на возвышеніе).
             Привѣтъ великому святому Пскову,
             Державному ганзейскому собрату!
             Оплотъ Ганзы противъ Татаръ, Москвы --
             Противъ Литвы; торговлею богатый,
             Торговлею и промысломъ живущій,
             Псковъ -- безъ земли; товары -- почва Пскова;
             Ладьи -- его могущество; а вѣче --
             Стражъ неусыпный правъ и преимуществъ.
             Поклонимся мѣдяному владыкѣ,
             И вѣче многодумное начнемъ.
   НАРОДЪ. Да здравствуетъ князь Даніилъ Димитричъ!
   ПОСАДН. Князь Даніилъ Димитричъ! много чести
             И славы намъ даруетъ Государь,
             Когда твоими княжьими устами
             Великія слова намъ посылаетъ.
             Чѣмъ благодарствовать? Москва богата:
             Псковской казны не нужно Іоанну;
             А нужно, пусть пришлетъ. Сосуды предковъ
             Мы соберемъ въ подарокъ Государю,
             Виномъ заморскимъ погреба наполнимъ,
             Парчей богатой, шпанскими шелками
             До потолковъ домъ царскій уберемъ,
             И князя Довмонта мечемъ поздравимъ
             За ласки государевы... Не вѣришь?..
             Преклонша предъ посломъ его колѣни,
             Мы клятвой утвердимъ...
   КНЯЗЬ.                               Остановитесь!
             До клятвы далеко... Съ другою клятвой
             Васъ ждетъ владыка въ Троицкомъ Соборѣ.
             Та клятва счастіе упрочитъ Пскова;
             Сольетъ его съ могучимъ государствомъ...
   ПОСАДН. Помилуй, князь! Да вѣчемъ мы провинились?
             Противу брата мы Царю служили!
             Ты кликнулъ кличъ, и я съ псковской дружиной
             Стоялъ уже у вратъ новогородскихъ.
             Псковская преданность Царю извѣстна;
             Не отымайте вѣчеваго старца,
             Намѣстниковъ своихъ не присылайте;
             Но старинѣ господствуйте надъ нами,
             И тихой воли Пскова не стѣсняйте...
   КНЯЗЬ. Рѣчь не о томъ. Вашъ жребій неизбѣженъ,
             Онъ звѣздами безсмертными начертанъ:
             Сегодня же исполнится. Внемлите!
             Давно ужъ въ царской думѣ рѣшено,
             Не быть княженіямъ съ Москвой раздѣльнымъ,
             Не быть и вашимъ вольнымъ городамъ;
             Вся Русь, какъ съ матерью, съ Москвой сольется.
   ПОСАДНИКЪ. Мы съ нею, князь, и языкомъивѣрой;
             И на войнѣ и въ миръ, мы съ Москвой.
             Оттуда къ намъ святители приходятъ,
             Тамъ нашъ верховный судъ; отъ вѣчеваго
             Снурокъ въ Москвѣ; у всѣхъ псковскихъ людей,
             Московскій Царь -- единый государь,
             И не было у насъ еще измѣны...
             И, знаетъ Богъ, не будетъ никогда!
             Мы клятвой утвердимъ...
   КНЯЗЬ.                               Остановитесь!
             Васъ слить съ Москвой хотятъ одни бояре.
             Но Богъ за васъ! И славенъ звѣздный жребій,
             Даруемый торговымъ городамъ...
             Наука васъ еще не озарила:
             Не знаете, что славныя дѣла,
             И жизнь и смерть, не только что людей,
             Но цѣлыхъ городовъ и государствъ,
             Отъ вѣка постановлены Премудрымъ
             И на небѣ блестящими звѣздами
             Написаны. Читай, кто разумѣетъ!
             И я прочелъ сегодня жребій Пскова,
             И радостно пришелъ вамъ объявить
             Великую мою и вашу славу...
   ПОСАДН. Князь, объяви! Мнѣ что-то стало страшно...
   КНЯЗЬ. Ганза стара, опасно разшаталась;
             Порядка нѣтъ, затѣмъ что нѣтъ единства;
             Что городъ, то другое государство;
             У всякаго есть тайный государь;
             Всѣ города между собой враждуютъ,
             Затѣмъ, что тайную между собой
             Ведутъ войну по личному внушенью.
             И старая разрушится Ганза:
             Мечъ рыцарей ей больше не въ защиту;
             Поморье къ Шведамъ, Москвичамъ, Литвинамъ
             Безъ боя перейдетъ, и незамѣтно
             Торговыя, богатыя столицы
             Въ простыя деревушки превратятся.
             И города, по приговору Неба,
             Хотятъ другаго, прочнаго устройства;
             Хотятъ имѣть властителей, но явныхъ,
             Могучихъ покровителей союза,
             Кому наука ратная извѣстна
             И не чужда управа городская.
             Всѣ города вдоль нашего поморья
             Идутъ въ союзъ, отъ Ладоги до Датчанъ...

(Заикаясь.)

             Я не искалъ такой державной чести"..
             Но мнѣ велятъ небесныя свѣтила...
             Псковъ будетъ первымъ городомъ ганзейскимъ,
             Восточною столицею союза..
             Безъ русскихъ городовъ союзъ неплотенъ...
             Конецъ налогамъ, податямъ, наборамъ...

(Про себя.)

             Какъ жарко!... А зима!... Я покраснѣлъ.
             Потъ бьетъ ручьемъ...
   ШЛУНННЕРМАУСЪ (тихо князю).
                                 Князь, кончите! Васъ ждутъ
             Привѣтъ и благодарность Адельгайды,
             И удивленье поздняго потомства...
   КНЯЗЬ. Великій Исковъ и Новгородъ Великій,
             Въ послахъ представшій на псковское вѣче!
             Мы васъ назначили зерномъ союза;
             И царство новое отъ васъ возникнетъ,
             Великая поморская держава...
             Великій Псковъ и Новгородъ Великій,
             Какой дадите намъ отвѣтъ?...
   

ОБЩІЙ ГРОМКІЙ ГОЛОСЪ.

             Измѣна!

(Воеводы, вставъ, отходятъ въ противную сторону; мальчики убѣгаютъ за врачемъ; Шлуммермаусъ и ганзейскіе послы уходятъ.)

   ШЛУММЕРМАУСЪ (ганзейскимъ посламъ, уходя).
             Теперь кровопролитіе начнется!
             Князь не уступитъ, Псковъ не согласится;
             За все, про все, чернь взыщетъ съ иностранцевъ...
   ПОСАДНИКЪ (вставъ съ мѣста, торжественно подходитъ къ Холмскому, беретъ его за руку и низводитъ съ возвышенія).
             Князь съ мѣста княжьяго долой! То мѣсто
             Измѣною еще не осквернялось...
             Жаль намъ тебя, но это мѣсто свято!
             А грѣшнику на паперти церковной
             Владыка нашъ укажетъ темный уголъ.
             Тамъ, въ грубой власяницѣ и веригахъ,
             Молись и плачь, и мы пріидемъ на паперть,
             И за тебя молиться Богу станемъ...
             Ступай въ соборъ!...
   КНЯЗЬ (будто пораженный, свыше).
                                 Откуда этотъ громъ?...
             Свѣтила, горнія! вы ль обманули?...
   ПОСАДН. Князь, солнце русское, какъ Богъ -- едино!
             Смотри! Недвижное, оно надъ нами
             По волъ и приходитъ и уходитъ;
             На пядь пути его ты не измѣнишь;
             А звѣзды падаютъ, какъ листъ осенній,
             Какъ вы, князья, предъ солнышкомъ московскимъ,
   КНЯЗЬ (громко).
             Посадникъ!
   ПОСАДНИКЪ. Князь! вся власть твоя, съ измѣной,
             Падучею звѣздой съ небесъ скатилась...
             Жаль мнѣ тебя; корить стыдомъ не стану,
             И разгоню свидѣтелей стыда...
             Ударьте въ колоколъ!
   КНЯЗЬ.                               Постой!
   ПОСАДНИКЪ.                               Ударьте!

(Народъ машетъ шапками).

   ТРИФОНОВЪ. Да мы еще ни слова не сказали!
             За смѣхомъ рѣчи не могли собрать.
             Слышь! отъ Москвы хотѣлъ онъ отложиться...
             Положимъ, баба угорѣла: дѣти,
             Въ снѣжки играя, царика назначатъ;
             А города не бабки, не снѣжки.
             Войдетъ же въ голову такая глупость!..
   ПОСАДНИКЪ. Довольно! Вѣче кончено! Ступайте
             Всѣ по домамъ! Забудьте что случилось!
             Безгрѣшныхъ нѣтъ на этомъ грѣшномъ свѣтѣ.
             Не вамъ прощать, не вамъ и осуждать...

(Нѣкоторые уходятъ).

   ТРИФОНОВЪ. Посадникъ, выдай князя намъ на судъ!
   КНЯЗЬ. Купцы! Рѣшайте на торговомъ вѣчѣ
             Судьбу товаровъ, мытъ, налоговъ, пошлинъ;
             Глядите за амбарами своими;
             Ихъ жадная Москва очиститъ скоро,
             И по міру псковскихъ купцовъ отпуститъ*
             Вы, непокорные небесной волъ,
             Столѣтія гніющее гнѣздо
             Полузвѣрей, въ болотахъ неисходныхъ,
             Съ собаками отъ вашихъ темныхъ лавокъ,
             Съ баграми, веслами, войной идете
             На князя русскаго?.. Я ваше вѣче,
             Вашъ шумный торгъ, купеческія норы,
             И этотъ колоколъ втопчу въ болото!
             Не нужны вы для нашего Поморья:
             Пустыней я съ Москвою разграничусь...

(Обнажая мечъ).

             И этотъ мечъ на гробъ вашъ водружу!
             Левчадьевъ, гдѣ твой рогъ? Труби тревогу?

(Всѣ убѣгаютъ, даже стражи и слуги при колоколѣ).

   

КНЯЗЬ, ПОСАДНИКЪ И ВОЕВОДЫ.

   ЛЕВЧАДЬЕВЪ. Нѣтъ, мечъ въ ножны, князь! Ты одинъ -- измѣнникъ.
             Грѣху смертельному мы непричастны:
             За отчину Московскаго Царя,
             Великій Псковъ, за Троицу Святую,
             Мы постоимъ: и тысячи людей,
             Что заморилъ ты голодомъ, морозомъ,
             Болѣзнями извелъ, топилъ въ болотахъ,
             Въ угодность непотребной этой нѣмкѣ,
             И тѣ живые, что какъ тѣни бродятъ,
             Изъ-подъ копытъ у лошадей своихъ
             Мохъ отымаютъ для насущной пищи,
             Всѣ, всѣ, кого ты отравилъ измѣной,
             Ужъ -- не съ тобой. Суди тебя Господь
             И Государь, а мы идемъ въ Москву.
             Великъ ты былъ, и память славныхъ дѣлъ
             Какъ знамя передъ нами развивалась;
             И мы во славу дѣлъ твоихъ великихъ
             Рукъ не наложимъ на тебя. Прощай!

(Посаднику).

             Но если вѣче дерзкое посмѣетъ
             На волю князя посягнуть, тогда
             Мы злой языкъ отрубимъ вѣчевому,
             И вольницѣ псковской отнимемъ руки.
             Во всѣ четыре стороны, въ край свѣта,
             Пускай несетъ свой стыдъ, свою измѣну.
             Суди его Господь и Государь!
   КНЯЗЬ. Товарищи, сподвижники, прощайте!
             Одинъ, звѣздамъ таинственнымъ покорный,
             Я свѣтлый путь мой отыщу... Прощайте!

(Нѣкоторые воеводы протягиваютъ руки.)

   ЛЕВЧАДЬЕВЪ (отводя ихъ руки).
             Нельзя къ измѣннику вамъ прикасаться,
             Пока онъ покаяньемъ не очищенъ...
   АРСЕНЬЕВЪ. Мой добрый князь!..
   ЛЕВЧАДЬЕВЪ.                               Я старшій воевода!
             За мной, въ Ливонію! На бой, на славу!..

(Уходятъ; за ними, съ трубными звуками, и войско).

   

КНЯЗЬ и ПОСАДНИКЪ, поодаль.

   КНЯЗЬ (вслѣдъ войску, съ отчаяньемъ).
             ;Умолкните!.. Какъ похоронный звукъ,
             Труба гремитъ!.. Какъ-будто въ бурномъ морѣ
             Одинъ, къ доскѣ прикованный, плыву я,
             И мысли надо мной встаютъ валами...
   ПОСАДНИКЪ (медленно приближаясь къ князю).
             Не смѣю подойти къ нему... Всѣ люди
             Безъ колокола съ вѣче разбѣжались
             И городъ о концѣ его не знаетъ...
             И некому ударить!
   

ТѢ ЖЕ, и СЕРЕДА, восходитъ на возвышеніе у колокола и ударяетъ въ него.

             КНЯЗЬ (вздрогнувъ, оглядывается).
                                           Всемогущій!
             То Середа! Съ нимъ мать, отецъ, невѣста,
             Съ нимъ дѣвственная слава юныхъ лѣтъ,
             Съ нимъ образъ Іоанна предъ очами...

(Павъ ницъ).

             О, Боже! заступи меня, помилуй!

(Середа продолжаетъ звонить. Занавѣсъ опускается).

   

АКТЪ ПЯТЫЙ.

Опала.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Свѣтлица на княжьемъ дворѣ; внизу видны тѣни псковскихъ домовъ; кое-гдѣ зажигаются вечерніе огни; глубокіе зимніе сумерки; за Великой видѣнъ станъ въ огняхъ.,

   ХОЛМСКІЙ, одинъ; платье въ безпорядкѣ.
             Народъ валитъ ко всенощной въ соборъ,
             И обо мнѣ угодникамъ святымъ
             Доносъ несетъ!.. Владыка со крестомъ
             Проклятіемъ на Холмскаго грозится!..
             И двери нашей православной церкви
             Для Холмскаго навѣки затворились!
             Кому же вѣрилъ я? Святому небу,
             Его живымъ, блестящимъ письменамъ!
             Чего хотѣлъ я?.. Счастія, богатства,
             Великой славы русскимъ городамъ!
             Что я теперь? Безъ войска воевода!
             Я русскій князь, безъ княжества, отчизны!
             Безъ церкви, православный христіанинъ!
             Одинъ среди столицы многолюдной,
             Оставленный врагами и друзьями,
             Безъ слугъ, безъ войска, безъ казны... одинъ!
             Но ранъ теперь моихъ въ душѣ не слышу;
             Нѣтъ въ сердцѣ пустоты: тамъ -- Адельгайда!
             Она ужасную оцѣнитъ жертву.
             Любовь ея живою благодатью
             Залечитъ раны глупаго тщеславья.
             Въ ней я найду казну, друзей, отчизну,
             Въ ней землю грѣшную я позабуду
             И заживо въ міръ лучшій перейду...
             Не всель для васъ, прекрасныя созданья?
             И слава насъ такъ тягостно волнуетъ,
             И змѣй тщеславія такъ сердце гложетъ?
             Несытая алчба богатствъ, сокровищъ...
             Все... все!.. Зачѣмъ? Сорвать улыбку дѣвы,
             Въ груди ея бой сердца ускорить,
             И душу жаркой страстію встревожить...
             О, Боже мой! гдѣ мой великій подвигъ?
             Гдѣ новая поморская держава?
             Гдѣ тронъ твой, королева Адельгайда?
             Вчера еще, на раковинахъ дивныхъ,
             На перлахъ и кораллахъ многоцѣнныхъ,
             Мы строили поморскій нашъ престолъ;
             Я воздвигалъ янтарные столбы;
             Вѣнчалъ ихъ золотомъ, слоновой костью,
             И подъ ноги твои стлалъ мраморъ Фряжскій...
             Ты на столбы, съ улыбкою, бросала
             Шатры изъ тканей персскихъ и малажскихъ,
             А на помостъ шелковые ковры...
             Гдѣ этотъ сонъ? Гдѣ звѣздные обѣты?

(Глядя въ окно).

             Опять зажглись святыя письмена!
             Созвѣздья, какъ вчера, стоятъ недвижно.
             Все тотъ же смыслъ, все тотъ же приговоръ
             Знать, день еще не наступилъ, и рано,
             Любовью неиспытанной пылая,
             Я объявилъ небесное велѣнье...
             Но я одинъ -- нѣтъ друга у меня...
             Рой тяжкихъ чувствъ, великихъ ожиданій,
             Тѣнь ужаса, тѣнь славы и честей,
             Въ душѣ встаютъ безмѣрною громадой
             И давятъ грудь своей безмѣрной тайной!..
             Арсеньевъ!... Николай!.. Сюда, Арсеньевъ!..

(Оглядывается въ ужасѣ. Шопотомъ).

             Нѣтъ никого!.. Одинъ во тмѣ кромѣшной!
             Одинъ на цѣломъ свѣтѣ безконечномъ!
             И даже тѣни собственной не вижу!..
   

КНЯЗЬ и СЕРЕДА, съ фонаремъ и другими вещами.

   КНЯЗЬ. Нѣтъ, вотъ она, снуется по стѣнѣ...
             Тьфу! что со мной? то человѣкъ живой;
             Быть-можетъ другъ, быть-можетъ...

(Отскочивъ въ ужасѣ).

                                                     Середа!

(Про себя).

             Дуракъ пришелъ боярина дурачить;
             Онъ хохоталъ, когда бѣжалъ я съ вѣча,
             И колокольнымъ звономъ провожалъ,
             Пока я не укрылся въ этомъ домѣ...
             Теперь онъ чаялъ Холмскаго найти
             Въ уныніи, отчаяньи, слезахъ,
             Убитаго позорнымъ неуспѣхомъ,
             И проповѣдь начать по праву дядьки...
             Нѣтъ, погоди!.. И тѣни тайныхъ чувствъ
             Ты не увидишь!

(Оборачиваясь, съ примѣтнымъ разстройствомъ )

                                 Здравствуй, Середа!
   СЕРЕДА. Здорово, князь!
   КНЯЗЬ.                               Зачѣмъ ты здѣсь?
   СЕРЕДА.                                         Пора
             Ложиться спать: такъ кто жъ тебя раздѣнетъ?
             Ты сказки заказалъ на сонъ грядущій,
             И я весь день по городу ходилъ
             И знатныхъ сказокъ понабралъ берёмя...
   КНЯЗЬ. Чай про меня?
   СЕРЕДА.                     Нѣтъ, про тебя ни слова.
             Вѣдь у меня кистень за рукавомъ;
             А какъ онъ мѣтокъ -- во Псковѣ извѣстно...
             Князь, гдѣ ты ляжешь, здѣсь, или внизу?
   КНЯЗЬ. Здѣсь.
   СЕРЕДА.           Я принесъ походную постель,
             Кису твою съ червонцами, фонарь,
             Кувшинъ съ водою: ночью пить захочешь;
             Да для себя татарскій самострѣлъ,
             Ночнаго гостя ради...
   КНЯЗЬ.                               Середа!
             Въ словахъ твоихъ, скажи, нѣтъ злобной шутки?
             Прости, я понимать тебя отвыкъ...
   СЕРЕДА. Гляди, когда не вѣришь!...

(Отворяетъ фонарь Схаріи, и полкомнаты освѣщаетъ зеленымъ, полкомнаты малиновымъ свѣтомъ).

   КНЯЗЬ (не сводя глазъ съ фонаря и уставивъ на него обѣ руки).
                                                     Всемогущій!
   СЕРЕДА. Вотъ и постель, киса твоя, кувшинъ.
             Да что ты на фонарь глаза уставилъ?
   КНЯЗЬ. Откуда онъ
   СЕРЕДА.                     Не выдашь, такъ скажу.
             Укралъ у Схаріи, обмана ради,
             И на Москвѣ старухъ морочить стану,
             Пугать дѣтей жидовскимъ фонаремъ...
   КНЯЗЬ. Жидовскимъ!
   СЕРЕДА.                     Да. Захарій Моисеичъ,
             Псковской купецъ, купецъ новогородскій
             И рижскій, жидъ ученый, къ намъ подосланъ
             Штобвассеромъ: я въ Ригѣ все узналъ;
             Пошелъ въ расколъ, учился кабалъ:
             Меня дурачили, и я дурачилъ.
             За то, что я не ѣлъ свинаго мяса,
             Когда у нихъ былъ на глазахъ; за то,
             Что съ ними пѣлъ псалмы Царя Давида;
             За то, что не крестился при жидахъ,
             За все, про все, бралъ деньги, узнавалъ
             Всѣ тайны Шлуммермауса и Сильвестра,
             И былъ посломъ, какимъ другой не будетъ...
             Да ты не слушаешь?
   КНЯЗЬ.                               Но гдѣ Захарій?
   СЕРЕДА. Пропалъ, и во Псковъ больше не пріѣдетъ.
             Я Схарію по-свойски проводилъ;
             Хотѣлъ, какъ пса, вести его на вѣче,
             Потомъ на площади его поджарить;
             Да всплакался, разжалобилъ, далъ слово
             Не возвращаться къ нашимъ городамъ:
             Ну, Богъ съ нимъ, отпустилъ; теперь жалѣю.
   КНЯЗЬ. Кто право далъ тебѣ враговъ отчизны
             И церкви православной отпускать?
   СЕРЕДА. Какой отчизны, князь?
   КНЯЗЬ (покраснѣвъ, отходитъ). Привычка, Середа.
             Разсказывай, я слушаю... Что дальше?
             Такъ Схаріа ушелъ?
   СЕРЕДА.                     Ушелъ одинъ,
             И въ бѣгствѣ Богъ преслѣдовалъ злодѣя!
             Дочь Схаріи, единственная, Рахиль,
             Красавица, какихъ на цѣломъ свѣтѣ
             Десятка не начтешь, въ тебя влюбилась...
   КНЯЗЬ. Въ меня?
   СЕРЕДА.           Да какъ! спаси насъ Богъ, съ тобой
             И отъ любви такой и отъ безумства,--
             И, чай, была бъ твоей княгиней, если бъ
             Баронъ сюда сестры не подослалъ...
             Гдѣ Схаріи бороться съ Шлуммермаусомъ!

(Князь быстрыми шагами ходитъ посреди комнаты).

   СЕРЕДА. И Рахиль заперли въ глухой свѣтлицѣ,
             И Схаріа дочь продалъ Шлуммермаусу,
             За то, чтобъ ереси его не выдалъ,
             И помогалъ, какъ слышно,-- я не знаю,--
             И кабалой, и звѣздами, и рѣчью
             Своею бархатной, шелковой рѣчью.
             Но слухъ проникъ въ высокую свѣтлицу;
             Она стрѣлой умчалась изо Пскова
             На Ольгинъ Перевозъ, что на Великой.
             Тамъ у плиты осенній ледъ лѣпился,
             По берегамъ обмерзшимъ рыбаки
             Чинили сѣти на зиму, и лодки
             Соломой крыли; небо, словно праздникъ,
             Съ осеннимъ, яркимъ солнышкомъ своимъ,
             Безъ облачка, безъ вѣтра, ликовало...
             Вдругъ у плиты остановилась Рахиль,
             Вся въ бархатѣ, въ шелку, въ златницахъ, въ перлахъ,
             Во всей красѣ жидовскаго наряда,
             Во всей дѣвичьей, свѣжей красотѣ,
             Упала наземь, плакала, и билась
             Въ грудь нѣжную, слезами обливалась;
             Потомъ ко Пскову руки протянула,
             И, будто камень, долго такъ стояла.
             Вдругъ вѣчевой ударилъ, и она
             По льду осеннему стрѣлой пустилась...
   КНЯЗЬ. Что жъ рыбаки?
   СЕРЕДА.                     Достали трупъ утопшей,
             Дѣлили перлы, камни и златницы,
             А мертвую хотѣли возвратить
             Въ Великую съ булыжнымъ ожерельемъ.
             Какъ вдругъ, откуда ни возьмись, народъ,
             Все тайные жиды, а между ними
             Самъ Схаріа... схватили трупъ, богатства,
             И берегомъ, какъ стрѣлы, понеслись...
             И долго рыбаки, въ безмолвномъ страхѣ,
             Жидамъ во слѣдъ глядѣли, и крестились...
   КНЯЗЬ. Гдѣ мечъ? Коня! дружину! И въ погоню!
             Я дважды передъ Схаріей въ долгу.

(Одѣвается).

             Я отниму трупъ Рахили прекрасной!
             Она меня, несчастная, любила...
             Жидовка князя русскаго любила!
             Безуміе!... но мнѣ оно понятно;
             Любовь не знаетъ родовыхъ различій,
             Слѣпотствуетъ, сама на смерть стремится...
             Жидовка, ты хотѣла быть княгиней!...
   СЕРЕДА. А можетъ-быть поморской королевой...
   КНЯЗЬ. Ты здѣсь еще? Коня! Зови дружину...
   СЕРЕДА (отворяя окно).
             Дружина князя Холмскаго, постой!
             Не уходи въ Москву, знаменъ священныхъ
             Не уноси изъ княжьяго шатра!...
             Сюда, сюда!... Не слушаютъ. идутъ!
   КНЯЗЬ. Идутъ! воистину идутъ! уходятъ!...
             И, въ первый разъ, безъ Холмскаго!
   СЕРЕДА.                               Безъ битвы,
             Безъ славы и побѣдъ, какъ стадо съ поля.
   КНЯЗЬ. Большое знамя подняли, несутъ...
   СЕРЕДА. Безславными холопскими руками!
   КНЯЗЬ. Не троньте! Стойте! То моя святыня!
   СЕРЕДА. Святыня, оскорбленная грѣхомъ...
   КНЯЗЬ. Врешь! Знамя то надъ трепетной Казанью,
             Надъ мѣсяцемъ татарскимъ развернется.
   СЕРЕДА. Такъ!
   КНЯЗЬ.                     Знамя то, по русскимъ городамъ,
             Орлицей пронесется и дѣтей,
             Что вырвали изъ русскаго гнѣзда,
             Татары, Шведы, Нѣмцы и Литвины,
             Подъ царственныя крылья соберетъ...
             И знамя то, что вѣкъ, то выше, выше,
             Надъ цѣлымъ міромъ будетъ подниматься
             И племена далекихъ странъ, съ край-свѣта,
             Большое знамя русское завидятъ...
             И въ страхѣ сѣверному исполину
             Поклонятся...
   СЕРЕДА.           Такъ, такъ, ей-Богу, такъ!
             Жаль, князь, что не съ тобой...
   КНЯЗЬ.                               Со мной! Казань,
             Псковъ, Новгородъ, со мной его увидятъ!...
             Прощай, большое знамя, до свиданья!...
   

ТѢ ЖЕ, БАРОНЪ ШЛУММЕРМАУСЪ И слуги съ факелами.

   БАРОНЪ. Князь, будь героемъ до конца, отдай,
             Отдай сестру.
   КНЯЗЬ.                     Баронъ, что это значитъ?...
   БАРОНЪ. Нѣтъ во Псковѣ прекрасной Адельгайды!
             Она похищена людьми твоими
             Я обошелъ весь городъ и посады,
             Никто ея не видѣлъ. Только ты
             Съ такою тайной могъ ее похитить;
             Взаимная любовь васъ согласила
             На стыдъ бароновъ Шлуммермаусовъ. Князь,
             Отдай мнѣ Адельгайду, и потомъ
             Возьми ее, какъ рыцарю прилично,
             Изъ рукъ моихъ, у алтаря святаго.
   КНЯЗЬ. Баронъ, гдѣ Адельгайда? Въ сотый разъ
             Ты Холмскаго обманывать задумалъ.
             Но не удастся, нѣмецъ, не удастся!...
             Ты думаешь, твой подвигъ совершился?
             Ты вырвалъ у меня и мечъ и славу,
             Предупредилъ паденіе Инфлантовъ,
             И съ честью хочешь въ Фелинъ возвратиться?...
             И это не удастся! Ты не рыцарь;
             Но все равно! У насъ нѣтъ вздорныхъ счетовъ:
             Мечъ наголо! Долгъ красенъ платежемъ.
   БАРОНЪ. Князь!
   КНЯЗЬ.                     Ни полслова! Или какъ собака
             Ты побѣжишь въ свой Фелинъ безъ ушей!
             Гдѣ Адельгайда? Ты ее насильно
             Тайкомъ услалъ въ отечественный замокъ!
             Быть-можетъ въ Ригу, въ Данцигъ, Регенсбургъ!
             Мнѣ все равно! Догнать еще успѣемъ;
             Но признавайся: гдѣ она? Скорѣй!
   БАРОНЪ. Клянусь...
   КНЯЗЬ.                     Безъ клятвъ. Тебѣ игрушка клятвы.
             У насъ другія клятвы съ Адельгайдой:
             Союзъ сердецъ, любовью заключенный,
             Не разорвешь какъ мирный договоръ...
             Скорѣй! Рука дрожитъ: я не ручаюсь
             За жизнь твою.
   БАРОНЪ.                     Ей-Богу, князь, не знаю,
             Гдѣ Адельгайда.
   СЕРЕДА (ставъ между ними). Ну-ка, господинъ
             Большой посолъ ливонскаго магистра,
             Поройся въ головѣ, авось смѣкнешь,
             Гдѣ отъ тебя укрылась баронесса.
   КНЯЗЬ. Ты знаешь, Середа?
   СЕРЕДА.                     Еще бы: знаю!
   КНЯЗЬ. Ну!
   СЕРЕДА.           У барона Кульмгаусборденау.
             Сегодня, съ нимъ, въ Инфланты уѣзжаетъ.
   БАРОНЪ. Князь, я бѣгу спасать невѣсту вашу;
             Велите церковь освѣтить, пошлите
             За патеромъ, свидѣтелей найдите,
             И приходите сами за невѣстой...
             Не правда ли, стеченье обстоятельствъ
             Намъ дѣйствовать рѣшительно велитъ?...
             Все кончится сегодня. До свиданья!
   

КНЯЗЬ И СЕРЕДА.

   КНЯЗЬ. Все кончится сегодня?... Боже, Боже!
             Я близокъ такъ къ верховному блаженству!
             Я назову супругой Адельгайду!...
             И безъ вѣнца, она царицей будетъ
             Всѣхъ чувствъ моихъ. Прощай и честь и слава,
             И подвиги, и весь соблазнъ тщеславья!
             Есть и безъ васъ блаженство на землѣ!
             Не сны ль опять?...
   СЕРЕДА.           Сны!... и дурные сны!...
             Проснешься, какъ проснулся ты на вѣчѣ.
             Я вижу: все надѣлала любовь!
             Такъ знай же, князь: она тебя не любитъ,
   КНЯЗЬ. Не любитъ?
   СЕРЕДА.                     Да.
   КНЯЗЬ.                                         Не любитъ? Середа,
             Другъ нѣжной юности моей, наставникъ,
             Носитель тайнъ моихъ, мой добрый другъ!
             Возьми назадъ убійственное слово.
             Ты видишь, какъ таинственныя звѣзды
             Въ ужасный день всего меня лишили...
             Не думаешь ли ты, что я не понялъ,
             Какой я грѣхъ смертельный совершилъ?
             Ты знаешь ли... Поди сюда, послушай,
             И въ тайнѣ сохрани, по старой дружбѣ...

(Шепотомъ).

             Я обманулъ довѣренность Царя!...
             Мнѣ кажется, что эти звѣзды -- очи
             Народа Русскаго, глядятъ съ укоромъ...
             Мой другъ, молчи! Не сказывай отцу,
             Женѣ... Мнѣ кажется, что я измѣнникъ!...
   СЕРЕДА (утирая слезы). Князь...
   КНЯЗЬ.                     Не мѣшай мнѣ плакать и молиться!
             Все потерять... для дивной Адельгайды...
             Восторги неиспытаннаго чувства,
             Блаженство райское, какъ хмѣль, какъ чары,
             Все существо мое преобразили.
             Я не жалѣлъ моихъ потерь пустыхъ,
             Ужъ ничего не понимало сердце,
             Я звѣздамъ покровительнымъ не вѣрилъ:
             Къ одной звѣздѣ я приковалъ мой жребій;
             Я слышалъ простодушныя признанья
             Любви, я видѣлъ искреннія слезы,
             Въ глазахъ читалъ правдивые обѣты...
             О Боже! я любилъ!... Изъ состраданья
             Не повторяй своей ужасной шутки!
             Да! я люблю...
   СЕРЕДА (торжественно). Она тебя не любитъ,
   КНЯЗЬ. Умолкни!
   СЕРЕДА.           Споръ нашъ глупъ, безъ доказательствъ.
             Пойдемъ, ты самъ увидишь...
   КНЯЗЬ.                                         Не хочу!...
             Постой, пойдемъ! Но что жъ я тамъ увижу!
             Соперника... счастливаго... обманъ?
             Въ чужихъ объятіяхъ свою невѣсту?

(Дико хохочетъ).

             Возьми мой ножъ... пойдемъ... возьми мой мечъ...
             Постой, не тронь; я буду равнодушенъ...
             Гдѣ твой кувшинъ?

(Пьетъ, весь дрожа).

                                           О! если бъ не воды,
             А яду добрый другъ принесъ!.. Пойдемъ!

(Еще болѣе дрожа и блѣднѣя).

             Ты видишь, Середа, какъ я спокоенъ...
             Позволь мнѣ опереться на плечо...
             Богъ такъ... пойдемъ... все кончится сегодня!
   

ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.

Купеческій домъ во Псковѣ.

Слуги тащутъ тюки и мѣтки въ главныя двери; изъ боковыхъ выходятъ РЫЦАРЬ, КНЯЖИЧЪ и ФИЛИБЕРТЪ.

   РЫЦАРЬ. Такъ это ты, Александръ Псковской? Думалъ убить, а пришлось женить! Ужъ это, вѣрно, такъ въ звѣздахъ написано. Но какъ тебя изъ темницы выручили?
   КНЯЖИЧЪ. Середа приказалъ выпустить, именемъ князя. А Середѣ и Царь Іоаннъ вѣритъ... честной малый! Но, баронъ, гдѣ же Адельгайда?
   РЫЦАРЬ. Одѣвается къ вѣнцу,
   КНЯЖИЧЪ. Какъ, къ вѣнцу?
   

ТѢ ЖЕ и АДЕЛЬГАЙДА въ пажескомъ костюмѣ.

   АДЕЛЬГАЙДА. Ура! наша взяла!
   

TѢ ЖЕ И БАРОНЪ изъ другихъ дверей.

   БАРОНЪ.                               Едва ли баронесса!
   АДЕЛЬГАЙДА. Братъ Морицъ!...
   КНЯЖИЧЪ.                               Я предчувствовалъ несчастье...
   РЫЦАРЬ. Баронъ! и кстати. Гдѣ нашъ договоръ?
             Моимъ отъѣздомъ всѣ довольны будутъ.

(Филибергъ приноситъ бумагу.)

   БАР. Баронъ, теперь конецъ дѣламъ посольскимъ.
             Сбираю дворъ и въ Фелинъ отправляюсь;
             Пажъ у меня вчера сбѣжалъ тайкомъ.
             Я отъискалъ его, и все въ порядкѣ,
             И, кажется, мы можемъ.вмѣстѣ ѣхать...
             Но шутки въ сторону: я самъ не знаю
             Какъ васъ благодарить за ту услугу,
             Что вы сестру отъ Холмскаго укрыли?..
             Теперь онъ ордену и ей нестрашенъ.
             Сбылось мое пророчество: Инфлзиты
             Ушли отъ.разрушительной грозы,
             И власть и сила Холмскаго распались;
             И Адельгайду ждетъ другой женихъ,
             Назначенный, по мирному трактату,
             Державный графъ, сосѣдъ нашъ и союзникъ.
             Онъ въ Ригѣ ждетъ ее, и черезъ мѣсяцъ,
             Прошу васъ къ ней пожаловать на свадьбу.
             Ну, что, баронъ?
   РЫЦАРЬ.           Я думаю, что лучше
             Повѣсить васъ, иль утопить въ Великой.
   БАРОНЪ. Баронъ!
   РЫЦАРЬ.           Вы роль посольскую съиграли?
             Позвольте жъ, я начну. Вотъ договоръ,
             По совѣсти и чести справедливый.
             Извольте подписать.
   БАРОНЪ.                     О! я готовъ.
             Позвольте прочитать...
   РЫЦАРЬ.                     Читать нельзя!
             Глядите, я разрѣзываю руку:
             Вотъ кровь моя, вотъ рыцарская подпись!
             Я подписалъ, извольте.
   БАРОНЪ.                     Но, баронъ.
   РЫЦАРЬ. Не умничать! Не то я вашей кровью
             Самъ подпишу...
   БАРОНЪ (подписывая).
                                 Ничтоженъ договоръ,
             Когда къ нему ножами принуждаютъ...
   РЫЦАРЬ. Ухъ, громъ и молнія! Не ваше дѣло...
   БАРОНЪ. Подписано!
   РЫЦАРЬ.                     Теперь, какъ старшій братъ,
             Благословите юную чету...
   БАР. Что вижу? Княжичъ здѣсь! Ужъ обвѣнчались?
             Не правда ли?
   РЫЦАРЬ.           За вами стало дѣло...
             Мы ждали только вашего согласья.
             И съ помощью меча его получимъ...
   БАРОНЪ. Нѣтъ, никогда!
   РЫЦАРЬ.                     Посмотримъ!
   БАРОНЪ.                               Никогда!
             Возьмите все, помѣстья наши, замки,
             Но чести праха и моихъ великихъ предковъ
             Не выдамъ! Богъ свидѣтель и заступникъ!
   РЫЦАРЬ. И въ немъ характеръ есть!
   БАРОНЪ.                               Баронъ, вы сами --
             Отъ роду знаменитаго, вы сами
             Убить хотѣли дальнюю родню,
             Ничтожную и глупую дѣвицу,
             За то, что сирота жила съ Сильвестромъ.
             Безъ воли, баронесса Доротея
             Такимъ стыдомъ покрыла имя ваше,
             А вы ей не простили, и хотите,
             Чтобъ я, дочь знаменитыхъ нашихъ предковъ,
             Послѣдній отпрыскъ дому Шлуммермаусовъ,
             Соединилъ съ купчиной безъименнымъ!
             Баронъ, я въ судьи васъ беру...
   РЫЦАРЬ.                               Онъ правъ.
   АДЕЛЬГАЙДА (со смѣхомъ).
             Баронъ, не слушайте, какіе предки!
             Мы выходцы изъ Гамбурга: нашъ прадѣдъ
             Матросомъ былъ на кораблѣ; въ Инфлантахъ
             Былъ торговцемъ обознымъ; сынъ его
             Разбогатѣлъ, купилъ себѣ помѣстье,
             А нашему отцу титулъ барона.
   

ТѢ ЖЕ, КНЯЗЬ И СЕРЕДА, въ дворахъ.

   АДЕЛЬГАЙДА (продолжаетъ тѣмъ же тономъ).
             Никто изъ нихъ на ратномъ полѣ чести
             Въ дворяне вражьей кровью не крестился.
             Братъ Морицъ носитъ мечъ и щитъ почетный;
             Но въ рыцари никѣмъ онъ не поставленъ.
             Мой Александръ на собственный вашъ замокъ,
             Баронъ и рыцарь Шлуммермаусъ, на васъ,
             Какъ левъ ударилъ: вы бѣжали съ поля;
             Я храброму на встрѣчу поспѣшила;
             Мечи распались: ихъ -- любовь сломала.
             Баронъ и братъ, вы сами обѣщали:
             Когда мы Князя Холмскаго удачно
             Обманемъ...

(Князь дѣлаетъ движеніе).

   СЕРЕДА.           Князь! потише, погоди...
   АДЕЛЬГАЙДА. Отдать меня за Александра замужъ!
             И только этой дорогой цѣной
             Такъ подло я обманывала князя.
             Послушайте, баронъ: вотъ этотъ братъ,
             Что честью роду дорожить, велѣлъ мнѣ
             Позволить князю цѣловать себя,
             И я позволила! Мой Александръ,
             Сюда! Сюда! Горячимъ поцѣлуемъ
             Сними измѣну съ этихъ устъ и клятву
             На вѣрную супружескую вѣрность!

(Бросается въ объятія Княжича).

   БАРОНЪ (котораго рыцарь не пускаешь).
             Пустите! прочь! Онъ осквернитъ ее!
             Онъ тайный жидъ...
   ВСѢ.                     Онъ тайный жидъ!!
   АДЕЛЬГАЙДА.                               Спаситель!

(Князь и рыцарь вырываютъ Княжича изъ рукъ Адельгайды, и держатъ надъ нимъ ножи. Баронъ хочетъ взять руку Адельгайды, но Середа не допускаетъ).

   КНЯЗЬ. Охъ, весело!.. Охъ, любо!.. Если все,
             Псковъ, Адельгайда, звѣзды и друзья,
             Мнѣ измѣнили... месть мнѣ не измѣнитъ.
             Дѣтей украли у волчицы, слышишь!
             Но въ бѣшенствѣ она съискала вора;
             Не выпуститъ!.. и медленною смертью
             Кровь высосетъ несчастная волчица...
             О! измѣнить царю, отчизнѣ, братьямъ,
             Въ смертельный грѣхъ запутаться, какъ въ сѣти,
             Горѣть стыдомъ безмѣрнымъ! Эта жажда
             Жидовской кровью только утолится!
             Смерть тайнаго жида -- заслуга, подвигъ!
             Поди сюда, простись съ своей невѣстой!
             Скажи спасибо ей за муки ада,
             Которыми жида я истязую!
             Поди сюда!
   КНЯЖИЧЪ (съ гордостью).
                                 Князь!
   АДЕЛЬГАЙДА (простирая руки).
                                           Александръ, пріиди!
             Умремъ, не унижаясь предъ безумцемъ!
             Уста къ устамъ! Простимся на мгновенье!
   КНЯЗЬ (таща его назадъ).
             Прочь! Я его Іуду поцѣлую!
             Я обниму желѣзными руками!
             Я съ устъ его проклятіе сорву,
             Жидовское проклятіе!.. ножомъ!
             И ножъ, жидовской кровью оскверненный,
             Сожгу съ его нечистымъ трупомъ вмѣстѣ!
             Прочь латы! Га! Охъ, весело! охъ, любо!

(Разорвавъ даты Княжича, поднимаетъ ножъ).

   АДЕЛЬГАЙДА (схвативъ его за руку). Князь, я твоя!
   КНЯЖИЧЪ. Не стыдно ль Адельгайда?
             Умремъ не унижаясь!
   АДЕЛЬГАЙДА (не выпуская руки). Я твоя!
             Возьми меня наложницей въ Москву;
             Рабамъ своимъ отдай меня рабыней;
             Продай Татарамъ: я на все готова
             За жизнь его!
   КНЯЗЬ.                     О! вспомни, Адельгайда,
             Какую руку удержать ты хочешь!
             Она несла московскій громъ въ Инфантлы:
             Ты вырвала неотразимый громъ.
             Я той рукой тебѣ же царство строилъ,
             Я той рукой велъ къ брачному вѣнцу
             Измѣнницу, любовницу жида;
             Клялся тебѣ предъ небомъ и землею...
             И что она теперь? Тростникъ изсохшій,
             Безславная, позорная рука!
             Дай Богъ, чтобъ на Москвѣ, на мѣстѣ Лобномъ,
             Палачъ отсѣкъ ее сѣкирой срамной...
             Такъ пусть же эта подлая.рука
             Въ конецъ покроется нечистой скверной,
             Жидовской кровію...

(Дѣлаетъ усиліе и вырываетъ руку).

   АДЕЛЬГАЙДА (упавъ и обнимая его колѣни).
             Умилосердись!
   СЕРЕДА (расталкивая князя и Княжича).
             Стой! онъ не жидъ!
   ВСѢ.                     Не жидъ!
   АДЕЛЬГАЙДА.                     Отецъ небесный!
             Спаситель, Матерь Божія, Святые!
             Молю васъ, оправдайте Александра!
             И я умру... Я слышу мой конецъ...
   СЕРЕДА. Онъ тайный жидъ, такой же, какъ и ты;
             Онъ занимался кабалой жидовской,
             Умѣлъ владѣть жидовскимъ фонаремъ,
             Показывать покойниковъ живыми,
             И звѣзды толковать... Князь, онъ не жидъ!..
   КНЯЗЬ. Но гдѣ поруки?
   СЕРЕДА.                     Я! Пойдемъ въ Соборъ,
             Вели подать Евангелье! Зови
             Псковское духовенство со крестомъ!
             И я, и онъ, мы клятвы принесемъ.
   БАРОНЪ. Не вѣрьте, князь: росписка есть!
   СЕРЕДА.                                         Росписка?
             Да, есть; не воевать земли Нѣмецкой,
             Затѣмъ, что жутко стало вашимъ Нѣмцамъ
             Отъ Александринской руки. Схитрили,
             И Схарію съ роспиской подослали.
             Цѣной условій была Адельгайда.
             Ужъ если послѣ Схаріи есть жидъ,
             Такъ это вы, баронъ Фонъ-Щлуммермаусъ!
   КНЯЖИЧЪ. Князь, Середѣ не вѣрь! Я тайный жидъ.
   КНЯЗЬ. Что это значитъ?
   АДЕЛЬГАЙДА.                     Боже всемогущій!
   КНЯЖИЧЪ. Я вижу, ты мнѣ не отдашь невѣсты:
             Страсть разумъ твой и честность одолѣла,
             Страсть низвела тебя къ стыду, къ измѣнѣ,
             Страсть сдѣлала разбойникомъ тебя!
             Какъ звѣря, ты хотѣлъ меня зарѣзать!
             И, послѣ этого, могу ли думать,
             Что ты мнѣ возвратишь мою супругу?
             Я вижу, какъ твои глаза сверкаютъ;
             Я вижу, какъ отечеству измѣнникъ
             Священной чести дѣвы не уважитъ,
             И оскверненную свою рабыню
             Отдастъ рабамъ или продастъ Татарамъ!
             Я понялъ все, и жизнь мнѣ не нужна.
             Спаситель запретилъ самоубійство;
             А жить я не могу безъ Адельгайды:
             Такъ, за одно, возьми и этотъ грѣхъ
             На душу, отягченную измѣной!
             Я тайный жидъ! Вели казнить меня.
   АДЕЛЬГАЙДА. О! если такъ, я -- тайная жидовка!
             Скорѣе на костеръ! вѣнчай насъ смертью!
   КНЯЗЬ. Я понялъ все, и на кострѣ духовномъ,
             Стою одинъ предъ русскою державой.
             Казнь неисходная въ груди открылась.
             Какъ-будто сердце рухнуло! какъ-будто
             Грѣхи мои проказой тѣло кроютъ!
             Глаза слезу отравленную точатъ,
             Земля не хочетъ грѣшника носить...

(Адельгайдѣ).

             Прости мнѣ, мученица глупой страсти!

(Княжичу).

             Прости, страдалецъ лютости моей!
             Хоть этотъ грѣхъ вы съ Холмскаго снимите!

(Указывая на небо).

             Просите у него благословенья
             Страдальческими, чистыми устами!
             Для Холмскаго ужъ небеса закрыты!

(Соединяя ихъ руки).

             Молитесь за измѣнника! Не плачьте,
             Не жгите благодарными слезами...
             Они меня отъ казни не спасутъ,
             Глядите! русская встаетъ держава,
             Какъ море, на измѣнника идетъ;
             Въ рукахъ торчатъ карательные камни,
             Въ устахъ проклятія дымятся... Силы
             Небесныя... я -- вашъ! казните!

(Падаетъ ницъ).

   

Двери отворяются. Входятъ МОСКОВСКІЕ БОЯРЕ, ПОСАДНИКЪ, РАТНЫЕ ВОЕВОДЫ, ПСКОВСКІЕ БОЯРЕ, прислужники съ факелами, и Псковская стража.

   КНЯЗЬ (подымаясь).
             За мной такъ скоро? Какъ казнятъ меня?
             Четвертовать? повѣсить? сжечь живаго?
   БОЯРИНЪ. Князь Даніилъ Димитричъ...
   КНЯЗЬ.                                         Что я вижу!
             Вы, пестуны мои, мои родные!
             Великіе московскіе бояре!
             О, добрый царь!.. Почетная опала!..
   БОЯРИНЪ. Царь и великій князь всея Руси,
             Иванъ Васильевичъ, узналъ докладно

(Всѣ преклоняютъ колѣни, кромѣ рыцаря, который однако же снимаетъ шлемъ).

             О всѣхъ причинахъ рижскаго разбоя,
             Съ Боярской думой указалъ на время
             Войну съ Ливонскимъ Орденомъ оставить,
             А ратнаго большаго воеводу,
             По тайному доносу Шлуммермауса,
             И по другимъ извѣстьямъ достовѣрнымъ,
             За легкомысліе, лишить начала.
             Но, какъ по сыску дознано, что тотъ же
             Посолъ магистра былъ всему причиной,
             И ратнаго большаго воеводу,
             Несвѣдущаго въ дѣлѣ звѣздномъ, тайной
             Наукой, кабалой, сестрой своей
             И чарами заморскими иными,
             Околдовалъ, то царь нашъ указалъ:
             Посла того въ цѣпяхъ въ Москву доставить...
             Посадникъ, волю царскую исполни!

(По знаку Посадника, воины уводятъ барона).

             Князь! царь при отпускѣ твоемъ на Нѣмцевъ
             Пожаловать мечемъ тебя изволилъ...
             Подай его!
   КНЯЗЬ.           О, милость, пуще казни!
             Сокровище! Святыня? Все съ тобой
             Теряетъ Холмскій!

(Крѣпко обнявъ мечъ).

                                 О! какъ-будто сердце
             Ножемъ вырѣзываютъ изъ живаго!..

(Съ плачемъ)

             Возьмите сами... Я отдать его не въ силахъ.

(Берутъ мечъ).

   СЕРЕДА. Мужайся, князь!
   БОЯРИНЪ.                     Теперь ты, князь свободенъ.
   КНЯЗЬ. Свободенъ, безъ отчизны и меча!
             Свободенъ, подъ опалой Государя!

(Бросаясь къ нимъ).

             Да! я измѣнникъ; слышите, измѣнникъ!
             Я отъ Руси на вѣче отложился;
             Два города, съ ихъ землями и моремъ,
             Хотѣлъ я отлучить отъ государства:
             Мнѣ казнь нужна, и казнь на Лобномъ Мѣстѣ!
   БОЯРИНЪ. Нѣтъ; шалость дѣтская не стоитъ казни.
             Святая Русь соединилась въ царство,
             И пядь земли отъ Божіей державы
             Ни сила, ни измѣна не отрѣжетъ!
             Князь Даніилъ Димитричъ, до свиданья!

(Всѣ, кромѣ Князя и Середы, медленно уходятъ).

   

ПРИМѢЧАНІЕ.

   Драма Статуя Кристофа въ Ригѣ, съ Драмою Князь Холмскій, составляетъ одно цѣлое и служитъ послѣдней большимъ Историческимъ Прологомъ, почему объ драмы и были посвящены одному лицу, покойному поэту нашему Э. И. Губеру. Для представленія на сценъ Драмы Кн. Холмскій М. И. Глинка написалъ увертюру, антракты и два нумера для пѣнія, изъ коихъ одинъ на слова "Ходитъ вѣтеръ у воротъ" пріобрѣлъ общую извѣстность. Драма Князь Д. Д. Холмскій была написана въ 1840 году и первый разъ представлена на Александрынскомъ театръ 30 Сентября 1841 года.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru