Lib.ru/Классика: Крживицкий Людвик. Генезис идей

Генезисъ идей.

I.

Подъ вліяніемъ какихъ факторовъ появляются новыя идеи въ обществѣ и при какихъ условіяхъ онѣ воплощаются въ учрежденіяхъ и осуществляются?

Чтобы отвѣтить на этотъ вопросъ, мы остановимся надъ реформой избирательнаго права въ Англіи въ 1832 г.,-- реформой, которая уничтожила привилегіи "гнилыхъ мѣстечекъ" и нанесла рѣшительный ударъ господству поземельной аристократіи въ палатѣ общинъ.

Манчестеръ, Бирмингамъ и другіе торгово-промышленные центры Англіи первой четверти нашего столѣтія не существовали двѣсти лѣтъ тому назадъ или были тогда поселками безъ значенія, напр., въ Манчестрѣ въ 1750 г. было всего 19 жителей. Развитіе этихъ мѣстностей происходило стихійно, вслѣдствіе чисто личной иниціативы, не задающейся никакими общественными вопросами: кто-то основываетъ фабрику или принимается торговать, строитъ домъ, занимается посредничествомъ. Возростающій городъ привлекаетъ все новыхъ и новыхъ жителей на заработки и барыши, и всякій пришелецъ способствовалъ дальнѣйшему увеличенію благосостоянія и размѣровъ его. Образовывались въ странѣ новые центры жизни, дѣятельные и зажиточные. Между тѣмъ старые города и городишки. нѣкогда вліятельные и богатые, бѣднѣли подъ вліяніемъ того же фактора, т. е. стихійнаго давленія частныхъ интересовъ. Перемѣна происходила мало-по-малу во всей странѣ: появлялись новыя дороги; размѣщеніе жителей и поселковъ, богатства и промышленности, т. е. всего того, что во всей совокупности мы будемъ называть производительными силами, принимало совершенно другой видъ и центръ тяжести общественной жизни передвигался на другое мѣсто. Развитіе это идеи стихійно, механически -- въ томъ значеніи, что дѣйствующія поколѣнія не обдумываютъ послѣдствій, проистекающихъ изъ ихъ дѣятельности для общества,-- послѣдствій, которыя непремѣнно появятся, вызванныя въ жизни новымъ размѣщеніемъ матеріальныхъ условій быта и вообще новыхъ производительныхъ силъ, достигшихъ извѣстной величины. Поступками людей не руководятъ никакія общественныя стремленія. Только частный интересъ и частное сознаніе, обращенныя на увеличеніе заработковъ, составляютъ единственную пружину ихъ дѣйствій.

Съ теченіемъ времени подъ вліяніемъ такихъ факторовъ произошла въ физіономіи Англіи полнѣйшая перемѣна. Еще въ XVI и даже XVII вѣкахъ, страна была населена равномѣрно. Существовали тогда города, но, за исключеніемъ Лондона, они были небольшихъ размѣровъ. Вѣкъ XVIII раздѣляетъ Англію на промышленные и сельскіе округа и даетъ начало большимъ городамъ. Какъ послѣдствіе возникшихъ перемѣнъ, появляется въ общественной жизни Англіи диссонансъ. Измѣненія чисто матеріальныя, происшедшія въ вещественныхъ условіяхъ соціальнаго быта, вызываютъ къ жизни новыя потребности и новыя стремленія. Не будемъ останавливаться надъ ихъ совокупностью, такъ какъ тогда намъ пришлось бы начертить слишкомъ широкую картину, и ограничимся лишь реформой избирательнаго права.

Политическій строй Англіи опирается на началѣ народнаго представительства, но Манчестеръ и другіе большіе, торговые и промышленные города не высылали своихъ представителей въ парламентъ, въ самомъ же лучшемъ случаѣ пользовались избирательнымъ правомъ въ очень незначительныхъ размѣрахъ сравнительно со своимъ значеніемъ. Такое положеніе объясняется самымъ простымъ образомъ. Избирательный уставъ возникъ въ то время, когда производительныя силы Англіи были размѣщены совершенно иначе. Начиная съ 1677 г., никакія перемѣны не произошли въ избирательномъ правѣ городовъ, то же самое мы видимъ и относительно избирательнаго права отдѣльныхъ графствъ. Нѣкогда этотъ уставъ соотвѣтствовалъ современному строю матеріальныхъ условій. По крайней мѣрѣ, мы не замѣчаемъ въ то время разлада между размѣщеніемъ населенія и богатства -- и политическими правами жителей. Но общество, въ извѣстный моментъ своего существованія, высказавъ въ избирательномъ уставѣ свои потребности, развивалось все дальше и дальше, пока между нѣкоторыми группами его членовъ и буквой закона не возникъ разладъ. Зажиточные центры торговли и промышленности часто не имѣютъ своихъ представителей въ парламентѣ, между тѣмъ гнилыя мѣстечки пользуются такимъ правомъ: напр., Ольдъ Сарэмъ, хотя состоитъ изъ пяти хижинъ, высылаетъ двухъ депутатовъ. Существовалъ даже городокъ, который очутился подъ волнами моря, но все-таки владѣтель ближайшаго берега въ лодкѣ продолжать избирать представителя въ парламентъ.

Большинство такихъ rotten boroughs находилось въ рукахъ лордовъ, которые такимъ образомъ обратили парламентъ въ классовой комитетъ. Новыя производительныя силы, сосредоточенныя въ большихъ городахъ, не обладали правомъ участія въ законодательной дѣятельности, что крайне пагубно вліяло на матеріальное благосостояніе центровъ промышленности: бремя податей падало на капиталистовъ; благодаря существованію хлѣбныхъ пошлинъ, рабочая плата была высока номинально, но въ сущности низка; интересы манчестерскихъ предпринимателей не пользовались надлежащимъ поощреніемъ со стороны государственнаго механизма

Между существующимъ избирательнымъ правомъ и интересами представителей новыхъ производительныхъ силъ возникаетъ вражда, которая становится все сильнѣе, по мѣрѣ развитія новыхъ матеріальныхъ условій. Наконецъ, дѣло доходитъ до рѣшительной борьбы. Требованія большихъ городовъ имѣютъ строго опредѣленное содержаніе, которое обусловливается природой вещественныхъ отношеній. Жители Манчестера и Бирмингама домогаются реформы избирательнаго права согласно съ "духомъ жизни", т. е. требуютъ уничтоженія привилегій "гнилыхъ мѣстечекъ" и расширенія нравъ для новыхъ торгово-промышленныхъ центровъ. На такомъ фактѣ возникаетъ соотвѣтствующая идея -- реформы избирательнаго права.

Идея эта формулируетъ потребности лишь извѣстной группы въ обществѣ и выражаетъ требованія новыхъ производительныхъ силъ.

Пока развитіе ограничивалось лишь одной сферой незначительныхъ измѣненій матеріальныхъ условій быта, до тѣхъ поръ оно происходило стихійно, безъ участія сознанія, ставившаго общественныя задачи. Чисто личныя, частныя стремленія опредѣляли дѣятельность людей. Тѣ люди, которые съ теченіемъ времени произвели такой переворотъ въ матеріальныхъ условіяхъ, даже не догадывались, что, вслѣдствіе ихъ частныхъ стремленій, воплотятся въ общественной жизни отношенія, создавшія идею реформы избирательнаго права. Общественный процессъ происходилъ механически, человѣкъ участвовалъ въ немъ, не задаваясь общественными вопросами. Но мелкія количественныя измѣненія, достигнувъ извѣстной степени, произвели новыя политическія стремленія. На смѣну стихійной дѣятельности выступаетъ сознательная -- съ общественной точки зрѣнія. Идея реформы, высказанная кѣмъ-то, становится сильнѣйшимъ двигателемъ дальнѣйшаго развитія и руководитъ борьбой противъ существующихъ учрежденій. Она способствуетъ распространенію сознательнаго отношенія данной общественной группы къ ея политическимъ интересамъ, существовавшимъ уже, но не сознававшимъ еще ея. Она -- идея -- организуетъ общественную армію, т. е. "партію", которая поведетъ данную группу противъ устарѣвшаго избирательнаго права. Возникаетъ агитація, задающаяся цѣлью распространить идею и сгруппировать заинтересованныхъ. Идея пользуется каждымъ факторомъ: она обращается къ классовому эгоизму, эксплоатируетъ нравственные инстинкты, призываетъ на помощь чувство справедливости и логику.

Весь процессъ развитія мы можемъ представить слѣдующимъ образомъ.

1) Въ обществѣ, подъ прикрытіемъ существующаго строя, возникаютъ стихійно и механически новыя матеріальныя условія общественнаго быта. Люди участвуютъ въ процессѣ развитія, не задумываясь надъ послѣдствіями возникающихъ измѣненій.

2) На извѣстной ступени развитія новые появившіеся въ обществѣ частные интересы, въ своихъ стремленіяхъ къ благосостоянію, встрѣчаютъ препятствіе въ существующемъ режимѣ правовыхъ отношеній. Возникаетъ безсознательный антагонизмъ чувствъ, который въ дальнѣйшемъ процессѣ доведетъ до возникновенія новой идеи, заканчивающей извѣстный періодъ діалектическаго развитія общества. Идея эта составляетъ, производное явленіе, т. е. она возникаетъ уже вслѣдствіе образованія новыхъ вещественныхъ отношеній. Съ такой точки зрѣнія жизнь въ своемъ стихійномъ развитіи представляетъ, творческій

факторъ, идея же лишь выражаетъ существующія уже стремленія жизни. Не идея вызываетъ общественное движеніе,-- она лишь организируетъ соотвѣтственные элементы, которые существуютъ уже до ея появленія.

3) Съ появленіемъ идеи стихійность общественнаго развитія уступаетъ мѣсто сознательной дѣятельности. Соотвѣтствующая группа въ обществѣ начинаетъ сознавать, въ чемъ именно заключаются необходимыя условія для ея благосостоянія. Въ этомъ періодѣ развитія идея становится важнѣйшимъ факторомъ исторіи г стихійнымъ звукамъ инстинктовъ и ненависти, интересовъ и потребностей, она придаетъ форму членораздѣльную и сознательную.

Теперь мы перейдемъ къ анализу нѣкоторыхъ сторонъ исторіи средневѣковой Европы.

II.

Города начинаютъ возникать въ Европѣ въ XVIII вѣкѣ, возвѣщая своимъ появленіемъ совершенно новый строй производительныхъ силъ. Они способствуютъ отдѣленію ремесленнаго труда отъ земледѣльческаго, вызываютъ спеціализацію и усовершенствованіе способовъ обработки, наконецъ, увеличиваютъ продуктивность труда Развитіе городовъ подвигается медленно, но безостановочно. "По примѣру природы, исторія не вѣдаетъ скачковъ, пока ея теченіе не встрѣтитъ препятствій,-- говоритъ Мауреръ въ введеніи къ Исторіи городскихъ учрежденій.-- Въ природѣ все развивается самородно изъ даннаго зародыша. Города возникали по тому же самому шаблону, т. е. самостоятельно и стихійно".

Этимъ зародышемъ была земледѣльческая община, отличающаяся отъ великорусской нѣкоторыми своими особенностями, но все-таки родственная ей. Поля находились въ индивидуальномъ пользованіи, но земледѣлецъ былъ ограниченъ въ своихъ правахъ относительно обрабатываемой земли. Онъ не могъ продавать своего поля безъ согласія сосѣдей или самовольно воздѣлывать его, такъ какъ община послѣ жатвы обращала всѣ пашни на выгоны для скота и требовала, чтобы всѣ хозяева одновременно пахали и одновременно снимали хлѣбъ. (Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ существовалъ обычай періодическаго передѣла земли, или урѣзыванія у однихъ и отдачи другимъ). Пастбища, луга и лѣса находились въ общинномъ владѣніи. Даже право продажи продуктовъ было ограничено. Еще въ послѣдующей эпохѣ, когда возникъ уже широкій рынокъ, не дозволялось членамъ общины вывозить, безъ согласія общинниковъ, уголь, дрова, сѣно и солому, рыбу и т. п. Производитель долженъ былъ выставлять въ деревнѣ на продажу свои продукты, напр., плуги, масло, веревки, горшки, и только когда не было мѣстнаго потребителя, осмѣливался вывозить ихъ изъ предѣловъ общины. Но тогда какой-нибудь сосѣдъ могъ догнать покупщика и, возвративъ уплаченную сумму, потребовать отдачи предмета. Такой экономическій строй, покоившійся на общемъ правѣ на землю и даже трудъ отдѣльнаго члена, долженъ былъ вызвать къ жизни существованіе организаціи, которая бы опредѣляла пользованіе землей, лугами и лѣсами, назначала время выгона, уборки хлѣба, нанимала сельскихъ пастуховъ и т. д. Сельскій міръ руководилъ этими дѣлами, выбирая иногда изъ своей среды постоянныхъ сельскихъ уполномоченныхъ.

Изъ такого-то зародыша возникали города. Бывшія языческія городища дѣлались столицей епископовъ или мѣстомъ постройки монастырей, и мало-по-малу переходили въ города. Города возникали еще вблизи постоянныхъ стоянокъ войска или ихъ княжескихъ усадебъ. Также села, расположенныя на перекрестѣ естественныхъ путей сообщенія, со временемъ получали городскую стѣну. Это развитіе подвигается; общинныя же учрежденія служатъ для него исходной точкой. Община создала міръ" завѣдующій дѣлами ея жителей, исполняющій обязанности полицейскія, административныя и отчасти судебныя. По мѣрѣ того, какъ образуется городъ, городскія нужды увеличиваются численно, и сообразно съ этимъ функціи существующихъ органовъ становятся разнообразнѣе и многочисленнѣе. Завѣдываніе всѣмъ этимъ по необходимости достается той организаціи, которую засталъ возникающій городъ, т, е. получилъ въ наслѣдство отъ общины.

И не могло быть иначе.

Но нѣкогда полноправнымъ гражданиномъ общины могъ бытъ только тотъ, кто съ дѣда-прадѣда принадлежалъ къ общинѣ, пришелецъ же считался чужеземцемъ, т. е. человѣкомъ, не входящимъ въ составъ общинной корпораціи.

Поселяясь на чужбинѣ, такой пришелецъ нуждался въ правовой опекѣ и дѣлался кліентомъ того земледѣльца, на землѣ котораго находилъ пріютъ. Все это происходило въ тѣ времена, когда обычай продажи и покупки земель еще не существовалъ, пришельцы были малочисленны е бѣдны, городскія учрежденія не разсчитаны на ихъ пріемъ. Лишь въ позднѣйшее время, когда пришельцы начали составлять значительный процентъ среди населенія, положеніе дѣлъ измѣняется и личная зависимость исчезаетъ.

Но и тогда "чужеземцы" не получали еще гражданства. Такой моментъ наступаетъ лишь тогда, когда пришельцы сдѣлаются сословіемъ зажиточнымъ и пріобрѣтутъ сознаніе своего соціальнаго интереса, т.-е. когда изъ немногочисленной и невліятельной группы, какой была она въ началѣ, сдѣлаются представителями господствующихъ въ городѣ производительныхъ силъ.

По мѣрѣ возрастанія такихъ приходящихъ извнѣ элементовъ, на ряду съ первоначальной земледѣльческой общиной, переходящей со временемъ въ муниципальную организацію, возникаютъ другія организаціи (цехи) въ началѣ частнаго характера. На этой ступени развитія появляется антагонизмъ между древними родами земледѣльцевъ, теперь же обратившихся въ патриціатъ, которому принадлежитъ завѣдываніе городскими дѣлами,-- и плебеями, т. е. ремесленниками, ведущими свое начало отъ пришельцевъ. Политическія привилегіи (родовъ составляли явленіе вполнѣ нормальное, пока источникомъ существованія города было еще земледѣліе, и земледѣльческій родовой элементъ численно преобладалъ среди населенія. Но когда центръ богатства и промышленной дѣятельности перешелъ къ цехамъ, положеніе дѣлъ измѣняется совершенно. То, что нѣкогда считалось чѣмъ-то естественнымъ, теперь преобразуется и становится величайшей несправедливостью. Граждане, происходящіе отъ прежнихъ земледѣльцевъ, были свободны отъ городскихъ пошлинъ и повинностей, обращались свысока съ плебеями, расходовали городскія деньги, продавали судебные приговоры. "Нѣтъ конца податямъ,-- жалуются цехи,-- неизвѣстно, куда дѣвается золото изъ казны, такъ какъ городскіе долги не только не уменьшаются, но еще возрастаютъ".

Антагонизмъ увеличивается. Глухая, скрытая ненависть начинаетъ распространяться среди плебеевъ. Наконецъ, накопившіяся обиды даютъ начало сознательно высказаннымъ политическимъ стремленіямъ. Ихъ характеръ мы можемъ предвидѣть впередъ. Во время крестовыхъ походовъ драки между патриціями и плебеями составляютъ въ прирейнскихъ городахъ повседневное зрѣлище. Какой-нибудь родъ оскорбилъ кого-то изъ "черни" своей выходкой, судъ рѣшилъ дѣло несправедливо, и въ отвѣтъ на это вооруженные цехи осаждаютъ ратушу. Ремесленникъ, предки котораго были рады тому, что нашли убѣжище въ городѣ, требуетъ реформы муниципальнаго устава въ болѣе демократическомъ духѣ.

Исторія итальянскихъ городовъ съ ихъ гвельфами и гибели нами, съ династіями Медичи и другими, равно какъ германскихъ и фландрскихъ городовъ и т. д. представляетъ вездѣ ту же борьбу.

Вездѣ дѣйствовали однѣ и тѣ же общественныя силы, хотя результатъ въ каждомъ городѣ получается другой, въ зависимости отъ взаимнаго отношенія борющихся группъ, сознанія участниковъ и прочихъ историческихъ условій борьбы. Въ нѣкоторыхъ городахъ роды патриціевъ эмигрировали или вполнѣ слились съ плебеями. Въ другихъ патриціатъ удержалъ власть въ своихъ рукахъ, раздѣляя ее съ плебеями въ различной степени и между прочимъ вводя двѣ думы: высшую изъ патриціевъ и низшую изъ цеховъ. Иногда роды становятся отдѣльнымъ, въ высшей степени своеобразнымъ цехомъ богачей, домовладѣльцевъ и т. д., который наравнѣ съ другими цехами имѣетъ своихъ представителей въ муниципальныхъ учрежденіяхъ. Анализъ этихъ различныхъ результатовъ очень любопытенъ. Изслѣдуя этотъ вопросъ, мы убѣждаемся, что вездѣ тѣ же идеи появляются изъ тѣхъ же фактовъ, т. е. матеріальныхъ условій, но что развязка зависитъ отъ совокупнаго дѣйствія многихъ факторовъ.

* * *

Развитіе ремесла и торговли повліяю не только на то, кому должно принадлежать завѣдываніе городскими дѣлами, но то же произвело полнѣйшій переворотъ во всой соціальной сферѣ городской жизни, доказывая, что правовыя и другія учрежденія являются лишь соціальной надстройкой, измѣняющейся подъ вліяніемъ матеріальныхъ факторовъ, т. е. переворота производительныхъ силъ.

Мы уже говорили, въ чемъ состояло обычное право общины по отношенію къ владѣнію и продажѣ предметовъ. Начала свободной купли-продажи, которыя появляются среди городскихъ стѣнъ, были ему вполнѣ чужды. Но, по мѣрѣ развитія торговли и промышленности, медленно происходитъ существеннѣйшій переворотъ въ правахъ и обычаяхъ общественнаго порядка. Городъ, который нѣкогда былъ германской корпораціей, признающей лишь рожденныхъ отъ нея членовъ, переходитъ въ свободную корпорацію, т.-е. такую, членомъ которой можно сдѣлаться, записавъ свою фамилію въ муниципальномъ учрежденіи. Наши теперешнія правовыя учрежденія и юридическіе взгляды, даже нѣкоторыя воззрѣнія нравственныя и эстетическія появились въ средневѣковыхъ городахъ подъ вліяніемъ возникающихъ тамъ производительныхъ силъ. "Мы должны,-- резонно говоритъ Мауреръ,-- смотрѣть на города, какъ на предвѣстники теперешняго строя жизни".

Когда-то о свободной торговлѣ не было даже рѣчи. Германская община, ни замокъ барона не были знакомы съ ней, и вообще не понимали, что такое личная свобода. Каждый долженъ былъ находиться въ зависимости отъ кого-то дальнѣйшаго, если не желалъ имѣть всѣхъ противъ себя. Торги, возникающіе въ городахъ, представляютъ въ своемъ родѣ реторту, въ которой мало-по-малу образуются понятія о свободной личной дѣятельности. Продавецъ и покупщикъ должны пользоваться полнѣйшей свободой своихъ дѣйствій, по крайней мѣрѣ по отношенію къ товарамъ. По мѣрѣ возрастанія городовъ, все болѣе и болѣе многочисленныя группы, подъ вліяніемъ городской торговли и заработковъ, домогаются той же свободы движеній и поступковъ и расширяютъ свои требованія на все дальнѣйшія сферы жизни. Одновременно появляется имущество, представляющее продуктъ личной дѣятельности, и тѣ, которые накопили богатство собственнымъ умомъ, начинаютъ распоряжаться своимъ имѣніемъ не такъ, какъ въ общинѣ, въ которой земля, единственное имущество, достается потомкамъ сообразно съ обычаемъ предковъ и началомъ общиннаго владѣнія. Купечество хлопочетъ у представителей феодальной власти о правѣ составлять завѣщанія, право же это современемъ становится достояніемъ всѣхъ горожанъ. Тѣ же купцы, въ большинствѣ случаевъ свободные люди, подлежатъ вѣдомству имперскихъ судовъ. Потомъ эта привилегія была распространена на весь городъ во время торговъ и ярмарокъ, пока, наконецъ, имперскіе суды не сдѣлались въ городѣ постояннымъ учрежденіемъ. Городъ въ началѣ состоялъ изъ нѣсколькихъ независимыхъ другъ отъ друга корпорацій, изъ которыхъ каждая имѣла свое собственное вѣдомство: свободные члены общины находились подъ земскимъ и народнымъ правомъ, ремесленники подлежали замковой юрисдикціи, служебные замковой и служебной, всѣ же общинной. Имперскіе суды, которыми пользуются лишь купцы во время торговъ, медленно замѣняютъ всѣ эти вѣдомства и даютъ начало дальнѣйшимъ перемѣнамъ. Уничтоженіе замковой полиціи и необходимость блюсти порядокъ въ городѣ вызываютъ къ жизни сводъ новыхъ распоряженій, который по мѣрѣ развитія становится все больше и больше, и ведетъ къ совершенствованію процедуры. Ордаліи исчезаютъ и появляются новыя учрежденія, предвѣстники нашихъ судебныхъ обычаевъ.

Свобода, возникающая подъ вліяніемъ торговъ, встрѣчаетъ многія препятствія: обычное право общины, институтъ всеобщей зависимости, родовая общность имуществъ,-- все это задерживаетъ ходъ прогрессивнаго развитія. Но по мѣрѣ того, какъ торговля увеличивается и "купеческое право" становится правомъ всѣхъ гражданъ города (что означаетъ, что всѣ граждане начинаютъ принимать участіе въ свободной куплѣ-продажи), обычаи старины исчезаютъ. Появляется полнѣйшая свобода продавать землю и тѣмъ паче продукты собственнаго труда, нарождается личная свобода, отличная отъ привилегій феодальной и родовой аристократіи, дѣвушки получаютъ часть наслѣдства послѣ родителей, возникаетъ супружеская общность имущества вмѣсто первоначальнаго отчужденія. Эта атмосфера новыхъ понятій и обычаевъ образуется медленно. Города въ созиданіи этихъ новыхъ учрежденій руководятся эмпирическимъ опытомъ и слѣдуютъ указаніямъ будничной практики. Они формулируютъ эти свои правовыя потребности и получаютъ ихъ подтвержденіе отъ монарховъ и князей.

Такія грамоты уже въ ХІІ и XIII вѣкахъ служатъ опорой для городской жизни противъ притязаній общинныхъ уставовъ.

Онѣ признаютъ свободную продажу, право составлять завѣщанія и свободу супружескихъ союзовъ. Развитіе создаетъ постоянные раздоры между древнимъ обычаемъ и "духомъ времени". Появляется сначала грубое и неловкое, затѣмъ все болѣе и болѣе, утонченное умѣніе оперировать понятіями о движимомъ и недвижимомъ имуществѣ, добытомъ собственнымъ трудомъ или по наслѣдству, возникаетъ учрежденіе опеки надъ несовершеннолѣтними и права женщинъ на наслѣдство. Совершенствуется право личное и новое семейное, вещественное и наслѣдственное. Открытіе римскаго свода законовъ (и болѣе близкое знакомство съ нимъ) способствуетъ сильно окончательной побѣдѣ новыхъ понятій и новыхъ стремленій. Это-то обстоятельство даетъ намъ объясненіе такого скораго распространенія римскаго права,-- оно обдумало уже, обработало и высказало тѣ требованія, которыя нарождались въ общественной жизни Европы подъ вліяніемъ стихійной эмпиріи. Римскій кодексъ, своимъ авторитетомъ вѣковой премудрости, уничтожалъ препятствія, которыя противоставляли бы старый общинный и натуральный режимъ господству правовыхъ понятій, рожденныхъ въ городѣ подъ вліяніемъ свободной торговли.

И не только новыя юридическія воззрѣнія возникаютъ въ городахъ. Появляются тамъ также новыя этическія понятія.

Торговля создаетъ обычаи, для которыхъ не было мѣста въ атмосферѣ общиннаго духа и взаимной солидарности, свойственной варварамъ. Общественный строй варваровъ осуждалъ ростовщичество. Между тѣмъ, въ городской средѣ, умѣнье получать проценты становится постояннымъ, всеобщимъ и вполнѣ "нравственнымъ" учрежденіемъ, такъ что позднѣйшіе мѣщанскіе философы смогутъ въ этомъ обычаѣ признать явленіе, вполнѣ согласное съ требованіями абсолютной справедливости. Напротивъ, грабежъ, этотъ источникъ богатства и славы въ эпохѣ варварства, первый разъ встрѣчаетъ осужденіе. Горожане противоставляютъ ему имущество, добытое собственнымъ трудомъ и бережливостью. Такъ, подъ прикрытіемъ городскихъ стѣнъ и какъ отраженіе вещественныхъ отношеній, мало-по-малу возникъ весь кодексъ мѣщанской этика: индивидуальный утилитаризмъ, заповѣди экономической самопомощи и бережливости, а также взаимной конкурренціи.

Даже увеселенія и эстетическія чувства не составляютъ исключенія. Здѣсь не мѣсто распространяться подробно объ этомъ вопросѣ. Сдѣлаю лишь замѣчаніе, что горожане начинаютъ чувствовать отвращеніе къ военнымъ доблестямъ рыцарства, къ турнирамъ, конной скачкѣ. Напротивъ, книжники, т. е. люди умственнаго труда, и юристы, т. е. люди продажнаго языка, какъ товара на рынкѣ, начинаютъ пользоваться всеобщимъ уваженіемъ согражданъ. Гибкость ума, эластичность обращенія считается высшими духовными качествами. Что эпоха возрожденія началась въ итальянскихъ городахъ этотъ фактъ является не случайностью, но просто исторической необходимостью.

Въ нашемъ анализѣ мы показали, какъ развитіе городовъ, т. е. извѣстной группировки производительныхъ силъ, повліяло на различныя сферы права, этики и эстетики, какъ подъ давленіемъ извѣстнаго строя матеріальныхъ условій возникаютъ новые антагонизмы и политическія стремленія. Мы могли бы изложить событія еще болѣе подробнымъ образомъ, но всѣ эти мелочи не придали бы вашей картинѣ новыхъ сторонъ. Все-таки мы еще должны пополнить наши выводы указаніемъ, какія перемѣны вызвало во всемъ феодальномъ обществѣ появленіе и развитіе городовъ.

III.

Разсматривая городъ какъ нѣчто цѣлое, замкнутое, мы оставляли въ сторонѣ его отношенія къ феодализму. Мы занимались общественными процессами, происходящими внутри городской стѣны, антагонизмами, которые тамъ возникали, идеями, которыя нарождались подъ вліяніемъ купли-продажи.

Но города это только начальныя точки большой сѣти торговыхъ отношеній, покрывающей медленно всю страну. Послѣ паденія западной римской имперіи исчезли слѣды культуры даже въ мѣстностяхъ, достигшихъ довольно высокаго уровня цивилизаціи. Началась эпоха раздробленія и растасовки человѣческихъ стремленій, мѣстной автономіи, постоянныхъ смутъ и междоусобій, произвола и родовой мести. Населеніе было разбросано среди непрерывныхъ дебрей и лѣсовъ, натуральное хозяйство господствовало. Лишь въ замкахъ князей и сановниковъ, встрѣчались продукты, происходящіе изъ болѣе отдаленныхъ мѣстностей.

При такихъ обстоятельствахъ появляются первые зародыши торговыхъ отношеній.

Въ началѣ, пока города возникали и не было еще дорогъ, ведущихъ къ нимъ, пока не существовали еще ярмарки, привлекающія купцовъ изъ болѣе отдаленныхъ странъ, до тѣхъ поръ, горожане мало заботились о томъ, что нѣтъ достаточно сильной центральной власти, могущей водворять порядокъ въ странѣ. Но съ теченіемъ времени положеніе дѣлъ измѣняется. Недостатокъ государственной централизаціи начинаетъ задерживать прогрессивный ходъ производительныхъ силъ, нашедшихъ убѣжище въ городѣ и зависящихъ, между прочимъ, отъ возможности торговать внѣ родного бурга. По дорогамъ не только разбойники, но даже князья занимаются грабежемъ, такъ какъ нѣтъ въ странѣ власти, которая могла-бы ихъ удержать. Рыцарское сословіе смотритъ на такое занятіе, какъ на свою привилегію. Смуты и войны составляютъ повседневное явленіе; если же нѣтъ войны, то войска, распадаясь на банды, грабятъ своихъ и чужихъ.

Такъ или иначе, борьба между городами и феодализмомъ была необходима.

Въ началѣ обѣ стороны борются въ разсыпную, что не могло быть иначе при недостаткѣ взаимной связи между сосѣдними мѣстностями. Каждый городъ старается смягчить отрицательныя стороны феодальнаго строя, въ большинствѣ случаевъ дѣйствуя въ одиночку и только въ позднѣйшее время входя въ союзъ съ другими бургами. Но все это относится уже въ позднѣйшей эпохѣ. Раньше же города ищутъ покровителей. Монархи даютъ имъ "мировую", т. е. берутъ подъ свою личную опеку купцовъ, отправляющихся на ярмарку въ опредѣленные сроки. Уже Карлъ Великій удѣляетъ торговцамъ изъ Страссбурга такой Marktfrieden да еще свободу торговать по всей монархіи и право содержать вооруженную дружину. Этому примѣру слѣдуютъ князья и епископы: они надѣляютъ "мировою" сперва только отдѣльные купеческіе роды, потомъ же такая опека становится достояніемъ всего купечества, й, наконецъ, всѣхъ горожанъ. Но такія привилегіи мало значатъ тамъ, гдѣ королевская власть не располагаетъ средствами внушать повиновеніе для своихъ грамотъ. Церковь оказывается гораздо вліятельнѣе. Города покупаютъ "мировую св. Петра", синоды охраняютъ купцовъ въ нѣкоторые дни года и т. д. Есть рыцари и даже князья, которые содержать дружину и нанимаются провожать купеческія караваны.

Всѣ эти учрежденія, возникающія по мѣрѣ развитія городовъ, доказываютъ, что безопасность и порядокъ необходимы для ихъ благоденствія. Между тѣмъ представители феодализма не могутъ разстаться съ междоусобіями и смутами. Подъ охраной "мировыхъ", бурги становятся центрами богатства и силы. Они нанимаютъ войска и начинаютъ даже воевать съ сосѣдними баронами.

Мало-по-малу, по мѣрѣ возростанія производительныхъ силъ, сгруппированныхъ въ городахъ, нарождаются тамъ же новые замыслы и стремленія. Подъ давленіемъ стихійнаго развитія, города начинаютъ мечтать объ уничтоженіи замковыхъ дружинъ и распространеніи авторитета королей, о возникновеніи сильной центральной власти, которая исполняла бы функціи полиціи и суда на всемъ пространствѣ данной страны. Бурги и города не только жаждутъ такого порядка, но и создаютъ матеріальныя условія воплощенія его въ жизни. Симпатіи ихъ находятся на сторонѣ тѣхъ общественныхъ элементовъ, которые стремятся къ укрощенію бароновъ, опираясь на правовыхъ понятіяхъ самаго феодальнаго строя,-- т. е. на сторонѣ королевской власти. Теоретически, король считается источникомъ всѣхъ феодальныхъ правъ. Но это начало, проистекающее изъ политической структуры монархіи Карла Великаго, на практикѣ остается мертвой буквой. Авторитетъ монарха, исчезнувшій вслѣдствіе разбросаннаго состоянія вещественныхъ условія была VIII--XIV вѣковъ, находитъ все болѣе многочисленныхъ союзниковъ по мѣрѣ развитія городской жизни, торговли и путей сообщенія.

Города представляютъ авангардъ бордовъ за права центральной власти: какъ центры производительныхъ силъ, объединяющихъ страну, и какъ источникъ матеріальныхъ и духовныхъ средствъ, необходимыхъ, для подавленія феодальныхъ шалостей. Вмѣстѣ съ королями онѣ конспирируютъ противъ удѣльныхъ князей, доставляютъ юристовъ, которые своей казуистикой уничтожаютъ правовыя препятствія, снабжаютъ представителей центральнаго авторитета денежными средствами, создаютъ новую военную силу,-- пѣхоту, которая особенно послѣ избрѣтенія пороха способствуетъ уничтоженію военнаго значенія рыцарскаго строя.

Въ предъидущей части мы, главнымъ образомъ, заимствовали примѣры изъ Германіи, теперь же почти единственно останавливались надъ общественнымъ развитіемъ Франціи, такъ какъ тамъ эти стремленія проявляются въ самой чистой формѣ. Теперешняя государственная централизація и функціи государства это только послѣднія звенья той цѣпи измѣненій, которыя начались отдѣленіемъ ремесла отъ земледѣлія, концентраціей промышленности въ городахъ и возникновеніемъ торговли между центрами обособившагося ремесла. "Мировая" Карла I перешла въ общую безопасность жителей всей страны, въ "правовое" и "полицейское" государство (Rechtsstaat и Polizeistaat) теоретиковъ государственнаго права.

IV.

Существованіе правильной и оживленной торговли между городами невозможно безъ соотвѣтственныхъ путей сообщенія, общественной безопасности и укрощенія бароновъ. Такая торговля, появившись, ведетъ за собой дальнѣйшія послѣдствія и мало-помалу разрушаетъ политическій и юридическій режимъ, который созрѣлъ во время первоначальной исторіи городовъ. Къ безопасности и увеличенному движенію товаровъ и людей присоединяется еще новый факторъ, именно болѣе густое населеніе. То, что нѣкогда служило прогрессу, современемъ начинаетъ задерживать дальнѣйшее развитіе. Не будемъ заниматься подробнымъ анализомъ этого переворота. Мы остановимся только надъ послѣднимъ его моментомъ, да къ тому лишь въ одной странѣ, Франціи XVIII вѣка, когда вездѣ въ городахъ и въ деревняхъ, подъ вліяніемъ новаго строя производительныхъ силъ, появляются новыя идеи, находящіяся въ разладѣ съ учрежденіями стараго режима, но соотвѣтствующія требованіямъ новыхъ элементовъ общественной жизни.

* * *

Основы ремесленной организаціи были очень просты. Существовалъ рядъ ступеней, обусловливаемый тѣмъ фактомъ, что нужно было пріобрѣсти искусство и тайну ремесла, что давалось не сразу. Ученикъ дѣлался подмастерьемъ, тотъ получалъ званіе мастера, становился членомъ цеха и получалъ право принимать самостоятельно заказы. Цехъ, первоначально организація взаимной помощи и отчасти боевая дружина плебеевъ, со временемъ, когда появились другія задачи, обратился въ корпорацію, регулирующую рынокъ и защищавшую своихъ членовъ противъ взаимной конкурренціи. Въ началѣ среднихъ вѣковъ рынокъ былъ ограниченъ городской стѣной. Недостатокъ путей сообщенія предохранялъ его отъ привоза товаровъ изъ другихъ городовъ. Цехи своей сѣтью покрыли совершенно небольшой рынокъ родного бурга и исполняли тамъ тѣ же функціи, о какихъ теперь мечтаютъ синдикаты и картели по отношенію къ національному и даже международному рынку. Они стремились надѣлить каждаго изъ своихъ членовъ одинаковыми шансами продажи продуктовъ. Ремесленникъ могъ пользоваться трудомъ ограниченнаго числа учениковъ, долженъ былъ выдѣлывать строго опредѣленные продукты и продавать ихъ по означенной цѣнѣ и т. д.

Цеховая корпорація, принявъ строй, соотвѣтствующій интересамъ ея членовъ, держится его упорно, не смотря на то, что жизнь подвигается все дальше и дальше, и, между прочимъ, создаетъ національный рынокъ. Одновременно, по мѣрѣ прироста населенія, званіе мастера дѣлается привилегіей, въ нѣкоторыхъ городахъ даже наслѣдственной, и цехи начинаютъ стремиться къ ограниченію числа самостоятельныхъ ремесленниковъ. Но, важнѣе всего, цеховая корпорація отличается крайней неспособностью организовать производство на болѣе широкихъ началахъ, соотвѣтствующихъ требованіямъ національнаго рынка. Пока рынокъ органичивался нѣсколькими тысячами жителей бурга, до тѣхъ поръ размѣры производства должны были быть незначительны. Съ появленіемъ національной торговли, возникаетъ возможность соединить большее число рабочихъ въ одномъ и томъ же мѣстѣ, ввести раздѣленіе труда и т. д. Но цеховой уставъ, обособляющій очень старательно одно ремесло отъ другого, ограничивающій число помощниковъ и количество продукта, доводитъ дѣло до того, что, напр., въ Англіи мануфактуры развились не въ историческихъ городахъ, но въ деревняхъ, центры цеховой промышленности стали гнилыми мѣстечками, а поселки разрослись въ Манчестеры и Бирмингамы. Изъ прогрессивной организаціи, какой цехи были въ вѣкахъ XII--XV, они становятся тормазомъ прогресса и средствомъ наглой эксплоатаціи. Свойственный имъ уставъ препятствуетъ введенію раздѣленія труда и, кромѣ того, накладываетъ на товаръ монопольныя цѣны, хотя въ обществѣ возникла уже возможность получать продукты по болѣе дешевой цѣнѣ, наконецъ, не дозволяетъ бѣднымъ, но энергичнымъ личностямъ создавать себѣ карьеру. По мѣрѣ того, какъ торговля образуетъ все болѣе и болѣе широкіе рынки и вмѣстѣ съ тѣмъ поощряетъ раздѣленіе труда въ большихъ размѣрахъ, цехи становятся все болѣе устарѣлымъ учрежденіямъ.

Защитники новыхъ производительныхъ силъ требуютъ уничтоженія цеховыхъ ограниченій. Прельщенные возможностью покупать дешевый товаръ, они домогаются свободной конкурренціи. Рабочіе, для которыхъ нѣтъ мѣста въ цехѣ, ропщутъ противъ замкнутаго характера этой корпораціи. Въ обществѣ раздается окликъ: laissez faire, laissez passe Въ настоящее время даже самый отчаянный филистеръ считаетъ своимъ долгомъ выказать! критическое отношеніе къ дѣлу и сказать нѣсколько колкостей по: адресу этого требованія, появившагося въ исторіи, какъ послѣдствіе новыхъ производительныхъ силъ, слишкомъ могущественныхъ, чтобы онѣ могли ужиться въ узкой цеховой организаціи. Эта идея была когда-то предвѣстникомъ освобожденія человѣка отъ ограниченныхъ матеріальныхъ условій и отъ узкихъ умственныхъ горизонтовъ, которые возникли въ небольшомъ средневѣковомъ бургѣ и соотвѣтствовали тогдашней жизни.

* * *

Возникновеніе общественной безопасности и болѣе густого населенія, упадокъ натуральнаго хозяйства и распространеніе обмѣна способствовали появленію такого же неудовольствія среди крестьянъ.

Мы не будемъ останавливаться надъ генезисомъ крѣпостничества, замѣтимъ только, что иногда оно представляло результатъ невольничества, иногда возникало вслѣдствіе добровольнаго договора, который принялъ со временемъ другой характеръ. Но какимъ бы образомъ это учрежденіе ни появилось, оно было въ извѣстный періодъ исторіи вполнѣ раціонально, т. е. сами заинтересованные считали его чѣмъ-то нравственнымъ, законнымъ, необходимымъ и полезнымъ. Во времена Каролинговъ свободные крестьяне массами отдаются въ зависимость католической церкви, которая такимъ образомъ охраняетъ ихъ авторитетомъ своего имени отъ послѣдствій междоусобій. Поселянинъ смотрѣлъ на свое зависимое положеніе, какъ на взаимный обмѣнъ услугъ: феодалъ защищалъ его отъ грабежа и хищныхъ животныхъ, исполнялъ функціи полиціи, земледѣлецъ же за то отдавалъ оброкъ и продукты своего труда и воздѣлывалъ барскую пашню. Каждая изъ многочисленныхъ повинностей крѣпостничества обладала нѣкогда вразумительнымъ и яснымъ значеніемъ для крестьянина. Она была въ большинствѣ случаевъ выраженіемъ какого-нибудь вещественнаго отношенія, которое возникло подъ вліяніемъ совокупнаго дѣйствія понятій, потребностей и обычаевъ и съ согласія обѣихъ сторонъ. И, только благодаря незнанію прошлаго у защитниковъ крѣпостничества и подтасовкѣ фактовъ представителями либерализма, историки начали искать начала для крѣпостничества единственно въ насиліи. Разумѣется, право сильнѣйшаго съиграло очень большую роль въ возникновеніи феодальнаго строя и крѣпостничества. Но нужно помнить, что въ IX и X вѣкахъ, т. е. тогда, когда крѣпостныя отношенія начали появляться, рыцарь не отличался еще своимъ вооруженіемъ отъ простолюдина и одна сторона была еще въ состояніи отвѣтить возстаніемъ противъ злоупотребленій другой. Зависимое положеніе, на сколько мы не будемъ говорить о невольникахъ и "чужеземцахъ", находящихся внѣ племенной организаціи, возникало среди свободныхъ людей съ ихъ согласія.

Во времена Тацита, когда германцы вели полу-осѣдлый образъ жизни, племя распадалось на воиновъ, которые отправлялись на войну, и земледѣльцевъ, остающихся дома. На слѣдующій годъ земледѣльцы шли на войну, воины пахали землю. Во времена феодализма это вполнѣ естественное и необходимое раздѣленіе труда сохраняется, основываясь на аристократическомъ началѣ, крестьянинъ же считаетъ это вполнѣ справедливымъ.

Вообще, каждый добровольный договоръ и всякая временная зависимость въ средѣ натуральнаго хозяйства становится постоянной, вещественной зависимостью. И когда въ позднѣйшую эпоху рыцари начали нагло эксплоатировать подданныхъ, тѣ же отвѣчаютъ на притѣсненія возстаніями,-- даже тогда въ умѣ угнетенныхъ рѣдко появлялась идея о совершенномъ уничтоженіи крѣпостной зависимости. Въ большинствѣ-же случаевъ всѣ требованія сводились къ требованіямъ "болѣе справедливыхъ и божескихъ" отношеній. И лишь тогда, когда общественная безопасность подъ защитой усиливающейся государственной власти возрасла, когда были уничтожены замковыя дружины, исполняющія, не смотря на все, функціи защитниковъ крестьянства, когда государство завело суды на всемъ пространствѣ страны, -- только тогда наступила эпоха упадка власти крѣпостниковъ.

Привилегіи дворянства становятся для крестьянина тогда чѣмъ-то непонятнымъ, лишеннымъ раціональнаго начала. Благодаря вліянію религіи и традиціи онѣ считаются еще неприкосновенными, но не полезными. Барскія права, нѣкогда раціональныя, теперь приносятъ одинъ вредъ, что вызываетъ среди крестьянства толки и жалобы. Ежедневныя "обиды" и "притѣсненія" -- мы помѣщаемъ эти слова въ кавычкахъ, чтобы показать ихъ относительный, историческій характеръ -- вызываютъ всеобщее негодованіе. Ненависть, въ началѣ глухая и стихійная, начинаетъ разрушать авторитетъ, которымъ крѣпостничество пользуется среди крестьянъ. Со временемъ становится она все шире и глубже. Дѣло доходитъ до мятежей, страшныхъ и дикихъ. Наконецъ, "критическая мысль" выступаетъ на выручку: стихійному и безсознательному натиску инстниктовъ она придаетъ членораздѣльное выраженіе, сознаваемыя притѣсненія формулируетъ въ новую идею -- личной свободы, неотчуждаемаго права на продукты собственнаго труда, уничтоженія барскихъ привилегій.

* * *

Прогрессъ обмѣна въ извѣстный періодъ своего развитія создалъ города и вызвалъ къ жизни ихъ политическую автономію. Но, по мѣрѣ своего дальнѣйшаго хода, тотъ же факторъ разрушаетъ свое собственное твореніе и даже уничтожаетъ политическую самостоятельность провинцій.

Въ эпоху натуральнаго хозяйства каждое село и, тѣмъ паче, каждая мѣстность удовлетворяли мѣстнымъ потребностямъ собственными продуктами. Отдѣльныя части страны были совершенно независимы экономически другъ отъ друга и сообразно съ этимъ каждая провинція управляется собственнымъ обычнымъ правомъ, ограждаетъ себя отъ другихъ пошлинами и платежами, употребляетъ другія мѣры вѣсовъ. Пока торговля была слаба и незначительна, до тѣхъ поръ такое разнообразіе было безразлично для жителей данной провинціи, особенно же для тѣхъ группъ, которыя держались началъ натуральнаго хозяйства. Но это историческое наслѣдство начинаетъ съ дальнѣйшимъ развитіемъ вліять совсѣмъ иначе -- задерживать прогрессивный ходъ его. Количество товаровъ и торговыхъ оборотовъ увеличивается, благосостояніе все болѣе и болѣе многочисленныхъ группъ общества находится все въ болѣе и болѣе тѣсной зависимости отъ удобства транспорта. Но разнообразіе общественныхъ условій задерживаетъ развитіе индивидуальныхъ разсчетовъ и стремленій. Частные интересы, встрѣчая такую преграду, доходятъ до формулировки новой идеи -- административнаго и правоваго объединенія страны. И эта идея, какъ выраженіе стихійнаго давленія интересовъ, появляется среди группъ, которыхъ благосостоянію болѣе всего препятствуетъ раздробленіе Франціи на самостоятельныя провинціи. Такую группу представляетъ купечество. Оно чаще всего имѣетъ дѣло съ жителями отдѣльныхъ частей края. Благодаря этому, оно освобождается мало-по-малу отъ мѣстныхъ предразсудковъ и легче другихъ можетъ понять идею объ одной нераздѣльной національности, въ предѣлахъ которой всѣ обычаи, учрежденія и тѣмъ паче мѣры и вѣсы были бы одинаковы.

* * *

Мы остановились только надъ нѣкоторыми сторонами исторіи, болѣе удобными для анализа. Но вездѣ, во всѣхъ сферахъ общественной жизни, подъ вліяніемъ измѣненій, возникшихъ въ вещественныхъ условіяхъ быта стихійно и механически вслѣдствіе сознанія, обращеннаго на частныя цѣли, появляются новыя потребности. Существующій правовой и политическій строй слишкомъ узокъ для нихъ -- въ томъ значеніи, что всѣ учрежденія: и цехи и монополіи, барская юрисдикція и автономія провинцій, произволъ центральной власти и привилегіи родовой аристократіи, препятствуютъ дальнѣйшему благосостоянію -- матеріальному и умственному -- группъ, которыя теперь являются защитниками новыхъ стремленій. Эти учрежденія нѣкогда воплотились въ жизни, какъ послѣдствіе матеріальныхъ потребностей и стремленій своихъ современниковъ, но въ восемнадцатомъ вѣкѣ онѣ сдѣлались тормазомъ дальнѣйшаго прогрессивнаго хода. На извѣстной ступени своего развитія, появившіяся потребности даютъ начало новымъ идеямъ, тѣ же распространяются все сильнѣе и сильнѣе по мѣрѣ возрастанія соотвѣтственныхъ матеріальныхъ условій.

Условія же эти возрастаютъ и даже не могутъ не возрастать, такъ какъ въ нѣдрахъ общества существуетъ факторъ, принуждающій торговлю все распространяться, хотя самъ онъ -- ея созданіе. Факторъ этотъ -- раздѣленіе труда: разнообразный трудъ ремесленника распался на рядъ дополняющихъ другъ друга однообразныхъ занятій, благодаря чему его производительность увеличилась, товаръ подешевѣлъ. Подоспѣло время изобрѣтенія машины.

Историческія условія выдѣляютъ этимъ новымъ методамъ производства даже особыя мѣста -- внѣ историческихъ городовъ, въ которыхъ обязываетъ цеховый уставъ. И другіе люди, свободные отъ традицій ремесла, повели это дѣло -- какъ и почему, намъ нечего останавливаться здѣсь надъ этимъ вопросомъ. Продуктъ, вышедшій изъ мануфактуры, вслѣдствіе своей сравнительной дешевизны, проникаетъ повсюду, побѣждаетъ конкурренцію со стороны ремесленниковъ, ускоряетъ пульсъ торговыхъ оборотовъ и, расширяя рынокъ, поощряетъ дальнѣйшее развитіе новыхъ производительныхъ силъ, съ ними же новыхъ вещественныхъ условій общественнаго быта. Мануфактура и возникшая изъ нея фабрика -- это рычаги безостановочнаго переворота, который со временемъ соединитъ отдаленные материки телеграфическими сѣтями, усовершенствуетъ средства транспорта, создастъ промышленную централизацію въ предѣлахъ національнаго и даже международнаго рынка, сдѣлаетъ науку сознательной руководительницей жизни. Новыя методы производства (и обмѣна) положцга начало новому сословію, до сихъ поръ несуществующему и отличающемуся отъ мѣщанства средневѣковыхъ бурговъ: буржуазіи. Принадлежитъ къ нему промышленникъ, жалующійся на цеховую регламентацію, и купецъ, продающій продукты новыхъ способовъ производства, и рентьеръ, желающій дешево удовлетворять своимъ потребностямъ, и представитель свободныхъ профессій, соединенный съ ними узами происхожденія и лишенный политическихъ правъ. Это сословіе соединяетъ въ своихъ рукахъ богатство и знаніе страны. Сознавая свою силу и значеніе, поощряемое повседневными интересами, чуткое къ новымъ запросамъ жизни (т. е. къ условіямъ своего матеріальнаго благосостоянія и нравственнаго и умственнаго самоудовлетворенія), оно выступаетъ съ новыми идеями. Эти идеи и стремленія воплотятся со временемъ въ Декларацію правъ человѣка -- точнѣе не въ деклараціи правъ какого-то абстрактнаго человѣка, но человѣка извѣстной исторической эпохи.

Въ стремленіяхъ буржуазіи получаютъ формулировку интересы всѣхъ сословій, кромѣ цеховъ и аристократіи. Идея, появившись такимъ реалистическимъ образомъ и высказывающая лишь то, что уже созрѣло для воплощенія въ жизни, распространяется вдоль и поперекъ страны, развиваетъ классовое сознаніе среди соотвѣтственныхъ группъ общества, организуетъ громадную соціальную армію -- третье сословіе. Правду сказать, въ его нѣдрахъ кроются антагонизмы, но они молчатъ въ виду общаго врага и обнаружатся лишь послѣ побѣды. Крестьяне, удовлетворенные жъ своихъ стремленіяхъ, первые перестаютъ принимать дѣятельное участіе въ развязкѣ созрѣвшей задачи. Начнется второй "актъ исторической драмы, борьба санкюлотовъ съ буржуазіей,-- актъ, преисполненный сильныхъ страстей и оригинальныхъ характеровъ. Но и тамъ въ глубинѣ дѣйствуютъ соціальные антагонизмы, и пользуются страстями и даже индивидуальными мелочами, какъ орудіями борьбы.

V.

Въ нашемъ анализѣ факторовъ развитія Европы, мы за исходную точку взяли общественный строй, водворенный на развалинахъ Римской имперіи родовой организаціей варваровъ. Принятіе христіанства германцами создало извѣстную всеобщую атмосферу, о значеніи которой нельзя умолчать. Атмосфера эта обнаруживаетъ все свое вліяніе тогда, когда обмѣнъ изъ мѣстнаго явленія становится международнымъ учрежденіемъ.

Завоеваніе Рима даетъ начало, съ одной стороны, подданству (и крѣпостничеству), съ другой -- феодальной зависимости. По мѣрѣ перехода варваровъ къ осѣдлому образу жизни, разрушаются прежняя племенная связь и солидарность и образуется мѣстная автономія, этотъ источникъ вассальныхъ отношеній и подданства. Для насъ въ данномъ случаѣ этотъ первоначальный строй, изъ котораго со временемъ появятся дальнѣйшія общественныя формаціи довольно безразличенъ. Мы указали только на его существованіе, какъ исходной точки, и перешли къ анализу послѣдовательныхъ звеньевъ соціальной эволюціи, возникающихъ съ теченіемъ вѣковъ. Посреди такихъ отношеній, т. е. среди завоеванной страны, распадающейся на автономные удѣлы, появляются города, центръ новыхъ производительныхъ силъ, именно ремесла и обмѣна. Замки князей, дворцы епископовъ и монастыри составляютъ основу, вокругъ которой возникаетъ новая группировка вещественныхъ условій общественнаго быта, создающая со временемъ новыя побужденія и идеи, предразсудки, стремленія и, наконецъ, учрежденія. Еще позже города становятся исходными точками обмѣна: изъ бурговъ купля-продажа распространяется все дальше и дальше" соединяетъ ихъ постоянными путями сообщенія. И снова возникаетъ новое размѣщеніе производительныхъ силъ (въ томъ числѣ богатства и населенія), образуются новыя учрежденія, в" все это является результатомъ мелкихъ, но вѣковыхъ измѣненій въ вещественныхъ условіяхъ быта. Появляются новые антагонизмы, которые мало-по-малу получаютъ развязку посредствомъ приспособленія политическаго и правового строя согласно сть потребностями, народившимися подъ вліяніемъ новыхъ условій жизни. Возникаетъ государство, опирающееся на регламентаціи промышленности, привилегіяхъ дворянства и барщинѣ и покоющееся на изреченіи Людовика XIV: l'état c'est moi (по крайней мѣрѣ, такъ было во Франціи; въ другихъ странахъ развитіе подвигаюсь другимъ путемъ, историческіе элементы были тамъ тѣ же, но ихъ взаимныя отношенія разнились).

Но обмѣнъ продуктовъ, расширяясь, благопріятствуетъ появленію новыхъ методовъ производства и соединяетъ путями сообщенія и взаимной экономической зависимостью все болѣе отдаленныя мѣстности. Вліяетъ то же густота населенія. Подъ дѣйствіемъ этихъ факторовъ рождается новый разладъ между потребностями прогрессивной жизни и правовымъ строемъ стараго режима. Появляется мѣщанскій строй. Но и въ его нѣдрахъ дальнѣйшее развитіе производительныхъ силъ идетъ стихійно и механически, подъ давленіемъ частныхъ интересовъ всѣхъ членовъ общества. И защитники мѣщанскаго строя, и ихъ противники трудятся солидарно въ по льву новыхъ производительныхъ силъ. Одинъ изъ софистовъ XIX вѣка, проф. Гумиловичъ, въ одномъ изъ своихъ сочиненій старается показать, что европейскій рабочій, стремясь покупать дешевый товаръ, понижаетъ размѣры собственной платы и принуждаетъ фабрикантовъ вводить новые способы эксплуатаціи. Это желаніе покупать дешево, такъ по іезуитски примѣненное Гумиловичемъ, составляетъ пружину, создающую измѣненія въ методахъ производства (способы производства обнаруживаются не только въ техникѣ самаго производства, но и въ размѣщеніи фабрикъ на пространствѣ страны,-- одни исчезаютъ, именно тѣ, которыя производятъ данный продуктъ дороже, другія же, прогрессивныя, распространяются въ обществѣ). Мы, удовлетворяя покупкой своимъ повседневнымъ потребностямъ, даже не догадываемся, что изо дня въ день мы способствуемъ стихійно, но систематически концентраціи производительныхъ силъ и упадку ремесла, возникновенію фабричныхъ бригадъ и расширенію городскихъ элементовъ, болѣе оживленнымъ оборотамъ всякаго рода и т. д., словомъ, возростанію матеріальнаго фундамента для появленія новыхъ стремленій, которыхъ тотъ или другой изъ насъ -- положительный противникъ. Мелкія, стихійныя, будничныя дѣйствія, не выходящія изъ предѣловъ частнаго интереса, уничтожаютъ своими послѣдствіями иногда нашу сознательную работу, сознательную по отношенію къ общественнымъ вопросамъ. Въ этомъ кроется моментъ той необходимости, съ какой въ исторіи появляются, на смѣну стараго режима, новыя стремленія.

Измѣненія, происходящія за весь изслѣдованный нами періодъ исторіи, укладываются въ прогрессивную цѣпь.

Вездѣ въ переходѣ отъ соединеннаго съ земледѣліемъ обработывающаго производства до обособленнаго въ городахъ ремесла, отъ мѣстнаго небольшого и замкнутаго рынка бурга до національнаго, отъ крѣпостническаго труда до свободнаго, отъ ремесленнаго способа продукціи до раздѣленія труда, отъ нея же до машины, наконецъ, отъ индивидуальной и небольшой фабрики до синдикатовъ и трустовъ и громадной централизаціи условій производства, вездѣ въ этой цѣпи измѣненій мы имѣемъ дѣло съ все болѣе и болѣе усовершенствованными производительными силами, причемъ послѣдующее звено возникаетъ изъ предыдущаго" подъ вліяніемъ стихійнаго давленія сознанія, задающагося лишь личными цѣлями. Все большее и большее количество продукта вознаграждаетъ человѣка за потраченный трудъ.

Этотъ прогрессъ идетъ стихійно и механически, и даже но можетъ подвигаться другимъ образомъ.

Естественныя силы и богатство" оставшееся послѣ прошлыхъ поколѣній, находятся въ распоряженіи независимыхъ другъ отъ друга отдѣльныхъ личностей и только благодаря индивидуальному почину могутъ быть употреблены производительнымъ образомъ. Совершенствованіе методовъ производства и вообще всѣ измѣненія въ структурѣ вещественныхъ условій быта наступаютъ вслѣдствіе частной дѣятельности нѣкоторыхъ членовъ общества, желающихъ, разумѣется, извлечь какъ можно больше пользы. Внутри общества возникаетъ зародышъ новыхъ матеріальныхъ условій, возростающій со временемъ, съ нимъ же появляются новыя требованія и нужды, новыя идеи и учрежденія. Благодаря частной собственности, экономическія измѣненія исходятъ изъ новаго пункта, напр., не ремесленникъ основывалъ мануфактуры и не цеховой бургъ становится центромъ развитія современной индустріи. Новыя производительныя силы возникаютъ только въ нѣкоторыхъ пунктахъ территоріи, обнимаютъ лишь нѣкоторыя группы общества и переобразуютъ вещественныя условія ихъ быта, выдѣляютъ ихъ изъ остального общества, создаютъ среди нихъ новыя потребности, впослѣдствіи же новыя идеи и, наконецъ, противопоставляютъ ихъ существующему правовому режиму, задерживающему ихъ развитіе. Новое сословіе побѣждаетъ, если вещественныя условія достигнутъ соотвѣтственной интенсивности, и воплощаетъ въ учрежденіяхъ свои идеи вполнѣ, или, смотря по обстоятельствамъ, отчасти. Соціальная эволюція, такимъ образомъ, происходитъ при посредствѣ антагонизмовъ, принимающихъ форму сознательныхъ общественныхъ стремленій послѣ періода органическаго, безсознательнаго (съ общественной точки зрѣнія) созрѣванія. Тамъ, въ глубинѣ развитія, всегда существуетъ возможность историческихъ катаклизмовъ и "прыжковъ", оканчивающихъ органическую эпоху стихійнаго возникновенія новыхъ вещественныхъ условій -- возможность, которая, впрочемъ, не отличается еще характеромъ необходимости. Катаклизмъ можетъ размѣняться на грошовую монету мелкихъ реформъ и взаимныхъ компромиссовъ. Какъ послѣдствіе частной, стихійной, но органической будничной дѣятельности, появляются въ жизни общества новыя задачи. Соціальная жизнь въ своемъ діалектическомъ развитіи выдвигаетъ все новыя задачи и,-- иными словами, мы говоримъ то же самое,-- организуетъ соціальную армію и соціальныя условія, необходимыя для разрѣшенія выдвинутой задачи.

Но такое пониманіе историческаго процесса далеко отъ фатализма, какъ могло бы показаться поверхностному критику. Нѣтъ въ немъ мѣста для исторической пассивности или воззрѣнія, что можно сидѣть съ сложенными руками у моря и ждать погоды. Человѣкъ, создавая стихійно общественную задачу, можетъ ее разрѣшить только путемъ сознательной исторической дѣятельности. Быть можетъ, не смотря на существованіе самыхъ благопріятныхъ условій для ея разрѣшенія, онъ не съумѣетъ надлежащимъ образомъ формулировать своихъ нуждъ, тѣмъ паче дѣйствовать умно и энергично. Идущее механически развитіе ставитъ лишь задачу и приготовляетъ элементы ея разрѣшенія, но разрѣшаетъ ихъ только сознательно дѣйствующій человѣкъ. Такой генезисъ идей уживается самымъ лучшимъ образомъ съ идейной дѣятельностью въ самыхъ широкихъ размѣрахъ.

Еще одно..

Идея возникаетъ въ обществѣ, какъ продуктъ измѣнившихся матеріальныхъ условій общественнаго быта. Она -- вторичное, производное явленіе въ историческомъ развитіи. Вещественныя условія, появляющіяся безъ участія мысли, задающейся сознательно общественными цѣлями, должны возникнуть раньше, чѣмъ найдутъ формулировку въ новой идеѣ. "Матерія" господствуетъ надъ сознаніемъ, представляетъ первичный факторъ, лучше сказать, изъ нея исходитъ историческій переворотъ. Разумѣется, подчеркивая такой вторичный характеръ идеи, мы вовсе не намѣрены отказывать ей во вліяніи. Мы только ищемъ ея начала и происхожденія. Напротивъ, значеніе ея въ историческомъ процессѣ громадно: овладѣвъ умами членовъ общества, она создаетъ армію, воплощающую данные идеалы въ реальныхъ учрежденіяхъ. Наше пониманіе исторіи лишь утверждаетъ, что идея не родится въ человѣческомъ умѣ безъ оплодотворенія со стороны внѣшнихъ условій, но что она -- продуктъ матеріальныхъ условій данной эпохи и что ея дѣйствіе ограничено той общественной группой, которой благосостояніе связано съ дальнѣйшимъ развитіемъ данныхъ вещественныхъ отношеній. Оно старается доказать, что появленіе идея связано съ извѣстной эпохой и даннымъ мѣстомъ, что составъ общественной арміи не своеволенъ, но опирается на тѣхъ, которые въ своей будничной сферѣ находятъ условія для воспріятія идея и въ собственномъ интересѣ -- пружину исторической дѣятельности.

Признавая за сформулированнымъ стремленіемъ большое историческое значеніе, мы все-таки отрицаемъ, чтобы идея была внѣ зависимости отъ мѣста и времени и чтобы "герой", "критическія личности" могли соціальному организму придать своевольную форму. Да, существуютъ въ исторіи великіе люди и толпа, руководится и иниціаторы, геніи и дураки. Ихъ обиліе или недостатокъ ускоряютъ или замедляютъ ходъ историческихъ задачъ и ихъ разрѣшенія, но не создаютъ ихъ, такъ какъ идейная формулировка фактовъ жизни далека отъ произвольнаго создаванія ихъ.

VI.

Вышеизложенные выводы относятся лишь къ эпохѣ VIII-- XVIII вѣковъ и касаются только развитія Западной Европы. Мы могли бы распространить нашъ анализъ на другія эпохи или другія страны, но такъ какъ наши воззрѣнія и безъ того достаточно ясны, мы оставимъ это въ сторонѣ. Впрочемъ, есть еще и другое обстоятельство, удерживающее насъ отъ этой попытки -- наше недостаточное знакомство съ совокупностью историческихъ силъ, дѣйствующихъ въ другихъ странахъ. Изложенное пониманіе не есть готовая схема, въ которую можно было бы помѣстить все по одному плану. Мы указывали на это постоянно въ нашемъ изложеніи, говоря, что тѣ же силы, смотря по взаимному ихъ соотношенію и историческому прошлому, вызывали другую развязку и приводили къ другому результату. Достаточно тутъ припомнить исторію средневѣковыхъ городовъ или сравнить нѣкоторые моменты исторіи Франціи и Германіи.

Любопытно было бы изложить съ этой точки зрѣнія и исторію Рима. Сначала внутренняя жизнь этого города представляетъ ту же борьбу общинниковъ землевладѣльцевъ съ пришельцами, какъ средневѣковые бурги. Но пружины развитія тамъ другія: постоянныя войны,-- т. е. легализированный разбой, какъ источникъ богатства,-- составляютъ тамъ главный историческій факторъ развитія. И исходная точка другая. Развитіе Европы начинается актомъ завоеванія, вызывающимъ къ жизни феодальный строй, и происходитъ на общемъ фундаментѣ христіанской религіи, объединяющей народы. Исторія Рима исходитъ изъ обособляющаго культа предковъ, родовыхъ и племенныхъ, который не уживается съ культомъ сосѣдей.

Вслѣдствіе постоянныхъ войнъ, свободные римскіе крестьяне бѣднѣютъ; эта судьба, по очереди, постигаетъ тоже крестьянъ сосѣднихъ племенъ. Выжитые изъ земельной собственности, они, собираются въ городѣ, образуя сословіе плебеевъ. Начинается классовая борьба, въ которой плебеи стараются расширить свои политическія права и возвратиться къ землѣ. Но среди постояннаго военнаго разгара нѣтъ мѣста для мелкой земледѣльческой усадьбы. Въ рукахъ патриціевъ возникаетъ зародышъ позднѣйшимъ latifundia, особенно съ тѣхъ поръ, когда изъ военныхъ плѣнниковъ образуется постоянный классъ рабовъ.

Рабскій трудъ вызываетъ дальнѣйшія измѣненія.

Свободный гражданинъ считаетъ безчестьемъ заниматься какимъ-либо заработкомъ -- это дѣло рабской черни. Плебей, вмѣсто прежняго стремленія къ землѣ, смотритъ на свои политическія орава, какъ на средство наживы и заработка, и такимъ путемъ забираетъ у патриціевъ часть доходовъ, получаемыхъ отъ эксплоатаціи рабовъ.

Политическая деморализація увеличивается. Патриціи, благодаря войнамъ, владѣютъ громаднѣйшими богатствами. Появляется вооруженная и постоянная сила, набираемая изъ элементовъ, которымъ чужды преданія Рима. Наступаетъ періодъ, когда вельможи пробуютъ сдѣлаться повелителями Рима. Дѣло доходитъ до провозглашенія имперіи, исчезновенія родовой аристократіи, превращенія плебеевъ въ городскую чернь -- Lumpenpretariat, сказали бы германскіе теоретики. Дальнѣйшія измѣненія доходятъ до того, что въ Римѣ образуется медленно новая группа -- вооруженные преторіанцы и императоръ въ ихъ рукахъ только средство эксплоатаціи населенія. Начинается эпоха упадка и германскіе народы своимъ нашествіемъ ускоряютъ развязку. Италія, оскудѣвшая во времена рабскаго труда, переходитъ отъ большихъ фермъ въ колонату, т. е. распадается на мелкія крестьянскія усадьбы, для которыхъ водоемы, дороги и другія произведенія высшей культуры -- излишны.

Послѣдующія звенья этой эволюціи возникаютъ изъ предыдущихъ путемъ стихійнаго развитія. Какъ результатъ малозначительныхъ измѣненій, образовывается новый строй матеріальныхъ отношеній, создающій новыя чувства, воззрѣнія и учрежденія. Земледѣліе, опирающееся на непосредственномъ трудѣ согражданъ, переходъ земель въ руки патриціевъ и обѣдненіе крестьянъ, наплывъ обездоленныхъ поселянъ изъ сосѣднихъ побѣжденныхъ племенъ и борьба плебеевъ за политическія права, рабскія латифундіи, нравственный упадокъ плебеевъ, обратившихъ политическія права въ источникъ заработка, взаимная конкурренція патриціевъ, увеличеніе значенія арміи и провозглашеніе имперіи, оскудѣніе почвы и переходъ въ колонату,-- вотъ послѣдовательныя фазы исторіи Рима. Въ Западной Европѣ развитіе обмѣна уничтожаетъ старые устои жизни, въ Римѣ -- война.

Но я не осмѣливаюсъ утверждать, чтобы это развитіе Рима было послѣдовательнымъ чередованіемъ все болѣе продуктивныхъ производительныхъ силъ. Исключеніе составляетъ переходъ латифундій въ колонату -- тутъ такой характеръ переворота несомнѣненъ.

VII.

Въ нашей статьѣ мы занимались анализомъ, откуда въ исторической жизни народа возникаютъ новыя идеи, притомъ, такія идеи, которыя не прошли безслѣдно, но оставили послѣ себя слѣдъ на страницахъ исторіи. Мы тутъ должны сдѣлать замѣчаніе, что существуютъ еще другія идеи, представляющія только произведеніе взбалмошенной фантазіи, безъ корней въ реальной жизни, или появляющіяся какъ грубое предчувствіе антагонизмовъ и задачъ, находящихся еще въ зародышѣ, и въ данную эпоху осужденныя на безплодіе.

И ихъ появленіе вовсе не случайно, но анализъ ихъ въ данномъ случаѣ для насъ лишнее дѣло, такъ какъ онѣ не служатъ историческимъ ферментомъ, разлагающимъ старые устои и очищающемъ мѣсто для новыхъ учрежденій. Для насъ важно было изслѣдовать генезисъ идей, которыя становятся историческимъ факторомъ и, появившись однажды въ общественной жизни, не исчезаютъ, во дѣлаются достояніемъ цѣлыхъ группъ общества и даже лозунгомъ исторической борьбы. Мы еще болѣе съузили нашу задачу, такъ какъ занимались исключительно тѣми идеями, которыя побѣдили, т. е. воплотились въ реальныя учрежденія.

По отношенію къ такимъ идеямъ, т. е. къ идеямъ вполнѣ историческимъ, наше пониманіе дѣла сводится къ слѣдующему:

1. Подъ вліяніемъ частной дѣятельности мало-по-малу возникаютъ въ обществѣ новыя матеріальныя условія -- новыя "производительныя силы". Съ общественной точки зрѣнія, онѣ развиваются стихійно и механически, т. е. развитіемъ руководятъ не общественныя, но личныя цѣли и сознаніе. Все дѣло сводится тамъ къ удовлетворенію частныхъ интересовъ. Никто не задумывается надъ послѣдствіями своей частной дѣятельности для общества.

2. Новыя матеріальныя условія, развиваясь органически, эволюціонно, при посредствѣ незначительныхъ количественныхъ измѣненій, современемъ создаютъ среди соотвѣтственныхъ группъ населенія новыя потребности, причемъ послѣднія являются факторомъ дальнѣйшаго развитія тѣхъ же матеріальныхъ условій. Мы скажемъ это еще другимъ образомъ, именно, что благосостояніе соотвѣтственной группы связано съ дальнѣйшимъ развитіемъ порождающихъ ее вещественныхъ отношеній.

3. На извѣстной ступени развитія возникаетъ антогонизмъ между потребностями, генезисъ которыхъ мы изслѣдовали, и существующими правовыми отношеніями. Среди заинтересованныхъ появляются стихійно направленныя чувства зависти и ненависти, полусознательныя стремленія и даже стихійныя проявленія возбужденныхъ страстей. Наконецъ, новыя потребности получаютъ окончательную сознательную формулировку въ новой идеѣ, которая, распространяясь, организуетъ общественную армію изъ соотвѣтствующихъ элементовъ. Идея, значитъ, появляется въ общественной жизни какъ вторичное, производное явленіе, она -- произведеніе фактовъ и ихъ отраженіе въ человѣческомъ умѣ. На этой ступени развитія, антагонизмы обнаруживаются вполнѣ; развитіе, до сихъ поръ эволюціонное и органическое, принимаетъ совершенно другой характеръ, обществу угрожаетъ всегда опасность катаклизмовъ.

4. Высказанная такимъ образомъ идея формулируетъ задачу, которую общественная жизнь подготовляла стихійно. Идея эта одновременно указываетъ дорогу, по которой заинтересованныя группы постараются разрѣшить данную задачу, т. е. какія учрежденія соотвѣтствуютъ лучше всего новымъ потребностямъ. Общественное развитіе же не только создаетъ задачу, но накопляетъ тоже средства ея разрѣшенія. Средства эти воплощены въ группѣ, возникающей вмѣстѣ съ развитіемъ данныхъ вещественныхъ отношеній. Идея придаетъ безсознательнымъ стремленіямъ сознательный характеръ, разбросанныя силы соединяетъ въ одно цѣлое, указываетъ цѣли. Въ этотъ періодъ сознаніе становится важнѣйшимъ факторомъ общественной эволюціи и люди вводятъ въ исторію сознательный психическій факторъ.

Людвикъ Крживицкій.

"Міръ Божій", No 5, 1897

Оставить комментарий Крживицкий Людвик (yes@lib.ru) Год: 1897 Обновлено: 18/01/2019. 71k. Статистика. Статья: Публицистика, Философия Сочинения	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: Текст издания: журнал "Міръ Божій", No 5, 1897.

Крживицкий Людвик Генезис идей

Генезисъ идей.

I.

II.

III.

IV.

V.

VI.

VII.

Крживицкий Людвик
Генезис идей