Кржижановский Сигизмунд Доминикович
Игроки

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

Оценка: 7.91*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Поэту не везло. Уже неделю он ходил в проигранном платье. Неполученный аванс и посвящение к книжке "Сны замерзающего" тоже перешли в собственность его партнёра. Но игроки продолжали играть."

Сигизмунд Кржижановский
Игроки

   Их было двое в нетопленой квадратной комнате дощатого дома, что у заставы. Бухгалтер и поэт. На счётах нечего было считать. Разве что смену правительства. Ещё вчера бухгалтер передвинул девятую белую костяшку справа налево по стержню. Бумага расползалась листовками, приказами, воззваниями по кирпичу и дереву стен и решительно отказывалась от каких-то там стихов.
   Итак, оба были безработны. Деньги давно эмигрировали из их карманов и превратились в хлеб и дрова, давно съеденный и давно сгоревшие. Два человека, две лежанки, один стол, два табурета и одна трёпаная колода карт.
   С утра до вечера поэт и бухгалтер играли в штосс. Изредка, чаще всего под вечер, один из них отправлялся промыслить кусок хлеба или доску от забора на растопку. Дело в том, что на двоих у них была одна пара сапог, постоянно переходившая, в зависимости от расклада карт, с рук на руки. Точнее: с ног на ноги.
   Поэту не везло. Уже неделю он ходил в проигранном платье. Неполученный аванс и посвящение к книжке "Сны замерзающего" тоже перешли в собственность его партнёра. Но игроки продолжали играть.
   В сущности, мир принадлежит всем, всё -- от звёзд до пылинок -- коллективная собственность человечества. Исходя из этой мысли, поэт -- это было ещё вчера -- поставил на карту Полярную Звезду и начал метать. Увы, не прошло и десяти секунд, как звезда была вписана в инвентарный список бухгалтера. Таким же образом поэт проиграл Волосы Вероники, а затем сперва Малую, а потом и Большую Медведицу.
   Из-за Млечного Пути игроки не спали целую ночь. При свете коптилки они яростно сражались до тех пор, пока звёздный путь не очутился в кармане бухгалтера.
   Но затем счастье вдруг повернуло на сто восемьдесят градусов. Прежде всего, произошла необычайность: поэту удалось получить проигранный аванс.
   Правда, всего каких-нибудь три-четыре миллиона. Но и то хлеб -- пусть чёрствый, но хлеб; но и то дрова -- пусть сырые, но дрова. В кубе из четырёх стен потеплело, в желудках тоже, пальцы раззяблись и, естественно, потянулись к колоде карт. Поэту продолжало везти: сперва он отыграл свои миллионы, потом -- планета за планетой -- всю солнечную систему, далее -- звёздное небо посыпалось целыми созвездиями прямо в ладони: бухгалтер оставался всего лишь при кое-каких мелких звездишках; ему удалось удержать у себя кольца Сатурна, но ещё две-три сдачи -- и кольца покатились, вслед за планетой, к счастливому сопернику.
   Да что там звёзды! Поэт выиграл и сапоги. Вся вселенная принадлежала ему. Взволнованный удачей, он прошёлся несколько раз по комнате. Буржуйка успела остынуть. Вселенная, выигранная поэтом, была чуть-чуть подмороженной.
   На окнах выступали витиеватые белые узоры.
   -- Кто пойдёт за дровами? -- спросил счастливец.
   -- Тот, кто выиграл сапоги, -- отвечал бухгалтер.
   Он сидел на лежанке, поджав колени к подбородку и растирая руками ступни замотанных в тряпьё ног.
   Победитель не возражал. Он нахлобучил на уши парусиновую кепку, запахнулся в стёганую телогрейку и вышел.
   Почти в те же секунды на улице застучали выстрелы. Бухгалтер понял: это входили в город белые, очередь была за ними. Бухгалтер подошёл к счётам, висевшим на гвозде, и перевёл чёрную костяшку справа налево -- по стержню.
   Стрельба усиливалась, вдалеке грохнуло два-три орудийных выстрела.
   Где-то, совсем близко, зачастил, как пишущая машинка, пулемёт.
   Предсумеречный свет перешёл в сумерки, сумерки в ночь.
   Партнёр не возвращался.
   Температура комнаты ползла книзу. Всю долгую зимнюю ночь бухгалтер просидел на своей лежанке -- и недобрые мысли скользили сквозь его мозг.
   С рассветом он обмотал ноги и войлок в две газеты и, ёжась, вышел на улицу. Снег, селитренно поблескивающий снег. Зажатые ставни длинных жёлтых дощатых гробообразных домов. У перекрёстка какое-то серое, как расползшаяся клякса, тело. Около него три женщины и мальчуган со свесившимися с головы суконными наушниками, виляющими тесёмочными хвостами.
   Бухгалтер подошёл. Да, это был он, его счастливый партнёр. Он лежал лицом в снег, разбросав руки. Под грудью вязанка дров. Одна из баб, вытирая мёрзлые слёзы концами чёрного платка, причитала:
   -- Ой, голубчик ты мой, бессчастный человек. Кто ждал, кто гадал?
   Послала я ввечеру Митёныша моего за карасином. А уж эти, как их там звать, не знаю, идут. Идут -- стреляют. Что делать?.. Митюшка мой... И послал Бог доброго человека. Схватил он Митьку на руки и к калитке. Только настигло его, сердечного, пулей. Их ты, незадача какая, ах ты, горькая горесть...
   -- Ну, а Митька цел?
   -- Цел. Что ему. А вот этот... Царство ему небесное...
   Бабы повздыхали ещё с минуту, и калитка закрылась за ними.
   Бухгалтер оглянулся по сторонам. Улица была пуста. Став в снег на колени, он стащил с трупа сапоги, натянул их на свои иззябшие ноги и, не оглядываясь, пошёл к дому. О вселенной, так и оставшейся собственностью поэта, он и не подумал.
   
   1937

Примечания

(В. Г. Перельмутер)

   Рассказ "Игроки" был включён автором в неопубликованный сборник "Мал мала меньше".
   
   
   
   
Оценка: 7.91*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru