Крылов Виктор Александрович
В осадном положении

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Комедия в четырех действиях.

   

ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ

Виктора Крылова.
(Александрова).

ТОМЪ ВТОРОЙ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія Г. Шредера, Гороховая, 49.
1884.

   

ОТЪ АВТОРА.

I.

   Комедіи "Въ осадномъ положеніи" какъ-то особенно посчастливилось; по своей сценичности и легкости къ постановкѣ она сдѣлалась одною изъ самыхъ репертуарныхъ пьесъ, изъ тѣхъ безконечно заигранныхъ пьесъ, которыя наконецъ нѣсколько теряютъ силу производимаго впечатлѣнія, потому-что всякая публика ихъ такъ часто видала въ различной обстановкѣ, что почти знаетъ ихъ наизусть. Въ первый разъ комедія была исполнена въ Петербургѣ, въ концѣ Октября 1875 года, и тотчасъ вслѣдъ за симъ поставлена въ Москвѣ, въ Ноябрѣ. Ни одна моя пьеса не далась актерамъ такъ легко. Съ первыхъ репетицій, въ Петербургѣ, актеры смѣялись и ладили дѣло, на четвертую репетицію пьеса уже шла совсѣмъ дружно, такъ что наканунѣ спектакля репетицію совсѣмъ отмѣнили; чтобъ не наскучило, говорили они, чтобъ сохранилась свѣжесть интереса и удовольствія въ исполненіи перваго раза. Въ Москвѣ за четыре дня до спектакля нѣкоторые изъ актеровъ читали роли по тетрадкамъ, но уже на другой день репетиція шла твердо. Особенно большой успѣхъ пьеса имѣла въ Москвѣ. Публика смѣялась до крика. "Я просто вздрогнула отъ взрыва смѣха, когда въ концѣ Мавра вернулась съ Костенькой", говорила мнѣ артистка, игравшая главную роль. Въ первый годъ на Московской сценѣ пьеса была исполнена около двадцати пяти разъ.
   Идея комедіи мнѣ давно напрашивалась подъ перо. Меня всегда возмущало злоупотребленіе, которому подвергаютъ лучшее движеніе души человѣческой: его привязанность, его любовь, дѣлая ее причиной самыхъ разнообразныхъ, безчисленныхъ, мелочныхъ цѣпей жизни. Начинается это обыкновенно вполнѣ естественно и законно: любящій трепещетъ, боится за любимаго человѣка и заботится объ немъ. И то и другое сперва даже очень мило, граціозно и пріятно. "Что-жь за бѣда, что изъ за меня кто-нибудь потревожится, даже если эта тревога совершенно ни на чемъ не основана и нелѣпа?" Себялюбивое чувство шепчетъ: "пускай пострадаетъ немножко, пускай принесетъ мнѣ маленькія жертвы. Пускай заботится, хоть-бы это мнѣ и не было нужно и совершенно излишне; я только не приму заботу, вотъ и все". Но изнанка всего этого скоро сказывается. Чуть признали вы право трепетать за васъ -- и объ васъ заботиться, какъ оно начинаетъ превращаться въ право требовать, и рѣдко кто имѣетъ достаточно такта и силы, чтобъ тутъ удержать должное равновѣсіе. У меня былъ знакомый, который чуть не разсорился съ любившей его женщиной вотъ изъ-за какихъ пустяковъ: онъ ни разу не могъ съ ней проститься безъ того, чтобъ она не попросила остаться "еще минутку". Эта "еще минутка" сдѣлалась его кошмаромъ, постоянно являясь по нѣскольку разъ на концѣ каждаго свиданія, не прибавляя ему ни радости, ни смыслу, и только отравляя его. Такого рода ненужныя просьбы безконечны; если просящій вамъ милъ, то вы, при извѣстной слабости характера, едва-ли ему откажете. Пока еще это только мягкая просьба, оно не такъ и тяжело; но природа человѣческая всегда немножко кроетъ въ себѣ зародыши къ дурнымъ наклонностямъ и особенно печальная изъ надъ есть стремленіе вполнѣ торгашеское. Дарятъ люди весьма рѣдко, все больше продаютъ. За каждую услугу, за каждый шагъ въ чью-либо пользу, желательна всегда плата, очень поэтично называемая благодарностью. И это до такой степени всеобще и присуще всѣмъ, что отсутствіе благодарности многихъ возмущаетъ до глубины душевной и считается большимъ порокомъ. Когда привязанность къ человѣку и забота объ немъ принимаютъ вотъ именно это направленіе, онѣ дѣлаются отравой жизни и лучше-бы ихъ вовсе не было. "Моя жена должна меня любить", говорилъ одинъ мужъ, "потому-что я ее люблю, я ей отдалъ всю мою жизнь. И если-бъ даже почему-нибудь ей это было тяжело, деликатность жены заставила-бы ее это скрыть, побороть, въ уваженіе моей къ ней привязанности".
   Чтобъ слова мои не растолковали ложно, спѣшу прибавить. Я говорю здѣсь нисколько не противъ чувства признательности и самаго широкаго сочувствія къ страданіямъ и жертвамъ, которыя изъ-за насъ совершаются; но чувства эти почтенны только когда они являются, такъ сказать, въ получающемъ, а не въ дающемъ,-- какъ свое личное проявленіе, а не какъ требованіе того, кто обязалъ. "Я люблю тебя, я забочусь о тебѣ, стало-быть все, что я для тебя дѣлаю хорошо, и ты это долженъ принимать съ благодарностью!" -- вотъ положеніе, которое очень часто встрѣчается, хоть и не всегда высказывается и оно превращаетъ всякую привязанность въ ярмо, всякую заботливость въ гнетущую опеку. Сколько споровъ, ссоръ, ненужныхъ уступокъ, обмановъ (чтобъ не опечалить, не оскорбить), вытекаетъ изъ такихъ отношеній, -- сколько вызываютъ они протестовъ или страдающаго подчиненія! Дайте волю фантазіи и критической пытливости,-- вы на каждомъ шагу встрѣтите ту-же тяжелую опеку. Даже хоть-бы въ любви доброжелательнаго правителя, слишкомъ ревностно заботящагося о своихъ подвластныхъ и тѣмъ задерживающаго ихъ естественный ростъ,-- даже въ рѣдкомъ, конечно, случаѣ невѣжды фанатика, который единственно во спасеніе души человѣка бывалъ способенъ и мучить его и казнить. Отъ такихъ крайнихъ проявленій до воркотни надоѣдливой кухарки, заставляющей любимаго барина съѣсть (хоть подавись) приготовленное ему блюдо, широко разлеглась такая, то эгоистичная-властолюбивая, то самодурная, любовь на всѣхъ. Возьмите ту или другую фазу ея, ту или другую степень ея развитія, и ваше положеніе отъ самой смѣхотворной комедіи перейдетъ къ драмѣ самой трагической. Я обдѣлалъ сюжетъ въ комедію; мнѣ была какъ-то симпатичнѣе эта веселая форма, не оставляющая въ зрителѣ томящаго впечатлѣнія, производимаго драмой; но все-таки наводящая на мысль, что и въ смѣхѣ онъ близокъ къ плачу. Представьте себѣ, что Лиза не притворяется, что ея властительно-любовные капризы, ревность, упреки, требованія, искренны, -- они-бы вызвали не смѣхъ. Предположите, что старикъ Черенковъ, по какимъ-нибудь правамъ сильнаго, можетъ во всемъ принудить Заводецкаго къ послушанію,-- самодурная выходка покупки имѣнья и подобнаго рода заботы могутъ привести къ результатамъ весьма плачевнымъ. Развейте немножко эти данныя и вы придете прямо къ драмѣ.
   Мнѣ, можетъ быть, скажутъ, что я придаю моей комедіи больше значенія, чѣмъ она заслуживаетъ. Не знаю. Во всякомъ случаѣ это для меня позволительно, а главное понятно. Я согласенъ, что основная идея комедіи достойна лучшей обработки, но это не умаляетъ серьозности самой идеи -- и потому, признаюсь, мнѣ было очень непріятно, когда иные зрители, полной грудью отъ души смѣявшіеся при исполненіи моей пьесы, потомъ относились къ ней не болѣе, какъ къ потѣшной шуткѣ.

Викторъ Крыловъ.

   1877.
   

ВЪ ОСАДНОМЪ ПОЛОЖЕНІИ.

КОМЕДІЯ ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ДѢЙСТВІЯХЪ.

Sie haben mich gequälet
Geärgert blau und blass,
Die einen mit ihrer Liebe...
Heine.

   

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

   Петръ Архипычъ Черенковъ,-- (добродушный, но вспыльчивый, въ минуту раздраженія, крикунъ; впрочемъ, не внушаетъ страха).
   Надежда Семеновна,-- жена его.
   Лиза,-- ихъ дочь.
   Василій Захарычъ Черенковъ,-- ихъ племянникъ (румяный и сіяющій; рѣчь крайне мягкая и сладкая, лѣтъ около сорока).
   Лидія Орестовна,-- его жена (красивая дама, нѣсколько лѣниваго характера.)
   Константинъ Ларіонычъ Заводецкій -- (молодой человѣкъ, проведшій свое дѣтство въ семьѣ Черенковыхъ, пріѣзжій изъ Петербурга, приличный и добродушный, хотя слегка самоувѣренный и самообольщенный, если и фатоватъ, то весьма въ незначительной степени.)
   Андрей Лукичъ Лисатовъ,-- сосѣдъ по имѣнію Черенковыхъ.
   Мавра,-- экономка у Черенковыхъ.
   Гриша,-- казачекъ.
   Евдокимъ,-- поваръ.

Дѣйствіе происходитъ въ провинціи, въ деревнѣ Черенковыхъ. Богатая комната, родъ залы съ открытымъ выходомъ по срединѣ на террасу и въ садъ Въ глубинѣ, рядомъ со стеклянной дверью два окна. Много зелени подлѣ оконъ и двери. Справа двѣ двери, слѣва двери и каминъ. Мебель легкая, кое гдѣ пересыпанная жардиньерками, трельяжами и деревьями въ горшкахъ. Одна декорація на всѣ четыре дѣйствія.

   

ПЕРВОЕ ДѢЙСТВІЕ.

Вечеръ. Въ саду видно мягкое лунное освѣщеніе. На сценѣ зажженны двѣ большія лампы По поднятіи занавѣса Гриша спитъ въ креслахъ. Послѣ нѣкоторой паузы, въ глубинѣ, въ дверяхъ появляется Василій Захарычъ.

I.

ВАСИЛІЙ ЗАХАРЫЧЪ и ГРИША.

Василій Захарычъ входитъ съ пучкомъ можжевельника въ рукахъ, онъ проходитъ молча въ дверь налѣво, потомъ, чрезъ минуту, возвращается и кличетъ въ садъ.

Василій Захарычъ.

   Никита!! Никита!! Никитушка!! Александръ!! Александра-а-а!! (Замѣтя Гришу, подходитъ къ нему.) Гриша! Гришенька! (Гриша просыпается.) Куда это всѣ люди подѣвались? никого не докличешься... поди, Гришенька, сыщи мнѣ Палагеюшку.
   

Гриша -- зѣвая.

   А гдѣ мнѣ ее сыскатъ?
   

Василій Захарычъ.

   Сыщи-ка, сыщи, миленькій.
   

Гриша.

   Она гулять ушла.
   

Василій Захарычъ.

   Гулять!?
   

Гриша.

   Всѣ три горничныя ушли вмѣстѣ, и кучеръ съ ними... еще вы тутъ ужинать кончали, онѣ садомъ черезъ поле пошли... къ рѣкѣ.
   

Василій Захарычъ.

   Такъ лакея позови котораго нибудь.
   

Гриша.

   Лакеямъ теперь некогда,-- лакеи всѣ ужинаютъ.
   

Василій Захарычъ.

   Ну, ну, богъ съ ними, пускай ужинаютъ... я самъ...

Изъ двери на право входитъ Лисатовъ.

   

II.

ТѢ-ЖЕ и ЛИСАТОВЪ, потомъ безъ ГРИШИ.

Лисатовъ.

   Слава тебѣ господи, хоть одного живого человѣка встрѣтилъ. Здравствуйте, Василій Захарычъ!
   

Василій Захарычъ.

   Аа!! милости просимъ, милости просимъ... позвольте вашу ручку пожать.
   

Лисатовъ.

   Что у васъ въ домѣ всѣ вымерли что ли? некому принять лошадь.
   

Василій Захарычъ.

   Всѣ гуляютъ... ночь такая славная, луна... Наши всѣ въ саду, тамъ у самаго пруда, а на нихъ глядя, вонъ и люди всѣ разбрелись.
   

Лисатовъ.

   Гришуха, поди хоть ты, распреги мою лошаденку; тридцать пять версть съ одного маху пробѣжала...
   

Гриша.

   Какъ же быть, Андрей Лукичъ?.. кучеръ теперь тоже гулять ушелъ и сарай заперъ; а вѣдь овесъ въ сараѣ, безъ кучера не достанешь.
   

Лисатовъ.

   Эхъ вы вольница запорожская! ну поди, пока сѣнца ей подсунь. (Гриша уходитъ.) А я думалъ, что ужь васъ всѣхъ въ постели застану... поздненько пріѣхалъ, простите...
   

Василій Захарычъ.

   Да что вы?.. Ахъ, ей богу,-- извиняется!... мы всегда вѣдь ужь такъ рады... ахъ какой...
   

Лисатовъ.

   Съ шести часовъ еще лошадь была запряжена, да на сѣнокосъ взглянуть захотѣлось; -заѣхалъ въ поле,-- работа кипитъ версты на двѣ, народу тьма... ну, тамъ съ рабочимъ поговоришь, тутъ,-- и не замѣтишь, какъ время-то бѣжитъ... На что это вы можжевельнику нарвали?
   

Василій Захарычъ.

   Покурить; чтобы комариковъ изъ комнаты выгнать... у насъ теперь гость гоститъ изъ Петербурга... старинный нашъ знакомый, близкій: Заводецкій Константинъ, помните?...
   

Лисатовъ.

   Не помню.
   

Василій Захарычъ.

   Да!-- вѣдь вы въ нашихъ краяхъ всего чай не больше года два?
   

Лисатовъ.

   Нѣтъ, ужь три года хозяйствую.
   

Василій Захарычъ.

   Ну три; а онъ еще маленькимъ былъ отсюда увезенъ... да что?-- вѣрныхъ будетъ пятнадцать лѣтъ назадъ... съ тѣхъ поръ и не бывалъ здѣсь... Это, миленькій вы мой, въ нашей семьѣ какъ свой, какъ самый задушевный родной... слышали, можетъ, у дяденьки, Петра Архипыча, былъ начальникъ, генералъ Заводецкій,-- такъ вотъ его сынъ... остался онъ круглымъ сиротой, дяденька его и пріютилъ... такъ онъ у насъ и росъ; съ Лизочкой-то дѣтьми все вмѣстѣ игрывали, все она его невѣстой была... ха, ха, ха... и теперь ее другомъ дѣтства зоветъ.
   

Лисатовъ.

   Я объ немъ у васъ что-то не слыхивалъ...
   

Василій Захарычъ.

   Что вы? неужто?
   

Лисатовъ.

   Какъ чай вы всѣ ему рады!
   

Василій Захарычъ.

   Намъ-то ужь такой праздникъ!-- свѣтлое воскресенье...
   

Лисатовъ.

   Воображаю: такъ чай и разлились передъ нимъ, какъ патока. по столу. Что-жь это онъ въ пятнадцать то лѣтъ въ первый разъ надумался пріѣхать?
   

Василій Захарычъ.

   Некогда было -- учился, въ правовѣдѣніи кончалъ курсъ... потомъ за границей работалъ... Онъ бы и теперь не пріѣхалъ, да ужь слишкомъ кровно его обидѣли въ Петербургѣ.
   

Лисатовъ.

   Чѣмъ?
   

Василій Захарычъ.

   Какъ-же-съ... онъ спеціалистъ, юристъ... въ Парижѣ лекціи слушалъ... пріѣзжаетъ въ Петербургъ, хочетъ служить обществу, предлагаетъ себя въ мировые судьи,-- забаллотировали.
   

Лисатовъ.

   А онъ на это обидѣлся?
   

Василій Захарычъ.

   Еще-бы, помилуйте...
   

Лисатовъ.

   Дуракъ-же онъ.
   

Василій Захарычъ.

   Ахъ, Андрей Лукичъ, господь съ вами... можно-ли такъ?... вѣдь онъ трудился,-- въ Парижѣ лекціи слушалъ... вѣдь трудъ тоже не легкая вещь... а вы,-- ахъ! милый человѣкъ... вы взвѣсьте...
   

Лисатовъ.

   Василій Захарычъ, извините, перебью... мнѣ право совѣстно васъ задерживать,-- вѣдь вы за дѣломъ шли...
   

Василій Захарычъ.

   Да, да, пожалуй скоро спать пойдутъ; а Костенька сейчасъ жаловался, что его ночью комарики безпокоили; надо въ его комнатѣ покурить.
   

Лисатовъ.

   Ступайте, ступайте.
   

Василій Захарычъ.

   Вы добренькій, съ вами безъ церемоніи... только, ахъ, Андрей Лукичъ, сейчасъ ужь и дуракъ... нельзя такъ право...

Уходитъ налѣво.

   

III.

ЛИСАТОВЪ, вскорѣ ЛИЗА, потомъ ГРИША.

Лисатовъ.

   Посмотримъ, что за сѣверное сіянье въ нашихъ странахъ появилось?!
   

Лиза -- входитъ изъ сада. Замѣтя Лисатова и привѣтливо разводя руками.

   А-а!!?
   

Лисатовъ.

   Развѣ не ждали?
   

Лиза.

   Нѣтъ, ждала.
   

Лисатовъ.

   Такъ почему-же: а-а?!
   

Лиза.

   Потому что рада
   

Лисатовъ.

   Вы прелесть моя, вы... (Хочетъ ее обнять, она отстраняетъ его руки.) Ну, что такое?
   

Лиза.

   Безъ ру-ко-при-клад-ства... зачѣмъ? чтобъ кто нибудь увидалъ и пошли сплетни?
   

Лисатовъ.

   Кому тутъ увидать?-- во всемъ домѣ, хоть шаромъ покати; одинъ только миленькій Васинька путается, да и тому чай глаза можжевеловымъ дымомъ заволокло.
   

Гриша -- появляясь въ окнѣ.

   Андрей Лукичъ!
   

Лиза -- слегка дрогнувъ и кивнувъ головой на Гришу.

   Что?-- видите.
   

Гриша.

   Справилъ!-- распрегъ и сѣна далъ.
   

Лисатовъ.

   Спасибо.
   

Лиза -- Лисатову

   Вы вѣрно и сами проголодались. Гриша, вели-ка Никитѣ...
   

Гриша.

   Всѣ ушли: и Никита, и Александръ; какъ только поѣли, и ушли.
   

Лиза.

   Такъ ты сходи къ повару, принеси поужинать Андрею Лукичу.
   

Гриша.

   Да вонъ она, повариха, идетъ въ погребъ. (Кричитъ за сцену.) Катерина!.. Андрей Лукичъ пріѣхалъ, кушать просятъ... Что?.. (Говоритъ Лизѣ.) Она говоритъ, нѣтъ ничего.
   

Лиза.

   Какъ нѣтъ ничего?-- отъ нашего ужина курица осталась... курицу унесли со стола, никто и не дотронулся.
   

Гриша -- кричитъ за сцену.

   Курицу спрашиваютъ!... а?. (Говоритъ Лизѣ.) Курицу, вишь, люди доѣли.
   

Лисатовъ.

   Ступай, Гриша, не надо ничего, я не хочу ужинать. (Гриша исчезаетъ.) Въ первой мнѣ что-ли?..
   

Лиза.

   Какія глупости! не можетъ быть... Я пойду спрошу... Впрочемъ что-жь это я? сама для васъ приготовила, да и забыла. (Приноситъ изъ первой двери на право кувшинъ, стаканъ и хлѣбъ.) Извольте... Вашъ любимый ужинъ.
   

Лисатовъ.

   Молочко... спасибо, дорогая...

Оба садятся. Лисатовъ пьетъ и ѣстъ.

   

IV.

ТѢ-ЖЕ и ВАСИЛІЙ ЗАХАРЫЧЪ.

Василій Захарычъ -- входи слѣва.

   Ахъ, боже мой, что я надѣлалъ!.. Миленькій, драгоцѣнненькій, я и забылъ спросить: вы вѣдь не кушали?
   

Лисатовъ.

   А вотъ теперь кушаю; видите, заботливая хозяйка обо мнѣ постаралась.
   

Василій Захарычъ.

   Лизочекъ... она милая... она за насъ всѣхъ заботливая... Да что это одно молоко... бросьте, погодите, я въ кухню схожу...
   

Лисатовъ.

   Василій Захарычъ, вы меня обижаете... изъ за меня у васъ опять комары налетятъ... я не усну спокойно, все буду упрекать себя... ради бога..
   

Василій Захарычъ.

   Ну, merci... Я опять пойду... (Жметъ ему руку.) merci...

Уходитъ.

   

V.

ЛИЗА и ЛИСАТОВЪ.

Лиза.

   А у насъ-то что!-- слышали?
   

Лисатовъ.

   Какъ-же, вотъ миленькій сказывалъ: какой-то другъ дѣтства пожаловалъ... воображаю, сколько у васъ теперь заботъ, и хлопотъ, и оханья...
   

Лиза.

   Что заботы!.. я вамъ хуже скажу: его пріѣздъ для насъ очень не кстати.
   

Лисатовъ.

   То есть что значитъ:-- для насъ?
   

Лиза -- указывая на него и на себя.

   То есть для насъ,-- для васъ и для меня... Вы, небось, пріѣхали предложенье дѣлать?
   

Лисатовъ.

   Съ вашего позволенія... завтра или послѣ завтра объявить васъ моей милой невѣстой...
   

Лиза.

   Ну, а надо будетъ подождать.
   

Лисатовъ.

   Вы шутите...
   

Лиза.

   Къ несчастью нѣтъ.
   

Лисатовъ -- ударяя кулакомъ по столу.

   Это чортъ знаетъ что такое!

Вскакиваетъ изъ за стола и ходитъ раздраженный по комнатѣ.

Лиза.

   Фу!! опять вскипѣлъ...
   

Лисатовъ -- крайне раздраженно.

   Два мѣсяца, какъ вы мнѣ дали ваше согласіе, и два мѣсяца я терпѣливо жду, чортъ меня знаетъ зачѣмъ, чтобъ вы мнѣ позволили доложить любезнымъ родителямъ... это наконецъ становится нестерпимо!.. хотите вы за меня выйти замужъ или нѣтъ?.. если не хотите, говорите прямо,-- я возьму шляпу и...
   

Лиза.

   Андрей Лукичъ, можно-ли такъ горячиться!
   

Лисатовъ -- нѣсколько спокойнѣе, но все еще раздраженно.

   Господи, Лизанька, я не деревянный... я ѣхалъ сюда, какъ на праздникъ; дорогой съ птицами разговаривалъ, съ деревьями... грязнаго мальчишку, что мнѣ ворота на селѣ отворялъ, такъ даже поцѣловалъ, ей богу... ну счастье такое, духъ захватывало!-- а вы тутъ съ перваго-же слова: (Слегка передразнивая ее.) "надо подождать!"
   

Лиза -- смѣясь.

   Какъ? какъ я сказала?-- повторите-ка еще? какъ?
   

Лисатовъ -- смягчаясь.

   Ну что? ей богу! вы все смѣетесь, а мнѣ право не до того... И зачѣмъ я васъ слушаю; мнѣ надо было тогда-же, прямо послѣ нашего разговора, объявить всѣмъ...
   

Лиза.

   Вамъ-бы отказали отъ дому и тогда кто знаетъ, чѣмъ бы это кончилось...
   

Лисатовъ -- сердито.

   Что-жь я за прокаженный въ самомъ дѣлѣ!
   

Лиза.

   По крайней мѣрѣ, былъ прокаженнымъ -- не далѣе, какъ годъ тому назадъ... припомните-ка, что объ васъ тогда говорили по всему нашему уѣзду: "онъ раззоритель! онъ и себя и всѣхъ раззоряетъ, онъ платитъ рабочимъ такія дорогія цѣны"...
   

Лисатовъ.

   Такъ вѣдь это годъ назадъ.
   

Лиза.

   Теперь къ вамъ попривыкли, правда..васъ терпятъ, но все-таки не любятъ... вы судите все по тому, какъ васъ принимаютъ, какъ съ вами ласковы и вѣжливы, -- въ глаза, не забывайте это... вы уѣзжаете, а я остаюсь... я слышу, что говорятъ про васъ за вашей спиной, я знаю, какъ объ васъ думаютъ -- и чужіе, и близкіе мнѣ... объяви имъ сейчасъ, что вы хотите на мнѣ жениться, тутъ такіе вопли пойдутъ: "да онъ тебя не любитъ, да у него черствое сердце!! это человѣкъ опасный! онъ тебя погубитъ!!" -- пойдутъ слезы, рыданья...
   

Лисатовъ.

   Пускай ихъ плачутъ, сами виноваты.
   

Лиза.

   Хорошо-ли давать горе людямъ, если можно обойтись безъ горя, да еще людямъ, которые меня отъ всей души любятъ и которыхъ я сама люблю... Рано или поздно они будутъ къ вамъ справедливы и дѣло обойдется безъ тревогъ, безъ ссоръ... позвольте только мнѣ распоряжаться; я знаю лучше васъ, когда что можно и чего нельзя... Милый, мы съ вами еще не старики... подождите немножко, принесите эту маленькую жертву...
   

Лисатовъ -- лаская ея руку.

   Однако, Лизута, вѣдь вы въ послѣдній мой пріѣздъ сами сказали мнѣ, что я ужь здѣсь не совсѣмъ пугало и что скоро можно будетъ...
   

Лиза.

   Да, -- но теперь другое дѣло... тогда не было друга дѣтства, теперь у насъ гоститъ другъ дѣтства.
   

Лисатовъ.

   Такъ что жь?
   

Лиза.

   То, что теперь и папа, и мама, и... всѣ остальные...
   

Лисатовъ.

   То есть: старый лакей Никита, и ключница Мавра Антоновна, и...
   

Лиза.

   Словомъ всѣ -- спятъ и видятъ, чтобъ я вышла замужъ за нашего гостя.
   

Лисатовъ.

   А самъ гость?
   

Лиза.

   Кажется, тоже не прочь.
   

Лисатовъ.

   Безподобно!! стало быть, какъ-же теперь? до какихъ-же поръ прикажете ждать?-- чтобъ онъ женился на васъ, а потомъ авось умретъ, и вы будете вдовой, тогда только можно будетъ надѣяться?..
   

Лиза.

   Ха, ха, ха... какая богатая фантазія!
   

Лисатовъ.

   Какъ-же иначе-то?.. вѣдь ваши хорошіе люди обожаютъ этого друга дѣтства; прогоните вы его, такъ тоже подымутся плачь и рыданья, -- а вы такъ боитесь слезъ; стало быть, надо за него выйти замужъ...
   

Лиза.

   Я знала, что въ этомъ дѣлѣ вы ничего толковаго не придумаете.
   

Лисатовъ.

   А вы придумаете?
   

Лиза.

   Конечно.
   

Лисатовъ.

   Что?
   

Лиза.

   Не скажу. (Беретъ шляпу, висѣвшую на жардиньеркѣ.) Пойдемте... посмотрите какая это потѣшная петербургская фигура... самоувѣренный, самодовольный... только чуръ не смѣяться.
   

Лисатовъ.

   Все-таки Лизута, объясните мнѣ....
   

Лиза.

   Нѣтъ... смотрите, вонъ мамаша идетъ...

Идетъ навстрѣчу Надеждѣ Семеновнѣ, которая входитъ изъ сада.

   

VI.

ТѢ-ЖЕ и НАДЕЖДА СЕМЕНОВНА, потомъ беpъ ЛИЗЫ.

Надежда Семеновна.

   Лиза, что-жь ты? ушла за шляпой и совсѣмъ осталась... а! вотъ ты съ кѣмъ!.. Андрей Лукичъ, родной мой, какъ вы поздно...

Рукожатіе.

Лисатовъ.

   Виноватъ, позадержали.
   

Надежда Семеновна -- Лигѣ.

   Тебя тамъ дожидаются, ma chère; Костя ужь два раза про тебя спрашивалъ...
   

Лиза.

   Сейчасъ иду. (Лисатову.) Хотите въ садъ? тамъ вся наша компанія.
   

Лисатовъ.

   Съ удовольствіемъ.

Беретъ шляпу и хочетъ идти за Лизой въ садъ.

Надежда Семеновна.

   Андрей Лукичъ!
   

Лиза останавливается.

Лисатовъ -- возвращаясь.

   Что прикажете?
   

Надежда Семеновна.

   Иди, Лиза, онъ придетъ. (Лиза пожавъ плечами, уходитъ.) Андрей Лукичъ!

Слѣдитъ за уходомъ Лизы.

Лисатовъ.

   Ушла, будьте покойны...
   

Надежда Семеновна.

   Вамъ говорили, Андрей Лукичъ, у насъ какая радость: Константинъ Заводецкій гоститъ... премилый молодой человѣкъ; я васъ познакомлю...
   

Лисатовъ.

   Очень пріятно.
   

Надежда Семеновна.

   Только вы съ нимъ, Андрей Лукичъ, будьте такъ... любезны... вы съ нимъ не такъ, какъ съ нами...
   

Лисатовъ.

   Развѣ я съ вами не любезенъ?
   

Надежда Семеновна.

   Ну, ну,-- вы честный, вы благородный человѣкъ, но ужь и злой... такой злой, злой, -- ужасъ... да ужь мы то къ вамъ притерпѣлись, мы-то все снесемъ; а его -- пощадите милый, пожалуйста...
   

Лисатовъ.

   Право не понимаю, когда-же...
   

Надежда Семеновна.

   Я вѣдь не въ укоръ; у васъ такой ужь рѣзкій характеръ; что дѣлать!.. я прошу только за Константина; эта натура деликатная, тонкая... притомъ, кто знаетъ?.. они росли съ Лизой вмѣстѣ, они другъ друга любятъ, какъ братъ и сестра, а отъ братской любви не далеко и до другой... ну, скажу прямо: мы не будемъ препятствовать счастью Лизы... а тутъ какое нибудь ваше жестокое слово можетъ разстроить эту гармонію...
   

Лисатовъ.

   Я буду молчать, если угодно.
   

Надежда Семеновна.

   Не осудите старуху... ну вотъ все, что мнѣ нужно было вамъ сказать; коли желаете, ступайте къ нашимъ, а я распоряжусь, чтобъ вамъ комнатку приготовили.

Мавра вошла въ дверь слѣва.

Лисатовъ.

   Премного вамъ благодаренъ. (Кланяется и идетъ.) А! Мавра Антоновна, здравствуйте, дорогая.

Мавра важно и строго съ нимъ раскланивается. Онъ уходитъ.

   

VII.

МАВРА и НАДЕЖДА СЕМЕНОВНА, потомъ ВАСИЛІЙ ЗАХАРЫЧЪ.

Мавра.

   Этотъ еще зачѣмъ пріѣхалъ?
   

Надежда Семеновна.

   И не говори!-- такъ не кстати, такъ не кстати... грубый вѣдь онъ такой, пожалуй съ Константиномъ спорить станетъ, браниться... ахъ, боже мой...
   

Василій Захарычъ -- входя напѣваетъ.

   Комарики, сударики... Мавруша, Андрей Лукичъ пріѣхалъ, надо постель сдѣлать въ красненькой.
   

Мавра.

   Видѣла ужь, радовалась...
   

Надежда Семеновна.

   Что мы съ нимъ завтра будемъ дѣлать? взбаломутитъ онъ у насъ все.
   

Василій Захарычъ.

   Да, да; ужь Костеньку то дуракомъ обругалъ.
   

Надежда Семеновна.

   Ну вотъ!.. Ахъ господи; коммиссію ему что-ли какую навязать...
   

Василій Захарычъ.

   Пускай вотъ его Мавруша по хозяйству водитъ.
   

Мавра.

   Нѣтъ-съ ужь, благодарствуйте... довольно съ меня и прошлаго раза -- петимью-то эту нести... замучилъ меня совсѣмъ,-- все не по немъ: и молокато коровы мало даютъ, и грязно-то держимъ ихъ, и индюшекъ-то простудили... вѣдь и впрямь накаркалъ, -- индюшки послѣ него дохнуть стали... А пуще всего никогда его не прощу, -- умирать буду не прощу, -- брусникой онъ меня обидѣлъ... вишь его лакей бруснику лучше мочить умѣетъ, чѣмъ я... Господи боже мой! я съ десяти лѣтъ этимъ занимаюсь и всѣ моей брусникой не нахвалятся, а тутъ...
   

Надежда Семеновна.

   Заладила ты со своей брусникой...
   

Мавра.

   Да ужь не пойду. Золотомъ осыпьте, не пойду. Пускай Василій Захарычъ съ нимъ няньчится, а я не хочу.
   

Надежда Семеновна.

   И въ самомъ дѣлѣ, Васинька, возьми ты его на себя... прилипни къ нему; такъ и не отвязывайся, чтобъ онъ намъ не мѣшалъ... а то вѣдь все время покою не дастъ.
   

Василій Захарычъ.

   Я ему, тетушка, скажу: "миленькій, пойдемте рыбку удить!.." и просидимъ весь день у рѣки.
   

Надежда Семеновна.

   Да ты, Васинька, ужь и теперь ступай, займись имъ.
   

Василій Захарычъ.

   Я и теперь пойду... Комарики, сударики...

Уходитъ въ садъ, напѣвая.

   

VIII.

МАВРА и НАДЕЖДА СЕМЕНОВНА.

МАВРА.

   Надежда Семеновна, а я вѣдь къ вамъ шла.
   

Надежда Семеновна.

   Что тебѣ?
   

Мавра.

   Что-жь это вы дѣлаете: на завтра къ обѣду мороженое заказали?
   

Надежда Семеновна.

   Ну что-жь?
   

Мавра.

   Петровъ день не помните?
   

Надежда Семеновна.

   Какой Петровъ день?
   

Мавра.

   А какъ Константинъ Ларивонычъ еще у насъ жили. Накушался онъ въ Петровъ день мороженаго, у него животикъ-то схватило... не помните, какъ онъ цѣлую недѣлю въ постели маялся... ему мороженаго кушать не годится.
   

Надежда Семеновна.

   Эва, что вспомнила!-- вѣдь онъ тогда маленькимъ былъ.
   

Мавра.

   Какъ ужь вамъ угодно, а я повару сказала, чтобъ онъ мороженаго не дѣлалъ.
   

Надежда Семеновна.

   Кто тебя просилъ?
   

Мавра.

   Да нѣтъ ужь, какъ угодно... онъ, мой соколикъ, на моихъ рукахъ выросъ; теперь въ кои-то вѣки къ намъ заѣхалъ, а мы объ немъ и не позаботься?.. нѣтъ-съ, мороженаго я не позволю.
   

Надежда Семеновна.

   Станутъ твоего позволенья спрашивать!
   

Мавра.

   А я вотъ не позволю, да и все тутъ... хоть рѣжьте вы меня на части, не допущу,-- со стола блюдо унесу... если вы объ немъ не заботитесь, такъ я преданная слуга и раба, я буду заботиться... потому у меня тоже нѣтъ охоты все съ горчичниками возжаться да съ припарками, того три, да этого растирай,-- нѣтъ ужь благодарю покорно...
   

Надежда Семеновна.

   Ахъ боже мои! не ворчи ради Христа.
   

Мавра.

   Гдѣ-же это я ворчу?.. если по преданности моей, какъ въ домѣ я двадцать-семь лѣтъ...
   

Надежда Семеновна.

   Ну, опять поѣхала!.. да дѣлай какъ хочешь, только не брюжжи.
   

Мавра.

   Совсѣмъ я не брюжжю,-- и что мнѣ дѣлать, какъ я хочу... я слуга; вы приказывайте, а я буду слушать... только мороженаго не позволю, какъ угодно.

Поваръ появляется въ окнѣ на террассѣ.

   

IX.

ТѢ-ЖЕ и ПОВАРЪ.

Поваръ.

   Мавра Антоновна, что-жь долго мнѣ дожидаться?
   

Мавра.

   Поди, поди сюда, никого нѣтъ... (Поваръ входитъ.) Вотъ съ, извольте приказывать, вотъ онъ поваръ самъ здѣсь.
   

Надежда Семеновна.

   Евдокимъ, вонъ Мавра говоритъ, что мороженое негодится, что-же мы сладкимъ блюдомъ сдѣлаемъ?
   

Поваръ.

   Сладкое блюдо?-- кремъ сдѣлать!
   

Мавра -- укорительно.

   Кремъ!-- у тебя, какъ не спроси, все только одно и есть -- что кремъ... сейчасъ видно, что ты все купцамъ свадебные обѣды готовилъ. А я на твой кремъ и глядѣть не захочу...
   

Поваръ.

   Не знаю, почему такъ; кажется на что лучше пирожное...
   

Надежда Семеновна.

   Ахъ постой, постой,-- вотъ кстати вспомнила... Помнишь, Мавра, какъ Костя пампушки любилъ?.. пампушки сдѣлать?..
   

Мавра.

   Вотъ пампушки прекрасно... противъ этого ничего не скажешь... (Повару.) Знаешь пампушки?
   

Поваръ.

   Какія такія пампушки?
   

Мавра.

   Пампушки... а еще поваръ!-- не знаетъ... этакіе клубочки изъ тѣста съ вареньемъ.
   

Поваръ.

   Это пышки.
   

Мавра.

   Ну пышки, пампушки... все равно.
   

Поваръ.

   Такъ это пышки называется,-- извѣстно знаю... а то пампушки какія-то... что за пампушки!?..
   

Надежда Семеновна.

   Ты такъ вотъ сдѣлай: возьми стаканъ теплаго молока и вмѣстѣ съ дрожжами, ложки двѣ, три... потомъ...
   

Поваръ.

   Да что вы учите,-- ужь знаю...
   

Надежда Семеновна.

   Нѣтъ, ты не знаешь... я хочу, чтобъ были совсѣмъ такія пампушки, какъ любитъ Константинъ Ларіонычъ... Ты, можетъ, ванили положешь, а я ванили не хочу... ты положи кардамону зеренъ пять или шесть.
   

Поваръ.

   Есть-ли еще у насъ кардамонъ-то?
   

Надежда Семеновна.

   А нѣтъ, цедры лимонной прибавь... да смотри, чтобъ поджарены были въ мѣру, чтобъ не очень перегорѣли...
   

Поваръ.

   Знаемъ-съ... въ препорцію поджаримъ: только, чтобъ легонько зарумянились.
   

Надежда Семеновна.

   Ну ступай ужъ... не сердись... (Поваръ хочетъ идти.) Ахъ да... пожалуйста, чтобъ горячія были пампушки; тогда только и опускай въ масло, какъ на столъ подавать.
   

Поваръ.

   Да знаю-съ...

Уходитъ.

Надежда Семеновна.

   Ахъ какія вы право всѣ недотыки, не скажи вамъ ничего... (Заглянувши въ садъ.) Ну вонъ ужъ они и домой идутъ... пойдемъ Мавра, посмотримъ, всели у Кости въ комнатѣ въ порядкѣ...

Идетъ налѣво.

Мавра.

   Да, какъ-же, безъ васъ и постель послать не съумѣютъ...

Обѣ уходятъ налѣво.
Почти тотчасъ послѣ ихъ ухода, изъ сада входить Заводецкій, ведя подъ руки Лизу и Лидію; за ними Петръ Архипычъ Черенковъ и Лисатовъ.

   

X.

ЛИДІЯ, ЗАВОДЕЦКІЙ, ЛИЗА, ПЕТРЪ АРХИПЫЧЪ и ЛИСАТОВЪ.

Заводецкій.

   Чудная ночь!! Жаль домой возвращаться...
   

Лидія -- зѣвая.

   А какъ мнѣ спать хочется!.. Этотъ прохладный вечерній воздухъ такъ томительно дѣйствуетъ на нервы...

Садится слѣва. Лиза отходитъ въ глубину направо и говоритъ съ Лисатовымъ. Заводецкій и Петръ Архипычъ въ серединѣ.

Заводецкій.

   Я вотъ, Петръ Архипычъ, смотрю и думаю: зачѣмъ мы ѣздимъ за границу?.. на что намъ всѣ эти Швейцарія, Италія?-- чѣмъ хуже наша русская деревня?.. ширь, просторъ, воздухъ чистый... вѣдь мы ее не знаемъ, русской деревни... мы ее цѣнить не умѣемъ.

Садится съ Петромъ Архипычемъ справа.

Лидія.

   Нѣтъ... я вездѣ бы хотѣла быть: и въ Италіи, и вездѣ; только если бы можно было такъ сразу туда перенестись... но ужь эти дальше переѣзды могутъ просто съ ума свести: безпрестанно всѣ вещи то укладывай, то раскладывай; тащись по ночамъ въ вагонѣ,-- это пытка.
   

Петръ Архипычъ.

   Главное-то въ томъ, что все-таки чужая сторона, всѣ люди тебѣ посторонніе... близкой души подлѣ себя не чувствуешь...
   

Заводецкій.

   Какіе близкіе!-- каждаго лакея боишься, чтобъ онъ тебя не обворовалъ.
   

Лиза -- мечтательно.

   А у насъ!.. и прислуга-то вся точно родные... Мавра Антоновна двадцать семь лѣтъ у насъ служитъ...

Лисатовъ съ досадой отходитъ въ глубину сцены и тамъ прогуливается.. Лиза подошла къ Заводецкому.

Петръ Архипычъ.

   А Никита! лакей Никита... еще мальчишкой въ домъ взятъ!..
   

Лидія.

   А Ѳедька дурачокъ!.. еще его отецъ былъ пастухомъ и онъ пастухомъ...
   

Лиза.

   Всѣ, всѣ... и скотница Матрена, и...
   

Лисатовъ -- близь Лидіи, про себя.

   Ну! завели машину... ахъ господи!!
   

Лиза -- Лисатову.

   Что вы тамъ ворчите, Мефистофель?
   

Петръ Архипычъ.

   Пожалуйста, пожалуйста, Андрей Лукичъ, не хвастайтесь вашей холодностью. Мы всѣ знаемъ васъ отлично; знаемъ, что вы эгоистъ и черствая душа, и что вы этимъ совершенно довольны, и всѣ наши чувства презираете... Намъ повторять этого не нужно.
   

Лисатовъ.

   Что вы, богъ съ вами; я молчу.
   

Петръ Архипычъ.

   У васъ таки есть немножко эта замашка, отравлять людямъ минуты радости и веселья какой нибудь насмѣшечкой.
   

Лисатовъ.

   Помилуйте, я вотъ на Лидію Орестовну сошлюсь...
   

Лидія.

   Меня оставьте въ покоѣ... я съ вами спорить не могу...
   

Лисатовъ.

   Да что я сказалъ что нибудь что-ли?
   

Петръ Архипычъ.

   Вы не сказали, но вы скажете; вы непремѣнно скажете и вольете яду въ наше хорошее расположеніе духа.
   

Заводецкій -- идя къ Лисатову.

   Смѣйтесь, смѣйтесь, Андрей Лукичъ,-- вы этими чувствами не дорожите, потому что они вамъ не въ диковинку; испытали бы то, что мы, столичные жители, испытываемъ, небось не смѣялись-бы... я здѣсь ожилъ, я обновился душой... послѣ всѣхъ нашихъ петербургскихъ дрязгъ, непріятностей, мелкихъ интригъ, мерзкихъ людишекъ,-- я отдыхаю здѣсь... я знаю, что здѣсь меня искренно любятъ и заботятся обо мнѣ.
   

Лидія -- полусонно, полумечтательно.

   Ахъ, какъ вы хорошо говорите, продолжайте, продолжайте...
   

Заводецкій.

   Здѣсь я дышу свободной грудью; здѣсь мои родные... великое это слово: родные... вотъ мой милый другъ дѣтства, Лизочка.. вотъ мой второй отецъ!. (Подавая руку Петру Архипычу, который въ это время подошелъ къ нему.) Петръ Архипычъ, я такъ вамъ благодаренъ..

Обнимаетъ и цѣлуетъ его.

Петръ Архипычъ -- не выпуская Заводецкаго изъ рукъ.

   Константинъ! это симпатія душъ! это выработать нельзя, съ этимъ надо родиться...

Снова цѣлуетъ его. Въ это время вошелъ Василій Захарычъ; у него въ рукахъ стулъ, трость, легкій коврикъ, пледъ, женская шляпа; онъ тихо подошелъ къ Заводецкому.

   

II.

Василій Захарычъ.

   А меня-то, миленькій, голубчикъ мой, поцѣлуй и меня.

Цѣлуется съ Заводецкимъ.

   

Лидія.

   Вася, откуда это ты набралъ?
   

Василій Захарычъ -- складываетъ вещи.

   Тамъ у пруда вы оставили.. Это твоя шляпочка, Лидинька, возьми миленькая... (Заводецкому.) Дай и мнѣ тебя обнять, Костенька, мамочка ты мой...
   

Лидія.

   Ахъ господи! какъ мнѣ спать хочется...
   

Петръ Архипычъ.

   Кто-жь тебя держитъ, матушка? ступай, ложись... и всѣмъ пора.
   

Лидія -- встаетъ.

   Да, я пойду, извините... Васинька, ты скоро?
   

Василій Захарычъ.

   Я сейчасъ... я только вотъ Костеньку провожу да людей покличу.
   

Лидія.

   Пожалуйста поскорѣй... а то я ужь сплю, а онъ приходитъ, возится, шумитъ,-- всегда разбудитъ... прощайте.

Уходитъ направо.

Василій Захарычъ.

   Пойдемъ, Костенька... я тебѣ всѣхъ комариковъ, выжилъ, ни одного нѣтъ...
   

Заводецкій.

   И въ самомъ дѣлѣ пора... Покойной ночи... Прощается со всѣми.
   

Петръ Архипычъ -- цѣлуя Заводецкаго.

   Спи, голубчикъ.
   

Василій Захарычъ -- который въ это время зажегъ свѣчу.

   Позволь мнѣ, миленькій, я тебѣ посвѣчу.
   

Заводецкій.

   Зачѣмъ-же, Василій Захарычъ, вы меня конфузите,-- я самъ.
   

Василій Захарычъ.

   Миленькій, ангелъ! сдѣлай мнѣ такое величайшее благодѣяніе на всю мою жизнь: позволь мнѣ посвѣтить!!
   

Заводецкій.

   Пойдемте, пойдемте...

Кланяется и оба уходятъ. Петръ Архипычъ въ это время потушилъ лампы и засвѣтилъ двѣ свѣчи.

Петръ Архипычъ.

   А ты, Лиза, чего ждешь?
   

Лиза.

   Иду, папаша.

Прощается и уходитъ въ первую дверь направо.

Петръ Архипычъ -- Лисатову про Заводецкаго.

   Вотъ человѣкъ!.. какое бы пріобрѣтенье для нашего уѣзда!.. подговаривайте-ка его здѣсь остаться, помогайте намъ... старайтесь...
   

Лисатовъ.

   Чего стараться? онъ и такъ восхищенъ...
   

Петръ Архипычъ

   Благородная душа! теплая, любящая... ну да завтра поговоримъ... Васъ вѣдь провожать не надо, вы знаете комнату: вторая дверь по корридору.
   

Лисатовъ.

   Знаю... не запереть-ли балконъ?
   

Петръ Архипычъ.

   Нѣтъ; это Васинька сдѣлаетъ, прощайте.

Уходитъ направо; Лисатовъ идетъ тихо къ двери налѣво. У первой двери направо появляется Лиза, которая поджидала ухода отца.

ЛИСАТОВЪ и ЛИЗА.

Лиза.

   Андрей Лукичъ!.. свѣчку оставьте тамъ, подите сюда... (Липатовъ подходитъ къ ней.) Милый, я что думаю: уѣзжайте вы завтра утромъ въ себѣ домой...
   

Лисатовъ.

   Позвольте васъ попросить прежде объяснить мнѣ...
   

Лиза.

   Объяснять нечего, да и некогда... если хотите сдѣлать мнѣ удовольствіе, уѣзжайте на недѣлю!.. нѣтъ на двѣ...
   

Лисатовъ.

   Или на три, или, чтобъ совсѣмъ сюда не возвращаться?!.
   

Лиза -- съ досадой.

   Ахъ, какъ это глупо!.. нѣтъ, вы только о себѣ думаете.
   

Лисатовъ.

   По крайней мѣрѣ, Лизанька, растолкуйте мнѣ...
   

Лиза.

   Что вамъ растолковывать?.. вы сами видите, какъ стоятъ дѣла: пока Константинъ здѣсь, намъ нельзя говорить о нашей свадьбѣ.
   

Лисатовъ.

   Стало быть что-же?
   

Лиза.

   Стало быть надо удалить Константина... надо постараться, чтобъ онъ уѣхалъ... чтобы самъ уѣхалъ...
   

Лисатовъ.

   Какъ же это сдѣлать?
   

Лиза.

   Придумайте... Ну что-жь? не умѣете?-- а я съумѣю... такъ и не надо мнѣ мѣшать, и надо мнѣ предоставить дѣйствовать, какъ я хочу...
   

Лисатовъ.

   Я бы вамъ сказалъ, какъ дѣйствовать, да вѣдь съ вами не столкуешь, вы вѣдь тоже изъ семьи Черенковыхъ -- Черепковская кровь... хотите, чтобъ все дѣлалось миролюбиво да кисло-сладко.
   

Лиза -- усмѣхаясь.

   И сдѣлаю миролюбиво... а вы должны мнѣ вѣрить. Я люблю васъ и буду ваша; чего-же вамъ еще?.. ступайте себѣ преспокойно домой, займитесь вашимъ хозяйствомъ и чрезъ двѣ недѣли пріѣзжайте... чрезъ двѣ недѣли Константина здѣсь ужь не будетъ.
   

Лисатовъ.

   Что вы еще затѣваете? глупости какія нибудь?
   

Лиза.

   Да вѣдь вы умнаго ничего не придумали, такъ оставьте меня съ моими глупостями.
   

Лисатовъ.

   Богъ съ вами, буду послушенъ... но Лиза, въ послѣдній разъ; чрезъ двѣ недѣли я вернусь и тогда, будь у васъ хоть полдюжины друзей дѣтства, я преспокойно увезу васъ отсюда.
   

Лиза.

   Хорошо, хорошо... прощайте же, ступайте спать,
   

Лисатовъ.

   Прощайте, мучительница...

Обнимаетъ ее и цѣлуетъ.

Лиза.

   Ну довольно, довольно... не могу же я здѣсь съ вами оставаться вдвоемъ ночью, когда всѣ спать ушли... (Быстро вырываясь изъ его рукъ.) Тсс!..

Прячется за цвѣтами; слѣва входитъ Василій Захарычъ.

   

XIII.

ТѢ-ЖЕ и ВАСИЛІЙ ЗАХАРЫЧЪ.

Василій Захарычъ.

   А вы еще не ложились?
   

Лисатовъ.

   Сейчасъ иду.
   

Василій Захарычъ.

   Дѣлайте баиньки, спите спокойненько... (Идетъ къ двери въ садъ и возвращается.) Андрей Лукичъ, простите, я еще хотѣлъ спросить васъ... вы -- во снѣ -- не храпите?
   

Лисатовъ.

   Не знаю... кажется нѣтъ...
   

Василій Захарычъ.

   И зубами не скрежещете?
   

Лисатовъ.

   Нѣтъ.
   

Василій Захарычъ.

   А то ваша комната рядомъ съ Костиной, какъ бы не разбудить его... онъ такъ чутко спитъ...
   

Лисатовъ.

   Не безпокойтесь,-- я даже не вздохну громко.
   

Василій Захарычъ.

   Merci... дѣлайте баиньки... а я вотъ людей покличу.

Идетъ къ двери въ садъ. Лиза появляется изъ за цвѣтовъ и, кивнувъ головой Лисатову, быстро исчезаетъ въ первую дверь направо. Лисатовъ беретъ свою свѣчу и уходитъ налѣво.

Василій Захарычъ -- кричитъ въ садъ.

   Никита!! Никитушка!! Александръ!!
   

ВТОРОЕ ДѢЙСТВІЕ.

ДНЕМЪ.

Заводецкій сидитъ полуразвалясь на диванѣ. Входитъ Мавра Антоновна съ подносомъ, на которомъ кофейный приборъ

I.

МАВРА и ЗАВОДЕЦКІЙ.

Мавра -- поставивъ кофе на столъ.

   Ахъ ты мой родименькій, что жь это ты такъ рано всталъ?
   

Заводецкій.

   Что за рано? десять часовъ.
   

Мавра.

   А наши-то думаютъ, что ты раньше одиннадцати и глазъ не продерешь, всѣ разбрелись... какъ-же ты теперь одинъ-то будешь кофе пить?
   

Заводецкій.

   Ну что-жь такое?
   

Мавра.

   Одному-то вѣдь скучно. Ахъ, право, хоть бы сказалъ вчера, что раньше встанешь, они бы не ушли; а то Васинька съ Лизой въ лѣсъ пошли, землянику собирать, а Петръ Архипычъ въ полѣ уѣхалъ. (Наливаетъ кофе.) Я тебѣ кофе наливаю, а ты можетъ чай хочешь?
   

Заводецкій.

   Нѣтъ, давай кофе, Мавруша, давай.
   

Мавра.

   А то вѣдь сейчасъ можно сдѣлать.
   

Заводецкій.

   Я всегда утромъ кофе пью.
   

Мавра -- подавая ему кофе.

   Какъ угодно.. а можетъ ты хочешь сперва яйца въ смятку скушать?
   

Заводецкій -- пьетъ кофе.

   Нѣтъ, ничего не хочу.
   

Мавра.

   Нашъ исправникъ, разсказывалъ, у него одинъ знакомый въ Петербургѣ все по утрамъ на тощакъ яйца въ смятку ѣстъ.
   

Заводецкій.

   Спасибо, не надо.
   

Мавра.

   Что спасибо!.. чего ты все отказываешься?.. если бъ еще не было, а то вѣдь есть; сейчасъ приказать и принесутъ... да и не было-бы, для тебя достанемъ. Принести что ль?..
   

Заводецкій.

   Ей богу не могу ничего ѣсть.
   

Мавра.

   Ну не можешь, не надо, а какъ захочешь чего, скажи.
   

Заводецкій.

   Разумѣется скажу... Такъ они всѣ въ лѣсъ пошли, за земляникой... и гость вашъ вчерашній тоже съ ними?
   

Мавра.

   Какой гость?
   

Заводецкій.

   А вчера вечеромъ-то пріѣхалъ, помѣщикъ чтоли?.. Андрей Лукичъ.
   

Мавра.

   Ахъ, медвѣдь-то, непокладистый!-- уѣхалъ, съ утра уѣхалъ.
   

Заводецкій.

   Куда-жь это онъ?
   

Мавра.

   А кто его знаетъ?-- такъ, шалый какой-то мотается... надо быть домой поѣхалъ... Налить еще?-- пей другой стаканъ...
   

Заводецкій.

   Давай, давай. Славный ты, Мавруша, кофе дѣлаешь.
   

Мавра -- подавая ему другой стаканъ.

   Пей, голубчикъ, на здоровье, кормись... чай тебя тамъ въ Питерѣ-то впроголодь держатъ; откармливайся здѣсь... да лей больше сливокъ-то, чего ты жалѣешь?.. вѣдь у васъ тамъ такихъ сливокъ нѣтъ.
   

Заводецкій.

   Странный онъ у васъ человѣкъ: пріѣхалъ къ ночи, а съ утра уѣхалъ!
   

Мавра.

   Андрей-то Лукичъ? а я такъ полагаю: не иначе, что его наша Лизута прогнала.
   

Заводецкій.

   Развѣ это у васъ дѣлается?
   

Мавра.

   Ты меня не торопи, торопыга; пей кофе да помалчивай, а я вотъ тебѣ буду разсказывать... (Подсаживается къ нему) У насъ Лизута дѣвочка во всемъ уѣздѣ другой не сыщешь,-- хитра только очень, сразу ее не поймешь... сталъ этотъ Андрей Лукичъ къ намъ ѣздить,-- она все съ нимъ да съ нимъ; да разговоры пойдутъ... заступается, коли его обругаешь... ну, мы даже боялись, что онъ ей ндравится, -- и должно, что-то такое было промежь ихъ...
   

Заводецкій.

   Можетъ еще и есть?
   

Мавра.

   То-то вотъ что нѣтъ; я по всему вижу, что нѣтъ... тутъ не безъ того, что ты ее у него отбилъ.
   

Заводецкій.

   Съ чего ты взяла?.. а мнѣ такъ показалось, что она даже недовольна была моему пріѣзду,-- враждебно меня встрѣтила.
   

Мавра.

   Какая вражда? откуда она возьмется?.. да ужь коли все говорить, -- она мнѣ сегодня такъ въ разговорѣ: "намекни, молъ, ему,-- то есть тебѣ-то,-- что очень онъ мнѣ милъ".
   

Заводецкій.

   Можетъ она такъ въ насмѣшку...
   

Мавра.

   Ни, ни, ни... (Сердито.) да не спорь ты со мной! какой право надоѣдливый... развѣ у нея глазъ нѣтъ? можно развѣ тебя съ нимъ равнять?.. Андрей Лукичъ что за человѣкъ!?-- такъ путаникъ какой-то... ну можешь ты это представить, говоритъ, что я бруснику не умѣю хорошо мочить?.. что, вишь, его лакей лучше умѣетъ!.. господи, силы небесныя!..
   

Заводецкій.

   Такъ ты думаешь, и въ самомъ дѣлѣ я Лизѣ нравлюсь?
   

Мавра.

   Ндравишься, -- какъ богъ святъ, ндравишься... вотъ ты и не зѣвай, и сватайся: гдѣ ты себѣ такую невѣсту сыщешь?.. нечего тебѣ голову то отворачивать,-- ты думаешь, она у насъ тутъ въ деревнѣ живетъ, такъ и не учена?-- врешь, еще какъ учена-то, тебя за поясъ заткнетъ!.. и гувернантки-то у нея были, и въ Москвѣ-то уроки слушала... въ третьемъ году она одного енарала такъ срѣзала, что онъ со стыда сгорѣлъ.
   

Заводецкій.

   Вѣрю, вѣрю...
   

Мавра.

   Такъ чего-жь ты?. ну И женись... (Прибирая коае.) дуракъ будешь, коли не женишься... полѣно нетесаное...
   

Заводецкій.

   Вотъ пригляжусь, посмотрю...

Вбѣгаетъ Василій Захарычъ въ попыхахъ.

   

II.

ТѢ-ЖЕ и ВАСИЛІЙ ЗАХАРЫЧЪ

Василій Захарычъ.

   Миленькій! охъ, душоночекъ, прости ради бога... (Вытираетъ потъ на лбу.) Уфъ! Запыхался... Отъ лѣсу-то почти бѣгомъ бѣжалъ...
   

Заводецкій -- вставая.

   Зачѣмъ-же вы это?
   

Василій Захарычъ.

   Нѣтъ, сиди... ради господа бога сиди.
   

Заводецкій.

   Если я встать хочу...
   

Василій Захарычъ.

   Это изъ за меня ты встаешь... сдѣлай милость, сядь... я уйду, коли ты не сядешь; я не допущу, чтобы изъ за меня... сядь, не то уйду, ей богу...
   

Заводецкій.

   Хорошо, хорошо.
   

Василій Захарычъ -- усаживая его.

   Вотъ такъ, а сюда подушечку... положи ножку на ножку; такъ тебѣ удобнѣй будетъ. (Кладетъ ему ногу на ногу.) Вотъ такъ... и я вотъ рядомъ сяду. Кофе пилъ?-- пилъ; ну спасибо, Мавруточка.
   

Мавра.

   Тебѣ что къ завтраку приготовить?
   

Заводецкій.

   Все равно, что есть.
   

Мавра.

   Можетъ тебѣ чего особеннаго хочется?-- ты скажи... сметаны, али чего?..
   

Василій Захарычъ.

   Огурцовъ съ медомъ?!
   

Заводецкій.

   Ради бога вы меня не спрашивайте; что дадите, то и буду ѣсть.
   

Мавра.

   Ишь, упрямый какой! угадывай теперь для тебя, думай теперь...
   

Василій Захарычъ -- маврѣ.

   Лучше бы ты, миленькая, взяла бы да ушла... что у тебя за манера?-- что онъ тебѣ сынъ чтоли или братъ, что ты ему все говоришь: ты, да ты, да ты?.. могла бы и повѣжливѣе...
   

Мавра.

   Ахъ напасти какія, подумаешь!-- скажите какая страсть... да я его маленькаго-то въ корытѣ мыла, а теперь растрахмаливайся передъ нимъ... Помнишь, какъ я тебя въ корытѣ мыла?.. Еще, бывало, какъ расшалится, да рученками брызгать начнетъ, мочалкой такъ его хлясну...
   

Василій Захарычъ.

   Ладно, ладно, теперь въ корыто не усадишь... ступай-ка лучше завтракъ готовить.
   

Мавра.

   А вы не учите... что за ниверситетъ такой...

Уходитъ и уноситъ съ собой кофейный приборъ.

   

III.
ВАСИЛІЙ ЗАХАРЫЧЪ и ЗАВОДЕЦКІЙ.

Василій Захарычъ.

   Какая право, ахъ! этакая старушечка... ахъ... ты ей прости... не сердись на нее.
   

Заводецкій.

   Что вы?-- за что!?
   

Василій Захарычъ.

   Что-жь ты, душонокъ мой, такъ рано всталъ?
   

Заводецкій.

   Такъ, не знаю; проснулся раньше.
   

Василій Захарычъ.

   Спалъ плохо?.. вѣрно тебѣ мѣшалъ кто нибудь?
   

Заводецкій.

   О нѣтъ, я спалъ превосходно.
   

Василій Захарычъ.

   Ну, ну, превосходно! не можетъ этого быть... или рядомъ въ комнатѣ ходили, или кошки на крышѣ... какъ начнутся эти концерты по ночамъ: визгъ, пискъ,-- глазу не сомкнешь.
   

Заводецкій.

   Я ничего не слыхалъ.
   

Василій Захарычъ.

   Такъ собаченка... это навѣрно Жучка; она все зря на свою тѣнь лаетъ.
   

Заводецкій.

   И собаки не слыхалъ.
   

Василій Захарычъ.

   Почемъ ты знаешь? можетъ ты во снѣ слышалъ?.. можетъ она-то тебя и разбудила, а ты думалъ, что самъ проснулся... Ну ужь не осуди, милый, всего сразу не доглядишь,-- я на завтра велю, чтобъ ее съ цѣпи на ночь не спускали.

Изъ сада входитъ Петръ Архипычъ.

   

IV.

ТѢ-ЖЕ и ПЕТРЪ АРХИПЫЧЪ, потомъ ЛИДІЯ.

Петръ Архипычъ.

   А! Жрецъ Ѳемиды!-- поднялся...
   

Василій Захарычъ.

   Вообразите, всю ночь не спалъ,-- собака мѣшала.
   

Петръ Архипычъ.

   Какая собака?
   

Василій Захарычъ.

   Жучка!.. подъ окномъ всю ночь у него лаетъ. Надо, дяденька, сказать, чтобъ ее съ цѣпи не спускали.
   

Петръ Архипычъ.

   Я вотъ ее лучше пристрѣлить велю... а дворникъ, каналья, чего смотрѣлъ?!.. Ты, Васинька, что-жь не распорядился? лучше ужь друзей и не приглашать, коли не умѣемъ ихъ принять хорошенько.
   

Заводецкій.

   Я не знаю, съ чего это Васинька взялъ!?-- никакой собаки я не слыхалъ и спалъ превосходно.

Входитъ Лидія справа.

Василій Захарычъ.

   Это ты, милый, изъ деликатности не хочешь сознаться... прости ужь, прости, впередъ не будетъ.. а мѣшала тебѣ спать собака, ужь какъ ты хочешь...
   

Заводецкій.

   Да нѣтъ же...
   

Лидія -- выступая.

   Конечно не собака... bonjour cher... конечно... я знаю, что ему мѣшало спать; совсѣмъ не собака, а что-то другое.
   

Заводецкій.

   Да ничего мнѣ не мѣшало, я спалъ какъ убитый.
   

Лидія.

   Не притворяйтесь, холодный житель сѣвера; напрасно напускаете вы на *себя это равнодушіе, -- я кое что знаю.
   

Заводецкій.

   Что вы знаете?
   

Лидія -- всѣмъ.

   Вообразите, наша Лиза какова: я еще не успѣла проснуться хорошенько, стучится ко мнѣ,-- чего никогда не бывало,-- вдругъ душу мнѣ изливать пришла... и все на счетъ Костеньки, и все этотъ Костенька,-- и во снѣ-то его видѣла, и глаза-то у него умные...
   

Василій Захарычъ.

   А меня за земляникой потащили для него.
   

Заводецкій.

   Удивительный мой другъ дѣтства; чѣмъ это я заслужилъ сегодня такія любезности?-- вонъ и Мавра тоже разсказываетъ...
   

Петръ Архипычъ.

   Плутуетъ что нибудь!
   

Василій Захарычъ.

   Ахъ боже мой, какое же тутъ плутовство?... милый, это взаимность чувствъ!..
   

Лидія.

   Такъ Васинька, такъ, именно взаимность... ни отнѣкивайтесь, -- зачѣмъ?.. она хорошая дѣвушка, стоитъ вашей любви, и -- вѣдь это видно: какъ вы вчера восхищались нашей деревенской глушью!... Что же тутъ привлекательнаго для васъ? съ вашимъ развитіемъ, съ вашими стремленіями?.. Васинька, не мы-же съ тобой?..
   

Василій Захарычъ.

   Гдѣ ужь мы?! что мы?..
   

Лидія.

   Стало быть она... и вотъ эти мечты объ ней не давали вамъ спать...
   

Заводецкій.

   Мнѣ здѣсь, Лидія Орестовна, все привлекательно: и она, и вы, и все... напрасно вы дѣлаете особенныя толкованія, мнѣ просто хорошо здѣсь у васъ и баста.
   

Петръ Архипычъ.

   Вотъ молодецъ! вотъ отрѣзалъ!-- правда... и оставайся ты у насъ навсегда. Здѣсь что-ли тебѣ службы не сыщемъ!-- сыщемъ... обзаведись своимъ гнѣздомъ. Хочешь, я тебѣ имѣнье въ нашемъ уѣздѣ куплю?
   

Василій Захарычъ -- Заводецкому.

   Ахъ голубчикъ мой, ахъ душечка! (Цѣлуетъ его въ плечо.) Если ты здѣсь имѣнье купишь, да съ нами жить будешь, какъ мы тебя станемъ на рукахъ носить!..
   

Заводецкій.

   Что-жь, Петръ Архипычъ, я не прочь; только вѣдь мое состоянье, вы знаете, не большое.
   

Петръ Архипычъ.

   У тебя сорокъ тысячъ послѣ отца осталось чистыми денежками... можно вѣдь и подешевле купить, или съ переводомъ долга... ты только мнѣ поручи, ужь я тебѣ это устрою.
   

Заводецкій.

   Сдѣлайте милость, коли подходящее что встрѣтится, я очень радъ.
   

Лидія.

   Что? что? что?-- а?.. моя правда? моя правда?
   

Василій Захарычъ.

   Ужь я-то какъ буду счастливъ, господи!
   

Лидія.

   Пойдемте-ка со мной въ садъ, сядемте мы тамъ въ бесѣдочку, въ тѣнь, и откройте вы мнѣ ваше сердце; я ужасно люблю слушать, когда мнѣ кто нибудь свое сердце открываетъ... и всегда мнѣ такое счастье, что если кто кого любитъ, меня выбираютъ посредницей...
   

Заводецкій.

   Какъ вы, Лидія Орестовна, быстро хотите...
   

Лидія.

   Пойдемте, во мнѣ вы всегда найдете отголосокъ...
   

Заводецкій.

   Вы, Лидія Орестовна...

Уходятъ вмѣстѣ въ садъ, продолжая разговоръ. Василій Захарычъ идетъ за ними.

   

V.

ВАСИЛІЙ ЗАХАРЫЧЪ и ПЕТРЪ АРХИПЫЧЪ, потомъ ЛИЗА.

Петръ Архипычъ.

   Васинька, куда ты?-- оставь ихъ; ты имъ только мѣшаешь... она свое дѣло знаетъ.
   

Василій Захарычъ.

   Дяденька, милый, душечка,-- купите вы ему имѣнье... купите, ради господа бога!.. вѣдь это что-жь у насъ тогда?-- рай совсѣмъ будетъ... ангелъ вы мой, купите ему имѣнье!..
   

Петръ Архипычъ.

   Купимъ, купимъ, не приставай. Поди-ка вели заложить мнѣ тройку.
   

Василій Захарычъ.

   Куда вы?
   

Петръ Архипычъ.

   Въ городъ надо съѣздить... кстати ужь и поспрошу, пошарю, гдѣ-бы тутъ именьице... не продается-ли...
   

Василій Захарычъ.

   Эхъ, вотъ коли бы изъ сосѣдей кто продавалъ, поближе-бы къ намъ!..

Входить Лиза оправа съ корзинкой земляники въ рукахъ.

Петръ Архипычъ.

   Ступай, ступай, вели заложить.
   

Лиза.

   Вы ѣдете, папа?
   

Василій Захарычъ.

   Лизочка, какое счастье-то,-- что мы тутъ вмѣстѣ надумали: Костенька хочетъ здѣсь имѣнье купить!..
   

Лиза -- испуганно.

   Зачѣмъ?..
   

Василій Захарычъ.

   Чтобъ совсѣмъ сюда переселиться... Жить будетъ у насъ, хозяйничать...
   

Лиза.

   Папаша, правда?
   

Петръ Архипычъ.

   Да, да... хочетъ, хочетъ.
   

Лиза.

   И вы его не отговорили?
   

Василій Захарычъ.

   Какъ отговорили?-- богъ съ тобой! мы умоляемъ его, чтобъ онъ это сдѣлалъ...
   

Лиза -- вспыливъ.

   Удивляюсь вамъ, папаша: каждый день вы охаете, что трудно вести хозяйство, сердитесь, выходите изъ себя, а сами хотите на Костеньку навязать такую обузу.
   

Петръ Архипычъ.

   Ничего, привыкветъ!.. вонъ Андрей Лукичъ всего только три года хозяйничаетъ, а привыкъ.
   

Лиза -- постепенно горячась.

   Костенька и Андрей Лукичъ!-- какое сравненіе... Вы посмотрите, какъ Андрей-то Лукичъ работаетъ!-- вездѣ самъ, все своими глазами присмотритъ, съ утра до ночи въ разъѣздѣ; а вашъ Костенька что?.. только бы на диванчикѣ полежать да папиросочку покурить!
   

Василій Захарычъ.

   Лиза, Лиза, Лиза... ай, ай, ай!
   

Лиза -- все болѣе горячась.

   Развѣ не правда?-- до двадцати семи лѣтъ прожилъ, все учится, да готовится; никакого себѣ занятія не придумалъ Ну куда ему хозяйничать?-- вѣдь это блажь одна, его первый встрѣчный крестьянинъ, какъ дурака, проведетъ!
   

Василій Захарычъ.

   Лизанька, что-же ты такъ: утромъ мнѣ про него жужжала, жужжала... и любить то его просила, и цѣловать-то, и гладить-то его просила... а теперь чуть чуть въ болваны не записала...
   

Лиза -- опомнясь.

   Нѣтъ... я...

Садится.

Петръ Архипычъ.

   Ты, Лиза, что-то финтишь; однимъ говоришь одно, другимъ другое.
   

Василій Захарычъ.

   Я даже не могу слушать, что ты такъ объ немъ отзываешься, мнѣ это тяжело и грустно. Я пойду велю закладывать. Вы вѣдь ее, дяденька, не послушаете?-- купите ему имѣнье?... Ей богу, этакъ ты меня совсѣмъ разстроишь...

Уходятъ направо.

   

VI.
ЛИЗА и ПЕТРЪ АРХИПЫЧЪ.

Петръ Архипычъ.

   Что-жь это ты, въ самомъ дѣлѣ, съ нами плутуешь?.. сегодня всѣ только и говорятъ, какъ ты по немъ вздыхаешь да охаешь, а ты вонъ что!?
   

Лиза.

   Я его не браню..
   

Петръ Архипычъ.

   Да коли онъ тебѣ милъ, ты радоваться должна, что онъ купитъ имѣнье и будетъ здѣсь жить.
   

Лиза.

   Чего тутъ радоваться?-- мнѣ его, бѣдняжку, жаль; потому-что не по его разсудку это дѣло.
   

Петръ Архипычъ -- подсаживаясь къ ней.

   Ты не виляй!.. виляньемъ только спутаешь; ты лучше прямо говори: какъ ты къ нему?!
   

Лиза.

   Что къ нему?
   

Петръ Архипычъ.

   Не ври,-- ты понимаешь, что я спрашиваю.
   

Лиза.

   Не понимаю!
   

Петръ Архипычъ.

   Скажите!-- не понимаю!.. ну: нравится тебѣ Константинъ или нѣтъ?
   

Лиза.

   Ужасно нравится!
   

Петръ Архипычъ.

   Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ,-- хочешь, я тебѣ его посватаю?
   

Лиза.

   Посватайте, папочка! ступайте поскорѣй посватайте!
   

Петръ Архипычъ.

   А! дура!-- все съ шутовствомъ.... Право, онъ женихъ хорошій,-- и добрый, и умный... образованный...
   

Лиза.

   И намъ преданный...
   

Петръ Архипычъ.

   Да, любитъ всю семью, какъ родной... чѣмъ онъ тебѣ не женихъ?
   

Лиза.

   Чѣмъ не женихъ?-- женихъ.
   

Петръ Архипычъ.

   Пойдешь за него замужъ?
   

Лиза.

   Сію секунду, не думавши.
   

Петръ Архипычъ.

   Лиза, я этого балагурства не люблю.
   

Лиза.

   Я не балагурю.
   

Петръ Архипычъ.

   Какъ ты мнѣ отвѣчаешь?
   

Лиза.

   Какъ умѣю.
   

Петръ Архипычъ -- встаетъ

   Тебя самъ чортъ не разберетъ, чего ты хочешь!
   

Лиза -- идя за нимъ.

   Чего-же тутъ не разобрать?.. вы спрашиваете: хочу-ли я выйти замужъ за Константина!-- я вамъ отвѣчаю:-- хочу!.. что-жь тутъ непонятнаго?-- хочу, пойду за него...
   

Петръ Архипычъ.

   Тьфу!! и говорить съ тобой объ этомъ больше не буду!
   

Лиза.

   За что-жь такъ?
   

Петръ Архипычъ.

   Хоть весь вѣкъ дѣвкой оставайся!

Уходитъ налѣво.

   

VII.

ЛИЗА -- одна, потомъ ЗАВОДЕЦКІЙ и ЛИДІЯ.

Лиза.

   Не бойтесь, папашечка, я безъ мужа не останусь, только не Константинъ Ларіонычъ на мнѣ женится... (Заглянувъ въ окно.) А!-- идутъ сюда... комедія начинается...

Садится и перебираетъ землянику.
Лидія и Заводецкій появляются у окна террасы.

Лидія.

   Ну, ну, полноте, ужь вижу, что вамъ съ ней поболтать хочется,-- ступайте, ступайте...
   

Заводецкій -- входя.

   Что вы тутъ дѣлаете, милый другъ дѣтства?
   

Лиза.

   А! Костенька... Съ добрымъ утромъ. (Заводецкій цѣлуетъ ея руку.) Ахъ, не цѣлуйте,-- у меня всѣ руки земляникой выпачканы.
   

Заводецкій.

   Ничего, только пальчики красные; это очень мило.
   

Лиза.

   Я все утро сегодня землянику собирала, посмотрите сколько набрала... (Съ легкимъ смущеніемъ.) Это все для васъ.
   

Заводецкій.

   Вы сегодня особенно ко мнѣ дсбры, мой другъ... я могу подумать, что намъ вернулись наши дѣтскіе годы, что вы опять моя невѣста... что вы меня полюбили...
   

Лиза.

   Вы этого не боитесь?
   

Заводецкій.

   Чего-жь тутъ бояться?
   

Лиза.

   Моя любовь страшная, Константинъ Ларіонычъ; потому что, если я кого полюблю, такъ вѣдь я всей душой,-- у меня вѣть въ этомъ предѣла нѣтъ.
   

Заводецкій.

   Это прекрасно, Лизута.
   

Лиза.

   Ну! кому что нравится... во первыхъ, я чувствую, что я буду ужасно ревнива!.. я могу просто измучиться отъ ревности.
   

Заводецкій.

   Это только доказываетъ богатство и силу вашей натуры: искренняя любовь не можетъ быть безъ ревности.
   

Лиза.

   Потомъ... еслибъ я полюбила, я бы вся отда* лась заботамъ о любимомъ человѣкѣ,-- я бы, кажется, дрожала за каждую минуту его жизни, за каждый шагъ!..
   

Заводецкій.

   Это очень заманчиво.
   

Лиза.

   Вы думаете?
   

Заводецкій.

   Я завидую тому счастливцу, котораго вы полюбите.
   

Лиза.

   Вы хотите быть этимъ счастливцемъ?
   

Заводецкій.

   Еще бы не хотѣть.

Хочетъ обнять ее. Лиза освобождается.

Лиза.

   Нѣтъ, не надо... (Озираясь.) Вонъ Лидія. (Скоро. Лидія, что-жь ты тамъ стоишь, точно что-то подсмотрѣть хочешь?-- или войди, или уйди.

Переходитъ на другую сторону.

Лидія -- входя.

   Я вамъ мѣшаю?... можетъ быть у васъ, Константинъ Ларіонычъ, какія нибудь тайны съ Лизой?..
   

Заводецкій.

   У меня здѣсь ни отъ кого тайнъ нѣтъ, мнѣ здѣсь такъ хорошо, что кажется я весь міръ готовъ Прижать къ моей груди... (Переходя къ Лизѣ.) Милая Лизута, добрый другъ моего дѣтства, -- вы видите, сама судьба привела меня опять къ вамъ, сама судьба показываетъ мнѣ гдѣ мое счастье...

Въ это время Лидія подсѣла къ земляникѣ и ѣстъ ее пригоршнями.

Лиза.

   Лидія, что ты дѣлаешь?
   

Лидія.

   Какая славная земляника, крупная.
   

Лиза.

   Оставь, пожалуйста, -- это я совсѣмъ не для тебя набирала.
   

Лидія.

   Развѣ тебѣ жаль, что я съѣла нѣсколько ягодъ?
   

Лиза.

   Мнѣ совсѣмъ ничего не жаль, и пожалуйста не выставляй меня нарочно жадной.
   

Лидія.

   Лиза, я вѣдь не говорю...
   

Лиза.

   Я пожалуй и для тебя буду набирать цѣлый день, но я не хочу, чтобъ ты трогала именно эти ягоды; эти я собирала для Костеньки и ни для кого больше.
   

Лидія.

   Ахъ боже мой, простите, Константинъ Ларіонычъ, что и дотронулась до вашей земляники.
   

Заводецкій.

   Пожалуйста, Лидія Орестовна, кушайте... не умру я безъ земляники,-- возьмите хоть всю корзину.
   

Лиза.

   Какъ возьмите!?-- спасибо... я нарочно встаю утромъ рано, три часа хожу по лѣсу, чтобъ вамъ сдѣлать удовольствіе, а вы этимъ такъ пренебрегаете, что всю корзину хотите отдать Лидіи?
   

Заводецкій.

   Милая Лизута, тутъ не пренебреженіе, а только...
   

Лиза.

   Что она вамъ такое, эта Лидія Орестовна, что изъ за нея вы не задумываетесь даже оскорблять меня?
   

Лидія.

   Лиза, я сказала, что я не трону твоей земляники... и еслибъ теперь меня даже насильно заставляли ѣсть, я не стану;-- ни за что, ни за что, ни за что!
   

Лиза.

   Мнѣ теперь все равно, пускай ее выкинутъ курамъ! пускай,-- все равно мнѣ!
   

Заводецкій.

   Можно-ли такъ выходить изъ себя и ссориться изъ за земляники.
   

Лиза -- раздраженно.

   Я не изъ за земляники ссорюсь, -- какъ будто вы не понимаете!-- я сержусь потому, что я вижу, что для васъ въ цѣломъ мірѣ нѣтъ человѣка болѣе дорогого, чѣмъ Лидія Орестовна, -- въ цѣломъ мірѣ, въ цѣломъ мірѣ!!
   

Лидія.

   Лиза, это недобросовѣстно съ твоей стороны.
   

Лиза.

   Ты думаешь, что я еще глупая дѣвочка и ничего не вижу?-- все вижу, сдѣлайте милость!.. но ужь никакъ я не ждала, чтобъ ты стала злоупотреблять моимъ довѣріемъ...
   

Лидія.

   Гдѣ доказательства?
   

Лиза -- Заводецкому.

   А если она вамъ такъ дорога, зачѣмъ всѣ эти ваши ласки со мной? зачѣмъ вы мнѣ говорите такія вещи, которыя заставляютъ думать -- и о любви, и о счастьи?... возьмите ее, ухаживайте за ней, любите ее,-- я вамъ не мѣшаю!
   

Лидія.

   Меня совѣсть ни въ чемъ не упрекаетъ; напротивъ, я только и думою объ томъ, чтобъ тебѣ быть полезной... и сейчасъ... спроси Константина Ларіоныча, о чемъ я съ нимъ говорила?... я нарочно увела его въ садъ и наединѣ говорила съ нимъ... о комъ? спроси его, пускай онъ скажетъ.
   

Лиза.

   О! какъ это мило!-- и она еще спрашиваетъ гдѣ доказательства? да ты сама ихъ приводишь... Смотрите: пока я бѣгаю по лѣсу и собираю землянику, она тутъ съ нимъ гуляетъ подъ ручку по саду, съ глазу на глазъ, шепчутся... однако какая ты хитрая, Лидія! ужь не для того ли ты послала своего мужа со мной землянику собирать, чтобъ удобнѣе было оставаться съ Костенькой.
   

Заводецкій.

   Фу!! Лизута, можно-ли такъ выражаться!?
   

Лидія.

   Послѣ этого, Лизавета Петровна, мнѣ нечего больше говорить; я попрошу моего мужа, чтобъ онъ вамъ отвѣчалъ... я вамъ возражать больше не могу; я принуждена только уйти.
   

Лиза.

   Нѣтъ, я уйду,-- вы оставайтесь!.. вы особенно дороги, а не я, и я вамъ мѣшать не буду... я уйду къ себѣ въ комнату и просижу тамъ, какъ въ тюрьмѣ. все время, пока Константинъ Ларіонычъ будетъ гостить у насъ... вы меня не увидите -- и наслаждайтесь, и будьте счастливы!..
   

Заводецкій.

   Лизута милая, да разсудите-же хорошенько...

Входитъ Надежда Семеновна.

   

VIII.

ТѢ-ЖЕ и НАДЕЖДА СЕМЕНОВНА.

Лидія.

   Вотъ Надежда Семеновна, очень рада. Разсудите насъ, тетенька: Лиза дѣлаетъ такія обвиненія мнѣ, что ужь я и не знаю, какъ понять... она утверждаетъ, что между мной и Константиномъ Ларіонычемъ какая-то любовь, какая-то страсть... я всегда была честная женщина и честная жена; спросите Васиньку, спросите цѣлый свѣтъ, и прощу васъ подтвердить это.
   

Надежда Семеновна.

   Что ты? что ты? Лидія... и ты расходилась! вотъ чудеса.
   

Лиза.

   Ну разумѣется, я теперь буду кругомъ виновата... я ужь такъ и жду... когда мной пренебрегаютъ, мою землянику бросаютъ...

Плачетъ.

Заводецкій.

   Простите, -- ну простите, Лизуточка... я ее по одной ягодкѣ всю съѣмъ.
   

Лиза.

   Насмѣхайтесь надо мной, это еще милѣе!
   

Заводецкій.

   Ахъ боже праведный!..
   

Надежда Семеновна.

   Что у васъ тутъ за споръ?
   

Лидія.

   Что? Лиза ревнуетъ Константина Ларіоныча ко мнѣ.
   

Надежда Семеновна.

   Ну чтожь?-- ей надо простить; она такъ любитъ Костеньку.
   

Лидія.

   Однако осуждать меня, когда я замужемъ и люблю моего мужа, и ни разу не подала повода думать...
   

Лиза -- быстро перебивая ее.

   Какъ же, мамаша, она отъ Кости не отходитъ,, она не даетъ слова сказать съ нимъ, всегда тутъ!

Входитъ Василій Захарычъ.

   

IX.

ТѢ-ЖЕ и ВАСИЛІЙ ЗАХАРЫЧЪ.

Лидія.

   Васинька, ты мой мужъ, ты заступись за меня.
   

Василій Захарычъ.

   А гдѣ дяденька? сейчасъ лошади будутъ готовы.
   

Надежда Семеновна.

   Развѣ онъ ѣдетъ куда?
   

Василій Захарычъ.

   Какъ-же, въ городъ ѣдетъ.
   

Надежда Семеновна.

   Вотъ, Лидія, какъ это кстати: тебѣ что-то нужно было въ городѣ; чѣмъ сердиться-то да браниться, вотъ и поѣзжай.
   

Лидія.

   Какъ-же такъ ѣхать -- вдругъ, не собравшись?... что-жь вы мнѣ вчера не сказали?
   

Надежда Семеновна.

   Поѣзжай, поѣзжай... и это будетъ для Лизы доказательство, что ты совсѣмъ ужь не такъ пришита къ Константину.
   

Лидія.

   Вѣдь это мнѣ надо одѣваться, надо укладываться...
   

Лиза -- быстро.

   Ну видите, мамаша!.. Ей нужно ѣхать, она сама мнѣ говорила: у нея всѣ сапоги обносились, ей надо новое платье заказать,-- и она все-таки не хочетъ ѣхать потому-что...
   

Лидія -- не безъ злобы.

   Нѣтъ, я поѣду... ужь если на то пошло, я уложусь и поѣду, да-съ.
   

Лиза.

   Тебя Константинъ Ларіонычъ не пуститъ.
   

Лидія.

   Никто меня не удержитъ, никто-съ... я сейчасъ пойду уложусь и поѣду... увидишь, что поѣду...

Уходитъ направо.

   

X.

ТѢ-ЖЕ, безъ ЛИДІИ.

Василій Захарычъ.

   На что это Лидинька сердится?
   

Лиза -- Заводецкому.

   Теперь я знаю, теперь я на всю мою жизнь вамъ опротивѣла, Костенька; изъ за меня она уѣзжаетъ, вамъ безъ нея будетъ грустно...
   

Василій Захарычъ.

   Такъ я скажу, она останется.
   

Заводецкій.

   Не будетъ мнѣ грустно... я буду подлѣ васъ, Лизута.
   

Лиза.

   Все время?
   

Заводецкій.

   Хоть все время.
   

Лиза.

   Смотрите-же, я вамъ не позволю ни съ кѣмъ говорить.
   

Надежда Семеновна -- Заводецкому, тихо.

   Какъ она тебя любитъ, Костя!.. она совсѣмъ другая стала съ тѣхъ поръ, какъ ты здѣсь.
   

Заводецкій.

   Немножко горяча... немножко взыскательна...
   

Надежда Семеновна.

   Она такъ молода.
   

Лиза -- про себя.

   Я еще тебѣ дамъ себя знать... (Заводецкому.) Милый вы мой, если вы ко мнѣ чувствуете хоть капельку привязанности, не раздражайте вы меня... за то ужь и я буду васъ лелѣять, какъ маленькое дитя. Садитесь-ка вотъ здѣсь, рядомъ съ мамочкой, и Васинька миленькій тутъ-же сядетъ... (Усаживаетъ ихъ.) Вотъ такъ, -- всѣ вмѣстѣ; какъ это пріятно!... (Становится сзади Заводецкаго и слегка обнимаетъ его.) Васинька васъ погладитъ по колѣночкѣ, мама вамъ разскажетъ про свою болѣзнь; хорошо вамъ съ нами, Костенька?!.
   

Заводецкій -- печально.

   Очень хорошо!.. только жарко немножко.
   

Лиза.

   Ахъ, гдѣ мой вѣеръ?!.

Схватываетъ вѣеръ и машетъ на Заводецкаго.

Заводецкій.

   Ничего, ничего, не надо...
   

Василій Захарычъ гладя Заводецкаго по колѣну.

   Милый, милый ты мой!..
   

Лиза.

   Мама, разскажи ты ему про твою болѣзнь!..
   

Надежда Семеновна.

   Да; представь себѣ, Костя, какая у меня странная болѣзнь: все хожу,. какъ совсѣмъ здоровая, и ничего, и ничего... вдругъ начинаетъ щекотать правую бровь... потомъ надъ губой... и не то, чтобы щекотать, а такъ, какъ будто тоскливо этакъ чувствуется... потомъ начинается...

Занавѣсъ, который началъ тихо опускаться еще съ первыхъ словъ послѣдней рѣчи, поглощаетъ дальнѣйшее объясненіе Черенковой. Всѣ четыре лица должны быть сгруппированы картинкой. Черенкова съ важнымъ видомъ разсказываетъ; Заводецкій сидитъ, какъ къ суду приговоренный, глаза въ пространство; Василій Захарычъ подлѣ него, глядитъ ему въ глаза и приторно сладко таетъ. Лиза стоитъ сзади, играетъ вѣеромъ, и, поглядывая на нихъ, лукаво-насмѣшливо улыбается.

   

ТРЕТЬЕ ДѢЙСТВІЕ.

I.

ЛИЗА -- одна; она пристально вглядывается въ зеркало, разсматриваетъ подробно свое лицо, потомъ съ досадой отходитъ.

Лиза.

   Этакая противная у меня рожа, никакъ ей не придашь томнаго вида,-- красная и здоровенная, хоть ты тутъ что хочешь!.. какъ мнѣ теперь его увѣрять, что я всю ночь объ немъ безпокоилась и не заснула? стоитъ только взглянуть на меня, сразу увидишь, что меня-бы никакія пушки не разбудили... (Опять смотритъ въ зеркало.) Хоть-бы глаза сдѣлать этакіе усталые, какъ у снулаго судака... вонъ какъ дочки нашего станового дѣлаютъ, когда воображаютъ себя влюбленными... нѣтъ, не умѣю... глаза какъ уголья, щеки пунцовыя, фу!.. (Прохаживается по сценѣ и заглядываетъ въ садъ.) Вотъ онъ!... по крайней мѣрѣ, притворюсь спящей здѣсь, чтобъ онъ подумалъ, что я всю ночь просидѣла въ этомъ креслѣ...

Граціозно полуложится въ кресло и притворяется спящей. Съ террасы входитъ Заводецкій.

   

II.

ЛИЗА и ЗАВОДЕЦКІЙ.

Заводецкій -- увидѣвъ Лизу.

   Спитъ!. (Подходитъ къ Лизѣ и любуется ею.) Именно розанъ! правду сказала Лидія Орестовна. Сейчасъ видно, что выросла на деревенскомъ воздухѣ: кровь съ молокомъ, прелестная дѣвочка!.. (Отходитъ къ аван-сценѣ.) Чего-же мнѣ еще искать?-- женюсь; право женюсь... Господи боже мой, да что-же намъ нужно для счастья? неужели наши глупыя петербургскія ссоры да ратоборства?... спокойствіе намъ нужно; вотъ такое утро, какъ сегодня: еще солнышко еле еле показалось, а ужь я по лѣсу бродилъ,-- воздухъ чистый такой, ароматный, росой такъ тебя и окачиваетъ... верстъ десятокъ пожалуй исходилъ, а потомъ проспалъ на сѣновалѣ,-- и какъ проспалъ!.. а потомъ молоко пилъ, -- и какъ пилъ! и какое молоко!.. и возвращаешься ты въ теплый пріютъ, гдѣ всѣ только и думаютъ о томъ, какъ бы тебѣ угодить,-- и гдѣ у тебя вотъ этакій цвѣтокъ... твой, неотъемлемый... какъ влюбилась-то въ меня! вся въ любовь окунулась, вся съ головой; такъ только здѣсь, въ провинціи, могутъ влюбляться... (Отходя) Правда, они тутъ немножко пересаливаютъ и эти угожденія бываютъ иногда стѣснительны, -- но не въ женѣ... въ женѣ все это пикантно, пріятно щекочетъ самолюбіе... (Опять глядитъ на Лизу.) Ахъ ты моя краснощекая!... Пора тебѣ, мое яблочко, и проснуться...

Наклоняется надъ ней и цѣлуетъ ее въ щеку. Лиза дѣлаетъ видъ, что толь ко что проснулась.

Лиза.

   Что это?.. что случилось? кто это?
   

Заводецкій.

   Это я, моя Лизута.
   

Лиза.

   Какъ ты сюда забрался?!.. да гдѣ-же это я?!.. Ахъ господи, мнѣ показалось, что я у себя въ комнатѣ сплю... Да какъ же это такъ случилось?.. стало быть я такъ, не раздѣваясь, здѣсь на стулѣ проспала!?..
   

Заводецкій.

   Отчего-же такъ?..
   

Лиза-сухо и обидчиво.

   Отчего?.. (Встаетъ и отходитъ въ другую сторону.) Отчего?.. конечно, гдѣ же вамъ догадаться отчего?.. если никого не любишь, если ни о комъ не заботишься, ни до кого нѣтъ дѣла... разумѣется...
   

Заводецкій.

   Что такое, Лизуточка?
   

Лиза.

   Гдѣ вы были всю эту ночь? извольте мнѣ сказать: гдѣ вы были?
   

Заводецкій.

   А! я провелъ эту ночь божественно.
   

Лиза -- зло передразнивая его.

   Даже божественно?!
   

Заводецкій.

   Съ вечера намъ охота не удалась, я и рѣшилъ еще поохотиться съ восходомъ солнца... ночевалъ гдѣ-то въ деревнѣ... какое было утро, Лизочка!-- райское утро... я пилъ воздухъ, какъ какую-то амвру цѣлительную, я наслаждался...
   

Лиза.

   И во все это время вамъ ни разу не пришло въ голову, что здѣсь вся наша семья страдаетъ, и мучится, и терзается.
   

Заводецкій.

   Развѣ что нибудь случилось?
   

Лиза.

   Какъ случилось?!-- да что у васъ камень чтоли вмѣсто сердца?.. вы когда обѣщали вернуться съ охоты? когда?
   

Заводецкій.

   Я думалъ часовъ около десяти вечера.
   

Лиза.

   Около десяти,-- мы ждемъ васъ тутъ всѣ въ сборѣ... бьетъ десять часовъ -- васъ нѣтъ.. Васинька и мамаша начинаютъ безпокоиться, Мавра Антоновна ворчитъ... бьетъ одиннадцать -- васъ нѣтъ, бьетъ двѣнадцать -- васъ нѣтъ, часъ -- нѣтъ... съ мамашей сдѣлалась истерика, Васинька до того расплакался, что ненарочно спалилъ себѣ бакенбарду, а Мавра Антоновна такъ, на меня и напустилась: вотъ онъ твой возлюбленный-то, гдѣ онъ теперь шляется? куда онъ пропалъ? (Плаксиво.) Какъ будто я виновата, что вы безчувственный, холодный человѣкъ и никакъ не можете понять, что васъ любятъ!..
   

Заводецкій.

   Еслибъ я только зналъ...
   

Лиза.

   Я брала на себя, притворялась спокойной, уговаривала; наконецъ кое-какъ мнѣ удалось ихъ всѣхъ развести. Мамаша ушла въ спальню, Мавра Антоновна пошла ее растирать, Васинька обѣщалъ утромъ чуть свѣтъ отправиться васъ отыскивать,-- и я осталась здѣсь одна... тутъ только я дала волю моимъ рыданьямъ; я думала: господи! вотъ человѣкъ, которому жизнью готова пожертвовать -- и онъ такъ мало думаетъ... нѣтъ, это ужасно!..

Плачетъ.

Заводецкій.

   Лизочка, полно-же вамъ...
   

Лиза.

   Ужь я ревѣла-ревѣла, ревѣла-ревѣла... пока наконецъ силъ не хватило и я на стулѣ вотъ тутъ забилась немножко...
   

Заводецкій.

   Чего-же было такъ тревожиться?
   

Лиза.

   Чего!? вы мнѣ не дворникъ Филатъ, чтобъ объ васъ не тревожиться.
   

Заводецкій.

   Лизута, да если мы до такой степени будемъ стѣснять другъ друга изъ за всякой малости, это лучше въ тюрьму идти... чуть гдѣ минуту засидѣлся, сейчасъ и бѣги домой,-- вѣдь это цѣпи.
   

Лиза.

   Да, когда мы изъ за васъ носимъ эти цѣпи, вы очень рады, а сами платить тѣмъ-же не хотите.
   

Заводецкій.

   Я никому цѣпей не хочу; ни себѣ, ни другимъ.
   

Лиза.

   Вотъ какъ вы отвѣчаете!.. вмѣсто того, чтобъ повиниться, попросить прощенья, вы себя преспокойно считаете правымъ, что веселились, и даже готовы насъ упрекать за то, что мы страдали!
   

Заводецкій.

   Ну хорошо, я виноватъ и прошу прощенья.
   

Лиза.

   Что прощенья!-- я давно вижу, что мы для васъ никогда не будемъ тѣмъ, что вы для насъ.
   

Заводецкій.

   Въ чемъ же вы это видите?
   

Лиза.

   Во всемъ... Вы для другихъ даже стихи писали, а на меня у васъ вдохновенья нѣтъ... вчера мама просила васъ срисовать ей рисунокъ вышивки воротничка,-- что-жь? вы срисовали?..
   

Заводецкій.

   Когда-же бы я успѣлъ?-- вотъ сяду и срисую.
   

Лиза.

   Потому-что я напомнила... вы воображаете, очень пріятно насильно заставлять все это дѣлать?.. вы сами должны знать и дѣлать безъ всякихъ напоминаній.
   

Заводецкій.

   Лизочка... Лизута, перестаньте вы меня пилить!..
   

Лиза.

   Не могу я!! это все накопилось у меня на душѣ!.. Не могу я видѣть, чтобъ человѣкъ, который мнѣ дорогъ, былъ такой холодный скверный эгоистъ... вы только и думаете, что о себѣ одномъ... я увѣрена, что и о богѣ-то никогда не вспоминаете, и молитвы всѣ перезабыли...
   

Заводецкій.

   Я, Лизанька...
   

Лиза.

   Оттого вы и не служите, что вы не въ силахъ обуздать себя. Въ васъ нѣтъ честолюбія,-- да вѣдь оно можетъ быть въ вашихъ близкихъ!.. и если вашимъ близкимъ дорого, чтобъ вы занимали хорошее положеніе, имѣли и чины, и ордена... но вы никого не любите, у васъ это только одни слова и слова... Ахъ боже мой, какъ у меня голова разболѣлась!..
   

Заводецкій.

   Перестаньте-же волноваться и раздражать себя...
   

Лиза.

   Да вамъ-то что?-- пускай мы всѣ здѣсь умремъ, вы глазомъ не моргнете.
   

Заводецкій -- отходя отъ нея, глубоко вздыхаетъ и отираетъ потъ на лбу.

   Уфъ!...
   

Лиза -- про себя.

   Будетъ съ тебя... (Ему.) Вы сегодня не смѣйте ко мнѣ подходить, я на васъ сердита.

Уходитъ.

   

III.

ЗАВОДЕЦКІЙ одинъ, потомъ ВАСИЛІЙ ЗАХАРЫЧЪ.

Заводецкій -- садится.

   Уфъ!!.. (Пауза и опять вздохъ.) Уфъ!!.. Отдышаться не могу... Да за что-же это наконецъ? и по какому праву?.. вѣдь она мнѣ еще не жена, даже не невѣста... и все во имя любви и участья!.. что-жь будетъ, если я женюсь?.. нѣтъ, оно. право, немножко утомительно... Впрочемъ, что-жь дѣлать, если она въ самомъ дѣлѣ любитъ и страдаетъ?.. да! въ жизни всякая хорошая вещь имѣетъ свои дурныя стороны, свои маленькія непріятности; съ этимъ ужь надо помириться. Любовь и участье дѣло хорошее, но, если правду сказать, бываютъ такія минуты, когда общество самыхъ близкихъ людей намъ становится въ тягость... и чувствуешь величайшее наслажденіе, вотъ какъ сегодня, вставши рано, знать, что всѣ въ домѣ или спятъ, или только что встаютъ... есть у тебя добрыхъ полчаса свободнаго времени... (Закуриваетъ сигару.) Можешь ты оставаться одинъ, съ своей сигарой... и взять газету... (Беретъ газету.) Съ недѣлю вотъ и газету въ руки не бралъ, все вѣдь некогда... я, кажется, здѣсь совсѣмъ читать разучусь...

Ловко и удобно усаживается, куритъ и читаетъ съ видимымъ наслажденіемъ. Изъ сада входитъ Василій Захарычъ въ длинныхъ сапогахъ; платье его все въ грязи. Онъ очень печаленъ

Василій Захарычъ -- увидѣвъ Заводецкаго.

   А!! голубчикъ, родной, вернулся!? слава богу, слава богу...

Бросается ему на шею и цѣлуетъ его.

   

Заводецкій.

   Здравствуйте, здравствуйте, Васинька; довольно, милый.
   

Василій Захарычъ.

   Ужь какъ я рядъ, что ты вернулся... такъ радъ!.. смотри, слезы на глазахъ...
   

Заводецкій -- про себя.

   Опять бросай газету!
   

Василій Захарычъ.

   Что ты? не въ духѣ?.. Что съ тобой было? разскажи... ради бога разскажи, не мучь меня.
   

Заводецкій.

   Что вы, право, словно съ того свѣта свалился? что-же такое могло со мной случиться?
   

Василій Захарычъ.

   Мало-ли что можетъ случиться: и волкъ встрѣтится, и лихой человѣкъ; какъ это ты себя не бережешь?.. Мы тутъ всѣ вчера ночью просто духомъ упали.
   

Заводецкій.

   Слышалъ, не разсказывайте, ужь мнѣ за это досталось.
   

Василій Захарычъ.

   Въ двѣнадцать часовъ ночи послалъ тебя разыскивать; четырехъ мужиковъ изъ сосѣдней деревни нанялъ, по рублю имъ впередъ далъ и водкой угостилъ... а въ пять часовъ утра не вытерпѣлъ, самъ пошелъ.
   

Заводецкій.

   Мнѣ очень жаль, что изъ за меня...
   

Василій Захарычъ.

   И какой-же это народецъ? каково!.. только что я до лѣсу дошелъ, гляжу, всѣ въ повалку спятъ въ канавѣ... мужики-то, которые разыскивать посланы... у меня душа не на мѣстѣ, а они спятъ! такъ досадно...
   

Заводецкій.

   Зачѣмъ вы безпокоились?
   

Василій Захарычъ.

   Гдѣ ты былъ то? куда пропалъ?
   

Заводецкій.

   Въ лѣсу былъ, охотился, прекрасно время провелъ.
   

Василій Захарычъ.

   И не пожалѣлъ насъ!
   

Заводецкій.

   Васинька, вѣдь это ужасно! какъ начнете вы всѣ поочередно меня корить...

Василій Захарычъ.

   Ну богъ съ тобой, не буду; я ужь радъ, что ты цѣлехонекъ-то... Что? головка у тебя болитъ?
   

Заводецкій.

   Нѣтъ, съ чего вы взяли?
   

Василій Захарычъ.

   Да такъ, ты ручкой за нее взялся... ты не скрывай, это не хорошо... коли болитъ, пошелъ-бы легъ; отдохнулъ-бы...
   

Заводецкій.

   Ей богу ничего у меня не болитъ.
   

Василій Захарычъ.

   Лучше-бы легъ.
   

Заводецкій.

   Я-же знаю, что мнѣ лучше.
   

Василій Захарычъ.

   Вѣдь видно, что ты что то не по себѣ.. такъ, какъ будто не въ своей тарелкѣ... нездоровится тебѣ?
   

Заводецкій -- встаетъ.

   Клянусь вамъ, что я совершенно здоровъ и веселъ. Милый вы мой, посмотрите-ка лучше на себя, какъ вы выпачкались.
   

Василій Захарычъ.

   Хотѣлъ лужу перескочить, да поскользнулся, такъ въ нее и бухнулъ.
   

Заводецкій.

   Подите-ка, почиститесь.
   

Василій Захарычъ.

   Хорошо... я сейчасъ.
   

Заводецкій.

   Вы не торопитесь... я тутъ читаю; мнѣ не скучно... хорошенько почиститесь... да лучше совсѣмъ раздѣньтесь, да посмотрите, не ушиблись-ли гдѣ...
   

Василій Захарычъ.

   Какой ушибся!-- я вѣдь въ кисель шлепнулся.
   

Заводецкій.

   Сгоряча то никогда не чувствуешь... вы акуратнѣй поглядите... да вамъ бы и уснуть не мѣшало, вѣдь вы ночь-то плохо спали,-- право, вздремните-ка!...
   

Василій Захарычъ -- обнимаетъ его и цѣлуетъ.

   Чтобъ я да спалъ, когда ты, мой драгоцѣнный, тутъ одинъ сидишь?!-- да ни за что, ни за какіе милліоны!... сейчасъ вернусь, вотъ только почищусь.

Идетъ къ двери.

Заводецкій.

   Ради бога не торопитесь.
   

Василій Захарычъ -- возвращается отъ самой двери.

   Ахъ извини, забылъ спросить... что это ты читаешь?
   

Заводецкій -- съ замѣтной досадой.

   Газету!.. видите; газету читаю.
   

Василій Захарычъ.

   Да, да, газету. Ну читай, читай, я сейчасъ вернусь.
   

IV.

ЗАВОДЕЦКІЙ одинъ, потомъ МАВРА.

Заводецкій.

   Добрякъ и милый малый, а скучноватъ; ужасно скучноватъ и томителенъ..k хоть опять въ лѣсъ бѣги. Вонъ и сигара потухла...

Снова усаживается, закуриваетъ сигару и читаетъ. Входитъ Мавра съ блюдечкомъ въ рукахъ.

Мавра.

   Вотъ ты гдѣ! полуночникъ.
   

Заводецкій.

   Рѣшительно на минуту одного не оставятъ.
   

Мавра.

   Не стоилъ-бы ты, да ужь очень я тебя избаловала... на! ѣшь!...
   

Заводецкій.

   Что это?
   

Мавра.

   Что?... любимыя твои пѣнки съ варенья. Видишь, какъ я всѣ твои удовольствія помню. Бывало, подбѣжитъ этакой лисой,-- самаго отъ земли не видно, а туда-же хитритъ: (Дѣтскимъ голосомъ.) "Мавра Антоновна, что это вы, варенье варите?" (Своей рѣчью.) а ужь я вижу, чего ему хочется,-- пѣночекъ полизать... бывало, всѣ ложки такъ оближетъ, что хоть не мой послѣ... на, лижи, облизывай!
   

Заводецкій.

   Нѣтъ, Мавруша, спасибо; я теперь по утрамъ сладкаго не ѣмъ.
   

Мавра.

   Да ты чего носъ дерешь?
   

Заводецкій.

   Просто не хочу.
   

Мавра.

   Ѣшь, когда даютъ... что ты въ самомъ дѣлѣ?-- самъ кругомъ виноватъ, а дуется.
   

Заводецкій -- вспыливъ.

   Въ чемъ виноватъ? что такое?
   

Мавра.

   Подумай, подумай хорошенько, очнись... что ты съ нами со всѣми вчера вечеромъ сдѣлалъ?!
   

Заводецкій.

   Это наконецъ несносно!
   

Мавра.

   Онъ-же и сердится!-- да что ты совѣсть-то всю въ Питерѣ промоталъ?
   

Заводецкій.

   Вѣдь это конца не будетъ этимъ преслѣдованіямъ!
   

Мавра.

   А вотъ я отниму ружье у тебя, да запру въ чуланъ, вотъ и будетъ конецъ... Что мы безчувственные что-ли какіе?-- ростили, ростили тебя, а теперь хоть ты пропадай, все равно?... Есть же вѣдь у насъ сердце, какъ ты думаешь? есть у насъ сердце?
   

Заводецкій.

   Ахъ, ничего я не знаю; оставьте меня! Василій Захарычъ возвращается.
   

V.

ТѢ-ЖЕ и ВАСИЛІЙ ЗАХАРЫЧЪ.

Василій Захарычъ -- останавливается, видя, что Заводецкій взволнованъ

   Миленькій, ты нездоровъ!.. ей богу ты нездоровъ: посмотри, какъ ты горячишься.
   

Заводецкій.

   Я не горячусь; а какъ начнутъ тутъ приставать со всѣхъ сторонъ...
   

Василій Захарычъ.

   Кто пристаетъ?. ахъ, это Мавра... (Маврѣ.) Что ты все къ нему пристаешь? этакъ и опротивѣть можешь человѣку... (Видя, что Заводецкій идетъ къ двери.)Куда ты идешь?
   

Заводецкій.

   Что-жь это, Василій Захарычъ и выйдти изъ комнаты нельзя; все нужно докладывать?

Уходитъ налѣво.

   

VI.

ТѢ-ЖЕ, безъ ЗАВОДЕЦКАГО.

Василій Захарычъ.

   Видишь, ты до чего его довела... пристаетъ, пристаетъ къ человѣку, проходу не даетъ!.. дай ты ему распоряжаться, какъ онъ хочетъ.
   

Мавра.

   Что-жь я ему такое помѣшала?
   

Василій Захарычъ.

   Ну что ты лѣзешь?.. онъ, можетъ быть, одинъ хочетъ остаться, а ты лѣзешь. Что тебѣ?
   

Мавра.

   Варенье принесла.
   

Василій Захарычъ.

   Очень ему нужно твое варенье.
   

Мавра.

   Я вижу, избаловался онъ совсѣмъ тамъ въ Петербургѣ; ты ему хочешь угодить, а онъ тебѣ въ носъ фыркаетъ.
   

Василій Захарычъ.

   Тутъ что-то не такъ... его кто-нибудь обидѣлъ,-- непремѣнно кто-нибудь обидѣлъ... а то съ чего-бы ему такъ раздражаться? онъ характера такого мягкаго, любящаго...

Лиза робко заглядываетъ въ дверь и,, видя, что Заводецкаго нѣтъ, входить.

   

VII.

ТѢ-ЖЕ и ЛИЗА.

Лиза.

   А, Васинька, вернулся... видѣлъ Костю?-- онъ дома.
   

Василій Захарычъ.

   Скажи мнѣ, Лизанька, откровенно: кто его обидѣлъ?
   

Лиза.

   Костеньку?
   

Василій Захарычъ.

   Онъ совсѣмъ сегодня на себя не похожъ; раздражается, что ему не скажи.
   

Мавра.

   Я вотъ варенья принесла, знаю что онъ любитъ,-- и не лизнулъ.
   

Василій Захарычъ.

   Скажи, душенька, что тутъ было безъ меня?.. сказали ему что-ли что-нибудь непріятное, или кушать не подали?..
   

Лиза.

   А я васъ хотѣла спросить объ этомъ; онъ съ утра такой... можетъ быть на охотѣ что-нибудь такое случилось,-- разспросите вы его.
   

Мавра.

   Постойте-ка, я старосту Максима велю позвать; юнъ съ нимъ на охотѣ былъ... я все выведу на свѣжую воду.

Уходитъ въ садъ.

   

VIII.

ТѢ-ЖЕ, безъ МАВРЫ.

Лиза.

   Вы хорошенько, Васинька, къ нему пристаньте: чѣмъ онъ недоволенъ? вѣдь этакъ жить невозможно... онъ все будетъ дуться; а мы, кажется, всей душой къ нему и не знаемъ чѣмъ поправить дѣло.
   

Василій Захарычъ.

   Какъ къ нему пристать? вѣдь пожалуй и надоѣшь...
   

Лиза.

   Вотъ вы все деликатничаете съ нимъ, а это хуже... оттого онъ и скрытенъ, что вы все боитесь надоѣсть... вы не бойтесь; дѣйствуйте потихоньку, но настойчиво... такъ и не отставайте отъ него, пока не скажетъ, за что онъ обидѣлся... по крайней мѣ рѣ сразу будемъ знать, что дѣлать и какъ быть.
   

Василій Захарычъ.

   Хорошо, хорошо, попробую.
   

Лиза.

   Такъ надъ нимъ и стойте все время.
   

Василій Захарычъ.

   Постараюсь.

Входить Заводецкій сильно раздраженный.

   

IX.

ТѢ-ЖЕ и ЗАВОДЕЦКІЙ.

Заводецкій.

   Скажите. Василій Захарычъ, зачѣмъ вы держите всю эту ораву прислуги, когда никого изъ нихъ никогда докликаться нельзя?!
   

Василій Захарычъ.

   Что съ нимъ дѣлать?-- всѣ вины другъ на друга сваливаютъ. Да тебѣ что нужно?
   

Заводецкій.

   Кто это безъ меня распоряжался въ моей комнатѣ?.. Кому нужно было прибирать у меня на столѣ?.. хотѣлъ писать, отвѣтить на одно письмо; ищу, а письма нѣтъ и нѣтъ... кто это роется въ моихъ вещахъ?
   

Лиза.

   Это я.
   

Заводецкій.

   Вы, Лиза? зачѣмъ?
   

Лиза.

   Вчера, дожидаясь васъ, мнѣ вдругъ вздумалось зайти въ вашу комнату;-- гляжу, тамъ такой безпорядокъ,-- валяются книги, бумаги, табакъ; я и вздумала: дай я ему сдѣлаю пріятный сюрпризъ, все приведу въ порядокъ... пыль сама вездѣ вытерла, все уложила порядкомъ...
   

Заводецкій.

   Зачѣмъ это Лизочка?.. Куда же письмо дѣвалось?
   

Лиза.

   Письма всѣ у меня; я взяла ихъ къ себѣ.
   

Заводецкій.

   Вы взяли мои письма?
   

Лиза.

   Я успѣла прочитать только два, мнѣ хотѣлось всѣ прочитать.
   

Заводецкій.

   Вы читали письма, писанныя ко мнѣ?
   

Лиза.

   Ну что-жь? ужь вы не хотите-ли отъ меня секретничать?
   

Заводецкій.

   Письма, Лизанька, вещь священная, и читать чужія письма не хорошо
   

Лиза.

   Я вамъ отдамъ ваши письма, будьте покойны; они всѣ цѣлы и спрятаны; я только думала, что мои отношенія къ вамъ даютъ мнѣ право...
   

Заводецкій.

   Письма не долженъ трогать никто: ни другъ, ни братъ, ни сватъ, ни отецъ, ни жена...
   

Лиза -- со слезами.

   Ни даже жена!.. А! Васинька! какъ вамъ это кажется?.. что я такое ему сдѣлала?-- угодить хотѣла, весь соръ въ его комнатѣ сама вытерла, и вотъ что мнѣ за это...
   

Василій Захарычъ.

   Костенька, миленькій, сердечный, голубчикъ, родной, скажи ты мнѣ ради самаго бога, будь такъ добръ и милостивъ: кто тебя обидѣлъ?!
   

Заводецкій.

   Какъ обидѣлъ? чѣмъ?
   

Василій Захарычъ.

   Я не знаю чѣмъ; но вѣдь мы всѣ видимъ, что ты обиженъ; ты на что-то сердишься... скажи намъ, развяжи ты насъ... что мы такое тебѣ сдѣлали?..
   

Заводецкій.

   Ахъ, господи!

Входятъ Петръ Архипычъ и Лидія.

Лиза.

   А! вотъ и папа пріѣхалъ!
   

X.

ТѢ-ЖЕ, ПЕТРЪ АРХИПЫЧЪ и ЛИДІЯ.

   Петръ Архипычъ -- весело шутя и покрикивая.
   Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте... (Общее рукожатіе.) Ну, поздравляю, поздравляю!.. Урра!!. у насъ новый помѣщикъ! у насъ новый помѣщикъ!!.
   

Лидія.

   Поздравляю васъ, поздравляю; радуюсь и за васъ, и за насъ...
   

Заводецкій.

   Чему вы радуетесь?
   

Петръ Архипычъ.

   Имѣнье для тебя куплено и теперь ты не будешь все только намъ завидовать... теперь ты нашъ: владѣлецъ села Воскресенскаго, Подболотнаго тожъ...
   

Заводецкій.

   Какъ? вы купили для меня имѣнье?
   

Петръ Архипычъ.

   Да; денька черезъ три приготовляй денежки... на будущей недѣлѣ запродажную запись сдѣлаемъ; я обѣщалъ...
   

Заводецкій.

   Кто-жь васъ просилъ сейчасъ и купить?
   

Лидія.

   Вы будете ужасно довольны...
   

Василій Захарычъ.

   Дяденька, да какъ же такъ?.. вы купили село Воскресенское у князя Любавина?
   

Петръ Архипычъ.

   Конечно у Любавина, когда оно ему принадлежало,-- что за вопросъ!
   

Василій Захарычъ.

   Да вѣдь онъ мнѣ недавно говорилъ, что онъ продалъ Воскресенское.
   

Петръ Архипычъ.

   Вралъ, вралъ... и не думалъ продавать.
   

Лиза.

   Разумѣется онъ нарочно прилыгаетъ, чтобъ дороже взять; потому-что никто его имѣнье купить не хочетъ.
   

Петръ Архипычъ.

   Отчего никто не хочетъ купить?
   

Лиза.

   Оттого, что имѣнье никуда не годится, раззорено и кругомъ въ долгу. Я, съ тѣхъ поръ какъ помню себя, все слышу, что оно продается. Въ прошломъ году князь при мнѣ навязывалъ его Андрею Лукичу за пятьдесятъ тысячъ.
   

Петръ Архипычъ.

   Не можетъ быть!.. она не знаетъ... Лиза, ты дитя, и ты въ дѣла вмѣшиваешься... какъ же это можетъ быть за пятьдесятъ тысячъ, когда я его купилъ для Константина за шестьдесятъ три тысячи.
   

Лиза.

   Стало быть, князь васъ надулъ.
   

Петръ Архипычъ.

   Князь Любавинъ? Это честнѣйшій человѣкъ, душа человѣкъ!.. это какъ какой нибудь рыцарь полей!..
   

Лидія.

   А какая тамъ малина въ саду!
   

Заводецкій.

   Шестьдесятъ три тысячи!.. Петръ Архипычъ, да подумали-ли вы, откуда я возьму такія деньги?
   

Петръ Архипычъ.

   Ничего... имѣнье заложено въ нашемъ банкѣ; я купилъ съ переводомъ долга, доплатить придется только какихъ нибудь тысячъ сорокъ пять... не хватитъ и этихъ,-- ну, мы найдемъ, мы у жидовъ возьмемъ.
   

Василій Захарычъ.

   Нѣтъ, у жидовъ не занимай; тутъ и неустойка пойдетъ и проценты ужасные, -- съ жидами свяжешься, совсѣмъ пропадешь...
   

Лидія.

   Представь себѣ, Васинька, домикъ игрушечка и весь потонулъ въ зелени... кругомъ фруктовый садъ, а въ саду прудъ, а въ пруду караси... да вѣдь какіе жирные!.. князь насъ угощалъ ими; жареные въ сметанѣ... вотъ какіе большіе!.. Правда, дядя?
   

Петръ Архипычъ.

   Огромные караси.
   

Лидія -- Заводецкому.

   Вамъ теперь остается только обзавестись милой подругой... Видишь, Лиза, объ комъ я думаю?-- а ты меня ревновала.
   

Заводецкій.

   Петръ Архипычъ, извините, мнѣ кажется, что вы хотите меня впутать въ очень скверную исторію. Богъ его знаетъ, что это за имѣнье, а я за него отдай всѣ мои небольшія деньжонки, да потомъ еще путайся съ долгами, да съ процентами, съ банками, да съ жидами?!..
   

Петръ Архипычъ.

   Вѣдь ты самъ просилъ меня купить тебѣ.
   

Заводецкій.

   Я былъ не прочь, но вѣдь не такъ-же сбрёху купить!.. мнѣ надо было-бы самому посмотрѣть; да и не такое дорогое... я это имѣнье купить не могу, я откажусь!..
   

Петръ Архипычъ.

   Какъ откажусь?-- дѣло кончено. Я обѣщалъ чрезъ три дня денегъ привезти.
   

Лиза

   И князь этого такъ не оставитъ, онъ васъ въ судъ потащитъ.
   

Лидія.

   Онъ оскорбится, онъ сочтетъ это за насмѣшку; онъ ухаживалъ за нами, угощалъ, -- и вдругъ... Какая тамъ малина въ саду! если-бъ вы знали, какая тамъ малина!
   

Заводецкій.

   Зачѣмъ-же вы такъ рѣшаете безъ меня? отчего было сперва не спросить?
   

Петръ Архипычъ.

   А, милый мой, -- это ужь я и не знаю какъ назвать!.. объ немъ заботятся, хлопочатъ, хотятъ угодить, и вотъ какая за то благодарность!.. я тебя не узнаю, извини. Это я заслужилъ за то, что полторасто верстъ исколесилъ исключительно для тебя!..
   

Лидія.

   Васинька, уговори его; неужели Петръ Архипычъ ему не желаетъ добра?..
   

Заводецкій.

   Не прошу я, чтобъ мнѣ добро дѣлали.
   

Василій Захарычъ.

   Милые, не ссорьтесь, ради бога не ссорьтесь...

Входитъ Надежда Семеновна.

   

XI.

ТѢ-ЖЕ и НАДЕЖДА СЕМЕНОВНА.

Надежда Семеновна.

   А! всѣ въ сборѣ... ну слава богу... оживлены и веселы, слава богу... Объ чемъ вы смѣялись?
   

Петръ Архипычъ.

   Помилуй, матушка, какой тутъ смѣхъ!.. я, признаюсь, сбитъ съ толку. Я таскаюсь три дня по уѣзду, бросаю свои дѣла, хлопочу, горячусь... ямщика прибилъ, нотаріусу нагрубилъ; все изъ любви къ Константину; пріѣзжаю, объявляю, что купилъ ему имѣнье,-- и встрѣчаю негодованіе и злобу... благодарю!.. благодарю!..
   

Заводецкій.

   Какъ-же вы не понимаете, что вы меня раззорить хотите?!
   

Василій Захарычъ.

   Миленькіе, не ссорьтесь; не ссорьтесь, ради Бога!
   

Лиза.

   Костя, я богата, у меня еще есть наслѣдство послѣ бабушки... если вы раззоритесь, я вамъ все отдамъ... и тогда ужь вы будете мой, и я ни на шагъ васъ не отпущу отъ себя...
   

Заводецкій.

   Довольно, Лизавета Петровна, довольно!..
   

Лиза.

   Что? что?
   

Василій Захарычъ.

   Миленькій, это не даромъ... это не даромъ, это не можетъ быть спроста... ты или.боленъ, или что... скажи намъ, ну ради бога, откровенно: кто тебя обидѣлъ?
   

Заводецкій -- рѣзко.

   Вы меня обидѣли!.
   

Василій Захарычъ.

   Я?! Царица небесная!!
   

Заводецкій.

   Вы всѣ,-- все ваше семейство, которое вцѣпилось въ меня со всѣхъ сторонъ, и рветъ меня на части!
   

Василій Захарычъ.

   Миленькій, и я тоже?
   

Заводецкій.

   И вы.
   

Лидія.

   Даже и я?
   

Заводецкій.

   И вы, и вы!
   

Надежда Семеновна.

   Неужто и меня будешь упрекать? мать-то свою названную?
   

Заводецкій.

   И васъ, и всѣхъ!!. я къ вамъ, какъ подъ опеку, попалъ!.. я у васъ въ осадномъ положеніи!..
   

Василій Захарычъ.

   Это за нашу-то за любовь!..
   

Заводецкій.

   Ахъ, не любите вы меня, ради бога!!

Сильно взволнованный, быстро уходить въ садъ.

Петръ Архипычъ.

   Вотъ такъ ужь одолжилъ!
   

Надежда Семеновна.

   Лиза... зови скорѣй Мавру!.. у меня лѣвую бровь начало дергать... пускай горчичникъ готовитъ... да спиртъ, спиртъ!..
   

Лиза -- кричитъ въ окно.

   Мавру Антоновну поскорѣй позвать! скорѣй, скорѣй!..

Суетится подлѣ матери, подаетъ ей спиртъ.

Василій Захарычъ -- на аван-сценѣ, разводя руками.

   Не ожидалъ!!.
   

ЧЕТВЕРТОЕ ДѢЙСТВІЕ.

Лисатовъ одинъ; онъ ходитъ по комнатѣ, взволнованъ; выходитъ на балконъ, возвращается, рветъ цвѣтокъ, потомъ злобно комкаетъ его и бросаетъ. Входитъ Лидія.

I.

ЛИСАТОВЪ и ЛИДІЯ.

Лисатовъ.

   А! наконецъ-то!.. мое почтеніе, Лидія Орестовна.
   

Лидія -- протягивая ему руку.

   Здравствуйте, любезный Андрей Лукичъ, что же это васъ однихъ оставили? Мнѣ сказали, вы привезли съ собой доктора?
   

Лисатовъ.

   Посланный отъ васъ въ городъ за лекарствомъ проѣхалъ мимо моего имѣнья и сказалъ мнѣ, что Надежда Семеновна нездорова. Я подумалъ: вы вѣдь здѣсь люди суматошные, поднимете дымъ коромысломъ, а распорядиться хорошенько не распорядитесь... такъ, пока вы еще будете собирать, я вамъ и доставилъ медика.
   

Лидія.

   Нѣтъ, вѣдь тетенька не такъ сильно больна; у ней ея обыкновенныя головныя боли... но все таки слава богу, что вы привезли доктора; онъ намъ нуженъ для нашего бѣднаго друга, для Константина Ларіоныча.
   

Лисатовъ.

   А что съ нимъ?
   

Лидія

   Ахъ, вы вѣдь и не знаете въ какой мы тревогѣ теперь живемъ; такія треволненія право -- я худѣть начинаю... что тутъ было безъ васъ, я ужь и не знала, какъ переживу...
   

Лисатовъ.

   Что-жь такое тутъ было?
   

Лидія.

   Дяденька вмѣшался въ это дѣло и чѣмъ все это кончится, я боюсь подумать.
   

Лисатовъ.

   Вы и не думайте, а разскажите.
   

Лидія.

   Константинъ Ларіонычъ какъ-то высказалъ, что ему хочется купить имѣнье въ нашемъ уѣздѣ; ну, дяденька всѣмъ готовъ угодить,-- поѣхали мы вдвоемъ, и я поѣхала... подыскали ему имѣнье раекъ: ломикъ игрушка, садъ, фрукты, малина!..
   

Лисатовъ.

   Какое-же это имѣнье?
   

Лидія.

   Воскресенское, князя Любавина.
   

Лисатовъ -- улыбнувшись.

   А!
   

Лидія.

   Какъ насъ принялъ Любавинъ, если бы вы знали! какой обѣдъ онъ намъ задалъ!-- хоть бы въ столицѣ... шампанское, ликеръ, ананасы, персики... какъ ухаживалъ за нами!..
   

Лисатовъ.

   Еще бы ему не ухаживать! я думаю, онъ былъ радъ радешенекъ, что пріѣхали его имѣнье покупать.
   

Лидія.

   Все таки; вы только разсудите: вѣдь онъ старикъ, и князъ и генералъ, а онъ мнѣ самъ, своими руками принесъ скамѣечку подъ ноги... да не это только!.. мы вѣдь ночевали тамъ,-- такъ онъ мнѣ отдалъ свою постель... ахъ какой у него безподобный матрасъ на пружинахъ! онъ мнѣ его отдалъ, а самъ спалъ гдѣ-то тамъ на диванѣ, подумайте... старикъ вѣдь и генералъ, имѣетъ свои привычки.
   

Лисатовъ.

   Шельма порядочная... Сколько же онъ съ васъ запросилъ за имѣнье?
   

Лидія.

   Вотъ тутъ-то и бѣда... мы совсѣмъ порѣшили за Костю; купили имѣнье за шестьдесятъ три тысячи.
   

Лисатовъ.

   Ого! однако...
   

Лидія.

   А теперь Константинъ Ларіонычъ не хочетъ покупать имѣнье; какъ же намъ теперь передъ княземъ?.. мы поздравляли другъ друга, и пили шампанское, и обѣщали деньги привезти... Князь, пожалуй, сочтетъ за обиду, будетъ мстить дяденькѣ... я такъ не люблю этихъ волненій, ссоръ...
   

Лисатовъ.

   А Константинъ Ларіонычъ наотрѣзъ отказывается,-- молодецъ!
   

Лидія.

   Ахъ, онъ ужасно перемѣнился въ эти дни. Какъ мы вернулись, онъ намъ такую сцену сдѣлалъ!.. вотъ тетенька то и захворала; а самъ Константинъ съ тѣхъ поръ какъ въ воду опущенный ходитъ... мрачный, кислый... ну скажите, это женихъ!..
   

Лисатовъ.

   Развѣ онъ женится?
   

Лидія.

   На Лизѣ, конечно.
   

Лисатовъ.

   Это объявлено?
   

Лидія.

   Не объявлено, но рѣшено. Такъ вѣдь это какія минуты,-- а у него ни веселья на лицѣ, ни счастья... что-то такое тяготитъ его душу, да все тутъ!.. Теперь одна надежда на вашего доктора; можетъ быть, Константинъ боленъ... Вы меня не слушаете? чего вы тамъ засмотрѣлись въ садъ?
   

Лисатовъ.

   Гдѣ это Лизавета Петровна?
   

Лидія.

   Она у тетеньки. На что она вамъ?
   

Лисатовъ.

   Ни на что, я такъ спросилъ.
   

Лидія.

   Лиза тоже какая-то непостижимая: влюбилась въ Константина, "а между тѣмъ сама его нѣтъ-нѣтъ да и оборветъ, или разбранитъ,-- да какъ!.. (Лиза входитъ слѣва.) Ну вотъ только что о тебѣ, Лиза, говорили... (Лисатову.) Вотъ вамъ ваша Лизавета Петровна.
   

II.

ТѢ-ЖЕ и ЛИЗА.

Лиза -- подаетъ руку Лисатову.

   Ужь справляться обо мнѣ сталъ, какой нетерпѣливый... Лидочка, мамаша спрашиваетъ, есть ли у тебя одеколонъ?-- у нея весь вышелъ.
   

Лидія.

   Есть, сейчасъ принесу.
   

Лиза.

   Зачѣмъ-же, я пойду возьму у тебя.
   

Лидія.

   Нѣтъ, у меня запертъ; ты все перероешь, нѣтъ... я сама.

Уходитъ направо. Лиза хочетъ идти за ней.

   

III.

ЛИСАТОВЪ и ЛИЗА, потомъ ЛИДІЯ.

Лисатовъ -- останавливая Лизу.

   Что-жь она одна не снесетъ стклянку? очень ужь тяжело? и вамъ за ней туда надо идти?
   

Лиза -- кокетливо смѣясь.

   Какой вы смѣшной!
   

Лисатовъ.

   Въ самомъ дѣлѣ?
   

Лиза.

   Сознайтесь, вы очень обрадовались, когда узнали, что мамаша захворала?
   

Лисатовъ.

   Обрадовался?
   

Лиза.

   Конечно... Вамъ было сказано, чтобъ вы пріѣхали сюда чрезъ двѣ недѣли; раньше вы не должны были являться,-- и вдругъ, едва одна недѣля прошла, вы узнаете, что мамаша больна. Какой прекрасный предлогъ показать свое сочувствіе, прихватить кстати доктора и сейчасъ же пріѣхать! Вѣдь хотѣлось пріѣхать поскорѣй? да?
   

Липатовъ.

   Оставьте вы эти подшучиванья.
   

Лиза.

   Сознайтесь, -- обрадовались, что мамаша захворала?
   

Липатовъ.

   Я вашего поведенія совсѣмъ не понимаю.
   

Лиза.

   Что и говорить!-- понять мудрено.
   

Лисатовъ.

   По всему уѣзду, куда не приди, только и разговору, что вы выходите замужъ за Константина Ларіоныча...
   

Лиза.

   Ну что-жь? если я за него замужъ выхожу, стало быть онъ на мнѣ женится.
   

Лисатовъ.

   Лизавета Петровна, я говорю съ вами совершенно серьезно.
   

Лиза.

   Не думаю, -- серьезно вы не скажете глупости.
   

Лисатовъ.

   Однако, даже ваши родные... сейчасъ вонъ Лидія Орестовна говорила мнѣ объ этой свадьбѣ, какъ о вещи совсѣмъ рѣшеной.
   

Лиза.

   Ха, ха!.. Лидія!... она иногда увидитъ что-нибудь во снѣ, и потомъ разсказываетъ, какъ будто оно въ самомъ дѣлѣ случилось.
   

Лисатовъ.

   Это все не объясненіе... это...
   

Лиза.

   Ахъ, какъ вы мнѣ надоѣли!.. зачѣмъ же вы пріѣхали раньше сроку?.. наконецъ, если ужь вамъ такъ непремѣнно надо знать,-- спросите самаго Константина Ларіоныча: женится онъ на мнѣ или нѣтъ. (Входитъ Лидія и подаетъ стклянку.) Спасибо.... (Лисатову.) Что вы носъ повѣсили? я вамъ говорю, спросите... ха, ха, ха...

Уходитъ налѣво.

   

IV.

ЛИСАТОВЪ и ЛИДІЯ, потомъ ВАСИЛІЙ ЗАХАРЫЧЪ.

Лидія.

   Разгадайте ее!-- то вдругъ такая забота о Константинѣ, что ночей не спитъ; а то вотъ смѣется, какъ ни въ чемъ не бывало...
   

Василій Захарычъ -- входитъ изъ сада.

   Андрей Лукичъ, голубчикъ нашъ, миленькій, сдѣлайте намъ еще маленькую услугу, облагодѣтельствуйте.
   

Лисатовъ.

   Что прикажете?
   

Василій Захарычъ.

   Костя сейчасъ сюда идетъ... вы у насъ наѣзжій гость, можетъ съ вами онъ откровеннѣе будетъ, -- пошпыняйте его, что съ нимъ? зачѣмъ онъ себя такъ убиваетъ? доктора вашего видѣть не хочетъ... Кстати: докторъ ушелъ въ деревню, велѣлъ вамъ сказать... Упросите вы Костеньку...
   

Лисатовъ.

   Мнѣ кажется, Василій Захарычъ, вы немножко раздуваете это дѣло...
   

Василій Захарычъ.

   Какъ раздуваете? Христосъ съ вами!! мы всѣ того только и ждемъ, что онъ на себя руки наложитъ. Третьяго дня онъ мнѣ что сказалъ!-- я съ нимъ гуляю по лѣсу, хотѣлъ его развлечь, говорю: "Костя, каковъ лѣсъ то у насъ, деревья-то какія?! а!.." а онъ мнѣ: "да, говоритъ, сучья крѣпкіе, на, каждомъ повѣситься можно!" Меня такъ ознобъ и прохватилъ.
   

Лидія.

   Онъ совсѣмъ погибаетъ; не пьетъ, не ѣстъ, не спитъ.
   

Василій Захарычъ.

   Пожалуйста пошпыняйте его, милуша вы мой. Пойдемъ, Лидушка, оставимъ ихъ.

Оба идутъ ко второй двери направо. Лидія уходитъ; Василій Захарычъ останавливается, глядитъ въ окно крайне печально и покачивая головой; потомъ пожавъ плечами, разводитъ руками и уходитъ за Лидіей. Тотчасъ вслѣдъ за этимъ входитъ на балконъ Заводецкій; онъ озирается въ садъ, потомъ входитъ на сцену, оглядываетъ всю сцену, и, видя, что никого нѣтъ, быстро подходитъ къ Лисатову.

   

V.

ЛИСАТОВЪ и ЗАВОДЕЦКІЙ.

Заводецкій.

   Здравствуйте... ужасно радъ, что васъ засталъ одного... мнѣ необходимо вамъ сказать... конечно, вы удивитесь, что я такъ къ вамъ обращаюсь,-- мы другъ друга еще мало знаемъ; но мнѣ объ васъ много говорили и я смѣю надѣяться...
   

Лисатовъ.

   Въ самомъ дѣлѣ вы какъ-то нервно настроены.
   

Заводецкій.

   Я знаю, что вы человѣкъ хорошій, и, что важнѣе всего, вы здѣсь посторонній, а потому я могу говорить совсѣмъ откровенно съ вами... вы можете оказать мнѣ огромную услугу...
   

Лисатовъ.

   Говорите, это очень интересно.
   

Заводецкій.

   Спасите меня изъ этого дома!
   

Лисатовъ.

   Какъ?
   

Заводецкій.

   Увезите меня отсюда какъ нибудь!..
   

Лисатовъ.

   То есть какъ же это? совсѣмъ?
   

Заводецкій.

   Да, совсѣмъ; чтобъ я могъ уѣхать опять въ Петербургъ и никогда сюда больше не возвращаться.
   

Лисатовъ.

   Какъ же такъ? вѣдь вы, говорятъ, хотите жениться на Елизаветѣ Петровнѣ?
   

Заводецкій.

   Я!! сохрани меня господи!.. скорѣй брошусь я въ прудъ карасямъ на съѣденье, чѣмъ отдаться этой ужасной дѣвицѣ и породниться съ такой убійственной семьей!
   

Лисатовъ.

   А! вы ужь слишкомъ строги къ нимъ.
   

Заводецкій.

   Я строгъ? я?.. да когда я пріѣхалъ сюда, я былъ къ нимъ добродушнѣе ягненка, я восторгался каждой ихъ лаской! но то, что они со мной дѣлаютъ, это ужь не ласка, не заботливость, это полицейскій надзоръ! ихъ любовь не любовь, а преслѣдованіе и деспотизмъ!.. за такую любовь можно пришибить человѣка.
   

Лисатовъ -- съ усмѣшкой.

   Гмъ! вы таки порядкомъ раздражены.
   

Заводецкій.

   Они меня задушили своей заботливостью!.. я не могу сдѣлать ни одного движенія, ни сказать ни единаго слова, чтобъ на меня не накинулись съ вопросами: зачѣмъ? куда? почему? для чего?.. что я читаю? кому я пишу?-- во всемъ я долженъ отдать отчетъ... я не смѣю зѣвнуть, потому-что меня сейчасъ уложатъ въ постель, я не смѣю чихнуть, потому-что меня станутъ лечить отъ насморка!
   

Лисатовъ.

   Ну, вы немножко преувеличиваете.
   

Заводецкій -- сердито.

   Преувеличиваю?! когда меня насильно заставляютъ купить никуда негодное имѣнье! когда меня ославили сумасшедшимъ и присылаютъ доктора?!. преувеличиваю!
   

Лисатовъ.

   Неужели и Елизавета Петровна тоже...
   

Заводецкій.

   Она ужаснѣе всѣхъ!.. она имѣла несчастье влюбиться въ меня и, во имя этой любви, хочетъ пріобрѣсть меня въ рабство. При ней я какъ на иголкахъ: того и жду, что скажу что-нибудь или сдѣлаю, за что меня сейчасъ въ мукомольню... я ужь выдержалъ отъ нея четыре сцены ревности и три жесточайшія сцены упрековъ въ холодности и эгоизмѣ, не считая безпрестанныхъ мелкихъ шпилекъ и уколовъ, все во имя безграничной заботливости и любви.
   

Лисатовъ -- про себя.

   Такъ вотъ въ чемъ оно, -- ея средство! ай-ай! (Качаетъ головой. Ему.) А вы-бы уѣхали.
   

Заводецкій.

   Легко сказать! я съ дуру-то самъ передъ ними планы разводилъ: какъ-бы хорошо мнѣ здѣсь остаться и служить по выборамъ!.. они меня ни за что не отпустятъ.
   

Лисатовъ.

   Какъ-же можно?..
   

Заводецкій.

   Ахъ боже мой,-- говорю-же вамъ, что они меня считаютъ сумасшедшимъ!.. ну станьте на ихъ мѣсто: если вы кого нибудь любите и считаете сумасшедшимъ, развѣ вы его отпустите, чтобъ онъ сломалъ себѣ шею на первомъ поѣздѣ желѣзной дороги?.. вы его на ключъ запрете, вы ему голову обрѣете и будете на нее капать холодной водой!.. Нѣтъ ужь я хотѣлъ тайкомъ улизнуть, чтобы тутъ этотъ разгромъ безъ меня все таки... два раза пытался, -- не удалось.
   

Лисатовъ.

   Ха! ха! да это трагическое положеніе!
   

Заводецкій.

   Чего тутъ смѣяться! это совсѣмъ не смѣшно.
   

Лисатовъ.

   Извините. Какъ-же вы пытались бѣжать?
   

Заводецкій.

   Въ первый разъ въ прошлое воскресенье; такъ счастливо случилось, что одинъ гулялъ... выхожу изъ сада на дорогу, ѣдетъ мужикъ въ телѣгѣ, я къ нему: "довези"... сѣлъ и гоню его, что есть мочи,-- думаю: пускай тамъ вещи мои хоть пропадаютъ, только бы мнѣ удрать... что-же? трехъ верстъ не проѣхалъ,-- летитъ за нами геркулесъ... что такое?-- Петръ Архипычъ... "куда ты?" спрашиваетъ... я сконфузился, замялся: "такъ, говорю, прокатиться"...
   

Лисатовъ.

   Ха! ха! по нашимъ дорогамъ въ мужицкой телѣгѣ!? комфортабельное катанье.
   

Заводецкій.

   Вернули меня, раба божія, домой... затосковалъ!-- сплю и вижу удрать отсюда... только третьяго дня ночью совсѣмъ приготовилъ побѣгъ: нарочно удостовѣрился, что собаки съ цѣпи не спущены, и, какъ только всѣ угомонились, я въ окно... черезъ садъ къ рѣчкѣ, перешелъ ее въ бродъ, на выгонъ, гдѣ лошади пасутся, схватилъ первую встрѣчную, распуталъ ей ноги, и только что хочу сѣсть на нее верхомъ, -- вдругъ, какъ изъ подъ земли выросъ,-- стоитъ передо мной кучеръ Семенъ... "что говоритъ, это вы, баринъ, затѣваете?" Ну, я какъ пойманный школьникъ? "э, э, э!.. того да этого"... "Ступайте-ка, говоритъ, вы лучше, ложитесь въ постель!.." ну, я опять тѣмъ-же путемъ обратно...
   

Лисатовъ -- смѣясь.

   Ну, если вы такія штуки откалываете, что-жь удивительнаго, что васъ считаютъ сумасшедшимъ...
   

Заводецкій.

   Вотъ вы умный здравомыслящій человѣкъ, попробуйте, увезите меня отсюда.
   

Лисатовъ.

   Извольте.
   

Заводецкій.

   Въ самомъ дѣлѣ?
   

Лисатовъ.

   Хоть сейчасъ.
   

Заводецкій.

   Такъ ѣдемте.
   

Лисатовъ.

   Какъ вамъ не терпится; погодите, дайте мнѣ сказать слова два Василію Захарычу.
   

Заводецкій.

   Ни за что!.. если хотите мнѣ помочь, возьмите меня подъ свое покровительство и ѣдемъ не прощаясь... тамъ потомъ вернетесь, говорите, что хотите; но прежде я долженъ быть за десять верстъ отсюда. Пойдемъ-же, пока мы одни и никто намъ не мѣшаетъ.
   

Лисатовъ.

   Дѣлать съ вами нечего, пойдемте. Мои лошади запряжены и я сдамъ васъ моему кучеру.
   

Заводецкій.

   Нѣтъ, выѣхать изъ воротъ вы должны вмѣстѣ со мной... хоть только до перваго перекрестка.
   

Лисатовъ -- смѣясь.

   Пойдемте, пойдемте.

Оба уходятъ въ садъ. Почти въ тоже мгновенье выходитъ на цыпочкахъ Василій Захарычъ, а за нимъ Лидія, они глядятъ въ окно, слѣдя за ушедшими.

   

VI.

ВАСИЛІЙ ЗАХАРЫЧЪ и ЛИДІЯ.

Василій Захарычъ -- отходя.

   Должно быть уговорилъ его, и повелъ къ доктору.
   

Лидія.

   Дай богъ; а то я такъ напугана: все и гляжу, что онъ совсѣмъ свихнется и пойдетъ колобродить,-- какъ намъ тогда быть? вѣдь это ужасно -- сумасшедшій въ домѣ!... крики, стоны -- ужь и теперь меня все такіе сны преслѣдуютъ, раза три ночью проснусь, боюсь за него; можетъ вѣдь и домъ поджечь, чего добраго.
   

Василій Захарычъ.

   Сохрани богъ, нѣтъ... у меня люди поочередно за нимъ ночью присматриваютъ.
   

Лидія.

   Пожалуйста, Васинька, ты ужь это блюди, успокой насъ всѣхъ... лучше ужь заплати лишнее, только бы намъ быть покойнымъ.

Входить Петръ Архипычъ съ письмомъ въ рукахъ.

   

VII.

ТѢ-ЖЕ и ПЕТРЪ АРХИПЫЧЪ.

Петръ Архипычъ.

   Константинъ гдѣ?
   

Василій Захарычъ.

   Я его сдалъ на руки Андрею Лукичу.
   

Петръ Архипычъ.

   Не знаю что дѣлать?... Князь Любавинъ прислалъ письмо съ нарочнымъ,-- напоминаетъ, что я обѣщалъ ему привезти денегъ еще дня три тому назадъ... какъ теперь сказать, что Константинъ отказывается отъ имѣнья!?
   

Лидія.

   Ужасно непріятно, князь такой милый человѣкъ...
   

Петръ Архипычъ -- съ досадой.

   А тутъ еще! ахъ!.. я предчувствую гораздо худшее...
   

Лидія.

   Да не пугайте, ради Христа,-- что вы право!?.. мнѣ и такъ ужь видѣнья стали являться по ночамъ.
   

Василій Захарычъ.

   Что вы, дяденька, предчувствуете?
   

Петръ Архипычъ.

   Константинъ хандритъ, потому-что онъ отъ нашей Лизы отказаться хочетъ, свадьбы этой кажется не бывать!
   

Василій Захарычъ.

   Съ чего это вамъ пришло въ голову?
   

Петръ Архипычъ.

   Я сейчасъ дѣлалъ у него обыскъ: позвалъ слесаря, открылъ всѣ комоды, все перешарилъ до послѣдней нитки,-- и что-же я тамъ нашелъ!
   

Лидія.

   Пистолетъ?!
   

Петръ Архипычъ.

   Нѣтъ.
   

Лидія.

   Уфъ! слава богу.
   

Петръ Архипычъ.

   Я нашелъ чуть не цѣлую дюжину женскихъ портретовъ, фотографическихъ карточекъ...да все какія-то этакъ съ форсомъ: у одной глаза на выкатѣ, у другой волосы копной взбиты... что, если это все какія нибудь связи?.. понятно, онѣ будутъ мѣшать Константину въ женитьбѣ,-- да и отдать ему дѣвушку изъ честной семьи, если онъ такъ легкомысленно... я вотъ и думаю, что онъ все это чувствуетъ самъ и ему тяжело.
   

Лидія.

   Боже мой! боже мой, а Лиза такъ любитъ его!
   

Петръ Архипычъ.

   Ради бога, вы ей не проговоритесь.

Въ это время вошли слѣва Надежда Семеновна и Лиза.

   

VIII.

ТѢ-ЖЕ, НАДЕЖДА СЕМЕНОВНА и ЛИЗА.

Надежда Семеновна.

   И я къ вамъ выползла. Лиза, пожалуйста за мной не ухаживай; я совсѣмъ здорова и ничего мнѣ не нужно.
   

Петръ Архипычъ -- цѣлуя дочь.

   Ты у меня добрая, Лизута,-- ты преданная дочь и богъ тебя за это наградитъ: твоя жизнь еще долгая, еще много можетъ въ ней случиться перемѣнъ, и будешь ты счастлива...
   

Василій Захарычъ.

   Все, Лизанька, преходяще, и горе тоже преходяще.
   

Петръ Архипычъ.

   А ты, Васинька, не суйся.
   

Василій Захарычъ.

   Я, дяденька, ничего.
   

Лиза.

   Что это значитъ? чего вы надо мной слезы проливаете?
   

Надежда Семеновна.

   Съ Константиномъ что нибудь случилось? не скрывайте, ради бога!
   

Лидія.

   Ничего, ma tante, ей богу ничего.
   

Надежда Семеновна.

   Гдѣ же онъ?
   

Лидія.

   Андрей Лукичъ уговорилъ его посовѣтоваться съ докторомъ и они отправились вмѣстѣ.
   

Надежда Семеновна.

   Ужь я такъ благодарна Андрею Лукичу: это было такъ внимательно, такъ мило съ его стороны, что онъ привезъ доктора, -- не ради меня, а ради Константина.
   

Петръ Архипычъ.

   Я ужасно радъ, что Андрей Лукичъ здѣсь, онъ намъ поможетъ и Константина разговорить, и вотъ тоже относительно князя надо съ Андрей Лукичемъ посовѣтоваться...
   

Лиза.

   Андрей Лукичъ, Андрей Лукичъ!-- то онъ грубіянъ и неучъ, а то только и надежды и радости, что Андрей Лукичъ!..
   

Лидія.

   Что это тебѣ какъ будто не нравится, что его добромъ понимаютъ? вѣдь ты-же всегда была его заступницей.
   

Лиза.

   Мнѣ все равно; я только замѣчаю, что вы очень ужь легко мѣняете свое мнѣніе,-- то съ грязью готовы смѣшать человѣка, то...
   

Надежда Семеновна.

   Никто его съ грязью не мѣшалъ; сдѣлай милость не наговаривай на насъ. Если онъ грубоватъ и сухъ, это ему не мѣшаетъ быть честнымъ и благороднымъ человѣкомъ; что въ немъ хорошо и достойно, то у него не отнимется.

Входить Лисатовъ.

   

IX.

ТѢ-ЖЕ и ЛИСАТОВЪ.

Петръ Архипычъ.

   А, вотъ онъ и самъ; словно подслушалъ, что его тутъ хвалятъ.
   

Надежда Семеновна -- подавая руку Лисатову.

   Спасибо за доктора. Ну что Константинъ? гдѣ вы его оставили?
   

Лисатовъ.

   Не извольте безпокоиться, ничего... онъ преблагополученъ... просилъ вамъ кланяться...
   

Петръ Архипычъ.

   Какъ кланяться?
   

Лисатовъ.

   Да, -- онъ... уѣхалъ.
   

Нѣсколько голосовъ.

   Что? что? куда уѣхалъ?!!
   

Лисатовъ.

   Совсѣмъ уѣхалъ,-- къ себѣ, въ Петербургъ.
   

Петръ Архийычъ.

   Что за вздоръ!
   

Лидія.

   Не можетъ быть!
   

Надежда Семеновна.

   Что такое? не шутите такъ!
   

Василій Захарычъ.

   Люди! люди!! Никита!!
   

Лисатовъ.

   Василій Захарычъ, не догоните.
   

Петръ Архипычъ -- раздраженно.

   Да что вы въ самомъ дѣлѣ, какъ будто не знаете, что онъ почти сумасшедшій человѣкъ!? какъ его оставить на произволъ судьбы?
   

Василій Захарычъ.

   Онъ порѣшитъ съ собой, онъ въ рѣку кинется!!
   

Лидія.

   И принесутъ его сюда утопленникомъ! я боюсь, я запрусь въ своей комнатѣ.
   

Лисатовъ.

   Бросьте пожалуйста ваши оханья... увѣряю-же васъ, что онъ здоровешенекъ и теперь сталъ веселъ, какъ птица небесная; онъ вѣдь только о томъ и грустилъ, что не зналъ, какъ удрать отсюда.
   

Надежда Семеновна.

   Почему-же? господи! почему-же?...
   

Лисатовъ -- плохо содерживая смѣхъ.

   Потому что... не сердитесь, я буду говорить откровенно... потому-что вы... какъ-бы это деликатнѣе выразиться... всѣ вы ему... Надоѣли. (Общій ропотъ. Скороговоркой.) Надоѣли своею заботливостью, своею любовью!
   

Василій Захарычъ.

   Это Мавра!.. приставала, приставала къ нему,-- и довела... я говорилъ...
   

Петръ Архипычъ.

   Ну ужь, Васинька, и ты хорошъ: "миленькій, да миленькій!" липнетъ къ нему, какъ пластырь какой.
   

Василій Захарычъ.

   Дяденька, я ему имѣнья не навязывалъ, -- вы навязали.
   

Надежда Семеновна.

   Лиза, поди, обними меня, не грусти,-- богъ съ нимъ; за что его любить?... если онъ такъ...

Цѣлуетъ дочь.

Лидія.

   Объ этой свадьбѣ говоритъ весь уѣздъ! такъ компрометировать дѣвушку!..
   

Петръ Архипычъ.

   Петербургскій франтикъ!-- отплатилъ за наше гостепріимство!.. А я вотъ его верну... не горюй, Лиза, я его заставлю и имѣнье купить, и жениться!...
   

Лисатовъ.

   Петръ Архипычъ, посмотрите сперва на вашу Ливу,-- развѣ она горюетъ? она рада радешенька, она никогда не любила Константина Ларіоныча.
   

Петръ Архипычъ.

   Да что вы все путаете!? откуда вы это можете знать?
   

Лисатовъ.

   Очень просто откуда: она меня любитъ, ваша Лиза.
   

Лиза.

   Андрей Лукичъ!!
   

Лисатовъ.

   Довольно, Лизанька, вашъ способъ удалить Константина Ларіоныча очень скверный способъ и ни къ чему хорошему не ведетъ...
   

Лиза.

   И вы-же меня...
   

Лидія.

   Что вы?-- она ревновала его, она ухаживала за нимъ, по ночамъ не спала...
   

Лисатовъ.

   И все это было одно притворство, чтобъ надоѣсть ему и заставить убѣжать.
   

Василій Захарычъ.

   Миленькій, миленькій, вы полегоньку, а то ужь у меня мухи стали летать передъ глазами...
   

Надежда Семеновна.

   Лиза, Лиза неужели это правда?!
   

Лисатовъ.

   Безъ упрековъ, Надежда Семеновна, безъ упрековъ. Лиза поступила дурно, но вѣдь она только вамъ подражала, въ ней Черенковская кровь сказалась... два мѣсяца тому назадъ я хотѣлъ сдѣлать мое предложеніе, но она боялась, что вамъ это будетъ непріятно, и вотъ два мѣсяца мы лжемъ, и лжемъ, все изъ за этой проклятой любви и заботливости, отъ которыхъ несчастный Константинъ Ларіонычъ убѣжалъ въ Петербургъ.
   

Надежда Семеновна.

   Нѣтъ, нѣтъ, Андрей Лукичъ, не изъ за любви, а по своей холодности... два мѣсяца скрывать отъ матери!.. Нѣтъ, это ея холодное сердце...
   

Лиза.

   Ну мамаша! воля твоя, ты говоришь не подумавши.
   

Лисатовъ.

   У нея холодное сердце! у Лизы!? да кто-же во всемъ вашемъ домѣ, какъ солнышко, и свѣтитъ, и грѣетъ? кто проводитъ цѣлые часы у вашей постели, когда вы больны, кто веселитъ васъ, когда вы скучны?! Холодное сердце!.. Лиза, я знаю какое у тебя сердце; пойдемъ со мной и оставь ихъ, -- они тебя цѣнить не умѣютъ!
   

Петръ Архипычъ.

   Кто не умѣетъ? Мы не умѣемъ? какъ вы смѣете это говорить?!
   

Надежда Семеновна.

   Андрей Лукичъ, кто же такъ сватается?.. вы хотите жениться на нашей дочери и начинаете съ того, что браните насъ... съ вашимъ бурнымъ характеромъ, ей богу за нее страшно становится: кто поручится, что вы, въ какую нибудь горячую минуту, не начнете и ее такъ-же отдѣлывать, какъ насъ?
   

Лиза.

   Андрей Лукичъ, я не пойду за васъ замужъ... не потому, чтобы я боялась вашей рѣзкости, вашей грубости; я люблю васъ, какъ никого на свѣтѣ, и мнѣ даже эта грубость нравится,-- я въ ней вижу вашу прямую честную душу; но они всѣ тутъ, и даже мать моя не хотятъ этой женитьбы, такъ я-же имъ докажу, что у меня не холодное сердце. Быть вашей женой для меня было бы большимъ счастьемъ, но я жертвую моимъ счастьемъ, чтобъ они были покойны.
   

Лисатовъ.

   Опять?..
   

Лиза.

   Ссс!.. ни слова!
   

Надежда Семеновна.

   Ты очень хорошо знаешь, Лиза, что никакихъ жертвъ мы отъ тебя не примемъ... что я сказала Андрею Лукичу, такъ это только въ предостереженіе: но, если ты его такъ любишь, развѣ мы можемъ его не любить?
   

Василій Захарычъ.

   Ужь если васъ наша Лизута любитъ, миленькій!

Обнимаетъ Лисатова.

Петръ Архипычъ -- крикливо.

   Всегда мы васъ любили и уважали, и не извольте спорить, и нечего вамъ тутъ горячиться!.. берите ее Христосъ съ вами, только не смѣйте вы съ ней такъ обращаться, какъ съ нами!! горячка этакій! вулканъ!
   

Лиза.

   Нѣтъ, нѣтъ, я только тогда соглашусь выйти за него, если вы всѣ этому будете рады. Мамаша, ты рада?
   

Надежда Семеновна.

   Рада! рада!
   

Василій Захарычъ.

   Всѣ рады, конечно... всѣ рады...
   

Лиза.

   И ты, Лидія?
   

Лидія.

   И я рада, только я бы сама ни за что за него не вышла... помилуйте, этакій сумбуръ въ домѣ; чуть что, сейчасъ: фр, фр, фр!.. минуты покойной не будетъ.
   

Лиза.

   Такъ вотъ вамъ моя рука!
   

Лисатовъ -- цѣлуя ее руку, тихо ей.

   Лиза, тутъ было опять плутовство?
   

Лиза -- тихо, но скороговоркой.

   Послѣднее, послѣднее, честное слово!

Отходитъ въ глубину сцены. Лисатовъ идетъ за ней. Въ средней двери появляется Мавра въ шляпѣ, пальто, съ дождевымъ зонтикомъ въ рукахъ и впускаетъ передъ собой Заводецкаго.

   

X.

ТѢ-ЖЕ, МАВРА и ЗАВОДЕЦКІЙ.

Мавра.

   Вотъ онъ, привезла, не плачьте... каковъ? совсѣмъ уѣхать хотѣлъ!

Раздаются восклицанія всей кампаніи: "Костя! Константинъ Ларіонычъ? гдѣ ты его поймала? какъ это ты?" и проч.

Мавра.

   Счастье мое, что я къ нашему батюшкѣ сегодня за теленкомъ поѣхала; ѣду назадъ по опушкѣ, а онъ скачетъ... замѣтилъ меня и въ лѣсъ... ну я его такъ на мѣстѣ и сграбастала. Онъ было и то и се,-- врать затѣялъ; да нѣтъ, я его сейчасъ въ экипажъ, рядомъ съ теленкомъ такъ и. привезла.
   

Петръ Архипычъ.

   Константинъ, Константинъ, не стыдно тебѣ!
   

Лисатовъ -- тихо Заводецкому.

   Говорите прямо, они знаютъ все.
   

Заводецкій.

   Простите... каюсь... ей богу я совсѣмъ растерялся... мнѣ жаль было васъ обидѣть. Я поступилъ какъ невѣжа, но ей богу только изъ любви къ вамъ.
   

Лисатовъ.

   Опять изъ любви! да провались она совсѣмъ!.. забудемъ все это и дѣлу конецъ.
   

Петръ Архипычъ.

   Хорошо вамъ говорить! вонъ у меня посланный отъ князя Любавина сидитъ; какъ князю объявить, что его имѣнья не хотятъ?
   

Лисатовъ.

   Нашли съ кѣмъ церемониться! поручите мнѣ этого мошенника, онъ еще кстати мнѣ долженъ.
   

Василій Захарычъ.

   Мошенника! ахъ! какъ всегда скажетъ!!
   

Петръ Архипычъ.

   Ловко ли вамъ! вѣдь вы тутъ не при чемъ.
   

Лисатовъ.

   Очень при чемъ: я поѣду отъ имени моего будущаго тестя. Не скрывать же мнѣ, что я женюсь на Лизѣ.
   

Заводецкій.

   Вы женитесь на Лизаветѣ Петровнѣ?-- вы удивительный человѣкъ!
   

Мавра.

   Что? что? кто женится на Лизѣ?
   

Лиза -- показывая на Лисатова.

   Онъ женится, вотъ этотъ грубіянъ.
   

Мавра.

   Очень рада, очень рада. (Заводецкому.) Ништо тебѣ, прогулялъ какую невѣсту. (Лисатову.) Женись, батюшка, женись, пусть это ему въ наказаніе будетъ, чтобъ не бѣгалъ отъ насъ. (Заводецкому.) Что взялъ? не пропадетъ Лиза и безъ тебя; еще Андрей-то Лукичъ почище тебя будетъ... на вотъ!
   

Василій Захарычъ -- Лисатову.

   Миленькій, что мнѣ въ голову-то пришло: васъ нельзя пускать къ князю; вы такой горячка, наговорите ему разныхъ непріятностей, онъ васъ къ мировому...
   

Петръ Архипычъ.

   Чего добраго, въ самомъ дѣлѣ...
   

Надежда Семеновна.

   Не ѣздите... уладится безъ васъ.

Лидія, Петръ Архипычъ и Василій Захарычъ тоже повторяютъ: "не надо, не надо, не ѣздите".

Лисатовъ -- останавливая общее упрашиваніе.

   Пожалуйста вы за меня не безпокойтесь.
   

Василій Захарычъ.

   Какъ же намъ не безпокоиться?-- теперь вы нашъ родной; мы должны безпокоиться.
   

Надежда Семеновна.

   Изъ любви къ вамъ...
   

Лисатовъ.

   Нѣтъ-съ,-- я-то этой Черепковской любви не допущу.
   

Петръ Архипычъ -- посмѣиваясь.

   Ахъ грубіянъ! ахъ грубіянъ!
   

Мавра -- Лисатову.

   Ну, какъ угодно, а я не могу... чтобъ я объ Лизиномъ мужѣ не радѣла?-- пустяки. Отъ меня не отвяжешься -- и бруснику мою будешь ѣсть, другой и держать въ домѣ не позволю.
   

Василій Захарычъ.

   Мавра, что ты пристаешь?.. ахъ какая право! что ты пристаешь?

Занавѣсъ опускается среди общаго оживленнаго говора.

   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru