Присмотритесь попристальнѣе къ явленіямъ нашей общественной жизни и вы замѣтите, что между капиталомъ и оффиціальнымъ положеніемъ существуетъ извѣстная зависимость.
Спросите у любого изъ "провинціальныхъ" думскихъ гласныхъ:
-- Чѣмъ руководились вы при избраніи именно "такого-то" городскимъ головою?
И изъ десяти навѣрное девять разъ получите въ отвѣтъ:
-- А кто-жь въ нашемъ городѣ супротивъ его по капиталу выстоитъ?
Я не говорю ужь о томъ, что крупному "капиталисту" не трудно сдѣлаться "превосходительствомъ" и "разныхъ орденовъ кавалеромъ": примѣры на глазахъ.
Въ предводители избираются преимущественно богатѣйшіе изъ мѣстныхъ дворянъ-землевладѣльцевъ: фактъ общеизвѣстный и не подлежащій никакому сомнѣнію.
У крестьянъ зависимость между капиталомъ и оффиціальнымъ положеніемъ проявляется еще въ болѣе рѣзкой формѣ оттого, что крестьяне въ громаднѣйшемъ большинствѣ народъ небогатый, не капитальный. Въ послѣднее время на "крестьянскія" оффиціальныя должности волостныхъ старшинъ и сельскихъ старостъ все чаще и чаще стали "влѣзать" міроѣды, Колупаевы и Разуваевы изъ мѣстнаго крестьянства, держащіе всю волость у себя въ денежно-крѣпостной зависимости: раздача нуждающимся крестьянамъ денегъ, или хлѣба взаймы -- разумѣется, за хорошіе проценты -- всегда доставляетъ раздатчику большинство голосовъ на выборахъ. Въ этомъ отношеніи "деревня" стала родной сестрой "городу". Волостному старшинѣ и сельскому старостѣ всегда удобно принимать репрессивныя мѣры для взысканія съ подвѣдомственныхъ имъ крестьянъ "распущенныя" по волости или обществу денежки, одновременно съ "выбиваніемъ" податей. Міроѣды хорошо понимаютъ эти удобства и всегда ловко ими пользуются. Многіе изъ нихъ не удовлетворяются сравнительно скромною должностью волостного старшины и "лѣзутъ" выше, "поближе къ господамъ". Въ уѣздныхъ земскихъ собраніяхъ кто гласные отъ крестьянъ?-- непремѣнно волостные старшины разуваевскаго пошиба. Новые факторы провинціальной общественной жизни: городскіе общественные банки и сельскія ссудо-сберегательныя товарищества едва ли измѣнятъ существующее положеніе дѣлъ, такъ какъ факты гласятъ, что упомянутыя кредитныя учрежденія поддерживаютъ преимущественно лицъ, уже представляющихъ изъ себя болѣе или менѣе значительную финансовую величину.
Если вы изъ "привилегированныхъ" и, слѣдовательно, пользуетесь правомъ поступленія на государственную службу, имѣя при этомъ капиталу не менѣе шестисотъ рублей, то можете разсчитывать на полученіе мѣста судебнаго пристава, тѣмъ паче, если приходитесь при этомъ дальнимъ родственникомъ или свойственникомъ предсѣдателю окружнаго суда, или мирового съѣзда, а въ крайнемъ случаѣ кому-нибудь изъ членовъ суда, или участковыхъ мировыхъ. Шестьсотъ рублей должны быть представлены вами для залога "на случай возмѣщенія убытковъ", могущихъ произойти отъ вашихъ неправильныхъ по службѣ дѣйствій.
Съ капиталомъ отъ двухъ до десяти тысячъ вы можете разсчитывать на полученіе мѣста нотаріуса въ уѣздномъ городѣ, въ губернскомъ, или въ столицѣ, смотря по суммѣ, которою вы располагаете, и которую должны будете представить въ обезпеченіе законности вашихъ нотаріальныхъ актовъ.
Если у васъ, или у вашихъ родителей, у вашей супруги, тещи, или сестры капиталъ въ видѣ недвижимой собственности, то вы, вѣроятно, знаете, что при двухстахъ, или двухстахъ пятидесяти десятинахъ (смотря по мѣстности) хотя бы даже болотъ, вы можете попасть въ земскіе гласные отъ "крупныхъ" землевладѣльцевъ, а затѣмъ занять мѣсто предсѣдателя или члена земской управы съ "приличнымъ жалованьемъ".
Недвижимая собственность въ пятьсотъ десятинъ земли (нужды нѣтъ заложенной, или "неудобной") даетъ вамъ право на избраніе васъ въ мировые судьи простымъ большинствомъ, если вы при этомъ получили "среднее" образованіе, и единогласно, если вы "воспитывались дома". Я предложилъ бы земскимъ управамъ, въ видахъ увеличенія земскихъ сборовъ, исключить изъ окладныхъ листовъ категорію земель "неудобныхъ", которыхъ у нынѣшнихъ "крупныхъ-землевладѣльцевъ оказывается всегда такъ много, и которыя или вовсе не обложены никакимъ налогомъ въ пользу земства, или обложены сравнительно ничтожною платою: на дѣлѣ вѣдь оказывается, что и неудобная земля въ состояніи "дать хлѣбъ" ея владѣльцу, "прокормить его".
Свидѣтельство на мелочной торгъ, стоющее всего нѣсколько рублей, даетъ вамъ право на участіе въ городскихъ выборахъ и на занятіе одной изъ общественныхъ городскихъ должностей, тогда какъ одинъ дипломъ на степень доктора богословія, чистой, или прикладной математики, естественныхъ и всѣхъ прочихъ наукъ такихъ правъ вамъ предоставить не можетъ. Но съ другой стороны, справедливость заставляетъ прибавить, что и свидѣтельство на мелочной торгъ не дастъ вамъ права на занятіе профессорской каѳедры.
Стоитъ только вносить въ казну ежегодно по семидесяти пяти рублей кредитными, чтобы получить отъ окружнаго суда свидѣтельство на право веденія чужихъ дѣлъ и нажить хорошія деньги. Хотя при этомъ требуется выдержать экзаменъ (для лицъ, неполучившихъ юридическаго образованія) и имѣть "нравственныя" качества, но если аспирантъ имѣетъ хорошенькую жену, а "экзаменаторы" суда падки до хорошенькихъ женщинъ, то пресловутый экзаменъ и всѣ эти нравственныя качества -- пустая формальность. У меня имѣются доказательства, что при стеченіи такихъ счастливыхъ обстоятельствъ, частному повѣренному дозволяется "шалить" въ дѣлахъ сколько душѣ угодно: ему все будетъ сходить съ рукъ и развѣ только какая-нибудь слишкомъ ужь грубая, крупная продѣлка вызоветъ легкое дисциплинарное взысканіе въ видѣ замѣчанія, или выговора, а затѣмъ и опять пойдетъ все "по старому".
Примѣровъ, подобныхъ предыдущимъ, можно привести многое множество. Процессы флота-генералъ штабъ-доктора Буша и Ко и интендантскихъ чиновниковъ развѣ не доказываютъ, что между капиталомъ и оффиціальнымъ положеніемъ существуютъ самыя тѣсныя, близкія отношенія?
Въ иныхъ случаяхъ связь эта бываетъ замаскирована и иногда настолько грубо, что ее съ перваго же раза не трудно и опредѣлить, а иногда такъ замысловато, что требуется тонкій анализъ, чтобы дознаться въ чемъ тутъ вся суть. Фактовъ у меня собрано на этотъ счетъ достаточно и я позволю себѣ привести нѣкоторые, особенно выдающіеся.
ДОХОДНЫЙ РОЯЛЬ.
Правитель канцеляріи губернатора той губерніи, гдѣ мнѣ пришлось прожить нѣсколько лѣтъ, вскорѣ послѣ вступленія въ эту должность, добылъ себѣ "гдѣ-то по случаю" прекрасный концертный рояль. Самъ онъ былъ холостъ и вовсе не музыкантъ, такъ что рояль стоялъ у него, по его же словамъ, "больше для мебели" и "праздно" занималъ цѣлый уголъ залы его квартиры. Не было ничего въ томъ удивительнаго, что онъ старался сбыть его съ рукъ и навязывалъ чуть ли не каждому изъ своихъ посѣтителей, являвшихся къ нему въ качествѣ кандидатовъ на "порожнія" въ губерніи мѣста. Приходитъ къ нему, напримѣръ, кандидатъ на опроставшееся мѣсто исправника, или его помощника. Рекомендуется.
-- Докладную записку его превосходительству подали? участливо спрашиваетъ правитель.
-- Сію минуту-съ! Счелъ долгомъ къ вамъ...
-- Очень пріятно! Скажите, пожалуйста, вы женаты?
-- Какже-съ! Состою въ законномъ супружествѣ.
-- Супруга ваша, вѣроятно, играетъ на фортепьяно?
Если искатель мѣста отвѣтитъ на этотъ вопросъ отрицательно, то ему задается новый вопросъ:
-- А дѣтки у васъ есть?
Если кандидатъ въ исправники, или его помощники не имѣлъ дѣтей и жена его была не музыкантша, то правитель быстро заканчивалъ аудіенцію обѣщаніемъ имѣть кандидата въ виду на первую могущую открыться вакансію, такъ какъ "эта" уже обѣщана другому.
Если же жена кандидата въ исправники или его помощники оказывалась музыкантшею и дѣтки были уже на возрастѣ, то правитель ловко навязывалъ гостю свой рояль.
-- Ну, вотъ и отлично, что у васъ супруга-музыкантша! радостно восклицалъ онъ.-- А у меня кстати прелестный инструментъ есть. Я по случаю его пріобрѣлъ, да такъ какъ самъ-то играть не умѣю, то съ удовольствіемъ разстался бы съ нимъ и отдалъ бы его вамъ съ большой уступкой. Взгляните: инструментикъ совсѣмъ вѣдь новенькій!.. И вамъ вѣдь тоже кстати; будете имѣть эстетическое удовольствіе и въ тоже время полезную вещь: дѣтокъ обучать будете. Вѣдь это не на вѣтеръ брошенныя деньги -- инструментъ всегда будетъ стоить своихъ денегъ. Стоитъ онъ мнѣ полторы, а я съ васъ тысячу возьму и изъ нихъ пятьсотъ сейчасъ въ задатокъ, а пятьсотъ когда получите мѣсто. Какъ только устроитесь тамъ у себя въ городѣ, можете прислать за роялемъ. Будьте увѣрены, что онъ останется у меня цѣлъ и невредимъ. Да вѣдь у меня некому его и портить: я, вы знаете, человѣкъ одинокій... Если вамъ инструментъ не нуженъ, или быть можетъ у васъ уже есть свой, такъ пожалуйста не стѣсняйтесь: я вамъ не навязываю, а только совѣтую воспользоваться удобнымъ случаемъ дешево пріобрѣсти порядочную вещь. Къ тому же, вы вѣдь ничѣмъ не рискуете: если мѣсто останется не за вами, тогда и рояль вамъ незачѣмъ, и я возвращу вамъ вашъ задатокъ...
Соискатели уплачивали задатки, а нѣкоторые, желая "удержать рояль за собою", тутъ же вносили хозяину его всю его стоимость полностью. Одинъ изъ нихъ, получивъ "порожнее" мѣсто, доплачивалъ сколько слѣдовало за рояль, устроивался на мѣстѣ, но за роялемъ такъ и не присылалъ.
Впослѣдствіи, когда по губерніи распространился слухъ, что на порожнія мѣста можно попасть только тѣмъ, у кого жена музыкантша и кто купитъ для нея у правителя канцеляріи губернатора рояль, у всѣхъ конкуррентовъ жены оказывались музыкантшами, и такъ какъ каждый желалъ запастись инструментомъ, то цѣна на него стала рости не но днямъ, а по часамъ. Каждое опорожнившееся мѣсто увеличивало цѣну рояля. Дѣло дошло до того, что одинъ изъ становыхъ приставовъ, несмотря на то, что былъ холостъ, сразу шагнулъ къ намъ въ исправники и, именно, благодаря тому, что заявилъ себя передъ правителемъ канцеляріи страстнымъ любителемъ музыки.
-- Вы женаты? былъ ему обычный вопросъ.
-- Не женатъ-съ! отвѣчалъ тотъ, поглядывая на рояль:-- но музыкантъ!
-- Да-а!.. Такъ вотъ вамъ случай пріобрѣсти прекрасный, совсѣмъ новенькій инструментъ!.. Не хотите ли попробовать?
-- Я, знаете, больше въ душѣ... А на роялѣ-то только правой рукой мотивчики... Пріобрѣсти же этотъ инструментъ не откажусь и не постою за цѣною, которую вамъ угодно будетъ назначить!
Сдѣлавшись нашимъ исправникомъ, онъ доказывалъ свою страстную любовь къ музыкѣ тѣмъ, что всюду, гдѣ бы онъ ни былъ, или насвистывалъ, или мурлыкалъ мотивчики. Утромъ, идя въ полицію, онъ обыкновенно мурлыкалъ, а возвращаясь со службы домой, свисталъ. И до того у него была сильна эта страсть къ музыкѣ, что разъ даже онъ у предводителя на парадномъ обѣдѣ послѣ второго блюда просвисталъ два куплета изъ "Стрѣлочка".
Когда съ перемѣною губернатора пришлось сойти со сцены и правителю канцеляріи, то на "доходный", какъ его прозвали въ губерніи, рояль предъявили права собственности шесть исправниковъ, четыре помощника, одиннадцать становыхъ и три квартальныхъ надзирателя. Богъ знаетъ, чѣмъ бы вся эта исторія кончилась, еслибы догадливый отставной правитель не подарилъ свой доходный рояль вновь назначенному. Это сразу прекратило всѣ споры и недоразумѣнія между quasi-владѣльцами рояля.
Читатель, разумѣется, согласится, что не будь правитель канцеляріи губернатора правителемъ канцеляріи, ему едва ли бы удалось продать одну и ту же вещь двумъ дюжинамъ лицъ и въ теченіи трехъ-четырехъ лѣтъ заполучить отъ этой операціи, по меньшей мѣрѣ, двадцать тысячъ кредитными.
ВДОВЬИ КАПИТАЛЫ.
Между моими знакомыми есть нѣсколько кандидатовъ на судебныя должности. Извѣстно, что этими господами постоянно пополняется контингентъ "исправляющихъ должность судебнаго слѣдователя".
Одинъ изъ нихъ, получивши мѣсто исправляющаго, послѣ трехъ съ половиною лѣтъ кандидатства, облюбовалъ себѣ купеческую вдову сорока пяти лѣтъ при пятидесяти тысячномъ капиталѣ и сочетался съ ней бракомъ.
Другой, получивши такое назначеніе, женился на купеческой вдовѣ пятидесяти лѣтъ при ста тысячахъ наличными, не считая недвижимости и всякой мягкой рухляди.
Третій только что еще на дняхъ получилъ "приказъ" о назначеніи, и въ настоящее время находится въ нерѣшительности: "кого привлечь къ себѣ въ качествѣ жены" (это его подлинныя слова: за время своего кандидатства онъ успѣлъ выработать себѣ особенный, какъ онъ называлъ, "юридическій языкъ"), сорока пяти-лѣтнюю вдову послѣ второго брака, съ наличными, полуторастами тысячъ, или дѣвицу тридцати-пяти лѣтъ при капиталѣ въ пятьдесятъ тысячъ.
-- Вотъ тутъ и выбирай! въ тягостномъ раздумьѣ говоритъ онъ мнѣ на дняхъ.-- Кажется, придется "заключить"... въ свои объятія вдовушку, такъ какъ принадлежащій ей капиталъ имѣетъ свою пріятность и можетъ оказать существенное вліяніе на окончательное разрѣшеніе дѣла по существу!
-- А разница лѣтъ? спросилъ я.
(Мои знакомые только три-четыре года тому назадъ соскочили съ университетской скамьи и самому старшему изъ нихъ не было еще и тридцати лѣтъ).
-- Это пустякъ, разница лѣтъ! рѣзко отвѣтилъ онъ мнѣ.-- Безспорно она существуетъ, но не забудьте, что при той уединенно-монашеской жизни, которую мы, "инквизиторы", ведемъ, живя въ какомъ-нибудь захолустьѣ и не имѣя возможности въ силу нашего оффиціальнаго положенія сойтись съ мѣстнымъ обществомъ, каждый изъ членовъ котораго, нашъ вчерашній знакомый, не нынче, такъ завтра можетъ попасть и намъ въ лапы, опытность женщины, видавшей виды -- неоцѣненна! Къ тому же вѣдь въ перебѣсившемся-то возрастѣ оно какъ-то покойнѣе! И что бы вы тамъ ни говорили, а жена съ хорошимъ состояніемъ... вѣдь это антикъ-съ! добавилъ онъ и запѣлъ:
О, ты, всѣхъ прелестей палата!
Ты -- прокуроръ души моей!
Ты для меня указъ сената!
Повиненъ волѣ я твоей!
Какъ-то разъ въ разговорѣ съ ожидающими назначенія кандидатами-холостяками зашла у насъ рѣчь (я любилъ съ ними поболтать: очень ужъ интересно ихъ послушать) про одного свѣжеиспеченнаго "исправляющаго должность", который...
-- ..Подхватилъ себѣ вдовушку эдакъ двадцати шести, семи лѣтъ при полумиліонномъ капиталѣ-съ! Пон-ним-маете ли вы "сей жизни сладость"? Вѣдь это въ нѣкоторомъ родѣ свѣжепросольный огурчикъ на золотомъ блюдѣ!.. Можете себѣ представить: весь, окружной судъ цѣлую недѣлю только объ этомъ и говорилъ! разсказывалъ одинъ изъ кандидатовъ.-- Мы его такъ милліонщикомъ и прозвали!
-- Это хоть бы предсѣдателю, или прокурору -- и то впору, замѣтилъ другой.
-- Съ такимъ капитальцемъ можно и службу по боку! вставилъ третій.
-- Шалишь! Жена взяла съ него слово, чтобы онъ добился "прокурора". Она вѣдь потому и вышла за него, что онъ назначеніе получилъ! объявилъ разскащикъ.
-- Мудренаго нѣтъ! поддакнулъ ему кандидатъ, о которомъ уже пошло представленіе суда объ опредѣленіи его въ "исправляющіе".-- Наши права и, въ особенности, наше положеніе кому хочешь бросится въ носъ!.. Былъ ли кто-нибудь изъ васъ въ Z? Если былъ, то, навѣрное, видалъ тамошнюю первую красавицу, мадамъ Штоффъ, жену мирового судьи. Въ прошломъ году я былъ посланъ туда въ помощь къ Послушанину, у котораго сидѣло на рукахъ большое дѣло объ отравленіи. Ну, конечно, познакомился. Судейскіе всегда знакомы между собою. Зналъ я, что она слаба -- да нѣтъ, не тутъ-то было! Такъ и отъѣхалъ ни съ чѣмъ. И апломба-то у меня еще такого не было, да и ей, должно быть, не хотѣлось съ кандидатишкой возиться!.. Ну, а какъ Послушанина перевели въ Губернскъ, то меня и назначили временно исправлять его должность. Я, разумѣется, возобновилъ знакомство, и что же?-- покорилъ!-- "Хотите, говорю ей, я васъ привлеку... къ себѣ на грудь и заключу... въ свои объятія?.."
-- А то-же, что тутъ же и закончилъ предварительное слѣдствіе! съ самодольствомъ закончилъ разсказчикъ, вызвавшій громкій хохотъ кандидатовъ-слушателей.
-- А вѣдь милліонщикъ-то, кажется, битыхъ четыре года въ кандидатахъ на пищѣ святого Антонія пребывалъ, замѣтилъ кто-то изъ этихъ послѣднихъ.-- Развѣ это не подвигъ, достойный награды? спросилъ онъ.
-- Я бы и на половину его награды помирился! заявилъ другой.
-- А я такъ на четвертую часть! Какое! на десятую бы согласился! Вѣдь это пятьдесятъ тысячъ! Тоже вѣдь кушъ, чортъ возьми!
-- А большой, какъ вижу, возникъ у васъ спросъ на вдовьи капиталы? замѣтилъ я, и попалъ въ жилку. Мои "кандидаты" такъ и накинулись на меня.
-- То есть, какъ это такъ "спросъ"?
-- Да такъ! Какъ ни послушаешь, только у васъ и разговора, что про вдовъ, да про ихъ капиталы, да про то, кто изъ васъ какую вдову, именно вдову, подцѣпилъ и "при какомъ капиталѣ"!
-- Васъ тутъ что же удивляетъ: спросъ на капиталы вообще или на вдовьи въ особенности? накинулся на меня кандидатъ, о которомъ пошло представленіе.
-- И вообще, говорю, да и въ особенности!
Раздражилъ еще пуще.
-- Да вѣдь мы взятокъ-съ, какъ вамъ не безъизвѣстно-съ, теперь не беремъ-съ! съ запальчивостью и въ раздраженіи началъ онъ мнѣ объяснять.-- Такъ отчего же намъ не "взять" закономъ дозволеннымъ способомъ разъ въ жизни, чтобы не "брать" противузаконно въ послѣдующее продолженіе ея. Поняли-съ?.. Это -- вообще! Затѣмъ, я васъ спрашиваю: чѣмъ благосостояніе, пріобрѣтаемое чрезъ женитьбу на капитальныхъ, хотя и нѣсколько подержанныхъ вдовахъ отличается отъ благосостоянія, пріобрѣтаемаго черезъ женитьбу на капитальныхъ и юныхъ дѣвицахъ? Чѣ-ѣмъ-съ? Въ сущности, ничѣмъ-съ! А такъ какъ капитальныя-то дѣвицы нашимъ братомъ не очень-то занимаются -- потому имъ молоденькаго товарища прокурора изъ правовѣдовъ подавай!-- то намъ, исправляющимъ должность, только и остается, что около капитальныхъ вдовушекъ прохаживаться, потому что съ одной стороны онѣ не такъ "требовательны", а съ другой, вѣдь оно, въ сущности, все одно и тоже! Ну, что вы скажете? Есть тутъ резонъ?
-- Резону, говорю, тутъ даже очень много, но...
-- А-а! Вотъ то-то и есть! перебилъ онъ меня.-- По свинячьи-то нашему брату "исправляющему" жить тоже не хочется, да оно и не подобаетъ. Кандидатомъ-то все въ чаяніи будущихъ благъ, терпишь, а какъ въ "исправляющіе" попадешь, такъ впроголодь жить-то не особенно вкусно!..
-- Какъ это такъ впроголодь? слѣдователи получаютъ очень приличное жалованье.
-- При-иличное! передразнилъ онъ.-- Двѣ какихъ-нибудь тысченки въ годъ! И это вы называете приличнымъ жалованьемъ, приличной платой за годовой трудъ? А сколько получитъ мой товарищъ по университетской скамьѣ, если онъ изберетъ себѣ карьеру присяжнаго повѣреннаго? Какъ вы думаете?
-- Не всѣ же присяжные повѣренные хватаютъ тысячи! Между ними есть, я знаю, люди, заработывающіе гораздо меньше слѣдовательскаго жалованья! возразилъ я.
-- Да! до перваго удобнаго случая, на которомъ можно сорвать тысячи! Сегодня пусто, а завтра густо! Это у нихъ бываетъ! А вѣдь, мы иное дѣло! Вы поймите, что если намъ нѣтъ легальной помощи со стороны, то есть присылки отъ родителей при ихъ жизни, наслѣдства послѣ ихъ смерти, или, наконецъ, "за женою", такъ вѣдь, кромѣ жалованья, хоть ты тутъ мать-рѣпку пой, ни откуда гроша щербатаго не свалится... А "черный день"? Что вы про него скажете? Слѣдуетъ намъ его забывать? Какъ вы полагаете? Я ставлю вопросъ: угрожаетъ онъ намъ?.. И, къ великому моему и всѣхъ "исправляющихъ" несчастію, отвѣчаю: да, угрожаетъ, и угрожаетъ ежечасно, ежеминутно, ежесекундно! Отсюда вы можете понять, что онъ угрожаетъ намъ и ежедневно, и еженедѣльно, и ежемѣсячно, и ежегодно, словомъ, всегда! съ азартомъ закончилъ кандидатъ, о которомъ пошло представленіе.
-- Правда, правда, совершенная правда! поддакнули ему кандидаты, ожидавшіе представленія.
-- Во всякій моментъ, продолжалъ будущій "исправляющій", видимо польщенный поддержкою своихъ сотоварищей.-- Сегодня я -- "исправляющій", а завтра -- "исправляемый"! Але маширъ въ первобытное состояніе! Сегодня я имѣю власть засадить всякаго, кого надобность укажетъ, въ клѣтку, называемую тюремнымъ замкомъ, а завтра я -- смиреннѣйшій изъ млекопитающихся! Понимаете, что я этимъ хочу сказать? Я хочу сказать, что съ одной стороны, наше "оффиціальное положеніе" стоитъ очень высоко, а съ другой -- что оно нисколько не обезпечено. Высоко, да не обезпечено! Какъ слѣдователь, я самостоятеленъ въ своихъ дѣйствіяхъ, какъ исправляющій, я нахожусь въ полнѣйшей зависимости отъ наблюдающаго за мной товарища прокурора! Предположимъ себѣ, что онъ даетъ мнѣ предложеніе привлечь васъ къ уголовной отвѣтственности. Какъ слѣдователь, я могу и не согласиться на это предложеніе, находя, что поводовъ къ обвиненію васъ нѣтъ, и представить возникшее между нами пререканіе въ окружной судъ, опредѣленіе котораго и будетъ уже для меня безусловно обязательно; а какъ "исправляющій", я не посмѣю и подумать это сдѣлать, если только дорожу своимъ мѣстомъ, своимъ оффиціальнымъ положеніемъ, своею карьерою! У насъ вѣдь у всѣхъ на памяти, какъ одинъ изъ непрактичныхъ исправляющихъ вздумалъ-было поартачиться, не согласиться съ предложеніемъ прокурора. Вы его, вѣроятно, знаете: Пошапкинъ. И что же? Не прошло и мѣсяца, какъ вышелъ ему "але маширъ" съ причисленіемъ къ департаменту. А вотъ вамъ обратная сторона медали: пока нашъ судебный слѣдователь по особо важнымъ дѣламъ, Послушанинъ, исправлялъ свою должность, онъ былъ послушенъ, какъ овечка, что, конечно, не могло не нравиться тѣмъ, кому должно было нравиться такое послушаніе. "Привлеките-ка!" только намекнутъ ему "словеснымъ", не "письменнымъ" предложеніемъ.-- "Сію минуту-съ! Съ удовольствіемъ!" И привлекалъ! Да какъ еще привлекалъ! На десяткахъ листовъ свои соображенія о привлеченіи росписывалъ. Ретивъ былъ. Ретивость его не осталась незамѣченною и его, понятно, утвердили въ должности. А какъ сталъ онъ "фашнымъ злэдэфатэлэмъ" -- это онъ себя такъ по сокращенности называлъ -- откуда что взялось. "Привлеките-ка!" даютъ ему предложеніе.-- Помилуйте! отвѣчаетъ онъ:-- какъ я могу привлечь, когда я никакого резона для этого не вижу, никакихъ какъ есть противъ названнаго лица уликъ въ дѣлѣ нѣтъ!-- "Привлеките, вамъ говорятъ! даютъ ему письменное предложеніе во второй разъ:-- объ уликахъ теперь нечего заботиться, онѣ потомъ сами собой найдутся, потому что непремѣнно должны найтись!" А онъ, не долго думая, возьми да и передай возникшее пререканьице на разрѣшеніе окружнаго суда. И была же въ прокурорской камерѣ суматоха... Ну, да что объ этомъ толковать! Тяжела наша обязанность! Съ желѣзными нервами долженъ быть человѣкъ, избравшій себѣ карьеру разслѣдователя проявленій злой воли человѣческой! И при всемъ томъ полнѣйшая неувѣренность въ завтрашнемъ днѣ, пока я только "исправляющій"! Зная такую подкладку, кто же можетъ осудить насъ за то, что мы стремимся къ тому, чтобъ сколько-нибудь гарантировать, обезпечить себя...
-- Вдовьими капиталами?
-- А что-жь въ этомъ особеннаго! напустился на меня опять кандидатъ, о которомъ пошло представленіе.-- Женятся люди на женщинахъ съ состояніемъ -- вотъ и все. Ну, хоть бы я, напримѣръ! Развѣ я продамъ свою свободу за дешево? Женатый человѣкъ, я утверждаю, не свободенъ, потому что связанъ извѣстными обязанностями, а если онъ не свободенъ, то долженъ получить за это извѣстное и притомъ приличное вознагражденіе. Оно заключается отчасти въ увѣренности, что у тебя есть кое-что про черный день, если не повезетъ на службѣ, и отчасти въ нѣкоторомъ комфортѣ въ настоящемъ, насколько, впрочемъ, комфортъ возможенъ въ провинціи. А комфортъ вѣдь даромъ не достанешь! Денежки за него пожалуйте!.. Вы, быть можетъ, скажете: "Какой цинизмъ! Гдѣ-жь тутъ любовь и уваженіе мужа и жены другъ къ другу и прочее, и прочее, и прочее!" Совершенно справедливо, что любви здѣсь нѣтъ, да она и не нужна намъ. Вотъ мы ее и устраняемъ. Она портитъ человѣка, обабиваетъ его, дѣлаетъ изъ него тряпку, потому что развиваетъ въ немъ жалостныя чувства, излишнюю и вовсе ненужную чувствительность, а этого, какъ я уже сказалъ, мы стараемся избѣгать. Что же касается уваженія, то оно въ нашихъ супружескихъ четахъ нетолько несомнѣнно существуетъ, но даже съ теченіемъ времени все болѣе и болѣе усиливается. Я вижу въ своей "почтенной" подругѣ жизни представительницу, нѣтъ лучше сказать, обладательницу извѣстной довольно значительной суммы денегъ, которыя современемъ могутъ быть моими, а она уважаетъ во мнѣ одинъ изъ рельефнѣйшихъ видовъ власти: "правосудіе", дѣйствующее моими руками, работающее моею головою, словомъ, каждымъ моимъ суставомъ. Два сложенныхъ другъ съ другомъ уваженія даютъ въ результатѣ семейное, не скажу, счастіе, а спокойствіе, которое я разсматриваю тоже какъ положительную величину. Вотъ вамъ катехизисъ нашей внутренней жизни! Не такъ ли, господа? спросилъ онъ у своихъ товарищей.
Тѣ молча кивнули въ знакъ согласія головою.
-- Нельзя сказать, чтобы онъ былъ безупреченъ! началъ-было я.
-- А что же дѣлать? перебилъ онъ меня.-- Я уже имѣлъ честь объяснить вамъ, что женнино состояніе нетолько гарантируетъ насъ отъ взятокъ, но и исключаетъ всякую мысль о возможности брать ихъ, а это имѣетъ, конечно, ту выгодную сторону, что позволяетъ намъ быть на хорошемъ счету у начальства. Я, батюшка мой, въ теченіи своего четырехлѣтняго кандидатства, ко всему этому присмотрѣлся, потому что побывалъ въ командировкахъ въ помощь къ исправляющимъ-то чуть ли не во всѣхъ участкахъ нашей губерніи. Все, что я вамъ говорю, результатъ моихъ личныхъ наблюденій. Конечно, есть и исключенія, юношескія увлеченія, но объ нихъ не стоитъ и разговаривать. Дайте мнѣ только обзавестись женою съ приличнымъ капиталомъ, хотя бы вдовушкою. Тогда все будетъ полегче житься. Въ приличномъ капиталѣ, само собою разумѣется, и заключается вся суть. Онъ необходимъ мнѣ, чтобы не пропасть въ жизни, чтобы ужь если и чувствовать горькую зависимость, такъ только отъ покорной мужу жены. И что бы вы тамъ ни говорили, а наша оффиція, наше оффиціальное положеніе -- дѣло великое и, говоря откровенно, оно-то и привлекаетъ къ намъ и вдовьи капиталы и капитальныхъ вдовъ, а иногда, впрочемъ, и капитальныхъ дѣвицъ, какъ рѣдкое и счастливое исключеніе!
КРОКОДИЛЪ.
Встрѣчаются на улицѣ два обывателя.
-- Куда спѣшишь? спрашиваетъ одинъ у другого.
-- Къ крокодилу, къ проклятому! Да припоздалъ маленечко; никакъ ужь первый часъ!
-- Получать, аль подавать?
-- Получа-ать! съ отчаяніемъ проговорилъ спѣшившій.-- Мужички штукъ пятнадцать на мое имя выслали.
-- И не ходи лучше ныньче. Народу изъ уѣзду много понаѣхало и "самъ" лютѣе лютаго звѣря! Я подавать ходилъ, постоялъ-постоялъ, да такъ и вернулся! Срамно стало слушать. И чиновниковъ-то всѣхъ изгадилъ: хуже собакъ огрызаться стали, прости Господи! Вернись! Завтра пораньше соберись, а ныньче лучше и на глаза не показывайся! Меня при всѣхъ такъ облаялъ, что тысячъ, кажется, не взялъ бы, чтобы только со стороны послушать!
-- Чѣмъ же это ты его прогнѣвалъ?
-- Дѣти въ мое отсутствіе ему куль овса въ долгъ безъ отдачи не отпустили, такъ онъ это зло-то въ себѣ и держитъ! "Умру, кричитъ: -- не забуду! Я вамъ, алтынникамъ, докажу себя! Получать придешь -- прогоню къ нотаріусу, или въ полицію: засвидѣтельствуй сперва на повѣсткахъ подпись руки, тогда и получай. И знаю я тебя, гыртъ, десять лѣтъ, да не знаю! А получекъ-то у меня много. Иной разъ до тридцати пакетовъ за недѣлю накопится! Мужички для передачи въ деревню шлютъ. Замучаетъ, ходёвши. Ныньче же прикажу ребятамъ куль овса ему свезти, глотку-то его заткнуть, чтобы она не орала, проклятая! Слова мнѣ выговорить не далъ: ужь я ему и такъ, и сякъ: "Дѣти, говорю, безъ меня распорядиться не могли, ужь вы на нихъ, Викторъ Гаврилычъ, не сердитесь!" Ку-уды тебѣ! Оретъ при всемъ честномъ народѣ, что ему отъ города уваженія мало, а работы по горло! Ну, не служи, думаю про себя, коли женнины тысячи въ карманѣ завелись!
Читатель, конечно, понялъ, о чемъ обыватели вели рѣчь. Не даромъ "нашъ" уѣздный почтмейстеръ Викторъ Гаврилычъ Глоткинъ получилъ кличку "крокодила". Побыть въ почтовой конторѣ во время раздачи имъ денежной корреспонденціи -- значило присутствовать при цѣломъ рядѣ такихъ возмутительныхъ сценъ, что мое перо едва ли въ состояніи ихъ описать. Правду сказать, кличка эта была дана ему сравнительно недавно, послѣ турецкой войны. Во время турецкихъ неистовствъ въ Болгаріи его звали "баши-бузукомъ", а еще ранѣе того, просто "лютымъ звѣремъ".-- "Съ виду-то онъ -- человѣкъ, какихъ, кажется, лучше и не надо, а ужь по характеру лютѣй лютого звѣря!" сразу же окрестили его обыватели, испытавшіе на себѣ его лютость. И въ самомъ дѣлѣ, какъ иногда наружность бываетъ обманчива. Внѣшность Виктора Гаврилыча чрезвычайно располагала въ его пользу: высокій, статный, плотный брюнетъ лѣтъ тридцати-пяти, съ правильными, пріятными чертами лица, онъ считался однимъ изъ самыхъ красивыхъ жениховъ у насъ въ Z.
Какъ разъ къ его пріѣзду въ Z, окончился шестимѣсячный трауръ вдовы бывшаго управляющаго имѣніями графа Корицына. Покойный оставилъ своей супругѣ прекрасное состояніе, нажитое имъ въ теченіи долголѣтней его службы у графа и оцѣненное имъ въ духовномъ завѣщаніи "по совѣсти" въ шестьдесятъ тысячъ рублей серебромъ. Вдова, несмотря на свои пятьдесятъ лѣтъ, была не прочь выйти замужъ снова, а такъ какъ народная молва доводила ея состояніе до баснословной цифры, то конкуррентами на соисканіе ея капитала можно было хоть прудъ прудить. Покойный супругъ богатой "невѣсты" принадлежалъ къ городскому сословію, а вдовѣ хотѣлось быть непремѣнно "барыней"; поэтому больше всѣхъ прочихъ конкуррентовъ шансы на успѣхъ имѣли начальникъ достойной памяти инвалидной команды и самъ уѣздный исправникъ. Викторъ Гаврилычъ былъ не изъ числа такихъ людей, которые "даютъ зѣвка", и тотчасъ же, какъ только заслышалъ, что объявился конкурсъ, заявилъ себя претендентомъ на вдовій капиталъ. Надворный совѣтникъ, кавалеръ орденовъ и уѣздный почтмейстеръ, и къ тому же изъ себя "такой показной", онъ сразу затмилъ собою всѣхъ конкуррентовъ. Вдова отказала нетолько инвалидному начальнику, потому что "къ винищу противному большое пристрастіе имѣлъ", но и самому уѣздному исправнику -- "изъ себя ужь очень мелокъ былъ" -- и сдѣлалась надворною совѣтницею Глоткиною. Оба нашихъ слѣдователя уже прежде прекрасно себя пристроили женитьбами на богатыхъ вдовахъ и, разумѣется, не могли участвовать въ конкурсѣ, а "исправляющимъ" должность изъ трехъ сосѣднихъ городовъ было отказано, по той причинѣ, что "невѣста изъ родного города не хотѣла сдѣлать ни шагу".
При женитьбѣ, Викторъ Гаврилычъ выговорилъ себѣ отъ невѣсты въ приданое домъ съ землею и всѣми хозяйственными принадлежностями на одной изъ лучшихъ улицъ въ Z. Такъ какъ почтовое вѣдомство не имѣло въ Z казеннаго зданія для почтовой конторы, которая, поэтому, помѣщалась въ обывательскихъ домахъ по найму, то Викторъ Гаврилычъ, вступивъ во владѣніе приданымъ, немедленно перевелъ "свою контору" какъ разъ напротивъ своего дома. Прежнее помѣщеніе найдено имъ крайне неудобнымъ для почтовой конторы и даже не безопаснымъ въ пожарномъ отношеніи, такъ какъ по близости отъ конторы открылись два бараночныхъ заведенія. Какъ бы тамъ ни было, но только онъ добился своего и перевелъ контору, чтобы быть "поближе къ своему собственному хозяйству". Съ этихъ поръ, по единогласному признанію всѣхъ обывателей, лютости въ немъ прибавилось столько, что хошь отбавляй.
Всѣ мы, обыватели, помнимъ, что онъ пріѣхалъ къ намъ на легкѣ. На нашихъ глазахъ онъ и забогатѣлъ. "У насъ ужь всегда такъ: пріѣдетъ къ намъ какой-нибудь "служащій" оборвашка-оборвашкой, а тамъ, глядишь, обживется, обростетъ и носъ подыметъ!" говаривали между собой обыватели, приводя цѣлый рядъ фактовъ, какъ нельзя лучше доказывавшихъ, что между оффиціальнымъ положеніемъ и капиталомъ существовала, существуетъ и, вѣроятно, долго еще будетъ существовать какая-то родственная связь. Взять бы вотъ, къ примѣру, нашего крокодила: съ семитки началъ, а кончилъ огромными тысячами!
И дѣйствительно, Викторъ Гаврилычъ началъ съ "семитки". Тотчасъ по вступленіи въ должность, онъ возвысилъ плату за росписку за неграматныхъ съ трешницы на пятакъ. Почтовыя инструкціи дозволяютъ почтмейстерамъ держать при почтовыхъ конторахъ особыхъ благонадежныхъ лицъ, которыя за вознагражденіе, устанавливаемое по взаимному соглашенію съ безграматнымъ получателемъ, могли бы росписаться въ полученіи симъ послѣднимъ денежнаго пакета. При прежнемъ почтмейстерѣ должность "росписчика" за безграматныхъ занималъ отставной почтмейстеръ, старичокъ лѣтъ семидесяти, собиравшій съ неграматныхъ получателей за свой трудъ "трешки". Съ тѣхъ, кто умѣлъ подписать свои имя, отчество и фамилію, если она у него была, взималось копейкой дешевле. Викторъ Гавилычъ прогналъ старика и "нанялъ" на его мѣсто "росписчика" изъ отставныхъ волостныхъ писарей за опредѣленное жалованье, въ размѣрѣ двадцати рублей въ мѣсяцъ, съ тѣмъ, однако, чтобы уже весь сборъ за повѣстки поступалъ непосредствено къ нему въ руки. Цѣна за росписку въ денежной книгѣ была поднята имъ до пятачка и притомъ безъ всякой льготы для тѣхъ, кто даже могъ подписать свое имя. "Съ мужицкаго пятачка и жить пошелъ!"
Z--скій уѣздъ принадлежалъ къ числу не хлѣбородныхъ и потому рабочее населеніе его кормилось отхожими промыслами, высылая свои заработанныя денежки оставшимся дома старикамъ на уплату "податей" и на прокормъ семьи. Присылки эти дѣлались всегда мелкими суммами, такъ что наша почтовая контора ежедневно, а въ особенности, въ базарные дни отъ десяти до часу (это по мѣстному времени, а по часамъ почтовой конторы, поставленнымъ всегда на одинъ часъ впередъ, отъ одиннадцати до двухъ) была всегда полна получателями изъ крестьянъ.
При прежнемъ почтмейстерѣ вся масса сельскихъ получателей чуть ли не до свѣту собиралась къ воротамъ почтовой конторы въ ожиданіи восьми часовъ утра, времени открытія конторы для "публики". Получатели старались окончить поскорѣй сложную процедуру полученія денежныхъ пакетовъ, купить на рынкѣ что нужно для домашняго обихода и засвѣтло выбраться изъ города. Викторъ Гаврилычъ сразу же понялъ все неудобство положенія этихъ сельскихъ получателей, вынужденныхъ, не взирая ни на какую погоду, дожидаться открытія конторы, стоя на улицѣ подъ открытымъ небомъ. Онъ выстроилъ на своей землѣ какъ разъ напротивъ почтовой конторы трактиръ и сдалъ его въ арендное содержаніе за пятьсотъ рублей въ годъ, что для небольшого уѣзднаго города представляло довольно значительную арендную плату. Да и было за что взять. Трактирщикъ торговалъ на славу: отъ гостей просто отбою не было, да къ тому же самая бойкая торговля шла только по утрамъ. Послѣ полудня трактиръ пустовалъ и хозяинъ его уходилъ на рынокъ "сидѣть въ лавкѣ". Часто случалось, что у пріѣхавшаго "за получкой" гостя не было денегъ на расплату за "заказываемые" чай, выпивку и закуску. "Что за бѣда! говаривалъ стѣснявшемуся потребителю хозяинъ:-- тебѣ сколько получать-то? Покажи повѣстку! А-а! Десять рублей! Оставь шапку, рукавицы, или тулупъ! Черезъ улицу-то перейти и такъ можешь! Получишь -- заплатишь. Все равно"!
Въ часахъ открытія конторы тоже произошла перемѣна: вмѣсто восьми часовъ утра, денежныя письма стали выдаваться съ десяти. Викторъ Гаврилычъ не сталъ приневоливать себя рано вставать: народу-то вѣдь теперь хорошо, не на улицѣ сидитъ, а въ трактирѣ, въ теплѣ. Зимою, въ исходѣ десятаго, въ трактиръ вбѣгалъ почтальонъ и звалъ всѣхъ, "кто съ повѣстками, въ контору", а лѣтомъ и этого не нужно было дѣлать: стоило крикнуть черезъ улицу въ открытое окно: "эй, ступайте деньги получать! сейчасъ начнется"! или просто махнуть рукой, чтобы шли.
Толпа "сельскихъ получателей", большею частью все старики да бабы, биткомъ наполняли контору. Яблоку, какъ говорится, негдѣ было упасть. Духота страшная.
Почтовая контора состояла изъ двухъ комнатъ, соединявшихся между собою чуть ли не во всю стѣну прорѣзанною аркою. Первая большая комната предназначалась для публики. Въ ней, у оконъ на улицу, за длиннымъ столомъ засѣдали младшій сортировщикъ и почтальоны. Тутъ продавались марки и штемпельные конверты. Тутъ шла пріемка заказной корреспондеціи (росписки подписывались помощникомъ), тутъ же почтальоны писали неграматнымъ подавателямъ изъ крестьянъ письма, большей частью, "къ любезнѣйшему моему супругу отъ любезнѣйшей твоей вѣрной тебѣ по гробъ своей жизни супруги" или "къ милому моему сыночку отъ любящей тебя твоей матери" по гривеннику со штуки, считая въ томъ числѣ и расходъ на бумагу и конвертъ.
Во второй комнатѣ, находилось "присутствіе" конторы, отдѣлявшейся отъ публики широкимъ вставленнымъ въ арку прилавкомъ. Здѣсь, до выхода "самого", помощникъ и старшій сортировщикъ занимались разборкою полученной съ послѣдней почтой корреспонденціи. Провѣрка денежной корреспонденціи дѣлалась вечеромъ "на свободѣ" самимъ почтмейстеромъ.
"Самъ" еще не выходилъ.
Наконецъ, въ началѣ одиннадцатаго, изъ внутреннихъ аппартаментовъ появился и "самъ". Получатели встрепенулись и еще плотнѣе прижались къ прилавку.
-- Тише вы! черти! дуроломы! прикрикнулъ Викторъ Гаврилычъ на стоявшихъ передъ нимъ плотной стѣной подавателей.-- Прилавокъ завалите! Осади назадъ!.. Чертей-то, чертей-то сколько ныньче поналѣзло! сказалъ онъ помощнику, протягивая ему руку.
-- Вчера, кажется, еще больше было! отвѣтилъ тотъ, привставъ для почтительнаго рукопожатія.
Почтмейстеръ съ досадою махнулъ рукою.
-- Всѣ дьяволы тутъ? спросилъ онъ у толпы.
-- Всѣ-съ! отвѣтилъ кто-то изъ подавателей послѣ небольшой паузы.
Множество рукъ протянулись къ нему съ повѣстками и пятачками.
-- Не всѣ сразу! Не всѣ! Ты чего лѣзешь! Ты чего мнѣ свою повѣстку суешь! накинулся онъ на старика, появившагося въ первомъ ряду передъ прилавкомъ и дальше другихъ протянувшаго руку.-- Ишь какой ласковый выискался! первымъ получить захотѣлъ! А хочешь, я сдѣлаю, что ты послѣднимъ отъ меня уйдешь?
-- Я, голубчикъ мой... заговорилъ было оробѣвшій получатель, видимо желая что-то объяснить.
-- Что-о?.. Голубчикъ! Какой я твой голубчикъ? Хочешь я тебѣ покажу, каковъ я голубчикъ? присталъ къ нему почтмейстеръ.
-- Прости, батюшка, Христа ради! Поговорка у меня такая, оправдывался старикъ и опять не "потрафилъ".
-- Да ты зачѣмъ сюда пришелъ? Да знаешь-ли куда ты пришелъ?.. Ты будешь свои поговорки разсказывать, а мы сто человѣкъ получателей черезъ это должны задержать! Прощенья сюда пришелъ просить! Ступай къ своему попу, да и проси у него, сколько хочешь!
-- Затрудненіе одно только народу черезъ тебя! ткнувши оторопѣвшаго старика въ спину, замѣтилъ стоявшій рядомъ съ нимъ получатель.
-- А ты что за шишка здѣсь! прикрикнулъ и на этого почтмейстеръ.-- Стоишь, такъ и стой, а разговаривать ступай на улицу! Вотъ народецъ! Въ первый разъ такого вижу!.. Не люди, а черти какіе-то!.. Они изъ присутственнаго мѣста рынокъ готовы сдѣлать! Имъ только дозволь!..
Часто случалось, что почтмейстеръ добрый часъ времени потратитъ на то, чтобы доказать подавателямъ, что почтовая контора не рынокъ. На этотъ разъ онъ кончилъ раньше. Онъ увидѣлъ, что, протискиваясь сквозь толпу, пробиратся къ прилавку содержатель постоялаго двора, Ефимъ Петровичъ Ползуновъ, мѣстный богачъ, получавшій чуть ли не ежедневно по нѣскольку десятковъ денежныхъ писемъ, высылаемыхъ ему ушедшими въ заработки крестьянами изъ разныхъ концовъ Россіи "для передачи" въ деревню по принадлежности. Высылать деньги на имя волостныхъ старшинъ, или сельскихъ старостъ крестьяне стали годъ отъ году меньше и меньше, потому что "это самое начальство или всѣ полученныя денежки въ податя зачтетъ, или пропьетъ". Такихъ случаевъ было не мало, и многіе изъ нихъ доходили до суда. Ползуновъ бралъ за всякую получку только по 30 к., вычитая ихъ изъ присланныхъ денегъ и всегда аккуратно исполнялъ порученія.
Ползуновъ протискался къ прилавку и отвѣсилъ почтмейстеру почтительный поклонъ.
-- Здравствуй! Полюбуйся-ка на нашу каторгу-то! И вѣдь каждый день! Каждый божій день!
Ползуновъ съ соболѣзнованіемъ качаетъ головой.
-- А вотъ какъ еще изъ казначейства приволокутъ сегодня, для отсылки въ Губернскъ тысячъ двадцать старыми рублевками, такъ тутъ и завоешь! Что, у тебя много? Ишь вѣдь по скольку, чертъ, получаешь! Роспишись въ книгѣ! Укажи ему мѣста! приказалъ почтмейстеръ росписчику.;
Ползуновъ пригнулся къ прилавку, чтобы рсписываться, а почтмейстеръ наклонился къ нему и громкимъ шепотомъ спросилъ:
-- Слышалъ новость?
Ползуновъ приподнялъ голову, посмотрѣлъ на Виктора Гаврилыча и, немного подумавши, отвѣтилъ, что никакихъ новостей онъ не знаетъ.
-- Ври больше! Рядомъ съ тобой случилось, а ты ничего не знаешь! Я-то обрадовался, что ты пришелъ! Вотъ, думаю, Ползунъ намъ все разскажетъ, а ты -- словно изъ деревни пріѣхалъ. Я ему одолженіе сдѣлалъ, перваго отпустить хотѣлъ, а онъ еще ломается! обратился онъ къ своему помощнику, тоже подошедшему къ прилавку.-- А хочешь, уйдешь послѣ всѣхъ?
-- Да это вы на счетъ станового, что ли? спросилъ нѣсколько встревоженно Ползуновъ.
-- Вѣдь знаетъ, а притворяется, что ничего не знаетъ! Ну, разсказывай, а то лучше безъ грѣха выходи изъ конторы вонъ!.. Высѣкъ? Правда это, что высѣкъ?
-- Чистая правда! весь городъ знаетъ. Мои молодцы еще не ложились, слышали, какъ тамъ кричали.
-- Ну, ну! Разсказывай! хохоча на всю контору, приказываетъ Викторъ Гаврилычъ.
-- Что-жь разсказывать! Одно слово: словилъ и отодралъ!
-- Разскажи ты мнѣ, плѣшивый ты чортъ, съ самаго начала, какъ у нихъ было дѣло.
-- Замѣтилъ становой, что женка его тово-съ... ну, и подстроилъ, чтобы изловить.-- Говоритъ ей вчера свечера: я, душенька, въ уѣздъ, говоритъ, денька на три уѣду. Пригадалъ тамъ, по какимъ дѣламъ куда ему нужно было ѣхать. Простился. Подали лошадей, онъ сѣлъ и уѣхалъ. Ужъ смеркаться стало. Мужъ уѣхалъ, а къ женѣ гость. Ужъ у нихъ это было такъ заведено раньше, что какъ мужъ въ уѣздъ, то къ женѣ гость. А мужа-то сотскіе часа черезъ два, когда совсѣмъ ужъ стемнѣло, черезъ заднія ворота и впустили въ домъ. Лошадей-то съ кучеромъ оставилъ онъ за рѣкой на постояломъ дворѣ, да огородами самъ пѣшкомъ пришелъ домой. Мнѣ все это сотскіе разсказывали. Они чуть свѣтъ приходили ко мнѣ сегодня въ трактиръ пропивать пять рублей, которые имъ становой далъ на чай за то, что они ему удружили. Становой пробрался въ домъ, потихонечку проскочилъ въ спальню да и залегъ подъ кровать. Сотскіе такъ ловко обстряпали, что ни кухарка, ни горничная не знали, что баринъ вернулся домой и подъ кроватью въ спальнѣ лежитъ. Сотскіе-то за станового старались, а кухарка съ горничной за становиху. Вотъ голубки-то, послѣ закуски, или тамъ ужина, что-ли, пришли въ спальню, да только что расположились, какъ становой выскочилъ изъ подъ кровати, да нагайкой, да нагайкой! То гостя, то жену! То гостя, то жену! Да приговариваетъ при этомъ! Я сегодня все утро хохоталъ! Даже бока заломило, добавилъ, хохоча, Ползуновъ.
Хохоталъ и почтмейстеръ, а за нимъ и весь штатъ почтовой конторы. Крестьяне крѣпились, крѣпились, и тоже не выдержали. Вся почтовая контора огласилась громкимъ хохотомъ. Ползуновъ досказывалъ подробности, вызывая новые взрывы хохота.
-- Становой-то больше на гостя налегалъ! Не ходи по чужимъ женамъ, коли своя есть! приговариваетъ. Прибѣжали и сотскіе на подмогу! А становиха вырвалась, да въ одной рубашкѣ мимо трактира пробѣжала! Мои-то еще не спали, когда все это случилось. Слышутъ, кричатъ: "караулъ, спасите!" Думаютъ, не рѣжутъ ли кого, да какъ увидали, что становиха въ рубашкѣ выскочила изъ воротъ, да къ квартальновой женѣ на квартиру припустилась бѣжать, и поняли, что у станового бучка идетъ! Ха, ха, ха!
-- А мои почтальоны ѣхали съ вокзала, съ почтоваго поѣзда почту везли, и видятъ, что бѣжитъ кто-то въ бѣломъ, съ распущенными волосами! Ночь-то ясная, морозная была! Вотъ перепугались-то, говорятъ! Страсть!.. Будятъ меня, говорятъ, что мертвецъ съ кладбища, должно быть, убѣжалъ! Ха, ха, ха! разсказывалъ въ свою очередь почтмейстеръ.-- Я ихъ пробралъ, чтобы пустяковъ не болтали! А потомъ, когда кухарка съ рынку вернулась, я и узналъ, въ чемъ дѣло!.. Гостю-то всыпали?
-- У-ухъ! Сколько влѣзло! Два сотскихъ держали, а самъ съ третьимъ въ два конца наяривалъ. Долго помнить будетъ. Становой-то хотѣлъ его даже дегтемъ вымазать, да тотъ на колѣнкахъ упросилъ лучше еще десятка два всыпать... Ха, ха, ха!
И начался опять новый разговоръ о томъ, куда дѣлась "становиха", будетъ ли гость жаловаться, и что изо всей этой исторіи можетъ выдти. Весь этотъ разговоръ сопровождался взрывами гомерическаго хохота слушателей. Почтмейстеръ нѣсколько разъ повторялъ своему помощнику: "вы поймите хорошенько: голубки-то только что вотъ-вотъ начали ворковать, а тутъ вдругъ: ррразъ, дддва! ррразъ, дддва! Вотъ я думаю имъ небо-то съ овчинку показалось! Ха, ха, ха!"
Прошло добрыхъ полчаса, пока Викторъ Гаврилычъ, наговорившись досыта съ Ползуновымъ, отпустилъ его и приступилъ къ выдачѣ денежныхъ пакетовъ крестьянамъ. Почтовыя правила обязываютъ почтовыхъ чиновниковъ при выдачѣ денежной корреспонденціи неграматнымъ сельскимъ адресатамъ удостовѣряться въ самоличности этихъ послѣднихъ, чрезъ спросъ ихъ и при предъявленіи повѣстокъ и потомъ при выдачѣ денежнаго пакета получателю на руки, несмотря на то, что на каждой повѣсткѣ обязательно должно находиться удостовѣреніе мѣстного волостного правленія въ самоличности предъявителя ея, если онъ неизвѣстенъ лицу, производящему выдачу.
-- Какъ зовутъ? спросилъ почтмейстеръ у одной изъ крестьянокъ, стоявшихъ передъ прилавкомъ въ первомъ ряду, отбирая отъ нея повѣстку.-- Ну, говори, какъ зовутъ? повторилъ онъ, возвысивъ голосъ.
-- Меня, что-ль? спросила та въ недоумѣніи.
-- Чорта!
-- Что ты, батюшка! Христосъ съ тобой! отвѣтила ему старуха, крестясь.
-- А коль не чорта, такъ, значитъ, тебя, гребенка ты беззубая, прикрикнулъ на нее почтмейстеръ.
Баба снова крестится и называетъ себя.
-- Какой деревни? Граматная? Нѣтъ? Давай пятачекъ за росписку, да проворнѣй! Отходи на правую сторону и стой смирно! Ну-у! Поворачивайся!
Граматные получатели не платили ничего, за то и доставалось имъ на орѣхи, если они слишкомъ мѣшкали.
-- Росписаться можешь? допрашивалъ почтмейстеръ одного изъ получателей.-- А-а! Можешь! Отлично! Ну, пиши! Илья Петровичъ! крикнулъ онъ росписчику:-- дайте-ка этому умнику росписаться! Вотъ его повѣстка!
Росписчикъ, во время выдачи денежныхъ пакетовъ, всегда находился у прилавка при денежной "получательской книгѣ". Розыскавъ въ ней соотвѣтствующую графу, онъ подалъ граматному перо и продиктовалъ:
-- Пиши вотъ здѣсь: денежный пакетъ на восемь рублей получилъ. Годъ, мѣсяцъ, число, волость, деревня и какъ зовутъ. Понялъ?
Почтмейстеръ успѣлъ отобрать съ десятокъ повѣстокъ, а граматный все еще пыхтѣлъ надъ книгой.
-- Ну, что! Не кончилъ! Не въ книгѣ бы тебѣ росписиваться, а по забору пальцемъ... замѣтилъ писавшему почтмейстеръ.
-- За что-жъ ты насъ мучаешь, злодѣй ты этакой! Зачѣмъ ты насъ задерживаешь! Я вотъ изъ-за тебя долженъ сто человѣкъ народу держать, пока ты три строчки напишешь! Эхъ ты гррребенка граматная.
Старикъ заспѣшилъ и посадилъ кляксу.
-- Ахъ ты, старый чортъ! Что ты надѣлалъ! Ты казенную книгу испортилъ! Лижи языкомъ! Ну, живо!
И старикъ слизывалъ кляксу языкомъ.
Не даромъ между крестьянами сложилось убѣжденіе, что "лучше неграматнымъ сказаться, да сунуть пятачекъ, чѣмъ самому росписываться: грѣха меньше"!
Отобравъ десятка два повѣстокъ, почтмейстеръ отыскиваетъ въ кладовой денежные пакеты и подходитъ съ ними къ прилавку. Снова начался допросъ о томъ, "какъ зовутъ" и "изъ какой деревни". Крестьянка на этотъ разъ отвѣтила удовлетворительно.
-- Отъ кого ждешь?
-- Отъ мужа, батюшка!
-- А не отъ любовника? Становой ныньче нагайкой поретъ за это!
-- Что ты, батюшка! Да развѣ это можно! Да въ мои ли лѣта! Я мужняя жена! Такими ли мнѣ дѣлами заниматься...
-- Да мнѣ не нужно знать отъ мужа ли ты получаешь, или отъ хахала своего! Отъ чорта ли тебѣ прислали, или отъ дьявола -- мнѣ все равно! Получи ты хоть отъ самого сатаны, я тебѣ выдамъ, скажи мнѣ только какъ зовутъ того, кто тебѣ деньги прислалъ!.. Ну, что, забыла! Забыла, какъ мужа зовутъ! Ахъ ты старая гребенка!..
Баба потупилась, вся въ слезахъ.
-- Ну, говори что-ли! Не то ступай вонъ!
-- Звали Петромъ.
-- А теперь какъ?
-- Чай и теперь все такъ же, не смѣло отвѣчала старуха, очевидно, боясь прогнѣвить почтмейстера отвѣтомъ не впопадъ.
-- А еще какъ? допытывалъ почтмейстеръ.
-- Больше никакъ.
-- Да чтобъ ты лопнула на тридцать три части! По отечеству какъ?
Баба молчитъ.
-- Мужнина отца-то какъ звали? Свекра-то твоего?
-- Иваномъ!
-- Такъ бы давно и сказала! На получай, да убирайся вонъ!.. А ты отъ кого ждешъ? обратился онъ къ граматному.
-- Отъ племянника.
-- Тьфу ты, чортъ тебя возьми! Ты слышалъ, что я сейчасъ старухѣ объяснялъ?.. Хоть отъ самого дьявола получай, намъ до этого дѣла нѣтъ, скажи только какъ его зовутъ! Ну, какъ зовутъ твоего чорта-то?
-- Иванъ Глѣбовъ! торопливо отвѣтилъ получатель.
-- Ошибся! Чортъ, да не тотъ!
-- А-а! Ну, такъ это отъ зятя, отъ зятя! Больше не отъ кого!
-- Ахъ ты старая гребенка!.. Ну, говори скорѣй, какъ этого дьявола-то зовутъ?
-- Алексѣй Егоровъ.
-- Получай и проваливай!.. Кто Иванъ Ивановъ?
-- Я-съ! отозвался новый получатель.
-- Ты отъ кого ждешь?
-- Отъ брата!
-- Чортова кукла! слышалъ, что я сейчасъ говорилъ! Не нужно мнѣ знать отъ брата ли, отъ свата ли ты получаешь свое письмо, а нужно намъ знать какъ его зовутъ.
-- Андрей Петровъ.
-- Нѣтъ!
-- Ишъ ты вѣдь, въ точку-то сразу и не попадешь! У меня въ Питерѣ у Торитона на фабрикѣ оченно даже много родни живетъ!
Почтмейстеръ смялъ въ комокъ повѣстку и бросилъ ее черезъ головы подавателей въ уголъ пріемной.
-- Поди, подумай сперва отъ кого тебѣ деньги, а потомъ приходи ихъ получать.
-- Да нешто угадаешь? Батюшка! будь отцомъ роднымъ, отпусти ты меня! взмолился крестьянинъ.
-- Ну! Не разговаривать! Отойди прочь! Не загораживай другимъ! Прочь уйди, говорятъ тебѣ! прикрикнулъ на него неумолимый почтмейстеръ.
И, отложивши въ сторону невыданное письмо, Викторъ Гаврилычъ началъ опросъ слѣдующаго получателя.
-- Кто Анна Иванова? спросилъ почтмейстеръ, видя, что передъ нимъ стоятъ нѣсколько бабъ.
-- Я! отвѣтила крестьянка.
-- Отъ кого ждешь?
-- А больше не отъ кого мнѣ и ждать, какъ отъ сына!
-- Вотъ наказанье-то Господне! Какъ его зовутъ? Говори какъ его зовутъ! разразился почтмейстеръ.
-- Чай тутъ прописано какъ его зовутъ.
-- Тутъ-то прописано, да ты-то, беззубая ты гребенка, скажи мнѣ какъ его зовутъ.
Бабы называетъ и получаетъ письмо.
Такъ удовлетворялись сельскіе адресаты. Послѣ часу выдача имъ денежныхъ пакетовъ уже не производилась. Денежная получательная книга поступала въ распоряженіе росписчика, который къ вечеру долженъ былъ "очистить" всѣ переданныя ему почтмейстеромъ повѣстки, по которымъ была произведена выдача корреспонденціи, т. е. росписаться въ книгѣ за каждаго изъ безграматныхъ.
Съ "благородными" почтмейстеръ поступалъ, разумѣется, иначе; однако, доставалось не рѣдко и имъ.
Часъ дня. Въ конторѣ изъ постороннихъ никого. Приходили два запоздавшихъ крестьянина, просили-просили почтмейстера выдать имъ ихъ присылки, да тотъ такъ турнулъ ихъ, что они насилу ноги унесли. Пригрозилъ отправить въ полицію, если они честью не уйдутъ. "Завтра утромъ приходи, а сегодня выдача ужь кончилась"!
Весь штатъ конторы занятъ задѣлкою почты. Работа кипитъ.
Съ шумомъ и трескомъ подъѣзжаетъ къ воротамъ конторы карета четверней.
-- Никакъ княгиня Варганова за деньгами примчалась, чортъ бы ее побралъ! обругался почтмейстеръ, подходя къ окну, чтобы взглянуть, кто выйдетъ изъ экипажа.-- Такъ и есть! Ныньче и князьямъ и княгинямъ денежки-то занадобились: дня лишняго не дадутъ въ конторѣ залежаться! Ну, да ладно, матушка! Я давно собирался проучить тебя за то, что ты съ меня по пятіалтынному лишняго за заборникъ взяла! Надо съ тебя княжескую спѣсь-то сбить! Въ оглобли ввести!.. Петръ Васильичъ! крикнулъ онъ помощнику.-- Бери скорѣй ключи отъ кладовой, бѣги ко мнѣ въ комнату и сиди тамъ до тѣхъ поръ, пока я за тобой во второй разъ не пришлю! Ну, живѣй!
Едва успѣлъ Петръ Васильичъ скрыться за дверью въ квартиру почтмейстера -- изъ "присутствія" былъ ходъ прямо въ кабинетъ почтмейстера -- какъ въ пріемную вошла молодая изящно одѣтая по дорожному дама.
Почтмейстеръ усердно запечатывалъ на прилавкѣ какой-то постъ-пакетъ.
-- Потрудитесь выдать! обратилась дама къ почтмейстеру, предъявляя ему повѣстку.
-- Съ удовольствіемъ, ваше сіятельство, но только завтра!
-- Почему же не сегодня?
-- А потому что сегодня выдача уже закончена. Изволите видѣть, что мы уже почту къ отправкѣ задѣлываемъ, а въ это время ни пріема, ни выдачи корреспонденціи, по правиламъ, производить не можемъ!
-- Въ вашей повѣсткѣ сказано, что "до двухъ часовъ", а теперь вѣдь еще нѣтъ двухъ! возразила княгиня замѣтно упавшимъ голосомъ.
-- Извольте взглянуть: на нашихъ скоро уже три!
Княгиня съ безпокойствомъ взглянула на свои изящные золотые дамскіе часы.
-- Ваши часы ровно на часъ впередъ!
-- Я, съ своей стороны, могу сказать, что ваши часы ровно на часъ отстаютъ! Пожалуйте завтра утромъ, ваше сіятельство! Хоть въ семь часовъ утра пожалуйте: мы вамъ выдадимъ, а сегодня -- нельзя!
Княгиня замѣтно опѣшила.
-- Мнѣ нужно непремѣнно завтра утромъ быть въ Москвѣ. Черезъ полтора часа проходитъ курьерскій поѣздъ. Иначе я не поспѣю...
-- Такъ вы, ваше сіятельство, на обратномъ пути изъ Москвы къ намъ и пожалуйте! только тоже пораньше утромъ.
-- Ахъ, вы не хотите меня понять! Мнѣ нужны деньги. Пожалуйста, прошу васъ, выдайте мнѣ сегодня! Неужели для васъ, г. почтмейстеръ, такъ трудно сдѣлать мнѣ одолженіе! упрашивала княгиня.
-- Мы всегда готовы оказать публикѣ всякое одолженіе и снисхожденіе, но выдать вамъ, ваше сіятельство, ваши деньги, я, при всемъ моемъ желаніи, не могу. Получасикомъ бы пораньше я съ удовольствіемъ! Для меня вѣдь все равно, что ныньче вамъ выдать, что завтра! Деньги вѣдь не мои, а ваши! Мнѣ бы еще лучше, еслибы вы сегодня ихъ получили: въ кладовой убавится на три тысячи получательскихъ денегъ, не такъ страшно будетъ ночь спать! А то, вѣрите ли, иной разъ глазъ не сомкнешь! Ужь потрудитесь завтра...
Княгиня чуть не въ слезы.
-- Но пожалуйста, прошу васъ, г. почтмейстеръ, нельзя ли сегодня! Я никогда не забуду вашего одолженія, вашей любезности!
-- Для васъ, ваше сіятельство, я всегда готовъ услужить, да на этотъ разъ едвали что могу сдѣлать. Помощникъ мой ушелъ домой обѣдать и захватилъ съ собой ключи отъ кладовой. Деньги-то ваши въ кладовой заперты, а ключи отъ нея у помощника. Развѣ послать за нимъ?.. А то, если онъ послѣ обѣда заляжетъ спать, такъ вѣдь до вечера не добудишься. У насъ, ваше сіятельство, чистая каторга съ этими сельскими получателями. Вѣрите ли, какъ съ этимъ сѣрымъ духомъ часа три подъ рядъ протолкуешь, такъ просто словно чумовой сдѣлаешься! Сегодня мы до ста пакетовъ выдали. Помощникъ-то мой сюда въ семь часовъ утра каждый день приходитъ и работаетъ безвыходно до двухъ. Надо ему отдыхъ дать. Тутъ какъ завалишься спать, такъ мертвымъ сномъ часовъ пять подъ рядъ проспишь! Нельзя ли ужь до завтра! Жаль безпокоить усталаго человѣка!
-- Не ручаюсь, ваше сіятельство, за успѣхъ, но извольте! Для васъ ужь только! Эй, кто тамъ? Волковъ! Сходи къ помощнику на квартиру и или его самого тащи, или возьми у него ключи отъ кладовой! крикнулъ почтмейстеръ одному изъ почтальоновъ.-- Смотри только, не говори, что "для выдачи"! Ни за какія блага не придетъ и ключей не дастъ! Скажи лучше, что я прислалъ за нимъ потому, что въ задѣлкѣ почты ошибка произошла! Живо прибѣжитъ!
-- Пожалуйста, поскорѣй, прошу васъ! упрашивала почтальона и княгиня, подавая ему рублевку.-- Вотъ вамъ за труды.
Почтальонъ схватился за шапку и исчезъ.
Прошло съ четверть часа. Княгинѣ не сидѣлось на предложенномъ ей почтмейстеромъ стулѣ и она поминутно въ нетерпѣніи посматривала на часы.
-- Это далеко отсюда? спросила она у почтмейстера, преспокойно задѣлывавшаго свои постъ-пакеты.
-- Нѣтъ, не очень, на этой же улицѣ! отвѣтилъ онъ.
-- Нельзя ли еще кого-нибудь послать. Пожалуйста!
-- Мнѣ кажется, что вамъ придется остаться до завтра! издѣвался надъ чуть не плачущей княгиней "крокодилъ".
-- Ахъ нѣтъ! пожалуйста, сегодня! Пошлите, сдѣлайте одолженіе еще кого-нибудь! У меня здѣсь карета! Нельзя ли карету за нимъ послать.
-- И такъ сходитъ. Пѣшечкомъ. Не въ такихъ чинахъ, чтобы въ каретахъ разъѣзжать! Для васъ, ваше сіятельство, готовъ все сдѣлать... Эй, Мухинъ! Сбѣгай-ка ты за помощникомъ-то, да скажи, чтобъ живо поворачивался! Ну, проворнѣй. Что бы вамъ ваше сіятельство, сегодня пораньше-то къ намъ пожаловать!
-- Я выѣхала рано, убійственная дорога, ѣхали почти все время шагомъ.
-- Дорогу въ это время похвалить нельзя: колевина на колевинѣ! Морозцемъ-то ее посжало, а она еще не накаталась... Только вѣдь мы въ этомъ не виноваты...
Минутъ черезъ десять по уходѣ второго посланнаго, явился въ контору и помощникъ.
-- Петръ Васильичъ! Извините меня, батюшка, что я васъ потревожилъ для ея сіятельства княгини Варгановой! Княгинѣ очень деньги нужны, а она опоздала. Выдайте ей, пожалуйста! Да еще вотъ что: когда уходите домой, никогда не берите съ собою ключей отъ кладовой! встрѣтилъ его почтмейстеръ, не давая ему выговорить ни слова. Потрудитесь росписаться, ваше сіятельство! Мы-то вотъ для вашего сіятельства нетолько на одолженіе, но даже на прямое беззаконіе готовы, а вы, ваше сіятельство, къ намъ очень ужь жестоки. Я у вашего управляющаго пятьсотъ штукъ заборничку сторговалъ и обѣщался онъ мнѣ по пятнадцати копеекъ со штуки сбавить: "только, говоритъ, ея сіятельству объ этомъ доложу, чтобы никакой себѣ непріятности отъ нея не получить! она у насъ до всего доходитъ!" Возятъ ко мнѣ лѣсъ. Пришло дѣло къ разсчету, смотрю: безо всякой скидки! Управляющій сказалъ мнѣ, что вы не соизволили! Захотѣлось вамъ обидѣть бѣднаго труженника, который съ утра до ночи изъ-за куска хлѣба бьется, а я, вотъ видите, зла не помню! Всегда для вашего сіятельства готовъ! Извольте получить вашъ пакетецъ!