Крюков Федор Дмитриевич
Войсковой Круг

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

"Донская речь", No 21. 6/19 декабря 1919. С. 2

 

Войсковой Круг

 

   Войсковой Круг...
   Вспоминаю я дни своей далекой юности, полосу романтических настроений. Первое близкое знакомство с родной стариной, казачьей, - знакомство, конечно, поверхностное - рисовало мне наше прошлое одним шумным, головокружительным праздником. Тут и лихие набеги, и славные боевые схватки, красивая смерть средь чистого поля под ракитовым кустом, и широкий разгул, безбрежная песня, бешеный танец. Ничем не стесняемый простор, вольность, свободнейший уклад жизни, равенство, самая широкая демократия. И в центре политической жизни, буйной, зыбкой, вечно мятущейся - войсковой круг, носитель идеи народоправства, коллективный разум зипунного рыцарства...
   Казалось все это прекрасным, как мечта, и безвозвратно канувшим в прошлое, навсегда утерянным, ибо кругом была тогда удрученная немота, подчиненность без разговоров и суровый порядок, охраняемый монументальным жандармом, городовым и урядником. Скучная, хмурая была жизнь - и лучшие люди из сознательного слоя русского народа, покупая французскую булку за пятачок и сапоги за пять целковых, со вздохом, вполне искренним, говорили:
   - Так дальше жить нельзя...
   Говорил и я. Но жил. И теперь, уже задним числом, должен сказать, что жить было можно, и недурно жить, вспоминая, мечтая о широком празднике свободы прошлой, в века ушедшей жизни.
   И когда жизнь, казавшаяся недвижной и закоченевшей, неожиданно встрепенулась, а мечта прошлого стала действительностью настоящего, я вижу себя и многих других в положении того чеховского чиновника казенной палаты, который всю жизнь мечтал о деревенской жизни, просторной и сытой, и в центре мечтаний своих почему-то непременно помещал крыжовник. На склоне лет, путем сбережений, урезов, недоедания и недосыпания он добился-таки осуществления своей мечты и получил возможность отведать собственного крыжовника. Крыжовник вышел жесткий и кислый, а осчастливленный утопист ел и говорил:
   - Как вкусно! Ах, как вкусно!..
   Мысленно я говорил приблизительно то же в апреле 1917 года, когда волею судьбы и Глазуновской станицы сидел в театре Бабенко на заседании первого Войскового круга, тогда называвшегося еще съездом. Круг гудел, как улей, жужжал, порой кричал, галдел, порой дремал под умные рассуждения о преимуществах федеративной республики перед простой демократической и дружно, доброжелательно аплодировал всем ораторам без исключения.
   Воплощение мечты не вполне совпадало с ее чистым первоначальным образом: Круг не совсем был похож на тот, каким он рисовался мне в романтических представлениях юности. Но зрелище было оригинальное, интересное, дотоле невиданное: скуластые лица калмыков в ложе направо, архиерей в черном клобуке в ложе налево и потные, взмокшие, бородатые, загорелые лица станичников в суконных чекменях на вате, в гимнастерках, серых тужурках - в партере.
   И когда длинный оратор в сюртуке долго и обстоятельно говорил о положении аграрного вопроса в Новой Зеландии, старик-вахмистр Иван Демьяныч, мой сосед, изнывая от жары и вздыхая, шептал <мне> на ухо гулким шепотом:
   - Теперь можно бы и домой... Слава Богу, сковырнули кой-кого... Хорошо бы еще архиерея сопхнуть: Семашкевич какой-то... поляк, как видать? Ай у нас своих архиереев не найдется, своего донского корня?..
   Отголосок старины, вольнолюбивой и широкой, как море, сказался только в этой наклонности к "сковыриванию". Ибо ниспровергали тогда всех и вся без разбора, без особых поводов и оснований, просто - увлекаясь процессом ниспровергательной практики. Дело было легкое, забавное, веселое, и делалось оно "без размышления, без думы роковой"[1].
   Помнится, по какому-то вопросу выступил тогда я против увлечения этой практикой огульного сковыривания и ниспровержения. По наивности я думал, что если старый русский поэт дерзал "истину царям с улыбкой говорить"[2], то отчего бы не сказать ее державному народу? Но меня после первых двух-трех фраз сковырнули самым безапелляционным жестом...
   Через несколько месяцев тот же вольнолюбивый и все ниспровергавший Круг стоял навытяжку перед авантюристом Голубовым, и лишь один казак нашел в себе мужество не унизиться до этого лакейства и заплатил за это жизнью. Это был атаман Назаров...
   Романтическая мечта потускнела.
   Нынешний состав Войскового Круга вышел из горнила жестоких уроков и испытаний. Он тверже своего первого предшественника, менее склонен к шатаниям, более осмотрителен и рассудителен. Зуд ниспровержения не чужд и ему, но он введен уже в парламентарные рамки и хотя порой потрясает министерские портфели, однако бьет не до бесчувствия, с самым легким членовредительством и в конце концов гнев перелагает на милость и снисхождение. Так было, например, в минувшую сессию. Замахивались грозно, но били мягко.
   - Не мешает подавить его, как лимон, чтоб из него сок потек, - предлагал один оратор меру по отношению к какому-то носителю власти.
   Но все, слава Богу, обошлось благополучно и сравнительно мирно.
   В области законодательного творчества нынешний Круг не блещет особой плодовитостью. За исключением земельного закона, ценность которого не бесспорна, большинство принятых им законов - к примеру, положение о сенате, о пенсиях, о станичном самоуправлении - представляет собой продукт добросовестного позаимствования из хороших проектов, сделанных раньше. И самое участие в этом творчестве отмечается очень неравномерным распределением внимания к вопросам одинаково большой важности. Над законопроектом о налоге на прибыль единодушно дремлют и прав<ые>, и лев<ые>, и центр. А вопрос о том, в каком помещении должны выдерживаться до вытрезвления подвыпившие и буйствовавшие лица духовного и офицерского звания, вызывает горячие прения, и на него ухлопывается целое заседание. Он рассматривается со всех сторон, пересматривается, толкуется и вкривь, и вкось, и прямо, и с боков.
   Председатель несколько раз пытается поставить его на голосование, но то там, то здесь поднимается рука депутата, желающего высказаться, и если ее не замечают, слышится умоляющий голос:
   - Разрешите мне слово!
   - По какому вопросу? - изумленно и с досадой в голосе осведомляется председатель, обычно редко теряющий терпение.
   - По этому самому вопросу.
   - Я не могу дать вам слова.
   - Я по этому пункту хочу сказать...
   - По пункту? Ну... пожалуйста...
   - Э-э... их<м>... К примеру сказать, помощник станичного атамана позволил, конечно, задержать пьяного учителя...
   - Да нельзя ли без примеров? Вопрос, кажется, ясен...
   - Факты были...
   - Мало ли что было. О чем вы желаете сказать?
   - Об этом самом. Если мы станичного атамана считаем хозяином станицы, то будьте любезны, предоставьте ему право...
   - Мы и предоставляем.
   - Никак нет. В статье не сказано, вместе ли со всеми арестованными вытрезвлять попов и офицеров или в особом помещении? Ежели атаман поступит по усмотрению, вы думаете - пройдет это ему дурно?
   Юристы-практики из среды депутатов предлагают вставить в статью:
   - На общих началах... на общих основаниях...
   - То есть в нашу природную донскую клоповку?.. Очень приятно!
   - Что значит: на общих началах? - возражает вдруг новый голос: - на общих началах офицера сажают на гауптвахту.
   - Тогда - "на демократических началах", может быть?
   - А если сам станичный атаман налимонится, то предоставить право демократических начал его помощнику...
   Мой сосед отец Иларион скорбно качает головой и шепчет мне:
   - Хорошо, если атаман с культурным понятием... А выберут какого-нибудь сектанта, тогда уж попок рюмку вина не выпей, а то непременно в тюрёхе переночуешь...
   Бытовые ноты всегда звучат полно и разнообразно в нашем юном парламенте. Но та сторона законотворчества, которая требует подлинного юридического понимания и соображения, не всегда соответствует серьезности вопроса.
   И, конечно, значение Войскового Круга заключается отнюдь не в его законодательной продуктивности. Он важен как знамя, вокруг которого группируется сейчас казачество, несущее сверхсильную ношу борьбы с расточителями несчастного отечества. С трудом, шатаниями, колебаниями, с ошибками и промахами, с напряжением и борьбой Круг все-таки сумел собрать для этой борьбы силы, каких никогда никакой власти еще не удавалось извлечь из населения в таком исчерпывающем количестве. Нынешний Круг состоит из лиц, непосредственно прикосновенных к этой трагической борьбе, рисковавших жизнью, бестрепетно глядевших в глаза смерти, разоренных и претерпевших - и в этом его сила, сила засвидетельствованного подвига и самопожертвования, залог готовности к борьбе и жертве в будущем, во всякую минуту, когда этого потребует родной край.
   И еще сила его - в здравом государственном смысле, в инстинктивном чутье государственного самосохранения. Он может аплодировать разным речам - и федеративным, и самостийным, и вздыхающим о старом налаженном порядке, ныне опрокинутом и сданном в архив. Но за кем идти - он разбирается верно и безошибочно.
   Может быть, в минуту исключительных испытаний он не найдет силы удержать на должной высоте свой нынешний авторитет у населения, несущего нужду, лишения, неисчислимые потери, тающего, падающего под тяжестью крестной ноши... Может быть, героический дух изменит когда-нибудь ему... Может быть. Гадать трудно. Но пока - нет другого имени, вокруг которого донское казачество собралось бы такою плотной грудой, как ныне, - нет имени, кроме имени Войскового Круга Всевеликого войска Донского.
    
  
   [16] Цитата из стихотворения Ап. Майкова "Fortunata":
  
   Ах, люби меня без размышлений,
   Без тоски, без думы роковой....
  
   [17] "И истину царям с улыбкой говорить" - из стихотворения Г.Р. Державина "Памятник" (1795).
  
   Оригинал здесь
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru