Кристи Иван Иванович
Вопрос в болгарском вопросе

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Кристи И. Письма к К. Н. Леонтьеву. Статьи
   СПб.: Владимир Даль, 2016. -- (Прил. к Полному собранию сочинений и писем К. Н. Леонтьева: В 12 т. Кн. 2).
   

ВОПРОС В БОЛГАРСКОМ ВОПРОСЕ

   Позвольте мне указать на одну совершенно забытую в последнее время сторону Болгарского вопроса, которую я считаю очень важной.
   Божьей помощью, благодаря твердости нашего Царственного Вождя, мы в этот раз не замазываем временно трещин Болгарского вопроса, не лечим раны паллиативами, но хотим коренным образом исправить и переменить наши отношения к болгарам. Я хочу этим сказать, что мы, к счастию, разорвали с революционною болгарскою интеллигенцией, которую мы так или иначе ряд лет поддерживали, и, если мы в Болгарию вернемся, то, по-видимому, на совершенно других условиях, при которых твердая, России покорная власть будет иметь дело лишь с мужественным войском и преданным народом, и никакой роли не будут играть все эти пресловутые вожаки народа из интеллигентов. Ведь эти интеллигенты и подготовили наш разрыв с Болгарией, то дружественно относясь к нам, то действуя прямо враждебно. Я не говорю только о негодяях-нигилистах нынешнего регентства и о нашем разочаровании в них; я думаю, мало осталось в России людей, которые бы рассчитывали на содействие нам даже Цан- кова и других, скажу прямо, симпатичных с болгарской точки зрения деятелей последнего времени. Дело в том, что болгарская интеллигенция всегда была совершенно в противоречии с нашими идеалами на востоке, питая совершенно другие, чуждые по духу нашим, идеалы. Видимая близость с нами этой интеллигенции зиждилась на глубоком недоразумении, на плохом сознании с обеих сторон этой розни идеалов. Нынешние регенты, откровенные нигилисты, только раньше других сообразили, что Россия не может идти заодно с их разрушительными действиями, что прошла уже возможность достигать своих низких целей нашею помощью, как это удавалось прежде. Действительно, если Россия всегда высоко ставила идеалы церковные и без Православия не понимала своей задачи на Востоке, то болгарская интеллигенция, притворно играя на этой струне, сделала с нашею помощью ужасную, не только в церковно-каноническом отношении, но и в политическом смысле, революцию. Я говорю о болгарской схизме, которая преследовала политические узко-национальные цели. Если это противоречие между нашими и их идеалами так долго не замечалось, что, вероятно, и теперь есть такие и у них, и у нас, которые ее не понимают, то в этом, конечно, не мало нашей вины.
   Та наивность, с которой мы поддерживали схизму, конечно, не принималась коварными болгарами за попечение об интересах Православия (они сами были довольно умны, чтобы понять всю странность такого попечения). Мог ли католик Цанков верить, чтобы интересы Православия заставили нас его поддерживать в его раскольничьих агитациях в среде Церкви. Не был ли он и вообще интеллигенты болгарские вправе считать это лишь за коварную панславистскую политику. Может быть, это даже так и было со стороны того лица, которое имело громадное влияние на Востоке и всем своим авторитетом русского правительственного агента поддержало тогда болгар. Но всегда политический расчет, презирающий высшие церковные задачи, в особенности со стороны деятелей Святой Руси, терпит крушение, как бы он ни был тонок и блестящ. Такое крушение и стала терпеть со времени войны 1877 года наша прославленная пред тем восточная политика. А взаимный невольный обман в наших отношениях к Болгарии только развивал свою деятельность. Не мы ли наградили ее либеральной конституцией и не о ней ли говорилось и мечталось в то время в самой России? Правда, твердое обещание ныне царствующего Государя оградить нас от этих чужеземных нововведений посеяло известное отрезвление в умы болгарской интеллигенции, вызвало первые прямые выражения неудовольствия на Россию со стороны тамошних газет; но нетвердость нашей политики на месте продолжала свое действие. У нас были агенты, поклонявшиеся конституции; были такие, которые выражали, что Православие для нас лишь средство, а не цель. У нас были там министры, которые, благодаря своим русским чувствам, не могли уживаться там, но и не могли воспрепятствовать угнетению светской властью Церкви и духовенства. С другой стороны, и нашим правительством, кажется, предполагалось, а почтеннейшими русскими публицистами с тяжелыми упреками нашей дипломатии за неисполнение требовалось назначение в Македонию болгарских епископов, в то самое время, когда знаменитые "соединисты" уже начали свои интриги о соединении Румелии и Македонии с Болгарией, в то время, когда сам болгарский экзарх, на празднике тысячелетия Кирилла и Мефодия, в своей речи указывал на недостойное, угнетенное положение Церкви в самой Болгарии, на падение религиозности в его пастве. Результатом всей этой нашей поддержки болгарских стремлений, вернее, постоянного закрывания глаз, и явилась румелийская революция 6 сентября. Еще тогда -- смело можно сказать -- стоило нам высказаться за болгар, -- и они бы все были за нас с нынешними же регентами во главе. Одни бы из них наивно думали, что это соответствует нашим идеалам -- их панболгаризм, другие бы, понимая, что это слабость с нашей стороны, были бы нам за нее благодарны. Но какое счастье, что мы не поддались в прошлом году на эту удочку: она бы нам повредила в исполнении наших задач на Востоке в будущем, она бы втянула нас тогда же в бесполезную турецко-английскую войну. Вот за это отсутствие слабости, за твердость, высказанную в прошлом году нашей дипломатией, как давно уже не было в этих вопросах, и озлились все эти коварные Стамбуловы, Каравеловы и Захары Стояновы, и решили воспользоваться для своих целей другими услужливыми нациями. А друзья наши продолжали думать, что нам не понравились только приемы и действующие лица соединения и что мы будем продолжать поддерживать их панболгарскую политику, в ущерб другим народностям да и самим себе. Повторю за автором замечательной статьи в "Современных Известиях" за прошлый месяц, что в болгарской интеллигенции нет русской партии, т. е. партии, желающей действительного влияния русских, понимающей русские идеалы на востоке. Есть партия регентства и есть узко-болгарские патриоты, надеющиеся с нашей помощию добраться чуть ли не до Цареграда и основать великую Болгарию.
   Первые нам менее опасны, чем вторые. Благодаря им, навсегда оставлен путь взаимного вольно-невольного обмана, который характеризует наши отношения к болгарам чуть уж не 20 лет; будь вторые во власти, эти отношения, пожалуй, могли бы продолжаться. Но теперь со всем этим покончено: из всех наших действий видно, что мы не иначе вернемся в Болгарию, как подавив там революцию; а если явятся препятствия, то прежде справимся с теми соседями, которые их нам устраивают.
   Но есть еще надежда на мирную победу нашей твердой решимости над всеми кознями неприятелей. Вот называют и русского кандидата на княжеский престол -- князя Мингрельского, про которого слышно только самое хорошее и, между прочим, о его православных чувствах. Вот здесь и рождается вопрос, который я хочу задать: как должен относиться православный русский князь, став владетелем Болгарии, к схизматической церкви? Если мы хотим убить революционный элемент в Болгарии, то не нужно ли его убить в корне? Если мы действительно собираемся решать болгарский вопрос, то не связан ли он тесно с вопросом о греко-болгарской распре? Можем ли мы ввести порядок, иметь твердое влияние, не подняв высоко знамя Православия? Говоря практически, нельзя ли сделать резиденцию экзарха Болгарского в самой Болгарии, для того, чтобы спасти религиозное воспитание болгарского юношества от разъедающего нигилизма, для того, чтобы спасти народ от католической и протестантской пропаганды, для того, чтобы невозможно было с одной стороны угнетение Церкви светской властью, с другой стороны вмешательство духовенства в политику, причем митрополит Климент входит в состав нам дружественного министерства, а митрополит Григорий с крестом встречает злейшего врага Православия. Я уверен, что почтенный экзарх Болгарский, уже столько лет скорбящий о духе неверия, охватывающего Болгарию, столь примирительно показавший себя в своей знаменитой речи на празднике Кирилла и Мефодия, сделает это с радостью, охотно вернется в Болгарию, конечно не революционную, а приведенную русскими в порядок. Если всё это было невозможно раньше, когда половина его паствы была вне границ Болгарского княжества, то теперь, когда во всяком случае, по крайней мере, личная уния Румелии с Болгарией останется в силе, границы Церкви будут совпадать с государственными, другими словами, живя, напр<имер>, в Софии, он будет иметь юридическую компетенцию и на всю румелийскую паству. А о болгарских епископах в Македонии можно перестать заботиться, так как все ходатайства об этом преследовали не религиозные, а чисто рациональные цели. Конечно, в Македонии значительное количество населения принадлежит к болгарской народности, но, как мы видим, нам теперь совершенно не расчет давать этому элементу особенно подымать голову, а в чисто церковном отношении их можно будет обеспечить и под властью патриарха. Напомню только о том, какое количество болгарского духовенства священников и епископов было в Болгарии в эпоху самого большого угнетения греками пред схизмой. Укажу на наши окраины -- Кавказ и Бессарабию, где русские епископы "право правят" с русскими и местными священниками свои иноплеменные епархии. Главный вопрос к тому же в понимании службы, а греческий язык в Македонии всем понятен, не то что латинский в Католической Церкви, куда всегда грозят агитаторы перевести болгар. Правда, греки также далеко не чужды проведения путем Церкви своих национальных целей, но в данное время развитие греческой национальности нам менее опасно, чем болгарской, а главное -- интересы церковного мира, возможность прекратить в Церкви схизму, которая только радует врагов Православия, тысяча раз важнее всех национальных вопросов.
   А на такую возможность позволительно надеяться. Если границы Болгарской Церкви совпадут с границами государства, если экзарх покинет Царьград и таким образом прекратится антиканоническое положение двух самостоятельных епископов в одном городе, если он откажется от власти вне Болгарии в пределах константинопольской патриархии, то на эту уступку можно ожидать и уступки со стороны Греческой Церкви, можно надеяться, что при нынешних достойных представителях патриарших кафедр она снимет с болгар свое осуждение в схизме. При нашем теперешнем действительно большом влиянии в Константинополе это было бы, думаю я, легче, чем в другое время. Но могут быть разные препятствия к осуществлению этого. В таком случае отказаться от решения теперь болгарского вопроса, но если его решать, то коренным образом. Я не говорю отказаться от болгар или от наших идеалов. Я только говорю не делать ради самообмана примирения и братской дружбы того, что прямо противоречит нашей главной задаче на востоке -- поддержке Православия. Лучше предоставить Болгарию самой себе и даже нашим врагам, как оставили Сербию с неканоническим митрополитом и связанную австрийскими интригами, до того часа, когда будем хозяевами востока, став ли там твердой ногой со стороны Черного моря помощию строющегося флота или дойдя туда окружным путем через Берлин и Вену...
   

КОММЕНТАРИИ

   Впервые: Гр. 1886. 30 нояб. No 96. С. 2--3.
   Подпись: П. Сергиевский.
   
   С. 179. ...о негодяях-нигилистах нынешнего регентства... -- После отречения князя Александра Баттенбергского (21 августа 1886 г.) до избрания нового князя Болгарского было назначено регентство во главе со С. Стамболовым.
   С. 180. Я говорю о болгарской схизме... -- Схизма -- раскол; речь идет о событиях 1872 г.
   С. 180. ...со стороны того лица, которое имело громадное влияние на Востоке и ~ поддержало тогда болгар. -- Речь идет об Н. П. Игнатьеве.
   С. 180. Не мы ли наградили ее либеральной конституцией... -- Тырновская конституция (с установлением однопалатного парламента и т. д.) была принята в 1879 г. при поддержке русской администрации; в России ожидалось подобное.
   С. 180. ...твердое обещание ныне царствующего Государя оградить нас от этих чужеземных нововведений... -- Возможно, Кристи подразумевает Манифест 29 апреля 1881 г.
   С. 180. У нас были там министры, которые, благодаря своим русским чувствам, не могли уживаться там... -- Речь, по-видимому, идет о М. А. Хитрово (министром он назван в качестве полномочного дипломатического агента в Софии). Он был удален из Болгарии по личному требованию князя Александра Баттенберга в 1882 г. К. А. Губастов писал об этом: "Убедившись <...> в невыгодных последствиях для России от упразднения Конституции, Хитрово откровенно изложил Министерству обратную сторону Coup d'état (государственного переворота, фр.), начав более и более расходиться с Баттенбергом, и наконец вступил с ним в открытую вражду. В мае 1882 г. Князь отправился в Петербург с целью добиться отозвания Русского Агента, в чем и успел. <...> Государь Александр 111 стал все-таки на сторону Хитрово и поддержал его настолько, что Министерство, скрепя сердце, вынуждено было назначить его в 1883 г. в Египет..." (цит. по: Фетисенко О. Л. Эпизоды из жизни консула (К. Н. Леонтьев и М. А. Хитрово) // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2013 год. СПб., 2014. С. 139).
   С. 180. ...почтеннейшими русскими публицистами ~ требовалось назначение в Македонию болгарских епископов, в то самое время, когда знаменитые "соединисты" уже начали свои интриги о соединении Румелии и Македонии с Болгарией... -- Речь идет об И. С. Аксакове. В его газете была помещена корреспонденция из Константинополя именно такого содержания. Поместив письмо своего анонимного информанта от 9 января, по-видимому, сам Аксаков (в тексте встречаются дословные совпадения с его словами еще 1874 г., сохраненными в записках Леонтьева) сопроводил его следующим пояснением: "Не всегда система умолчания, виляния, уклонения от прямого твердого ответа, система выжидания и компромиссов, -- не всегда она мудрость! В какой лес, в какое мало достойное положение завела она наше церковное управление! Наше призвание и наша обязанность <...> была -- стать судьями в тяжбе болгар и греков, в самом ее начале. Если болгары были неправы по букве канона, то греки еще неправее, ибо согрешили против его духа. <...> Теперь же спор может идти только о несчастной Македонии, так как автокефальность Болгарской церкви в Княжестве Патриарх и сам теперь признает, и не мудрено бы, кажется, убедить его, что воссоединение Восточной Румелии с Княжеством есть дело только отсроченное, так что отделять ее от Княжества в церковном отношении на короткий срок представляется практически неудобным. <...> Но теперь достигнуть соглашения едва ли возможно..." (Р. 1885. 26 янв. No 4. С. 3). На ту же тему вскоре последовала еще одна корреспонденция: Старый грек. Из Афин. 18 января 1885 // Там же. 9 февр. No 6. С. 6--7). (Любопытно, что грек ратовал за назначение в Македонию болгарских епископов.) Что касается "соединизма", то Аксаков после Румелийского переворота радовался, что это событие перечеркнуло Берлинский трактат (см.: Там же. 14 сент. No 11. С. 1--5).
   С. 181. ...в то время, когда сам болгарский экзарх, на празднике тысячелетия Кирилла и Мефодия, в своей речи указывал на недостойное, угнетенное положение Церкви в самой Болгарии, на падение религиозности в его пастве. -- На речь экзарха болгарского Иосифа, произнесенную 6 апреля 1885 г., ссылался в своей статье "Догматическое развитие Церкви..." Вл. Соловьев: "В этой речи (содержание которой было в свое время передано константинопольским корреспондентом "Московских Ведомостей") прямо и решительно утверждалось, что народ болгарский вполне равнодушен к вере, а образованный класс открыто враждебен ко всякой религии, и что только страх перед Россией удерживает правительство Болгарии от совершенного уничтожения церкви" (Соловьев Вл. Догматическое развитие Церкви в связи с вопросом о соединении церквей. М., 1886. С. 9--10).
   С. 181. ...румелийская революция 6 сентября. -- См. примеч. на с. 425.
   С. 181. Повторю за автором замечательной статьи в "Современных Известиях" ~ что в болгарской интеллигенции нет русской партии ~ есть узко-болгарские патриоты, надеющиеся с нашей помощию добраться чуть ли не до Цареграда и основать великую Болгарию. -- Речь идет об опубликованной без подписи и без названия статье А. Д. Столыпина, сопровождая которую редактор газеты писал: "Помещаем ниже заметку, доставленную нам от одного из видных русских деятелей, знающих Болгарию и болгар по личному опыту. С удовольствием отмечаем, что мысли, высказываемые в ней, почти тождественны с нашими" (СИ. 1886. 13 окт. No 282. С. 1). Кристи подразумевает следующий фрагмент статьи: "Поскольку я знаком с Болгарией и всеми ее деятелями всех партий, смею уверить, что русской партии, т. е. желающей владычества России, в Болгарии нет. Именующие себя сторонниками России суть именно те честные, в болгарском смысле патриоты, которые, при помощи России, мечтают о присоединении Македонии и расширении Болгарии до Егейского моря, а в будущем -- до Константинополя. Лозунг их: Болгария -- для болгар" (Там же. С. 2).
   С. 181. ...называют и ~ князя Мингрельского... -- Речь идет о Николае Дадиани, светлейшем князе Мингрельском.
   С. 182. ...митрополит Григорий... -- Речь идет о митр. Григории (Немцове).
   С. 182. ...русские епископы "право правят"... -- Измененная цитата из возгласа Божественной литургии о епископах: "...право правящих слово Твоея Истины".
   С. 183. ...как оставили Сербию с неканоническим митрополитом... -- См. примеч. на с. 480--481.
   С. 183. ...став ли там твердой ногой со стороны Черного моря... -- Аллюзия на поэму Пушкина "Медный всадник" ("Ногою твердой став при море...").
   С. 183. ...дойдя туда окружным путем через Берлин и Вену... -- См. примеч. на с. 405--406.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru