Ковалевский Максим Максимович
Письма к Чупрову Александру Ивановичу

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Ковалевский М.М. Моя жизнь: Воспоминания.
   М.: "Российская политическая энциклопедия" (РОССПЭН), 2005.
   

Письма М.М. Ковалевского к Чупрову Александру Ивановичу

No 1

[Не позднее 13/24 февраля 1879 г.]*

   Милостивый государь,
   М.М. Ковалевский имеет честь уведомить Вас, что во вторник, и 5 часов, в ресторане Эрмитаж, имеет быть обед в честь И.С. Тургенева. Подписная плата 7 руб.
   О согласии принять участие в подписке просят уведомить заблаговременно.

ЦГИAM. Ф. 2244. Оп. 1. Д. 1706. Л. 1.

   * Датировано по содержанию. Обед в честь И.С. Тургенева состоялся 13/25 февраля 1879 г. (Русские ведомости, 1879, 17 февраля).
   

No 2

Болье, 16 марта[18]90 [г.]

   До 1-го Мая нового стиля адрес:
   Villa Batova Beaulieu
   
   Дорогой Александр Иванович!
   Я, разумеется, сделаю все, от меня зависящее, для г-жи Барановской, но все это оказалось весьма немногим. Нашелся человек, который заявил консулу, нельзя ли нравственным давлением побудить самодура-мужа временно продлить свое пребывание в Канне. Право на его стороне и все, что я смог посоветовать Катерине Васильевне это отнять у него доверенность на заведывание ее делами, чего она, по-видимому, делать не намерена.
   Не знаю, дошло ли до тебя известие о моих болестях. Я тридцать дней провел неподвижно в постели с ревматизмом сочленений в обеих ногах. Теперь с трудом передвигаюсь из комнаты в комнату.
   Получил из Оксфорда приглашение прочесть курс в 6 лекций по истории русского права и русской этнографии. Приглашение это я принял, причем отметил, что моя программа была одобрена Комитетом.
   Она в немногих словах следующая:
   1) Прошедшее и настоящее крестьянской семьи и Великой и Малой России.
   2) Русские свадебные обычаи и обряды и значение для истории семейного права вообще.
   3) Сельская община в России. Ее прошлая судьба и современное положение.
   4) Народные собрания у древних славян и, в частности, вечевое устройство древних русских.
   5) Земские Соборы. Очерки их политической истории и внутреннего устройства.
   6) Возникновение, рост и падение крепостного права в России. Теперь позволь обратиться к тебе с просьбой. Не можешь ли указать мне новинки по истории и современному устройству общины и не согласишься ли купить их для меня и выслать по почте, приложивши счет, по которому тотчас воспоследует расплата. Не можешь ли также достать для меня Соколовского И. "Сельские общины на Севере России", г. Блюмберга И. "Сельские общ[ины]". Их нет у меня под рукой.
   Передай мой поклон твоей жене и Михаилу Егоровичу Богданову1.

Твой М. Ковалевский.

   Там же. Л. 2--3 об.
   

No 3

Болье, 30 апреля [18]90 [г.]

   Многократное спасибо, дорогой Александр Иванович, за твою присылку книг об общине. Она пришла, к сожалению, слишком поздно для того, чтобы я мог воспользоваться ею для моих ближайших лекций, но пригодятся для работы о русском обычном праве, которую я предпринял в Revue historique de droit franèais1.
   Где и как собираешься провести лето? Слышал, что на Оке и в обществе Иванюковых. Завидую и жалею, что не могу быть с Вами. Из Оксфорда, куда уезжаю через неделю, меня шлют в Тарас {Прочтение названия предположительное.} лечить мои ревматизмы. Освобожусь только к концу лета, когда поздно уже будет ехать в Россию. Доходили до меня слухи о переменах в Министерстве народного просвещения. Правда ли это и чего можно надеяться или опасаться?2
   Янжул пишет, что будет в Лондоне и сообщает свой адрес. Ну, а тебя увидим ли скоро на гнилом Западе, который 1-го мая собирается, по-видимому, удивить мир своей юностью и свежестью.
   Английские лекции стоили мне немало труда, так что последние дни своего пребывания в Болье я посвящаю ничегонеделанию и прогулкам. Боборыкины уехали, и из знакомых россиян осталась только умирающая Маковецкая и не меньше ее умирающий доктор Любимов3, приват-доцент княгини Юрьевской4.
   Черкни при случае словечко [по] адресу в Оксфорд Clarendon Villas Park lane, Mocfill. Ezg. Уведомив, сколько я тебе должен за книги и их пересылку.
   Еще раз сердечное спасибо.
   Твой старый, все еще толстый друг М. Ковалевский.

Там же. Л. 4--5 об.

   

No 4

[Оксфорд, не ранее 7 мая [18]90 [г.]*

   Дорогой Александр Иванович!
   Сердечное участие, с которым ты относишься к моим невольным прегренациям {Так в тексте.}, меня от души трогает.
   Спешу сообщить тебе, что я уже начал свой курс -- и довольно успешно. Была публика и были аплодисменты. В аудитории присутствовал Тейлор, автор "Первобытной Культуры", который настолько остался доволен моими лекциями, что поднял агитацию в пользу напечатания их Clarendon Press.
   Меня очень фети[шизи]руют, и я с одного обеда отправляюсь на другой, точно в Москве. В Лондоне виделся с Янжулом и провел с ним два дня.
   Гостеприимство в Оксфорде так велико, что я все время живу на чужой счет: сперва три дня у профессора Тейлора, теперь у Пельгамо в Экзетер Колледже, а там еще у какого-то калькутского судьи, сделавшегося Бог весть почему крупною фигурой в университетской администрации. Здешние порядки не лишены, известной прелести для того, кто много жил мыслью о средних веках. Колледжи то же, что секуляризированные монастыри.
   Только что вернулся с общей трапезы в одном из них. Обедало нас человек около ста. Все, кроме меня одного, в черных мантиях и колпаках, дети и взрослые: трапеза началась молитвой; когда все ученики разошлись, тьюторы продолжали совершать возлияния портвейна и шерри, сидя в темноте и беседуя о временах Генриха V-го. Кончаю письмо под звуки колоколов, в комнате, в которой все дышит стариною и монастырским уединением.
   Твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 8-9 об.

   * Датировано по содержанию письма No 3 от 30 апреля 1890, в котором сообщается об отъезде через неделю в Оксфорд.
   

No 5

Болье, 23 ноября [18]90 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Только сегодня узнал я о постигшем тебя горе и хочу сказать тебе, что вполне присоединяюсь к твоей печали. Все, знавшие Ольгу Егоровну5, вполне могли оценить качества ее ума и сердца.
   Я лично глубоко благодарен ей за ее неизменно ласковое и дружеское отношение к приятелям ее мужа.
   В нашей дружбе, которая принадлежит к числу таких немногих вещей, которыми я дорожу в жизни, ее теплое участие давало себя чувствовать не раз, особенно сие наглядно в последний, самый тяжелый год моего пребывания в Москве.
   Если бы ты нашел возможным временно изменить местожительство и проехаться за границу, то я был бы несказанно рад поселить тебя на вилле Батаве, чтобы ты нашел и желательное одиночество и вею прелесть южной природы.
   Твой искренно преданный старый друг М. Ковалевский.

Там же. Л. 6--7.

   

No 6

24 октября [18]91 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Получил высланные тобою двести франков. Спасибо. Хотел писать тебе, прося дать им другое назначение, ежедневно собирался и не собрался. На днях уезжаю из Венеции. Переселяюсь на месяц во Флоренцию, а там на зимовку в Болье. Рад сообщаемому тобою известию о добром здоровье приятелей, но хотел бы иметь тому подтверждение от них самих.
   Поездка моя в Индию не состоится. Условия изменены, требуют лекций об индусском праве, ну, а на это, как ни велика моя наглость, я не пойду, могу поэтому всецело посвятить себя тому литературному предприятию, о котором я говорил тебе6. Если услышишь что, благоприятное моим проектам, не откажись уведомить лишь хотя бы cartolina postale.
   Что сказать тебе о моем житье-бытье. Оно протекает по-прежнему в одиночестве и занятиях, но солнце греет, море отражает его лучи, Венеция неизменно прелестна -- и подчас внешние впечатления весьма благоприятны. Получил залежавшееся почему-то на poste restanre письмо Иванюкова и поспешил его ему вручить. -- А кажется, твоим предсказаниям о войне не суждено сбыться7. В газетах, напротив, идет речь о мире и председательстве царя во главе Союза Мира. -- Тем лучше. На днях придут из Харькова в редакцию "Русс[ких] Вед[омостей]" сто рублей, высланные мною в пользу голодающих. -- Хотел бы принять участие в издаваемом Ними сборнике в их пользу, но не знаю, чем служить.
   Дайте сроку и укажите тему и я пришлю статью весьма охотно8. Вообще всякого рода сборники с филантропическою целью мне по душе.
   Пожалуйста, не забудь твоего обещания насчет высылки мне Schonberg'a о гильдиях. Не погублю. Не откажи также прислать сборник об общине, когда он выйдет и взыщи с меня то, что он стоит. Хорошо было бы также получить от тебя на время работу Орлова о формах землевладения в Московской губернии. Все это вышли в Beailieu.
   Поклон Александру Александровичу {Александр Александрович -- сын Чупрова.} и всем приятелям.
   Сердечно твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 11--12 об.

   

No 7

Флоренция, 17 ноября [18]91 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Спасибо за дружескую услугу. Условия Солдатенкова мне кажутся вполне подходящими и я рад буду заключить с ним домашний контракт. Как это сделать; выдать ему обязательство, написать или получить от него обещание печатать? Научи.
   Во Флоренции, где застало меня письмо Анучина, я наскоро написал статью "Какими мерами итальянские республики боролись с голодом" {Опубликовано: Помощь голодающим. Научно-популярный сборник. М., 1892.}. Можно было бы написать и поподробнее, и поинтереснее, но для этого нет ни места в сборнике, ни времени. Пожалуйста, поручи кому-нибудь просмотреть корректуру, кому-нибудь, знающему латынь и итальянский. Переписать всего не было времени, но рукопись разборчива. Сегодня кончил статью и отправил ее Анучину в Университет. Адрес же его как-то затерялся. Попросил Димитрия Ивановича уведомить о получении рукописи и о ее дальнейшей судьбе. Если соберетесь издать еще какой сборник, не откажите принять мое сотрудничество. Корректуру статьи9 в "Юрид[ический] Вестн[ик]" с неделю, как отослал Муромцеву.
   Я страстно желаю привести в исполнение задуманную мною Geschichte {Историю (нем.).}. Но что за история, Создатель! А все же она внесет смысл в мою жизнь.; .
   До свидания, дорогой друг, поклон общим приятелям. Твой Ковалевский.

Там же. Л. 13--14.

   

No 8

28/16 декабря 1891 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Спасибо тебе, что, несмотря на все твои хлопоты, ты выбрал минуту переговорить с Солдатен[ковым] и устроить мне дело. От души жалею, что беда, приключившаяся с "Русск[ими] Ведом[остями]", причинила тебе столько беспокойства10. Все имеющиеся здесь русские интеллигенты с Плещеевым во главе принимают живое участие в судьбе редакции. Пустяшность предлога показывает, что на нее давно точили зубы. Придется Вам быть еще сдержаннее и по необходимости бездвижнее. Главное -- прожить. Из твоего письма я вижу, что тебе неизвестна моя печальная судьба. Сегодня 21 день, как я в постели с острым ревматизмом сочленений в обеих ногах и обоих коленях. Одно время можно было думать, что болезнь подымится выше и доберется в сердце. Тогда: "Adieu Bibi". Но массаж, причиняя мне адские муки, в то же время остановил хоть болезнь. Я теперь не страдаю более, но только лишен возможности передвижения. Спасибо за обещенные книги. Сохраню их в целости.
   Спасибо также за напечатание моей статьи в "Юр[идическом] В[естнике]". Подпишись за меня на Сборник. Верну тебе деньги одновременно с платою за "Общину".
   За это время я, конечно, не был в состоянии написать что-либо. А между тем пришлю от Лучицкого требование статьи для издаваемого им Сборника в пользу голодающих. Пересмотрел статью "Кромвель и Свобода Совести в Англии" {Опубликована в кн.: Киевский сборник в помощь пострадавшим от неурожая. Киев, 1892.} и отослал ее в Киев. Справься в Редакции, получены ли ею 100 руб., посланные от моего имени из Харькова в пользу голодающих. Во время болезни я получил из Москвы несколько раз доказательства доброго ко мне чувства и сердечно благодарен старым приятелям за их друж[бу].

Твой М. Ковалевский.

   Там же. Л. 15--16 об.
   

No 9

Болье, 5 декабря [18]93 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Отвечаю на твой запрос, посылаю тебе свою литературную отповедь. Она, как увидишь, вовсе не написана для Словаря. Сотрудники могут взять из нее, что им угодно.
   Но раз статья написана, не хотелось бы видеть ее долго в рукописи, а поэтому прошу тебя, если она не очень тебя покоробит, передать ее по миновении надобности и поскорее в редакцию "Русской мысли"", но не всю, а только до 32 листика.
   Внизу 31-го стоит моя подпись. Все остальное написано только для составителей Словаря.
   Жилось мне пока очень скверно. Я пролежал в постели полтора месяца, страдая ревматизмом сочленений и только недавно стал на ноги. Много читаю, пишу и правлю корректуры. Погода дивная. Вот было бы хорошо, если бы ты собрался приехать и прожить у меня Рождественские вакации.
   А как сам ты поживаешь?
   Твой сердечно преданный, Максим Ковалевский.

Там же. Л. 17--18.

   

No 10

Париж, 9 окт[ября] [18]94 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Обращаюсь к тебе с убедительной просьбой, узнать, почему не выходит первый том моей книги12? Все корректуры мною исправлены, предисловие послано, но в ответ на просьбу прислать отпечатанные листы следует одно упорное молчание. Нельзя ли также поторопить печатаньем второго тома. За мною не будет остановки. Пусть поэтому высылают сразу шесть, семь листов. Рукопись второго и третьего тома у Муромцева.
   Как поживаешь? Давно нет о тебе вести?
   Что поделывает твой помощник, милейший Миклашевский13, о котором еще недавно приходилось беседовать с англ[ийским] экономистом в Оксфорде?
   Знаешь ли ты, что в Париже был Конгресс социологов, что твой покорнейший слуга читал на нем реферат о работах русских этнографов и культур-историков {"Доисторическое время в России". Доклад прочитан в Париже на II конгрессе социологов 1 октября 1894 года.} и что русская наука пожинала лавры, так, что даже в газеты попало, что социология процветает более в России, чем во Франции.
   Не поленись черкнуть два слова о себе, Янжуле, Стороженко, Веселовском и вообще о приятелях. Давно от них нет весточки.
   Всех нас беспокоит известие о болезни Государя14. Напиши, чему верить и чего бояться.
   Сердечно твой М. Ковалевский.
   
   PS. Адрес:
   Hotel Valois
   rue Richelien, No 61, Paris.

Там же. Л. 19-20 об.

   

No 11

Париж, 20/8 ноября [18]94 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Спасибо тебе за исполнение моей просьбы. Не откажи в великодушном прощении за данные тебе хлопоты. Бюллетень социологического Конгресса еще не вышел. Пришлю тебе немедленно по получении. Найдешь в нем мой реферат о работах русских археологов и этнографов. На будущий год съезд обещает быть интереснее. Поставлены вопросы и назначены репортеты {От англ. слова report -- доклад.}. Вестермарк15 должен представить ответ на вопросы о матриархате, я о причинах разложения коллективных форм собственности, Тард -- о преемстве[нности] государственных форм, Рене Вормс16 -- о задачах социологии, Фр. Теннис17 об антропологическом методе в криминалистике. Жаль, что дело попало в руки, которые, кажется, не прочь сделать на нем карьеру и далеко не отличаются научным беспристрастием. Ну да таких в Париже и искать смешно.
   Что творится у Вас, каковы надежды и ожидания?
   Видел издателя, просил его о скорейшем выпуске первого тома. Он обещал. Можно ли просить тебя о раздаче экземпляров приятелям. Выбери для этого одно из Эрмитажных собраний и передай по одному экземпляру всем присутствующим, в том числе и себе самому.
   Не забудь ни в каком случае Миллера, Виноградова, Янжула, Танчева, Гамбарова, Веселовского, Стороженку, Миклашевского, Карелина18 и Милюкова, Джаншиева19, Соболевского, Гольцева20, Иванюкова, Муромцева.
   Пошли также один экземпляр Стасюлевичу21. Ты мог бы поручить всю эту возню Миклашевскому. Он по дружбе не откажется.
   3-ий том Маркса {Имеется в виду III том "Капитала".} в печати и выйдет через несколько месяцев.
   Твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 21--22 об.

   

No 12

Париж, 20 ноября [18]98 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   До меня дошло на днях известие о твоей болезни. Надеюсь, что это письмо застанет тебя уже поправившимся и что ты найдешь в нем только доказательство дружеских чувств.
   Которых ни даль не охладила,
   Ни расстояния, ни перемена мест.
   Получил ли ты мой слабый ответ о русском народном хозяйстве22. Если получил и просмотрел его, то сделай милость, ответь правду. Мне она нужна, так как кое-кто предполагает заняться переводом ее, а я думаю, что она годится только для заграничного обращения. Кому, как не тебе дать на этот счет веское суждение, которому я подчиняюсь вполне?
   Каково здоровье твоего брата23 и не собираетесь ли Вы оба на юг? С января рассчитываю быть в Риме и провесть в нем всю вторую половину зимы. Как живется редакции и скоро ли кончится Ниш искусс {Так в тексте.}24?
   Поклон общим приятелям.
   Сердечно твой Максим Ковалевский.

Там же. Л. 23-24.

   

No 13

26 декабря [18]99 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Спешу ответить тебе на сегодня же полученное письмо. Рад узнать, что ты хорошо устроился в Риме. Надеюсь, что ты застал там хорошую погоду и что твое здоровье не потерпит от оставления Болье. Я думаю, что ты сделал это вовремя, так как со времени твоего приезда пришло еще одно письмо на имя Вальтера25 и на этот раз с просьбою дать ответ о твоем местонахождении "Ее Сиятельству, княгине Мышецкой"26. Вальтер переслал письмо мне и по моему указанию ответил, что ты уехал в Германию. -- Мне кажется, что тебя [надо] на время оставить в покое. -- Здесь я всем говорю, что не имею от тебя известий и что ты, по всей вероятности, из Генуи повернул в Германию для свидания с сыном. -- Близость твоего отеля к Villa Borghese пугает меня не за ближайшие месяцы, а за весну.
   Villa Borghese считается лихорадочной. -- 24 ездил в Ментону и присутствовал на заседании федерации синдикатов. Положено было основание центральной Casse rurale для всего департамента, всего с капиталом десять тысяч. Все выборы произведены единогласно. Присутствовали, кроме делегатов, мэр Ментоны, два Consullers genehaut департамента, директор отделения Banque de France. Ranyeri27 приветствовал меня и выразил соболезнование о твоем отсутствии. -- В этом году основано, как видно из отчета, два новых синдиката и открыто 3 других, живших самостоятельною жизнью, но пожелавших войти в федерацию. Отчет Раньери будет напечатан и я доставлю тебе экземпляр его тотчас по получении.
   Статуты же вновь созданной унии уже изданы в высылаемом тебе No.
   Была на днях у меня баронесса Икскуль28, спрашивала о тебе я отослал ее, как и всех, в Германию. Говорит, что Сипягин29 будет хуже Горемыкина, так как открыто высказывает желание возродить допетровскую Русь. Ходит тем не менее слух об отставке Соловьева30 и назначении на его место Шаховского31. -- Горемыкин, по сообщениям, сделанным тем же В.И. {В.И. -- Владимир Иванович Ковалевский.}, вышел в отставку при следующих условиях. До отъезда царя за границу он выразил ему желание ограничить права земских начальников. Царь пожелал отложить реформу до своего возвращения, а из-за границы неожиданно уволили его от службы. Витте опять в милости и на его имя вышел рескрипт, благодарящий за услуги и мудрое управление.
   На место Терентия Филиппова32, недавно умершего, назначен Лобко33, а на место Вяземского34 министром уделов Кочубей35. (На мой вопрос В.И., почему меня не пустили читать лекции, он ответил, что Горемыкин этого не захотел и считает меня весьма опасным. Я просил В.И. передать ему при свидании, что я считаю себя весьма польщенным его отзывом.)
   А академиком-корреспондентом36 меня все-таки сделали при открытой баллотировке. Об этом пишет мне Катерина Николаевна. В "Рус[ских] вед[омостях]" по этому поводу напечатан ряд любезностей, за которые хочу благодарить Соболевского. Г-жа Lorenzune сохранила о тебе, Ольге и Марии Александровне {Дочери А. И. Чупрова.} благодарную память и шлет Вам сердечный привет. Я же остаюсь сегодня, как и двадцать пять лет назад, сердечно -- тебе преданным.
   М. Ковалевский.
   P.S. Опять нечаянно вскрыл письмо.

Там же. Л. 28--31 об.

   

No 14

[20 января/1 февраля 1900 г.]* Четверг

   Дорогой Александр Иванович!
   Спешу сообщить тебе адреса Эльенеца и Юрасова, первый -- 14 Avenue Beanlieu. Приемный час от 1--3 ежедневно; второй -- 11 rue Blanque, прием утром. Если я еще буду в Болье, то я рад сам устроить Надежду П. Богданову и ей всего лучше заехать ко мне или вызвать меня в Ниццу. Что касается до отелей, то в pension russe еще есть комнаты.
   Недорогой и хороший пансион у M-me Крумбюгель 44 Avenue tic la gare (стоят Коротнев и Якоби). Русская дама держит также Motel de l'Elysée rue de France, близко к морю, еда хорошая, жизнь недорогая. Умеренные также цены в Hotel Westminster, далеко от Юрасова и в Hotel Suisse -- Ponclettes.
   Вполне согласен с твоим мнением о Иванюкове. Напишу ему и этом смысле.
   Занят окончанием первой части III тома {Ковалевский М.М. Экономический рост Европы до возникновения капиталистического хозяйства.}, а там думаю уехать один в Алжир и оттуда морем в Индию, куда вызову обеих дам.
   Сердечно твой М. Ковалевский.
   P.S. Сегодня в Ницце умер от чахотки издатель Павленков37.
   Сердечный привет твоим дочерям от меня и дам.

Там же. Т. 49--50 об.

   * Датируется по содержанию. Павленков Ф.Ф. умер 20 января/1 февраля 1900 г.
   

No 15

13 апр[еля] [1]900 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Пришли на твое имя кн[ига] Зибера38, ж[урнал] от Бараца. Куда выслать? Соболевский собирается в Париж (письмо его прилагаю) {Прилагаемого письма в деле нет.}. Как только придут деньги, поступлю, согласно твоему сообщению. Иванюков жалуется на молчанье приятелей и шлет свой привет. Занят по горло. Спасибо Янжулу за том "Россия". Кажется, составлен отлично. В начале мая еду в Брюссель и буду ждать тебя к концу месяца. Нигде не работается так, как в Болье. Погода поправилась за последние два, три дня.
   Сердечно твой М. Ковалевский.
   Там же. Л. 32-33.
   

No 16

4 июня [1]900 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Очень обрадовало меня получение твоего письма. С той поры, как мы расстались, я не раз вспоминал о тебе и с Янжулом, и без Янжула. Свои намерения я привел в исполнение. Отсидевши месяца полтора, я приготовил довольно полный курс по истории политической мысли со времен Аристотеля и по настоящий день. С этим курсом, да еще с III томом "Экон[омического] роста [Европы до возникновения капиталистического хозяйства]" и переводом IV тома "Проис[хождения] Совр[еменной] Деем[ократии]" я прибыл в Брюссель, и прочел здесь 55 лекций, читая по две и даже по три на день перед аудиторией человек в 30 и более, составленной из многих евреев, немногих русских, поляков и болгар. На франц[узские] лекции, разумеется, являлись сверх того члены университета. -- Кроме меня и по моему настоянию П.Д. Боборыкин прочел в Брюсселе при большом стечении публик лекцию по истории новейшего русского романа, а Аничкова из Киева -- по истории лирической поэзии в России. Увижу сегодня Сперанского39, который едет в Россию. Увижусь с ним у Реклю.
   Русская аудитория видимо довольна, но денежные дела университета плохи и нет надежды на лучшее будущее ввиду торжества на выборах клерикалов, у которых оказалось большинство в 18 голосов из 150. Приобрел для тебя даром l'Enquite agricole. Передам при свидании в Париже, пиши по адресу Гамбарова, 5 -- rue de Navarre. Paris.

Там же. Л. 34--35 об.

   

No 17

10 августа [1]900 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Пересылаю тебе письмо от Анненского40, вероятно, того же содержания, что и ко мне, то есть с просьбой написать статью для сборника в честь Михайловского. У меня нет для этого ни времени, ни охоты.
   Школа наша продолжает действовать41, отымая у меня свободные часы от Конгрессов и поправки корректуры. Сам я прочел уже одну лекцию о Кавказе и послезавтра читаю другую. Выйдет ли что серьезное из всего этого, сказать не берусь. На Конгрессе социальных наук отчеты не читались; произнесено было несколько интересных речей Гектором Дени, Вандервельдом, Ренаром42, Лестером Уордом43, Бартом44, Дельбе и т.д., и т.д.
   В заседании под моим председательством решено было устройство международного бюро в Париже для поставки профессоров по социальным наукам во все концы мира.
   Ш. Жид, с которым я встретился на Конгрессе, спрашивал у меня твой адрес в Швейцарии и, видимо, хотел бы увидеться с тобой. Прилагаю его письмо, ты поступишь, как знаешь.
   Думаю во вторник уехать на три недели в Экс для лечения душами, в сентябре с 10-го жду тебя в Париже, одного или с сыном, и прошу остановиться у меня. Ввиду скорого свидания, не посылаю тебе книги Зибера и отчет Конгресса.
   Поклон всей твоей семье от меня и Дж[оржеты]45.
   Сердечно твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 36--37 об.

   

No 18

14 сент[ября] [1]900 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Жаль, что ты отложил свой приезд. Предстоят интересные Конгрессы. Погода стоит чудная. Заниматься бы ты мог в Париже, а доставил бы мне, да и не мне одному большое удовольствие твоим приездом. Комнаты готовы для Вас обоих. -- Очень грустные вещи сообщаешь ты о Иванюкове. Я не думаю, чтобы он согласился приехать, оставив дочек в России, а взять их с собою ввиду решительного нежелания старшей ему едва ли удастся. -- Когда приедешь, обдумаем, как поступить.
   Лекции читаются по-прежнему при аудитории в 20--25 человек, редко более. Думаем протянуть-таки до середины или конца октября. Прилагаю имеющиеся под рукой программы. Недавно и на мне отразились последствия бесцеремонного обращения В.И. Ковалевского46 с лицами, привлеченными им к будущему Политехникуму. Некий русский (бывает у Янжула) командированный Ковалевским для изучения Коммерческ[их] Учил[ищ] в Венеции, оставшись без денег и не имея чем выехать из Милана, обратился ко мне с письмом о присылке ему двухсот франков. Я сделал это и с тех пор о нем, разумеется, ни слуху, ни духу. Поклон всей твоей семье от нас обоих.
   Сердечно твой М. Ковалевский.
   P.S. Получил ли ты 100 фр[анков], посл[анных] мною из Экса.

Там же. Л. 38-39 об.

   

No 19

3 ноября 1900 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Я поступил согласно твоим указаниям. Письмо отправлено обратно. Буду действовать так и впредь. Мне ты беспокойства никакого не причинил. С удовольствием вспоминаю о времени, прожитом совместно.
   С твоего отъезда не произошло ничего, особенно любопытного. Был на банкете, устроенном Скальковским47 в честь Ковалевского. В.И. прочел писанную речь, где вспомнил между прочим триединую троицу, столь дорогую сердцу кузена: Le bien? Le beau et le vrai {Добро? Это красота и истина (франц.).}. Все бедствия, пережитые Францией, если верить ему, произошли от неумеренного влечения к этим трем ипостасям. Все это было предназначено для Millerana, но он не явился, а вместо него красноречием ministre-adjoint finances russes {Товарищ русского министра финансов (франц.).} должен был насладиться Министр фин[ансов] Callan и Мин[истр] Юст[иции] Moris (он же торговец Конвяков). Русские идолы во всю глотку кричали "ура" царю и президенту, Скальсковский -- острил, не вполне удачно, но литературно, Byuss намекал на прелести французских кокот[ок], Тенишев попробовал оправдаться передо мною за свою грубость и просил не забывать его в Петербурге. Не успев насладиться русско-французским согласием, я во фраке уехал в ту же ночь в Брюссель, прочел там лекцию в прекрасном [зале] перед публикой человек в шестьсот, отзывчивой и симпатичной.
   На следующий день завтракал у Вандервельде с психологом Curere, y которого украли порсак, а в нем была рукопись его лекций. В Брюсселе 40 русских пытались задержать меня. Но в будущий четверг я читаю первую лекцию в Париже и мне, следовательно, нельзя было остаться.
   Спасибо за сообщение из Женевы и брошюру. Будущий референдум меня очень интересует. Если еще что можешь сообщить, сделай это. Когда же ты переселяешься в Болье? Иванюков едет за фаницу, поправляется. Но хандрит по-прежнему. Имел от него письмо, а также от Стороженко, приславшего ожидаемую бумагу для Апостола. Поклон твоей дочери от меня и М-ме Лоренцини.
   Сердечно твой М.К.
   P.S. Михайловскому послано письмо от Вормса, а от меня приветственная телефамма.

Там же. Л. 41--42 об.

   

No 20

7 дек[абря] [1]900 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Чтобы успокоить тебя насчет Иванюкова, пересылаю тебе его письмо. Ты увидишь, что Соболевский передал ему от моего имени 400 руб., а Стороженко предлагал ему дать 300 из тех, которые мне должен. От Соболевского я слышал, что сам он и Варвара Алексеевна48 намерены принять участие в покрытии его долга. -- Не пишу тебе больше, так как спешу на лекции, последние из тех, которые должен прочесть. 12-го буду уже в Болье. Джижетта уехала вчера больная к себе на виллу. До скорого свидания.

Сердечно твой М. Ковалевский.

   Там же. Л. 43--44
   

No 21

[Позднее 12 декабря 1900 [г.]*

   Дорогой Александр Иванович!
   Я снова написал Иванюкову, снова предложил ему поселиться у меня с дочерью и выслать ему деньги на дорогу. -- 400 рублей были переданы мною Соболевскому, который хотел прибавить от себя и Морозова49: Стороженко из тех денег, которые мне должен, предлагал Иванюкову 300 рублей, а Ив[ан] Ив[анович] отказался.
   Я думаю, что болезнь Марии Вас[ильевны], которая с трудом встает с постели, и у которой нет других наследников, кроме детей сестры, действительная причина, удерживающая Иванюкова в Варшаве. Прилагаю его письмо {Письма в деле нет.}.
   Теперь о тебе. Не вижу, почему, хотя бы и с мнимой жабой, тебе есть расчет жить в сырости и проливном дожде в Женеве, когда на юге светит солнце. -- Если не Болье, то Рим, Неаполь и даже окрестности Генуи были бы в сто крат лучше для твоего здоровья. -- Если ты решишься приехать в Ривьеру, то, пожалуйста, остановись у меня даже с Марьей Александровной {Дочь А.И.Чупрова.} (есть женская прислуга). В случае приезда Иванюкова можно будет снять комнаты по соседству.
   Лекции мои прошли благополучно. За исключением вступительной лекции, на которой было более ста человек, прочие были читаны перед аудиторией в 30--40 слушателей. Бывал Levasseur50, Tarde, Coste51, Delbet, Martin52. Французы-слушатели записывали, русские же -- глядели. В аплодисментах и ласковых словах не было недостатка. Готовлю теперь курс к печати. Главное же занятие подготовление лекции для Америки. Пришлось погрузиться в изучение судьбы боярской думы, земских соборов, поместья, общины etc etc. Ничего, занятно и удивительно, как много сделано за последнее время.
   Карышев53 бывает. Не то, чтобы очень плох, но нервен, мнителен и несколько мягкотелен. Эльсница, к которому я его свез, не видит для него необходимости жить непременно на юге, рекомендует ванны и общение с прекрасным полом -- а он почему-то топорщится. У Джижетты что-то неисправно с легкими и почками. Но здесь она опять молодцом. Привет дочери.
   Твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 45--46 об.

   * Датируется по содержанию письма No 20, в котором указано, что М.М. Ковалевский 12 декабря будет в Болье.
   

No 22

[Ранее 6 января 1901 г.]*
Вторник

   Дорогой Александр. Иванович!
   В ожидании увидать тебя вскоре54, пишу тебе только несколько слов о Карышеве, Жижетте и себе самом. К[арышеву] Эльснир посоветовал завести семью, говоря, что от этого всецело зависит его выздоровление. Я думаю, в этом много правды. Но несомненно также и то, что он этому совету не последует детей ради.
   Жижетта совершенно поправилась; живет припеваючи на своей вилле в обществе M-elle Bonard, много учится, усердно играя на фортепьянах, катается со мною в Сан-Ремо и не раз вспоминает своих добрых знакомых, вас троих в том числе.
   Я читаю без отдышки, но не без отвращения, всякие книги о царях и императорах, о думе, соборах, коллегиях, служилых людях, холопах, смердах и пр., и проч., и проч. Из всего этого сфабрикую лекции на английском языке. Но последнее дело идет медленно. Пока родил на свет только одно: о древнерусском государственном строе, но это, разумеется, самая трудная. Окончил также корректуру 1-й части 1-го тома моего "Происх[ождения] дем[ократии]". Поправляю в гранках III том "Эк[ономического] роста Европы" и перевод на фр[анцузский] язык книги об эк[ономическом] пол[ожении] Фр[анции] до революции. Часть его была прочтена мною в форме лекций в Париже нынешней осенью. Книга об Общ[ине], посланная твоему сыну {Сын -- Александр Александрович Чупров.} в Страсбург, возвращена мне обратно. Что с ней делать?
   Твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 47--48 об.

   * Датируется по содержанию. Письмо является как бы продолжением письма No 21. М.М. Ковалевский продолжает ждать приезда А.И.Чупрова. Из письма No 23 от 6 января 1901 известно, что приезд А.И.Чупрова не состоялся.
   

No 23

6 янв[аря] 1901 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Очень огорчило меня переданное тобой известие о болезни дочери. Чехов, который здесь в качестве врача, высказывает сомнение, чтобы опухоль была в какой-нибудь связи с прежней болезнью, ввиду значительности промежутка времени.
   Но, разумеется, лучшее, что ты можешь сделать, это поспешить к Кохеру, который, вероятно, посоветует Вам обоим зимовать на юге. Холод в Женеве, вероятно, больше здешнего, который все же не меньше двух градусов.
   Ты слышал, вероятно, о том, что в Киеве 46555 студентов отданы под суд университетскому трибуналу. Жандармы введены были в здание университета и обнажили шашки под предводительством генерала Новицкого56, который приказал ректору явиться на сходку. Все это вызвано недовольством студентов лекциями Эйхельмана, заменившего Трубецкого, проживающего в Ментоне. Узнав о начавшихся манифестациях, Драгомиров57 приказал Эйхельману не ходить в университет. -- Обо всем этом узнал от Коротнева и Владимирского-Буданова, которые оба в Ницце. Был у меня вчера Духовской, говорил, что факультет желает иметь профессором Мануйлова. Спрашивал, увидят ли тебя вскоре читающим снова лекции в Москве. Я ответил, что не знаю.
   Письмо Иванюкова не столько затерялось, сколько где-то заложено. Содержание его приблизительно следующее: И[ван] И[ванович] благодарит меня за переданные Соболевским 400 руб., которые ему очень пригодятся для расплаты, просит уведомить о том, где я буду проводить зиму. Чехов считает Иванюкова здоровым, а наоборот, нервнобольным -- Соболевского и думает, что его следует выписать в Ниццу. -- Тебя сделали членом Международного института) социологии, о чем ты извещен Вормсом. Ответь выражением признательности. Дорогой, сердечно твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 51--52 об.

   

No 24

Болье, 23 января [1901 г.]*

   Дорогой Александр Иванович!
   Прости, что не писал тебе так долго. У меня прожил 16 дней де Греф58, ректор университета в Брюсселе, совсем больной. Рядом в твоем отеле поселился Вандервельде и почти весь день, кроме моих рабочих часов утром, просиживал на вилле Батава, а тут надо было еще кончать 1 часть "Происхождения совр[еменной] дем[ократии]" и составлять список опечаток. Едва управился, отложив в сторону другую работу и, между прочим, переписку. Долго ли намереваешься остаться в Риме [?] Я сам бы не прочь к тебе приехать, так как с февраля моя вилла должна поступить к тому канонику, который снял ее в прошлом году и не воспользовался ею. -- Не нужно ли выслать тебе каких-либо книг [?] Посланные, надеюсь, получены. Я свободен до мая, а в этом месяце буду читать в Брюсселе два курса, и излагать один по-русски (англ[ийское] госуд[арственное] право). Надеюсь, что удастся устроить Гамбарова профессором в Брюсселе с правом читать по-русски и получать 5000 фр[анков].
   С Иванюковым творится что-то недоброе. Он совсем собрался было умирать, а теперь увез определять дочь в какой-то пансион в Москве. Мне пишут, что он страдает от истерии. Ты бы напустил на него Остроумова59.
   Сердечный привет твоим дочкам.
   Твой Ковалевский.

Там же. Л. 131-132 об.

   * Датируется по содержанию. М.М. Ковалевский в начале 1901 г. готовил к 2-му изданию I том "Происхождения современной демократии".
   

No 25

3 марта 1901 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Совершенно понимаю, что тебе слишком дорого поселиться и Болье с значительной семьею, но очень жалею, что наше свидание таким образом состоится не вскоре. Я бы приехал к тебе в Геную, но моя простуда еще не прошла, а главное, у меня припадок подагры в левом локте. -- Нашел секретаря англичанина и диктую ему мои лекции. Но работа подвигается медленно. Читать приходится пропасть -- и не всегда с охотой. Что за презренная литература наплодилась за последнее время по русск[ому] госуд[арственному] праву и его истории. Все эти Филипповы, Грибовские, Петровские, Щегловы и tuttus quant -- не только хамы, но дураки и неучи, которых изучать тошнехонько.
   Дотанцевался наш каменный гость -- кажется везло, а тут напоминание об одиннадцатой заповеди: не будь дураком. То-то труса теперь празднуют все патриоты!
   Соболевского упрашиваю переехать ко мне -- и он, кажется, сдается. Хочу переслать тебе I и II часть первого тома моей книги60, французск[ий] перевод 4-го тома и немецкое изд[ание] "Экономический стр[ой] Европы". Но не лучше ли подождать твоего приезда? Два твоих фельетона прочел с большим интересом. У меня был знакомый тебе проф[ессор] Scrafta из Пармы и я перевел ему отрывки из твоих статей. -- Сообщаю не без радости, что мой "Конец Венеции" встретил в Италии лучший прием, чем в России. Molmenti, как ты знаешь, лучший теперь знаток венецианской истории, посвятил ему целую статью в Antologia.
   P.S. Взнос Вормсу 3 марта 1901 -- всего 20 франков единовременно.
   Привет всем твоим.
   Твой старый друг Ковалевский.

Там же. Л. 53--54 об.

   

No 26

Экс, 29 мая 1901 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Пишу тебе из Экса, где я застрял на обратном пути из Парижа, чтобы взять десяток душей и тем предупредить новые припадки моей болезни. Прежде всего позволь поздравить тебя и твою дочь с благополучным исходом давнишней дружбы. Я мало знаю г. Сперанского, меньше, чем желал бы этого; но и короткие встречи, а тем более его книга, оставили во мне впечатление сильного и оригинального ума. Поль Бойе61 и все, кто близко знал его, не нахвалятся им, говоря, что всякому делу, за которое он взялся, он отдается душой. Союз с таким человеком, очевидно, не может не составить счастья твоей дочери, а следовательно и твоего.
   Для меня возникает только один тревожный вопрос -- не увлечет ли этот брак и тебя далеко от Италии и юга Франции и не потеряю ли я таким образом возможность более частого свидания с тобою?
   Будешь ли ты еще в Пелье между 7 и 10 июня? Если да, то я бы заехал к тебе по дороге домой.
   В Париже лекции задержали меня дольше, чем я думал. Пришлось прочесть целых три курса, не считая семинария, довольно удачного и посвященного всецело изучению реформы 19-го февраля.
   Что-то даст будущий год? Настоящий завершается приездом Свечникова и Винавера62, а также Венгерова63. Обещают приехать и будущем и Арсеньев, и Кони.
   Всего же более желателен, разумеется, ты и твое согласие, хранимое по твоему желанию в тайне, всех нас очень обрадовало.
   Прошу тебя передать твоей дочери мои лучшие пожелания.
   Остаюсь твой старый друг Ковалевский.
   P.S. Что ты слышал о Янжуле? Иоллос, который желал бы встретиться с тобою, прямо сообщал мне, что Янжул болеет где-то в Швеции. Правда ли?

Там же. Л. 55--56 об.

   

No 27

Болье, 28 октября 1901

   Дорогой Александр Иванович!
   И радостно, и обидно знать, что ты так близко от меня, близко, разумеется, для американца, каким я сделался последние четыре месяца. Приехал бы охотно повидаться с тобой, но должен на днях открыть чтения лекций в Париже в Русской школе общественных наук64. Предметом будет вопрос о происхождении Американской гражданственности. Это позволяет мне познакомить моих слушателей одновременно и с началами английской государственности и общественного строя, и с особенностями американского. Буду читать ежедневно по два часа в течение трех недель. В 36 лекций (да еще часовых) можно наговорить пропасть. -- Мой курс в Америке о России печатается в типографии чикагского университета. Надеюсь в скором времени получить несколько экземпляров для раздачи и тогда, разумеется, пришлю тебе один из них. Иностранная печать более внимательно относится к моим работам, чем русская. Тогда как у нас не появилось ни одного отзыва ни о "Падении венец[ианской] независ[имости]", ни об "Экон[омическом] росте Европы", в Италии и Франции вышли о первой уже пять отзывов, и все хвалебные, а об экономическом строе, кроме трех немецких, один Поллока65 "Engl. Sistor", Revier и один Salvioli, проф[ессора] истории права в Палермо, на итальянском. -- За смертью моего издателя Солдатенкова мне, вероятно, придется перейти к писанию книг на иностранных языках, и, кажется, в добрый час.
   Рад слышать, что тебе понравились мои фельетоны об Америке. -- Соболевский не напечатал пока одного из них о государственном университете Калифорнии {Государственный университет в Калифорнии // Русские ведомости, 1901, No 290.} (Berkeley University). Пишет, что он появится статьей. Познакомился же я с этим университетом в следующих условиях. -- Совсем собравшись уехать из Сан-Франциско, я уже взял билет в спальном вагоне, как мне доложили о визите ректора Виллера. Принимаю. Просит не отказать и прочтении по крайней мере двух лекций, ввиду открытия в этом же году преподавания русского языка. Я ссылаюсь на то, что мой билет уже взят, что у меня нет под рукой ни русских книг, ни заметок, что прочитанный курс остался в Чикаго и печатается в типографии университета. -- Ничто не действует, и я в конце концов сдаюсь. С невероятным нахальством я в тот же день читаю безо всякой подготовки перед аудиторией человек в триста о русском фольклоре и его значении для общей истории права. С тою же дерзостью выступаю в положенный час и на следующий день при такой же многочисленной аудитории. -- И в заключение всего, кроме аплодисментов, получаю еще тысячу франков. Провожающий меня ректор Духовной Академии заманивает прочесть у них. Из соседнего университета Stanford также идет приглашение. И я одно время испытываю те же чувства, которые заставили Хлестакова, обобравши Городничего, не брезгать и скромными подачками Бобчинского и Добчинского. Но добродетель и страх не попасть вовремя к пароходу, отплывающему в Европу, берут в конце концов верх. Хотя ректор Духовной Академии -- академик восклицает в недоумении "Is' it not satisfaction to get a good salary?" {Разве недостаточно получать хорошее жалование (англ.)}, но все-таки отказываюсь от всяких дальнейших чтений и поборов и уезжаю к мормонам.
   Подобно тебе, и я бы охотно принял участие в чествовании Стороженко. Пошлем ему, если хочешь, совместную телеграмму, а если сборник не вышел, то и по статье. Ты знаешь, как русские долго собираются. Ввиду этого мы, пожалуй, и не запоздаем. -- Янжулу следовало бы бросить всякие инспекторские поездки, от которых страдает ни одно его сердце, но и добрая репутация. Я писал в этом смысле Константину Николаевичу из Сан-Франциско (разумеется, речь шла о сердце, а не о репутации). Поклон Постникову и пожелание ему быть деканом несуществующего факультета. Были же епископы in partibus infidelium {В землях неверных (лат.)}. Почему не быть и деканом?
   Ты не пишешь ничего о твоем здоровье pas de nouvelles -- bonnes nouvelles {Нет новостей -- хорошие новости (франц.)}. Не правда ли? На свое здоровье я пожаловаться не могу, по крайней мене теперь. -- Но два месяца назад я пролежал десять дней в подагре почти на берегу Тихого океана и реки Колумбии, а именно в Портленде, в Орегоне. Было не весело!
   Недурно было бы нам свидеться, если не зимою, то в апреле или мае. Как бы хорошо было всем прокататься в Париж и прочесть там обоим по нескольку лекций. Я обещал читать там весь весенний семестр, то есть с апреля. Если бы у тебя явилась охота, 10 ты бы остановился у меня. Думаю снять весною новую квартиру и "la chambre ami" {"Комната для друга" (гостевая комната) (франц.).} к твоим услугам. -- Но, может быть, и раньше этого я приеду к тебе на несколько дней в Италию. Поэтому не поленись уведомить до 10-го о твоих передвижениях.
   Сердечный привет всем твоим.
   Старый друг М. Ковалевский.

Там же. Л. 57--62.

   

No 28

[Париж, позднее 14 ноября 1901,
но ранее 12 декабря 1901 г.]*

   * Датируется по содержанию: 14 ноября 1901 г. состоялось открытие Русской школы общественных наук в Париже, 12 декабря 1901 г. -- дата предполагаемой встречи М.М. Ковалевского и А.И.Чупрова.
   Дорогой Александр Иванович!
   Я обещал тебе написать о школе. Дела идут отлично. Записалось постоянных посетителей -- двести человек. Приехавшие, за двумя, тремя исключениями люди, не лишенные средств, исключенные студенты, люди, ранее выехавшие в Европу (Германию или Бельгию), не допущенные в университет евреи и еврейки, земские статистики, приехавшие пополнить свое образование, человек пятьдесят из них москвичи; остальные из всевозможных городов России, начиная с Владивостока. Вся эта молодежь поражает прилежанием. Не знающих франц[узского] языка -- не более семи, восьми человек. Для их обучения приглашен уже лектор. Курсы читаются систематически, в том числе три моих: 1) История сословий в России, 2) Экономическая история Европы, 3) История английского и американского конституционного развития. Рядом со мной Гамбаров66 читает курс по основным вопросам гражданского права, Аничков по истории русской литературы, Волков67 по антропологии, к январю приедет Карышев и прочтет тридцать лекций по политической экономике. Русский (по матери) профессор Анри68 (из Сорбонны) предложил читать даром и по-русски курс психофизиологии. Ученик Брентано с дипломом парижской школы политических наук Липман прочел конференцию по истории учения о заработном фонде и прочтет еще ряд лекций о рабочем вопросе. Щукин читает курс по истории русских сект, начиная с XIV в. И все это слушается со вниманием и интересом.
   Меня прервали. Спешу переслать тебе письмо на твое имя и копию твоего письма, в силу которого решились напечатать твое имя в числе будущих профессоров, несмотря на мои протесты. -- Не съехаться ли нам в Генуе, я буду в ней около 12 декабря.
   Твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 63--64. Опубликовано: "Слушателей будет много...". Русская высшая школа общественных наук в Париже по письмам М.М. Ковалевского // Исторический архив, 1993, No 6. С. 171--172.

   

No 29

[Ранее 7 января 1902 г.]*

* Датируется по содержанию письма No 30.

   Дорогой Александр Иванович!
   Пересылаю тебе чек, полученный на твое имя, и в то же время уведомляю тебя, что в пятницу Соболевский, я и Жижетта отправляемся во Флоренцию, первые два -- для свидания с тобой, последняя для отдыха и прогулок; Собол[евский], как ты увидишь, значительно поздоровел. Собирается во Флоренцию и Боборыкин. Наше пребывание продлится до середины будущей недели, а там опять дописывать лекции и отправляться в плавание. Прилагаю тебе выдержку из присланной мне сегодня тулузской газеты. Ты узнаешь из нее, что я в ссылке(??).
   Сердечно твой М. Ковалевский.
   P.S. Разговоры о событиях отложены до Флоренции. Недостатка в них не будет.

Там же. Л. 65 об.

   

No 30

7 янв[аря] 1902 г.

   С Новым годом!
   
   Дорогой Александр Иванович!
   Поджидал известий из Парижа, чтобы сделать мое письмо сколько-нибудь занимательным. Ведь в Болье, как и в Пельи, все интересы сводятся к солнцу. Согретый его лучом я опять чувствую себя хорошо, работаю над "Амер[иканской] ист[орией]" (пока в форме конспекта для будущей лекции), правлю корректуры на двух языках, читаю социологов -- Уорда и De Marinis, посещаю концерты классической музыки и оперу, вижусь изредка с киевскими профессорами (Владимирским]-Будановым, Коротневым). От них узнал, что половина сообщенного иностранной прессой [--] чистый вымысел; бомб в Константина Константиновича не бросали, немец[кого] конс[ула] в Петерб[урге] не тревожили, профессоров не били (даже в Харькове)69. Одного ректора Куплеваского70 назвали дураком, но в названии предмета его именем нельзя видеть обиды. Коротнев виделся с Вановским71 и слышал из его уст выражение готовности закрыть университет.
   В парижской школе подвизаются Кареев и Карышев с неравным успехом, причем преимущество на стороне Карышева.
   M-le Lorenzune шлет свои сердечные приветствия; она поглощена музыкой, мечтает о славе и успехах, но временами капризничает, но тем не менее по-прежнему чарует мое сердце.
   Очень рад, что Maraglano подтвердил показания прежних врачей. Хотелось бы знать, насколько учтено было его лечение. Говорят, в ревматизм жить на самом берегу моря неодобрительно.
   Вероятно, теперь вся твоя семья в сборе. Передай всем им поклон, а сыну сверх того благодарность за присылку его статьи о Вашем общем труде о влиянии хлебных цен.
   Если твоему сыну книга "Baden Powell's" больше не нужна, я не прочь получить ее обратно для статьи о Seebohm's, который шлет мне свою новую книгу с старыми облюбованными им взглядами.
   Твой М. Ковалевский.

Там же. С. 67--68 об.

   

No 31

[26 марта 1902 г.]*
Вторник

* Датировано по почтовому штемпелю.

   Когда же ты, наконец, приедешь, дорогой Александр Иванович? Третий день ждем тебя к 8-ми. Погода разгулялась. Сам я на ногах. Гулять готов. Баклуши бить тоже. Приезжай.
   Твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 71 об. Почтовая открытка.

   

No 32

18 мая 1902 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Начался разъезд русских и съезд твоих приятелей. Пора бы тебе внять общим нашим мольбам и приехать пожить у меня. Что более своевременно, что наступают праздники, а за ними меня требуют в Париж для чтения лекций. Писал тебе, но слышу от Соболевского, что письмо мое не дошло. Недавно хвалю Соболевскому разнос Витте в Вашей газете, а оказывается, что автор его -- ты. Поздравляю. Сделано с большим мастерством. Напечатай кого-нибудь, того же le Matin, последовало бы опровержение Раффорловича {Так в тексте. Следует: Рафалович72.}, и вслед затем газета получила бы денежное поощрение от кого другого, какого-то Витте. Меня уверяли, что так именно и было на днях. Хочу о книжке Ал[ександра] Ал[ександровича] [Чупрова] написать статью. Работа прекрасная. А с "Вестниковым истории всеобщей" приключилось следующее. Заведовавший редакцией забрал годовую подписку и был таков.
   Жду ответ на призыв и непременно утвердительно. Теплый привет твоей дочери.
   Твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 69--70.

   

No 33

9 июня 1902 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Мне нужен твой совет: не откажи мне в нем тотчас по получении письма.
   С месяц я выписал из харьковской конторы Государственного банка следуемые мне 8000 рублей и до сих пор их не получил. Телеграфировал управляющему. Ответил: деньги высланы по адресу Hotel Valois, где я жил в Париже. Прошло еще десять дней. Послал новую телеграмму с оплаченным ответом, которого не дождался даже на третий день. Уезжаю в Болье. Очевидно, посылка перехвачена, заключала же она в себе и деньги, и квитанции на мой капитал в банке на цифру 250 000 руб., никаких других доказательств у меня, очевидно, нет. -- Не видать ли в этом действие политической полиции, агенты которой являлись на мои лекции. Не вообразили ли в России, что деньги выписаны для поддержки какого-нибудь заграничного издания, хотя, по-видимому, всем моим прошлым я доказал, что не поддерживаю никакой подпольной печати ни деньгами, ни собственным участием.
   Вот ты и посоветуй мне, как быть: ехать ли немедля в Россию, рискуя арестом по ложному обвинению или кое-как перебиваться и выжидать? Заметь, что за границей, за исключением виллы, у меня нет ничего, кроме трех тысяч франков в наличности.
   Будь другом, дай обдуманный ответ и сохрани все это между нами.
   Сердечно твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 72 об.--73 об.

   

No 34

Венеция, 25 июня 1902 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Я от тебя, вероятно, в довольно близком соседстве. Если путь твой на север лежит через Венецию или Верону, сделай милость, остановись на время или выпиши меня. Жары пока нет, работаю утром, по вечерам гуляю. Распорядился перед отъездом, чтобы Александра Александровича {Чупров А.А.} приняли и устроили на вилле Ботаве, вручили ему каталог (неполный) и допустили к пользованию библиотекой. Если он в Италии, то почему бы ему не последовать твоему совету и не составить свой список нужных Политехникуму книг у меня? Кстати, он найдет в библиотеке и немало каталогов английск[их] и франц[узских], которые ему пригодятся. Самая полная коллекция экономических книг и брошюр, принадлежавшая Фокс-Берну, сколько я слышал, продана им Кембр[иджскому] университету. Каталог ее был составлен до продажи, копия его, вероятно, может быть продана за деньги. А в России только стреляют и вешают! Ходят слухи, что убили Харьк[овского] губернатора73. Правда ли?
   Твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 74 об.-- 75 об.

   

No 35

Каденабик, 24 авг[уста] 1902 г.

   Дорогой Александр Иванович!
   Я от тебя недалеко, на берегу Комского озера. Писал тебе из Венеции под диктовку мой секретарь. Письмо отослано было в Pegli и тебе, видно, не переслано. Сам я не мог держать перо в руке, так как у меня с месяц продолжался острый ревматизм сочленений в правой руке и правом локте. Лечился я от этого на Лидо, привязывали грязями из Баталии; взял 18 ванн и пока боли не возвращаются, но все еще чувствую некоторое неудобство при писании. Рад был бы повидать тебя и Янжула. Если он останется с тобой некоторое время и ты уведомишь меня об этом телеграммой, я не прочь буду приехать в Цуг на день или на два.
   В Венеции я все-таки поработал немало. Помнишь, я говорил тебе о намерении написать на основании архивных данных о Венецианской и Генуэзской колониях на Азовском море. Эта мысль осуществлена и завтра посылаю на имя графини Уваровой, представительницы археологического съезда в Харькове, мемуар об истории Азова в эпоху Венец[ианской] и Генуэзс[кой] колоний74.
   С "Совр[еменными] социологами" все еще не справился, хотя уже близок час победы и они мне осточертели. Печатанье III тома "Рос[та]" {Ковалевский М.М. Экономический рост Европы до возникновения капиталистического хозяйства.} окончено и тебе, конечно, тотчас по выходе выслан будет экземпляр. -- Адресов книгопровидцев-антиквариев я теперь не припомню, кроме Hocepli de Mimant Loescher'a la Rumine u fratelli Воссе в Турине. Эти все добудут Алекс[андру] Ал[ександровичу] с незначительной приплатой. Они настолько известны, что более точного обозначения их места жительства не требуется.
   Насколько ты поправился от лечения и скоро ли вернешься и Италию? Теперь, когда одна дочь замужем в Париже, другая учится в Берлине, третья в Москве, а сын профессорствует в Петербурге, пора бы тебе приехать после Рождества и общего съезда всей семьи на зиму ко мне в Болье, чтобы ты и приготовил новые издания своих лекций или, по крайней мере, их первой части. Я буду в Париже и Брюсселе по декабрь, а затем в Болье по апрель.
   Сердечный привет всем твоим, а также Янжулам.
   Твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 76--77 об.

   

No 36

[Каденабик, ранее 1 ноября 1902 г.]*

   * Датировано по содержанию письма No 37, в котором сообщается, что лечение грязями не помогло.
   Дорогой Александр Иванович!
   Жаль, что ты уезжаешь так далеко! Смотри же, сдержи обещание, проживи со мной в Болье зимою. Очень обрадовала бы совместная поездка в Париж. Но да не будет она связана тесно с твоим приездом на Ривьеру, так чтобы мы могли и погулять, и поработать независимо от всяких забот о лекциях. Что касается до последних, то хорошо было бы познакомить в них слушателей с содержанием подготовляемой тобою книги, а еще лучше повторить им хотя бы часть твоего общего курса, положим историческую. В этом случае я бы мог довести мое изложение до Адама Смита и предоставить тебе все остальное.
   Петровский был у меня несколько раз; мы говорили с ним о затеваемом издании, я, не отказываясь от сотрудничества, обещал дать Англию и Американские] Штаты, но, между нами, я вынес впечатление, что у них нет ни определенного плана, ни хорошо подготовленных сотрудников. Потому, что из всего этого выйдет, известно Аллаху.
   Избрал я для жизни Каденабик, потому, во-первых, что Жи-жетта может брать здесь уроки музыки, так как поблизости живет ее учитель, а во-вторых, потому, что это самое прохладное место на озере. И очень уж тут хорошо! Жаль только, что много скучнейших англичан, для которых надо по вечерам надевать смокинг!
   Привет всем твоим.
   Сердечно тебе преданный М. Ковалевский.
   P.S. Туган-Барановский написал мне, что сидит под надзором полиции.
   В Комо -- Тимирязев. По его просьбе я приезжал его проведывать. Жена и сын были в тифе. Первый совсем поправился, а вторая все еще хворает. Ты знаешь, что Климент Аркадьевич остался мри университете только в должности приват-доцента. Я приглашал его к нам в школу. Он выразил согласие и, по-видимому, был польщен.
   Теперь о грязях.
   Я лечился в гидротерапевтическом заведении на Лидо, близ Иснеции. Грязи они доставляли ежедневно из Абано-Баталла. Вот скоро месяц как всякая боль прошла. Припадки острого ревматизма сочленений на подагрической почве уже не в первый раз появляются у меня в суставах рук, прежде задеты были только ноги!

Там же. Л. 78--79 об.

   

No 37

1 ноября 1902 г.

   Дорогой Александр Иванович!
   Ты простишь мою неаккуратность в переписке, узнай, что я опять в постели. Грязи ничему не помогли и ни от чего не избавили. Подагра в обеих ногах и в левой руке (местами болит правая). Я подготовлял все это время курс по ист[ории] политич[еской] эк[ономии] до Адама См[ита], далее которого идти не решаюсь, за незнанием новейшей экономической литературы. Если поправлюсь недели в две, поеду в Париж читать лекции на месяц. Иначе волей-неволей придется остаться в Болье. Очень мне улыбается и пожить и почитать с тобой совместно.
   Привет Сперанским.
   Твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 80. Почтовая открытка.

   

No 38

[8 ноября 1902 г.]*

* Датировано по почтовому штемпелю.

   Дорогой Александра Иванович!
   Спасибо за дружеское участие. Положение следующее: недомогать я стал еще в Милане и чувствовал, что боль приближается. Устроив Жижетту на два месяца в Милане, где она усиленно занималась форт[епьянной] игрой, я поспешил в Болье. Нужны были книги для подготовки лекций. Занялся я очень прилежно. Дело шло так дней десять. Ходить я почти не ходил. Погода была чудная, топить не приходилось. Завтракал на воздухе. Как-то после диктовки ноги показались мне деревянными. Прошелся по комнате, все же остался след и в ближайший день. Заставил себя пройти до отеля Бонд -- и слег с подагрой сперва в левом, теперь в правом колене и левой руке. Пролежал уже десять дней. Поправлюсь ли в неделю? Едва ли. Твой М.К.

Там же. Л. 78-- 79 об. Почтовая открытка.

   

No 39

13 янв[аря] 1903 г.

   Дорогой Александр Иванович!
   Письмо твое застало меня больным инфлюэнцей. Простудился в дороге. За инфлюэнцей последовал приступ подагры. Сижу и лежу. А между тем у меня гостят Вандервельды, муж и жена. Не был до сих пор даже в Ницце и ни с кем не виделся. Ты, вероятно, слышал, что денежные дела школы блестящи: одна из слушательниц, москвичка, пожелавшая сохранить инкогнито, после одной из моих лекций вручила мне чек в тридцать тысяч франков. Вчера из Канн послана еще тысяча. Лет на шесть существование школы обеспечено. Но в профессорах чувствуется недостаток. Карышев приехал больным и прочел мало. Гамбаров лечится и читает всего одну лекцию. Волков старается, Ивановский75 плох и не готовится. Апостол и Щукин прилежны. Тамашев76 -- усыпителен. При таких условиях расхолодить аудиторию, весьма сочувственно настроенную, дело немудреное. Мне лично пришлось читать целых шесть лекций по таким разнообразным материям, как история политических учений в древности, экономических -- в средние века и эпоху Возрождения, социологических -- в конце прошлого столетия. Готовлюсь весною сверх этих курсов читать еще древнее русское право и английское -- государственное. Такие набеги в область чужих специальностей, разумеется, расширяют собственную начитанность, но мешают в то же время всякой самостоятельной работе. Ты сделаешь доброе дело или вернее, спасешь наше предприятие, приехав читать лекции весною.
   Я думаю начать тотчас же после Пасхи.
   Привет твоей дочери от нас обоих. Жижетта провела осень в Милане в занятиях музыкой, сделала успехи; со мною в Болье, на своей, разумеется, вилле. Шлет тебе горячий привет. -- Вчера явился ко мне кн[язь] Гагарин77, начальство Ал[ександра] Ал[ександровича] с письмом от Иванюкова. Произвел на меня впечатление добряка и дурака. Для иллюстраций: "Лопухин78, к которому я обратился, -- говорит, Гамбаров в политическом отношении не опасен, но бездарен. А Вы как думаете?" И вот мне приходится обсуждать вопрос, в какой мере жандармское ведомство призвано аттестовать ученость и талантливость профессоров. Алекс[андр] Алекс[андрович] [говорит]: Гагарин доволен да и всем вообще составом профессоров: "Куда, говорит, лучше университетских. В университете один, два читают хорошо, а у нас все".
   Вообще такого дурака следовало бы показывать в Европе с оглядкой. Говорит о Ковалевском Вл[адимире] Ив[ановиче], что все ждут его скорого возвращения к почестям и деньгам.
   Сердечно твой М. Ковалевский.
   P.S. Лечит меня от толстоты англ[ийская] знаменитость Davis. За все лечение взял вперед 400 фр[анков].

Там же. Л. 82--85. Опубликовано: "Слушателей будет много...". Русская высшая школа общественных наук в Париже по письмам М.М. Ковалевского // Исторический архив, 1993, No 6. С. 172-173.

   

No 40

8 июня 1903 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Твои старые приятели, Янжул и я, собравшись в Париже, грустят по случаю твоего отсутствия. Иван Иванович к повернул-то на берега Сены в надежде встретиться с тобою, а твоя трижды проклятая простуда лишила наших слушателей горячо ожидаемого лектора, а нас с Янжулом сердечно любимого друга {На обороте написано письмо И.И.Янжула.}.
   

No 41

3 июля 1903 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Твой неприезд опечалил многих. Если с ним связан твой проезд осенью, то я не останусь в числе опечаленных, так как студенты разъезжаются. Когда же мы увидимся с тобой? Я собираюсь недели через две в Швейцарию.
   Твой М. Ковалевский.

Там же. Оп. 2. Д. 131. Л. 1.

   

No 42

   Париж, 7 ноября 1903 [г.]
   Дорогой Александр Иванович!
   Позволь от души поздравить тебя с предстоящим замужеством второй79 твоей дочери. Два естествоиспытателя разного пола, живущие в любви и согласии под одним кровом и посильно двигающие науку -- явление не банальное. Будем надеяться, что их не разъединят даже спор химистов с виталистами, в котором Тимирязев попортил себе так много крови!
   К поздравлениям позволь прибавить и благодарность и сообщить тебе, что если ты исполнишь твое обещание, то самое лучшее, будет тебе остановиться у меня. Я живу в одной квартире с Жижеттой. У нас две спальни, но достаточно мне будет взять добавочную постель, и мне легко будет уступить тебе мою спальню. Мы держим кухарку, в комнатах тепло; есть ascenseur {Лифт (франц.).} и ванна Жижетта обещает быть любезной хозяйкой и очень рада была бы твоему приезду и остановке у нас.
   Школу мы открываем 15-го двумя лекциями Шарля Жида и Исаева80. Но настроение наше невеселое. Твой старый товарищ и сослуживец Плеве обрушился нежданно-негаданно на де Роберти. Плеве признает его деятельность вредной для отечества и от имени государя требует его приезда в Петербург. Евгений Валентинович, не зная даже в чем его обвиняют, болеет, мучается, шлет свидетельства о болезни, письма министру и царю и в Россию не едет. Грозят ему лишением прав гражданства и т.д. Из Москвы и Петербурга идут слухи, что и меня почему-то ждет та же напасть. Лопухин был в Париже, виделся с де Роберти, сообщил ему, что письмо его прочитано Государем, который приказал произвести дополнительное следствие и доложить о его результатах ему лично. Но тот же Лопухин уже по возвращении в Петербург объявил жене де Роберти буквально "qu'on cassera la plume de jou mari et pour toujours à foi qu'il ne puisse en user contre son pays" {"Что ее мужу сломают перо, дабы впредь бы не мог использовать его против своей страны" (франц.).}. Мне заведомо известно, что де Роберти не находится в сношениях ни с кем из русских революционеров, не написал в их изданиях ни единой строчки. Вообще ничего не пишет, кроме своих книг и лекций, отвлеченностей, нередко довольно туманных. В чем состоит и откуда идет донос, мы не постигаем.
   Так как профессоров съехалось немного, то мне приходится раздуваться за всех, читая семь лекций, две о современных социологах, три по генетической социологии (происхождение семьи, собственности, государства) и две по экономической истории и экономическим доктринам XVII и XVIII веков.
   Черкни словечко, ответь и дай добрый совет по делу де Роберти.
   Сердечно твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 90--91 об.

   

No 43

6 декабря 1903 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Приезжай, когда вздумаешь. Мы твоего курса даже не объявляли, а я заберу как и в прошлом году большое число часов, которые и передам тебе, если твой приезд состоится. Не хочешь читать по вечерам, будешь читать днем. Слушателей будет много, так как записанных около 400 человек и все ждут тебя с нетерпением с прошлого года, хотя и не очень надеются на твой приезд81. Никакой скандал тебя не ждет82 и к предотвращению его будут приняты меры. Паприж не Москва и тут подобным историям значения не дают.
   Сердечно твой М. Ковалевский.
   P.S. Дружеский привет обоим супругам Сперанским.

Там же. Ф. 2244. Оп. 2. Д. 131. Л. 3--3 об. Опубликовано: "Слушателей будет много...". Русская высшая школа общественных наук в Париже по письмам М.М. Ковалевского // Исторический архив, 1993, No 6. С. 173.

   

No 44

1 января 1904 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Тебе пришлют столько корректуры, сколько тебе будет угодно. Высылай только скорее рукопись на мое имя. Гамбаров получил назначение в Петербургский Политехникум и теперь в России. Все мои планы на отъезд рушились. Приходится читать снова шесть лекций по Ис[тории] Русск[их] Госуд[арственных] учрежд[ений], по истории полит[ических] учений и по Совр[еменному] Госуд[арственному] Праву европ[ейских] народов; кроме того, править корректуры для сборника, книги "Совр[еменные] социологи" и III тома немецкого издания. А тут от Карышева и Кольцова83 явилось еще требование приехать в Москву для справления Татьяны84 и произнесения спичей на либеральных банкетах. Запрос пришел и разгар весны. Я думал, что с ее окончанием закончатся и частные говорильни. Телеграфирую Кольцову: Maintenez-Vous Votre demande? Ответ: Maintenons, préparons tout, agirons selon circonstances indépendantes {Настаиваете ли вы на вашем требовании? Ответ: Настаиваем, все готовим, действуем по независящим обстоятельствам (франц.).} (что, вероятно, значит: независящие от нас обстоятельства). Ехать для пьяных поцелуев и произнесения речей, которым не суждено быть напечатанными, тошно. А между тем тут кое-кто, в том числе Добранович {Так тексте. Следует Добронович.}85, настаивают, чтобы я ехал. Дай добрый совет.
   Если в этой поездке есть какой-либо смысл, то я, разумеется, поеду. Но смыслу пока я не вижу никакого.
   Школа идет хорошо в том смысле, что на лекциях бывает до 300 человек как утренних, так и вечерних. Читает Исаев. Читает Трачевский86, Анри Столько.
   Сделай одолжение, если Франк87 в Мюнхене, убеди его приехать поскорей (500 фр[анков]), а если на несколько месяцев, то по 1000. Нам грозит беда остаться без лекторов.
   Не подыщешь ли еще кого, с вознаграждением.
   Хочу пожелать тебе счастливого года в кругу любящих тебя людей и семьи. Других общественных радостей, кажется, ждать трудно.
   Когда же выйдет твой том и не хочешь ли дать его в нашу библиотеку? Сытин88 предложил платить по 60 рублей -- лист.
   Привет Сперанским. Жижетта тебе горячо кланяется и все тебя прославляет.
   Сердечно твой М. Ковалевский.

Там же. Ф. 2244. Оп. 1. Д. 1706. Л. 93-94 об. Опубликовано: "Слушателей будет много...". Русская высшая школа общественных наук в Париже по письмам М.М. Ковалевского. 1901--1905 гг. // Исторический архив, 1993. No 6. С. 173-174.

   

No 45

Париж, 9 фев[раля] 1904 (г.)

   Дорогой Александр Иванович!
   События пошли так быстро, что до сих пор не собрался поблагодарить тебя письменно за твои дружеские излияния.
   Кому благодарить, как не мне. Несмотря на дурное здоровье и, кажется, не веря в душе успеху нашей школы, ты приехал поддержать меня самим твоим присутствием в тяжелую минуту, нами переживаемую89.
   Сердечно тебе спасибо! Что станется с нашей школой теперь, после начала военных действий, сказать трудно. -- Одно то обстоятельство, что курс рухнул сразу, говорят % на 12 на русских бумагах, не позволяет думать, что студенты долго останутся в Париже. Но долго ли затянется война, и какими будут ее последствия для внутреннего положения России -- кто скажет. Я начинаю серьезно подумывать о том, чтобы съездить в Россию, пожалуй, даже провести в ней лето. Очень уж интересное время придется пережить. Двинусь я, однако, отнюдь не сразу, а поразмыслив и выждав удобную минуту.
   Книгу тебе вышлю завтра. В Брюсселе прием, как и всегда был радужный. Слушателей около 200. От Элезе Реклю узнал, что брат его Эли умирает, повидался с ним на следующий же день, передал его жене привет от всех русских друзей, в том числе Сперанских, а также участие в болезнях мужа. Она жалуется, от Сперанских давно нет писем. Старик парализован по пояс, но сохранил свежесть ума, норовит сказать каждому приятное, но, видимо, не обольщается насчет исхода своей болезни.
   Дочитываю лекции, перебрался на новую квартиру и помышляю уже об отъезде. Приходится цыганить на старости лет. Дружеский привет от нас обоих всем твоим.
   Не откажи уведомить о своем здоровье.
   Твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 95--96 об.

   

No 46

Болье, 12 апреля 1904 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Мне просто совестно, что я до сих пор не ответил на твое дружеское и столь обстоятельное письмо. Экзема на ладонях обеих рук долго мешала мне держать перо. Все ждал, что пройдет. А она, анафемская, не проходит. Осталось приспособиться и писать каракулями. Твои опасения сбылись. Я вернулся усталым и недомогающим. Все хочется спать. Работ продвигается мало. Да и настроение неважное. Известия из Парижа не таковы, чтобы подбодрить. Небезызвестный тебе Качоровский все добивается, чтобы ему разрешили возобновить чтения. Добился, а студенты дважды устраивали ему скандалы, затем подрались между собой и школе и буквально разнесли ее. Изломаны столы, стулья, убытки на несколько сот франков. Пришлось прекратить преподавание до 24-го. А виновники скандала в лице 128 человек шлют невежественные прокламации с обещаниями возобновить его и повторить {Слово неразборчиво, прочтение предположительное.} и с выговором профессорам за то, что они разрешили чтения Качоровскому. Если бы русскому правительству иметь противниками только таких дураков, то ему предстоит здравствовать еще многие десятки лет. Мною студенты в заключение остались недовольны за то, что я объявил им о своем сочувствии "к тем русским крестьянам и рабочим, которые на Дальнем Востоке являются искупительными жертвами международных осложнений". Оказывается, что большинство их -- японцы. Когда я вздумал было прочесть лекцию в пользу раненых, то мне заявили, что на нее не соберется и пятнадцать человек. Боюсь, что школа в Париже только усилит во мне пока дремавшие консервативные пристрастия. Какой свободный порядок устроишь с такими болванами.
   Твоим письмом я воспользовался для предисловия к книге Вандервельда. Пишу теперь статью для сборника земцев о крупной земской единице. Есть, впрочем, опасение, что цензура не пропустит.
   Уведомь о твоем здоровье и планах.
   Сердечно преданный тебе верный друг, М. Ковалевский.
   P.S. Привет Сперанским.

Там же. Л. 97--98 об. Опубликовано: "Слушателей будет много...". Русская высшая школа общественных наук в Париже по письмам М.М. Ковалевского. 1901--1905 гг. // Исторический архив, 1993. No 6. С. 174-175.

   

No 47

[Позднее 24 апреля 1904]*

   * Датируется по содержанию, лекции в школе были возобновлены 24 апреля 1904 г.
   Дорогой Александр Иванович!
   Качоровский сам отказался от возобновления лекций, так что один источник беспорядков исчез. Остается затем вековечная глупость русского павольника {Так в тексте. Видимо, невольника.}, все сумевшего погубить, начиная с северорусских народоправств. С ней придется считаться не одним нам. Лекции возобновлены. Профессуры мало. Имеющиеся налицо ленивы (читай Гамбаров), трусливы (Щукин) или потеряли веру в дело (Анри). Мне едва ли удастся собраться в Париж. Возня с экземой прерывается только ввиду необходимости возиться с подагрой, посетившей уже меня три раза со времени моего возвращения в Болье. Жижетте так нравится жизнь на собственной вилле, что без охоты помышляет о переезде в Париж. В ответ на твой поклон прими ее приветствие тебе и дочери. "Сенатор" из Берлина, бывший временно в Монте-Карло, на консультации посоветовал мне поехать летом в Карлсбад. И я исполню его пожелание, все в надежде расквитаться с тридцатилетним врагом -- артритизмом.
   Была здесь Варвара Алексеевна. Соболевский остался в Крыму с детьми. В.А. смотрится молодцом, хотя и у нее по временам бывают приступы подагры. -- Разговоров у нас нет других, как о войне и самодержавии. Я не прочь присоединиться к тем, кто считает его последствием самодержавия. Плеве продолжает требовать де Роберти в Россию, грозя секвестром. Французские же ученые с Вертело и Лависсом90 во главе в числе двадцати пяти отправили через Delcasse' и Нелидова91 ходатайство к царю об оставлении Евг[ения] Вал[ентиновича] в Париже. -- Я полагаю, что самодержец Плеве удержит самодержца Николая от человеческого поступка, способного обновить его увядающую популярность в Париже.
   Vale et mi ami {Прощай и люби меня (лат.).}.
   M. Ковалевский.

Там же. Л. 99--100 об. Опубликовано: "Слушателей будет много...". Русская высшая школа общественных наук в Париже по письмам М.М. Ковалевского. 1901--1905 гг. // Исторический архив. 1993. No 6. С. 175.

   

No 48

18 июля 1904 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Убедительная к тебе просьба: позволь перепечатать твой курс в затеянном нами сборнике. Войдут ст[атьи] Гамбар[ова], Роберти, мои, Анри, Шейница, Тарда, Жида, Тарбукета. Гонорар 50 руб. от листа. Вышлем тебе корректуру. Лист в 3500 букв. Ответь открыткой. К литограф[ированному] курсу позволь прибавить 3 статьи "Русс[ких] В[едомостей]".
   Твой М. Ковалевский.

Там же. Оп. 2. Д. 131. Л. 4.

   

No 4992

[Карсбад, позднее 23 июля 1904 г.]*
Пятница

   * Датируется по письму А.И.Чупрова от 23 июля 1904 г., в котором о* спрашивает о том, кто войдет в состав сборника, каков будет его объем Публикуемое письмо является ответом на все вопросы А.И.Чупрова.
   Дорогой Александр Иванович!
   И сборник, и библиотеку общественных знаний мы думаем издавать в Москве, соблюдая требование цензуры. Эртель93 повел переговоры с Сытиным, который соглашается более или менее на наши условия -- 3000 экземпляров. -- Цена по 50 рублей с листа.
   Я считал, что в твоих лекциях около 6 листов и думал поэтому включить их в сборник, но раз ты пришлешь нам твой текст и в нем окажется листов десять, мы выпустим его книгой и даже первым томом всей серии, как ты этого желаешь. Но в таком случае не откажи прислать нам хотя бы печатный лист для сборника. Хотелось бы, чтобы твое имя фигурировало бы на заголовке. Может, прислать хотя бы разбор какой-нибудь книги или, еще лучше, что-нибудь из твоих заметок по Италии (положим результат посещения парижских земле[дельческих] синдикатов и банков)?
   Еще одна просьба: не согласишься ли ты быть одним из трех или четырех издателей библиотеки: Иванюков, ты, я и Гамбаров. Ничто из области экономии не печаталось бы без твоего ведома и одобрения.
   Можно было бы включить в библиотеку работы и лекции не одних профессоров парижской школы, но и Петербургского Политехникума, Московского или друг[их] университетов.
   Не откажи ответить мне тотчас на этот счет. Я здесь до понедельника включительно. Янжул в Киссингенте, и я в понедельник поеду повидаться с ним. Передам ему твой поклон. Если бы не это, заехал бы к тебе! Но так как нельзя одновременно быть на Севере и на Юге, а Янжул совершенно болен сердцем, то откладываю свидание с тобой до другого раза. Передай мой дружеский привет твоему сыну. Я с интересом и пользой прочел его две статьи в журнале Петерб[ургского] Юрид[ического] Об[щест]ва и думаю, что его точка зрения на общинное землевладение, как своего рода страхование от старости, верна. Тебя, общинника, она вероятно менее удовлетворяет. Поздравляю тебя также с успехами дочерей. Работа докторская Елены Александровны, как я слышу, признается образцовой. Младшей же дочери {Марии Александровне.} предсказываю судьбу новой Софьи Ковалевской (с прибавкой счастливого и раннего брака).
   Поклон обоим Сперанским и, вероятно, им, скорее, увы, тщетное приглашение историку почитать в Р[усской] школе в Париже.
   За выходом де Роберти94 Charles Oi'de согласился быть вторым вице-президентом школы.
   В Карлсбад я приехал в подагре, а уезжаю без нее. Это называется успехом. Из Киссингента думаю на время вернуться в Париж, а затем проехать в Венецию в Абано (для нового лечения). Сообщи о твоих ближайших проектах.
   Сердечно твой М. Ковалевский.
   P.S. Жижетта лечится в Ла-Бурбуль и со мною поедет в Италию.

Там же. Ф. 2244. Оп. 1. Д. 1706. Л. 101-104 об.

   

No 50

Киссингент, 25 августа 1904 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Мы думаем приступить к печатанию сборника недели через две. Семь статей уже налицо. Размер их разный. Моя заключает более 6 листов. Сокращать тебе твои работы нет надобности. Издателем сборника будет не Сытин, а Львович95 в Петербурге! Разумеется, никто не может иметь никаких претензий на то, если ты включишь в твою книгу в измененном виде содержание прочитанных тобой лекций.
   Янжула я нашел лучше, чем ожидал. Слабость сердца у него в Берлине после прямого проезда из Петербурга была так велика, что доктор советовал ему не ходить, а ездить. Но он поправил свое здоровье в Наугейме. Хотя известия из России и с Дальнего Востока его сильно тревожат (брат его [--] дивизионный генерал под начальством Куропаткина), но сердце окрепло. Сам он в санатории, где его разоряют (36 марок поденно), но где строгой диетой уменьшили его вес с 131 до 124 кило (я на три кило вешу больше). Очень рад был бы своему свиданию с ним, если бы не разыгравшаяся здесь подагра. Я брал ножные ванны (сухой теплый воздух до 125 градусов -- страшно сказать). Похолодало и посырело. Я простудился. Нога у меня опухла ниже колена, болит, но ходить с трудом еще могу. Завтра думаю двинуться в дальний путь в Париж, где и поживу, пока поправлюсь. А то съезжу еще в Экс. Присылай тою рукопись по моему парижскому адресу: 13 Avenue de l'Observatoire.
   Поклон всем твоим.
   Сердечно твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 105--106 об.

   

No 51

[Париж, позднее 25 августа 1904 г.]*.

   * Датировано по содержанию предшествующего письма No 50, в котором указано: съезжу в Экс.
   Дорогой Александр Иванович!
   Напоминаю тебе об обещанной статье для сборника96. Не откажи прислать ее в ближайшие десять дней. Статьи уже стали поступать. Я устроился до января в Париже. После лечения в Эксе -- новый приступ подагры в локте правой руки, писать трудно. Виделись ли с Янжулом? Где он?
   Твой М. Ковалевский.

Л. 92-92 об.

   

No 52

[Париж, ранее 16 ноября 1904 г.]*

   * Датировано по содержанию, где сказано, что 16 ноября 1904 г. состоится открытие школы.
   Дорогой Александр Иванович!
   Наша школа открывается 16-го ноября в воскресенье в 8 часов. Не приедешь ли к этому времени и не возьмешься ли прочесть первую лекцию в день открытия? Очень бы этим обязал всех нас. Де Роберти фактически выбыл из школы. Ты догадываешься, по каким причинам III том моего "Экон[омического] роста" поступает в цензуру? Куда мне прислать его тебе, а также новый том перевода Бинштока {Так в тексте. Следует: Беджгот.}97.
   Поклон твоей дочери и зятю выражение моей неизменной привязанности.
   Твой М. Ковалевский.
   P.S. Поклон от )Кижетты, которая со мною в Париже и ревностно учится музыке. Твой адрес сообщен мне Доброновичем.

Там же. Л. 86-87.

   

No 53

Париж, 14 декабря 1904 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Спешу ответить тебе: присылай свою статью поскорее и без сокращений. 15 статей уже отданы в набор в Петербурге Львовичу. Ждем только твоей, чтобы выпустить сборник в январе. Декабрь считается и издателем месяцем, неудобным для выпуска учебных книг.
   Не смеем и писать тебе о скорейшем окончании твоей статьи, так как узнали тебя в статьях "Русских ведомостей". За них говорят тебе сердечное спасибо люди, даже такие далеко стоящие от движения, как наприм[ер], консул Юрасов в Ницце. Я, может быть, менее пессимистически, чем ты, смотрю на современное положение. Этому содействовало одно письмо, полученное мной из Москвы, которое я и посылаю тебе для освещения с приложением и самого документа, до которого оно относится, письмо и документ верни. Пишущий не идеалист, а данное им обещание уже осуществилось: Моск[овская] Дума голосовала так, как он обещал98. Надурить наши "крайние" могут немало и уже пользуются этой возможностью. С их благоглупостями надо считаться как с тормозом, но ему, видно, не удержать тарантаса, который мчится быстро, кажется, не вполне зная куда. Что за прохвосты наши правители: сегодня Торквемады99 и герцоги Альбы, завтра Неккеры100 и Штейны101.
   Зная по опыту прошлого года с какими разбойниками и дураками приходится иметь дело en haut lieu {В высших сферах (франц.).}, не только перевел деньги в прошлом же году в Париж, но и приступил к продаже имения по частям. Меру терпения превысило полуофициальное сообщение посла, что Плеве требует от него поставить профессоров Русской школы или в необходимость выйти из подданства, или прекратить чтения.
   У меня нашелся в Ницце человек, на которого я считаю возможным положиться -- Пав[ел] Григ[орьевич] Трирогов, брат того, который сотрудничал в "Отеч[ественных] записках", он и занят распродажей. Треть суммы уже реализована. Я, может быть, оставлю за собой усадьбу и при ней 208 десятин.
   Пишу сегодня же Янжулу. От тебя одного узнал о кончине Пыпина102 и В.М.Михайловского. Мы с тобой еще поживем, мы заграничные и кое-что увидим.
   Сердечно твой М. Ковалевский.
   Дружеский привет Сперанским.

Там же. Л. 107-108 об.

   

No 54

Париж, 1 фев[раля] 1905 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Убедительно прошу тебя прислать вторую часть твоей статьи. Мемуары печатаются в сборнике в известном порядке. Все передано уже издателю. Остановка в наборе только за твоей статьей.
   Каково твое самочувствие в переживаемую тревожную минуту? Не слышал ли чего о причинах ареста Королева и Семевского. [Ко] мне ходят из редакции, расспрашивают о них.
   Сердечно твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 109--109 об.

   

No 55

[Позднее 24 февраля 1905 г.]*

   * Датировано по содержанию. Битва под Мукденом, завершившаяся поражением русских войск, закончилась 24 февраля 1905 г.
   Дорогой Александр Иванович!
   Тяжелые времена. Анархия еще не организованная, но в которую скоро внесена будет организация -- правительство подает пример тому на Кавказе. В Маньчжурии погром, который ляжет тяжким бременем на всякое будущее правительство, хотя бы и конституционное. Здесь все радуются победам японцев -- словом бедлам.
   Не задерживай слишком долго корректуру. О твоем желании иметь сто экземпляров написал Львовичу. Откликнись словечком.
   Поверить трудно, а факт -- единственная русская высшая школа, в которой преподавание продолжается безостановочно при 300 слушателях -- парижская103.
   Поклон Сперанским.
   Твой М. Ковалевский.
   P.S. Вышла третья часть моего "Родового быта". На днях выйдет вторая и "Современные социологи". Большая же статья об Амер[иканском] Госуд[арственном] строе залежалась у Гессена104.
   Пришлю тебе все мои труды, как только получу экземпляры для раздачи.

Там же. Л. 121-122 об.

   

No 56

Париж, 7 апреля 1905 г.

   Дорогой Александр Иванович!
   Из прилагаемого письма Львовича ты увидишь, что он потерял всякое терпение и что с корректурой надо спешить, иначе он откажется от самого издания. Поэтому не хочешь ли поручить сверку корректуры мне? Я это сделаю возможно тщательно, а наше общее дело не пропадет.
   Сердечно твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 110-110 об.

   

No 57

Париж, 13 апреля 1905 г.

   Дорогой Александр Иванович!
   Кроме протестов Львовичу, я ничего не получил. Это вообще какой-то истерический страхователь; открыл его Гамбаров и я очень рад буду с ним разделаться по выходе сборника. -- Число лекторов в школе увеличилось. С месяц читает здесь Гейтерберг (проживает в Берне) историю политической экономии. На днях закончил свой курс Борткевич105. Я был на половине его лекций. Они показались мне замечательными и по содержанию, и по изложению. Шлю тебе две новых статьи в "Р[усские] В[едомости]". На дня пойдет статья о земстве, а позднее об университетской стачке"106. Обе в руках редакции. Трачевский очень полезен школе аккуратным чтением лекций по новейшей истории и по гр[еческой] истории. Как видишь, ему известны оба конца.
   Приехал Котляревский, обещает лекцию политического содержания. Такую же читает Милюков. Его точка зрения сходится с требованиями ялтинских хулиганов. Надо всеми конституциями парит в его воображении болгарская с единой камерой. И еще говорит, что история не повторяется, когда ежедневно слышит выражение тех же мыслей, которыми за два года до казни тешились люди 1789 года!
   Я все еще не могу стать на ту точку зрения, что, как либерал, должен радоваться победам японцев -- и потому оставлен в подозрении!
   Как только получу от Львовича корректуру, вышлю тебе для поправки, а ты не задерживай.
   Сердечно твой М. Ковалевский.
   P.S. Поклон Сперанским и всем Вам приветствие от моей личной пьянистки.

Там же. Л. 111-112 об.

   

No 58

Париж, 18 апреля 1905 г.

   Дорогой Александр Иванович!
   Желая облегчить тебе работу, я все утро читал корректуру второй части твоей статьи. Она, очевидно, была затеряна на почте. Поправок не много, но есть пропуски и неясности. Я отметил их ни полях. Посылаю тебе и литографированный экземпляр твоих лекций. Наискорейшим возвращением обеих корректур премного обяжет преданного тебе.
   М. Ковалевский.

Там же. Л. 113-114.

   

No 59

Париж, 22 апр[еля] 1905 г.

   Дорогой Александр Иванович!
   Помню, ты писал мне: со второй частью корректуры подожди, еду к Соболевскому. Пришло ли после этого от тебя что-либо, не уверен. Будь уверен, что все твои посылки, если доходили до меня, то отправлялись мною в тот же день. В Петербурге же она не получена, как увидишь из прилагаемого письма, поэтому не мешает набрать справку и в Мюнхен. Очень мне жаль, дорогой мой, что тебе приходится вторично проделать ту же работу, но моей вины в этом нет. Уже дважды письма и корректуры доходили со значительным опозданием в Петербург. В соображениях высшей политики скрываются, вероятно, объяснения всех наших проволочек в выпуске сборника.
   Прилагаю письмо Львовича. Пришли мне, если можно, и направленную мною корректуру.
   Твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 115-115 об.

   

No 60

Париж, 3 мая 1905 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Рукопись и корректура пересланы. Передал твои пожелания Львовичу. Так как твоя статья -- важнейшая в сборнике, то ущерба ни издателю, ни нам ты не причинил. Au contrairt {Напротив (франц.).}. Вышлю тебе свои статьи, как только ближайшая будет отпечатана.
   Твой М. Ковалевский.
   P.S. Привет всем твоим.

Там же. Л. 116.

   

No 61

[Позднее 3 мая 1905, ранее 20 июля 1905 г.]*
* Датировано по содержанию писем No 60, 72--62.

   Дорогой Александр Иванович!
   Спасибо за твое дружеское приглашение. Я им непременно воспользуюсь и вскоре. На днях выезжаю в Льеж, а оттуда ни Кельн в Наугейм повидать Веселовского, затем в Цюрих к Боборыкину, в Мюнхен к тебе и в Карлсбад к Янжулу. Сборник отпечатан и, по-видимому, лежит в цензуре107. От издателя давно нет сведений. Пишу ему на днях. Очень занят окончанием книги "Рост демократического учения".
   Сердечно твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 133--134.

   

No 62

Ко, Арденны, 20 июля 1905 г.

   Дорогой Александр Иванович!
   Еду к тебе, но черепашьим ходом. Пока сижу напротив водопада Ко в Арденнах, но сегодня же думаю добраться до Кельна, так что через неделю, не позже буду у тебя. Задержался в Париже по двум причинам. Во-первых, написал брошюру под заглавием "Анархические софизмы наших охранителей". Ее должен был напечатать Суворин-сын и, разумеется, не напечатал. Во-вторых, не хотел оставить недописанным большого сочинения о росте государства под заглавием "От прямого народоправства к представительному и от патриархальной монархии к парламентаризму" {Ковалевский М.М. От прямого народоправства к представительному и от патриархальной монархии к парламентаризму. Рост государства и его отражение в истории политический учений. М., 1906. Т. I--III.}. Сочинение должно объять всю историю политической мысли в связи с историей учреждений, многое à vol d'oiseau {С высоты птичьего полета (франц.).}, что не мешает тому, что в рукописи до 3000 страниц, то есть, вероятно, три тома. Только отправил книгу Сытину. Что из нее будет -- ты, если не Господь, то жандармы, веси! Довольно-таки устал, а теперь прогуливаю свое тело по выставкам (в Льеже) или катаю его от Спа до Ко и по Арденнам. Клонит ко сну, что у меня вообще признак большой усталости. От тебя поеду к Карлсбад, а там думаю махнуть в Россию. Не соберешься ли и ты?
   Деньги тебе пересланные идут от издателя. Я уведомил его о том, чтобы он выслал на твое имя известное число оттисков. Остальные заберет Александр Александрович. Жижетта отдыхает в Болье в обществе знакомой нам обоим англичанки.
   Твой М. Ковалевский.

Там же. Л. 117--118 об.

   

No 63108

18 авг[уста] 1905 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   По получении твоего первого письма я отправил к Ник[олаю] В[асильевичу] Сперанскому длинную отповедь, заканчивавшуюся выражением готовности приехать через десять дней из Карлсбада, к если в этом есть нужда. На дело мы, кажется, смотрим с тобой одинаково. Пятисот тысяч мало для университета. Надо начать с образования двух соединенных школ, общественно-государственных и юридических наук с широким историческим, социологическим и историко-философским фундаментом. Курс двух- или трехгодичный, доступ широко открытый обоим полам с дипломами и им дипломов. От лекторов требуются не ученые степени, а работа или в литературе или печати.
   Лично для меня возникают два недоумения: во-первых, я не желаю иметь никакого касательства к материальной стороне дела. Ми с наследниками, ни с Думою, хозяйственных счетов я не желаю иметь никаких. Во-вторых, раз по его словам, Янжула, Тренов не хочет допустить меня к чтению в Политехникум, какое основание думать, что мне открыта будет возможность не только директорствовать, но и преподавать в будущей вольной школе?
   Закрыть школу в Париже при неизвестности, какая судьба ожидает московскую, я считал бы ошибкой. В нынешнем году чтение во всяком случае будет продолжено. Почему бы тебе самому не выступить в роли директора. Тебя в Москве любят. Начальство тебя устранить не решится. Я бы лично охотно пошел к тебе в вице-директора и всячески содействовал успеху общего предприятия. Прежние препятствия к твоему возвращению, как я и говорил тебе, более не существуют или в значительной степени уменьшились. При содействии, с одной стороны, Сперанского, а с другой -- моей, может быть, Милюкова и Терещенко109, дело пошло бы хорошо. Жду ответа. Сердечно твой.
   М. Ковалевский.
   P.S. Не Шанявский ли действительный жертвователь и к чему держать его имя в секрете от меня?

Там же. Л. И9--120. Опубликовано: К истории народного, университета им. А.Л.Шанявского // Российский архив. М., 1999. Вып. 9. С. 434--435.

   

No 64

Париж, 14 декабря 1905 г.

   Дорогой Александр Иванович!
   Хотя ты в России и не был, но рассуждаешь о ее делах более здраво людей, сидящих в ней постоянно. Я вынес впечатление дома умалишенных, в котором одни стачечники знают, что делать, а революционеры к ним примазываются, уверяя, что они пахали. Сами же стачечники добиваются вовсе не восьмичасового рабочего дня, так как наиболее умные дают себе отчет, что последствием будет закрытие фабрик, что, впрочем, уже оправдывается. Они рассчитывают на психическое воздействие, какое их стачка произведет на правительство, которое кажется ему преувеличенно слабым и потерявшим всякую нить. Либеральные земцы все протягивают руку налево, несмотря на причиняемые им обиды, боятся обнаружить классовый интерес, жалуясь, что их грабят или собираются грабить, повторяют, как попугаи, взятую напрокат формулу "всеобщей, равной, прямой и тайной", не понимая или не желая понять, что при ней выбор обеспечен тем, кто посулит крестьянам землю даром. Вся эта либерально-демократическая комедия с торжественно надутым Муромцевым в роли председателя и каркающим Кокошкиным в роли конституционного советника, с Милюковым, пробирающимся в дамки и Петрункевичем, мечтающим пока только о портфеле, производит впечатление смешной мерзости. Господа эти всего боятся, даже того, чтобы называть вещи по имени: бунт матросов -- бунтом, а грабеж усадеб -- грабежом. Я тщетно предлагал им в бюро подобного рода резолюции. У них не хватает смелости принять их. Купчихи вроде Морозовой110 только охают и собираются закрыть фабрики. У кого есть деньги [--] переводят их за границу, торопясь и страшно теряя на промене бумаг. Паника и умиление перед собственным великодушием! А народ, озлобленный экономическими нестроениями, порождаемыми стачками, набрасывается с яростью на студентов, жидов и интеллигенцию, которая в свою очередь ничего не находит другого, как обзывать его черной сотней и хулиганами, или еще заявлять, что все неистовства черни вызваны подстрекательством полиции. Отголоском всего этого бедлама является поведение русской колонии в Париже. По моем приезде студенты школы попросили меня прочесть им лекцию о русских событиях, а затем потребовали от меня отчета, как я смею не быть республиканцем в России. Лекцию закончил аплодисментами и свистками, а затем получены студентами угрожающие письма от каких-то добровольцев и социалистов-самозванцев. Я прекратил чтения и школа закрыта не то временно, не то навсегда. И к лучшему. Теперь уже никто не хочет учиться и все заняты только тем, чтобы внедрять в других честные убеждения клеветою и физическим насилием. Красные хулиганы стоят черных. В Петербурге Иванюкову и мне предлагают двести пятьдесят тысяч на издание газеты вроде "Русск[их] Ведом[остей]". Я бы не прочь, если бы, во-первых, не новый -- закон о печати, который постоянно грозит мне тюрьмой и, во-вторых, нежелание устроителя общества акционеров Хрулева (предст[авитель] Прав[ления] международн[ого] банка) имеет голос в редакции и подписываться на газете как ее издатель. Арсенев, один из заведующих отделами (земским и городским) примкнул ко мне с категорич[еским] требованием, чтобы этого не было, а так как Хрулев не хотел уступить, то я уехал. Но Иванюков, несмотря на стачку, шлет мне телеграммы, приходящие на шестой день, и требует моего приезда. Я настаиваю на прежнем и поеду только в том случив, если мои условия будут приняты. Но в таком случае, то есть, если газета состоится, не откажись прислать нам ряд статей об аграрной реформе. Это даже твой нравственный долг, так как твой ученик Мануйлов и благодаря ему "Русск[ие] Вед[омости]" немало напутали в этом вопросе.
   Не откажись ответить немедля на эту просьбу и на это письмо, гак как я со дня на день могу быть снова вызван в Петербург111.
   Твой М. Ковалевский.
   P.S. Привет дочери, г. Сперанскому. Жижетта благодарит за память.

Там же. Л. 123--125. Опубликовано: "Слушателей будет много...". Русская школа общественных наук в Париже по письмам М.М. Ковалевского. 1901--1905 гг. // Исторический архив, 1993. No 6. С. 176--177.

   

No 65

6 янв[аря] 1906 [г.]

   Дорогой Александр Иванович!
   Принятие звания вице-президента тебя ни к чему не обязывает. Напиши Вормсу. В тех же условиях, что и ты, были уже Тейлор, Гаррисон112, Лестер, Уорд и другие, которые тоже ничего не делали. Пришлю тебе позже более длинное письмо, а пока скажу только, что протестую всеми моими силами против эпитета "бывший человек", который ты себе придаешь. Ты никогда не был нужнее, чем теперь, и одно твое упрямство лишает Россию твоего присутствия в момент кризиса. Школа закрыта.
   Твой М. Ковалевский.
   P.S. Поклон Александру Александровичу и дочкам.

Там же. Л. 126--126 об.

   

No 66

Вена, 17 сентября 1906 г.

   Дорогой Александр Иванович!
   Я очень недалеко от тебя и не прочь повидаться с тобой перед отъездом в Россию. Но, может быть, ты в настоящее время где-нибудь в горах в обществе твоих близких. Поэтому прежде чем ехать в Мюнхен, пишу тебе два слова. Уведомь о себе и укажи, как нам свидеться.
   Твой М. Ковалевский113.

Там же. Л. 127-128.

   

No 67

[Париж, позднее 3 июня 1907 г.]*

   * Датировано по содержанию: членом Государственного Совета М.М. Ковалевский стал в 1907 г. Он сообщает о жаре, следовательно, это лето. Говоря о восстановлении порядков В.К. Плеве, М.М. Ковалевский имеет в виду третьеиюньский переворот 1907 г.
   Дорогой Александр Иванович!
   Собирался повидаться с тобой проездом из Мариенбада, но мои снова разладившиеся ноги не позволили мне сделать это. В течение десяти дней, проведенных в Париже, при усиленном питье Виши я настолько поправился, что решаюсь завтра искать убежища от жары на берегу моря в Трувиле. Но нигде, кажется, не найду убежища от тягостного чувства, что дело свободы в России проиграно, что желание одних всякими средствами добиться сразу создания социальной республики и неискренность других -- привели к восстановлению порядков Плеве. Долго ли еще предстоит мне маяться в Петербурге, не знаю. "Столыпинская банда" меня терпеть не может, черносотенцы, разумеется, идут также далеко в своей ненависти. А так как ближайшее будущее принадлежит тем или другим, то все мои дни в России сочтены. Раз я уйду отсюда, я намерен снова устроиться в Болье и Париже и возобновить свои занятия. Благо писание книг занимает меня больше всего прочего, больше преподавания и газетной работы. Уйти теперь, не сразившись снова, как-то неловко, но уверенность в неудаче и поражении так велика, что ставить своей кандидатуры на будущих выборах не собираюсь. Буду до поры до времени сидеть в Совете и, при случае, который к сожалению, представляется не часто, злить бюрократическую сволочь откровенной беседой.
   На чествование Левассера я пока не дал ни гроша и намерен отделаться двадцатью франками.
   Не можешь ли помочь мне в следующем: дочь Терещенко (снабжавшая меня деньгами за газету) кончила курс в русской гимназии с педагогическим классом, но как слышно, русских гимназических дипломов недостаточно, чтобы быть принятой в университет без частного ходатайства. Быть может, твое представительство перед Брентано позволит M-elle Terechenko поступить в Мюнхене на математический факультет. Она хорошо подготовлена доцентом Мериманом. Поклон всем твоим.
   Твой старый друг М. Ковалевский.

Там же. Л. 129--130 об.

   

КОММЕНТАРИИ

Письма М.М.Ковалевского к А.И.Чупрову

   1 Богданов Михаил Егорович -- брат жены А.И.Чупрова.
   2 Слухи не оправдались. И.А.Делянов, министр народного просвещения, изгнавший Ковалевского из Московского университета, оставался министром вплоть до 1897 г.
   3 Любимов Алексей Андреевич (1866--1898) -- врач.
   4 Юрьевская, княгиня -- Долгорукова Екатерина Михайловна (1846--1922). С 18 июля 1880 г. состояла в морганическом браке с Александром П. Указом от 5 декабря 1880 г. ей был присвоен титул светлейший княгини Юрьевской.
   5 Чупрова Ольга Егоровна, в девичестве Богданова, жена А.И.Чупрова. По воспоминаниям дочери, О.А.Сперанской, у матери с первых лет замужества сложилось чувство не задавшейся жизни. "Она мечтала о широкой общественной работе, о перевоспитании общества, жизни в кругу избранных людей. С многими из друзей отца она была очень дружна", -- писала О.А.Сперанская (ЦГИАМ. Ф. 2244. Оп. 1. Д. 3829. Л. 4).
   6 Имеется в виду работа "Происхождение современной демократии", вылившаяся в четырехтомное исследование, опубликованное в 1895--1897 гг.
   7 Летом 1886 г. во Франции началась агитация генерала Буланже, призывавшего к подготовке реванша. В свою очередь, германское правительство снова стало помышлять о расправе с Францией. В конце января 1887 г. германским правительством было принято решение о призыве 73 000 резервистов на учебные сборы. Они были назначены на 7 февраля и проводились в Лотарингии. По существу, это было началом сосредоточения войск на французской границе. 30 января 1887 г. Бисмарк на заседании прусского министерства объявил о возможности войны в течение ближайших недель. В ответ на запрос французского правительства об оказании Франции "моральной поддержки" на случай войны, Александр III ответил: "Конечно, да". В 1891 г. французское правительство поставило в Петербурге вопрос о союзе. В связи с ухудшением русско-германских отношений Россия пошла на сближение с Францией, результатом которого было заключение 21 августа 1891 г. франко-русского консультативного пакта, а впоследствии и заключения франко-русской военной конвенции. Это приостановило приготовление Германии к войне с Францией.
   8 Участие М.М.Ковалевского в сборнике состоялось. Об этом см. письмо No 8.
   9 Речь идет о статье "Общественный строй Англии в эпоху республики", опубликованной в "Юридическом вестнике" 1891 г., No 12.
   10 Во время полемики, развернувшейся в 1891 г. между газетами "Московские ведомости" и "Русские ведомости" по вопросу борьбы с голодом, первые обвинили газету в желании вырвать из рук государства это дело. В результате московский генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович в письме к министру внутренних дел обратил его внимание на очевидную тенденциозность и крайнею неуместность полемики, проводимой "Русскими ведомостями". В результате правительство 19 ноября 1891 г. объявило газете вторичное предостережение, что могло привести к приостановке издания газеты. В либеральных кругах распространилась весть о предстоящем закрытии "Русских ведомостей". Спасло газету то возбуждение, которое охватило даже верхние слои общества. (Лок-шин А.Е. "Русские ведомости" в общественной жизни Москвы в период политической реакции 80-х и первой половины 90-х годов XIX в. // Общественное движение в России в центральных губерниях России во второй половине XIX в. -- начале XX века. Рязань, 1981).
   11 Речь идет о статье "Рабочий вопрос во Франции накануне революции", опубликованной в журнале "Русская мысль". 1893 г., No 2.
   12 Речь идет о книге "Происхождение современной демократии", I--III тома были опубликованы в 1895 г.
   13 Миклашевский Александр Николаевич (1864--1911) -- экономист, специалист по вопросам денежного обращения. С 1896 г. профессор политэкономии Юрьевского университета.
   14 В июле--августе 1894 г. стало известно, что Александр III болен нефритом.
   15 Вестермарк (Westermarck) Эдвард (1862--1939) -- финский этнограф и социолог. С 1907 по 1930 гг. профессор Лондонского университета, 1918--1932 -- в Турку. Главный труд "История человеческого брака".
   16 Вормс (Worms) Рене (1869--1926).-- французский социолог, представитель органической школы в социологии.
   17 Теннис (Tonnis) Фердинанд (1855--1936) -- немецкий социолог, один из родоначальников профессиональной социологии в Германии.
   18 Карелин Аполлон Андреевич (1863--?) -- экономист. Автор книг "Общинное владение в России" (СПб., 1898), "Краткое изложение политэкономии" (СПб., 1894). Историк общины, стоял за введение обязательных земельных переделов в установленные законом сроки и являлся поклонником круговой поруки.
   19 Джаншиев Григорий Аветович (1851--1900) -- публицист и историк либерального направления. С 1878 г. начал сотрудничать в газете "Русские ведомости". С 1883 по 1900 гг. один из издателей-редакторов этой газеты.
   20 Гольцев Виктор Александрович (1850--1906) -- публицист, журналист, литературный критик. Активней участник земского движения с момента его зарождения. Сотрудничал в различных журналах и газетах. Много лет вел ежемесячно политические обозрения в журнале "Русская мысль". С 1885 г. входил в редакцию журнала.
   21 Стасюлевич Михаил Матвеевич (1826--1911) -- историк, журналист и общественный деятель. Окончил в 1847 г. Петербургский университет, в котором преподавал с 1852 по 1861 гг. С 1858 г. профессор всеобщей истории. Основные работы по истории Древней Греции и западноевропейского Средневековья. Принимал активное участие в образовании городского самоуправления и в деле партийного образования. Основал и редактировал журнал "Вестник Европы" (1866--1906).
   22 Речь идет о работе "Экономический строй России", которая была издана в Париже на французском языке.
   23 Речь идет об Алексее Ивановиче Чупрове, заболевшем в июле--августе 1897 г. Болезнь брата описана в письмах А.И.Чупрова его сестре Марии Александровне Амфитиатровой. (См.: Ф. 2244. Оп. 1. Д. 3787. Л. 1 об., 5 об.).
   24 В начале 1898 г. в 14 губерниях империи крестьяне испытывали острую нужду вследствие неурожая. Помощь голодающим была организована плохо и запоздала. В печати и, в первую очередь "Русские ведомости", заговорили об этом. Министерство внутренних дел было недовольно критикой его мероприятий по борьбе с голодом. 22 апреля 1898 г. "Русские ведомости" получили 3 предостережения, что привело к приостановке издания на 2 месяца и установлению над газетой предварительной цензуры, что крайне затрудняло печатание газеты.
   25 Лотц (Lotx) Вальтер -- немецкий экономист, профессор Мюнхенского университета, специалист по денежным и банковским вопросам.
   26 Мышецкая Олимпиада Михайловна (1804--?) -- княгиня. Мать М.А.Загуляева, журналиста, беллетриста, переводчика.
   27 Ранье Шарль (Ranyerl) -- директор народного банка в Ментоне.
   28 Икскуль Варвара Ивановна -- баронесса, общественный деятель, организовывала сбор средств для поддержки высших женских учебных заведений Петербурга, устройства общежития для слушательниц бестужевских курсов. (См.: ЦИАМ. Ф. 2244. Оп. 1. Д. 1601).
   29 Сипягин Дмитрий Сергеевич (1853--1902) -- государственный деятель. С 1888 г. Курлянский, с 1891 по 1893 гг. Московский губернатор, с 1893 г. товарищ министра государственных имуществ, с 1894 г. товарищ министерства внутренних дел, с 1900 г. министр внутренних дел.
   30 Соловьев Михаил Петрович (1842--1901) -- государственный деятель, окончил в 1864 г. юридический факультет Московского университета, был мировым посредником, председателем Белостокско-Бельского мировых съездов (1866--1867), член варшавской юридической комиссии (1867--1873). С 1896 г. назначен членом Совета Главного управления по делам печати и до 1900 г. исправлял должность начальника Главного управления по делам печати. Время его управления было насыщено предостережениями и приостановлениями органов печати.
   31 Шаховской Николай Владимирович (1856--1906) -- государственный чиновник. С 1901 по 1906 гг. начальник Главного управления по делам печати.
   32 Филиппов Терентий Иванович (1825--1899) -- государственный чиновник. С 1878 г. товарищ государственного контролера. С 1880 по 1899 гг. государственный контролер. С 1884 г. председатель песенной комиссии Географического общества.
   33 Лобко Павел Львович (1838--1905) -- генерал-адъютант, генерал от инфантерии. Участник русско-турецкой войны 1877--1878 гг., затем начальник канцелярии военного министерства. С 1898 г. член Государственного Совета, в 1899--1905 гг. государственный контролер.
   34 Вяземский Леонид Дмитриевич (1848--1909) -- генерал от кавалерии. С 1888 г. губернатор Астраханской губернии. С 1890 по 1899 гг. начальник Главного управления уделов. С 1899 г. член Государственного Совета.
   35 Кочубей Виктор Сергеевич (1860--1923) -- князь. Начальник Главного управления уделов с 1899 г.
   36 М.М.Ковалевский был избран членом-корреспондентом Петербургской Академии наук в 1899 г.
   37 Павленков Флорентий Федорович (1839--1900) -- книгоиздатель. Умел значительно удешевить книги без ущерба для ее содержания и внешнего вида. Итог его деятельности: издано свыше 750 названий тиражом более 3,5 млн экземпляров.
   38 Зибер Николай Иванович (1844--1888) -- экономист, один из первых популяризаторов экономического учения К.Маркса в России. Окончил юридический факультет Киевского университета (1866). Профессор кафедры политической экономии и статистики Киевского университета (1873--1875).
   39 Сперанский Николай Васильевич (1861--1921) -- историк, преподавал на Высших женских курсах в Москве, зять А.И.Чупрова, муж его дочери Ольги.
   40 Анненский Иннокентий Федорович (1856--1909) -- поэт. Окончил в 1879 г. историко-филологический факультет Петербургского университета. Был преподавателем древних языков, античной литературы, русского языка и теории словесности в гимназиях и на Высших женских курсах. Его поэзия носила декадентский характер.
   41 В 1900 г. была открыта Международная школа парижской выставки. Школа имел 5 отделений: французское, американское, английское, немецкое и русское. На русском отделении профессорами российских университетов была прочитана 51 лекция. (См.: Воробьева Ю.С. Русская высшая школа общественных наук в Париже // Исторические записки. 107. С. 333).
   42 Ренар Жорж (Renard) (1854--1930) -- французский писатель, публицист, историк. Работал в разнообразных областях науки как социолог, журналист, критик. Был профессором в ряде высших учебных заведений.
   43 Уорд (Word) Лестер Фрэнк (1841--1913) -- американский социолог, геолог, палеонтолог, одни из основателей палеонтологии. С 80-х годов XIX в. занялся социологией, профессор социологии в университете Брауна (1906--1913), первый президент американского социологического общества (1906--1908).
   44 Барт (Barth) Пауль (1858--1922) -- немецкий социолог и философ, профессор Лейпцигского университета с 1897 г.
   45 Джоржетта (Л.А.Лоренцини) -- гражданская жена М.М.Ковалевского. (См.: Е.К. Черты из жизни Максима Максимовича по семейным и личным воспоминаниям // М.М.Ковалевский ученый, государственный деятель и гражданин. Пг., 1917. С. 22, 32).
   46 Ковалевский Владимир Иванович (1844--1930) -- государственный чиновник, финансист, директор Департамента торговли и мануфактур Министерства финансов (1893--1900).
   47 Скальковский Константин Аполлонович (1843--1906) -- государственный деятель и писатель. С 1867 г. секретарь общества для содействия русской промышленности и торговли. С 1891 по 1896 гг. директор горного департамента Министерства финансов.
   48 Морозова Варвара Алексеевна (урожденная Хлудова) (1850--1917) -- гражданская жена В.М.Соболевского.
   49 Морозов Петр Осипович (1854--1920) -- историк литературы, пушкинист.
   50 Левассер (Levasseur) Пьер Эмиль (1828--1911) -- французский экономист и историк. Член Академии моральных и политических наук. Автор многочисленных работ по экономической истории Франции.
   51 Кост (Coste) Адольф (1842--1901) -- французский социолог-позитивист, президент Парижского статистического общества,
   52 Мартин (Martin) Рудольф (1864--1925) -- немецкий антрополог. Профессор Цюрихского (1899--1911), Мюнхенского (с 1917) университетов, создатель современной методики антропологических исследований.
   53 Карышев Н.А. (1855--1905) -- экономист, статистик, публицист, земский деятель. Профессор Русской школы общественных наук в Париже. Читал курс "Основы политэкономии".
   54 А.И.Чупров собирался приехать в Болье в конце ноября 1900 г. (См.: ЦИАМ. Ф. 2244. Оп. 1. Д. 679. Л. 1).
   55 М.М.Ковалевский достаточно полно описывает студенческие выступления в Киевском университете, начавшиеся 30 октября 1900 г. на лекции профессора Эйдельмана. 7 декабря 1900 г. здание Киевского университета было окружено солдатами, часть из которых вошла в университет. Участники сходки были переписаны и удалены из помещения, а затем отданы под суд. 10 января 1901 г. в "Правительственном вестнике" было опубликовано сообщение, что суд приговорил 183 студента к отдаче в солдаты сроком от года до 3-х лет, а в отношении остальных 217 был применен карцер и другие административные меры. (Гусятников П.С. Революционное студенческое движение в России. М., 1971. С. 43--45).
   56 Новицкий В.Д., начальник Киевского губернского жандармского управления (1878--1903), Одесский градоначальник,(1907).
   57 Драгомиров Михаил Иванович (1830--1905) -- генерал-адъютант, генерал от инфантерии, военный историк и теоретик, участник русско-турецкой войны (1877--1878), киевский генерал-губернатор (1897--1903), член Государственного Совета с 1903 г.
   58 Де Греф -- см. гл. V, прим. 47.
   59 Остроумов Алексей Андреевич (1844--1908) -- врач, профессор.
   60 Имеется в виду книга: "Происхождение современной демократии". 2 изд. М., 1901. Т. 1. Ч. 1.
   61 Бойе Поль -- французский профессор Парижского университета.
   62 Винавер Максим Максимович (1863--1926) -- общественный деятель, занимался проблемой эмансипации российских евреев. Юрист, известный специалист в области гражданского права. С 1904 г. член Союза освобождения. С 1905 г. член ЦК партии кадетов, один из ведущих теоретиков партии и близкий соратник П.Н.Милюкова.
   63 Венгеров Семен Афанасьевич (1855--1920) -- историк литературы, библиограф, представитель культурно-исторической школы в литературоведении. Составитель историко-библиографического словаря русских писателей и ученых.
   64 А.И.Чупров в письме от 5 ноября 1901 г. сообщает о том впечатлении, которое произвело в России известие об открытии Русской высшей школы общественных наук в Париже. "Масса народу, даже совсем неимущего собирается, как я слышал, ехать в Париж в надежде получить систематическое образование на высших курсах общественных наук в Париже". (ЦИАМ. Ф. 2244. Оп. 1. Д. 719. Л. 2).
   65 Поллок (Pollok) Фредерик (1845--?) -- английский юрист. С 1883 по 1903 гг. занимал кафедру обычного права в Оксфорде.
   66 Чупров А.И., зная о недоброжелательном отношении царского правительства к лицам, читавшим лекции в Русской школе общественных наук в Париже, просил в письме к Гамбарову Ю.С. не называть в программе курсов, читаемых в школе, свое имя. (ЦИАМ. Ф. 2244. Оп. 1. Д. 690. Л. 1 об.).
   67 Волков Ф.К. (1847--1918) -- этнограф, читал курсы "Сравнительная этнография", "Основные начала антропологии".
   68 Анри В.А., профессор Сорбонны, читал в школе курсы "Об ассоциации идеи", "Физиологические функции головного мозга", "Экспериментальная психология", "Развитие основных учений о явлениях природы", "Картезианизм и энергетика".
   69 Отдача 183 студентов в солдаты вызвала взрыв протеста студентов, вылившийся в уличные демонстрации (в Петербурге 19 февраля 1901 г. у Кавказского собора) в Харькове. Эти демонстрации были разогнаны, их участники были избиты и арестованы. Затем выступление студентов перекинулось на улицы Москвы. 23--25 февраля студенческие выступления охватили все города страны, в которых имелись высшие учебные заведения и только в апреле 1901 г. пошли на убыль. (См.: Гусятников П.С. Революционное студенческое движение в России. М., 1977. С. 45--61.)
   70 Куплевский Николай Осипович, ординарный профессор Харьковского университета по кафедре государственного права. С 1901 г. ректор этого университета.
   71 Вановский Петр Семенович (1822--1904) -- генерал-адъютант, военный министр (1881--1898). С 1901 по 1902 гг. министр народного просвещения.
   72 Рафалович Артур Германович (1853--1921) -- получил образование во Франции, директор русского для иностранной торговли банка, видный финансист, агент министерства финансов в Париже в 1894--1917 гг.
   73 29 июля 1902 г. было совершено неудачное покушение Ф.Кочуры на Харьковского губернатора И.М.Оболенского, организатора массовых экзекуций при подавлении крестьянских выступлений в 1902 г.
   74 Имеется в виду работа "К ранней истории Азова. Венецианские и генуэзские колонии в Тане в XIV в." // Труды XII археологического съезда в Харькове в 1902 г. Харьков, 1905.
   75 Ивановский Владимир Николаевич (1867--1939) -- философ, приват-доцент, читал в школе курсы "Из истории философской мысли в XVI в.", "Основные типы метафизической мысли в истории философии".
   76 Тамашев М.И., историк, профессор школы, читал курсы "История религии Востока", "Очерки истории Передней Азии", "Ислам и халифат".
   77 Гагарин А.А., князь, статский советник, прикомандированный к министерству внутренних дел.
   78 Лопухин Алексей Александрович (1864--1928) -- окончил юридический факультет Московского университета. С 1886 г. служил по судебному ведомству, 1889 г. прокурор Московского окружного суда, с 9 мая 1902 г. и.о. директора Департамента полиции, с 1903 по 1905 гг. директор Департамента полиции.
   79 Речь идет о замужестве дочери Елены. Свадьба состоялась в июне 1903 г.
   80 Исаев Андрей Алексеевич (1831--1924) -- экономист, статистик и социолог, один из пропагандистов кооперативного социализма. Читал в школе курсы "Мировое хозяйство", "О промышленных кризисах", "Финансовое право", "О социализме наших дней".
   81 Приезд А.И.Чупрова в Париж для чтения лекций состоялся. В письме сестре от 20 декабря 1903 г. он сообщает, что был занят подготовкой лекций, которые обещал прочесть в Париже в Русской высшей школе общественных наук и "завтра отправляется в путь". В письме от 24 января 1904 г. он сообщает о своем возвращении из Парижа. (ЦИАМ. Ф. 2244. Оп. 1. Д. 670. Л. 9-10).
   82 А.И.Чупров опасался, что его лекции могут вызвать недовольство слушателей социал-демократов, что приведет к скандалу.
   83 Кольцов Николай Константинович (1872--1940) -- биолог, основоположник отечественной экспериментальной биологии. Член-корреспондент Петербургской Академии наук (1916).
   84 "Справление Татьяны". 25 января -- день Татьяны считался днем открытия Московского университета и торжественно отмечался как студентами, так и лицами, окончившими его.
   85 Добронович (псевдоним), настоящая фамилия Арканданский Константин Васильевич (1848--1930) -- народник, затем эсер, эмигрант с 1881 г., постоянный корреспондент газеты "Русские ведомости" во Франции.
   86 Трачевский Александр Семенович (1838--1906) -- историк. С 1878 по 1890 гг. профессор Новороссийского университета. Читал в школе курс "Основы истории XX века".
   87 Франк Семен Людвигович (1874--1950) -- российский религиозный философ.
   88 Сытин Иван Дмитриевич (1851--1934) -- издатель-просветитель. К началу XX в. его издательство стало крупнейшим в России.
   89 В январе 1904 г. А.И.Чупров читал лекции в школе. Из-за простуды не смог прочитать полностью весь курс и в начале февраля вернулся в Мюнхен "полубольной и до чрезвычайности утомленный". (ЦИАМ. Ф. 2244. Оп. 1. Д. 670. Л. 8, 10).
   90 Лависс (Lavisse) Эрнест (1842--1922) -- французский историк, иностранный член-корреспондент Петербургской Академии наук, специалист по истории Пруссии.
   91 Нелидов Александр Иванович (1835--1910) -- дипломат, посол в Константинополе (1883--1897), в Риме (1897--1903), в Париже (1903--1910), товарищ министра иностранных дел.
   92 Письмо является ответом на письмо А.И.Чупрова от 23 июля 1904 г., в котором он спрашивает, каков объем и состав сборника и когда он должен выйти. "Если сборник будет состоять не из прочитанных лекций, а из статей, то я смогу сократить прочитанное мною, а если пойдут в ход лекции, то я не прочь был бы распространить некоторые отделы. От тех статей и личности авторов зависит, пойдут ли к сборнику мои лекции". (ЦИАМ. Ф. 2244. Оп. 1. Д. 719. Л. 3--3об.).
   93 Эртель Александр Иванович (1855--1908) -- русский писатель.
   94 Только после выхода Е.В. де Робберти из числа вице-директоров и лекторов Высшей русской школы общественных наук он получил разрешение остаться в Париже.
   95 Львович Григорий Федорович -- издатель, публиковал только книги, которые соответствовали его взглядам и вкусам.
   96 А.И.Чупров написал для сборника статью "Мелкое земледелие и его основные нужды".
   97 Беджгот (Begehot) Вальтер (1826--1877) -- английский публицист и экономист, знаток денежного обращения и банковского дела. Называл себя "настоящим учеником А.Рикардо". Редактировал журнал "Economist" (1856--1877). В работе "Phisics and Politic" (1869) попытался приложить теорию Ч.Дарвина к развитию общества.
   98 30 ноября 1904 г. Московской городской Думой было принято Заявление, которое содержало требование демократических свобод, отмены исключительных законов и установления контроля общественных сил "над законностью действий администрации". Это постановление было вручено министру внутренних дел. (Писарькова Л.Ф. Московская городская Дума. 1863--1917. М., 1998. С. 247--248).
   99 Торквемада (Torquemade) Томас (около 1420--1498). С 80-х годов глава испанской инквизиции (великий инквизитор). Инициатор изгнания евреев из Испании (1492).
   100 Неккер (Necker) Жак (1732--1814) -- французский государственный деятель. В 1762 г. основал свою банкирскую контору. Директор финансов (1776--1781, 1788--1789). Писал по экономическим вопросам. Известен своими сочинениями о меркантилизме и похвальной речью в честь Кольбера.
   101 Штейн (Stein) Генрих (1757--1831) -- государственный деятель Пруссии. С 1804 по 1807 гг. ведал финансами и экономикой. Провел ряд преобразований, провозгласил личную свободу крестьян, выкупил крестьянские повинности у помещиков за уступку им 1/3 или 1/4 надела крестьян, фактически ввел всеобщею воинскую повинность. С 1808 по 1809 гг. глава правительства Пруссии.
   102 Пыпин Александр Николаевич (1833--1904) -- литературовед, этнограф, академик Петербургской Академии наук (1898).
   103 В России высшие учебные заведения были охвачены забастовкой.
   104 Гессен Иосиф Владимирович (1866--1943) -- адвокат, публицист, один из лидеров конституционно-демократической партии. Депутат II Думы.
   105 Борткевич Владислав Иосифович, экономист, профессор университета Карлотенбурга.
   106 Речь идет о статьях: "К открытию семестра" (Русские ведомости, 1905, No 24), "Совещание земских и городских деятелей" (Русские ведомости, 1905, No 264).
   107 Речь идет о сборнике "Русская высшая школа общественных наук в Париже: лекции профессоров РВШ в Париже". СПб., 1905.
   108 Письмо является ответом на письма А.И.Чупрова от 12 и 16 августа 1905 г., в которых он предлагает М.М.Ковалевскому оказать помощь в создании высшего общественного учебного заведения и излагает свои взгляды на эту проблему. Высшее общественное учебное заведение должно быть доступно всем желающим. "Новая школа не должна состязаться с университетом. Новая школа должна быть общеобразовательным научным учреждением, не претендовать на сообщение специальной выучки". (К истории народного университета им. А.Л.Шанявского // Российский архив. М., 1999. Вып. 9. С. 431--434).
   109 Терещенко Михаил Иванович (1886--1956) -- российский предприниматель. Был близок к партии прогрессистов. В 1917 г. министр финансов, а затем министр иностранных дел.
   110 Морозова Мария Федоровна (1830--1911) -- мать С.Т.Морозова, фактически возглавляла правление товарищества "Никольской мануфактуры".
   111 А.И.Чупров выполнил просьбу М.М.Ковалевского и 19 декабря 1905 г. написал ответное письмо, в котором отмечал, что происшедшее в школе его не удивляет, что его поражает нетерпимость. Он считал, что М.М.Ковалевскому не следовало читать лекцию о событиях, происходивших в России, нужно было читать строго научную лекцию согласно теме лекционного курса. А.И.Чупров предупреждал друга, что став ответственным редактором газеты, он подорвет свое здоровье и истощит свою нервную систему за полгода. (ЦИАМ. Ф. 2244. Оп. 1. Д. 719. Л. 4--4 об.).
   112 Гаррисон (Harrison) Фредерик (1831--?) -- английский историк, юрист, религиозный мыслитель, философ-позитивист. С 1877 по 1889 гг. профессор гражданского и международного права в Юридической Академии.
   113 В ответном письме от 19 октября 1906 г. А.И.Чупров дал оценку событий, происходивших в России. "Я почти уверен, что и будущей Думе не жить. Она сломает себе голову на земельном вопросе, устраниться от которого она не сможет ввиду бедственного положения крестьян и ясно выраженных стремлений и требований последних". Он подчеркивал, что необходимо так организовать крестьян и их хозяйство, "чтобы помещикам не оставалось никакого исхода, кроме передачи земель крестьянам". (ЦИАМ. Ф. 2244. Оп. 1. Д. 716. Л. 6-7 об.).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru