Ковалевский Максим Максимович
Английская пугачевщина

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Англійская пугачевщина *).

*) Русская Мысль, кн. VII.

Событія въ Лондонѣ въ четвергъ, въ праздникъ Тѣла Господня.

   Графство Сэрре и Мидельсексъ поднялись не раньше прохода эссекскихъ и кентскихъ дружинъ; и въ нихъ, какъ и въ лондонской Сити, движеніе съ самаго начала нашло многихъ сторонниковъ. Кнайтопъ говоритъ, что ученики, покинувъ своихъ мастеровъ, толпами бѣжали къ возставшимъ, и это свидѣтельство подтвержается судебными протоколами, въ которыхъ говорится о сѣдельщикѣ изъ Лондона {"Johannes Stannford sadelere de London fuit comunis ductor et notarius congregator malefactorum et dixit se habere commissionerii domini regis ad destruendum traditores domini regis". Coram Hege Poll., 5, Ric. II. De termino S. Trinitatis.} -- Johannes Stannford, о садовникѣ герцога ланкастерскаго Вильгельмѣ, о рѣщикѣ (graver) Іоганнѣ Пентеръ, матросѣ Робертѣ Гуль, харчевникѣ (hostiller) Ричардѣ Бристъ, пивоварѣ Вальтерѣ Атепи, портномъ Томасѣ и цѣломъ рядѣ другихъ лицъ, столь же скромнаго общественнаго положенія, какъ о первыхъ зачинщикахъ и главныхъ вожакахъ недовольныхъ въ столицѣ {Coram Pege Poil. 5, Ric. II. De termino Saucti Hillarii, c. Middlesex, Surreu, London.}. Вольсингамъ въ свою очередь объявляетъ, что простонародье и въ особенности бѣднѣйшіе, "pauperiores cvitatis", благопріятствовали возставшимъ {См. T. I, стр. 456.}, а Фруассаръ утверждаетъ даже, что и въ числѣ городскихъ властей можно было встрѣтить тайныхъ сторонниковъ мятежа {Онъ говоритъ о трехъ шерифахъ изъ двѣнадцати, какъ о партизанахъ возставшихъ, но такъ какъ въ Лондонѣ имѣлось и имѣется всего два шерифа, то очевидно, что этотъ терминъ употребленъ не кстати и, вѣроятно, замѣняетъ собою слово ольдерменъ, или выбранныхъ старѣйшинъ двѣнадцати гильдіи, призванныхъ засѣдать въ совѣтѣ мэра. Фруассаръ, глава 137. Мальвернъ объясняетъ инерцію лондонской буржуазіи опасеніемъ, чтобы при первыхъ мѣрахъ открытой вражды городская чернь не присоединилась къ возставшимъ крестьянамъ (High den, т. IX, стр. 3).}. Ничто, впрочемъ, не доказываетъ, чтобы даже часть ольдерменовъ стояла за мятежниковъ.
   Въ шестой годъ правленія Ричарда II начато было, правда, преслѣдованіе противъ Вальтера Сибилъ и Вильгельма Тонгъ, ольдерменовъ Соусуорка и Ольдгета, за то, что, вопреки запрету мэра, они предписали открыть ворота и снять заграды, мѣшавшія проходу кентскихъ и эссекскихъ дружинъ. Но подсудимые не признали за собою вины, отказались воспользоваться письмами о помилованіи и, тѣмъ не менѣе, объявлены были свободными отъ отвѣтственности за измѣну (felony) {Вальтеръ Сибилъ, оптовый торговецъ рыбою и ольдерменъ, воспротивился, значится въ обвиненіи, поднятію моста, ведущаго изъ Соусуорка въ Лондонъ, говоря: "Что вы дѣлаете? Идите сторожить собственные кварталы и жилища; никто въ этомъ кварталѣ не долженъ вмѣшиваться въ то, что принадлежитъ мнѣ и моимъ товарищамъ по службѣ. Мы обойдемся и безъ помощи мэра". Тому же Вальтеру приписывается и распространеніе ложнаго слуха о смерти короля и мэра въ день, когда произошло свиданіе Ричарда II съ кентскими ополченцами въ Смисфильдѣ. Желая удержать ихъ въ Лондонѣ вопреки приказу короля, онъ якобы распорядился закрытіемъ однихъ изъ воротъ города. Въ свою очередь Вильямъ Тонгъ обвиняется за то, что при появленіи эссекскихъ ополченій онъ ночью съ среды на четвергъ тайно распорядился открытіемъ воротъ Ольдгетъ (Coram Hege, Hilary term. 6, Ric. II).}.
   Сочувственное отношеніе столичной черни объясняетъ намъ причину по которой крестьянскія банды такъ легко вошли въ Лондонъ. Всюду по ихъ пути подымались народныя массы и входили въ ряды ополченій, принося требуемую присягу въ вѣрности королю и общинамъ Англіи. Неудивительно поэтому, если въ моментъ прибытія въ Лондонъ число всѣхъ возставшихъ, по оцѣнкамъ лѣтописцевъ и, въ частности, Фруассара и Вольсингама, достигло цифры 60,000 {Froissart, гл. 137, Walsingham, т. I. стр. 455.}. Эта цифра, по словамъ того же писателя, возросла до ста тысячъ въ стѣнахъ самой столицы. О томъ впечатлѣніи, какое извѣстіе объ ихъ приходѣ производило далеко вокругъ, можно судить по тому, что имѣло мѣсто въ Сентъ-Албанѣ, гдѣ, подъ предлогомъ отклонить кентскія и эссекскія дружины отъ похода на аббатство, пятьсотъ человѣкъ, съ согласія самого пріора, спѣшатъ въ Лондонъ и, вмѣстѣ съ примкнувшими къ нимъ по дорогѣ крестьянами изъ Барнета, немедленно переходятъ на сторону возставшихъ {См. Gesta abbatwm monasterei Sancti Albani, t. III, стр. 289, 290, 298.}. Такимъ же точно образомъ жители Гринвича, слыша о приближеніи кентскихъ и эссекскихъ дружинъ, подымаются къ нимъ на встрѣчу и слѣдуютъ за ними въ Лондонъ {Coram Hege Holls. De termino Paschae, 5, Ric. II, c. Middlesex.}. Въ Сэрре одного слуха объ ихъ прибытіи было достаточно, чтобы поднять червь Кингстона на Темзѣ и побудить ее къ разгрому помѣщичьей усадьбы. Собственнику приходится откупаться и выдать письменное обязательство въ томъ, что онъ не будетъ преслѣдовать мятежниковъ передъ судомъ {Coram Hege Holls, 5, Ric. II, Michaelmas term., c. Surrey. Въ числѣ участниковъ мы находимъ портного, плотника, угольщика, всѣ -- уроженцы Кингстона.}. Послѣ водворенія кентскихъ и эссекскихъ дружинъ въ Лондонѣ возстаніе радіусами распространяется изъ самой столицы. Въ Сентъ-Албанѣ, во владѣніяхъ аббатства Грэйсель (abbathia de Grace), какъ и на земляхъ монастыря св. Петра въ Вестминстерѣ, а также въ королевскомъ имѣніи въ Кенсингтонѣ повторяются сцены, подобныя тѣмъ, съ какими мы познакомились въ Кентѣ, Эссексѣ и Норфолькѣ, причемъ уроженцы Лондона нерѣдко становятся во главѣ предпріятія, ведя чернь на церковныя и свѣтскія обители и распоряжаясь сожженіемъ мѣстныхъ архивовъ {О возстаніи въ Сентъ-Албанѣ сказано будетъ впослѣдствіи; пока же отмѣтимъ только встрѣчающееся въ судебныхъ протоколахъ выраженіе: "venerunt de London cum uno vesilo usque ad villam de Sancto Albano". О движеніи въ Вестминстерѣ и прилегающемъ къ аббатству селеніи Сѣверный Ламбесъ протоколы говорятъ, какъ о порожденномъ нѣкіимъ Томасомъ Тейлоромъ изъ Лондона, который заодно съ мѣстными уроженцами (cum pluribus ignotis de eorum comitiva) поднимается противъ аббатства 15 іюня, т.-е. день спустя послѣ прохода крестьянскихъ ополченій въ Лондонъ. Изъ Ламбеса движеніе распространяется и на Кенсингтонъ, бывшій въ то время королевскимъ помѣстьемъ. Мятежники заставляютъ бальифа выдать имъ custumarium et alia munumenta et evidencias; все это они затѣмъ сожигаютъ (arderunt). Coram Hege Holls. Michaelmas term. 5, R. II, c. Surrey. Что касается безпорядковъ, направленныхъ въ графствѣ Мидельеексъ противъ аббатства Грейсель, то въ числѣ лицъ, принявшихъ участіе въ нихъ, на ряду съ уроженцами Кента и Эссекса, упоминается матросъ и граверъ изъ Лондона, а также Николай Уиттель, уроженецъ Лондона. Мятежники арестовываютъ найденнаго ими въ комнатѣ настоятеля чужеземца, по всей вѣроятности, одного изъ тѣхъ фламанцевъ, которыхъ они преслѣдовали съ такою яростью, и заставляютъ аббата послать съ ними монаховъ въ Лондонъ для ввода ихъ во владѣніе многими землями монастыря, ad seisinam daudam in diversis tenementis dictorum abbatis et conventi. Coram Hege Holls. De termino Sancti Hillarii, 5, Ric. II, c. Midllesex.}. При такихъ условіяхъ неудивительно, если владѣтельные классы относились съ недовѣріемъ къ мысли о возможности подавить мятежъ силой, если объятые паникой помѣщики, вмѣсто того, чтобы взяться за оружіе, бѣжали изъ своихъ замковъ или соглашались на платежъ тяжелыхъ выкуповъ {Выраженіе: "Propter metum mortis suae nunquam postea audebat ad domum revenire" довольно часто встрѣчается въ показаніяхъ обвинительныхъ присяжныхъ. См. Coram Hege Holls, 4, Ric. II. Michaelmas term., c. Northampton.}, если ближайшій совѣтникъ малолѣтняго короля Ричарда, говоря о необходимости подчиниться волѣ мятежниковъ и пойти на назначенное ими свиданіе, обнаруживаетъ дѣйствительный мотивъ такой уступчивости, говоря: "иначе покончено будетъ съ нами и нашимъ потомствомъ; Англія сдѣлается пустыней" {Фруассаръ, гл. 137. Вольсипгамъ также бичуетъ дворянъ за ихъ робость, говоря: "Neu duce evigilare voluere domini ad obviamdum tantis noquitiis sed velut stertens domi inescentes immobiles permanebant donee Kentecses et Estзаxones appropinquantes sibi unum confiassent excrcitum, quasi de centum millibus communium et rusticorum".}.
   Крестьянскія ополченія подошли къ Лондону съ двухъ сторонъ, съ Соусуорка и съ Май ленда -- загороднаго гулянья, прилегающаго къ Ольдгетъ {Смотри латинскій отчетъ о дѣйствіяхъ мятежниковъ, хранящійся въ рукописяхъ лондонской Сити и отпечатанный Ннеу въ Memorials of London and London life, стр. 449.}. Они нашли ворота города закрытыми и мостъ черезъ Темзу, теперешній Лондонъ-Бриджъ, загороженнымъ, по распоряженію лорда-мэра, желѣзною цѣпью. Мятежникамъ пришлось устроить временную стоянку на Блекъ-Гисъ. По свидѣтельству Мальверна, въ день прибытія крестьяне изъ своей стоянки предприняли походъ на архіепископское помѣстье въ Ламбесъ, гдѣ, слѣдуя обычной имъ практикѣ, уничтожили огнемъ книги, планы (mappas), одѣянія и многіе другіе предметы, здѣсь хранившіеся. Вино было выпито, кухонная посуда разбита. При погромѣ толпа величала архіепископа измѣнникомъ и навела на него такой страхъ, что онъ тайно бѣжалъ въ тотъ же день къ королю въ Тоуеръ {Highden, т. IX, стр. 1.}.
   Блекъ-Гисъ лежитъ на южномъ берегу Темзы, въ предѣлахъ графства Сэрре. Мѣстное населеніе, составленное изъ крестьянъ, мелкихъ ремесленниковъ и торговцевъ, не замедлило стать на сторону народныхъ ополченій; оно начало громко требовать пропуска ихъ въ Сити, грозя въ противномъ случаѣ стрѣлять въ стражу, занимавшую мостъ. И по ту сторону Темзы настроеніе черни было таково, что всякое продолжительное сопротивленіе ея волѣ становилось немыслимымъ. Простонародье и, въ особенности, бѣднѣйшіе, говоритъ Вольсингамъ, а за нимъ анонимный монахъ Сентъ-Албанскаго монастыря, сочувствуя крестьянскимъ ополченіямъ, рѣшились воспротивиться отданному мэромъ приказу и помѣшали закрытію воротъ города. По свидѣтельству тѣхъ же хроникъ, которыя въ этомъ отношеніи расходятся съ Фруассаромъ {"In crastino autem, hoc est in ipso festo Corporis Christi, intrantes et exeuntes urbem et de libertate adquirenda, de proditoribus capiendis et maxime de Duce Lancastriae quern inprimus odio habuerunt cum simplicibus communibus Londoniarum verba gerentes in brevi pauperiores omnes in eorum vota fecere de facili conspirare".}, въ теченіе всей ночи съ середы на четвергъ, т.-е. наканунѣ праздника Corpus Christi, не прекращалось сообщеніе столицы съ пришедшими {Chronicon Angliae auetore monacho quondam Scmcti Albani. "Itaque factum est, ut per totam noctem sequentem id est vigiliae festi Corporis Christi, libere gauderent exitu et introitu nebulones", стр. 288.}. Этотъ фактъ дѣлаетъ невѣроятнымъ свидѣтельство французскаго лѣтописца, будто четвертая часть крестьянскихъ ополченій принуждена была голодать за недостаткомъ провизіи {Froissart, гл. 136.}. Изъ Блекъ-Гиса предводители крестьянъ посылаютъ къ королю депутатомъ захваченнаго ими по дорогѣ рыцаря Джона Ньютона, который вымаливаетъ у Ричарда обѣщаніе повидаться съ прибывшими и выслушать ихъ ходатайства. Объ этомъ говоритъ, впрочемъ, одинъ Фрауссаръ. Мальвернъ и Гауеръ, которые изъ всѣхъ туземныхъ лѣтописцевъ болѣе всего заслуживаютъ названія современниковъ, хранятъ на этотъ счетъ упорное молчаніе. Ни словомъ не упоминаетъ объ этомъ эпизодѣ и Кнайтонъ; что же касается монаха Эвесгамскаго монастыря, то онъ говоритъ только о посылкѣ королю изъ Блекгиса "нѣкоторыхъ лицъ", силою принужденныхъ слѣдовать за возставшими {См. Historia vitae et regni Rieardi Il a monacho quodam de Evesham consignais, (Hearne, Oxford, 1729 г., стр. 24).}, и не указываетъ, въ то же время, кто были эти лица.
   Сентъ-албанскія хроники сообщаютъ нѣчто болѣе вѣроятное, когда говорятъ, что самъ король послалъ освѣдомиться о причинѣ прибытія кентскихъ и эссекскихъ ополченій. Послѣдовалъ отвѣтъ: крестьяне поднялись противъ измѣнниковъ и въ защиту законнаго монарха, желаютъ вступить съ нимъ въ личные переговоры и ходатайствуютъ о назначеніи свиданія для выслушанія ихъ просьбы {Wolsingham, т. I, стр. 456. Chronicon a monacho Sancti Albani, стр. 287.}.
   Это предложеніе вызвало,-- говоритъ Вольбингамъ,-- разнорѣчивые толки въ средѣ королевскихъ совѣтниковъ и, въ концѣ-концовъ, было отклонено. Архіепископъ Кентерберійскій Симонъ де-Судбери и магистръ Госпиталійскаго ордена Робертъ де-Рельсъ высказались въ пользу немедленной репрессіи, чѣмъ, по мнѣнію хроникера, и объясняется причина, по которой народная толпа на слѣдующій день отнеслась къ нимъ съ такою жестокостью.
   Въ Gesta abbatum monasterii Sancti Albani отвѣтъ короля переданъ, однако, въ нѣсколько иномъ видѣ, выгораживающемъ отвѣтственность названныхъ совѣтниковъ. Монархъ,-- значится въ немъ,-- не можетъ принять никакого рѣшенія, не узнавши предварительно мнѣнія своего "magnum consilium" или парламента {Томъ III, стр. 286.}.
   Въ четвергъ, съ восходомъ солнца, толпы крестьянъ переходятъ Лондонъ-Бриджъ, направляясь къ Тоуеру. Проходя по Стренду, они набрасываются на дворецъ герцога ланкастерскаго, извѣстный подъ именемъ Савой. Убивъ привратника, загородившаго имъ дорогу, они проникаютъ во внутренніе покои и здѣсь, повинуясь данному приказу, не расхищаютъ {Мальвернъ, разсказывая о занятіи мятежниками дворца горцога ланкастерскаго, отмѣчаетъ этотъ фактъ. Highden, т. IX, стр. 2. Кнайтонъ также заявляетъ, что они сожгли, а не разокрали найденную ими движимость. Немногіе предметы, въ числѣ ихъ одна роскошная постель, почти передъ самымъ ихъ приходомъ скрыты были стражей (Brit. Mus. Ms. Claudius, folio 266).}, а истребляютъ всю утварь. Судебные протоколы сухимъ перечнемъ причиненныхъ крестьянами убытковъ дополняютъ ту, не лишенную красокъ картину, какую лѣтописцы, а за ними историкъ Стау, даютъ намъ о великолѣпіи герцогской резиденціи. По ихъ словамъ, она роскошью и убранствомъ превосходила всѣ замки Англіи, не исключая и королевскихъ. Въ одномъ, вскрытомъ мятежниками ларцѣ {Coram Hege Holls. 5. R., II. Michaelmas term, c. Middlesex.} оказалась тысяча фунтовъ стерлинговъ,-- громадная для того времени сумма. Но не въ деньгахъ заключались главныя богатства, а въ серебряной и золотой посудѣ, драгоцѣнныхъ тканяхъ и утвари {"Et sciendum est, quod custos dicte garderopie asseruit... quod non esset aliquis rex christianus habens meliorem garderopiam, nec aliquis vix talem. Nam ut dixit tanta copia erat vasorum et jocalium de argente, absque aliis deauratis et de auro puro quod vix V carrecte ea vehere sufficerent". Brit. Mus. Ms. Gladius, E. III, folio 266.}. Всѣ современники упоминаютъ о гардеробѣ герцога, какъ о не имѣющемъ себѣ равнаго въ цѣлой Англіи; золотой кафтанъ, усыпанный драгоцѣнными камнями, доставшійся Джону Гонту, привлекъ на себя особенное вниманіе черни. Поднявъ это одѣяніе на пику, мятежники стали стрѣлять въ него изъ лука, въ надеждѣ разнести по частямъ. Кафтанъ становился для нихъ воплощеніемъ отсутствующаго герцога, но,-- замѣчаетъ лѣтописецъ,-- всѣ усилія были тщетны, кафтанъ мало потерпѣлъ. Тогда рѣшились замѣнить стрѣлы мечами и разрубили его на части {"Arreptum quoddam vestimentum pretiosissimum ipsius ducis, quale jakke" vocamus et impositum lanceae pro signo ad sagittas statuerunt" etc. Wolsingham, т. г. стр. 457.}. Такому же истребленію подвергнута была посуда и украшенія; кубки ломались въ куски и выбрасывались въ Темзу, драгоцѣнныя ткани топтались ногами, кольца, застежки и другія украшенія подвергались порчѣ съ цѣлью сдѣлать негодными для дальнѣйшаго употребленія. Всякое частное присвоеніе строго преслѣдовалось, и, хотя впослѣдствіи передъ судьями, засѣдавшими въ Лондонѣ подъ главенствомъ лорда мэра, и представлено было обвиненіе въ томъ, что жена одного изъ предводителей крестьянскихъ бандъ, Іоганна, перевезла черезъ Темзу похищенную во дворцѣ сумму въ тысячу ливровъ стерлинговъ и, достигнувъ Соусуорка, раздѣлила ее со своими сообщниками, но присяжные поспѣшили признать такое обвиненіе ни на чемъ не основаннымъ {Coram Hege Holls. De teèjnino Sanctae Trinitatis, 5. R., II, c. Middlesex; de termino Sancti Michaelis, c. Middlesex. "Juratores dicunt super sacramentum suum quod predicta Johanna in nullo est culpabilis".}. Записанное Кнайтономъ преданіе гласитъ даже, что замѣченный въ воровствѣ крестьянинъ брошенъ былъ въ огонь со словами: "Мы -- ревнители истины и справедливости, а не воры и разбойники". Если этому сообщенію и недостаетъ фактической достовѣрности, то оно какъ нельзя лучше рисуетъ общее настроеніе. Оно передано Вольсингамомъ словами: мошенники велѣли огласить, что никто не долженъ присваивать себѣ имуществъ герцога подъ страхомъ немедленнаго отсѣченія головы {Wolsingham, т. I, стр. 457; Chronicon a monacho S.-Albani, стр. 289.}. Это обстоятельство не устранило, однако, возможности единичныхъ фактовъ укрывательства. Передъ судебною коммиссіей въ Вестминстерѣ садовникъ Вильгельмъ, одинъ изъ служащихъ во дворцѣ герцога, обвиненъ былъ въ присвоеніи себѣ серебрянаго подноса и солонки, всего на сумму въ десять марокъ. Признанный главнымъ мятежникомъ (principalis insurrector) и однимъ изъ виновниковъ похода крестьянскихъ ополченій на Савой, Вильгельмъ приговоренъ былъ къ повѣшанію {Coram Hege Holls. 5. R. II. De termino Sancti Hillarii, c. Middlesex.}. Разгромивъ дворецъ, толпа, въ которой Фруассаръ насчитываетъ двадцать тысячъ человѣкъ, зажгла его съ четырехъ сторонъ. Вольсингамъ считаетъ истребленіе Савоя результатомъ сознательнаго поджога {"Ignibus in gyro conjectis destructioni loci vacabant" (vulgares Londoniarum).}. Не такъ смотритъ на дѣло Стау. Онъ передаетъ преданіе о томъ, что въ числѣ найденныхъ во дворцѣ имуществъ оказались три бочки съ порохомъ. Разведши костеръ, крестьяне стали бросать въ него что попало: пуховики, одѣяла, изъ которыхъ одно по оцѣнкѣ того же Стау стоило 1,030 марокъ. Въ числѣ прочихъ предметовъ полетѣли въ костеръ и бочки съ порохомъ, такъ какъ толпа думала, что онѣ содержатъ въ себѣ золото. Послѣдовалъ взрывъ и дворецъ разнесенъ былъ на части. Ни одинъ изъ современныхъ лѣтописцевъ не даетъ этихъ подробностей, но онѣ могли быть сохранены преданіемъ. Кнайтонъ въ свою очередь дѣлаетъ одно сообщеніе, которое, съ его словъ и безъ провѣрки съ прочими источниками, повторяется и у Стау. Тридцать два человѣка, -- говоритъ онъ,-- погибло въ погребахъ дворца, пьяными, не способными стоять на ногахъ и выбраться во-время на воздухъ. Въ теченіе семи дней слышны были ихъ вопли, но никто не поспѣшилъ къ нимъ на помощь {Knyghton. Ms. Claudius, Е. 111, 267. Эвесгамскій монахъ ни словомъ не упоминаетъ объ этомъ фактѣ. О немъ не говоритъ также Мальвернъ, т.-е. тѣ два лѣтописца, которые стояли всего ближе къ разсказываемымъ ими событіямъ.}. Отъ всего этого разсказа такъ отдаетъ школьною дидактикой, что позволено сомнѣваться, слышалъ ли его авторъ изъ устъ народной молвы, или придумалъ самъ въ назиданіе современникамъ. Вѣдь, еще въ XVII вѣкѣ, въ самый разгаръ пуританской революціи, печатались въ Лондонѣ тенденціозныя исторіи крестьянскаго возстанія 1381 года съ заглавіями, выдающими, какъ нельзя лучше, цѣли ихъ авторовъ. Одно изъ нихъ гласитъ: Уотъ Тейлоръ -- идолъ клоуновъ. Что Стау всячески старался изобразить участниковъ крестьянскаго мятежа не только въ ненавистномъ, но и смѣшномъ видѣ, не покажется страннымъ тѣмъ, кто вспомнитъ, что другой, еще болѣе выдающійся современникъ Елизаветы, Вильямъ Шекспиръ, въ лицѣ Кода, одного изъ дѣйствующихъ лицъ извѣстной трагедіи Генрихъ VI, нарисовалъ полную каррикатуру крестьянскаго вождя, въ которомъ свирѣпость соединяется съ тупостью и величайшимъ невѣжествомъ. Необходимо имѣть въ виду, что повторившаяся въ Норфолькѣ жакерія заставляла смотрѣть на движеніе 1381 года, какъ на событіе почти современное, исходъ котораго долженъ былъ служить предохранительнымъ урокомъ и для правительства, и для народа.
   Къ этой цѣли клонились всѣ описанія; поэтому не удивительно встрѣтить подъ перомъ Стау преувеличенія, какихъ не находишь у дѣйствительныхъ очевидцевъ крестьянскаго движенія. Объ этомъ нельзя не пожалѣть, такъ какъ эти преувеличенія подрываютъ довѣріе къ свидѣтельствамъ историка, который болѣе всѣхъ другихъ пользовался въ своемъ изображеніи народными преданіями, не отмѣченными болѣе ранними лѣтописцами. Къ числу такихъ довольно цѣнныхъ, но не подлежащихъ провѣркѣ показаній надо отнести разсказъ о томъ, что по дорогѣ къ дворцу герцога ланкастерскаго толпа разгромила лежавшіе вблизи Лондонъ-Бриджа публичные дома, снимаемые у города на откупъ фламанцами, а также, что народныя банды обрушились на жилища ломбардцевъ и разнесли многія изъ нихъ съ цѣлью наказать ростовщиковъ. Обо всемъ этомъ нѣтъ ни слова ни у Мальверна, ни у Вольсингама, ни у монаха Эвесгамского монастыря, ни въ тѣхъ обвиненіяхъ, какія предъявлены были судьямъ присяжными Сити и графствъ Сэрре и Мидельсекса. Тѣ же источники говорятъ, однако, объ избіеніи фламанцевъ {"Juratores dicunt quod Walterius Poddenele de London (et alii) fuerunt adinterfectionem diversorum... flandrensium" (26 Junii, 5, R. II. Plaoita coram Roberto Tresilian etc. Assize Solls, case 13 c. Essex).}. Въ томъ, что Стау передаетъ объ участи ломбардцевъ, нѣтъ, впрочемъ, ничего невѣроятнаго, такъ какъ не далѣе тридцать третьяго года правленія Эдуарда III тѣ же ломбардцы навлекли на себя вооруженное нападеніе со стороны мелочныхъ торговцевъ Сити. То, что имѣло мѣсто восьмого октября 1359 г. {Riley: "Memorials of London", стр. 302.}, легко могло повториться и двадцать два года спустя, тѣмъ болѣе, что еврейскій кварталъ, по прозванію Old Jewery, въ которомъ избиты были ломбардскіе выходцы, сдѣлался несомнѣнно жертвою безпорядковъ и присяжнымъ пришлось включить въ число обвиненій и "измѣнническія дѣйствія, совершенныя нѣкоторыми гражданами города въ приходѣ св. Лаврентія in veteri Judaismo" {Coram Sege Solls. 5, R. II. Michaelmas term., London.}.
   Разнесши дворецъ герцога ланкастерскаго, толпа мятежниковъ направилась внизъ по Стренду и достигла, такимъ образомъ, адвокатской корпораціи Темпль-Баръ. Зданіе составляло собственность магистра Іерусалимскаго ордена Роберта Рельсъ, ненавистнаго крестьянамъ лорда казначея, виновника, какъ они думали, недавней сдачи на откупъ поочажнаго сбора и не далѣе, какъ наканунѣ, отклонившаго короля отъ предложеннаго ему свиданія. Другая причина побуждала мятежниковъ произвести погромъ Темпля; вѣдь, это было гнѣздо легистовъ, хранилище всякаго рода юридическихъ актовъ, укрѣплявшихъ права собственниковъ на даровую службу крестьянства. Толпа разноситъ адвокатскія камеры, взламываетъ шкафы и жжетъ всѣ попадающіяся ей подъ руку бумаги {Кнайтонъ пышетъ: "Cistas in ecclesia sive in cameris apprenticiorum inventas fregerunt et libros quoscunque inventas, sive ecclesiaticos, sive cartas et munimenta in cistis apreuticiorum securibus scindebant et in cibum ignis dederunt".}.
   Достается и сосѣднимъ съ Темплемъ домамъ адвокатовъ и присяжныхъ на Стрендѣ и Гольборнѣ {Ibid. "Domos quoque juratorum in civitate subverterunt".}. Показанія судебныхъ протоколовъ подтверждаютъ въ этомъ отношеніи разсказъ историка Стау. И они говорятъ объ опустошеніяхъ, причиненныхъ въ четвергъ, на праздникъ Corpus Christi, какъ въ жилищѣ Вильяма Фрешо (Freshawe), гдѣ разбиты были окна и взломаны ларцы, а хозяйка дома "приглашена отсѣчь голову супругу", такъ и въ домахъ Роджера Леджъ въ приходѣ св. Андрея въ Гольборнѣ, за предѣлами, какъ значится, Темпль-Баръ. Убытки оцѣнены присяжными въ сорокъ фунтовъ.
   Разгромъ частныхъ жилищъ тѣмъ болѣе вѣроятенъ, что въ средѣ полчищъ, дѣйствовавшихъ на Стрендѣ и Гольборнѣ, были обыкновенные преступники. Наканунѣ, прежде чѣмъ подойти къ Блекъ-Гису, кентскія ополченія разгромили по дорогѣ королевскую тюрьму Маршальси и выпустили заключенныхъ въ ней. Неудивительно послѣ того, если присяжные констатируютъ присутствіе въ полчищахъ, опустошавшихъ Стрендъ и Гольборнъ, воровъ и разбойниковъ, которые на ихъ языкѣ обозначаются терминомъ "comunes et notorii homines". Замѣчательно, что во всѣхъ только что описанныхъ дѣйствіяхъ отмѣчено участіе и руководительство уже упомянутаго нами слуги герцога ланкастерскаго, садовника изъ Гольборна, котораго одни присяжные называютъ Вильгельмомъ, а другіе Робертомъ. Рядомъ съ нимъ упоминается и желѣзникъ Іоганнъ, родомъ изъ Рочестера въ графствѣ Кентъ, какъ одинъ изъ "principales factores et ductores" той великой толпы кентскихъ ополченцевъ ("magna societas malefactorum insurgentium. de Kent"), которая приняла участіе въ разрушеніи Савоя и Темпль-Бара {См. Cöram Hege Holls., 5. R. II. De termino Sancti Hillarii, c. Middlesex и de termino Sanctae Trinitatis, также c. Middlesex.}.
   Изъ послѣдняго чернь двинулась въ Клеркенуэль, преслѣдуя мысль о возмездіи лорду казначею "потокомъ и разграбленіемъ всего его имущества". "На разъѣздѣ шерифа" или такъ называемомъ visus franc! plegii въ Клеркенуэлѣ въ пятый годъ правленія Ричарда II присяжные показываютъ, что одинъ изъ подсудимыхъ, Томасъ Фарингдонъ (изъ Лондона), вмѣстѣ съ толпою мятежниковъ ("in comitiva dictorum malefactorum"), продолжая свои измѣнническія и преступныя дѣйствія, по разрушеніи Савоя, отправился въ Темпль-Баръ, а оттуда верхомъ вплоть до храма братьевъ Іерусалимскаго ордена въ Клеркенуэлѣ въ графствѣ Мидельсексъ {Coram Hege Holls. De termino Paschas, 5, Ric. Il, c. Middlesex. "Juratores in visu de Klerkenwchestrete in com. Middl. dicunt quod in festo Corpus C." 4, Ric. П. "Thomas Faryndon de London fuit presens, auxiliens et consentiens ad combustionem et distruccionem manerii Iohannis Ducis Lancastriae vocatum le Savoye et etiam ad fraccioncm et prosternacionem domorum de lo Temple et etiam eodem die Jovis а predicto loco de le Temple in comitiva dictorum malefactorum taies prodiciones et elonias continuando equitavit usque ad ecclesiam Sancti Iohannis lerusalemi in Anglia vocatam Clerkeuvelie in comitatu Middlesex et ibidem fuit presens et participions ad ardendum et prosternandum onmes domos sancti Iohannis predict!".}. Такимъ образомъ, указанъ путь, какимъ кентскія дружины, постепенно двигаясь къ Вестминстеру, вносили опустошеніе въ лежащіе на правомъ берегу Темзы кварталы. Это тотъ самый, какой указанъ Кнайтономъ, Вольсингамомъ и Фруассаромъ. Послѣдній разсказываетъ, что домъ госпиталійцевъ сожженъ былъ до тла вмѣстѣ съ церковью и госпиталемъ, послѣ чего, проходя по улицамъ, крестьяне сносили головы встрѣчавшимся фламанцамъ. Дома ломбардцевъ также были взломаны и хранившіяся въ нихъ деньги похищены. Въ числѣ жертвъ мы встрѣчаемъ и богатаго купца Ричарда Лайенсъ, у котораго,-- говоритъ Фруассаръ,-- Уотъ Тейлоръ нѣкогда былъ въ услуженіи во Франціи. Желая отомстить старую обиду (Фруассаръ говоритъ о побояхъ), Уотъ Тейлоръ приказываетъ отсѣчь голову Лайенсу, посадить ее на пику и нести передъ ополченіемъ {См. главу 137.}. Ничто не подтверждаетъ этихъ послѣднихъ данныхъ. Хотя они и могли быть записаны французскимъ лѣтописцемъ со словъ очевидца {Фруассаръ настаиваетъ въ 35 главѣ своихъ хроникъ, что сообщаемое имѣетъ источникомъ свѣдѣнія, собранныя имъ самимъ вслѣдъ за движеніемъ крестьянъ 1381 года.}, но это не значитъ, чтобы послѣдній не могъ передать факты въ извращенномъ видѣ и чтобы Уоту Тейлору не приписана была большая иниціатива и большее вліяніе на событія 15 іюня, чѣмъ тѣ, какія принадлежатъ ему на дѣлѣ. Первыя враждебныя дѣйствія противъ Ричарда Лайенса предприняты были не кентскими и эссекскими, а суффолькскими ополченцами; еще въ среду разрушено было его имѣніе въ Лайстонѣ, причемъ разнесены окна, перегородки комнатъ и самая крыша {"Eodem die Mercurii in vigilia predicta ipsi malefactores predicti unanimo assensu et voluntate ibant simul ad quoddam manerium Ricardi Lyonis de London, in eadem villa de Lyston et ibidem hostia, fenestras et parietes domorum manerii fregerunt et tegulas de eisdem domibus vorberaverunt et fregerunt et alia plurima dampna ibidem fecerunt". Coram Rege Rolls. 5, Ric. II. De termino Paschae, c. Suffolk.}. Можно думать поэтому, что источникъ недовольства Лайепсомъ лежалъ въ Суффолькѣ или въ Эссексѣ; нѣтъ основанія связывать его убійство съ местью Уота Тейлора, тѣмъ болѣе, что ничто не доказываетъ, чтобы Тейлоръ дѣйствительно когда-либо былъ въ услуженіи у Лайенса. Ненависть, внушаемая послѣднимъ, легко объяснима, разъ мы припомнимъ осужденіе его парламентомъ за казнокрадство и полученное, благодаря подкупу, помилованіе. Но если свидѣтельство Фруассара ничѣмъ не подтверждается, то за то другія сообщаемыя имъ подробности воспроизводятся какъ англійскими хрониками, такъ и вердиктомъ присяжныхъ въ пятый годъ правленія Ричарда II. Вольсингамъ также говоритъ объ избіеніи фламанцевъ, но лишь на слѣдующій день, въ пятницу, и, притомъ, не въ Клеркенуэлѣ, а въ церкви августинцевъ {T. I, стр. 462.}, гдѣ они тщетно искали спасенія отъ преслѣдованій. Но въ судебныхъ протоколахъ прямо значится, что Робертъ Гардинеръ изъ Гольборна, пришедши съ толпою въ Клеркенуэль, "ibidem interfecit septem homines vocatos fflemynges, quorum nomina ignorant die Jovis in festo Corpus Christi" {Coram Rege Rolls. De termino Sanctae Trinitatis 5, Ric. II, c. Middlesex.}.
   Не раньше вечера двадцатитысячный отрядъ кентскихъ ополченцевъ достигаетъ Тоуера {По показаніямъ Мальверна, осада Савоя произведена была въ четвертомъ часу пополудни. Ніяѣсіеи, т. IX, стр. 2. Затѣмъ послѣдовалъ погромъ Клеркенуэля, который тотъ же лѣтописецъ относитъ къ "noctis crepusculo". Такимъ образомъ, мятежники могли прибыть въ Hybery только ночью и не удивительно, если рано утромъ слѣдующаго дня прибывшіе изъ Сентъ-Албана крестьяне еще находятъ ихъ расположенными стоянкой передъ дымящимися развалинами разрушеннаго помѣстья. См. лѣт. сентъ-албанскаго монаха о дѣйствіяхъ аббатовъ, т. III, стр. 298.} и располагается на ночлегъ въ скверѣ св. Екатерины въ виду замка, въ которомъ малолѣтній король заперся съ совѣтниками. Въ то время, какъ часть ополченцевъ, разрушивъ Савой и Темпль-Баръ, располагается на ночлегъ передъ Тоуеромъ, другіе въ тотъ же вечеръ продолжаютъ свой погромъ имуществъ, принадлежащихъ лорду казначею Роберту Рельсу. По сожженіи Клеркенуэля они идутъ за два льё отъ Сити въ помѣстье того же Рельса -- Гебери {Показаніе присяжныхъ сходится въ этомъ отношеніи со свидѣтельствомъ Кнайтона, говорящаго: "Manerium quoque de Hybery extra London distans per 2 leucas quod Robertus de Halys Prior de novo quasi alterum paradisuin delicate construxit funditus destruxerunt". Apud Twysden, 2636. Coram Rege Rolls. De termino Paschae 5, Ric. II. Essex. "Juratores présentant, quod Thomas Faringdon de London die Corpus Christi fuit apud le Savoye cum comitiva predicta ad arsuram domorum ibidem et apud Clerkenwell et Heybury ad arsuras ibidem faciendas".}. По дорогѣ взламывается тюрьма Ньюгетъ и выпускаются заключенные. Стау относитъ къ четвергу и убійство Роджеера Ледже, одного изъ главныхъ откупщиковъ поочажнагоіебора; онъ искалъ спасенія вблизи алтаря церкви св. Мартина (S. Martin Le Grand). Ворвавшіеся въ храмъ мятежники выводятъ его насильственно на улицу и въ Чипсайдѣ отсѣкаютъ ему голову. Судебные протоколы подтверждаютъ фактъ убійства Ледже и говорятъ также о разгромѣ въ четвергъ его жилища въ приходѣ св. Андрея въ Гольборнѣ. Отвѣтственность за этотъ послѣдній фактъ возлагается присяжными на Вильяма, садовника изъ Вестминстера, и на предводительствуемую имъ банду {Coram Rege Rolls. 5, Rie. II. De termino Sancti Hillarii, c. Middlesex.}. Стау относитъ къ четвергу и сожженіе жилища мидлесекскаго подшерифа, Джона Ботевикъ; но изъ показаній присяжныхъ оказывается, что это воспослѣдовало въ пятницу, по иниціативѣ нѣкоего Вильяма Печъ, одного изъ служащихъ подъ начальствомъ Ботевикъ. Присяжные называютъ его "clerk", т.-е. писцомъ {Ibid. "Juratores diversorum hundredorum présentant quod Willielmus Pecche clerk fuit insurrector et die Veneris proximo post festum C. X. Domes Iohannis Botewyk apud Knyghtbrygge, Eye et Fohell in comitatu Middlesex felonice et traditorie combussit".}.
   Стау насчитываетъ до восемнадцати человѣкъ, сдѣлавшихся въ этомъ случаѣ жертвой кровавой расправы. Встрѣчая чиновниковъ на улицѣ, крестьяне рубили имъ головы. Въ другихъ источникахъ не указано число убитыхъ, но всѣ въ одно слово отмѣчаютъ то обстоятельство, что у крестьянъ не было другого вида казни, кромѣ отсѣченія головы {Кнайтона, Вольсингама, анонимнаго аббата Сентъ-Албанскаго монастыря и Фруассара.}.
   Трудно думать, чтобы только что описанные погромы и убійства совершены были однѣми и тѣми же бандами. По всей вѣроятности, отъ главнаго корпуса, двигавшагося по направленію изъ Соусуорка черезъ Лондонъ-Бриджъ и Стрендъ въ Сити къ Тоуеру отдѣлились меньшіе отряды и направились въ Клеркенуэль близъ Снисфильда и въ Гебери. На встрѣчу и въ подмогу имъ приходили ополченцы Эссекса и Мидлесекса самостоятельныя банды дѣйствовали въ Вистминстеръ подъ начальствомъ такихъ лицъ, какъ уже упомянутый нами Вильямъ Гардинеръ {Coram Rege Rolls. 5, Ric. II. De termino S. Hillarii, c. Middlesex. "Juratores diversorum hundredorum presentant quod W. Gardyner de villa Westminster cum alliis pluribus felönis domum cujusdam Andreas Tothesworth ad valenciam centum librarum in villa Westminster situatam prosternavit... et domos Rogeri Leget in parochia S. Andreae de Holborne extra barram Veteris Templi prosternavit... et quod die Jovis щ festo С. X. venit ad domum Willielmi Treshawe apud le Stronde in comitatu Middlesex et hostia et fenestras ac cistas ipsius Willielmi fregit" etc. Такимъ образомъ, составившаяся въ Вестминстерѣ банда подъ начальствомъ Вильгельма, одного "de principalibus insurgentibus", направляется бъ Гольборнъ и Стрендъ.}. Присяжные не разъ показываютъ, что тотъ или другой отрядъ пришелъ изъ Вестминстера или дѣйствовалъ въ Гольборнѣ, а лѣтописцы Сентъ-Албанскаго монастыря свидѣтельствуютъ, что въ пятницу прибывшіе изъ Сентъ-Албана крестьяне нашли въ Гебери близъ дымившихся развалинъ великолѣпной усадьбы, сравниваемой современниками съ раемъ, значительный отрядъ ополченцевъ, проведшихъ здѣсь цѣлую ночь {Gesta abbatum de monasterio Sancti Albani, т. III, стр. 298. "Cum enim ventura fuisset non procul а Londoniis juxta praedium quoddam Magistri Hospitalis Sancti Iohannis, cui nomen Ileybury, vident ibidem quamdam multitudinem, quasi viginti millium rusticorum et communis vulgi, qui immisso igné in editissimas domos, quao jam ardebant inextinguibiliter nitebantur cum diversis instrumentas cuncta quae incendio dissolvi non poterant subvertere machinamentis solo tenus".}.
   

Событія въ Лондонѣ въ пятницу.

   Въ пятницу, слѣдующую за праздникомъ Тѣла Господня, возстаніе не только распространяется изъ Лондона до Сентъ-Албана, но и торжествуетъ въ самой столицѣ. Король принужденъ считаться съ заявленными ему требованіями, обѣщаетъ отмѣну не только злоупотребленій, но и исторически сложившихся правъ, и допускаетъ народныхъ вожаковъ къ веденію съ нимъ переговоровъ о будущемъ устройствѣ государства. Оставляя до слѣдующей главы очеркъ событій, послѣдовавшихъ въ Сентъ-Албанѣ, я остановлюсь въ настоящей на изображеніи дѣйствій мятежниковъ въ Лондонѣ. Утро застаетъ народныя ополченія расположенными въ разныхъ концахъ города: одни, тѣ самыя, которыя дѣйствовали наканунѣ противъ дворца герцога ланкастерскаго и Темпль-Бара, устроились лагеремъ въ окрестностяхъ Тоуера въ скверѣ св. Екатерины; другія, расположенныя вблизи Ольдгетъ, занимаютъ за предѣлами столицы обширное поле, называемое Майлендъ. Не упоминаю о третьемъ отрядѣ, который, встрѣтившись съ крестьянами Сентъ-Албана и Барнета въ Гебери и столковавшись съ ними, идетъ на монастырь и принуждаетъ, какъ мы увидимъ впослѣдствіи, аббата къ весьма серьезнымъ уступкамъ въ пользу своихъ подвластныхъ {См. Wolsingham, т. I, стр. 458.}. Съ позаранку полчища, стоявшія близъ Тоуера, посылаютъ сказать королю, что имъ необходимо имѣть съ нимъ личное свиданіе и что для этого онъ долженъ явиться въ Майлендъ, гдѣ находится главный корпусъ эссекскихъ дружинъ. При отказѣ они грозили,-- пишетъ монахъ Эвесгамскаго монастыря,-- осадить Тоуеръ и разнести его, подобно другимъ замкамъ короля и магнатовъ {Historia vitae et gerni Ricardi II a monacho piodam de Evesliama consignata. Эта лѣтопись, сохранившаяся въ двухъ экземплярахъ въ библіотекѣ Котона, нынѣ доставшейся британскому музею (Tiberius С. IX и Claudius В. 9), издана впервые Hearne въ Оксфордѣ въ 1729 году.}. Король, значится у Кнайтона, хотя и имѣлъ въ своемъ распоряженіи отрядъ въ 150 или 180 хорошо вооруженныхъ воиновъ, тѣмъ не менѣе, отказался отъ мысли о сопротивленіи. Членовъ его отряда,-- прибавляетъ лейчестерскій каноникъ,-- обуялъ женскій страхъ, такъ что они не смѣли выйти изъ Тоуера. Желая спасти жизнь архіепископа и другихъ совѣтниковъ, надѣясь "извлечь ихъ изъ пасти волчьей", Ричардъ II послалъ сказать черни, чтобъ она шла въ Майлендъ, куда онъ самъ прибудетъ для переговоровъ {Ms. Brit. Mus. Cotton. Tiberius C. VII и Claudius E. III, fol. 268, а также Tteysden, стр. 26--33.}. Далеко не всѣ ополченцы послушались приказа. Снарядивъ депутатовъ въ Майлендъ, большинство осталось передъ Тоуеромъ и, едва ворота послѣдняго были отворены, чтобы пропустить короля и немногочисленную свиту, какъ чернь ворвалась во дворъ и обратилась къ кровавой расправѣ.
   Первыми жертвами народной ярости были архіепископъ, канцлеръ королевства Вильямъ де-Судбери, и лордъ казначей, пріоръ госпиталійцевъ Робертъ Рельсъ. Обоимъ отсѣкли головы. По свидѣтельству эвесгамскаго монаха, пятнадцать другихъ совѣтниковъ потерпѣли удары и раненія, тогда какъ остальнымъ удалось бѣжать. Голова архіепископа вслѣдъ затѣмъ на посмѣшище выставлена была на мосту, ведущемъ изъ Соусуорка на Стрендъ, на такъ называемомъ Лондонъ-Бриджѣ {См. Hearne, стр. 26 и 27. Вольсингамъ, стр. 460, 461. Кнайтонъ apud Twysden, стр. 2635. Фруассаръ въ изданіи полнаго собранія его сочиненій, т. IX, стр. 403.}.
   Мальвернъ говоритъ о присутствіи въ Тоуерѣ медика герцога ланкастерскаго, принадлежавшаго къ ордену миноритовъ или францисканцевъ, а также Іоганна Леджъ, королевскаго ключаря. Оба они раздѣлили участь архіепископа и пріора {Highden, т. IX, стр. 3.}.
   Наибольшія подробности о произведенныхъ въ Тоуерѣ убійствахъ даетъ Вольсингамъ. "Со страшными криками,-- пишетъ онъ,-- ворвалась толпа въ замокъ. Встрѣтивши одного изъ служителей, мятежники приказали ему вести ихъ къ мѣсту, гдѣ находился архіепископъ; имъ указали на дворцовую капеллу, гдѣ, отслуживъ литургію и принявъ причастіе, архіепископъ погруженъ былъ въ молитву. Увидавъ его, мятежники закричали: "Гдѣ предатель, гдѣ грабитель простонародья?-- "Я вашъ архіепископъ,-- послѣдовалъ отвѣтъ,-- но не измѣнникъ и не грабитель". Едва произнесены были эти слова, какъ вошедшіе уже набросились на свою жертву и, схвативъ ее, кто за руки, кто за голову или ноги, повлекли изъ храма на холмъ Тоуера. Раздался страшный гулъ и архіепископъ очутился среди обнаженныхъ мечей. Сохраняя полное присутствіе духа, онъ обратился къ толпѣ съ ласковыми словами: "Сыны дорогіе, что собираетесь сдѣлать, въ чемъ грѣхъ мой передъ вами и за что хотите казнить меня? Бойтесь гнѣва Божьяго, бойтесь справедливой кары, которая постигнетъ васъ за убійство пастыря, священника и архіепископа. Помните, что за такое злодѣяніе вся Англія можетъ быть подвергнута интердикту".-- "Не боимся ни интердикта, ни папы,-- послышался отвѣтъ.-- Подставь шею, чтобы мы могли отсѣчь голову измѣннику". Архіепископъ преклонилъ колѣни и подставилъ шею. Послѣдовалъ ударъ, который только ранилъ его. Приложивъ руку къ ранѣ, архіепископъ воскликнулъ: "Это перстъ Божій!" Его вторично ударили мечомъ по шеѣ, отсѣкли пальцы и перерѣзали артерію. Посыпались новые и новые удары по шеѣ и головѣ и архіепископъ умеръ, какъ мученикъ. Никто не посмѣлъ предать тѣло его землѣ, такъ что ночью, движимые корыстью, люди могли сорвать тайно съ его пальца епископскій перстень. Одновременно съ нимъ убиты Робертъ Рельсъ, магистръ іоаннитовъ, и государственный казначей Джонъ Леджъ {Джонъ Мальвернъ говоритъ о Леджѣ, имя котораго онъ пишетъ слѣдующимъ образомъ Leeg, какъ о ключарѣ королевскомъ -- claviger regius. Highden, т. IX, стр. 3.}, одинъ изъ королевскихъ оруженосцевъ и близкій къ герцогу ланкастерскому францисканецъ".
   Нужно ли говорить, что богатое красками описаніе Вольсингама не подтверждается ни однимъ изъ аналистовъ, ближе его стоящихъ къ событіямъ? Во всемъ разсказѣ проглядываетъ желаніе уподобить кончину Вильяма Судбери мартирологу Христа. Авторъ говоритъ, что сама жертва хотѣла приблизиться къ примѣру умирающаго Спасителя, молящагося за своихъ преслѣдователей {"Ut plene videretur salvatorem moriendo sequi, qui patrem pro persecutoribus exoravit, flexis genibus collum ferienti supposait". Ibid, т. I, стр. 461.}. Съ тою же цѣлью изобразить архіепископа, какъ святого, Вольсингамъ распространяется о чудесахъ, совершенныхъ надъ его могилой, объ исцѣленіи слѣпыхъ, о разрѣшеніи отъ бремени тройней женщины, мучившейся въ родахъ, и т. п.
   Все это заставляетъ думать, что въ начертанной сентъ-албанскимъ монахомъ картинѣ не мало прикрасъ. Современные источники во всякомъ случаѣ хранятъ упорное молчаніе о послѣднихъ минутахъ архіепископа. Фруассаръ довольствуется заявленіемъ, что Вильямъ Судбери только что отслужилъ обѣдню въ присутствіи короля. Жаждавшіе крови мятежники овладѣли имъ и отсѣкли ему голову {"Il fu pris de ces gloutons et là tantos décollés" (т. IX, Oeuvres, стр. 403).}. Монахъ Эвесгамскаго монастыря, разсказъ котораго составленъ независимо отъ Вольсингама, не даетъ никакихъ подробностей о кончинѣ примаса. То же самое можетъ быть сказано и о Мальвернѣ.
   Что же касается показаній присяжныхъ, то самый характеръ этихъ источниковъ устраняетъ мысль о возможности найти въ нихъ какія-либо данныя по интересующему насъ вопросу. Они ограничиваются краткимъ заявленіемъ, что тотъ или другой подсудимый были при убійствѣ архіепископа и пріора, или приняли въ немъ болѣе или менѣе дѣятельное участіе. Такъ, о Томасѣ Фарингдонѣ изъ Лондона говорится, что онъ былъ "principalis causa mortis fratris Robert! lieales, prioris ecclesiae Sancti Johannis" {Coram Rege Rolls 5, Rio. II. De termine Pasche. (Middlesex).}, а о Джонѣ Желѣзникѣ (terror) изъ Рочестера, что онъ со своими сообщниками первый возложилъ руку на архіепископа кентерберійскаго Симона и на Роберта Рельсъ. Извлекши ихъ изъ Тоуэра, Джонъ отдалъ приказъ объ отсѣченіи имъ головы {Ibid. De termine Sanctae Trinitatis, c. Middlesex. "Juratores présentant quod Johannes ferror de Rouchester in commitatu cantiae et alii venerunt apud Turram London tanquam principales ductores et manus primo violenter in Simonem nuper Archiepiscopum Cantuariae et fratrem Robertum Hales nuper priorem Saucti Johannis Jerusalemi in Anglia miserunt et eos extra Turram London traxerunt et decapitari preceperunt".}. Но всѣ лѣтописцы въ одно слово указываютъ на то, что головы убитыхъ носимы были какъ трофеи по улицамъ и выставлены на посмѣяніе на Лондонъ-Бриджѣ. Это свидѣтельство подтверждается и посланіемъ кентерберійскихъ канониковъ. "О ужасъ,-- пишутъ они,-- честную голову епископа носили по улицамъ съ крикомъ: вотъ голова предателя!" Епископскую корону пригвоздили къ его челу и въ такомъ видѣ выставили его на мосту, какъ измѣнника {Wilkins: "Consilia", т. III, стр. 153. "Prioris et capituli Caent. Mandatum do nunciando excomunicatos eos qui interfecerunt archiepiscopum". Сравн. съ разсказомъ эвесгамскаго монаха, Hearne, стр. 27, и Мальверца. Highden, т. IX, стр. 4.}. Отмѣтимъ тотъ фактъ, что въ показаніяхъ присяжныхъ, какъ и въ разсказахъ лѣтописцевъ о происшедшемъ въ Тоуэрѣ, ни словомъ не упоминается объ Уотѣ Тейлорѣ. Тотъ же Уотъ отсутствовалъ и при переговорахъ съ королемъ въ Майлендѣ, такъ какъ въ противномъ случаѣ ему нечего было бы требовать на слѣдующій день восполненія дарованныхъ здѣсь вольностей. Изъ Gesta abbatum monasterii Sancti Albani видно, что онъ въ пятницу занятъ былъ переговорами съ прибывшими изъ Сентъ-Албана крестьянами {Ibid., т. III, стр. 300. Говоря о Гриндокобѣ, главѣ сентъ-албанскихъ заговорщиковъ, авторъ Gesta изображаетъ его намъ занятымъ въ пятинцу переговорами cum Waltero, idolo rusticorum.}. Отсутствуетъ и другой народный предводитель, котораго монахъ Эвесгамскаго аббатства называетъ вторымъ послѣ Тейлора, Джонъ Стро.
   Мы находимъ его въ пятницу утромъ вблизи сожженнаго наканунѣ помѣстья Гебери. Здѣсь онъ встрѣчается съ прибывшими изъ Сентъ-Албана ополченіями и принимаетъ отъ нихъ клятву въ вѣрности королю Ричарду и общинамъ Англіи {Ibid., стр. 298. Изъ сказаннаго видно, насколько произвольно заявленіе Фабіана, что Жакъ Стро отправился за королемъ въ Тоуэръ и довелъ его на свиданіе. Fabyan Chronicles, изданіе Ellis, стр. 530.}. Эти факты существенно измѣняютъ нашъ взглядъ на характеръ того руководительства, какое историки обыкновенно признаютъ за двумя названными лицами.
   Это, очевидно, были не болѣе, какъ начальники отдѣльныхъ бандъ, не имѣвшіе больше власти, чѣмъ та, какая одновременно принадлежала Джону Шереръ, Джону Вроу, Томасу Меллеръ, Гобу Картеръ, которыхъ эвесгамскій монахъ называетъ "capitanei" или начальниками крестьянскихъ отрядовъ. Монахъ Сенть-Албанской обители присоединяетъ къ этимъ именамъ еще рядъ другихъ (Іоганнъ Киргби, Томасъ Скотъ, Рудольфъ Ругэ, Робертъ Вестбромъ, Іоганнъ Литстиръ {Chronicon a monacho Sancti Albani, стр. 310.}.
   Не всѣ они дѣйствовали въ Лондонѣ; многіе, какъ, напримѣръ, Іоганнъ Вроу и Роджеръ Беконъ, заняты были въ Суффолькѣ и Норфолькѣ, Листеръ въ Гентингтонѣ, но въ числѣ находившихся въ столицѣ не мало было лицъ, готовыхъ дѣйствовать на собственный страхъ, не подчиняясь общему руководительству. Къ числу ихъ надо отнести не только убійцъ архіепископа и пріора госпиталійцевъ, но и тѣхъ, кто въ ту же пятницу, продолжая погромъ публичныхъ зданій и уничтоженіе архивовъ, отправились въ Гильдголь, центръ управленія Сити, и потребовали выдачи имъ городскихъ книгъ съ грамотами о вольностяхъ "ливрейныхъ гильдій", а также тѣхъ, кто въ тотъ же день совершили погромъ счетной палаты короля въ Милькстритѣ и истребили хранившіеся здѣсь протоколы. Обо всемъ этомъ не говорится ни слова въ лѣтописяхъ. Но за то судебные реэстры изъ пятаго года правленія Ричарда содержатъ въ себѣ довольно подробныя показанія лондонскихъ присяжныхъ о дѣйствіяхъ Вильгельма Трюмена {Очевидно, не фамилія, а прозвище, въ переводѣ вѣрный, надежный человѣкъ.} и Вальтера-пивовара (brewere), которые во главѣ особыхъ отрядовъ разъѣзжаютъ по городу, штурмуютъ частные дома и публичныя зданія, жгутъ архивы и требуютъ выкуповъ.
   Призванные къ дачѣ показаній передъ судебною коммиссіей, засѣдающею въ Лондонѣ подъ предсѣдательствомъ Вильяма Вольворса, бывшаго лорда-мэра, присяжные 20 іюня 1382 года свидѣтельствуютъ, что въ пятницу, слѣдующую за праздникомъ Тѣла Господня, пивоваръ Вильямъ Трюменъ остановилъ въ окрестностяхъ Ольдгетъ рыцаря Николая Брембръ въ то время, когда послѣдній верхомъ сопровождалъ короля, ѣхавшаго на свиданіе въ Майлендъ. Схвативъ лошадь за ноздри, онъ началъ выговаривать Брембру, жалуясь на обиды, причиненныя ему во время отправленія Брембромъ обязанностей лорда-мэра {Николай Брембръ, принадлежавшій къ гильдіи оптовыхъ торговцевъ (Grocers), исполнялъ обязанности лорда-мэра въ первый годъ правленія Ричарда въ 1378 году. Fabyan Chronicles, изд. Ellis, стр. 529.}. Въ тотъ же день Вильгельмъ Трюменъ повелъ толпу на домъ Николая Брембра apud Le Riole и нанесъ ему многія обиды, грозя убить съ домочадцами. Брембръ согласился уплатить выкупъ въ пять марокъ золотомъ. Опять-таки въ пятницу особая банда подъ предводительствомъ Вальтера-пивовара набросилась на домъ Андрея Вернона, также пивовара, расположенный близь верфи св. Павла, Хозяинъ откупается отъ предстоящаго разгрома платежомъ трехъ солидовъ и четырехъ пенсовъ. Тотъ же Вальтеръ ведетъ толпу на Гильдголь, расположенный въ еврейскомъ кварталѣ въ приходѣ св. Лаврентія, въ намѣреніи поджечь его {"Et ibidem felonice portavit ignem secum ad comburendum" etc. Coram Rege Rolls 5, Ric. II. Michaelmas term. London.}. Изъ показаній присяжныхъ, впрочемъ, трудно заключить, чтобы принесенный Вольтеромъ огонь предназначенъ былъ ни для чего другого, кромѣ сожженія нѣкоей, какъ они выражаются, древней книги, именуемой Юбилей (liber vocatus le Jubyle). Книги этой не оказалось въ Гильдголѣ и Вальтеру пришлось обратиться съ тѣмъ же запросомъ въ счетную палату въ Мильхстритъ, но и здѣсь ничего не было найдено, кромѣ счетовъ, которые тутъ же были разорваны на клочки и сожжены. Весьма вѣроятно, что эта книга, долженствовавшая, по мнѣнію Вальтера, заключать въ себѣ constitutiones civitatis Londoniae, на самомъ дѣлѣ вовсе не существовала. Мы знаемъ въ настоящее время, благодаря изданіямъ Риля, текстъ древнѣйшихъ книгъ Лондона: liber albus, liber custumorum. Ни одна изъ нихъ не отвѣчаетъ тому представленію, какое связано съ понятіемъ сборника городскихъ конституцій. Такого сборника въ дѣйствительности не было, а существовали разрозненныя грамоты отдѣльныхъ королей, сообщавшія различныя привилегіи и опредѣлявшія порядокъ внутренняго устройства Сити. Онѣ изданы нынѣ и ихъ содержаніе объясняетъ намъ причину, по которой не представленные въ городскомъ управленіи цехи и въ числѣ ихъ тотъ, къ которому принадлежалъ пивоваръ Вальтеръ, озабочены были мыслью объ ихъ истребленіи. Вѣдь, эти грамоты были фундаментомъ, на которомъ опиралось владычество лондонской олигархіи, тѣхъ двѣнадцати "ливрейныхъ компаній", которыя однѣ были допущены къ засѣданію въ большомъ совѣтѣ и начальники которыхъ составляли тѣсный совѣтъ лорда-мэра, выбираемаго изъ ихъ же среды.
   Въ 49-й г. правленія Эдуарда III народное собраніе или parliaments одобрило предложенный ему проектъ, чтобы торговыя гильдіи взамѣнъ кварталовъ выбирали членовъ городского совѣта и однѣ участвовали въ въ назначеніи муниципальныхъ властей {Смотри Norton: "Commentarias to the history, constitution and chartered franchises of the City of London", стр. 183.}. Легко понять недовольство, какое такой порядокъ долженъ былъ вызвать со стороны лицъ, лишившихся, благодаря ему, права голоса. Король нѣсколько лѣтъ спустя призналъ справедливость ихъ жалобъ и возвратилъ жителямъ округовъ право назначенія четырехъ выборныхъ въ большой совѣтъ {Это случилось въ седьмой годъ правленія Ричарда II. Одновременно положенъ конецъ общимъ собраніямъ всѣхъ гражданъ Сити, этимъ уцѣлѣвшимъ слѣдамъ древнихъ вѣчъ или folcmoots.}.
   Попытка пивовара Вальтера овладѣть муниципальными статутами Сити -- не единственный примѣръ настойчиваго вымогательства крестьянскими ополченіями несуществующихъ документовъ. Въ ту же пятницу, какъ мы увидимъ вскорѣ, аббатъ Сентъ-Албанскаго монастыря долженъ былъ принести клятву въ томъ, что требуемые отъ него тексты старинныхъ соглашеній и вольностей жителей не имѣются въ монастырѣ; толпа не раньше согласилась отказаться отъ штурма, какъ послѣ выдачи ей письменнаго обязательства, что настоятель и его преемники никогда не будутъ пользоваться этими несуществующими грамотами противъ крестьянъ.
   Праздникъ Тѣла Христова ознаменованъ также кровавою расправой съ фламанцами, искавшими убѣжища въ церкви августинцевъ. Вольсингамъ упоминаетъ объ этихъ экзекуціяхъ, говоря: "Я слышалъ отъ людей, заслуживающихъ довѣрія, что тринадцать фламанцевъ (flandrenses) исторгнуты были силой изъ церкви Августинскаго ордена, выведены на улицу и здѣсь всенародно преданы казни черезъ отсѣченіе головы". Та же судьба постигла и семнадцать другихъ фламанцевъ въ нѣкоей приходской церкви, имя которой не указано лѣтописцемъ {Вольсингамъ, стр. 462.}.
   Эта вторичная расправа показываетъ, что мятежники не подъ вліяніемъ минуты, а систематически стремились извести иноземныхъ купцовъ, промышленниковъ и рабочихъ, видя въ нихъ опасныхъ конкуррентовъ и виновниковъ пониженія заработка. Показаніе Вольсингама находитъ подтвержденіе не только въ текстѣ другихъ лѣтописей, напримѣръ, Фруассуара или монаха Эвесгамскаго монастыря, но и въ свидѣтельствѣ присяжныхъ, засѣдавшихъ съ ассизными судьями Робертомъ Трезиліаномъ и Вильгельмомъ Морерсъ въ графствахъ Эссексъ и Гертфордъ. Они заявляютъ, что рядъ лицъ, ими спеціально поименованныхъ, въ сообществѣ эссекскихъ ополченцевъ продолжали истребленіе "вѣрныхъ слугъ короля, и въ числѣ ихъ фламанцевъ", вплоть до субботы, слѣдующей за праздникомъ Corpus Christi {Assize Rolls, case 135, Ric. II, 26 die Junii apud Havering atte Boure.}.
   Въ ту же пятницу возстаніе распространяется и на сосѣднія съ Сити владѣнія аббатствъ Вестминстерскаго и Божіей Матери de Grace. Въ приходѣ Сѣверный Ламбесъ мятежъ начатъ нѣкіимъ Рудольфомъ, ремесленникомъ (crafte), къ которому присоединяется Thomas Tailloure (портной); вокругъ нихъ собирается отрядъ мѣстныхъ уроженцевъ (homines de eorum communa). Ставъ во главѣ его, они присоединяются къ Вильгельму Пекъ, который съ другою бандой тѣснилъ одновременно Вестминстерское аббатство, стараясь проникнуть въ храмъ, гдѣ въ это время у могилы Эдуарда Исповѣдника, какъ у священнаго убѣжища, искалъ спасенія королевскій маршалъ Рикардъ Имворсъ. Пренебрегая святостью мѣста, мятежники схватываютъ маршала, ведутъ его вонъ изъ храма и отсѣкаютъ ему голову {Coram Rege Rolls. De termine Sancti Hillarii, c. Middlesex. "Juratores presentant, quod Willielmus Pecche, simul cum aliis felonice et traditorie abbathiam sancti Petri Westminster intravit et Ricardum de Imworth marescallum domini Regis coram pso Rege apud Tumbam Sancti Edwardij Westmonasterii iacentem in oracionibus suis felonice et proditorie cepit et extra ecclesiam predictam ducit et ipsum felonice et proditorie interfecit".}. Тотъ же фактъ передается современнымъ лѣтописцемъ Джономъ Мальверномъ, который относитъ его, однако, къ слѣдующему дню, къ субботѣ, и сообщаетъ, что извлеченный изъ храма Рикардъ Імворсъ казненъ былъ всенародно въ Чипсайдѣ {Highden, т. IX, стр. 4.}.
   Въ томъ же графствѣ Сэрре крестьяне королевскаго помѣстья Кенсингтона, подъ предводительствомъ лицъ, самое названіе которыхъ,-- Вильгельмъ Смоеръ, т.-е. носильщикъ, и Вильгельмъ Пенторъ или красильщикъ,-- указываютъ на принадлежность къ числу мѣстныхъ крестьянъ и ремесленниковъ, заставляютъ бальифа выдать имъ запись крестьянскихъ службъ и повинностей или такъ называемый custumarinm. Подоспѣвшій на помощь отрядъ ламбесскихъ ополченцевъ поддерживаетъ это требованіе. Управитель (бальифъ) принужденъ исполнить его, но это не спасаетъ его отъ смерти. Одновременно съ этимъ убійствомъ слѣдуетъ и сожженіе всѣхъ бумагъ. Присяжные обозначаютъ ихъ словами munimenta et evidentiae.
   Въ то время, какъ названныя шайки стараются о распространеніи мятежа на сосѣднія съ Сити общины Сэрре, въ Мидельсексѣ происходитъ погромъ аббатства Грессель. Нѣкто Робертъ Гуль, корабельщикъ изъ Лондона, во главѣ эссекскихъ и кентскихъ ополченцевъ, со знаменемъ вламывается въ ворота аббатства и принуждаетъ настоятеля отправить съ нимъ монаха въ Лондонъ съ порученіемъ ввести крестьянъ во владѣніе многими землями обители. Одновременно Іоганъ, красильщикъ изъ Лондона, принадлежавшій къ той же бандѣ, открывъ въ покояхъ аббата укрывшагося фламанца (extraneus, какъ называютъ его присяжные), требуетъ его выдачи и овладѣваетъ имъ силой.
   Я не буду останавливаться на перечнѣ другихъ злодѣйствъ, причиненныхъ въ предѣлахъ Лондона и сосѣднихъ съ нимъ общинъ. Монахъ Эвесгамскаго монастыря какъ нельзя лучше передаетъ ихъ общій характеръ, говоря, что "лица духовнаго званія, чужеземцы, судьи, адвокаты, а также слуги герцога ланкастерскаго и чиновники подверглись преслѣдованіямъ мятежниковъ, которые при всякомъ удобномъ случаѣ сносили имъ головы"Наиболѣе серьезный характеръ принялъ поддерживаемый лондонцами бунтъ крестьянъ Сентъ-Албанскаго аббатства, къ описанію котораго мы и перейдемъ въ настоящее время.
   

Событія въ Сентъ-Албанѣ.

   Возстаніе въ Сентъ-Албанѣ тѣмъ существенно выдѣляется изъ ряда мѣстныхъ мятежей, ознаменовавшихъ собою лѣто 1381 года, что стоитъ въ прямой исторической связи съ тѣми попытками, какія, начиная со временъ Іоанна Безземельнаго, сдѣланы были жителями бурга и сосѣднихъ селеній съ цѣлью добиться не столько отмѣны крѣпостного права, сколько связанныхъ съ нимъ производительныхъ монополій: баналитета мельницъ, исключительнаго права помѣщика на воды и лѣса, на дороги, мосты и рынки, пользованіе которыми обложено было сборами въ пользу аббатства. Чистоэкономическая по своему характеру и вызвавшимъ ее къ жизни причинамъ вражда крестьянъ къ аббатству поддерживалась тѣмъ обстоятельствомъ, что съ каждымъ поколѣніемъ естественный ростъ хлѣбопашества и скотоводства, расширеніе района воздѣлываемыхъ и защищенныхъ полей и луговъ, сокращалъ исконныя права пользованія крестьянъ на пустошь и выгонъ и дѣлалъ болѣе или менѣе невозможнымъ прогонъ стадъ по нивамъ съ уборки до посѣва.
   Нельзя сказать, чтобъ отношенія крестьянъ къ помѣщикамъ обострены были личнымъ недовольствомъ аббатомъ или братіей. Какъ мы сейчасъ увидимъ, вожаки крестьянства отдаютъ полную справедливость мягкому обращенію монастырскаго начальства съ простонародьемъ и открыто соболѣзнуютъ о томъ, что обстоятельства ставятъ ихъ въ необходимость поднять противъ нихъ знамя возстанія. Со своей стороны настоятель, повидимому, признаетъ необходимость считаться съ нѣкоторыми изъ предъявленныхъ ему требованій и даже послѣ подавленія мятежа оставляетъ за крестьянами часть пріобрѣтенныхъ ими вольностей.
   Возстаніе вспыхнуло еще въ четвергъ, т.-е. вслѣдъ за приходомъ ополченій Кента и Эссекса въ Лондонъ. Началось оно не въ Сентъ-Албанѣ, а въ Диксуэлѣ, гдѣ въ это время засѣдали мировые судьи графства Гердфордъ. Какъ и повсюду, послѣдовали нападенія на лицъ, занятыхъ юридическою профессіей, истребленіе протоколовъ, обвинительныхъ актовъ и всякаго рода документовъ о правѣ собственности и владѣнія. Присяжные въ пятый годъ правленія Ричарда II показываютъ, что еще въ четвергъ на праздникъ Тѣла Господня рядъ лицъ, въ числѣ ихъ Томасъ Ленъ изъ Вотфорда, ворвались въ ограду и въ жилище Іоганна Ледевика, королевскаго судьи, "посланнаго для сохраненія мира въ графствѣ". Въ слѣдующіе затѣмъ дни безпорядки въ Диксуэлѣ принимаютъ обычную форму вымогательства судебныхъ актовъ и протоколовъ. Но они связаны также съ нападеніемъ и грабежомъ частныхъ жилищъ и требованіемъ выкуповъ отъ осаждаемыхъ {"Presentatum quod Wilhelmus Fyppe simul cum aliis die veneris proximo post festum C. Ch. (4, Ric. II) venit ad domum Johannis Staute de Chesthunte et fregit dictam domum et asportavit res suas". Coram Rege Rolls 5, Ric. II. De termino Sanctae Trinitatis.}. Пользуясь начавшимся по сосѣдству движеніемъ, крестьяне Сентъ-Албана въ ночь съ четверга на пятницу являются въ монастырь и, ставя на видъ настоятелю, что ополченія Эссекса и Кента уже вошли въ Лондонъ и оттуда грозятъ Сентъ-Албану, предложили пойти къ нимъ на встрѣчу и отклонить ихъ отъ похода на обитель. Аббатъ, какъ значится въ одновременно составленныхъ документахъ, по всей вѣроятности, предназначенныхъ служить обвинительнымъ актомъ для королевскихъ судей, повѣрилъ искренности заявленій и согласился отпустить крестьянъ въ Лондонъ для выслѣживала того, что собираются сдѣлать ополченцы, а также для личныхъ переговоровъ съ ними.
   Заручившись его согласіемъ, крестьяне идутъ въ числѣ пятисотъ человѣкъ сперва въ Барнетъ, зависимое отъ монастыря помѣстье, и здѣсь присоединяютъ къ своему корпусу значительную часть жителей, а потомъ въ столицу. Еще за два льё до Лондона они встрѣчаются съ кентскими ополченцами, въ числѣ двадцати тысячъ, вблизи развалинъ сожженнаго ими помѣстья Гебери. Здѣсь, вмѣсто того, чтобъ убѣждать мятежниковъ въ необходимости пощадить аббатство, они сами приносятъ въ руки одного изъ народныхъ вожаковъ Джона Стро обычную присягу въ вѣрности Ричарду и общинамъ Англіи. Продолжая далѣе свой путь въ Лондонъ и отпустивши предварительно слугъ аббата, они въ церкви Божіей Матери "de arcubus" (съ арками) заводятъ рѣчь о томъ, чтобы воспользоваться обстоятельствами и потребовать отъ монастыря "тѣхъ вольностей, къ которымъ стремились ихъ родители во времена аббата Ричарда Валингфорда". Такъ какъ эта попытка окончилась пораженіемъ и крестьяне обязаны были выдать монастырю извѣстныя письменныя обязательства, для нихъ невыгодныя, то рѣшено также отобрать ихъ у настоятеля за одно съ прочими грамотами. Чтобы привести въ исполненіе задуманное, многіе изъ присутствующихъ предлагали обратиться непосредственно къ королю и просить о выдачѣ приказа, за собственною печатью, повелѣвающаго аббату вернуть вольности и права, потерянныя ихъ предками во времена Генриха III.
   Другіе же, болѣе рѣшительные, ссылаясь на то, что законы и суды уже потеряли свою силу, совѣтовали войти въ переговоры съ предводителемъ кентскихъ дружинъ Уотомъ Тейлоромъ и просить его о поддержкѣ {См. Gesta abbatum monasterii S. Albani, стр. 289, 290, 297 и 298. Лѣтописецъ не разъ прерываетъ свой разсказъ для того, чтобы привести подлинные документы процесса, напечатанные на французскомъ языкѣ, еще обязательномъ въ то время въ судахъ.}. Въ пользу послѣдняго предложенія стоялъ въ особенности Гриндекобъ, котораго авторъ Житія аббатовъ Сентъ-Албана объявляетъ "вскормленнымъ, обученнымъ и всѣмъ обязаннымъ монастырю". Этотъ человѣкъ, очевидно, высшаго, если не общественнаго положенія, то воспитанія, "беретъ на себя руководительство мятежомъ и вступаетъ въ переговоры съ Уотомъ Тейлоромъ. Онъ же, по словамъ лѣтописца, получаетъ отъ короля обѣщаніе, что требованія крестьянъ поставлены будутъ имъ на видъ аббату.
   Еще болѣе рѣшительнаго отвѣта можно было ждать отъ кентскихъ ополченцевъ, и авторъ Житій не отступаетъ отъ свидѣтельства прочихъ источниковъ, когда говоритъ, что Уотъ Тейлоръ обѣщалъ Гриндекобу послать двадцать тысячъ человѣкъ въ поддержаніе крестьянскихъ требованій. Въ этомъ онъ сходится вполнѣ съ Вольеипгамомъ; оба влагаютъ въ уста Уота характерное выраженіе, что его сообщники "съумѣютъ побрить бороды монаховъ,-- а если нужно, то и отсѣчь имъ головы" {См. т. I, стр. 469.}.
   Тейлоръ ставитъ условіемъ своего содѣйствія повиновеніе его волѣ и безусловное исполненіе всѣхъ данныхъ имъ приказовъ. Это послѣднее обстоятельство объясняетъ намъ причину, по которой въ послѣдующихъ переговорахъ съ королемъ онъ ставитъ требованія, заявленныя сентъ-албанскими крестьянами, и становится истолкователемъ желаній далеко не однихъ кентскихъ ополченцевъ. Говоря это, я имѣю въ частности въ виду его запросъ на счетъ отмѣны исключительныхъ правъ помѣщиковъ на обитателей водъ и лѣсовъ, его ходатайство о свободѣ охоты и улова. Прежде чѣмъ Гриндекобъ и его сообщники успѣли осуществить свое намѣреніе, вернувшіеся изъ Лондона слуги предупредили аббата о готовящейся измѣнѣ. Не теряя ни минуты, настоятель, четыре монаха и многіе изъ служителей, кто верхомъ, кто пѣшкомъ, пустились въ бѣгство и разными окольными путями достигли помѣстья Тайнемусъ въ надеждѣ найти здѣсь убѣжище {Wolsingham, стр. 469; Gesta, стр. 301; Chronicon а monacho Sancti Albani, стр. 301.}. Это отсутствіе помѣстнаго начальства облегчило первыя дѣйствія мятежниковъ.
   Гриндекобъ, поспѣшившій предупредить жителей о предстоящемъ приходѣ кентскихъ дружинъ, прибылъ въ Сентъ-Албанъ вслѣдъ за бѣгствомъ пріора. Ему не трудно было убѣдить односельчанъ въ томъ, что настало время возмездія и торжества ихъ старинныхъ притязаній. Рядъ лицъ, поименованныхъ присяжными, все уроженцы Сентъ-Албана: булочникъ, ткачъ, слесарь, красильщикъ, портной, плотникъ {Coram Rege Rolls. De termino Sanctae Trinitatis 5, Ric. II.}, т.-е. сливки мѣстной интеллигенціи, издаютъ въ пятницу "прокламацію", въ которой призываютъ всѣхъ къ возстанію. Лѣтописцы особенно выдвигаютъ нѣкоего булочника Вадингдона, но въ судебныхъ протоколахъ стоятъ другія имена; ткачъ, портной, маляръ, рѣзчикъ и другіе ремесленники и мелкіе торговцы объявляются первыми возставшими (prim! insurrectores voluntarii) {Petrus Webe de Ilalliwellstreet, Ricardus Lonyere, Ricardus Wintner, Thomas Payntour, Gilbertus taylour, lohannes Tyler (ibid, de termino S. Trinitatis et de termino Sancti Michaelis).}.
   Томасъ Пенторъ, будучи маляромъ, изготовляетъ знамя съ королевскимъ гербомъ, которое мятежники несутъ передъ собою при производствѣ своихъ экзекуцій {Coram Rege Rolls. De termino Sancti Michaelis 5, Ric. II, c. Hertford}. Пользуясь отсутствіемъ настоятеля, они разрушаютъ загороди, сносятъ ворота, закрывавшія доступъ въ епископскіе лѣса, и громятъ домъ аббатства, предназначавшійся для монопольнаго торга рыбой. Все это происходитъ въ вечеръ пятницы, а въ слѣдующее затѣмъ утро назначено сборище въ одномъ изъ монастырскихъ лѣсовъ. На немъ рѣшено продолжать саморасправу, снося уцѣлѣвшія еще загороди, такъ чтобъ отнынѣ частныя пастбища и рощи аббатства поступили подъ общій выпасъ.
   Еще до прихода ополченій изъ столицы мѣстные вожаки дѣлаютъ призывъ къ оружію. "Они не дозволили даже лицамъ благородной крови,-- жалуется историкъ Житій, -- остаться у себя на дому и грозили лишить ихъ имущества и жизни. Отъ всѣхъ отобрана была клятва въ вѣрности королю Ричарду и общинамъ. Все это сдѣлано по совѣту Уота Тейлора" {См. Gesta, стр. 303.}.
   Слѣдуя старинному обыкновенію, крестьяне требуютъ ввода ихъ во владѣніе охотами, общинными выпасами и лѣсами путемъ рукобитья и передачи древесной вѣтки, а чтобы символически изобразить пріобрѣтенную свободу охоты, они, привѣсивъ къ вѣхѣ ворону, водружаютъ ее среди сельской площади {Ibid., стр. 303.}. Распорядившись такимъ образомъ, мятежники вламываются въ тюрьму аббатства и освобождаютъ заключенныхъ.
   Одинъ изъ послѣднихъ казненъ на мѣстѣ послѣ весьма суммарнаго разслѣдованія; другіе входятъ въ ряды ополченцевъ {Ibid., стр 304.}. Показанія лѣтописцевъ подтверждаются на этотъ разъ и судебными протоколами, которые ставятъ въ вину подсудимымъ, quod prisonam abbatis apud villain de Sancto Albano fregerunt et prosternaverunt. Между тѣмъ, подоспѣли ополченія изъ Лондона и помощь отъ поселянъ Барнета. Во главѣ отряда, прибывшаго изъ столицы, стоялъ уроженецъ Сентъ-Албано Рикардъ Валингфордъ. Житія называютъ его "maximus villanorum Sancti Albani". Судебные протоколы ставятъ рядомъ съ нимъ и нѣкоего Вильгельма Беревика. Тотъ и другой оставались въ Лондонѣ съ цѣлью добиться отъ короля писемъ, которыя бы приказали аббату выдать крестьянамъ якобы конфискованныя у нихъ старинныя грамоты. Эти письма, текстъ которыхъ приводится у всѣхъ и каждаго изъ монастырскихъ лѣтописцевъ, гласили буквально слѣдующее: "...По просьбѣ нашихъ вѣрныхъ подданныхъ изъ Сентъ-Албана приказываемъ вамъ выдать находящіяся у васъ на храненіи грамоты короля Генриха, которыми за жителями признается право общиннаго пользованія пастбищами и нивами по снятіи урожая, а также право улова рыбы и нѣкоторыя другія, спеціально въ нихъ обозначенныя". Грамота помѣчена пятнадцатымъ іюня.
   Чтобы представить въ дѣйствительномъ свѣтѣ поведеніе короля въ данномъ случаѣ, надо имѣть въ виду, что за отсутствіемъ другихъ архивовъ, кромѣ помѣщичьихъ, всѣ документы, не исключая тѣхъ, на которыхъ опирались притязанія крестьянства, хранились у аббата. Король, какъ верховный сюзеренъ и глава судебнаго персонала, одинъ вправѣ былъ требовать выдачи грамотъ, необходимыхъ для судебнаго разбирательства. Предъявляя подобный запросъ, Ричардъ II не превышалъ, слѣдовательно, своихъ полномочій и не подавалъ примѣра непослушанія законамъ. Но не такъ поняли дѣло крестьяне; они увидѣли въ королевскихъ письмахъ оправданіе собственнаго поведенія, а въ подоспѣвшихъ кентскихъ дружинахъ -- рѣшительный залогъ близкаго торжества.
   Сами эти дружины явились въ добромъ порядкѣ, предшествуемыя знаменами, изображавшими Георгія Побѣдоносца въ его битвѣ съ дракономъ. Объ этихъ vexilla говорятъ судебные протоколы {"Presentatum est quod Willielmus Berevik et Richardus Valingford veneruntde London cum uno vexillo usque vil lam de Saneto-Albano... Presentatum, quod Johannes Garlek et alii die sabbati venerunt de London cum uno vexillo usque villam de Saneto-Albano". Coram Rege Rolls. De termino Sancti Michaelis, 5. Ric. II, c. Hertford. Сравн. Wolsingham, т. I, стр. 472.}. Получивъ подкрѣпленіе, крестьяне идутъ на сосѣднее съ Сентъ-Албаномъ помѣстье и разносятъ гдѣ дома монастырскихъ служителей, а гдѣ собственные дома аббата. Эти насилія происходятъ въ субботу и воскресенье, причемъ, слѣдуя обычной тактикѣ, мятежники жгутъ архивы и уничтожаютъ записи натуральныхъ службъ и повинностей {"Presentatum est quod Johannes Tyler et alii simul eum aliis malefactoribus et dacis domini Ricardi perturbatoribus die veneris proximo ante festum Nativitatis Sancti Johannis Baptiste anno supradicto proditorie accipiendo eis regalem potestatem contra pacem domini Regis insurrexerunt et quemdam domum abbatis de Sancto Albano vocatum le Thvrorthoverhous apud villam de Sancto Albano proditorie fregerunt et prosternaverunt et dicitur, quod idem Johannes et alii simul cum aliis malefactoribus die sabbati tunc proximo sequente domos Roberti atte Chaumbre, Ricardi Stenayne et Johannis Clerk apud villam de sancto Albano proditorie fregeruut et prosternaverunt et dicitur, quod idem Johannes et omnes alii predicto die sabbati prisonem abbatis de Sancto Albano in Abbatia predicti abbatis existentem apud villam de Sancto Albano proditorie fregerunt et omnos personas in eadem prisona existentes coeperunt et abduxerunt".}. Погромы производятся не только въ Сентъ-Албанѣ, но и въ сосѣднихъ съ нимъ помѣстьяхъ, въ Кингестенгелѣ, въ Ашеругѣ, причемъ въ послѣднемъ отбираются документы, хранившіеся у мѣстнаго настоятеля {"Presentatum, quod.Willielmus Wytton primo simul cum aliis proditoribus qui surrexerunt contra dominum Regem... surrexit apud Werkhapstede die dominica proximo post festum Corporis Christi anno regni regis Ric. II quarto et ab indo usque Asscherugge iverunt et ibidem libros, monumenta Rectoris de Asscherugge felonice et proditorie combusserunt et ab inde usque Kyngestaugele iverunt malefactorie et contra ligeanciam suam ibidem Johannem Marlere de libero tenemento suo in eadem villa expellerunt".}. Ополченцы открываютъ убѣжище аббата и осаждаютъ его въ храмѣ, требуя выдачи имъ грамотъ короля Генриха и грозя въ противномъ случаѣ разрушить всѣ монастырскія помѣстья и половину самого аббатства {"Presentatum, quod Johannes Wayt de Sancto Albano surrexit die veneris... et dixit quod nunquam haberet propositum suum quousque prosternassent omnia maneria Abbatis Sancti Albani circa abbatiam existentes et medietatem dicte Abbatie... Presentatum quod Gilbertus Taillour de Sancto Albano die veneris proximo post festum Corporis Christi (4, R. II) surrexit... et dixit, quod si quis homo mortuus fuerit pro surrectione predicta quod tunc maneria abbatis de Sancto Albano comburarentur et abbatia predicta esset prosternata".}. Но грамотъ не оказывается и, несмотря на всѣ убѣжденія настоятеля, крестьяне, заявляя о своемъ личномъ расположеніи къ нему {Wolsingham, т. I, стр. 474.}, все же соглашаются ждать лишь до слѣдующаго утра, и только потому, что не могутъ не сознавать справедливости выставленнаго противъ нихъ соображенія, что послѣ вечерней службы не можетъ быть предпринято никакихъ дѣлъ. Аббатъ принужденъ на слѣдующій день съ амвона объявить, что взамѣнъ потерянныхъ грамотъ, по его мнѣнію, никогда не существовавшихъ, онъ выдастъ новыя, во всемъ согласныя съ желаніями крестьянъ. Не дожидаясь момента исполненія обѣщаннаго, мятежники взламываютъ монастырскія ворота и выносятъ изъ пріюта для богомольцевъ вставленные въ полъ жернова ручныхъ мельницъ; они доставлены были ихъ предками въ знакъ отказа отъ прежней вольности помола и подчиненія помѣщичьей монополіи. По словамъ автора Житій, толпа бьетъ эти жернова на части и распредѣляетъ куски между собою, "точно просфору", прибавляетъ отъ себя лѣтописецъ {Gesta, стр. 309. Wolsingham, т. I, стр. 475.}.
   На слѣдующій день возставшіе, на этотъ разъ въ числѣ двухъ тысячъ человѣкъ, подходятъ къ воротамъ монастыря, требуя рѣшительнаго отвѣта. Аббатъ обѣщаетъ клятвою подтвердить свое заявленіе о томъ, что въ рукахъ монастыря не имѣется никакихъ грамотъ о вольностяхъ жителей. Онъ согласенъ надѣлить ихъ новыми, по собственному ихъ указанію. Мятежники упорствуютъ въ прежнемъ. Въ толпѣ заходитъ рѣчь о томъ, что слѣдовало бы разнести главныя ворота и разрушить самый монастырь. Именитымъ гражданамъ приходится заступиться за обитель и взять на себя посредничество. Отойдя отъ монастыря, толпа производитъ разгромъ частныхъ жилищъ и не столько расхищаетъ, сколько ломаетъ и истребляетъ найденную въ нихъ движимость.
   Вожаки издаютъ манифесты, которыми запрещаютъ монахамъ выходъ изъ обители и обѣщаютъ вознагражденіе изъ средствъ аббатства всѣмъ, кто не дополучилъ жалованья или платы за товары. Авторъ Gesta разсказываетъ, что самъ аббатъ сдѣлался предметомъ частнаго вымогательства и что съемщикъ монастырскаго помѣстья въ Кингсбери (firmarius), не желая платить просроченной ренты, при поддержкѣ возставшихъ заставилъ настоятеля выплатить ему сто марокъ вознагражденія за то, что, какъ недоимщикъ, онъ нѣкоторое время отставленъ былъ отъ аренды помѣстья {Gesta, т. IV, стр. 313, 314.}. Упоминаю объ этомъ фактѣ, такъ какъ въ немъ, какъ и въ суммарной расправѣ съ преступниками, срытіи домовъ и истребленіи движимости, характерно выступаетъ притязаніе карать неправду и возстановлять поруганныя частныя права.
   Такъ проходятъ пятница и суббота и наступаетъ утро воскресенья, въ которое крестьяне и аббатъ извѣщены о печальномъ исходѣ кентскаго движенія, что вызываетъ въ одномъ надежду на скорое избавленіе, а въ другихъ -- большую противъ прежняго сговорчивость. Крестьяне соглашаются на полученіе новыхъ грамотъ и диктуютъ ихъ содержаніе монастырскимъ писцамъ. Текстъ грамотъ приведенъ въ Житіяхъ и какъ нельзя лучше знакомитъ насъ и съ причинами крестьянскаго недовольства, и съ тѣмъ чистоэкономическимъ характеромъ, какое имѣло вызванное имъ движеніе. Въ грамотѣ на имя крестьянъ Сентъ-Албана обѣщается общинное пользованіе пастбищемъ (communa pasturae), свобода охоты (quod quiete poterunt venari silvae), право держать ручныя мельницы (habeant inolas manuales in domibus suis vel alibi), а также право имѣть независимое отъ монастырскаго бальифа управленіе, такъ, чтобы служители аббатства и городское начальство не смѣли входить въ предѣлы селенія безъ полномочія короля {"Item volumus et concedimus quod ballivus libertatis nostrae non intromittet se infra villam Sancti Albani sine brevi Domini Régis". Gesta, стр. 320.}. Выдача грамоты сопровождается амнистіей за все содѣянное въ эпоху мятежа. Аббатъ снова даетъ присягу на святыхъ дарахъ, что грамоты о старинныхъ вольностяхъ не находятся въ его обладаніи. Оживляя институтъ соприсяги, предводители крестьянъ требуютъ, чтобы заявленіе настоятеля клятвенно было подтверждено двѣнадцатью старѣйшими монахами {Ibid., стр. 321 и 322.}. И въ другихъ монастырскихъ селеніяхъ крестьяне получаютъ приблизительно тѣ же вольности: въ Уотфордѣ и Кейшо право охоты и рыбнаго лова, свободу отъ побора въ одинъ динарій за право варить пиво (ale-peny), наконецъ, право владѣть ручными мельницами, не подчиняясь болѣе помѣщичьимъ баналитетамъ {"Et quod etiam libéré et quiete habeant et gaudeant molas suas manuales in domibus suis toto tempore futuro. Et insuper de caetero non teneantur nec onerentur contra eorum voluntates ad molendina praedictorum abbatis et conventus infra Comitatum praedictum existentia blada nec braseum ibidem molere quovismodo". Gesta, стр. 325.}; въ Рикмерсворсѣ,-- въ которомъ еще сохранилось крѣпостное право,-- свободу земельныхъ держаній и возможность ихъ отчужденія съ переходомъ на новаго владѣльца установленныхъ рентъ и платежей взамѣнъ прежней барщины и обязательной подсудности помѣщику, а также сохраненіе правъ общиннаго пользованія топями и болотами; крестьянамъ Тренжъ -- свободу отъ платежа пошлинъ, жителямъ Барнета -- возстановленіе тѣхъ вольностей, какія признаны за ними грамотами Ричарда II. Эти послѣднія, по словамъ автора Житій, были результатомъ грубой поддѣлки. Жители, дома которыхъ расположены были на земляхъ аббатства и потому обложены поборами въ пользу монастыря, воспользовались, какъ онъ пишетъ, тѣмъ обстоятельствомъ, что, благодаря страшной смертности 1348 года, не оставалось ни сенешала, ни второстепенныхъ управителей для вынужденія помѣщичьихъ платежей, и поддѣлали грамоты, удостовѣрявшія ихъ свободу отъ подобныхъ поборовъ {"Et falsi Chartas libéras confecissent temporibus pestilentialibus unus alteri quando pene nullus Senescallus aut Cellerarius supererat, vol saltern curaret de hujusmodi rebus transitoriis et caducis". Ibid., стр. 328.}. Этимъ грамотамъ противорѣчиво содержаніе протоколовъ вотчиннаго суда, упоминавшихъ о взысканіи такихъ рентъ съ недоимщиковъ. По этой причинѣ крестьяне потребовали сожженія этихъ свитковъ. И жители Редберна обратились къ аббату съ требованіемъ освободить ихъ отъ барщины и даровать имъ свободу охоты. На оба эти запроса аббатъ отвѣчалъ уклончиво. Уроженцамъ Барнета обѣщано исполненіе ихъ просьбы черезъ три недѣли, редбернцамъ объявлено, что имъ выдана будетъ грамота, во всемъ согласная съ тою, какую король даровалъ кентскому и эссекскому крестьянству.
   Этого одного было достаточно, чтобы заставить жителей прекратить дальнѣйшее несеніе барщины и собственною властью снести загороди, препятствующія выпасу стадъ на монастырскихъ лугахъ {Ibid., стр. 329.}. Число всѣхъ селеній, участвовавшихъ въ мятежѣ и связанныхъ клятвеннымъ обязательствомъ поддерживать взаимно другъ друга, по утвержденію крестьянъ Сентъ-Албана, было не менѣе 32 {Ibid., стр. 330.}. Всѣ воспользовались тою общею освободительною грамотой, какую аббатъ обнародовалъ 17 іюня въ полномъ соотвѣтствіи съ королевскимъ патентомъ, отпускавшимъ на волю крестьянъ Эссекса и Кента {Ibid., стр. 331}. Возстаніе торжествовало, такимъ образомъ, на всей линіи, благодаря искусному руководительству Гриндекоба, солидарной дѣятельности и поддержкѣ изъ Лондона. Но неудачный исходъ, какой, какъ мы сейчасъ увидимъ, имѣла революція въ столицѣ, отозвался и на судьбѣ мѣстныхъ движеній, въ томъ числѣ и того, какое предпринято было подвластными монастырю крестьянами.
   

Движеніе въ центральныхъ графствахъ.

   Хроника Мальверна, открытіе которой не только обогатило насъ еще неизвѣстнымъ прежнимъ историкамъ отчетомъ о революціи 1381 года, но и тѣмъ, что поистинѣ можетъ, быть названо свидѣтельствомъ современника, указываетъ на любопытный фактъ: разсылая свои манифесты въ сосѣднія графства и призывая жителей ихъ на помощь, кентскіе и эссекскіе мятежники имѣли въ виду окружить Лондонъ со всѣхъ сторонъ кордономъ крестьянскихъ ополченій. Въ центральныхъ графствахъ призывъ услышанъ былъ не одними земледѣльцами, но и ремесленниками.
   Во главѣ образовавшихся полчищъ оказался красильщикъ изъ Норвича Джонъ Листеръ. Въ его дружинѣ, которая, по словамъ Фруассара, достигла постепенно цифры пятидесяти тысячъ человѣкъ, были уроженцы разныхъ графствъ и городовъ, Стаффорда и Бедфорда, Кембриджа и Кингстона-на-Линѣ. Вся эта толпа двинулась по направленію къ столицѣ, производя по дорогѣ тѣ же буйства и погромы, какими ознаменовали себя крестьяне Кента и Эссекса. Подобно послѣднимъ, они особенно немилосердно относились къ лицамъ юридической профессіи. Мѣстное же начальство они угрозами заставляли примкнуть къ себѣ и дѣйствовать по ихъ указаніямъ. Вольсингамъ, сухой разсказъ котораго въ значительной мѣрѣ расходится съ тою картинною передачей событій, какую мы встрѣчаемъ у Фруассара, въ то же время, даетъ намъ болѣе вѣрную точку зрѣнія на общій ходъ движенія и на причины, по которымъ этимъ новымъ полчищамъ не удалось достигнуть Лондона.
   Первымъ дѣломъ дружинъ, предводимыхъ Листеромъ, было завладѣть личностью шерифа въ Суффолькѣ, по имени Вильямъ Уфорсъ. Заблаговременно извѣщенный объ ихъ намѣреніи, шерифъ, не докончивъ обѣда, бросается на лошадь и разными окольными путями, избѣгая жилья, достигаетъ Сентъ-Албапа. Отсюда, переодѣтый служителемъ нѣкоего Роджера де-Бойсъ, онъ спѣшитъ къ королю въ Лондонъ.
   Отчаявшись захватить шерифа, мятежники осаждаютъ усадьбы другихъ сеньоровъ: Вильяма Морлэ, Джона Брюисъ, Стефана Рельсъ, которые, чтобъ избавиться отъ неминуемой смерти, даютъ требуемую присягу и слѣдуютъ за толпой, исполняя всякаго рода служебныя обязанности по отношенію къ ея предводителю Листеру. Вольсингамъ утверждаетъ, что Стефанъ Рельсъ, напримѣръ, поставленъ былъ въ необходимость разрѣзывать подаваемыя за трапезой яства, причемъ Листеръ въ качествѣ предосторожности приказывалъ ему пробовать ихъ раньше другихъ. Одинъ Робертъ де-Саль не съумѣлъ скрыть своихъ настоящихъ чувствъ: онъ сталъ высказывать осужденіе тому, что происходило на его глазахъ. Такая откровенность и вызвала его гибель.
   Этотъ весьма правдоподобный разсказъ въ устахъ Фруассара получаетъ чисто-эпическую окраску.
   Лѣтописецъ говоритъ о богатырскомъ единоборствѣ Роберта де-Саль съ цѣлыми сотнями мятежниковъ, которыхъ онъ крошитъ, подобно новому Роланду, истребляющему иновѣрцевъ. Если въ повѣствованіи Фруассара истина и является затемненною прикрасами, если историческіе факты изложены имъ невѣрно, за то какъ нельзя лучше схвачено общее настроеніе феодальнаго рыцарства по отношенію къ бунтующему крестьянству.
   Вводимый имъ эпизодъ долженъ быть приведенъ цѣликомъ, такъ какъ никто изъ современниковъ, не исключая даже Гоуэра съ его Vox Clamantis, не передалъ удачнѣе въ вымышленномъ имъ, по всей вѣроятности, монологѣ Саля всю глубину презрѣнія, съ какимъ англійское дворянство смотрѣло на временно торжествующихъ поселянъ. По словамъ Фруассара, Робертъ де-Саль, который, замѣтимъ мимоходомъ, одинъ изъ среды англійскаго рыцарства имѣлъ смѣлость высказать въ лицо бунтарямъ то, что онъ думалъ объ ихъ поведеніи, по рожденію не былъ дворяниномъ. Онъ возведенъ былъ въ рыцарское званіе королемъ Эдуардомъ за доблесть на войнѣ и мудрость въ совѣтахъ. Въ описаніи Фруассара Саль является самымъ статнымъ и самымъ сильнымъ воиномъ королевства. Этой счастливой особенности приписываетъ лѣтописецъ желаніе инсургентовъ поставить его во главѣ своихъ ополченій. Проходя близъ Норвича, полчища Листера посылаютъ сказать Салю, исполнявшему здѣсь обязанность военнаго начальника, чтобъ онъ немедленно прибылъ въ ихъ среду, иначе они осадятъ и сожгутъ городъ. Саль, рѣшивъ, что лучше подчиниться временно ихъ волѣ, чѣмъ ввергнуть въ бѣду гражданъ, садится на коня и безъ провожатыхъ выѣзжаетъ на встрѣчу ополченію; онъ принятъ съ большими почестями и приглашенъ слѣзть съ лошади. Исполнивъ это желаніе, Саль поставленъ въ необходимость выслушать изъ устъ мятежниковъ самые лестные отзывы о своей "всему міру извѣстной доблести". Говорящій отъ имени ополченцевъ настаивалъ, между прочимъ, на томъ, что Саль не рожденъ дворяниномъ: "Ты изъ крѣпостныхъ, согласись же дѣйствовать заодно съ нами, и мы поставимъ тебя надъ собою и сдѣлаемъ такимъ могущественнымъ сеньоромъ, что четверть королевства будетъ въ твоемъ распоряженіи". Когда,-- прибавляетъ Фруассаръ,-- Саль услыхалъ эти рѣчи, онъ вскипѣлъ гнѣвомъ. Не въ его духѣ было согласиться на подобную сдѣлку. Бросивъ на окружающихъ взглядъ, полный бѣшенства, онъ сказалъ имъ: "Назадъ, негодяи и подлые измѣнники! Ужь не думаете ли вы, что я покину моего природнаго государя ради такой дряни, какъ вы? {"Pour tell nierdaille, que vous-estes".} Стану я изъ-за васъ безчеститься, когда мнѣ всего дороже, чтобы вы всѣ были перевѣшаны, что и случится съ Божьею помощью!"
   Сказавъ это, рыцарь захотѣлъ вскочить на коня, но не попалъ въ стремя. "Къ смерти, къ смерти!" -- раздался крикъ вокругъ него. Услышавъ это, Саль далъ волю своему коню, выхватилъ славную длинную шпагу, вывезенную имъ изъ Бордо, и началъ пробивать себѣ дорогу. Чудное зрѣлище представлялъ онъ въ эту минуту: никто не смѣлъ подойти къ нему. Если же кто рѣшался на это, онъ каждымъ ударомъ отсѣкалъ кому руку, кому ногу, кому голову.
   "Совершалъ сеньоръ Робертъ такія чудеса, что можно было только удивляться. Но число негодяевъ было сорокъ тысячъ и они напирали съ разныхъ сторонъ. Будь онъ даже изъ желѣза или стали, ему все равно предстояло быть побѣжденнымъ. Прежде чѣмъ насталъ его конецъ, Салю удалось убить, однако, двѣнадцать человѣкъ, не считая раненыхъ. Въ концѣ-концовъ, онъ брошенъ былъ на землю. Ему отрѣзали ноги и руки и разсѣкли его на мелкіе куски. Узнавъ объ этомъ, рыцари и оруженосцы Англіи вознегодовали сильно" {Фруассаръ, т. IX, стр. 407 и слѣд.}.
   Таковъ разсказъ Фруассара. Посмотримъ теперь, что говоритъ объ исходѣ движенія Вольсингамъ. "Когда,-- пишетъ онъ,-- крестьяне нѣсколько устали отъ своихъ подвиговъ, рѣшено было послать къ королю Вильяма Ыора и Іоганна Брюссъ за грамотами о вольностяхъ, подобныхъ тѣмъ, какія дарованы были эссекскимъ и кентскимъ ополченцамъ. Любопытно, что крестьяне предвидятъ возможность полученія этихъ грамотъ за деньги и снабжаютъ поэтому своихъ посланцевъ большою суммой, взысканною ими съ города Норвича въ качествѣ выкупа. Прибывъ въ Биджингамъ, полчища Листера встрѣчаются съ молодымъ епископомъ норвичскимъ Генрихомъ ле-Спенсеръ. Вольсингамъ рисуетъ его подобіемъ витязя, ополчившагося на бунтарей и рѣшившаго ихъ истребленіе. По его словамъ, слухъ о буйствахъ народной черни достигъ до епископа въ Стафордширѣ, гдѣ лежало его помѣстье Берле, расположенное невдалекѣ отъ королевскаго замка Окамъ Онъ тотчасъ же собралъ небольшую кучку смѣлыхъ воиновъ, казнилъ для примѣра двухъ солдатъ, которые считались ненадежными, и, надѣвъ на себя недоступные для стрѣлъ шлемъ и панцырь, отправился на встрѣчу дружинѣ Листера. По дорогѣ стали стекаться подъ его знамена рыцари и сквайры, такъ что отрядъ его быстро возросъ. Но громадное большинство было все же на сторонѣ ополченцевъ. Тѣмъ не менѣе, различіе въ оружіи было столь значительно, что крестьяне не рѣшились напасть первыми и предпочли выдержать осаду. Окруживъ себя рвомъ и устроивъ за нимъ подобіе баррикадъ, они съ одной изъ сторонъ защитили себя телѣгами и обозами.
   Епископъ рѣшился на атаку, прогналъ ополченцевъ съ занятой ими позиціи и обратилъ ихъ въ бѣгство. Но подводы и обозы затруднили отступленіе; большинство было задержано и Листеръ повѣшенъ на мѣстѣ, послѣ чего отсѣченная голова его посажена была на пику {T. II, стр. 5, 6 и 7.}.
   Кнайтонъ, повѣствуя о тѣхъ же событіяхъ, довольствуется заявленіемъ, что Генрихъ Спенсеръ, епископъ норвичскій, встрѣтилъ полчища Листера, напалъ на нихъ и разсѣялъ {Apud Twysden, стр. 26--38.}.
   Въ ряду другихъ движеній, ознаменовавшихъ собою то, что привыкли называть возстаніемъ Уота Тейлора, кембриджское носитъ на себѣ особый отпечатокъ. Заодно съ сентъ-албанскимъ его можно привести въ доказательство той мысли, что событія 1381 года имѣли многообразныя причины и не преслѣдовали исключительно цѣли крестьянскаго освобожденія.
   Всѣ недовольные, всѣ, кто такъ или иначе страдалъ отъ монополій и привилегій,-- будутъ ли ими исключительныя права, присвоенныя земельнымъ собственникамъ, корпораціямъ ремеслъ и торговымъ гильдіямъ, городскимъ магистратамъ или университетскимъ коллегіямъ,-- спѣшили воспользоваться временнымъ упадкомъ правительственной власти для возстановленія своихъ, какъ они выражались, исконныхъ вольностей, т.-е. тѣхъ порядковъ экономической свободы, которая существовала въ Англіи вѣка назадъ, въ эпоху, когда зарождавшееся помѣстье еще не успѣло конфисковать въ свою пользу правъ сельскаго міра, гильдіи и цехи, не получившіе особаго разрѣшенія короля, считались незаконнорожденными, городской. сходъ не сложилъ съ себя всѣхъ полномочій въ пользу тѣсныхъ олигархическихъ совѣтовъ и основанныя въ Кембриджѣ и Оксфордѣ университетскія коллегіи не посягали на права муниципальнаго самоуправленія.
   Тогда какъ въ Сентъ-Албанѣ движеніе приняло характеръ протеста противъ помѣщичьихъ монополій и сокращенія общинныхъ угодій, а въ Лондонѣ и Ярмутѣ дѣло шло объ отмѣнѣ цеховыхъ преимуществъ и односторонняго господства гильдейской знати, въ Кембриджѣ предметомъ нападокъ сталъ университетъ, а въ рядахъ агитаторовъ очутились мэръ, бальифы и все самоуправляемое гражданство города. Ходъ событій переданъ вкратцѣ въ петиціи, предъявленной канцлеромъ университета парламенту, созванному въ пятый годъ правленія Ричарда II.
   Въ субботу, слѣдующую за праздникомъ Тѣла Господня, городскія власти съ общаго согласія вышли, по словамъ петиціонеровъ, на встрѣчу полчищамъ Листера. Свиданіе воспослѣдовало въ окрестностяхъ госпиталя Шенгэ, а переговоры открылись въ домѣ нѣкоего Томаса Гесельдена. Въ тотъ же день городскими властями избранъ былъ въ предводители недовольныхъ Жакъ Гранчеспоръ и вмѣстѣ съ братомъ возведенъ въ званіе свободнаго гражданина. Ночью толпа мятежниковъ разнесла домъ университскаго служителя (педеля) Вильяма и осадила колледжъ Corpus Christi. Онъ основанъ былъ герцогомъ ланкастерскимъ и ненависть къ послѣднему объясняетъ причину, почему изъ всѣхъ другихъ этотъ колледжъ первый сдѣлался предметомъ разгрома. Въ его архивѣ найдены были, разумѣется, грамоты, рентали и счета помѣстныхъ управителей; все это было уничтожено или унесено вмѣстѣ съ имуществомъ. Въ слѣдующее затѣмъ воскресенье горожане открываютъ ворота сельскимъ бандамъ и, дѣйствуя за одно съ ними, заставляютъ университетскія коллегіи отказаться отъ вольностей и преимуществъ, обезпеченныхъ имъ Ричардомъ II и его предшественникомъ. Они присуждаютъ университетское управленіе къ уплатѣ трехъ тысячъ ливровъ въ пользу города, въ возмѣщеніе убытковъ, якобы причиненныхъ ему несправедливыми процессами.
   Не довольствуясь этимъ, они заставляютъ канцлера выдать имъ королевскія грамоты за большою печатью, которыми признавались привилегіи университета. Эти грамоты изрѣзаны на куски и всенародно сожжены на городской площади. Несмотря на изданіе королемъ приказа о сохраненіи мира, городскія власти, собравши большой митингъ на Гринъ-Крафтѣ близь Кембриджа, направились оттуда въ пріоратъ Берневель, сломали его ограду, вырубили деревья и унесли ихъ съ собою. Въ отвѣтъ на это обвиненіе мэръ и бальифы сперва тщетно отстаиваютъ свою неподсудность парламенту, а затѣмъ стараются сложить всю отвѣтственность на "измѣнниковъ" изъ Эссекса, Гертфорда и Кента, прибывшихъ, какъ они говорятъ, громадною толпой въ городъ, а также на небольшое число мятежниковъ изъ городского простонародья. "Такъ какъ,-- говорятъ они,-- эти лица, за исключеніемъ бѣжавшихъ, были задержаны и преданы смерти по распоряженію городского начальства, то, очевидно, мэръ и бальифы въ происшед шелъ вины не имѣютъ". "Но,-- возражаютъ имъ,-- для чего же въ такомъ случаѣ вы удержали въ своихъ рукахъ отобранныя у университета грамоты? Почему вы заставили канцлера признать письменно, что онъ и все университетское управленіе намѣрены подчиниться отнынѣ общимъ законамъ государства и мѣстнымъ обычаямъ Кембриджа? Почему также принудили вы ихъ къ отказу отъ всякихъ дальнѣйшихъ тяжбъ съ городомъ?"
   На это трудно было что-либо отвѣтить. Спрошенные о томъ, готовы ли они отдать себя на милость королю, мэръ и члены муниципалитета объявляютъ, что король можетъ поступить съ вольностями города, какъ заблагоразсудитъ: Вслѣдъ затѣмъ правительство, пользуясь исконнымъ правомъ вмѣшательства въ хозяйственное управленіе городовъ и бурговъ, объявляетъ привилегіи Кембриджа конфискованными и, извлекая изъ случившагося возможную выгоду для своей казны, переноситъ на университетскія власти часть функцій, прежде предоставленныхъ муниципалитету, подъ условіемъ ежегоднаго взноса десяти фунтовъ. Такимъ образомъ, въ рукахъ университета сосредоточивается контроль за продажею хлѣба, вина и пива по установленной цѣнѣ, контроль за мѣрами и вѣсами, преслѣдованіе скупщиковъ и наказаніе всѣхъ тѣхъ, кто продаетъ мясо, рыбу и вообще всякую провизію дурного качества. Этими привилегіями, значится въ королевскомъ пожалованіи, уже пользуется Оксфордскій университетъ. Сокращая хозяйственную автономію города, король не только не уменьшаетъ платимый муниципалитетомъ откупъ въ 10 марокъ, но еще увеличиваетъ его на четыре новыя марки; онъ приказываетъ, въ то же время, вернуть въ руки канцлера грамоты о привилегіяхъ и отказаться отъ выданныхъ въ пользу города обязательствъ {Parliamentary Polls, т. III, стр. 108 и 109.}.
   Такъ кончилось кембриджское движеніе, только косвенно связанное съ общимъ возстаніемъ и лишній разъ доказывающее совершенную произвольность того названія, какое историки придали революціи 1381 года, окрестивъ ее именемъ Уота Тейлора. О немъ не заходитъ и рѣчи въ Кембриджѣ и никому не приходитъ въ голову считать происходящее здѣсь выполненіемъ приказовъ, отданныхъ въ Лондонѣ и входящихъ въ составъ общаго плана дѣйствій, выработаннаго однимъ человѣкомъ или даже небольшою группой лицъ, столковавшихся о томъ, что необходимо въ интересахъ общественнаго равенства и торжества простонародья.

Максимъ Ковалевскій.

(Окончаніе слѣдуетъ).

"Русская Мысль", кн.IX, 1895

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru