Коровин К.А. "То было давно... там... в России...": Воспоминания, рассказы, письма: В двух кн.
Кн. 2. Рассказы (1936-1939); Шаляпин: Встречи и совместная жизнь; Неопубликованное; Письма
М.: Русский путь, 2010.
Шутик
Конечно, в июне месяце никакой охоты нет и в помине, и рыбная ловля тоже плоха. Так и говорят:
-- Июнь -- на рыбу плюнь... Что делать?
Приятели мои -- охотники -- скучают, ходят собирать грибы -- сыроежки, березовые, подосинники,-- да и грибов мало.
Зато лето было дивное. Солнечные дни, зарницы, грозы, теплый дождик польет полчаса землю, и опять ясно. Цвела земляника, малина, благоухали поля цветами, и еще зеленела и колосилась рожь.
* * *
Приятель мой Василий Сергеевич приехал ко мне утром, одетый в зеленоватую охотничью тужурку. У пояса висела новая кожаная плетка, на цепочке легавая собака по кличке Шутик.
Входя в дом, он спустил Шутика с цепочки. Шутик -- здоровый кобель, веселый, вбежал в комнату и сразу бросился к моей собаке Фебу.
Шутик обнюхал Феба всего, а Феб не обратил на него никакого внимания и вышел в коридор. А ручной мой заяц, как только Василий Сергеевич подъехал, уже залез, распластавшись, под тахту.
"Удивительно,-- подумал я,-- как это заяц знает, что человек приехал с собакой? Через стену, что ли, видать? Особенное чутье".
-- Откуда это у тебя, Вася,-- говорю я,-- собака такая взялась?
-- Откуда? С выставки купил.
-- Ну, молодец!-- вмешался охотник Караулов, ударив ладонью по столу.
-- А в чем дело?-- обернулся Василий Сергеевич. -- Пойнтера с выставки привели ко мне -- я и купил. Молодой еще, надо натаскивать.
-- Так-то так, да у него хвост крючком... -- медленно сказал мой слуга Ленька, унося со стола самовар.
-- "Хвост крючком"!-- рассердился Василий Сергеевич. -- Не твое дело! Что это такое? Вы так распустили Леньку, что он не в свое дело лезет. "Хвост крючком"!.. Он еще молодой, всего год с небольшим. Не сформировался еще.
-- У него, поди, с выставки аттестат зрелости собачий есть,-- процедил Курин.
-- Какой аттестат зрелости?--засмеялся доктор Иван Иванович, бывший тут же.-- Это не гимназия... А по собаке правда видать, что помесь... Ты уже, Вася, не сердись...
-- Вот видите... только что приехал, а уж начинается: хвост крючком, помесь... Да что это такое?
-- Не обращай внимания, Вася,-- говорю я. -- Может быть, Шутик еще покажет себя на охоте. Раздевайся, иди умываться, вот полотенце. Не расстраивайся...
-- Уж будьте покойны,-- серьезно ответил Вася.
Он взял полотенце, посмотрел на всех и ушел в коридор умываться. Подали самовар, горячие оладьи. Приотворилась дверь. Еще с намыленным лицом выглянул Василий Сергеевич и сказал:
-- Отец похвальный отзыв имеет, а мать, это верно, неизвестно. Просто сука была. А тебе тоже нечего лезть -- ты доктор, что ты в собаках понимаешь...
И Вася скрылся.
-- Чудно!-- сказал Караулов. -- С морды он легаш, но только на выставку такого не примут, ерунда...
Василий Сергеевич вошел, вытирая лицо мохнатым полотенцем.
-- Я сам вижу, что у него "прут" загибается, но что ж из того? У собаки главное -- чутье. А у него вот до чего чутье: у меня на кухне в шкафу, на верхней полке, колбаса копченая лежала, забыли там колбасу. А когда его привели, он прямо бросился за колбасой. Голодный, должно быть, на выставке-то не кормили. Ну, колбасу жрет. Отнять хотели, куда тут. Я и думаю: ну и чутье... И купил, да-с.
Василий Сергеевич уже снял с себя охотничью тужурку, он был теперь в русской рубашке. Он сел за стол пить чай.
Вдруг с кухни послышался крик:
-- Ой, ой! Пошел ты, пошел! Ай, беда! Что такое? Мы бросились на кухню.
-- Смотрите-ка,-- кричит Афросинья. -- Собака-то ваша, что же это... телячью ногу стащила... Я жарила... Вот беда! Ах ты! Вон она, у малинника.
Все выбежали на крыльцо. У малинника Шутик быстро пожирал телячий окорок. Когда к нему подошел хозяин, он зарычал.
-- Ленька!-- крикнул Василий Сергеевич. -- Скорей плетку!
Ленька побежал за плеткой, но не мог найти.
-- Болван!-- крикнул Василий Сергеевич и сам бросился за плеткой. Вернувшись, он вытянул Шутика. Но Шутик с костью убежал в глубь сада, Василий Сергеевич за ним. Шутик погрызет кость и отбежит дальше.
Долго продолжалась эта охота за собакой. Василий Сергеевич вернулся расстроенный, сел за стол.
Все приятели молчали.
Василий Сергеевич первый нарушил тишину:
-- Собака не натаскана,-- сказал он. -- Что ж, молода... Я тоже себя помню: у матери сахар воровал. Ну что ж из этого? Разве из меня вор вышел? Вот по первому полю и она образумится.
-- Ведь порода-то, когда есть, передается, как у человека... Этот с колыбели начал. Вот у Феба медаль золотая за породу, все уйдите, он со стола ничего не возьмет,-- сказал Караулов.-- А этот что...
Василий Сергеевич ушел мрачный, и слышно было, как он драл Шутика у сарая...
Вечером, возвращаясь с работы с холстом и красками, я увидал у дома Шутика. Он смотрел на меня, виляя хвостом. Я подошел к нему. Он обрадовался, бросился ко мне. Я погладил ему голову, он печально смотрел на меня желтыми глазами и был такой же, как все собаки: добрый и хороший. Я его спустил с веревки, и Шутик пошел за мной.
-- На место, спать,-- сказал я.
Шутик полез под постель Василия Сергеевича и там улегся.
Выпив молока с хлебом, я взял холст и краски и опять пошел писать в деревню. Через час, вижу, ко мне идет Василий Сергеевич с приятелями.
-- Убежал Шутик-то,-- сказал Иван Иванович. -- Тетенька Афросинья говорит, что, знать, веревку перегрыз и убежал.
-- Надо было такую собаку на цепь посадить, а что же веревка, он ее перекусил и айда,-- сказал Коля.
-- Ну и черт с ним,-- с сердцем сказал Василий Сергеевич. -- А вы ко мне все: собака, собака, хвост, порода, тоже, как собаки, привязались...
-- Не может быть,-- говорю я. -- Шутик не убежит. Собака знает, когда ее купили, понимает...
-- Это верно,-- сказал Коля. -- Какой хозяин ни будь, все равно он будет служить.
-- "Какой ни будь?.." Это, позвольте вас спросить, что же значит? "Какой ни будь" -- это вы, значит, про меня?
-- Что про тебя. Сказать хочу: собаке все равно, умный хозяин или дурак, архитектор или доктор.
-- Это вы, кажется, мне дурака сулите?
-- Шутика купить ума никакого не надо,-- прибавил Караулов.
-- Вы ваши шутки бросьте...
-- Ну, довольно, надоело,-- сказал я. -- Пойдемте-ка ужинать.
Мы все направились к дому. Войдя в коридор, мы услышали, как в моей мастерской залаяли собаки.
-- Что такое?-- остановился Василии Сергеевич.
Отворив дверь, мы увидели лающего Шутика, за ним немножко подлаивал и Феб. Шутик бросился ко мне, виляя хвостом и прыгая от радости.
-- Хорошая собака,-- сказал я. -- Видишь, дом стережет. Ласковая собака.
Василий Сергеевич взял плетку.
-- Постой!-- остановил я. -- Что ты?
-- А зачем убежал?
-- Да он не убежал, он здесь спал. Нельзя бить собаку -- испортишь.
-- Я прочел в охотничьем календаре, что перед натаской собаку кормить не надо.
-- Ну так вот в чем дело,-- удивились приятели. -- Она с голоду одурела...
* * *
Когда я спал, то Феб всегда ложился у меня в ногах. На этот раз и Шутик примостился там. И было мне почему-то приятно, что две собаки лежат со мной. И странно, что заяц тоже подошел к постели. Я его за уши поднял к себе. Удивило меня, что Шутик не обратил на него никакого внимания. Что же за тайна? Больше заяц не боялся Шутика...
Все мои приятели удивлялись и не могли объяснить этого их сговора...
-- Да... тайна, тайна... -- сказал Иван Иванович. -- И нет этого у людей.