Коровин К.А. "То было давно... там... в России...": Воспоминания, рассказы, письма: В двух кн.
Кн. 2. Рассказы (1936-1939); Шаляпин: Встречи и совместная жизнь; Неопубликованное; Письма
М.: Русский путь, 2010.
Осенней порой
Уже конец октября. Грустное время -- осень. Небо покрыто мрачными тучами, день стал короче, облетели клены и липы, поседел сад.
Гостил у меня приятель -- архитектор Василий Сергеевич и художник С.А. Виноградов. Оба они ходили на реку ловить рыбу. Оба одеты в одинаковые меховые куртки из суслика.
Я получил телеграмму из Петербурга, и мне надо было экстренно уезжать из деревни.
Приятелям предстояло остаться одним в глуши.
Перед отъездом они спрашивали меня:
-- К кому здесь, в случае чего, обратиться?.. Герасим -- человек хороший, кажется,-- говорил Василий Сергеевич,-- но только всегда зубоскалит, а с Ленькой сладу нет. Спрашиваешь одно -- он делает другое.
-- Сосед же, Феоктист, всегда к вашим услугам,-- ответил я. -- Хороший человек. Да и дедушка-сторож.
-- Дедушка стар,-- сказал Виноградов.
-- Да в чем дело?-- спросил я.
-- А в том, что вы уезжаете -- все будут знать. Место здесь глухое -- лес и лес, и кругом -- до станции семь верст -- дорога -- проселок, деревня не рядом, надо знать, в случае чего....
По моем отъезде, как рассказывал мне впоследствии Ленька, Василий Сергеевич осмотрел запоры у дверей и сказал Виноградову, что надо зарядить ружья и окна завесить.
-- А то к нам все видно, а на улицу ничего не видно.
Ленька к вечеру, с гвоздями во рту, с молотком, приставляя лесенку, закрывал окна летними одеялами, пледами...
-- Чего... -- говорил дедушка,-- зря это. Тута никогда ничего не бывает. Вон на террасе оставят на всю ночь самовар, ложки серебряные. Воров-то нет. А ежели Ступишин, барин прежний,-- верно, выходит из могилки. Я и сам его видал тут. Идет в халате, пройдет мимо, тихо, смирно. Да ведь он неживой, через его все видно. Он чисто как дым. Вреда от его нет -- попугивает, более ничего. Скажет, ругнет: "Мать вашу, неверное отродье..." -- и более ничего.
Василий Сергеевич и Виноградов смотрели пристально на дедушку. Окна завесили.
-- "И более ничего"... -- сказал Виноградов, посмотрев многозначительно на Василия Сергеевича и на Леньку.
-- Благодарю,-- сказал приятель Вася.
-- Ступишина-то часто тут видют... -- процедил Ленька,-- да от него не завесишься... Феоктист говорил -- он сквозь стены проходит. Я летом в беседке сидел один -- тоже все уехали,-- вот как сейчас сумерки были, а он в маленькое окошко на меня и глядит... Рожу-то к стеклу притиснул -- есть противная!.. Глаза закрыты, и лысый... Я сказал: "Сгинь, рассыпься..." Он и пропал. Он ведь ничего... Вот если разбойники -- это хуже. В прошлом-то году пастуха зарезали...
-- Вот за то, что ты рассказываешь, будешь всю ночь ходить с штуцером вокруг дома.
Из деревни пришла тетенька Афросинья. Поставила на стол ужин.
-- Уехали Кинстинтин Лисеич, вам, поди, скушно, время-то не летнее, ночи долгие... Герасим-то хотел прийти, вам повадней будет, и по охоте он мастак. Хитрый мужик, умственный. Привык с господами-охотниками...
-- Тетушка Афросинья,-- спросил художник Виноградов,-- что, ты видала когда Ступишина?
-- Нет, где ж, он ведь давно помер. И-и-их, рассказывают, ну и барин же был! Сердит и здоров драться. Могила-то его тута, в саду,-- вон, на краю. Вон Дарья по лету чернику собирала, а он из могилки-то ее рукой за юбку-то и ухвати!.. Вот она голосила!.. Насилу вырвалась. Он когда и живой-то был, так говорят -- ни одну девку не пропустил. А я неча не видала. Слыхала в ночи, шла отселе, как он ругался: "Всех вас на конюшне запорю..." А не видала...
Наступила ночь.
Далеко за моховым болотом взошел мутный месяц.
Ленька у террасы надел на колья мокрые охотничьи сапоги Василия Сергеевича, чтобы проветрились.
-- Днем,-- говорил Василий Сергеевич,-- заметьте, никогда этих рассказов не рассказывают, а всегда к ночи... И веришь! Вот сейчас до реки дойти не очень приятно.
-- За рекой-то лес на сто четыре версты идет. Тут все есть,-- сказал Ленька. -- На Ремжу я ходил ночью-то -- вот где правда страшно... Там омут и лес еловый по буграм. Там и днем-то ты идешь, а будто за тобой кто гонится. Оглянешься -- никакого нет...
В завешанное окно кто-то постучал снаружи.
-- Слышите?-- сказал Виноградов. -- Стучит...
Ленька отодвинул на окне занавеску, и приятели увидели, что кто-то прижался лбом к стеклу.
Оба взяли ружья.
Рожа исчезла. И почти тотчас же раздался стук в кухонную дверь.
-- Вот смотрите -- что делается!..-- закричал Василий Сергеевич.
-- Кто тут?-- спросил Василий Сергеевич.
-- Сенька Поп.
-- Не отворяйте,-- сказал Виноградов. Опять послышался стук, но снова в окно.
Художник Виноградов, приоткрыв занавеску, посмотрел вбок, в окно, и, побледнев, сказал: