Коровин Константин Алексеевич
Рыболовы

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Коровин К.А. "То было давно... там... в России...": Воспоминания, рассказы, письма: В двух кн.
   Кн. 2. Рассказы (1936-1939); Шаляпин: Встречи и совместная жизнь; Неопубликованное; Письма
   М.: Русский путь, 2010.
   

Рыболовы

   Как очарователен осенний день. Сегодня ясное солнечное утро. На голубом небе, как кружева, блистают ветви орешника перед окном моей деревенской мастерской. Кое-где еще трепещет неопавший желтый лист, и на ветках, чирикая, прыгают толстенькие дымчатые снегири в красных жилетках, нарядные, веселые. Дали лесные поредели, виден проселок, блестят лужи от дождей. Приятели мои -- охотники умываются у колодца и чему-то смеются. Пахнет дымком, трещит можжуха в камине. Слуга мой Ленька принес самовар и медленно проговорил:
   -- Сегодня тепло, чисто летний день. Утром Афросинья видела, что гуси стаей летели. Наши гуси тоже хотели с ними улететь, только полетели с горы -- не могут, и сели на реку. Кричат, а те им отвечают. Василий Сергеевич говорит, что дикие им кричат: "Летите с нами, а то вас зажарят и сожрут".
   Приятели, утираясь полотенцами, входят ко мне в мастерскую, рожи такие веселые, красные. Доктор Иван Иванович расчесывает перед зеркалом свои баки и говорит:
   -- Конечно, человек -- общественное животное, он не может жить один.
   -- Вот у меня хозяин квартиры в Москве действительно животное. Такой черт,-- говорит Коля Курин,-- только опоздаешь в срок заплатить за квартиру, он уж пишет письмо: "Милостивый государь, напоминаю вам..." А я еще не получил денег -- нет. Отвечаю ему: "Милостивый государь", а мне хочется написать -- "я лучше тебя знаю, сукин сын, что нужно тебе платить". Пишу ему: "Потрудитесь, милостивый государь, вставить вторые рамы -- уж октябрь, холодно. Если я простужусь и захвораю, то я привлеку вас в уголовном порядке к суду". Это меня научил Мишка Шульц -- он адвокат, знает... Теперь он молчит. А то я прежде боялся. -- И, помолчав, добавил: -- Вот он, это верно, животное общественное.
   -- Не любишь платить-то?-- сказал приятель Вася. -- Не нравится... Тоже объегорить хозяина хочешь.
   -- Позвольте,-- протестовал Коля Курин,-- вообще, как вы думаете, человек -- какое его назначение на земле?
   -- Постой, Коля,-- перебиваю я,-- что это ты сегодня... Вот ко мне приедут на днях два профессора -- философ и метафизик,-- ты вот у них спроси, они, брат, все знают.
   -- Когда они приедут?-- мрачно спросил, кушая оладьи, мой приятель-рыболов Вася Кузнецов.
   -- На днях хотели, на охоту по зайцам.
   -- Ну вот... благодарю вас, я уеду, я не желаю. От них в голове какой-то бусарь заводится... Ну их к черту! А Кольку надо водой облить -- заврался с утра... Человек -- какое его назначение на земле...
   Приятель Коля смотрел на Василия Сергеевича, мигая, и сказал:
   -- Странно -- водой облить... При тебе нельзя ничего говорить интересного. Мало ли какие вопросы жизнь ставит интеллигентному человеку...
   -- Сегодня утро светлое, и ты брось эти разговоры. А то из колодца водой оболью... Довольно, в Москве это трепло надоело. Трепло -- вся ваша интеллигенция, трепло...
   Доктор Иван Иванович, такой розовый, с белыми глазами, гребешком расчесывал баки, смотря в зеркало. Слуга Ленька принес пироги с грибами.
   -- Что это,-- спрашиваю я,-- Иван Иванович, у Алексея угри по всей роже? Дайте что-нибудь, присыпку, что ли.
   -- Женить надо,-- ответил Иван Иванович.
   Ленька заспанными глазами посмотрел на Ивана Ивановича и, уходя, сказал: "Ну, ну..."
   Приятель Вася такой серьезный, лицо красное. Обжигаясь, он ел горячие оладьи -- Афросинья напекла. Говорит:
   -- Хорошо! Воздух какой! Осень. Вода, братцы, холодная. А если ты поговоришь у меня еще,-- обратился он к Коле,-- честное слово даю -- я тебя в колодце искупаю, дождешься. Ты интеллигентщину брось.
   -- Ничего не интеллигентщина,-- обиженно возразил Коля. -- Ничего сказать нельзя. Я же мыслю, мало ли какие вопросы в голову входят...
   -- А я тебя кверх ногами в колодец опущу и головку макать буду, чтоб не входили вопросы дурацкие.
   Отворилась дверь, и тетенька Афросинья внесла пирожки в сметане.
   -- Вот ноне рано я встала, чуть свет, на реку ходила. Что гусей летит к Феклину бору!.. На лугу, знать, сидели. Думаю, разбужу Василь Сергеича, вошла, а он, рот открымши, спит. Вот храпи-ит... Ну, я и пожалела... пущай спит. Поутру-то самый сладкий сон. Поди, гуси-то знают -- спят охотники. А теперь-то они уж где... А то было бы жаркое.
   -- Вот какая штука, смотрите,-- говорит Василий Сергеевич,-- и гуси разбирают -- женщина или мужчина. Нашему брату ведь не подойти к ним. А я завтра переоденусь бабой и пойду чем свет.
   -- Они узнают, брат, баба, скажут, больно велика,-- заметил Коля Хитров.
   -- Это верно,-- сказал Иван Иванович,-- они видят, их не обмануть. Инстинкт, а может -- и ум, кто знает.
   Хорошо пить чай со сливками. Деревенские лепешки тают во рту...

* * *

   Среди желтых березок и красных осин пробираемся мы тропой на речку. Зеленеют сосны Феклина бора. Вдали слышен шум колес мельницы в тихом осеннем утре. Как бодро в душе. Как радостно.
   Сегодня утро светлое, я иду жерлицу на реку смотреть -- щуки попали.
   У ольхового куста над речкой висит жерлица на сучке. И вытянулась веревка далеко в реку. Василий Сергеевич достает распущенную веревку: большая рыба завертелась в осоке.
   -- Завела,-- говорит приятель Вася,-- как быть?
   -- Надо лезть в воду,-- говорю я.
   -- Благодарю вас, у меня ревматизм. Вот Колька, раздевайся, полезай, распутай.
   -- Ну нет, благодарю вас, я плавать не умею, еще утонешь.
   В это время большая щука, сидевшая на крючке, блеснула на поверхности воды и потянула веревку.
   -- Здорова,-- сказал я.
   Василий Сергеевич потянул веревку и стал тащить щуку к берегу.
   -- Подсачек!-- кричал он.
   А подсачек забыли взять.
   -- Ну вот,-- кричал Василий Сергеевич,-- охотники тоже.
   -- Бери ее руками,-- говорю я.
   -- За жабры лучше,-- кричит доктор Иван Иванович.
   Щука показалась у берега. Она была огромная. Сразу всплеснула и опять ушла в реку, вытянув веревку.
   -- Острогу!-- кричал Василий Сергеевич.
   Ленька побежал за острогой.
   Медленно подтянув щуку опять к берегу, Василий Сергеевич изо всех сил метнул острогу. Размах оказался слишком силен, и Василий Сергеевич вместе с острогой ахнул в воду. Схватился за сук -- и мы помогали ему вылезти из воды. Карабкаясь, он не выпускал из руки остроги. Огромную щуку выволокли на берег. Во рту щуки была видна другая щука.
   -- Смотрите,-- удивлялись приятели,-- ведь это первая щука попала в сеть, а большая ее после взяла.
   -- Идемте скорей домой,-- сказал Иван Иванович,-- надо Васю горячей водкой растирать.

* * *

   Дома, на тахте, растирали Васю водкой; потом надели на него тулуп. Иван Иванович приготовил для него питье из рома, перца, хинина и еще чего-то...
   -- Нет, постой,-- говорил, щелкая зубами от холода, Василий Сергеевич,-- ты сам сначала выпей эту бурду...
   Иван Иванович послушно сделал глоток из стакана. Потом пил Василий Сергеевич.
   -- Теперь делай гимнастику, вот так... -- показывал Иван Иванович, разводя руками.
   Вошел охотник Герасим, остановился в дверях, посмотрел, как Вася делает гимнастику, и сказал:
   -- Ишь ты, Господи, помилуй...
   -- Вот в воду упал,-- сказал Вася Герасиму,-- а у меня ревматизм. Заболеешь...
   -- Это щука, знать, тебя купала? Велика, глядел на кухне, около пуда будет. Посчастливилось, добыча хороша. Брось, Василь Сергеевич, на охоте-то нешто простудишься, этого не быват. Я, когда лед шел, так три часа в воде маялся, челн перевернуло. А ежели и простудишься, Иван Иваныч вылечит. У нас тоже лекарка была, покойница бабушка Анна Захаровна. Так ежели у кого простуда, так она в лес уведет да голого его прямо в муравьину кучу посодит. Муравьи-то его нажгут, и, когда он заорет, она ему велит: "Беги,-- говорит,-- домой". Вот он бежи-ит, вот бежи-и-ит... и с собаками не догнать. А дома на всю деревню орет благим матом.
   -- Ну что же, выздоравливают?-- с усмешкой спросил Иван Иванович.
   -- Как когда,-- ответил Герасим. -- Бывает, что какой и Богу душу отдаст. А то и выздоровеет. Да ведь и у докторов не все живы остаются.
   И он лукаво подмигнул Ивану Ивановичу...
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Рыболовы -- Впервые: Возрождение. 1937. 8 октября. Печатается по газетному тексту.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru