Коровин Константин Алексеевич
Октябрь

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Коровин К.А. "То было давно... там... в России...": Воспоминания, рассказы, письма: В двух кн.
   Кн. 2. Рассказы (1936-1939); Шаляпин: Встречи и совместная жизнь; Неопубликованное; Письма
   М.: Русский путь, 2010.
   

Октябрь

   Поредели леса. Сад поседел. Кое-где остались осенние листочки. На сером фоне мелкого осинника, на ветке куста, как сережки, висят волчьи ягодки, черные с белым и красные.
   -- Какие это ягоды?-- спросил меня приятель-охотник, гофмейстер. -- Их едят?
   -- Э... нет,-- сказал Герасим. -- Ежели съешь -- тут и помрешь. В минуту. Это волчьи ягоды.
   -- Какой вздор,-- сказал гофмейстер.
   -- Нет, уж это верно,-- засмеялся Герасим.
   -- Никогда не слыхал. Тогда бы эти кусты все вырубили. Наконец, я бы где-нибудь об этом прочел -- писали бы.
   -- Ведь у нас все ребятишки знают. Никто не съест.
   -- Чушь,-- сказал Павел Александрович.
   Сорвал ягоду, стал есть при всех и плюнул.
   -- Какая гадость. Оттого не едят, что противно. Ну вот,-- продолжал он,-- первое октября, Покров. Да-с. Все изволило улететь -- дупеля, бекасы, турухтан, вальдшнепы, утки. Болота пустые. На что же охотиться у тебя?-- смотря на меня, говорит как бы с упреком приятель-охотник Павел Александрович.
   -- Утки-то еще есть,-- сказал Герасим,-- только трудно взять. Они скучились сторожкой, не подпустят. Ежели только на перелете вечером...
   -- Что ж ты, Павел, смотришь? Вытаращил глаза на меня, будто я виноват, что дичь улетела и охотиться не на что. А осталось мало -- белые и серые куропатки, тетерева, глухари, зайцы, лисицы, волки, лоси, выдры, росомахи, выхухоль, бобры, куницы, барсуки, турицы рогатые, медведицы косматые, олени благородные и неблагородные, кабаны, вепри...
   -- Ну постой, постой, что за вздор всегда ты мелешь!-- рассердился гофмейстер.
   -- Нисколько не вздор,-- говорю.
   -- Это какие же, позвольте вас спросить, турицы рогатые?-- прищурившись, спросил меня Василий Сергеевич.
   -- Вот спроси у Герасима.
   -- Турицей лось зовется,-- сказал Герасим. -- А вот я видал -- молодым был -- в Полесье, далече отсюда, за Переславским озером, двух диких коз. Редко увидать можно, а есть. А под Ивановом бобры были. Мне отец сказывал. Извели. Они ведь в гнездах жили над водой. Там и не пройдешь. Болотино такое берендеево. Туда никто и не ходит. А ежели кто пойдет, то не вернется... А если б вепрей не было, то не называлось бы Вепрево озеро. Так и зовется -- Вепрь.
   -- Ну что... -- говорю я Павлу,-- слышал? Будь ты настоящий охотник, ты бы нашел, а то тебе бы все вот дупельков около дома в болоте стрелять.
   -- Какой вздор!-- сказал гофмейстер.
   И мы из сада возвратились домой.
   В большой комнате деревенского дома на столе шумел самовар. Тетенька Афросинья приготовила пирожки, оладьи, грузди, маринованные грибки, жареного тетерева, гуся с капустой -- для гостей.
   За чаем приятели были в раздумье -- куда идти на охоту?
   -- Да ведь вот под Остеевом,-- сказал Герасим,-- медведина пудов на восемнадцать ходит. Третьего дня мельник Никон Осипов на телеге в Заозерье ехал с Санькой, с внуком своим, видели они -- краем леса шел. Остановился вдали и смотрит на них. Вот испугались да стал безменом об колесо стучать, он на случай с собой железный безмен берет, а медведь поглядел да в лес и ушел. А я, говорит, домой-то гоню лошадь, да про себя все -- "Господи, Владыко живота моего", твержу. Нать-ко, ведь восемнадцать пудов медведина.
   -- А что, вы его вешали, что ли?-- сказал сердито Василий Сергеевич.
   -- Вешали... ведь это видать.
   -- Какой вздор!-- сказал гофмейстер.
   -- Почему же это ты нам ничего не написал,-- сказал Павел Александрович,-- я бы взял штуцер и разрывные пули.
   -- Я хотел,-- говорю я,-- но, согласитесь, такой чертила этот медведь. Во-первых, обязательно сожрет моего друга Василия Сергеевича, его высокопревосходительство, в тебе все кости переломает -- не бери штуцера.
   -- Какой вздор этот Константин всегда несет. Уши вянут...
   -- Позвольте вас спросить, почему это он непременно меня сожрет?
   -- Как -- почему? Потому, что ты самый опасный, самый храбрый и роста большого. Он по себе и выбирает. Обязательно тебя сожрет... -- говорил я приятелю Васе.
   -- Ну, довольно,-- сказал гофмейстер. -- Шутки в сторону. Прекрасный серый денек, что же мы предпримем?
   -- Ну, что скажешь, Герасим?-- спрашиваю.
   -- Чего ж? Чучелов расставили за моховым болотом, к горке в лесу, а я тетеревей погоню. С утра бы лучше. Ну и теперь можно. Зимой табуны большие, а теперь еще не скучились.

* * *

   В лесу, у горки, Герасим вырубил длинные деревца, осинник, обрубил ветки, надев на верхний конец шеста чучело тетерки, поставил рядом с сосенкой. Вышло так, что тетерев как будто сидит на верхушке сосны. Потом подальше поставил другой шест с чучелом тетерки, потом третий, четвертый, и к каждой сосенке, где были шесты, поставил нас по очереди. Надев большие рукавицы, сказал:
   -- Теперь я уйду и погоню на вас, а вы глядите в оба. Полетят ведь на вас. Ловчитесь не пропуделять, а то он прямо сядет к чучеле на сосну.
   Мы стояли и посматривали. Вдали, на горе, послышалось, как Герасим хлопал рукавицами и посвистывал. Надо мной пролетел тетерев.
   Вдруг невдалеке раздался выстрел: раз, два, потом дальше еще. Все смолкло. Послышались шаги Герасима. Подходя ко мне, он крикнул:
   -- Ну, видали? Хорошо погнал? Только табун мал. Всего десяток.
   -- Ау!-- кричали охотники.
   Мы пошли с Герасимом. Павел Александрович держал за ноги убитого черныша.
   -- Какой вздор!-- сказал гофмейстер, когда мы подошли. -- Представьте, какая гадость. Прилетел и сел рядом с чучелом. Сидит наверху. Я отошел от сосны и стреляю, но какой из них чучело -- неизвестно. Он улетает, а чучело вот тут лежит...
   Действительно, у сосны лежало чучело тетерки, и из него высыпались опилки.
   -- Надо же как-нибудь отмечать, выкрасить хвост белым или что-нибудь... Нельзя же так.
   -- Это не шутки,-- негодовал гофмейстер. -- Вот и на току то же вышло -- чучело, нужно метить. Согласитесь, не различишь, кто чучело, кто нет...
   -- А где же Василий Сергеевич?-- спросили охотники.
   -- Василий Сергеевич!-- кричали мы.
   Никакого ответа. Пошли, где он стоял, его не было. Чучело валялось на земле, около лежал большой шест. "Что такое",-- думали мы и опять кричали. Никакого ответа.
   Пошли домой. Выходя из-под горки на тропинку, около мохового болота, увидали далеко Василия Сергеевича, бегущего по дороге к дому.
   -- Постой, постой!-- кричали мы.
   Он все бежал. Потом остановился, увидев нас. Когда мы подошли, лицо у него было красное, желтые глаза смотрели в испуге. Рот дудкой. Посмотрев на меня, сказал:
   -- Благодарю вас покорно. Меня-то с краю поставили. Когда вы изволили стрелять, так слева от меня, к моховому болоту, как зарычит, да по болоту чисто лошадь, а мне не видно... Это, знаете ли, голубчик из Остеева был.
   -- Да что ты, Вася,-- говорю я. -- Это лошадь была... Тут же нет медведей.
   -- Кто знает,-- сказал Герасим,-- может, лось. Пора осенняя. Лось к болоту держится.
   -- Нет, не лось, потому что он сопел-то как.
   -- Как это на тебя, Вася, все обрушивается.
   -- Герасим,-- говорю я тихонько, когда мы пошли по дороге,-- скажи, что это медведь остеевский, все-таки интересней охотникам.
   -- Это верно,-- сказал Герасим.
   Когда вернулись домой, на столе опять кипел самовар, трещал хворост в камине. Черныша Павла Александровича обнюхала собака Феб, вертя хвостом, а Герасим сказал:
   -- Пугать тебя не охота, Василий Сергеевич,-- а я слыхал маленько, как по болоту-то он махал. А ежели бы не стреляли, кто знает, может, он тебя бы и заел.
   Василий Сергеевич пристально смотрел на Герасима и сказал:
   -- Благодарю вас. Вы теперь меня с краю не поставите, и на такую дурацкую охоту я не пойду. Это уж дудки. Не угодно ли. Конечно, он везде шляется.
   -- А кто его знает?-- сказал Герасим. -- Может, это другой.
   Друзья мои, охотники, решили, и гофмейстер сказал, чтобы не было этого всякого вздора. Мы к вечеру пойдем на болото на перелет уток.
   -- Только я прошу взять какие-нибудь доски, так как я не желаю стоять по колена в воде.
   -- Чего ж,-- сказал Герасим,-- это можно. Я вам, ваше высокопревосходительство, бочку прикачу. Из бочки-то вам будет сподручнее, и уткам вас не видать будет.
   -- Вот это прекрасно,-- сказал гофмейстер.
   Я видел, как Герасим под горку к болоту катил бочку. С горы она катилась сама и хлопнулась в воду болота. Бочка была большая и широкая. Герасим стоял в ней с гофмейстером. Охота была удачна, настреляли уток, и генерал записал в свой охотничий дневник:
   "1 октября 1906 года, Владимирской губернии, Карашской волости. На болоте, у реки Нерль, стрельба из бочки на перелете по уткам".
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Октябрь -- Впервые: Возрождение. 1937. 1 октября. Печатается по газетному тексту.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru