Коровин Константин Алексеевич
К Белому морю...

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Коровин К.А. "То было давно... там... в России...": Воспоминания, рассказы, письма: В двух кн.
   Кн. 2. Рассказы (1936-1939); Шаляпин: Встречи и совместная жизнь; Неопубликованное; Письма
   М.: Русский путь, 2010.
   

К Белому морю...

   Летом как-то тянет уехать из Москвы подальше. Представляются просторы, большие реки. Волга... Днепр... Московская губерния не похожа на Владимирскую. Проедешь верст пятьдесят -- другое. Иные впечатления.
   Хороша тоже река Северная Двина.
   Любил я реки русские. И задумал я поехать по Северной Двине на лодке. Днем и ночью думал. Куплю в Вологде лодку -- большую, построю на ней из досок кают-компанию. В середке -- стол, а по бокам лавки. Они же и кроватями будут. Сзади пристрою плиту отдельно...
   Уговаривал и друзей своих ехать со мной. Но, как ни странно, не встретил сочувствия -- все отказывались. И не дела были тому помехой -- у каждого оказывался "предмет". Сердечный предмет. Она.
   Говорю одному приятелю:
   -- Пусть и она едет, уговори ее. Хорошо ведь ехать по реке, лето, виды какие!
   Но "предмет" ехать не захотел. Нашел, что неудобно,-- еще дождик пойдет, тоже удовольствие -- мокнуть...
   Одну уж совсем уговорили, так угораздило кого-то пригласить ее играть в любительском спектакле в Пушкине. Ну и конец. Не поехала.
   А одна прямо сказала мне:
   -- Я еще с ума не сошла -- ехать к черту на кулички...
   Все расстраивалось. Приятели без "предметов" не ехали.

* * *

   Вдруг через неделю приходит приятель Василий Сергеевич и говорит:
   -- Едем! Едем завтра же! Я удивился.
   -- Как же,-- спрашиваю,-- а "предмет"?
   -- Ну ее к черту! Надоела.
   -- В чем дело?-- удивился я.
   Он повернулся ко мне и, прищурив один глаз, спросил:
   -- Помните, нас с вами в деревне на охоте сфотографировали? Прекрасная карточка. Так она проколола булавкой глаза мне и вам.
   -- Почему же мне-то?-- удивился я.
   -- Так -- кстати... Тогда я взял -- у нее в комнате висела карточка какого-то Виктора -- она говорила, что это ее жених,-- разорвал ее и выбросил в лоханку на кухне. Она как взбесится. Ты, говорит, его мизинца не стоишь. И пошла, и пошла... Ну, думаю, довольно, это не пройдет, прощайте!.. И так меня на Северную Двину потянуло... Раздолье, благодать. Едем!
   -- Хорошо. Я как раз жду ответа от Павла Александровича. Василия послал с письмом, он скоро вернется. К слову -- на Северной Двине семга и стерляди. Другие снасти брать надо.
   -- Там по берегу,-- загорелся приятель,-- разное зверье, наверное, бегает. Олени, медведи. Надо штуцер и пули брать, и капкан.
   -- Да,-- соглашаюсь я. -- Это Павел возьмет. Ну вот, и Василий вернулся.
   -- Ну что, Василий,-- спрашиваю,-- застал Павла Александровича?
   -- Застать-то застал, только они не в своем положении...
   -- Как "не в своем положении", что такое?
   -- Да так... Это самое... вот до чего! К дому подъезжал на извозчике, так уж в переулке слыхать было -- поют! Окна-то открыты. Ну, у их что ни на есть цыгане. Я как вошел к ним, а Пал Лисандрыч с рубахе и с гитарой милитируют и поют. Тоже и в пляс пускаются. Вина что, закуски, и-и!.. Захар там и Соколов-кривой, все выпимши. А один спит на диване, военный, в мундире. Толстый, лицо бледное. Так Соколов-то говорит: "Знать, он помер. Потому его будили, а он не просыпается". Меня, значит, послали за сургучом -- пробовать, помер он али нет. Значит, сургуч зажгли, ну, ему на живот капали сургучом этим... Как зачали капать, тут он и вскочил. Да как заорет... Ну, все рады -- жив, значит. Пал Лисандрычу ничего, как есть, сказать невозможно. Я ему говорю, что вот прислали к вам меня -- Кистинтин Лисеич, значит, ехать вас зовет, а он как закричит на меня: "Молчать!.." -- "Письмо,-- говорю,-- вот вам..." А он -- "Молчать!..". Боле ничего, и письмо не берет. Чего тут делать? А старуха какая-то, цыганка, мне говорит: "Вы,-- говорит,-- его не беспокойте в таком разе, потому, говорит, что Пал Лисандрыч тоску с себя сымает, к нему не лезьте. Это,-- говорит,-- понять надоть..."
   -- Что такое?-- удивился Василий Сергеевич,-- тоску снимает!
   -- Да мне-то сказали там -- ему Дуня Орлова, цыганка, нос наставила.
   Василий, сказав это, зашипел смехом.
   -- Ну,-- говорю я,-- видно, не составить нам поездки на Двину...
   -- Где ж,-- соглашается Василий,-- время такое -- июль, жарко, на это самое зовет... Разгуляться охота. Ну, тоже и в нежность вдаряет. Не холодно. С женским людом играться вольготно.
   -- Это что такое за слово еще, "играться", где ты это слышал? Какая гадость!
   -- Ну что вы... -- смеясь, говорил Василий,-- где я слышал. Господа говорят. У вас профессор такой был, на Мусю поглядывал, говорил мне: "Хорошо бы с ней поиграться..." А я ему сказал: "Что ж, попытайте. Да только Муся строга", а он жигуляст больно -- не поддудит...
   -- Вот что,-- спохватился Василий Сергеевич,-- Юрия зовите. Он не охотник, а на лодке в кают-компании первый человек. Будет сидеть, и на капитана похож -- прямо что надо.
   -- Что вы, нешто он поедет... Его из Петровского парка ничем не достать. И где же?.. Его на лодку не поместишь, он и лодку утопит. Тяжесть какая. На мель сядем.

* * *

   О моем предполагаемом путешествии на лодке по Северной Двине до Белого моря узнали в Литературном кружке. Было много разговоров за ужином. И столько нашлось охотников -- по преимуществу актеров -- ехать к Белому морю, что нужно было уже не лодку, а пароход. Многие приезжали ко мне и восторженно фантазировали.
   Один говорил, что необходимо, во всяком случае, захватить белое вино. "В Белом море -- там навага... Понимаешь, что такое?.. Лучше всего -- Шабли..."
   -- Я там хлопну,-- говорил другой,-- белого медведя, у постели, брат, положу шкуру. Утром встанешь, понимаешь, ногами на шкуру -- нога тонет.
   Третий восклицал:
   -- Восторг! Едем! Я уговорил обоих Грибовых, едут с нами. Жена у другого прехорошенькая. Потом Коля Журавлев, Носов, Трубенталь. Просится Шура Пароход, Машка-кудлашка.
   Желающих все прибывало. Я уж начинал серьезно беспокоиться. Но тут восторженный Трубенталь обмолвился как-то про возможные в путешествии опасные встречи с дикими самоедами, и все вдруг решили, что лучше ехать по Волге на пароходе "Самолет".
   Тут уж пошла полная ерунда. Июль кончался, дело шло к осени, и поездка была отложена до следующего года.
   Впрочем, с Василием Сергеевичем и Василием Княжевым мы все же ездили до Вологды -- смотреть лодку, на которой была построена из досок кают-компания.
   По реке Вологде мы проехали до Сухони. Была дождливая погода. Останавливаясь у берегов на охоту, стреляли дупелей, турухтанов и жалели, что не поехали дальше по дивным рекам прекрасной страны родной.
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   К Белому морю... -- Впервые: Возрождение. 1937. 16 июля. Печатается по газетному тексту.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru